Глава первая. Мёртвый младенец и некромантические опыты Лили Поттер лежала на полу в ванной, поджав колени к груди, и тихонько выла. После случившегося она больше не видела смысла жить, её сердце разрывалось от боли и осознания вины. Лишь на минутку она оставила маленького Гарри без присмотра, и что из этого вышло? Как она теперь расскажет Джеймсу, когда тот вернётся домой, что их сын… мёртв?
Лили не помнила, зачем же именно вышла в коридор, но когда она вернулась, Гарри уже плавал в ванночке вниз лицом. В маггловской школе ученикам рассказывали о первой медицинской помощи, и она немедленно попыталась сделать ребёнку искусственное дыхание, а потом и массаж сердца. В панике мать забыла, что может использовать специальное заклинание, а когда спохватилась, было слишком поздно. Гарри не дышал.
Внезапно в её помраченную горем голову пришла мысль обратиться к директору Хогвартса Альбуса Дамблдору. Он – величайший волшебник, никто иной не сможет помочь ей!
Некромантия по праву считается одной из темнейших областей магической науки. Один из многих учителей, преподававших ЗОТИ, однажды рассказывал о превращении мёртвых людей в живых. Большую часть урока он пространно повествовал о том, как можно защититься от инферналов и прочих мертвоживущих. А ближе к концу заговорил о настоящем оживлении мертвецов, предупреждая об опасности некромантических опытов. Воскресшие, по его словам, были уже не теми людьми, что раньше, а скорее и не совсем людьми. Он называл их реалантами, и Лили тогда про себя подумала, что эти существа сродни маггловским зомби.
Разве она могла тогда догадываться, что эти куцые сведения в будущем будут так для неё важны? Тогда она считала это очередной страшилкой третьесортного мага.
На том занятии, мистер Реверс (Лили, наконец, вспомнила фамилию преподавателя) рассказал, однажды, на одном из заседаний Визенгамота Альбус Дамблдор оживил человека, чтобы тот мог дать показания против своего убийцы. Если бы Лили была более внимательна на том занятии, то услышала бы, что того человека пришлось потом развоплотить, но её внимание тогда было отвлечено Джеймсом Поттером, подбросившим ей записку.
И вот, подхватив, завернутое в пеленку тело младенца, она торопливо бросилась к камину, всыпала летучий порошок в пламя и срывающимся голосом произнесла:
- Хогвартс, кабинет директора!
Лили даже не подумала о том, что камин может быть заблокированным или директор может отсутствовать в школе.
Но на её счастье (или несчастье, смотря с какой стороны посмотреть) Дамблдор находился в Хогвартсе и сидел за своим столом, казалось, что он прислушивался, ожидая совета от вечно шумящих портретов бывших директоров, но те молчали, не в силах дать ему подсказки. Он не заметил или только сделал вид, что не услышал появления гостьи в кабинете.
Лили, не задумываясь бросилась к нему в ноги, её трясло.
Дамблдор с тревогой посмотрел на неё:
– Что случилось, Эванс?
Бедная женщина даже не пыталась сдержать слёз, когда рассказывала о том, что произошло с Гарри. Дамблдор внимательно выслушал её сбивчивую историю, бережно принял из трясущихся рук свёрток и аккуратно развернул. Его тонкие пальцы пробежались по телу ребёнка, он похлопал Гарри по спинке, ощупал ручки и ножки, приподнял веко и несколько секунд всматривался в глубину мутноватого тёмно-зелёного глаза. Затем Дамблдор провёл над телом палочкой, на мгновение его укутала серебристая дымка.
Лили даже перестала плакать, стояла, затаив дыхание, и ждала чуда, но оно не произошло – ребёнок не издал ни звука.
- Мне очень жаль, но душа уже покинула это маленькое убежище, - тихий, проникновенный голос Дамблдора был полон сочувствия и грусти, но он не успокоил мать, лишь вызвал новый приступ истерики.
Лили билась на полу, рыдала, ей хотелось вырвать своё сердце, так велика была душевная боль. И внезапно, как ответ на её стоны и вопли, в глубине кабинета раздался ответный плач.
Женщина затихла, приподнялась. Дамблдор по-прежнему стоял у стола и бережно пеленал ребенка, а за его спиной в личных покоях раздавался плач всеми брошенного существа.
Лили встала с пола, её словно магнитом потянуло к источнику звука, но голос Дамблдора, словно удар хлыста остановил её:
– Это не твой сын, это другой человек, – директор пристально посмотрел в полубезумные глаза внезапной посетительницы. – Но если хочешь, я покажу его тебе.
Лили отчаянно закивала и на непослушных ногах последовала в глубину кабинета за директором. Тот приоткрыл дверцу одного шкафа и перед ними открылся проход в достаточно просторную комнату. Вдоль дальней стенки стояло несколько шкафов сверху донизу забитых книгами и странными приборами, но как она не пыталась рассмотреть очертания предметов, они расплывались у неё перед глазами. Вся комната была заполнена странным зеленоватым туманом. Когда он слегка рассеялся, Лили, наконец, заметила стол, стоящий в центре комнаты. На нём стояло несколько странных приспособлений, а по середине на куске окровавленной мантии извивалось отвратительное существо.
Оно походило на младенца со странно большой головой и непропорционально маленьким телом. С каким-то нездоровым интересом Лили всматривалась в него. Это был мальчик, он слабо изгибался, словно пытался приподнять голову и тихо стонал от бессилья. Она посмотрела в его серые затуманенные болью глаза, и внезапно поймала ответный взгляд. Существо пристально смотрело прямо на неё, а потом негромко прошелестело безгубым ртом:
– Добей меня! Умоляю…
Такого Лили перенести уже не смогла, силы покинули её, и она осела на пол. Находящийся за ней Дамблдор заклинанием подхватил её и отлевитировал на стоящий в углу диван. А сам подошёл к лежащему на столе существу, оно больше не пыталось говорить, лишь сжимало кулаки и двигало деформированными ногами. Его сотрясала мелкая дрожь, Дамблдор прекрасно понимал – это началась предсмертная агония. Что ж, его план изначально был обречен на провал, но сейчас появился шанс всё исправить.
Директор вернулся в свой кабинет и склонился над маленьким Гарри Поттером. Это тело ещё помнило, как можно жить, оно боролось: грудь вздымалась и опадала, стучало маленькое сердечко, разгоняя по венам возрожденную заклинанием кровь. Дамблдор смог оживить Гарри, но не сумел вернуть маленькую душу, обитавшую раньше в этом теле. Сейчас это был ребёнок-растение, словно бы перенесший поцелуй дементора человек.
Но это тело ещё может пригодиться, как обиталище чужой души. Дамблдор взял безучастного ко всему младенца на руки, тот не плакал, не сопротивлялся. Ведь именно душа делает человека по настоящему живым, а у маленького Гарри её больше не было. Пока не было.
Дамблдор положил двух младенцев рядом, в нарисованный на столе зеленоватый круг, связал им ручки и ножки. Существо пыталось оттолкнуть от себя Гарри, всячески сопротивлялось, но Дамблдор применил слабое парализующее заклинание. Потом директор бросил взгляд на Лили Поттер. Сможет ли она когда-нибудь простить его? Но она сама хотела живого сына, и он создаст его для неё.
Директор склонился над детьми и стал шептать. Странные, бессмысленные слова срывались с его губ, он стал ускоряться, голос крепчал и под конец Дамблдор практически запел. И вдруг из тела существа поднялось странное серебристое облачко, оно могло растаять, и Дамблдор сделал сложный пас палочкой, направляя его внутрь чужого тела.
В комнате царила гробовая тишина, лишь на столе лежал Гарри и внимательно, не по-детски серьёзно смотрел на директора, а потом улыбнулся и загукал.
Голос сына привёл Лили в чувство, она бросилась к столу, подхватила сына, тесно прижала к себе. Он всё-таки жив!
Она даже не посмотрела на стол, где неподвижно скрючившись, с гримасой отчаяния на личике лежало странное существо, ленточки, связывающие его с Поттером, давно исчезли.
Лили, баюкая сына, негромко произнесла:
– Я примерно представляю, что здесь произошло, и какой именно темномагический обряд вы провели. Но… кто он?
Дамблдор задумчиво посмотрел на неё, словно решая, сколько и какую информацию он может рассказать прямо сейчас.
– Я назову тебе имя этого человека и объясню, почему пытался продлить его жизнь любыми способами. Но потом заставлю тебя забыть об этом разговоре, но ровно до того момента, как твоему сыну Гарри исполнится семнадцать лет и он станет совершеннолетним. Я вновь открою тебе всю правду. До этого времени ты будешь растить его и любить, как родного сына, ведь он и так твой родной сын – ты родила его.
Лили кивнула, соглашаясь принять условия Дамблдора. Пусть у этого ребёнка другая душа, но это не отменяет того факта, что он её плоть и кровь.
Директор говорил долго, показывал свои воспоминания, и Лили внимательно всё выслушала и просмотрела, естественно она во всём с ним согласилась. Да, единственная реальная возможность как-то исправить ситуацию – воскресить его. Она только спросила:
– А вы уверены, что он вспомнит потом своё прошлое, ведь душа, она такая невесомая, как она может перенести всю память, особенно такие важные события?
Дамблдор задумчиво гладил свою белоснежную бороду:
– Я больше боюсь не того, что он часть позабудет, а что вспомнит абсолютно всё, в том числе и как умирал. Это может пагубно сказаться на психике, поэтому береги его от самого себя в первую очередь. Я рассчитываю на тебя Лили. А сейчас иди, но как только ты покинешь этот кабинет, то забудешь, все, что произошло сегодня.
Лили рассеянно кивнула и двинулась к камину, она зашла в окрашенное зелёным пламя и назвала свой точный адрес.
Дамблдор вздохнул и без сил опустился в кресло. Портрет Финеаса Найджелуса ехидно произнёс:
– Вы так и не решились рассказать юной леди, что, когда душа занимает чужое тело, она неосознанно перестраивает его под своё старое? Внешний облик меняется, вначале это будет незаметно, но потом…
Дамблдор молчал.
В доме царил разгром, Лили вытащила палочку: неужели сюда проникли воры? Но нет, в доме стоит тишина и женщина припомнила, как в панике металась по комнатам, когда ей показалось, что малыш Гарри захлебнулся. Лили улыбнулась, какая же она глупая трусиха! Стоило ли беспокоить профессора Дамблдора, тот только взмахнул палочкой, и её сын вновь дышал. Она ещё потом долго беседовала с директором, и тот настоятельно просил её беречь Гарри. Двумя взмахами палочки Лили прибралась в комнате и ванной, совсем скоро придёт Джеймс, а ужин до сих пор не приготовлен. Положив задремавшего малыша в кроватку, мать спустилась со второго этажа на кухню.
От её внимания ускользнуло, что красивые глаза Гарри чуть посветлели и спустя две недели стали серыми.
По этому поводу Джеймс часто шутил с Сириусом, что глаза у Гарри по-прежнему зелёные, но только слишком светлого оттенка.
Глава вторая. Признание Дамблдора.Альбус Дамблдор много месяцев думал о том: правильно ли он поступил, вселив в тело маленького Гарри остаток чужой души и каждый раз приходил к выводу, что иного пути не было. Он размышлял над тем, продолжает ли этот младенец быть ребёнком из пророчества, ведь только его тело родилось в конце седьмого месяца, а душа намного раньше. Сомнения терзали его: нужна ли Гарри защита или всё внимание следует сосредоточить на Невилле Лонгботтоме, втором возможном мальчике из пророчества. В конце концов, он принял окончательное решение и в начале сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года появился на пороге дома номер три на улице Мерлина в деревне Годрикова Лощина.
Лили и Джеймс не были удивлены этому визиту, они давно звали своего старого директора в гости, но тот всегда отговаривался разными делами. Дамблдор поздоровался с Поттерами, с благодарностями вернул Джеймсу олдолженную мантию-невидимку, а потом попросил проводить в гостиную, в которой и состоялся разговор-признание.
Когда Дамблдор не таясь и ничего не скрывая, поведал Поттерам о пророчестве, они испугались, но не за себя, а за Гарри. Если о нём говорилось в пророчестве, то какая судьба может его ожидать? Как он сможет победить величайшего тёмного волшебника со времён Гриндевальда? На эти вопросы не было ответа ни у кого, даже у Дамблдора.
Джеймс подумал: «Неужели всё это правда, все эти пророчества и прочая мутотень? Но если даже Дамблдор им верит… Некоторые волшебники считают, что он сам должен бы вызвать Тёмного Лорда на поединок! Но мне-то видно видно, какой он старый, да он по-прежнему великий человек, но он уж не так ловок и силён, как в молодости. Прошло более сорока лет со дня его победы над Геллертом Гриндевальдом, а Волдеморт уже давно превзошёл последнего в темномагических знаниях. Бродят слухи, что он и бессмертен к тому же. Неужели Дамблдор не хочет перебегать дорогу какому-то пророчеству?»
Поттер понимал, что ему остаётся надеяться только на себя и на друзей, он не позволит никому тронуть его единственного и горячо любимого сына. Его Гарри будет под надёжной защитой, он вырастет и получит должные знания, и если в пророчестве говорится о нём, то когда придёт срок, он сразится с Волдемортом. Им всем придётся скрываться, Дамблдор посоветовал наложить на дом Фиделиус – заклятие Доверия. Только сами обитатели дома и человек, которому они верят безоговорочно, смогут знать месторасположение дома и попасть внутрь. Сам Дамблдор отказался от этой должности, слишком много семей доверились именно ему, если он погибнет, в грядущей войне слишком много людей окажется в опасной близости к смерти. Он настоятельно рекомендовал Лили и Джеймсу использовать в качестве Хранителя тайны Сириуса.
– Вы не доверяете Ремусу и Питеру? – с возмущением спросил Джеймс. – Если вы подозреваете их в предательстве, то предъявите нам доказательства!
Дамблдор медленно покачал головой:
– Ты неправильно понял меня Джеймс, я не хочу рассорить вас с друзьями. Я помню, как ты жаловался на одном из собраний Ордена на долгие отлучки Люпина, но он выполняет одно моё поручение, очень важное и опасное. Думаю, чуть позже он сможет всё вам рассказать. А вот Питер… – Дамблдор на мгновение запнулся. – Питер вызывает у меня опасение, особенно некоторые его слова и поступки. Я не буду пересказывать вам слова нашего человека в лагере Пожирателей, но настоятельно прошу вас быть более осторожными с Петтигрю.
Лили быстро переспросила:
– У нас есть шпион среди слуг Волдеморта, а ему точно можно доверять?
Дамблдор грустно посмотрел на неё поверх своих очков-половинок:
– Да, потому что им движут отчаяние, раскаяние и любовь.
Лили хотела было спросить что-то ещё, но смутившись и чуть покраснев, отвернулась и сосредоточила всё своё внимание на лежащем в кроватке Гарри.
Джеймс вошедшим в привычку жестом взлохматил волосы, а потом задумчиво протянул:
– А Сириусу вы, значит, доверяете полностью, не смотря даже на то, что он родственник тёмных магов, душой и телом преданных Тёмному Лорду?
Директор пристально посмотрел на Джеймса:
– Да, я верю Сириусу - твоему лучшему другу и крёстному Гарри. Верю ещё и потому, что его брат погиб, пытаясь приблизить падение Волдеморта.
Лили охнула, а Джеймс удивлённо вскинул брови, им было немногое известно о гибели Регулуса. Ели верить Сириусу, то его младший брат просто попытался уйти из Пожирателей и был убит за это. Но со слов Дамблдора выходило, что Регулус ещё и пытался сделать что-то направленное против своего господина и поплатился за это.
Они ожидали, что Дамблдор продолжит рассказ, но тот лишь коротко попрощался и, выйдя на крылечко аппарировал. В этом доме он потом не появлялся более трёх лет, ведь повинуясь его просьбе, Хранителем тайны Поттеры избрали Сириуса Блэка.
***
Сириус бывал в Годриковой Лощине по пять раз на неделе. Лили никогда не выказывала недовольство этими визитами, но ей не нравилось, как складывается жизнь друга.
Он, мягко говоря, бедствовал. После того, как его изгнали из родного дома, он не мог рассчитывать на материальную поддержку от родителей. Лишь дядя Альфард оставил ему небольшое наследство, на которое племянник купил себе небольшой домик в пригороде Лондона. На оставшиеся деньги Сириус жил не особенно экономно и растратил всё за два года.
Сейчас он постоянно находился в поисках заработка, устраивался в случайные места, несколько месяцев даже работал барменом в магловском пабе. В конце концов, его и оттуда выгнали, после чего Сириус месяц безраздельно пробездельничал, питаясь нормально только на ужинах, на которые его приглашали Поттеры.
Не стоило забывать, что Блэк не мог жить без экстрима, без приключений, а сейчас ещё шла необъявленная война, которая давала и то, и другое. Сириус принимал участие во многих боевых и разведывательных операциях Ордена, и если Лили и Джеймс максимально возможно отдалились от дел, то их друг почти ежедневно рисковал, бросаясь в самое пекло. Лили уже сбилась со счёта – сколько пузырьков с зельями она перевела на лечение друга. Однажды, у неё состоялся серьёзный разговор с ним, Сириус вернулся после очередной стычки с Пожирателями с глубокой кровоточащей раной на груди.
Лили в очередной раз, увидев его на своём пороге окровавленного и улыбающегося, лишь недовольно покивала головой и отогнала бросившегося помогать раненному Гарри.
– Сириус! Если так и продолжится, то скоро в Ордене появится второй Грозный Глаз!
Сириус скривился от боли и отмахнулся:
– Я должен.
Внезапно Лили взорвалась:
– Кому должен? Дамблдору, Ордену, магомиру? Нам с Джеймсом ты ничего не должен, ты нам просто нужен. Живым.
Мужчина молчал, пока Лили останавливала кровь и перевязывала рану бинтами, пропитанными особым зельем.
– Я недавно узнал, что в смерти Регулуса не всё чисто. Я принимал участие в допросах пленных, так вот они уверяли, что Регулус погиб от рук авроров! Но мне же сказали… уверяли в другом! Что Регулус струсил и попытался сбежать от Лорда, но его настигли и прикончили. Я должен докопаться до истины.
Он замолчал и отвернулся к окну, а Лили вспомнился старый разговор с Дамблдором, в котором тот говорил, что Регулус умер, пытаясь навредить Тому-кого-нельзя-называть, но она так ничего и не рассказала Сириусу, слишком боялась навредить.
Глава третья. Дом СириусаЛили чувствовала, что Джеймса что-то беспокоит: шумный и улыбчивый Джеймс сделался тихим и задумчивым, иногда ей удавалось подслушать его переговоры по зеркальцу с Сириусом. Они обсуждали какую-то операцию, и ей было досадно, что они не считали должным посвятить её в подробности. Ту, которая до рождения сына принимала весьма активное участие в делах Ордена, сражалась и побеждала опытных соратников Того-Кого-Нельзя-Называть, её оставили не у дел.
Лили было обидно и больно, но она представляла, что скажет в ответ на её претензии Джеймс:
- Это ради тебя и Гарри, ему нужна твоя любовь и забота, а я буду защищать и оберегать вас.
Именно так бы и ответил ей Джеймс, а она бы мысленно прибавила «пока я жив».
Важный разговор по душам так и не состоялся, о чём потом Лили жалела долгие годы.
***
За пару дней до пятилетия Гарри ранним летним утром Джеймс разбудил Лили поцелуем, пока она потягивалась, зевала и недовольно бурчала на него, тот отлеветировал с кухни поднос с завтраком на троих. Лили только хотела сказать, что засоня-Гарри ещё в кроватке, как этот самый Гарри показался на пороге спальни родителей полностью одетый с написанным на лице недовольством на весь мир. Любой на его месте был бы недоволен: разбудили ни свет, ни заря, ничего толком не объяснили, поэтому он усиленно тёр глаза и показательно зевал. Но, после предложения выпить стакан сока и закусить тостом с джемом, с его мордашки исчезли сон и недовольство.
Одним глотком допив остатки кофе, Джеймс вытер лицо и руки бумажной салфеткой, потом небрежным движением отбросил её в сторону, но увидев на лице недовольную гримасу, подхватил с прикроватной тумбочки палочки и отправил мусор в небытие.
Гарри сидел в изножье кровати и ел медленно и аккуратно, постелив салфетку на коленях, чтобы не испачкать одежду и не набросать крошек на кровать. Он всегда выглядел опрятно, не только благодаря стараниям матери, но и по своему собственному желанию. Джеймс из-за этого посмеивался над сыном и называл маленьким британским аристократом.
Джеймс откинулся на лежавшую в изголовье подушку и мечтательно протянул:
- Вот бы Сириус сегодня пришёл!
Позже Лили постоянно корила себя, что не почувствовала толики фальши в его голосе, когда он внезапно продолжил:
- А зачем Сириусу к нам? Пойдёмте к нему! Гарри, как тебе эта идея?
Со стороны Джеймса это был нечестный приём, он знал, что тот до безумия обожает крёстного, и Гарри радостно проорал:
- Да!
У Лили не было выбора, она пробовала возражать, но Гарри так на неё смотрел, сколько мольбы и тоски было в его взгляде, что она не смогла отказать.
Пару месяцев назад Лили на всякий случай заколдовала маленький рюкзачок Гарри так, чтобы в него влезало больше, чем можно было судить по внешнему виду.
Гарри самостоятельно собирал свои вещи: сложил любимые игрушки и книжки, а наверх положил любимого мишку. Когда-то у того оторвался один глаз-пуговка, Лили собиралась её пришить, но отвлеклась, забегалась и забыла. Гарри, чтобы мишка не болел и не мучился, сделал ему на глаз повязку. В тот же день мишка из Тэдди был переименован Джеймсом в Грюмми.
Пока Лили была занята сбором продуктов – у Сириуса же наверняка нечего есть дома! Джеймс подошёл к Гарри, они о чём-то поговорили и он вытащил из рюкзака сына мишку, воровато покосился на Лили и спрятал игрушку за диванную подушку.
***
Как Лили и предполагала, у Сириуса в кладовой было хоть шаром покати, да к тому же дома царил страшный беспорядок. Сразу было видно, что здесь обитает одинокий холостой мужчина, который не утруждает себя постоянной уборкой.
Джеймсу и Сириусу в ультимативной форме было приказано прибраться в доме, Лили трансформировала три бумажных салфетки в длинные передники, один надела сама два других выдала грустным друзьям.
- Сейчас будете использовать Эванеско, а потом я пройдусь несколькими дезинфицирующими заклинаниями, потом проветрим дом. Сириус как ты умудрился за полгода, что я здесь не была превратить приличное место в свинарник?!
Блэк топтался на месте и стыдливо смотрел в пол, он знал, что когда Лили Поттер упирает руки в боки и смотрит настолько недобро лучше молчать, может быть останешься в живых.
Пока мужчины прибирались в комнатах, Лили колдовала на кухне, она словно танцевала: взмах палочки, шаг влево, разворот. В конце она склонила голову набок, любуясь результатом. Маленькая кухня Сириуса блистала.
Гарри в это время сидел в гостиной и смотрел книжки с яркими движущимися картинками, которые Сириус купил ему на день Рождения, но отдал уже сейчас. Джеймс заглянул к нему, потрепал по голове, взлохмачивая тщательно уложенные волосы:
- Если мама спросит, то я только что ушёл за твоим мишкой. Хорошо?
- Конечно, пап.
Когда спустя некоторое время Лили решила проведать сына, то обнаружила, что тот и Сириус пытаются собрать макет железной дороги.
- А где Джеймс? – Лили встала в дверях.
- Он пошёл в магазин, - сказал Сириус.
Но одновременно с ним отозвался и Гарри:
- Папа вернулся за Грюмми.
Лили почувствовала укол тревоги: её Джеймс сбежал, ушёл так по-воровски в одиночку, ей стало нехорошо, и она оперлась на косяк кухонной двери:
- Давно он ушёл?
- Да только что, - произнёс Сириус, который пятился к входной двери.
- Что происходит, Сириус Орион Блэк?! – Лили двинулась за ним, но опоздала.
Дверь успела захлопнуться прямо перед её носом, Лили подёргала за ручку, но та не поддавалась.
Сириус постучал в небольшое окно, расположенное слева от двери, в его руке была зажата волшебная палочка Лили, которую он умудрился незаметно украсть у хозяйки. Он состроил виноватую гримасу:
- Прости, но Джеймс решил, что будет лучше, если вы с Гарри не будете дома, пока мы будем разбираться, что за подозрительные людишки шныряют последнее время возле вашего дома. Ты не волнуйся, там будет много кого из Ордена, всё быстро закончится. Никто не хочет повторения ситуации с Лонгботтомами, когда ребёнок пропал, а родители погибли.
И можешь не кричать, я всё равно ничего не слышу, на дом наложены специальные чары, ты не сломаешь двери и не выбьешь стёкла. Всё будет хорошо, к вечеру мы обязательно вернёмся, а если даже и задержимся, то у тебя есть продукты, от голода вы не умрёте.
Сириус улыбнулся, помахал Лили и Гарри, вставшему на носочки, чтобы видеть, что творится на улице, и ушёл. Когда Блэк завернул за угол дома, его улыбка увяла, Джеймс уже давно должен был связаться с ним и подать сигнал! Сириус схватил лежавшую на ящике газету, и портал перенёс его в Годрикову Лощину.
К вечеру так никто не появился, и Лили крепко прижимала к себе сына и старалась не думать, что именно произошло за стенами их импровизированной тюрьмы. Гарри обнимал маму и думал, что это он виноват, если бы не он, то папа был бы с ними, был бы сейчас рядом. Чувство вины, именно то чувство, которое будет испытывать Гарри всю свою жизнь.
Через три дня пасмурным утром тридцать первого июля входная дверь с тихим скрипом отворилась, и на пороге с палочкой в руке возник усталый и встревоженный Ремус Люпин.
Глава четвертая. Немного Дурслей, похорон и плановЛили тихонько всхлипывала, уткнувшись в плечо Ремуса. Сидевший рядом с ними Гарри не плакал, он застыл, придавленный грузом сожаления и вины, потому что он знал, из-за него папы больше нет. Его Гарри вина, только его и больше ничья. Внезапно он отмер и робко подергал Ремуса за рукав и когда тот посмотрел на него полными тоски, усталости и горькой печали глазами уточнил:
- Папа не вернётся больше, а… Дядя Сириус то же?
Лили подняла заплаканное лицо и чуть нахмурила тонкие рыжие брови, ответ интересовал и её.
- Его серьёзно ранили и сейчас он под охраной находится в Мунго – это такая больница для магов, Гарри, - пояснил Ремус. – От вашего дома почти ничего не осталось. Сириуса подозревают в сотрудничестве с Сам-Знаешь-Кем и собираются допросить после того, как он придёт в сознание. Власти считают, что он с плохими дядями и тётями совершил много тёмного волшебства.
- Но дядя не такой! – справедливо возмутился Гарри.
- Теперь я в этом абсолютно уверен, но другие волшебники, хорошие волшебники думают, что он виноват.
- Он и виноват, - резко перебила Ремуса Лили. Она отодвинулась от него и больше не плакала, на её лице возникла гримаса отвращения, а в глазах плескалось что-то похожее на ненависть. – Джеймс пошёл за ним, помогал ему и из-за этого его и убили.
Ремус попытался возразить ей:
- Лили, власти считают, что и ты, и Гарри погибли, есть несколько тел, фрагментов тел, которые так и не удалось идентифицировать, слишком мало от них осталось. Джеймс сражался за вас до последнего, и вы обязаны будете появиться на рассмотрении дела Сириуса, чтобы показать, что вы живы и он ни в чём не виноват.
Лили собиралась, что-то резко ему ответить, когда не выдержал Гарри, словно предчувствуя злые слова матери, не просто зарыдал, он завыл, трясясь, словно с ним случился припадок и только обещание помочь дяде Сириусу, которое Лили с огромной неохотой дала немного его успокоило.
Никакого настоящего суда в итоге над Сириусом так и не случилось. На первом же заседании, где рассматривали нападение на Годрикову Лощину и гибель Поттеров от рук Пожирателей, появилась Лили в сопровождении Ремуса и под присягой дала показания в пользу Сириуса. Она рассказала, что её муж и Сириус спрятали её с ребенком в доме Сириуса, а сами ушли на какую-то операцию Ордена Феникса. Нет, она уверена, что Сириус не последователь Сами-Знаете-Кого, у него была возможность убить её и Гарри, но он этого не сделал. Слушать дальнейшее разбирательство после своего выступления она не пожелала и отправилась домой к сестре, у которой оставила ребенка. О полном оправдании Сириуса по-прежнему пребывающего на грани смерти они узнали от оставшегося до конца слушания Ремуса.
***
Гарри был малость озадачен своей магловской тетушкой Петуньей. Она с огромной неохотой согласилась присмотреть за ним и вела себя, как с абсолютно чужим и опасным незнакомцем, а не родным маленьким племянником.
Всё время, пока его мама была в Министерстве, Гарри просидел в доме тети запертым в чулане под лестницей. Его кузен Дадли некоторое время побегал и попрыгал над узилищем Гарри, но быстро устал и выдохся, для своего возраста он был слишком пухлым.
Сам Гарри был самым обычным мальчиком и был нормально физически развит для своих почти пяти лет, но по сравнению с Дадли он выглядел полным задохликом.
Когда Лили вернулась из Министерства, она словно увяла, через силу жевала, приготовленный сестрой ужин и ничего не отвечала на расспросы Гарри.
Петунья, сжав губы в тонкую полосочку, понаблюдала за ней, а потом встала со своего места, подошла, нежно приобняла за плечи и зашептала в ухо:
- Лилс, всё будет хорошо, у тебя есть Гарри, вы справитесь со всем вместе.
И Лили прорвало, она зарыдала, её напряжение, боль и отчаяние прорвались наружу.
Гарри, сидевший на противоположной стороне стола, сполз со своего места и обхватил маму за колени, Петунья же продолжила ласково гладить её по голове и шептать слова утешения.
Вернон Дурсль, чувствовавший себя крайне неловко при столь ярком проявлении женщинами эмоций, поковырялся ещё немного в свой тарелке и попросив прощения ушёл в гостиную. Вскоре за ним прошествовал громко фыркающий Дадли, истерика тети его только позабавила.
Ночь Гарри провел с мамой в маленькой спальне кузена, которую Дурсли использовали, как склад для сломанных игрушек Дадли. Лили, пока Петунья не видела, парой взмахов палочки очистила комнату от пыли и постелила свежее бельё на постель.
Ночью Гарри приснились Пожиратели, какими он представлял из рассказов, подслушанных у взрослых. В его сне по небу летали черный струи дым с серебристыми лицами-масками.
***
Потом было скромное празднование пятого дня Рождения Гарри, а через несколько дней после него похороны Джеймса Поттера.
Его похоронили на кладбище близ Годриковой Лощины, на скромной церемонии присутствовали только Гарри с мамой, Ремус Люпин, Альбус Дамблдор и стоявший поодаль смертельно-белый Сириус Блэк. Он, как только пришёл в себя, тут же сбежал из Мунго и попытался встретиться с Лили, чтобы поговорить. Ему хватило одного только её взгляда, чтобы всё понять – это бессмысленное занятие, она никогда его не простит.
Сириус и сам бы отдал всё, чтобы жив был не он, а Джеймс, он с огромной радостью поменялся с другом местами. Но Сириусу достались только шрамы, а Джеймсу холодная могила.
Сириус ничего не мог изменить, но он собирался быть верным клятве, данной когда-то Джеймсу, позаботиться о его жене и сыне. Только эта забота будет сейчас яростно отвергнута, явная да, но Сириус рассчитывал на помощь Дамблдора и Ремуса, возможно, когда-нибудь он вновь сможет общаться с Гарри, которого не пускала сейчас к нему мать.
Лили положила возле надгробия мужа две ярко-рыжих лилии, поправила чёрную вуаль, скрывавшую красное от слёз лицо, кивком попрощалась со всеми и, крепко прижав к себе Гарри, аппарировала на задний дворик дома Дурслей.
На кладбище в Годриковой Лощине несколько дней подряд громко выл бездомный пёс.
***
Лили сидела у окна и смотрела на тихую улочку и не видела ничего. Она размышляла о том, как ей поступить дальше, потому что возвращаться в волшебный мир, отнявший у неё мужа, она категорически не хотела. О Гарри и том, что с ним будет, когда к нему в одиннадцать придёт письмо из Хогвартса она даже не подумала
