Глава 1Пит Мелларк сидит в большой белой комнате со множеством различных приборов, непрерывно тикающих. Напротив его кровати, чем-то смахивающей на тюремную койку, большое окно с двойным стеклом. Его видят. А он их нет. Он снова и снова таращится на собственное исхудалое лицо, длинную царапину на левой щеке, покрытой легкой щетиной. Вот уже две недели, как он здесь, в Тринадцатом. И все эти четырнадцать дней Пит Мелларк старательно пытается узнать в том парне в зеркале себя. Свою улыбку вместо нервного оскала. Свой смех вместо хриплого гарканья, как у пьяного Хеймитча. Свои глаза. Голубые-голубые. Как весеннее небо. А не странного грязно-голубого цвета, непонятно откуда взявшегося.
Пит Мелларк снова и снова слушает одну и ту же фразу: «Здесь ты в безопасности. Мы не причиним тебе вреда». Он неизменно усмехается, хотя раньше, кажется, просто не умел этого делать. Он снова и снова спрашивает, где его семья, и слышит лишь тишину в ответ. Слишком глупый вопрос. Он и так знает, где его родные. А все из-за
нее…
Пит Мелларк неизменно бьется в истерике, едва слышит ее имя, хотя раньше считал его самым лучшим на свете. Он сжимает кулаки, оставляя на ладонях небольшие красные полосы от ногтей, чтобы ему снова не вкололи морфий для успокоения. Пит Мелларк не желает ничего слушать о ней, потому что страстно желает ее забыть. Только вот знает, что
никогда не забудет о
ней.
Пит Мелларк садится, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. Он снова и снова не может заснуть из-за кошмаров. Он вновь слышит, как кричит Джоанна, ему снова чудится, что он лежит, уткнувшись в лужу собственной крови, на грязном каменном полу, уставившись на небольшой островок мха в самом дальнем углу камеры, лишь бы не смотреть на то, как мучают людей. Он дергает плечом, будто чувствуя очередной укол какой-то неизвестной дряни, которую ему колют.
Пит Мелларк широко раскрывает глаза и снова видит большой белый экран со лживыми, как ему говорят теперь, картинками. Он чувствует, как в его шею вводят осиный яд, как кружится голова, как он пугается самого себя, как кричит, дергая руками, сильнее упираясь запястьями в железные кандалы, оставляя на огрубевшей коже новые кровоподтеки и порезы.
Пит Мелларк с силой прикусывает губу, ощущая во рту металлический привкус крови, чтобы не закричать. Он не хочет, чтобы ему снова что-то кололи. Он теперь панически реагирует на шприцы больших размеров. Он вновь ощущает дрожь во всем теле и укутывается в белое одеяло с головой.
Пит Мелларк тяжело дышит, пытаясь подавить новый приступ паники. Руки предательски дрожат, он снова чувствует резкую боль в груди, на которой красуется длинный порез. Он снова и снова жмет на кнопку, отвечающую за морфлинг, хотя прекрасно знает, что уже давно превысил лимит, что болеутоляющее поступает раз в полчаса, что в кровь неизменно течет плацебо.
Пит Мелларк снова и снова думает, что Китнисс Эвередин, которую он любил двенадцать лет, точно такая же пустышка, которая сейчас течет по его жилам. Он ухмыляется, вспоминая, как сжимал ее шею, как видел испуг в глазах, как она упала на пол, когда какой-то мужчина заставил его отпустить Сойку. Он ничего не может с собой поделать. Перед глазами снова предстают ужасный образы из его приступов. Трупы его родных, символ Восстания с усмешкой на губах и кровью на руках, медленно превращающуюся в переродка. А перед глазами всплывает кровавая надпись:
«Убей!»
Пит Мелларк давно не знает, кому вообще можно верить. Здешним он не доверяет. И никогда не доверял. Может быть, Делли Картрайт, с которой он в детстве играл, может сказать правду. Он снова и снова слышит в ушах собственные крики о том, что Эвердин – чудовище, ей нельзя верить; что она переродок. И видит решительный взгляд Делли, когда она тихо говорит, перед тем, как уйти, что на самом деле Китнисс не такая. Он снова видит яркие цветные пятна, когда отключается из-за успокоительных. Он пытается поверить хоть кому-нибудь, но этого не произойдет. Они все твердят, что Китнисс Эвердин любит его.
Пит Мелларк прекрасно понимает, что это ложь. Он никогда не был нужен Сойке. Она всегда использовала его. Она всегда врала ему. Она всегда играла с его чувствами.
Она – ничто для него. Точнее, он хочет, чтобы так было.
Пит Мелларк снова и снова думает о Китнисс Эвердин. Чаще всего – с ненавистью. Но бывают и минуты так называемого просветления. Когда ему не хочется свернуть Сойке шею. Когда ему кажется, что
она нужна ему. И тут же отгоняет эти мысли.
Она теперь не нужна ему. Он должен либо убить, либо забыть. Первый вариант невозможен. Значит, следовать нужно второму.
Пит Мелларк снова и снова отвечает на идиотские однотипные вопросы. Он снова и снова отказывается брать в руки карандаш и рисовать ее. Все что угодно – можно. Но не Сойку. Он тянется к тумбочке и вертит в руках портреты его друзей и семьи, погибших во время атаки. Снова из-за
нее. Все в его жизни случается из-за
нее.
Пит Мелларк снова и снова прокручивает в голове совет одного пожилого врача.
Просто вспомни все, что ты о себе знаешь. От самого простого к самому сложному. Он не верит, что ему это поможет. В его жизни все гораздо сложнее.
Дурацкая игра не поможет. Но он снова и снова перебирает в голове очевидные факты из детства.
Его зовут Пит Мелларк.
Ему семнадцать лет.
Он родился в мае.
Его отец был владельцем пекарни.
Его отец научил его разбираться в людях.
Он умеет красиво рисовать.
Его мать била его за каждую оплошность.
Он когда-то спас жизнь Китнисс Эвердин.
Он часто слушал, как старшие братья удивляются тому, что он практически не заглядывается на девочек, а все время таращится на дочь охотника.
Он редко слышал что-то хорошее в свой адрес.
Пит Мелларк мотает головой. Его детство не было счастливым. И в каком-то смысле в этом виновата Китнисс Эвердин… Сколько раз он получал за то, что опаздывал в пекарню после школы из-за того, что провожал
ее до дома? Сколько раз портил печенье, заглядевшись на
нее, зашедшую к его отцу? Наверное, большинство своих оплеух и наказаний он получал из-за нее…
Пит Мелларк крепко сжимает руки в кулаки, а потом, разжав пальцы, смотрит на небольшие красные полоски на бледной коже. Порой, только это позволяет не потерять голову и не смотреть, как она снова и снова убивает его семью, друзей…Он сжимается в комок и мечтает исчезнуть, чтобы не думать не о чем…
Пит Мелларк широко раскрывает глаза, стараясь не моргать, чтобы по щекам не потекли слезы. Он не хочет, чтобы
они видели его слезы. Он медленно опускает веки и чувствует, как противные ненавистные капли текут по его лицу. Молниеносным движение, он утирает рукавом слезы, а потом чувствует, как предательски дрожат его плечи. Заставляя себя замереть, он мысленно бьет сам себя за каждый всхлип.
Пит Мелларк мечтает, чтобы его перестали лечить, а просто дали умереть. Но нет, его пытки еще не закончены, теперь он сидит и выслушивает очередной бред про то, как
она его любит, а потом смотрит на экран с какой-нибудь записью, чувствуя, как ему снова что-то колют, а потом становится так спокойно, что ему еще страшнее, чем раньше…
Пит Мелларк ничего так страстно не желает, как смерть.
Смерть приносит покой. Если его не станет, никто не пострадает. Он никому не нужен с тех пор, как умер его отец. Он будет в порядке только тогда, когда снова встретит его…
Пит Мелларк никогда в жизни больше не хочет слышать
ее имя, видеть
ее лицо, слышать
ее голос… Ему хочется, чтобы все вдруг забыли о
ней, чтобы о
ней больше никто некогда не говорил. Он мечтает, чтобы
она исчезла, чтобы растворилась в воздухе и пропала на добрую тысячу лет. Может, тогда его оставят в покое?
Пит Мелларк хочет забыть ее маленькую сестру, похожую на птичку. Вроде бы такая крошечная, а уже
насквозь прожигает его своими глазами цвета чистого весеннего неба. Кажется, у него самого когда-то такие были… И вообще, со своими светлыми локонами, бледным лицом и изящными чертами лица она так похожа на него, что порой ему чудится, что перед ним не
ее сестра, а его собственная.
Пит Мелларк страстно желает не помнить вчерашний вечер, когда Прим Эвердин осторожно замерла на пороге его тюрьмы, слабо улыбнулась и прошептала:
«Ты любишь ее. Она любит тебя. Тебе просто нужно вспомнить…» И удалилась, не проронив больше ни единого слова.
