Глава 1 Лето, 1992 год.
Рано или поздно это случается с каждым. Ты вдруг незаметно ощущаешь пустоту вокруг себя, становишься нужным и желанным, но уже поздно. Ощущение забвения и след от капельки крови на таком любимом заношенном ситцевом платье.
Через время приходит осознание.
Начинаешь понимать, что все кончено.
Назад дороги нет.
Чувствуешь это, ощущаешь каждой клеточкой своего тела. Только ты и она в своём милом наряде, постепенно и тихо уходящая вдаль.
Дни миссис Грейнджер сочтены, и торопиться уже нет смысла. Секунда становится вечностью, каждая норовит стать роковой.
И тогда наступает зима.
— Мама, мамочка, что с тобой?
Пронеслось диким криком в голове и отдало гудением в ушах.
Картинка давней, но незабытой трагедии предстала перед глазами, словно застелила их густой дымкой.
Гермиона прошептала себе под нос то, что давным-давно сказала ей мать.
— Малышка, не переживай, все будет хорошо.
Это были последние слова той, которая даже в критическом состоянии, лежа на обжигающих руках дочери, неслышно умирая, успокаивала свою малютку.
Девушка вытерла мокрые следы переживаний с бледных щёчек и прошептала:
— Вот дурочка.
Её губы дёрнулись улыбкой.
Из гостиной Гриффиндора послышался легкий шум шагов, она могла узнать их из тысячи.
Джинни приоткрыла дверь.
— Гермиона! Пойдем скорее, сейчас приветственный ужин пропустим.
Девушка аккуратно одёрнула подол своего платья, накинула приготовленную заранее мантию с кричащим вышитым на ней гербом Гриффиндора, выпятила грудь, словно показывая всем свою принадлежность к красно-золотому факультету.
Она определенно гордилась этим.
Задрала остренький подбородок вверх, улыбнулась лицу напротив, расправила плечи и, как ни в чем не бывало, послушно направилась навстречу подруге!
Грейнджер не привыкла демонстрировать свои чувства, она предпочитала оставаться сильной и непоколебимой в глазах других, а ведь это постоянно спасало окружающих…
***
— Какого чёрта я?
Профессор Снейп удивленно посмотрел на мальчишку.
Если бы парень был не с его факультета, то уже бы собирал вещи и готовился к отъезду домой. Именно поэтому, ввиду своей гордости или ещё чего-то, Драко позволял себе красноречиво высказывать своё мнение, не задумываясь о последствиях.
— Твой отец велел присматривать за тобой, Малфой! Мы заключили магическую сделку, я дал слово и если ты, гнусный мальчишка, этого не понимаешь, то я непременно доложу Люциусу. Не думаю, что ему это понравится, — высокомерно, с издевкой произнёс учитель.
Преподаватель и ученик были настолько преданы своим идеям, что их разговор напоминал маятник, раскачивающийся с одной и той же частотой то вправо, то влево, и не собирающийся по какой-либо причине останавливаться, а лишь то и дело норовивший набрать обороты. Но ему это было не под силу.
И лучше бы Драко перестать спорить с профессором и подчиниться, но в силу не своей глупости, а, скорее, настойчивости он не мог упустить возможности выбить из колеи уравновешенное душевное состояние Снейпа и привести его вспыльчивый нрав в ярость.
— Я вполне могу сам за собой присмотреть, ссссээрр, — язвительно бросая улыбку в сторону учителя, протянул слизеринец.
— Это твой предпоследний год в школе. Несмотря на то, что оценки весьма неплохи, поведение оставляет желать лучшего! Ты несешь ответственность за свой чистокровный род. Ты его единственный наследник. И ты должен сделать всё, чтобы не осквернить его. Впрочем, мне незачем тебе всё объяснять, Драко, ты уже достаточно взрослый, чтобы осознать своим недалеким умом, насколько велико твоё значение для мира магии, твоей семьи, Люциуса… — прошипел сквозь зубы профессор.
Его нервы были на пределе. Каждое новое слово, как острые иглы, впивались в бледную кожу молодого парня, но не ранили её.
Малфой это почувствовал, но нарочно проигнорировал. Парень всё прекрасно понимал, ему об этом твердили чуть ли не с детства, но от этой мысли не становилось легче. Привыкший к своему статусу в обществе, он отдавал дань заслугам своих предков и непоколебимости малфоевских устоев с непреодолимым чувством гордости. И с отрочества знал, что ни за что не прервёт род и будет одним из тех, кем бы гордились его будущий сын и внук.
Лицо Драко во время разговора выражало лукавую заинтересованность. Ему всегда нравилось удовлетворять свое самолюбие, выслушивая речь о важности своей роли в мире магии от декана или кого-нибудь ещё.
— Собрание старшеклассников состоится в главном зале сегодня, сразу после приветственного ужина, — сказал Снейп. — Если ты не придёшь, у тебя будут серьезные проблемы.
Всё, что ему говорил Снейп не только очень важно, но и может стать «серьезной проблемой», подумал про себя ученик и демонстративно поднял глаза на профессора, но тому было всё равно.
Малфой уважал декана и отца, хоть и делал это не демонстративно. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как беспрекословно жить по их указке. Видимо, это было единственным способом проявления почтения.
Он лукаво выдавил нахальную улыбку и поблагодарил преподавателя за сообщение.
Как только дверь за профессором закрылась, Драко облегченно вздохнул, но неприятный осадок после встречи засел глубоко в его разум и не собирался отпускать.
Главный зал факультета опустел. Одиноко, но так понятно и привычно для ученика. Холодные каменные стены как будто стали частью тела Драко. Вросли в него плотным, непробиваемым барьером, второй кожей, отделяющей его от окружающих, друзей и родных. Он никого не подпускал близко к сердцу. Прошлое, наполненное чередой ошибок и неудач не позволяло ему быть как прежде — открытым и непосредственным. Ведь это проявление слабости?
Раздражение.
Ненависть к окружающим разъедала чистый разум. Юное тело сопротивлялось наступающему и набирающему обороты порыву злости, проявляя синие жилки сквозь матовую кожу запястий.
Он перестал замечать, как его руки превращаются в кулаки, а на ладонях остаются розоватые триумфальные арки — раны от ногтей.
Ему было все равно, что подумают одноклассники о новой деятельности во благо школы.
Малфой презирал себя. Он чувствовал, как беспомощен перед отцом и его прихотями. Как с самого детства ему приходилось только подчиняться любой воле, не имея шанса сделать по-своему. Но прошлое Драко не сыграло с ним злой шутки и характер мальчика не стал мягким и податливым в умелых руках Люциуса. Мальчик не переставал отстаивать свое мнение, хоть ему приходилось больно и отчаянно ощущать на себе результаты стараний его отца, как победы, одержанной в споре. Победы, которая в виде надежды не покидала головы Драко и мучила её, не давая сил отречься от своих убеждений.
Это напоминало бег на одном месте. Давно уже окрепшее и обросшее мышцами тело спортсмена, готового сдвинуться хоть на миллиметр с прежнего места, но продолжающего чувствовать одну и ту же землю под ногами и заставляемого дышать одним и тем же спертым воздухом, наполненным отчаянием и болью.
Слабость.
Вот что так яро, всю свою жизнь скрывает этот парень.
Проходит мгновение и…
Холодные руки умело и без лишних движений затягивают галстук на бледной шее и поправляют воротник рубашки.
Так изысканно, спокойно, уверенно.
Глубокий вдох…
***
Огромный зал предстал перед глазами подруг. Пролетающие над головами призраки торопливо зазывали учеников на мероприятие, а сэр Николас выглядел таким же счастливым, как и в тот день, когда друзья впервые переступили порог школы магии, и как и 100 лет назад, когда уже совсем другие юные волшебники и волшебницы предпочли отвести кусочек своей жизни этому волшебному месту.
— Как же я счастлива! — широко распахивая глаза и растворяясь в улыбке, сказала Гермиона.
Завораживающая картина.
Потолок был устлан мириадами звёзд, большие витражные окна, изображения на которых приветственно махали руками в сторону вновь прибывших учеников, переливались всеми цветами радуги, забавляя первокурсников. Играла чуть слышная из-за шума ребят виолончель.
Хогвартс был её вторым домом. Хотя Гермиона любила навещать своего отца, она прекрасно понимала, насколько ему тяжело далась потеря жены, но своё спасение Грейнджер нашла в друзьях. Они не отходили от неё ни на шаг после той ночи.
Гермиона всецело доверилась им. И не желала ничего большего.
Девушка торопливо устремилась в сторону своего стола. Рон и Гарри уже ждали её там. Рыжий, бесконечно отправляющий в рот очередную ложку с бесконечным желе, первый увидел подругу и невольно что-то выкрикнул соседу. Гарри ничего не разобрал, а на одежде остались следы десерта. И они нелепо начали дискутировать по этому поводу.
— Привет, мальчики, — сказала ученица, пытаясь скрыть безумное выражение глаз, надевая на лицо свою привычную маску, полную серьёзного и задумчивого вида. Они тут же сдвинулись, уступая место подруге.
— Привет, Гермиона, — проговорил Гарри и улыбнулся своей милой улыбкой, той, которая даже в моменты серьезности не покидала его лица, и казалось, что все ужасное, что могло произойти, не кажется ужасным, пока он улыбается.
Рон лишь кивнул головой, так как рот уже был забит новым угощением, поскольку предыдущее закончилось, что было практически невозможным.
Бокалы незаметно наполнились шипучим тыквенным соком, зазвенели столовые приборы. Шум стоял необыкновенный, но это никого не смущало, наоборот, прибавляло уверенности в том, что все идёт по плану.
Все смеялись и рассказывали о том, как провели каникулы.
Невилл не переставал хвастаться новыми туфлями для танцев, а Гарри и Рон переключили спор на новую статью в Пророке, которую Гермиона ещё не успела прочесть.
В один миг Джинни переглянулась с Гермионой. Лица девушек расплылись в умиленной улыбке, глядя на всё происходящее вокруг. Они поняли друг друга без слов.
Рыжеволосая девушка смахнула с щеки прозрачную слезинку.
— Гермиона, — раздался знакомый голос за спиной. Интонация Гарри казалась серьезной и задумчивой одновременно. Она выделялась из симфонии радостных ахов и охов ребят вокруг, и потому тут же опустила девушку на землю.
— Что, Гарри? — непринуждённо, подобно будильнику, который в одно и тоже время играет одну и ту же мелодию, спросила девушка. Выражение её лица было открытым и доверчивым, чего Поттер не замечал прежде. Рон, только что прочитавший статью до конца, в надежде хоть как-то скрасить следующие минуты отчаяния и потопления в омуте воспоминаний Гермионы, взял её руку и сжал своими двумя. Будто бы защищая от чего-то. Но девушку это только напугало, и она смущённо опустила глаза в ожидании ответа на вопрос.
Раздался звон со стороны учительского стола, Гермиона вздрогнула и замолчала, ведь она знала, что ничего не может прервать знаменитого наставления Дамблдора.
Несмотря на то, что его речь была долгой и местами скучной, она была каждый год разная, хоть и наставляла ребят на спокойную и старательную учебу.
Стаканы с золотистой жидкостью устремились вверх, и шум мгновенно возобновился. Будто бы ничего ему и не мешало прерваться ранее, но теперь мысли Гермионы были наполнены живым исступлением и загадочностью друзей, сидевших рядом.
***
Драко уже сидел за столом своего факультета и молча наблюдал за каждым учеником.
Его поза внушала уверенность в себе, а взгляд излучал спокойствие.
Как только внимание остановилось на гриффиндорцах, губы невольно скривились и на лбу проступили еле заметные морщинки. Каждая клетка его лица кричала о неприязни к столу напротив.
— Какая мерзость! — ядовито проговорил в их сторону во весь голос Малфой и перевёл взгляд на тех троих.
Кажется, его демонстративное поведение маской приклеилось к его лицу и стало ежедневным ритуалом перед приёмом пищи. Как молитва, читающаяся перед ужином или обедом. Как вечное напоминание о себе. Или то, что возвращает его к нормальной и обычной жизни, к тому, чего он ждал все лето, чтобы почувствовать себя обычным подростком, которого тревожат только собственные чувства и настроения.
Рядом сидящие Пэнси и Забини сразу перевели взгляд в том же направлении. И, улавливая истинный дух братства, поддакнули блондину.
Девушка скривила ехидное лицо, а парень выдавил очередную и всегда одинаковую грязную шутку про Поттера.
Неприязнь к гриффиндорцам всегда была типичной для каждого серебристо-зеленого галстука. Давнее соперничество предков, кажется, передавалось по наследству, текло по венам учеников того и другого факультета. И всех устраивала эта борьба.
Улыбки и жизнерадостность красно-золотых выводили из себя Драко. Кричащий цвет эмблем был как кусок ткани для быка.
Парень закрыл глаза, но перед ними продолжали мелькать образы ненавистных учеников.
Снова глубокий вдох, и серые глаза уставились на Дамблдора.
— Наконец-то, последний год и больше не придется выслушивать эту ерунду, — заметила Пэнси, ловя на себе одобрительный взгляд кого-то напротив.
Лицо девушки тут же оживилось и расплылось в улыбке, но она всеми силами пыталась скрыть это. Видимо, их было недостаточно, и Забини начал заливаться смехом.
Гермиона, секунду назад вдохновенно вслушивающаяся в каждое слово директора, претенциозно перевела взгляд на противоположный стол. Было ясно, кого она обвиняла. Ей было всё равно на показушный и непозволительный в данный момент раскат смеха. Она могла обвинить того самого во всем, что происходит в её жизни, или иметь способность связать это с ним, дабы подтвердить его неучтивость и склизкость характера.
Драко заметил это и надменно закатил глаза.
— Даже тут влез, — выдавила гриффиндорка своим друзьям.
Её неприязнь к Драко читалась в каждой морщинке её лица. Как такая маленькая деталь могла вывести её из себя?
Нравилось ей это или нет, но каждое острое слово о Драко и его компании казалось отдушиной для сердца юной волшебницы. А для него это было так же естественно и по- своему приятно: утвердиться в глазах однокурсников и испортить настроение Грэйнджер.
Ненависть.
То, что переживала девушка в этот момент. За последнее время в её жизни и так было много неприятностей, поэтому Гермиона просто хотела забыться и раствориться в этом счастливом моменте: долгожданной встрече с друзьями, приветственном ужине, вдохновляющей речи Дамблдора…
Но теперь, так типично для обоих.
Ещё секунда, и взгляды, кажется, испепелят друг друга, поражая всё тело, не давая шанса на спасение, выхода из этой бездны грязи и надменного терпения.
***
Прошёл час и привычный шум сменился угнетающей тишиной. Все ученики и учителя разошлись, остались только Драко, пара-тройка студентов из других факультетов и Гермиона, она ежегодно вызывалась быть участницей совета старшеклассников. Девушка нагружала себя обязанностями, чтобы лишний раз не думать о том душещипательном дне трагедии. Также она, как лучшая ученица школы, была обязана знать обо всём, что в ней происходит и помогать учителям. А парень, тот, что стоял у стены и смиренно ожидал своей участи, считал всё происходящее цирком, в котором его удостоили чести принять участие и быть смирным, выполняя команды тех, кто считал себя достойным командовать.
Всех томило ожидание какого-то знака со стороны. Было странно ощущать глухую пустоту тишины помещения, в котором буквально несколько минут назад невозможно было услышать даже собственных мыслей.
Не прошло пяти минут, как двери со скрипом распахнулись и быстрым шагом, беззвучно, словно паря в воздухе, зашел профессор Снейп. Обескураженный чем-то, он предупредил учеников, что собрание старшеклассников сегодня поручено провести ему и извинился за опоздание. Бегло и судорожно пробежав глазами по аудитории, учитель остановил взгляд на своем ученике и облегченно выдохнул.
«Хорошо, хоть с Малфоем проблем нет», — подумал про себя декан.
В глубине своего подсознания ему было грустно за Драко, но мысли о собственных проблемах и обязанностях перебивали то, что могло оказаться спасением для блондина. Ведь вовремя оказанная поддержка была бы белым флагом не спасения, но помощи молодому студенту.
Никто не замечал слез Драко, тех, что невидимыми линиями оплетали его тело и душу. Никто не замечал его грусти, никто не замечал его боли, наверное потому, что были слепы или привыкли к такому состоянию парня. Ведь его старания скрыть его давно превратились в обыденность и причиняли страдание только ему самому. Но все замечали его ошибки и при любой возможности напоминали об этом.
Быстро рассказав об обязанностях старост избранным ученикам, Снейп удалился, не желая вдаваться в подробности и отвечать на вопросы, слепо проигнорировав их.
Но, как оказалось, никто из ребят не рискнул что-то спросить, выслушав речь Снейпа. Все ощущали беспокойство учителя: каждое его слово, движение, мимика лица кричали об этом.
Еще несколько минут, осмысливая, что только что произошло, все сидели молча, только Драко, не желая более иметь дело с советом, подскочил с места и метнулся к двери. Он и так уделил этому представлению «уродов» слишком много внимания. Больше, чем было нужно и ему и окружающим.
Гермиона озадаченно смотрела на происходящее и пыталась найти этому объяснение, но ничего не лезло в голову, кроме той заносчивой мысли, что он это делает не из великодушия, а, лишь для того, чтобы отравить её последние годы в школе.
— Драко в совете старшеклассников, интересно, что он тут забыл, — прошептала себе под нос Грейнджер, а загадочное поведение декана словно ушло на второй план, и девушка невольно позабыла об этом.
Ученица тихо встала и отправилась к выходу.
Ожидая, пока лестница не передвинется на нужное место, Гермиона гневно прожигала своим взглядом картины, развешанные по всему коридору. Он судорожно метался то к одной, то к другой, голова кружилась. Конечно, она не боялась Драко и подсознательно была готова к этой отчаянной борьбе, что вылилась в тупое противостояние, но силы были на исходе и хотелось просто плакать.
— Неужели, как это возможно, чушь какая-то, не хочу этот год провести бок о бок с мерзким Малфоем.
Ярость наполняла каждую клеточку ее тела. Хорошо, что никого, кроме ребят на стенах вокруг не оказалось, иначе, того не было бы уже в живых. Гнев, годами накапливающийся в теле Гермионы, как кровь в жилах, наполнял организм, не давая шанса освободиться, а только оставлял возможность поддаться от безысходности или от чего-то ещё.
Вбежав в гостиную факультета, она тут же вернулась в чувства.
Все одноклассники сидели на диванах возле камина и о чем-то разговаривали.
«Наверное, обсуждают предстоящие экзамены», — подумала Гермиона и пулей пробежала в комнату, аккуратно лавируя между скоплениями кресел и столов. Ребята одновременно перевели лица на негодующую девушку.
Ей были понятны их вопросительные взгляды, но она не хотела что-то объяснять, да и не нашла бы слов, чтобы рассказать об этом из-за наступающей злости.
Гермиона быстро переоделась и легла в кровать. Она хотела как можно скорее забыться, но мысли не переставали лезть в голову: девушка прокрутила в голове все самые невероятные исходы событий совместной работы с Малфоем в совете старшеклассников, и от этого сердце сжалось в груди с ещё большей силой, что казалось невозможным.
Та Грейнджер, радостно встречающая этот день, мечтающая о встрече с друзьями, вдохновленная предстоящим учебным годом, уже ночью молила Мерлина о скорейшем конце занятий и возвращении домой к отцу, который уже давно пытается скрыть свою грусть и ностальгию по прошлому от чужих глаз.
Прошло двадцать минут и девушка услышала, как ребята расходятся по комнатам. Она сразу прижалась всем телом к кровати и закрыла глаза, делая вид, что спит.
Через мгновение дверь в помещение открылась и вошли другие ученицы.
— Она спит? — спросила гриффиндорок Парвати Патил.
— Похоже на то, — прошептала Алисия Спиннет, прижимая указательный палец к губам.
— Наверное, что-то произошло на совете старшеклассников, — заметила Джинни. Она догадывалась, что ее подруга не спит, но значит, так надо.
Рыжеволосая девушка смирилась с этим и отправилась в кровать в надежде, что завтра Гермиона решится рассказать, ей в чем проблема.
***
— Блять, как же она меня бесит, и этот чертов совет! — спускаясь к своему факультету, выкрикнул парень в надежде, что там никого нет. — Видимо, не только на уроках придется терпеть её паскудное лицо, и пофиг. Если эта маленькая шавка что-то скажет в мой адрес, мне будет всё равно, что вокруг нас самые «добросовестные» и «выдающиеся» представители факультетов и кураторы совета, я разнесу её жалкое и убогое тело к чёртовой матери. Ах да, маленькая грязнокровка её лишилась, надо будет отпустить парочку шуток на эту тему, пусть знает, с кем связалась.
Эти мысли словно с каждым шагом поднимали настроение ученика, и тот с глупой ухмылкой вошел в змеиную гостиную уже в приподнятом расположении духа.
На диванах расположились Пэнси, Грегори Гойл, Нотт и Забини. Кажется, они очередной раз перемывали кости кому-то из Гриффиндора, ведь это было самой важной частью всего дня. Каждый поддакивал другому и кидал оскорбления в адрес очередной жертвы.
— Малфой, что ты такой радостный сегодня, ждёшь не дождёшься, когда будешь патрулировать школу с какой-нибудь уродкой из Гриффиндора? — самодовольно спросила Пэнси. И взглянула на ребят напротив в поисках одобрения в сказанной колкости.
Нотт усмехнулся и перевёл взгляд на того, кому были обращены слова.
— Блять, замолчи, в школе только одна уродка, — Драко мило улыбнулся и подмигнул девушке.
Та в ответ огрызнулась и замолчала.
Малфой уселся рядом с ней, закинул ноги на маленький кофейный столик, опустил на плечо одноклассницы голову и продолжил прерванную из-за его прихода ранее беседу. А девушка от прикосновения и легкого ледяного запаха мяты растаяла и растянулась в довольной улыбке.
