Глава 1Балалайка
Однажды у Темного Лорда случилась депрессия – как же так, столько народу покалечено, казна разорена, а Поттер все не ловится, не растет кокос – и он, в поисках конструктива, призвал зельевара Снейпа. Зельевар Снейп примчался на краденой школьной метле и только и сказал: «Ну ни дракла себе!»
Лорд в ответ подпер череп подушкой и вздохнул.
Зельевар Снейп завел глаза и стал варить все, что под руку попадется. Под потолком собирался пар, змея Нагайна, по совместительству хоркрукс, чихала, а Снейп все варил.
Но, уже мешая палочкой, он отвлекся – сказывалось отсутствие отпуска и мигрень – и зелье сбежало, залив при этом огонь и ошпарив хвост змее Нагайне.
А Лорд только вздыхал, и все грустнее и грустнее. Депрессия – это вам не шутки, как-никак.
В сердцах Снейп плюнул в котел и там снова зашипело, но змея Нагайна, по совместительству хоркрукс, сбежала сама от греха подальше.
Так продолжалось три часа. Зельевар Снейп блуждал в пару как фестрал в тумане, Лорд грустил, Нагайна шипела на карнизе и метко плевалась в котел ядом.
В конце-концов котел рвануло, а Лорд обреченно так усмехнулся и сказал, что вот, Северус, какая безнадега и вообще, очень символично.
Снейп же подумал, что Лонгботтома учить выходит себе дороже, и открыл окно, чтобы проветрилось. Темный Лорд так и вздыхал над разрушением, а товарищ Долохов за стенкой полдня печально бренчал на балалайке.
Судьба
Белла Сигнусовна Лестр, в девичестве Блэк, сидела на подоконнике и удивлялась, за что ей дана такая судьба. Почему она красивая и умная, а муж у нее придурок со всех сторон, собственный замок не может отремонтировать – отовсюду дует и обои отклеиваются.
Окно было открыто, скрипела штанга с занавесками, но Беллу это не колебало. Это все была проза, которая не мешала думать о возвышенном. Над морем летала чайка, и Белла Сигнусовна от души пожалела о том, что не может, вот как она, парить себе на свободе и ловить отравленную химическими отходами рыбу.
От высоких чувств Белла даже закрыла глаза, раскинула руки и так и продолжала сидеть на подоконнике четвертого этажа, ненормальная.
Однако, домой как раз шел муж Руди Лестр с ведерком рыбы и удочкой. Посмотрев наверх, он сделал выводы, все побросал и побежал, а чайка полетела к ведерку.
А Белла тем временем была уже очень близка к внутреннему перевоплощению и даже курлыкала потихонечку себе под нос.
Муж Руди Лестр поседел на висках, растянул под окнами одеяло и только тогда закричал Белле, чтобы она не боялась падать, потому что он ее поймает и все такое. Что он ее любит и все простит.
На что он услышал фразу, что у всех бывает, но не у всех проходит. Руди Лестр обиделся, но не ушел, потому что это было чревато, и вообще, он был мужчина с принципами.
Правда, ближе к вечеру ему все надоело, и он пошел отдыхать, оставив страховку висеть на специальных чарах. И удивлялся, за что ему досталась такая судьба.
А к утру брат Раба Лестр, пьяный в зюзю, вернулся из Хогсмида, залез на одеяло и уснул, даже не поужинав.
Але, Люсь?
Дважды в год Темный Лорд устраивал отчетник по маггловедению, в целях изучения порабощаемой расы. В реале это были пьянки у Малфоя: песни, гитара, битье бутылок и на кулаках. Нарцисса Сигнусовна в ужасе пряталась, а Темнейший накладывал на всех Круцио и веселился.
Смысл же был такой, чтобы всем указать их место, и чтоб не рыпались.
И как-то товарищ Долохов приволок пиратскую кассету с юмористами (субтитры вольные, инглиш ломаный). В целях изучения маггловского менталитета, так сказать. Сели подковкой перед теликом, позвали даже Нарциссу Сигнусовну и Дракусю, но Нарцисса сказала, что мальчик опошлеть еще успеет. Дракуся от такого позора слинял в спальню хлюпать носом.
Через пять минут стало ясно, что Долохов затмил всех, даже Рабу Лестра с немецкими журналами. Ржали как на ипподроме, один господин Малфой не радовался. Когда закрутили дубль десять, Малфой не выдержал и сказал, что с него хватит, и чтобы все валили к драклам сей секунд.
На что Лорд хихикнул и двинул его Ступефаем. А потом сказал, что отвлекся, и чтобы перемотали с начала.
«Лучше б они упились», - подумал господин Малфой, приземляясь под стол с графинами.
Но выпить никто не забыл, потому что сидели до полуночи, раздолбали видик, огневиски пол вымыли, а потом еще долго ругались, кому аппарировать Рабу Лестра домой со всеми журналами. Потому что брат Руди Лестр сидел в замке с истеричкой Беллой Сигнусовной и на сборе не был.
А Раба Лестр в пьяном виде часто аппарировал не туда, и все больше к Олливандеру. А Олливандер скандалил и писал жалобы в органы.
Дружба
УпС Джагсон был большой лодырь и нахлебник. Так вот придет в гости, наляжет на хлеб и градусы, и начнет жаловаться на жизнь. А чтоб с собой принести пол-литра или конфет Белле Сигнусовне, так это никогда, и не догадается.
А для Темного Лорда он ничего не делал, все ждал, как бы прихватизировать чужие разработки.
И вот пришел УпС Джагсон, как обычно, ужинать к Лестрам (у него уже и место свое за столом было, третье справа от Беллы Сигнусовны) и завел пластинку про жизнь. Что Темнейший темнит, не просит отчеты, к себе не зовет, а при встрече ему, Джагсону, улыбается, хоть у него, у Джагсона, еще ни дракла не сделано.
- Да он забил на тебя давно. Еще в марте забил, - сказал на это Раба Лестр.
- Э? – не поверил Джагсон и хряпнул вторую.
- Да к драклам. Авада тебе, все, и метки лишат, - махнул Раба Лестр и гнусно засмеялся.
УпС Джагсон стал белее вечных снегов и посмотрел на Руди Лестра, но тот как раз стучал по спине Беллу Сигнусовну, которая подавилась.
- Не все коту масленица, - сказала Белла, отдышавшись.
- Любишь кататься, люби и бензин заливать, - добавил Руди Лестр и тоже злобно засмеялся.
- Каждый сам за себя, - сказал брат Раба Лестр, который втайне мечтал о почетной метке на правую руку, для симметрии.
После чего УпС Джагсон понял, что все его предали, и морально приготовился идти по миру с сумой.
А до той поры он поклялся раскрыть всем глаза, какие эти Лестры гады и нецензурно, другу кислород перекрыли. И что вот из-за таких у него не будет больше нормальной жизни.
Только ему почему-то никто не верил, а кушать к Лестрам теперь ходил товарищ Долохов с балалайкой.
Бесплатный сыр
Питер Петтигрю, как всякий скромный человек, никого не обижал. Ни насолить не пытался, ни перечить, если умные люди разговаривают. На собраниях сидел себе тихонько в уголочке, вязал телогрейку и думал, какая он маленькая шестеренка в двигателе общего прогресса.
Идиллия закончилась, когда Дракуся Малфой с умыслом наступил ему, Питеру, на хвост. Питер заорал благим матом, выронил спицы, трансфигурировался и сказал, что вот такого права никто не имеет. И что он не потерпит, да-с, даже от «благородных», и вообще, больше ни у кого-с хвоста нет-с, и его все равно не поймут.
Но змея Нагайна, по совместительству хоркрукс, все поняла и встала на сторону Петтигрю, при этом нехорошо зыркнув на Дракусю и Нарциссу Сигнусовну, которая уже собралась препираться.
В результате змея Нагайна настучала куда следует, и для Малфоев настали тяжелые времена. А Питер Петтигрю зажил по-царски, среди сыра с плесенью.
Сыр был вкусный, Питер жрал так, что из ушей лезло, валялся на столе пузом кверху и пугал Нарциссу Сигнусовну. А телогрейку для него эльфы вязали, и не одну.
За две недели такого релакса Петтигрю совсем охамел: пакостил на столе, нырял в десерт к Дракусе (с разбегу и сальто не позволяла комплекция), прогрызал дыры в «Пророке», рвал салфетки и т.д. Но приказа ликвидировать Питера как криминальный элемент не было, и Малфои продолжали дружно страдать.
Кончилось все тем, что Питер принял на грудь лишнего и разлегся в бокале для Мартини а-ля Дита фон Тиз, делая по-всякому ручками и ножками. А Люциус Малфой его отступефаил «в образе» и презентовал Лорду со словами, что, мол, такого разврата отродясь не видывал, и что даже Раба Лестр в детстве себе такого не позволял.
На что Лорд расстроился несказанно и Мартини больше никогда не пил. А Питера Петтигрю с тех пор держали в черном теле, и он пахал в штабе, как проклятый.
