Наследница великого игрокаОБМАНия: В стране туманов и обманов. Ремикс нравов: любовь и доллары
Мария Свешникова «Небо № 7»
Дорога была темной и пустынной, и только редкие фары встречных машин хоть как-то разбавляли чернильную темноту за стеклом. Гермиона посильнее надавила на педаль — хотелось как можно скорее оказаться дома. Она вообще не понимала, зачем и куда она едет в такое время, да еще совершенно одна. Попытки найти ответ никак не желали увенчаться успехом: мысли были бессвязные, хаотичные, и Гермиона что есть силы сжала руль.
Только не это! Она потерялась, заблудилась, она не знает, куда ехать! Она была готова заплакать от досады и страха, как вдруг совершенно неожиданно в свете придорожного фонаря возникла одинокая фигура. Гермиона принялась до рези в глазах вглядываться в лицо ночного путника и едва не закричала от радости, узнав в нем Рона. Рон посмотрел на нее, и Гермиона поразилась, какое мертвенно бледное у него лицо. Она начала тормозить, но немного проскочила, и ей пришлось сдать назад. Она остановилась недалеко от Рона и приоткрыла окно, дожидаясь, когда он подойдет ближе. Но фигура на обочине стояла совершенно неподвижно, только лохмотья одежды развевал ветер, налетавший резкими порывами. Гермиона хотела было удивиться, почему Рон так странно одет, но в этот момент фигура обернулась и поспешила к машине. Гермиона расслабилась: все хорошо, сейчас они с Роном поедут домой, только вот что он делает здесь посреди ночи? Сейчас она все узнает. Фигура поравнялась с машиной, и Гермиона в раздражении крикнула:
- Рон, ну что ты стоишь? Поехали быстрее!
Человек наклонился, и Гермиона увидела его лицо прямо перед собой. Ее лицо. Перед ней стояла Элизабет Фрэнк с окровавленным лицом, перепачканным сажей. Она улыбнулась и спросила:
- Подвезете?
Гермиона пронзительно закричала и принялась поворачивать ключ в замке, но у нее ничего не получалось, руки не слушались, а девушка тем временем принялась дергать ручку на двери, явно пытаясь попасть в салон. Гермиона посмотрела на ее руки. Руки были все в порезах, и из ран торчали острые осколки стекла. Гермиону сковал липкий ужас: еще немного, и девушка окажется внутри. Но ведь она умерла, она не может просить подвести ее! Дверь, наконец, поддалась, ключи упали из ослабевших рук, нос уловил резкий запах гари, Гермиона снова пронзительно закричала и… проснулась.
Палату заливал мертвенно-бледный лунный свет, лившийся из широкого окна. Гермиона перевела дыхание, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
Этот сон она уже видела. Каждый раз она просыпалась именно в тот момент, когда девушка почти оказывалась в салоне машины. Это было настолько страшно, что Гермиона потом долго не могла прийти в себя, сидела в темной палате на постели, обхватив колени руками. Страх отступал только с наступлением утра, отползал, прятался в углах, чтобы ночью вернуться снова, в образе окровавленной девушки, перепачканной сажей. Вспомнив об Элизабет, Гермиона заплакала. Чувство вины, острое, словно иголка, кололо в самое сердце. Оно словно заноза поселилось там и не отпускало ни на минуту, снова и снова отдаваясь тупой ноющей болью. Господи, зачем она разрешила ей сесть за руль? Как можно было доверить машину ребенку без прав, да еще и на мокрой темной дороге? А она позволила, и тем самым обрекла ее на гибель. Зачем она вообще согласилась подвезти ее, если бы этого не случилось, девушка была бы жива. Дождалась бы утра, вымокла или даже простудилась, но осталась бы жива, и друзья отпаивали бы ее горячим глинтвейном где-нибудь в придорожном трактире, и они бы весело смеялись и решали бы, куда ехать теперь… И наверняка у девушки остались родители, которые пребывают в неведении относительно того, куда пропала дочь, и ищут ее, надеются найти, не зная, что не найдут… И только она, Гермиона, знает об этом, только она одна в этом виновата. Если бы она не была такой легкомысленной и не пустила девчонку за руль, ничего бы не произошло.
Мысли сменяли одна другую, опять и опять, так циклично повторяясь и неизменно приводя в исходную точку, в тот момент, с которого все пошло не так: когда девушка села за руль.
Только к рассвету становилось немного легче, когда комнату медленно начинал заливать неяркий утренний свет. Черное, вязкое раскаяние отползало в углы, целый день соседствовать там с липким отвратительным ужасом, чтобы с наступлением ночи снова предстать перед ее воспаленным измученным сознанием во всем своем отвратительном обличии. Она должна была искупить свою вину перед Элизабет, хотя бы частично.
- Доброе утро, мисс Фрэнк, - вошедшая в палату Гермионы медсестра излучала несокрушимый оптимизм. Это ее «мисс Фрэнк» отдалось нестерпимой болью, и вина, затаившаяся в углу, угрожающе зашевелилась.
- Доброе утро, - Гермиона безучастно смотрела, как медсестра наполняет лекарством шприц.
- Мисс Фрэнк, сегодня звонили те господа, которые навещали вас в прошлый раз, и просили передать, что приедут к четырем. Если хотите, до обеда погуляйте во дворе, погода сегодня просто чудо!
Девушка продолжала беззаботно щебетать, Гермиона послушно протянула руку для укола. Еще одна головная боль. Сегодня она должна была дать ответ адвокату Малфоя. Честно говоря, она до последнего надеялась, что это чья-то глупая шутка. Ну зачем Люциусу Малфою составлять такое странное завещание? Человеку, который ее всю жизнь ненавидел и презирал за то, что она имела весьма сомнительное отношение к миру магии. А теперь вдруг оказалось, что он решил выдать ее замуж за своего единственного и, вероятно, горячо любимого сына, да еще и оставить ей в наследство не просто большие, а очень большие деньги?! Этому не было никакого разумного объяснения. Если бы Гермиону попросили описать, какой она видит супругу Драко Малфоя, она бы сказала, что видит ее безупречно красивой, безупречно воспитанной наследницей уважаемого рода. Непременно с безукоризненными манерами, немного холодную и надменную, с хорошим вкусом и умеющую делать все то, что надлежит уметь делать настоящей аристократке. Как ни крути, ни одной из этих добродетелей Гермиона Грейнджер не обладала. Так зачем это нужно Люциусу Малфою? Не говоря уже о том, что его сыну это нужно было еще меньше.
Гермиона усмехнулась, подумав о Малфое младшем. Подумав о нем в качестве своего мужа, она и вовсе едва не расхохоталась. Они ненавидели друг друга семь долгих лет. История их ненависти была яркой и насыщенной, но после Хогвартса пути их разошлись, и ненависть поутихла. Просто пути их больше не пересекались. Гермиона изредка читала о нем в газетах, так, из дежурного любопытства. О нем много писали. Он работал в министерстве магии, являлся едва ли не самым обсуждаемым персонажем светской хроники, неоднократно награждался титулом одним из самых завидных женихов магической Британии и так далее и тому подобное. Гермиону это не слишком интересовало. С годами она стала немного иначе смотреть на свою давнюю вражду с Малфоем, многие поступки сейчас казались детскими и глупыми, иные же и вовсе забылись. Просто время стерло их в памяти, уступив место новым впечатлениям, эмоциям и отношениям. Так странно было осознавать, что судьба снова сводит их, да еще и при таких странных обстоятельствах. Глупо, неправильно и невероятно. Хотя, что было правильным и нормальным? Измена Рона, ложь Гарри и Джинни или авария, в которой погибла совершенно посторонняя девушка, а она, Гермиона, изуродовала свое лицо до неузнаваемости? Это пугало ее больше всего. Вчера доктор сказал ей, что скоро ее выпишут. Она уже полностью здорова, но вот проблемы с лицом — это, увы, уже не их профиль. Ей нужна операция, потому что когда снимут бинты, она увидит только изуродованное шрамами лицо. Операция стоила невероятно дорого. Таких денег у нее, разумеется, не было. У нее вообще ничего не было, ничего не осталось. У нее осталась только она сама, да и то безымянная, ведь она даже имени своего лишилась. Гермиона подумала, что она загнана в угол, в тупик, из которого нет выхода. Только стены вокруг и потолок, который вот-вот начнет опускаться, чтобы раздавить ее окончательно. Выхода попросту не было, а тот, который ей предлагали, был настолько чудовищен в своей нелепости и абсурдности, что становилось смешно.
«Наверно, когда смешно, полагается смеяться. А я отчего-то все время плачу».
Гермиона вышла во двор больницы, залитый ярким солнечным светом. Вокруг были люди, они смеялись, разговаривали, радовались жизни. Гермиона вяло подумала, что это верх глупости — радоваться жизни в больнице. А потом перед глазами возникло окровавленное лицо Элизабет Фрэнк, и Гермиона вздрогнула. Она неправильно себя ведет, Бог сохранил ей жизнь в той страшной аварии, а она ходит и расклеивается, и клянет все проявления человеческих чувств. Так нельзя.
Гермиона выбрала одиноко стоящую скамейку в тени раскидистого дерева. Легкий ветерок приносил с собой приятную прохладу, над головой щебетали птицы и, на минуту прикрыв глаза, Гермиона отрешенно подумала, что все это вполне могло оказаться кошмаром. Ничего плохого не случилось, все в ее жизни по-прежнему, сейчас она откроет глаза и все будет как раньше. Она открыла глаза. Лучше бы она этого не делала.
Совсем недалеко она увидела парня и девушку, которые вместе шли по направлению к одному из корпусов больницы. Девушка была в положении, под легким летним платьем без труда просматривался округлившийся живот. Она радостно смеялась, рассказывая что-то своему спутнику. Она была молодая и очень хорошенькая. Щеки девушки заливал румянец, и глаза блестели, и улыбка буквально цвела на лице. Гермиона вспомнила свое отражение в зеркале сегодня утром, и к горлу подступил ком. Отражение было ужасным. Это еще с учетом того, что бинты ей не снимали. Жалели. Гермиона снова подняла глаза на пару: все было бы ничего, если бы спутником девушки оказался не Рон.
- Мисс, с вами все в порядке?
Гермиона не сразу поняла, что обращаются к ней. Встревоженная медсестра трясла ее за плечо, заглядывая в глаза.
- Да, все в порядке... Скажите, а что там? - Гермиона кивком указала на корпус больницы, куда направлялись те, за кем она так старательно следила взглядом.
- А, там, - девушка радостно улыбнулась, - там родильное отделение. А еще там молодые мамы находятся под наблюдением врача до родов малыша. К нам ведь не только по печальным поводам попадают.
Гермиона подняла глаза на девушку.
- Вы не переживайте, у вас тоже все наладится. Обязательно.
Гермиона перевела взгляд на две фигуры, которые скрылись за входными дверями. Она только успела запоздало удивиться тому, что девушка, вероятно, не волшебница.
Странно, но Гермиона не стала плакать. Ей казалось, что судьба решила добить ее окончательно, явив сегодня эту картину. Но ничего не выйдет. В конце концов, она опустится на самое дно не для того, чтобы утонуть, а для того, чтобы со всей силы оттолкнуться и выплыть. Она все сможет, у нее все получиться. Однажды она будет идти по залитой солнцем улице, очень красивая, счастливая и уверенная в себе, и мужчины будут оборачиваться ей вслед, и за руку она будет вести очаровательную девочку — свою дочку. И сегодняшний день она будет вспоминать без боли и содрогания, а с тихой грустью, и, быть может, даже будет благодарить судьбу за все, что ей пришлось перенести. А сейчас нужно сделать первый шаг. Он самый трудный, но именно с него начинается любая дорога.
Гермиона подняла глаза на девушку.
- А знаете, вы правы. Все так и будет, - Гермиона решительно поднялась со скамейки.
- Мисс Фрэнк!
Оклик медсестры заставил обернуться.
- К вам пришли посетители. Они ждут вас.
Гермиона поблагодарила девушку и поспешила туда, где ее ждали. Выбора ей не оставили, но она сумеет выйти победительницей из этой ситуации. Если для того, чтобы реализовать ту картину, которую она сегодня себе представила, ей придется выйти замуж за Малфоя, она это сделает. Она пойдет на все, чтобы снова обрести свой путь в жизни. И если на сегодняшний момент это единственный шанс, она его использует. Перво-наперво ей нужна операция. Обо всем остальном можно подумать и потом.
Гермиона решительно распахнула дверь и поздоровалась с присутствующими. Неизменный состав: мистер Уолтерс, Эрик Штольберг и некто, выполняющий функции охранника. Гермиона заняла место напротив адвоката и кивнула, демонстрируя, что готова к разговору.
- Итак, мисс Грейнджер, сегодня вы должны дать нам ответ. Я надеюсь, у вас было достаточно времени для раздумий?
- Да. Спасибо, все в порядке.
- И каков же будет ваш ответ?
- Я отвечу согласием.
Мистер Уолтерс кивнул, после чего перед Гермионой возникли несколько листков пергамента и чернильница. Пробежав текст глазами, она поставила свою подпись, где это требовалось.
- Могу я задать вам некоторые вопросы?
- Разумеется.
- Скажите, я получу завещанные мне пять миллионов даже в том случае, если на следующий же день после свадьбы я решу расторгнуть брак с мистером Малфоем?
- Полагаю, что да. В любом случае, в завещании об этом нет ни слова, есть только указание на то, что вы должны стать женой мистера Малфоя, иными словами, завещание вступает в силу, как только вас объявляют супругами. Как должна складываться ваша дальнейшая жизнь, в завещании не оговорено.
Гермиона кивнула. Это было очень даже хорошо.
- И еще. У меня будет условие. Я хочу, чтобы вы разыскали семью мисс Элизабет Фрэнк и оповестили ее родителей о том, что их дочь погибла. Часть денег, которая будет тратиться на мою подготовку, должна будет переведена на счет кого-то из членов семьи погибшей девушки.
Мистер Уолтерс и Штольберг переглянулись. Вероятно, такого развития событий не предполагалось. Пару минут в комнате висела напряженная тишина, после чего Штольберг заговорил:
- Хорошо. Ваше условие будет выполнено. Если это все, полагаю, у вас будет час на сборы. Мы поедем в клинику, где вам будет сделана необходимая пластическая операция.
Гермиона дошла до двери и обернулась.
- Мы можем ехать прямо сейчас. Вещей у меня нет, - девушка развела руками, словно бы в доказательство того, что собирать ей действительно нечего. Штольберг кивнул, и, попрощавшись с адвокатом, Гермиона поспешила за своим спутником. Мужчина уверенно шел по коридорам, и, дойдя до входной двери, галантно распахнул ее перед Гермионой. Кивнув ему в знак благодарности, Гермиона спустилась со ступеней больничного крыльца.
- Куда теперь?
- На парковку.
- Мы не будем трансгрессировать?
- На глазах у изумленных маглов? Нет, придется немного повременить с магией.
Штольберг нажал на брелок, и шикарная машина черного цвета приветливо мигнула им фарами. Гермиона ошарашено остановилась.
- Вы уверены, что нам сюда?
Штольберг усмехнулся.
- Абсолютно. Садитесь.
Штольберг распахнул дверь, и Гермиона уселась в роскошный салон автомобиля.
- Готовы? Пристегнитесь.
Гермиона трясущимися руками перекинула ремень. Память услужливо разворачивала перед ней подробности аварии. Дыхание перехватило, и Гермиона закрыла глаза.
- Плохо. Вам придется бороться со своими страхами.
- Я чуть не погибла!
- Это детали.
- Объясните мне, зачем все это? Почему все так сложно?
- Люциус Малфой был очень необычным человеком. Всю жизнь он любил разыгрывать сложные партии, как видите, даже перед смертью он придумал свою последнюю партию, которую мы будем доигрывать уже без него, - Штольберг проскочил светофор, - и если вы справитесь с поставленной задачей, это будет означать, что вы достойны называться наследницей великого игрока. Ну, и составить счастье его сына.
Гермиона усмехнулась. Это было полнейшим бредом.
- Вам придется многое в себе изменить. В процессе подготовки вам даже может начать казаться, что вы не справитесь. Но я хочу, чтобы вы знали: каждую минуту рядом с вами будет команда. Ну и заветная цель впереди.
- Странно все это.
- Обратного пути нет.
- А я и не хочу. У меня попросту нет этого «обратно».
Напряженный профиль Штольберга резко выделялся на фоне оконного стекла. Гермиона перевела глаза на дорогу.
- Почему мне нельзя исправить лицо при помощи магии?
- Магию можно обнаружить. Я уверяю вас - вы подвергнетесь самой тщательной проверке, если захотите войти в семью Малфой. Техническую сторону дела мы берем на себя, но поймите одно: Гермионы Грейнджер больше нет. Ее место займет другая женщина, и вам придется научиться быть ею.
Машина притормозила возле небольшого особняка. Строение мало походило на больницу, скорее на частный фешенебельный отель. Гермиона с ужасом прикинула, сколько же может стоить не то чтобы день пребывания здесь, хотя бы час?
Из размышлений ее заставил вынырнуть голос Штольберга.
- Возьмите это, - он протягивал ей склянку с каким-то зельем. Гермиона удивленно подняла на него глаза.
- Вы же сказали - никакой магии?
- Это ускорит процесс заживления рубцов. Они и так заживут, это просто катализатор, не более. Через неделю вы выйдете отсюда другим человеком.
- Врачей такой исход не удивит?
- Им просто сотрут память, слегка подкорректировав в их сознании время, которое ушло на ваш реабилитационный период. Я повторяю: все заботы мы берем на себя. Идите, вас ждут.
Гермиона кивнула и стала шарить в поисках ручки. Открыв дверь, она вышла из машины. Штольберг ничего не сказал ей, и она пошла к воротам. Ну вот, теперь ни шагу назад…
...Через неделю пациентка, лежавшая в клинике под именем Элизабет Фрэнк, покинула территорию больницы. За воротами больницы ее ждал Эрик Штольберг.
- Поздравляю.
- Мы без машины?
- Да, мы трансгрессируем. Пойдемте, здесь есть недалеко подходящее место.
- Вы никак не прокомментируете увиденное?
Штольберг хмыкнул, но ничего не ответил. Гермиона вспыхнула. Ну и ладно.
- Давайте руку. Мы сейчас отправимся туда, где вас будут готовить. Там же вы познакомитесь с командой.
Гермиона с самым независимым видом подала руку Штольбергу, и через пару секунд мир вокруг нее завертелся, а когда она открыла глаза, они были уже далеко от Лондона.
