Глава 2***
Ледяной ветер всё так же, как и полтора года назад, гонял по северному морю тёмные морские волны, обтекая по дороге мрачный замок-скалу, когда к нему причалила закрытая куполом Непроницаемости лодка и из неё, морщась и отплёвываясь от солёных брызг, выбрался высокий пассажир. Судя по тому, как его принимали стражи, этот маг был большой шишкой, но скрытое капюшоном зимней подбитой мехом мантии лицо никому так и не удалось разглядеть. Незнакомец, брезгливо оттолкнув руку хотевшего помочь охранника, поднялся по лестнице и вошёл в ворота замка, сразу же направившись к помещениям, занимаемым Начальником:
- Ну, здравствуй, Рознер. Чем ты меня порадуешь?
- Господин Бе…
- Ш-ш, совсем с ума сошёл? Без имён!
- Конечно, конечно… Вы об узнике № 2566?
- Это его номер?
- Да.
- О нём. Как тут поживает наш Национальный Герой? Сильно буйствовал и возмущался?
- Нет, - Рознер потупил взгляд и, набычившись, продолжил, - вообще не возмущался. По правде сказать, мы ни слова от него с тех пор не слышали. Надзиратели говорят, что каждый день он сидит, уставившись в одну точку, и не отвечает на их вопросы.
- Вот и славно. Дементоры явно научили его хорошим манерам и улучшили характер.
- Это не дементоры, сэр… С тех пор, как здесь появился По… № 2566, они десятой дорогой облетают северное крыло замка, нам пришлось даже ставить Защиту от них на остальные блоки.
- Вот как? Я должен увидеть его собственными глазами. Проводи меня к нему.
- Но, сэр… - увидев недоумённо приподнятую бровь собеседника, Рознер стушевался и попытался объяснить своё нежелание выполнять приказ:
- Я думаю… дементоры его боятся…
- А ты не думай, незачем. Веди.
Переходы, коридоры, лестница проносились мимо. С каждым шагом Берроуз чувствовал, как холодно и мерзко становится на душе. Откуда-то из глубин подсознания поднимался давно позабытый пьяный голос отца, кричавшего матери: «Эй, ты, грязная маггла, пошевеливайся, иначе получишь по заслугам…» Он усилием воли сбросил липкую паутину детских страхов, давно не имевшую над ним никакой власти: «Чёртовы дементоры!» – и продолжил путь, ни словом, ни взглядом не выказав поселившегося в душе предчувствия опасности. Наконец, стылая жуть отпустила душу. Несмотря на то, что вокруг с каждым шагом становилось всё холоднее, и они явно приближались к северной, продуваемой всеми ветрами части замка, гнетущее присутствие дементоров ощущалось всё слабее: «Неужели этот слизняк Рознер прав, и дементоры боятся Поттера?»
Последний поворот. Коридор, заканчивавшийся тупиком, и ржавая решётка, закрывавшая проход в маленькую камеру, в которой, не шевелясь, сидел обросший, одетый в грязную полосатую робу человек. Вот что предстало перед взглядом Министра Магии, когда он подошёл поближе:
- «Аллохомора!» - но решётка не поддавалась воздействию магии. – Открой.
Рознер протиснулся вперёд и, достав связку массивных ключей, открыл заговорённый замок, но в камеру вслед за Берроузом войти не рискнул.
Деррик обошёл с трёх сторон сидевшего на застеленных куцым покрывалом нарах человека и, брезгливо приподняв заросший бородой подбородок узника, глядя прямо в его ничего не выражавшие глаза, проговорил:
- Ну, что, Герой? И кто из нас сейчас на коне? Думаешь, я не знаю, что вы с этим старым кротом Честером собирали на меня компромат? Знаю. Документы, которые вы собрали, я давно уничтожил. А Честер… Старому таракану не повезло… Надо же, в его возрасте так было бегать по коридорам! Вот и добегался до сердечного приступа… - Берроуз склонился почти к самому уху заключённого и, подчиняясь невесть откуда взявшемуся порыву говорить откровенно, прошептал:
- Хотя, кое-кто из твоих выживших недобитков считал, что он подох от «Авады». Кстати, Поттер, наш добрый друг Дресвуд позаботился, чтобы их выкинули из Аврората с «волчьим билетом». Но, думаю, они так и не угомонились. Иначе откуда бы Шеклболту стало известно об игре с Оборотным и порнографических колдографиях-подделках. Ты бы видел, Поттер, этого лицемера! Он страдает, что упрятал тебя за решётку! Смешно! Ты доволен, Поттер?
Но взгляд зелёных глаз по-прежнему оставался безразличным. Ни одной мысли не промелькнуло в их похожей на омут глубине. Ни одна мышца заросшего бородой лица не дёрнулась, подтверждая, что маг слышит и понимает, то, что ему говорят.
Берроуз брезгливо прикоснулся к спутанным волосам, мимо его сознания как-то ускользнуло то обстоятельство, что для человека, проведшего в заточении больше полутора лет без нормальной возможности помыться, от Поттера на удивление не несло запахом псины. Но… мысли Министра Магии были заняты другим – тем, ради чего он совершил это малоприятное путешествие. Он достал из кармана мантии старинный медальон на цепочке с оправленным в золото радужным кристаллом и поднёс его ко лбу Поттера:
- Хмм… Шестьдесят пунктов. Мордред побери! Ты слишком медленно теряешь Силу, Поттер. Ладно, придётся ещё потянуть время. За год ты превратишься в безумную развалину с силой сквиба. То, что тебя боятся дементоры – чушь! Надо только решить, как вернуть их в это крыло… - пробормотал Берроуз уже себе под нос и покинул камеру с одиноким узником, не оглядываясь и не прощаясь. А зря…
***
Стоило магу, повинному в смерти его людей покинуть камеру, как взгляд заключённого изменился, приобретя остроту смертоносного клинка. Безымянный узник едва удержал под контролем волну рвущейся наружу ярости. Поднявшись с нар, он сделал несколько выпадов и ударов, атакуя пустоту и пытаясь в движении сбросить владевшее им напряжение:
- Превращусь в сквиба, говоришь? Не дождёшься! – голос был хриплым и низким с непривычки. За эти полтора года узник отвык говорить. Не с надзирателями же ему было разговаривать, когда он пытался создать ясную иллюзию тихого помешательства. Впрочем… за эти восемнадцать месяцев и четыре дня он несколько раз общался с живущими в замке змеями, но в холодное время года, длившееся в Азкабане 8 – 9 месяцев в году, те впадали в спячку, и он снова оставался без компании.
Больше всего на свете на данный момент заключённый хотел уничтожить незваного визитёра. Ему стоило большого труда сдержать свои боевые инстинкты, когда Берроуз находился рядом. Но тот, кого когда-то звали Гарри Поттером, понимал, что в этом случае он никогда не выберется на волю, не встретится с детьми и не покарает бандитов, уничтоживших его людей и покрывавшего их Дресвуда. Загубленная жизнь и планы всего лишь за одну смерть? Игра не стоила свеч, и узник сумел сдержать свои порывы.
Вместо этого маг выждал время, а потом привычно напряг мышцы, готовя их к неприятной процедуре трансформации. Пространство вокруг него на пару секунд смазалось. Тело стремительно уменьшалось в размерах, меняя свои пропорции, и вот в маленькой продуваемой всеми ветрами камере на полу извивалась небольшая, но от этого не менее страшная змея – эфа. Красивая блестящая смертоносная лента скользнула в тень, уходя от света, и, привычно миновав решётку, выползла в коридор.
***
Полтора года назад, когда преданный друзьями и любимой женщиной узник сумел перебороть свою боль и, собрав воедино уцелевшие осколки почти убитой души, решил остаться в живых, ему понадобилось много времени на то, чтобы разобраться в себе и своих способностях, заново учась подчинять и контролировать собственную Магию и способности тела. Да, тот, кого звали Поттером, владел беспалочковой магией, но умение это было не отточено и не доведено до совершенства. «Аллохомора», «Акцио», «Инсендио» - это ещё не серьёзные чары, а тем более не заклинания высшей трансфигурации. А именно на них у волшебника и была вся надежда. В своё время он потратил много времени, чтобы подчинить себе искусство анимагии, которым так быстро овладели его отец и крёстный. Но то ли тип магии у него отличался от отцовского, то ли мыслительный процесс шёл другим путём, но ни дневник крёстного, ни книга, которой в своё время пользовались Мародёры, не помогли ему достигнуть желаемого результата. И только вмешательство Честера, с которым Гарри поделился своими неудачами, сдвинуло дело с мёртвой точки. Он же был и единственным человеком, который знал, какая анимагическая форма присуща его лучшему ученику. К тому времени мракобесие и повсеместно насаждаемое отвращение и страх перед всем, что не одобрялось Министерством, достигли в Магической Британии своего пика. И превращение правой руки Главы Аврората в ядовитую змею не могло не вызвать кривотолков и откровенной враждебности в магической среде. Кроме того, после случая в Тайной Комнате, Джинни панически боялась любых змей, и Поттер, щадя чувства жены, скрепя сердце солгал ей и своим друзьям, что его эксперименты не увенчались успехом.
Свою анимагическую форму он использовал редко. Только когда надо было незаметно проникнуть на какой-нибудь хорошо защищённый объект, а времени для разведки не было, да когда после очередного скандала с женой магу хотелось послать на хрен весь мир и просто насладиться свободой и покоем. Здесь же, в Азкабане, возможность превратиться в относительно небольшое пресмыкающееся, способное пролезать в такие щели, о которых человек даже подумать не в состоянии, могло стать дорогой на свободу. Но тот, кого в прошлой жизни звали Гарри Поттером, был слишком умным и осторожным человеком, чтобы сломя голову бросаться в подобную авантюру. Месяц он совершенствовал и доводил до автоматизма навыки бытовой и простейшей магии, привыкая к повышенному оттоку Силы, вытягиваемой из узников Азкабаном. Здесь, в этом Мерлином проклятом месте, любое магическое действие отнимало в три раза больше энергии, и узнику не раз и не два приходилось сутками лежать пластом, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой после слишком уж рискованных или долгих экспериментов. Хуже всего было постоянное напряжение и горячая натура, подгонявшая гриффиндорца, будто бы шепча в ночной тишине на ухо: «Вперёд! Вперёд!» Но маг, до боли стискивая зубы, сдерживал темперамент, выматывая измученное и замёрзшее тело постоянными тренировками и физическими упражнениями. Он научился не спать по ночам, оставляя несколько часов для сна по утрам и вечером, когда надзиратели приносили еду в его камеру. Нет, кошмары, как ни странно, его не беспокоили. Вообще. Но каждое погружение в сон было сродни падению в непроглядную чёрную Бездну, в которой не было никого и ничего, и где он сам был обречён скитаться вечно, не в силах вырваться, но и не теряя при этом разума. Парочка таких «путешествий во тьму» и установила такой драконовский график: маг научился спать сидя, стоя и даже с открытыми глазами, только чтобы не погружаться в глубокий сон.
Постепенно он переходил к всё более сложным заклинаниям, доводя и их до совершенства. И вот однажды, когда количество царапин на стене, служившей ему календарём, перевалило за 60, волшебник решился на анимагическую трансформацию… Первое превращение отняло столько сил, что маг два дня после этого не мог подняться с нар, чувствуя опустошённость и слабость во всём теле. Но он не остановился на достигнутом, с каждым днём заставляя измученный организм превращаться в змею и совершенствуя характерные для пресмыкающегося навыки движения. И вот спустя ещё месяц, когда пребывание в змеином теле было доведено до пяти с половиной часов, волшебник впервые позволил себе выскользнуть за пределы камеры и исследовать близлежащие помещения и коридоры. Он опасался, что после того, как стало известно, каким способом сбежал из Азкабана его крёстный, против анимагов будут приняты дополнительные меры, но в первые дни путешествий не сталкивался ни с чем подобным.
Поттеру по долгу службы, когда-то не раз доводилось посещать Азкабан, но он знал только центральную его часть, в которой располагались личные помещения персонала и кабинет Начальника тюрьмы. В северном, западном, южном и восточном крыльях замка, маг бывал всего несколько раз. Зато после заключения в крепость у него появились неограниченные возможности по исследованию этого древнего строения. Вызванная легко удавшимся выходом из камеры эйфория быстро прошла, стоило ему только напороться на антианимагические чары возле ворот замка. С этого-то момента и начались его попытки найти выход из безвыходного положения. Анимаг буквально «проутюжил» все ходы и закоулки в крепости, способные вывести наружу, заглянул в каждую щель, отыскал и проверил все немногочисленные потайные ходы, но каждый раз его ожидало разочарование. Защита замка была идеальной, путь на свободу для него по-прежнему оставался недоступен. Дни летели за днями, складываясь в недели и месяцы. Зимой в крепости было настолько холодно, что змеиная аниформа, как и его пресмыкающиеся друзья-собеседники, норовила впасть в спячку, и волшебнику приходилось тратить дополнительную магическую силу, чтобы поддерживать в теле способность двигаться. Он бесчисленное количество раз обретал надежду и впадал в отчаянье. Немного осмелевшие после длительного перерыва в знакомстве дементоры попробовали было сунуться в его камеру, но им крайне не повезло. В то время маг как раз экспериментировал над возможностью дополнительного получения магической энергии, которая катастрофически быстро покидала измученное постоянным напряжением и недостатком питания тело. У узников её и так было недостаточно, обмороки надзирателей могли вызвать подозрение, а вот дементоры, которых он почему-то совершенно перестал бояться, появились как нельзя вовремя… В ту ночь волшебник вынес для себя заключение: магией, которую стражи Азкабана отбирали у заключённых, можно было подпитываться, только… это напоминало употребление в пищу мяса «с душком» - «насытиться» магией можно, но удержать от выворачивания наизнанку желудок – сложно. Настолько сложно, что его неукротимо рвало ещё два дня после эксперимента. Дементорам так легко отделаться не удалось, и после той ночи их и так небольшое количество уменьшилось ещё на две особи. С тех пор Поттер с дементорами соблюдали своеобразный нейтралитет: он не трогал их, а они десятой дорогой обходили северное крыло замка.
Отчаявшись выбраться из замка в образе змеи, волшебник вспомнил ещё об одном предназначении этой крепости. В течение многих поколений все запрещённые фолианты и свитки заклинаний, которые по каким-то причинам не удавалось уничтожить после изучения, доставлялись на вечное хранение в эту тюрьму, которая должна была стать их последним прибежищем. Особенно много «ссыльных» книг было упрятано за решётку в последние два десятилетия. Гарри по своему собственному опыту знал, что кроме темнейших гримуаров, среди них было немало действительно нужных и интересных фолиантов по Чарам, Защите, Колдомедицине, Трансфигурации и Зельям. Единственным их преступлением было несовпадение изложенного с постулатами современной магии, практикуемой в Британии. Дело оставалось за малым – найти этот бесценный источник знаний и с его помощью вырваться на свободу.
Найти-то он его нашёл, и обнаруженное богатство на порядок превзошло его ожидания. Наряду с «бредом ошизевших маньяков, осенённых музой после мухоморной настойки и крепкого удара скамейкой по голове», как когда-то обзывал эти произведения Честер, в находившемся посреди замка огромном зале, забитом книгами, встречались и настоящие сокровища. Неудивительно, что маг практически переселился в это запущенное, но довольно уютное помещение с удобным старым креслом возле камина и возвращался в камеру только раз в сутки, чтобы подновить иллюзию своего присутствия и поесть. Принимать душ и читать редко попадающую в этот Мерлином забытый угол прессу он приноровился ещё в первые свои вылазки, ловко забираясь в личные комнаты надзирателей, котороые в тот момент несли дежурство.
***
За учёбой и попытками вырваться из заточения полтора года пролетели незаметно, и если бы не глухая тоска по детям и подгонявшее его постоянно чувство вины, волшебник в принципе не замечал бы промелькнувшего времени. Но эти два чувства, когда-то позволившие ему выжить, неумолимо гнали мага вперёд, заставляя снова и снова предпринимать попытки побега. Вот и сейчас юркая змея ползла в своё книжное убежище, на ходу обдумывая полученные от врага сведения. Да, использование распылённых в воздухе вместе с пылью Чар Доверия, было хорошей идеей. Берроуз, сам того не желая, выболтал многое. И хоть весть о гибели Честера едва не заставила Гарри сорваться, ему было над чем поразмыслить в холодные осенние вечера. Вырваться из замка у него по-прежнему не получалось, но визит мерзавца заставил зашоренное сознание взглянуть на проблему с новой точки зрения: он не мог выйти, чтобы доказать свою невиновность и наказать предателей, но… Это не значило, что узник вообще ничего не мог им сделать.
Во имя Мерлина!!! Где раньше были его мозги?! Не иначе как впали в спячку, оставив «на дежурстве» только пару извилин. Шестеро бандитов, убивших его людей и свидетельствовавших на суде, что Гарри Поттер в течение почти года покровительствовал и снабжал информацией их шайку, находились в той же самой тюрьме. Правда, содержались они в гораздо лучших условиях и, как недавно узнал Поттер, всегда подслушивавший разговоры надзирателей, их собирались выпустить по амнистии по истечении ближайшего месяца. А вот этого маг уже не собирался допускать. По всем законам – магическим и человеческим – за всё то, что они сделали, за те жизни, что отняли, этим тварям полагалось только одно наказание: смерть, и он собирался проследить за исполнением так и не вынесенного приговора. Но сначала стоило получить от них кое-что важное, а для этого надо было очень сильно потрудиться.
Анимаг застыл на перекрёстке двух коридоров и, подумав, свернул в сторону блока, в котором содержались элитные заключённые. В этот раз свои познания в Легиллименции он собирался освежить на практике.
Поиск камер не занял много времени: Гарри, как и все авроры обладал, фотографической памятью и навсегда запоминал однажды увиденных людей. К тому же, все шесть камер находились в одном коридоре и даже имели что-то вроде общей гостиной, двери в которую запирались только после отбоя. Небольшую змею, проскользнувшую в эту комнату через вентиляционное отверстие, никто не заметил, а Гарри затаился на шкафу, вслушиваясь в разговоры заключённых и наслаждаясь теплом, шедшим от растопленного камина. За полтора года, проведённых в Азкабане, его темперамент претерпел значительное изменение, и теперь ожидание уже не вызывало в нём того дискомфорта, который не давал волшебнику покоя в начале. Тот, кто когда-то был Поттером, умел ждать, чтобы потом совершить молниеносный бросок и достичь своей цели.
Разум привычно выделял из пустопорожней болтовни крупицы ценной информации, параллельно составляя психологические портреты преступников и выискивая среди них человека, наименее защищённого от проникновения в сознание. И к концу вечера жертва ментальной атаки была намечена. Маг дождался, пока явившиеся перед отбоем надзиратели собрали остатки ужина и, разведя заключённых по камерам, закрыли за ними двери. Выждал ещё около часа, давая преступникам время уснуть, и, бесшумно спустившись со шкафа, проскользнул в камеру выбранного им заключённого. В том, что похожий на борова лысый толстяк видит уже не первый сон, возвещал громкий храп. Поттер плавно перетёк в свой человеческий вид и, шагнув к кровати, невесомо коснулся средними и указательными пальцами висков спящего, осторожно погружаясь в ничем не защищённое сознание.
***
Изучение памяти и сбор в украденные в лазарете пустые флаконы нужных воспоминаний занял больше времени, чем предполагал Гарри. Легиллименция отнимала много Силы, и после каждой вылазки в чужое сознание маг вынужден был отдыхать не менее суток, прежде чем приступать к этому своеобразному «допросу» следующего преступника. К тому времени, как он получил от них всё, что считал нужным, до амнистии, дававшей этим гадам прямой билет на свободу, оставалось чуть больше десяти дней, но у анимага уже был готов план дальнейших действий. Заинтересовавшись природой дементоров, он ещё несколько месяцев назад нашёл в хранилище запрещённой литературы книгу, в которой описывались два интересных зелья: одно могло отпугнуть дементоров, а второе привлекало их, как дорогие духи модницу. Оба состава были летучими веществами и испарялись приблизительно за 12 часов. И, что самое важное, эти зелья не требовали грандиозных навыков в Зельеварении, с которым Гарри так и не подружился после окончания школы. Оставалось только найти способ обмануть отпугивающие дементоров чары, наведённые на все окна этого блока, но и с этим Поттер справился, немного подумав и поэкспериментировав в течение нескольких часов.
Местный колдомедик от обилия пациентов в изоляторе не страдал и, бывало, не появлялся на рабочем месте сутками, отдавая предпочтение маггловскому древнегреческому богу Дионису, так что вся подготовка была проведена к моменту получения бандитами министерских приказов об амнистии. Им оставалось только провести последнюю ночь под сводами Азкабана. Анимаг ничего не чувствовал к этим существам, хотя то, что он видел в их памяти, могло бы вызвать отвращение у кого угодно. Чувства как будто стёрлись, потускнели после пережитого полтора года назад суда. Возможно, это было защитной реакцией организма, и они в более благоприятных условиях должны были восстановиться… Возможно… Но сейчас эта отстранённость не давала ему сойти с ума в этом пропитанном враждебной магией месте.
Он тщательнейшим образом распылил Привлекающее зелье по всем шести камерам, дал ему распространиться по помещениям, набирая концентрацию, и отключил отгонявшие дементоров чары. Упиваться зрелищем того, как тёмные, похожие на оживших мертвецов твари отбирают души преступников, Поттер не стал. Несмотря на то что, преступники заслуживали подобной участи, злорадства он не испытывал, а способ казни до сих пор вызывал у него подсознательное отвращение.
Происшествие вскрылось только на следующий день: пришедший в восемь утра надзиратель, поражённый тем, что освобождаемые по амнистии заключённые ведут себя подозрительно тихо, застал в общей гостиной жуткую картину. Шесть лишённых души магов лежали рядком на полу с пергаментами об освобождении в руках, на которых, перечёркивая вердикт Министерства стояла размашистая надпись: «Виновен».
***
Время шло, дело о смерти освобождённых преступников замяли, так и не выяснив, каким образом могло произойти столь вопиющее безобразие в стенах изолированной от всего мира крепости. Но с момента их гибели начальник тюрьмы стал с ещё большим тщаньем обходить стороной Северное крыло, а рацион заключённого № 2566 значительно расширили, включив в него даже фрукты. Каким-то шестым чувством Рознер безошибочно определил силу, стоявшую за этими событиями, и таким образом давал понять узнику, что, несмотря на распоряжения начальства, не является его врагом, а только выполняет отданный ему приказ.
После вылазки с привлечением дементоров Поттер почти неделю приходил в себя и восстанавливал прежнюю силу. Если бы его после этого снова навестил Берроуз, то Министр Магии был бы удивлён ещё сильнее, чем в свой предыдущий визит: магическая сила волшебника не только не уходила, выпитая стенами Азкабана, но прибавлялась. Включались неиспользованные и неразблокированные после совершеннолетия резервы. Вот только ни её приток, ни поглощаемые им словно губкой знания не помогали найти выход из Азкабана. В первые месяцы после визита врага на глубине истерзанной души ещё брезжила смутная надежда, что опомнившийся и просчитавший ситуацию Кингсли вытащит его из тюрьмы, но с каждым днём, проведённым в замке, эта надежда гасла всё сильнее, оставляя после себя неприятный кислый осадок досады на себя, вновь поверившего в то, что у всех людей есть совесть.
Надежды на освобождение не было. Во всяком случае, до тех пор, пока «у руля» Магической Британии стоял Дерек Берроуз. Для того чтобы выйти из тюрьмы надо было его свалить, лишить власти. Это могло бы получиться, если бы удалось обнародовать собранный ими компромат, но… копии документов, сделанные для себя Честером, были уничтожены, а на основной тайник надежды оставалось мало. Кому он мог доверить компромат на Министра и Главу Аврората? Друзьям? Кингсли или, быть может, Рону?
Узник невесело усмехнулся: «Эх, где ты, Гермиона? А может, и хорошо, что тебя сейчас нет в этом дурдоме. Полезла бы меня спасать и погибла бы ни за кнат». Школьным друзьям? Но у каждого из них семьи, дети… Имел ли он право подвергать их опасности? Да и… пошли ли они бы ради него до конца, или, как Рон, выбрали бы то, что безопасней и удобней? Выжившим аврорам из его команды – Фейрфаксу, Доусону, Тэду? Но Берроуз сказал, что их выгнали из Аврората с «волчьими билетами», а устроиться на работу в Магической Британии, будучи персоной non grata, было практически невозможно. Скорее всего, они давно покинули страну. Кто оставался? А никого…
Все попытки найти выход из этого замкнутого круга упирались в тупик, но однажды в личных апартаментах начальника тюрьмы, в которые Гарри периодически наведывался, ему на глаза попалась незамеченная ранее газета двухнедельной давности. Вначале он не нашёл в ней ничего примечательного, но потом на третьей странице обнаружил напечатанное извинение, адресованное Министру Магии от лица главного редактора с заверениями, что автор статьи «Сколько стоит должность в Министерстве?» оштрафован на 20.000 галлеонов и уволен с места работы. Казалось бы, каким местом заключённого могла касаться эта статья о коррупции? Но что-то заставило мага порыться в кладовке, куда начальник тюрьмы складывал старые газеты и отыскать статью. С первых же строчек написанного псевдо-доброжелательным ядовитым тоном опуса, волшебник уже знал, чью подпись увидит в низу страницы и он не ошибся – размашистый росчерк с завитушками, складывавшийся в два слова «Рита Скиттер», действительно красовался в конце статьи.
«Видно, эта язва крепко зацепила Берроуза, раз он не поленился надавить на этого слизняка – главного редактора «Пророка», - первым чувством, прорвавшимся сквозь привычную пелену безразличия, было злорадство: Берроуз ещё не знал, с кем связался. Риту можно было заставить униженно извиниться и даже выплатить штраф, она могла виновато улыбаться, потупив глазки, и клятвенно заверять, что такого больше не повторится, но… Эта змея никогда и ничего не забывала и ВСЕГДА мстила за нанесённые ей обиды. Стоило только вспомнить её биографию Дамблдора с хорошо завуалированными, но доходчиво-грязными намёками на тягу старика к молоденьким протеже, или регулярное упоминание в послевоенных статьях о победителях незавидной доли такой талантливой молодой ведьмы Гермионы Уизли, выбравшей для себя долю простой домохозяйки. Несмотря на то, что Герми их игнорировала, Гарри знал, что они её задевали и бесили. Среди размышлений о зловредных способностях Скиттер в голове заключённого промелькнула одна мысль, которую маг сначала отринул как абсолютно бредовую. И действительно, Рита была врагом, и врагом безжалостным и злопамятным, разве можно было ей доверять документы и воспоминания, которые они с Честером собрали до ареста, и которые Поттер добыл уже в тюрьме? Но чем дольше размышлял над этой идеей узник, тем сильнее на его отвыкшем от проявления эмоций лице проступала горькая улыбка: в отличие от друзей, враги не способны были на одно простое действие. Они не умели предавать. А ради мести Берроузу, унизившему её, Скиттер могла горы свернуть.
Оставалось придумать, как связаться со зловредной журналисткой, находясь в негостеприимных стенах Азкабана. Свобода передвижения по замку у узника была. Имейся тут совы для переноса корреспонденции, проблем не было бы никаких, но любые магические существа, разумные или неразумные, кроме дементоров, здесь долго не выживали. Вся почта, которую получали или отправляли начальник тюрьмы и надзиратели, увозилась и отправлялась с той самой лодкой курсировавшей между замком и островом. А это значило, что его письмо с уменьшенными флаконами с воспоминаниями, должно было уйти, заверенное печатью Азкабана. К сожалению, эта самая печать хранилась в сейфе рабочего кабинета Рознера… на котором были антианимагические чары. Проникнуть в кабинет не удалось, но волшебнику удалось выяснить, что раз в месяц начальник тюрьмы отправляет объёмную посылку с донесениями о заключённых в Министерство. По закону ящик с документами должен был идти отдельно от личной корреспонденции, но надзиратели, да и сам Рознер, часто использовали его как возможность побыстрее отправить посылки или письма своим родным, а на требования безопасности администрация тюрьмы смотрела сквозь пальцы. И вот спустя месяц с того времени, как Гарри увидел ту статью в «ЕП», неприметная бандероль, не проверенная никем в почтовой службе Министерства, со служебной совой улетела на поиски адресата по имени Рита Скиттер. Теперь узнику оставалось только то, в чём он достиг таких огромных успехов за последние два с половиной года – ожидание.
Прошла неделя – ничего не происходило. Заключённый всё своё время посвящал учёбе и тренировкам, выматывая разум и тело до такой степени, что засыпал сразу, стоило ему только доползти до камеры и упасть на нары.
С черепашьей скоростью проползла вторая неделя. С каждым днём напряжение в душе узника нарастало. Ни физические нагрузки, ни новые знания уже не отвлекали от тревожного ожидания, даря лишь временное облегчение.
Третья неделя тянулась так долго, что Гарри иногда казалось, что он видит застывшее время. Всё валилось из рук, сосредоточиться на книгах не удавалось, нагрузки не приносили привычной усталости. Постепенно он совершенно перестал спать, поминутно останавливая порывы немедленно пробраться в личные комнаты начальника тюрьмы, чтобы покопаться в его почте.
Началась четвёртая неделя. Первые два дня были такими же серыми и бесцветными, как и восемьсот девяносто девять дней до этого. Последние двое суток Гарри лежал пластом в своей камере, уставившись в потолок, отказываясь от еды и не обращая внимания на слова пытавшихся его расшевелить надзирателей.
Знакомый голос Шеклболта, гневно что-то кому-то выговаривавшего в коридоре, показался ему обыкновенной галлюцинацией: мало ли что может померещиться хватавшемуся за любую соломинку разуму.
- Гарри… - скрип открываемой решётки и потерянный голос Кингсли не заставили его даже повернуть голову в сторону двери. За два с половиной года он отвык ассоциировать себя с этим именем. Порой у него возникало такое чувство, что оно умерло тогда на суде вместе с частью его души.
- Гарри?! Почему его перевели в крыло смертников? Здесь же уже никто не содержится больше десяти лет!
- Н-но… заключённый содержался здесь с момента доставки в тюрьму. Господин Берроуз приказал…
- Берроуз?! Вот гнида! Он же мне обещал… Жаль, что они с Дресвудом так легко отделались! За всё, что они совершили, им бы полагался Поцелуй Дементора! – Шеклболт, откинув в сторону полы тёплой мантии, не обращая внимания, что пачкает дорогую ткань брюк, встал на колени возле нар заключённого и протянул, было, руки, чтобы потрясти за плечи лежавшего без признаков жизни Поттера, когда его глаза столкнулись с пронзительным взглядом зелёных глаз и… не боявшийся никого и ничего аврор отдёрнул руки.
- Гарри, что они с тобой сделали?! – из-за спины Кингсли выступил Рон.
Но не их голоса и задаваемые ими вопросы пробудили сознание мага, вернув его к жизни. Узника привлекло слово «Берроуз»:
- Берроуз? – голос с непривычки походил на хриплое карканье. Рознер шарахнулся к выходу, увидев как легко поднялся с нар «тихопомешанный» заключённый, никогда не подававший признаков проблеска разума в их присутствии.
- Рита Скиттер откуда-то раскопала неопровержимые улики о связях Берроуза с Упивающимися, а Дресвуда – с теми бандитами из Уэльса, что уничтожили твоих людей, и успела опубликовать эти данные в «Придире».
- Они арестованы?
- Нет. Кто-то из родственников убитых «Уэльской бандой» кинул в них «Бомбарду». Дресвуду разорвало грудную клетку, а Берроуза… практически на клочки разметало, опознали только по перстню на уцелевшей руке. Но не волнуйся, их приспешники поют, словно канарейки. С тебя будут сняты все обвинения… - Шеклболт отошёл к начальнику тюрьмы, чтобы подписать приказ о немедленном освобождении заключённого под его ответственность. А к узнику, пряча глаза, подошёл человек, которого тот когда-то считал лучшим другом:
- Гарри… Не знаю, как и сказать… Я… тогда поверил Джинни. Уж она-то не стала бы врать… И только потом, когда мы с Кингсли просматривали её воспоминания, заметили, как она, выбегая, мельком видела в зеркале, что ты ударил Малфоя… Прости… Я не должен был всему этому верить, но Берроуз… Ты не знаешь, что это был за человек. Чистая змея! До-обренький… Влез в душу, а потом р-раз!!! Я же говорил тебе… Я тебя предупреждал! Я не хотел тебя подставлять, но… прости…
- Что ты хочешь услышать от меня, Рон? – хриплый голос заключённого был сухим и безжизненным. – Что я тебя понимаю и прощаю? Так я тебя понимаю… Прав был старый Честер, «Предателями Крови» за красивые глаза не становятся…
- Что…
- Он сказал незадолго до моего ареста, что проклятие у каждого в роду проявляется по-разному: у кого-то – патологической ревностью, как у твоей сестры, у кого-то – укусом оборотня, а у кого-то – неумением сказать «нет», когда так легко сказать «да»… Как же он был прав. Я понимаю тебя, Рональд Биллиус Уизли…
Рон вздохнул с облегчением и сделал попытку улыбнуться.
- А вот простить… А ты сам бы простил такое?
Рыжий аврор хотел было что-то сказать, но замолчал, так и не подобрав подходящих слов, и только отрицательно помотал головой.
- Вот видишь… Мой тебе совет: держись от меня подальше, Рональд Уизли.
Поттер обернулся к Шеклболту, который внимательно вслушивался в сбивчивую тихую речь начальника тюрьмы. Лицо бывшего Главного Аврора было недоумевающим и чуть мрачным. Заметив взгляд заключённого, Кингсли жестом заставил старого мага замолчать:
- Я поручу начальнику Экспертного отдела Аврората разобраться с этим делом, - вывел узника в коридор. – Сейчас мы отправимся ко мне, вызовем колдомедика, и ты сможешь привести себя в порядок.
- Нет.
- Но… твоя же… твоя бывшая жена продала дом и переехала к матери в Нору вместе с детьми. Твои вещи Рон перевёз на Гриммо 12, но там же совершенно невозможно жить. Лучше…
- Ничего, там не может быть хуже, чем в Азкабане.
Короткие, рубленые фразы, сказанные без всякой интонации, холодное невозмутимое лицо, лишённое всех эмоций, безжизненные глаза… так непохожие на всегда лучившиеся всеми испытываемыми им чувствами глаза Гарри. Шеклболт едва удержался, чтобы не отшатнуться. Он ожидал гнева, ненависти, мата… Да мордобоя, в конце концов! Только не этого… мертвенного спокойствия…
- Э-э-э, Поттер, ты явно нуждаешься в помощи колдомедиков… И не перебивай! Я, если понадобится, доставлю тебя туда силой! Ты как будто неживой… - Кингсли всё же не удалось сдержать реакцию тренированного тела, когда, впервые с момента их сегодняшней встречи, в зелёных глазах появились признаки хоть какого-то чувства… В них был непонятный огонь… больше всего похожий на вспышку «Авады»…
- Камеры смертников так и называются, потому что их обитатели приговорены к смерти. В этом крыле обитают дементоры, господин Председатель Визенгамота.
- Они…
- Нет, это случилось раньше. На суде, - зелёные глаза вновь словно подёрнулись пеплом, и обросший узник в безразмерной робе неопределённого цвета безразлично отвернулся.
***
Кингсли Шеклболт, оставшийся вдруг после гибели двух основных лиц государства одновременно Председателем Визенгамота, и.о. Министра Магии и Шефом Аврората, нервно мерил шагами кабинет главного колдомедика, дожидаясь заключения осматривавших Гарри целителей и отчёта Грегори Боунса – начальника Экспертного отдела Аврората, который должен был проверить достоверность опубликованных Скиттер данных, а параллельно выяснить, какая такая птичка эту информацию ей в клювике принесла… Ах, да, он ещё обязал его поднять дело годичной давности о гибели шестерых заключённых в Азкабане, которое так и осталось нераскрытым. Уж больно несусветную чушь нёс при освобождении Гарри начальник тюрьмы.
Невесёлые мысли бывшего аврора крутились вокруг сложившейся в стране ситуации. С одной стороны, гибель и дискредитация Берроуза развязала ему руки, позволив вызволить из тюрьмы друга, а с другой… С любой другой стороны ничего хорошего не предвиделось. Уважение к власти – на нуле. Ещё бы! После откровений-то Скиттер! Министр Магии – бывший шпион Того-Кого-Нельзя-Называть, да ещё и укравший вместе с Начальником Аврората казну Тёмного Лорда… Тьфу!!! Покровительство «Уэльской банде». Убийство авроров. Клевета на Национального Героя… которого Скиттер тоже неплохо мимолётом зацепила, обрисовав как «свихнувшееся в тюрьме растение». Хоть сразу рой себе могилку, заползай в неё и ставь сверху крестик! Да-а, хорошенькое политическое наследство он получил! Впервые за последние пять лет, в которые он связался с политикой, Кингсли пожалел, что поддался на уговоры старого придурка Фаджа и не остался простым служакой. Жить тогда ему было бы определённо проще…
Невесёлые мысли прервал звук открывающейся двери, и в кабинет, на ходу накладывая двойные Очищающие чары, вошёл мрачный мастер Эрдани, недавно занявший пост главного колдомедика.
- Ну, что?
- Авитаминоз. Физическое и магическое истощение. Выраженный недостаток массы тела. Но не это главное.
- Как его психическое состояние?
- Вот об этом я с вами и хотел поговорить.
- Его разум…
- В полном порядке. Дело в душе… То, что вы ему устроили два с половиной года назад могло свести с ума кого угодно. Пребывание в окружении дементоров должно было убить.
- Убить?
- Превратить в растение как минимум.
- Тогда как…
- Как он выжил? Не знаю. У меня этому только одно объяснение – он хотел выжить, - колдомедик переплёл пальцы «домиком» и подпёр ими подбородок, продолжая, сам того не осознавая, нарезать круги по кабинету. – Он, как пущенная из лука стрела, зациклен на чём-то. Душа сильно пострадала. Фактически, он собрал её заново. Эмоции – на нуле. Видимо, он отключил их, чтобы не сойти с ума. И ещё… Он больше не воспринимает себя как Гарри Поттера… Да, он осознаёт, что раньше был им… Воспоминания, реакция на людей сохранились, но оценка окружающих совершенно другая. Он никого не подпустит к себе.
- Если это уже не Гарри, то кто?
- Я бы не стал так чётко разграничивать. Он Поттер и… не Поттер… Возможно, былое восприятие вернётся… Возможно… Психология – очень тонкая наука, в которой нет чётких разграничений, - Эрдани повернулся на сигнал дребезжащих Удлинителей Ушей и, выслушав какое-то сообщение, повернулся к Кингсли:
- Я должен вас покинуть. Мы усыпили освобождённого, он нуждается в отдыхе. Действие сонных чар закончится завтра в 16.00. Советую подготовить ему какой-то приятный сюрприз: встречу с близкими, например. Это может дать положительный эффект.
- Но его жена развелась с ним сразу после осуждения…
- Да, я слышал, что она сейчас зовётся миссис Дин Томас.
- Уже нет. Миссис МакЛагген И то, полагаю, ненадолго…
- Это неважно. После того, что она сделала, её появление может только спровоцировать агрессию и срыв. У них, кажется, было трое детей? Вот их присутствие очень желательно.
- К сожалению, это невозможно. Я связывался с Джиневрой после освобождения Гарри, но… она отказала наотрез. Мы ничего не можем поделать: как мать, она является единственным опекуном детей.
- И убедить её нет никакой возможности?
Кингсли, вспомнив запущенный в него «Летучемышиный сглаз» и отборную брань рыжей бестии, досадливо поморщился:
- Во всяком случае, не сейчас.
- Ну, что ж, у вас есть ещё сутки до его выписки. Советую потратить их с пользой.
- Постараюсь.
Если бы только Шеклболт знал, какое решение ему придётся принять в ближайшие двадцать четыре часа, он бы с радостью сложил с себя все полномочия и подал в отставку.
***
У Председателя Визенгамота раскалывалась от боли голова. Ситуацию в стране худо-бедно удалось стабилизировать, но всё держалось на честном слове. За последние тридцать шесть часов он ни на минуту не сомкнул глаз. Освобождал Гарри из Азкабана, ждал заключение колдомедиков, мотался от одного магического поселения к другому, успокаивая перепуганных сногсшибательным известием и гибелью высших лиц государства магов, уговаривал совсем сбрендившую от ревности и тревоги, что у неё отберут детей, Джинни, так и не давшую разрешения на встречу детей со своим отцом. До пробуждения Поттера в Св. Мунго оставалось три часа. Нужно было принять Обезболивающее зелье и немного поспать, а потом, на свежую голову, придумать другое решение этой проблемы. Но его надеждам не суждено было исполниться. Стоило ему выпить горькое, словно хина, варево, как в дверь бесшумно просочился Грегори Боунс с огромной, едва удерживающей своё содержимое, папкой наперевес. Одного взгляда на его усталое мрачное лицо было достаточно, чтобы понять, ничем хорошим этот разговор кончиться не может. А уж когда следом за ним протиснулись пять основных членов Визенгамота и начальник Азкабана, Шеклболту пришлось срочно взять себя в руки, давя на корню стылое предчувствие надвигающейся беды, поселившееся в груди.
- Что удалось выяснить?
- Все документы подлинные. Воспоминания Упивающегося и бандитов из Уэльса не фальсифицированы. Берроуз действительно был осведомителем Того-Кого-Нельзя-Называть. Его привлёк к работе любовник – Рудольфус Лестранж. Решение о ликвидации отряда Упивающихся двадцать лет назад принял на самом деле Дресвуд, и есть косвенные признаки сговора между двумя этими магами с целью получения наживы. Показания Хорса полностью подтверждают виновность Дресвуда в гибели авроров из команды Поттера два с половиной года назад и подтасовку фактов связи начальника Сил Быстрого Реагирования с Драко Люциусом Малфоем. Но это ещё не всё.
- И так более чем достаточно. Эти два… мерзавца дёргали нас за ниточки, словно марионеток, а мы даже мысли не допустили, что нас водят за нос, - Кингсли в сердцах двинул кулаком по столу. – Как мы теперь будем смотреть в глаза Магическому Сообществу? В их понимании мы все либо полные придурки, либо продажные твари. С подачи этих двоих мы чуть не угробили человека, спасшего нас когда-то от Тёмного Лорда.
- Вот как раз о Тёмном Лорде и речь, Шеф, - воспользовался старым обращением Боунс. – Я проверил дело о гибели шести заключённых в Азкабане, которое произошло год назад.
- И что?
- Кто-то снял отталкивающие дементоров чары как раз с того этажа центральной части замка.
- И дементоры вот так вот просто напали на заключённых?
- Нет. К сожалению, у нас не осталось специалистов, способных определить, каким образом это произошло, но я обратился за помощью к одному другу во Французском Аврорате и предоставил ему для анализа образец волос одного из погибших, законсервированных на случай возобновления расследования. Он сказал, что на людях было использовано быстроиспаряющееся зелье Привлечения дементоров, рецепт и действие которого есть в запрещённой у нас книге «1000 зелий, воздействующих на магических существ». Я проверял – этот фолиант есть в хранилище запрещённой литературы в Азкабане.
- Хотите сказать, что это кто-то из персонала приманил дементоров?
- Нет. Мы опросили всех с Веритасерумом. Никто этого не делал. Но один из охранников, в чьих жилах течёт толика великаньей крови, что делает его невосприимчивым к Чарам Иллюзий, пару раз…
- Да не тяни ты кота за хвост!
- Он пару раз не заставал Поттера в запертой камере, хотя все остальные там его видели. Я подумал: может, Поттер, как и его отец, владеет даром анимагии.
- Ну, знаешь! Так можно и меня к убийству Дамблдора за уши притянуть!
- На всех пергаментах с приказами об освобождении надпись «Виновен», сделанная рукой Поттера. И ещё… это он передал компромат Рите Скиттер. Письмо написано им, экспертиза это подтвердила.
- Да как он мог исхитриться?!
- Не знаю. Я уверен только в одном. Ещё до заключения Поттер всегда добивался выполнения поставленных перед собой задач. По-хорошему, он только привёл в исполнение справедливый приговор. Вот только возникает вопрос: кому он будет мстить сейчас. Ладно, если нам, а если всему Магическому Сообществу? Ведь в его понимании мы его предали!
- Нет, он не станет… Гарри на такое не способен.
- Был не способен. Шеф, я видел его после освобождения… Это уже не тот Поттер… От него жутью веет…
Не дождавшись конца эмоциональной речи обычно корректного и сдержанного аврора, вперёд выступил старейший маг в Визенгамоте:
- Председатель Шеклболт, после сообщения мистера Боунса мы посовещались и решили обратиться к вам. Как ни прискорбно это осознавать, но случилось то, чего все так опасались – вынесенное нами несправедливое обвинение подтолкнуло Гарри Поттера к падению во тьму. Вы должны что-то предпринять. Наша страна не вынесет ещё одного Тёмного Лорда.
- С чего вы взяли, что Гарри опустится до подобного?!
- Он уже взял на себя право карать и миловать. А что касается внешней разумности его доводов, так и покойный Том Реддл не сразу начал проповедовать уничтожение магглов и магглорожденных волшебников. Вы, как глава правительства, должны защитить Магическое Сообщество…
***
Через два часа в палату в Св. Мунго, где лежал только что проснувшийся Поттер, вошёл Шеклболт и, сославшись на срочное расследование, забрал пациента в Аврорат, где, по его словам, тот должен был дать показания против Берроуза и Дресвуда.
Гарри чувствовал, что Кингсли чем-то крайне взволнован и расстроен, но длительный сон и влитые в него зелья несколько притупили его подозрительность. Разговор же со следователем он считал мерой само собой разумеющейся, и только присутствие в кабинете вместо авроров двух магов из Отдела Тайн с каким-то смутно знакомым прибором заставило его насторожиться и скользнуть к стене, прикрывая спину и готовясь к атаке. Он уже готов был ударить их беспалочковым «Ступеффаем», когда, заслоняя Невыразимцев, вперёд шагнул Шеклболт и, демонстрируя пустые руки, стал приближаться к нему, успокаивающе приговаривая:
- Ну, что ты, Гарри? Что ты? Это всего лишь новый аппарат, позволяющий проецировать воспоминания без думосбора. Успокойся, никто не собирается на тебя нападать…
То ли уговаривающие интонации знакомого голоса, то ли неуверенность в несколько дезориентированной после освобождения интуиции, то ли нежелание причинить вред помешали бывшему заключённому атаковать не проявлявших агрессии магов. Кингсли подошёл к нему вплотную, осторожно обнимая левой рукой за плечи и продолжая бормотать что-то успокаивающее. Гарри, списавший разбушевавшиеся инстинкты на заработанную в Азкабане паранойю, заставил себя расслабиться и уткнуться лбом в плечо человека, которого он когда-то считал другом и который буквально накануне вытащил его из ада под названием Азкабан… Как незаметно скользнула палочка из креплений в ладонь Кингсли, он не заметил… Последнее, что услышал маг перед тем, как в нависшей тишине прозвучало чёткое «Ступеффай!», было тихое «Прости…» произнесённое над его ухом.
***
Сознание возвращалось какими-то толчками, урывками. Откуда-то накатывали чьи-то голоса, звук шагов…
- Почему он до сих пор не очнулся? – убитый голос Кингсли он узнал сразу.
- Сложно сказать. «Стиратель магии» – очень древний прибор, его использование было запрещено ещё более сотни лет назад. Кто знает, как оно скажется на ослабленном организме. К тому же, несмотря на полную потерю сознания и парализацию, он отчаянно сопротивлялся. В какой-то момент мне даже показалось, что артефакт не выдержит напряжения и взорвётся.
- Когда он придёт в себя?
- Судя по Диагностическим чарам, скоро. Хотя… не знаю… может ему бы лучше было никогда не просыпаться.
- Что за чушь вы городите?!
- А вы что хотели, Шеклболт? По вашему приказу мы превратили его в сквиба! Если бы дело касалось меня, я бы предпочёл «Аваду»!
- Это единственный для него шанс остаться в живых, не превратившись в нового Тёмного Лорда!
- 50 на 50, таковы были предварительные расчеты нашего Отдела…
Человек, почти вернувшийся к действительности, слушал их препирательства и недоумевал: «Они говорят обо мне? Причём здесь моя магия? Кто-то из Невыразимцев сказал, что накладывал на меня Диагностические чары. Почему я их не почувствовал… Ощущения было странным, как будто его лишили чего-то… очень важного. Ещё не до конца понимая, что происходит, мужчина привычно потянулся к тому, что всегда было частью его души, и… наткнулся лишь на пустоту:
- НЕ-ЕТ!!!
***
Видимо, он снова потерял сознание, потому что встревоженный, виноватый, полный боли голос чернокожего аврора воспринимался просто как какой-то посторонний шум. Ему что-то объясняли, говорили, просили прощение, но безымянный и лишённый магии человек ничего не слышал и не воспринимал, хотя тренированная память и прятала всё в какие-то свои закоулки, чтобы потом выдать в череде новых ночных кошмаров. Его куда-то вели… Кто-то, прячущий взгляд, осторожно придерживая его тело, аппарировал в знакомый запущенный сквер. И только холодный промозглый ветер, бросивший холодные брызги дождя в лицо, заставил человека прийти в себя, осознав, что он стоит перед особняком Блэков на Гриммо 12.
- Мистер Поттер… Мистер Поттер… - взволнованный голос молоденького аврора, привлёк его внимание.
Это было имя… Его имя? И тут, словно лавина, на него навалилось всё. Гибель друзей. Суд. Азкабан. Тоска по детям. Повторное предательство Кингсли. И самое страшное… то, чего больше смерти боялся каждый в мире волшебник – лишение магии. Не удержав равновесие, он закачался, невольно схватившись за плечо сопровождавшего его аврора.
- Мистер Поттер, вам плохо? Может, в Св. Мунго? Господин Шеклболт приказал доставить вас к дому, чтобы вы успели собрать вещи…
- Вещи?
- Да. Мне очень жаль, что вы решили эмигрировать. В Академии нам столько о вас рассказывали… Простите… Шеф… Ой! То есть Министр Шеклболт предоставил вам персональный портключ до континента. Он должен сработать через два часа. Вам помочь собраться?
- Нет… Не надо. Я сам… - а что он ещё мог сказать? Этот лопоухий дурачок ни в чём не был перед ним виновен и даже, похоже, вообще не был в курсе происходящего. Он даже не почувствовал отсутствие в нём магии. «Опять тебя поимели… Да что же вы все так…» Он тридцать лет сражался со всеми кошмарами этого мира, чтобы получить в награду… вот это?
Думать и что-либо делать не хотелось. Только чтобы отвязаться от восторженного пацанёнка, бывший маг развернулся и на негнущихся ногах пошёл к проявившемуся из ниоткуда дому. Видимо, Шеклболт каким-то образом сумел открыть доступ в магическое жилище сквибу, иначе тот просто бы его не смог увидеть. Скрипнула чёрная дверь, украшенная скалящимися змеиными пастями ручкой с дверным молотком, и… захлопнулась за ним с глухим стуком… словно крышка гроба. Сравнение вызвало слабую улыбку на бледных губах. Разрывавшей грудь боли, терзавшей его час назад, уже не было, как и всех остальных чувств, ещё теплившихся в нём после суда. Безразличие и обречённость, словно болото, затягивали его в свои липкие сети. Он хотел справедливости и получил это. Он всего лишь хотел выбраться из Азкабана и тихо жить, глядя, как растут дети. Это было единственной вещью, которая удержала его на краю Бездны два с половиной года назад… Его целью, к которой он летел, словно выпущенная из лука стрела… И где была теперь эта цель? Сквиб. Недомаг. Обуза для тех, о ком он хотел заботиться и кого хотел защищать. Этого его душа и разум уже вынести не могли. Он блуждал по дому, не обращая внимания на грязь и запустение, окончательно поселившиеся в этом древнем жилище, на небрежно сваленные в раскрытом шкафу собственные вещи, на… незримо следивший за ним взгляд внимательных глаз старухи с заросшего паутиной портрета. Бывший маг искал что-то, что сможет помочь ему избавить этот мир от такого неудачного творения природы, как он, но, как назло, на кухне не находилось ножей, а в комнатах – тканей, из которых можно было бы сплести верёвку, способную выдержать его тело… И вдруг из-за сломанной дверцы буфета, небрежно прислонённой к стене, показалась пряжка заброшенного туда кем-то ремня… Мужчина сделал шаг, другой и, попытавшись вытащить зажатый створкой предмет одежды, невольно уронил тяжёлую дубовую доску, чьё падение отдалось гулким эхом по всему пустому дому.
Только вот он его уже не слышал. Взгляд метался, вчитываясь в неровно написанные мелом на стене строчки, а уже смирившееся со смертью сердце гулко бухало где-то в горле, заставляя кровь шуметь в ушах:
«Папа, мы не верим тому, что говорят про тебя. Мы знаем, что это неправда. Возвращайся, пожалуйста! Мы будем очень-очень тебя ждать…
Джейми.
Ал.
Лили».
Он долго пытался отдышаться, сжимая в руках так долго разыскиваемый им ремень, пока острая деталь пряжки не впилась в палец, расцарапав его до крови и заставив отвести, наконец, взгляд от надписи и взглянуть на зажатый в руках предмет:
- Ну, уж нет! Я не обману вашего доверия во второй раз… Не знаю, когда и как, но я вернусь. Обещаю… - кожаная лента отправилась в угол, подняв при падении клубы пыли. А в руках бывшего мага вдруг, прямо из пустоты, материализовался потемневший золотой перстень – две переплетённые змеи, поддерживающие в пастях изумруд, огранённый в виде звезды, с опоясывающей его надписью на латыни: «Чистота крови навек».
- Перстень Блэков? Тот, что так и не нашёл Сириус?
- Бери и владей по праву… лорд Блэк, - женский голос, раздавшийся с заросшего пылью портрета, заставил его подойти к изображению ведьмы.
- Но… я же… сквиб…
- Родовой Магии виднее. Иди и выполни своё обещание, данное детям. Может, хоть у тебя получится вернуть былую славу нашему роду. Иди…
- Блэк? Ну, что ж… буду Блэком, - мужчина едва приподнял уголки губ в слабом намёке на улыбку, ещё раз перечитал второпях написанное послание на стене и, не оглядываясь, вышел из дома.
- Ой, мистер Поттер, а господин Министр как раз спрашивал…
- Передай ему, чтобы он как можно скорее позабыл о моём существовании. И ещё, - Блэк поднял изучающий взгляд на наивное лицо юноши, - уходи из Аврората, эта работа не для таких светлых людей, как ты. Где портключ?
- А? – ошарашенный таким советом своего кумира парень неловко протянул мужчине цепочку с медальоном.
- Ничего. Возвращайся домой… - его голос ещё звучал в воздухе, а человек, которого с этого момента все будут знать как Блэка, уже исчез, отправившись навстречу неизвестности новой жизни. А опешивший аврор продолжал стоять, удивлённо вглядываясь в рассветные сумерки.
***
Кингсли Шеклболт, новоявленный Министр Магии, утверждённый на этой должности экстренным собранием Визенгамота, надежда нации и вообще достигший вершин власти человек, неподкупный страж закона и абсолютный трезвенник по жизни… пил, не просыхая, всю ночь. А в его голове, не заглушаемая никакими ударными дозами алкоголя, билась мысль: «Зачем ты полез во всё это дерьмо, аврор Шеклболт? Э-э-э, нет! Аврор Кингсли Шеклболт никогда бы не предал друга. Аврор Шеклболт набил бы морду тому, кто предложил бы ему отнять магию у Гарри Поттера, да ещё бы и проклял на дорожку. А ты… Ты не аврор, а политическая проститутка». Для него над городом тоже занимался рассвет, вот только ничего, кроме постоянной глухой тоски и отвращения к самому себе, он ему не предвещал.
P/s: Главных героев не убиваю, на мой взгляд, драм и так много в жизни. Так что ХЭ будет.
Ссылка на клип "Воин рассвета" (видеоряд по другому фандому, но это не меняет сути) http://www.youtube.com/watch?v=J_r5nqm9sxo
