На заре Альбиона

Глава 1

- Проснись и пой!
Гвен с трудом открыла глаза – веки были еще тяжелыми со сна.
Рядом с ней из путаницы простыней и одеял, в которых зарылся ее муж, раздалось:
- М-м-м…
Ее муж!
От этой мысли восхитительная дрожь прошла по телу, когда в сознании всплыли воспоминания о прошедшей ночи. Голова закружилась от счастья, к которому примешивалось недоверие: неужели это происходит на самом деле?
Гвен до сих пор не могла поверить, что она теперь королева Гвиневра и что после долгих лет запретной любви Артур действительно… ее муж.
Вместе с тем появилось ощущение правильности того, что она лежит на громадной королевской кровати, которая отныне была их кроватью, здесь – в самой прекрасной комнате замка, а не в своем прежнем маленьком домике. Чудесное воспоминание о первой ночи, проведенной с любимым мужчиной, не могло быть сном… В памяти Гвен до мельчайших подробностей запечатлелось каждое мгновение этого невероятного вечера, когда они оказались в объятиях друг друга как муж и жена. Пять лет ожидания, разочарований, препятствий и испытаний увенчались, наконец, счастьем, пришедшим совершенно неожиданно, когда Гвен уже перестала верить…
Все произошло так быстро!
Еще три дня назад Гвен находилась в Эалдоре, изгнанная, несчастная и глубоко убежденная, что она больше никогда не увидит своего любимого.
Потом появились Артур с Мерлином в компании Тристана и Изольды.
Артур был ранен, предан, растерян. Он потерял Камелот, своих рыцарей, веру в себя… И когда он посмотрел на нее, Гвен поняла, что нужна ему, так же как и он - ей. Обнять его после бесконечной разлуки было невероятным чувством: будто она вернулась домой из долгого странствия. Гвен была убеждена, что Артур испытал то же самое.
Но времени, чтобы разобраться в своих чувствах, во всем, что произошло между ними, им не было дано. Агравейн прибыл в Эалдор со своими наемниками и преследовал их в лесу. Они едва смогли ускользнуть через гроты. А потом занимались организацией сопротивления, атаковали замок, чтобы вернуть его…
По пути Артур, вспомнив теплый прием, который он оказал Гвен в Эалдоре, заявил, что это ничего не значило и он никогда не простит ей предательства.
Гвен думала, что потеряла его навсегда, но решила остаться рядом в трудное для него время, несмотря на холодность любимого. Тем хуже для нее, если она обречена любить его в тайне. Лучше так, чем покинуть его…
Но потом Изольда погибла за минуту до победы, и Артур, видя горе Тристана из-за смерти его любимой, понял, как им повезло, что они оба живы и у них есть шанс простить друг друга.
Его любовь взяла верх над раненой гордостью, и он вернулся к ней так, точно ничего не произошло. Артур вновь просил Гвен стать его женой и сделал ее королевой, не откладывая, едва закончилась битва.
И вот наступило утро их первой брачной ночи.
Но… было что-то странное, правда? Что-то неуместное, чего не должно было быть в этой совершенной картине.
Кто мог сказать…
- Проснись и пой!
Свет резко залил комнату, в то время как знакомый жизнерадостный голос бодро продолжил:
- Пора просыпаться! Если вы не заметили, Камелот в руинах, поля сожжены, половина народа расположилась во дворе замка, и у нас много работы. Сейчас не время нежиться в постели!
- М-м-м… - вместо ответа проворчал Артур, завернувшись в одеяла.
Наполовину ослепленная дневным светом Гвен неуверенно спросила, не веря своим ушам:
- Мерлин?
И это был он. Раздернув занавеси, он повернулся к ней с радостным лицом и сияющими глазами. Гвен не знала, смущаться ей или просто рассмеяться, настолько присутствие друга в их супружеской спальне на рассвете казалось неуместным.
Мерлин со своей стороны радостно воскликнул, словно считал ситуацию абсолютно нормальной:
- Добрый день, Гвен! Как ты себя чувствуешь этим утром?
- Хорошо! – пораженно ответила она скорее по привычке. – Но…
- Первое утро с Артуром, - кивнув, произнес Мерлин с умным видом, не дав ей закончить.
Она открыла рот, чтобы возразить, но он ее опередил:
- Я понимаю. Это всегда нелегко. В общем-то, это худшее время дня для нашего доброго короля.
Он виновато улыбнулся подруге и добавил:
- Сожалею о том, что ты сейчас увидишь, но у меня нет выбора. Если я этого не сделаю, он не встанет еще, по крайней мере, два часа.
Гвен недоверчиво смотрела, как Мерлин забрался на кровать, чтобы энергично потрясти спавшего Артура.
- Подъем, сир! – закричал он. – Не время спать! Зал заседаний переполнен. Весь Камелот кипит. Твои советники требуют тебя. Королевство нуждается в тебе – то есть, в нас. Что бы ты делал без меня? Я, конечно же, приготовил для тебя речь, но я не могу прочитать ее вместо тебя. Ты у нас король!
- Мерлин! – возмущенно воскликнул Артур, по-прежнему не шевелясь, яростно вцепившись в подушку.
Гвен отодвинулась, чтобы не попасть в эпицентр бури, когда Мерлин буквально выволок Артура из кровати, чтобы разбудить его. В результате чего она оказалась в одной ночнушке посреди комнаты, наблюдая за тем, как Мерлин решительно ставит на ноги ее Артура - сонного, с взъерошенными волосами и мутными глазами.
Гвен испытывала одновременно раздражение и веселье, задумавшись, будет ли подобное происходить каждое утро. Ответ был очевиден. Эта сцена, похоже, повторялась в течение многих лет, из-за чего Гвен вдруг почувствовала себя лишней в этом кусочке повседневной жизни, к которому не была готова. Она подавила недоверчивый смешок, глядя, как Мерлин железной рукой ведет Артура к ширме.
- Мерлин! – рявкнул выбитый из колеи Артур.
- Да, я знаю: заткнись, - машинально ответил Мерлин, словно разговаривал сам с собой, роясь в королевском шкафу. – Но сначала не хочешь ли ответить на один вопрос? Красная или белая рубашка?
- Где завтрак?! – возмущенно потребовал Артур.
- Кухни пусты. Люди Морганы их полностью разграбили. Вот в чем проблема, - заметил Мерлин, выбрав красную рубашку, которая выглядела чище, чем белая.
- Гвиневра! – воззвал Артур, бросив на нее отчаянный взгляд, словно говоря: «Сделай что-нибудь!»
- Пойду поищу что-нибудь поесть, - добродушно произнесла она, чувствуя себя обязанной помочь.
- Не может быть и речи! – возмутился Артур. – Этим должен заниматься Мерлин, а не ты. Впрочем, если бы он не был таким глупым, то понял бы, что теперь, когда мы женаты, он не должен появляться здесь на заре, крича во все горло: «Проснись и пой!»
У Мерлина сделался расстроенный вид, и Гвен снова захотелось рассмеяться. Как можно сопротивляться таким глазам? Может быть, Артуру это и удавалось - но не ей.
- Меня это не смущает, - внезапно решила она.
- Спасибо, Гвен, - сказал Мерлин, восхищенно посмотрев на нее.
- Артур всегда в таком плохом настроении по утрам? – ответила она с заговорщицкой улыбкой.
- Всегда, - весело подтвердил он.
- Я не в плохом настроении! – воскликнул Артур. – Но даже если вы находите ситуацию совершенно нормальной, МЕНЯ смущает то, что мой слуга находится перед моей женой, которая только что встала и все еще в одной ночной рубашке!
- О! Это не должно тебя шокировать, сир, - радостно ответил Мерлин. – Я уже видел Гвен в ночной рубашке, знаешь ли.
- Как это? – пораженно произнес Артур, обвиняющее посмотрев на него.
- Ну да! – невинно заметил Мерлин. – Помнишь, когда мы вдвоем были на задании в деревне Лонгстид, мы спали в одном доме. Я должен был охранять ее. Ну и Гвен надевала свою ночнушку. Очень пристойную ночнушку, естественно.
- Мерлин! – произнесла Гвен, покраснев.
- Ночнушка – такая же одежда, как и всякая другая, - возразил он.
- Ты говоришь о том случае, когда она спасла тебя от ужасной женщины-змеи, - усмехнулся Артур. – Признайся лучше, что ты боялся спать один и хотел, чтобы она охраняла тебя. Ночнушка здесь лишь для того, чтобы замять все остальное.
- Совершенно верно, - согласился Мерлин без тени недовольства этим замечанием. – У тебя очень храбрая королева, прекрасно владеющая мечом. И у нее по утрам настроение гораздо лучше, чем у тебя.
- Нет в мире совершенства. У меня чудесная жена, зато худший слуга во всех пяти королевствах, - возразил Артур. – И самый бесстыдный к тому же!
- Кстати, Мерлин прав, - заметила Гвен, посмотрев в окно. – Сотни людей расположились во дворе замка, и надо немедленно что-то придумать, чтобы накормить их.
Гвен скрылась за своей ширмой, чтобы надеть платье. Когда она вышла, Мерлин и Артур все еще ругались. Теперь речь шла о ремне, который можно выбрасывать, поскольку уже негде делать дополнительные дырки. При одном взгляде на то, как они спорят, словно два брата, становилось очевидно, что они скорее забавляются, чем ссорятся.
Колкости сыпались одна за другой.
- Должен сказать, что ты самый жалкий повар на свете, но обычно ты приносишь хоть что-нибудь на завтрак - хотя бы кусок хлеба. Кажется, с годами ты служишь все хуже!
- Что ж! Положительная сторона в проблеме с едой - то, что ты, наконец, сможешь сесть на диету! Потому что после всех пирожных, что ты съел в отсутствие Гвен, я уже с трудом тебя одевал. И если ты так будешь продолжать, то скоро я совсем не смогу тебя одеть.
- Мерлин!
Этот маленький утренний ритуал, видимо, положительно влиял на Артура: теперь он выглядел гораздо бодрее, а глаза его начали блестеть. Мерлин же весело и уверенно улыбался до ушей.
Гвен прекрасно помнила свою первую встречу с Мерлином, несколько лет назад.
Как большинство замковой прислуги, она тогда считала, что Артур очень плохо воспитан и что ему следовало бы брать уроки вежливости. Она с удовольствием сама поставила бы его на место, если бы осмелилась, и потому была впечатлена тем, как Мерлин, не растерявшись, дал ему отпор. Надо было быть невероятно смелым – или немного сумасшедшим – чтобы так себя вести!
После всех этих лет Гвен все еще не была уверена, был Мерлин тем или другим – а скорее и тем и этим – зато она знала, до какой степени он был добр и великодушен.
Он сразу показался ей непохожим на всех остальных парней вокруг. Он возбудил ее любопытство, и - надо признать – возможно, что и больше, чем любопытство.
Поэтому Гвен подошла познакомиться, надеясь узнать его получше и привлечь его внимание. Он стоял в колодках, все лицо в помидорном соке, но это нисколько не уменьшило его жизнерадостности, которая была главной чертой его характера.
Гвен было неловко во время разговора, она смущалась, но Мерлин добродушно не обратил внимания на ее неловкость. И она пришла к выводу, что этот мальчик - благороден.
Годы показали, что первое впечатление было верным.
Если Мерлин и остался равнодушным к ее попыткам показать, что она хотела бы от него большего, чем дружба, он оставался лучшим другом, какого только можно представить.
Позже Гвен поняла, что они с Мерлином слишком похожи друг на друга, чтобы быть хорошей парой. У них было огромное количество общих черт: оба от природы были незаметны и внимательны к окружающим, инстинкт заставлял их поддерживать тех, кто в этом нуждался, оба были несколько неловки и слишком любезны, обоих возмущала несправедливость. Но больше всего их сближало то, что они оба глубоко любили Артура. Не принца, а того человека, которого они разглядели за титулом; человека, ради которого готовы были пожертвовать всем.
В течение тех трудных лет, когда Гвен была тайной возлюбленной принца, той, чье социальное положение не позволяло открыто объявить о своей любви, Мерлин разделял ее радости и поддерживал в трудные минуты. Каждый раз, когда ее несправедливо бросали в темницу, он приходил к ней, обещая помочь. И то же самое она делала для него.
Гвен знала, что во многом благодаря Мерлину Артур стал тем королем, которым он был. Не то чтобы Артур не был изначально хорошим человеком. Но он порой стремился показать себя «сильным» в ущерб голосу сердца, и Мерлин был здесь – также как и она – чтобы напомнить, что его сердце было важнее любой видимости или мнений сильных мира сего.
Гвен не могла бы представить себе Артура без Мерлина.
Потому, хотя это было утро их первой брачной ночи, и ей хотелось бы подольше сохранить мужа только для себя, она была скорее тронута, чем раздосадована, слушая их препирательства на другой стороне комнаты по поводу красной рубашки, белой рубашки, ремня, завтрака и речи на повестке дня.
Гвен не забыла, что, когда Артур изгнал ее, только Мерлин ее проводил. И после того, как она пришла предупредить о заговоре Морганы и Гелиоса, когда ей некуда было идти, Мерлин не оставил ее. Он нашел ее в лесу, когда она была ранена, он охранял ее всю ночь. Он умолял ее вернуться с ним к Артуру, и, когда она отказалась, позаботился о том, чтобы она могла укрыться у его матери в Эалдоре, беспокоясь о ней, словно брат. При том что Элиан, который был ей братом по крови, вычеркнул ее из жизни, когда она впала в немилость.
Гвен помнила, как Мерлин утешал ее в темный период, когда она думала, что навсегда потеряла то, чем дорожила больше всего на свете. Он не упрекал ее в происшедшем, не требовал ни объяснений, ни извинений. Он просто сказал ей, что Артур все еще любит ее и придет время, когда они снова будут вместе. И добавил, что однажды они с Артуром непременно поженятся.
Он оказался прав.
А ведь она никогда не осмелилась бы надеяться на подобное…
- Гвиневра, ты уже готова? – удивился Артур, обнаружив, что она ждет их около двери.
- Видишь, сир! – воскликнул Мерлин, дразнясь. – Твоя жена одевается быстрее тебя!


Глава 2

Несколько минут спустя Артур, Мерлин и Гвен появились в тронном зале, где короля ждали советники с важными лицами и беспокойством в глазах.
Артур выслушал их подробный отчет о ситуации в Камелоте, и отчет далеко не радостный. Не удовлетворившись уничтожением всех полей в королевстве, Моргана еще и растратила запасы продовольствия, чтобы прокормить людей Гелиоса. Таким образом, можно было продержаться еще дней семь, после чего должен был начаться голод.
Артур не понимал, как Моргана могла оказаться такой непредусмотрительной. Он был в полном замешательстве, когда оценил произведенный ею разгром. Они ведь были воспитаны одним человеком, и их обоих учили тому, в чем состоит ответственность правителя. Сюда входило и разумное распоряжение благами. Зачем совершать государственный переворот, чтобы потом разорить страну и ее жителей? Как Моргана рассчитывала заставить людей подчиняться ей или уважать ее, принеся им столько бед? Сколько бы Артур ни размышлял, он не мог постичь логики сестры.
Он прекрасно помнил те времена, когда она лично распределяла продукты из королевской кухни среди голодных во время кризиса. Моргана была доброй тогда и - подобно Артуру - глубоко тронутой отчаянием самых несчастных. Как она могла измениться до такой степени? Насколько же жажда мести должна была ослепить ее, чтобы вызвать столь разрушительную ярость!
А теперь Артур должен был искать выход из этой невозможной ситуации… но не видел ни одного. Не мог же он вырастить новый урожай, словно по волшебству!
- Что ты об этом думаешь, Гвиневра? – спросил Артур, повернувшись к жене, сидевшей рядом.
Она молчала, пока говорили советники, и по ее глазам было видно, что она также обеспокоена, как и он.
- У нас нет выбора, Артур, - серьезно ответила Гвинерва, глядя на него своими карими глазами. – Что бы ни случилось, не может быть и речи о том, чтобы позволить народу Камелота умирать от голода. Значит, нужно просить помощи у соседних королевств, чтобы восполнить наши запасы продуктов, пока не будет собран новый урожай.
Артур колебался. Он знал, что его отец это решение не одобрил бы, и видел, что многие советники были недовольны словами королевы. Утер считал, что вымаливать помощь у других королей значило показать свою слабость. Но с другой стороны… что еще Артур мог сделать? Он ни за что не вынес бы вида того, как голодает его народ. Уж лучше оказаться в долгу… и показаться слабым в глазах своих союзников.
- Это действительно единственный выход? – уточнил он.
Ни один из советников не смог что-либо предложить.
- Я не вижу иного, - наконец, ответила Гвен, покачав головой. – Иногда следует поступиться своей гордостью ради общего блага.
Артур согласно кивнул и задумался о том, кто мог согласиться помочь им.
- Отлично, - сказал он, приняв решение. – Я отправлюсь к принцессе Митиан, чтобы просить ее о помощи. Пусть мои рыцари немедленно собираются - мы отправляемся через два часа.
Он повернулся к Гвиневре и накрыл ее ладонь своею, объявив всем:
- Королева заменит меня в управлении Камелотом на время моей поездки. Я полностью доверяю ей вести дела в мое отсутствие и хочу, чтобы вы повиновались ей как мне.
В этот момент Мерлин гордился Артуром и продемонстрированным им доверием к Гвен. Он немного боялся, что, обжегшись на «предательстве» невесты, друг не решится разделить с ней управление королевством. Но он ошибся и был по этому поводу невероятно счастлив. В конце концов, какие бы ни были между ними разногласия, Артур знал, что Гвен любит народ Камелота не меньше него. Он показал себя мудрым, доверив ей эту ответственность.
Выходя из зала советов, Мерлин заметил, как Артур и Гвен обменялись нежным взглядом, и душу затопила волна счастья. Ничто не могло обрадовать его больше, чем возможность видеть своих друзей, наконец, женатыми и правящими вместе. Они были достойны друг друга!
Мерлин гордился ими, тем, что они смогли простить друг друга. И все-таки ему отчаянно хотелось рассказать правду о роковых событиях, которые привели к изгнанию Гвен, и навсегда обелить память своего друга Ланселота. Мерлин часто думал о Ланселоте, и ему не хватало его.
С самого начала – когда заколдованное копье убило грифона – Ланселот знал правду о нем. Он никогда его не осуждал. Он поощрял его использовать магию, понимая, что она была для него также естественна, как меч для рыцаря.
Какие прекрасные подвиги они совершили вместе! Когда вылили кровь бессмертных воинов Моргаузы из чаши жизни… или когда победили дороков с помощью Килгарры.
Теперь, когда Ланселот ушел, Мерлину не хватало взаимопонимания, которое было между ними, разных мелочей - вроде рубашки, залитой вином и очищенной с помощью магии, или возможности зажечь огонь в его присутствии, не пользуясь трутом… Того, что Мерлину хотелось бы разделить с Артуром - но он не мог, поскольку друг окончательно отвернулся от магии в тот день, когда Мерлин убил Утера, пытаясь его спасти.
Сейчас у королевской четы все было хорошо, однако Мерлин боялся, что тень прошлого может вернуться и преследовать тех, кого он любил больше всего на свете. И он так хотел бы устранить ее навсегда! Рассказ о том, что Ланселот, вышедший из тьмы, был послан специально для того, чтобы соблазнить Гвен, мог бы рассеять оставшиеся сомнения Артура.
В любом случае Мерлин гордился Гвен и тем, как она принимала новую для нее ношу - ответственность королевы. Другая молодая жена была бы опечалена тем, что муж так скоро покидает ее после первой брачной ночи. Но Гвен не выказала ни малейшего недовольства, когда Артур ушел с рыцарями. Повернувшись к Мерлину, она только очень серьезно произнесла:
- Надеюсь, я буду на высоте.
- Уверен, что так и будет, - тепло ответил он. – Поверь, Артур доверяет тебе не просто так.
Она нерешительно улыбнулась:
- Я не ожидала, что так скоро должна буду управляться со всем одна. Боюсь, не смогу справиться так хорошо, как он…
- Ты быстро научишься. Артур наверняка будет гордиться тобой по возвращении.
Улыбка Гвен стала нежнее:
- Спасибо, Мерлин. Я знаю, что всегда могу рассчитывать на твою помощь… Артуру повезло, что ты рядом с ним во всех приключениях. Признаюсь, на этот раз мне хотелось бы, чтобы ты остался со мной… Но, кажется, я должна научиться действовать самостоятельно.

Подготовить Артура в поход было нелегким делом. Он возлагал на Мерлина заботу буквально обо всем. Пряности для еды, котелки и кастрюли, чтобы ее готовить, щетки, чтобы мыть посуду. Сумка Артура со сменной одеждой, полировка для доспехов и воск для натирания сапог. Ведь он должен был иметь представительный вид и совершенно не способен был заняться этим самостоятельно. Овес для лошадей, карты дорог, одеяла для лагеря. Мерлину надо было обо всем подумать, все спланировать, все предусмотреть…
Он так к этому привык, что даже не задумывался, как все упаковать. Спустя годы Мерлин перестал смотреть на свои обязанности как на неблагодарную каторгу и видел в них свой вклад в великое дело. Артур не смог бы успешно действовать, если бы вынужден был сосредотачиваться на мелочах. И Мерлин был нужен как раз для того, чтобы Артур мог посвятить себя настоящему делу… и обязанностям, связанным с царствованием.
Иногда Мерлин уже не знал, кем является: слугой, советником, защитником, доверенным лицом, другом, матерью - или всеми одновременно. Одно было несомненно: Артур занимал центральное место в его жизни с того самого дня, когда спросил: «Скажи-ка, Мерлин, ты умеешь ползать на коленях?»
Он не мог и предположить, что все так повернется, когда в первый раз спас жизнь принцу. Тогда стать слугой Артура казалось Мерлину настоящим наказанием. Однако теперь он не мог представить себя слугой кого-то другого, кроме Артура, с его невыносимым характером по утрам, его грубоватым юмором, его постоянным высокомерием… и его огромным сердцем.
Сердце Артура Пендрагона уравновешивало все его недостатки, делая их невинными и незначительными, как бы ни были они невыносимы. Этот принц, полюбил простую служанку, поскольку увидел в ней исключительную женщину; сделал из мальчишки, которого все считали идиотом, своего друга и советника, потому что знал его преданность и верность. Ни один человек его круга не решился бы на подобное: выбрать своей самой надежной опорой двух человек, которых никто кроме него не уважал, и ценить мнения, которые любой другой презирал бы…
Артур умел рассмотреть истинную ценность человека сквозь видимость, не считал определяющими титулы и благородное происхождение. Когда он любил, он делал это без условий, и тем, кто был верен ему, платил ответной верностью. Когда он слушал свое сердце, он был способен на удивительные, необыкновенные вещи. Это было одной из бесчисленных причин, по которым Мерлин готов был сто раз отдать свою жизнь за него. И поэтому ему казалось совершенно естественным служить ему.

Мерлин закончил укладывать снаряжение и седлал лошадей, когда Артур присоединился к нему в конюшне. Король казался несколько озабоченным.
- Ну, сир, - спросил Мерлин, слегка улыбнувшись, - что тебя тревожит?
Артур бросил на него задумчивый взгляд.
- Кажется, перспектива покинуть Гвен, чтобы провести со мной несколько дней, тебе не улыбается, - поддразнил его Мерлин. – Я понимаю, что ты предпочел бы спать с ней, но, может быть, мое общество скрасит разлуку?
- О том и речь, - вздохнул Артур. – На этот раз, Мерлин, я не хочу, чтобы ты меня сопровождал.
Мерлин тут же прекратил насмешки и обеспокоенно посмотрел на Артура.
- Как это? – спросил он, взволнованный мыслью о том, что не сможет быть рядом, чтобы защитить друга в пути.
- Гвиневра в первый раз оказалась во главе Камелота, и боюсь, многие мои советники воспользуются этим. Вопреки тому, что я им сказал, я опасаюсь, что они устроят ей суровое испытание, пока меня не будет. Многие из них принадлежат к поколению моего отца – и воспитаны как он. Они видят в ней простую служанку, которая узурпировала одновременно мое сердце и корону. Они ничего не знают о тех годах, когда она в тайне поддерживала меня, и когда они думают о ней… они вспоминают о предательстве. Я попросил бы Гаюса присмотреть за ней, но не могу отозвать его из тех деревень, куда я его отправил. Люди Гелиоса стольких ранили по пути… а Гаюс – наш лучший лекарь! Я не знаю никого кроме тебя, кому мог бы доверить быть рядом с ней, пока меня не будет.
- Я понимаю, - серьезно согласился Мерлин.
Артур качнулся с пятки на носок и отвел взгляд, смущенно продолжив:
- Мерлин, я дорожу ею больше, чем собственной жизнью. Я помню, что ты всегда защищал ее, что бы другие о ней ни думали - даже тогда, когда я сам не желал и имени ее слышать… Поэтому я прошу тебя остаться с ней, поддержать ее, как ты всегда поддерживал меня. Я не могу представить помощи более ценной для нее, чем твоя… А я знаю, что в ближайшее время помощь ей будет необходима.
Артур дружески положил ему руку на плечо, и Мерлин кивнул, глубоко тронутый его словами:
- Я сделаю все, что нужно, чтобы помочь ей - даю слово.
- Я знаю, что это не пустое обещание, - мягко согласился Артур. – Мы не говорили об этом… Но я никогда не забуду твоего поведения во время последнего нападения Морганы. Ты остался со мной, как верный друг, и ты ни на секунду не перестал верить в меня.
С этими словами Артур сел на коня и выехал из конюшни.
Мерлин смотрел, как он удаляется в окружении Гавейна, Элиана, Леона, Персиваля и стражей Камелота позади них. Отчасти он жалел, что не может отправиться с ними. Но с другой стороны, он знал, что Артур прав.
Он будет полезнее здесь, с Гвен, чем с ними при дворе принцессы Митиан.


Глава 3

Мерлин поспешил присоединиться к Гвен во дворе замка. Попрощавшись с Артуром, она со свойственным ей практицизмом немедленно взялась за управление. Королева созвала советников, чтобы организовать точный подсчет оставшихся продуктов, распорядилась отдать личные запасы в общее пользование. Вся найденная еда - включая ту, что предназначалась для королевской кухни - была теперь собрана в центре двора.
Гвен приказала рыцарям, которых Артур оставил в ее распоряжении, организовать первую раздачу еды гражданам Камелота. Каждый получал справедливую долю - как благородные, так и простолюдины. Голодные люди выстроились в длинную очередь, чтобы получить свой рацион, успокоенные тем, что правители беспокоятся об их пропитании. Многие среди самых бедных благословляли короля Артура и королеву Гвиневру за то, что они спасли их от Морганы, и желали им долгих лет царствования.
Однако богатые имели недовольный вид, поскольку вынуждены были делиться тем, что предпочли бы сохранить для себя. Мерлин сразу заметил по недобрым взглядам, которые они бросали на Гвен, что им не понравилось ее решение. Сама же королева даже не замечала их недовольства, целиком погрузившись в работу. Она была окружена ремесленниками из гильдии строителей, у которых спрашивала мнения об ущербе, причиненном Морганой. Начиная с домов простых горожан.
- Миледи, помимо нападения есть другая проблема: город был подожжен и многие дома сгорели, - выступил один из плотников. – Некоторые из них обрушились, так что их придется отстраивать заново. Мы можем использовать камни, из которых они были построены, но все остовы надо переделывать. То же самое касается соломенных крыш… На это потребуется немало времени и труда. Нескоро еще мы увидим прежний Камелот.
- Но если бы все работали вместе, - ответила Гвен, - мы могли бы отстроиться гораздо быстрее, не так ли?
- Конечно, если бы у нас было достаточно рабочих рук, это стало бы возможно, - согласился один из мастеров. – В окружающих лесах хватает деревьев, у нас есть необходимые инструменты, и нет только крепких людей, чтобы работать на кровлях…
- Тогда, - заключила Гвен, - так мы и поступим. Пусть участвует каждый! Надо, чтобы жители Камелота обрели крышу над головой как можно быстрее. Конечно, и речи не может быть о том, чтобы люди жили под открытым небом, пока идет строительство…
- Что вы предлагаете? – с ужасом спросил один из советников Артура.
- У нас столько пустых комнат внутри замка! – с воодушевлением ответила Гвен. – Мы устроим пострадавших в цитадели до тех пор, пока люди не смогут вернуться к себе. Таким образом, они будут защищены от непогоды.
Советники были шокированы этим заявлением, что неудивительно. Большинство из них были благородного происхождения и имели совершенно иной взгляд на ситуацию. Делить кров с простолюдинами было для них немыслимо. Мерлин заметил, как группка советников отошла в сторону и начала что-то обсуждать. Он бросил на них обеспокоенный взгляд, после чего снова сосредоточил внимание на Гвен.
С закатанными рукавами и решительно сверкающими глазами, она, казалось, излучает свет. Мерлин одновременно гордился ей и был озабочен реакцией, которую могла вызвать ее позиция. Он начал понимать, что Артур был прав, попросив его остаться в Камелоте.
Заметив его, Гвен воскликнула:
- Мерлин! Я рада, что Артур попросил тебя остаться. У нас много дел и мне будут необходимы твои услуги. Я хотела бы, чтобы ты собрал столько добровольцев, сколько сможешь, чтобы начать рубить деревья. Нам надо как можно быстрее получить бревна для восстановления остова пострадавших домов. Надо проследить, чтобы у каждого был топор или пила, и найти лошадей для перевозки. Мастер Эриас поможет тебе, у него в мастерской есть хороший запас инструментов, и он вместе с тобой возглавит работы. Я займусь организацией второй команды здесь, в городе, чтобы лес сразу шел в дело. Так мы не потеряем время. Добровольцы будут меняться каждые шесть часов. Таким образом, можно будет работать день и ночь, и дело пойдет быстрее…

***
Артур торопился добраться до двора принцессы Митиан… и уехать оттуда. С одной стороны, он спешил найти помощь для своего страдающего народа. С другой стороны… он умирал со скуки во время казавшегося бесконечным путешествия.
Ночи у костра - между ядовитым запахом носков Гавейна и звонким храпом Персиваля - жестоко напоминали о том, что гораздо приятнее было бы спать сейчас рядом с Гвиневрой. К тому же Артуру не хватало Мерлина больше, чем он мог бы выразить. В его отсутствие некому было разбудить Артура с чашкой дымящегося травяного настоя утром; некому было приготовить вкусные блюда вечером; некому было дразнить его, чтобы скоротать время в дороге; некому было донимать его бесконечными разговорами, из которых всегда можно было извлечь что-то интересное; а главное - не с кем было поделиться своими переживаниями вечером у костра, когда все заснут.
До появления Мерлина Артур почти никогда не позволял себе делиться с кем бы то ни было своим душевным состоянием. Он считал, что это больше подобает девушке, чем рыцарю – не говоря уже о короле. Но Мерлин многому его научил – в том числе и тому, что порой бывает приятно открыть свою душу. Привычка видеть, как Мерлин, словно девчонка, делится с первым встречным всем, что приходит ему в голову, приучила Артура следовать этому примеру - по крайней мере, частично. Хотя он усиленно сопротивлялся. Пришлось признать, что дружеское похлопывание по спине не всегда помогает.
- Артур, вы такой хмурый уже несколько дней! – воскликнул Гавейн с ехидной улыбкой. – Это статус молодого мужа приводит вас в столь прекрасное настроение?
- Статус молодого мужа приводил бы меня в гораздо лучшее настроение, если бы я в данный момент не находился в сотнях миль от своей жены, - ответил Артур. – Но беспокоит меня не это. Надеюсь, принцесса Митиан не увидит в нашем приезде грубость с моей стороны. В конце концов, мы должны были пожениться, а я разорвал наше соглашение, хотя и пытался сделать это, не оскорбив ее. Может, она еще обижается на меня, несмотря на благородство, продемонстрированное ею во время визита.
- Вам надо просто мило улыбнуться ей, - предложил Гавейн. – Какая женщина сможет противиться улыбке мужчины, находящегося в беде? Я уверен, что принцесса Митиан поможет нам, если вы ее очаруете.
Артур отмахнулся от этого замечания, и тут же в голове прозвучал знакомый голос:
- Не веди себя как кретин, Артур Пендрагон. Что бы там ни болтал Гавейн, у Митиан есть гордость! Она слишком умна, чтобы быть польщенной одной улыбкой. Не обижай ее, держась, будто на уже завоеванной территории. Спрячь свое высокомерие и постарайся в кои-то веки продемонстрировать смирение.
- Это как? – спросил Артур сам себя.
- Расскажи ей откровенно о своих бедах, она не сможет остаться равнодушной к несчастью Камелота. Твоя забота о подданных тронет ее… при условии, что ты не переусердствуешь.
- Верно, Мерлин, верно, - прошептал он.
- Что вы говорите, Артур? – удивился Леон, бросив на него странный взгляд.
- Э-э… ничего, - смущенно ответил король, внезапно поняв до чего он дошел: в отсутствие своего слуги-идиота… когда у него наконец-то появилась возможность попутешествовать спокойно… он воображал то, что мог бы сказать Мерлин… до такой степени, что слышал у себя в голове его голос, словно он находился рядом!
«Видел бы меня отец…» - подумал Артур с грустной улыбкой.


Глава 4

- Проснись и пой!
Мерлин с трудом приоткрыл один глаз. Последние два дня он провел в лесу, руководя рубкой деревьев, и теперь остался абсолютно без сил. Добровольцев было много, они горели желанием работать, но их было сложно скоординировать: постоянно приходилось проверять, выполняет ли каждый свою часть работы, не рискует ли кто-нибудь пораниться, вовремя ли происходит замена тех, кто устал, а главное - остаются ли регулярными перевозки в город. Мерлин без конца бегал с одного места на другое, не забывая по пути помогать тем, кто в этом нуждался… до вчерашнего вечера.
Он обвел взглядом комнату Артура, погруженную в хаос, и понял, что заснул на ковре. Над ним склонилась широко улыбавшаяся Гвен.
Он спал в королевской опочивальне? Судя по всему – да…
В одной комнате с королевой – в отсутствие короля!
«О нет! – мысленно ужаснулся Мерлин. - Об этом пойдут слухи…»
Накануне они с Гвен обсуждали восстановление Камелота, и Мерлин даже не заметил, как закрылись глаза. Должно быть, он упал там, где сидел, прямо посреди обсуждения наилучших вариантов продолжения работ. Он застонал и спрятал лицо в руках.
- Проснись и пой!
Так странно было слышать от Гвен его собственную ритуальную фразу для побудки Артура!
- У нас сегодня полно дел. Не время нежиться в постели! – озорно продолжила она.
- О-о-о-о, - только и смог выговорить Мерлин, потягиваясь: ломило все тело. - То, что ты говоришь, смутно напоминает мне способ здороваться одного моего знакомого идиота… который не догадался оставить двух своих друзей наедине утром после их свадьбы…
- Поначалу это вызывает потрясение, - смеясь, признала Гвен. – Но полагаю, в конце концов, привыкаешь? Артура это, во всяком случае, не беспокоит, что бы он ни говорил.
Мерлин покраснел, не зная куда деться:
- Сожалею, что испортил ваше первое утро в качестве мужа и жены. Но у меня правда не было выбора. Ему надо было быстро проснуться.
- Ничего страшного, - добродушно произнесла Гвен. – У нас с Артуром будут и другие утра - ты же будешь иногда забывать будить его?
- Несомненно, - смущенно кивнул Мерлин.
- Поскольку ты согласен со мной на этот счет, я не имею ничего против твоих побудок «проснись-и-пой» все остальное время, - заверила Гвен, протянув ему чашку с отваром. – Но вернемся к серьезным вопросам… Ты знаешь, что советники хотят поговорить со мной сегодня утром? Пытаюсь понять, что они собираются мне сообщить…
Мерлин обеспокоенно сел:
- Боюсь, они не слишком довольны тем, что ты открыла двери замка людям Камелота на время стройки. Я слышал, как некоторые из них открыто жаловались на то, что коридоры забиты временными кроватями, и на то, что старые законы уже больше не почитаются, как должно.
- Вздор! – воскликнула Гвен, нахмурившись. – Артур всегда утверждал, что все люди равны, кем бы они ни были по рождению. Я только осуществляю то, во что он сам верит, справедливо разделяя блага между всеми. Мы должны помогать друг другу, чтобы двигаться дальше.
- Я это прекрасно знаю, - заверил Мерлин, - и восхищаюсь тем, как ты справляешься. Но будь уверена: это выгодно не для всех. Дворяне старой школы дорожат своими привилегиями. Не удивлюсь, если сегодня они решат дать тебе от ворот поворот…
- Что ж, я смогу им противостоять, - решительно ответила она.

***
Полная энергии и энтузиазма Гвен вошла в тронный зал в сопровождении Мерлина. Ее мысли были полностью поглощены задачами, намеченными на день - она спешила присоединиться к горожанам в их трудах и не сразу поняла, что затевается в зале.
Но пока королева шла к своему месту за столом совета, у нее невольно возникло чувство неловкости. Советники бросали на нее недовольные взгляды и держались плечом к плечу, будто долго совещались между собой, прежде чем пригласить ее присоединиться к ним. Внезапно появилось ощущение, что они приготовили ловушку. Гвен чувствовала себя так, будто снова стала служанкой, которую вызвали хозяева, требуя объяснений совершенной ей ошибки.
Если бы рядом не было привычного Мерлина, Гвен совершенно растерялась бы, поскольку не ожидала, что ее так открыто подвергнут сомнениям. Но его дружеское присутствие придавало сил, и королева заняла место среди членов совета с высоко поднятой головой.
- Ваше величество, - произнес сэр Улар. – Мы вас ждали.
- Я вижу, - тихо произнесла Гвен. – Вы хотели поговорить?
Улар кивнул.
- Мы, члены совета, пригласили вас, поскольку у нас есть замечания по поводу вашего управления Камелотом в отсутствие короля, - начал он без обиняков. – Хотя мы понимаем вашу преданность людям, в среде которых вы родились, теперь вы принадлежите к знати этого королевства и должны научиться сдерживать порывы, чтобы мыслить более надлежащим образом, чем до сих пор. Нам не кажется правильным ни то, что цитадель превращена в общую спальню, ни то, что люди оставляют свои обычные занятия, чтобы рубить лес, ни то, что правящий класс Камелота посажен на паек, как простые крестьяне. Мы думаем, что вы несколько увлеклись своим желанием творить добро, и, конечно, не сердимся на вас. Но пришло время воспользоваться разумными советами более опытных людей и понять раз и навсегда, что вы не сможете управлять народом, ведя себя так, точно вы являетесь его частью.
Советники смотрели на Гвен снисходительно и свысока, пытаясь низвести до роли незначительной служанки, и в ее груди вспыхнул гнев.
- И почему же? – небрежно спросила она.
- Но это же очевидно! – воскликнул сэр Улар, заставив рассмеяться присутствующих. – Такой способ управления приведет к полнейшей анархии.
- Странно. Я почему-то вижу на улицах Камелота не анархию, а взаимопомощь и эффективность. Многие кварталы уже отстраиваются. Совместная работа позволяет людям забыть о том, что будущее нестабильно, а справедливое отношение внушает надежду на тех, кто управляет ими.
- Вы должны научиться действовать, как подобает вашему титулу, а не по вдохновению. Что за пример подает королева в рабочей одежде? Только вызывает непочтительность! – сердито ответил Улар.
- Нет, она вызывает уважение, - твердо произнесла Гвен, отказываясь считать себя побежденной.
Она встала и с достоинством посмотрела на членов совета:
- Мою сегодняшнюю позицию внушил мне сам король Артур, и если бы он был здесь, он поддержал бы меня. Артур всегда был готов сражаться за свой народ, он никогда не колебался, когда требовалось помочь любому из его людей, чтобы показать им пример или возродить надежду. И он всегда готов отдать жизнь за самого малого из своих подданных. Не думаю, что ему было бы стыдно за мое поведение - в отличие от вашего, господа. В качестве доказательства, хочу напомнить, что король оставил управлять от его имени меня. И должна сказать, что, видя вас сегодня таким слабыми, пекущимися лишь о своих привилегиях, я понимаю, почему он принял такое решение.
С этими словами Гвен гордо раскланялась с советниками, готовая смело приступить к новому рабочему дню, не позволяя их недоверию смутить ее. Направляясь к дверям, она услышала за спиной шепот, достаточно громкий, чтобы можно было разобрать слова:
- Будто мало нам было, что король советуется с простым слугой. Он еще и женился на легкомысленной служанке, сделав ее королевой. И он хотел, чтобы мы слушали ее? Это всего лишь коварная карьеристка! Не успев выйти замуж, она уже изменила ему с одним из его рыцарей. Наш король – посмешище пяти королевств из-за нее, а сам даже не осознает этого.
Гвен сделала вид, что ничего не слышала, но высказывание советника Улара больно задело ее. Впервые с тех пор, как вернулась в Камелот, она почувствовала невыразимую грусть и начала сомневаться в себе. Гвен не могла не признать правоту сэра Улара: Артура считали глупцом по ее вине. Как она корила себя за то, что произошло с Ланселотом! До сих пор она не могла понять, как это случилось. Она испытывала к нему такое непреодолимое желание… какого даже не подозревала в себе…
- Гвен?
Голос Мерлина, полный участия, раздался за ее плечом. Но королева была не в состоянии сейчас разговаривать с кем бы то ни было, даже с другом. Она скрылась в спальне, которую делила со своим мужем всего одну ночь… Как же ей не хватало Артура! Гвен чувствовала себя такой одинокой и уязвимой, когда его не было рядом! Теперь ей казалось, что она не справится с возложенными на нее обязанностями. Глаза наполнились слезами, и, сев на кровать, она разрыдалась.
И именно этот момент Мерлин выбрал, чтобы войти в спальню.


Глава 5

Гвен не успела вытереть слезы. Мерлин заметил их, застыл, уставившись на нее большими синими глазами, полными сочувствия, затем молча сел рядом.
- Ты расстроилась из-за того, что сказал советник Улар, - произнес он некоторое время спустя.
- Я хочу только блага Камелота, - Гвен пыталась сдержать слезы, но не смогла и снова начала плакать. – Но из-за того, что я сделала… двор никогда не будет воспринимать меня всерьез. Советники Артура видят во мне только неверную женщину… которая использует своего мужа, вместо того, чтобы поддерживать его. Что бы я ни сделала, как бы ни старалась, в их глазах я всегда буду именно такой… Я должна бы злиться на них, Мерлин, за то, что они осмеливаются так говорить обо мне. Но я злюсь только на себя. Поскольку… после того, что я сделала, я не могу винить их в том, что они так обо мне думают…
- Гвен, - взволнованно произнес Мерлин, – все совершают ошибки…
- Возможно. Но не такие! - сердито воскликнула она. – Я знаю, что Артур любит меня… и я тоже его люблю… но я недостойна быть его королевой. Люди всегда будут смеяться над ним из-за меня. Лучше бы он женился на принцессе Митиан… Она, по крайней мере, смогла бы сделать из него уважаемого человека.
- Ты не имеешь права так говорить, - потрясенно возразил Мерлин. – Ты хорошая королева, Гвен. И люди это знают. Более того, любовь Артура к тебе помогает им чувствовать себя ближе к королю. Ты должна понимать, что плохо о тебе говорят только завистники, которые боятся за свои привилегии! Посмотри, сколько ты сделала для народа Камелота всего за два дня. Ты в одиночку перевернула горы, вернув надежду людям, которые все потеряли! Артур и сам не справился бы лучше!
Она покачала головой:
- Этого недостаточно. Я никогда не смогу смыть позор своего предательства…
Мерлин нахмурился и положил руку на плечо подруги. Он знал, что не должен говорить об этом, но и не мог молча наблюдать за тем, как Гвен мучается, не попытавшись смягчить ее страдания. Если бы она узнала правду о Ланселоте… если бы он сказал ей, что тот был послан специально, чтобы соблазнить ее… может, она меньше упрекала бы себя за то, что уступила искушению?
- Гвен, - решительно произнес он, – то, что произошло между тобой и Ланселотом… не твоя вина.
- Конечно, моя! – возразила она. – Это я кинулась к нему, это я предала Артура. Никто меня не заставлял! - она прикусила губу и недоуменно продолжила: - Однако я не могу понять, что произошло. Я была влюблена в Ланселота… раньше… и мне было очень больно узнать о его смерти, когда он отдал жизнь, чтобы закрыть Вуаль. Но я выбрала Артура, и этот выбор всегда был ясен для меня! Когда я вспоминаю все это, мне кажется, что я… потеряла рассудок! Как будто я была не в себе! Как будто я действовала не по собственной воле!
- Как будто ты была околдована, - прошептал Мерлин – у него возникли подозрения, до сих пор даже не приходившие в голову.
Как же он раньше об этом не подумал? Может быть, оттого что знал: Гвен и Ланселот были влюблены друг в друга прежде, и предполагал, что это чувство не совсем умерло. Он посчитал, что решимость Ланселота-призрака возродить пламя, горевшее между ними когда-то, совершенно достаточна, чтобы его подруга уступила искушению. В конце концов, это было бы понятно: Ланселот был привлекательным мужчиной, способным, пожелай он этого, заставить женщину - даже такую серьезную, как Гвен - потерять голову.
Несмотря на все свои достоинства Гвен была человеком, и Мерлин не стал бы ее осуждать, даже если бы она пала, не будучи околдованной, потому что всем случается увлекаться, совершать ошибки… Но подруга уверенно говорила о своем выборе и была так озадачена собственным поведением, что мысль о магии возникала сама.
Гвен неуверенно смотрела на Мерлина, пока он быстро соображал.
- Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.
Он глубоко вздохнул и покачал головой, пробормотав:
- Не знаю. Но то, что ты описываешь… мне кажется очень странным… Даже если чувства кружат голову… потерять от них всякий контроль над собой, собственную волю? Это уже совсем другое…
Мерлин нахмурился. Если Гвен стала жертвой колдовства, он должен был найти доказательства. Любовные чары редко накладываются без посредства носителя, позволяющего их активировать: зелья или амулета.
- Скажи: не давал ли тебе Ланселот какой-нибудь напиток или особенный предмет? Например, колье… или кольцо…
Некоторое время Гвен молча смотрела на него, после чего едва слышно произнесла:
- Браслет. Браслет на удачу. Он дал мне его в качестве свадебного подарка.
- Где сейчас этот браслет? – с интересом спросил Мерлин.
- Я избавилась от него, когда была в тюрьме. Почему ты спрашиваешь, Мерлин?
- Думаю, надо сходить в тюрьму и попытаться найти браслет… - пробормотал он.
- Ты думаешь, он был заколдован? Ты правда думаешь, что я могла стать жертвой колдовства? – недоверчиво спросила Гвен.
Конечно, это многое объясняло. Но… она покачала головой и возмущенно возразила:
- Ланселот никогда бы так не поступил. Какие бы чувства он не испытывал ко мне, он никогда не околдовал бы меня, чтобы влюбить в себя! Он был порядочным человеком, Мерлин. И великим рыцарем. У него было чистое сердце… Он пожертвовал собой ради Камелота. И после его возвращения… после того, что произошло между нами… он так винил себя за то, что уступил своей любви ко мне и предал Артура, что убил себя, когда понял, что наделал!
Гвен отвернулась, пытаясь избавиться от стоявшей перед глазами картины. Прежде у нее не было времени задуматься над этим, но мысль о том, как ее первая любовь вонзает в себя меч, разбивала ей сердце. Пусть Ланселот плохо поступил в последние дни своей жизни, образ молодого человека с благородной душой, который очаровал ее в свое первое появление в Камелоте, который на следующий год нашел ее, чтобы спасти из плена, оставался живым в ее памяти.
Однажды она сказала ему, что он олицетворяет для нее все, что было доброго в мире, и она действительно так думала. Гвен любила его, первой чистой и пылкой любовью. И, возможно, если бы у Ланселота было достаточно веры в себя, чтобы признать, что он заслуживал ее, они бы в конце концов поженились…
Но Ланселот ушел. Артур остался. И Гвен со временем привязалась к нему.
Артур не обладал неотразимым очарованием Ланселота; он не умел выражать свои чувства, а тем более свою любовь к ней. Он был трогательным в своей неловкости с женщинами и одновременно таким уверенным в себе среди своих рыцарей. Но главное - он был верным и великодушным. И он был рядом. Артур был не просто юношеской влюбленностью, но партнером, считавшим Гвен равной себе и уважавшим ее как никто. Он смотрел на нее не как на прекрасную даму в беде, но как на подругу жизни.
Поэтому Гвен не сожалела о Ланселоте - своей первой любви.
Но она сожалела о Ланселоте - рыцаре, друге, человеке с благородным сердцем, которого она уже оплакала однажды. И Гвен не допускала мысли, что его сердце могло почернеть и развратиться до такой степени, чтобы использовать колдовство в стремлении завладеть ею.
- Нет, - прошептала она. – Ланселот никогда не заколдовал бы меня: он слишком уважал Артура, слишком желал моего счастья, чтобы решиться на такой презренный маневр… во вред всем нам. Я могу понять, что он уступил порыву… но никогда не поверю, что он был способен на расчетливое коварство.
- Гвен…- Мерлин отвернулся и сглотнул - пришло время открыть правду. - Ты права. Ланселот никогда бы этого не сделал. Но Ланселот… в тот момент не был на самом деле Ланселотом. Он был лишь тенью. Оболочкой… без души.
- Что? - Гвен пораженно уставилась на него.
Опустив глаза, Мерлин принялся разглядывать свои руки.
- Как ты можешь так говорить? – спросила она.
- Потому что это правда. Ланселот не выжил после Вуали и дороков. Он умер, отдав свою жизнь, чтобы спасти Артура.
- Как ты можешь быть так уверен в этом? – жадно спросила она.
- Это сложно.
- Расскажи мне все.
Мерлин был смущен. Он не мог сказать все; поскольку к заключению, что Ланселот уже не Ланселот, привело его то, что друг не помнил о его магии. Мерлин пошевелился и, с трудом подбирая слова, пробормотал:
- Скажем… Ланселот забыл кое-что, когда вернулся. Нечто, что настоящий Ланселот никогда бы не забыл.
- По поводу чего? – недоуменно спросила Гвен.
- По поводу некоторых моментов, через которые мы с ним прошли вместе.
При этих словах Мерлин невольно покраснел, задним числом осознав, насколько двусмысленно они прозвучали. Гвен приподняла бровь, недоверчиво посмотрев на него. Он покраснел еще больше и возмущенно воскликнул:
- Гвен!
- Я ничего не сказала, - ответила она, подняв руки.
Она покраснела не меньше него и невольно подумала: у нас с Мерлином явно склонность к одним и тем же людям: Моргана… Ланселот… Артур…
- Что бы там Ланселот ни забыл, этого недостаточно, чтобы прийти к заключению, что он не был самим собой. Люди порой многое забывают, особенно пройдя через тяжелые испытания.
- Ланселот никогда бы этого не забыл. Ты знаешь, что он был моим другом, - произнес Мерлин с несчастным видом. – Настоящим другом. Он знал меня лучше, чем многие. Лучше, чем Артур. Даже лучше, чем ты. Я уверен в своих словах: он не выжил после дороков. Он был вызван из мира мертвых и принужден седлать то, что сделал, кем-то, кто использовал его, очернил его память… и бросил тень на его имя. Этот человек пытался навредить тебе, навредить Артуру.
Под это описание подходил только один человек…
- Моргана, - прошептала Гвен.
- Думаю, да – это была она, - ответил Мерлин.
- Я тоже так думаю, - грустно произнесла Гвен. – Когда мы сражались, она сказала, что не может позволить мне занять ее место на троне… А когда встретились в лесу, она не колеблясь напала на меня и превратила в лань, точно зная, что Артур охотился в тот день и мог убить меня собственными руками. Она не упустила бы малейшую возможность уничтожить меня, я видела это в ее глазах…
- Гвен, надо найти браслет, - заявил Мерлин. – Так мы сможем доказать твою невиновность, и навсегда очистить память и имя Ланселота…
- Боюсь, этого недостаточно, чтобы успокоить враждебность сэра Улара, - пробормотала Гвен.
- Не обращай на него внимания, - посоветовал Мерлин. – Продолжай работать, как прежде, и пусть он ругается, как хочет. Если ты не позволишь своей неуверенности лишить тебя мужества, время докажет твою правоту.

***
На третий день своего путешествия Артур с рыцарями приблизились к замку принцессы Митиан. И очень вовремя: еще один день тянуть жребий на приготовление ужина было бы уже слишком.
В первый вечер едой занялся Гавейн и умудрился сжечь суп в котелке. Артур до конца своих дней не забыл бы его похвальбу о своих поварских талантах:
- Вот попробуете мое изысканное рагу и больше никогда не вспомните о рагу Мерлина!.. Я так вас угощу, что вы все потребуете добавки!.. В другой жизни я был кашеваром!
«Наверняка, чтобы заплатить долг за выпивку в одной из таверн на задворках королевства», - подумал Артур, который совершенно не представлял себе Гавейна у плиты. И все же он почти верил бахвальству рыцаря – голод обязывает! – ровно до тех пор, пока не увидел результат.
Сначала все шло хорошо. Но вдруг, прямо посреди хвастливых речей, загорелся котелок, и поляну затопили густые клубы черного дыма. Пришлось в спешке заливать угли, чтобы избежать пожара. В заключение своего подвига самый негодный рыцарь Камелота с ослепительной улыбкой произнес: «Упс», - даже не пытаясь сделать вид, что сожалеет.
После чего он предложил своим разочарованным братьям по оружию (особенно у Персиваля был вид, точно он хотел убить приятеля взглядом) вместо ужина выпить пива, которое верный себе Гавейн не забыл захватить в количестве.
- Пиво очень питательно, - радостно объявил он. – Мне случалось два дня проводить без еды, и я не чувствовал голода благодаря моей полной кружке!
И они пили на пустой желудок, чтобы заглушить голод, а на следующее утро проснулись с тяжелыми головами и урчащими желудками. Таким образом, Гавейн был единодушно исключен из последующего жребия.
Задним числом Артур задался вопросом, не устроил ли он это нарочно, чтобы добиться именно такого результата?

На второй день жребий пал на Леона, который подстрелил кабана и весьма профессионально принялся жарить его на вертеле. Артур был полон надежд: с Леоном можно быть уверенным, что еда им обеспечена. Король взял с собой Гавейна и Персиваля, чтобы сторожить подступы к лагерю во время готовки. Увы, Леона, оставленного наблюдать за мясом, отвлек Элиан, принявшийся расспрашивать его о военных компаниях, в которых тот участвовал во времена Утера. Кабан зажарился больше, чем надо, и оставлял во рту привкус пепла. «Будто кожу жуешь», - подумал Артур, раздраженный до крайности.
Всю ночь ему снились пирожки с мясом.
На третий день Артур проснулся на рассвете голодный и, отчаявшись получить нормальную еду, решил потихоньку съесть сухие сосиски, которые Мерлин упаковал специально для него – паек на черный день. Это был его последний шанс не предстать перед принцессой Митиан с пустым желудком. И хотя Артур чувствовал себя несколько виноватым из-за того, что для одного себя приберег запасной паек - он был королем, и, черт возьми, это его слуга положил ему сосиски.
Тихонько встав, Артур незаметно проскользнул к своей сумке. И обнаружил, что Персиваль, перепутав ночью вещи, нашел сосиски раньше него и все проглотил! Артур не смог удержаться, чтобы не заорать в ярости, из-за чего Гавейн смеялся до колик:
- Заставьте его сражаться с великанами, раздробить скалы, поднять стены - сэр Персиваль всегда справится. Но лишите его еды на три дня - и он станет вором из любви к сосиске.
- Гавейн! – рявкнул Артур.
Персиваль, не знавший, куда деться, извинился:
- Когда я голодный, я страдаю от сомнамбулизма… я не осознавал, что делал.
Элиан дружески хлопнул Персиваля по спине:
- По крайней мере, один из нас не умрет от голода.
А Леон возвел глаза к небу, заметив Артуру, оплакивавшему потерянные сосиски:
- Какой смысл жаловаться, сир – сосиски от этого не вернутся. Но теперь, после такого опыта, вы будете знать, что в следующий раз лучше взять сосиски и Мерлина, чтобы не оказаться на диете.
Артур отдал был что угодно, чтобы блестящая идея взять с собой в первую очередь Мерлина, а не сосиски, посетила его раньше, но было уже слишком поздно возвращаться обратно. Он утешился, сказав себе, что таким образом разделяет страдания своего народа, а значит, будет усерднее защищать его интересы.

Они появились в королевстве Митиан без предупреждения, и были приняты стражей принцессы настороженно. Когда Артур объяснил причину своего визита, настороженность сменилась холодной вежливостью, и их проводили внутрь форта - к хозяйке этих мест.
Цитадель, в которой правила принцесса, была гораздо больше и богаче, чем Камелот, и Артур не мог не впечатлиться подобным изобилием. Когда Митиан приезжала к нему, ее сопровождал небольшой эскорт, но сейчас Артур осознал, что в ее распоряжении было множество рыцарей, а ее слуги одевались столь же роскошно, как знать Камелота.
Придворные Митиан смотрели, как Артур и его рыцари идут по коридорам замка так, будто они были простолюдинами, появившимися из далекой глуши, а не королевской делегацией. Правда, после трех дней сумасшедшей скачки, к тому же лишенные помощи Мерлина, они имели совершенно непредставительный вид.
Когда они, наконец, приблизились к трону принцессы, та поднялась, чтобы приветствовать их. Митиан была ослепительна, как никогда, и не отказала себе в удовольствии съязвить:
- Король Артур, не думала, что снова увижу вас так скоро. Едва вы успели жениться, как уже прибыли с визитом в мое королевство? Если вы здесь, чтобы пересмотреть условия нашего договора, то знайте: слишком поздно. Земли Гедрефа – как и мою руку – я больше не предлагаю. Если речь об этом, можете возвращаться, не солоно хлебавши.
Взрыв смеха приветствовал это заявление. Растерявшись, Артур смотрел на Митиан, не зная, что ответить. Она была красива и остроумна, к тому же сознавала свою силу, окруженная придворными и друзьями. Артур же чувствовал себя болваном, придя к ней с пустыми руками вымаливать помощь. По ее поведению он понял, до какой степени Митиан была оскорблена тем, что он ее отверг. Вопреки проявленной ей при отъезде из Камелота тактичности, она могла чувствовать себя униженной тем, как он договаривался об их браке, а потом перечеркнул все, не имея других причин, кроме сердечных. Сейчас Артур понимал, что, возможно, лишился сильной союзницы.
- Принцесса, - произнес он, прочистив горло, - я далек от мысли возвращаться к нашему предыдущему разговору. Только необходимость заставила меня сегодня предстать перед вами. Вы наверняка слышали о той войне, что разорила Камелот. Мой народ голодает, и я прибыл просить помощи…
Митиан барабанила кончиками пальцев по подлокотнику трона, задумчиво изучая гостя.
- Скажите мне, Артур, почему я должна вам помогать? Последние события доказали, что вы не располагаете даже поддержкой собственной семьи. Посмотрим трезво на вещи. Ваш дядя и ваша сестра оспаривают ваш трон. Вы женились на женщине, про которую каждый знает, что она предпочла вам одного из ваших рыцарей. И вам больше нечем кормить народ. Вы неспособны управлять своим собственным королевством - так как же вы сможете быть хорошим союзником для моего? А если это не так, ради чего мне помогать вам?
- Какое оскорбление! – воскликнул Гавейн, готовый обнажить меч. – Сир, это не…
- Довольно, - сказал Артур, сурово посмотрев на рыцаря. – Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться.
Гавейн замолчал. Артур чувствовал изучающий взгляд Митиан. Ее слова пробудили мучительные воспоминания. Предательство Морганы, Агравейна, Гвиневры. Последние два года у него не однажды возникало впечатление, что он – идиот, которым люди слишком легко манипулируют.
- Не твоя вина, что тебя предают, - вмешался возмущенный голос Мерлина внутри него. – Они желали твоей власти для самих себя, ты не в ответе за это.
- Но я ничего не замечал, - ответил он мысленно.
- Если ты не заметил, так это потому, что привык видеть в людях хорошее, а не плохое… Это не недостаток, не слабость. Это то, за что люди любят тебя, Артур.
- Пока не повернутся ко мне спиной, - возразил он. – Митиан права, считая меня дураком. Так оно и есть.
- Нет. Ты не дурак. Ты хороший человек, Артур Пендрагон. Слушай свое сердце. Ты не должен бояться суждения Митиан. Каким бы суровым оно ни было, ты уже был гораздо строже сам к себе до того, как понял, что, несмотря на все ошибки, ты можешь быть хорошим королем…
Артур вспомнил споры с Мерлином в лесу, когда он потерял всякую веру в себя и считал себя недостойным царствования… Однажды утром, после того как он решил отказаться от короны, Мерлин рассказал ему одну из своих невероятных историй, ведя его через лес. Вначале Артур не понимал, к чему он клонит, сердился, но вскоре понял, что слуга решил вернуть ему надежду и использовал эту сказку, чтобы помочь ему. Потом легенда стала реальностью на его глазах, когда Артур увидел меч в камне. И после того, как он вытащил его, Мерлин заставил его выслушать конец истории… Говорят, что человек, который вытащит меч из камня, объединит земли Альбиона и станет величайшим из королей, что когда-либо правили…
Меч был рядом с Артуром, тяжелый, надежный…
Он думал тогда, что не сможет извлечь его из камня, но Мерлин сказал: «Поверь», - и Артур вдруг почувствовал, что меч шевелится. С тех пор он не вспоминал ни об этом чуде, ни об истории, рассказанной другом, но сейчас неожиданно осознал, что построить королевство, в котором царил бы мир – возможно, самая прекрасная цель, какая только может быть у короля.
Артур успокоился и приободрился.
- Если, по-вашему, Митиан, сильный король - это король без недостатков, который никогда не совершал ошибок и не знал неудач, тогда, я, конечно, таковым не являюсь, - честно признал он.
Митиан удивленно посмотрела на него, не ожидая такого ответа.
- Когда я был юным принцем, - продолжил Артур, - я считал, что у меня нет недостатков. Я был высокомерным и самоуверенным. Жизнь казалась мне простой, словно поединок на мечах… Но я ошибался. И жизнь преподала мне отличный урок. Несмотря ни на что я – король. И стараюсь быть хорошим королем, служащим своему народу. Он много перенес в последнее время. Правда, мне нечего предложить взамен помощи, которую я прошу у вас, кроме своей дружбы и мечты… но я стою перед вами, отлично осознавая, сколь многого прошу.
- О какой мечте вы говорите? – заинтересовалась Митиан.
- Многие годы правители пяти королевств сражаются друг против друга вместо того, чтобы сотрудничать. Но в мире мы могли бы достичь намного большего, чем воюя. Все время, что наши отцы тратили на сражения друг с другом, мы могли бы употребить на то, чтобы построить объединенную страну, рука в руке…
Митиан опустила глаза.
- Правду говорят, что человек, познавший неудачи, более снисходителен и больше стремится к миру, чем человек, гордящийся своей властью и своей статью, - признала она. – Ваши слова мне нравятся, Артур Пендрагон. Но откуда мне знать, что это верное обещание? Вы пришли ко мне, чтобы я поддержала вас в сегодняшних трудностях. А когда завтра трудности будут у меня, вы, может, закроете передо мной дверь.
- Только время способно доказать вам, что я никогда не нарушаю своего слова, - ответил Артур. – Но помогите мне спасти мой народ. И я покажу, что все мое правление будет посвящено тому, чтобы сделать мечту, о которой я говорил вам, реальностью.
Митиан посмотрела на него бездонными глазами, и легкая улыбка появилась на ее лице:
- Через шесть месяцев, день в день, вы организуете встречу правителей пяти королевств. Мы вместе поговорим об этой мечте и сделаем ее реальностью. У вас есть шесть месяцев, чтобы превратить врагов в союзников и посадить правителей пяти королевств бок о бок за одним столом. Вот цена, которую я требую взамен на мою помощь. Я хочу, чтобы вы дали слово чести, что заплатите ее.
Артур серьезно кивнул:
- Даю слово чести.
- Вам будет чем накормить народ, - Митиан в свою очередь склонила голову.


Глава 6

Под руководством королевы, благодаря организованной ею взаимопомощи, стройка продвигалась так быстро, что ни один лорд уже не смел открыто обсуждать ее. Уверенность Гвен в принятии решений и претворении их в жизнь поколебала ряды противников. Многие из тех, кто критиковал ее вначале, начали спускаться вместе с ней в город, чтобы помочь восстановительным работам. Мерлин радовался, видя, что был прав, посоветовав ей оставаться твердой.
Только сэр Улар не мог смириться с тем, как Гвен противостояла ему, переманив на свою сторону его сообщников. Никакие подлые приемы не помогли ему внушить другим лордам свое мнение. В последнее время сэр Улар держался особняком, и Мерлину не нравились его мрачные взгляды, бросаемые на Гвен.
Но в тот вечер Мерлина занимал не сэр Улар - он пришел в темницы в поисках браслета. Маг обшарил все камеры, ничего не найдя, и, дойдя до последней, начал думать, не нашел ли браслет кто-нибудь другой, или не забрала ли его сама Моргана, чтобы уничтожить все доказательства своего плана, когда его взгляд привлек металлический блеск в углу. С колотящимся сердцем Мерлин приблизился и, еще даже не притронувшись к предмету, почувствовал, какая сила от него исходит. Он легко узнал магию Морганы – ведь он чувствовал ее очень близко в тот день, когда она вселила в него фоморру. Мерлин вздрогнул при воспоминании о том, что испытал тогда: находиться в ее власти… Моргана стала сильной и безжалостной, и ее магия была окрашена жуткой тьмой.
Однако Мерлин заметил в ней и другое. Эта боль… Не думай, что я не знаю, что такое верность, только потому, что мне некому ее хранить. Он ненавидел то, что она воплощала, но не мог не винить себя, когда думал о колдунье, которой она стала. Если бы у него хватило мужества открыться ей, когда она была одинока и испугана; если бы он стал ее учителем, вместо того, чтобы позволить другим, не столь доброжелательным, исполнить эту роль; если бы он нашел другой выход в тот страшный день, когда Моргауза заколдовала Камелот через нее… Может быть, все пошло бы по-другому.
Раньше Моргана была самой смелой из них, самой честной и самой человечной, неспособной мириться с малейшей несправедливостью, осмеливающейся действовать, когда другие только болтали. Иногда во сне Мерлин видел выражение ее глаз, когда она поняла, что он предал ее, отравил, что она умирает от руки друга. Он ненавидел ту ведьму, которой она стала, но не мог не думать, что это произошло по его вине…
И когда Мерлин представлял, что они могли бы сделать вместе – если бы все пошло по-другому – какой бы стала их дружба, объединенная магией, его сердце болезненно сжималось. Ему прекрасно было знакомо то чувство полного одиночества, бесконечной грусти, которое испытывала Моргана, столкнувшись со своей инаковостью. Магия могла быть даром, но часто становилась тяжелым бременем, поскольку отдаляла от близких…
И все-таки Мерлин не мог извинить ни ее поступков, ни зла, причиненного ею.
Он подобрал браслет и мрачно улыбнулся. Наконец-то у него было доказательство. Мерлин уже выпрямлялся, когда услышал шепот в коридоре. Заинтригованный, он навострил уши и узнал голос сэра Улара:
- Надо уладить это дело до возвращения короля, пока не стало слишком поздно и люди не начали на самом деле думать о служанке как о королеве. Комедия с этим браком длится уже достаточно. Главное - не забудьте, что тело должно исчезнуть… Пусть Артур думает, что она сбежала. Он никогда не должен узнать правду…
Мерлин почувствовал, как холодок пробежал по спине, пока звучали удаляющиеся шаги. Нельзя было терять время.
Гвен была в опасности!
Он засунул браслет в карман и, спотыкаясь в темноте, со всех ног бросился к королевским покоям.

Гвен чувствовала себя истощенной, но гордой от проделанной работы. Советы Мерлина принесли плоды: перед лицом результатов большинство советников сдались. За исключением сэра Улара. Гвен подумывала, не встретиться ли с ним наедине, чтобы попытаться переубедить его, когда услышала звук открывающейся двери.
Наверное, это Мерлин пришел пожелать ей спокойной ночи.
- Ты так и не научился стучаться, - произнесла Гвен, не оборачиваясь.
Молчание, бывшее ей ответом, встревожило ее…
Она повернула голову и увидела на пороге трех вооруженных мужчин, которые презрительно разглядывали ее. Каждый сжимал в руках меч… Гвен не сразу сообразила, что находится в опасности.
Они двинулись к ней, и больше не осталось ни малейших сомнений…
Королева поискала взглядом какое-нибудь оружие, чтобы защититься, но ничего не нашла. Зачем ей было держать что-то такое под рукой? Она никогда не думала, что кто-то внутри Камелота может желать ей зла…
- Чего вы хотите? – спросила Гвен, пытаясь выиграть время и одновременно отступая к кровати.
- Смерть узурпаторше! - сказал один из мужчин.
Гвен наткнулась на кровать и поняла, что дальше - некуда. Она хотела было позвать стражу, но быстро сообразила, что если тот, кто был на посту у ее спальни, не поспешил на помощь, значит, он либо мертв, либо участвует в заговоре. Ей оставалась только одна надежда, и королева молилась, чтобы Мерлин зашел, как всегда, без стука, пока не стало слишком поздно. В тот самый миг, когда она подумала об этом, дверь с грохотом распахнулась, и запыхавшийся Мерлин появился в проеме.
- Гвен! – испуганно вскрикнул он.
- Мерлин! – в отчаянии отозвалась она: в тот момент, когда ее надежда осуществилась, Гвен поняла, что друг не сможет ей помочь.
Трое убийц находились между ними и приближались к ней с оружием в руках. Мерлину никогда не удастся остановить их голыми руками… и слишком поздно для того, чтобы попытаться найти помощь.
- Ты умрешь, служанка! - сказал убийца, стоявший ближе всех, поднимая меч.
Гвен видела, как приближается ее смерть. Она подумала, что не успела повидаться с Артуром, обнять его, родить ему детей, о которых мечтала… Ее жизнь заканчивалась здесь, в этой комнате, из-за того, что она совершила «ошибку», управляя по сердцу и совести. Она умрет на глазах друга, который ничего не мог сделать, чтобы спасти ее.
- Нет! – закричал Мерлин с незнакомой властностью. – Я запрещаю вам прикасаться к ней!
При этих словах Гвен почувствовала, как почва содрогнулась под ногами, заставив покачнуться убийц… дрожь усилилась, и вдруг часть потолка рухнула. Каменные глыбы раздавили убийц. Гвен упала от толчка, убежденная, что станет следующей. Но падая, она встретила взгляд Мерлина. Он стоял на пороге, твердо держась на ногах, с отчаянной решимостью на лице… и Гвен успела заметить в его глазах знакомый отблеск золота, который видела прежде в глазах Морганы, когда та начала меняться…
Сотрясения прекратились, оставив тела, погребенные под мусором, и бледный от волнения Мерлин бросился к подруге, чтобы помочь встать.
- С тобой все в порядке? – спросил он.
- Да, - ответила Гвен, вздрогнув.
Потом она подняла на него глаза, и спросила:
- Что случилось?
- Не знаю, - ответил он, глядя невинными глазами.
Он как будто снова стал тем Мерлином, которого она знала: милым, скромным и немного неловким парнем… Но эта картинка смешивалась в ее сознании с беспощадным молодым человеком с золотыми глазами, который твердо стоял на ногах во время землетрясения… потому что он его и вызвал.
Внезапно в сознании всплыли разрозненные воспоминания, и Гвен поняла, что Мерлин не в первый раз провоцирует странные события. Когда Моргана едва не убила ее при их последней встрече, колдунья тоже была погребена под камнями… А что сказать о Ламии, которая сводила с ума всех мужчин, но на Мерлина, неуязвимого для ее чар, смотрела так, точно он был ее заклятым врагом? Почему она не околдовала тебя? – спросила у него Гвен, после того как Леон, Гавейн, Элиан и Персиваль потеряли голову. Не знаю, - ответил он. - Может быть, потому что я не рыцарь. Но эта версия расходилась с фактами: жители деревни тоже не были рыцарями. Причина должна была быть в другом! Только Гвен не могла уловить, в чем.
Теперь же это стало очевидно…
Мерлин использовал магию!
Эта мысль ужаснула ее. Гвен прекрасно помнила, что магия сделала с Морганой. Как развращающая власть поглотила подругу, которую она знала, любила, которой служила, чтобы превратить ее в ведьму, опьяненную местью.
«О нет! - испуганно подумала Гвен. – Только не Мерлин!»
Она судорожно сглотнула. Мерлин перехватил ее взгляд, заметил попытку отстраниться.
- Что такое? Гвен? – непонимающе спросил он.
- Ты это сделал. Ты вызвал землетрясение.
- Я? – произнес Мерлин пораженно. – Что ты такое говоришь?
- Не лги мне, - ответила она обвиняющим тоном. – Я тебя видела. Это была магия.


Глава 7

Мерлин молча смотрел на Гвен. Она знала. Он не мог этого отрицать. У него не было выбора. Чтобы ее спасти, надо было действовать быстро… Что он и сделал. Он отреагировал, не раздумывая, инстинктивно, а теперь настало время посмотреть в лицо последствиям. Мерлин чувствовал, как с каждой секундой в душе возрастает паника. Он видел страх в глазах Гвен, будто моментально стал чужаком для нее. Его самого она больше не видела - только его силу. Силу, которая пугала ее, поскольку ей приходилось сталкиваться только с самыми темными ликами магии.
Именно такой реакции Мерлин всегда опасался со стороны Артура.
Именно поэтому он так боялся, что близкие ему люди узнают его секрет.
Сейчас он хотел бы вернуть все назад, но было слишком поздно.
- Это не то, что ты думаешь, - отчаянно выдохнул он, не зная, как на этот раз вывернуться.
- Ты вызвал этот обвал, Мерлин.
- Нет, я был так же удивлен, как ты, - солгал он.
- Я знаю, что я видела! - воскликнула она. – Не пытайся убедить меня в обратном!
Он опустил глаза под ее взглядом.
- Скажи мне правду, Мерлин, - взволнованно приказала она.
Он прислонился спиной к стене. Равнодушное спокойствие вдруг охватило душу.
- Мне жаль, Гвен. Ты права - я использовал магию. Это был единственный способ спасти тебе жизнь.
Мерлин так привык лгать про свой дар, что признание казалось странным и неуместным. Он сам не верил, что только что сказал подобное.
Сострадание сменило ужас во взгляде Гвен – она приблизилась к нему и схватила за руки:
- Мерлин. По каким бы причинам ты не повернулся к магии, обещай отказаться от нее - немедленно. Обещай, и я ни слова не скажу Артуру о том, что сегодня произошло.
Он обессилено посмотрел на нее, не в состоянии снова лгать ей.
- Гвен… я не могу сделать то, о чем ты просишь, - прошептал он.
- Значит, ты уже потерян для нас, - произнесла она со слезами на глазах, отступив на шаг. – Магия – зло, Мерлин! Она развращает сердца, она меняет людей! Посмотри, что она сделала с Морганой! Неужели ты хочешь закончить, как она? Терзаемый ненавистью и могуществом? Я уже потеряла ее. Я не хочу потерять еще и тебя!
- Я не Моргана, - мягко произнес Мерлин.
- Я знаю, что ты скажешь. Но Моргана раньше тоже была доброй! – возразила Гвен.
Он покачал головой.
- Я хочу, чтобы ты пообещал больше не касаться магии! – снова начала она в отчаянии. – Сделай это для Артура. Он никогда не простит тебя, если узнает, что ты пользуешься ею! И ты знаешь, как он будет страдать, если ты предашь его, как Моргана или Агравейн. Ты его единственный настоящий друг и человек, которому он полностью доверяет! Ты не можешь желать ему такого зла!
Мерлин снова грустно покачал головой:
- Я никогда не предам Артура. Я не способен на это. Я слишком люблю его для этого, Гвен. Я люблю его достаточно, чтобы провести остаток моей жизни рядом с ним, никогда не открывая ему, кто я есть на самом деле. Я люблю его достаточно, чтобы служить ему до последнего вздоха, зная, что он, вероятно, убьет меня, если узнает, кто я есть.
Теперь Гвен смотрела на него с жалостью.
- О! Мерлин, - прошептала она, словно отчасти осознала, каким одиноким он мог себя чувствовать.
- Это правда, - решительно сказал он. – Мне все равно, что он считает меня идиотом, если это цена за то, чтобы оставаться рядом с ним и защищать его. Все, чего я хочу – все, чего я всегда хотел – чтобы Артур занял свое место короля и правил, слушая свое великодушное сердце.
- Я знаю, - со вздохом согласилась Гвен. – Я знаю, как ты любишь Артура.
Мерлин покачал головой и твердо произнес:
- Не время сейчас говорить об этом. Мы должны остановить сэра Улара: это он прислал убийц.
- Откуда ты знаешь? – расстроенно спросила Гвен.
- Я слышал, как он приказывал им убить тебя. Поэтому я пришел вовремя, чтобы помешать им. Сэра Улара надо немедленно найти. Ты не будешь в безопасности, пока он на свободе.
Мерлин вышел, чтобы позвать стражу, но когда рыцари отправились арестовать сэра Улара, было уже слишком поздно. Поняв, что его попытка провалилась, он сбежал из Камелота. Один отряд отправился за ним, а другой охранял подступы к покоям королевы.
Когда опасность была устранена, Мерлин вернулся в королевскую спальню, куда никто не заходил после его ухода. Гвен сидела на кровати, бледная и расстроенная. Он рассказал ей, как исчез советник, но она ничего не ответила. Тогда он понял, что не из-за сэра Улара она огорчена…
- Гвен, - сказал он, - ты должна понять, почему я столь же неспособен отказаться от магии, как и предать Артура.
- Почему? – спросила она с несчастным видом.
- Магия – это не то, чему я обучился. Она во мне с самого рождения. Я умел перемещать предметы силой мысли раньше, чем начал вставать. Мальчик, с которым ты познакомилась у колодок, уже обладал той силой, которой ты так страшишься, потому что… - он бессильно посмотрел на нее. - Магия – это я… Нет Мерлина без магии… Я использовал ее, тогда как она запрещена, это правда. Но я использовал ее, чтобы защитить тех, кого люблю: тебя, Артура, Гаюса, Моргану… - он покачала головой. - Я использовал ее даже, чтобы спасти Утера. Я тайно спасал вас десятки и десятки раз. Мне всегда было безразлично, что вы ничего не знаете. Потому что самое главное для меня – видеть вас счастливыми, - Мерлин опустил взгляд. - Неужели в твоих глазах это причина для казни, Гвен? Ты правда думаешь, что то, что я маг, делает из меня кого-то злого и развращенного от природы?
Гвен медленно опустила руки, и он увидел сожаление в ее глазах.
- Нет, конечно, нет, - прошептала она. – Но как ты можешь хотеть того, чтобы твои слова не пугали меня… когда я столько раз видела, до какой степени магия зла…
- Не магия зла, Гвен, - выдохнул Мерлин, по его щеке скатилась слеза. – Злы люди, которые ее используют. Но ты должна бы понимать, что никогда я не использовал бы дар, полученный при рождении, чтобы причинить зло кому бы то ни было. Ты достаточно знаешь меня.
Она отвернулась и сглотнула. Умоляюще посмотрев на нее, он прошептал:
- Пожалуйста… Не говори ничего Артуру… Он не должен узнать.
Гвен вздрогнула:
- Я не скажу Артуру… если твоя сила не будет опасной для него. Но как я могу доверять тебе? Как я могу быть уверенной, что ты не изменишься подобно Моргане? – пробормотала она.
Мерлин помолчал, после чего озорно улыбнулся и произнес дразнящим тоном:
- В тот день, когда Артур скажет: «Прибери мою комнату, отполируй мои доспехи, почисти мои сапоги, натри воском мое седло, постирай мою одежду, приготовь мне поесть, почисти моих лошадей, убери мои конюшни…» - и ты не увидишь меня, бегающим, как идиот, чтобы выполнить его приказы… думаю, тогда ты можешь начинать беспокоиться.
Мгновение Гвен изучающее смотрела на него и заметила веселые искры в синих глазах. Тогда она рассмеялась.
- Ну, правда, - продолжил Мерлин, проведя рукой по волосам. – Думаешь, стал бы я так надрываться со дня прибытия в Камелот, если бы собирался с помощью магии захватить власть или удовлетворить собственные желания?
- Это кажется маловероятным, - серьезно согласилась она.
- Магия создана не для того, чтобы использовать ее в личных целях.
- А для чего? – неуверенно спросила Гвен.
Мерлин решительно посмотрел на нее:
- Чтобы создать лучший мир. Более справедливый. Мир, в котором каждый сможет спокойно жить. Артур создаст этот мир, я в этом убежден. А мы ему поможем. На самом деле, мы уже начали… Это дело его жизни, твоей и моей. Эта мысль дает мне надежду, когда все плохо. Дает мне радость и мужество, чтобы двигаться дальше каждый день… Вместе мы создадим этот мир. Альбион.
- Альбион, - задумчиво повторила Гвен.
Она положила свою ладонь на ладонь Мерлина, как вдруг осознала нечто важное.
- Ланселот знал о тебе, да? Поэтому ты говорил, что он знал тебя лучше всех…
- Да, - признал Мерлин. – Он знал с самого начала. С тех пор, как я заколдовал его копье, чтобы помочь ему убить грифона. Это был единственный способ пробить его оперение: воспользоваться магией. Я не думал, что Ланселот заметит, но… Он сам все понял. Он единственный поощрял меня использовать магию. Он не боялся ее… и никогда никому не рассказывал о моей тайне.
- И это тот самый секрет, который он забыл, когда вернулся, - пробормотала Гвен, кивнув, понимая, наконец, каким образом Мерлин узнал правду об этой истории.
- Да. Так я понял, что он не был настоящим Ланселотом, - подтвердил Мерлин. – Но я хочу, чтобы ты знала… когда я принес его к озеру - прежде чем зажечь погребальную лодку и попрощаться с ним - я смог снять чары, пленником которых он был, и вернуть покой его душе. На мгновение он снова стал Ланселотом, которого мы знали и любили. И он ушел в мире.
Гвен потрясенно посмотрела на Мерлина. Она не думала, что его слова станут для нее таким утешением, и знание, что прежний Ланселот ушел на Авалон, что отныне он был в безопасности, уняло в душе боль, причину которой она не осознавала.
- Это тот самый браслет, да? – спросил Мерлин, показав свою находку.
Гвен молча кивнула и вздохнула.
- Я никогда не должна была сомневаться в тебе, - прошептала она.
Несколько мгновений она собиралась с мыслями.
- Магия пугает меня, это правда. Но ты хороший человек, Мерлин. Ты доказываешь это каждый день, и продемонстрировал это сегодня. В глубине души я знаю, что бы ни случилось… это никогда не изменится. Значит, если магия исходит от тебя… полагаю… я не должна бояться?
- Не должна, - подтвердил он с улыбкой.
Гвен бросила на него быстрый взгляд и выдохнула:
- Скажи… ты считаешь, способствовать возрождению Камелота - это достойный способ использовать магию?
- Конечно, - кивнул Мерлин.
- Потому что, увидев твое искусство обрушивать потолки, я подумала, - пробормотала она задумчиво, - что, возможно, ты также умело их восстанавливаешь?
- М-м-м, - кивнул он. – Думаю, я понял, что ты хочешь сказать. Но надо подумать, как сделать это незаметно, потому что не думаю, что Артур оценит, увидев Камелот полностью восстановленным, словно по волшебству.
- Мы что-нибудь придумаем, - заявила Гвен.
Потом она посмотрела на глыбы камней, загромождавших спальню и, отступив, спросила:
- Не хочешь ли показать мне? Мы могли бы начать с этой комнаты, чтобы у нас с Артуром было где спать, когда он вернется.
Мерлин кивнул и произнес заклинание, которое позволяло устранить последствия землетрясения, которое он недавно вызвал. Он одновременно был смущен и восхищен возможностью использовать свой дар перед Гвен. Тепло его дара и дружбы Гвен перемешались в нем, и, восстанавливая вещи, Мерлин испытывал глубокое, светлое, легкое удовольствие.
Каменные глыбы, усыпавшие пол, изящно поднялись в воздух, чтобы занять свое место в сводах потолка, сияя теплым золотым светом. Когда восстановительная магия танцевала вокруг него, Мерлин поймал взгляд Гвен – теперь он был не испуганным, а полным восторга. Она очаровательно улыбнулась ему и восхищенно воскликнула:
- О, Мерлин, ты великолепен! А я-то думала, что магия только разрушает!
Когда потолок был починен, Гвен поняла, что их проблемы еще далеко не решены. Ее взгляд остановился на телах трех убийц, которые больше не были погребены под обломками, и на нее обрушилось осознание того, какую ошибку она совершила, попросив Мерлина убрать завал.
- Что мы будем с ними делать? – растерянно спросила королева, вздрогнув: волна беспокойства поднялась в душе. - Теперь, когда потолок починен, я не знаю, как объяснить тот факт, что они совершенно раздавлены. У них должны быть сломаны все кости. Если стража найдет их, появятся вопросы… А если начнется расследование, очень быстро станет понятно, что их смерть вызвана сверхъестественными силами. И Артуру расскажут об этом…
Мерлин сглотнул и прошептал:
- Он потребует объяснений от нас обоих. Он будет знать, что я был здесь, поскольку это я вызвал стражу.
- Никакая ложь не помешает ему заподозрить использование магии, - выдохнула Гвен.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Мы будем вынуждены сказать ему правду.
- Нет! – воскликнул Мерлин, покачав головой.
- Но если он узнает, что ты использовал магию, чтобы спасти меня… - возразила она.
- Он задумается, с каких пор я использую магию, и поймет, что я годами лгал ему. Но он не поймет, что я лгал ему, чтобы иметь возможность защищать его. Он воспримет это как предательство и прогонит меня.
Мерлин принялся ходить по комнате, усиленно размышляя. Что делать с этими телами? Как избежать подозрений Артура?
- Возможно, есть выход, - сказал он. – Я мог бы отправить тела в лес Асетир. И мы сделаем вид, что убийцы никогда сюда не заходили. Скажем, что сэр Улар сам попытался убить тебя…
- Но это неправда, - возразила Гвен.
- Это он их послал, - ответил Мерлин. – Я сам слышал, когда искал браслет. Он велел им убить тебя и спрятать тело, чтобы все подумали, что ты сбежала.
- Какой негодяй! – возмущенно воскликнула Гвен.
- Почему бы не отплатить ему тем же? – спросил Мерлин, слегка улыбнувшись.
- Ты правда можешь… отправить тела в лес Асетир?
- Я могу попробовать, - кивнул он.
Он подумал над правильной формулой, сосредоточился и вытянул руку. Когда он колдовал, его глаза окрасились золотом, магический ветер пронесся по комнате, окна распахнулись… и тела, поднявшись над землей, вылетели и растворились в воздухе. Гвен наблюдала, опершись спиной о шкаф, не зная, чего в ней сейчас больше: недоверия, страха или восхищения. Подумать только, что Мерлин был способен на такие чудеса!
Потом Гвен пришло в голову, что при нынешнем положении Камелота такие чудеса могли быть более чем полезны. Она бросила взгляд на Мерлина, смущенно рассматривавшего ее, взяла его за руку и воскликнула:
- Пошли быстрей, нельзя терять время!
В первый раз Мерлин так интенсивно и так долго использовал магию - и в первый раз получал такое удовольствие от этого. Гвен, казалось, забыла все свои колебания, поняв, какие блага можно извлечь из его дара. И она руководила его использованием с явным воодушевлением, не в силах поверить, какие возможности он мог подарить.
Пока они бегали по спящему Камелоту, помогая стройке важными и одновременно незаметными изменениями, оба словно погрузились в транс, как два строителя, объединенные одной архитектурной мечтой. И Мерлин с удивлением обнаружил, каково это использовать свою силу, чтобы творить добро в мире, в котором ему не придется больше прятаться… Он понял, до какой степени страх быть раскрытым до сих пор ограничивал его возможности. Он мог бы восстановить Камелот в одиночку за одну ночь.
К рассвету количество строительного леса значительно увеличилось, а каждый дом был отстроен немного больше, чем накануне. Гвен и Мерлин чувствовали себя на пороге мечты. Они посмотрели друг на друга с новым взаимопониманием и улыбнулись.
- Ты необыкновенный, Мерлин, - сказала Гвен. – Если бы Артур мог быть здесь этой ночью!
- Это невозможно, - пробормотал Мерлин. – Ты знаешь, что он думает о магии.
- Но он никогда не видел твою магию.
- Гвен. Скажи, что ты не расскажешь ему об этом, прошу тебя.
Она покачала головой:
- Я ничего не скажу Артуру. Но искренне надеюсь, что однажды, ты покажешь ему, как показал мне. Поверь, он не будет любить тебя меньше. Я даже уверена, что он будет любить тебя еще больше, потому что, когда ты используешь магию… ты сияешь, Мерлин.
- Я – что? – недоуменно спросил он.
Гвен рассмеялась:
- Это выглядит так, будто вся доброта, вся любовь, что есть в тебе, становятся осязаемыми. Совершенно противоположно тому, что я чувствовала в присутствии других магов. У меня всегда было чувство, что они используют противоестественные силы. Но ты был прав. Магия не злая. Она сияет. Как ты. И у меня такое впечатление… что ей нравится сиять через тебя. Словно ты и она составляете единое целое.


Глава 8

Артур еще никогда не был так счастлив вернуться домой. Ему невероятно не хватало Гвиневры. Не говоря о том, что недельное путешествие без поддразниваний Мерлина и его вкусных блюд стало настоящей пыткой. Артур торопился увидеть их обоих, чтобы жизнь вошла в обычное русло.
Энтузиазма добавляло и то, что проблема с припасами была решена благодаря Митиан, и тень голода окончательно исчезла. Принцесса была бесконечно щедра, и они возвращались, нагруженные достаточным количеством зерна, чтобы прожить в довольстве до следующего урожая.
Пока грузились телеги, Артур с Митиан прогуливались по садам, куда принцесса пригласила его, чтобы поговорить с глазу на глаз.
Воздух, насыщенный пыльцой, благоухал ароматом цветов. На Митиан было полупрозрачное белое платье, подчеркивающее изящество ее хрупкой фигурки. Ее большие темные глаза озаряли красивое нежное лицо. Она казалась бы ангелом, если бы не веселье во взгляде: веселье озорное, насмешливое и лукавое.
Артур вспомнил, какой красивой она ему показалась в день своего появления в Камелоте. Влюбиться в нее было бы так просто, если бы его сердце было свободно. Но оно навсегда принадлежало Гвиневре. Она завоевала его не тонкостью черт или сияющим взглядом, но своими смелыми речами, решительностью и добрым сердцем. Артур никогда не чувствовал себя неловким с Гвиневрой, потому что она была такой же, как он: простой, прямодушной, настойчивой, упрямой. И надежной, как скала. С ней не надо было ничего доказывать, он мог просто… быть самим собой, зная, что Гвиневре нужен не наследный принц, не король, а Артур.
Напротив, он всегда чувствовал себя немного смущенно рядом с Митиан. Так, будто ему никогда не удавалось быть на высоте перед ней.
- Это правда, что ваша рука больше не свободна, принцесса? – с любопытством спросил он у нее.
Митиан ничего не ответила, ограничившись озорной улыбкой.
- Окажете ли вы мне честь сообщить имя вашего будущего мужа? – упорствовал заинтригованный Артур.
Митиан приподняла бровь:
- Очень хорошо, сир, признаюсь: я солгала. Скажем, речь шла о… женской мести. Честно говоря, у меня сейчас слишком много дел, чтобы думать о новых матримониальных планах. Вы были хорошим претендентом, потому что были слишком заняты управлением собственным королевством, чтобы вмешиваться в мое. В данный момент я не вижу никого другого, кто мог бы примириться с тем, чтобы я предпочитаю царствовать сама и не готова разделить эту ответственность с кем бы то ни было.
- Вы кажетесь великолепным правителем, судя по процветанию ваших земель, - кивнул Артур.
- Вас удивляет то, что женщина может быть великолепным правителем? – со смехом спросила Митиан.
В ее глазах вспыхнул огонек вызова, словно она хотела, чтобы Артур начал спорить.
- Совсем нет, - он весело покачал головой. – Моя жена тоже обладает этим качеством. Я полностью доверяю ей управление королевством в мое отсутствие, и если со мной случится несчастье, я знаю, что мой народ будет в хороших руках.
Митиан с любопытством посмотрела на него:
- Как поживает ваш брак, сир?
- Очень хорошо, - серьезно ответил он. – Я счастлив быть женатым человеком и очень горжусь моей королевой.
- Дочь кузнеца, - медленно произнесла Митиан. – Та, что ничего собой не представляет… но является всем в ваших глазах.
Принцесса замолчала на мгновение, задумчиво прищурила глаза и добавила:
- Я не знала, что она обманула вас с рыцарем Ланселотом.
- И как же узнали? – растерянно спросил Артур.
- История короля Артура, королевы Гвиневры и доблестного Ланселота Озерного распространилась по пяти королевствам, - ответила Митиан с легкой улыбкой. – Она очень популярна в народе… и существует множество версий.
Заметив, насколько Артур поражен, принцесса посмотрела на него в замешательстве:
- Как… вы не знали?
Артур неловко рассмеялся. Конечно, он не знал. И теперь, когда узнал, что пять королевств беспечно обсуждали его личную жизнь, чувствовал себя неуютно в центре всех этих слухов.
- Должно быть, я выгляжу идиотом в этой истории, - внезапно понял Артур.
- Нет. Вы выглядите… добрым человеком, Артур Пендрагон, - мягко произнесла Митиан и весело добавила: - Кроме того, большинство женщин абсолютно покорены вашим персонажем. Они видят в вас снисходительного мужа.
- А в Гвиневре?
Ему была невыносима мысль, что люди могли говорить о Гвиневре как о неверной жене, тогда как это было совершенно не так. Почему сплетни вечно перевирают действительность?
Но Митиан ответила:
- Страстную женщину.
- Я не снисходительный муж, - ответил Артур, нахмурившись. – Я… влюбленный муж. А Гвиневра… Гвиневра - хороший человек. Что бы ни говорили слухи на этот счет.
- Кажется, именно так считал Мерлин, - согласилась Митиан. – Кстати, где он?
- Я оставил его с королевой, чтобы он помог ей в мое отсутствие, - важно произнес Артур.
- Вот это настоящая жертва! - воскликнула Митиан и насмешливо добавила: – Так вот почему ваши доспехи кажутся такими поношенными.
- Мерлин… делает гораздо больше, чтобы я имел представительный вид, чем чистка доспехов, - признал Артур, почувствовав легкий укол в сердце.
Митиан кивнула с понимающей улыбкой:
- Передайте им обоим привет от меня. Я счастлива знать, что Камелот отныне считается с королевой, у которой от королевы только титул и которая сверх того пользуется одобрением Мерлина. Хочу вам сказать – я убеждена, что женщины столь же способны к управлению, что и мужчины. Может быть, даже больше. И я буду счастлива, если это равенство будет уважаться в той великой будущей нации, которой станет… Альбион.
Митиан произнесла последнее слово с мечтательным выражением, и Артур невольно почувствовал тепло в сердце, видя, что она разделяет его надежды.
- Если, конечно, вы сдержите обещание, - с вызовом добавила она.
- Готов служить вам, миледи, - ответил Артур, поклонившись.
На этих словах они расстались.

Теперь Артур возвращался домой и был счастлив. Он хотел забыть о том, что люди рассказывали про него, искажая действительность ради интересной истории. Вначале король был возмущен тем, что оказался предметом стольких слухов. Потом понял, что эти слухи были неважны для него: люди всегда найдут, о чем болтать. Важной же была возможность вернуться в Камелот и чувствовать себя окруженным любовью и доверием. Артур считал себя очень везучим человеком. У него была Гвиневра с ее добрым сердцем, нежностью и силой, чья любовь была для него мирной гаванью. И у него был Мерлин с его стойкостью, юмором, странной мудростью, чья любовь была для него источником мужества. Оба облегчали его ношу и освещали его дни. И пусть люди думают, что хотят.
Благодаря им Артур никогда не будет таким одиноким, как отец.
Благодаря им у него была семья…
Завтра утром… «Проснись и пой!», - подумал он с глупой улыбкой на лице.
- Что вас заставляет так улыбаться, Артур? – спросил Леон, ехавший справа.
- Подумай сам, друг мой! Мысли о его леди, что же еще? – со смехом воскликнул Гавейн.
«Если бы они знали…» - подумал Артур, усмехнувшись. Он был счастлив и оттого, что рядом - его рыцари. Люди, которые выбрали следовать за ним, потому что верили в него, которые, несмотря на жалкие способности к готовке и отсутствие таланта к стирке, были, бесспорно, лучшими спутниками в безнадежных предприятиях.
Даже если он скучал по побудкам «проснись-и-пой».
Немного виновато Артур подумал, не следовало ли попытаться научить Мерлина стучаться, прежде чем входить. Будто эту деревянную башку можно вообще чему-то научить.
Счастье еще, что Гвиневра снисходительна!
Почему ему так не хватало этих двоих? Артур мог перенести разлуку с одним, если рядом был другой… но оба сразу… «Не может быть и речи, чтобы это повторилось», - решительно подумал он.
Однако в будущем, вероятно, его ждало не слишком много отдыха, если сдержать обещание, данное Митиан, а Артур собирался его сдержать. Он рисковал проводить больше времени в разъездах, чем в Камелоте, чтобы принять этот невероятный вызов: усадить за один стол правителей пяти королевств и присутствовать при рождении Альбиона.
Приблизившись к воротам Камелота, Артур убедился, что решение оставить Гвиневру и Мерлина работать вместе принесло прекрасные плоды. Город был почти полностью восстановлен! Это было похоже на чудо. Казалось, что весь народ Камелота единодушно взялся за стройку. Какой контраст с тем городом, который Артур покинул!
Пока восхищенные люди толпились, чтобы посмотреть на возы с запасами, Артур с радостным удивлением увидел, как Гвиневра и Мерлин проталкиваются ему навстречу.
Оба имели не слишком представительный вид.
Одежда Мерлина была помята, словно он спал в ней, а волосы в беспорядке торчали во все стороны. И если Мерлин не был красив (правду сказать, по мнению Артура, у него была досадная склонность быть похожим на пугало), у него были очень выразительные глаза, и он умел говорить ими так, что без слов доносил до своего короля все что угодно, одним взглядом показывая всю свою радость, все свои упреки, все свои надежды, всю свою боль, все свое доверие…
На Гвиневре были удобные кожаные ботинки, а рукава закатаны до локтей, словно перед дракой, что, может быть, не слишком приличествовало королеве. Но Артуру было наплевать на этикет, и в таком виде Гвиневра ему нравилась еще больше. Ей не нужны были никакие украшения, никакие наряды, чтобы быть неотразимой в его глазах. А то, что она так мало заботилась о мелочах, которые другая женщина, наверное, посчитала бы существенными, делало ее еще дороже для него.
- Артур! – радостно воскликнула она.
Он спрыгнул с лошади, чтобы поймать ее в объятия и приподнять над землей, после чего нежно поцеловал, наслаждаясь нежностью ее губ. «Я дома», - подумал Артур, и его затопила волна счастья.
Гвиневра спрятала лицо на его груди и вздохнула:
- Я так рада, что ты вернулся.
- А я как рад!
Несколько секунд спустя Артур отстранился от жены, чтобы хлопнуть по плечу Мерлина, восторженно приветствовавшего его. Слуга, как обычно, поморщился и возмущенно посмотрел на короля - правда, слегка наигранно. Но раньше, чем он успел издать протестующее: «Уй!» - Артур засмеялся и взъерошил ему волосы, что было вознаграждено самой идиотской на свете улыбкой до ушей.
- С возвращением в Камелот, сир, - радостно произнес Мерлин.
- Спасибо, Мерлин. Кажется, вы вдвоем хорошо поработали! – воскликнул Артур, оглядываясь вокруг.
- О! далеко не вдвоем! – отозвалась Гвиневра. – Люди Камелота были великолепны!
Артур последовал за Гвиневрой и Мерлином. Они без остановки говорили о продвижении работ, и было так просто заразиться их энтузиазмом. Но в какой-то момент Артур поймал себя на надежде, что Мерлин за эти дни не слишком заразил Гвиневру своей манерой болтать без остановки. Он едва мог вставить слово в их рассказ.
Хотя, честно говоря, Артур был больше поглощен их сияющими глазами и улыбками, чем стройкой, о которой шла речь. Оба говорили, размахивая руками – слов не хватало, чтобы вместить все эмоции, отражавшиеся и на лицах.
Артур мог бы часами наслаждаться подобными мелочами, если бы Гавейн и Леон не выбрали именно этот момент, чтобы поравняться с ним в сопровождении начальника стражи, остававшегося охранять Камелот.
- Сир, - озабоченно позвал Леон, - в Камелоте произошло нечто очень серьезное.
- Что именно? – Артур нахмурился, бросив подозрительный взгляд на Мерлина и Гвиневру, которые немедленно замолчали и теперь выглядели как дети, пойманные с поличным. – Почему вы мне раньше не сказали?
- Один из ваших советников - сэр Улар - хотел убить королеву, - объяснил начальник стражи. – Мы пытались его схватить, но ему удалось ускользнуть из Камелота.
Артур испытал настоящий шок от такой новости. Хотел убить королеву? Невозможно поверить! Кто-то пытался причинить зло Гвиневре! Холодная ярость начала медленно подниматься в душе… Если бы этот трус был у него под рукой, он разрубил бы его немедленно! Счастье, что Гвиневре удалось спастись! Артур не представлял, что с ним было бы, если бы, вернувшись, он нашел ее мертвой… Он знал, что не мог жить без нее.
Какой дурак, какой трус, какой злодей мог покуситься на кого-то столь доброго, как Гвиневра?
Сердце болезненно сжалось.
Его любимая успокаивающе коснулась его руки:
- Я в порядке, Артур.
Он вздохнул и с беспокойством уточнил:
- Что именно произошло?
Гвиневра покачала головой:
- Сэр Улар находил мои методы немного слишком авангардистскими и решил, что сможет безнаказанно избавиться от меня. Он воспользовался моментом, когда я была одна… он был вооружен… его намерения были ясны… Но он не рассчитывал на то, что рядом со мной всегда был Мерлин…
- Мерлин? – удивленно сказал Артур. – Это ты обратил его в бегство?
- Я ничего особенного не сделал, сир, - возразил Мерлин, покраснев. – Всего лишь появился в нужный момент. Когда Улар увидел меня, он понял, что раскрыт, и поскорее сбежал… К несчастью, я не сразу позвал стражу и он успел скрыться…
- Мерлин скромничает. Он спас мне жизнь, - твердо сказала Гвиневра. – Если бы он не защитил меня, сэр Улар, без сомнения, исполнил бы задуманное. И я не встречала бы тебя сегодня.
Артур встретил смущенный взгляд своего друга и произнес голосом, полным сдерживаемых эмоций:
- Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это, Мерлин.

Вечером Артур наслаждался своим возвращением в Камелот, сидя на ступеньках, ведущих в замок. Здесь он чувствовал себя дома, рядом с людьми, которых любил… в своем городе, почти полностью восстановленном. Наслаждаясь тишиной и спокойствием, Артур услышал приближающиеся шаги, которые узнал бы среди тысячи.
Вот идет лучший слуга всех пяти королевств.
Он слегка улыбнулся, позволив себе думать то, чего никогда не скажет вслух.
Мерлин молча сел рядом, глядя на него своими большими синими глазами.
«А сейчас он откроет рот и начнет говорить», - весело подумал Артур.
Ему не хватало этой беспрестанной болтовни во время поездки – до такой степени, что он начал в мыслях отвечать сам себе. Но в этом он тоже ни за что не признается вслух. Это было… слишком не по-королевски, чтобы объявлять во всеуслышание.
- Мне надо тебе кое-что сказать, - произнес Мерлин.
- Слушаю, - ответил Артур, который именно этого и ждал.
- Это по поводу Гвен.
Арутр кивнул:
- Спасибо, что спас ее.
- Гвен – моя королева, но она так же мой друг, - горячо ответил Мерлин. – Я отдал бы жизнь за нее, не дожидаясь просьб. Так же как я сделал бы для тебя, не колеблясь, если бы понадобилось, сир.
Артур улыбнулся. Он тоже всегда готов был отдать жизнь за друзей. Было просто… приятно слышать, что Мерлин готов был на это ради него. Или ради Гвиневры. Даже если в глубине души он уже знал это.
- Вы оба делаете мне честь, - заявил он.
Мерлин слегка покраснел.
- Это правда, - согласился он. – Гвен – королева, достойная Короля Былого и Грядущего, и королева достойная Альбиона. Именно поэтому мне надо с тобой поговорить. По поводу… того, что произошло между ней и Ланселотом.
Артур не ожидал такого поворота. Он бросил на Мерлина странный взгляд.
- Это в прошлом, - ответил он. – У меня нет никакого желания воскрешать плохие воспоминания теперь, когда они далеко позади. Что бы ты ни узнал, я не хочу это слышать – я предпочитаю смотреть в будущее.
Мерлин кивнул:
- Понимаю. Но я должен тебе рассказать.
- Почему?
- Потому. Я должен это двум моим друзьям.
Артур с сомнением посмотрел на Мерлина. Со временем он научился доверять ему… Если друг хотел поднять деликатную тему, значит, у него были на это важные причины.
- Отлично, - сказал Артур. – Давай. Я тебя слушаю.
- Гвен действовала не по собственной воле в ту ночь, когда встречалась с Ланселотом. Она была околдована, и я могу это доказать.
- Что ты говоришь? – растерянно спросил Артур.
- У меня появились подозрения, когда она сказала, что чувствовала себя, будто одержимая одним чувством, которое она не контролировала. До такой степени, что была неспособна думать. И я спросил у нее, не дарил ли ей Ланселот… особенный предмет после своего чудесного возвращения. Она рассказала о браслете, от которого избавилась, когда была в тюрьме. Тогда я пошел в камеру, в которой она сидела, и нашел вот это.
Мерлин показал заколдованный браслет Артуру, и тот нахмурился.
- Помнишь его?
- Да, припоминаю, что она носила его перед нашей предполагаемой свадьбой… Я заметил его, поскольку она никогда не носила украшений, за исключением кольца, подаренного мной.
- Я провел изыскания по поводу этого браслета, - продолжил Мерлин, - и нашел ответ в одной из книг Гаюса. Речь идет об очень сильном магическом артефакте: человек, носящий его, поддастся чарам того, кто его подарил, не в силах сопротивляться этому желанию.
Артур пораженно посмотрел на Мерлина.
- Значит, Гвиневра… была жертвой колдовства, когда изменила мне? – удивленно спросил он, размышляя над этим.
- Да, - подтвердил Мерлин.
Артур опустил глаза, чувствуя, как в нем поднимаются горечь и гнев. Магия. Всегда магия. Магия разрушила его семью, она отняла у него стольких дорогих людей… Мать… Отца… Моргану. И вот он узнает, что она едва не отняла у него Гвиневру…
- Магия – худшая из язв, что существуют в этом мире, - пробормотал он.
- Э, нет, - весело произнес Мерлин. – Есть нечто хуже, чем магия, помнишь? Есть я.
Артур заметил, как мимолетная тень скользнула в его взгляде, несмотря на радостный тон, и на несколько мгновений озадачился, с чем была связана смутная грусть, которую он чувствовал за веселостью. Он почти хотел спросить Мерлина напрямую. Что тебя огорчает? Но решил, что если у друга на самом деле было бы что-то на сердце, он рассказал бы ему. В конце концов, из них двоих слишком много всегда говорил Мерлин.
Артур слегка улыбнулся и весело ответил:
- И правда, я забыл! Худший слуга во всех пяти королевствах…
Он вернулся мыслями к той правде, что ему только что открылась, и невольно почувствовал волну гнева, осознав выводы, которые следовали из нового освещения «предательства» Гвиневры. Она попала в ловушку… они оба попали в ловушку. Расставленную человеком, которого Артур считал братом… которому пожаловал дворянский титул и которому полностью доверял.
- Я должен был убить Ланселота собственными руками за то, что он сделал с Гвиневрой. Как он мог так поступить с ней, зная, какие последствия это повлечет для нее?
- Мог, потому что это был не Ланселот, - заявил Мерлин.
Он внимательно посмотрел на короля:
- Спроси у своего сердца, Артур. Ты считаешь, Ланселот был способен на такую низость? Вспомни, каким он был. Благородным. Храбрым. Великодушным. После того, как он убил грифона, он предпочел отказаться от рыцарского звания, чтобы не поссорить тебя с отцом. И на Острове Блаженных он отдал жизнь за всех нас. С улыбкой. Думаешь, Ланселот пожертвовал собой ради тебя, чтобы потом вернуться и разрушить твою жизнь таким коварным способом?
- Он пожертвовал собой не ради меня, а ради Гвиневры, - пробормотал Артур. – Она попросила его…
- Он сделал бы это и если бы не обещал ей. Он всегда считал, что ты лучше него.
Артур обдумал эту идею и изменил первоначальное заключение.
- Ланселот совершил ошибку… - грустно произнес он.
- Но он готов был отдать свою жизнь за тебя, так же как за Гвиневру. И я собственным глазами видел, как он сделал это. У него была великая душа. Человек, который вернулся околдовать Гвен, не был Ланселотом. Он имел только… видимость. Кто-то воспользовался этой видимостью, чтобы нанести тебе страшный удар. Кто-то, кто знал, что предательство Гвен причинит тебе боль.
- Моргана, - прошептал Артур.
- Я тоже так думаю.
- Но это невозможно доказать. А Морганы здесь нет, чтобы признаться.
Артур невольно почувствовал грусть при мысли, что его сестра наверняка мертва.
Мерлин со своей стороны долго молчал. Однажды он найдет необходимое доказательство, чтобы публично обелить память Ланселота. Сегодня же ему было достаточно, что правду узнал Артур.
Король посмотрел вдаль и пробормотал:
- Знаешь, Мерлин, была Гвиневра околдована или нет - ничего не меняет для меня. У всех бывают моменты слабости. И у меня. И у тебя. - Артур весело покосился на Мерлина и не мог не добавить: - Особенно у тебя.
Мерлин рассмеялся:
- Спасибо, Артур.
- Не за что, Мерлин.
Король снова стал серьезным прежде чем продолжить:
- Если бы мы судили о людях только по их ошибкам, все граждане Камелота без исключения были бы осуждены. Я не лучше Ланселота. И я не должен был быть таким суровым с Гвиневрой, когда изгнал ее. Она терпеливо ждала меня пять лет. Она согласилась скрываться из любви ко мне. Она терпела оскорбления моего отца. Она оказалась в темнице по моей вине. Она стерпела, когда я сказал ей, что она неуместна, потому что я не был ни достаточно силен, ни достаточно умен, чтобы взять ответственность за наши отношения, когда мог, наконец, это сделать. Она приняла все расставания, которые я ей навязал. Она закрыла глаза на мои недостатки и улыбалась моему дурному характеру. Гвиневра знает меня и любит меня таким, какой я есть. Она всегда прощала мне ошибки. Она всегда была рядом. Я был бы дураком, если бы повел себя иначе по отношению к ней. Потому что… я знаю, что мне повезло с ней. Она сделала из меня лучшего человека.
- Рад слышать это, сир, - сказал Мерлин с улыбкой.
- У нас будет много работы в ближайшие месяцы, Мерлин, - решительно сказал Артур. – Я обещал принцессе Митиан. Через шесть месяцев, день в день, правители пяти королевств соберутся за одним столом, чтобы обсудить великий союз. Кажется, твоя любимая история должна из легенды превратиться в реальность. И если мы сделаем то, что нужно, Альбион скоро станет больше, чем просто мечтой…
Мерлин посмотрел на Артура и бросил дразнящим тоном:
- У меня иногда такое странное чувство… если бы я не знал тебя так хорошо… я сказал бы… что ты почти… мудр?
Артур прочистил горло:
- Кроме того, я заметил, что мои апартаменты в чудовищном беспорядке. Кажется, в мое отсутствие ты совершенно забыл заправлять постель, подметать пол, стирать белье… не говоря уже об этой пыли, которая появилась повсюду. Надеюсь, ты не думаешь, что так легко отделаешься?
Мерлин прищурился:
- Так я и знал.
- Что?
- Что поторопился назвать тебя мудрым.


КОНЕЦ первой части.
Продолжение в фанфике "Выбор Морганы": http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=77459