Глава 48Когда следующее утро директор объявил, что профессор Амбридж покинула Хогвартс, весь ученический состав тут же обратил восхищенные взгляды на Гермиону. Ее кампания «Раздави жабу!» распространилась по школе, словно лесной пожар, и теперь – вуаля! – жабы больше нет. Ученики ежились при одной мысли о том, что еще может сделать эта девочка, если ее спровоцировать. Однако в то же время приятно сознавать, что на их стороне тот, кто может избавиться даже от
преподавателя.
Даже когда стали известны подробности инцидента с Кровавым пером, ученики продолжали свято верить, что именно движение Гермионы «РАЖА!» стало решающим фактором в исчезновении Амбридж. В конце концов, большинство детей не знали, что такое Кровавое перо, и никто кроме Снейпа не стал свидетелем ярости Дамблдора (не говоря уже о МакГонагалл), но каждому было прекрасно известно, как несправедливо Амбридж обращалась с Гермионой и другими магглорожденными.
Гарри был несколько удивлен тому, что заслуги за уход Амбридж приписывали Гермионе, а не ему, но поскольку мальчик совершенно искренне предпочитал не привлекать чужого внимания, то ему это было только на руку. Что касается Джонс и Перси, то они были вне себя от счастья, что их не наказали за нападение на профессора, и им было не до того, чтобы напоминать о собственной роли в происшествии. В результате, сильно озадаченная Гермиона наслаждалась дифирамбами всей школы.
Первоначально Фадж был очень обеспокоен исчезновением Амбридж и тут же обвинил в нем преподавателей Хогвартса. Впрочем, после предъявления Кровавого пера и мыслесливных воспоминаний с заявлениями Амбридж министр быстро сменил пластинку. Он тут же принялся отрицать, что посылал ее в Хогвартс с подобными инструкциями, и попытался свалить все на то, что ведьма явно лишилась рассудка. После безоговорочного отречения от своей давней и преданной ассистентки министр буквально сбежал из школы, бормоча, что он прикажет аврорам расследовать ее исчезновение. Однако все понимали, что он не проявит в этом деле должного рвения, так как обнаружение пропавшей ведьмы вряд ли сыграет ему на руку. Дамблдор довольно сильно разозлился, когда Фадж выразил желание не выносить сор из избы и спустить все на тормозах, но МакГонагалл успокоила его, подчеркнув, что хотя неизвестно, куда именно отправилась ведьма, она сомневается, что Амбридж снова объявится в Британии. Дамблдор вздохнул и согласился, в то время как Снейп по мере возможностей старался не дрожать от такой хладнокровной безжалостности главы Гриффиндора. А он еще считал
себя мстительным!
Без Амбридж отношения Гарри с другими учениками больше ничто не омрачало, и мальчик счастливо погрузился в заботы нового семестра. Дамблдор снова начал замещать преподавателя Защиты от темных искусств, вынужденно отказавшись от надежды найти нового учителя до конца года. Тем временем Гарри отчаянно надеялся, что все таинственные происшествия, связанные с ним, теперь исчезнут вместе с Амбридж.
Все шло весьма неплохо. Дети никак не выделяли его из толпы других первогодок, а о большем Гарри и не мечтал. Профессора были довольны его успехами. Его папа позволял им с друзьями несколько раз в неделю помогать с подготовкой ингредиентов. И с квиддичем все было хорошо, хотя из-за зимней погоды большинство тренировок проходили в помещении, главным образом они отрабатывали стратегию без метел… Да, в общем и целом, Гарри чувствовал, что он живет так, как и положено первокурснику Хогвартса: никаких троллей, Темных лордов или Кровавых перьев.
В отличие от Гарри, Снейп постоянно был начеку. С исчезновения Амбридж прошло уже несколько дней, и хотя было похоже, что Гарри полностью расслабился, Снейп вовсе не был уверен, что таинственный враг прекратил свои атаки. Конечно, оставалась возможность, что это Розовая Жабья Стервозная Ведьма Теперь Уже
В Аду была повинна во всех невзгодах мальчика. Однако зельевар не мог избавиться от ощущения, что такая скрытая кампания по дискредитации мальчика была совсем не в духе Амбридж, обладавшей хитростью кирпичной стены.
Как и следовало ожидать, не прошло и двух недель с «таинственного побега» Амбридж, как постоянная бдительность Снейпа полностью оправдала себя. Был дождливый воскресный день и скучающий Гарри околачивался в подземельях, жалуясь, что у всех есть дела, и только ему нечем заняться.
В полном соответствии с расчетом мальчика, его опекун приказал ему провести несколько часов в лаборатории, занимаясь приготовлением ингредиентов вместе с ним. Мальчик довольно трудился, гадая, почему это его папе так нравится отправлять Гарри в лабораторию в наказание, вместо того чтобы принять открыто предложенную помощь. Впрочем, конечный результат был одним и тем же, к тому же так у папы не появлялось на лице это озадаченное выражение.
После нескольких часов маринования, нарезания, очистки и толчения в ступе Снейп отпустил Гарри и отправился в свой кабинет, чтобы взять стопку пергаментов на оценку. Гарри тем временем умылся (щупальца медуз облепили его с головы до ног, когда он пытался сделать из них пюре) и с удобством устроился на кровати вместе с одной из книг, присланных Ремусом. Гарри изрядно подсел на детективную серию «Джаспер Гудфеллоу – аврор Света», и Ремус любезно высылал ему новую книгу каждый месяц. Мальчик задумался, не стоит ли вызвать домашнего эльфа и попросить чего-нибудь вкусненького, но решил просто зайти в кабинет папы через часок-другой и поныть о том, какой он голодный. Обычно это заканчивалось тем, что они пили чай вдвоем, в то время как Снейп ругал Гарри за то, как неправильно он питается. Гарри широко улыбнулся. Его папа такой смешной!
Захватив работы на проверку и зелье от головной боли (оно непременно скоро понадобится), Снейп уселся на диване в гостиной. Закончив разносить в пух и прах первую ученическую работу, он почувствовал странный запах. Что такое?
Он снова принюхался. Полынь? Почему он чувствует запах полыни? Единственные флаконы с ней были надежно заперты в его шкафу для зелий. Охваченный недобрыми предчувствиями, он выхватил палочку и помчался прямо в рабочую кладовку, но на ее пороге он застыл в абсолютном шоке от увиденного.
В кладовке был учинен настоящий разбой. Другого слова не подберешь. Все дверцы были распахнуты, а одна была сорвана с петель. Содержимое полок было сметено подчистую и теперь растекалось по полу зловонной жижей. Часы тяжелейшего труда были уничтожены в считанные секунды.
Снейп так сильно вцепился в палочку, что испугался, что может сломать ее пополам. Кто только
осмелился совершить такое непотребство? Кто мог проникнуть в его личные комнаты и уничтожить его частную собственность подобным образом? Когда он до них доберется, то… и тут он увидел следы ног.
Очевидно, недоумок не догадывался, что если наступить в эту зловонную жижу, то подошва ботинок неизбежно испачкается. Следы вели прочь из его кладовки, и побледневший от ярости Снейп последовал за ними.
Отпечатки были маленькими, и это указывало на ученика младшего возраста, что несказанно удивило Снейпа. Он не ожидал столь дерзкого преступления от одного из младших детей, хотя, возможно, это кто-то из старшеклассников отправил исполнителя помладше. И все равно, кто может быть на это способен? Кто-нибудь из семьи Пожирателей смерти решил сделать подарок предателю? Пострадавший от его острого языка захотел отомстить? Никто из его змей не посмеет навлечь на себя его гнев. И конечно, рейвенкловцы слишком сообразительны, а хаффлпаффцы слишком робки… что оставляет (разумеется) только Гриффиндор. Может быть, Вуд? Он легко мог использовать статус квиддичного капитана, чтобы заставить младшего ученика сделать за себя грязную работу. Или же… внезапно Снейп застыл как вкопанный, когда понял, куда именно привели его следы.
«Привет, пап, - сказал Гарри жизнерадостным тоном. – Я проголодался. Как ты думаешь, мы можем попить чаю?»
Снейп заморгал, глядя на мальчика. Гарри полулежал, беззаботно водрузив ноги на спинку кровати и прижав к груди один из этих своих дешевых романов.
Никто не может быть настолько хорошим актером. Но как же тогда объяснить следы?
Гарри с изумлением смотрел, как профессор Снейп проигнорировал его приветствие и бросился к ботинкам, которые мальчик скинул, прежде чем забраться на кровать. Неужели папа разозлился, что он неаккуратно положил их?
«Где ты испачкал свою обувь?» - спросил Снейп, поднимая один ботинок, и Гарри увидел, как с подошвы медленно стекает какая-то гадость.
«Фу! Что это за дрянь?» - спросил Гарри, наморщив нос. Он перекатился на колени и протянулся к ботинку, но его отец тут же отдернул руку.
«Одень тапочки и пошли со мной. Я покажу, что это такое».
Гарри пожал плечами и подчинился. Секундой позже он смотрел на уничтоженную кладовку с таким же шоком на лице, как и его отец чуть раньше. «Что… что случилось?» - с трудом выдавил он.
Снейп лишь приподнял на него одну бровь, и Гарри мысленно сложил два и два. Он ошалело посмотрел на кладовку, потом на следы, и только потом на ботинок, который все еще сжимала папина рука. «Я… ты думаешь, что я… но… но я этого
не делал!» - мальчик чуть не сорвался на крик.
«Тогда почему следы
твоих ботинок ведут в
твою спальню?»
«Я не знаю, - сказал Гарри несчастным тоном. – Но я этого не делал!»
«Другими словами, ты утверждаешь, что кто-то
другой проник в наши защищенные чарами апартаменты, уничтожил мои вещи, а затем прошел в твою спальню в твоих ботинках, и ни один из нас его не заметил? – спросил Снейп бархатным голосом. – Это, конечно, более логическое объяснение, чем идея о том, что ты (вероятно, обидевшись на строгое замечание) воспользовался тем, что я занят проверкой работ в своем кабинете, и уничтожил мои запасы, а затем попытался создать себе алиби, скрывшись в своей комнате, но не заметил следы, доказывающие твою вину?»
Гарри попытался сглотнуть, но к его горлу подступил комок леденящего ужаса. Если так сформулировать, то действительно похоже, что это сделал он.
Папа наклонился к нему. «Ступай в свою комнату», - сказал он низким и угрожающим голосом.
Гарри повернулся и побежал прочь, наполовину ожидая, что его огреют грязным ботинком пониже спины. Однако папа не прикоснулся к нему, и мальчик бросился с разбегу на свою кровать и залился слезами. Он словно вернулся обратно к Дурслям, когда вокруг него творились какие-то необъяснимые вещи!
Однако папа объяснил ему, что те события назывались «случайная магия» (например, когда он сделал волосы учительницы синими, или аппарировался прочь от хулиганов), и вроде бы он для такого уже слишком взрослый. У него снова было это щемящее чувство, только теперь оно было в сто раз хуже, потому что он даже не был расстроен или разозлен, когда это случилось. И как его ботинки оказались испачканы этой гадостью, если его там даже не было? А что если он там был, но не помнит? Он готов был поклясться, что все это время он просто читал, но его ботинки говорили об обратном. Не могли же они сами отправиться туда…
Мог ли он сделать нечто подобное и забыть? Единственным разумным объяснением была абсурдная идея о том, что кто-то вселился в него и использовал его тело для ужасного злодеяния, а потом бесследно исчез, и Гарри даже не заметил, сколько прошло времени!
Тем временем Снейп наматывал круги по гостиной. Очевидно, что требуются отчаянные меры, но какие? И как? Он не мог себе позволить проигнорировать этот случай, но он и не хотел еще больше усугублять ситуацию. Он тщательно проанализировал все варианты и начал составлять план.
Прошел почти час, прежде чем профессор Снейп снова появился в комнате Гарри. Он холодно посмотрел на шмыгающего носом мальчика с припухшими веками. «За мной, Поттер», - приказал он резким голосом.
Гарри, хныкая, поспешил за своим папой.
«Ты помнишь, что я сказал, когда согласился стать твоим опекуном? – строго спросил Снейп, нависая над крошечным мальчиком. – Ну?»
Гарри вытер глаза, пытаясь понять, что имеет в виду отец. Он тогда много чего наговорил: о том, что Снейп никогда его не обидит, и о том, что счастье Гарри – это его ответственность, и о том, что ему больше никто не причинит боли. Однако трудно было поверить, что сейчас профессор Снейп решил вспомнить нечто подобное. Все равно, лучше не сознаваться в своей недогадливости. «Я… я думаю, да, сэр», - нервно пробормотал, икая, мальчик.
«Отлично. В таком случае, ты понимаешь, что я не могу ПОВЕРИТЬ, что ты так себя повел!» Гарри пошатнулся от ядовитой злобы в голосе Снейпа.
«Я доверял тебе, несчастный паршивец! – гневно продолжил Снейп. – Я как последний дурак верил, что ты можешь вести себя хорошо! Надо было отправить тебя назад к твоим родственникам в тот же день, когда ты получил у меня первую отработку».
У Гарри отвисла челюсть. Его папа кричал (а ведь он
никогда этого не делал), и Гарри знал, что это просто
не может происходить на самом деле. Разве Снейп не называл его родственников самыми ужасными словами? А теперь он говорит, что отправит Гарри обратно к ним? Но ведь он
обещал.
«Ты просто отвратительный, наглый маленький негодник, который никого не уважает! – продолжал бушевать Снейп. – Как я мог настолько сглупить, чтобы привести тебя в собственный дом! Ты заслуживаешь отчисления из школы и отправки прямиком к Дурслям! – Гарри лишь открывал и закрывал рот в полном ужасе, пока весь его мир рушился. – Я даю тебе последний шанс, Поттер, но в следующий раз, клянусь, я вышвырну тебя прочь из Хогвартса! Тебе понятно?»
«Я…» - Гарри попытался возразить, но слезы мешали ему говорить.
Снейп чуть не выругался вслух от раздражения. Все-таки мальчик гриффиндорец до мозга костей – даже не думает заглянуть под внешнюю оболочку, и это несмотря на все его намеки! Ну ладно, у него в рукаве припасен еще один козырь. «Не наглейте, молодой человек! Вам дается еще один шанс, но только после внушительного наказания».
Снейп схватил Гарри за локоть и потащил его к дивану. «Ты помнишь, как я предупреждал, что не потерплю подобного вздора? Как я объяснил, что тебя ждет в случае плохого поведения?»
«Д-да», - пискнул Гарри.
«В таком случае, ты должен понимать, что сейчас происходит, - прорычал Снейп. –
Аццио щетку для волос!»
Гарри чуть не задохнулся. Щетка для волос? Но его папа поклялся, что он никогда-никогда не будет бить его щеткой! Мальчик начал вырываться. Объяснение может быть только одно – он очутился в альтернативной реальности и сам этого не заметил. Сначала он, похоже, уничтожил кладовку для зелий и даже не запомнил этого, а теперь его папа собирается нарушить свое же главное правило, и избить Гарри так же, как и Дурсли. «Нееееет!» - заорал мальчик, но он был не в силах справиться с разозленным взрослым.
Через пару секунд он уже лежал у папы на коленях, и зельевар замахнулся щеткой. «Это тебя вразумит», - рявкнул Снейп, и щетка опустилась на мягкое место Гарри, издав оглушительный
шлеп.
Гарри вскрикнул в ответ за звук, ожидая, как за ним последует боль в попе, но вместо этого он почувствовал, как к нему легонько прикоснулась мягкая подушка размером со щетку. Шокированный мальчик обернулся и встретился взглядом с отцом. «Ну? А ты чего ожидал?» - спросил Снейп и снова ударил его.
Гарри удивленно моргнул в ответ на новое нежное похлопывание, сопровождавшееся ужасным звуком. «Эм…» - выдавил совершенно растерявшийся мальчик.
Снейп закатил глаза и бросил на Гарри недовольный взгляд, занося щетку в третий раз. «Я ожидаю, что ты
используешь свои мозги, какими бы маленькими они ни были, ужасный паршивец», - отчитал он.
Гарри попытался понять, что же все-таки происходит. Почему его папа ведет себя так странно? Если он действительно в ярости, то почему же не бьет по-настоящему? А если он не злится, то зачем вообще притворяться, что он наказывает Гарри? Дядя Вернон иногда притворялся хорошим, когда они с Гарри были на людях, если думал, что на них смотрят, но… Понимание вспыхнуло в голове Гарри как молния. Его папа думал, что за ними кто-то наблюдает! Поэтому он устроил такое шоу. Это вроде того, что профессор МакГонагалл сказала насчет стульев на потолке. Если кто-то хочет обмануть тебя, то нужно обмануть его в ответ. Нельзя показывать, что ты знаешь о его планах – нужно подыграть, пока ты не поймешь, кто это и что он задумал.
Поэтому его папа наговорил все это и теперь притворяется, что порет Гарри как сидорову козу. На мальчика нахлынула огромная волна облегчения, и он чуть не расплакался прямо здесь и сейчас. Его папа
не собирался отправлять его обратно к Дурслям! Он так себя ведет, потому что все еще любит Гарри и пытается понять, кто хочет устроить ему неприятности и, возможно, добиться его отчисления из школы. Он полностью расслабился от счастья, что все его ужасные опасения оказались напрасными, хотя в ту же секунду ему стало стыдно, что он вообще сомневался в своем папе.
«По крайней мере,
притворись настоящим гриффиндорцем, - ворчливо приказал Снейп, тщательно скрывая собственное облегчение, что мальчик на его коленях наконец-то понял, что происходит. – Таким как один из этих Уизли!»
Гарри снова вернулся к реальности, осознав, что сейчас не время и не место наслаждаться блаженным облегчением и заниматься самобичеванием. Они прямо в середине своеобразной пьесы, и его папе нужно, чтобы Гарри сыграл свою роль. Он сказал, как один из Уизли. Хорошо, Гарри, кажется, догадался, что имеется в виду.
«АААААААААААААЙ! – завопил Гарри, дергаясь, когда легкая как перышко щетка шлепнула его пониже спины. – БОЛЬНОЕ ЖЕ! АААААААААЙ! ХВАТИТ! ХВАТИТ!» Он принес Рону мысленные извинения, но мальчик прекрасно знал, что его папа считает всю рыжую братию шумными нытиками. Справедливости ради надо отметить, что эти мальчики действительно довольно громко протестовали в случае наказания. На каникулах Гарри воочию убедился, что в доме Уизли практически любое наказание, начиная от избавления сада от гномов и заканчивая ранней отправкой в постель, встречает поистине бурные протесты.
Гарри почувствовал, как папа одобрительно похлопал его по плечу, одновременно продолжая порку и ругань. «Ужасный паршивец! Нужно было сразу отправить тебя обратно, но я дам тебе один последний шанс!»
Гарри вопил и вырывался, представляя, что он сейчас Дадли, и Петуния только что отказала ему во второй порции десерта (как будто такое возможно!)
Наконец, Снейп резко поставил его на ноги и встряхнул его. «Ты усвоил урок?»
«Д-да, сэр», - Гарри хныкал и запинался, схватившись за попу, словно и правда подвергся ужасным мучениям. Жаль, что он ничего не знал о смягчающих чарах, когда жил со своими родственниками!
«В таком случае отправляйся в свою комнату и не смей меня беспокоить! В моей лаборатории варится крайне деликатное зелье, и если с ним хоть что-нибудь случится, то ты отправишься прямиком в Суррей этим же вечером!»
Гарри почувствовал, как папа развернул его за плечи и тут же отправил в сторону его комнаты одним последним громким шлепком. В спальне мальчик плюхнулся на кровать и уткнулся лицом в подушку, притворяясь, что плачет навзрыд. Он надеялся, что хорошо справляется со своей задачей.
Снейп тем временем ворвался в свою лабораторию, произвел парочку незначительных изменений в варящемся зелье, а затем вышел прочь, продолжая бормотать себе под нос.
Несколько минут в лаборатории царила тишина, если не считать еле слышного кипения зелья. Однако затем раздался резкий хлопок и посреди пустой комнаты оказался домашний эльф в лохмотьях. «Плохой, плохой Добби! – разрыдался эльф, стуча головой о каменный пол. – Злой Добби!» Через несколько секунд простым взмахом пальца он пролевитировал котел вверх и опрокинул его, в результате чего содержимое растеклось по всему полу.
«Ага, - бархатным голосом сказал Снейп, снимая плащ-невидимку Гарри в углу лаборатории. – И что это у нас здесь такое?»
Добби пискнул от неожиданности и страха и попытался исчезнуть, но все его усилия оказались напрасны. С растущим ужасом он наблюдал, как Снейп приближается к нему, направив палочку прямо на крошечное существо.
«Как ты уже обнаружил, я – при помощи эльфов замка – усилил чары против аппарации в моих апартаментах, и теперь они распространяются и на магию домашних эльфов, а не только волшебников. Стоило тебе появиться, как я активировал чары, и ты не сможешь уйти отсюда, пока я тебе этого не позволю».
«Нет-нет-нет! – завопил Добби. – Добби не может оставаться! Добби должен вернуться домой пока хозяин не заметил!» Он снова начал биться головой о пол, но резкий оклик Снейпа остановил его.
«Гарри! Немедленно иди сюда!» - позвал он, не спуская глаз с несчастного домашнего эльфа.
В лабораторию вбежал Гарри. «Папа! Что такое?»
«Посмотри, что попалось в капкан, который мы расставили нашим маленьким представлением», - сказал Снейп, указывая на домашнего эльфа, который разрыдался, стоило ему увидеть мальчика.
«Оооооо, господин Гарри Поттер сэр! Добби жаль, что он устроил господину Гарри Поттеру сэру столько неприятностей! Но господин Гарри Поттер сэр не хотел покидать замок!» - в приступе раскаяния Добби начал дергать себя за уши.
«Пап, это тот странный домашний эльф, о котором я тебе говорил, - воскликнул Гарри, поспешно становясь рядом с отцом, но подальше от палочки Снейпа. – Дибби, или Дидди, или Дубби, что-то вроде этого. Это он угрожал мне!»
«Добби – плохой эльф, - скорбно согласилось маленькое существо, - но бедный господин Гарри Поттер сэр должен отправиться подальше, чтобы быть в безопасности».
«Как ты узнал?» - спросил Гарри, глядя на Снейпа большими обожающими глазами.
Снейп поежился – ему было неуютно от восхищения в глазах ребенка. «Я знал, что ты вряд ли проведешь четыре часа, помогая мне готовить ингредиенты, только для того, чтобы потом их уничтожить. Однако я не мог найти ни следа, объяснявшего, как именно тебя подставили. Я вспомнил, что ты говорил об угрозах домашнего эльфа перед началом семестра, и ухватился за возможность, что это он выкинул все эти фокусы. Я попросил эльфов замка научить меня, как помешать эльфу проникнуть в мои апартаменты или покинуть их.
Когда я понял, что кладовка зелий была последней попыткой добиться твоего отчисления, то я решил подыграть. Я надеялся, что если я покажусь достаточно разозленным, чтобы угроза отправить тебя назад выглядела реалистичной, то злоумышленник не устоит перед новой попыткой. В этом и состояло назначение зелья в лаборатории – попытаться спровоцировать нашего таинственного противника на следующий шаг, но чтобы на этот раз время и место определял
я. Это сработало, и вот мы здесь».
«Ух ты!» - восторженно выдохнул Гарри.
«А что касается тебя, эльф», - угрожающе начал Снейп, поднимая палочку.
«Пожалуйста, господин зельевар сэр! – вскрикнул Добби. – Пожалуйста, отправьте господина Гарри Поттера сэра подальше отсюда! Очень Плохие Вещи начались!»
Снейп сделал паузу. «Это имеет отношение к Темному лорду?» - спросил он, но Добби лишь начал вопить и биться головой о пол.
«Хватит! Хватит! – скомандовал Снейп, заметив шок на лице Гарри, когда эльф начал наказывать себя. Сам зельевар был бы только рад увидеть, как создание вышибет себе мозги, если учесть все неприятности, причиненные Гарри. – Так ты пытался защитить Гарри? – Добби шмыгнул носом и кивнул. – А как ты узнал, что он в опасности?»
Добби дернул себя за уши. «Нет! Нет! Нельзя говорить! Нельзя рассказывать о планах хозяина!»
Снейп начал быстро соображать. Домашние эльфы были легко возбудимыми существами, странноватыми даже в лучшие свои дни, но если они были неспособны выполнить приказы владельца, то это сводило их с ума в кратчайшие сроки. Если этот маленький эльф принадлежал темной семье и узнал о заговоре против Хогвартса, но хотел защитить от него Гарри, то он разрывался между долгом хранить секреты хозяина и желанием спасти мальчика. Если что-то и сделает эльфа сумасшедшим, то это конфликт подобного рода.
Однако кто же был темным хозяином странного эльфа?
«Как ты узнал, что Гарри в Хогвартсе? – спросил Снейп. – Или что я зельевар?»
Добби выглядел пораженным и начал кусать собственную руку. «Нельзя говорить! Нельзя говорить!» - послышались приглушенные слова.
Снейп повнимательнее присмотрелся к отчаявшемуся эльфу. Он не мог представить, чтобы в большинстве домов Пожирателей смерти обсуждали его профессиональную квалификацию. В лучшем случае его называли профессором Хогвартса, в худшем – «Снейпом-предателем». К тому же он практически не общался с другими Пожирателями смерти и… «Малфой. Ты принадлежишь Люциусу Малфою».
Внезапно все встало на свои места. Люциус и Нарцисса, благодаря письмам Драко, наверняка обсуждали друг с другом присутствие Поттера в Хогвартсе, а Малфой – один из немногих людей, которых Снейп когда-то считал друзьями. А потому Люциус прекрасно знал об академическом образовании Снейпа, и, возможно, время о времени именовал его зельеваром, поскольку у него была привычка называть должность без имени. Снейп не единожды посещал особняк Малфоев, и хотя все домашние эльфы были для него на одно лицо, этот, вроде бы, выглядел знакомо.
Добби расплакался, подтвердив его догадку. «Добби - плохой,
плохой эльф! Но Добби просто хотел, чтобы господин Гарри Поттер сэр был в безопасности!»
«Это
моя работа, - сообщил Снейп безутешному эльфу. – Ты немедленно вернешься в особняк Малфоев и не скажешь об этом ни слова. Я прекрасно знаю о замысле Люциуса, - солгал он, - и я не позволю, чтобы Гарри был причинен вред. Я буду защищать мальчика, а ты с этого момента оставишь его в покое».
Все еще неуверенный Добби начал хныкать и протестовать, но Снейп был непреклонен. «Ступай, или я расскажу твоему хозяину о том, что ты делал», - пригрозил он, взмахнув палочкой, чтобы отменить чары, наложенные на его апартаменты.
Добби запищал от ужаса, но все равно задержался, чтобы спросить: «Вы
уверены, что господин Гарри Поттер сэр будет в безопасности? Вы обещаете защищать его?»
Снейп закатил глаза: «Да! Поди прочь! И не возвращайся!»
Наконец, Добби растворился в воздухе, а Гарри громко вздохнул от облегчения. «Мерлин! Что за странный маленький эльф! Ты правда думаешь, что папа Драко задумал что-то плохое?»
Снейп усмехнулся. «Ты же видел, насколько слабоумное это существо. Тебе не о чем беспокоиться». Он с тревогой посмотрел на мальчика. Примет ли он это объяснение? Травмировал ли его Снейп, когда наговорил ему чуть раньше ужасных гадостей?
«О. Хорошо, - согласился Гарри, не заметив, что его опекун просто ушел от ответа. – Так что… можем мы сейчас попить чаю?»
##
Отвлечь Гарри с помощью тарелки сэндвичей не составило труда, а затем мальчик был отправлен в свою общую спальню, но Снейпу было куда труднее восстановить душевное равновесие. Он знал, что Люциус что-то задумал (в конце концов, тот сам предупредил его). Однако Снейпа не могло не беспокоить, что Люциус явно что-то уже предпринял, а зельевар понятия не имел, что именно. Он подозревал, что это Малфой стоял за недавними выходками с целью дискредитировать Гарри, но теперь оказалось, что злоумышленником был Добби, а значит, в это самое время разворачивался другой, неизвестный ему план.
И это очень, очень сильно нервировало Снейпа.
Более того, он с трудом мог позволить себе отвлекаться еще и на эту проблему. В данный момент он пытался придумать план избавления от этого идиота Фаджа, и он рассчитывал, что Малфой, по меньшей мере, сохранит нейтралитет. Отставка Фаджа задача не из легких, но если Малфой активно воспротивится ей, то это создаст множество серьезных осложнений. Снейп надеялся, что он сможет убедить Люциуса не принимать ничью сторону, и это бы сработало, сохрани Малфой свой настрой «поживем увидим». Однако слова (и поступки) Добби ясно давали понять, что Люциус решил сыграть собственную партию, и вряд он добровольно согласится снова стать сторонним наблюдателем.
Однако если Фадж все еще будет у власти, когда план Малфоя будет раскрыт, то рассчитывать на Люциуса не приходится… Не лучше ли как можно скорее добиться отставки Фаджа, даже если это означает одновременную атаку на Люциуса? Но как?
Его собственное прошлое ставило его в крайне уязвимое положение. Малейший намек на сомнительное поведение и объявится целая толпа авроров и других правительственных агентов, которые десять лет мечтали упрятать его в Азкабан. Но кто же остается? Он предполагал, что можно связаться с Мародерами, но устраивать розыгрыши над магглской семьей – это одно дело, а сделать мишенью Министра магии – совсем другое. Нет, Снейп приложил слишком много усилий, чтобы восстановить доброе имя Блэка в Волшебном мире. Он не собирался ставить под угрозу статус шавки, не говоря уже о том, что если станет известна роль Люпина в подобном плане, то истеричная волшебная публика (распаленная идиотской прессой) увидит в этом тайный заговор оборотней с целью свержения правительства. В лучшем случае, это будет означать немедленный смертный приговор Люпину, а у Снейпа нет никакого желания вытаскивать еще одного Мародера из Азкабана.
В конце концов, он решил, что лучше всего перегруппировать свои силы и ничего не предпринимать в ближайшее время. Не зная, в чем состоит план Малфоя, будет глупо бросать все ресурсы на одну или другую кампанию. Лучше позволить событиям развиваться естественным образом, сохраняя постоянную бдительность. Но и выдавать свои опасения тоже не стоит. Иногда самая эффективная стратегия – вести себя как ни в чем не бывало, одновременно не спуская глаз с противника.
Впрочем, нервничать от этого он меньше не стал.
Еще одним поводом для беспокойства Снейпа стало странное поведение одной из первокурсниц Слизерина. Джонс и другие старосты обратили на это внимание и старались разговорить Паркинсон, но она отвергала все их попытки. Старосты сообщили, что серьезных ссор с одноклассниками у нее не было, как и признаков неразделенной влюбленности – до своей самоизоляции Паркинсон целиком и полностью была сосредоточена на Драко Малфое, но теперь она обращалась с ним с такой же вежливой отстраненностью, что и со всей остальной школой.
Джонс с пристрастием допросила Малфоя, подозревая, что он задел чувства девочки, но тот категорически отрицал что-либо помимо своей обычной заносчивости – другие слизеринцы подтвердили его слова. Джонс не доверяла показаниям Крэбба и Гойла, но заявление Малфоя также поддержали Гарри, Рон, Гермиона и Невилл. Даже Пэнси не сказала о Драко ничего дурного, а Джонс была уверена, что она бы не удержалась от жалоб в его адрес, если бы ее перемены настроения были вызваны эгоизмом мальчика.
Снейп пытался поговорить с Паркинсон, но потерпел такую же неудачу, как и его старосты. Девочка была отстраненной и игнорировала общение с другими учениками, и в то же время было в ней что-то, отличавшее Пэнси от обычной первогодки с тоской по дому. Он предложил Паркинсон навестить своих родителей на выходных – обычное решение для депрессивных первокурсников, которым не хватает дома, родителей и домашних питомцев (не обязательно в этом порядке), но девочка вежливо отказалась. Значит, тоска по дому исключена.
Он отправил сову с письмом ее родителям, пытаясь понять, не переживает ли девочка из-за каких-то проблем в семье – умирающий дедушка или ссора между отцом и матерью. Однако родители отрицали нечто подобное. Старшие Паркинсоны были снобами-чистокровками с массой предрассудков и в придачу Пожирателями смерти, но в любви к дочери им не откажешь, и они были искренне обеспокоены ее проблемами в школе.
Снейп решил, что если состояние девочки, которая казалась все более неуравновешенной, не улучшится до следующей недели, то он прикажет ей отправиться к Поппи. Помимо тщательного медицинского осмотра медиведьма сможет поговорить с Пэнси как женщина на тот маловероятный случай, если это – Снейп содрогнулся – какие-то чисто девичьи трудности.
А ведь еще оставались уроки, которые нужно вести, коридоры, которые нужно патрулировать, а также некий лохматый негодник, за которым нужен глаз да глаз. Гарри, тем временем, так и не отказался от вредной привычки вызывать у отца леденящий душу ужас невинными вопросами.
«Пап? А ты когда-нибудь слышишь чудные голоса?» - спокойно спросил у него паршивец однажды вечером, когда они вдвоем нарезали ингредиенты. После раскрытия проделок эльфа Снейп старался не выпускать мальчика из виду. Он не был уверен, что Гарри нуждается в дополнительной поддержке, но, зная о таинственном плане Малфоя,
он сам хотел круглосуточно знать о местонахождении паршивца.
Снейп каким-то чудом ухитрился не отрубить себе палец. «Прошу прощения? – спросил он, ничем не выдавая своего волнения. – Чудные голоса?»
«Ага, знаешь… не чудные в смысле чуда, а чудные в смысле странные».
«И что говорят эти чудные голоса?» - спросил он максимально равнодушным тоном. С таким кошмарным детством как у Гарри кому угодно понадобятся услуги психического целителя, но все-таки слуховые галлюцинации – поистине зловещий первый симптом.
Гарри немного нахмурился, продолжая работать ножом. «Всякие странности. Ну, знаешь, вроде «кровь», «убивать» или «умри»… Как будто кто-то жутко злится».
Снейп лихорадочно соображал. Конечно, у мальчика накопилось много вытесненного гнева на своих отвратительных родственников. «При каких обстоятельствах ты обычно слышишь голоса?»
Гарри задумался над вопросом. «Ну, обычно вечером, когда пора спать, и я очень устал».
Возможно, для Гарри это способ выразить злость, подумал Снейп. Или это начало раздвоения личности? Послушный ребенок, который хорошо себя ведет и любит учиться, днем, и злой, забитый, мстительный ребенок, который чувствует, что может выйти на поверхность только ночью? Нужно ли ему поговорить с Поппи, или это вопрос вне ее компетенции? Лучше ли обратиться в святой Мунго? Возможно, надо искать специалиста за рубежом, эксперта по педиатрическим последствиям насилия?
«Они хуже всего, когда, эм, когда я…» - Гарри смущенно замолчал.
«Когда что?» - уточнил Снейп. Когда у мальчика выдался плохой день в школе? Когда что-то напомнило ему об обращении тех магглов?
«Ну, когда я так устаю, что забываю делать те упражнения на релаксацию, которые ты мне показал, - признался Гарри. – Обычно я делаю их утром и вечером, как ты мне и сказал, но иногда – например, после квиддича – я просто сразу засыпаю».
Снейп как мог пытался скрыть свое смятение. Конечно, окклюменция (которую Гарри считал «упражнениями на релаксацию») способна укреплять шаткий рассудок, но даже она не сможет предотвратить неизбежное. Очевидно, что Гарри нуждается в срочной медицинской помощи.
«Думаю, на сегодня достаточно, - объявил он. Нужно отправить паршивца в Башню, пока Снейп не потерял способность скрывать свои истинные эмоции. – Что касается твоих «чудных голосов», то тебе следует чаще и старательнее делать мысленные упражнения, и тогда голоса оставят тебя в покое». По крайней мере, на какое-то время.
«Хорошо, папа», - бодро согласился Гарри.
Как только паршивец ушел, Снейп провел по лицу трясущейся рукой. И как он сообщит такие новости Альбусу?
