Глава 1Джинни Уизли никогда не боялась монстров.
Она подшучивала над Роном – тот верил, что под кроватью живет гигантский паук. Поддразнивала Перси – каждую ночь он ждал нападения гарпии из шкафа. Смеялась над Биллом – в его спальне по вечерам всегда горел ночник.
Близнецы напрасно рассказывали страшилки и сказки с плохим концом: о принцессе Джиневре, которую заживо поедал суккуб, или об императрице Джине, похищенной посреди ночи одним вампиром. Джинни не было страшно. И даже россказни об оборотнях и самом Гриме не пугали ее.
Но потом, летом 1993, после первого курса в Хогвартсе всё изменилось.
***
Окно в комнате было раскрыто, и легкий ветерок гулял по помещению. Джинни лежала в постели, поджав под себя ноги и чуть ли не до подбородка натянув одеяло. Было жарко, но она продолжала разглядывать потолок, терпеливо ожидая, когда же наконец придет долгожданный сон. А потом она услышала чей-то голос. Слабый, почти шепот. Она резко приподнялась и посмотрела на шкаф, стоявший в дальнем углу. Теплый ветерок коснулся щеки. Джинни в удивлении округлила глаза, подумав, что происходящее было очень похоже на сон. По спине пробежала ледяная дрожь. Ее начало трясти: не то от страха, не от холода, не то от жары, а может, и от всего вместе. Страх сковал каждую клеточку сознания, она замерла, страшась пошевелиться.
— Джинни…
Что-то вроде свиста, и в нем даже было свое очарование. Джинни закусила губу и крепко зажмурилась. Перед глазами тут же поплыли красные точки. Она посидела так еще несколько секунд, после чего опять посмотрела на шкаф.
— Милая Джинни…
Голос звучал слабо, но в нем можно было различить нотки нежности и скрытой злобы. Джинни замерла, ее дыхание участилось. «Мерлин, только не это».
— Подойди…
Джинни встала с постели и, не отрывая взгляда от шкафа, обогнула его по широкой дуге. Резко дернула дверную ручку и вылетела в коридор. Сбежала по ступенькам, чувствуя, как хлестает по голым ногам край ночнушки.
В полном молчании она вошла на кухню. Мама стояла у мойки и, дирижируя посудой, напевала последнюю песню Селестины Уорбек.
— Мам.
Та вздрогнула и резко обернулась.
— А это ты Джинни, – облегченно выдохнула Молли. – Дорогая, ты же должна спать.
— Мама, у меня в шкафу кто-то есть.
Молли вздохнула и устало провела рукой по лицу. Настало время для того самого серьезного разговора. Она взяла младшую дочь за руки и присела на корточки.
— Послушай, Джинни. Я об этом уже говорила и Биллу, и Чарли, и Перси, и Рону, и даже близнецам. Вампиры живут на севере, оборотни выходят только в полнолуние, а гарпии не появляются рядом с людьми. Летние ночи не завлекают к себе ни змей, ни пауков, ни тем более химер, которые живут только в Греции. Понятно, солнышко?
— Да, мама, – послушно кивнула та. – Но мам… Это не какое-то существо. Это человек.
— В твоем шкафу никого нет, – твердо отрезала Молли.
Джинни распахнула глаза, сердце бешено заколотилось в груди.
— Есть, мам, – настойчиво произнесла она. – Там есть Том.
Молли напряглась и разом побледнела. Она с осторожностью наклонилась к ней и прижала хрупкую дочь к себе.
— Том – мертв, солнышко, – прошептала со слезами на глазах и нежно погладила ее по волосам. – Он – мертв, Гарри убил его, ты ведь сама это знаешь…
Страх не отпустил Джинни, но она согласно кивнула.
***
Через несколько дней семейство Уизли уехало в Египет. Но Джинни не забыла про монстра в шкафу. Когда мама запретила ей заходить в усыпальницу египетского волшебника, она особо не возмущалась, лишь слегка, и то скорее для виду. Она не переставала опекать ее, и Джинни в глубине души была этому только рада, она готова была зарыться носом в ее объятия и заплакать, словно маленькая девочка. Но, разумеется, в двенадцать лет так себя не ведут.
Рон отправил Гарри карманный вредноскоп в качестве подарка на день рождения, чем вызвал сотни подколок со стороны близнецов.
— Ну что, сестренка, ты до сих пор влюблена?
— Смотри, чтобы молоко не убежало, Джинни! Что-то ты слишком рассеянна, неужели Гарри где-то неподалеку?
Джинни через силу рассмеялась, но мама наорала на сыновей, пригрозив отправить профессору МакГонагалл фотографию с ними в одних пижамах и с просьбой повесить ее в общей гостиной. Как и всегда, этого оказалось достаточно, чтобы утихомирить разбушевавшихся шутников.
Они вернулись домой, а Том по-прежнему был в ее шкафу. Джинни всегда засыпала, лежа на боку и не отводя взгляда от шкафа. Она могла лежать в такой позе часами, ожидая прихода сна. Хуже всего было то, что Том разговаривал с ней. Она слышала его сладкий, очаровывающий голос. И иногда, когда луна освещала комнату, она различала внутри шкафа его черные зрачки с красными искрами.
Рон рассказал, что Гарри сейчас живет в «Дырявом котле». Он никогда не спрашивал, как у нее дела, словно того, что произошло в прошлом году в школе, никогда не случалось. А может, он просто хотел все забыть…
Но как забыть прекрасное лицо Тома?
Джинни разрывалась между двумя противоположными желаниями. Она влюбилась в Гарри, но того это ничуть не заботило. А ночами ее изводил Том.
— Этот идиот не заслуживает тебя, – шептал он, и голос его струился по коже как вода. – Помнишь, Джинни? Когда ты рассказывала мне о своей жизни? О страхах, желаниях и даже фантазиях… Я был твоим другом, Джинни. Я – твой друг.
Ночи стали для нее настоящим кошмаром. Она не высыпалась, потому что неотрывно следила за приоткрытыми дверцами шкафа; ее глаза выглядели воспаленными и покрасневшими от постоянных слез страха. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Тома и, казалось, даже видела сквозь полумрак его злобную ухмылку. Он получал истинное наслаждение, мучая ее из ночи в ночь.
Но друзья не должны так не поступать.
***
Начался второй год в Хогвартсе. Джинни ночевала в гриффиндорской спальне, где не было никаких шкафов, только сундуки с одеждой. Она радовалась, что не попала на Рейвенкло, где в комнате у девочек стояли высокие дубовые шкафы.
А в мире, тем временем, из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Но Джинни совсем не было страшно. Хогвартс – едва ли не самое безопасное место, проникнуть сюда невероятно сложно, а уж с дементорами, охраняющими все входы и выходы из школы и вовсе невозможно. Да и Хогсмид постоянно патрулировался. У Блэка не было ни единого шанса проскользнуть в защищенные стены школы.
Однако каким-то образом ему все-таки удалось это сделать.
— Джинни?
Она подняла голову и улыбнулась Гермионе, которую с недавних пор считала своей лучшей подругой.
— Не одолжишь Гарри перо?
Улыбка ее тут же увяла, но она все-таки согласно кивнула. Порылась в сумке и достала совсем новенькое перо, протянула его Гермионе, та горячо поблагодарила. Джинни проследила взглядом и увидела, как та садится в глубине гостиной рядом с Роном и Гарри. Последний ненадолго поднял голову, посмотрел на Джинни и легонько улыбнулся.
Лицо буквально загорелось от прилившей к щекам краски, и она поспешно уткнулась в учебник. Вроде не произошло ничего особенного, но почему-то ее переполняло счастье.
— Этот придурок даже не знает о твоем существовании. Для него ты лишь младшая сестренка лучшего друга. Зачем ты ему? Ну же, Джинни, милая, забудь его…
Счастье мгновенно рассыпалось в прах, так же внезапно, как и появилось. В самом дальнем уголке сознания Том по-прежнему насмехался над ней.
Она резко встряхнула головой, захлопнула книгу и, даже не обернувшись, поднялась в спальню.
***
Прошло несколько недель. Джинни сидела в Большом зале и завтракала в полном одиночестве, когда к ней подошла Гермиона и присела рядом. По напряженному лицу и поджатым губам сразу стало понятно, что она поссорилась с Роном и Гарри. Однако Джинни ничего не стала спрашивать. Мысленно пожала плечами и вернулась к своей тарелке с овсянкой, но доесть ее было не суждено: пристальный взгляд подруги раздражал. Через дюжину секунд она не выдержала и спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, просто пытаюсь понять, какую форму примет мой боггарт, – ответила та, а Джинни невольно насторожилась, словно предчувствуя, что эта тема не приведет ни к чему хорошему.
— И?
Голос ее звучал притворно весело.
— Так и не решила еще.
Джинни была уверена, что Гермиона хотела сказать совсем другое, что-то более серьезное, что-то, что касалось нее.
— У Рона точно будет паук, а у Гарри – дементор.
Джинни вздрогнула. Она до сих пор помнила леденящий душу страх, который охватил ее в присутствии дементора в поезде. Гарри тогда так громко закричал…
— Но насчет себя я даже не знаю. А ты? Есть какие-нибудь идеи? – поинтересовалась Гермиона с легким беспокойством, а Джинни готова была поклясться, что та все знает.
Воспоминания о дементорах воскресили в ее разуме Тома – его мягкий вкрадчивый голос, приторные комментарии, фальшивый смех, недобрую усмешку, которая действовала словно наркотик.
— Понятия не имею, – рассеяно отозвалась она.
К горлу подкатила тошнота.
***
Следующим летом, несмотря на все переживания и волнения, мама разрешила ей отправиться на Кубок Мира по квиддичу вместе с мальчишками.
Накануне ночью Том шептал ей на ухо очередные лживые фразы. Говорил, что он ее друг, что всегда будет рядом, что она никогда его не забудет. И проклинал Гарри Поттера.
Джинни накрылась одеялом с головой и заткнула уши. Она много и долго плакала.
Но ничто не могло стереть из памяти слова Тома.
***
Ночь после матча оказалась настоящим кошмаром. А остаток лета просто трудным. Министерство магии было перегружено работой, родители волновались по каждому поводу. Украдкой она наблюдала за Гарри, Роном и Гермионой, которые сидели в гостиной и что-то увлеченно обсуждали. Гарри озабоченно хмурился, хотя все, кажется, не обращали на это никакого внимания.
А в шкафу Том не переставал изводить ее.
— Мы скоро увидимся, моя милая Джинни… Верь мне…
***
Много ночей подряд с ней ночевала Гермиона, и Том ни разу не появился. Гермиона лежала на матрасе на полу, спиной к шкафу, чтобы им было удобнее разговаривать. Но Джинни слушала ее лишь краем уха, она неотрывно смотрела на приоткрытые дверцы шкафа.
— Джинни? – позвала Гермиона, когда в комнате раздался лишь ее собственный смешок. – Джинни, ты меня слушаешь?
Та перевела рассеянный взгляд на подругу.
— Извини.
— Ты все еще думаешь о Гарри. – Гермиона вздохнула и привстала на локтях.
— Э… Да… Да, думаю.
— Послушай, Джинни, забудь ты о нем. Встречайся с другими мальчиками. Постарайся…
— Да, – выдохнула Джинни, но ее мысли все еще были заняты Томом. – Да, ты права.
Она не скучала по Тому. Конечно, нет. Он ей точно не нужен.
Но почему тогда она никак не могла выкинуть его из головы?
***
— Я был прав, – теплым голосом произнес он.
Джинни открыла глаза и медленно посмотрела на шкаф. Черный зрачок Тома мерцал из-за полуприкрытой дверцы. Дикая тоска и отчаяние тут же охватили ее.
— Скучала по мне, моя милая Джинни?
Она покачала головой и накинула на лицо одеяло. Но голос Тома доносился до нее даже сквозь эту хлипкую преграду.
— Я ведь был прав, так? Я знал, что тебе нужно забыть об этом кретине… Подумать только, одной лишь грязнокровке удалось достучаться до тебя.
Джинни проглотила слезы.
— Подруга-грязнокровка… Не забывай, милая Джинни, ты чуть не убила ее…
— Нет, – приглушенно прошептала та под одеялом. – Нет…
— Не исключено, что эта грязнокровка сама так и не смогла забыть о нем… Что ты об этом можешь знать, милая Джинни? Может, она только и ждет момента, чтобы причинить тебе боль.
— Замолчи, умоляю, замолчи…
Если Том и замолчал, то только для того, чтобы мучить ее своим зловещим смехом. И еще чтобы мрачно улыбаться в полумраке шкафа. Джинни с силой укусила себя в сжатый кулак.
***
По программе третьего курса школьники должны были изучать боггартов. Демельза предположила, что ее ждет горящая метла. Когда оборотень Эмили превратился к трехглавого монстра, она в ужасе и растерянности замерла. Профессор Грюм легонько оттолкнул ее, и монстр медленно повернулся к Джинни. Та сильнее сжала в руках волшебную палочку. Желтые глаза чудовища пристально смотрели на нее, затем в тихом хлопке боггарт исчез.
По кабинету поползли шепотки гриффиндорцев и рейвенкловцев. Профессор нахмурился и, как и все присутствующие, начал искать взглядом боггарта.
Внезапно раздался тихий скрип, и дверцы шкафа, в котором тот прятался в начале урока, приоткрылись. На внутренней ручке можно было различить бледную руку, за которой последовала вторая и ноги.
Сердце Джинни перевернулось в груди. Из шкафа выплыл улыбающийся и такой красивый Том. За спиной одноклассники обсуждали молодого человека, а кто-то даже выкрикнул ей вслед слова одобрения.
Но она ничего не могла сделать. И Том знал это. Он уверенно подошел, на груди блестел вычищенный значок старосты школы.
— Здравствуй, Джинни.
Она заморгала, пытаясь спрятать слезы, и бессознательно отступила на шаг. Улыбка Тома стала еще шире.
— Не поздороваешься со своим другом, Джинни?
— Уходи, – прошептал она, кончик волшебной палочки бессильно смотрел в пол.
— Прошло столько времени… Я не хочу оставлять тебя сейчас …
Она услышала, как кто-то произнес ее имя за спиной. Но ничто не могло заставить ее разорвать зрительный контакт с Томом.
— Хорошо, моя милая Джинни, очень хорошо, – нашептывал тот шелестящим змеиным голосом. – А теперь я хочу, чтобы ты убила ту девчонку за твоей спиной.
— Нет.
— Убей ее!
И Джинни, с трудом борясь с подступающими рыданиями, узнала этот тон. Точно также она сама приказывала василиску убивать грязнокровок.
— Оставь меня в покое, – слезы все-таки вырвались наружу, и она упала на колени. – Уйди, умоляю, уйди!
— Нет, Джинни… Теперь я не уйду, – присев рядом на корточки, прошептал он. – Ты слишком славная, чтобы я бросил тебя. Ты слишком хорошо развлекаешь меня, чтобы я забыл о тебе. Мне нравится слушать твои мольбы, нравится видеть испуганные глаза, когда ты осмеливаешься взглянуть на меня.
— Убирайся! – закричала она.
Том улыбнулся и поднялся, когда слева от них раздался хриплый «Риддикулус». Том недовольно скривился и исчез, прошептав напоследок:
— Я вернусь…
Джинни продолжала содрогаться в рыданиях. Она уже ничего не слышала, только ощутила, как профессор Грюм с силой поднял ее с пола. Забрал с пола ее волшебную палочку и хрипловатым голосом попросил кого-то отвести ее в Больничное крыло. Кто-то поддержал Джинни за руку и ласково вывел из кабинета. Ее била крупная дрожь, к горлу подкатывала тошнота. Она вырвалась из хватки одноклассницы, скрючилась над доспехами и вытошнила – весь охвативший ее ужас, отвращение, все, что она испытывала к Тому.
Затем, пошатываясь, опустилась на согнутые в коленях ноги. Перед ней в такой же позе присел кто-то. Джинни закрыла глаза, ожидая, когда мир вокруг перестанет кружиться. Осторожно открыла их и вздрогнула, узнав Луну Лавгуд.
— Это ты меня увела?
— Да, – тихо ответила та. – Тебя это беспокоит?
— Нет… Нет, напротив.
Луна улыбнулась и протянула желтый в розовый горошек платок. Дрожащими пальцами Джинни вытерла рот.
— Спасибо.
— Спасибо тебе, – с улыбкой ответила Луна.
— За что?
Луна моргнула своими большими полупрозрачными глазами, но ничего не ответила. Джинни откинула голову на холодные каменные стены и с опустошенным видом принялась пялиться в потолок. Через несколько секунд она глубоко вздохнула и вернулась к Луне.
— Не хочешь узнать, кто это был? – с горечью в голосе спросила она.
— Полагаю, меня это не касается, – та пожала плечами.
— Так и есть, – слабо улыбнулась Джинни.
Любой другой на месте Луны уже давно бы понял, что на этом разговор окончен, но только не Лавгуд. Она ждала.
— Хочешь знать, почему мой боггарт превратился в позолоченные часы?
Джинни с любопытством кивнула.
— Я боюсь Времени, – прошептала Луна. – Думаю, не так много людей в мире его боятся. Мне кажется, Время идет слишком быстро, а с ним и жизнь. Как ты считаешь?
— Так и есть, – согласилась Джинни. – Ты права…
— Считаешь меня сумасшедшей?
— Нет.
Луна улыбнулась и наклонила голову чуть в бок. Внезапно Джинни заметила, что сегодня на ней не было привычных сережек в виде редисок, вместо них болталась «лапша» в тон к ожерелью.
— В любом случае, кем бы он ни был, он невероятно красив, – поднимаясь, ответила Луна.
— Да, – прошептал Джинни и последовала ее примеру. – И это делает его еще опаснее…
***
Слухи быстро распространились по школе, и уже в течение нескольких дней все знали, что Джинни Уизли боится незнакомого очаровательного молодого человека. Он разговаривал с ней, когда она упала на колени, но никто не слышал, что именно они обсуждали.
К счастью, уже через неделю этот инцидент был позабыт: школьники были слишком заняты обсуждением первого задания к Турниру.
Джинни ждала, что Гермиона захочет обсудить с ней происшествие с боггартом, но этого не произошло, чему она была только рада. Она не собиралась рассказывать о Томе, особенно Гермионе.
Единственный человек, который мог понять, даже не смотрел в ее сторону. И в такие моменты она ненавидела Гарри. Ненавидела его за то, что он так и не пришел проведать ее, не удосужился справиться о ее самочувствии, узнать о ее страхе перед Томом.
Конечно, он был слишком занят подготовкой к турниру, расстроен ссорой с Роном. И все-таки он мог бы уделить ей хотя бы минуту…
Он ведь знал, что она чувствует к нему. Точно знал. Но Гарри ничего не предпринимал, а Джинни становилось только хуже.
***
Джинни вернулась в Нору, и после долгого утомительного дня готовилась ко сну. Хотя она была уверена, что заснуть не сможет. Но лучше уж так, чем сидеть в компании перепуганных родителей, проказливых братьев и Рона, который по-настоящему переживал за Гарри едва ли не впервые за все время их дружбы.
Она переоделась в ванной в пижаму и зашла в спальню. Скользнула под одеяло и решительно повернулась спиной к шкафу.
В другое время Том притворно возмутился бы такому пренебрежению и начал злословить и зубоскалить. Но в эту ночь он был слишком счастлив, чтобы мучить бедную душу Джинни.
Все ночь он смеялся. И хохот его был ледяным. Он пронзал насквозь сердце крошечными шипами.
Джинни знала, почему он смеется. Он вернулся. Убил Седрика, еще больше разрушил Гарри и вернулся.
Лорд Волдеморт вернулся.
***
Остаток лета она провела в доме на площади Гриммо, 12, который отныне стал новой штаб-квартирой Ордена Феникса. Родители быстро объяснили, что это значит, но Джинни уловила только одно, самое главное – они все могут погибнуть.
Ей выделили средних размеров комнату, которую она будет делить с Гермионой, когда та приедет. И, разумеется, там был шкаф. Высокий, деревянный, где уже были разложены ее вещи.
Странно, но Том не приходил. Июль прошел без его вмешательства. Потом приехал Гарри, а Том по-прежнему молчал. Теперь она испытывала к Гарри лишь простую привязанность, которую она сама считала дружеской. Она рассказала об этом Гермионе, и та ее поздравила:
— Что заставило тебя забыть о нем? – поинтересовалась Гермиона как-то ночью, когда сон не шел к ним обеим.
— Ничего, – солгала она. – Просто Майкл Корнер хочет встречаться со мной.
Конечно, это было ложью. Точнее Майкл и в самом деле предложил ей это, но Джинни так и не смогла простить Гарри то, что он ничего не сделал, когда боггарт принял форму Тома.
Гарри похудел, его глаза стали мрачными, кожа побледнела. А ночами Джинни слышала его крики. Ее комната располагалась как раз над его. Если она прислушивалась, то могла расслышать, как он метался на простынях и слабо стонал. Рон делал вид, что ничего не происходит. Хотя может, он и в самом деле был не в курсе, он всегда очень крепко спал. В отличие от Джинни, которая постоянно думала о Томе. О том, почему он исчез. Конечно, она была рада, чувствовала облегчение, словно тяжелый камень спал с плеч, но в глубине души никак не могла избавиться от предчувствия чего-то ужасного.
Она знала: он что-то готовит. Она была уверена в этом.
***
За три дня до начала четвертого курса вернулся Том. Гермиона уже давно уснула, а Джинни, по обыкновению, рассматривала потолок.
Сначала она услышала тихое хихиканье, и только потом, глубоко вздохнув, словно собравшись с силами, она посмотрела на шкаф и сразу же увидела черный, почти красный зрачок.
— Доброй ночи, моя милая Джинни, – прошептал он.
— Уходи, – бросив на спящую подругу мимолетный взгляд, произнесла она.
— Кто же так встречает друзей? – возмутился Том, но холодная улыбка выдавала его с головой.
— Ты не мой друг, – не сводя с него пристального взгляда, прошептала Джинни.
— Конечно, да…
Он развлекался, а Джинни как всегда в его присутствии начинала ощущать ужас. И Том чувствовал ее страх, несмотря на все тщетные попытки спрятать его.
— Не хочешь спросить, где я так долго пропадал?
— Я хочу, чтобы ты ушел, – повторила она.
— Видишь ли, милая Джинни, ты не единственная, кого мне нравится навещать, – не слушая ее, продолжал Том. – У меня есть и другие жертвы…
Тревожный колокольчик зазвенел в голове, и она села в постели.
— Гарри? Ты приходишь и к нему?
Том расхохотался.
— Поттер? Нет. Хотя он мог бы стать мне хорошим другом, но нет… Не из-за меня он просыпается по ночам.
— Тогда кто?
— Я.
Джинни понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он имел в виду. Она нахмурилась, и глаза Тома резко стали ярко-красными, после чего вновь вернулись к своему красивому черному оттенку.
— Мне нравится напоминать ему, кем он был раньше, и какую цену пришлось заплатить за то, чтобы стать тем, кем он стал. Его душа измучена больше, чем может показаться…
— У него больше нет души, – возразила Джинни, не зная, как будет правильнее: говорить «он» или «ты».
— Это так, – после непродолжительного молчания, согласился Том. – Именно поэтому я и прихожу к нему…
И вновь он рассмеялся, а Джинни содрогнулась от этого пугающего звука.
— А теперь уходи, – приказала она.
В глазах Тома сверкнула ярость, и Джинни знала, что он сейчас скажет очередную ложь.
— Джин?
Она чуть ли не подпрыгнула на кровати и обернулась к приподнявшейся Гермионе. Вид у нее был заспанный и еще не до конца проснувшийся.
— Что ты делаешь?
— Ничего. Просто считаю гиппогрифов, чтобы уснуть.
Гермиона ей не поверила, но говорить ничего не стала, кивнула в ответ и вновь легла, не спуская глаз с Джинни. Та посмотрела напоследок на опустевший шкаф и, наконец, заснула.
***
Начался учебный год. Гарри стал совсем неразговорчивым и даже агрессивным. Джинни наблюдала за ним издалека в коридорах или в те моменты, когда сидела в объятиях Майкла. Она всегда следила за ним, выпуская из виду только на время уроков.
Гермиона часто говорила о Гарри, словно хотела убедиться, что она действительно ничего уже не чувствует к нему.
— Иногда он хочет побыть один, – говорила та во время завтрака, и в ее голосе звучало ничем не прикрытое беспокойство. – Еще эта ужасная женщина! Мерлин, как же я ее ненавижу! И Гарри тоже… Ох, Джинни, он так изменился!
Гермиона неожиданно заплакала, прижав ко рту салфетку, и Джинни взяла ее за руку. Она тоже видела, что он сильно изменился. Она видела, как он закрылся в себе и только временно покидал свою защитную раковину, когда улыбался Чжоу Чанг или чтобы посмеяться о чем-то с Роном. Он постоянно караулил возле озера Хедвиг, ожидая новостей от Сириуса.
Джинни все это видела.
— Он испортил все с Чжоу, – говорила Гермиона. – Почему он не хочет поговорить с ней о Седрике? В конце концов, она имеет на это полное право. Уверена, ей сразу стало бы легче, и она вернулась бы к нормальной жизни! Его буквально переклинило на этой девчонке!
Джинни была бы рада согласиться с Гермионой, но не могла. Она знала, что Гарри не был одержим Чжоу. Она читала это в его глазах. Это не было настоящей любовью.
А вечерами она снова и снова прокручивала в голове слова Тома. Может ли он оказаться прав? Что если Гарри и вправду не заслуживает ее?
Лежа в кровати, она сама себя ругала за то, что эта мысль вообще пришла в голову. Кто такой Том, чтобы говорить ей, что делать? В конце-то концов, он – обычный кошмар, глубоко запрятанный страх.
Джинни пялилась на красный полог постели и терпеливо ждала, когда ее сморит сон.
Глава 2***
— После каникул будем тренироваться бороться с дементорами, – сказал Гарри. – Изучать чары Партонуса.
— Ты на самом деле притащишь дементора? – спросила Сьюзан, и по ее спине побежали мурашки.
— Нет, не волнуйтесь, – Гарри улыбнулся стоявшим рядом школьникам. – Постараюсь найти боггарта.
Повсюду раздавались облегченные вздохи, и только Джинни помрачнела. Она сдержала легкую дрожь и, подняв взгляд, встретилась с изумрудными глазами Гарри. Мгновение он смотрел на нее, а затем отвернулся и нарвался на вопрос от Луны:
— А если мы не сможем победить боггарта?
— Если тебе не удастся побороть свой собственный страх, – ответил Гарри, – можешь даже не надеяться одолеть дементора.
Джинни уставилась в пол и через несколько секунд почувствовала на себе пристальный взгляд Луны.
— Если у кого-то проблемы с боггартами, подойдите ко мне позже. У меня все, можете идти.
Джинни первой вылетела из Выручай-комнаты, не обратив никакого внимания на развешенные под потолком золотые игрушки с изображением Гарри и подписью: «Гарри, Гарри, моя звезда!»
Это было их последнее занятие перед Рождеством, и она знала, что больше не представиться возможности поговорить с Гарри. Вопрос был только в том, нужен ли ей вообще этот разговор?
***
Каникулы закончились, и занятия ОД возобновились. Они раз за разом отрабатывали изученные заклятия и контрзаклятия, и уже спустя неделю начали недовольно ворчать – скорее для виду, чем на самом деле, но Гарри был неутомим. Он повторял, что нужно уметь применять все эти чары, чтобы потом справиться с вызовом Патронуса.
Джинни же ощущала лишь облегчение. Каникулы выдались тяжелыми. Отец попал в госпиталь Святого Мунго, Том вновь вернулся в ее шкаф на площади Гриммо, 12… Если придется еще сразиться с боггартом в ближайшее время, она точно упадет в обморок от усталости и напряжения.
И Гарри заметил это.
***
Джинни уже сделала все домашние задания и неожиданно захотела прогуляться. Она поискала взглядом тех, кто мог бы заметить ее отсутствие. Гермиона и Рон сидели вместе в креслах у камина и жарко обсуждали что-то, скорее всего они пытались таким образом скинуть напряжение, которое постоянно охватывало их, когда Гарри уходил на дополнительные занятия по зельям. Она еще раз убедилась, что на нее никто не обращает внимания и поднялась в спальню за теплой мантией, шарфом и перчатками, после чего незаметно выскользнула из общей гостиной Гриффиндора.
Джинни поднялась на Астрономическую башню. Ей всегда нравилось это место за потрясающий вид на призамковую территорию. Облокотившись на перила, она полной грудью вдохнула морозный воздух, закуталась поплотнее в мантию и устроилась на ледяных плитках.
Она любила звезды. И иногда, если мрачные тучи на небе расходились, она долго рассматривала звезды. У мамы всегда были отличные оценки по астрономии, она их подтвердила и на СОВ, и на ЖАБА. Когда Джинни была маленькой, то любила слушать сказки и легенды, связанные с различными созвездиями, а летом они с мамой часто устраивались на зеленой траве на лужайке и искали их на небе.
Она настолько увлеклась своими воспоминаниями, что не сразу услышала тихий скрип двери. Приподняла голову, но почти сразу же снова улеглась на каменные плиты, узнав гостя. Не говоря ни слова, Гарри прилег рядом и скрестил на животе руки. Джинни не знала, что делать или сказать, а потому решила вести себя так, словно кроме нее здесь никого не было. Она услышала тихий шорох ткани по камням, очевидно, Гарри ерзал на неудобных плитках, пытаясь устроиться получше. Она и сама чувствовала, как особо острый камень упирался в лопатки.
Они разглядывали звезды в полной тишине. Наконец, Гарри решился нарушить молчание:
— В прошлом году, когда я оказался в лабиринте, я почти сразу перешел на бег. Даже не знаю, почему, ведь там не было ни одного монстра, – задумчиво прошептал он. – Хотя не могу сказать, что я расстроился таким поворотом событий. Я совсем не хотел оказаться лицом к лицу с каким-нибудь жутким чудовищем, выведенным Хагридом. Но несмотря на облегчение, я никак не мог избавиться от чувства дискомфорта, словно что-то было не так. Может, там было слишком тихо?
Он сделал небольшую паузу, будто сам задумался над своим вопросом.
— А потом вдали я увидел чей-то высокий силуэт, – продолжил. – Он начал приближаться ко мне. Почти сразу от него повеяло холодом, а в голове у меня зазвучали крики. Я быстро сообразил, в чем дело. Подумал о том, что Турнир наконец-то закончился, и закончился он хорошо. Я победил, держу в руках Кубок, а рядом стояли Рон и Гермиона – живые и радостные. Когда появился Патронус, дементор неожиданно оступился. Дементоры никогда не оступаются. Тогда я понял, что перед мной был боггарт и произнес «Риддикулус».
Джинни хранила молчание, с напряжением вслушиваясь в каждое слово, зная, что Гарри рассказывает это не просто так, а с какой-то целью.
— Я подумал тогда, – продолжил он, – что тебе было бы любопытно посмотреть, как он оступается. Вот он выходит из шкафа, в котором обычно прячется, весь такой в идеально выглаженной школьной форме, на груди блестит значок старосты с надписью «Самодовольный пузырь». Думаю, это зрелище рассмешило бы тебя.
Джинни горько скривилась и скосила глаза в сторону Гарри. Тот упорно пялился на небо.
— Почему ты говоришь это мне? – шепотом спросила она.
— Как только ты победишь свой страх, ты сможешь справиться с чем угодно. В том числе с дементорами. Ты в курсе, что мне никогда особо не удавалось справиться с боггартом в виде дементора?
— Ты же можешь прогнать дементора, – уверенно произнесла Джинни.
— Так и есть, – признал Гарри, – но боггарт до недавнего времени был мне не по зубам. С прошлого года всё изменилось. Тогда в лабиринте мне удалось сделать это впервые. С тех пор он начинает принимать множество различных форм, и мне приходится бороться с каждой из них по порядку.
— Боггарты могут воплощать несколько наших страхов?
— Да. Дементоры – мой самый главный страх, но теперь я знаю, как с ним бороться. Он пытается запутать меня, показывая то Волдеморта в Выручай-комнате, то Седрика в тайном проходе на третьем этаже…
— Понятно…
Она продолжает его разглядывать, ожидая, когда же он наконец повернется к ней, но Гарри все так же увлечён звездами.
— Я никогда не смогу его побороть, – прошептала Джинни. – Когда он рядом, то сразу же начинает говорить всякую ложь, описывать разные ужасы, они словно ядовитые колыбельные. Даже когда он не со мной, я слышу его у себя в голове. От одного его голоса меня начинает мутить. Ты и представить себе не можешь, как сильно я ненавижу его… и боюсь.
Гарри, наконец, посмотрел на нее. Их взгляды пересеклись, и Джинни почувствовала, как по телу побежали мурашки.
— Знаешь, что я слышу, когда рядом дементоры? – спросил он, Джинни покачала головой. – Я слышу крики мамы и смех Волдеморта. Когда он выбил дверь в нашем доме, папа попытался задержать его, дать время маме убежать. Когда он вошел в мою комнату, мама стояла на коленях возле моей кроватки и держала меня на руках. А он только зло ухмыльнулся и проигнорировал ее мольбы не трогать меня. Мои родители – мертвы, и у меня нет никаких воспоминаний о них, кроме тех последних минут жизни…
Джинни рассматривала черты его лица. Она знала, чего ему стоило решиться на этот рассказ. Но почему-то не получалось ни пожалеть, ни посочувствовать. Она встряхнула головой и произнесла:
— Это другое. Ты… Ты ничего не помнишь, даже маминого голоса, рассказывающего тебе сказку на ночь. Ты можешь лишь придумать то, какими они были. А когда Том начинает разговаривать со мной, прячась в моем шкафу, я знаю, зачем он это делает: чтобы напомнить о моих ошибках. Чтобы напомнить, что я пыталась убить Гермиону, что ты едва не погиб, спасая меня. И каждый раз он с победным видом улыбается, а мне остается лишь прятаться под одеялом и лить слезы!
Она и в самом деле расплакалась. Почувствовала, как по щекам побежали мокрые дорожки слез, и приготовилась, что Гарри сейчас распсихуется, хлопнет дверью и уйдет, но он продолжал смотреть на нее.
— Может, ты и права, – протянул он задумчиво.
Джинни вытерла слезы в каком-то яростном жесте, и только тогда до нее дошло, что она сказала. «Когда Том начинает разговаривать со мной, прячась в моем шкафу»… Она выпрямилась и повернулась к Гарри, тот все так же не сводил с нее пристального взгляда.
— Гермиона рассказала мне вкратце о твоей… проблеме.
— Это так все по-идиотски.
— Нет, совсем нет. Когда я был маленьким, я тоже думал, что в моем шкафу живет монстр. В чулане, – подумав немного, добавил он.
Джинни даже не знала, что у своих родственников он жил в чулане, но не стала заострять на этом внимание.
— Проблема в том, что я уже не маленькая, – прошептала она вместо этого.
Гарри громко рассмеялся.
— И смысл тогда взрослеть? – пожал он плечами. – Не одну тебя преследуют…
— Знаю…
Гарри нахмурился, а Джинни покрылась легким румянцем. Она мысленно поздравила себя с тем, что испортила ему настроение. Было непохоже, чтобы он рассказывал кому-то о своих кошмарах.
«Дура», подумала она.
— Это нормально для тебя… что тебя… – пробормотала она виновато и попыталась поменять тему. – Слушай, а ты никогда не думал о Томе?
— Нет. С чего бы это? Я просто уничтожил его. Овладел-то он твоим разумом…
Джинни не знала, как реагировать на эту ремарку. Дружеское подтрунивание или упрек?
— Это не моя вина…
— Знаю, – Гарри вздохнул и вновь улегся. – Знаю.
Джинни последовала его примеру и в установившейся тишине принялась созерцать звездное небо.
— Гарри?
— Да?
— Почему ты не помог мне в прошлом году?
Он озадаченно перевел на нее взгляд, и Джинни нашла очередной повод еще раз взглянуть в его изумрудные глаза.
— После того случая с боггартом, с Грюмом, – добавила она, буквально выталкивая из себя каждое слово.
Она и подумать не могла, что однажды задаст подобный вопрос.
— Я ждала, что ты заговоришь со мной об этом… В том году я хотела, чтобы этот разговор состоялся.
— Понимаю… Но ты ведь могла обсудить это с Гермионой. Она ведь твоя лучшая подруга, разве нет?
— Да, – с колебанием в голосе прошептала Джинни. – Но ты… ты был единственным, кто мог понять меня по-настоящему. Ты ведь тоже был там… ты знаешь, насколько он опасен… знаешь, как плохо мне было…
Казалось, ее щеки ярко полыхали в полумраке Астрономической башни. Гарри так долго молчал, что Джинни уже подумала, что не дождется от него ответа.
— Я вправду был там, да, – сказал он наконец. – Спас тебя и убил его. Но нельзя сравнивать то, что пережил каждый из нас. Я никогда не узнаю, что творится в твоей голове, равно как и ты не узнаешь, что происходит в моей.
— Нет, я не согласна, – возразила она. – Мы с тобой оба связаны с Сам-Знаешь-Кем, и это связь, что соединяет нас с Томом или Сам-Знаешь-Кем – она по сути своей одинакова.
Она почувствовала, как напрягся рядом Гарри, и прикусила губу. Он не любил обсуждать эту странную связь, которую сполна прочувствовал на Рождество во время нападения на Артура. А она посмела поднять эту тему.
— У нас с тобой больше общего, чем ты сам считаешь, – продолжила Джинни. – Нашими разумами овладевали, и…
— Мне кажется, что меня никто не контролировал, – едва слышно отрезал Гарри.
— В каком-то смысле да, у тебя просто это было немного по-другому.
— Они с Волдемортом – разные люди, Джинни, – серьезно произнес Гарри, поднимаясь и усаживаясь, чтобы лучше ее видеть.
— Почему ты не называешь Тома по имени?
Гарри опустил голову на долю мгновения и задумчиво провел пальцем по нижней губе.
— Не вижу смысла, – медленно начал он, – называть то, чего не существует. Он не заслуживает даже называться человеком, так к чему давать ему имя? Иначе он станет чем-то большим.
Джинни в удивлении распахнула глаза, не понимая. Озарение снизошло на нее неожиданно – она сообразила, к чему он клонил. Сам Гарри сделал те же выводы и встал на ноги.
— Почему ты зовешь Сам-Знаешь-Кого его прозвищем? – Джинни тоже поднялась с холодных плиток и теперь стояла совсем рядом с Гарри.
— Если не я, то кто еще покажет всем пример?
Он склонил голову набок и улыбнулся. Обычная улыбка, ничего особенного, но почему тогда сердце заколотилось как бешеное?
— Ты должна избавиться от него, Джин, – прошептал он. – Избавься от него или он убьет тебя.
Она кивнула и опустила голову, чтобы он не заметил слез в глазах. Внезапно Гарри обнял ее и крепко прижал к себе. Сказать, что Джинни была удивлена, ничего не сказать. И все-таки она быстро справилась с собственным изумлением и ответила на объятия. Она понимала, что в них не было ничего романтического, лишь дружеская поддержка. Он и пришел-то только потому, что она была младшей сестренкой его лучшего друга. Только от этого понимания лучше не становилось, сердце болезненно сжалось.
Гарри отстранился и, одарив ее еще одной теплой улыбкой, направился к двери.
— Ты влюблен в Чжоу Чанг? – Вопрос вырвался помимо ее воли.
Он медленно развернулся с совершенно нечитаемым выражением на лице.
— Не знаю пока. Сам пытаюсь понять. А ты? Ты влюблена в Майкла Корнера?
— Нет, – мгновенно ответила она, ни на секунду даже не задумавшись.
Гарри кивнул, вышел и начал спускаться по винтовой лестнице. Джинни замерла на месте, не в силах отвести взгляд от деревянной двери.
«Не знаю пока. Сам пытаюсь понять».
На душе заскребли кошки.
***
Медленно, но неумолимо проходил месяц за месяцем. Разнообразие в скучную школьную жизнь изредка вносили декреты Амбридж и собрания ОД. Они не всегда тренировались против боггарта-дементора, и Джинни не знала, радует ее это или же наоборот тревожит. Едва ли не на каждом занятии Гарри извинялся, что так и не смог найти в замке боггарта. Судя по всему, Амбридж при активной поддержке Филча уничтожила всех этих существ.
Некоторые, как Гермиона или близнецы, недовольно бурчали, а другие, как Лаванда, которой так и не удалось вызвать Патронуса, лишь облегченно выдыхали.
У Джинни тоже было не все так гладко. Она не знала, к какому воспоминанию прибегнуть для вызовы патронуса, потому что всегда помнила о Томе, который прятался в глубинах подсознания.
— День, когда тебя взяли в команду по квиддичу? – насмешливо и скептически предлагал тот. – Ну же, милая Джинни, это достаточно хорошее для тебя воспоминание? Нет-нет, лучше возьми тот день, когда ты нашла мой дневник. Это уж точно отлично подойдет…
Джинни чувствовала, что она стоит на месте. В такие моменты в голове становилось совсем пусто, и она замирала посреди других сияющих патронусов, разрываемая на части монологом Тома. Когда такое случалось, выдра Гермионы подходила к ней и начинала тереться мордой о сжатые кулаки, а олень Гарри наблюдал издалека.
То же самое делала и Луна. На каждом занятии замечая застывшую Джинни, она мечтательно и немного рассеянно улыбалась ей. А сама Джинни, тем временем, снова и снова искала в закромах своей памяти хоть одно счастливое воспоминание, мысленно умоляя Тома оставить ее, наконец, в покое.
***
Уже три года. Три года, день за днем, Том преследует ее, Том лжет.
Джинни вернулась на каникулы в Нору, и ее четвертый курс ознаменовался смертью Сириуса. Было больно видеть Гарри таким безразличным и опустошенным. Она много раз замечала его на берегу озера; он сидел прямо на траве, разглядывал противоположный берег, где как она знала от Гермионы, два года назад тот спас своего крестного. Он избегал Хагрида, Гермиону и Рона.
Они все провели несколько дней в Больничном крыле сразу после побега из министерства. Гермиона нашла утешение в чтении «Пророка», Джинни же наблюдала. Она наблюдала за Гарри, а потому видела, как с каждым днем на его лбу залегает все больше морщин, как мрачнее его лицо.
Никто не видел суть лучше нее. Никто: ни враги, ни друзья. А Том продолжал ее изводить.
— Поттер – уничтожен, – говорил он. – И с каждой секундой от него остается все меньше и меньше!
А потом опять в ее сознании звучал его смех, оглушительный и зловещий, такой жуткий, что голова сразу начинала раскалываться на части.
В поезде мимо их купе проскользнула Чжоу, и на мгновение Джинни скрутило от дикой ревности. Но последовавшие за этим слова Гарри под бдительным оком Гермионы смыли все без остатка.
Была еще Луна. Луна, с которой Гарри спокойно разговаривал накануне последнего учебного дня.
— Мы просто разговаривали о его крестном Сириусе Блэке, – проговорила та своим шелестящим голосом, когда они с Джинни обсуждали Гарри.
— Он говорил тебе о Сириусе? – удивленно переспросила Джинни.
— Да. А я рассказала ему о смерти моей мамы.
— Тебе разве не грустно? – озадаченно, как бывало всегда при разговоре с Луной Лавгуд, спросила Джинни.
— Конечно, грустно, – Луна моргнула своими большими глазами. – Но у меня все еще есть папа… Это странно, – добавила она задумчиво. – Гарри задал мне тот же вопрос, и ответила ему я так же.
Джинни легонько покраснела и отвернулась.
— А потом мы говорили о завесе и людях за ней.
— Людях? – Джинни в удивлении приподняла бровь. – Каких людях?
Луна посмотрела на нее бледными, почти прозрачными глазами.
— Я не могу сказать тебе, – произнесла она, наконец. – Ты их не слышала, значит, пока не готова.
Луна улыбнулась и развернулась на каблуках, а Джинни настолько растерялась, что даже не сделала попытки ее задержать.
Она вытянулась на кровати в Норе, закинула руки за голову и рассматривала потолок. Сквозь распахнутое настежь окно поддувал легкий ветерок.
«Надеюсь, в следующий раз ты выберешь кого-нибудь получше», – сказал Рон своему лучшему другу после очередной реплики о Чжоу.
И бросил мимолетный взгляд на Гарри, но тот ничего не заметил, полностью погрузившись в шахматную партию. Джинни выбрала Дина, потому что ему удавалось рассмешить ее, потому что в его взгляде читалось восхищение и преклонение перед ней, потому что он говорил, что она красива, потому что она пыталась забыть Гарри.
— Мудрое решение, – за дверцей шкафа раздался голос Тома.
Опять он здесь. Джинни вздохнула и, не повернув головы, произнесла:
— Уходи.
— С годами становишься все менее вежливой, милая Джинни, – ухмыльнулся Том.
— Уходи, – повторила она. – Я тебя больше не боюсь.
Конечно, это было ложью, но она хотела убедить себя в этом, она должна была сделать это.
— Посмотри на меня, – твердо приказал Том.
Она не могла не подчиниться и впилась взглядом в черные зрачки, мерцавшие в шкафу.
— Так я и думал, – произнес Том, и улыбка его стала шире. – Ты до смерти боишься…
Джинни встряхнула головой, стараясь отогнать ужас, заполнивший каждую клеточку тела.
— Том, – прошептала она. – Я хочу задать тебе… вопрос…
— Для тебя, милая Джинни, все что угодно.
— Какой… кем был твой боггарт… когда ты… ты учился в Хогвартсе… когда ты был нормальным…
Том моргнул. Веки на мгновение закрыли его черные зрачки.
— Я должна знать, – продолжила она. – Я думаю… думаю, что это был ты сам. Ты боялся себя, того, что ты можешь сделать. Мне кажется, когда ты был ребенком, тебя пугала твоя собственная мощь, но ты никому этого не показывал…
— Неправильно думаешь! – выплюнул Том с неожиданной злостью.
— Поэтому ты… ты преследуешь меня? Преследуешь Во… Волдеморта?
— Ты несешь полную чушь!
— На самом деле, Вол… Волдеморт боится Тома. Ты это хотел мне сказать. «Мне нравится напоминать ему, кем он был раньше, и какую цену пришлось заплатить за то, чтобы стать тем, кем он стал». Ты мстишь ему, потому что в глубине души знаешь, что Волдеморт украл твою жизнь. Твою молодость…
— Замолчи! – прошипел Том, становясь еще бледнее.
— Знаешь, Том, – продолжала Джинни, не обращая на его слова никакого внимания, – где-то глубоко внутри я даже чем-то похожа на тебя. Я тоже боюсь себя. Боюсь того, что могу сделать, особенно с той властью, что давал мне василиск. Кто стал бы следующей жертвой? Она или он? Кого бы я убила? Ненавижу ждать…
Том вышел из шкафа. Одним резким движением он покинул приятную темноту и оказался рядом с ней возле кровати. Джинни уже сидела на ней, облокотившись спиной к стене, и теперь не сводила взгляда со шкафа. Она не шелохнулась даже тогда, когда он наклонился к ней. Она чувствовала, как бешено бьется сердце в груди, чувствовала, как медленно ее разум заволакивает дикий страх.
Том смотрел прямо в глаза. Впервые она видела его так близко и в такой ярости. Джинни внезапно заметила, что вся его былая красота куда-то делась: черты лица стали более напряженными и искаженными бешенством. Бледная кожа принадлежала человеку, которому нравилось избивать, а хищные глаза – тому, кто хотел убивать. Он дотронулся пальцами до ее щеки и медленно заскользил по коже.
Джинни дрожала, но решила не обращать внимания на его ледяные ласки.
— Однажды ты мне сказал, – произнесла она, и Том немного отстранился, – что тебе не нужно изводить Гарри. Но на самом же деле… Ты не можешь мучить его… Потому что Гарри не боится тебя… вас… Ни Волдеморта, ни Тома. Это-то вас и объединяет – чувство страх и ужаса перед ним.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Джинни, – выдохнул Том в десяти сантиметрах от ее лица. – Ничего ты не знаешь…
— Я знаю тебя, Том, – возразила она. – Знаю тебя так же хорошо, как ты меня. И знаешь, что? Ты не существуешь. Ты уже как пять лет мертв, с того самого дня, когда Волдеморт захватил власть над твоим разумом, овладел твоим телом. Если ты и есть здесь и сейчас, то только потому, что нужен мне. Странно, да? Я мечтаю лишь об одном, чтобы ты исчез, но в то же время я сама тебя и призываю. Но теперь ты мне не нужен.
Том продолжал смотреть на нее, и его черты, искаженные ранее гневом, разгладились, вернув себе былое очарование.
«Ты красив, Том».
Это было правдой.
Джинни не видела Тома с тех пор, как Гарри уничтожил его в Тайной комнате. И в это мгновение она легко поняла, как он смог стать лордом Волдемортом. С этой гипнотизирующей аурой… Она на секунду закрыла глаза, но когда открыла их, Том был на том же самом месте.
— Я хочу, чтобы ты ушел, – прошептала она. – Хочу, чтобы ты ушел и никогда больше не возвращался. Вспомни свои же слова… «Я буду ждать подходящего момента, чтобы вновь появиться». Этот момент еще не настал, Том. Так что уходи, оставь меня в покое хотя бы на несколько лет… А потом… Потом когда ты решишь, что этот самый подходящий момент пришел…
— А почему я должен уходить? – резко бросил Том. – Дай мне хоть одну причину, Джинни…
Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза. Безразлично и бесстрастно. На нее волной опять накатил ужас.
— Потому что ты – мой друг, – едва слышно прошептала она, – а друзья всегда так поступают…
Том словно вздрогнул и стал напряженно вглядываться в лицо, словно хотел прочесть ее мысли. Поднял палец и обвел контур ее лица. Джинни заставила себя не дрожать, продолжала смотреть в глаза и даже задержала дыхание, а Том будто хотел запечатлеть в памяти ее лицо и глаза… глаза, в которых до сих пор плескался страх. Затем он медленно выпрямился, так и не разорвав зрительного контакта, и, словно не решаясь до конца, отвел руку немного в сторону.
— Пожалуйста, уйди, – прошептала Джинни. – Пожалуйста, мучай Волдеморта, но оставь меня в покое. Пожалуйста, сделай это ради меня…
И Том, словно робот, распахнул двери шкафа, зашел в него, пятясь задом. Джинни начало трясти, но она старалась сохранять разум ясным. Мучительно медленно Том прикрыл дверцы, пока изнутри не стал виден лишь один черный зрачок.
— Спасибо, Том, – слабым голосом произнесла Джинни.
Глаз закрылся, и комната погрузилась во мрак. Мгновение она еще задерживала дыхание, а потом когда убедилась, что Том точно исчез, упала спиной на простынь и разрыдалась.
Она рыдала всю ночь. Оплакивала Гарри, Тома, свою семью, каждого волшебника… и совсем немного себя.
