Глава 1Я всегда знал, чем буду заниматься. Даже будучи еще совсем ребенком, я имел свои интересы и погружался в них настолько, что переставал отличать явь от воображаемого мира. Кто бы мог подумать, что мой отец занимался тем же самым? По чести признать, я видел всего одного человека, способного удержаться на тонкой грани, отделяющей беспамятство от здравого смысла.
Мои друзья, те с кем я работаю, они тоже могут удержаться, но они учились этому годами. По первости все путаются между мирами. Ариадна не имеет равных. Ариадна уникальна во всем, что бы она ни делала.
Я люблю смотреть на то, как она играет с моими детьми. С тех пор, как вернулся домой, я почти ничем не занимаюсь. Просто нет интереса. В самом начале мне было интересно то чистое творчество, которое открыл мне мой отец. Потом мы двинулись дальше. Я и моя жена. И это тоже было увлекательно. Когда она умерла, у меня тоже был интерес – я должен был оправдать себя и вернуться домой. Пожалуй, это и было стимулом к жизни.
Теперь, когда все позади – все замки построены, жизнь прожита до старости (пусть и не настоящей), цели достигнуты и в доме у меня полный достаток, я не знаю чем себя занять. Просто не представляю. Я как старый человек живу от обеда до обеда.
Обеды интересны мне не потому, что я хочу есть или люблю еду. Обеды привлекают меня тем, что в гости обязательно зайдет Ариадна. За обедом взгляды моих детей станут веселыми и заискрятся радостью. Они любят ее. Они почти не помнят свою мать, ведь у детей короткая память.
Когда дети смотрят на меня, особенно Филиппа, я замечаю настороженность в их взглядах. Ведь они ждали меня совсем другим. Я вернулся опустошенным и разбитым. Они думали, что смогут играть со мной как и прежде, смеяться и шалить, но взамен получили лишь ходячий труп. Через год Ариадна завершила свое образование и переехала в Америку. Этот год показался мне вечностью.
Я ведь даже и подумать не мог, что мне будет так не хватать собственной совести. Ведь кто, на самом деле, для меня Ариадна? Моя совесть. Я боюсь ее и не могу жить без нее. Когда она позвонила мне, я пришел в такой восторг, что сам удивился.
- Я уже неделю живу здесь, - сообщила она.
- Целую неделю? – я был удивлен.
Она счастливо рассмеялась и ответила:
- Ну, почти неделю. Шесть дней.
- А почему ты мне раньше не позвонила?
Я вел себя как последний эгоист. Она ведь мне ничего не обещала. Да и я не особо ждал ее. Просто когда я понял, что она была рядом целых шесть дней, а я ничего не знал, на меня накатила такая досада, что я не мог сдержаться.
Она замолчала. Только ее почти детское сопение и говорило о том, что она все еще находится на то конце провода.
- Я хотел бы встретиться, - я сказал это так, словно опять зову ее на работу.
Не стоило напрягаться, чтобы услышать, как облегченно выдохнула Ариадна на том конце.
- Я еще не очень хорошо ориентируюсь в городе, - я слышал, как она улыбается – но могу взять такси. Где тебе будет удобно?
- Нет, лучше скажи мне, где ты остановилась, и я приеду за тобой.
- Хорошо.
Она мне верила. Она начала верить мне с нашей первой встречи. Пусть она кричала, что не собирается открывать свой разум фактически больному человеку, но позже она доверилась мне.
Я заехал к ней в тот же вечер.
- Хочу познакомить тебя с моими детьми, - сказал я.
Ее глаза сразу же просветлели. Я не знал точно, но был уверен, что она любит детей. Джеймс и Филиппа ей понравились. С тех пор она приходит ко мне каждый день, во время обеденного перерыва, а потом, если позволит время, заглядывает после работы. Если нам удается встретиться вечером, я отвожу ее куда-нибудь, и мы гуляем. Мы ведь столько раз совершали прогулки во сне, почему бы нам не пройтись в реальном мире? Только Ариадна и делает мой мир реальным.
Как велика разница между ней и матерью моих детей! Мол была настоящей женщиной. Высокая, статная, красивая. Она была невероятно сексуальна и раскована. За ней хотелось ухаживать, водить в дорогие рестораны и заказывать самые роскошные номера для совместных ночей. Она была загадочна и непредсказуема. О такой женщине все мечтают. Ариадна еще не вполне женщина, и я не знаю, сможет ли она когда-нибудь повзрослеть. Есть в ней что-то по-детски наивное. Я десятки раз видел, как она засыпает, сложив руки на животе. Во сне она похожа на младенца. Ей не идут дорогие платья, от нее не пахнет изысканными духами. И в ресторанах она чувствует себя неуверенно. Ариадна носит джинсы и куртки. Она есть в «Макдоналдсе» и никогда не согласится переночевать со мной.
Да, при всей своей изысканности, Мол не была такой недоступной. Едва увидев ее, я уже знал, что попытаюсь завоевать сердце этой женщины. На то, чтобы решиться, перейти к решительным действиям и начать ухаживать за ней, у меня ушло всего несколько дней. С Ариадной я знаком уже больше года, но мне даже думать неудобно о том, что когда-нибудь она узнает, насколько она дорога мне. И дело даже не в том, что я намного старше нее. Все дело в ней.
Глава 2Ариадна не может быть проекцией моего подсознания. Просто потому, что я никогда не смогу предугадать ее действия. Мол преследовала меня все это время лишь потому, что знал ее наизусть. Я знал ее, как никого другого и мог вообразить ее во всех мельчайших деталях – так, чтобы она не отличалась от той, настоящей Мол. Ариадну я не могу выучить.
Недавно я возил детей в город. Филиппа уже давно просила новые краски и бумагу для рисования, а Джеймсу я обещал купить велосипед. Я ожидал, что увижу Ариадну, но не думал, что она будет выходить из спортивного комплекса. Ее волосы были еще мокрыми.
- Не знал, что ты посещаешь бассейн, - улыбнулся я.
Она смотрела на счастливые лица моих детей и улыбалась. Я, наверное, отвлек ее своим замечанием.
- Я была не в бассейне, - ответила она.
- У тебя волосы мокрые, - заметила Филиппа.
Ариадна провела рукой по волосам.
- Просто я была в душе. Я ведь хожу в тренажерный зал, похудеть хочу.
- Похудеть? – удивилась дочь.
Она еще слишком мала для того, чтобы знать, с каким маниакальным упорством девушки гоняются за худобой. Я и представить не мог, что Ариадну занимают такие вещи. Ариадна, которая беспокоится о своем внешнем виде? Такого я себе вообразить не мог.
- Я думал, тебя не волнуют такие вещи, - сказал я.
- Почему же? Я ведь тоже хочу быть красивой, - Ариадна пожала плечами и поправила сумку, которая висела у нее на плече.
Мы не стали продолжать разговор о похудении, а просто пригласили ее прогуляться с нами. Она, конечно, согласилась.
Через несколько дней, когда мы сидели у меня на веранде и смотрели на то, как Джеймс и Филиппа играют во дворе, она заметила:
- Филиппа вырастет красавицей. Она очень похожа на свою мать.
Она говорила много разных вещей, мы обсуждали с ней сложные теории и новые возможности игр с подсознанием, но мой ум зацепился за эту украдкой проскользнувшую фразу, как за спасательный круг. В тот вечер мы долго говорили. С ней всегда есть о чем поговорить.
Когда она ушла, я не сразу задумался над тем, почему меня так привлекла эта фраза. Но потом, складывая слова воедино, и сопоставляя их с услышанным ранее, я понял, что между ее походом в спортивный центр и этим коротким замечанием есть связь.
Слова мелькали у моем мозгу, не желая связываться между собой. Тонкие намеки или упущенные потоки сознания Ариадны неуловимо выскальзывали из логических цепочек, но я все думал и думал над этими двумя случаями. Все дело было в том, что ее слова предназначались не мне. В обоих случаях она вообще ни к кому конкретно не обращалась. В обоих случаях речь шла о красоте. В первый раз она говорила о себе, имея в виду, что она не так красива, как хотелось бы. Во второй раз она говорила о том, что Филиппа будет похожей на Мол и потому станет красавицей.
Разве она считала, Мол красивой? Несомненно, моя жена была очень и очень привлекательной женщиной, любой мог сказать это, но я никогда не задумывался над тем, что думает по этому поводу Ариадна. То есть, я не знал, думает она об этом или нет. Она всегда казалась мне слишком неземной для таких мыслей. Я терялся в собственных мыслях и снова путался.
Только на следующий день до меня стал доходить скрытый смысл этих слов. Однако он был настолько невероятен и глуп, что мне пришлось от него отказаться. Мол ведь была моей любимой женщиной. И она была красивой. Ариадна не старалась заменить мне жену, но всегда была рядом. Мы столько времени проводили вместе, но я так и не сделал никаких движений в сторону перемены отношений. Может быть, Ариадна захотела стать красивее потому что моя жена была такой?
Я не понимал, зачем ей понадобилась внешняя красота, мне казалось что своим внутренним миром она способна очаровать любого, с кем проговорит больше получаса. По крайней мере я был пленен этой мудрой женщиной в теле совсем еще молодой девочки. Конечно, она не могла этого знать.
По таким рассуждениям выходило, что она хотела стать красивее только для того, чтобы начать нравиться кому-то. Нравиться… мне? Просто немыслимый вздор.
Я гнал эти мысли куда подальше, так как мне казалось, что я слишком самонадеян. Однако других выводов мне сделать так и не удалось, и потому я решил вообще перестать об этом думать. Я избегал этой темы до тех пор, пока однажды, Филиппа не заметила:
- А ты действительно стала худее, - сказала моя дочь.
Ариадна вновь была у меня в гостях, и они втроем играли в «Монополию», расположившись на полу гостиной.
- Правда? – мне показалось, что она даже обрадовалась.
- Твой живот стал меньше, - подтвердила Филиппа.
- Я рада.
Я пригляделся к ней повнимательнее. Наверное я смотрел не так как надо, но никаких изменений не увидел. Зато я смог представить себе, что ее милый животик исчезнет совсем, и ее фигура станет другой.
- Тебе не нужно больше худеть, - сам подивившись своей смелости, вмешался я. – Ты просто портишь себя.
- Но ведь это мое тело и, следовательно, мое дело, - не отрываясь от игры, ответила она.
Я решил продолжить и сказал:
- Ты нравишься мне такой, какая ты сейчас, - я быстро понял, что сказал глупость, и поправился: - Но ты, конечно, не обязана слушать меня.
- Как такое может нравиться? – она засмеялась и отвлеклась от игры.
Я пожал плечами.
- А как может не нравиться?
- Да брось, Кобб. Мне не нужны утешения, я делаю это только для себя.
Через неделю я с облегчением узнал, что она перестала ходить на занятия в спортивный комплекс. Она сказала, что у нее вышел абонемент.
Глава 3Мы едем в поезде. Не наяву, а во сне. Ариадна учится выживать в необычных условиях, а я помогаю ей. Как всегда, она все схватывает на лету. На этот раз мы выбрали индийский супер-люкс "Ройал Ориент". Наша задача - пробраться к концу поезда и спрыгнуть. И даже если после прыжка мы умрем, это будет неважно - все равно цель достигнута.
Во времени нас никто не ограничивает, и потому мы передвигаемся неспеша, чтобы не вызвать подозрений у недружелюбных проекций вокруг нас. Сегодня поезд наполняет Имс, который сидит в дальнем конце поезда. По правилам он не должен двигаться с места - вроде как он ничего не знает.
Мы сидим за столиком в ресторане, уже добрались до середины поезда. Ариадна ничего не заказывает.
- В чем дело? Это ведь сон - ты можешь есть сколько угодно.
- Да уж, еда - это единственное, что не оставляет никаких последствий, - Ариадна согласна со мной. - Только мне не хочется привыкать к этому. Вдруг перепутаю реальность со сном и стану есть без остановки.
Она не шутит. Во всем, что касается снов, она всегда очень серьезна.
Меня ее серьезность несколько смущает.
Господи, ну какая же она милая...
- А твой тотем?
- А что тотем? Он ведь не дает стопроцентной гарантии.
- Послушай, что с тобой происходит? - звучит банально, а ничего другого сказать все равно не могу.
- Ничего. Я просто...
Она молчит, а я жду. Жду, что продолжит и объяснит, что с ней такое случилось, но она все никак не соберется и я начинаю ей помогать.
- Боишься?
Она слабо кивает.
- Но чего?
Теперь качает головой. Я беру ее за руку и сжимаю крохотную ладошку в своих руках.
- Это не имеет значения, - она уходит от разговора.
Все, что связано с тобой имеет значение. Абсолютно все.
Мы встаем и проходим дальше. Она идет впереди, я следом за ней. Между нами расстояние примерно в десять футов - дистанция нужна для того, чтобы не примелькаться. Вдвоем мы куда легче бросаемся в глаза, тем более с нашими физическими пропорциями. Как не запомнить мужчину ростом в шесть футов и два дюйма и весом около двухсот пятидесяти фунтов, если в его компании находится девчушка ростом в неполных пять футов и весом не дотягивающим до ста?
Помоему, Имс начал нервничать - какой-то парень хватает Ариадну за руку, бормоча что-то типа "Мы случайно не знакомы?" Мне нужно немало сил, чтобы подождать, пока она сама разберется. Она вежливо и аккуратно избавляется от парня. Я успокаиваю себя мыслью, что он схватил не настоящую Ариадну, а ее подсознательного двойника. И вообще, его не существует. Чертов Имс.
К концу окружение становится все более недружелюбным, и почему-то, все бросаются именно на нее. Я с трудом успеваю прийти на помощь, когда еще две проекции нападают на Ариадну.
Мы бежим уже не скрываясь и не останавливаясь. Когда я вмешиваюсь в очередной раз, она смотрит на меня с почти осязаемым возмущением:
- Ты не должен мне помогать!
- Тогда ты умрешь.
- Если умру, завтра попробую начать заново.
- А зачем тогда нужен я?
- Кто-то же должен указать мне на мои ошибки. Забыл?
Забыл. Да, я должен просто наблюдать за ней, и даже если она ошибется - позволить ей умереть. Это всего лишь сон - что тут такого? Но я не могу выдержать, если с ней что-то происходит. Я все равно стараюсь ее огородить от опасностей и защитить.
Когда враждебность проекций доходит до предела, я кричу ей, чтоб она спряталась. Ничего лучше гардеробной она не находит. Я ее выбор не одобряю, но захожу вместе с ней. Мы еле успеваем закрыть дверь.
Здесь очень тесно. Мы стоим, прижавшись друг к другу, и ее макушка находится на уровне моей груди.
Я замечаю, что от ее волос ничем не пахнет. Значит, в моем подсознании нет сведений о ее запахе, что неудивительно. В реальной жизни я не подхожу слишком близко и вообще к ней не прикасаюсь. А здесь можно все - это ведь понарошку.
За дверью становится тихо, и я открываю дверь. Мы идем дальше. Когда проекции снова начинают преследовать нас, мы уже добегаем до последнего вагона.
Она распахивает дверь и уже собирается прыгнуть, но я удерживаю ее.
- Что не так? - она удивлена.
Чертов страх. Опять боюсь отпустить ее. Боюсь, что она упадет и разобьется, хотя именно это нам и нужно.
- Ничего, все хорошо. Давай вместе.
Люди, вооруженные какими-то палками находятся совсем близко. Я обнимаю ее покрепче и мы вместе прыгаем вниз.
* * *
Не знаю, что это было - смерть или выброс, или все вместе. Мы очнулись в своих креслах в гостиной, а потом разбудили Имса.
- Что с тобой, приятель? Ты весь дрожишь, - не успев проснуться, замечает он.
Да уж, когда летишь вниз головой с поезда в обнимку с любимой - это незабываемые ощущения.
Ариадна подает мне стакан воды и заботливо проводит рукой по моему плечу. Дрожь все не унимается.
Мы проводим Имса, и возвращаемся в дом, чтобы обсудить некоторые моменты тренировки. Ариадна украдкой достает свой тотем - подпиленую пешку - и вертит его в руках.
Больше всего на свете я хочу узнать, что тревожит ее настолько, что она боится спутать сон и реальность.
Глава 4О том, почему она перестала доверять своему тотему, мы не говорили еще несколько дней. Она приходила и уходила как и всегда, иногда оставаясь до вечера по просьбе Филиппы. Моя дочь отчаянно нуждается в матери, но не может найти общий язык с кем-то другим кроме Ариадны. Когда к нам в дом заходят другие женщины - доктора, консультанты и даже ее учительница рисования, Филиппа немедленно прячется в свою скорлупу и в ее глазах появляется настороженность, смешанная с враждебностью. Не знаю, как мне с этим бороться. Когда же в дом стучится Ариадна, дети сразу оживляются и бегут по своим комнатам доставать свои рисунки, фигурки и прочие достижения, чтобы похвастаться ей. Она заботливо улыбается и хвалит каждую поделку, изготовленную ими.
Сегодня она зашла немного раньше, чем обычно. Дети еще спали, и мы решили подождать их.
- У меня выходной, - пояснила она, усаживаясь в кресло. - Потому и пришла пораньше.
- Я рад тебя видеть.
Дело в том, что я еще со времен операции в поезде решил не скрываться и говорить все что думаю. Это сложно, но нет ничего невозможного.
Ариадна вскинула глаза:
- Что, правда?
- Конечно. Ты все время с детьми, а со мной даже парой слов перемолвиться не можешь.
Она неловко пожала плечами:
- Обеды слишком короткие.
- Мы могли бы встречаться по вечерам, когда с детьми сидит Мария.
- Это неудобно.
- Почему?
Странно, но я правда не понимал, что тут неудобного. Хотя после ее слов я начал понимать, что с тех пор, как я увидел ее выходящей из спортивного комплекса, мы еще ни разу не гуляли вдвоем.
- Но как же... Может быть, у тебя появится подруга.
- Пока у меня никого нет, об этом еще рано думать. Да брось, Ари, ты же знаешь, что я не стану делать ничего компрометирующего.
Не стоило этого говорить. Конечно, это глупо, но я подумал, что она боится меня.
- Знаю, - вздохнула она - но я думаю не об этом. Просто... не стоит этого делать, вот и все. О том, что хожу сюда в гости, знаем только мы с тобой. Если мы будем ходить по улице, нас станут замечать. Это, - она поморщилась, как будто ей трудно подобрать слова - может помешать тебе найти кого-нибудь.
- А если мне не нужна подруга? Почему я должен думать о том, что может и вовсе не состояться?
Ариадна посмотрела на меня очень пристально, проникая в самые темные уголки моей души. Так смотрит только она. В такие моменты я начинаю бояться ее, так как чувствую себя совершенно обнаженным перед ее взглядом. Вот и сейчас мне показалось, что все мои мысли оказались у нее как на ладони.
- Кобб, - серьезно начала она - ты вообще собираешься начинать жить по-настоящему?
Сейчас в ней проснулась та Ариадна, которая некогда отдавала мне приказы, спасая мою жизнь. Ее почти родительский тон привел меня в чувство.
- Собираюсь.
- Тогда ты должен начинать уже сейчас, пока твои дети еще маленькие. Подумай о том, как сложно им будет привыкать к мысли о том что у тебя деть женщина, когда они станут подростками. А так, если тебе повезет и ты найдешь достойную подругу, они смогут к ней привыкнуть уже сейчас.
- Но дети уже привыкли к тебе.
Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я сам был поражен тем, что только что сказал. Этот неприкрытый намек мог смутить кого угодно, но только не Ариадну.
Она тряхнула головой и возразила:
- Я не могу стать им матерью.
- Ты уже очень много для них значишь.
Она поджала губы и еще более внимательно посмотрела на меня, пытаясь понять к чему я клоню.
- Поэтому я все еще хожу сюда. А вообще это неправильно. Я только мешаю тебе налаживать свою собственную жизнь.
- Это не так, - пришла моя очередь не соглашаться с ней. - Отказ от личной жизни это мой выбор.
- Господи, - обреченно вздохнула она - но ты же не можешь жить таким образом вечно. Твои дети вырастут, а ты останешься один.
- Об этом лучше не думать.
В соседней комнате послышались детские шаги и звуки какой-то возни, а затем в гостиную выбежала Филиппа.
- Ари! - воскликнула она и сразу подбежала к ней.
Она шустро вскарабкалась на колени к моей Ариадне и обняла ее за шею, быстро что-то шепча ей на ухо. Ариадна только слушала и кивала, понимающе и заботливо поглаживая дочку по спинке.
Наконец, Филиппа отстранилась и я увидел, что она вытирает слезы.
- Ничего, малышка, такое тоже бывает, - мягко говорила Ариадна, не переставая успокаивающе обнимать и гладить девочку. - Это всего лишь сон. Это только сон, ничего страшного.
Филиппа вновь прижалась к ней и опять зашептала, горячо и часто дыша.
- Я поговорю с ним, - сказала Ариадна и поцеловала ее в щеку.
- Нет, я хочу с тобой! - окончательно расплакалась Филиппа.
- Об этом я с ним и поговорю, обещаю.
- Я сама, - замотала головой дочь и слезла с ее колен.
Она подошла ко мне и, забравшись на подлокотник моего кресла, заговорила:
- Папочка, пусть Ари останется со мной. Я хочу, чтобы она сегодня спала со мной, можно?
Я отвел прядь волос от ее лица и спросил:
- А что случилось?
- Я потом скажу. Или Ари тебе все расскажет.
С каких пор Филиппа стала общаться со мной через Ариадну? Так или иначе, это уже началось и вряд ли закончится.
- Ну, хорошо. Если она не против, пусть остается.
Это прозвучало так, словно, я делал ей одолжение. На самом деле, я был рад тому что Ариадна останется на ночь. Такого еще никогда не было, но я был уверен, что все будет хорошо.
До вечера дети находились в радостном возбуждении. Джеймс, который проснулся немного позже, очень обрадовался возможности поиграть подольше.
- Ты рисуешь гораздо лучше чем миссис Райн, почему ты не станешь нас учить? - спросил он, когда они втроем устроились на полу вечером.
- Потому что я уже работаю. Но я прихожу каждый день, - похоже, единственный человек, который может смутить ее, это мой сын.
- Ладно, так тоже ничего, - великодушно закивал Джеймс.
Когда дети ушли к бабушке, она, наконец, освободилась. Я позвал ее на кухню и предложил выпить чаю. Вполне возможно, что один такой день в моем доме выматывает ее гораздо больше, чем целая неделя на работе.
Устроившись на высоком стуле за столом, с чашкой в руках, она с удовольствием прикрыла глаза и сделала маленький глоток. Я с не меньшим удовольствием наблюдал за каждым ее движением, но не мог выдать себя. Так что, полюбовавшись еще несколько секунд, я завел речь о дочери.
- Так что сам с Филиппой? - спросил я.
Она облизнула губы, и я едва сдержал судорожный вздох.
- Ей снятся кошмары. Про мертвецов. Про призраков, - она замолчала, но я знал, что есть что еще сказать.
- И все?
- Она видит Мол. Свою маму. Ей снилось, что она превратилась в призрака, и пыталась забрать ее с собой. Она боится сказать тебе об этом, думает, что ты расстроишься или обидишься на нее.
- Обижусь? - не понял я.
- Ну, что она видит свою маму такой страшной. Ее и саму мучит совесть.
- Нужно будет проверить, что за фильмы они смотрят когда меня нет дома, - немного подумав, сказал я. - Скорее всего, они увидели какой-то ужас или фильм о призраках. Мария не справляется, и оставляет их у телевизора, когда я ухожу куда-нибудь.
- Теперь многое становится яснее, - улыбнулась она.
- А как насчет твоих кошмаров?
- Моих?
- Твой тотем. Ты сказала...
- Ничего особенного. Сейчас все в порядке.
- А что было?
Ей удалось отмолчаться до прихода детей.
Теперь она лежит в соседней комнате и наверняка обнимает Филиппу.
Мне все никак не уснуть.
Глава 5Ночью две пары крошечных ног протопали мимо двери моей спальни, чтобы потом прочно обосноваться в кухне. Я лежал минут пятнадцать, но потом не выдержал и встал с постели, надел халат и вышел, так как мне жутко хотелось узнать, что там делают мои девочки.
Ариадна и Филиппа сидели за столом друг напротив друга и шепотом о чем-то переговаривались. На их лицах было такое выражение, которое обычно свойственно маленьким девочкам, которые ведут свои секреты, понятные только им. Ни одну из них я прежде не видел в таком состоянии.
Первой меня заметила Ариадна и сразу же просигналила Филиппе, которая немедленно повернулась ко мне с явно раздосадованным выражением лица.
- Папа? – она нахмурила крошечные бровки и поджала губы в манере, свойственной Ариадне.
Она уже начала копировать некоторые из ее привычек. Обычно девочки стараются подражать матерям, и я беспокоился о том, что Филиппа утратила эталон, который мог бы помочь ей стать женственной и интересной в дальнейшем. Однако теперь можно было не переживать.
- Да, малышка, я тоже проснулся.
Ариадна смущенно улыбнулась:
- Похоже, мы тебя разбудили, Кобб?
- Все зовут папу Дом или Доминик, - заметила Филиппа – а ты всегда называешь его Коббом. Я тоже Кобб, но ты зовешь меня Филиппой.
- Я знаю, милая, но мне так удобно.
Она никогда не называла меня по имени. Я никогда не звал ее по фамилии – я даже не знал, как она звучит.
Нам с трудом удалось уговорить Филиппу отправиться в постель, но она успела взять с Ариадны честное слово, что она будет сидеть возле кровати, пока ей не удастся уснуть. Мне пришлось ждать ее на кухне.
Она вернулась через полчаса, немного уставшая и сонная. Очевидно она хотела спать, но я предупредил заранее, что буду на кухне, и она спустилась ко мне, как и обещала. В момент, когда она входила в дверь, меня кольнуло горькое чувство, говорившее, что мы ее используем самым наглым образом. Филиппа не отставала от нее ни на шаг, Джеймс постоянно просил рисовать вместе с ним, а я… А я фактически не должен был в ней нуждаться, но все равно эгоистично забирал ее время, лишая бедняжку заслуженного ночного отдыха.
- Если ты хочешь спать, то ты не обязана сидеть тут со мной.
- Мы тебя разбудили, так что я чувствую себя виноватой.
- Ничего подобного. Иди, ты устала.
Ариадна покачала головой:
- Нет, здесь есть еще кое-что. Дело в том, что Филиппа все еще продолжает видеть кошмары про… Мол. Ты бы поговорил с ней, утешил бы. Ты должен заверить ее в том, что не сердишься.
Я тяжело вздохнул, и подумал о том, что уже пора бы ей обо всем рассказать. Я уже не раз задевал эту тему, но теперь пришло время внести ясность, чтобы она поняла одну из основных причин, по которым мои дети были так болезненно к ней привязаны.
- Перед тем как оставить нас, - тяжело выдавливая из себя каждое слово, начал я – Мол вела себя очень странно. Я уже говорил тебе о том, что она считала Джеймса и Филиппу не настоящими. Она кричала об этом очень громко, они все слышали и это их пугало. Иногда она хватала их и трясла, так как считала их не живыми и пыталась доказать мне это. У нее был такой дикий взгляд, что дети стали ее бояться.
- Господи…
Ариадна была явно слишком поражена этим, но я должен был продолжить.
- Они почти не скучали по ней в первое время. Думали, что если она вернется, то опять начнет делать то же самое. А потом, когда поняли, что больше никогда ее не увидят, стали плакать. К этому времени я уже не мог оставаться с ними и даже не знаю, как они жили дальше. Теперь они нашли меня и тебя и, как я думаю, наверстывают упущенное. Я говорю тебе это, чтобы ты не удивлялась их требовательности. Они ищут в тебе мать, я знаю, это неправильно, но и их вины в этом нет.
- Я никого не виню, - сказала она. – Мне только в радость возиться с ними.
- Но ты сама говорила, что у меня должна быть другая жизнь, рассуждала о том, что не можешь быть здесь вечно. Я подумал о том, что ты…
Мне предстояло перейти к самой сложной части, и я даже подумывал о том, чтобы вообще не говорить ей ничего, но потом решил, что если не сейчас – то уже никогда.
- Я подумал, что ты нашла себе кого-нибудь и собираешься начать свою собственную жизнь.
Ариадна тихо рассмеялась, и я немного расслабился.
- Кобб, я замужем за своей работой и твоими детьми. Мне этого вполне хватает. У меня никого нет, поверь.
Я вдруг почувствовал себя полным придурком. Сидя на кухне перед чашкой остывшего чаю, в халате и тапочках, я словно увидел себя со стороны. Мне никогда не приходилось бывать в шкуре закоренелого холостяка, который давно не видел женских рук и о котором некому позаботиться, но сейчас я представлял собой жуткую смесь неряшливого мужлана и отца семейства. А передо мной стола она – молодая, красивая, хрупкая. В моей пижамной рубашке.
Мне пришлось сглотнуть, чтобы не подавиться, но я все равно закашлялся. На ней была моя одежда.
- Что случилось? – удивилась она.
- Ничего, просто я что-то, - не слишком убедительно начал оправдываться я – не знаю, что случилось. Ничего, уже прошло.
Она кивнула и, немного потоптавшись у порога, наконец, сделала жест в сторону коридора.
- Я, пожалуй, попробую уснуть.
- Конечно, иди, - сказал я, чувствуя не то облегчение, не то разочарование.
- Спокойной ночи, Кобб. Не задерживайся допоздна.
Она ушла. Минут через десять я тоже поднялся из-за стола, погасил свет и пошел в свою комнату.
