Глава 1Теплое солнышко грело кожу, подсвечивало веки розоватым… Такое приятное пробуждение… Чье-то дыхание зашевелило волосы на виске, потом горячие, шероховатые губы, коснулись моего уха. Тихий, хриплый голос прошептал на выдохе:
- Мрррр….
Мурашки побежали по коже. Он – самый лучший мужчина в мире, напоминающий мне большого красивого кота. И самого любимого. С улыбкой на губах, со счастливо бьющимся сердцем, я подняла глаза и посмотрела на него. Пит смотрел на меня сияющими глазами:
- С добрым утром, счастье мое.
Вместо ответа я потянулась к его губам. Он со смехом постарался отодвинуться. Я прижала его крепко к кровати, кое-как выпутала свои руки из-под одеяла, взяла за обе щеки, внимательно посмотрела в глаза.
- Жалеешь?
Миг, полет и вот я уже снизу. И уже он держит меня за щеки, пристально вглядываясь мне в глаза. В поисках хоть какой-либо тени сомнения, сожаления, неуверенности. Я смотрю прямо. Не отвожу взгляда.
Он повторяет мне мой же вопрос:
- Жалеешь?
И с напряжением и каким-то затаенным страхом ждет ответа. Мой милый, любимый, хороший Пит… Сколько боли и страданий я тебе принесла! Но все, наша жизнь началась с чистого листа. Опять пытаюсь дотянуться губами к его губам. Но он непреклонно отодвигается, в ожидании ответа. С тяжелым вздохом, таким, чтобы он обязательно услышал, шепчу:
- Конечно…
Он замирает как от удара, и я спешу закончить мысль:
- …, нет! Конечно, нет. И никогда – никогда не пожалею. Это было прекрасно, чудесно, волшебно… - помолчав, я жалобным, тонким голоском прошу. – Ну, поцелуй меня, пожалуйста…
С тихим стоном он жадно впивается в мои губы. Ммм.… Но мне некогда отвлекаться, пока Пит, увлечен поцелуем, я тихонько вытягиваю руку, нащупываю подушку. И как только Пит прерывает поцелуй, чтобы набрать побольше воздуха, наношу сильнейший удар ему по голове подушкой.
Опешивший, потерявшийся, он часто-часто моргает, напоминая мне совенка. Подавляя смех, быстро-быстро выбираюсь из-под него, понимая, что сейчас будет месть. Спохватившись, что я голая, тащу одеяло за собой. Пит приходит в себя, параллельно одной рукой нащупывая подушку и крепко держа одеяло другой рукой. Выбор не велик, либо мне придется отпустить одеяло и убегать голышом, либо встретить противника лицом к лицу.
Решительно вцепившись в одеяло, подтянув подушку поближе, поворачиваюсь лицом к Питу. Благо размеры кровати позволяют совершать подобные маневры.
- За что? – голос Пита обманчиво спокойный.
От неожиданности я аж задумываюсь. На редкость непривычное для меня действие, но что делать.… А действительно за что? Ответ приходит быстро:
- А ты во мне сомневался снова!
Торжествующе показываю ему язык. Пусть знает наших!
- Я? Ты первая начала! Причем дважды. Сначала сомневаться, потом драться. И что мне теперь делать, Китнисс?
Его глаза опасно сверкают. Залюбовавшись видом его обнаженного торса, упускаю момент, когда подушка летит мне в голову. Увернуться не успеваю. Больно, однако. Издаю боевой крик Китнисс Эвердин:
- ВОЙНА!!!!!
Подушки летают по всей комнате и уже не важно, одеты мы или нет. Комната медленно, но верно исчезает под толстым слоем пуха из подушек, мебель падает, кровать превращается в руины…. В итоге драться уже просто нечем. В руках жалобно обвисает пустая наволочка от подушки. Бдительно высматриваю, не осталось ли у Пита какого-нибудь снаряда. Но нет, он в изнеможении падает на матрас, валяющийся почему-то на полу. Как хорошо, что мы живем одни, без родителей и соседей. Иначе бы нас точно не поняли. Вопрос в том, как мы теперь все это уберем. Хотя этот вопрос меня волнует сейчас меньше всего. Плюхаюсь рядом с Питом. Перышки смешно колют кожу, ежусь от забавного ощущения. И чувствую, как моей руки касается лежащая рядом рука Пита. Искоса смотрю на него. Он внимательно изучает потолок. Можно подумать, что я там нарисована. Тоже начинаю смотреть на потолок. Ну, ничего интересного, кроме пылинок танцующих свой затейливый танец в ярких лучах света. А рука все так же близко и от нее идет такой приятный жар. Снова скашиваю глаза на него. Нет, как он может смотреть куда-то там, когда я лежу рядом? Ведь я в сотни раз интереснее! Интересно, а куда делась моя пресловутая стыдливость и скромность? Проведенная вместе ночь изменила все мое мировоззрение, расставила акценты по местам. И сейчас я четко видела, как много было сделано не правильно, принесено в угоду моей глупости и моим страхам. И ведь, если бы Пит погиб, я никогда этого так и не поняла бы. Решительно встряхнув головой, отгоняю печальные мысли. Пит, почувствовав изменения в моем настроении (ну ничего от него не скроешь!), наконец-то перевел взгляд на меня. А я и не собиралась отворачиваться. Медленно скользила взглядом по чистой линии лба, светлым, пушистым ресницам, смешной линии носа, с небольшой горбинкой, красиво очерченным губам, спустилась ниже, к шее, где алел след от моих губ. Румянец медленно начал заливать мои щеки от воспоминаний о прошедшей ночи, о моих безумствах. Судя по взгляду Пита, он вспоминал тоже самое. Мы одновременно потянулись друг к другу, смешно столкнулись носами. Но не стали отвлекаться на такие мелочи.
- Любишь, правда?
Жаркий шепот обжигал мою кожу, заставляя выгибаться от удовольствия. Как безумная, в каком-то полубреду, в лихорадке выдохнула:
- Конечно, люблю, глупый…
