Часть 2– Ладно, признаю, скамейки выглядят интересно.
Крупные, из серого камня, они покрыты аккуратными узорами – волнами, кругами и цветами; спинки и подлокотники выглядят так, словно сделаны из облаков. К тому же малфоевские изобретения отлично сочетаются с приозёрным пейзажем.
Но Малфой самодовольно улыбается, и я решаю ограничиться лишь одной лестной фразой, уже произнесённой.
– Предлагаю протестировать, – говорит он, вытянув руку в приглашающем жесте.
Я продолжаю стоять неподвижно, потому что никак не могу разгадать: издевается он или всё-таки ведёт себя по-деловому. Я больше привыкла к первому, а на этот раз вдруг сомневаюсь – как и неделю назад. В этой тенденции есть что-то пугающе странное.
В прошлый раз мы встретились в «Трёх метлах» и обсудили всё так быстро и чётко, что я чуть не прослезилась от счастья и дважды (надеюсь, незаметно для Малфоя) ущипнула себя за предплечье. Я подумала: «Мерлин Всемогущий, просто идеальный напарник!», а потом испугалась своих мыслей. Малфой ещё спросил: «Что у тебя вдруг стало с лицом?»
– Думаешь, я буду тратить кучу времени на то, чтобы разыгрывать тебя, или что? Садись!
Я покосилась на Драко с подозрением, чем заслужила ещё одно раздражённое поторапливание, и наконец села. Малфой тут же оказался рядом.
– Вот, значит, сидят они, такие независимые, но такие одинокие и всё думают: «Это идеальное место, чтобы найти гармонию». И слёзы бегут из глаз, и всё кажется таким ничтожным – даже видится, что озеро уменьшается…
Я больше не могу выслушивать это всерьёз и усмехаюсь.
Малфой возмущён:
– Вторая староста школы, что, совершенно не разбирается в романтике?
Я поворачиваюсь к нему и пожимаю плечами, но не могу справиться с собой и снова улыбаюсь. Можно подумать, что в тот же момент у меня начинаются галлюцинации: Малфой улыбается в ответ.
* * *
– Всё в порядке? Ты проверил ниши с подарками? А корона мисс Хогвартс на месте?
Малфой в который раз вздыхает, сдерживается, чтобы не послать меня подальше, потому что мы действительно притворяемся влюблёнными и идём прямо по главному коридору.
– Да всё нор-маль-но. Я триста пятьдесят раз проверил и больше не собираюсь! – шипит он сквозь зубы.
– Прямо-таки триста пятьдесят!
– Если считать с твоего стука в мою дверь в четыре утра, когда ты вдруг засомневалась, что сердечки для Большого зала достаточно красные, – именно столько.
Мне становится немного стыдно.
– Надо было оставить в общей гостиной. Зачем ты забрал их к себе? Что там с ними делал?
– О, тебе лучше не знать!
Я хочу возмутиться, но смотрю на Малфоя и понимаю, что он и правда почти потерял всё своё как будто специально накопленное терпение. Неужели я немного… зануда?
– Ладно, всё, я успокоилась.
Драко выдаёт что-то вроде громкого «ха!» и добавляет:
– Обожаю тебя в такие моменты, любимая.
Я не знаю, как реагировать, только слегка откашливаюсь. Мы всё ещё идём по коридору, приближаясь к Большому залу, и последнюю фразу вылавливает в шуме МакГонагалл. Внимательно покосившись на нас, она очень мило бросает:
– Ребята, это выглядит как хороший праздник.
Малфой выдаёт довольно длинный ответ, но я пропускаю всё мимо ушей, потому что одновременно с этим он притягивает меня за талию так близко, как ещё не позволял себе с того случая у «Сладкого королевства».
Как только Драко замолкает, а МакГонагалл уходит, я показательно отодвигаюсь.
– Может, ты прекратишь так делать? Это вызывающе и…
Я абсолютно точно собираюсь сказать какую-то глупость, но вовремя прикусываю язык. Впрочем, Малфой оказывается поразительно проницательным и предлагает очень похожий на правду вариант:
– И-и..? – тянет он, наклонившись к моему уху. – Может, ты хотела сказать: «Слишком приятно»?
– Да успокойся! – звучит почему-то неубедительно.
Да, неубедительно. И Малфой так доволен собой, что, стоя рядом, я почти физически ощущаю его самомнение.
Проходит около часа. Пока в Большом зале играет музыка и все танцуют, мы с Малфоем впервые осознаём, что всё действительно в порядке и можно разойтись хоть на несколько минут, чтобы дать друг другу отдохнуть. Ко мне подходит Гарри, с большим беспокойством рассматривает меня: как потом выяснилось, он просто не может поверить, что мы с Драко притворяемся, потому что делаем это очень уж правдоподобно.
– Ты как? – спрашивает Гарри. – В порядке?
А я… не знаю. В порядке ли. И в своём ли уме.
* * *
Мистер и мисс Хогвартс награждены, угощения съедены, подарки найдены. Большой зал почти опустел, а на улице стемнело.
Я выхожу к озеру и глубоко вздыхаю. Заметив, что небо стало ясным, решаю присесть на одну из скамеек одиночества, чтобы посмотреть на звёзды и немного «помедитировать». Но только по-настоящему расслабляюсь, как кто-то за спиной громко кричит:
– Грейнджер!
Я буквально подпрыгиваю, больно стукаюсь локтем об «облачную» спинку скамейки, и успокоение исчезает, как будто его и не было. Тут же со звонким приветствием возвращается привычное раздражение. Прежде чем я успеваю нагрубить, Малфой продолжает:
– Мы с тобой расстались, что ли?
До меня доходит не сразу. Тем более Драко кажется каким-то удивительно бодрым: садится рядом, опять заговаривает:
– Заняла скамейку одиночества, хотя сегодня у тебя есть пара.
И, поиграв бровями, добавляет:
– Я.
Мне приходится мысленно сосчитать до пяти и только потом хоть как-то отреагировать на этот псевдособлазняющий выпад:
– Скамейки пользовались успехом. Ты видел? Сюда приходили по одному, потом кто-то решался позвать всех на танцы, и они, как мне кажется, неплохо проводили время в новых компаниях.
– Ты что, за ними следила?
– Ну… я беспокоилась.
Малфой смеётся, потому что большую часть времени был рядом и всё-таки видел, что я шпионила.
– Ладно. Я всё ещё не услышал от тебя ключевого вывода.
Расслабление ушло, и я снова начинаю быстро соображать. Сразу разгадав, чего хочет мой напарник, я закатываю глаза, но в кои-то веки решаю пойти на уступку:
– Это была хорошая идея, Драко.
Наступает тишина. До этого, по непонятным причинам, я несколько раз мысленно называла Малфоя по имени. Вслух же – никогда. Мгновенно начинаю раздумывать, как бы превратить это в шутку; к сожалению, чувство юмора и воображение дружно отказывают в самый неподходящий момент.
– Можно вопрос? – слышу голос Малфоя.
Я теряюсь. Не могу понять, что произойдёт дальше, просто оборачиваюсь и говорю:
– Задавай.
Он немного медлит; отчего-то мне кажется, что Малфой сомневается, на самом ли деле готов спрашивать. Потом всё-таки произносит:
– Что потребовалось, чтобы ты наконец назвала меня по имени?
– Иногда для этого тебе достаточно перестать быть ленивой врединой, – выкручиваюсь я, как мне кажется, довольно удачно. Это ещё и оказывается вполне искренним ответом. Потом я для верности атакую: – И вообще, почему я первая должна переходить на имя?
Меня совсем загоняет в тупик то, как осуждающе и в то же время саркастично смотрит на меня Малфой.
– Если ты не заметила, я называл тебя Гермионой весь вечер.
– Я… не заметила, – выдавливаю с трудом.
И не вру.
Что-то вроде стыда в который раз за этот день застаёт меня врасплох, так что хочется срочно оправдаться:
– Подожди, ведь это было для пущей убедительности? Чтобы другие поверили в наш роман?
– Не-а, – быстро отвечает Малфой.
Молчу. Только примерно через десяток ударов сердца я заставляю себя продолжить этот весьма неловкий разговор. И превращаю его в ещё более неловкий:
– А зачем ты это делал?
– Ну, – спотыкается Малфой, – чтобы… сократить… дистанцию…
В какой бы ступор ни впал Драко, самый большой идиот здесь всё ещё я.
– Знаешь, что нужно делать тебе, чтобы стать Гермионой?
– Что?
– Не быть занудой хотя бы минуту в день. Надо иногда отвлекаться.
Видимо, от нервозности – я начинаю смеяться, пряча лицо в ладонях.
Воспользовавшись случаем, Малфой пододвигается и заводит руку мне за спину. Когда я успокаиваюсь и осознаю, что вот теперь дистанция сократилась сильнее некуда, он уже с умиротворённой улыбкой смотрит на звёзды. Мысленно отмечаю: всё-таки хорошо, что утром решила отложить супер-короткую мантию до… менее трудного дня.
– Сейчас у тебя два варианта, – говорит Драко. – Поцеловать меня или уйти и заняться уборкой в Большом зале.
Я снова задумываюсь на секунду: в порядке ли я, в своём ли уме? И выбираю первый из предложенных Малфоем вариантов.
* * *
Мы сидим там, очень близко друг к другу, уже около двадцати минут. Большой зал всё ещё не убран, но в этот раз – и, честное слово, больше таких мыслей не допущу – мне думается, что домовики могут справиться и без нас.
– Слушай… Драко, – говорю я, прервав очередной поцелуй.
Малфой так доволен, что его снова назвали по имени, – это сразу отражается на его лице.
– Мы ведь всё равно ленивая вредина и зануда. В целом-то. Что с этим делать?
– Что тут поделаешь, – философски отвечает Драко, ухмыляясь. – Можно попробовать смириться.
