Когда я впервые увидела вас в поездеКогда я впервые увидела вас в поезде
Тип: джен с элементами гета
Жанр: юмор, UST
Персонажи: Ремус Люпин, Нимфадора Тонкс, Альбус Дамблдор, Северус Снейп
1990 -1991 гг.
Каждый год. Каждый год одна и та же головная боль: поиск нового преподавателя по Защите от Тёмных Искусств.
Альбус Дамблдор неспешно вышагивал по улочкам маггловской части Лондона и мысленно проклинал Того-Самого-Кто-Проклял-Эту-Должность. Хотя сложно было не признать: если бы не бесконечное честолюбие Тома Реддла, а также его жажда власти и привычка убивать несогласных — из него мог бы выйти отличный преподаватель. Седые усы старика скрыли мимолётную улыбку.
Путь его лежал в Дырявый Котёл, где в скором времени у него была назначена встреча с очередным соискателем, а пока можно было пропустить пару стаканчиков с барменом Томом и расспросить его о последних происшествиях и слухах Косового Переулка и примыкавших к нему улочках. На повестке дня Директора ещё значились неотложные переговоры с гоблинами из Гринготса, на которые он, по причине крайней несговорчивости этих без преувеличения вредных существ, с радостью снарядил бы кого-нибудь другого… В общем «Дырявый котел» был не только удобен во всех отношениях, но и являлся самым «приятным» пунктом его дел на сегодня.
Дамблдору нравилось иногда прогуливаться среди ничего не подозревающих магглов. Несмотря на его необычный наряд пробегавшие по своим делам лондонцы редко обращали на него своё внимание, а туристы понимающе переглядывались промеж собой, мол, что с него взять — англичанин. Тогда как в магических кварталах Лондона всё было иначе, и Дамблдор винил в этом коллекционные карточки из шоколадных лягушек: великого чародея узнавали в лицо все до единого маленькие и взрослые волшебники.
Разглядывая красочные витрины магазинов, Дамблдор напряжённо думал. Сказать честно, его живой ум всегда о чём-то беспокоился, лишь изредка балуя своего хозяина минутным отдыхом. Однако последнее время его не на шутку взволновал вернувшийся из странствий профессор маггловедения Квиррел. После путешествия по миру он вернулся другим человеком.
И Дамблдор уже точно знал с кем, а вернее даже сказать «с чем», тот связался. Лишним подтверждением стал приход Квиррелла и его ходатайство на место преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. Аргументы, которые приводил молодой человек, практически слово в слово вторили речи другого молодого амбициозного мага, который обратился к нему с подобной просьбой несколько лет назад. К сожалению, милый Том, ты совершенно не изменился с тех пор, хоть и утверждаешь обратное.
Обдумав всевозможные варианты развития событий, Дамблдор ничуть не расстроился, даже наоборот — обрадовался. Теперь не придётся прочёсывать албанские или какие-либо другие леса — можно присматривать за манипуляциями Тома лично, не покидая собственного уютного кабинета. Тем более что нынешняя ипостась Волдеморта слишком слаба, чтобы выступить в открытую, а никаких способов к возрождению пока не предвиделось. По крайней мере способов, которые не контролировались самим Директором.
Ещё Дамблдор подозревал, что Волдеморт не разучился считать, и из чувства мести попытается поквитаться с Гарри Поттером, который уже в новом учебном году прибудет в Хогвартс. Так что список дел на сегодня стоило дополнить походом к старине Малпепперу: в его Аптеке наверняка найдётся что-нибудь для истерзанных в будущем нервов…
Однако одного корня валерианы могло оказаться мало, для того чтобы оставаться мало-мальски спокойным, Директору требовалось не допустить Квиррела до должности профессора Защиты от тёмных искусств. Во-первых, Дамблдора веселил тот факт, что Волдеморт будет целый год просвещаться теорией из жизни магглов. А по-другому и быть не могло. Ведь то, что осталось от Волдеморта, вело исключительно нестабильное и бестелесное существование. А значит, другого выбора, кроме как вселиться в другое тело, не предусматривалось.
Во-вторых, должность была проклята, а после ухода Квиррелла разыскивать, в кого на сей раз вселился Волдеморт, решительно не хотелось.
Директор добрался до Дырявого Котла, напротив которого находился небольшой книжный. Книги в списке слабостей Дамблдора занимали второе место после лимонных долек, поэтому он не смог отказать себе в удовольствии, решив, что Дырявый котёл с очередным соискателем никуда не денется. И он повернул налево.
~*~
Ремус открыл глаза, когда солнце уже потихоньку шло на убыль, а пейзаж за окном становился всё более гористым. Мерный ход поезда всегда оказывал на него усыпляющее воздействие. Даже интересная книга, которую он купил в маггловском книжном в тот день, когда Дамблдор предложил ему работу, не увлекла его настолько, чтобы побороть усталость.
Он сладко зевнул, потянулся и окончательно проснулся: на него глядело его же собственное лицо! Ремус потёр глаза — странное видение не исчезло. Он ущипнул себя за руку, убедившись в том, что не спит. На сиденье напротив сидел он сам, разве что более щуплый и в школьной мантии с жёлтой окантовкой.
Не успел Ремус и рта раскрыть, как его двойник по-девчоночьи хихикнул и стремительно вылетел из купе, хлопнув дверью.
Рем почесал подбородок (в первые за долгое время чисто выбритый), задумчиво глядя на своё отражение в стеклянной двери купе. Год обещал быть интересным.
~*~
Только Ремусу показалось, что он аккуратно дал ей понять, что он преподаватель, а она студентка, пускай даже на последнем курсе, как только профессор Стебль подловила его в учительской и попросила позаниматься с Нимфадорой Тонкс дополнительно:
— Дорогой Ремус, вас же не затруднит? Девочка собирается поступать на мракоборца. Сами знаете, какие там вступительные испытания!
Ремус не знал, только слышал от Аластора Грюма в своё время. Но отказать не смог. Кажется, даже попытался пробормотать, что у него мало времени, но с настойчивостью профессора Стебль могла сравниться только Плакучая Ива, которую она же сама в своё время и посадила…
Ремус вообще часто ругал себя за неумение сказать нет. Каждую ночь он спрашивал себя: правильным ли было согласиться на предложение Дамблдора преподавать…
Жизнь в уединении, или скорее в добровольном изгнании, была сложной из-за постоянного отсутствия средств к существованию, но спокойной. Переезд в Хогвартс тут же всколыхнул целый ворох самых разных воспоминаний, в основном, конечно, счастливых. Хотя и не всегда. У Ремуса появилась возможность быть нужным и что самое главное, исправить свои ошибки, живым напоминанием о которых был Северус Снейп. Характер того мало изменился, презрение к Ремусу и его друзьям, казалось всё это время только настаивалось в отдельной пробирке, хотя Люпин тешил себя надеждой, что его бывший «злейший друг» начал потихоньку оттаивать. Капля за каплей. И достижения эти были хрупки, но приятны. В прошлое полнолуние Северус даже лично занёс Ремусу мастерски изготовленное волчье зелье, потому как сам Ремус так замотался, что совершенно забыл заскочить за ним в подземелья. Снейп, конечно, не преминул отметить, что его «забота» обусловлена исключительно тем страхом, что Ремус перекусает добрую половину Хогвартса, прежде чем Хагрид пристрелит того из своего арбалета… Однако зельевар так редко покидал свои подземелья, а тем более соизволил подняться на целых три этажа и принести необходимое школьному недругу, что Ремус молча проглотил колкость и от всей души поблагодарил коллегу.
И тогда как всё шло так прекрасно на его, Ремуса, голову свалилась ещё одна проблема, которую звали Нимфадора Тонкс… Девочка, чей светящийся взгляд преследовал его, куда бы он ни направился. Взгляд, который упорно приходилось избегать на каждом занятии у седьмого курса Пуффендуя.
К слову, даже Снейп, который, по глубокому убеждению Ремуса, был не способен распознать подобную гамму чувств, заметил, что девочка в него влюблена:
— Люпин, мисс Тонкс на моём занятии вновь замечталась и взорвала котёл. Кажется, мне стоит пригласить вас на замену, чтобы её академические успехи стали столь же блестящими как по вашему предмету…
— Люпин, надеюсь, мне не придётся становится столь обворожительным, чтобы эти пустоголовые студентки взялись за учебники в попытке получить моё внимание и попутно сдать СОВ?
— Столько лет преподаю, пытаюсь вложить в их голову хоть элементарную технику безопасности, но оказывается достаточно просто быть белым и пушистым, да Люпин? Ох, простите, запамятовал: серым…
И ещё десяток колких фраз, которые Северус Снейп выдаёт, едва столкнувшись с Ремусом в коридоре. Наблюдения, надо отдать Снейпу должное, были более чем меткие. Нимфадора Тонкс (даже с учётом её неуклюжести) стала лучшей на своём курсе по Защите от Тёмных искусств. Кажется, этот предмет, нравился ей и до этого, но в этом году она могла ответить на любой вопрос и, с неё станется, изучила уже весь учебный матери за оба семестра. К концу каждого занятия у неё накапливался тысяча и один вопрос, на которые, едва звенел звонок, она жаждала услышать его разъяснения.
Ремус не раздражался. Он с готовностью давал пояснения, рекомендовал дополнительную литературу, которую они потом долго обсуждали. Учил её после занятий более продвинутым заклинаниям, которые — может и не сразу — но всегда получались у неё так как надо, заставляя его страшно гордиться студенткой.
По характеру она чем-то напоминала ему Сириуса, не даром она была его племянницей. Пару раз она даже спрашивала о своём двоюродном дяде: посчитала, что они с Ремусом могли вместе учиться. Люпин отвечал крайне неохотно, и расспросы быстро закончились. Но для себя он с некоторым удивлением отметил, что Нимфадора отлично знает, за что Сириус угодил в Азкабан, однако в её семье о нём по-прежнему говорят только хорошее, ведь для её матери он был и оставался любимым кузеном.
С каждой неделей на душе Ремуса всё сильнее начинали скрестись кошки. Игнорировать влюблённость в девичьем взгляде становилось всё сложнее, а вылетать из класса вместе со звонком во избежание вопросов — всё глупее.
Дошло даже до того, что отважная и бойкая Тонкс попыталась пригласить его на танец во время Рождественского бала. Он, очевидно, отказался, и неловкой паузы помог избежать маленький профессор Флитвик, который радостно увёл девушку станцевать с ним, раз уж «профессор Люпин такой скромный». Вот только эти разочарованные глаза ещё долго преследовали Люпина, как и саркастичная ухмылка Снейпа, который в очередной раз — но так некстати — выполз из своих подземелий и стал нечаянным свидетелем разыгравшейся сцены:
— Ох, как бы вы, Люпин, дел не натворили…
И Ремусу очень хотелось, чтобы он действительно не натворил…
~*~
В дверь снова постучали, Ремус грешным делом подумал, что снова вернулся Снейп. Который явился получасом ранее, извинился и выразил сочувствие, что Люпину пришлось уволиться из-за Люциуса Малфоя, который узнал из какого-то Реестра, что один из будущих преподавателей его сынишки — оборотень. Конечно, своё участие Снейп выказал в свойственной ему саркастично-безразличной манере, однако Ремус был тронут и благодарен. Более того он отметил: Снейпу было важно, чтобы Люпин не посчитал его информатором Малфоя. Новообретённых дружеских объятий за этой короткой сценой не последовало, однако напоследок Снейп пообещал снабжать Люпина волчьем зельем каждое последующее полнолуние. Лёд треснул окончательно.
— Профессор, можно?
Ремус поднял голову, оторвавшись от бумаг на столе:
— Тонкс? Проходи.
Он уже упаковал почти все вещи. Возле потрёпанного чемодана стоял пустой бак, где когда-то сидел гриндилоу, с которым на одном из занятий боролись студенты младших курсов, чемодан был открыт и почти заполнен. Ремус продолжил разбираться в бумагах, но суть написанного ускользала от него.
— По пути из Большого Зала я встретила профессора Снейпа, — начала она, изо всех сил пытаясь скрыть слёзы в голосе. — Он сказал, что вы уволились. Ведь это неправда?
— Боюсь, что правда, — ответил Люпин, выдвигая ящики стола и выгружая содержимое.
— Это из-за того, что вы оборотень, да?!
Ремус вздрогнул и впервые поднял голову, посмотрев ей в глаза долгим затравленным взглядом. Не удивительно, что вся школа как обычно была в курсе событий.
— А мне всё равно, что вы оборотень! — Тонкс даже ногой топнула для убедительности. Она закусила губу, видимо, чтобы не расплакаться окончательно.
— Я рад это слышать, хотя это очень опрометчиво с твоей стороны. Кажется, в прошлом семестре Севе… профессор Снейп, заменяя меня, подробно рассказал вам, почему с оборотнями не стоит связываться. И он был прав. Завтра в это время прилетят совы с письмами от родителей. Они, как и Люциус Малфой, не захотят, чтобы оборотень учил их детей…
— Но вы замечательный, самый лучший преподаватель защиты от тёмных искусств! Не уезжайте!
Люпин покачал головой:
— Нимфадора…
Она не стала поправлять его и просить называть её просто Тонкс.
— Пообещайте мне, что мы ещё увидимся!
— Я не имею права тебе этого обещать.
— Пожалуйста, проф… ведь вы теперь не профессор, а послезавтра и я не буду студенткой. Обещайте!
Ремус снова замотал головой, напоминая самому себе упрямого осла:
— Тонкс, я никогда не мог и не смогу дать того, что ты хочешь. Послезавтра Хогвартс-экспресс увезёт тебя отсюда, и, поверь, ты забудешь меня как страшный сон. Если этого не случится сразу, то все лишние мысли вытеснят из твоей головы вступительные экзамены в аврорат…
— Вы просто боитесь!
— Каждый бы боялся испортить жизнь молодой талантливой девушки, будучи безработным, старым оборотнем… — попытался отшутиться Ремус, но слова звучали неубедительно. К своему ужасу, он осознал, что в нём борются два чувства: с одной стороны, ему страшно хотелось оказаться как можно дальше от этого кабинета, а с другой — обнять и успокоить девушку.
— Знаете, какое воспоминание я вызывала, когда вы учили меня заклинанию патронуса?
Ремус в третий раз помотал головой, где-то отдалённо осознавая, что его уже пора обвинить в слабоумии, но на другие реакции он, кажется, был сейчас неспособен.
— Первое сентября. Когда я впервые увидела вас в поезде.
Больше Тонкс не проронила ни слова. Она стремительно приблизилась к Ремусу, коснулась его губ мимолётным мокрым поцелуем и вылетела прочь из кабинета, оставив ошарашенного Люпина смотреть ей вслед.
— Кажется, Сириус убьёт меня. Сбежит из Азкабана и убьёт. И поделом, чёрт возьми.
