Воспоминание 2. Школа чародейства и волшебства.Им было одиннадцать, и они оба были странными. От них маглы держались подальше, хотя бы потому, что от этой парочки так и веяло чем-то ненормальным. И этот дикий запах отпугивал обычных, тех, кого это поражало и настораживало. В классе они были попросту изгоями: молчаливыми, замкнутыми, но никак не тихими. Определенно. Лили и Северус никогда не оставляли своих обидчиков в покое. Их месть была настолько утонченная и оригинальная, что глупые детки-одноклассники по праву боялись и остерегались их.
— Скоро к тебе придет какая-нибудь волшебница, — тихо шептал Сев. — И она отдаст тебе письмо.
— Да, — с благоговением проговорила Лили и на секунду представила все это в своей голове. — Это будет чудесно.
Северус сразу понял, что Эванс волшебница. Просто, когда он посмотрел в ее изумрудные глаза, то сразу понял, она одна из них. А потом, Снейп подружился с ней, рассказал о магии. В последствии, ее выброс стихийной магии стал неконтролируемый, отчего Лили иногда и плакала, потому что это пугало ее. Помниться, однажды, когда они стояли в очереди, в столовой, к Лили подошла ее одноклассница, Розета.
— Уродка, — сморщилась брюнетка, и он почувствовал, как его подруга разозлилась. Вдруг, все стаканы, что лежали на подносе вдребезги разбились, ошпарив надоедливую одноклассницу кипятком.
Таких случаев было довольно много. И от этого Лили становилась в глазах одноклассников еще более ненормальной и странной. Пожалуй, ее репутации мог позавидовать любой учитель. Никто не мог заставить замолчать класс, как Эванс. И от этого девочка только хохотала. Она смеялась над людьми, смотрела на них долгим взглядом, который говорил, что ей абсолютно все безразлично.
— Северус.
— А, — они лежали на траве, переполненные надеждами на счастливое будущее в Хогвартсе, и мечтательно глядели на облака.
— А почему ты ходил в мою школу? Ты же маг и знал это с самого начала. — Лили уставилась вдаль, но при этом внимательно наблюдала за другом.
— Отец заставил, — Сев говорил об отце с какой-то ненавистью. И Лили прекрасно понимала его чувства.
Вскоре, Эванс попрощалась с другом и медленно побрела домой. Вообще, положение в ее семье ухудшилось. Мать, по истечению четырех лет со времени развода, совсем слетела с катушек и стала пить. В доме было находиться просто невозможно, в комнатах сидели грязные люди, от которых несло спиртным за километр. И как еще в дом Мелиссы Эванс не наведались люди из органов опеки, оставалось для Лили загадкой. Очень часто, когда алкоголь совсем дурманил разум ее матери, Эванс сильно получала. Бывали такие случаи, когда старшая Эванс, замахнувшись, резко падал на пол и билась в каких-то непонятных судорогах. А иногда, когда ненависть Лили закипала с огромной силой, Мелисса начинала задыхаться или просто, ее мать разворачивалась и уходила из комнаты прочь. С тех самых пор, как Эдвард Эванс навсегда покинул их дом, она не получила от него не одной весточки. Казалось, ее отец попросту забыл о ее существовании, а про Петунию и говорить было ничего. Они и так общались напряженно, а сейчас и вовсе не разговаривали.
На руках младшей Эванс всегда были синяки, порезы, но больше всего доставалось лицу, ее мать не раз уже разбила Лили нос. В такие моменты, она проклинала свою жизнь, свой выбор и саму себя. Эванс осталась с ней из добрых помыслов, но в итоге обрела не самую лучшую семью. Хотя, ее никогда и не было.
Девчонка нахмурилась и, подняв глаза, посмотрела на свой дом. На первом этаже уже горел свет, и раздавались пьяные голоса. Лили смекнула, что попасть в свою комнату у нее получится только через окно, не смотря на то, что ее комната находилась на втором этаже, она без особых трудностей преодолевала это препятствие и после пяти минутной борьбы с ветром, оказывалась в теплой комнате, которая была полностью в желтых тонах. Поэтому сейчас Лили полезла по пожарной лестнице и с легкостью открыла окно, которое никогда не запирала. Она упала прямо на кровать, больно стукнувшись рукой о железо кровати, и, зашипев, посмотрела на небо. Еще был только день, но темные тени съедали небосвод. Лучи солнца гасли, однако сейчас этот процесс был почти незаметен.
Эванс принюхалась. Летний воздух всегда по-особому пах. Это был запах цветов, счастья и жизни и, наверное, именно за это она не любила это время года. Ее легкие намного больше любили зиму. Ее холод, запах сна и смерти. Лили могла часами вдыхать воздух и закрывать глаза, представляя далекие страны и место, где бы у нее было все. Из мыслей, ее вытащил дверной звонок. Лили быстро поднялась и выглянула из окна. На пороге, возле дома, стояла странная женщина. На ней была длинная и изумрудная мантия, на голове — остроугольная шляпа.
Эванс сразу догадалась, что это ведьма, и вместе с этой мыслью ее охватил страх.
Лили быстро выбежала из комнаты, но было поздно. Дверь открыла ее мама, и Эванс вдруг осознала, что
ничего не выйдет. Эта мысль причинила ей боль, острую и ноющую боль в груди.
— Здравствуйте, Я — Миневра МакГонагалл. И я хочу поговорить с вами о вашей дочери, — Лили осмотрела женщину. Седые волосы, сухие губы и морщины. «Да», — подумала она: «С такой женщиной лучше не спорить»
— Что опять натворила эта паршивка? — Мелисса еле стояла на ногах и сильно шаталась.
— С вами все в порядке? — подняла бровь Миневра и растерянно посмотрела на мать. Бутылка, что находилась в руках Мелисы выпала, и осколки разлетелись во все стороны. В этот момент у младшей Эванс возникло какое-то животное желание, ей захотелось просто взять этот чертов осколок и сделать порез на руке. И она еле справлялась с этим порывом агрессии.
— Ой, — пьяно хихикнув, проговорила Мелиса и ушла, совсем забыв про женщину и Лили.
— Простите, — тихо сказала Лили и вышла вперед. — Если хотите, проходите.
Миневра посмотрела на облезлые стены, на пятна, что красовались на обоях. Перевела взгляд на пол, который был усеян осколками и вдруг, резко подняла глаза прямо на девочку. Маленькая, она была очень худой и нескладной, но в ее глазах горел странный, небывалый огонь. И эта решительность могла сжечь все что угодно на своем пути.
— Нет, спасибо. Давайте перейдем на улицу.
Эванс кивнула и вывела женщину в сад, в котором уже ничего не росло, кроме сорняков. Когда-то раньше, Мелисса Эванс очень гордилась своим садом, лелеяла его и ухаживала, но теперь — это уже не приносило ей былой радости, а перспектива работать — вообще ужасала.
— Вы замечали за собой какие-то странности?
— Я знаю, что я волшебница, — прямо сказала Лили. — И я знаю, что вы тоже.
Миневра на секунду опешила. Еще никогда не случалось на ее практике, чтобы маглорожденный ребенок знал о своем происхождении. Она вновь окинула девочку своим долгим и серьезным взглядом, а потом спросила:
— Но, откуда?
— По-моему, сейчас это не самое важное, — туманно проговорила Эванс, а женщину поразил ее острый ум, который очень редко встречался у детей да и у взрослых тоже.
— Что ж, — она замялась. — В таком случае, это письмо ваше.
Лили дрожащими руками взяла конверт и пробежала глазами по строчкам. Радость, восторг и счастье — вот что она испытала. Лили вновь и вновь вчитывалась в строки, но когда Эванс подняла глаза, чтобы сказать спасибо странной женщине, той уже не было…
