Глава 1Ночь душная, хотя на дворе еще не лето.
Питер Пэвенси не спит. Под потолком мягко переливается светом газовый рожок, в камине потрескивают поленья, а он сам лежит поверх одеяла в пижаме и читает труды Зигмунда Фрейда. Читает и хмурится.
Ему двадцать два года, он студент Лидского университета. Дома он ненадолго – через две недели его каникулы закончатся, и он снова уедет на год. Его мать работает белошвейкой, отец читает лекции студентам Имперского колледжа. Обычная жизнь обычного англичанина.
Часы громко бьют полночь. У стены сонно ворочается девятнадцатилетний Эдмунд и бормочет что-то маловразумительное. Привычка бормотать во сне у него появилась давно. Первое время Питер слушал все, что он говорил, но потом перестал – как правило, все эти "речи" не несли в себе смысловой нагрузки. Сегодня он бормочет что-то вроде "капуста, капуста в кольчуге".
Питер отшвыривает книгу и переворачивается на спину. Ему не нравится то, что он читает. Спиноза, Фрейд, Кант, Платон, Бэкон. Философы, психологи, политологи. Одинаковые мысли, повторенные и переложенные вольным речитативом несколько сотен раз. То ли дело в Нарнии... Когда Питер думает о Нарнии, ему перехватывает горло. Словно бы тугой комок подкатывается к самому его основанию и закупоривает голосовые связки, не давая даже звуку проникнуть наружу. Вспоминать о волшебной стране приятно, но больно – жизнь, прожитая там, все еще отголоском звучит в нем, и Питер Великолепный, Верховный Нарнийский король, иногда пытается прорваться в глубины сознания Питера-подростка и наполнить его своими чувствами, эмоциями и воспоминаниями. Пока что Питер сдерживает его. Преждевременный жизненный опыт ему не нужен.
В коридоре слышны шаги, и Питер прислушивается. Легкие, шаркающие, шлепающие слегка – словно бы идущий человек надел на ноги тапки в три раза больше размером. Это не Сьюзен – вряд ли она вернулась с вечеринки так рано, к тому же, насколько помнит Питер, на ней были туфли.
Его размышления прерывает свет фонарика. Старший Пэвенси зажмуривается. Когда фонарик выключается, он отводит от лица руку.
– Ты что тут делаешь так поздно? – шепчет он. – Ты время видела? Ты же завтра с утра не встанешь, будешь носом клевать.
Перед ним стоит Люси в длинной ночной рубашке. Рубашка, по всей видимости, раньше принадлежала Сьюзен. И если на той она смотрелась красиво, подчеркивая все изгибы округлой фигуры, то на Люси она попросту висит. Люси в свои семнадцать лет очень маленькая, невысокая и тоненькая – такое ощущение, что дунешь – сломается. Длинные волосы в отблесках затухающего пламени отливают рыжим.
– Мне не спится, – шепчет она. – Можно к тебе?
– Тебе не кажется, что времена, когда ты могла залезать в мою кровать, уже давно прошли? – спрашивает Питер. – Мы оба взрослые люди, Лу. Когда же ты повзрослеешь, наконец? – в его голосе сквозит нежность, прикрытая нарочитой подростковой грубоватостью. – Иди сюда, не мерзни, – он отползает к краю и освобождает Люси место. Девочка – девушка? – виновато улыбается и заползает под одеяло.
– Эда не разбуди, – предупреждает брат. – Что стряслось, Лу? Обычно у тебя не бывает проблем со сном.
Люси внезапно меняется в лице. Глаза становятся огромными и наполняются слезами. Она пытается спрятать лицо, но Питер оказывается проворнее – аккуратно берет сестренку пальцами за подбородок и разворачивает к себе.
– Ну что ты, маленькая? – шепчет он. – Плохие сны?
– Нет, – Люси мотает головой. – Нет. Мне просто приснились... приснились... они. Понимаешь? И мне вдруг стало так пусто, так больно одной, что я пришла к тебе.
Питер отворачивается. Ему вдруг вспомнилось самое первое возвращение из Нарнии. Они с Люси переживали его тяжелее всех. Эдмунду и Сьюзи, логикам, привыкшим скрывать свои чувства, было как-то попроще, а вот им, импульсивным и впечатлительным...
Люси тогда часто плакала. Кулаки самого Питера были разбиты в кровь. Они сидели по вечерам у камина как потерянные котята – жались друг к другу, пытаясь разделить общую боль надвое, немного уменьшить ее. Вот и сейчас, Люси пришла именно к нему. Не к Эдмунду, не к Сьюзи - к нему.
– Скажи, Питер, ты часто вспоминаешь о... о них? – бормочет Люси сквозь слезы.
Перед глазами старшего Пэвенси, словно в ретроспективе, мелькают воспоминания. Битва при Берунских бродах, посвящение в рыцари, коронация. Возвращение, принц Каспиан, вторая битва. Мгновения правления, ухажеры Сью, мистер Тумнус на государственном совете. Осознание того, что всего этого больше никогда не повторится, бьет словно наотмашь. Лицо Питера искажается, он подается навстречу и обнимает сестренку, тыкается губами ей в плечо – просто чтобы скрыть от нее проявление эмоций.
– Часто, – шепчет он. – Часто, Лу.
Они еще долго сидят так. И когда Сьюзен, не найдя Люси в комнате, идет в комнату мальчиков и видит их двоих, она не говорит ничего. Более того, снимает туфли и уходит как можно бесшумнее.
В жизни есть вещи, которые никогда нельзя изменить.
Сьюзен понимает это, как никто другой.
