Глава 1. Сюрприз на Рождество. Часть 1Он все дальше и дальше, на грани виденья,
От сна к пробужденью, от ночи ко дню.
Он вернётся не раньше последнего срока,
Стирает дорога подковы коню.
(Йовин, «Он и Она»)
* * *
Если бы кто-то спросил, счастлива ли она, Роза Тайлер без всяких сомнений ответила бы: да. У неё была семья, было любимое дело, в конце концов, были небо над головой и земля под ногами. И если бы этот случайно выбранный неведомый
кто-то поинтересовался, отчего же в таком случае счастливая молодая леди встречает Рождество одна, она просто пожала бы плечами и слегка улыбнулась. Один истолковал бы её жест как спокойное: "Мне так захотелось". Другой расценил бы её движение как недоверчивое: "Какая вам разница?" Но мало кто мог бы предположить, что глубоко внутри этой женщины всё ещё живёт своенравная, дерзкая девчонка, и её мимику стоило бы понимать как резкое, неприязненное: "Не ваше дело!"
* * *
Донаван Алан Тайлер был весьма одарённым ребёнком, вернее сказать, ребёнком необыкновенным. Он мог произносить по сотне слов за минуту – что, в общем-то, нормально для детей. Но печатать он мог так же быстро (в те редкие случаи, когда его подпускали к компьютеру), а читал и вовсе вдвое быстрее. Кроме этого, на Донаване – к вящей радости мамы и бабушки (и к зависти Тони) – все царапины и синяки заживали поразительно быстро, а спал он, с их точки зрения, слишком мало. К слову сказать, это ни для кого не было секретом, однако никто и не придавал небольшим странностям особого значения. Но, если даже забыть о них, существовали ещё две категории вещей, которые наверняка отличали Донавана Тайлера от остальных его ровесников.
В первую (как и во вторую) были посвящены мама, доктор Марта и Тони (самим Доном в тайне от остальных в знак дружбы навсегда). В груди мальчика стучало не одно, а целых два сердца; и скрыть это от посторонних удавалось не в последнюю очередь потому, что с самого рождения Дон мог инстинктивно заставить любую технику работать так, как ему хочется – или
не работать.
И, наконец, было кое-что совершенно необычное, невообразимое, о чём не знала (и не должна была узнать!) даже мама. Под загадочную третью категорию попадала не физиологическая особенность – но ещё один талант, способность, которой не было у других. В неполных пять лет Донаван Алан Тайлер обнаружил, что может подглядывать чужие сны.
Нагулявшись под дождём, он – редкость! – простудился, и поэтому мама уложила его в свою кровать. Она уже уснула, а у Дона всё никак не получалось – он боялся пошевелиться и разбудить маму. Он держал её за руку, глядел в лицо и изо всех сил хотел узнать, что же снится маме, что она кажется такой грустной. Дон не успел даже моргнуть, как словно чайник вскипел в его голове, один миг – и желание исполнилось. Это было похоже… на собственный сон или воспоминания – но Дон точно знал (в свои годы он уже многое понимал), что ничего такого никогда не видел даже в кино. Получалось, что то, что он увидел в своей голове, и снилось маме. Но почему ей снилась синяя, деревянная, как дедушкин сарай, будка с фонарём на крыше, летящая в тёмной воронке среди огромного множества звёзд? Чтобы было наверняка, Донаван ещё раз пожелал увидеть мамин сон – и картинка у него в голове повторилась, прибавив щекотку в висках.
С тех пор Дон внимательно слушал всё, что взрослые говорят между собой, но так и не узнал, почему мама грустит, когда ей снится эта синяя будка. Спросить же прямо казалось всё равно, что пройти по луне без скафандра, как выразился бы Тони – хотя бы потому, что пришлось бы объяснять свои познания. Так прошло почти два года – прежде чем Дон подрос и отважился снова заглянуть в мамин сон, не зная, что подарить ей на Рождество.
За пару дней до праздника он подошёл к спящей матери, взял её за руку и загадал узнать, что ей снится. Она снова видела ту же самую будку – только уже не в небе, а под снегопадом; рядом стоял папа, держал маму за руку, делал большие глаза, а она улыбалась и показывала пальцем куда-то вверх. Мама была моложе, и выглядела совсем по-другому, и смеялась…смеялась тоже совершенно по-другому. Отца Донаван не помнил, но в доме было много его фотографий, и он сразу его узнал.
Получалось, что отец каким-то образом был связан с этой синей будкой. А что если?.. Донаван задохнулся от невозможности прокравшейся в голову мысли. Что, если отец был жив? Мама редко вспоминала о нём, говорила, что он был путешественником. Может быть, он просто уехал, пропал, и мама не знала, что он на самом деле совсем не умер? Он снился ей – одновременно с этой синей будкой – значит, найдя будку, можно было узнать, где отец. Донавана так захватила эта мысль – нет, даже не мысль, а мечта, что он решился.
Он крепко зажмурился и изо всех сил представил, что будка появляется у них во дворе. В конце концов, если он смог заставить дедушкин автомобиль поехать без бензина – то почему бы и нет? Дон простоял у окна целую ночь, но, когда рассвело, снаружи по-прежнему были только газон и фонари. Когда часы в холле пробили шесть, он, разочарованный, сонный и злой на свои нелепые мечты, поплёлся в кровать. Вечно эти дурацкие способности не работали именно тогда, когда надо!
* * *
Доктор был подавлен почти до отчаяния. Вообще, такое состояние души являлось нормальным для этого воплощения, и он уже привык - но нынешний случай относился к совершенно особому разряду. Доктор лежал на капитанском мостике ТАРДИС, раскинувшись крестом, и размышлял. Благо, времени, похоже, имелось сколько угодно - ТАРДИС взбунтовалась, напрочь отказываясь сообщать что-либо вразумительное, и чёрт-те куда неслась в пространстве и времени уже третьи сутки.
Его это нисколько не огорчало - напротив, радовало, как неожиданная возможность просто полежать и подумать. И никуда, наконец-то, не бежать с банкой с зародышем далека под мышкой.
Собственно, даже не упомянутый факт привел Доктора в скверное расположение духа - но обо всём, пожалуй, лучше по порядку.
Десять линейных суток назад он спокойно ел мороженое в Гайд-парке и меланхолично пускал звуковой отвёрткой солнечных зайчиков, поворачивая её то одной стороной к солнцу, то другой. Возможно, судьба решила, что это было слишком меланхолично, возможно, ей не понравилось поедание мороженого в середине декабря. Но, факт остаётся фактом: в один прекрасный момент отвёртка завибрировала, засветилась пятью цветами сразу и потянула Доктора в сторону ТАРДИС, при всём этом воя ультразвуком, как пожарная сирена сатурниан. Люди разбегались, в телепатических волнах от ТАРДИС чувствовалась паника, но о том, что это был на редкость паршивый момент, Доктор успел подумать только гораздо позже.
Добравшись до своего корабля, он обнаружил сигнал бедствия, единый на все миры. ТАРДИС уже успела обработать сигнал, и Доктор, не теряя ни мгновения, рванул в галактику, находившуюся за три миллиона световых лет от Гайд-парка, Лондона и Земли.
На путешествие ему понадобилась какая-то минута, но все следующие семь суток Доктор имел прекрасную возможность сожалеть и о ней, и о недоеденной мороженке - а также успел несколько раз заречься, что солнечных зайчиков звуковой отвёрткой пускать больше не будет. Никогда. Ни под каким предлогом.
Потому как по окончании минуты, когда ТАРДИС прекратила движение, Доктор открыл двери и оказался в огромном каменном зале, единственным предметом в котором был биоконтейнер. Он располагался в самом центре зала, на каменном постаменте, среди сложной конструкции из проводов и датчиков. В контейнере булькала зеленоватая жидкость, а в ней плавало нечто, отдалённо напоминавшее сильно помятую земную медузу. И Доктор голову бы дал на отсечение, что подобное нечто он когда-то - очень давно - уже видел.
Подбирая с помощью звуковой отвёртки пароль к компьютеру, чтоб через секунду подтвердить свои худшие опасения, Доктор не слышал, как в зал вошли. Содержимое контейнера интересовало его больше всего на свете ровно до того момента, когда создания, внешне похожие на помесь человека с рыбой и свиньёй, крепко подхватили его под руки и куда-то потащили, не слушая протестующих воплей.
Уже сидя в местной тюрьме - ну а как ещё назвать место с замком и решётками, где никто не желает ничего слушать?! - Доктор беспокоился отнюдь не за ТАРДИС (уж она-то чужого к себе не подпустит!) - а за содержимое биоконтейнера, которое он всё-таки успел идентифицировать. Вернее не биоконтейнера, а инкубатора - в котором созревал
зародыш далека.
Даже не новорожденная особь, а набор клеток, неспособный соображать. Зачем, интересно, зародыш этим рыбосвиногуманоидам? В какой-то момент Доктор даже заподозрил в них криллитан, перевоплощавшихся каждый раз, как сожрут кого-нибудь новенького, но мысль эту отложил. Главной проблемой были не тюремщики и не тюрьма - здесь его не ищут и не ловят, и здесь можно спокойно составить план действий. Главной проблемой был будущий далек, неизвестно как оказавшийся неизвестно где (выскакивая из ТАРДИС, Доктор забыл посмотреть на монитор и уточнить, на какой планете он оказался). После всех своих приключений Доктор давно перестал думать, что далеков можно уничтожить окончательно. Он отнюдь не огорчался этой идее, считая её признаком взросления собственного разума - но теперь единственный имеющийся в наличии представитель враждебной расы ставил его в тупик. Нужно было мыслить логически...
Просидев в тюрьме шестнадцать часов, Доктор так и не пришёл ни к какому выводу, но понял, что очень хочет пить. Не добившись от тюремщиков не только воды, но и внимания к своей персоне, он ровно за сорок две минуты благополучно тюрьму покинул и отправился в увлекательное путешествие по местным катакомбам.
Пробегав по ним неполных два дня, он вытащил из компьютеров всю возможную информацию и умыкнул-таки из-под носа у охранников инкубатор с далеком. Ещё несколько часов Доктор искал ТАРДИС, которую успели перевезти в другое место, а потом, наконец-то её найдя (и не выпуская из рук инкубатор), взорвал к чертям лабораторию-астероид вместе с сумасшедшими исследователями (так и не поинтересовавшись, кто они, собственно, такие) и отбыл, для верности сделав пару петель по вселенной.
Остановившись на орбите Земли, как он обнаружил, в 24-м декабря 2020-го года, Доктор решил слегка отдохнуть и изучить свой трофей. Инстинкты велели ему немедленно уничтожить далека... но что-то внутри, в области сердец, не давало этого сделать. Возможно, роль играло то, что далек ещё не был взрослой особью - да и, по сути, особью вообще. Обидеть - какой уж там уничтожить! - ребёнка или живое существо, абсолютно безвредное и не способное отвечать за свои действия, Доктор не мог никогда. К слову, в безвредности зародыша он потрудился убедиться в первые несколько спокойных часов: существо находилось в состоянии анабиоза, на ментальный сигнал никак не реагировало.
Приспособив будущего далека на борту и стараясь не слишком задумываться о рациональности своих действий, Доктор пришёл к выводу, что всё это было очень даже весело, и приготовился встречать Рождество. Вернее, просто отоспаться.
Уснуть, однако, всё не удавалось. Азарт гонки закончился, тело и разум были расслаблены, и Доктора стали посещать воспоминания и мысли, от которых он отгораживался год за годом, предпочтя бы, будь на то его воля, вообще от них освободиться. Вместо бесконечной анфилады лестниц и этажей ТАРДИС ему виделись то пылающие небеса гибнущего Галлифрея, то Академия Повелителей времени.
После он отстранённо прокручивал в голове момент, когда уже занёс палец над кнопкой, нажатие на которую уничтожило бы зародыш – там, в каменном зале. Именно в тот момент, когда Доктор всерьёз собирался так сделать, память некстати обернулась далеком Секом, молящим его о новой жизни и новом доме для их расы – и руки сами отключили контроль, схватили инкубатор и больше его не выпускали. Доктору было странно не собственное милосердие как таковое – и даже не милосердие в отношении вечного врага своего народа – но то, что он не мог предвидеть, не мог предугадать или рассчитать, к чему приведет его сегодняшний поступок.
Размышления о далеках были столь старыми, забродившими и привычными, что под них Доктор заснул быстро – но это отнюдь не приблизило его к покою.
Через некоторое время он проснулся в холодном поту, с бешено колотящимися сердцами и пронзительной ясностью в голове. Чёткими, яркими видениями мозг вновь и вновь прокручивал недавние сны против его собственной воли. Следующие несколько часов Доктор сомнамбулой бродил по бесконечным коридорам ТАРДИС, натыкаясь на углы – бездумно, не выбирая маршрута, пока не добрался до консольной и, упав спиной на колонну, не сполз на пол.
Во сне ему явилась Роза Тайлер – юная, живая, смешливая. Рука об руку они бродили по ТАРДИС, и
там Доктор точно знал, что главное – не отпускать её. Свободной ладонью Роза водила по панели управления и колоннам корабля, говорила, как сильно скучает, а заметив инкубатор с далеком, поглядела на Доктора с одобрением – и он впервые почувствовал гордость за свой поступок.
Потом Роза повела его за собой, прочь из ТАРДИС – и они оказались в коридорах Матрицы. Матрицы, которую Доктор когда-то разрушил своими собственными руками! И там их ждал он…
Валеярд. Старый враг, которого Доктор не хотел помнить и в которого не хотел верить! Холодная, мерзкая тварь проснулась, зашевелилась у него внутри, и Доктор, не помня себя, срывающимся голосом закричал:
- Я победил тебя! Я тебя уничтожил!
Роза отпустила его руку, отступая на шаг, а Валеярд лишь огорчённо покачал головой.
- Как это возможно?! Как ты уцелел?! – повторял Доктор, разрываясь между врагом и Розой, которая постепенно таяла в воздухе и смотрела на него стекленеющими глазами.
- Невозможно уничтожить самого себя.
- Зачем я здесь?! – в отчаянии воскликнул Доктор. – Отпусти меня!
- Иди, - был ответ, и Доктор увидел, как Валеярд улыбнулся, он хотел сказать что-то ещё, что-то важное, но ТАРДИС втянула его назад в себя и захлопнула двери.
Он не закончил, не договорил, не дослушал – нужно было обязательно вернуться – но когда он выскочил наружу, там был совершенно другой мир. Там была Роза, там был он сам – в синей рубашке, костюме в полоску и коричневом плаще Дженис Джоплин, и Роза держала его за руку и обещала, что их никто никогда не разлучит. Лондон. Олимпиада. 2012 год.
Невидимый ни для кого, Доктор жадно смотрел на себя и на Розу, но перед тем, как он-из-прошлого должен был сказать слова про близящуюся бурю, проснулся.
Трое суток он пытался среди коридоров ТАРДИС и собственного сознания найти себя – и не думать,
не думать,
не думать о том, что видел. В голову лезли дурацкие, бездарные стихи в духе Шекспира, которые когда-то бросила ему в лицо ведьма-падальщица, но слёз не было, как почти не было и боли в сердце, уже успевшем позабыть Розу Тайлер.
Вдобавок ко всему ещё и ТАРДИС, видимо, сочтя своего капитана несостоятельным, взяла его обязанности на себя. За что, по правде сказать, Доктор был ей бесконечно благодарен.
* * *
Земля-2. Лондон. Особняк Тайлеров. 25 декабря 2017 года, 19:42.
Рядом со сверстниками Тони Тайлер чувствовал себя ужасно взрослым от осознания того, что у него в десять лет уже есть племянник. И еще больше – оттого, что в свои шесть этот племянник был умнее всех сверстников Тони вместе взятых.
На самом деле, они были скорее братьями – хотя бы потому, что Тони не всегда понимал, кто из них двоих на самом деле старше. Но в первую очередь для Тони Донаван был лучшим другом. С ним не нужно было расставаться после школы и на каникулы, можно было болтать обо всём на свете и делать вместе что угодно – хоть учить уроки, хоть играть в космических пиратов, когда взрослые уснут. Тони даже рассказал брату свою мечту – управлять настоящим космическим кораблем. Не было чего-то такого, чего Донаван о нём не знал, или чего он сам не знал о Доне.
Один всегда точно мог угадать, что сделает или скажет другой, и потому очень легко можно представить удивление и обиду Тони, когда в рождественский вечер, спрятавшись в прачечной от мамы с расчёской, он обнаружил, что Дон, полностью одетый, вылезает в окно.
Без него.
- Ты куда?!
Дон, испуганный, резко обернулся – но тут же выдохнул с облегчением.
- Тони, прикрой меня! Это очень важно!
Тони принял серьёзную позу – скрестил руки на груди, свёл вместе рыжие отцовские брови.
- Ты забыл, что отец вшил в наши куртки чипы?
Сказано это было скорее для паузы и для порядка – Тони прекрасно знал, что брат выделывает с электроникой.
- Прикроешь?
Решение было принято ещё тогда, когда Тони влетел в прачечную.
- Я с тобой. Но всё-таки куда?
- Потом расскажу!
Вскоре двое мальчишек во всю прыть мчались от особняка Тайлеров, провожавшего их огнями и шумом рождественского приёма. Чипы были обезврежены, снег быстро засыпал их следы, и жизнь была прекрасна.
* * *
Земля-2. Лондон. Трафальгарская площадь. 25 декабря 2017 года, 22:03.
Роза с пульта выключила свет, оставив только гирлянды на окнах. Вышла, заперла двери. Убирая ключи, вспомнила, что забыла телефон. Проверила всю сумку – и точно, но возвращаться не хотелось, даже на две минуты. Она уже предвкушала прогулку через заснеженную площадь – к её противоположной стороне, где можно было взять такси и поехать домой. К маме, папе, Тони и Дону.
Поправив присыпанный снегом воротник пальто и сумку на предплечье, Роза спустилась с крыльца. С дирижабля, зависшего над площадью, звонко играла «Jingle Bells». Хотя снизу ей подпевала толпа человек в триста и гудели клаксонами машины – всё равно было слышно, как скрипнул снег под сапогами, и у Розы впервые промелькнула мысль, которая не посещала её уже много лет. Что эта земля, это небо, эти люди – всё ей здесь чужое. Что она сама здесь чужая.
«Выбрось все эти глупости из головы!» - сказала бы прежняя Роза, но в том и беда, что Роза давно не была тем взбалмошным ребёнком, который говорил и делал, что ему вздумается. Когда она изменилась? Когда родила сына? Или раньше, в бухте Злого волка? Или после, когда едва не высохла от горя после смерти Доктора? Её Доктора, который остался с ней, который обещал состариться вместе с ней, которого она успела полюбить больше самой жизни! А может, она просто повзрослела со временем? Или все пути к детству были отрезаны, когда ушастый псих в подвале сказал ей: «Бежим!»? Роза не только не знала этого – но и вовсе не думала ни о чём таком, действительно, отбросив первую мысль сразу же.
Она просто размеренно шла через Трафальгарскую площадь, радуясь хорошей погоде и теплу Рождества. Огромная норвежская ёлка сияла огнями, люди пили, пели и пускали петарды – но для Розы всё это сливалось в единый звук. Она прошла мимо пустого Четвёртого постамента, мимо незамерзающего фонтана и ёлки, мимо колонны адмирала Нельсона (которому Дон отдавал честь каждый раз) – и тут её окликнули. Наверное, Роза не сразу услышала его – потому что, обернувшись, обнаружила, что мужчина спешил за ней, скользя и ругаясь под нос – и уже повышал голос.
- Мисс, да скажите хотя бы, какой нынче год!
Именно эта фраза заставила её присмотреться к незнакомцу чуть пристальнее и остановиться. Он, тоже разглядев её, застыл на месте как вкопанный – да с таким лицом, что Роза не удержалась от смеха.
- Ну и славно же вы выпили, мистер! С утра был две тысячи семнадцатый!
Мужчина, меж тем, в лице так и не менялся, застыв соляным столбом. Похоже было, что с ним что-то всерьёз не так.
- Простите, мистер, если обидела вас, - Роза подошла ближе, стряхнула с плеч незнакомца снег. – С вами всё в порядке? На улице холодно, а вы в одном пиджаке.
- Вы…
- Да?
- Мисс, простите, я немного не в себе, - незнакомец вдруг сам начал отряхивать с себя снег, вертясь на одном месте, точно заведённый, и Роза порадовалась, что он всё-таки ожил. – Нет, не подумайте, я не пил ни капли. Но у меня угнали машину, я здесь уже добрых два часа, и я не знаю… - он вдруг остановился, замер и посмотрел Розе в глаза: - На самом деле, я несу чушь… Хотя машину действительно угнали… Я был готов спросить какой угодно бред, чтоб вы, наконец, остановились. Я боялся вас не догнать. Вы… так красивы.
От этой искренности, словно пришедшей из другой её жизни, Роза не смогла не отвести глаз. Ей было трудно смотреть на этого странного человека, затронувшего в её душе давно забытые струны. Но когда он заговорил снова, Розе захотелось напоить его кофе, обогреть и расспросить, как же вышло, что у него угнали машину посреди рождественского Лондона. Он выглядел таким одиноким и беззащитным, что она забыла всё, о чём думала в нынешний вечер, и осталась только одна мысль – как-нибудь помочь этому незнакомцу.
- Честное слово, я не пьян. Даже величайшие красавицы вроде Мэрлин Монро или Коко Шанель меркнут перед вами. Постойте, не уходите – я обещаю, что замолчу, только прогуляйтесь со мной немного!
- Я не ухожу, - ответила Роза, обернувшись. – Пойдёмте со мной. Выпьем кофе. Вы согреетесь и расскажете всё, что угодно, - и спрятала улыбку, заметив, как он нагнал её в два шага.
* * *
Земля-2. Лондон. Трафальгарская площадь. 25 декабря 2017 года, 19:58.
- Пока, ребятки! Осторожней там!
Дон ещё раз обернулся, чтоб помахать рукой весёлому чернокожему таксисту, который их довёз, и побежал дальше. Тони, чуть отставший, тут же его нагнал и остановил, схватив за плечо:
- Донаван Алан Тайлер! Сейчас же объясни, куда мы идём!
Не будь голова Дона занята совершенно другим, он точно посмеялся бы над тем, что Тони сейчас говорит точь-в-точь, как мама и сестра. Однако медлить было совсем нельзя – Дон даже не удивился, откуда он это знает.
- Скоро сам всё увидишь!
- Нет уж! Или ты расскажешь, что мы делаем в Рождество посреди Трафальгарской площади, или я с места не сдвинусь, - в подтверждение своей позиции Тони встал, скрестив руки на груди, и сдвинул брови.
Дон тяжело вздохнул – ну как объяснить то, что он сам не понимает? Собрав в голове все картинки, которые он видел – включая метеорит в окне и странную щекотку в мозгу в тот момент – он попытался сформулировать хоть немного… логичную фразу.
- Вот смотри, - он подошел к брату и взял его за ладонь, заставив разомкнуть скрещенные руки, - что, если твоя мечта полететь в космос может сбыться?
- Да ну? – не то чтобы Тони не верил, но упрямство ему досталось совсем не от отца.
- Прямо сейчас. Я тебе потом объясню – просто пошли.
- Погоди…
- Да что ещё? – взмолился Дон; с его голосом это прозвучало жалобно, и Тони улыбнулся.
- Свернём налево. А то нас может твоя мама заметить.
Вообще-то, мамино кафе было в противоположном углу площади, в окна она обычно не выглядывала, да и заметить двух детей в собравшейся толпе было бы сложно… Но в свои шесть Донаван точно знал только одно – случается, как правило, именно то, чего быть вообще не может. И ещё знал, что им нужно куда-то сюда, но не знал, куда именно. А пока они пробирались через толпу вдоль северной стороны площади, и у Дона от нетерпения горели пятки.
Почти у самого подножия колонны, прямо напротив львиной морды, их сбил с ног высокий мужчина в коричневом пиджаке. Точнее, налетели они на него сами – но разница в массе была несопоставима – и Дон чуть не поцеловал носом коричневые же туфли мужчины. К счастью, он был вовремя пойман за шиворот и поставлен на ноги, как и Тони.
- Осторожнее, парни! – незнакомец похлопал их по плечам и, подмигнув, пошёл дальше: - Весёлого Рождества!
- И вам весёлого Рождества! – хором крикнули они вслед.
Вокруг мужчины в толпе образовывался островок пустоты – но Дон этого не заметил, потому что Тони уже очень настойчиво дёргал его за рукав.
- Да что такое? – не вытерпел Дон, которому отчего-то хотелось догнать незнакомца.
- Смотри! – вместо ответа возбуждённо прошептал Тони, и Дон обернулся.
У основания колонны стояла, словно спрятавшись в тени адмирала, большая синяя будка.
- Пошли внутрь! – сразу решил Дон; он был уверен: это та самая будка, которая снилась маме и которая скрывает все секреты.
Но когда они подёргали ручку двери, та оказалась заперта.
- Чёрт! – в сердцах воскликнул Тони. – Эх, шпильку бы сейчас! Замок старый – должно получиться. Попробую найти какую-нибудь добрую леди!
- Погоди, - остановил брата Дон; что-то ему подсказывало, что шпилькой здесь не обойтись.
- А что ты предлагаешь? – надулся Тони. – Нужен ключ.
Ключ… Дона в этот момент как молнией поразило! Ключ!
- Ключ! – в восторге воскликнул он, повторяя собственные мысли.
- Погоди… - произнёс Тони, - неужели ты имеешь в виду талисман, который тебе отец оставил?
- Да, - Дон сразу стал серьёзным, вытаскивая цепочку из-за ворота. – Мне кажется, он знал.
Тони не заметил, как у брата дрожали руки, пока он засовывал ключ в замок, потому что сам испытывал жуткую смесь страха перед неизвестным и нетерпения. Наконец, ключ щёлкнул, встав на место, и повернулся на один оборот.
* * *
