Девять жизней в одно мгновение

Глава 1

Название: Девять жизней в одно мгновение
Автор: Lerevita
Бета: Оками
Персонажи: Урахара, Ичиго. Мелкий Ичиго, Рукия, Масаки, Чад на заднем плане. Псевдопсихиатрические записи сделаны какой-нибудь мелкой сошкой из Исследовательского института
Жанры: ангст, дарк
Тип: джен
Рейтинг: G
Содержание: после битвы с Айзеном Ичиго постепенно сходит с ума
Дисклеймер: мир, персонажей и сюжет манги «Bleach» придумал Кубо Тите
От автора: фик – дрочилка для истосковавшегося по всяким расстройствам психики автора, меня тобишь. Здесь нет ни внятного сюжета, ни какследовательного обоснуя, только наслаждение постепенной деградацией Ичиго, которая в повествовании и не постепенна вовсе
Предупреждения: ООС персонажей, АУ
Размещение: если хотите видеть фик на каком-то ресурсе, стукните мне, я выложу сама.

___
Над дверью звенит колокольчик: дзинь-дзинь, скрип половиц, тихое дыхание. Будто Урахара боится, как бы кто не узнал, что он дышит.
Шорох ткани, отчетливый, слышный за стуком деревянных подошв. Скрип-скрип, топ-топ, за шагом шаг, ближе и ближе, потом – удаляется.
Ичиго смотрит в потолок, на стену, за окно. За стеклом – пустота, серость неба заполнила раму рваными хлопьями, утопила в них наружный мир. Под спиной надежно покоится – хотя в учебниках написано, что Земля несется по космосу, как гигантский корабль – пол, дерево под ковром, деловито проедающие ходы жучки. Ичиго надеется, что днем они спят.
Урахара вернулся, значит, скоро его выпустят.
Проходит немного времени, как раз столько, сколько Ичиго может вытерпеть, и звонко открывается замок: клац-клац. Дверь уже близко, едва различимо пахнет лаком, и это запах свободы, съежившейся до коридора и человека в нем.
- Полчаса, – говорит человек.
Ичиго не знает, кто это такой, и немного его побаивается. Он смутно помнит, что рядом с этим большим и сильным должно быть безопасно, но предчувствию не верит.
В коридоре темно, под пальцами Ичиго, прижатыми к стене в неуверенном жесте, – бархат.
Хотя заветные полчаса истаивают с каждым шагом, с каждой секундой, торопиться некуда. Голым ступням прохладно от старого паркета, слабо пахнет пылью, впереди шуршит бумага и свет ложится чуть косо; Ичиго помнит короткий путь так же прочно, как собственные ладони.
- Спасибо, Чад, – в голосе Урахары благодарность и грусть, и океан усталости, пляшущей под лунным светом. – Потом я провожу его сам.
- Хорошо, – отвечает человек, потому что ему больше ничего не остается.
Они одни.
- Ты вспомнил сегодня что-нибудь? – спрашивает Урахара без надежды на ответ, только для порядка. Голос стихает, стихают удаляющиеся шаги, часы размеренно тикают: тик-так, так-тик. Наедине с Урахарой Ичиго чувствует себя птицей, взмывшей в небеса после долгого сидения в клетке. Он хочет забиться куда-нибудь в каморку под лестницей, где живут метлы и темнота, а еще больше – лететь к солнцу, и эти желания так сильны, что рвут его на части.
Урахара стучит по столу ногтями: стук-стук; по стене ползет паучище, лохматый и страшный.
- В чем дело? Почему ты молчишь?
- Паук.
- Тебя это беспокоит?
Ичиго задумывается, присматривается, – паук как паук, просто он таких еще не видел. Волосатые лапищи цепляются за бархат, тянется нить. Все правильно.
Ичиго предчувствует, что неправильно, страшно, достойно жалобы, – когда паук ползет по руке, раззявив жвала. Но и это – мелочь, есть вещи хуже, и хорошо, что Ичиго о них не помнит. В них много красного и руки оттягивает живой металл.
От паука на стене не нужно спасать, и Ичиго качает головой.
- Как хочешь, - поджимает губы Урахара. – Ты хорошо спал?
- Мне снился сон. Вам они тоже часто снятся?
- Хватит. Не задавай вопросов, иначе время сократится еще вдвое. Мне достаточно и пяти минут, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь.
- Не надо пять минут!
- Здесь хозяин – я. Что тебе снилось?
Они замолкают. Ичиго остро чувствует, что в комнате никого, кроме него и Урахары, нет. Блаженное чувство обволакивает тело, лезет в голову назойливым удовольствием.
Ичиго снилась чернота, пустота – без конца и края.
- Кажется, во сне я умер. Мы погуляем сегодня?
- Недолго.
Предчувствие подсказывает, что Урахара не должен всегда быть таким строгим, и Ичиго ему верит. Понимать, когда оно точно, а когда – нет, он научился быстро.
Урахара не должен быть скупым на слова. Урахара не должен спрашивать у Ичиго, как тот спал. Рядом с Урахарой должны быть другие люди.
Ичиго знает много имен, но не помнит, кому они принадлежат.
Этот Чад, работающий в магазине, не может быть тем самым. Он силен и высок, намного сильнее Урахары с Ичиго, но не во всем, и это лишает предчувствованной безопасности. В чем-то они лучше него.
Не подходит имя малявке-девчонке со шрамом через все тело – Ичиго видел, – от лба до пяток гладко-розовая полоса. Грустный старик, поросший бородой и сединами, не может быть его отцом.
Один Урахара, парень в сандаловой шляпе, владелец странного магазинчика, - такой же, как и был. В этом Ичиго уверен.
Вот только ведет он себя не так, как должен бы.
На улице прохладно, живая изгородь вся в росяных каплях – утро. Асфальт растрескавшийся, старый, отламывающийся от земли кусками.
Ичиго смутно помнит, что часть трещин – его работа. Что по всему городу разбросаны язвы его присутствия.
Деревянные подошвы стучат об асфальт: топ-топ, звеньк-звеньк на ветру колокольчики. Дерево все в звонких блестках, звенит-звенит, как дверь магазина, только чаще.
От звона легонько кружится голова, и Ичиго зажимает уши ладонями. Так они и идут, молча и быстро, мимо язв и толпы. Ичиго кажется, что молча – Урахара говорит, но уши зажаты, и слушать неудобно. Не получается слушать.
- Отними ты уже руки, – бормочет Урахара, теплыми пальцами коснувшись напряженного запястья. – Мы пришли.
В улочке ничего знакомого, тихое место, где можно жить. На коричневых крышах – блеск, стены позолочены солнцем, где-то поблизости – шшш – шипит вода.
А на вывеске у одного из домов – «Куросаки».
- Здесь живет старик? – Ичиго приходится привстать на цыпочки, чтобы полностью разглядеть нижнюю часть надписи за деревьями.
- И твои сестры. Ты их разве не помнишь? – Урахара идет вперед, мимо вывески и дома. В окне – шурх! – стремительным птичьим движением мелькает тень.
Ичиго качает головой и оборачивается, чтобы получше разглядеть светлую обшивку и крохотный сад. Солнце скрадывает цвета, рассыпая желтый спектр. Тени длинны до странности.
- У меня не должно быть сестер.
Предчувствие на этот раз обманывает, и Ичиго говорит что-то не то: Урахара замедляет шаг.
- Что?
- Мне кажется, что их не должно быть. Это неправильно?
Урахара молчит так долго, что Ичиго пугается – полчаса прошло, с минуты на минуту рядом возникнет Чад и уведет его обратно в комнатку, затканную паутиной. Не даст дослушать.
Когда Урахара наконец шевелится, Ичиго едва подавляет порыв отскочить подальше: предчувствие вопит об опасности. Предчувствие велит остерегаться трости. Предчувствие велит бежать – или взять в руки живой металл, чтобы защищаться.
- Нет неправильного варианта, – обманулось предчувствие. – Нельзя…
- Не поможете мне, молодые люди? – Урахара вздрагивает, а Ичиго легко поднимает увесистую сумку и спрашивает, куда ее отнести. – Вон туда, – кивает женщина в сторону больницы.
Урахара напряжен и взволнован, но сказать ничего не решается, и они идут назад, к светлой обшивке и золотистым стенам. У женщины невысокие, но громкие каблуки: цок-цок по асфальту, мерно, легко, с потусторонней завораживающей грацией. Ичиго не смотрит на нее, но видит каждую мелочь, отчего-то ему знакомую.
- Что же у вас там такое? – спрашивает он, испугавшись молчания, и тут же заново боится быть грубым.
- Ребенок родился, - смеется женщина, глядя задумчиво, и кажется такой доброй, что страх отпускает. – Мы готовились-готовились, а все равно попали впросак. Вот, пришлось в магазин бежать, а то муж на дежурстве… тут поставь, у ворот, дальше уж я сама. Хорошо бы сын таким помощником вырос. Спасибо тебе.
Ичиго приятна похвала, приятен голос, приятно цоканье, приятна тяжесть матерчатой спортивной сумки в руке. Она тоже кажется ему знакомой, но это уже не предчувствие, а твердое знание.
- Ты помнишь, кто это? – негромко спрашивает Урахара, глядя не туда, куда нужно – не в спину уходящей женщины, доставшей из сумки еще одну, поменьше, а на Ичиго. – Если нет, ошибки не будет.
- Кажется, да, - Ичиго хмурится и тянет руку к его лицу, раздраженный пристальным взглядом. Пальцы колет щетина, зато Урахара теперь смотрит правильно, на дорожку, на дом. – Но не помню, какое имя ей подходит. Пойдем домой?
- Все будет хорошо.

___
Неизвестная науке форма взаимодействия шинигами с занпакто вызвала у Куросаки Ичиго сложный случай амнезии, осложненной расстройством психики.
Частично сохранившиеся воспоминания отрывочны, Ичиго не узнает прежних знакомых, не ориентируется в городе. Это может быть связано с несоответствием запомненных образов и действительных, выпадением отдельных воспоминаний (так, он не помнит сестер и не узнал их, даже увидев лично), склонностью Ичиго к аутизму.
О прогрессе аутистических проявлений личности свидетельствует также стремление Ичиго к монотонным занятиям, избегание взгляда окружающих, потребность в четком распорядке дня. Способен общаться только с одним из исследователей, Урахара Киске, к другим людям относится настороженно. Не высказывает своих желаний, не стремится к удовлетворению первичных потребностей.
Интеллект на уровне одиннадцатилетнего, к учебе равнодушен. Если на выполнении заданий настаивает Урахара Киске, быстро утомляется, от чтения и письма переходит к монотонным занятиям.
В последнее время склонен к галлюцинациям. Чаще всего ему представляется мать и он сам, даже во время галлюцинирования не помнит о существовании сестер. Отец в видениях не появлялся.
Рейацу на нижнем уровне поддержания жизнедеятельности, головной мозг функционирует на 50%. Мелкая моторика слаба, почерк угловатый, резкий, буквы большие. Некоторые действия (игра на фортепьяно, гитаре, рисование) выполняет на прежнем высоком уровне. Во время этих занятий наблюдается всплеск рейацу, положительно влияющий на общее состояние исследуемого.
Реакция на появление поблизости духов и шинигами вне тел или гигаев отрицательная, испытывает дискомфорт вплоть до степени болезненных ощущений, представленных болью в ушах.
Вероятно, большая часть восстанавливающихся воспоминаний блокируется чувством вины и инстинктом самосохранения. На ситуации, угрожающие его здоровью, реагирует неадекватно, вспышки агрессии перемежаются длительной апатией.

___
- Да я на раз-два тебя обыграю! – кричит Ичиго, оскалив зубы, как разъяренный пес. – А ну давай сюда карты!
- Только бахвалиться и горазд, придурок!
Урахара улыбается, Урахара счастлив, хотя плечи его напряжены. Ичиго посматривает на него иногда, отвлекаясь от игры с безобразно противным рыжим мальчишкой, и его взглядам, подозрительным и злым, почему-то тоже рады.
Карты шлепают друг по другу, по жухлой траве: шлеп-шлеп; ветер играет с природой в пятнашки. Небо нависло над городом серым провалом, кажется, еще минута, и выпадет снег, – или небо не выдержит, перевернется, обнажив голубую изнанку.
К дереву возле дороги, опоясанному свежей желто-белой раной, люди привязывают колокольчики. Ветер пробует на вкус их перезвон, теребит красно-черные ленточки, отрывает от веток последние желто-коричневые листья. Кажется, дерево плачет листьями, выворачивает ветви из рук, чтобы не становиться траурным, но проигрывает людскому упорству.
Поверх раны ложится пластмассовая зеленая лента с крупными белыми цветами. Рядом с деревом поселяется душа маленькой девочки, привлеченная звоном.
Урахара исподволь наблюдает за превращением, качая головой: ему видится на лице девочки маска, белая, с жадным оскалом. Он все думает о чем-то, сжимая трость, но никак не может прийти к решению.
Ичиго улыбается, не замечая плохого. Ичиго счастлив: только что выяснилось, что они с мальчишкой оба когда-то падали с крыши, заполучив шрамы на задницах, прокалывали ладони перочинными ножами, – отец тогда сказал, что другого такого идиота на свете не сыщешь, а вот он, сидит напротив и бессовестно мухлюет, – разбивали головы, чуть не умирали от укусов ядовитых змей.
Только сестер у Ичиго никогда не было, он уверен в этом. Предчувствие привычной ненавязчивой снисходительности, которой дети обычно не замечают, легко объяснить чем-то другим.
Карты старые, у дамы бубен, доставшейся Ичиго, не хватает отражения и правой руки. Их достал откуда-то из рукава Урахара – с видом фокусника, неожиданно вытащившего из шляпы кота вместо кролика – и напомнил, что у Ичиго только час.
А теперь время вышло, но они играют, как ни в чем не бывало, и противный мальчишка выиграл уже десять раз.
У трефового короля почему-то в руках веер, украшенный пышными черными перьями, и Ичиго, вспомнив привычку Урахары, ехидно смеется. Он настолько хочет, чтобы мальчишка тоже посмеялся, что приходится прикрыть короля другой картой.
Едва слышный шелест – и нет короля. Потерялся.
- Нам пора идти, – говорит Урахара, положив ладонь на плечо Ичиго. – Выиграй. Нечего так часто оставаться дураком.
Урахара отходит ненадолго, на минуту, и с неба сыплется снег. Ичиго выигрывает без него и растерянно смотрит на пустое место вместо мальчишки: только иней серебрится на светло-желтых стебельках.
- Куда он делся? – спрашивает Ичиго, неожиданно обидевшись. – Я выиграл, а он исчез.
- Ты уже замерз, – улыбается Урахара. – Пойдем домой.
На пути к магазину Ичиго видит свежие заплаты на асфальте, только-только возведенные стены, пустые витрины, сверкающие недавно установленным стеклом. Он отчего-то помнит, что это – следы его присутствия, затянувшиеся язвы, оставившие после себя шрамы, и смутно предчувствует вину.
- Почему люди привязывают к деревьям колокольчики? – спрашивает Ичиго, – Мне больно, когда мы проходим мимо.
- Никто не думал, что кому-то это может быть неприятно. Люди создают памятники своему горю – или веселью, приманивают духов, чтобы те охраняли их от других, тех, которых принято считать злыми.
Урахара хмурится, сжимает крепко рукоятку трости, так, что костяшки белеют, и губы у него тонкие-тонкие, тоже сжатые. Говорит он отрывисто, с долгими паузами, и видно, как все сильнее охватывает его гнев.
- Но это же бесполезно?
- Да. Рано или поздно прикованный дух сам становится злым, а порой и приманивает Пустых, если обладает достаточно сильной рейацу. Но это происходит нескоро, возможно, через поколение, когда уже ни дерева не останется, ни колокольчиков.
- Та девочка станет Пустым? – Ичиго останавливается перед дверью магазинчика, касается рукава Урахары. – Я видел ее, правда, смутно, но она же была?
- Видел?
К двери приближается тяжеловатая поступь: топ-топ, подошвы кроссовок гасят негромкий звук. Чад отпирает дверь, смотрит на Урахара, на Ичиго мельком, как на того, кто внимания не заслужил. Урахара отсылает его нетерпеливым жестом.
- Нет, не превратится, ¬– говорит, видимо, устав молчать. – Сегодня ночью я отправлю ее в Общество душ.

___
После длительной изоляции и отсутствия контакта с Урахара Киске у исследуемого участились аффективные реакции и галлюцинации. Последние постепенно усложняются, удлиняются. Ичиго надолго выпадает из реальности, разговаривает с пустотой, совершает множество различных действий, продиктованных болезненным состоянием. Участились случаи отстраненности, неузнавания; Ичиго не замечает прохожих во время прогулок.
После возобновления контакта испытуемого с Урахара положительных сдвигов не наблюдается. Испытуемый часто не замечает его, не узнает, путает его с другими людьми.
Состояние Куросаки Ичиго очевидно не связано с уровнем его рейацу. Ее полное восстановление возможно через два-три года, усугубление психических расстройств необратимо и, вероятно, приведет к полной утрате исследуемым способности к осмыслению действительности.

___
Над дверью звенит колокольчик: дзинь-дзинь, скрип половиц, усталое шарканье. Малявка-девочка с шрамом через все тело не отрывает ступней от пола, будто боится упасть в небо.
Шорох ткани, отчетливый, слышный за шарканьем. Шарк-шарк, стук-стук, девочка бьется ножнами о двери-стены-прилавки. Ей навстречу спешат деревянные подошвы и разобщенная стенами речь.
Ичиго развлекается: клац-клац по глянцевой обложке ногти, чистый звук, громкий. Удар сердца – удар ногтя, простой до странного жизненный ритм. Книга новая, с белыми страницами, хрустит, стоит открыть ее наугад.
Ичиго представляет, что книга – рояль вроде стоявшего в холле его школы. Ногти выстукивают замысловатую мелодию, голова откидывается, взгляд в потолок: клац-клац-клац, все громче и громче.
Сердце Ичиго колотится как безумное, тщась поспеть за оглушительным стуком.
- Пойдем, – говорит подкравшийся Урахара. – Вам надо поговорить.
Коридор впускает их в себя с неохотой, пытается вытолкнуть в комнату темнотой и волной духоты. Ичиго движется медленно, будто под водой, и в отчаянии цепляется за просторный зеленый рукав. Урахара идет спокойно, не замечая давления, только чуть опускает голову. Позволяет уцепиться.
Малявка-девочка со шрамом через все тело сидит на полу, поджав под себя ноги, и тихонько раскачивается из стороны в сторону. На ее лице – страдающий оскал, руки дрожат, пальцы стиснули лежащие на коленях ножны, побелели. От девочки исходит сила. Девочка чем-то огорчена.
Ичиго не садится рядом с ней, бродит по комнате, отыскивая следы присутствия Урахара, прислушиваясь: вдруг где-то в глубине магазинчика раздастся стук деревянных подошв? Пальцы стучат по воздуху, будто книга-рояль еще под ними, попадают по бедрам, по стенам, узкому подоконнику.
Вокруг Ичиго ничего нет. Ни дерева, ни пола, ни серости за окном.
- Я стала лейтенантом, – говорит девочка, вскинув умоляющий взгляд. – Ты же рад за меня?
- Что такое лейтенант? – спрашивает Ичиго, замерев, прислушавшись.
Девочка смотрит в потолок, на стену, за окно. У нее огромные глаза, чуть больше – и лицо бы их не вместило, глаза плачут, глаза поднимают руки и вытирают слезы со щек.
Глазам больно, глазам плохо, и Ичиго удивленно понимает, что ему больно тоже. Нужно как-то утешить девочку со шрамом через все тело, пришедшую сказать что-то важное.
Девочке сто пятьдесят лет. Ичиго – восемнадцать.
- Да, я рад за тебя, Рукия, – говорит он, и каждое слово больное, выстраданное. В памяти ничего нет, память пуста, слова льются раскаленными каплями, обжигая язык. – А что там с Ренджи?
Малявка-девочка со шрамом через все тело плачет от счастья.

___
После всплеска психической активности произошла стремительная деградация психики.
Диагноз: аутизм, осложненный деменцией неясного генеза.
Примечание: Куросаки Ичиго помещен под охрану второго отряда Готей-13 как шинигами, представляющий угрозу миру живых.
Примечание: Схожие начальные симптомы замечены у Айзена Соуске. Копия личного дела Куросаки Ичиго передана Совету сорока шести.