Глава 1Мэрион поежилась, плотнее запахнула изрядно потертую вязаную шаль и выскользнула из дома в противную вечернюю изморось. Надо было позвать Колина, который, конечно же, засиделся в сарае со своим… как он его называл?.. Одноглазым.
Мэрион вовсе не была обязана звать младшенького или предупреждать его о чем-то, но если отец вернется, когда Колина не будет дома, начнется ругань, а этого Мэрион хотелось даже меньше, чем бродить по двору поздним вечером без фонаря. Но из облаков выглядывала тусклая луна, и света во дворе хватало.
— Колин! — крикнула Мэрион, толкнув дверь сарая. Но брата там не оказалось, зато…
— О, проходи-проходи, красавица! — раздался из темного угла чей-то хриплый — и совершенно незнакомый! — голос. — Мне тут без гостей скучно сидеть!
— Кто ты такой? — Мэрион вцепилась в ручку двери, а верней в необработанный сучок, торчащий из доски и служивший ручкой. Отец до отъезда так и не починил сарай.
— Я… м-м-м, я тут один сижу… — вещала темнота, — весь вечер. Правда сначала мальчишка какой-то приходил, птицу забрал… А птица болтливая — жуть берет какая! Я ему: "Привет тебе!" А он мне: "Привет, придурок! Пра-а-аздник! Пра-а-аздник!"
— Ты… — задохнулась Мэрион, — ты что с ним сделал?
Внутри все сжалось: не зря отец суеверный такой, выходит: не зря! Зачем только Колин по темноте ходит…
— Кому? — хрипло расхохоталась темнота. — Птицу пнул, чтоб придурками не ругалась, мальчишке ничего… Он меня не заметил вообще-то. Очень у тебя, красавица, брат невнимательный. Да ты не бойся, он придет скоро… и с гостями.
"Какие там гости! — мелькнула у Мэрион мысль. — Лишь бы сам вернулся прежде отца!"
~*~*~
Колин решил, что отпустит Одноглазого, едва ворон поправится. Одно дело — лечить птицу, неудачно повздорившую с сородичами, другое — держать у себя вместо домашнего любимца. Какой там из Одноглазого любимец?! Умный он, конечно, аж жуть берет — пока в сарае жил и лечился, кучу слов выучил. Правда, почти все — ругательные, но что делать, если Колин любое серьезное дело крепкими словечками, у отца подхваченными, сопровождает, а лечение глупых лезущих в драку птиц как раз к серьезным делам и относилось… Но теперь надо Одноглазого выпустить — отец вот-вот вернется, ворон может ему не по душе прийтись, прибьет еще птицу. И потому Колин шел прямиком к лесу. Одноглазый сидел на плече, иногда вспархивая над головой мальчика. Колин пока не знал, как убедит ворона улететь, но как-нибудь уж убедит.
Мальчик остановился на опушке — дальше идти было страшновато: по темноте в лесу и без фонаря… нет уж, Колин не трус, но и не безрассудный какой-нибудь.
— Одноглазый, — тихо сказал он, снимая птицу с плеча, — ты сейчас полетишь, ясно? Ты уже здоровый.
— Здор-р-ров! — подтвердил ворон с готовностью, но никуда не полетел. — Сар-р-рай! Пр-ридур-рок!
— Сам придурок, — обиделся Колин. — Набрался у Мэрион…
— Сар-рай!
— В сарай, — Колин опустил птицу в траву, — ты не вернешься. Тебя отец прогонит. Лети давай вообще. Лети.
— Сар-р-рай!
— Ну, лети! Кыш, дурак!
— Дур-р-рак! — не стал спорить Одноглазый, и Колин почувствовал желание придушить птицу, которую до этого долго выхаживал. Что он дразнится?
— Потому, — ответил кто-то на невысказанный вопрос, — что вы кое-что не заметили в собственном сарае. Там было темно, но это вас не оправдывает.
~*~*~
Мэрион сидела у окна, бродяга скрючился у очага. Он что-то напевал, щурился в огонь и иногда хихикал, вызывая у Мэрион приступы отвращения. Отец перед отъездом велел дочери и сыну принимать любых путников, которые только попросят приюта, пореже пользоваться фонарем и не выходить после темноты. Мэрион была уверена, что третий приказ — суеверная чушь, второй — простая жадность, а первый не будет возможности исполнить: дом их стоял далековато от ближайшей деревни, да и от больших дорог тоже. Но вот тебе пожалуйста — брат ушел и куда-то пропал, а теперь явился этот путничек… Хорошо хоть отец вот-вот вернется. Он, конечно, строгий, но зато защитит их. Колин до защитника еще не дорос. Гость снова расхохотался, щурясь от огня, а Мэрион скривилась, но внезапно услышала скрип ворот и позабыла обо всем на свете. Отец! Хорошо, конечно, но… куда только Колин запропастился!
Мэрион опрометью бросилась на крыльцо. И застыла на ступеньках.
Это был Колин, не отец. Брат запирал ворота, а на заборе с довольным видом сидел Одноглазый, рядом же стоял… какой-то незнакомец! Не многовато ли на вечер незнакомцев? Мэрион вздрогнула, вспомнив, что бродяга-то пообещал, что брат не один будет. Угадал?.. Или он в сговоре с этим новым гостем? Да только что здесь воровать?.. Или они отца подстеречь хотят?.. Мэрион поежилась, словно от внезапной дрожи, и пошире распахнула дверь, чтоб хоть немного осветить двор — луна заползла за облака. Незнакомец был в длинном плаще из красивой ткани и выглядел каким-то мрачным, хотя, к удивлению Мэрион, совсем не страшным: не привычная к гостям, она обычно пугалась новых людей, но этот показался ей добрым. Да и выглядел он как-то приличней ужасного бродяги, который сейчас засел у очага и хихикает. Хорошо хоть от еды отказался.
— Ужин есть? — ничего другого Колин спросить не мог.
— Ужин?! — возмутилась Мэрион. — Где тебя носило, олух?!! Отец вот-вот вернется — представляешь, если б он пришел, а тебя…
— Я бы тоже от ужина не отказался, — заявил незнакомец. Голос у него был каким-то… гулким. Мэрион осеклась. Гость ей понравился, зачем же она перед ним дуру из себя делает?..
— Ладно, — буркнула она, — ужин. Но потом скажешь, где тебя носило. И ты, господин, проходи.
~*~*~
Возмущалась сестрица Мэрион неубедительно. Судя по всему, отец еще не вернулся, а она просто переволновалась. Ужин теперь, конечно, греть из вредности не станет. Колин вздохнул. Ну и ладно, еда всякая сойдет, лишь бы гость не разочаровался. Он, наверное, к хорошей еде привык.
Ужин оказался слишком скудным — Колин даже не заметил, как проглотил его. Хотя это, наверное, оттого что делить его пришлось на троих, а не на двоих, хорошо хоть, что бродяга, которого откуда-то откопала сестрица Мэрион, от ужина отказался и вообще сидел в сторонке и возился с какими-то засаленными картами, — тасовал их, потом раскладывал перед собой, подбрасывал и ловил с довольной усмешкой, — а то подумать страшно, сколько такой тощий слопать мог бы. В тощих почему-то всегда больше влазит.
Одноглазому бродяга явно не нравился, но кто у птицы спросит?
~*~*~
После ужина Мэрион совсем перестала беспокоиться из-за гостей, потому что наступала ночь, а отца все не было. Конечно, он мог задержаться где угодно — все-таки дорога, все-таки никогда точно не скажешь, как сложатся дела, но не переживать Мэрион не могла. Отец обещал вернуться в этот день — или раньше, значит этот день был самым крайним сроком. Мэрион убрала со стола и села к очагу. Когда отец отправлялся на заработки, их с Колином вечера проходили очень скучно: она вязала или шила у огня, Колин вырезал что-то из дерева или что-нибудь чинил. Говорили они мало.
Этот вечер тоже проходил в молчании, хоть людей в комнате было вдвое больше обычного — не считать же разговорами бормотанье и смех бродяги? Бородатый путешественник молчал и смотрел в ночную темень за окном. Мэрион даже решила, что он задремал. Бывает же так, что спят с открытыми глазами. Ну и пусть себе дремлет сидя — все равно ему еще не постелено, и Мэрион сейчас совсем не до того, чтоб из-за гостя хлопотать, пусть даже гость в самом распрекрасном плаще. Где же все-таки отец?
~*~*~
Сестрица Мэрион разволновалась, Колин это сразу заметил. Она даже перестала бросать подозрительные взгляды на бродягу и уважительные — на дрыхнущего сидя путешественника. Ничего женщины не понимают в том, что такое дорога! Отец мог где угодно задержаться… Все бывает.
Но на самом деле, Колин прекрасно понимал, что дурит себя. Чем выше поднималась луна, тем чаще он смотрел в то окошко, откуда ворота было видно. Вдруг никто не заметил, а отец уже отпирает их и заводит лошадь или телегу вкатывает. Но отец не появлялся, и Колин со вздохом бросил на пол деревянную чурку, из которой вырезал птицу (на память об Одноглазом, которого все равно пора прогонять) — верней, собирался вырезать, но сейчас совсем не мог сосредоточиться на работе. Ну где же отец?
Бродяга внезапно вскрикнул и рассыпал карты. Колин вздрогнул от неожиданности и бросил на гостя злой взгляд.
— Ой-ой, — забормотал бродяга и схватился за голову. — Рассыпались! А ну, парень, помоги мне собрать!
— Чего это я…
— Помоги! — резко прикрикнула Мэрион. «Чего это она?» — мелькнула у Колина озадаченная мысль, но долго думать времени не было — раз уж сестрица велит, надо помочь.
Вдвоем с бродягой они довольно долго ползали по полу, собирали карты. Те разлетелись по всей комнате — как назло: под лавки залетели, в темные углы, еще куда — и теперь ищи их… Бродяга, по мнению Колина, не особенно старался: то и дело переставал искать, усаживался на пол и принимался пересчитывать уже найденные карты, что-то шептать, хихикать — а Колин злился: кому вообще они нужны!
— Все, все нашел! — наконец радостно заявил бродяга и снова захихикал. — И знаешь, парень, какая последней нашлась?..
— Какая разница! — буркнул Колин и вернулся на свое место. Он так разозлился — на бродягу, на сестру, на отца, который где-то застрял, что даже снова поднял брошенную деревянную чурку. Вот бы заснуть — совсем как путешественник! Вот бы заснуть…
~*~*~
Колин дулся, но Мэрион не могла злиться на него. Брат тоже переживал из-за того, что отец никак не возвращался. Спать не хотелось, не хотелось уходить из комнаты. Мэрион вздохнула и повернулась к бродяге:
— И что за карта? — Беседа хотя бы отвлечет.
— Она означает дорогу, только не ту, которая ведет далеко, а ту, которая ведет назад.
— Наш отец сейчас в дороге, — неожиданно для себя выпалила Мэрион. — Как раз домой идет.
— Ну-ну, — хмыкнул бродяга, оборачиваясь к Колину: — Сыграем, парень?
— Нам не на что играть, — пробормотала Мэрион.
— А мы на интерес, — махнул рукой бродяга. — Парень, согласен?
Колин мотнул головой, но все-таки придвинул свой стул поближе к бродяге.
— Я не знаю никаких игр.
— Ничего, я научу.
Мэрион сначала следила за их игрой, но быстро устала, да и мысли все время возвращались к тому, что отец никак, никак не вернется. Иногда она поглядывала на путешественника, но того болтовня бродяги, кажется, совсем не тревожила — он спал себе и спал.
~*~*~
Колин злился и проигрывал, проигрывал и злился, а бродяга веселился. Он сам с собой обсуждал каждый неудачный ход Колина, иногда хвалил удачные, от которых все равно было мало проку, громко радовался собственным успехам, а иногда принимался объяснять, что значит та или иная карта. Колин твердо решил, что бродяга это делает, чтоб ему мозги запудрить и окончательно сбить с игры — и не слушал. Но слова все равно отчего-то навязчиво лезли в уши:
— …выбор, понял, парень? Вот что эта карта значит, а ты выбор судьбой бьешь. Это ты, я тебе сразу скажу, зря. И не потому, что я у тебя специально эту карту выманивал и теперь у тебя ни одного козыря на руках, а потому что нехорошо… выбор, он всегда быть должен.
— Нечего подглядывать! — мрачно сказал Колин и вдруг опешил: то ли огонь задрожал, то ли что еще, но грязные патлы бродяги на пару мгновений превратились в гриву блестящих черных волос. Колин только глаза протер от изумления. Бродяга тем временем болтал дальше — ему-то ничего не грезилось:
— А я не подглядываю, хоть ты и светишь мне все карты. Я и так знаю, что у тебя на руках — я ж слежу за игрой, за картами, а не злюсь. А вот ты, парень, злишься и ничего не видишь. Ты вообще невнимательный…
Колин прикусил губу, чтоб не сказать какую-нибудь грубость: противнику не грубят, его побеждают. Ну, или проигрывают с достоинством — но Колин все равно, обязательно, хотя бы раз — победит, чтоб бродяга перестал хихикать и кривляться.
— …значит, что кто-то из твоих родных сейчас большую опасность преодолевает.
— Что?!
Колин уже и забыл о сестре, даже решил, что она спать ушла — ночь вон уже какая поздняя — а она, оказывается, прислушивалась к их игре.
— Опасность, говорю, красавица, — бродяга довольно прищурился, как будто что-то приятное сказал, и под носом почесал, а Колин аж подпрыгнул — то ли тени так легли, то ли час поздний уже и мерещиться всякое начало, но на мгновение Колину показалось, что у бродяги выросли огроменные черные усищи.
— А… — глаза у Мэрион сделались испуганные-испуганные, — ты говоришь, преодолевает он эту опасность?
— Преодолевает, да-да, — бодро подтвердил бродяга, — только вот преодолеет ли… Тут опасность такая, что без помощников не обойтись… — бродяга с сомнением покосился в сторону дремлющего на стуле путешественника, — а не от всякого помощника польза будет.
Сестрица даже побледнела, а Колин нахмурился.
— Нечего мою сестру пугать, — резко и серьезно сказал он. — У нас отец в дороге, она и так беспокоится, а ты еще пугаешь. Что за благодарность за гостеприимство?
— А я что! Благодарности вон, от него ждите! — махнул в сторону путешественника бродяга. — Это ж ты карту кладешь, а я только говорю, что она значит. И сестру твою я не пугаю — она и так перепуганная, — и он хрипло рассмеялся и снова покосился в сторону путешественника.
— Я не гадаю, а играю.
— А игра и есть гадание, — бродяга засмеялся так, будто Колин сказал что-то ну очень смешное. — Любой ход, любой ответ — что-то да и предсказывают. Это ты мне поверь уж.
~*~*~
«Преодолевает… опасность!» — стучало в голове у Мэрион. Значит, отец все-таки в беду попал! Но откуда это бродяге-то знать? Мэрион даже отмахнулась от этой мысли: откуда бы ни знал… не ошибается же! В самом деле, кто-то из родных… опасность преодолевает.
Мэрион посмотрела на брата. Тот тоже тревожился, хотя делал вид, что слова бродяги его вовсе не испугали, и упорно огрызался. Путешественник спал. От этой мысли и самой Мэрион внезапно спать захотелось. Но уходить в другую комнату ей было боязно. Вдруг отец вернется, а она и знать не знает. Или — Мэрион нахмурилась — вдруг какие-то вести дурные придут, а она — дрыхнет? Да и брата одного оставлять не хотелось.
Она забралась на лавку с ногами, обняла колени, положила на них голову и прикрыла глаза. Вот так, никто и не заметит, что она спит. Рассуждения бродяги тревожили, а даже сам вид путешественника успокаивал и убаюкивал, прогонял беспокойство. Пусть Колин играет, это его тоже отвлечет, ему же лучше — нечего раньше времени бояться, а она… она будет… спать…
…Мэрион проснулась, когда кто-то произнес:
— Уже рядом.
А другой голос отозвался:
— И охота тебе было во сне шастать…
— В благодарность за гостеприимство.
— Ври больше, — хриплый смех, — просто помочь захотел ведь!
Мэрион подняла голову и потерла глаза — и встретилась взглядом с бродягой.
— Нечего подслушивать, — буркнул он. — Иди лучше встречай…
— Кого? — сначала не поняла Мэрион, а потом услышала скрип закрывающихся ворот. Колина уже не было в комнате и…
Отец вернулся!
Мэрион остановилась на крыльце. Брат и отец о чем-то говорили.
— …исчез.
— Как это? Ушел, что ли?
— Нет, просто пропал. Я даже не сразу понял это. Он же на телеге сзади сидел, а я правил. А потом оборачиваюсь — его и нет.
— Украл что-нибудь? — Колин всегда готов заподозрить самое худшее.
— Ты меня плохо слушал, сын?! — прорычал отец. Ему не нравилось, когда его истории не слушали. — Я же сказал — без него меня бы эти разбойники просто убили… а так — я не только жив, но и все украденное вернул.
— Вот бы его отблагодарить! — с чувством произнес Колин.
— Ну, раз исчез, значит не нужна ему моя благодарность, — недовольно отозвался отец. А потом он, наконец, заметил Мэрион. — Дочка! чего ты там стоишь? Сюда иди!
~*~*~
Неудивительно, что отец так задержался! Разбойники! Они его ограбили, потом едва не убили, а потом появился какой-то странный разбойник, который помог ему бежать, да и сам с ним сбежал. И исчез. Колин, когда все страхи уже были позади, даже немного завидовал такому приключению. Они-то с сестрой все это время, пока отец ездил, дома просидели, а эту ночь так и вовсе ужасно провели — беспокоились, боялись, а Колин еще и раз шестнадцать, если не все тридцать два этому немытому бродяге проиграл!
Они вошли в дом. Отец — впереди, Колин и Мэрион следом. Мэрион уже предупредила о гостях, а потому отец не очень-то удивится, когда увидит…
И в этот же момент отец, похоже, позабыв о всякой вежливости, грохнул изумленно:
— ТЫ?! Как это ты вперед меня сюда попал?!
— Дороги знать надо, — своим гулким голосом, ничуть не уступающим в силе голосу отца, ответил путешественник.
— Какие это дороги? Я по прямой ехал, там и срезать нигде нельзя было… а ты летел, что ли?
— Шел, — отозвался путешественник.
Колин растерянно смотрел на обоих, не понимая, что происходит. Мэрион, похоже, понимала не больше него.
— А я — ехал! — отрезал отец. — Или у тебя шаги один за восемь?
— Можно и так сказать, — усмехнулся в бороду путешественник.
~*~*~
Они засобирались одновременно: путешественник в красивом плаще и ободранный бродяга. Отец, очень уставший, уже спал в их общей с Колином комнатушке, а брат с сестрой стояли на крыльце и ждали, когда оба гостя выйдут из дома. Колин хмурился и тер затылок.
— Не понимаю. Выходит, что он и с отцом от разбойников убегал, и у нас тут спал. Не отпирается ведь, значит правда так…
Мэрион пожала плечами. Эта загадка ее беспокоила меньше всего: главное. что отец от разбойников сбежал, а уж помогал ему кто или нет — не важно.
— Ты бы лучше Одноглазого прогнал, — сказала она брату. — Отец проснется, увидит твоего ворона и разозлится.
— Ну его… — грустно отмахнулся Колин.
Позади них отворилась дверь.
— Как это «ну его»? — неодобрительно переспросил бродяга. У Колина даже лицо вытянулось. — Умная птичка, только ругается много… отдашь мне?
— Тебе? Ну бери, если полетит.
— Полетит-полетит!
Бродяга побрел к сараю, а путешественник — к воротам.
Брат и сестра переглянулись, и Колин тоже побежал к воротам.
— А как ты… как ты отцу помог, скажи! — услышала Мэрион вопрос. И ответ:
— Подумаешь и сам поймешь.
Колин, похоже, хотел огрызнуться в ответ, но тут из сарая вылетел Одноглазый.
— Смотри-ка, он со мной полетит. То есть, я-то пойду, а он — полетит. Ты, парень, не против?
— Пр-р-ротив! Пр-р-р-р-ротив!
~*~*~
— Н-нет, — Колин осекся. Ему снова примерещилось, что волосы у бродяги чистые и черные, а не седыми клочьями, а одежда — богатая и нарядная. — Пусть… пусть летит.
— Ну и хорошо, — бродяга хлопнул Колина по плечу. — А ты учись играть, парень. Может, еще сыграем. Не хочу, чтоб ты снова продул.
— Я не…
— Идем?
Бродяга криво усмехнулся и махнул рукой.
— Да-да, идем. Я и забыл, что тут только ты советы давать можешь.
— Вовсе нет. Просто не всем твоим советам стоит следовать.
— Кто бы говорил!
Одноглазый громко каркнул. Оба гостя вышли за ворота, а потом, даже толком не попрощавшись…
… пропали. Словно их и не было.
Брат и сестра стояли на крыльце и смотрел на совершенно пустынную дорогу за воротами.
