Глава 1— Бродяга у него в плену! Его держат там, где оно спрятано.
Я лишь пожал плечами, давая понять Амбридж, что слова Поттера ко мне не относятся. Надобности в отчаянных воплях не было — все необходимое я уже прочитал у Поттера в мозгах, заодно обнаружив там полное отсутствие готовности к экзамену, который Поттер якобы только что сдал. Но гриффиндорцы и конспирация — понятия несовместимые, так что я больше удивлялся тому, что у него хватило ума не сообщить о случившемся открытым текстом.
Не обращая внимания на вопли Амбридж о том, что она мне больше не доверяет и оставляет в Хогвартсе с испытательным сроком, я вышел из кабинета. Она не подозревала, что сама находится на испытательном сроке, и этот срок уже подходит к концу.
Я был почти уверен в том, что Блэка на самом деле никто в плен не брал, но на всякий случай надо было проверить. Честно говоря, если бы Блэк на самом деле угодил в плен к Темному Лорду, то в спасении бы нуждался вовсе не Блэк. Особенно с учетом того, что Темный Лорд с детства боится собак. Мне об этом сообщил Рабастан Лестрейндж, который, будучи в сильном подпитии, потом и не вспомнил, с кем откровенничал и, главное, о чем. А ему рассказал его отец, тоже, по-видимому, после обильной выпивки. Как хорошо иметь под рукой зелье, нейтрализующее действие алкоголя: можно пить сколько угодно, делать вид, что ты пьян, и при этом не пропустить ни одного слова из пьяных откровений твоих собеседников.
Я спустился в подземелье, по дороге прогнав парочку слизеринских первокурсников, желающих спросить о результатах экзаменов, тщательно закрыл за собой дверь и произнес:
— Экспекто Патронум!
Серебристая лань вырвалась из моей палочки, протаранила лбом стену и исчезла.
Ответа долго ждать не пришлось. Я успел только представить себе выражение лица Блэка при виде моего патронуса, как из стены выскочил серебристый мангуст, злобно зашипел и произнес:
— Что ты там выдумал, Нюниус? Гарри не такой дурак, как ты, чтобы поверить всяким там видениям!
Этого и следовало ожидать. Тем не менее, с Блэком все в порядке, и на этом можно было счесть мою миссию законченной. Но во-первых, по инструкциям, полученным от Дамблдора, нужно было убедиться, что все в порядке еще с Поттером, а во-вторых, оставить последнее слово не за собой — это значит расписаться в трусости.
— Насколько я знаю гриффиндорцев вообще и Поттера в частности, они сначала рвутся кого-нибудь спасать, а потом уже думают, стоило ли это вообще делать.
Дальнейший диалог пошел так быстро, как будто мы с Блэком находились в одной комнате, а не в многих милях друг от друга. Жаль, что так далеко и я не мог произнести более действенное заклинание, чем вызов патронуса.
— Ты так хорошо знаешь Поттера, Нюниус?
— Да уж дольше, чем ты, Блэк! Ты предпочитаешь воспитывать своего крестника на расстоянии, а я вынужден видеть его постоянно на своих уроках. Надеюсь, что в следующем учебном году я буду иметь удовольствие от него избавиться.
— Ты считаешь, что Гарри не способен учиться на шестом курсе?
— Моим предметом заниматься точно не способен. Руки у него растут не из того места, из которого положено, а о голове я вообще молчу. Весь в отца.
— Не трогай Джеймса! Когда он был жив, ты к нему близко подойти боялся, а теперь он тебе ответить не сможет!
Своего патронуса я почти не видел, а вот патронус Блэка вел себя совершенно по-блэковски: шипел, фыркал, скалил зубы, и в довершение всего задрал лапу у ножки письменного стола. Повадка, совершенно не свойственная мангустам, зато свойственная Блэку, причем, подозреваю, не только в анимагической форме. Подозрения основаны не на пустом месте — любой, оказавшись в затхлой атмосфере дома на площади Гриммо, подумал бы точно так же.
Переругиваться с Блэком было очень приятным занятием, но следовало узнать, где же Поттер.
Только я подумал о Поттере, как в дверь кто-то поскребся. Как оказалось — не Поттер, а Малфой, растрепанный, с синяком под глазом и очень несчастный.
— Они сбежали в Запретный лес! — выпалил он с порога.
— Кто «они», мистер Малфой? Выражайтесь яснее!
Выражаться Драко мог только теми словами, которые аристократам произносить в приличном обществе не принято, поэтому сведения о случившемся в кабинете Амбридж мне пришлось получать с помощью легилименции. После сеанса мне тоже захотелось выразиться, но я не стал подавать Драко плохой пример, а отправил в гостиную Слизерина зализывать раны.
Об узнанном я без промедления сообщил Блэку и с нетерпением ждал ответной реакции. Реакцией был куда более вменяемый зверь, чем мангуст с повадками невоспитанной собаки — большая серебристая рысь спланировала с потолка на стол и низким тягучим голосом проговорила:
— Спасибо, Северус. Мы отправляемся в отдел Тайн подстраховать Гарри, если он туда сунется. Дамблдор обещал скоро появиться в штаб-квартире, но мы не можем его ждать.
Я не удержался от того, чтобы отправить послание Блэку лично:
— Не смей высовывать свой собачий нос! Ты небось пока вытирал пыль с мамочкиного серванта, позабыл все боевые заклятия!
Патронус Сириуса был очень зол и даже попытался меня облаять. Но лай вышел визгливым и больше забавным, чем устрашающим — мне сразу вспомнилась рассказанная как-то Долоховым история про маленькую собачку, лающую на слона.
— Ты сам забыл боевые заклятия, Нюниус! Беззащитных детей на уроках изводить проще!
О да, гриффиндорцы у нас самые беззащитные. Особенно Поттер.
— Небось боишься встретиться со своими старыми соратничками!
Мангуст в последний раз презрительно фыркнул и растворился в воздухе. Я не мог найти не то что приличных, но даже и неприличных слов для ответа. Все, что я мог сказать, следовало не передавать через патронуса, а произносить лично, с волшебной палочкой в руке. Можно невербально.
Я все еще раздумывал над приличным ответом, как левую руку пронзила нестерпимая боль. Еще и Темный Лорд! Хорошо, что он не видел выражения моего лица и не слышал слов, которые я прошипел сквозь зубы, задирая рукав мантии.
«Почему ты не в Министерстве, Снейп? — раздались где-то в глубине головы слова Лорда. — Боишься?»
Я могу стерпеть многое, но не когда с двух сторон сразу называют меня трусом...
«Сейчас, мой Лорд», — мысленно ответил я. Подошел к камину, кинул в него горсть летучего пороха и приказал:
— Министерство магии!
Уже в полете подумал, что хорош я буду, если камины в Министерстве заблокированы. Но, к счастью, камин был открыт, и я беспрепятственно приземлился в пустынном атриуме. Ни детей, ни Пожирателей там не было, из чего я сделал логичный вывод, что либо они уже в Отделе Тайн, либо я пришел раньше всех и успею подготовиться.
Оставалось решить только один вопрос: а на чьей стороне сражаться? С одной стороны, Люциус не ожидает встретить кроме Поттера еще и Орден Феникса в полном составе, так что следовало помочь именно ему. А с другой стороны, я не мог помогать Пожирателям, так как обещал Дамблдору спасать от них Поттера. Правда, обещания спасать Поттера от самого себя я не давал, чем активно пользовался последние пять лет и собираюсь пользоваться впредь.
Однако если Лорд узнает, что я сражался на стороне Ордена Феникса, убедить его в своей преданности будет очень трудно. Почти невозможно.
Оставалось два выхода — либо не сражаться вообще, либо, наоборот, сражаться на двух сторонах сразу. Первое я сразу отверг — тогда и не следовало приходить в Министерство, а вот второй вариант показался мне привлекательным. Дело только в реализации. Вот если бы Северусов Снейпов было двое... А уж сделать так, чтобы каждый из Снейпов попадался на глаза только тем, кому он помогает, дело нехитрое.
Решение пришло сразу, как только я миновал вращающуюся комнату и вошел в зал Времени. Конечно же, хроноворот! Здесь их было множество, и не только такие примитивные, как тот, которым пользовалась Грейнджер на третьем курсе. Руквуд пятнадцать лет назад рассказывал немного о видах и свойствах хроноворотов, и с тех пор я запомнил, что встреча волшебников самих с собой не так опасна, как пишут в учебниках. Тот же Руквуд пил сам с собой, потому что с Лестрейнджами не рисковал, а меня считал еще слишком юным и недостойным своей компании. Я тогда же в порядке эксперимента выпросил у Руквуда хроноворот, чтобы сварить зелье, которое нужно было приготовлять непременно вдвоем, но никому из Пожирателей довериться в этом) не мог. Единственный, у кого руки растут из правильного места — это Рудольфус Лестрейндж, но он очень любит задавать ненужные вопросы и в напарники мне не годится.
Сейчас я оказался в еще более сложной ситуации, но при этом уже знал, что самому с собой работать можно. Более того — я был единственным человеком, на которого мог бы положиться целиком и полностью. Кому можно еще доверять так, как себе? Оставалось только среди сотен часов разного вида и неизвестного назначения найти хроноворот назначения известного и сделать это как можно скорее. Я принялся внимательно оглядывать полки с многочисленными часами. Точно такого же прибора не наблюдалось, но были похожие. Времени оставалось мало, и я решил рискнуть. Снял с полки круглые позолоченные часы, но перед тем, как повернуть стрелки, задумался. Мало ли, как они работают. Руквуд обо всех временных особенностях не рассказывал, сочтя это лишним. Точно так же я не посвящаю Пожирателей во все тонкости зельеварения — максимум объясняю свойства зелья.
Позади меня раздался какой-то невнятный шум. Я крутанул колесико на часах, переместив стрелку на одно деление, и почти одновременно с этим произнес дезиллюминационное заклятие. Дверь открылась, и мимо меня неспешно проследовал Поттер с компанией. Те, кого и следовало ожидать. А ведь я не предупредил Люциуса, что детей может быть шестеро...
Кроме непредвиденного количества детей, меня еще занимал вопрос, где же мой двойник. Использовать «Гоменум Ревелио» смысла не имело, пока дети не уйдут. А они уходить не спешили, долго таращились на все вокруг, а в довершение всего застряли возле большого сосуда, где яйцо превращалось в птицу и обратно. Я уже думал, не отринуть ли конспирацию и не поторопить бы их, но торопить Поттера — это значит достичь прямо противоположного результата.
«Я с тобой совершенно согласен», — подумал кто-то прямо у меня в голове. Разговаривать с кем-либо с помощью легилименции я умел, но не любил. Однако под дезиллюминационным — это единственный способ общаться, не выдавая себя.
Значит, получилось. И совершенно очевидно, почему я его не вижу: у двойника хватило ума применить то же заклятье, что и я. Другого от себя и не следовало ожидать.
«Ну, здравствуй, — ответил я. — Иди в зал пророчеств за ними, а я здесь орденцев подожду».
Вот за что я себя люблю — так это за логичность и последовательность действий. Двойник не стал возражать, не стал закатывать истерику и выяснять, почему он, а не я — послушно направился за Поттером, когда тот наконец-то соблаговолил покинуть зал Времени.
Очень долгое время из зала Пророчеств не доносилось ни звука. Наверное, причиной тому хорошая звукоизоляция зала Времени — во всех других помещениях не выдержали бы постоянного тиканья и звяканья часов. Мне тоже это тиканье было несколько неприятно, но я сдерживался, уверяя себя, что гриффиндорцы на уроке — куда более раздражающий фактор.
Сейчас этот фактор находился вне моего поля зрения, что заставляло меня нервничать. Даже несмотря на то, что присутствие рядом с ними двойника внушало уверенность. Снейп один, а гриффиндорцев шестеро. И не имеет значения, что одна из них с Равенкло. Мозгов у нее еще меньше, чем у остальных.
Пока я ждал хоть какого-нибудь изменения ситуации, мне вдруг вспомнился рассказ Руквуда о механизме хроноворота, которым я только что воспользовался. Это устройство не возвращает назад во времени, а расщепляет временные потоки, так что можно вытащить в одно пространство и время себя или кого-нибудь еще из разных вероятностей развития событий. Теория, между прочим, маггловская, я ее в одной книжке читал. Только магглы в свои книги сами не верят, называя их фантастикой. Если перемещать стрелки ненамного — на минуту или доли минуты — то получится практически твой двойник, потому что за это время вероятности не успели разойтись. Или почти не успели.
Я уже начинал подумывать, не ускорить ли течение времени, но меня останавливало то, что я не знал, какие именно из хроноворотов зала Времени можно для этого использовать. Лучше уж подождать — долго, зато без риска. Хватит с меня Поттера, который наверняка что-то сейчас натворит.
И действительно — из зала Пророчеств раздался страшный грохот, слышный даже через плотно закрытую дверь, а минуту спустя в дверь влетели Поттер, Грейнджер и Лонгботтом. Где они потеряли остальных? У них хватило ума запечатать дверь, но я не был уверен, что хватит на что-либо еще, так что я счел за лучшее снять с себя дезиллюминационное заклятье и выступить навстречу гриффиндорцам:
— Поттер, вы опять решили погеройствовать там, где не следовало?..
Продолжить я не успел — все трое дружно направили на меня палочки и заорали:
— Ступефай!
Я отклонился, и три красных луча угодили в полку с часами. Часы протестующе зазвенели, и в этот же момент дверь с треском разлетелась в клочья и ввалились Крэбб с Рабастаном Лестрейнджем. У меня не было даже доли секунды, чтобы вернуть дезиллюминационное обратно, я инстинктивно схватился за падающие с полки часы и крутанул какое-то колесико, чтобы вернуть время на секунду назад. Руквуд говорил, что это возможно!
Но, вероятно, это оказались не те часы, или не то колесико. Крэбб с Рабастаном не исчезли, Поттер с компанией тоже, и все пятеро недоуменно таращились на меня и на еще одного Снейпа, появившегося рядом со мной.
— Один Снейп хорошо, а два лучше? — спросил Рабастан, соображающий быстрее Крэбба.
Но на чьей я стороне, он, к счастью, не сообразил. Крэбб тем более не сообразил, но на всякий случай запустил в меня красным лучом. Может быть, и не в меня, а в Поттера, но я очень удачно (или наоборот, очень неудачно) встал между ними.
— А три — еще лучше, — добавил невесть откуда появившийся Северус Снейп.
«Четыре», — подумал я, считая еще того Снейпа, что был в зале Пророчеств.
Я запоздало понял, в чем дело: заклятье угодило не в меня, а в часы!
«Пять, — ответил мне Снейп номер три. — И если ты ничего не сделаешь с часами, то будет еще больше».
«Что я могу с ними сделать?».
«Разнести Редукто», — предложил только что возникший Снейп номер пять.
Я едва успевал их считать. Даже несколько растерялся, что вообще-то мне не свойственно. Как можно было не растеряться, когда расстраивается твой первоначальный план? Но много Снейпов и правда лучше, чем один, потому что Снейп номер четыре оказался сообразительнее остальных и оглушил обоих Пожирателей. Для верности следовало оглушить еще и гриффиндорцев, а потом поставить Пророчество на место. Как раз из зала Пророчеств все разбежались и в данный момент это самое безопасное место во всем Отделе Тайн.
Только я об этом подумал, как только что появившийся очередной Снейп сказал вслух:
— Мистер Поттер, а теперь вы пойдете обратно и поставите Пророчество на ту полку, где оно находилось.
— Но там же Пожиратели! — пискнул Лонгботтом.
— Мистер Лонгботтом, все Пожиратели уже разбежались ловить вас, — возразил еще один Снейп. Не то восьмой, не то девятый — отвлекшись на разговор, я сбился со счета.
Впрочем, нумеровать Снейпов было бесполезно — даже я не мог отличить их друг от друга.
— Мистер Поттер, вы слышали? — спросил я. — Вам повторить еще раз?
— Еще десять раз, — уточнил один из моих двойников.
— Но у меня сомнения, что Поттер поймет и с десятого раза, — добавил другой.
«Не пора ли взять дело в свои руки?» — мысленно спросил еще один. Разговаривать с двойниками оказалось проще всего с помощью легилименции. Поттер нас точно не понимал, а уж мы друг друга понимали не то что с полуслова — с полумысли.
Но оглушить гриффиндорцев мы не успели, потому как в комнату влетели Долохов и Джагсон. Джагсон сразу остановился на пороге, не в силах уразуметь, что такое случилось и почему в глазах у него десятерится. Долохов оказался находчивее, выхватил палочку и выкрикнул какое-то заклинание на русском языке. Заклинание я это уже слышал, но никак не мог расшифровать.
Комната вздрогнула, дети попадали на пол, а злосчастные часы выскользнули из моих рук и разбились. Разбились так, как ни одни нормальные часы при падении на пол не бьются. Осколки стекла и обломки металлических колесиков полетели во все стороны и я едва успел поставить щит, чтобы они не попали мне в глаза. Все остальные Снейпы сделали то же самое, а поскольку гриффиндорцы себя защитить не догадались, то кто-то из нас заслонил щитом еще и их. А другой вырубил не догадавшихся сделать то же самое Долохова и Джагсона. Долохов начал произносить еще одно какое-то заклятье, но не успел. И хорошо, что не успел, потому что действие его русских заклятий непредсказуемо. Даже не могу сказать, кто опасней — он или Беллатрикс, от той хотя бы знаешь, чего ожидать...
«Кстати о Беллатрикс, — подумал один из Снейпов, — надо посмотреть, чем она занимается».
— Мистер Поттер, вы долго еще будете думать? — спросил я вконец растерявшегося гриффиндорца.
— Вы хотите дождаться остальных? — добавил еще один Снейп. — Я не собираюсь спасать тех, кто сам себя спасать не хочет.
— Профессор, — заговорила Грейнджер, — то, что вас так много — это не опасно? — Она обвела рукой зал, где столпилось двенадцать Снейпов, включая меня. — Встречаться с самим собой во времени крайне нежелательно...
— Здесь другой механизм, мисс Грейнджер. И я не собираюсь вам его объяснять, ибо на объяснения у нас нет времени.
Впрочем, не только поэтому. Как работают те часы, что разбил Долохов, я сам не представлял. И в книгах вряд ли о них что-либо написано. Ну разве что в тех, что стоят на книжной полке в зале Времени. Не позаимствовать ли парочку?
— А как мы поставим пророчество на место, если там все разбилось? — спросил Лонгботтом.
— Мы расколотили стеллажи, чтобы получить возможность уйти, — пояснила Грейнджер в ответ на вопросительный взгляд одного из нас.
«А уж не владеет ли она легилименцией?» — спросили меня одновременно три Снейпа.
Еще трое чуть заметно пожали плечами.
«Кто бы ее научил? По книжкам этим искусством не овладеешь».
— Разрушать — самое гриффиндорское занятие. Тут ни ума, ни хитрости, ни трудолюбия не надо.
Это произнес не я, но я был со своим двойником полностью согласен.
«Все-таки стоит посмотреть, что осталось от стеллажей. Пророчество надо вернуть на место», — подумал один из нас.
Остальные согласились, в том числе и я. Трое Снейпов, держа гриффиндорцев под прицелом волшебных палочек, пошли вместе с ними в зал Пророчеств. Мы же отправились на поиски других Пожирателей, захватив с собой несколько книг и уцелевших после Долохова часов — на всякий случай.
В круглой комнате мы разделились. Нас как раз оказалось по числу дверей, не считая той двери, что не открывается. Руквуд говорил о ней, но так и не признался, что там находится. Но, поскольку ее не откроют ни Пожиратели, ни дети, нам она и не нужна.
Я попал в комнату с аквариумом, где хранились мозги. Мозги были в целости и сохранности, жидкость тоже, из чего я сделал вывод, что Пожиратели в эту комнату не заглядывали. От дармового спирта не отказался бы даже Рудольфус, боявшийся своей жены пуще Волдеморта.
Выходить обратно смысла не имело — в отделе Тайн из каждой комнаты можно было попасть в другую, даже если они не имели общей границы. Очередная тайна отдела.
Едва я подошел к одной из дверей, как она распахнулась сама и в комнату ввалился Макнейр.
— Северус! — закричал он удивленно. — Я же только что тебя видел там!
— Тебе показалось? — предположил я.
Макнейр махнул рукой.
— Да с чего бы мне показалось? Я трезвый, как гигантский кальмар в хогвартском озере! Малфой всю неделю нас гонял как студентов и капли в рот брать не позволял!
Я завлекающе улыбнулся.
— Смотри, Уолли. — Я кивнул в сторону аквариума с мозгами. — Полная емкость спирта!
Макнейр рванулся было к аквариуму, но резко остановился и посмотрел на меня жалобными глазами:
— А почему он зеленый?
— Карамелизированный! Мозги любят сладкое!
— А я не люблю, — печально ответил Уолли.
Я взмахнул палочкой, и жидкость из темно-зеленой мгновенно стала прозрачной. Да, сладости и спирт — вещи несовместимые. Именно этим и руководствовались сотрудники отдела Тайн при составлении раствора — не столько ради мозгов, сколько ради сохранности спирта. Но они не знали, сколько испорченных зелий мне приходилось очищать простым заклинанием...
Все, теперь Макнейр выведен из строя наиболее гуманным способом, какой только можно было представить. Мозги не жалко, если только Уолли не станет их использовать в качестве закуски. На всякий случай я напомнил, что этого делать не стоит, хотя вряд ли он услышал.
Оставалось семеро Пожирателей на тринадцать Снейпов, пятерых гриффиндорцев и одну равенкловку. Много это или мало? А если сюда еще Орден прибавить...
Я открыл ближайшую ко мне дверь и оказался в комнате с моделью Солнечной системы. Мимо меня проплыла какая-то планета — не то Марс, не то Венера, — я уклонился и в тот же момент услышал голоса. Причем один из голосов — мой.
В районе Нептуна Руквуд оживленно разговаривал с одним из Снейпов.
— И все же — почему вы взаимно не аннигилировали? Такое расщепление вероятностей теоретически невозможно.
— То, что невозможно теоретически, может вполне получиться на практике, — возражал двойник.
— И все же мы должны посмотреть, что случилось с часами, — Руквуд дернул собеседника за рукав мантии. — Я надеюсь, Долохову хорошо досталось?
— Не сомневайся, — ответил Снейп и бросил быстрый взгляд в мою сторону.
«Минус Руквуд», — прочитал я в его взгляде. Сохранность имущества отдела Тайн для Руквуда куда важнее всех заданий всех Темных Лордов, сколько бы их ни было. А уж возможность лично наблюдать над результатом использования хроноворотов вообще стояла на первом месте. Ведь раньше он был законопослушным сотрудником отдела Тайн и не мог проводить эксперименты, не предусмотренные планом работы. Он ведь потому и пришел к Темному Лорду, что тот был не ограничен в средствах.
Я вышел в ближайшую дверь, прошел через тесную комнату, заставленную книгами, толкнул еще одну дверь и оказался в зале Смерти. Оказался очень вовремя: там как раз Беллатрикс с Рудольфусом сражались с объединенными силами Гриффиндора и Равенкло — двумя Уизли и одной Лавгуд.
Я мигом оценил обстановку и закричал:
— Белла! Что ты делаешь?
Белла послала в Уизли заклятье — одно на двоих — и только после этого соизволила ответить:
— А ты что делаешь? Вместо того чтобы добывать пророчество, бегаешь по всему отделу Тайн, как Блэк в анимагической форме!
Я проглотил сравнение с Блэком — не до того было.
— Вот именно, Белла — надо добывать пророчество. А у них, — я показал палочкой на детей, — его нет. Зачем впустую палочкой размахивать?
Хотя я не произнес ни одного заклинания (даже невербально), дети мой выпад восприняли как нападение и дружно заорали:
— Ступефай!
Я легко уклонился, и заклинание угодило в стену. Вот ведь гриффиндорцы! Их спасаешь, а они тебя оглушить норовят. И все равно ведь без толку!
— Ну и где это пророчество? — Белла была настроена весьма агрессивно, что неудивительно. А вот Руди только и думал о том, как слинять побыстрее.
«Руди, — сказал я ему мысленно, — здесь есть комната, а в ней полный аквариум чистого спирта. Поспеши, пока Макнейр все не вылакал!»
Все бы он точно не вылакал — в аквариум можно было бы погрузить трех Макнейров, и еще осталось бы место для Долохова. Но Руди об этом знать необязательно.
Он меня понял. И бочком стал выбираться из зала, так, чтобы Белла не заметила. А она, пререкаясь со мной, и не заметила.
— Пророчество у Поттера, и я как раз его и искал по всему отделу. Наплюй на гриффиндорцев и пойдём искать Поттера.
Предлагая это, я знал, что делал. Если Поттер не дурак, он не будет стоять на одном месте, ожидая, пока его найдут. Поттер дурак, но с ним целых три Снейпа, а они уж точно не дураки. По себе знаю.
Но Поттер оказался еще большим идиотом, чем я предполагал. У гриффиндорцев есть принцип «Сам погибай, а товарища выручай». Видимо, чтобы товарищ погиб вместе с тобой, одному-то скучно!
Беллатрикс так и не успела никуда уйти, как в зал ворвались три гриффиндорца и с воинственным кличем стали пулять заклятиями во что ни попадя. В основном в каменные скамейки амфитеатра. А где же Снейпы? Неужели Поттер сумел их довести? Тем временем из других дверей стали появляться оставшиеся Пожиратели. Не все — большую часть мы из строя вывели, но Малфою с Эйвери удалось улизнуть (как, впрочем, и всегда), а Долохов, по-видимому, очнулся от оглушающего заклятья. Поистине, русского колдуна можно вырубить только Авадой, меньшее на него не действует!
Ну, или двумя ведрами огневиски...
Долохов, к превеликому сожалению, не владел легилименцией, поэтому мне надо было подойти вплотную. А это не представлялось возможным, поскольку нас разделяли не только Беллатрикс с Малфоем, но и Уизли, а мимо них я проходить не рискнул.
Но, к моему счастью, из дверей стали появляться не только Пожиратели, но и Снейпы, и один из них оказался рядом с Долоховым. Один мой взгляд, несколько слов двойника — и Долохов исчез так же поспешно, как и появился.
Сразу два плюса. Во-первых, Долохов больше не применит страшное русское заклятье из трех слов, во-вторых, он точно мозгами закусывать не будет. После первой он никогда не закусывает.
А впрочем, что я чужие мозги жалею? Может, если ими закусить, своих прибавится?
Но если своих нет, то и чужие не помогут. Как Беллатрикс. Она полностью потеряла контроль над собой и стала швыряться заклятьями во все стороны. Мы-то привычные, а вот Малфою, в которого она случайно угодила Круциатусом, пришлось несладко. Хорошо, один из Снейпов оказался рядом — ухватил его за мантию и поволок в соседнюю комнату. Больше я их не видел — думаю, они нашли о чем поговорить.
Эйвери смылся сам, не дожидаясь, когда достанется и ему. Гриффиндорцы инстинктом самосохранения не обладали и увлеченно сражались как с Беллатрикс, так и со Снейпами. Один все-таки исхитрился наложить на Грейнджер Петрификус и теперь, отлевитировав ее вверх по ступеням, читал ей лекцию о природе времени. Откуда только слов таких нахватался? От Руквуда? И когда только успел?
— Ты, предатель! — заорала Белла, целясь в моего двойника.
— Белла, мне бы хотелось узнать, кто именно из нас является предателем? — поинтересовался другой Снейп.
— И на основании чего ты сделала такой вывод, — добавил третий.
А четвертый предложил:
— Может, пойдем обсудим этот вопрос? Тут есть полный аквариум спирта...
— Как ты смеешь предлагать даме спирт? — презрительно сморщила нос Белла. — Я не пью ничего крепче огневиски!
«И хорошо, — подумал я, — там уже трое Пожирателей, они конкуренции не потерпят».
«Четверо, — поправили меня, — я еще Малсибера туда отправил».
В маггловской школе, где я учился до одиннадцати лет, нам давали основы геометрии. Я вспомнил размеры аквариума, прикинул объем, разделил его на четыре и понял, что можно и остальных туда отправлять — на всех хватит. Кроме Беллы — она сама не напьется и другим не даст.
Еще меня волновал другой вопрос: все мои двойники похожи на меня, ни у одного из них не должно быть того, чего нет у меня! И если я вполне мог допустить желание побеседовать с Малфоем, то с Грейнджер и тем более с Беллатрикс мне говорить не о чем!
Или я просто об этом не задумывался?
Может, тогда и Поттера кто-нибудь из нас на себя возьмет?
Когда в зал Смерти ворвался Орден Феникса в составе Блэка, Люпина, Хмури, Тонкс и Кингсли, они обнаружили вместо ожидаемого разгрома картину почти идиллическую. Поттер сидел возле Арки и все норовил потрогать занавес, а два Снейпа по обе стороны от него не давали это сделать. Еще один Снейп и Грейнджер, освобожденная от Петрификуса, исписывали магическими формулами скамьи амфитеатра. Другой Снейп вяло отбивался от попыток Лавгуд вручить ему астрально-спектральные очки. Оставшиеся четыре Снейпа вместе со мной охраняли трех гриффиндорцев от собственной смелости — Уизли все порывались куда-то вскочить и с кем-то сражаться.
А сражаться было не с кем. Люциус так и не вернулся — ему со Снейпом было хорошо. Беллатрикс уволок еще один мой двойник. Руквуд с третьим Снейпом изучали последствия разгрома в зале Времени и в зале Пророчеств. Остальные под наблюдением последнего Снейпа занимались опустошением аквариума со спиртом. Даже те, кто до этого лежал в отключке, очнулись и сбежались на запах.
Фениксовцы в изумлении застыли на пороге. Одна Тонкс споткнулась и полетела вниз по ступеням, но ее вовремя успел затормозить и подхватить один из нас.
— Кто из вас настоящий Снейп? — грозно спросил Хмури, вращая волшебным глазом.
— Мы! — ответили все Снейпы хором.
— А чем вы это докажете?
Доказать мы могли много чем, но Хмури требовалось максимально убедительное доказательство. Ну, например...
— На первом собрании Ордена Феникса в прошлом году ты отказался есть фрикадельки, требуя от меня зелье для проверки на яды. Пока я это зелье варил, кот Грейнджер сожрал твою порцию.
Все остальные Снейпы дружно подтвердили информацию, глядя Хмури прямо в глаза.
— Теперь Отделу Тайн премию не дадут, — задумчиво произнесла Тонкс. — Наверняка какой-то хроноворот сломали!
— Хроноворот? — Хмури обвел всех нас магическим глазом. — А вас не учили особой бдительности при обращении с хроноворотами?
— Нет! — ответили мы хором.
— Нас вообще обращению с хроноворотами не учили, — пояснил я. — В стандартный школьный курс по защите от Темных Искусств это не входит.
— Девять Нюниусов! — Блэк картинно закатил глаза к потолку. — Я этого не переживу!
— Не девять, Блэк, — поправили его. — Тринадцать. Чертова дюжина.
— Мы будем очень рады, если ты нас не переживешь, — добавил другой Снейп.
А третий предложил:
— Хочешь поговорить об этом?
Чтобы я, да с Блэком? Никогда не поверю! Или все дело в соблазнительном запахе спирта, который ощущается даже здесь? Но Блэка к аквариуму пускать нельзя, он точно все до дна выпьет и мозгами закусит!
Пока Блэк со Снейпами выясняли отношения, я обратился к фениксовцам:
— Еще вопросы есть? Я предлагаю всем покинуть помещение, а студентов я лично доставлю в Хогвартс.
— Но где Пожиратели Смерти? — спросила нетерпеливая Тонкс.
Я обвел руками зал.
— Ищите! Не думаю, что кто-то из них в состоянии причинить хоть какой-нибудь вред.
Люпин подошел к одному из Снейпов и о чем-то тихо его спросил. Тот кивнул и повернулся ко мне спиной, чтобы я не мог прочитать его мысли. Кажется, и эти нашли общий язык...
— Северус, я очень рад, что вы обнаружили решение с наименьшими потерями, — сказал кто-то за моей спиной.
Я обернулся и увидел Дамблдора. Наш директор в своем репертуаре: явился, когда уже все закончилось.
— А что с этими делать? — Хмури снова завращал волшебным глазом.
Дамблдор широко улыбнулся.
— Почему мы должны непременно что-то делать? Северус, ты ведь жаловался, что у тебя на все не хватает времени и ты не можешь разорваться?
А ведь правда! Теперь-то меня на все должно хватить. Один Снейп ведет уроки, другой учит Поттера окклюменции, третий занимается исследованиями с Грейнджер, четвертый с Сириусом, пятый с Люпином, кто-то отчитывается Волдеморту, кто-то — Дамблдору... А сам — в подземелье, работать, работать и работать!
