Глава 11 сентября.
Рассветное солнце, не утратив летней яркости, нагло таращилось в открытые окна. Даже маленькой щели достаточно было лучу, чтобы пробраться в комнату и требовательно сиять, пробуждая спящего человека. Негоже лежать бревном и сопеть в подушку, пропуская последние теплые деньки. За окном теплая погода, готовые улететь в теплые края птицы стремятся украсить природу своими трелями. Слушайте и наслаждайтесь, мы не вернемся до весны. Слушайте!
Особо бессовестный луч разбудил седовласого волшебника с длиной бородой, который обитал в главной башне величественного замка. Пожилой маг не рассердился на луч, он ему улыбнулся и поспешил встать с кровати.
— Доброе утро, Фоукс, — произнес волшебник по пути в ванную комнату. — Нас ожидает необычайный день.
В ответ раздалось курлыканье птицы.
Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор занимал должность директора Школы Чародейства и Волшебства слишком долгое время. Казалось бы, давно пора привыкнуть к повторяющимся из года в год событиям и ощущать равнодушие. Ничуть не бывало. Напротив, Альбус каждый год с детским нетерпением ждал первого дня осеннего месяца, предвкушая очередную встречу со студентами. За шесть, с лишним, десятков лет директорствования ему не надоели нелепые испуганные первокурсники, наглые подростки, самоуверенные выпускники и вечные школьные проблемы. В окружении детей Дамблдор утрачивал свой настоящий возраст. Он ждал появления молодых волшебников, радовался грядущему шуму и многолюдью.
Весь день первого сентября директор посвятил подготовке к встрече студентов, утомляя домовиков придирчивостью, а сов — уточняющими посланиями в Косой переулок. Наученные горьким опытом прошлых лет преподаватели предпочитали не показываться на глаза начальству и либо отсиживались в своих апартаментах, либо скрывались за пределами замка по любым мало-мальски адекватным причинам. Лучше было бродить без цели по Хогсмиту, нежели быть схваченным непосредственным начальством и утащенным в кабинет. Невезучему магу предстояло сомнительное удовольствие несколько часом выслушивать воспоминания Альбуса Дамблдора о прошлых выпусках школы и прочие проявления ностальгии, запивая липкую субстанцию приторно-сладким чаем с лимонными мармеладками в виде долек, густо усыпанных сахаром. Каждый новичок первые дня четыре гордо игнорировал предупреждения коллег, однако после нескольких «бесед» прятался вместе со всеми.
Альбус конечно же догадывался о сговоре, но ничего не предпринимал. Он понимал, что с возрастом становится болтлив и безуспешно старался обуздать свой недостаток.
Наконец, домовик сообщил о скором прибытии поезда. К приему все было готово. Замок блестел от подвалов до чердака в самой высокой башне. Минерва Макгонагалл ненавязчиво посоветовала директору отдохнуть.
— Альбус, ты давно не мальчик и можешь переутомиться, — заявила суровая шотландка.
Дамблдор с негодованием отверг намек своего заместителя.
— Я ничуть не устал.
— Но Альбус!
— Ничего не хочу слышать. Я ценю твою заботу, но предпочитаю следовать и верить своим личным ощущениям. Мне не требуется отдых.
Макгонагалл поджала губы, сетуя на поистине гриффиндорское упрямство начальника. Ему за сотню, целый день скакал по лестницам…
— Господин директор предпочитает уснуть за ужином на глазах у студентов, — раздался в кабинете директора насмешливый голос. Его обладательница скользнула к столу и положила на него созданную из воздуха бумагу.
Альбус сверкнул ясными голубыми глазами из-за очков. Менее всего ему сейчас хотелось видеть в замке эту девушку. Она позволяла себя так много, что терпеть ее могли лишь добрая мадам Помфри и Флитвик. Прочие считали дни.
— Поппи все еще не вернулась? — осведомился Альбус.
— Еще неделя или две. Племяннице стало полегче, но ее здоровье все еще вызывает опасения.
— Как жаль…
Неожиданный отъезд медиковедьмы по семейным делам спутал все планы директора Дамблдора. Он был вынужден терпеть рекомендованную мадам Помфри замену, которую с трудом выпроводил год назад под крыло главного целителя госпиталя Святого Мунго. Асклепий Сепсис почему-то симпатизировал «этой язве» и неохотно позволил временно поработать школьной медсестрой.
Как радовался Альбус разлуке с Кэтрин Смит. И сколь же бурно сожалел о ее возвращении.
Двери Большого Зала распахнулись, чтобы пропустить студентов. Облаченные в форму мальчики и девочки рассаживались за четырьмя длинными столами. В последнюю очередь заместитель директора Минерва Макгонагалл завела самых маленьких. Остановила будущих первокурсников чуть в стороне от преподавательского стола и прошла к возвышению, где на стуле лежала Распределяющая Шляпа. Минерва взяла в одну руку головной убор, а в другую — длинный пергамент.
В Большом Зале воцарилась относительная тишина. Шумные студенты замерли в ожидании распределения, готовые приветствовать новых однокурсников. Учителя готовились оценивать новичков, а директор с доброй улыбкой взирал на происходящее.
— Начнем, — кивнул он благосклонно.
Профессор Макгонагалл взглянула на пергамент и торжественно произнесла первое имя.
Поздно вечером Альбус Дамблдор задержался в своем кабинете, не торопясь отходить ко сну. Компанию директору составляли портреты предшественников, спящий в клетке феникс Фоукс и Распределяющая Шляпа на одной из полок. Головной убор Годрика Гриффиндора то и дело ворочался на месте, шевелил прорезью и бормотал что-то непонятное. Не спали и портреты, о чем-то тихо переговариваясь.
Альбус проводил время за изучением личных дел первокурсников и вносил последние правки в план первого занятий, но не мог толком сосредоточиться. У него из головы не выходили странности, произошедшие в Большом Зале во время церемонии Распределения. Ни с того, ни с сего потолок изменился с таинственного ночного неба на яркий солнечный денек. Вместо свечей в воздухе парили птички и громко чирикали на разные голоса. Спустя пару минут вернулся заколдованный директором узор. Изменения заметили немногие, но это событие отложилось в памяти Великого Чародея.
После начала Пира обнаружилась вторая странность. Из всех кубков исчез тыквенный сок. Не слишком привлекательная, но полезная жидкость изменилась на нечто коричневое и с множеством пузырьков. Вернуть выжимку из тыквы или просто изменить вид сока не удалось никому. Студенты смотрели в кубки с опаской и не решались пробовать до тех пор, пока один из магглорожденных не заявил уверенно:
— Кола!
Дегустация подтвердила его слова. Молодежь и преподаватели были вынуждены пить маггловскую газировку. Директор вызвал главу общины домовых эльфов и потребовал объяснений.
— Хозяйка любит этот напиток, — пожал плечами пожилой эльф в наволочке с гербом Хогвартса. И сразу же откланялся, не давая работодателю продолжать допрос.
Тем временем, странности продолжались. В подземельях понизилась влажность и сырость. Лестницы перестали менять направления, а если меняли — предупреждали голосом Пивза. Значительно усилилась защита замка. Словно кто-то влил в древнее строение свежие силы.
Альбус Дамблдор мучительно искал причину перемен, вспоминая происходившие в Большом Зале события. Что же предшествовало первой странности?
Шла церемония Распределения. Минерва как раз вызвала невысокую девочку с косичками. Она недолго сидела под Шляпой и была отправлена на факультет Слизерин. Потолок изменился сразу после.
Как же ее звали? Что-то на «гри». Фамилия или имя? Директор перебирал личные дела принятых в школу студентов и не находил «гри» ни в именах, ни в фамилиях.
— Неужели я мог принять постороннего? — размышлял он вслух. — Невозможно. Замок не пропустит того, кому не приходило письмо с приглашением. Может быть, кто-то заколдовал девочку…
Как всегда при мысли о злодействе на ум Дамблдору пришло имя Смит. Наглая усмешка и развязные манеры, отсутствие уважения к руководству. Не иначе, как она решила поиздеваться над ним.
— Завтра же отменю зачисление, — произнес директор. — Кэтрин Смит получит выговор.
Приняв такое решение, он начал собирать папки с личными делами со стола. Его взгляд поневоле зацепился за лист пергамента, который утром положила Кэтрин Смит. Альбус поднес лист к глазам и принялся за чтение.
Вдруг его повело и резко потянуло вниз. Пожилой волшебник сел на пол с высоты своего немалого роста. Растерянно щурясь, он раз за разом перечитывал строки, написанные весьма странным почерком, будто не живым. Руку Кэтрин Смит он знал, потому не спешил обвинять.
В послании оказался приказ о зачислении в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс девочки с фамилией «Гри». Внизу листа не оказалось подписи, только печать Хогвартса. Такой не было ни у директора, ни у заместителя.
Сам замок пожелал принять в школу эту девочку.
Альбусу стал понятен смысл изменений и оговорка старого эльфа-домовика. «Хозяйка». Хогвартс приветствовал владелицу и стремился угодить. Как будет стремиться и угождать ближайшие семь лет, вплоть до выпуска Луизы-Марии Гриффиндор.
Одно Дамблдор не мог понять.
Почему наследницу Годрика распределили в Слизерин?
