Не верю

Глава 1

Темноволосый парень лет пятнадцати-шестнадцати стоял перед зеркалом и неторопливо и аккуратно застёгивал пуговицы на белой рубашке. Закончив, он ещё раз взглянул на свое отражение в зеркале и потянулся за расчёской, когда в комнату ураганом ворвался ещё один мальчишка и плюхнулся на кровать, возмущённо заявив:
— Нолл, ну ты ещё долго будешь копаться?
— На себя посмотри, — парировал Нолл, оглядывая своего несуразного родственничка со встрёпанными волосами, в старой растянутой футболке и без обуви. Брюки на Джине, правда, были, так что парень мог с полной уверенностью сказать, что он уже собрался. Ну… почти.
— Джин! – раздался сердитый женский голос. – Ты где? И почему ты до сих пор не готов?
Через несколько секунд в комнату вошла невысокая светловолосая женщина и остановилась в дверях, с укором глядя на старшего:
— Вопрос повторить? Почему до сих пор не одет?
— Как не одет? – с притворным ужасом воскликнул Джин и начал преувеличенно внимательно осматривать себя. – Фух, не пугай так, всё на месте…
— Не паясничай, — оборвала его женщина, однако в глазах заблестели весёлые искорки. Нолл только хмыкнул, вновь поворачиваясь к зеркалу. – Чтобы через пять минут был готов. И галстук не забудь.
Джин лишь мученически вздохнул:
— Мам, ты хочешь, чтобы я умер от удушья?
— Я хочу, чтобы ты на человека был похож, — отозвалась та, уже с трудом сдерживая смех – уж больно комично гляделась несчастная мордашка Джина. – Нолл же не умер, и ты не умрёшь…
— На человека – это на него, что ли? – надулся Джин, тыча пальцем в брата. – Я и так на него похож… А галстук я это… потерял, вот!
— На него похож, на человека – нет. У тебя даже волосы дыбом, как у пугала, так что марш к себе. А галстук можешь и у Нолла взять… Хотя что-то я тебе не верю… Пойду-ка за книгами проверю…
— НЕЕЕТ! Ну он вправду потерялся!
— Не верю!
Мартин, до которого доносилась вся эта перебранка, усмехнулся. Он уже привык, что с десяток лет назад в словарь его жены Луэллы прочно вошла эта фраза: «Не верю!»
И не сказать, чтобы это раньше было несвойственно для неё. Просто впервые так много эти слова стали значить именно тогда, в приюте, когда они подписывали документы об усыновлении двух мальчишек-японцев. Когда заведовавшая приютом женщина рассказывала Дэйвисам об их будущих детях:
— …Ну что странные они, вы это уже и так поняли. И ещё – с ними очень трудно. Нет, различать их будет несложно – они хоть и похожи, как две капли, но совсем разные. Но оба проблемные. Старший слишком шумный, никак на месте усидеть не может. И хулиганит часто, правила нарушает. Но он, по крайней мере, легко идёт на контакт, легко привязывается к людям, тянется к ним. С младшим сложнее. Совершенно необщительный и очень упрямый, заставить сделать то, что не хочет – невозможно, даже брат не всегда может уговорить. Хотя, по-моему, он только с ним и разговаривает…
Женщина продолжала расписывать «достоинства» близнецов, и Луэлле внезапно пришла в голову мысль, что заведующая довольно-таки добросовестна. Могла бы умолчать о некоторых моментах, чтобы побыстрее спихнуть «проблемных». Ясно было, что усыновить этим двоих желающих было не так уж и много. Но видимо, заведующая искренне желала предупредить обо всём сразу, чтобы потом детям не пришлось возвращаться в приют обратно. Однако некоторые намёки Луэлле очень не нравились, хотя она отлично понимала, что люди не всегда адекватно воспринимают «странность», относя её либо к пустому хвастовству, либо к сумасшествию. Мартин заметил, как жена нервно сжала руку в кулак, сама не замечая этого. Поэтому, когда заведующая на минуту вышла, он обратился к Луэлле:
— Не передумала?
— Ты что, думаешь, что я им поверила? – слегка насмешливо отозвалась та. – Не думай, я не верю. Я отлично понимаю, что они нормальные. И решения своего менять не собираюсь.
Мартин улыбнулся – он хорошо знал эти упрямые нотки в её голосе. Если уж она что-нибудь решила, то ничто её не переубедит.

— Оливер? – Луэлла присела рядом с младшим сыном. Она никак не могла понять – то ли он всерьёз не замечает её, то ли откровенно игнорирует. Мальчик уткнулся в книжку, не обращая внимания ни на что вокруг.
– Оливер, — повторила женщина, коснувшись его руки. Мальчик вздрогнул и поднял на неё свои тёмно-синие глаза, непривычно серьёзные для ребёнка. Луэлла тут же убрала руку – она уже привыкла к тому, что младший сын не любит, когда к нему прикасаются. – Пойдём пить чай.
Обычная английская традиция – five o’clock – каждый раз сопровождалась ещё одной. Каждый раз Луэлла звала младшего сына, но он никогда не откликался на её зов, пока не приходил брат и что-то говорил ему на непонятном для женщины японском, при этом оживлённо жестикулируя. Только тогда Оливер нехотя поднимался из-за стола и шёл за Юджином. И сегодня, наверное, должно было повториться то же самое… И да, судя по приближающемуся весёлому голосу и временами падающим вещам, Джин был где-то поблизости и уже спешил на помощь матери…
«Неужели у меня никогда не получится хоть немного его растопить? – с отчаянием подумала Луэлла, но тут же попыталась взять себя в руки. – Нет. Не верю. Ведь он всё-таки тоже ребёнок… Не верю».
— Нолл, — ещё раз, совсем тихо, позвала она младшего. – Пойдём.
Мальчик отвёл глаза, и женщина едва слышно вздохнула. Однако мальчик отложил книгу и встал, направившись к двери. Джин выскочил неизвестно откуда навстречу ему, уцепился за руку брата и начал негромко, но оживлённо говорить что-то. Нолл только чуть недовольно бросил что-то ему в ответ, но близнец не унимался. Луэлла лишь улыбнулась – к впечатлительности старшего она привыкла так же, как и к нелюдимости младшего. Огорчало её лишь одно – она не понимала ни слова, из того, что говорили братья. В голове довольно часто возникала мысль, что неплохо бы хоть чуть-чуть выучить японский. Хотя когда-то в школе учительница довольно недвусмысленно сказала ей о её неспособности к языкам…
…Когда Луэлла принялась за японский, эту учительницу она вспомнила не раз. Хоть и за время работы она смогла неплохо изучить иностранные языки и относительно хорошо общаться на немецком и французском, но японский казался непроходимым лесом, полным неведомых деревьев, из которых она различала лишь «Аригато», «Сайонара», «Ватаси», «Гомен насай», «Ски дайо» ну и прочее, подобное этому. И как-то не верилось, что она сможет его выучить… Но в определённый момент она решилась не верить в обратное. Не верить в свою кажущуюся тупость, не верить в то, что не хватает времени на такие пустяки… В конце-то концов, учёный она или кто?
И старания были вознаграждены, в тот день, когда она услышала, как Нолл на японском пересказывает брату историю из только что прочитанной книги. Поняв, о чём речь, Луэлла едва удержалась от смеха – настолько это было неожиданно.
«Нолл читает истории про фей? Не верю!», — думала она, стоя у дверей в детскую и оставаясь незаметной для близнецов.
Впрочем, в это она поверила. Потому что верить в это было приятно.
… Но чаще «Не верю!» предназначалось всё-таки Юджину. Как и сейчас. Ведь вазы бились не сами по себе и не под влиянием способностей Нолла. И бедная кошка явно не сама по себе заперлась в ящике с каким-то странным пузырьком (как потом выяснилось, Джину зачем-то захотелось самому поставить опыт с котом Шрёдингера, и это в восемь-то лет!). И волосы Лина явно не сами по себе заплелись в две симпатичные косички. И помада Луэллы не сама сбежала из косметички и не сама разрисовала зеркало, рубашку и чуть-чуть – многострадального Лина. И уж естественно, Нолл носился за братом в порыве праведного гнева явно не для того, чтобы просто поиграть в догонялки…
— Мам, это не я! – Джин смотрел на приёмную мать наивно-честными глазами, такими же, как и у брата, но гораздо более тёплыми и весёлыми. – Ну мама!
— Не верю! – уже привычно отзывалась Луэлла немного сердито, но неизменно пытаясь удержать смех. Уж больно забавно выглядел бедный хомяк, перекрашенный в зелёный цвет. Разумеется, она наказывала мальчишку за шалости, но не очень строго – ведь злобных и откровенно жестоких шуток у Джина никогда не было, и за подобное он и сам вполне мог полезть в драку. Однако повод для «Не верю!» случался ещё не десять, и даже не пятьдесят раз…
… Выгнав всё-таки старшего одеваться, Луэлла вновь вернулась к Ноллу. Парень как раз завязывал галстук и, кажется, был не очень доволен появлением приёмной матери. Женщина отлично понимала, в чём дело – Оливер до сих пор немного плохо завязывал галстук, и сегодня с первого раза это у него опять не получилось. А поскольку Нолл очень не любил, когда у него что-то не получается, а тем более – если кто-то видит это…
— Давай помогу, Оливер, — как можно более деликатно предложила Луэлла. – Когда кто-то завязывает – проще и быстрее. А нам ещё Джина ждать…
Быть может, она говорила много лишнего, но вряд ли Нолл так уж внимательно слушал её. Она ждала ответа сына, ожидая что-то в духе: «Сам справлюсь». Ведь Оливер тот ещё гордец…
— Помогите, — негромко отозвался Нолл, не глядя на неё. – На себе дольше завязывать…
Луэлла едва сдержала улыбку, которую вызвала эта ненужная попытка оправдаться. Всё-таки Нолл был ещё совсем ребёнком, капризным и самонадеянным, пусть и казался с виду серьёзным и взрослым. Женщина осторожно принялась завязывать галстук, стараясь не смотреть сыну в глаза. Она словно до сих пор боялась его спугнуть…
Наконец, галстук был завязан, и Нолл придирчиво дотронулся до узла, словно проверяя, всё ли идеально.
— Спасибо вам.
— Не за что, — улыбнулась Луэлла, невольно думая, что кто-нибудь посторонний очень бы удивился, услышав от Нолла такие слова. Но она-то отлично понимала, что таким образом младший сын показывает то, что признаёт её. Что ж поделать, если на большее он просто не способен…
— Мам! Завяжи мне этот дурацкий галстук! – Джин вновь появился в комнате, однако рубашка и болтающийся в руке галстук придавали ему хоть какое-то ощущение готовности. Нолл усмехнулся, глядя на брата, и вышел из комнаты.
— А сам? – шутливо спросила женщина, забирая галстук у старшего сына и набрасывая ему на шею.
— Мама! – укоризненно воскликнул Джин. – Ты заставила меня надеть эту удавку – ты и решай эту проблему! Ты вообще в курсе, что у твоего сына с ним хроническая несовместимость?
— Сейчас устраним эту несовместимость, — хмыкнула Луэлла, завязывая галстук. – И почему несовместимость? Не в первый раз же его надеваешь, — она отступила немного назад, любуясь своей работой. – Ну вот – хоть прямо сейчас на выставку! Или на свадьбу… Знаешь, как ты солидно с ним смотришься? – и она развернула сына к зеркалу. Тот придирчиво посмотрел на свое отражение.
— Нет, я с ним не сочетаюсь, — категорически заявил он. – Но спасибо, мам. Хотя он мне совсем не подходит…
— К твоей дурацкой улыбке он не подходит, — послышался от дверей насмешливый комментарий Нолла. – Луэлла, вам миссис Уайт звонит…
— Хорошо, Нолл, иду, — отозвалась женщина, грустно улыбнувшись.
Было у неё одно «Не верю», которое так и осталось пустым. Которое она мысленно повторяла, видя взгляды людей, которые слышали, как она разговаривала с младшим сыном. Она всегда читала в них упрёк Ноллу в его холодном отношении к приёмной матери. Но она повторяла, потому что она могла лишь не верить в это. Потому что он и не менялся. Точнее она не знала об этом…
… Случилось это тогда, когда у него ещё были проблемы с его силами. Тот урок у Лина прошёл очень неудачно – Нолл потерял сознание надолго…
— Эй, Нолл, ты как? – обеспокоенно спрашивал Джин у пришедшего наконец-то в себя брата. – Может…
— Всё нормально, — хрипло отозвался Оливер. – Маме не говори.
— Хорошо, — обычно чуткий Джин в этот раз так разволновался, что не обратил внимания на непрвычные слова брата. – Я пойду чай сделаю…
Нолл кивнул. Как ни странно, он тоже не заметил своей оговорки. Лишь Лин загадочно улыбнулся краешком губ.
«Не верю» оправдалось. Как и всегда.
Но одно «Не верю!» так и осталось бессмысленным. Оно ещё не случилось, оно пряталось, поджидало где-то совсем далеко, во вроде бы и родной, но незнакомой братьям Японии. Совсем скоро… И довольно надолго.
В тот день Луэлла была дома. В кои-то веки в особняке царила непривычная тишина – Джина не было, и женщина всерьёз надеялась, что пол-Японии ещё не лежит в руинах после знакомства с её старшим сыном. Однако Джин звонил всего лишь пару дней назад, ни в какие неприятности не вляпался, ничего не разнёс и никого до бешенства не довёл. Напротив, с восторгом говорил о своей родине, которую никогда раньше не видел. Луэлла усмехнулась, вспомнив о сыне, и поудобнее устроилась в кресле, вновь принимаясь за книгу. Но тут наверху, из комнаты Джина, послышался шум и сдавленный крик, и женщина, в страхе вскочив, помчалась туда…
Картину, которая ей предстала, она, наверное, не смогла бы забыть никогда. Нолл лежал на полу, его била дрожь, он хватался за грудь и что-то неразборчиво хрипел, но похоже, был без сознания. В одной руке он сжимал красный свитер, несомненно, принадлежавший Джину…
Оливера пришлось отправить в больницу. Пришёл в себя он довольно быстро, но, глядя на его лицо, пусть и не выражающее никаких чувств, но какое-то измученное и усталое, Луэлла не решалась задать вопрос, мучаясь неизвестностью, но предчувствуя худшее. Нолл же не знал, как сказать ей правду, чтобы она поверила. Ведь никому не дано понять, как он может это видеть и чувствовать, как ему пришлось быть невольным свидетелем и участником страшной картины…
— Нолл… — Луэлла наконец-то решилась разрушить молчание. – Что случилось?
Но сказать ей он был должен.
— Джин мёртв, — произнёс Оливер спокойным, ничего не выражающим голосом.
— Что? – Луэлла словно задохнулась от неожиданности. – Что за… Это что, его новые шуточки? – спросила она, глупо надеясь на положительный ответ.
— Он мёртв, — так же спокойно повторил Нолл. – Я только что видел.
Подробности он решил оставить на потом…
— Я… я не верю тебе… — дрожащим голосом произнесла женщина. – Ты ошибся. Этого не может быть…
— Я видел, — равнодушно повторил Нолл. – Я взял его свитер. И увидел. Он мёртв.
— Я не верю! – крикнула Луэлла. – Тебе показалось! Ты не мог этого видеть, скажи, что не мог, Нолл! Ты ошибся! Ошибся!
Отлично сознавая, что её младший сын никак не мог ошибиться в этой ситуации, она всё равно повторяла:
— Я не верю тебе! Не верю! Скажи, что это неправда!
Оливер только молчал. Она не могла видеть и чувствовать Джина так, как это делал он. А он точно знал – брат мёртв. И женщина, глядя на него, упала на стул и заплакала, закрыв лицо ладонями и тихонько повторяя: «Не верю… Не может быть… Не верю…».
Она не верила и позже, когда Джина признали пропавшим без вести. Не верила, когда Нолл отправился в Японию на поиски тела брата. Не верила, когда её уверял и успокаивал муж. Не верила, когда Нолл позвонил и сообщил, что нашёл. Не верила, когда своими глазами увидела завёрнутое в какую-то серебристую материю тело. Не хотела верить. И, не в силах смириться, плакала прямо на глазах у растерявшейся девочки. Она видела – и у японки на глазах показались слёзы, но девушка продолжала держаться. Но, пожалуй, у Луэллы была одна очень веская причина для улыбки. Она видела, какими глазами эта девочка смотрит на её сына. И препирательства между этими двумя она воспринимала с улыбкой. Разумеется, в её присутствии Нолл вёл себя более-менее прилично, но о его взаимоотношениях с подчинённой Луэлла была наслышана. И посмеивалась над своим младшим сыном. Какой же он всё-таки ребёнок… И, пожалуй, прозвище «Нару» подходило ему прекрасно. Май попала в точку.

…— Так ты вернёшься туда? – Луэлла как можно более равнодушно обратилась к сидевшему за компьютером Оливеру.
— Да, — спокойно подтвердил тот. – Япония очень интересна в плане сверхъестественного, духи и прочее там на каждом шагу. Лучшего места для исследования и не придумаешь.
— Ну что ж… — вздохнула женщина. – И ту девушку, Май, вновь возьмёшь к себе?
— Разумеется, — холодно подтвердил Нолл. – Глупо упускать человека с такими способностями.
— А она мне понравилась, — произнесла женщина, отвернувшись, чтобы сын не видел её лёгкой, с хитринкой, улыбки. – Хорошая девушка.
— Это здесь абсолютно ни при чём, — отчеканил Оливер, пытаясь скрыть какое-то странное раздражение. – Пользы от неё никакой, кроме способностей, — «Ну ещё и чай», — мысленно добавил Нару. А вслух повторил:
— Она здесь ни при чём.
Луэлла отвернулась к окну, улыбаясь, и одними губами произнесла:
«Не верю».