Чернильные пятнаWe'll wait and see
A few days more
There may be something there that wasn't there before.
("Красавица и Чудовище")
Андромеда бросила на стол несколько писем. Все конверты – с траурными полосками, все подписаны ничего ей не говорящими фамилиями. Впрочем, нет, кое-что эти фамилии все же ей говорили (хотя с отправителями Андромеда знакома не была) – вот уж от какой черты Блэков Андромеда так и не смогла отказаться, так это от внимания к родственным связям – в том числе, и к родственным связям погибшего много лет назад мужа: пять писем были от сестер и кузин Тэда, шестое уже не от родственников, а от адвоката, некоего мистера Флика. Он сообщал о смерти миссис Мэдлин Тонкс, бабки Тэда по линии отца. Андромеда помнила ее уже очень-очень старой, хотя видела только однажды много лет назад, когда, только поженившись, Тэд и Андромеда прятались от чистокровных родственников новобрачной (то есть – проводили медовый месяц) у Мэдди на ферме. Самой хозяйки тогда не было – она уехала по каким-то делам почти на месяц, лично поручив Андромеде следить за тем, чтоб Тэд ничего не развалил…
Андромеда вздохнула и покачала головой, прогоняя эти воспоминания. О чем там пишет этот мистер Флик?
«…и таким образом, вам остается сам дом и участок…»
– Как много писем, ба! – Андромеда вздрогнула и подняла голову. На лестнице (интересно, как давно?) стоял Тэдди. В глазах его читалось нескрываемое любопытство. Волосы (с неудовольствием отметила Андромеда) как всегда были взъерошены и сейчас приняли какую-то подозрительно леопардовую расцветку. На лице внука Андромеда заметила несколько размазанных чернильных пятен. – От кого они?
– От родственников твоего деда, Тэдди Ремус. – Андромеда положила на стол письмо мистера Флика. – Они пишут, что умерла твоя прабабушка.
– Умерла? Как мама и папа и дедушка? – быстро спросил мальчик и нахмурился: разговоры о смерти его почему-то сильно тревожили, намного сильней, чем любого его ровесника. И дело было даже не в том, что воспитывался Тэдди одной бабушкой, нет, причина пряталась глубже… и самому Тэдди пока ясна не была, да и Андромеде тоже. Впрочем, она об этом старалась не думать.
– Не совсем, – покачала головой Андромеда. – Она была очень старенькой и поэтому умерла.
– А… – кивнул Тэдди, – а мама и папа и дедушка были молодые, да?
– Да, – после секундной паузы ответила Андромеда. Такие переспросы с небольшими вариациями давно уже стали странной и неизменно причиняющей боль традицией. – Адвокат твоей прабабушки пишет, что она оставила нам маленький домик рядом с лесом и речкой. Ты хочешь туда поехать?
– А ты ее знала, ба? Она поэтому оставила домик? – уточнил Тэдди.
– Я жила там, когда мы с твоим дедом только поженились. Там очень хорошо, есть речка… ну, большой ручей. Очень чистый и холодный. И лес есть. Раньше там было много животных – коровы, козы, гуси… Теперь их, наверное, продали. Во всяком случае, так пишет мистер Флик.
Мальчик сбежал по ступенькам в гостиную. Вблизи оказалось, что Тэдди весь перемазался в чернилах. Расплывшееся синее пятно обнаружилось даже на спине.
«Снова что-то сочинял», – сердце на мгновение остановилось, а в кончиках пальцев больно кольнуло.
– Давай поедем туда поскорей, а? Может, там осталась одна маленькая корова, а?
Андромеда с трудом отвела глаза от чернильных пятен на руках внука, провела рукой по его леопардовой голове и улыбнулась:
– Мы поедем туда обязательно, вот только мне надо будет уладить кое-какие дела.
– Договорились! – Тэдди подпрыгнул и хлопнул в ладоши. – Ба, а можно я посмотрю письма?
– Зачем тебе? – невольно Андромеда отступила к столу и закрыла рукой конверты.
–Что такое, ба? – Тэдди с удивлением заметил, что ее лицо стало испуганным. – Эти письма… они опасные?
Андромеда вздрогнула и отдернула руку. Почему бы, в самом деле, ему не взглянуть на письма? Ничего особенного в них нет… Вот только они от родственников Тэда, они сообщают о смерти, пусть и не печальной, а скорей уж завершающей долгий путь.
«Разве может быть смерть не печальной?» – нахмурилась собственным мыслям Андромеда и чтобы хоть как-то успокоить сильно забившееся сердце принялась поправлять заплетенные в тяжелую косу-«колосок» волосы.
– Бабушка? – Тэдди редко называл ее так – и это обращение прозвучало так беспокойно, что Андромеда вмиг очнулась от задумчивости.
– Д-да, смотри, конечно.
Тэдди с довольным видом, хотя по-прежнему слегка встревоженный, собрал стопочкой конверты и устроился в кресле у окна. Волосы его стали темно-синими в тон чернилам. Андромеда с улыбкой посмотрела на внука и вышла из комнаты. Ей внезапно захотелось пройтись, хотя она едва ли полчаса назад вернулась с улицы – приводила в порядок живую изгородь, а потом проверяла почтовый ящик для маггловской почты, который одиноко (дом магглам виден не был) стоял недалеко от дороги.
Андромеда тихо прикрыла за собой дверь и прошла через двор к деревянной калитке, которую бабушка и внук уже третий день не могли решить, в какой цвет покрасить. Тэдди Ремус менял свои пожеланий еще чаще, чем цвет волос и форму ушей. Сначала Тэдди решил, что калитке лучше всего быть радужной и переливаться; вчера вечером он передумал («Радуга – это по-девчачьи!») и заявил, что хотел бы, чтоб калитка была ярко-алой – ведь этот цвет очень хорошо сочетался с темной зеленью живой изгороди, а сегодня с утра уже перебрал следующие варианты: белые звездочки по синему фону, алые цветы по желтому, просто желтый, просто синий… последняя идея (от которой Тэдди пока не отказался, что очень удручало Андромеду) – леопардовая расцветка или (но это Тэдди нравилось меньше) тигровая. Впрочем… Она улыбнулась и заглянула в окно: Тэдди сосредоточенно изучал письма, хотя Андромеда точно знала, что он еще не очень хорошо разбирал написанное от руки. Волосы внука по-прежнему были синими, а уши (Тэдди очень любил менять их форму) слегка заострились – так всегда бывало, когда он напряженно о чем-то думал или усердно работал.
– Синий… – пробормотала Андромеда. – Синий – так синий. А потом посмотрим.
Она направила палочку на калитку и та немедленно посинела.
«Надеюсь, Тэдди понравится».
Андромеда стояла у живой изгороди и в задумчивости обрывала листочки. Все-таки эта неожиданная весть о смерти Мэдлин Тонкс очень сильно ее расстроила. Не потому что Андромеда была так уж привязана к бабке Тэда (она ее и видела-то только однажды), не потому что любая смерть трогала ее, нет. С тех пор, как она осталась одна с Тэдди Андромеда старалась пореже возвращаться мыслями в прошлое, думать о том, что потеряла – так, ей казалось, было правильней всего. Так прошлое теряло свою силу и не могло причинять ей боль. Так она видела только себя сегодняшнюю, забывая о той Андромеде,
которая ушла, исчезла (как глупо говорить – «умерла»?! Она жила…) семь лет назад. Конечно, она рассказывала внуку о его родителях – рассказывала все, о чем он спрашивал, но чаще всего кратко и неохотно, надеясь, что потом Тэдди выяснит у крестного подробности. Гарри не боялся говорить о тех, кто умер, – и Андромеда иногда завидовала ему.
Из задумчивости Андромеду вывело то, что калитка (до того равномерно синяя) внезапно пошла пятнами и кое-где, особенно по углам, позеленела. Андромеда улыбнулась.
«Что ж, работает. Надо теперь показать Тэдди».
– Тэдди! – позвала она внука, входя в дом. – Ну, что ты прочитал в этих письмах?
– Что коровок и правда всех продали, а двоюродная бабушка… – Тэдди сверился с письмом, – Лора хотела и деревья вырубить, чтоб их продать на дрова.
– Зачем? – Андромеда внезапно поняла, что сама и не заглянула в письма от родственников Тэда. Все-таки позволять Тэдди их читать было неосмотрительно.
– Двоюродная бабушка, – Тэдди сверился с другим письмом, – Огаста пишет, что прабабушка Мэдди, – он снова посмотрел в письмо, – выжила из ума и потому оставила дом тебе, которую они все никогда не видели. Еще она пишет, что дедушка Тэд тебя всегда стеснялся и потому не показывал родне… Только родителям и бабушке Мэдди. А это правда?
Андромеда почувствовала, что краснеет от злости. Как эти выжившие из ума курицы могли такое писать?! Когда это Тэд ее стеснялся? Она нервно усмехнулась. Это скорей уж ей – если бы такой бред хоть раз пришел ей в голову! – надо было стесняться Тэда… И – она поправила выбившуюся из косы прядь – не стоило Тэдди читать это все.
– Это правда? – внук, казалось, не заметил, как сильно она разозлилась, и в его голосе звучало только любопытство. – Дедушка тебя стеснялся? А почему?
– Что за глупости, Тэдди Ремус! – стараясь унять дрожь в голосе, а потому слишком резко ответила Андромеда. – Твои двоюродные бабушки просто нам завидуют. Они тоже хотели получить этот дом, а получили его мы, понимаешь?
Тэдди кивнул.
– Я покрасила калитку, – тихо сказала Андромеда, – хочешь взглянуть?
– Да! – он спрыгнул с кресла и побежал во двор. Андромеда пошла следом. Когда она вышла, Тэдди уже прыгал вокруг калитки и выглядел определенно расстроенным: калитка снова стала однотонной. Кажется, о письмах внук забыл, чего Андромеда и добивалась.
– А почему синий? – мрачно спросил ее Тэдди. – Потому что я весь в чернилах вымазался?
Андромеда усмехнулась и провела рукой по синей шевелюре внука.
– Попробуй поменять цвет волос.
Тэдди зажмурился и через секунду его волосы снова стали леопардовыми.
– А теперь смотри, – Андромеда указала на калитку. Синий быстро таял, становясь золотистым, поверх которого тянулась теперь сетка черно-рыжих пятен.
– Как мои волосы! – от разочарования не осталось и следа. – Здорово ты придумала!
На улаживание дел (и маггловских, и магических) ушло около недели, которая длилась для Тэдди Ремуса как целый год. Целыми днями он мечтал о том, что будет жить возле реки, как будет ходить в лес один (ведь не будет никого из друзей! И никто не сможет прийти к нему на помощь… Жуть!), как будет очень храбрым – совсем как крестный. Калитка меняла цвет постоянно, делаясь то зеленой, как листва деревьев, под которыми мечтал гулять Тэдди, то лиловой в крапинку, как те чудовища, которых он предполагал встретить в лесу.
Крестный, кстати, всячески поддерживал его ожидания и надежды. С Гарри всегда было весело – сколько себя помнил Тэдди, и в эти нудные дни – когда Тэдди просто изнывал от нетерпения – Гарри его просто спасал – рассказывал о магических животных, которые водятся на юге Британии (правда, как заметила, но не сказала внуку Андромеда, половину животных Гарри придумал сам), объяснял, как несовершеннолетний волшебник без волшебной палочки может защититься от чудовищ (версия «стащить палочку у взрослых» Андромеду насторожила), обещал даже научить плавать (хотя Андромеда точно помнила, что в том ручье даже Тэдди будет задевать дно коленками).
А за день до отъезда Гарри подарил крестнику последнюю модель детской гоночной метлы – старая метла Тэдди за два года полетов уже изрядно потрепалась. Восторгу мальчика не было предела.
– Ты же обязательно приедешь к нам с мамой туда, да? – спросил Тэдди, прыгая вокруг Гарри и размахивая метлой так, что крестный только успевал уворачиваться. – И мы будем играть в квиддич, хорошо? Я буду как Оливер Вуд, а ты как… как ты, хорошо?
– Ты будешь вратарем? – усмехнулся Гарри. Перед его крестником вот уже полгода стояла неразрешимая проблема: с одной стороны он невероятно восхищался Оливером Вудом, который сейчас играл за сборную Великобритании, с другой – лично ему, Тэдди, всегда было скучно играть вратарем, а ведь Вуд как раз вратарем-то и был…
– Э… – Тэдди задумался. – Нет, я буду… о, я представлю, что Оливер Вуд не охраняет ворота, а забивает голы! А вратарем будешь ты, хорошо?
– Договорились. Только я приеду не раньше, чем через неделю. Дела.
Загадочные «дела» взрослых всегда ставили Тэдди в тупик, но не возражал, так как давно заметил – даже если возражать, дела все равно не заканчиваются.
– Да, а я к этому времени исследую лес и речку и буду все тебе показывать! – бодро ответил Тэдди.
– Ты думаешь, – улыбнулся Гарри, глядя на светящегося от счастья крестника, – там будет что-то особенное?
– В лесу? А то! Ты мне сам рассказывал! – темные глаза Тэдди загорелись. – Там будет куча опасностей, но я их не боюсь ни капли!
– И какие, например, опасности? – Гарри с трудом сдерживал смех.
– Ну, гиппогрифы, например, – не очень уверенно предположил Тэдди. Опасности всегда казались ему чем-то очень смутным и приятным, а потому сейчас как-то «воплотить» их было трудновато. А о тех чудищах, которых пару дней назад насочинял ему Гарри он уже забыл.
Вечерело, и пылинки, ускользнувшие от придирчивого взгляда Андромеды Тонкс, весело кружились в золотистых лучах солнца. Тэдди никогда сам не задергивал шторы и не включал свет, ему нравилось смотреть прямо на вечернее солнце. Вот и сейчас, оставив метлу в покое, он сел рядом с крестным и слушал его объяснения, жмурясь от все еще ярких лучей.
– Какая ж это опасность! С гиппогрифами надо быть вежливым – и все дела. Просто поклониться и ждать ответный поклон. Тогда гиппогриф тебе ничего не сделает. Придумай другую опасность.
– Привидения? – Тэдди отвернулся от окна. – Они же страшные!
– Разве? – пожал плечами Гарри. – Они тебе не могут причинить никакого вреда. В Хогвартсе полно привидений! Ты же не будешь их бояться, когда поедешь учиться!
– Н-нет, – покачал головой Тэдди. Он еще не решил, стоит ли бояться привидений, но рядом с таким храбрым крестным и он хотел быть героем. Впрочем, подумать о привидениях время еще было – до Хогвартса Тэдди оставалось целых четыре года.
– Тогда… – Тэдди нахмурился и посмотрел на как всегда заляпанные чернилами руки, а потом победоносно воскликнул: – Ва-си-лиск!
Гарри только рассмеялся, но ничего сказать не успел: в комнату вошла Андромеда, которой не было дома целый день.
– Добрый вечер, – Гарри поднялся с дивана. Андромеда с улыбкой кивнула ему, почти машинально подняла валявшуюся на полу метлу и отправила в угол комнаты, а потом повернулась к внуку. – Вот и все, камин в доме Мэдди подключен к каминной сети. Дом отмечен как тот, где живут волшебники. Мы едем завтра.
