Глава 1
/Это стилизованная пародия. Бред. Проду не обещаю - думаю, что после этой главы, вся прода заглохнет. Это попытка выйти из творческого кризиса - написано исключительно ради того, чтоб не разучиться писать. Я даже отзывов не стану просить: эта глава - начало чего-то несуразного и неопределенного. Пародия? Да, но не смешная. Скорее, ирония. Вобщем, если не лень - прочитайте, но это произведение ни на что не претендует. Почему, в конце концов, если некторым можно вывешивать ересь - мне нельзя?:):):) Надеюсь, мои опусы вас не очень утомят./
Юная мисс Пэнси Паркинсон как две капли воды похожа на мопса. Кто назовет более очаровательное и беззащитное создание? Кто может представить, что за этими огромными, восторженными глазами кроется маниакально-авантюрно-агрессивно-активно-творческая натура? Смотреть в ее глаза - это все равно что смотреть в пуговицы на парадном пиджаке мистера Флитвика: они такие же огромные, круглые, выпученные, сверкающие и совершенно пустые. Но в отличии от пуговиц, которые никогда не доставляют своему владельцу ни малейших неудобств, глаза обворожительной мисс Паркинсон сверкают благородным негодованием, идеализмом, романтизмом и готовностью к героическому самопожертвованию. Но, увы - никто, кроме Пэнси, не имеет счастья лицезреть эту гамму: они сверкают только ей одной - наедине с собой, она встает напротив зеркала, и ее хорошенькое и минуту назад такое невообразимо бессмысленное личико, меняется до неузнаваемости.
А все дело в том, что мисс Паркинсон - гениальный конспиратор. Она взвалила на себя нелегкую ношу - маску безразличия и отсутствия полета мысли. Пэнси работала над своим прикрытием весь прошлый год, в результате, вопрос, который появился в ее лице в возрасте 13 лет, самоликвидировался - а это, между прочим, далось весьма непросто. Только упорные тренировки и железная самодисциплина позволили Пэнси смыть печать мудрости, да и вообще мысли, со своего кукольного личика. Она превратилась в глупую Барби "Пэнси".
Вы спросите - что за нелепости? К чему это? А вот. На исходе третьего курса Пэнси Паркинсон твердо решила окунуться в революционный террор. Террор - это хирургический скальпель, который вскроет нарывы британского магического общества и весь гной - о гное позже - вытечет из этого надреза. Так вот о гное. Вы удивитесь, но Пэнси убеждена, что гной действительности и корень зла таят в себе чистокровные магические семьи: они распространяют болезни - наследственные, дурные, скверные и половые, они концентрируют капитал в своих руках, они создают негативную волну общественного диссонанса и все прочие беды тоже происходят от них. А чтобы - помятуя о своем собственном происхождении - поменьше тратить драгоценное время, отведенное террору, на самобичевание, Пэнси условилась считать, что внедрилась в чистокровную среду с тем, чтобы изучить корень их пороков и исследовать возможности лечения.
Кроме того, Пэнси чертовски нужен выход ее незаурядным литературным способностям. Поэтому она пишет скабрезные и не очень, язвительные и не всегда, остроумные и далеко не, обличительные и общеизвестные статейки в подпольный журнал, который издается партией маглокровок-энтузиастов с целью обличить чистокровные семейства и поднять против них волну общественного негодования. Она подписывается "мистер Паркинсон Пен", и до сих пор никто не догадался.
-----------------------
- Пэнси! - она взрогнула. Тягучий и липкий, как растаявшая жевательная конфета голос Драко Малфоя беззастенчиво вырвал ее из мира грез об общественном благе. - Ты помнишь, что мы идем в Хогсмит в воскресенье, а не в субботу?
- Да, Драко! - взвизгнула Пэнси, и в очередной раз восхитилась своим актерским дарованием - Конечно, Драко! Вот будет здорово! - в ухе зазвенело от собственного визга и, как видно, не только у нее: Драко сморщился и криво улыбнулся той половиной лица, что была повернута к ней. "Видимо, я очень-очень-очень противная, кривлючая, визгливая и глупая особа, - не без удовлетворения подумала Пэнси, глядя на этюды, которые Драко складывал из своего лица, стараясь быть милым с любимецей своего отца, - Я молодец".
Это была правда - мистер Люциус очень симпатизировал мерзапакостно жеманной и недалекой чистокровной девочке Пэнси, причем то, что эти волшебные перемены - визгливость и кривлючесть - появились совсем недавно, его мало смущало. Даже наоброт - он, наверное, считал это признаком зрелости, а может - признаком женственности, да только все это пустое - он узнает, какую змею пригрел на груди, лишь после того, как чистокровное магическое сообщество, не идущее на компромисс с новой властью, будет изолировано в резервации. Окончив свои па, Драко Малфой отвернулся в сторону овсянки. "Жаль, что такой восхитительный генофонд обречен на уничтожение в суе" - подумала Пэнси, любуясь тонким малфоевским профилем и ослепительными белыми волосами. А пропадет в суе он по совершенно понятной причине - Малфои никогда не согласятся на равный брак с маглокровкой, и не смиряться с новым положением вещей, а это значит, что они будут изолированы от остального зрелого и справедливого общества, где, несомненно, вымрут, как мамонты.
- Вы слышали? - заговорила Мелисса - Из продажи изъяли пару сотен номеров этой подпольной беллитристики. Мой отец - ради интереса - взял одну такую домой, и что вы думаете? Один Паркинсон Пен. Его статьи - одна сплошная провокация, и что вы думаете? Хоть бы кто-нибудь знал, как он выглядит. В родной редакции его даже ни разу не видели. Это, по меньшей мере, трусливо и безотвественно. - вся эта тирада была обращена к Драко Малфою, который лишь вяло и сонно кивал в такт мелиссиным словам. И правда - какое ему дело до Паркинсона Пена? Какое ему дело до провакационной печати? А вот Пенси задели эти слова. В конце концов, сам тот факт, что она - будучи урожденной Паркинсон и прирожденной Пэнси - решилась бросить вызов ( пусть пока никто об этом не знает, кроме нее, но все же…) своему происхождению и самоё своей сущности - это уже подвиг! А мистер Паркинсон Пен, чтоб она знала, просто мечта! Мистер Паркинсон Пен - талантливый литератор, отчаянный храбрец, ироничный остроумец, идеалист, романтик и блистательный ум! Присовокупить к этому столь же блистательную красоту и сверкающий взгляд…! Вот кто такой мистер Паркинсон Пен. Именно такой образ - образ идеального мужчины - стоял перед глазами девочки Пэнси, когда она подписывала его именем свои талантливые статьи. Что может знать Мелисса - эта ничтожная, глупая кукла о том, что творится на душе у Паркинсона Пена? И пусть он лишь плод воображения Пен Паркинсон, а суть - та же Пен Паркинсон собственной персоной - он все равно достоит всяческого восхищения и поклонения.
Мелисса захихикала над шуткой Крэбба, а Пэнси отвернулась от них в негодовании. "Малолетки…Ни убеждений, ни ума" - подумала она и уткнулась в свою тарелку.
За гриффиндорским столом шло обсуждение предстоящего квиддичного сезона. Осёл Поттер, который считает, что мир во всем мире должен прийти к нему сам по себе, безо всяких усилий с его стороны, размахивал руками. Пэнси давно присматривалась к нему - не он ли станет оплотом и вдохновителем зарождающейся античистокровной революции? Не он ли возглавит террор? Казалось бы - кто, как не он? Но нет - к концу пятого курса стало понятно, что он не сделает шаг навстречу новой жизни. Возможно, ему удастся победить Волдеморта, но это лишь часть пути. Спасибо и за это - во всяком случае, какая-то польза от него человечеству все-таки будет.
Пэнси вспомнились близнецы Уизли с их прошлогодней ретирадой из школы. Ха! Ярморочные фокусники - ни уму ни сердцу. Бессмысленные пожиратели фисташковых орешков.
Гриффиндорцы…писюкатые насекомые, не способные к длительной и упорной борьбе.
Пэнси быстро забыла о них, и о словах Мелиссы и о всем прочем - ее ждала учеба и ее роль доблестной слизеринки. Но на зельях ее ждал сюрприз: она застукала Гермиону Грейнжер с номером провакационной периодики. Грейнжер не заметила ни пристального взгляда внимательных черных глаз Пэнси, ни последовавшей за ним восторжденной улыбки, которую Паркинсон, впрочем, быстро задавила.
- Гермиона. Брось это! Надо за зельем следить! - шипел на нее наивный простачок Рон Уизли.
- Вот и следи. Ты что - немощный? Я и так все нарубила, а ты следи - огрызнулась Грейнжер и снова углубилась в чтение - журнал был припрятан под партой, а профессор Снейп был слишком вялым последние две недели, чтобы заметить это вопиющее нарушение.
- Гермиона, брось этот бред! Что ты там нашла? - ныл Рон, растерянно глядя на розовую жидкость в котле.
- Ты ничего не понимаешь. Мистер Паркинсон Пен…он…ОН ГЕНИЙ! - услышав это, Пэнси дернулась так сильно, что чуть не опрокинула свой котел, и вся превратилась в слух. - Паркинсон Пен…это…это…такой выдающийся ум! Все бы отдала, чтобы его хоть раз увидеть!
- Какой, к черту, Пен? - Уизли был как никто другой далек от возвышенных идеалов.
- Забудь, Рон, - обреченно вздохнула Грейнжер. Она сложила свой журнал, заботливо спрятала его в сумку, и занялась зельем.
За обедом Пэнси поджидал еще один сюрприз. Она села с самого края слизеринского стола - как можно ближе к учительскому. Нет, не из верноподданических соображений, разумеется, а исключительно из желания изолировать себя от прочих слизеринских девочек. И вот что она услышала:
- Скажите, Альбус, вы это читали? - тихонько спрашивала МакГонагалл Дамблдора, тыча пальцем в какую-то бумажку. Ее очки сползли на самый кочик носа, а шпилька, торчащая из прически, торчала на этот раз неприлично сильно.
- Вы о Паркинсоне Пене? - беззаботно ответил Дамблдор, пережевывая кочек баклажана.
- О нем самом. Что вы об этом думаете?
- Он талантливый литератор, профессор. - неожиданно серьезно сказал Дамблдор, прервав на мгновение свою трапезу - И весьма вольнодумный. Причем его вольнодумство, если позволите, носит провокационный характер.
- Более чем! - воскликнула МакГонагалл и тут же, спохватившись, понизила голос и беспокойно окинула взглядом Большой Зал. Все, кроме Пэнси, были заняты обедом, но на Пэнси она не обратила ни малейшего внимания. - Более чем! - повторила она уже тише - Его статьи…это просто возмутительно!
- Вовсе нет. Вы не понимаете?
- Вы о чем?
- Паркинсон Пен - талантливый и тщеславный человек, по всей видимости. Он намерился сыграть на всей этой…-Дамблдор замялся - ситуации с Томом Риддлом.
- Как-как?
- Это же очевидно. Посмотрите, сколько здесь маглокровных учащихся и сколько чистокровных. Война с Волдемортом разбила их на два лагеря, как никогда сильно ненавидящие друг друга. Их ненависть друг к другу крепнет с каждым днем. У партии чистокровных маглоненавистников есть вождь - Волдеморт. Мистер Паркинсон Пен, видимо, решил взять на себя роль вождя лагеря маглов и полукровок. По этому поводу я давно хочу поговорить с Гарри.
- Зачем?
- Возможно, под именем "Паркинсон Пен" скрывается он.
- Вы серьезно? Это абсурд!
- Я бы так не сказал.
- При всем уважении…и при всей моей симпатии к Гарри…он…совершенно бездарный писатель. - решительно заявил МакГонагалл. - Он не может написать даже сочинение по трансфигурации без ошибок, а мистер Пен - настоящий оратор.
- Вот в этом нам и предстоит разобраться. - улыбнулся Дамблдор. -Попросите его зайти ко мне после занятий, профессор, если вас не затруднит.
Возмущению Пэнси не было предела. Так вот до чего довела ее конспирация???!! ПОТТЕР - ПАРКИНСОН ПЕН???!!! Ее загадочный Зорро и блистательный вестник нового времени - ПОТТЕР?! Ну нет, этому не бывать. Она не позволит ему отнять у нее заслуженную славу. А главное - свести к себе ее волшебный идеал.
К концу этого дня в хорошенькой головке Пен Паркинсон созрел ПЛАН. Она твердо решила, что мистер Паркинсон Пен, который дотоле существовал лишь на бумаге, должен объявиться в Хогвартсе. Он слишком хорош, чтобы оставаться в тени, и, если уж его на самом деле не существует, ей - Пэнси - его создательнице, придется его воплотить в жизнь. К счастью, в магическом мире есть достаточно спобов этого достичь.
Она лежала в своей кровати, и, под оглушительный храп Мелиссы, который она привыкла не замечать за 5 лет совместной жизни, думала о том, что очень скоро в этих стенах появится великий человек - уникальный ум, да и просто потрясающий мужчина. "Как жаль, что я не увижу его со стороны" - подумала она, глядя в потолок, и уснула с улыбкой на устах.
Глава 2
Прошу прощения - забыла самое главное сказать. Пародия это задумывается на Мартина Сью - ибо на Мэри уже надоели - и, извините, конечно, но она будет (если будет) претендовать на некую...интеллектуальность. Мой Мартин - Пенси Паркинсон в образе Паркинсона Пена - не только красавец, но еще и интеллектуал, любитель восточной философии, человек революционных взглядов и убежденный сторонник террора:):):):):) Вобщем, скажу так - есть другая саммари, которая должна пояснить, к чему весь этот бред. Девушка Пенси обладает незаурядными способностями. Она выдумывает некий образ мужчины, от лица которого проявляет эти свои способности и высказывает свои мысли и взгляды, и который - по совместительству - является ее идеалом. А интрига фика должна по идеи заключатся в том, что она Хогвартсу явит этого человека - уж не знаю, по средствам оборотного зелья или другого колдовства (еще не придумала), и он, разумеется, окажется полнейшим Мартином Сью, зато Пенси через него сможет самореализоваться. Вот такая вот ересь:):)
Весь следующий день Пэнси провела в библиотеке, а именно над книгой об оборотных зельях. Она могла бы просто спросить у Снейпа, какое зелье наиболее точно соответствует ее требованиям, но не такова была мисс Паркинсон, чтобы искать легких путей.
Она прогуляла все уроки - сидела над книгой с 8 утра до 8 вечера, и, наконец, нашла то, что нужно. Оборотное зелье, формирующее новый облик не с натуры - то есть не с другого объекта, а с внутреннего настроя. "Новый персонаж" - вот как этот настрой назвала про себя Пэнси. Ее Паркинсон - это именно что "новый персонаж" - иначе и не назовешь. Новый и неподражаемый.
Состав зелья был не сложный, равно как и способ приготовления. Пэнси уже было возликовала и увидела в этом перст судьбы, ан нет - коварная Фортуна преподнесла ей напоследок неприятный сюрприз: оказалось, что ингридиенты зелья - самые что ни на есть редкие, даже наиредчайшие. Выходило все боком - профессором Снейпом.
- Ну что ж… - тихо пробормотала Пэнси себе под нос - Все дороги ведут в Рим.
С этими словами она поднялась из-за стола, аккуратно сунула в сумку бумажку с переписанным рецептом зелья, и отправилась в слизеринские подземелья. По дороге она пыталась придумать историю, которая удовлетворила бы профессора Снепа: отчего вдруг его студентке понадобились такие изыски? Может, у нее тетушка заболела? Странная мысль, какая-то неуместная. За ней последовала череда других - таких же странных и нелепых, а затем пришло решение. Простое, как все гениальное.
- Профессор… Позволите? - Пэнси перешла на свой всегдашний визгливый тон и бессмысленный, стеклянный взгляд.
- Мисс Паркинсон? Проходите. - Снейп сидел за столом в своем кабинете и листал какой-то журнал. - Уже читали? - спросил он, указывая на разворот издания. - Ну и прохвост этот Пен. Зато как пишет! Ядовито и по делу - желчно проговорил зельвар, и Пэнси закашлялась.
- Я…профессор, у меня к вам имеется вопрос… - она замялась, изображая смущение, и потупила взор.
- Какого свойства? Не интимного, я надеюсь? - Пэнси давно заметила, что так, как со студентами своего факультета, Снейп больше не вел себя ни с кем: не только вполне адекватно и справедливо, но, порой, даже непозволительно фамильярно.
- Ох, нет, что вы! - воскликнула Пэнси и не смогла сдержать улыбку. Напряжение и некоторая неловкость сразу рассеялись. - Такого свойства, что, некоторым образом…касательно зелий. - Снейп отложил журнал в сторону и внимательно посмотрел на свою ученицу. Эта Паркинсон была для него загадкой. Пустая, глупая девица неплохо успевала по его предмету, причем в одинаковой степени хорошо и в паре и в индивидуальной работе, и в письменной, кстати, тоже. Не блестяще, но неплохо, а это уже много, особенно если учесть ее малопривлекательную жеманную манеру. Снейп спохватился - он задумался, а Паркинсон, между тем, с вопросительным выражением лица так и топчется в дверях.
- Да вы проходите, мисс. Присаживайтесь, давайте обсудим. - Пэнси быстро села за парту напротив учительского стола, набрала в грудь побольше воздуха и начала:
- Понимаете, профессор…меня на факультете считают очень глупой. - она сделала страдальческое выражение лица, чтобы было видно, как нелегко ей далось это признание. Снейп удивленно приподнял бровь и хотел что-то возразить, но Пэнси жестом попросила его выслушать до конца. - Так вот, сэр. Это, конечно, само собой разумеется, но я себя глупой не считаю. Я поспорила… - она замялась, прикидывая, насколько правдоподобно это будет звучать - я поспорила с Драко Малфоем о том, что смогу сварить одно заковыристое зелье…ради того, чтобы доказать ему, что я не так глупа как он думает и имею некоторые…способности.
- И что же вы хотите от меня? - не понял Снейп. - Чтобы я сварил его за вас? Тогда какой толк в споре?
- О, нет-нет-нет, - замахала руками Пэнси. - Вы все не так поняли. Вовсе нет! Я и сама могу его сварить. Просто…
- Да?
- Ингридиенты весьма…специфичные.
- А зелье?
- Что "зелье"?
- Специфичное?
- Весьма… - Пэнси поборола желание зажмуриться - она ждала, что Снейп спросит ее, о каком именно зелье идет речь и придется как-то обосновать такой оригинальный выбор. Но Снейп повел себя иначе.
- Вы составили список ингридиентов?
- Да! - с восторгом воскликнула Пэнси, но тут же одернула себя. "Спор - не такая восхитительная вещь, чтобы так радоваться, будь естественней" - такое внушение она сделала сама себе. - Да, конечно составила, профессор. - она вынула из сумки клочок пергамента и вручила его Снейпу. Тот пробежал список глазами, сделал недоуменное выражение лица, вздохнул, нахмурился, удивленно приподнял брови, снова нахмурился, вновь вздохнул и, наконец, просветлел. Пэнси, кусавшая от волнения ноготь во время этой пантамимы, воззрилась на него с надеждой.
- Ну что же, мисс…Конечно, весьма экстравагантно…Но, думаю, могу вам помочь. Зайдите послезавтра. - с этими словами он сунул клочок пергамента в карман мантии и встал, давая понять, что аудиенция окончена. Пэнси сорвалась с места и, крикнув "До свидания, профессор, огромное вам спасибо!", выскочила из кабинета.
"Послезавтра, послезавтра, послезавтра" крутилось в ее голове, разом как будто опустевшей от счастья, по дороге в слизеринские спальни. "Послезавтра", подумала она прежде чем уснуть. Послезавтра станет первым шагом на пути к вызволению ее Паркинсона из небытия и явления его Хогвартсу.
/Ну вот, крохотная прода. Рискну, пожалуй, открыть официальную тему на форуме, и то только для того, чтобы оправдаться перед теми, кто это читает. Паркинсон появится в следующей главе./
Глава 3
/предупреждение: имеются описания из раздела "на ней были малиновые капри", но я постаралась как можно сильнее смягчить этот эффект. Но, сами понимаете, без этого Мартин и Мэри - никуда.
Спасибо огромное за отзывы!/
Прошел месяц.
Паркинсон Пен в течении этого времени продолжал шокировать общественность своими желчными пасквилями, едкими заметками и разгромными, язвительными статьями. А, между тем, в женском туалете, в котелке настаивался его внешний облик, и его создательница Пэнси, каждый день по нескольку раз заходила в неработающий клозет, чтобы проверить свое зелье. В предвкушении эффекта, который Паркинсон произведет на весь мир, Пэнси стала писать еще острее и эффектней, а главное - гораздо чаще и объемней. Несколько раз за этот месяц она слышала, как маглокровки тайком перешептываются, что мастерство загадочного Паркинсона Пена растет, как на дрожжах - не по дням, а по часам, и от этого она писала еще лучше.
К чести Пэнси надо сказать, что она почти все продумала - например, она предусмотрела зелье отката, то есть возвращения в свой первоначальный облик. Да, разумеется, Пен Паркинсон не должна никуда исчезнуть с появлением Паркинсона Пена, потому что в противном случае это будет выглядеть весьма подозрительно. Их никогда не увидят вместе, ну и что? Кто это заметит? Определенно, никому не будет до Пэнси ни малейшего дела, когда они познакомятся с Паркинсоном. Парси - так про себе Пен сократила своего героя. Похоже на бывшего старосту Гриффиндора, но "Перси" - это ужасно плебейски, в то время как в "Парси" чувствуется порода.
Только одна проблема осталась у Пэнси неразрешенной - под каким предлогом Парси явится в Хогвартс? Над этим вопросом она думала весь месяц, но решение появилось само и с самой неожиданной стороны. К Пэнси прилетела сова - толстая, рыжая, школьная сова с красивым конвертом, накотором, помимо герба школы стояла еще какая-то загадочная печать.
"Дорогой мистер Паркинсон Пен!
Отправляю Вам эту сову в надежде, что уж она-то отыщет Вас, не смотря на Вашу неуловимость и строжайшую консприрацию. Увы, не имею чести знать Вашего точного адреса, потому уповаю на удачу и сообразительность этой птицы".
Пэнси перевела взгляд на сову и посмотрела в ее круглые желтые глаза. Сообразительности в них было мало, зато желания съесть печенья Пэнси - полно. От греха подальше, Пэнси запрятала коробочку в тумбу и принялась читать дальше.
"Меня зовут Альбус Дамблдор. Думаю, при Вашей осведомленности обо всем на свете, Вам известно, любезный господин Пен, о том, что я являюсь директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Вы, вероятно, очень заняты, потому не стану утомлять Вас пространными объяснениями и представляениями, а перейду сразу к сути.
Мне известно, что Ваши произведения пропагандируют весьма агрессивную и неодназначную позицию. И мне также известно, что Ваше издание…"
"Моё издание!" - подумала Пэнси и улыбнулась. Как это, черт возьми, приятно, когда к тебе приходит заслуженная слава. Главный редактор журнала, в котором она печаталась, был личностью, известной лишь в революционных кругах. Это было, разумеется, очень хорошо - конспирация должна соблюдаться прежде всего прочего! "Видимо, спасительные идеи в массы суждено принести мне и Парси" - сказала сама себе Пэнси, и, проникнувшись важностью момента, перестала улыбаться, нахмурила брови и продолжила чтение.
"…Ваше издание, хоть и подпольное, попадает в руки учеников нашей школы. Я возражаю против этого, мистер Пен. Несомненно, ваш литературный талант очевиден и вызывает восхищение, но Ваша идеалогия более чем спорна. Она агрессивна, несправедлива и направлена на уничтожение…"
- Что за бред! - воскликнула Пэнси, не удержавшись, и вскочила на ноги. Сова вышла из полуобморочного состояния, в котором находилась прежде, и возумущенно ухнув, затопталась на месте. Пэнси быстро взяла себя в руки - еще не хватало, чтобы кто-нибудь услышал и стал прикапываться к ее делам. - Старый осёл, - сквозь зубы тихонько пробормотала она себе под нос, - Не может отличить патриотический призыв от пропаганды несправедливого общественного устройства…
"…направлена на уничтожение. В письменной форме спорить нам с Вами весьма неудобно, поэтому мы с преподавательским коллективом подумали…и решили пригласить Вас в Хогвартс.
Поймите, мистер Пен, за свои слова нужно уметь отвечать, и Вы не сможете прятаться вечно. Давайте сыграем в открытую, Паркинсон. Я надеюсь, что сова доставит Вам мое послание, а сам буду с нетерпением ждать Вас в школе.
Искренне Ваш,
Альбус Дамблдор.
P.S.: надеюсь, вы погостите у нас какое-то время. Я хочу только одного - разуверить Вас в правильности той политики, которую пропагандирует Ваше издание. Я буду очень стараться, мистер Пен, ибо, мне кажется, это один из немногих шансов предотвратить общественный катаклизм разрушительной силы. Как знать - будет ли еще один?".
- "Будет ли еще один"? - противным голосом передразнила Пэнси. Она сидела на полу возле своей кровати, обуреваемая противоречивыми чувствами. Во-первых, она была несказанно рада, что теперь у Парси есть совершенно законный повод объявиться в Хогвартсе. Во-вторых, ей было ужасно приятно, что сам Дамблдор снизошел до приглашения ее Пена в школу, потому что - а Пэнси была умной девочкой и отлично это понимала - это означает, что Паркинсона Пена восприняли всерьез. Это значит, что его пропаганда действительно влияет на незрелые умы (да-да, "незрелые умы" - именно так Пэнси, со свойственным ей высокомерием, называла тех своих сверстников, которые, по ее мнению, хоть что-то из себя представляли). Это значит, что враги революции забеспокоились, что идеи Паркинсона Пена становятся по-настоящему популярными, а Паркинсон - действительно опасным человеком и серьезным противником. И Пэнси была счастлива.
Но было и еще кое-что, что тревожило ее. В конце концов, она все-навсего 16-летняя девочка. Сможет ли она в полной мере отстоять свои идеалы и соображения в дискуссии с самим Дамлдором? Хватит ли ей сдержанности, эрудиции, сообразительности и находчивости на то, чтобы быть достойным оппонентом старого мудреца?
Так уж повелось на Слизерине, что Дамблдор - старый осёл. Но Пэнси отличалась адекватным взглядом на мир и рассудительностью, поэтому она, в отличии от остальных слизеринцев, отлично знала, что "старый осёл" - это чертовски умный осёл, да к тому же выдающийся маг и действительно знаменательный интеллект. Будь Паркинсон Пен таким, как его представляла себе Пэнси, он размазал бы старого зануду по стенке своим гением и сарказмом, но ведь Паркинсон в отрыве от Пэнси не существовал. А это значит, что на диспуте будут представлены суть Пэнси Паркинсон против Альбуса Дамлдора, а самоуверенностью, достаточной, чтобы не беспокоиться об этом, Пэнси не обладала.
Было уже поздно, около 3-ёх часов ночи. Мелисса и вторая соседка Пэнси нынче ночью гуляли с мальчиками. Чего Пен никак не могла понять - так это того, КАК ее соседки могут удовлетвориться теми ничтожными, глупыми малолетками, которые вертятся вокруг них. О чем с ними говорить? Зачем тратить свое время на эти бессмысленные встречи? Ведь ни любви, ни интереса в них нет. В них даже приключений нет. Одна сплошная бесполезная трата времени.
Пэнси зевнула и пошла в душ.
До момента принятия зелья оставалось 4 дня.
**************
Ровно в 6 утра, в День Когда Зелье, Наконец, Было Готово, Пэнси стояла в женском туалете в ночной рубашке и с большой сумкой. В сумке она принесла приготовленный заранее мужской брючный костюм. Она купила его неделю назад, в Хогсмите, причем выбирала слишком тщательно. Она долго ходила между вешалками и старалась выбрать такой, чтобы был одновременно невероятно элелегантным и не слишком официальным. Однако через 2 часа 45 минут брожения по магазину, Пэнси себя сильно отругала: в конце концов, она не какая-нибудь глупая кукольная кокетка, а Парси - тем более, чтобы столько думать о шмотках и тряпье. Поэтому она резко развернулась на каблуках и схватила первый попавшийся костюм.
Плакса Миртл ревела на унитазе. Пэнси научилась ее игнорировать - несносные приведения становятся совсем не такими уж несносными, если тщательно отфильтровывать ту лабуду, которую они несут. Полный игнор - и вот уже через три дня Миртл не замечает появления Пэнси в своем туалете.
Пэнси ужасно волновалась. У нее тряслись руки и она каждую минуту покрывала себя само что ни на есть отборной руганью. Она ругала себя и за волнение и за неловкость.
Дрожащими руками она наполнила стакан тягучим зельем противного, темно-желтого цвета и застыла на месте, так и не поднеся его ко рту. Она вдруг отчетливо поняла одну ужасную вещь - она и понятия не имеет, как выглядит Парси. Она - выдумавшая его! Она - знающая и понимающая его лучше всех на свете! Оказалось, что за время их знакомства она не удосужилась придумать ему внешний облик.
Пэнси решительно поставила стакан на полку, где должно было лежать мыло, и села на пол.
"Нельзя пить зелье, пока не придумаешь лицо, а то - как знать - вдруг он вообще без лица получится!" - подумала она. Ужас какой - человек, у которого вместо лица - равнина. Пустыня Сахара.
И она принялась мучительно придумывать лицо.
Когда стрелка на часах дошла до 8, а лицо так и не оформилось, Пэнси вспомнила, что, на всякий случай, у нее есть зелье отката. Получится без лица - примет обратное зелье. "Но для этого - сказала она себе, принюхиваясь к уже остывшей жиже в стакане - надо соредоточенно думать о рте. Пусть у него не будет лица, но должен быть хотя бы рот, потому иначе зелье отката будет принять весьма затруднительно".
Пэнси глубоко вздохнула, закрыла глаза и осушила стакан. На вкус зелье оказалось не таким уж поганым, хотя, конечно, не ванильный коктейль.
Прошло несколько секунд, а ничего не происходило. Пэнси уже начала волноваться, как вдруг ощутила резкую боль в голове. Потом в ногах. Потом в животе. А потом и во всем остальном теле.
Прошло не более 3 секунд, но Пэнси они показались вечностью, потому что, черт возьми, это оказалось чертовски больно.
Боль уже утихла, а она все еще лежала на полу, боясь пошевилиться. Тело не чувствовалось, но Пэнси знала, что стоит пошевелить хотя бы пальцем и чувствительность вернется. Набравшись мужества, она так сделала - пошевилила мизинцем. В тот же миг, она поняла, что ее тело - больше не ее, а чье-то чужое.
Не обращая внимание на боль в голове - вероятно, от удара о каменный пол, Пэнси вскочила и кинулась к зеркалу.
Зеркало в туалете Миртл было очень плохое - очень старое и потрескавшееся, но Пэнси этого хватило - из разбитой, покореженной зеркальной поверхности на нее смотрел молодой человек крайне привлекательной наружности и в женской ночной рубашке - при этом, с невероятный восторгом и благолепем во взгляде. Никаких изысков, вроде малфоевских волос, в его внешности не было - он был темноволосым и кареглазым - но, черт возьми…ДО ЧЕГО ЖЕ ХОРОШ!
Пэнси не смогла сдержать восторженную, счастливую улыбку. Лучше бы она этого не делала, потому что, молодой человек в зеркале, само собой, улыбнулся в ответ. КАКАЯ УЛЫБКА! Искренняя, открытая и в то же время видно, что ее владелец улыбается не всем и не просто так.
На первый взгляд Паркинсон Пен был очень молод - не более 23 лет, потому что было в его лице что-то задорное и мальчишеское. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ему около тридцати, может, даже чуть-чуть больше. Возраст выдавали, во-первых, исключительно умные глаза, а во-вторых, едва заметные морщинки. Нет, наверное, он, все-таки, часто улыбается, подумала Пэнси. Другое дело, чему он улыбается, но то что часто - наверняка: слишком подвижное и живое у него лицо для неулыбчивого человека.
Так Пэнси созерцала свой идеал. Он созерцала его около получаса, и созерцала бы еще долго, если бы не Плакса Миртл, которая высунула нос из туалетной кабинки и завопила:
- Мальчишка!!! Мальчишка в моем туалете! Да еще в женской ночной рубашке! Убирайся вон! - Пэнси резко обернулась на ее вопли. Миртл закрыла свое прозрачное, призрачное лицо руками, и с визгом нырнула в унитаз, чуть не окатив ее водой.
Пэнси поняла, что пора уходить. Она подбежала к своей сумке, вынула оттуда причитающийся Паркинсону костюм, быстро оделась и, поборов отчаянное искушение обернуться и взглянуть на Паркинсона еще разок, направилась к двери.
Так, из двери, куда за 3 часа до этого вошла 16-летняя девочка, вышел привлекательный мужчина в элегантном сером костюме, но без галстука и с красной клетчатой рубашкой, которая к костюму совершенно не подходила, и к тому же была не заправлена в брюки. Это было не специально - Пэнси выяснила, что галстуки завязывать не умеет, а про рубашку на радостях просто забыла.
Итак, Паркинсон Пен - точный возраст 32 года, рост 183 см, худощавого телосложения, волосы темные, глаза карие, особые приметы - часто улыбается, но не часто делает это от души - наконец-то явил себя миру.
Глава 4
/Большое спасибо за отзывы! Вот еще одна маленькая глава. Дальше будут в основном разговоры и раскрытие всех гениев Паркинсона, его связей - порочащих и не очень, и наклонностей/
Парси вышел из женского туалета, прошел до угла и замер, собираясь с мыслями.
Уроки на сегодня отменяются. Во-первых, не идти же на занятия в таком виде. Во-вторых, какие могут быть занятия при таких обстоятельствах?! Так что он, поначалу, решил не мудрствовать лукаво, а пойти сразу же к Дамблдору и отметиться. Но потом внутренний голос подсказал, что так просто - безо всяких чудачеств - такой человек как он нигде не появляется.
Коридоры школы были пусты по причине уроков, поэтому Парси достиг совятни, не встретив никого по пути. Он вынул из своей сумки, где теперь лежала женская ночнушка, шариковую ручку и клочок бумаги. Ручку Пэнси купила еще летом и все каникулы усиленно прятала ее от родителей, потому что если бы они прознали о том, что дочь пользуется магловскими изобретениями - ей не сдобровать, а что еще хуже - это подорвало бы доверие к ней и нанесло ощутимый урон конспирации. По прибытии в Хогвартс выяснилось, что такие примитивные предметы магловского быта, как шариковые ручки, в школе действуют. Очевидно, запрет распространялся только на электрические и околоэлектрические приборы и вещи, и поэтому теперь на каждом занятии, Пэнси мучительно старалась не думать об удобной, гладкой ручке, окуная перо в чернильницу и с усилием шкрябая им по пергаменту.
"Отчего мы до сих пор пишем перьями? - подумал Парси, стоя в совятне, облитый солнечным светом, и разглядывая сов сквозь прозрачный корпус пластмассовой ручки. - Это что - воспитательная мера, направленная на то, чтобы сделать процесс обучения как можно более неприятным?" - это было, надо признать, не кстати, но Парси привык обдумывать любой вопрос, который возникал в его голове в тот самый миг, когда он появлялся. Поэтому через пару секунд, он сформулировал свою версию по этому поводу вслух, обращаясь к серой сове с огромными, кустистыми бровями.
- Одно из двух: или Дамблдор считает, что в воспитательных целях процесс обучения нужно усложнить до невозможности - и тогда становятся понятны перья, пергаменты, эти ужасные, старомодные мантии, а также присутсвие в школе Аргуса Филча и Снейпа. А второй вариант - Дамблдор является поборником традиций и ярым противником технического прогресса.
Парси постоял еще несколько секунд, любуясь преломлением солнечных лучей в ребристом теле чудесного магловского изобретения, а затем быстро снял колпачок и торопливо написал на клочке бумаги несколько слов. А именно:
"Ты звал меня - и вот я здесь. И только Мерлин знает, насколько Вы просчитались с опрометчивым приглашением, господин директор.
Не целую,
Паркинсон Пен.
P.S.: сижу на лестнице - жду аудиенции. Я терпелив, но предупреждаю - как только студенты выйдут с урока, я примусь за их моральное разложение. Так что, может, пришлете мне записочкой пароль к своему кабинету? Слышал, вы любитель всего липкого…?"
"Фу, до чего пошло звучит!" - Парси поморщился. Да и намек был больно пространный - он-то имел в виду, что по школе ходили слухи, будто директор - большой сладкоежка - запирает свой кабинет на различные кондитерские пароли. Но Паркинсон Пен никогда не исправляет написанного, так что пусть старый пень краснеет и понимает сколь угодно неправильно, ведь главное - эффект.
Парси привязал записку к лапе бровастой совы и отправил ее к директору, а сам вернулся в школу, сел на первую попавшуюся лестницу и принялся ждать.
Через пять минут он уже сладко спал, развалившись на каменном полу и подложив под голову ночнушку Пэнси Паркинсон.
***************
В таком виде его застали Северус Снейп и Альбус Дамблдор. Урок уже закончился, школьники сновали по лестнице туда-сюда, но, привычные ко всяким странностям, мало внимания обращали на красивого господина, спящего на ступеньках.
- Мистер Пен? - вкрадчиво произнес Дамблдор. Пен спал, как младенец и выражение лица у него при этом было совершенно детское.
- Проснитесь Пен! - тихо, но грозно сказал Снейп и потряс спящего за плечо. Молодой человек приоткрыл глаза и удивленно захлопал длинными ресницами.
- Профессор Снейп? А что, интересно, вы делаете в женской спальне? - с вызовом спросила Пэнси, поскольку не привыкла при пробуждении видеть над собой лицо слизеринского декана. В тот же миг она вздрогнула от звука собственного голоса и вспомнила, что Паркинсону Пену до женской спальни еще довольно далеко. Мысленно отругав себя за рассеянность, она собралась с мыслями и начала судорожно соображать, что делать дальше.
- Что, простите, вы сказали? - брови Снейпа поползли вверх. Первым желанием Парси было сказать "Да нет, ничего, не обращайте внимания", но тут вмешалась пошлая женская натура Пэнси Паркинсон, которая сказала себе, что ее Парси - человек, который никогда не говорит не подумав, а если сказал - не отказывается от своих слов, а кроме того - необходимо оправдывать свой дерзкий имидж. А значит, надо как-то выкручиваться.
- Я спросил, - весело сказал Пен чуть хрипловатым со сна голосом, принимая вертикальное положение. - что вы, профессор Снейп, делаете в женской спальне? - Пэнси старалась, чтобы вопрос выглядел как приглашение к дискуссии.
- Вы не в своем уме. Вы - Паркинсон Пен?
- Разумеется, я - это я. - Парси принялся отряхивать брюки, одновременно с этим задаваясь вопросом, к чему он сказал о женской спальне.
- Что у вас за вид… - с презрением выдавил Снейп с совершенно утвердительной интонацией.
- А что такое?
- Посмотрите. - Снейп указал куда-то в сторону. Парси развернулся и увидел большое зеркало, висящее на стене рядом с доской объявлений. Увидел - и в очередной раз залюбовался. Вернее, само собой, залюбовалась натура Пэнси, сидящая внутри него. На лице Пена отразилось небывалое умиление при виде собственного отражения, и он даже почувствовал, что Пэнси внутри него счастливо улыбается и вот-вот прослезится. Видимо, профессор Снейп истолковал это по-своему.
- А что - так модно нынче? - едко спросил он, заглядывая через плечо Пена в зеркало и, очевидно, пытаясь увидеть, что же такого очаровательного увидел там Парси.
- Как "так"? - рассеянно спросил Парси, не отрывая взгляда от зеркала.
- Криво застегивать рубашку.
Действительно, присмотревший повнимательней, Парси заметил, что рубашку застегнул действительно криво - в первую петлю слева была вдета аж третья пуговица справа и дальше все, разумеется, шло наперкосяк. Не говоря уже о том, что костюм за время сна на полу смялся, испачкался ("Видимо, пол у нас моют не то чтобы часто. Мистеру Филчу пора н покой" - хихикнула про себя Пэнси) и вид был весьма и весьма расхристанный. Но Паркинсона Пена трудно смутить.
- Ах это… - он улыбнулся - на этот раз от души. - Ну что вы, разумеется, нет! Что же вы на меня смотрите с таким укором, профессор?! - воскликнул Парси.
- Вид ваш, особенно в сочетании с вашими…взглядами, - слово "взгляды" в устах Снейпа прозвучало как тягчайшее оскорбление - не внушает доверия. Я бы так сказал. - тут к Парси пришло вдохновение и он деланно грустно и глубоко вздохнул и устало произнес, обращаясь к Дамблдору.
- Вот видите, директор. Ваши сотрудники находятся в плену предрассудков и условностей! Как это печально…
- Что именно? - вмешался Снейп.
- А то, - весело и живо откликнулся Парси - что стоит перепутать спросонья и от спешки пару пуговиц на рубашке - и в тот же миг прослывешь Пожирателем Детей. - Парси заметил, что Дамблдор слегка улыбнулся себе в бороду.
- Вы, наверное, устали, Паркинсон? - вежливо произнес он. - Как вы добрались? - А Парси, признаться, и знать не знал - как он добрался и откуда, а также, где живет, но на то он и Парси, а не какой-нибудь тупоголовый Поттер, чтобы ориентироваться стремительно.
- Как добрался? - Парси задумался на долю секунды и ответствовал с грустным вздохом - пешком, сэр. Разумеется, пешком. Еще до Хогсмита доехал, а дальше на своих двоих. Сами понимаете - на пропаганде смелых взглядов много не заработаешь.
Честно говоря, Пэнси удивлялась Паркинсону с каждой минутой все больше и больше. Ей казалось, что он должен быть вальяжен и аристократичен, что все его движения должны быть ленивы и весьма скупы, а интонации должны смахивать на малфоевкие. Но, к своему удивлению, она обнаружила, что Парси - более чем общителен, обладает очень подвижной мимикой, много жестикулирует - не важно, к месту или просто так, а также любит засовывать руки в карманы и склонен к фамильярности. Ничего особенно фамильярного он себе пока не позволил, но это только благодаря Пэнси, чье аристократическое воспитание сдерживало его, как оказалось, весьма порывистую и торопливую натуру. И что самое удивительное во всем этом - Пэнси такая манера нравилась гораздо больше той, которую она себе напридумывала и, в частности, потому, что она определенно чувствовала, что Парси - не дурачок и постак, для которого все свои. Она чувствовала иронию и сарказм, с которыми он смотрит на своих собеседников, знала, что когда он что-то торопливо и эмоционально рассказывает, активно размахивая руками, думает совсем о другом и не всегда о приятном, и подавляющее большинство тех, кому он улыбается, на самом деле ему неприятны или по-просту смешны. Эта последняя черта особенно роднила Парси и его создательницу.
- Понимаю…Надеюсь, вы у нас погостите? - спросил Дамблдор, глядя на эксцентричного гостя, который в этот момент как раз облокотился на стену, вынул из кармана невесть откуда взявшуюся губку и принялся чистить ботинки.
- А то! - весело отозвался Пен. Затем он внезапно роезким движением кинул губку в сумку, стоящую неподалеку, подошел к Дамблдору, и заговорил тихо и неожиданно серьезно. - Я ведь не на фуршет прибыл, Ваша Возвышенность. Я здесь не больше часа, а мне уже душно. Вы даже не представляете себя, насколько удушлива эта консерватиная атмосфера, которая здесь царит. Именно что консервативная - и вы, и преподавательский состав и школьники - все вы живете здесь, будто кильки, замурованные в большой консервной банке. Традиции - это славно, но всему есть предел, и я намерен положить этому конец. Вы не поймете устоев нового общества - так ваши ученики его поймут. Этому тухлому существованию, которое вы здесь развели, этому мороку, скоро придет конец. Ваш метод, директор, себя изжил, самое время с ним попрощаться. - Пен говорил быстро, тихо, и отрывисто. Пэнси никогда так не говорила - она всегда была импульсивной девочкой, и такие интонации - отчаянно сдерживаемая ярость - были ей незнакомы. Это был не ее тон - не тон восторженного подростка, а тон хладнокровного, волевого и фанатичного взрослого человека. Пэнси стало страшно - она почувствовала какую-то глухую, тупую ненависть и знала,что это чувство - не ее.
Дамблдор пару секунд молча и совершенно спокойно смотрел в глаза Паркинсону Пену, а затем улыбнулся и произнес:
- Мы с вами это еще обсудим…
- Верно. - резко оборвал его Пен. Внезапно глухая ненависть будто испарилась, Парси вздохнул, снова улыбнулся и, будто этой неприятной сцены не было, весело воскликнул, - А я бы сейчас поел, директор! Вам как, профессор Снейп? Не желаете ли распить?
- Что? - не понял Снейп.
- Не знаю, но, думаю, таким молодцам как мы с вами надо распить что-нибудь покрепче, - он ободряюще хлопнул Снейпа по плечу, как старого приятеля, нагнулся, подобрал свою сумку и, не оборачиваясь, быстрым шагом направился в Большой зал.
Так Пэнси обнаружила еще одно свойство своего героя - оказалось, что Паркинсон Пен - опасный человек, имеющий странное свойство скакать с одной интонации на другую и от фанатизма, исполненного ненависти, к непринужденной, веселой и совершенно свойской манере.
Глава 5
Паркинсон Пен не сразу достиг заветного обеденного стола. Во-первых, до обеда оставался еще целый урок, а, во-вторых, Снейп изъявил желание показать Пену комнату, в которую его планируют заселить на время пребывания в Хогвартсе.
Комната, отведенная Паркинсону Пену, находилась на одном этаже со спальнями факультета Райвенкло, и была хоть и маленькая, но довольно приятная, особенно, если учитывать, что оставлена она была откровенно богато. Пэнси, привыкшую к роскоши с детства, не впечатлили ни персидский ковер на полу, ни страринная китайская ваза с умопомрачительным букетом, ни большие, тяжелые бархатные шторы из числа тех, которые не закрыть и не открыть обладателям хилого ума.
- Странно… - саркастически протянул Снейп, внимательно рассматривая непомерно высокие потолки, украшенные лепниной.
- Что вам странно? - бойко отозвался Парси.
- Не вы ли так упорно налегали на асктезим, необходимый для самодисциплины, которая, в свою очередь, необходима для воспитания стойкости духа каждого отдельного участника революции, которая, в свою очередь необходима, для спасения магической общественности от гниения и деградации?
- Вы и лекции студентам так читаете? - озадаченно спросил Парси, после короткой паузы, наступившей вслед за тирадой Снейпа.
- Как "так"? - поморщился зельевар.
- Заковыристо. Я так увлекся, что не уловил сути вашего вопроса. Вы, по-моему, с нее начали. Так что это было?
- Аскетизм. Это была ваша пропаганда аскетического образа жизни, которая мало сочетается с обстановкой вашей комнаты.
- Во-первых, об аскетизме речи не шло. - терпиливо и вкрадчиво сказал Парси, будто обращаясь к умапомешанному - Аскетизм - религиозное течение, или, если хотите, приложение к морали определенного свойства. Ресь шла о самодисциплине и борьбе с излишествами, но я также разграничивал "излишества" и " маленькие радости". Но мы с вами об этом после еще побеседуем. А насчет обстановки - так это, как я понимаю, не моя забота.
- Да ваша это забота, - раздраженно заявил Снейп, - это помещение - так называемая Выручай-комната. Она выглядит изнутри так, как потребно ее обитателю. Я и знать не знал, что вам потребна такая роскошь. - Снейп, признаться, надеялся испытать злорадство, да только ничего не получилось - он ощутил лишь раздражение и усталость, как с ним бывало каждый раз, когда он пытался объяснить удивительную ювелирность работы зельевара нерадивому ученику.
- Да что вы говорите… - протянул Парси, удивленно и будто заново оглядывая комнату. Повторный осмотр длился пару секунд, после чего Пен удивленно присвистнул, - Дааа… Уф. - он выдохнул, сунул руки в карманы брюк и уставился на пушистый цветной ковер у себя под ногами. - Вот видите, мистер Снейп, видимо не все свои пороки мы способны искоренить. - изрёк он спустя несколько секунд. - Честное благородное слово вам даю - старался избавиться от своей страсти к "роскошествам" со всем возможным усердием. Но, как видно… Однако, порок - это проявление слабости, а слабости надо противопоставлять, как известно, ВОЛЮ. Так что, раз искоренить порок мне не удалось, я проявлю волю. - он вынул руки из карманов и решительно хлопнул в ладоши. В следующий миг в комнате материлизовался маленький ушастый эльф с длинным носом, тут же согнувшийся до земли в почтительном поклоне. - Вот что, любезный. - хозяйским тоном обратился к нему Пен - Уберети-ка отсюда всю эту ерунду - китайскую вазу, все эти цветочки, золотые пепельницы и прочее. И вот еще что - вместо ковра постелите, пожалуйста, циновку. - эльф снова поклонился - Да, еще! Картины со стен тоже снимите. Повесьте их где-нибудь…в коридоре, - Пен махнул рукой в неопределенном направлении. - И еще уберите всю мебель, кроме кровати ( кстати, положите на нее доску - не могу спать на мягком), тумбы и гардероба.
- Очень благородно с вашей стороны, конечно. Но предлагаю вам сейчас не тратить времени зря. Переоденьтесь и спускайтесь к обеду, пожалуйста.
- Переодеться? А мне не во что, - рассеянно развел руками Парси.
- Очень остроумно, - огрызнулся Снейп и стремительно вышел из комнаты, не приминув хлопнуть дверью.
"Вот дурак, - подумал Парси, - Не может понять, когда над ним издеваются, а когда говорят серьезно". Ему ведь и вправду было не во что переодеться, но как и положено настоящему герою, он решил из двух зол - явиться, как есть, или явиться в эксцентричном виде - выбрать меньшую.
*****************
В обеденный час, когда все школьники расселись за столы своих факультетов и набросились на суп с луком пареем, в Большой зал вошел мужчина…в шелковом китайском халате, носках и лакированных туфлях.
Дети, учащиеся в Хогвартсе, способны удивляться. Но такой ерундой их не потрясти: мальчики этот факт вообще проигнорировали, а девочки наблюдали за вновь прибывшим не столько с удивлением или возмущением, сколько с живейшим интересом.
И только профессор Снейп подавился маленькой брюссельской капустой.
- Я же вам сказал, Пен, что у нас к обеду выходят ОДЕТЫМИ, - прошипел он, когда мужчина, опустился на свое место. Надо сказать, что место было весьма почетное - между Дамблдором и Снейпом, который, начиная с этого учебного года, сидел от директора по правую руку.
- Я и вышел НЕ ГОЛЫЙ, как вы видите. Я же вам сказал, что переодеться не во что, но вы меня проигнорировали. - с улыбкой, которая на сей раз шла не от души, вымолвил Паркинсон Пен.
Дамблдор тихонько вздохнул, Снейпе скривился, а Паркинсон принялся было за трапезу, по тут директор поднялся со своего места и помешал ему дотянуться до чесночного соуса.
- Дорогие ученики! - громогласно провозгласил Дамблдор. - позвольте вам представить нашего дорогого, почетного гостя - известного журналиста Паркинсона Пена.
- Известного пасквилянта и рифмоплета, - прошипел Снейп, но не был услышан. Все, как по команде, перестали жевать и с набитыми ртами уставились на Пена. Он, в свою очередь, быстро проглотил кусок мяса, и поднялся со своего места.
- Он погостит у нас какое-то время - как ему будет угодно - и, надеюсь, что за это время мы все сможем сполна насладиться общением с ним.
- Здравствуйте. - с улыбкой вступил Пен. - Не надеюсь, что мне здесь рады, но надеюсь, все уже на меня насмотрелись и могут вернуться к трапезе. И помните, что вы - опора и строители нового общества - рационального и справедливого.
Закочив свою речь, Пен сел на место и вернулся к мясу. Прошло еще несколько секунд, прежде чем студенты отреагировали на известие о его приезде и на саму его персону. Они и не подумали тактично отвести взгляд - весь обед его рассматривали пристальнейшим образом и слова "тот самый" и "Паркинсон Пен", произнесенные более или менее громко, доносились ото всюду.
- Но почему халат, Паркинсон? - с улыбкой спросил Дамблдор, который как и сам Пен, игнорировал всеобщее волнение, - Эпатаж?
- Вовсе нет, сэр, - пожал плечами Парси, - я и впрямь не взял ничего переодеться. Не из соображений выпендрежа, а исключительно по причине забывчивости. - весело добавил он, накладывая себе полную тарелку капустного салата.
- Понимаю… Как ваши первые впечатления о Хогвартсе?
- Архаично, но загадочно. Для воспитания детей, преданных традициям - лучшего места просто не существует. Но для воспитания людей будущего Хогвартс категорически не подходит. - вынес приговор Паркинсон Пен.
- В смысле воспитания Хогвартс действительно прививает школьникам традиционнные понятия о четсти, порядочности и достоинстве. Но они, мне думается, вечны. Или для людей будущего они не подходят? - чуть иронично отвествовал Дамблдор.
- Речь не о понятиях о достоинстве. Смею предположить, что решающую роль в выработке этих понятий у детей играет, все-таки, семья, а не школа. Не так ли? - бойко сказал Пен, в очередной раз набивая рот салатом. Оказалось, что у Паркинсона Пена не только мужская внешность, но еще и мужской аппетит.
- Безусловно, - признал Дамблдор, чувствуя, что это лишь начало мысли и воспрос, собственно риторический.
- Речь идет о стиле мышления, понимаете? Школа - иными словами, совместное обучение - вырабатывает у детей один и тот же стиль мышления. Вы преподаете им набор подходов, понимаете? Разумеется, дети бывают разных врожденных способностей, и для некоторых освоить те подходы, которые навязывают им их школьные педагоги - верх возможностей. Для господ Крэбба и Гойла, например. Не удивляйтесь, профессор, - поспешил добавить Пен, увидев, как удивленно поползли вверх брови Снейпа, - я имею несчастье быть знакомым с их родителями. - брови Снейпа понимающе опустились на свое законное место - Так вот. Но. Есть дети, одаренные от природы гораздо больше, чем вы можете предположить, а поэтому, дорого мистер Дамблдор, то мышление, которым их заставляют пользоваться в школе только стестняет их способности.
- О каких подходах вы говорите? Что за тип мышления?
- Прочти, освой то, что стало известно до тебя, добавь свое, если можешь, а если не можешь - остановись. То есть не так. Если не можешь добавить свое - продолжай пассивно накапливать информацию - это твой единственный путь развития. Просто старайся знать как можно больше, если не можешь создать ничего нового. Если принебречь частностями, директор, получается, что вы развели тут настоящую восточную традицию отношений "учитель-ученик" с той лишь раздницей, что частенько вместо благодарности за подаренные знания получаете от учеников нечто менее приятное. И они частенько не признают авторитета своего учителя. Но, как бы там ни было, мышление и подходы у них все равно остаются ступенчатыми. Первая ступень - освоение определенного количества информации, вторая ступнь - опять информация. Какая-нибудь десятая ступень - попытка внести нечто новое и так далее.
- Неужели вы противник восточных подходов к обучению? Я слышал о вас совсем обратное!
- Я вовсе не противник, а горячий сторонник. Но дело в том, что плюсы восточной системы сэнсеев и прочих, нам - европейцам - кажутся варварством, поэтому они тут у вас отсутствуют. Зато недостатки этой системы процветают. Эти недостатки можно было бы обратить в достоинства…есть один метод.
- Мистер Пен…простите, что сменяю тему, но я вдруг подумал… - задумчиво протянул Дамблдор - Не хотите ли устроить семинар с нашими студентами? По-моему, ваша персона их живо интересует. - Парси взглянул на факультетские столы и увидел, что школьники с неослабевающим вниманием наблюдают за ним и обсуждают его появление.
- И что из себя будет представлять этот семинар?
- Что-то вроде…сейчас. Минутку. Я даже записал - у маглов есть этому название. - Дамблдор извлек из недр своей мантии маленький блокнотик, пролистал его и произнес, - Ах, да…блиц-пресс-конференция. Они зададут вам вопросы, которые их интересуют, а вы на них ответите.
- Это займет не одни сутки… - усмехнулся Пен.
- Да нет же, я имею в виду короткие вопросы, не требующие развернутого ответа. Просто чтобы удовлетворить их любопытство…
- Да пожалуйтса, мне не жалко, - подал плечами Парси, несколько разочаровннаый тем, что директор не дал ему возможности произнести речь о различиях европейской и восточной манеры обучения.
Обед закончился. Студенты, не переставая оглядываться на Пена, выходили из Большого зала. Преподаватели таже поднимались из-за стола.
- Паркинсон, вы идете? - спросил Дамблдор, увидев, что человек в китайском халате находится в глубокой задумчивости и не встает со своего места.
- А? - встрепенулся Пен.
- ВЫ идете? Обед закончен.
- А куда мне идти? - не понял Пен.
- И вправду. Идти вам некуда, разве что к себе. - с улыбкой сказал Дамблдор - Ну что же, раз так - сидите тут, сколько пожелаете. Когда надоест - можете зайти в мой кабинет - угощу вас лимонными дольками, или прогуляться по окрестностям школы. Но я бы вам советовал пойти все-таки к себе и выспаться. У вас усталый вид, а между тем, семинар, думаю, лучше устроить сегодня вечером - после ужина. - с этими словами директор направился к выходу из зала.
Паркинсон Пен еще немного посидел за столом, бессмысленно глядя в одну точку, а потом понял, что выспаться ему действителньо не помешает. Он резко встал из-за стола, засунул руки в карманы халата, и, стуча каблуками модельных туфель, устремился в свою комнату.
Глава 6
Я извиняюсь за опечатки и фигню со знаками препинания - я потом обязательно исправлю, сейчас просто времени совсем нет. И еще - знаю, что пока ужасно скучно. Обещаю, что со следующей главы будет интересней.
