The Ruler And the Killer

Глава 1. Четвертая

- Сенека, Двенадцатый!
Он поспешно потушил сигару и вприпрыжку сбежал вниз в центр управления. Вообще, курить на балконах было не положено, но главный распорядитель мог позволить себе маленькие вольности.
Вся его команда была уже в сборе. Это один из тех немногих дней, когда они могут позволить себе просто побыть зрителями, а не организаторами. Сенека потянулся за своим старым, потрепанным блокнотом, и его подчиненные обменялись понимающими взглядами. Содержимого этой книжицы никто в глаза не видел, но интересно было всем.
Они знали, что их начальник достает этот блокнот в редких случаях – во время Жатв. Но смысл пометок, которые он делал на страницах, знал только сам Сенека.
Но он уже отстранился от любопытных взглядов, и целиком обратился во внимание. Последняя Жатва в последнем Дистрикте. Через полчаса в голове у Сенеки начнет строиться схема новых игр, новых ловушек, нового зрелища для жаждущей действа публики. Сейчас же он может наконец сложить воедино все кусочки головоломки. Наконец-то.
Распорядитель с отстраненным видом смотрел на экран, наблюдая за суетливой Эффи Бряк. Эффи не вызывала у Сенеки никаких особых чувств – лишь еще одна кричаще яркая частичка декораций, небольшая деталька паззла, который распорядитель собирал собственными руками. Но он всегда мысленно подгонял ее – любопытство всегда было его недостатком.
Пока Эффи торжественно объявляла начало Жатвы, Сенека равнодушно просматривал список трибутов этого года. У него была своя, собственная система оценки участников, он краткими, дерганными записями отмечал свое впечатление от внешности, поведения, реакции на Жатву и предстоящие Игры… До того, как трибуты прибывали в Капитолий, Сенека уже знал о них все, что только можно было узнать, и приблизительно прикидывал, на кого можно было бы поставить в этом году.
К двенадцатой Жатве в голове у Сенеки более-менее сложился портрет семьдесят четвертой компании участников. Несколько лиц ему явно запомнились, и около их имен стояли пометки, дабы не упустить из виду. На данный момент в глазах Сенеки было трое фаворитов. Чернокожий гигант Цеп из Одиннадцатого впечатлил Сенеку более других. От него буквально исходило ощущение силы, решительности и спокойной рассудительности. Его напарницу – крошечную Руту Сенека сразу же отмел в сторону. Максимум сколько она могла бы продержаться – дня два или три. И то – если она хорошо прячется. Чуть меньшее впечатление произвели светловолосый здоровяк Катон и маленькая чернявая Мирта – оба из Второго. Ну эти профессиональные убийцы с ледяным холодом в глазах. Причем жилистая девчонка казалась Сенеке более опасной, чем ее мощный напарник. Существенным минусом этих двоих была огромная спесь, нехарактерная для парня из Одиннадцатого.
Ожидать кого-то достойного из Двенадцатого было бы странно, но Сенека любил все доводить до конца.
«Примроуз Эвердин!» - объявляет Эффи, и Сенека недовольно морщится. Еще одна малышка. Он не любил когда на его арену привозили совсем крошек – в нем начинала просыпаться жалость, а этого никак нельзя допускать. Маленькая и хрупкая Примроуз годилась в самую первую жертву, Сенека мог поклясться, что ее убьют даже не дав приблизиться к Рогу.
Он разочарованно наблюдал, как маленькая белокурая фигурка приближается к помосту. Неужели Двенадцатому никогда не повезет, и кроме Хеймитча им никто не привезет победу?.. Сенека не успел вычеркнуть имя Примроуз из своего списка, как его оглушил истошный крик, заставивший вздрогнуть.
- Есть доброволец! Я хочу участвовать в Играх!
По комнате пронесся едва слышный шепоток. Доброволец? В Двенадцатом? Мир сошел с ума. Определенно. Сенека поднял глаза и посмотрел на девушку, которую миротворцы вели к сцене. Среднего роста, темноволосая, в простом голубом платье. Обыкновенная, ничем не примечательная девушка. За исключением взгляда. Сенека подошел чуть ближе, рассматривая ее лицо, решительный изгиб губ и молчаливый, скорбящий взгляд. Ее глаза были сухи, хотя в лице не было, казалось, ни капли крови.
- Китнисс Эвердин… - тихонько представляется девушка. Сестра! Сенека нетерпеливо облизал губы. В нем уже трепетал азарт, предчувствуя сенсацию. Ох, спасибо тебе, Китнисс Эвердин. Они сумеют преподнести твою историю крайне душещипательной.
Вторым трибутом оказался коренастый светленький паренёк с испуганными глазами. Сенека скривил губы. У таких подростков с нежным, незамутненным взглядом, судьба, как правило, незавидна. Пит Мелларк. Рядом с его именем в блокноте Сенека поставил знак вопроса. Возможно, в парне есть нечто такое, что заставит его поменять свое впечатление, но пока все внимание распорядителя сосредоточилось на темноволосой девушке со стальным взглядом. Сенека обвел ее имя кружочком.
Интуиция подсказывала, что в его личном списке прогнозов появилась четвертая фаворитка.