Глава 1Вот уже целый месяц Бейбарсов тихо ненавидел свою новую жизнь. Ненавидел свою тридцатилетнюю тетку Ладу, звавшую его Глебчиком и пекшую ему пироги дважды в неделю; ненавидел однокурсников и руководство со своего вечернего отделения факультета экономики, куда его зачислили среди учебного года; работу кредитным специалистом в крупном магазине электроники он тоже ненавидел. Себя – жалкого лопухоида, не способного адаптироваться под этот убогий мирок, – он ненавидел гораздо дольше и совсем не тихо. Нет, Бейбарсов не искал виноватых в своем положении, даже когда хотелось: Валялкин, отказавшийся от магии, Древнир, заключивший этот идиотский договор, Сарданапал, так и не разорвавший эту чертову связь и вообще едва не выдавший его Магществу, Танька, эта упертая сука, никак не желавшая сдаваться под его натиском – обвинить можно было любого из них. Только вот врать себе бывший некромаг был не приучен. Решения, обернувшиеся против него, принимал он сам и никто другой, и винить можно было только себя. Ненавидеть, уничтожать потихоньку – сразу почему-то рука не поднималась. Чертова надежда на что-то каждый день удерживала его от шага с крыши убогой пятиэтажки. Возможно, надежда вернуться в мир магии.
Что бы там Сарданапал ни говорил по поводу абсолютной и бесповоротной лопухоидности Бейбарсова, руны, карты и кости продолжали работать в руках некромага. Как только это выяснилось, на всех порогах и подоконниках была немедленно поставлена защита от незваных гостей – несколько рун, напитанных кровью под несложные наговоры, да пара цыганских игл, вогнанных в косяки и рамы по обеим сторонам.
– Ой, что ж ты делаешь, антихрист, – запричитала тетка, едва Бейбарсов принялся за работу. – Вот батюшку же недавно приглашала, освятил он тут все.
Глеб только отмахнулся: его, конечно, спрятали от преследования Магществом, но дело не закрыли. И если Дубодам ему не светит в силу временной, как он надеялся, лопухоидности, то подослать элементарного мертвяка, мавку или оборотня – просто чтоб восстановить «справедливость» – Магществу ничего не мешало. И вот от таких гостей, если его найдут, никакой ладан не убережет, никакие кресты, начерченные мелом.
– Плюнь ты, беспутный, да в храм сходи, Господу помолись, – тетка никак не унималась и отвлекала, сбивала с ритма наговора.
– И что, поможет? – Бейбарсов посмотрел на нее снизу вверх, не отрывая проколотого пальца от свежей руны на пороге.
– Ну так, а как же иначе-то. Он, – она вдохновенно подняла лицо и посмотрела куда-то сквозь потолок, – всем помогает. Вот покайся…
Бейбарсов взревел и рывком встал. Лада отшатнулась в притворном страхе и засмеялась.
«Убью старого хрыча. Вот верну магию – и убью. И спаси тебя тот добрый бог, адепта которого ты мне так заботливо подсунул».
– Значит, пойди, теть Лад, и поставь за меня свечку. Помолись. А я пока, – он кивнул на порог, – закончу начатое. Как там говорится? На бога надейся, а сам не плошай?
Тетка только покачала головой. И откуда в ней – молодой женщине и урожденной Бейбарсовой – такая накрепко засевшая в голову фанатичная предубежденность?
1.
В воздухе пахнет бедой
Целых две тысячи лет;
Жизнь так жестока
На этой проклятой земле.
– Знаешь, как твой отец кончил? – без предисловий спросила простодушная Лада, едва накрыла стол к чаю. Бейбарсов поперхнулся куском бутерброда. – Не знаешь, видимо. Ну так что ж, расскажу.
– Дай сам угадаю. Ты его в храм отвела, он там и загнулся? – прозвучало слишком агрессивно, впрочем, ровно так Бейбарсов себя и чувствовал. – Давай, теть Лад, обрати меня.
Их противостояния «христианка – некромаг» носили, скорее, развлекательный характер, и обычно во время субботних чаепитий родственники обменивались философскими взглядами на жизнь, а потом и вовсе в ход шли обсуждения книг, фильмов и прочего культурного наследия, до чего оба оказались охочи без меры. Но тема прошлого никогда не поднималась – Лада не спрашивала об учебе, а Глеб, в свою очередь, о жизни дома.
– Ничего святого в тебе нет, один-в-один Игорь, – Лада нахмурилась, намазала свой кусок хлеба тонким слоем меда и разлила чай по чашкам. – А помнишь, как ты да девки твои меньше года назад от склепов Магщеских под Малиновым [1] отбивались? – дождавшись внимательного взгляда, Лада удовлетворенно кивнула. – Ничего странного не заметил тогда?
– Ну, если не считать за странность тот факт, что ты об этом знаешь, – Бейбарсов вернулся в памяти к тому дерьмовому дню. – Не-а, ничего.
– А что силы в тебе стало столько, что одним заклинанием отражал сразу десяток – не удивило?
Бейбарсов отложил бутерброд и склонил голову набок.
– Вот теперь – странно. От добропорядочной христианки такое слышать странно, имею в виду.
Лада усмехнулась:
– Эх, Глебчик, что б ты вообще знал! Брат… твой отец за тобой всегда приглядывал, просил меня то в хрустальный шар посмотреть, то карты на тебя раскинуть – некромагией тебя не достать было, не найти, – Лада посмотрела в округлившиеся глаза племянника, и ей показалось, что тот забыл, как дышать. – Хорошо вас Тамика прятала, только так и можно было – одним глазком – подсмотреть. Даже через Зеркало Мира не видать было. Силой с тобой всегда делился, чтоб ты – именно ты – выжил.
– И… – Глеб прочистил горло, но голос все равно остался хриплым, – и как он… погиб?
– Вот именно, что погиб. Но вообще – по глупости. Я-то сразу поняла, что дело – дрянь, и без колебаний отреклась от своей силы в твою пользу. А вот Игорь… – Лада дала племяннику время справиться с эмоциями, затем продолжила:
– Игорь не хотел отрекаться, уж слишком долго и нудно восстанавливаться потом. Он все надеялся, что тебе хватит половины его силы, ну или трех четвертых, или уж на худой конец семи восьмых… а потом все – его затянуло, и тех жалких остаточков банально не хватило разорвать связь. Так и погиб.
– Я его убил.
Глеб сцепил дрожавшие руки в замок и сжал их между коленями. Впрочем, это не помогало: парня трясло с головы до ног.
– Ох, мальчишки, – Лада встала и обняла племянника за плечи. – Сколько категоричности, смотрю на тебя, а вижу – его. Ну, успокойся.
– Добей давай, про мать расскажи.
Лада тяжело вздохнула: мальчик ни капельки не расслабился, только еще больше подобрался; понятно, что будет винить себя в смерти отца до последнего вздоха. И добивать – насколько верное, емкое слово – ей совсем не хотелось.
– А что про мать? Тамрико была обычной женщиной. После твоего исчезновения закатила грандиозный скандал мне и Игорю, мол, какие вы к черту маги, если не можете ребенка, свою кровь, найти. Подала на развод и исчезла из поля зрения.
– То есть, возможно?..
Лада отметила, что мальчик взял себя в руки. Дрожь унял, голос почти не сдавленный.
– Возможно, что уж. Искать будешь?
Глеб отрицательно мотнул головой, залпом залил в себя остывший чай и вышел из-за стола, не поблагодарив и не помыв посуду.
2.
Ветер в твоих волосах
Тот же, что вечность назад:
Время застыло,
Луна и Солнце встали в ряд.
Остаток февраля Бейбарсовы почти не разговаривали: младший никак не решался задать вопросы, а старшая рассудительно давала ему время. А что вопросов там как минимум два, она уже точно знала. Вот только какие она даст ответы? Мудрые? Или верные? Ох уж эти договоры со стражами!
Аромат вишневого пирога выдернул Глеба из постели и привел на кухню еще полусонного. Впрочем, вид правильной до оскомины тети Лады, воровато курившей в форточку, подействовал лучше, чем ледяной душ: Бейбарсов присвистнул и, как только она вскрикнула от неожиданности, рассмеялся.
– Ну, делись контрабандой, тетушка. Будешь меня сейчас плохому учить.
Сев за стол и получив сигарету, Глеб неожиданно посерьезнел, и, стоило Ладе взглянуть на парня, все ее надежды, что последняя фраза относилась к курению, растаяли, словно дым.
– Начнем с простого, – Глеб глубоко затянулся и выпустил несколько колечек в сторону окна. – И ты, и мой отец были некромагами. Меня аист принес?
– Нет, блин, в капусте нашли, – огрызнулась Лада и поставила на стол блюдце с водой. – Что за идиотский вопрос? Тебя твоя мать родила.
– От кого? – Бейбарсов смотрел пытливо и немного зло. Лада закатила глаза и прошептала что-то религиозное. – От кого, ну! У некромагов не бывает детей.
– А чего еще не бывает у некромагов? Глядя на тебя, думаю: может, мозгов? – кажется, Лада начинала злиться, но Глеб лишь вздернул бровь на ее выпад. – Или совести, а?
– Вот за совестью – это к тебе. Тетя Лада, сейчас ведь поругаемся, – Глеб примирительно положил руку на плечо тетки. – Давай нормально расскажи, что за херня с этим кодексом и как оно все работает.
Лада поморщилась от брани и коротко перекрестилась.
– Как-как… нормально оно работает. Кодекс – цитирую – «документ или неформальный свод правил, содержащий основополагающие принципы поведения, деятельности и тэ-пэ». Хочешь трястись над этими бредовыми строчками – твое право. Хочешь жить по-человечески – никто не мешает. Следующий вопрос.
– Бестактный, предупреждаю, – Глеб слегка улыбнулся, а Лада махнула рукой, мол, давай, плевать. – С какого перепугу ты в религию ударилась?
– Ага, – Лада вздрогнула и помрачнела, – с перепугу. Не знаю, как тебе, а мне двухдневную путевку в Тартар выдали как-то раз. Знаешь, обратно не тянет.
Глеб тоже помрачнел, вспоминая свою «путевку», такую же, к слову, двухдневную.
«После которой-то все и пошло по пизде, – подумалось ему, – что, правда пора каяться?» – на этой мысли губы парня скривила циничная усмешка. Лада же истолковала ее по-своему.
«Вот и возможность дать мудрые ответы», – решила она, но сказать ничего не успела.
– Как восстановить некромагию? – прозвучал очередной вопрос.
Лада отвернулась и ссутулилась на своем табурете; подтянула одну ногу, уперлась подбородком в колено и, досчитав до десяти, заговорила:
– Глебчик, поверь мне, оно того не стоит. Я там была, это…
– Квинтэссенция страха, боли и первородной тьмы, – закончил за нее Глеб, – я в курсе.
Лада смерила племянника долгим, тяжелым взглядом. Ей стало не по себе: парень смотрел куда-то вглубь себя и, казалось, возвращаться в ближайшее время не собирался.
– Ты что, тоже?..
Глеб едва уловимо кивнул и прикрыл глаза.
– И ты после этого еще собираешься восстанавливаться? – Лада вскочила и стала нервно мерить маленькую кухню шагами. – Серьезно? Ты понимаешь, что у тебя сейчас есть отличный шанс избежать этого кошмара-на-вечность? Понимаешь, Глебчик? – она остановилась за спиной у парня и впилась в него взглядом, но тот и не думал реагировать. – Ты понимаешь, что если сейчас ты примешь Бога и Его учение, то после смерти попадешь в… – Лада осеклась, но было уже поздно.
– Так вот оно что. Ну давай, расскажи, как ты продала эйдос Свету, – Глеб тоже встал и теперь смотрел на свою тетку с нескрываемой ненавистью. – Предательница. Расскажи мне, теть Лад, как ты перестала трястись над одними – цитирую – «бредовыми строчками» и затряслась над другими, – Глеб схватил Ладу за плечи и сжал так, что та вскрикнула, – кормя силой своего эйдоса одну из манипулирующих сторон, ничего не получая взамен и называя это человеческой жизнью? – Он, наконец, убрал руки и снова сел. – Ты превратилась в жалкую «рабу твою грешную», и тебя – Бейбарсову – это устраивает?
От тихого, полного холодной ненависти монолога племянника, Бейбарсову проняло. Она снова начала ходить из угла в угол: два шага в одну сторону, два в другую. Устав изображать из себя маятник, Лада наконец-то достала из духовки пирог и начала его резать в надежде, что вопрос был риторическим и ответа от нее не ждут.
«Да ни хуя меня это не устраивает!!!» – хотелось кричать Ладе, но она лишь упрямо сжимала челюсти и смахивала наворачивающиеся слезы.
3.
Улететь бы птицей
Прочь от проклятой земли!
С небом чистым слиться –
Вот о чем мечтаешь ты.
Несколько дней до Восьмого марта Бейбарсовы пытались жить по принципу «худой мир лучше доброй войны», но получалось неважно: Глеб ждал извинений от Лады за ханжество и ложь, Лада же – за грубость и оскорбления, пускай и вполне обоснованные для мальчишки, но от этого не ставшие допустимыми для нее. Завтраки и ужины проходили в молчании, фильмы смотрелись не в гостиной на большом телевизоре, а в спальнях на маленьких ноутбуках, и очередной реферат по конституционному праву Глеб писал без помощи своей тетки-юриста. В итоге Бейбарсов поступил как настоящий мужчина: купил цветы, билеты в театр, приготовил завтрак и пошел будить Ладу чашкой ароматного чая в надежде, что не придется произносить это страшное слово на букву «и».
– Ты на часы смотрел? – пробормотала Лада, наотрез отказываясь открывать глаза. Глеб утвердительно промычал, и Лада спряталась под одеяло с головой. – Чудовище малолетнее, – прозвучало уже совсем неразборчиво.
– Вставай давай, завтрак остывает, – Глеб присел на край кровати и настойчиво потянул одеяло. – И вообще, с праздником тебя, милая моя тетя.
– Ну… засчитано, так и быть, – Лада потянулась за чаем, но чашка дразняще отдернулась и оказалась вне зоны досягаемости из положения лежа.
– Подъем.
Глеб вышел из комнаты, и через несколько секунд Лада услышала, как он поставил ее чай на кухонный стол. Делать нечего, пришлось вставать.
– Стейки? – удивлению Лады не было предела, – Ты приготовил мне – в Великий пост! – стейки?
Бейбарсов ехидно усмехнулся и помахал перед носом своей тетки билетами.
– В театр пойдешь?
– Пойду, – она согласилась, не раздумывая. – В какой?
– На Малой Бронной, – Глеб с азартом наблюдал, как глаза Лады загораются восторгом пополам с недоверием. – Точно пойдешь? – уверенного кивка долго ждать не пришлось. – Три-ноль, дорогая [2]. Ешь мясо и собирайся: «Сапсан» до Москвы меньше, чем через три часа.
– Бляденыш, – бросила Лада, вихрем унеслась в свою комнату и чем-то там остервенело застучала и зашуршала.
«Четыре-ноль», – машинально отметил Глеб.
За ту пару минут, что ее не было, Бейбарсов подумал, что она собирает вещи или ищет какое-нибудь огнестрельное оружие, и успел в красках представить скандал и все-таки свои извинения, но, когда Лада вернулась, уже пришел его черед смотреть с восторгом и недоверием.
– Вот, – она грохнула на стол несколько книг в кожаных переплетах с платиновыми углами. – Можешь начинать читать хоть сейчас, – Лада невозмутимо уселась за стол и подцепила вилкой кусок мяса, – и посмотрим, во что в конце месяца превратятся наши «четыре-ноль», ведьмин выкормыш.
Глеб читал всю дорогу в поезде, во время спектакля он больше думал о прочитанном, нежели следил за игрой актеров, читал всю ночь в гостинице, а когда на середине обратного пути книга закончилась, он вполголоса стал выспрашивать у Лады про возможные подводные камни тех или иных подготовительных ритуалов для «отказников». По приезде в Нижний счет составлял уже позорные «четыре-двенадцать», и прогнозы были чем дальше, тем менее утешительные.
«Все-таки домашнее образование дает огромную фору тем играм на выживание, которые устраивала нам старуха».
А дома Бейбарсова ждали еще четыре книги, огромнейший объем работы и вредная, как выяснилось, но крайне заинтересованная в его успехах наставница.
4.
Беги, беги за солнцем,
Сбивая ноги в кровь.
Беги, беги, не бойся
Играть с судьбою
Вновь и вновь.
Лети, лети за солнцем
К безумству высоты.
Лети, лети, не бойся:
Так можешь сделать
Только ты!
К двадцатому марта Глеб выучил все четыре цикла заклинаний подготовительных ритуалов, а также понял, почему на самом деле запретили некромагию, кем и для чего был составлен этот Чумихин «Кодекс» и каковы реальные возможности истинных, потомственных некромагов древних фамилий, к чьим малочисленным рядам относился и черкесский род Бейбарсовых. А уже ранним утром двадцать второго числа Лада безапелляционным тоном заявила, что на работу они сегодня не идут, и пора проводить первый подготовительный ритуал.
Глеб пытался вспомнить нужный для весеннего ритуала цикл заклинаний, но спросонья потерпел фиаско. Лада с усмешкой наблюдала эти попытки и видела, о чем на самом деле думал почти девятнадцатилетний парень, у которого только-только начали завязываться первые романтические отношения. Он прекрасно понимал, что их придется прекратить, толком не начав, и вообще до Нового Года делать вид, что противоположным полом он интересуется исключительно из эстетических соображений. Но под утро он ничего не мог с собой поделать: предрассветные сны не поддавались никакому контролю и молодое голодное тело требовало своего.
– Сорок отжиманий, – скомандовала Лада, и Глеб непонимающе уставился на нее.
– Сдурела, да?
– О, дерзим? Ну, значит, шестьдесят. И советую не затягивать, электричка в шесть-десять.
Глеб обреченно сполз с дивана на пол. Вообще, Лада за прошедшие две недели семейного наставничества наказала его всего один раз: за крайне серьезный промах. И то, наказала – слишком громко сказано, скорее обозначила провинность. При всей своей вредности она ни разу не «включила стерву», и теперь было вдвойне обидно, на ровном-то месте, в половине пятого утра, схлопотать изнурительные шестьдесят отжиманий. Первые пятнадцать раз прошли «на ура», но к двадцатому Бейбарсов начал смутно ощущать, что это – нагрузка не только на руки, к двадцать седьмому – что вообще не на руки, к тридцать второму – что болит уже все тело. На тридцать девятом некромага прострелило обширной судорогой, и заболело даже то, о существовании чего он до этого момента и не подозревал. Усилием воли заставив себя хотя бы не орать, Глеб оперся на одно колено и попытался расслабить хоть что-нибудь. Лада наградила его недовольным взглядом. Совершенно некстати вспомнился чертов маечник.
«И вот этот-то гондон, наверняка…»
Рыкнув от боли и злости, Бейбарсов кое-как добил до пятидесяти и, совершенно обессиленный, повалился на пол.
– И как ты в таком состоянии поедешь?.. – в задумчивости Лада села рядом и стала вгонять ногти в самые напряженные мышцы своему ученику, снимая судороги. – Одно хорошо: о сексе ты сегодня точно думать больше не станешь.
– Я тебя придушу когда-нибудь, – яростно прошипел Бейбарсов, рывком вскочил, забыв про свое полудохлое состояние, и скрылся в направлении ванной.
– Сам мудак, – беззлобно бросила в пустоту Лада и пошла собираться.
Тарасиха была маленьким полустаночком, и даже высыпавшие из поезда люди казались желавшими просто размяться после часа езды, нежели реально доехавшими до пункта назначения. По одной стороне путей тулился частный сектор, а по другой где-то вдалеке туманно чернел лес, переходящий в тайгу. Лада легким быстрым шагом пошла именно в ту сторону, Глеб же старался не думать, сколько им предстоит добираться.
Целью их поездки являлось так называемое «место силы», коих по всему миру разбросано великое множество. И если на самых крупных из них строят волшебные академии или магические курорты, то на мелких селятся отшельники волхвы и некромаги или же они и вовсе пустуют, как, например, то, к которому они сейчас направлялись.
– Глебчик, ты точно помнишь все заклинания? – Лада явно беспокоилась, о чем говорил ее взгляд: куда-то вниз и в сторону, но никак не в глаза. – Ты уверен, что сможешь держать заданный ритм и не прерваться, что бы ни случилось – что бы ни случилось, – она почти перешла на шепот, – слышишь?
Глеб старался кивать достаточно убедительно, но про себя думал, что лучше б она не накручивала его сейчас, потому что ни хера он не был уверен.
– Глебчик, ты пойми: если что-то пойдет…
– Да все хорошо будет, – некромаг оборвал наставницу. – И прекрати меня отговаривать, сама ведь хочешь.
Лада замолчала и продолжила высматривать одной ей ведомые ориентиры в этом уже не просто лесу, но глухой тайге. Через полчаса тропа затерялась, но Бейбарсова так уверенно держала направление и шла такими буераками, что Глеб заволновался: а не ведет ли ее кто-нибудь, может, это и есть то самое «если…»? Дорогу он, как ни старался, запомнить не смог, а направление здесь было понятием весьма условным. Но вот примерно через час Лада остановилась у сосны с вросшей в ствол толстенной цепью.
Бейбарсов не чувствовал ничего, кроме быстро нараставшей тревоги. Казалось, деревья встали еще плотнее и вот-вот сомкнутся вокруг него и Лады, чтобы не выпустить их из этого места никогда. Боковым зрением он заметил мелькнувший между стволов силуэт, но, стоило ему повернуть голову на движение – и, конечно же, там уже ничего не было.
– Стой спокойно, – Лада стояла, закрыв глаза и облокотившись на помеченную сосну, – они нас не тронут.
– Помощники Бера? [3]
Лада кивнула. Казалось, она почти ничего вокруг не замечала, сосредоточившись на дыхании: длинный вдох, восемь коротких выдохов, пауза. Глеб наспех носком ботинка очертил по снегу границу вокруг сосны, прислонился к стволу с противоположной от Лады стороны, нашарил ее ладони и, крепко сжав, переплел свои пальцы с Ладиными. Поймав ритм дыхания наставницы, он начал отрывисто читать заклинания.
Первые несколько минут ничего не происходило, но, когда Бейбарсов перешел ко второму заклинанию, он, наконец-то, ощутил то пьянящее и глубинное, на уровне даже не инстинктов – самой сущности, восторженное чувство, когда магическая сила наполняет тело. Судя по тому, как напряглись руки наставницы, с ней творилось то же самое: значит, все шло по плану. Только вот почему Лада начала вырываться? Глеб сжал ее ладони еще сильнее и начал третье заклинание. Воздух внутри границы сгустился, и Бейбарсовы оказались в самом центре мощного столба чистой, первородной силы, утопая в ней и захлебываясь. Дыхание Лады сбилось, лишив Глеба своеобразного метронома, да и сама она сползла по стволу и, если бы Глеб не держал ее так крепко, наверняка выпала бы за очерченную границу. Бейбарсов понятия не имел, насколько далеко реальное положение дел ушло от описанного в книге: там лишь говорилось, что маг, ведущий ритуал, будет чувствовать восходящий поток силы. А вот что мага будет смывать этим потоком, едва не расслаивая по разным пластам бытия сознание, душу и тело, не упоминалось. Дыхания явно не хватало, да и ритмический рисунок, кажется, в одном месте сбился.
«Что бы ни случилось, слышишь?» – набатом звучало в сознании; Глеб беззвучно дочитал последние фразы ритуала и рухнул без чувств.
5.
Мужество есть лишь у тех,
Кто ощутил сердцем страх,
Кто смотрит в пропасть,
Но смотрит с гордостью в глазах.
Лада открыла глаза и прислушалась к себе: так и было, малолетнее чудовище решил поэкспериментировать с древними силами земли прямо в процессе и направил часть потока в нее. А ведь она ему четко сказала, что восстанавливаться не собирается. И, кажется, не менее четко дала понять, что соблюдать все особенности ритуала, вплоть до малейшего колебания голоса, крайне важно, иначе – смерть. И ему, и его проводнику, то есть ей.
– Ну, все за всех решил, умник? – Бейбарсова подвинулась к своему ученику и проверила пульс. – Хорош симулировать, давай домой.
Она была зла, Глеб это почувствовал сразу, и предполагал, что в этот раз ему влетит не на шутку. Поэтому он вполне натурально изобразил глубокий обморок и стал надеяться на лучшее. Но если спокойную, правильную и заботливую тетю Ладу он уже более-менее знал, то вредная, вспыльчивая и циничная некромажка, которую он, на свою голову, вырвал из цепких лапок Света, была ему пока не слишком знакома. Вместо ожидаемых проявлений беспокойства, она просто телепортировалась, оставив Глеба лежать на подтаявшем снегу.
Бейбарсов сел и задумался: силу – новую, прежде незнакомую, – он в себе ощущал, был полон ей «под крышечку», но вот подчиняться ему она не торопилась. За полчаса стараний он не смог добиться от себя ни малейшей искорки.
«Какие уж тут телепорты», – парень тяжело вздохнул, подхватил свой рюкзак и побрел примерно в ту сторону, откуда, как он помнил, они пришли. На сером, протаявшем и затвердевшем снегу следов почти не было, но через пару часов он, немного поплутав, все-таки вышел на тропу.
Дома его ждал сюрприз: Лада была не одна. С кухни доносился приглушенный приятный мужской голос. В другой раз Глеб без лишнего шума скрылся бы в своей комнате – еще чего, мешать чужому свиданию – но не сейчас. Они начали цикл восстановления силы, и никакие свидания в этот период, даже с самым легким и невинным флиртом, недопустимы ни для одного из них: на кону кое-что стоящее девяти месяцев строгого воздержания. Поэтому он с хозяйским видом пошел на кухню.
– Мрак борется за тебя, дитя, но мы с тобой. Мы не отдадим тебя Мраку, мы сильнее, мы – Свет, и ты, дитя наше, такой же Свет, чистый и негасимый.
Глеб замер в дверях. За спиной у говорившего возвышался еще один, что-то беззвучно наигрывавший на флейте.
Лада завороженно смотрела в глаза этого человека и ничего не отвечала.
«Да она вообще не шевелится!»
Ужас липкой змейкой пополз по позвоночнику Бейбарсова.
Казалось, эти двое его или не замечали, или просто не принимали в расчет. Что это – не люди, Глеб уже догадался. Он попытался еще раз совладать со своей силой и хоть как-то направить ее, но вновь ничего не вышло.
– Лидия, ты должна сейчас навсегда отречься от Мрака в себе. Повторяй за мной: я отрекаюсь от магии навеки.
– Я…
– На хуй. Оба, – Бейбарсов в один шаг оказался между Ладой и этими двумя и прямо посмотрел в глаза говорившему.
Игравший коротко дернул флейтой, и щеку Глеба обожгла небольшая рваная рана.
– Это предупреждение, – мягко заметил игравший. – Следующей маголодией я отправлю тебя в Тартар.
– Я там персона нон-грата на ближайшие полвека, – Глеб завел руку назад и оттолкнул до сих пор ничего не соображавшую Ладу, а заодно достал из-за ремня нож. – Так что на благодарности старого горбуна не рассчитывай.
Некромаг почувствовал, как само время сгустилось вокруг них вязкой субстанцией. Быстрым и резким движением он срезал кулон-крылья с говорившего и воткнул нож в плечо игравшего. Недоигранная маголодия с хрустальным перезвоном медленно осыпалась на пол. С игравшего крылья он просто сорвал, возвратным движением выбивая из руки того флейту.
«Так вот как это работает», – мелькнула запоздалая мысль, и время снова взяло обычный ход.
Глеб недобро оскалился и покачал перед глазами светлых нелюдей их кулонами.
– Специально для вас, парни: Пошли. Отсюда. На хуй.
Подцепив мыском флейту, он отшвырнул ее к двери. Крылья полетели туда же. На миг лица нелюдей осветила благородная ярость, но их бой за эйдос Лады-Лидии был проигран. Она уже пришла в себя и насмешливо перекидывала из ладони в ладонь маленький огонек, наслаждаясь самим процессом творения волшбы.
– Значит, дитя, ты окончательно расторгаешь наш договор? – говоривший с надеждой смотрел на Ладу.
Та лишь коротко кивнула.
Больше светлым нелюдям в этом доме делать было нечего.
6.
С белым пером в волосах,
Словно языческий бог,
Ты прыгнул в небо –
В гремящий грозами поток.
Лада-некромажка, полностью свободная от договора со Светом, устраивала Глеба намного больше: резкая и вспыльчивая, но отходчивая, она больше не отсиживалась в своей комнате неделями, стоило Глебу случайно задеть ее. Она просто высказывала в лицо все, что думала по этому поводу и через несколько минут инцидент исчерпывался. Незримая стена в одиннадцать лет, разделявшая тетку и племянника, окончательно растворилась, и у Бейбарсовых установились отношения брата и сестры. И хоть Лада по-прежнему звала его Глебчиком и малолетним чудовищем, старшим в большинстве случаев в их паре оказывался именно брат.
В апреле Лада показала Глебу библиотеку – обычный книжный шкаф в ее комнате с дверью в пятое измерение, и парень почти перестал спать ночами, наверстывая то, что упустил в детстве. Он зажегся идеей овладеть истинной некромагией в полной мере и теперь уверенно шел к цели.
Странная и довольно опасная сила, гулявшая внутри Глеба, выветрилась довольно быстро, впрочем, и Лада израсходовала все за пару недель, хотя какие-то мелочи все равно получались у обоих, и при постоянных тренировках потихоньку переставали быть совсем уж мелочами. Так, даже хрустальный шар, требовавший довольно серьезной подготовки, вернулся на свое законное место в гостиной, и Лада стала иногда заглядывать в него. Бейбарсовы знали, что после заключительного, зимнего ритуала их родная некромагия останется с ними навеки.
– До следующего отказа, – пошутил Глеб.
Затосковавшие по нормальной практике Бейбарсовы на все «майские» уехали в ближайшую тайгу и поселились в охотничьем домике. На то, чтобы услышать зов неупокоенного, сил хватало у каждого; чтобы поднять или упокоить мертвяка, в первые дни они объединялись, а потом уже просто страховали друг друга. Некоторых, посвежее, они просто отправляли поближе к осиротевшим родственникам, чтоб те не мучились неизвестностью. Лада повадилась отлавливать всякую таежную нежить на ингредиенты, Глеб увлеченно варил новые зелья, и по возвращении домой они оба могли поклясться, что это были лучшие каникулы в их жизни.
Близился июнь, а вместе с ним и второй ритуал: огненная сила. Лада стала усиленно натаскивать Глеба на умения проводника.
– Второй раз, тем более с огнем, я тебе так играть не позволю. Прочитаем по очереди, будешь моим проводником, – говорила она и вновь объясняла элементарные, как ей казалось, вещи.
Но у Глеба ни черта не получалось. Он чувствовал себя бездарностью, и Лада только подливала в эту чашу:
– Дыхательными практиками даже лопухоиды пользуются! Какой ты, к черту, колдун?!
Он, было, махнул рукой и решил все сделать, как в прошлый раз, но, услышав тихое «шкуру сдеру» в ответ на свои мысли, продолжил занятия. Насколько он изучил свою молодую наставницу, фигуральным в этой угрозе было только первое слово, а вот как она будет сдирать, Бейбарсов даже думать не хотел; надеялся лишь, что хотя бы магией.
Утром двадцать второго июня Бейбарсовы снова стояли у знакомой сосны, обвитой вросшей цепью, и снова помощники Бера не спускали с них своих глаз. Лада заметно волновалась, Глеб же был абсолютно спокоен и непроницаем. На втором заклинании все пошло по накатанной: решив не рисковать жизнью со своими горе-проводниковыми навыками, он опять разделил поток на двоих. В этот раз Лада пребольно впилась в его ладони ногтями, но вырываться не рискнула. А вот на третьем заклинании произошло непредвиденное: если в прошлый раз их просто едва не растворило в постепенно сгустившейся чистой энергии, то в этот…
– Остановись, некромаг! – мужчина средних лет вошел в защитный круг.
Ход ритуала был нарушен: Бейбарсовы моментально перестали ощущать энергию, как будто кто-то кран закрыл. Продолжать читать не было смысла. Лада скользнула по незнакомцу беглым взглядом, Глеб же не удостоил его и этим. Он с деланным безразличием стал наблюдать, как в паре метров от них помощники Бера, эти полулюди-полумедведи, расторопно чистили рыжего огнегривого коня с золотой уздой и поили призрачного черногривого с серебряным убором. Что бы это значило, он не предполагал. В голове было совершенно пусто.
Незнакомец оперся на свою секиру одной рукой, а другой взял Ладу за подбородок, вынудив смотреть себе в глаза. Его длинные седые волосы развевались, будто на ветру, а соломенные усы плавно переходили в бороду того же цвета. От этого человека веяло тяжелой, страшной силой, и Глеб со всей ясностью понимал, что может использовать свой атаме разве что в качестве мизерикорда – Ладу убить, чтоб не мучилась в случае чего. Другого оружия у него не было. Отрешенно подумав, что терять, в общем-то, больше нечего, Глеб спокойным властным жестом взял незнакомца за запястье. Тот усмехнулся, и руку Глеба охватило пламенем. Боли не то, чтобы не было – нет, она была, и еще какая! – просто где-то на краю сознания, как что-то абсолютно неважное и ненужное. Лада вскрикнула и попыталась вырваться, Глеб же, напротив, будто окаменел, повторяя про себя как мантру: «боли нет, боли нет, боли нет».
– Некромажик… Руки у тебя не будет, а не боли, коли не закончишь это скоморошество.
Ладу внезапно отпустили, и она попыталась оттолкнуть племянника от этого жуткого незнакомца, но Глеб лишь прижал ее к себе свободной рукой.
– Достойно, – изрек незнакомец, и пламя погасло. – Отдай мне самое дорогое, что у тебя есть, и можешь продолжать начатое.
Ладу отдавать не хотелось. Ничего (и никого) другого на ум не приходило.
– У меня ничего нет, – твердо ответил Бейбарсов. – Можешь забрать меня.
Лада попыталась возражать, но он зажал ей рот и обнял еще крепче. Призрачный конь, повинуясь взгляду незнакомца, подошел ближе и ткнулся мордой в плечо некромага; сам незнакомец сел на рыжего. Верно истолковав намек, Глеб отпустил дрожавшую Ладу и кое-как забрался на коня.
– Одумайся, Глебчик. Ты вообще не понимаешь, что происходит? – Лада говорила тихо и смотрела куда-то в сторону, – Отдай Перуну меня.
– Перун? – Глеб оглянулся на этого страшного человека, и тот кивнул.
Снова посмотрел на Ладу, и тут, наконец, до него дошло. [4] Он вложил ей в руки повод и приказал:
– Веди, проводник.
Лада слегка потянула, и конь послушно шагнул. Она поколебалась пару мгновений, выбирая направление, и в конце концов повела призрачного коня вокруг их сосны. Как только он ступил в свой первый след, Бейбарсовы оказались в их изначальной позиции, плотно прижатыми к стволу мощным потоком огненной силы, и Глеб по инерции дочитал последние строки заклинания.
О том, что здесь был кто-то, кроме них, говорили едва заметные следы конских копыт вдоль линии защитного круга.
7.
Беги, беги за солнцем,
Сбивая ноги в кровь.
Беги, беги, не бойся
Играть с судьбою
Вновь и вновь.
Лети, лети за солнцем
К безумству высоты.
Лети, лети, не бойся:
Так можешь сделать
Только ты!
Следующие несколько дней прошли как в аду: благословленная самим хозяином и ничем пока не уравновешенная, сила огня никак не желала подчиняться двум некромагам: реагируя на малейшие проявления эмоций, непокорная стихия поджигала все подряд. В конце концов, Бейбарсовы, устав тушить по сотне пожаров и пожарчиков на дню, плюнули на все возможные последствия и телепортировались на один из небольших отдаленных островков Буянского архипелага.
– По крайней мере, гореть тут нечему, – Глеб символично обвел руками голые скалы и каменистую почву, – а вокруг океан. До сентября протянем.
– Нелегалами? – Глеб кивнул на вопрос Лады. – Серьезно? Думаешь, ваш этот Черноморов нас тут не достанет?
– Нужны мы ему больно, – Глеб отвернулся и, стянув с себя футболку и штаны, вошел в воду. – Давай лучше купаться, все равно заняться больше нечем.
На самом деле, оказалось, и «нужны», и «больно». Через полчаса после их появления в пределах Гардарики, Черноморов уже выслушивал доклад истерично визжавшего Поклепа, а еще через час потрепанный персидский ковер-самолет с озадаченным академиком на борту приземлился близ водной кромки облюбованного некромагами островка.
Маг сидел по-турецки, наблюдал за резвившимися в воде Бейбарсовыми и решительно отказывался верить своим глазам. Как так вышло? Где он просчитался? Наглый выскочка был устранен безжалостно, безвозвратно и очень искусно – не подкопаешься. И вот он снова на Буяне. И ладно – он, но еще и его родственница, чистейшая – он лично проверил! – и глубоко религиозная лопухоидка. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Но это было .
Вот они, уставшие и довольные, брели по мелководью. Заметили его, замерли изумленно. Вот легкий бриз донес до него едва различимое «пиздец» в женском исполнении и «оперативно» в мужском. Идеологически академик был полностью согласен с обоими выражениями. С первым – потому что истинное зрение показало ему ужасающую картину природы сил, которыми владели эти, как бы их и назвать-то, не маги вовсе. Со вторым – потому что за короткие семь месяцев этот раздавленный им и жизнью жалкий мальчишка никак не мог оправиться от глубокой депрессии, которая – он лично постарался! – должна была стать его верной спутницей на ближайшие пять-шесть десятков лет. И сейчас академик Сарданапал Черноморов, пожизненно-посмертный глава Тибидохса, лауреат премии волшебных подтяжек и просто сильнейший маг современности впервые, пожалуй, не знал, что делать.
– Рад приветствовать вас, друзья, – Черноморов взял себя в руки и расплылся в добродушной улыбке. – Что привело вас на Буян?
Лада начала было что-то говорить, но Глеб мягко прервал ее, положив руку на плечо и скользнув губами по виску. Вышел из воды, присел рядом с ковром-самолетом.
– Здравствуйте, академик. Ближайшее время мне и, – Глеб кивнул на свою тетку, – Ладе стоит держаться в изоляции от людей и поближе к магам. Обещаю, хлопот мы вам не доставим, дальше этого островка лезть не будем и, самое позднее, через три месяца покинем ваши владения.
Академик был готов к любой лжи. Но услышать правду он никак не ожидал. И эта правда сразила его вернее, чем «Pollice verco»: в открытую признав, что они слишком сильны даже для самих себя, Бейбарсов ясно дал понять, кто из них двоих сильнейший некромаг современности.
– Добро пожаловать, друзья, – академик сокрушенно вздохнул, засчитывая себе поражение, и направил свой ковер в сторону замка.
8.
Ты упал со стоном,
Опаленный высотой:
На земле рожденный
Снова должен стать землей!
В августе Бейбарсовы вернулись домой: бесконтрольный огонь утих, и они вновь могли вести привычный («Черт возьми, лопухоидный!») образ жизни.
Лада проникновенно, как могут только некромаги, улыбнулась своему бывшему руководителю, и приказ о ее увольнении вмиг заменили заявлением на отпуск задним числом, Глеб же предпочел сменить порядком опостылевшую работу в шумном магазине.
Сентябрьский ритуал прошел без сучка, без задоринки. Лада, наконец, поняла более глубокую суть работы проводника: чем больше она волнуется, тем дальше в свои страхи она их уводит; на этот раз она просто доверилась своему ученику – делит так делит, она выведет.
Октябрьские государственные выходные они снова провели в глуши, правда, на этот раз близ гор – Глеб телепортировал их на Алтай, в теперь уже его землянку.
Сразу после праздников Лада проводила своего племянника в довольно длительную командировку и впервые за долгое время осталась одна. Конечно, было непривычно скучно – она уже привыкла к малолетнему чудовищу, который постоянно требовал внимания, и отдохнуть от него можно было только на работе. Но в целом: «Свобода!»
А в следующее воскресенье в дверь позвонили. Ладе сразу не понравился этот звонок: тревожный, почти истеричный и какой-то безысходный. Но дверь она открыла. На пороге стояла смутно знакомая девушка и интересовалась Глебом. Посоветовав ей приехать в пятницу – Глеб прибывал в Нижний в четверг ночью – Лада закрыла дверь и приготовилась облегченно выдохнуть. Выдох вышел прерывистый, напряженный. Тревога усилилась. Заглянув в хрустальный шар, она обнаружила Глеба безмятежно спящим в гостиничном номере, поспешно наложила на него с десяток защитных заклинаний и попыталась успокоиться.
«Ну что с ним будет, честное слово. Не дитя уже, и силен, и заклинания не последнего порядка. Все, стоп-истерика».
Чтобы закрепить успех, Лада выгнала себя в кино, затем в кафе, а после сходила в салон красоты. Вроде, улеглось.
Приехав с вокзала на такси, Глеб кинул на лавку у подъезда свою сумку и закурил. В окнах их квартиры свет не горел, впрочем, Лада – жаворонок, и около полуночи она, скорее всего, уже спала. Прикидывая, от чего у нее меньше вероятности проснуться – от громкого щелчка замка или от колебания фона после телепорта, он наблюдал, как на небольшом пятачке перед домом пытаются разойтись его таксист и новоприбывший. Выбравшаяся из подъехавшего автомобиля девчонка производила впечатление вусмерть пьяной – на протяжении метра пути она трижды споткнулась, не поднимая головы и не выпрямляя спины, и упала бы, если бы Глеб не успел подхватить ее.
– Тебе в какую квартиру? – он рывком привел девчонку в вертикальное состояние.
– В шестьдесят вторую.
Бейбарсову показалось, что он ослышался. И только потом он посмотрел, кого почти держал на руках.
– Геб, м-е ну-но с то-ой…
– Какого черта ты тут делаешь, Жанна? Да еще в таком состоянии, – Глеб спешно поволок ее обратно к такси. – Езжай давай отсюда.
– По-ушай, – Жанна обмякла у него на руках, – Глеб, всего несколько минут, и я уйду, – одной рукой она вцепилась ему в плечо, во второй сжимала атаме.
Глеб устало вздохнул.
«Вот ведь принесла нелегкая!»
– Ну, и что тебе нужно? Я не люблю тебя, ты это прекрасно знаешь. Мне не нужна твоя жалость и жертвенность – об этом, я думаю, ты тоже догадываешься. И я не собираюсь…
– Послушай, я умираю. Сегодня на рассвете я сгорю в огне «Громуса».
– И? – Бейбарсов хмыкнул и сделал шаг назад. Жанна устояла.
– И только ты можешь меня спасти. Точнее, ночь с тобой. Глеб, всего один раз, умоляю… – Аббатикова вновь опустила голову, и слезы, попавшие на лезвие ритуального ножа, с тихим шипением испарились.
Глеб, как настоящий мужчина, в первые секунды поверил женским слезам. Но потом быстро одернул себя: если она уже с кем-то переспала и до сих пор жива – то ничего уже и не изменится, а если она все еще ничья, то подождет, не растает.
– Вот как? То есть, ты хочешь сказать, что ты нарушила свою глупую клятву, которую никто у тебя не вытягивал, между прочим, а я должен ради твоего блядства поступиться своими принципами? – разговор был закончен, и он направился к двери подъезда.
– Ты не по-и-аешь! – крикнула девушка ему в спину. – Меня изнасиловали!
Бейбарсов на секунду замер. Рука, уже лежавшая на ручке двери, ощутимо дрогнула.
«Это все ложь».
– Что ты еще выдумаешь в своих жалких потугах заполучить меня?
– Я тебя не-авижу, – прошептала Жанна.
– Это твои проблемы, девочка, – и, открыв дверь, он исчез в темноте подъезда.
– Ненавижу!
Лада подскочила на постели от двух факторов: кто-то пронзительно визжал во дворе и у нее закололо сердце. И если визг – хрен бы с ним, то вот со здоровьем у некромагов проблем не бывает. Сердце все туже стягивало удавкой, а в голову лезли самые страшные мысли: с ее учеником, с ее племянником, с ее Глебчиком что-то случилось. Стараясь унять дрожь и отвлечься, Лада выглянула в окно. На пятачке у подъезда лежала девка с раскроенной грудиной. Девка с раскроенной грудиной и пылающей аурой «Громуса».
– Блядь.
Лада выбежала на лестницу и понеслась вниз, перескакивая через ступеньку. На первом этаже свет не горел, но она и без него увидела… нет, почувствовала: в тамбуре между двумя подъездными дверями лежал еще один труп. Сердце отпустило, и оно зашлось в безумном рваном ритме.
– Нет.
Усилием воли остановив подступавшие рыдания, она заставила себя сделать еще два шага, подхватить тело и телепортироваться с ним в квартиру.
– Ну, Глебчик. Хорош симулировать. Давай домой.
Лада нежным жестом откинула отросшую черную прядь с бледного лба покойного и ушла в семейную библиотеку. Она хороший проводник, и у нее есть время до рассвета.
______
[1] Малиновое Озеро – небольшой рабочий поселок в республике Горный Алтай.
[2] Во время постов запрет не только на определенные продукты, но также и на развлечения, и на всякие недостойные слова и мысли (и еще много на что, но это уже неважно)
[3] Бер (Ком, Ведмедь, Медведь) – истинное имя одного из верховных божеств древних-древних лесных славян
[4] Согласно Емцу (ТГ и Молот Перуна), с действующими богами Первопантеонов не то, что разговаривать вживую нельзя, но даже просто смотреть на них.
