Пролог -Мерлинова борода, ты серьезно?! – в который раз за день вскрикнула Гермиона, - Рон, ну сколько можно?
-Ну, Герм, прости, я больше так не буду, честно, - Рон выпятил губу, как двухлетний ребенок, и вопрошающе посмотрел на свою жену.
-Сколько раз я просила тебя не называть меня так! Ты прекрасно знаешь, что мне это не нравится, и все равно продолжаешь действовать мне на нервы! – щеки Гермионы медленно начали краснеть, а это означало, что в семье Уизли назревает очередной скандал.
-Почему ты постоянно отчитываешь меня, как маленького ребенка, я и сам в состоянии отвечать за свои действия, - по спокойному голосу Рона можно было предположить, что все происходящее его не волнует, но сжатые в ярости кулаки выдавали его.
Он вопросительно посмотрел на Гермиону, ожидая очередную порцию упреков, но ответом ему была тишина. С опаской заглянув в её темно-карие глаза, он с удивлением обнаружил, что на них выступили слезы. Рон не помнил, когда последний раз видел Гермиону в таком состоянии, и поэтому не мог выговорить ни слова, чтобы поддержать ее. Но хотел ли он этого? Нет. На самом деле, ему все равно: плачет она, смеется или злится, ему наплевать. Рону надоели эти бесконечные ссоры, обиды, которые могли длиться днями, а то и неделями. Их любовь оказалась переоцененной влюбленностью, когда во время войны они искали утешения друг в друге. Но война закончилась – закончилась «любовь». Рон хотел все рассказать Гермионе еще до свадьбы, но струсил перед матерью, которая страстно желала видеть только героиню войны в невестках. Так и прошли 3 года их совместной жизни: в невысказанных важных словах, косых взглядах и нелюбви друг к другу. Это надоело им обоим уже давно, но никто не решался заговорить первым. Каждый находил утешение: Рон каждый вечер ободрялся в объятьях какой-нибудь девицы, мечтающей заполучить одного из самых молодых волшебников, получивших Орден Мерлина, а Гермиона запивала свое горе в каком-нибудь недорогом пабе, до утра сидя за стойкой в одиночестве.
И вот настал тот момент, когда терпение одного из них лопнуло.
Рон долго смотрел в наливающиеся слезами глаза жены, о чем-то думал, и, в конце концов, резко развернулся и ушел, громко хлопнув дверью. Гермиона на это никак не отреагировала, продолжив стоять и тихонько всхлипывать. Нет, она не была расстроена, даже наоборот, в глубине души она радовалась тому, что он избавил ее от очередного скандала. Как же она устала от всего этого! За все время в браке, она ни разу не усомнилась, что вышла замуж зря, но не решалась все высказать, боясь обидеть мужа, который, как ей казалось, любил ее. Терпела его измены, о которых, конечно же, знала, обвинения в черствости и равнодушии. Но лучше всего помнила она момент, когда подвыпивший Рон, вернувшись от очередной девицы, в ответ на ее вопрос, метнул в нее заклинание. Спасла ее только нарушенная координация движений Рона и собственная ловкость. После того, как оранжевый луч пролетел у нее над головой, не задев ни единого волоска, она просто обогнула ошалевшего Рона, до которого медленно доходило, что сейчас он сделал что-то не то, и вышла на улицу. Она не знала куда направляется и шла прямо по дороге (благо была глубокая ночь), когда услышала за спиной пронзительный гудок автомобиля. Резко развернувшись на 180 градусов и отпрыгнув с дороги, Гермиона увидела трехэтажный автобус, остановившийся перед ней. Когда она опомнилась от испуга, в метре от нее стоял странного вида паренек, держа в руке ее палочку. Гермиона не могла вспомнить, где она его видела, но все равно была уверена, что знакома с ним.
-Мисс, Вы, кажется, обронили палочку, - с немного сумасшедшей улыбкой он обратился к ней, протягивая потерянную вещицу.
-Спасибо, а могу я узнать, кто Вы? Мне кажется, мы знакомы, - с опаской поглядывая на странного незнакомца, робко спросила Гермиона.
-Конечно, мисс, я – Стэн Шанпайк, а это - он указал на трехэтажную громадину - «Ночной Рыцарь», автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудную ситуацию.
И тут Гермиона стала вспоминать, откуда она его знает. Конечно, она же читала про этот автобус еще в школе!
-Вам куда-нибудь нужно, мисс? – с лица Стэна Шанпайка не сходила широкая, по-прежнему немного сумасшедшая, но доброжелательная улыбка.
-Да, в Дырявый Котел, пожалуйста, - теперь и Гермиона улыбалась ему в ответ, а напряжение, терзающее ее изнутри, понемногу спадало, - но… мне нечем заплатить…
Она вспомнила, что выбежала из дома с одной только палочкой в руках, и даже не подумала взять с собой немного денег. Но Стэн, не переставая улыбаться, пообещал, что довезет ее абсолютно бесплатно и добавил, весело подмигнув:
-Героиням войны у нас всегда рады.
Он даже не заметил, как только появившаяся на лице Гермионы улыбка потихоньку начала спадать. Проводив, как он сказал, героиню войны, до ее кровати и принеся кружку горячего шоколада, он пожелал приятной поездки и закричал:
-Трогай, Эрн!
После чего удалился восвояси.
Гермиона несколько минут сидела на кровати, даже не заметив, как автобус резко тронулся и поехал, набирая все большую и большую скорость. Ее мысли были заняты совсем другим, она вспоминала себя: до войны, в школе, совсем маленькой. Как же она теперь не похожа на девчушку из своих воспоминаний. От той целеустремленной, умной и храброй девушки ее отделяла огромная пропасть. И этой пропастью была даже не война, нет, она совсем не повлияла на Гермиону. Во всем виновато время после, когда неудачи обрушивались на нее друг за другом. Самым большим ударом, конечно, была потеря родителей, которые погибли в автокатастрофе спустя несколько месяцев после конца войны. Потом брак с нелюбимым человеком, бесплодные попытки забеременеть (пусть даже от ненавистного ей человека) и уход с работы (ведь Рон так хотел, чтобы она была домохозяйкой).
Тот день Гермиона закончила, как и все предыдущие, беспросветно пьяной.
Вспоминая эти три несчастных года, Гермиона понимала, что теперь ее вполне справедливо можно назвать неудачницей без будущего. Понимала это и осознавала то, что нужно как-то выходить из этой ситуации.
