Всего лишь человек

Глава 1

Карлайл

Как бы я хотел, чтобы все было проще!

Чтобы Эдвард выбрал и полюбил равную себе, уже обращенную, зрелую, сильную вампиршу. Чтобы он повстречал свою вторую половинку среди таких как мы. И ведь проблема не в том, что он слишком требователен и своенравен… просто Изабелла Свон – действительно его вторая половинка. Он, наконец-то, нашел ее.

К тому моменту, когда я впервые увидел ее, я уже был порядком наслышан. Мнения были противоречивые. Розали считала ее серой мышкой и посредственностью, Элис же придерживалась мнения, что она – чудо. Эммет спросил: «Белла – это та что у нас математику ведет?», а Джаспер сказал, что в ее присутствии он старается не дышать. Лишь в этом все сходились единогласно, даже Эдвард: Белла стала бы отличной закуской. Я снисходительно усмехался на это, но когда впервые встретил ее, я понял, что они были правы.

Такие люди встречаются один на миллион и, как правило, не доживают до совершеннолетия. Если на их жизненном пути встречается вампир, обычно на этом их жизнь обрывается. В лучшем случае они сами становятся вампирами. Но чаще – просто едой. То, что Изабелла дожила до семнадцати лет, было результатом ее парадоксальной везучести. Всю свою жизнь она прожила в залитом солнцем штате, куда вампиры не очень-то любят соваться, а по ночам и в пасмурные дни сидела дома, так что вероятность столкнуться с нашим видом была минимальна. Ее везение продолжилось, когда из всех штатов и городов она была вынуждена приехать именно в тот, в котором живут вегетарианцы. И после этого Эдвард говорит, что она притягивает неприятности? Как по мне, так она в рубашке родилась.

Но, говоря по правде, я бы не стал рассчитывать на дальнейшее везение. Она, судя по всему, решила задержаться в Форксе, а здесь частенько бывают проездом наши сородичи. Так или иначе, но выбор невелик: либо она уезжает обратно в Аризону, либо мы обращаем ее.

Я так и сказал Эдварду, и он, кажется, был со мной согласен. Я был уверен, что со дня на день он попросит меня сделать это. Но время шло, а ничего не менялось. Я видел, как он оберегает Изабеллу, осознавая ее хрупкость и уязвимость, причем не только от внешних опасностей, но и от нас, и от себя самого. Я знал, что в нем борются противоречия, но не понимал, чего он ждет. Со временем ничего не изменится. У них нет будущего, пока они разной природы. И Эдварду следовало бы принять решение… но он, казалось, не думал о будущем. Он наслаждался ее обществом, как обычный мальчишка. В глубине души я был рад за него, потому что впервые за сто лет он повстречал действительно родственную душу. Но умом я понимал, что ничем хорошим это не закончится.

Поначалу семья не могла понять его странной привязанности – как можно влюбиться в настолько несовершенное существо? Эммет даже высказал предложение один раз отказаться от диеты – Белла наверняка того стоила, с таким-то ароматом… Но Эдвард нашел в ней нечто большее. Она была уникальна не только благодаря своему запаху. Она была для него тайной, которую он не мог постичь. В отличие от всех других женщин, которые встречались ему на жизненном пути, ее мысли он увидеть не мог. А еще… еще она любила ту же музыку, что и он, читала те же книги, что и он. Даже если бы он был человеком и запах не играл бы для него роли, он бы влюбился в нее – я был уверен.

Лично мне, с точки зрения человека, а не хищника, Белла не особо понравилась. Внешне она была ничего, вот только внешность обманчива. За все время, что мы с ней виделись, она ни разу не улыбнулась, ни разу не заговорила первой. В ее поведении я замечал депрессивные оттенки. С одной стороны, если это характер такой, то мне не особо хочется принимать ее в семью, хотя ради счастья Эдварда я готов пойти на уступки. Но на сколько его хватит? Что будет, если они разорвут отношения? Белла уйдет из семьи, и, возможно, станет настоящим хищником. Я буду чувствовать на себе ответственность за то, что породил монстра. С другой стороны, это, возможно, действительно депрессия. Для ее развития почва была вполне благодатной: Белла жила в городе, где практически нет солнца, которое она так любит. Это уже не говоря о том, что солнце на большинство людей действует благоприятно, и переезд из Аризоны в Вашингтон на кого угодно подействовал бы удручающе. Кроме того, она была вынуждена расстаться с привычным образом жизни. И хотя Белла твердила, что это было ее решение – уехать от мамы, я подозревал, что она просто скрывает свое унижение и обиду: мама отослала ее, чтобы она не мешала ее новой семейной жизни. И если это действительно так, я понимал причину, по которой она не испугалась семьи вампиров, а наоборот, заинтересовалась. И этой причиной была не любовь к Эдварду, а обычная тяга к саморазрушительному поведению, свойственному страдающим депрессией. У Беллы начисто отсутствовал инстинкт самосохранения, и это подтверждало мою догадку.

Со временем я лишь укрепился в своем мнении, однако стал смотреть на это иначе. Ведь что было бы, если бы Белла была нормальной девушкой? Она бы сбежала, сверкая пятками, от Эдварда и его «ненормальной» семейки. И у моего сына не осталось бы шанса. Возможно, только такая как она – рискованная, скрытная, неуязвимая к его телепатии – имела реальный шанс стать его второй половинкой.

Поэтому я и решил не вмешиваться. Я знал, что Эдвард не даст случиться беде – он не отходил от Изабеллы ни на шаг. Но внутренне я уже готовился обратить ее – я знал, что она просила об этом Эдварда, а после того, как она узнала историю нашей семьи, я ждал, что она придет с этой просьбой ко мне. И я не видел причины отказать. Прежде я изменял людей только на грани жизни и смерти, когда пути назад у них не было. Но здесь случай особый: ее судьба и так предрешена.

Я не знаю, планировала ли она поговорить со мной, судя по странным взглядам, которые она бросала время от времени – да, но она не успела. Появился Джеймс со своей командой. Все должно было произойти тогда, это было бы самым лучшим решением… и я не совсем понимал, почему Эдвард так ценит ее человеческую жизнь, что отказывается обратить даже в столь критической ситуации. Но, так или иначе, мы решили помочь ему сделать так, как он хочет.

Та история открыла мне глаза на еще одну истину. Какой бы депрессивной личностью ни была Белла Свон, в ее душе было еще кое-что, заслуживающее внимания. Она умела любить, и она любила. Своего отца – достаточно сильно, чтобы вспомнить о нем в момент прямой опасности. Свою мать – слишком преданно, что заставило ее отправиться в пасть чудовищу, лишний раз не задумываясь. Всю мою семью – заботливо настолько, чтобы попытаться отказаться от нашей помощи в ситуации с Джеймсом, хотя на самом деле в опасности была только она. И Эдварда – чересчур самозабвенно. Ради него она готова была отказаться от человеческой жизни. Поначалу я думал, что она просто не осознает, на что идет. Но потом я понял – она очень тщательно изучила этот вопрос. Помимо нас у нее был еще один источник информации, альтернативная точка зрения, так сказать – квилеты. И после общения с ними она все еще готова к переменам. Это говорит о многом.

Но она оставалась человеком, и Эдвард очень это ценил. Мы же постепенно привыкли к этой странной ситуации, хотя и не совсем понимали. Со временем для меня кое-что прояснилось. Эдвард просто боялся потерять Беллу. Поскольку он не видел ее мыслей, он не мог быть уверен в том, кем на самом деле является для нее. Сначала он думал, что для Беллы это просто мимолетное увлечение, первая любовь, которая по традиции обязана быть несчастной… Потом он заподозрил, что она просто повелась на его вампирскую харизму и обаяние. Но когда оказалось, что она не собирается вешаться на шею каждому встречному вампиру, эта теория отпала, и его стала мучить самая упрямая проблема, которую ему подкинула Розали.

Эдвард

Я все же вампир, а не дитя пятилетнее. Да, Карлайл воспитал меня, он дал мне новую жизнь – замечательную жизнь – но это не значит, что я должен вечно идти на поводу у его мнения. И вся семья будто сговорилась – обрати или съешь. Последнее – шутка, конечно, но совершенно не смешная.

Я принял решение, и буду следовать ему, независимо от того, поддержат они меня или нет. Уж чего не ожидал – так это поддержки от Элис. Она, впрочем, всегда относилась ко мне лучше, чем другие – не считая родителей, конечно. Но то, с каким энтузиазмом она поддерживала все, касающееся меня и Беллы, настораживало.

Со временем Беллу приняли все, кроме Розали. Поначалу она просто недолюбливала Беллу – ревновала. И хотя теперь для нее никто кроме Эммета не существовал, она не могла простить мне давнего отказа. Впрочем, когда она поняла, что я намерен оставить Беллу человеком, она немного смягчилась.

И только тогда я смог увидеть в ее мыслях еще одну причину, по которой она была против обращения Беллы.

Мы – вампиры – заложники вечности и голода. Розали никогда не жаловалась на то, что ее обратили, но ни для кого не было секретом, что она предпочла бы прожить недолгую, но естественную человеческую жизнь. И она была уверена, что Белла не будет счастлива, вступив в нашу семью.

В тот момент в моей проклятой душе началась новая борьба. Любовь против эгоизма. Я знал, что будет лучше для Беллы, но это противоречило тому, что будет лучше для меня. Любовь победила. Я принял окончательное решение быть с ней всю ее человеческую жизнь. И то, что Белла категорически противилась этой идее, ничуть меня не волновало. Я-то знал, как будет лучше.

Все шло так, как и должно. Белла была счастлива, я тоже, ведь мы были вместе. Дни пролетали как мгновения, и никогда прежде в моей душе не было столько света и тепла. Летом мы целые дни напролет гуляли по лесу, находя все новые и новые волшебные закутки, в которых еще не бывал никто, кроме нас. Я хотел запомнить каждое мгновение этого лета, каждый ее взгляд, каждую улыбку, каждый вздох. Она была моим личным божеством, ангелом, спустившимся с небес, чтобы повести моего демона по пути истины и любви.

Я знал, что все это противоестественно. Иногда мне приходила в голову мысль: это было бы точно так же, как если бы медведь влюбился в бабочку. Он мог раздавить ее по неосторожности. Но я еще никогда не контролировал себя так строго, как рядом с ней. Я почти почувствовал себя человеком. Я снова жил, дышал, мечтал…

Пришла осень. Как на мой взгляд – самая романтичная пора. Но Белла грустнела с каждым днем, хотя погода еще не испортилась окончательно. Я как мог отвлекал ее от мрачных мыслей, но все зря. И хотя я догадывался, что именно ее расстраивает, я старался не акцентировать на этом внимания, чтобы не спровоцировать очередную убедительную просьбу или даже мольбу. Перед которой я могу и не устоять.

Белла не смирилась с моим решением оставить ее человеком. Она и без того была закомплексованной – а теперь еще вбила себе в голову, что я разлюблю ее, если она станет старше. Подумать только – ей всего восемнадцать, а она уже боится старости! Да все ее сверстники даже старше двадцати себя представить не могут… но она не такая как все. Потому что ее новая семья отличается от всех остальных семей. Никто из нас не состарится. Но я все еще был уверен в том, что для нее будет лучше остаться живой. А когда я сомневался – я обращался к Розали. Она помогала мне и даже стала лучше относиться к Белле. Немного.

Но настал момент, когда истина предстала передо мной в самом неприглядном виде. Джаспер показал мне ее, сам того не желая.

Я понял, что не могу спасти бабочку от медведя. Рано или поздно, но это произойдет. Если я хочу уберечь Беллу, я должен уберечь ее в первую очередь от себя. Потому что… это была не последняя травма в ее жизни. Сегодня меня остановил тот факт, что я был сыт. И ее кровь, хотя и противоестественно соблазнительная, не сорвала мне крышу. Я, впрочем, был вынужден задержать дыхание. А еще рядом был Карлайл. Мне было бы стыдно потерять контроль в его присутствии. Я бы все равно ничего не получил – отец остановил бы меня. Все это помогло мне удержаться.

Но будут ли обстоятельства столь благоприятными для Беллы в следующий раз? А ведь этот раз неизбежно наступит.

Я понял, что ничего не могу гарантировать. А значит, надо эту ситуацию предотвратить. Самым надежным и самым правильным способом, каким бы жестоким он ни был. Белла заслуживает большего, чем жизнь с монстром. Она просто маленькая глупая девочка и не понимает этого, поэтому я приму это решение за нее. У нее все будет хорошо, когда меня не будет рядом. Не сразу, но будет. Я уверен. Розали уверена. Карлайл и Эсме тоже.

Поэтому я уезжаю.

Карлайл

Надо было обратить Беллу еще несколько месяцев назад, тогда сейчас она бы уже адаптировалась к новой природе, и они с Эдвардом были бы счастливы.

Но история сослагательного наклонения не любит. Поэтому мы уезжаем.

Это непросто для всех нас – мы привыкли к Изабелле. Но я не жалуюсь, потому что Эдварду труднее всех, и он нуждается в нашей поддержке.

Мы сделали это. Мосты горят. Надо уехать как можно дальше, чтобы ничто не напоминало об этом странном этапе нашей жизни. Точнее, нашего существования.

Но недолго мы путешествовали вместе. Эдвард исчез в неизвестном направлении, но я был уверен, что это направление – в сторону противоположную от Форкса. Эммет и Розали уехали в очередное свадебное путешествие. Джаспер и Элис отправились изучать происхождение Элис – Джеймс дал подсказку, откуда можно начать. А мы с Эсме решили осесть ненадолго в Эвергрине. Причиной тому было желание хотя бы краем глаза проследить за ситуацией в Форксе. Я хотел убедиться, что Белла, оставшись одна, не наделает глупостей, а благополучно уедет в безопасный, солнечный Финикс.

Когда этого не произошло, меня начали одолевать сомнения – правильно ли мы поступили. Но это было не мое решение – и не мне его отменять. Все, что я мог сделать – это понаблюдать издалека за Беллой и вмешаться, только если в этом возникнет острая необходимость.

Чем дальше – тем больше я убеждался в том, что наше решение было ошибкой. Изабелла чахла с каждым днем, и только тогда я понял, что прежде она не страдала депрессией – депрессия началась сейчас. Изабелла вела себя странно и не хотела возвращаться к нормальной жизни, хотя было совершенно очевидно, что уже ничто не будет как раньше. Она не желала смириться, и изводила себя и своего отца пустым ожиданием чуда.

Я рассказал о своих наблюдениях Эсме. Она предложила рассказать обо всем Эдварду, но я отказался. Слишком сложным было это решение, чтобы вот так вот просто отменить его. И я решил дать Белле больше времени. В конце концов, она хоть и впала в какое-то странное апатичное состояние, она была жива и относительно в безопасности.

Еще больше убедился я в своей правоте, когда она стала водиться с мальчишкой из квилетов. Я видел, как она начала постепенно оживать, интересоваться окружающим миром… и я немного успокоился, хотя мне было обидно за Эдварда. Он так и не объявился, хотя время от времени давал о себе знать – что с ним, мол, все в порядке.

На этом все должно было закончиться.

Мы с Эсме собирались уехать на ее остров, чтобы отвлечься немного от тревог и побыть наедине. Жизнь вернулась в прежнее русло, и я испытал немалое облегчение. Наконец-то соблазнительно пахнущее недоразумение по имени Белла Свон исчезло из жизни моей семьи.



Но вскоре недейственность всех способов сохранить человеческую жизнь Беллы была доказана, и мы снова вернулись в Форкс. Я знал, что Эдвард пообещал изменить Беллу после выпускного. Но также я видел, что она ему больше не верит.

Я ошибся, когда посчитал, что она смирилась с исчезновением Эдварда. Она просто устала пассивно ждать и решила найти свой собственный путь к своему счастью.

И однажды, вскоре после нашего возвращения, она тайком явилась ко мне в больницу.

- Карлайл, мне нужно с вами поговорить, - робко начала она, останавливаясь в дверях ординаторской. Коллеги мои отсутствовали, срочной работы не было, поэтому я не видел причины отказать.

- Проходи, присаживайся, - я догадывался, о чем будет разговор, и я знал, что отвечу. Вопрос в том, как это сделать, чтобы Белла не подумала, будто я не хочу принять ее в семью. Я хочу, но не сейчас. Чуть позже, как и обещал ей Эдвард.

Она села на стул напротив меня и смущенно покосилась на мой бейдж, словно не зная, с чего начать. После небольшой заминки она произнесла:

- Мне нужна ваша помощь.

Я не смог удержаться от улыбки.

- Я слушаю, Белла. Хочешь чаю или кофе?

- Нет, спасибо, - поспешно помотала она головой, потом вздохнула, словно ободряя саму себя, и начала: - Как вы знаете, решение принято. – Она снова вздохнула. – Но я вижу, что Эдвард сомневается. Мне кажется, что он ищет повод отказать мне. Но ведь это мое решение, так?

Я кивнул. Я не видел смысла заставлять ее выстраивать логическую цепочку и произносить вслух то, что я и так уже понял.

- Я уже дал тебе слово, Белла, - напомнил я. – Если Эдвард не сделает это после выпускного, это сделаю я. Но он просил, чтобы я дал ему время…

- Я не хочу ждать, - нахмурившись, перебила меня Белла. – Ничего не меняется кроме моего возраста. Я не передумаю. А если передумает он… - она потрясла головой, пытаясь отогнать эту неприятную мысль. – Я хочу стать такой как вы, пока Эдвард не решил, что от меня больше проблем, чем проку.

Я с трудом удержался от смеха. Да она переполнена комплексами! Даже после всего того, что она пережила за прошедшие полгода, пока Эдварда не было рядом, она была той же угловатой, неловкой девчонкой. Хотя она стала сильнее, да. Как бы ни было больно вспоминать о том, что пережили они оба за время разлуки, надо признать, что на ее умственное и физическое развитие это повлияло весьма положительно. Эдвард тоже это заметил. Она стала более зрелой, более выносливой. И все равно недостаточно, чтобы противопоставить себя хищному вампиру или любой другой опасности, подстерегающей на каждом углу.

- Если ты настаиваешь, я могу сделать это прямо сейчас, - сказал я, с интересом наблюдая за ее реакцией.

Сначала ее зрачки расширились от страха. Потом заблестели в предвкушении. Она знала, что ждет ее после превращения. Боль, жажда, безумие… и она считала, что готова на все это ради одной единственной цели: Эдвард.

Я же втайне надеялся, что она сейчас пойдет на попятную. Я ничего не обещал Эдварду, потому что ей я дал обещание раньше. Но он очень просил меня повременить. Кроме того… я бы не стал делать это прямо сейчас. Я хотел бы, чтобы присутствовал еще кто-то из членов семьи. Не потому, что я себе не доверял, просто… на всякий случай.

- Сейчас, - едва слышно произнесла она, и я не сразу понял, что это положительный ответ, а не просто размышление вслух.

Я услышал, как участилось ее сердцебиение, ей стало тяжело дышать. Ее спина покрылась холодным потом, и запах стал сильнее. Я вообразил, как сделаю это, какова на вкус ее кровь… почувствовал, как мой рот наполняется ядом, а крошечные электрические разряды пробегают по всему телу, приводя в тонус мышцы. И я понял, что сегодня ничего не произойдет. Я охотился целых четыре дня назад. Я не смогу.

Я хотел бы задержать дыхание, чтобы успокоиться и обуздать инстинкты, но Белла выжидающе и настороженно глядела на меня. Она заметила перемену, произошедшую во мне, но не отступила. Я закрыл нос рукавом и сделал вдох.

- Хорошо, - сказал я тихо, экономя дыхание. – Но прежде я хочу, чтобы ты подумала о нескольких вещах. Ты уверена, что закончила все свои человеческие дела? Обратного пути не будет. Ты будешь вынуждена исчезнуть минимум на пол года, а, может быть, даже на год. Вы с Эдвардом составили отличную легенду о том, что уезжаете в колледж на Аляске. Но если ты исчезнешь сейчас, представляешь, какой это будет стресс для Чарли, для твоей матери?

Белла нахмурилась, но не стала спорить. Она любила своих родителей и не хотела, чтобы им было больно. Но Эдварда она любила сильнее.

Я вновь прикрыл нос и вдохнул.

- Зачем торопиться и проявлять жестокость, если можно немного подождать и сделать все по-человечески? Если ты мне не веришь, я могу дать тебе клятву. Просто верь мне, Белла, все будет так, как ты хочешь. Не веришь мне – спроси у Элис. Она уже даже других вариантов не видит.

Я видел, что почти убедил ее. На лице ее застыла странная маска решительности, но я видел, что продолжать спорить со мной она не будет. И я продолжил, чтобы закрепить эффект:

- Кроме того, твоя шапочка выпускника будет замечательным дополнением для нашего домашнего стенда. Это будет весьма символично, согласись, ведь вы познакомились именно в школе.

Она едва заметно улыбнулась и кивнула. И хотя разговор, судя по всему, был окончен, я заметил ее недовольство.

- Я пойду, - сказала она, поднимаясь.

Я кивнул, и она торопливо покинула мой кабинет. Еще некоторое время я сидел, размышляя над тем, что же делать дальше. Не похоже, что она согласилась со мной. Лишь бы она не наделала глупостей. Впрочем, Эдвард проследит за этим.

Я подождал минут пять, пока она покинет больницу, потом вышел из ординаторской – было трудно находиться там, когда воздух пронизан ее запахом. Я вышел в коридор и направился в регистратуру, чтобы взять пациента и отвлечься от дурных мыслей. Собираясь обратиться к медсестре, я вдохнул, и это было большой ошибкой. Она была все еще рядом.

- Доктор Каллен, вы в порядке?

Я сглотнул обжигающий разъедающий внутренности яд.

- В полнейшем. – Я не стал оборачиваться. Я и так понял, что она только что вышла из аптечного киоска и теперь торопливо шагала к выходу. – Что у нас есть?

Когда Белла ушла, мне сразу стало легче. С другими пациентами я вообще забывал о своей природе, профессионализм брал верх над инстинктами. Но в тот день я ушел немного раньше – точнее, ушел вовремя, хотя обычно задерживался, чтобы закончить работу с документами или подменить кого-то из коллег.

Я надеялся, что Эдвард не привезет сегодня Беллу к нам в гости. Я собирался пойти с Эсме на охоту.



Он не привез ее ни в тот день, ни на следующий, ни в течение всей недели. А на выходные мы с удивлением наблюдали, как он ходит из угла в угол, изредка листая книги, усаживаясь за рояль, бессмысленно тыкая клавиши или щелкая мышью компьютера. Он игнорировал нас и наши мысленные вопли с одним единственным вопросом: в чем дело? Первой не выдержала Эсме.

- Эдвард?

Он поднял голову и странная мелодия, которую он играл с помощью одних лишь черных клавиш, оборвалась. Он обвел рассеянным взглядом гостиную и сказал:

- Белла сказала, что хочет побыть одна. Она не очень хорошо себя чувствует.

Тревога закралась в мое сердце. Что это могло означать? Уж не передумала ли она связываться с нами? Я вспомнил тот разговор в больнице… кажется, я обидел ее.

- Спасибо, что отказал ей, - сказал Эдвард в ответ на мои мысли. – Но если честно, как раз после того дня она стала вести себя… странно.

Я нахмурился. Мне было трудно вообразить, чтобы Белла вела себя еще более странно, чем всегда. Наверное, она все же что-то задумала. Ох, лишь бы она не наделала глупостей.
- Если хочешь, я могу ее проведать, - предложила Элис Эдварду. – Хотя…

Она на миг закрыла глаза, и все мы с удивлением наблюдали, как улыбка сползла с ее беззаботного лица.

- Это чревато ссорой, - сказала Элис. – Но я не понимаю, почему она так враждебно настроена.

Эдвард не на шутку встревожился. Он вскочил с места и уже на выходе сообщил:

- Я пойду, понаблюдаю за ней. Издалека.



Следующий день преподнес целую серию сюрпризов, причем не самых приятных. Элис увидела Викторию, приближающуюся к Форксу. В тот момент я подумал, что вот он, момент истины – самое время Эдварду обратить Беллу. Это лишило бы нас массы трудностей, а Беллу – опасности.

Но мой сын придерживался другого мнения. Он увез ее в Аризону – уж не знаю, как ему удалось, должно быть, он просто не сказал ей, что происходит – в то время как мы планировали облаву.

Вернулись они через восемь дней.

- С ней что-то не так, - сказал Эдвард, едва войдя в дом.

Он даже не спросил, чем все закончилось – но ведь он мог увидеть это в наших мыслях, так что я не сильно удивился. Но он был мрачнее тучи и пристально поглядел на меня, давая понять, что нужно поговорить наедине.

- Пойдем, поохотимся, - предложил я, и он сразу кивнул.

Мы расположились на поваленной сосне на краю обрыва, откуда открывался прекрасный вид на окрестности Форкса. Эдвард мрачно уставился в направлении дома Свонов.

- Она заболела, какая-то инфекция, - сказал Эдвард, чем несказанно меня удивил.

Если это та самая проблема, то… я вообще ничего не понимаю. У него два медицинских образования, а он не может вылечить любимую девушку от инфекции?

- В том-то и проблема, она не признается. Я чувствую, что у нее высокая температура, а еще какой-то странный запах… как будто обычная нагноившаяся рана. Но она не позволяет себя осмотреть. Она что-то скрывает.

- А ты не подумал о том, что это может быть рана на том месте, которое она не хочет показывать тебе до свадьбы? – предположил я.

Эдвард усмехнулся. Кажется, я все же смутил его.

- Я предложил ей обратиться к врачу. Она наотрез отказалась. Я, конечно, напичкал ее антибиотиками, но разве это не странно? Раньше она при малейшем насморке начинала лазить по медицинским сайтам, а теперь…

Он задумчиво покачал головой, я же не знал, что ему ответить. Я бы предложил осмотреть ее, но мне почему-то кажется, что со мной она будет вести диалог на эту тему еще менее охотно, чем с Эдвардом.

- Ты не думал о принудительной госпитализации? Достаточно просто намекнуть Чарли…

- Я пригрозил ей, - признался Эдвард. – Она закатила истерику. Сказала, что не простит мне, если я хоть словом обмолвлюсь Чарли или Рене. Пришлось пообещать.

- Да уж, ей давать обещания чревато.

Мы переглянулись и одновременно невесело усмехнулись.

- Если она специально это делает в надежде, что соглашусь на ее обращение раньше выпускного, то напрасно. Как бы я ее ни любил, манипулировать собой я не позволю.

Я понимающе кивнул. В чем-то он прав, но запускать болезнь, какой бы она ни была, не следует.

- Привези ее к нам, - предложил я. – Может быть, мне удастся что-то понять по внешним признакам.

Ведь у меня все же больше практики. Эдвард избегал больниц по нескольким причинам. Во-первых, он выглядел слишком молодо для врача, но даже если это можно было замаскировать, возникало во-вторых: он не любил подвергать себя лишнему стрессу, когда вокруг было столько открытых ран и анализов крови. Эдвард хоть и контролировал себя безупречно, все же не настолько любил помогать людям, чтобы постоянно испытывать себя на прочность и терпеть этот раздражающий фактор.

- Я предлагал ей поехать. Она не согласилась. Сказала, что хочет отдохнуть.

- Ну, я уверен, что ты сможешь найти нужные доводы.

Я хлопнул Эдварда по плечу. Ему пора решаться.



Но Эдвард не успел привезти ее. Она потеряла сознание дома, и Чарли сам отвез ее в больницу. Я не был уверен, стоит ли мне вмешиваться и Эдварду посоветовал не ехать в больницу. Если Белла по какой-то причине скрывала от него свою болезнь, значит, она будет недовольна, если он приедет. Он ограничился телефонным звонком, а я пообещал все разузнать завтра.

- Доктор Джеранди.

- Доктор Каллен. Вы сегодня рано.

- Передавали, что будет дождь, не хотел ехать по мокрой трассе, решил опередить непогоду.

Джеранди кивнул, не отрываясь от бумаг.

- Слышал, ночью привезли дочь шефа Свона, - осторожно начал я, как будто между прочим. – Что с ней?

- Абсцесс, крайне запущенный. Пришлось сразу вскрывать, а то бы осложнений не избежать.

- В какой она палате? – полюбопытствовал я.

- Какая там палата! – хохотнул Джеранди, собирая бумаги и запихивая в тумбочку. – Сбежала, как только от наркоза отошла. Шеф Свон хотел ее силой задержать, да только смысла нет. Она вполне может отдыхать дома, так я ему и сказал. Антибиотики, перевязки… постоянный присмотр ей не нужен.

Он начал переодеваться – его смена закончилась. Я размышлял над его словами и не понимал, что именно меня смущает – то, что Белла скрывала какой-то там банальный абсцесс, или то, что она сбежала из больницы даже после того, как ее маленький секрет был раскрыт. Напрашивался вывод: это не все.

- Слышал, твой младший сын водится с Изабеллой Свон? – неожиданно спросил Джеранди. Я поглядел на него задумчиво и кивнул. Он покачал головой и я понял, что последняя моя догадка была верна. Это не все. Но больше информации мой коллега мне давать не собирался.

Я не решился задать прямой вопрос, а просто попрощался с Джеранди и сделал вид, что настраиваюсь на работу. Но едва он покинул раздевалку, я вскрыл его ящик и пролистал записную книжку. В планах на завтра, среди всего прочего, была запись «Результаты анализов Свон». Ничего странного, казалось бы… но я был намерен изучить их раньше него.

Странно, Джеранди заказал анализ на наркотики. Интересно, что вызвало у него подозрения? Я уже больше двух недель не видел Беллу, и тогда она вела себя как обычно. Я имею в виду: для нее ведь это нормально – приходить ко мне и просить о превращении в вампира? Но если бы она действительно принимала наркотики, Эдвард бы не мог этого не заметить. Хотя… вот черт, а ведь он сказал, что она ведет себя странно!

Я не хотел в это верить. Я не хотел, чтобы это оказалось правдой. Это означало бы, что ее характер не столь силен, как я думал поначалу. А следовательно, нет гарантии того, что она сможет отказаться от человеческой крови, когда станет одной из нас. Прежде я был в этом уверен и потому дал ей обещание превратить ее. Но теперь… готов ли я породить монстра, убийцу? Будет ли Эдвард действительно счастлив с ней? Как он отреагирует на эту новость?

Но я решил не пороть горячку, а сначала дождаться результатов анализов. Может, это было всего лишь подозрение… хотя доктор Джеранди не склонен преувеличивать что бы то ни было. Если он заказал анализ, значит, он что-то заметил.

Весь день я провел как на иголках, с трудом удерживаясь от того, чтобы каждые пять минут бегать в лабораторию. Мое любопытство было бы подозрительным. И хотя я запросто объяснил бы Джеранди свой интерес – не зря он вспомнил утром о моем сыне – ситуация оказалась бы весьма неловкой. Ближе к вечеру я заметил, что медсестра из лаборатории принесла результаты анализов и разложила их по ячейкам докторов; для меня тоже было кое-что, и я понял, что смогу незаметно забрать все, что мне надо. Я улучил момент, пока никто не смотрел, подошел к стенду и взял свои документы и документы Джеранди.

Лишь оказавшись в ординаторской наедине с собой, я осмелился их пролистать.

Ничего.

Кровь Изабеллы Свон безупречно чиста.

Я облегченно откинулся в кресле и потер ладонями лицо. Что ж, хорошо что Джеранди ошибся. Это очень хорошо.

Надо будет успокоить Эдварда, а то он места себе не находил. Теперь Белла пойдет на поправку, и даже если она что-то замышляла, ее план провалился.



До выпускного оставалось две недели. Элис готовилась к вечеринке, которую она собиралась закатить у нас дома. Она была немного расстроена тем, что Белла не принимает участия в приятных хлопотах, но она отнеслась с пониманием к ее настроению. Все мы беспокоились – Белла совсем перестала к нам заезжать, а Эдвард был мрачнее тучи, но ничего не говорил.

Я спросил, что думает по этому поводу Эсме, но она сказала, что нам лучше не вмешиваться. Если их отношения дали трещину, они должны разобраться сами.

Во время одного из своих ночных дежурств, я лежал в темной ординаторской и притворялся спящим, когда вдалеке послышался звук сирены, потом стук колес каталки по каменным плитам – скорая привезла пациента. Моим первым порывом было вскочить и взяться за работу, но это вызвало бы подозрения – медсестры привыкли будить дежурных докторов.

Я дождался стука в дверь и задышал медленно и глубоко, даже слегка похрапывая.

- Доктор Каллен!

Я всхрапнул и «неохотно» открыл один глаз.

- Доктор Каллен!

Кейт включила свет и подбежала ко мне, нервно теребя за плечо. Я «проснулся» и мрачно уставился на нее.

- Что случилось?

Она уже выбегала из ординаторской, и мне пришлось поторопиться за ней, на ходу натягивая халат.

- Привезли девушку, семнадцать лет, автокатастрофа. Вы ее знаете, это Изабелла Свон, дочь шефа полиции.

Услышав это, я настолько ускорился, что чуть не выдал свою паранормальную физиологию. Я слышал гневный голос Беллы из второй процедурной, и это слегка успокоило меня – раз она кричит, значит все не так уж плохо.

- Потеряла управление на трассе, - продолжала Кейт. – Ее пикап перевернулся. Битое стекло повредило вену на правой руке, плюс глубокий порез на виске, но сосуд не задет. Вытекло около полулитра крови. Фельдшер пытался поставить капельницу, но она не позволила…

Я распахнул дверь в процедурную и увидел, как Белла сражается с двумя парамедиками, пытаясь подняться со стола.

- Карлайл! – завопила она, едва завидев меня. В ее голосе были одновременно и облегчение, и ужас, и растерянность. – Карлайл, объясните им, что мне нужно домой, что со мной все в порядке, что мне ненужно здесь оставаться! Пожалуйста, я прошу вас, я в полном порядке…

Я оглядел ее окровавленную одежду, залитое кровью лицо, и понял, что она совершенно не в себе. Едва я подошел, один из фельдшеров сделал шаг назад, уступая мне место, и тут же начал отчитываться по ее состоянию, перечисляя все препараты, которые они использовали. Я же положил руку Белле на плечо, пытаясь удержать ее на месте, чтобы она не причинила себе еще больше вреда.

- Успокойся, Белла, - шепнул я ей на ухо. – Сейчас они уйдут, и я отвезу тебя домой, хорошо?

Я лгал, конечно, но ей эта ложь совсем не повредит. Сейчас ее нужно просто успокоить.
- Я сама поеду, просто отпустите меня! – она резко дернула рукой, я едва успел увернуться, чтобы она не сломала кисть о мою голову. Потом я осторожно сжал ее запястье и прижал к кушетке.

Хм, если верить фельдшеру, ей уже дали изрядную долю успокоительного. Но, то ли ребята из неотложки безрукие кретины и что-то напутали, либо на Беллу препараты по какой-то причине не действуют.

- Больше мы ничего не решились использовать, она сказала, что у нее аллергия, - закончил фельдшер, подавая мне планшет с документом о принятии пациентки на подпись.

- На что у тебя аллергия, Белла? – спросил я со всем спокойствием, на которое был способен.

- На все! – она орала не своим голосом, я не понимал, чем вызвана эта истерика. – На вас! На этих придурков! На эту чертову лампу! Да отпустите же вы меня, наконец!

- Кейт, давай галоперидол, - скомандовал я. Еще от пяти миллиграмм передозировки не будет.

На крики прибежала еще одна медсестра, и остановилась у двери, ожидая моих указаний.

- Эрика, возьми кровь на анализ. Общий, алкоголь и… наркотики.

- Нет, Карлайл, я прошу тебя, это лишнее, - сказала Белла намного тише и спокойнее, но с такой мольбой в голосе, что я усомнился.

Наверное, есть причина, по которой доктора обычно не лечат своих близких. Они слишком чувствительны к мнению этой категории пациентов.

- Белла, давай ты успокоишься и доверишься мне. Все будет хорошо. Все будет так, как ты захочешь.

Я говорил предельно тихо, склонившись к самому ее уху. Одна моя рука все еще лежала на ее плече, вторая – на лбу, не позволяя делать резких движений. Но Белла, кажется, уже вернула себе контроль над эмоциями, по крайней мере, частично. Ее кровь сильно отвлекала, но я сосредоточился на ее учащенном дыхании, на зашкаливающем пульсе – больше ста двадцати – и на неестественно расширенных зрачках.

- Можете ехать, - сказал я парамедикам, убедившись, что успокоительное начало действовать.

- Уверены, доктор Каллен? – с сомнением в голосе уточнил тот, который все еще держал Беллу за правую руку.

- Да, идите, - я поймал на себе удивленный взгляд Кейт, но я точно знал, что справлюсь. Фельдшер неуверенно отпустил руку нашей пациентки, в любой момент готовый снова ее усмирять, но Белла лишь тяжело вздохнула, и я заметил большую прозрачную каплю, потекшую по ее виску и смешивающуюся с кровью. Потом еще одну. Ее била крупная дрожь.

Но едва дверь за ребятами закрылась, Белла снова попыталась встать. Я терпеливо удержал ее за плечи и жестом велел оставаться в стороне Кейт, которая уже торопилась мне на помощь.

- Вы обещали, что я смогу уйти! – возмутилась Белла, вновь срываясь на крик.

Я склонился над ней так, чтобы она могла хорошо видеть мое лицо.

- Посмотри на меня, - негромко и предельно спокойно скомандовал я.

Белла взбрыкнулась, пытаясь отстраниться. Она вела себя как натуральный ребенок. Нет, ну в самом деле. Как же ей в детстве прививки делали?

- Изабелла, посмотри мне в глаза, - вновь сказал я с той же интонацией. На этот раз она не смогла проигнорировать, замерла на миг и мы с ней встретились взглядами. – Все будет хорошо, Белла. – Она судорожно вздохнула. Кровь продолжала течь по ее виску. - Ты доверяешь мне?

Я чувствовал, какой ответ вертится у нее на языке, но она не посмела сказать «нет». Она лишь подавилась собственными слезами и снова бессильно захныкала.

- Кейт, Эрика, я справлюсь сам, вы лучше идите. Если что, я позову.

Медсестры ушли, недоверчиво нахмурившись. Но они, впрочем, знали о нашем с Беллой будущем родстве, поэтому не сильно удивились. Когда я убедился, что они действительно ушли и не собираются подслушивать за дверью, я спросил:

- Почему ты хочешь уйти, Белла?

Я быстро обошел ее, намереваясь поставить систему для капельницы именно на правую руку. Я помнил, что на левой у нее еще не до конца зажившая рана от абсцесса.

- Я не хочу быть здесь, - сказала она, вновь пытаясь подняться. Я ее удержал и пристально посмотрел в глаза, пытаясь понять, насколько она вообще адекватна, а заодно напоминая о своей просьбе. Я достал фонарик и посветил в глаза – зрачки реагировали на свет очень медленно.

- Полежи, - попросил я, и, убедившись, что вставать она не собирается, отошел на миг, чтобы взять ножницы. – Представляешь себе, как отреагирует Эдвард? – попытался я отвлечь ее внимание, одновременно разрезая правый рукав.

- Плевала я на Эдварда и его реакцию, - неожиданно резко отреагировала она. Неужели мои догадки были верны, и они действительно поссорились? Жаль… Она отдернула правую руку, не позволяя мне закончить начатое.

- Белла, - я осторожно взял ее за руку.

Если по-хорошему, то я не должен дожидаться ее разрешения. Я должен позвать Кейт и Эрику и силой поставить ей капельницу, загрузить успокоительным и наложить швы. Кровопотеря не так уж велика, но эта ее гиперактивность может оказать ей плохую услугу. Это может быть опасно для ее жизни, и эта ситуация не из тех, когда стоит прислушиваться к мнению пациента. Тем более, несовершеннолетнего…

- Карлайл, я прошу тебя, - взмолилась она, с силой прижимая руку к себе. – Просто отвези меня домой, со мной все будет в порядке, я обещаю.

Неужели она настолько боится уколов? Я это и раньше знал. Я помнил ту историю, которую рассказал мне Эдвард, про обморок на уроке биологии.

- Ну и как, по-твоему, отреагирует Чарли, если я привезу тебя в таком виде? Белла, веди себя разумно. Я не знаю, чего ты так боишься… - в этот момент меня осенила догадка. О странном поведении, о том, что она не хочет показывать руки. – Но я даю тебе слово, что я сохраню врачебную тайну и никто ничего не узнает, что бы это ни было. Я не буду тебя упрекать ни в чем, просто позволь мне помочь.

С явной неохотой Белла расслабила руку и я, наконец, сумел разрезать рукав. Я был готов увидеть это, но все равно был потрясен. На сгибе локтевого сустава я увидел несколько серых точек на фоне темно-синего расплывшегося синяка – следы от неумелых инъекций.

- Это не то, что вы думаете, - пробормотала Белла.

Я хотел бы ей верить. Пусть расскажет мне свою историю, и я в нее поверю. Я разрезал второй рукав – но к левой руке было не подступиться – одна повязка закрывала дренаж для вытяжки гноя, вторая, более тугая, сдерживала кровь свежей раны.

- Что же это? – спросил я, прицеливаясь, и точным движением вводя в вену катетер.

Белла молчала. Я посмотрел на ее лицо – она была намного бледнее, чем несколько минут назад. Ее губы подрагивали, глаза рассеянно шарили по стенам и потолку. Я подключил капельницу, потом приготовился зашивать рану на руке. Белла тяжело вздохнула, и я придвинул баллон с кислородом и нацепил на нее маску.

- Спасибо, - пробормотала она.

В этот момент в процедурную пробралась Кейт.

- Приехал ее отец, - шепотом сказала она, словно боясь, что Белла снова начнет буянить.

- Скажи Чарли, что с Беллой все будет хорошо, - попросил я. – Она проспит несколько часов, я закончу и выйду к нему.

Двойная доза нейролептиков наконец-то загрузила ее.

- Что-то еще нужно, доктор Каллен? – спросила Кейт.

- Подожди минуту, я возьму образец крови, отнесешь на анализ, - сказал я. – Общий, алкоголь, наркотики, срочно. Только отцу пока ничего не говори.

Я зашил рану на руке, а потом на виске, наложил повязки, затем осмотрел все тело на предмет прочих повреждений. От правой ключицы через грудную клетку наискосок тянулся широкий синяк – от ремня безопасности. Я сделал рентген и обнаружил несколько небольших трещин в ребрах. Все остальное было более-менее в порядке – еще пара ссадин и ушибов; поэтому основная проблема, которая меня волновала – это ее психоэмоциональное состояние.

- Доктор Каллен, пришли результаты анализов.

Я взял распечатку из рук Кейт и жестом позволил ей идти. Я нервно пробежал глазами по ровным столбикам цифр и шифров и непроизвольно нахмурился. В отношении наркотиков она чиста. Отлично, конечно, но странно. Уже во второй раз Белле делают анализ на наркотики – и оба раза не без оснований – но ничего не обнаружено. Что бы это могло значить? Белла сказала, что это не наркотики. Но отказалась говорить, что именно. Почему?

- Кейт, сделай, пожалуйста, повторный анализ, пусть распишут подробно. И еще следи, пожалуйста, за капельницами. Переодень ее, чуть позже распределим в травматологию. Я пойду, поговорю с мистером Своном.

Оставив Беллу на попечение Кейт, я отправился умываться. Лишь смыв с себя все остатки ее крови, я почувствовал себя лучше. Я был так погружен в работу, что даже не замечал жжения во рту, в горле и в желудке, вызванного ее запахом. Но теперь, придя в себя немного, я вновь вспомнил о своей природе.

Однако расслабляться было слишком рано. Мне еще предстояло пообщаться с Чарли. И я, признаться, сомневался, что он будет вести себя спокойнее, чем Белла. И я не ошибся.

- Доктор Каллен! – он рванул ко мне, едва завидев. Перед этим он нервно вышагивал перед стойкой регистратуры, чем порядком раздражал Эрику. – Что, доктор Каллен, что с Беллой?! Расскажите мне все, я прошу вас, сейчас!

- Не волнуйтесь, мистер Свон, с Беллой все будет хорошо.

Я осторожно положил руку ему на плечо, чтобы он внимательнее меня слушал и перестал суетиться.

- Давайте пройдем в ординаторскую, я вам все расскажу.

Он побежал едва ли не впереди меня, и как только за нами закрылась дверь в коридор, он вновь затараторил:

- Давайте же, не тяните! Что с моей дочерью?!

- У нее несколько ссадин и ушибов, - я заставил Чарли сесть на диван, и сам расположился рядом. – Было два глубоких пореза, она потеряла немного крови, ее жизни ничто не угрожает. Мы поставили капельницы, и она сейчас отдыхает. Еще есть пара трещин в ребрах, но это ничего. Мы наложим тугую повязку, и она сможет вести обычный образ жизни, хотя я рекомендовал бы воздержаться от физических нагрузок.

Чарли выдохнул облегченно, но лицо его было все таким же напуганным и растерянным.
- С ней все будет в порядке? – еще раз уточнил он.

Я кивнул. Жить Белла будет, по крайней мере еще некоторое время. Нам с Чарли следовало кое-что обсудить. И сделать это нужно сейчас.

- Но есть кое-что, помимо сегодняшнего происшествия, что нам с вами нужно обсудить. Это тоже касается Беллы и ее… здоровья.

Чарли снова нахмурился и посмотрел на меня едва ли не враждебно. Как бы мне хотелось узнать, о чем он сейчас подумал! Впрочем, я, кажется, догадываюсь… но он ошибается. Я хочу поговорить о другом.

- Мистер Свон, вы не замечали в последнее время изменений в поведении Беллы? – начал я издалека, не уверенный до конца в том, как правильно вести диалог.

Чарли хмыкнул.

- Что вы имеете в виду, док? Она как переехала сюда, так с каждым днем ведет себя все страннее и страннее. Подростковый возраст, что поделать? А почему вы спрашиваете?

- Дело в том, что… - я не знал, как правильно выразить свою мысль, и даже не представлял, как отреагирует Свон. – Эдвард замечал за ней в последнее время какие-то странности. Он не говорил мне ничего конкретного, но…

Я пожал плечами, изображая недоумение, в то же время внимательно наблюдая за Чарли. Он задумался, а потом выдал:

- Ну, если так подумать, то Белла действительно вела себя в последнее время еще более странно, чем обычно. Она стала больше времени проводить дома, запершись в своей комнате или… в ванной. Да еще эта странная история с абсцессом. Я видел, что она больна, но она наотрез отказывалась ехать в больницу. Мы даже поругались с ней по этому поводу, и как раз в тот момент она потеряла сознание, и вопрос отпал сам собой. Доктор Джеранди сказал, что мы успели очень вовремя. Нет, Белла всегда боялась врачей, но чтобы настолько…

Чарли покачал головой и развел руками. Я видел, что он расстроен произошедшим с Беллой и не совсем понимает, что я ему пытаюсь втолковать.

- Да, это все очень странно, - согласился я. – Сегодня, когда ее привезли, она тоже вела себя очень необычно. Нетипично для нее, я бы сказал. Она была очень возбужденной, отказывалась принять помощь… на нее плохо действовали нейролептики. Скажите, мистер Свон, у Беллы были когда-нибудь проблемы с анестетиками или наркозом?

- Ни о чем подобном не слышал, - вновь покачал головой Чарли.

- И еще я заметил сегодня странные следы на ее руках, - я внимательно следил за реакцией Свона. – Как будто от инъекций, которые делал очень неопытный человек.

Чарли побледнел и уставился на меня расширившимися от ужаса глазами.

- Неужели… неужели наркотики?

Он сильно наклонился вперед и обхватил голову руками. Я поспешил объяснить, пока у него не началась полноценная истерика:

- Я тоже так сначала подумал. Но анализ ничего не показал. В этом плане ее кровь чиста.

Чарли вновь ошарашено уставился на меня.

- Тогда что все это значит? – спросил он.

Я покачал головой, изображая недоумение.

- У меня есть несколько версий, одна невероятнее другой. Во-первых, может быть это действительно не наркотики. Витамины, антибиотики, да мало ли что еще… если бы понять, что творится в ее голове. Менее оптимистичная версия заключается в том, что это все же наркотики, но что-то принципиально новое, что мы не можем определить анализами. Вторая версия очень маловероятна, но это не повод ее отбрасывать.

- Доктор Каллен, что же с ней…

В этот миг мой пейджер запищал, я поспешил прочитать сообщение.

- Мистер Свон, пожалуйста, дождитесь меня здесь, - попросил я, не особо рассчитывая на то, что он сделает так. У Беллы был отличный пример для упрямства.

- Что случилось?

Я был заинтригован. Белла спала, когда я ее оставил, и не должна была проснуться раньше, чем через несколько часов. Теперь же она вновь стояла, Кейт и Эрика безуспешно пытались уложить ее на кушетку, а по руке стекала кровь из-за неосторожно вытащенной иглы.

- Эй, Белла, ну-ка остановись, - я, недолго думая, схватил ее на руки и вернул в исходное положение. Кейт подала мне ватный тампон, я зажал ранку и согнул Белле руку, чтобы быстрее остановить кровь.

- Мне нужно выйти, - заявила она, раздраженно отстраняясь от моих рук. – Почему я не могу выйти в туалет?

Я на секунду задумался над последним вопросом, и пришел к выводу, что серьезных причин запрещать ей подниматься у меня нет.

- Ты можешь выйти, только погоди минутку.
Я позволил ей сесть, достал фонарик и проверил реакцию зрачка.
- Эрика, привези, пожалуйста, каталку. Белла, что ты чувствуешь? Головная боль, тошнота, озноб… следи за моим пальцем, Белла.

- Прекратите эти дурацкие тесты, Карлайл, - злобно отозвалась Белла. – Я сейчас лопну, так что дайте мне сходить в туалет.

Как раз в этот момент Эрика привезла каталку, за ней по пятам шел Чарли.

Я уже и сам начал раздражаться. Да что с этой Беллой такое?! Теперь ее еще надо уговорить сесть в каталку! Я никогда прежде не слышал, чтобы она кому-нибудь так хамила. Это было совершенно на нее не похоже. Когда ее с грехом пополам увезли, я тоже поспешил покинуть процедурную. Здесь все пропахло ее кровью, я не могу это выдерживать. Если бы хотя бы не приходилось говорить… а так мне приходится говорить еще больше, чем обычно. И не могу же я при каждом вдохе закрывать нос? Если в присутствии одной только Беллы это было нормально, то медсестры и шеф полиции могут неправильно меня понять.

Я уже собирался снять перчатки и выбросить в мусор, как вдруг заметил крошечное кровавое пятнышко на пальце. Это была кровь Беллы, и, не успев понять, что делаю, я поднес палец ко рту…



Глава 2

Карлайл

Эдвард примчался через пятнадцать минут. Все это время я сидел на заднем дворе больницы, судорожно вдыхая холодный ветер и едва ли не ломая пальцами деревянную скамейку, в которую вцепился будто в надежде, что она удержит меня от необдуманных поступков.

- Карлайл?

- Все в порядке, Эдвард. Идем.

Я знал, что смогу контролировать себя. Просто мне было бы спокойнее, если бы рядом был кто-то, кто в случае чего поможет мне в этом. Я не понимал, не понимал, как Эдварду удалось оторваться от нее тогда, год назад, когда она начала превращаться. На вкус ее кровь превзошла все мыслимые ожидания. Ничего более мягкого и нежного на вкус в мире не существует. От одной капли у меня закружилась голова, и я впал в эйфорию.

Когда-то давно, триста пятьдесят лет назад, когда я был еще мальчишкой, я попробовал красное вино. Это было хорошее вино, дорогое. Оно было сладкое и терпкое, я пригубил всего один глоток, но приятное тепло разлилось по моему телу, цвета и звуки мира стали как будто бы ярче. Я почувствовал себя счастливым, и мне хотелось еще и еще… так вот, если с чем и можно сравнить ощущение от крови Беллы, то только с этим. Только в сто, нет, в тысячу раз сильнее.

Пока меня не было, Беллу уже успели переодеть и перевести в палату. Теперь она была почти спокойной, и даже улыбнулась, когда увидела Эдварда. Но она явно была чем-то подавлена. Я расположился напротив на стуле и придирчиво оглядел ее лицо.

- Голова болит?

- Да.

- Тошнит?

- Немного.

- Следи за пальцем.

Что ж, легкое сотрясение, надо будет сделать томографию.

- Что произошло, Белла? Ты помнишь, как попала в аварию?

Недолгая пауза.

- Меня подрезали. Я не справилась с управлением и вылетела на обочину.

- Кто это был? Марка, номера? – встрял Чарли.

- Я не запомнила.

- Куда ты вообще мчалась, если Эдварда не было в городе? – спросил шеф Свон.

Да, нам всем это интересно. Но Белла промолчала.

- Протяни руки вперед, - попросил я.

Кончики ее пальцев заметно дрожали, хотя она явно прилагала усилия, чтобы сдержать дрожь.

- Все, Белла, отдыхай. Полежишь пару дней и вернешься домой.

Она мрачно покачала головой, но вновь ничего не ответила. В этот миг мой чуткий слух уловил изменения. Дыхание ее сбилось, пульс участился. Лицо заметно побледнело.

- Белла, что такое? – спросил я, но она зажмурилась и покачала головой. Лицо ее исказила гримаса боли, и она не выдержала и застонала, подтягивая к себе левую ногу и с силой растирая ступню. – Судорога?

Белла кивнула, я заставил ее распрямить ногу и потянул за носок. Но я не заметил характерного спазма мышц, а Белла продолжала дрожать и стонать, и под конец не выдержала и вновь поджала ногу, обнимая ее и нервно покачиваясь из стороны в сторону.
Недолго думая, я достал из ближайшего ящика ампулу лидокаина и сделал укол. Должно помочь через пару минут. За это время я притащил рентген-аппарат, установил пленку и попросил Чарли и Эдварда покинуть ненадолго палату. Неужели я что-то упустил? Кажется маловероятным, но в последние несколько часов я вообще мало что понимаю.

Кости были целы, источник боли я обнаружить так и не смог. Моя последняя версия упиралась в неврологические нарушения. Надо будет заказать еще энцефалографию.

Убедившись, что боль поутихла, я оставил Беллу на попечение Эдварда, а сам увел Чарли обратно в ординаторскую. Светало, скоро придут на работу мои коллеги, и поговорить наедине уже будет затруднительно.

- Мы проведем еще несколько обследований, - сказал я. – Симптомы противоречивые, но она перенесла сильный стресс… я рекомендовал бы показать ее психиатру. Возможно, они смогут дать больше информации.

Мои слова расстроили Чарли. Я мог его понять. Когда с твоим ребенком начинают происходить непонятные вещи, ты начинаешь винить себя. Но в этой ситуации, я, кажется, знал, кто виноват, и это не шеф Свон.

Мы, Каллены, появились в жизни Беллы и перевернули все с ног на голову. Нет, она никогда не была нормальной, но у нее был шанс таковой стать, до того момента, как она познакомилась с Эдвардом. Впрочем, кого я обманываю? Ее судьба сводилась к тому, чтобы стать пищей вампира либо вампиром, и в теперешнем ее состоянии я склоняюсь к первому варианту. Потому что нельзя эмоционально неуравновешенную девушку делать одной из нас. Это чревато, во-первых, появлением очередного убийцы-людоеда, во-вторых, проблемами с Волтури. Не знаю, понимает ли это Эдвард, но мы обсудим это при первой же возможности.

Белла очень настойчиво рвалась домой, и поскольку всестороннее обследование никаких патологий не обнаружило, пришлось удовлетворить эту просьбу. Чарли собирался нанять сиделку, чтобы та следила за тем, чтобы Белла соблюдала постельный режим. Я предложил другой вариант. Я сумел убедить Чарли в том, что Эсме будет счастлива понаблюдать за Беллой. Сначала он смутился и почувствовал себя неловко, но потом, видимо, пришел к выводу, что это действительно самое простое и правильное решение.

Мы перевезли Беллу домой. Днем с ней оставалась Эсме, а ночью Чарли держал ухо востро. Я заезжал по вечерам, но, судя по всему, выздоровление шло по плану.

Эдвард

Карлайл прав – если Белла действительно повредилась в уме, делать ее вампиром нельзя. Да и вообще, судя по ее поведению, она уже и не особо хочет быть со мной. Странно все это, что же я упустил? Что изменилось, и когда? Я по-прежнему люблю ее, она по-прежнему центр всего… вот только…

Я тоже видел мелкие бессистемные симптомы – то дрожь в пальцах, то нарушение координации, то неожиданные боли в разных местах. По ее странной реакции я догадался, что никто ее на трассе не подрезал. У нее произошел какой-то странный приступ, и она потеряла управление. Белла не признавалась, но судя по реакции на прямой вопрос, так оно и было.

Как на мой взгляд, все это говорило о неких повреждениях нервной системы, но даже самое полное обследование ничего не дало. По всем объективным медицинским критериям Белла была здорова.

Карлайл собрал всю возможную информацию о ней - анализы, снимки, записи наблюдений – и отправился в турне по самым крупным больницам и научным центрам в поисках ответа. Он был полон решимости помочь, и хотя присутствие Беллы облегчило бы эту задачу, он не хотел делать из нее подопытного кролика.

Время от времени он звонил и просил сделать какой-то дополнительный тест. Но он и сам не верил, что его работа увенчается успехом. Судя по скорости, с которой развивается болезнь, времени осталось мало.

Белла упрямо твердила, что с ней все будет хорошо и отказывалась принимать лекарства, которые рекомендовал Карлайл. Кроме тех редких случаев, когда ее настигала боль – вот это она терпеть не умела. Эта ее странная позиция наводила меня на мысль, что Белла знает, что с ней происходит. Но она не говорила. И это был первый раз, когда я возненавидел ее способность скрывать от меня мысли. Раньше это меня интриговало, заставляло теряться в догадках и внимательнее наблюдать за самой Беллой… теперь же я хотел, чтобы она рассказала мне все, но когда разговор заходил об этом, она замыкалась и раздраженно отсылала меня прочь.

Я не знал, как будет лучше для Беллы. Раньше я видел, что она рада моему обществу в любое время суток, а теперь она даже не всегда замечала, что я рядом. Она была погружена в себя и редко с кем-то разговаривала…

Через несколько дней она уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поехать в школу. Поскольку ее пикап восстановлению не подлежал, я повез ее на своей машине. Она приняла мою помощь, но как-то слишком холодно, безразлично. Раньше она боролась за свою совершенно не нужную независимость, притворялась недовольной, или наоборот, беспрестанно благодарила и чувствовала себя обязанной. Но в тот день она была абсолютно безразличной и воспринимала меня как часть обстановки, как нечто само собой разумеющееся…

Меня немного задело такое отношение, но я был готов смириться. Если с моей Беллой что-то произошло, то виноват в этом только я. Я не имею права бросать ее теперь. Я не хочу ее бросать. Я люблю ее, какой бы она ни была, ведь я помню ее прежнюю.

- Может, перестанешь всюду таскаться за мной? – раздраженно проворчала она, когда я обогнал ее и открыл перед ней дверь в столовую.

- Как скажешь, Белла, - пробормотал я. – Я встречу тебя после уроков и отвезу домой.

Я не мог поверить, что она меня разлюбила. Просто… в ее голове что-то повредилось. Это не ее вина. Я поймал на себе сочувствующие взгляды своих братьев и сестер, но не стал присоединяться к ним. Раз Белла не хочет, чтобы я был рядом, я буду наблюдать издалека.
Она – моя жизнь. Ее не станет – и меня не станет. Я знал это наверняка. Я принял это решение много месяцев назад, и никакая мерзкая болезнь этого не изменит. Жаль, конечно, что теперь все ограничено сроком ее человеческой жизни… но это лучше, чем ничего.

Наверное, я должен был пожалеть о том, что не обратил ее, пока она еще была нормальной. Тогда бы у нас впереди была вечность, а теперь мы обречены. Странное чувство. Но я все равно ни о чем не жалею. Потому что – вместе.

Весь день я просидел в машине неподалеку от школы, время от времени заглядывая в мысли школьников, чтобы понять, где Белла. Чувствовала она себя, судя по всему, неплохо. Вот только разговаривать ни с кем не хотела.

Когда закончились уроки, я едва не упустил ее. Она вышла через черный ход и направилась домой пешком. Если бы не Майк Ньютон, заприметивший это ее чудачество, я бы так и продолжал сидеть тут как идиот.

Я вышел из машины и последовал за Беллой, стараясь остаться незамеченным. Что ж, если она хочет побыть наедине с собой, пускай. Но я прослежу за тем, чтобы ей ничто не угрожало. Я всегда буду рядом, Белла.



Ночью я расположился на широкой ветке дерева, неподалеку от их дома. Это была весьма удачная позиция, и я ею пользовался вот уже несколько недель. Весь дом Свонов был для меня как на ладони, но они меня увидеть не могли, не зная где искать.

Было около двух часов ночи, когда я услышал странное шевеление и насторожился. Кто-то крадучись покинул дом. Скрипнула половица на пороге, едва слышно щелкнул замок… и хрупкая девичья фигурка неслышно подкралась к патрульной машине Чарли.

Слабый «Пи-ик» - сигнализация отключена. Как только я понял, что Белла собирается делать, я уже не мог оставаться на своем месте. Через секунду я оказался рядом с ней.

- Изабелла, что ты задумала? – негромко спросил я, кладя ладони ей на плечи.

Она вздрогнула, выругалась, и попыталась меня ударить.

- Эдвард! – завопила она слишком громко, чтобы Чарли не смог услышать. Но в доме было по-прежнему тихо и темно. Чарли слишком крепко спал. – Отстань немедленно, убирайся, слышишь?!

Я осторожно обнял ее и прижал к себе – раньше это ее успокаивало. Я ожидал, что она будет сопротивляться, попытается ударить меня или поцарапать, и я был удивлен тем, как она неожиданно обмякла и расслабилась.

- Эдвард, - пробормотала она едва слышно. В ее голосе было столько грусти, столько боли… Я хотел бы посмотреть в ее глаза и убедиться, что они столь же искренни, но боялся отпустить ее хоть на миг, чтобы не разрушить этот волшебный момент, неведомо как попавший в мутное настоящее из счастливого прошлого.

Я слышал, как ее дыхание участилось, сердце забилось быстрее, пальцы задрожали. Она всхлипнула раз, другой, а через минуту моя рубашка уже была насквозь мокрой от слез. Я осторожно погладил ее по волосам, не выпуская из объятий.

Постепенно она успокаивалась, но от меня так и не отстранилась. Когда эмоции полностью исчерпались, и я заметил, что Белла начинает замерзать, я подхватил ее на руки, запрыгнул на карниз, открыл окно ее спальни и пробрался вовнутрь. Я уложил ее на кровать, помог снять обувь и укутал одеялом.

- Все будет хорошо, - прошептал я ей, когда она уютно устроилась в своей кровати и закрыла глаза, собираясь заснуть.

- Да, - так же шепотом ответила она, прижимая к своему горячему лбу мою холодную ладонь. – Я продержусь еще неделю. Я сумею.

Через неделю выпускной.



Хотя отношения наши немного наладились, я так и не сумел сказать Белле, что ее обращение в вампира теперь попросту невозможно.

Проблема в том, что во время перевоплощения весь организм изменяется – каждая клетка умирает и перерождается заново, в новой форме. Превращается все – кроме нервной системы. Она не отмирает, а разрастается в несколько раз. Все органы чувств становятся более чувствительными, мозг работает быстрее, хотя практически невозможно преодолеть привычку думать с человеческой скоростью, а вот все болезни нервной системы… они усугубляются. Это единственное, пожалуй, что не может вылечить наш яд. Все это, конечно, не слишком глубоко изучено, но кое-какой информацией мы располагаем.

Мне было плохо оттого, что время наше ограничено, но в то же время я был счастлив, что в жизни моей все же было место свету. Мы уйдем вместе, если уж Белле суждено уйти. И все, на что я надеюсь – так это на то, что Карлайл прав в своей теории о бессмертии души, даже нашей. Возможно, когда наши тела сгорят, наши души продолжат любить друг друга.

Я затруднялся определить, прогрессировала ли ее странная болезнь. Белла то раздражалась, то впадала в апатию, то кричала от боли. Карлайл снабдил нас достаточным количеством обезболивающих и нейролептиков, но новостей от него пока не было. В глубине души я все еще надеялся, что все обойдется. Нам с трудом удавалось скрывать от Чарли плачевное положение Беллы… я не совсем понимал для чего мы это делаем. Эта правда была не менее печальной, чем та, которую мы планировали раньше, но она не касалась специфики нашей семьи. Если Белла… умрет – я едва не подавился, произнеся это даже мысленно – виновата будет болезнь, наша тайна не будет открыта. Чарли имеет право знать правду.

Но желание Беллы для меня – закон.

Карлайл

Мы с Эсме без устали общались с опытными невропатологами и психиатрами, пытаясь найти ответ на вопрос о том, что мешает Белле быть счастливой. И если нескольким симптомам можно было найти объяснение, то всем сразу – увы, нет. Самое странное – что обследования ничего не показывают. Абсолютно ничего. Белла как будто совершенно здоровый человек. На первых томограммах после аварии было видно небольшое сотрясение мозга, но динамика выздоровления была абсолютно обычной.

Другая странность – это нечувствительность Беллы к препаратам. То есть даже не так – она была к ним нечувствительна во время ее странных «приступов», а во все остальное время они действовали нормально. Ну, может, чуть слабее, чем на любого другого человека, но действовали.

Но что удивляло меня больше всего – так это отношение Беллы к происходящему. Она как будто не понимала, насколько все это серьезно. Я видел, что она бывает раздражена и подавлена, но не было никакой причины думать, что это из-за нерадужных перспектив. Ей было неприятно терпеть боль – и это ее раздражало. У нее были вспышки ярости и даже агрессии, но направлены они были на тех, кто ее окружал в тот момент, а не на собственную болезнь и злую судьбу.

Мне казалось, что именно в последнем кроется ответ на вопрос. Возможно, Белла знает, что с ней происходит, но по какой-то причине нам не говорит. Мы уже выяснили, что это не наркотики, но тогда что? Оставался еще вариант – симуляция, но… но мне почему-то не верилось в это. Джаспер подтвердил, что ее эмоции натуральные. Мы все знали, что ему тяжело находиться рядом с душевнобольными, он не мог регулировать их настроение. Но Беллу он чувствовал хорошо, и иногда даже мог немного успокоить, но не всегда ему это удавалось.
Еще один странный момент во всей истории – поведение Элис. Это меня удивляло и возмущало одновременно – ведь они были подругами! Но Элис была спокойна и весела, как обычно, и твердила, что это, скорее всего, обычная болезнь, которая сама пройдет. Ее видения о будущем никак не изменились, и это странно. Значит ли это, что от нас ничего не зависит, и мы ничего не можем сделать?

Я, конечно, понимаю, что после некоторых событий Элис стала осторожнее относиться к своему дару, но она была убедительна в своих словах. Она не могла сказать, что это за болезнь. Элис не видела, каким образом Белла излечится от нее. Она упрямо твердила, что Беллу нужно оставить в покое на некоторое время или же обратить – тогда ей станет лучше.

Не то, чтобы я не доверял Элис, просто… мой личный опыт был против последнего решения. Нельзя обращать таких больных. Нам оставалось только ждать, пока что-нибудь прояснится.



На вечеринке по поводу выпускного Белла была в приподнятом настроении, что весьма удивило меня. Она явно была слаба, и нервное напряжение было таким же сильным, но хорошее настроение помогало ей держать себя в руках.

Они с Эдвардом сидели поодаль от всех, обнявшись и тихонько о чем-то переговариваясь. С одной стороны, я был рад, что у них все наладилось, с другой стороны… это была не та судьба, которой я желал своему Эдварду.

Заметив мой пристальный взгляд, он поднялся, шепнул что-то Белле, и приблизился.

- Белла сегодня в хорошем настроении, - заметил я, делая вид, что отпиваю коктейль.

Эдвард помрачнел и посмотрел на меня виновато.

- Она рада, что сегодня последний день и больше не придется терпеть. Завтра утром мы уезжаем «в колледж на Аляску».

Я удивился, потому что этот вопрос казался закрытым еще несколько дней назад, а потом испугался. Я не знал, чего еще можно ожидать от влюбленного Эдварда.

- Зачем? Ты же не собираешься…

- Не собираюсь, - злобно огрызнулся Эдвард. – Но я так и не сказал ей. Она все еще верит в наше обещание.

Я кивнул понимающе. Я не хотел сыпать ему соль на рану, не хотел упрекать. Я и сам боялся увидеть реакцию Беллы. Ведь мы ей пообещали, а она поверила.

- Вы можете не уезжать, - сказал я. - Пусть Чарли и остальные думают, что вы на Аляске, а сами будете здесь, в нашем доме. Здесь Беллу никто не обнаружит. И здесь все-таки теплее. Она ведь любит тепло.

Эдвард кивнул с благодарностью. Я знал, что мы нужны ему, так же как и он нам. Мы ведь семья. Да и Белла уже давно стала членом семьи. Даже Розали переживает за нее, хотя тщательно это скрывает. Но я знаю ее слишком давно, чтобы не понять.

- Мы поговорим со всеми позже, думаю, они согласятся, - сказал я.

Эдвард кивнул и вернулся к Белле.



Элис единственная из нас сохраняла бодрое расположение духа. Да еще Эсме – но только потому, что верила Элис. Они обе говорили, что все будет хорошо. Чуть позже, но хорошо.

Я хотел бы верить, но их групповое помешательство на меня не распространилось. Я ждал развития событий, чтобы получить новую информацию и вновь отправиться на поиски. Я не мог этого так оставить. На первый взгляд трудно было определить, ухудшается ли состояние Беллы. Изо дня в день повторялась та же картина – перепады настроения, приступы неконтролируемой агрессии или апатии, боль, слезы и снова злость. Но если сравнивать силу приступов сегодня и неделю назад… есть основания полагать, что дальше будет хуже.

Семья, конечно, согласилась на присутствие Беллы. Даже Розали оказалась достаточно милосердной, но я подозревал, что она делает это ради нас, а не ради Беллы.

Я видел, что Джасперу тяжело, хотя он утверждал, что эмоции Беллы отличаются от эмоций обычных душевнобольных. Когда начинались приступы, они с Элис уходили в лес.

В тот день намечалась гроза, и мы, как обычно, собирались поиграть. Все пребывали в приподнятом расположении духа, даже Белла, хотя я видел, что она встревожена. Уже несколько дней не было обострений, и, хотя она не жаловалась, я видел, что она чувствует себя плохо. Она храбрилась и старалась не подавать вида, но даже без термометра я заметил, что температура ее тела понизилась. Пока что не критично, но если так будет продолжаться…

Я отогнал от себя дурные мысли. Мы договорились не поднимать эту тему лишний раз. Эдвард и сам все понимал. Он был напряжен, потому что Белла так и не напомнила ему об обещании. Неужели у нее еще и с памятью возникли проблемы? Но это будет просто еще один в числе необъяснимых симптомов. Хотя нет, не думаю что у нее проблемы с памятью. В остальных вещах она рассуждала достаточно здраво, через день звонила Чарли и говорила, что с ней все в порядке, Аляска просто чудесная, колледж совсем рядом с домом, который они с Эдвардом арендовали.

Мы разбились на привычные команды. Я подавал первым…

Игра была увлекательной, давно уже не было столь сильной грозы. Даже Белла, укрывшись под зонтом, эмоционально болела за Эдварда. Все было как раньше.

Я не успел сообразить, что произошло. Сначала я услышал яростный вопль Беллы и увидел Розали, набросившуюся на нее. Над ними с бешеной скоростью пролетел мяч. Я проследил его обратную траекторию, и мой взгляд уткнулся в Эмметта, который его бросил. Затем я увидел Джаспера, который должен был поймать этот мяч, и картина произошедшего стала ясна. Элис отвлекла его самозабвенным поцелуем, и игра их больше не интересовала. Белла просто оказалась не в том месте.

Мы с Эдвардом почти одновременно оказались рядом.

- Отвали от меня, ненормальная! – орала Белла, брыкаясь и сталкивая с себя Розали. Та вскочила и обиженно отошла на несколько шагов.

- Белла!

- Иди к черту, Эдвард, ты, и твоя семейка мутантов! Что за дерьмо, сколько это будет продолжаться?!

Эдвард осторожно подошел к ней и издалека взял за запястья, чтобы она не причинила себе вреда, потом приблизился и нежно обнял.

- Все будет хорошо, Белла, ты справишься.

Он сумел подавить зарождавшуюся истерику в корне. Белла мгновенно расслабилась и зарыдала в голос. Еще несколько минут они стояли, обнявшись, под проливным дождем. Эдвард нежно поглаживал Беллу по волосам и по спине, и она успокоилась довольно быстро. Мы же все это время обменивались встревоженными взглядами. Никто из нас и не подумал обидеться. Это было бы глупо, учитывая ее состояние.

- Давай вернемся, - негромко предложил Эдвард и осторожно повел Беллу в направлении дома. Но она отстранилась и обернулась к нам.

- Простите меня, - пробормотала она, боясь посмотреть нам в глаза. – Я не хотела обидеть никого из вас. Вы же знаете… что я очень хорошо к вам отношусь.

- Мы знаем, Белла, не переживай, - мягко сказала Эсме.

Белла благодарно кивнула.

- Спасибо, Розали, - сказала она. – Извини меня за грубость.

Роз не ответила, а Белла не решалась на нее посмотреть. Она уставилась к себе под ноги, и, казалось, не знала, что делать дальше. Эдвард вновь бережно обнял ее и повел к дому.

Белла с Эдвардом ушли, а мы продолжали стоять, словно каменные изваяния, не зная, как правильно поступить и можем ли мы вообще что-то изменить. Реагировать на этот инцидент было бессмысленно. Меня даже немного удивила реакция Розали. Она, кажется, прониклась искренним сочувствием к Белле, чего я от нее не ожидал. Может быть, это потому что Белла на самом деле никогда не станет одной из нас, и Розали готова потерпеть некоторое время, зная, что это ненадолго? Я поглядел на нее и понял, что ошибаюсь. Роз была так же деморализована, как и все мы. И она, так же как и все, была готова на все, чтобы помочь. Иначе она бы не стала убирать Беллу с траектории мяча.

Полыхнула молния, через секунду грянул гром. Гроза была прямо над нами. Я видел, что Эдвард и Белла остановились, но не мог понять, почему. Но что-то определенно было не так. Я поспешил поравняться с ними.

Все тело Беллы свело судорогой, позвоночник выгнулся дугой. Она не упала только лишь потому, что Эдвард удержал ее. Челюсти были плотно сведены, лицо еще бледнее обычного.

Мы уложили ее на землю, Эдвард поддерживал голову, а я достал носовой платок, сложил его в несколько раз и ждал, пока пройдет первый спазм. Он был очень долгим, лицо Беллы посинело от недостатка кислорода. Но потом все ее мышцы на секунду расслабились, и этого мне хватило, чтобы приоткрыть ее челюсти и всунуть между зубов платок. Затем я попросил Розали и Эсме придержать руки и ноги Беллы во избежание травм, а сам помчался в дом за обезболивающим и противосудорожным.

Когда я вернулся, судороги стали более частыми, но мене интенсивными. Эдвард рукавом вытирал бледно-красную струйку, стекавшую по щеке Беллы.

Я сделал два укола, но не мог определить, насколько они оказались эффективными. Цвет лица Беллы был просто ужасным. Если бы я не слышал биения ее сердца, я бы подумал, что она мертва.

- Давай в дом, - велел я, когда судороги ослабли достаточно, чтобы можно было не опасаться травм. Я помчался впереди, открывая дверь.

За нами последовала только Эсме. Когда Эдвард уложил Беллу на диван, она принесла полотенце и обмотала промокшие волосы Беллы, а потом отправилась выбирать сухую одежду, чтобы ее переодеть.

Вскоре судороги совсем прекратились, лишь изредка подергивался какой-то мускул. Дыхание восстановилось, но было медленным и слабым. В сознание Белла так и не пришла, но я не посчитал это проблемой. Нет ничего удивительного в том, что она истощена. В последние дни она ела крайне мало - ее все время тошнило; плохо спала – ее все время будили кошмары и боли. И теперешний ее обморок вполне может перейти в сон, и я надеялся, что так и будет. Может быть, отдохнув, она почувствует себя лучше.

Эдвард отнес Беллу в свою комнату и уложил на диван, Эсме переодела ее в сухую одежду и высушила волосы. Мы с ней сидели внизу, бессмысленно переключая телевизионные каналы, чтобы хоть чем-то отвлечься. Эдвард остался сторожить сон Беллы.

В доме стояла грустная напряженная атмосфера. Дети так и не решились вернуться. Мы слышали, как они еще некоторое время бродили по лужайке возле дома, потом куда-то исчезли. Я старался не думать о том, что нас ждет впереди. Я не знал, смогу ли уберечь Эдварда от него самого, после того, как Беллы не станет.

Прошло несколько часов, начало смеркаться. Гроза закончилась, лишь редкие крупные капли все еще постукивали время от времени по карнизам. Наверху было тихо, можно было подумать, что там вообще никого нет. На меня напало странное оцепенение. В моем доме медленно умирает человек, а я ничего не могу сделать. Я объездил все крупнейшие больницы мира в поисках ответа или хотя бы толкового совета. Я перелопатил такое количество литературы, сколько не видел за всю свою прежнюю жизнь. Я строил догадки и опровергал их, но ничего хоть сколько-нибудь похожего на положительный результат не получил. Единственной правдоподобной с точки зрения науки была идея о симуляции, но я не думаю, что Белла стала бы таким заниматься. Она не глупа и не жестока.

- Эдвард? – проговорила Белла сипло и едва слышно.

- Что, милая? – столько нежности, столько заботы в его голосе… мне вдруг стало больно.

- Я больше не могу, Эдвард, - сказала Белла почти шепотом, но мы с Эсме не могли не услышать. Мы слышали каждый ее вздох, каждое движение.

- Что я могу для тебя сделать? – спросил Эдвард. Я знал, что он сейчас луну с неба достанет, лишь бы она почувствовала себя лучше.

Мне было страшно, очень страшно. Но я знал, что Эдварду в сто раз хуже. Но он не подавал вида. Он был со своей любимой, проживал каждую минуту ее жизни, радуясь ей.

- Пожалуйста, Эдвард, обрати меня. Сейчас.

Я почувствовал, как напряглось все мое тело. Эсме тоже это заметила и осторожно погладила меня по колену, заставляя успокоиться. Сейчас Белла узнает. И все станет в тысячу раз хуже. И мы все поймем, что до сих пор она еще неплохо держалась. Никто не любит умирать от неизвестной болезни, тем более что перед этим ему пообещали бессмертие…

«Эдвард, тебе нужна моя помощь?» - как можно громче подумал я, надеясь, что Эдвард не забыл о нас.

- Нет, Карлайл, - предельно спокойно сказал Эдвард.

Я покрепче обнял Эсме и уткнулся носом в ее шею, пытаясь скрыться от этой отвратительной реальности. Возможно, я все принимаю слишком близко к сердцу, но Белла уже практически стала еще одной моей приемной дочерью. Я уже свыкся с мыслью о том, что она станет одной из нас. Даже Розали приняла ее. Белла должна была сделать Эдварда счастливым. А вышло все иначе.

- О чем спросил Карлайл? – полюбопытствовала Белла.

Эдвард не ответил. Тишина стояла довольно долго, мой сын собирался с силами и духом. Наконец он заговорил.

- Я люблю тебя, Белла, - прошептал он. – Пожалуйста… мне сейчас очень нужно, чтобы ты выслушала меня и… правильно поняла. Мы… мы не можем этого сделать теперь.

Белла судорожно выдохнула, но ничего не ответила. Я внимательно прислушивался к тому, что происходило наверху, готовый при необходимости вмешаться, но что будет являться оправданной необходимостью? Эдвард сказал, что справится. Разве что у Беллы опять произойдет приступ…

- Понимаешь, - торопливо продолжил Эдвард, пока его любимая не успела ничего сказать. – Когда человек превращается в вампира, все его органы отмирают и перерождаются в новой форме. Все, кроме нервной системы. Она разрастается. И если при жизни есть какая-то… патология, то после превращения она усугубляется. Белла, мне очень, очень жаль. Превращение, оно… не поможет тебе. Тебе станет только хуже.

Сначала я не понял, что это за странный звук. Но когда Белла набрала больше воздуха и захихикала громче, я вновь спрятался на плече у Эсме, желая больше никогда не возвращаться в реальность и не чувствовать этой горечи, разрывающей все внутренности.
Эдвард молчал, а Белла, наверное, и сама не смогла бы объяснить, смеется она или плачет. Смешки чередовались со всхлипами, но это была даже слишком слабая, как на мой взгляд, реакция на новость. Я ожидал большего. Всего через несколько минут все затихло.

Я не мог поверить, что это все. Белла смирилась? Вот так просто поверила? Или она знала? Кто мог сказать ей, и почему она не призналась в этом раньше? Я терялся в догадках.

Послышался тяжелый вздох.

- Эдвард? – негромко. Еще один вздох. Будто поезд спускает пары, прежде чем тронуться в путь. – Эдвард, это не патология.

Ответа не последовало. Белла снова вздохнула – с таким напряжением, что я удивился, почему Эдвард не предложит ей маску с кислородом.

- Я… я все это время ужасно боялась, что вы догадаетесь, - негромко сказала Белла. Теперь в ее интонации звучала неизбежность. – Потому что это не патология. Я сама во всем виновата…

- Что ты имеешь в виду? – спросил Эдвард, и я с ужасом услышал в его голосе надежду.
С ужасом – потому что если надежда окажется ложной… впрочем, хуже уже не будет. Белла снова вздохнула, и я понял, что она просто собирается с духом, чтобы сказать то, чего говорить не хотела.

- Мне очень стыдно, Эдвард. Потому что идея на самом деле была глупой…

Белла шмыгнула носом, и я вдруг почувствовал непреодолимое желание оказаться наверху. Я мысленно посоветовался с Эдвардом, хотя и не был уверен, что ему сейчас есть дело до моих мыслей, но он меня услышал.

- Белла, ты не против, если Карлайл поднимется сюда?

После недолгих размышлений Белла уточнила:

- Кто еще есть в доме?

- Только родители, - сказал Эдвард.

- Это хорошо, - в голосе Беллы проскользнуло облегчение. – Карлайл, Эсме, поднимитесь, пожалуйста.

Через несколько секунд мы уже были там.

Белла сидела на диване, обхватив колени, Эдвард сидел на полу у ее ног, ласково сжимая ее ладони. Белла была бледной, вокруг глаз пролегли темные круги, но она не дрожала. Видимо, противосудорожное все еще продолжало действовать. Мы с Эсме опустились в кресло неподалеку от наших детей.

- Дело в том, что… - Белла на секунду прикрыла глаза и опустила лицо в колени, словно она собиралась признаться в чем-то в крайней степени постыдном. – Я сделала… да, это можно назвать глупостью, пожалуй. Теперь я это понимаю, но тогда идея казалась хорошей.

- О чем ты, Белла? – тревожно поторопил ее Эдвард.

Мне тоже это было интересно. Что же такого могла сделать с собой Белла, чтобы довести себя до такого состояния? И почему она не сказала раньше, когда можно было еще что-то исправить?

Белла снова вздохнула и вздернула свой упрямый подбородок, словно принимая окончательное решение и не давая себе права отступать.

- Да, это беспросветная глупость, я заранее это признаю. Но мне это казалось правильным решением, - она повторялась, но если ей так проще перейти к главному – пускай, не будем мешать. – Я ужасно боялась, что вы передумаете, - она бросила на меня виноватый извиняющийся взгляд. – Или не успеете, - она вновь поглядела на Эдварда. – Я боялась, что произойдет что-то, что… ну, изменит ваше мнение. Согласитесь, у меня были основания сомневаться.

А мы и не собирались спорить. Я думал, она просто доверится нам, поверит честному слову. Но доверие ее, видимо, было всерьез подорвано нашим отъездом пол года назад.

- И я решила действовать сама, - продолжила Белла. А вот это уже интересно. Что она могла предпринять сама? – Когда мы с Эдвардом… целовались… - Белла смущенно шмыгнула носом, но продолжила: - Я собрала остатки его слюны и… сделала себе укол.

Я потрясенно смотрел на Беллу и не мог поверить своим ушам. Нет, ну идея правда идиотская. Как ей такое вообще в голову пришло?

Странное движение привлекло мое внимание. Эдвард уткнулся лицом в колени Беллы и странно дрожал. Я не сразу понял, что он смеется.

Я бы тоже засмеялся – от облегчения или от нелепости ситуации – если бы поверил. Ну, то есть я был склонен поверить, но я не понимал, как такое возможно. Яд должен попадать в кровь напрямую, причем желательно в сонную артерию, в крайнем случае – в любой другой крупный кровеносный сосуд. На воздухе он быстро разрушается, а уж в сочетании с человеческой слюной… вот этого я не знал, прецеденты отсутствовали.

- С первого раза у меня не получилось попасть в вену… а когда попала, мне показалось что ничего не изменилось. И тогда я предприняла еще несколько попыток. Когда я… начала замечать изменения, я прекратила. Но я не думала, что будет… так. Я не хотела никому говорить, пока не получу результат. Ведь это… очень глупо, да?

- Ну, немного, - согласился я. Эдвард продолжал хохотать.

Теперь почти все стало на свои места. Синяки на руках, но не от наркотиков, приступы ярости, необъяснимая боль… Господи, только от большой любви можно делать такие глупости.

- Белла, ты знаешь, что далеко не все укушенные становятся вампирами? – спросил я.

Я не был уверен, что время было подходящим для нотации, но меня распирало. Белла кивнула.

- Некоторые умирают от кровопотери раньше, чем превращаются.

- Это если их выпивают, - уточнил я. – Но бывает и такое, что человека просто… «надкусывают». Яда мало, и превращение происходит слишком медленно. Человек умирает от боли или истощения. Потому что человеческая пища ему уже не подходит, а к крови он еще не чувствует тяги, да и охотиться не может...

Белла покачала головой и вновь спрятала лицо в коленях от стыда.

- Я не знала этого, - глухо пробормотала она. – Но в последнее время начала догадываться.

Я покачал головой. Я все еще не мог поверить в то, что Белла решилась на такое. Более того – у нее почти получилось. В любом случае, теперь у нас уже нет выбора.

Действительно, теперь, когда я понял, в чем дело, все очевидно. Все ее симптомы были частью превращения. Но настолько медленного, что его невозможно было распознать. Нормальное, «комфортное» превращение происходит в течение двух-трех суток. То, на что обрекла себя Белла, продолжалось бы несколько месяцев. Она бы не выжила. Но мы, к счастью, можем все исправить. Возвращаясь к прежнему плану…

- Эдвард, нам лучше пойти поохотиться. Эсме?

- Я побуду с Беллой, - тепло улыбнулась моя любимая. Она тоже заметно повеселела, и это сделало меня совершенно счастливым.



Как обычно, первой на нашем пути попалась антилопа, и я насытился ее горячей кровью, потом следовал за Эдвардом, который выслеживал пуму. Когда Эдвард сказал, что можно возвращаться, я подумал, что ему не мешало бы насытиться получше – тогда ему будет легче остановиться. Я-то знаю это по своему опыту.

Эдвард замер на месте и осторожно поглядел на меня.

- Я думал, это сделаешь ты, - сказал он.

Я задумался. Несколько недель назад, когда не без помощи Волтури решение было принято, мы обсудили это. Элис предлагала себя, но я не был в ней уверен. Розали и Эммет отпадали по вполне ясным причинам – они были против всей этой затеи. Эсме никогда не пробовала человеческой крови, и я не собирался искушать ее. Оставались мы с Эдвардом, и, поскольку мой сын был человеком намного более близким Белле, чем я, решение казалось самоочевидным. Кроме того, Эдвард уже знал каково это – пить ее ароматную кровь. Он уже делал это – и смог остановиться.

- Я… я бы не смог, - хрипло пробормотал Эдвард и поспешно отвел взгляд. – Просто меня стошнило от яда Джеймса.

Я понимающе кивнул, хотя и был шокирован. Раньше Эдвард этого не говорил. Возможно, не хотел напугать Беллу… но сейчас это значения не имеет.

- Значит, нам нужно получше насытиться, - сказал я, вновь принюхиваясь.

Я делал это раньше, сделаю и сейчас. Я ни разу в жизни не поддался соблазну, так почему бы это случилось теперь? Я буду сыт, я просто укушу ее и отойду.

От одной этой мысли у меня закружилась голова, и я помчался по лесу впереди Эдварда, надеясь, что он не слышит моих мыслей. Я вспомнил вкус ее крови – дернул же черт меня тогда слизнуть эту каплю! От одной капли я едва не лишился рассудка, что же будет, если целый поток крови попадет ко мне в рот?

Я вспоминал, как это было с Эдвардом, Эсме, Розали, Эмметтом… С Эдвардом было не слишком сложно – я так устал от одиночества, мне так нужна была компания, что я принял решение во что бы то ни стало обратить его. Я был готов к тяжелому испытанию, я знал, что человеческая кровь лишит меня рассудка, но еще быстрее я рехнусь, если и дальше буду один. Я думал только об этом. Я был пресыщен кровью животных, в меня бы просто не поместилось больше ни капли… так мне казалось, пока я не почувствовал его кровь.

Даже сотня антилоп не сравнится с этим. Это живая сила человека, перетекающая к тебе через небольшую рану. Ты чувствуешь себя всесильным и готов на любые подвиги, лишь бы испробовать это вновь… но я сумел остановиться. Я был счастлив сделать это, потому что я хотел семью.

С Эсме было немного сложнее. Я был уже не так одинок, но все же мне чего-то недоставало, и я решил обратить ее. Эдвард был рядом и пообещал остановить меня, если я потеряю контроль. Я решил построить себе жесткую схему, которой я буду придерживаться. Я буду действовать на «раз-два-три». Раз – прокусываю кожу. Два – даю яду растечься. Три – делаю шаг назад. Тогда это сработало.

Сработает и сейчас.

Я съел еще одну антилопу и прислушался к своим ощущениям. Достаточно ли этого?

Пожалуй, да. Я раз за разом прокручивал в голове, как я буду это делать. Я пытался смоделировать, что я буду чувствовать, и как буду с этим справляться, чтобы понять, насколько я готов.

Я снова вспомнил вкус ее крови. Что будет, если я не смогу остановиться? Эдвард поможет мне отойти. Но он и раньше был физически чуть слабее меня, а уж если я попробую человеческой крови… да и вообще, чего я так переживаю? Белла – всего лишь человек. Если что – Эдвард меня поймет. Они все поймут и простят, ведь все они знают, каков ее наркотический аромат.

Когда я поймал себя на последней мысли, я понял, что не готов. Ощущения были, как будто я уже три дня голодал. Черт, так я всех антилоп в округе перебью. Но лучше уж их…

После четвертой антилопы адреналин немного отхлынул, но едва я вспоминал запах Беллы и ее вкус… раньше он на меня тоже действовал, но не так сильно. Просто раньше я не готовился испробовать ее. Я не подбирался так близко к этой возможности… А теперь я опасался сам себя.

Все, больше в меня точно не поместится. Надо возвращаться. Я сделаю это на «раз-два-три». Все будет хорошо.



Когда мы приблизились, в доме было тихо. Бела спала, Эсме сидела рядом с ней, ласково перебирая локоны.

- У нее произошел еще один эпилептический приступ, - сказала она. – На этот раз все прошло быстрее, чем в прошлый.

Я кивнул. Дальше Белле будет хуже, но зато все закончится быстрее. И она благополучно изменится и станет одной из нас. Эдвард будет счастлив, все наладится. Медлить не стоит.
Белла лежала на боку, Эдвард перевернул ее на спину и бережно отодвинул подальше от края. Он и Эсме смотрели на меня выжидающе.

Я осторожно приблизился и присел на краешек дивана. Желудок мой был настолько переполнен, что яд упрямо не желал выделяться. Так я ей ничем не помогу. Я осторожно принюхался. Божественный аромат буквально приковал меня крошечной цепью к Белле. Он манил и притягивал меня, и мое желание поскорее сделать это сыграло роль катализатора. Запах усиливался, притяжение тоже, я вдохнул глубже. Крошечные электрические разряды пронеслись по всему моему телу, разогревая мышцы. По глотке пробежала жаркая волна. Мне захотелось почувствовать ее вкус, искупаться в этом запахе, окунуться в него с головой…

Теперь яда достаточно, чтобы ее превратить. Давай, Карлайл, сделай это на «раз-два-три». Ты готов. Нет смысла медлить.

Раз. С едва слышным мягким хрустом я проткнул зубами кожу и безошибочно нашел сонную артерию. Мои губы сомкнулись на сухой теплой коже. Как оказалось, ее запаха я до сих пор не чувствовал. То, что обрушилось на меня сейчас, было в сто, нет, в тысячу раз сильнее. Я тонул, я задыхался в ее аромате, и я не мог отказать себе в том, чтобы вдохнуть еще раз и увязнуть еще глубже, а потом еще раз, ощущая как мое демоническое тело пропитывается самим ее духом, самой сущностью сильного сладкого человека…

Два. Я сжал зубы сильнее, и свободной рукой притянул ближе к себе шею Беллы, чтобы яд проник поглубже. Я услышал, как она тихо охнула и проснулась. Кровь ее потекла по жилам быстрее, согревая меня, наполняя мой рот сладким нектаром, сводящим с ума наркотиком.

Скорей бы уже «три»… но я должен дать яду время, чтобы проникнуть как можно глубже, иначе превращение будет слишком долгим, и Белла, и без того измученная, погибнет. Но яд уже не мог проникать в ее организм, потому что мой рот был переполнен кровью. Я сглотнул.

Что-то странное потекло в мой желудок – словно прозрачные прохладные капли падали с обрыва в черную бездну, в течение одного мгновения освещали ее бледным светом, выхватывая из тьмы замысловатые узоры и страшные тайны.

В тот момент я понял, что в мире нет ничего более прекрасного и совершенного, чем эта живая вода. Если и есть что-то, что может сделать меня лучше, избавить от вечного проклятия и от вечного страха – то вот оно, неожиданно появившееся передо мной, открывающее новый мир, в котором я более совершенен.

- Карлайл? – спросил кто-то тихо, из такой дальней дали, что я даже не стану трудиться отвечать – меня все равно не услышат. Путь к этому голосу займет целую вечность, и если я даже решу отреагировать на зов, то для этого понадобятся очень веские причины.

Три.

Отказаться от живительного источника сейчас – значит провалиться в еще более черную бездну. Упустить шанс, проигнорировать возможность – а потом ненавидеть себя целую вечность. Не зря же она звала меня все это время. Манила своим запахом, словно доказывая, что только ради меня, ради моего спасения она прибыла в этот городок.

Голова моя кружилась – впервые за триста пятьдесят лет. Я почувствовал себя человеком, я почувствовал себя живым! Это было настолько странно, настолько непривычно… какое-то давно забытое чувство затрепетало в моей груди, и я впервые за долгое время почувствовал физическую потребность сделать вдох.

Вокруг меня и моего Источника происходило что-то странное. Нас как будто хотели разлучить, но я не обратил на это внимания. Я знал, что все это ерунда, никому не под силу разрушить нашу целостность. Мы совершенны в своем единстве, мы дополняем друг друга, а те, что извне… они ненастоящие, они фантомы, призраки сомнений.

Капля за каплей падали в бездну, пытаясь наполнить ее. Я заметил, что мой Источник стал уже не таким бурным, каким был поначалу. С тоской я подумал, что он иссякает. Жаль расставаться, но в мире нет ничего вечного… кроме меня. А я найду себе новый, не менее прекрасный и живительный Источник. А пока что я извлеку максимум из этого. Если я оставлю его недопитым – он сгниет, испортится… Этого нельзя допустить. Ни одной капли мимо. Пусть выполнит свое предназначение сполна.

Три.

Я был пьян.

По какой-то неведомой причине я отлетел к стене, но удара не почувствовал. Накатила вторая волна эйфории, и я наблюдал мир, будто новыми глазами. Это было похоже на второе превращение. Этот мир отличался от прежнего ровно настолько, насколько он отличался для вампира-вегетарианца и для человека. Я понял, что вышел на новую ступень развития. Я слышал шелест каждого листочка в лесу, я видел каждую клетку существа передо мной. Я чувствовал теперь уже едва уловимый запах источника живой воды, который лежал без движения на диване.

Она была одна на миллион. Но таких как она – тысячи.

И я найду их всех.

Четыре…