Суд Магии. Философский камень.

Глава 1

Пролог

Это было не просто тяжело. Но слишком тяжело. В принципе, давно можно было предвидеть, что-нибудь похожее – на первом курсе против него ополчился весь факультет из-за того, что он – а с ним Невилл и Гермиона – лишили Гриффиндор разом ста пятидесяти баллов в факультетском соревновании, и только чудо предотвратило победу Слизерина в том году. На втором курсе – его приняли за наследника Слизерина, только из-за того, что он, видите ли, змееуст. Третий курс... Вроде, обошлось, тогда, наоборот, они с Роном долгое время игнорировали Гермиону... На четвёртом – никто не верил, что Гарри не сам кинул заявку на участие в Турнире, Рон и то не поверил и отвернулся от него. Но всё равно – ТАК плохо ещё не было. Под час турнира про него строчила сплетни противная бумагомарака (иначе не скажешь), благодаря чему его стали считать ненормальным. Он стал свидетелем возрождения Воландемонта – самого страшного Тёмного Волшебника столетия. Единственным... Вернее, этот факт могло бы подтвердить ещё пятьдесят волшебников... Но – они были приверженцами всё того же самого Воландеморта и только поэтому не поддержали бы мальчика. Это пытался сделать только один – ненавидящий его профессор зельеварения Северус Снейп. Он был школьным врагом ещё Джеймса Поттера, впоследствии перенёс свою ненависть на его сына... но при этом неоднократно спасал ему жизнь. И в тот раз он даже предъявил разбушевавшемуся министру, категорически отрицавшего возвращение Воландеморта, свою метку – страшное тавро, которое ставил Тёмный Лорд своим последователям – зловещий череп, изо рта которого выползала змея. Долгое время, по словам Снейпа, метка была похожа на обычную магловскую татуировку и не бросалась в глаза, но тогда, когда профессор обнажил руку, это было нечто чудовищное – и зельевар при этом явно испытывал не самые приятные ощущения. Гарри поверил Дамблдор... Но не министерство. И это министерство через средства массовой пропаганды так очернило репутацию Гарри, что дальше, кажется, уже некуда, от него отвернулись все. Ну, не все – ему верят Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Хагрид, возможно, Флитвик, по крайней мере, эти преподаватели не косятся на него как на прокажённого. То есть, у Снейпа приязни в глазах не прибавилось... но он знал, что Гарри не врал относительно своих злоключений на кладбище. Из учеников – Уизли, Гермиона и Невилл. Плюс странная девочка с Рейвенкло. Все остальные смотрят на него, как на отщепенца, в коридоре шарахаются в стороны, все разговоры прекращаются, было несколько... эксцессов. Друзей – тех, что у него остались – также пытались отговорить от общения с ним, но те не повелись.
Гарри думал, что хуже быть уже не может.
Но ошибся.
В середине сентября в школу пожаловали мракоборцы. Вместе с ними пришёл министр магии Корнелиус Фадж и Амос Диггори, руководитель отдела по контролю магических рас. Сердце Гарри пропустило удар – в ТОТ день вместе с ним на кладбище был Седрик Диггори, и он погиб. Его убил – палочкой Воландеморта – Питер Петтигрю, счёт претензий к которому в Гарри был уже довольно приличным. Гарри вернул тело Седрика в Хогвартс, гибель приписали несчастному случаю...
Тогда.
- Простите, профессор Дамблдор, - всё происходило во время обеда, все сидели за своими столами, причём Гарри ещё утром заметил, что выражение лица Амбридж – нынешнего «преподавателя» Защиты от Тёмных Искусств – какое-то уж очень слащавое, она была похожа на кошку, обожравшуюся сметаны, и всё время бросала на мальчика взгляды, не предвещавшие Гарри ничего хорошего. – У нас есть приказ об аресте одного из учащихся – мистера Гарри Джеймса Поттера, в связи с подозрением причастности последнего в убийстве бывшего учащегося Седрика Диггори. Мистер Поттер, в ваших интересах сдать вашу волшебную палочку и проследовать за нами, - один из мракоборцев направился к мальчику, побледневшему от такого неслыханного обвинения. Остальные тоже не ожидали подобного удара, но отреагировали – высокие близнецы Уизли загородили Гарри собой, Рон и Невилл вскочили, стиснув кулаки, Гермиона приготовилась к пламенной отповеди. Из-за стола Слизерина раздался гогот и свист, но неожиданно на однофакультетников прикрикнул Драко Малфой – школьный враг Гарри. За прочими столами также послышался ропот, загомонили преподаватели...
- Корнелиус, это уже слишком! – загремел Дамблдор, вскочив со своего места. – Вы сами в июне признали, что «несчастный случай», в результате которого погиб Седрик Диггори, произошёл по вине беглого Пожирателя Смерти Бартемия Крауча-младшего!
- Это не было доказано!
- Это было доказано! То, что вы не услышали этих доказательств, объясняется исключительно вашими собственными действиями – нежеланием слышать ничего, что не входит в вашу персональную картину мира и тем, что вы, нарушая при этом ряд как школьных правил, так и министерских постановлений, привели на территорию школы дементора, который также не имел права применять Поцелуй в пределах учебного заведения, не говоря уже о том, что Бартемий Крауч не предстал перед судом и приговор не был вынесен! Кроме того, вы в очередной раз забываете, что мистер Поттер является лицом несовершеннолетним и арест таким составом противозаконен! Если у вас существуют основания подозревать любого из учащихся в неправомерных действиях, вы обязаны изначально поставить в известность об этом директора школы, предъявить доказательства – и только в том случае, если данные доказательства окажутся неоспоримыми, учащийся может быть передан служителям правопорядка – но не во время учебного года, а во время каникул, вы что, плохо знаете собственные законы?
- Не вам говорить о законности наших действий! – выплюнул Фадж. – Поттер виновен в убийстве своего одноклассника, это доказано! Остаётся невыясненным только вопрос относительно того, было это убийство запланированным или нет! Если мистер Поттер или кто бы то ни было другой будет оказывать сопротивление – мракоборцы применят силу и заклинания! Защита лица, заведомо виновного в настолько тяжких преступлениях, также является преступлением! Взять убийцу!
Раздался гвалт – даже те, кто обвинял Гарри во лжи и выпендрёже, были шокированы таким обвинением. Несколько голосов требовали, чтобы доказательства, о которых шла речь, были предъявлены прямо на месте, рядом с Гарри оказались два слизеринца – Теодор Нотт и Блейз Забини, с которыми он до сих пор не общался, видел лишь на совместных уроках, в каверзах однофакультетниках эти двое не участвовали, а теперь решили прийти на помощь обвиняемому.
- Вы не имеете права предъявлять обвинения представителю Древнейшего Рода, - сказал Блейз.
- Да, Фадж! – подал голос с места Малфой. – Согласно закону, разбрасываться такими обвинениями в адрес представителя Древнейшего Чистокровного рода могут исключительно те, кто имеет титул не ниже баронета!
- Мистер Поттер – всего лишь жалкий полукровка...
- Загляните в Анналы! – фырнул Малфой. – Джеймс Карлос Поттер был чистокровным волшебником, наследником Древнейшего Благороднейшего Дома! Если бы мистер Гарри Поттер не был таким недоумком и обратился к гоблином, то знал бы, что является наследником Лордского титула, который получит по достижении им пятнадцатилетнего возраста!
- О чистокровности ДЖЕЙМСА Поттера никто не спорит, но матерью...
- Матерью мистера Гарри Джеймса Поттера была колдунья! Грязнокровная, - большинство из собравшихся поморщились, - но колдунья, а потому Поттер – чистокровный волшебник! А ввиду того, что Лилиан Эванс была введена в род Поттеров, не произошло даже отката по чистоте! Если настаиваете на своих обвинениях, передайте их лицу, имеющего титул лорда!
- И пусть он предъявит доказательства, о которых вы говорите! – Гарри пришёл в себя, хотя это было не так-то просто после такой реакции слизеринцев. – Я отрицаю свою вину! Единственное, в чём я виноват – так это в том, что я уговорил Седрика взяться за проклятый Кубок вместе со мной...
- ...прекрасно зная, что это приведёт к гибели Диггори! – орал Фадж, перекрикивая гвалт. – Мистер Поттер и прежде совершал преступления, пусть даже менее значительные, но...
- В таком случае – я призываю саму Магию рассудить нас! – закричал Гарри, вскочив на стол и выхватив волшебную палочку – зачем, он и сам не знал. Палочку пытались у него отобрать, но неудачно, а подчас схватки из кончика палочки вырвалась струйка золотистого дыма, который стал заполнять зал. – Пусть сама Магия докажет мою вину или невиновность! Я не верю в ваше правосудие – вы уже сделали всё, чтобы осудить меня в преступлении, которое я совершил исключительно в целях самозащиты и защиты своего кузена! Я утверждаю, что вы видите исключительно то, что выгодно персонально вам – и пусть сама Магия опровергнет или подтвердит мои слова!
В зале воцарилась гробовая тишина. Глаза всех собравшихся приобрели какую-то неописуемую форму, рты открылись, исключение составляли лишь маглорожденные и некоторые полукровки, но большинство чистокровных пребывали в состоянии шока.
- Что это? – пискнула Гермиона, когда в наступившей тишине Гарри сполз на скамью – ему уже никто не мешал, доблестные мракоборцы изображали из себя статуи.
- Но... кто тогда убил моего сына? – прошелестел мистер Диггори.
- Я уже говорил, кто, но мне же никто не верит!
- Мистер Поттер, откуда вам известна эта формула? – поднялся со своего места преподаватель заклинаний, маленький профессор Флитвик. Он был настолько мал, что, привлекая к себе внимание, ему пришлось вылезти на стол. Гарри ответил старичку недоумевающим взглядом. – То есть, вы произнесли её спонтанно?
- Какую формулу? – Гарри не понимал.
- Это очень древняя и сильная магия, - сказал Забини, они с Ноттом не спешили вернуться за свой стол. – За всю историю зафиксировано всего пять случаев, когда прибегали к Суду Магии. Это очень серьёзно, Поттер. Но – если ты хоть в какой-то мере виновен... я говорю – ЕСЛИ – после этого сама Магия покарает тебя. За всё, что ты совершил. И ровно в той мере, в какой ты заслужил данное наказание. Если же ты НЕ виновен, то те, кто смеет тебя обвинять, тоже будут наказаны.
- И что это будет? – спросила Гермиона, в ужасе глядя на Гарри. – И когда?
- Сейчас. А как это будет выглядеть – неизвестно, каждый раз Судья принимает разный облик. Один из тех пяти случаев произошёл с одним из моих далёких предков, - пояснил Нотт. – Я не помню, с чем конкретно был связан конфликт моего рода и рода Квиаллов... Это было в пятнадцатом веке, документы находятся в плачевном состоянии... Короче, Нотты и Квиаллы сильно поругались. Сильно – это я очень мягко выразился... И мой предок призвал к Суду Магии. В своих воспоминаниях он описывает, как его и тех, кто находился рядом, словно окунули в огромный Думосбор, в котором события происходили в обратном порядке вплоть до того момента, когда возникли обстоятельства, приведшие к конфликту. Мой предок доказал свою правоту, а род Квиаллов, хотя и был сильнее Ноттов, захирел и со временем слился с нашим, став одной из наших младших ветвей, сама фамилия Квиаллов в последний раз упоминалась в хрониках в середине семнадцатого века. Но я не думаю, что нас ждёт то же самое, слишком много людей в зале, а Магия может принести кого-то ещё, если сочтёт, что некоторые из отсутствующих здесь также заинтересованы в происходящем.
Так и произошло.
Нотт едва завершил свою лекцию, как золотистый дым сгустился до того, что в тумане можно было видеть исключительно контуры предметов – и то далеко не всех – а когда дым развеялся, оказалось, что зал изменился: вместо столов вдоль стен и между ними стоят удобные кресла, в которых Магия разместила слушателей, посадив всех не так, как они сидели до этого, а по своему собственному разумению, в частности, рядом с профессором Снейпом сидела Джинни Уизли, с одной стороны, с другой – Сириус Блек, совершенно обалдевший, с початой бутылкой огневиски в руке, рядом с Люциусом и Нарциссой Малфоями сидели мистер и миссис Уизли – оба семейства были крайне недовольны таким соседством, Фадж насилу умещался рядом с Хагридом, которого явно выдернули из драки – на его лице красовался такой синяк, что даже густая борода не могла его скрыть, Амбридж тоже скукожилась рядом с МакГонагалл. Правда, это не помешало ей завизжать, требуя немедленного ареста Сириуса, но Флитвик напомнил ей, что, по закону Суда Магии, Суду подлежит исключительно Гарри Поттер, а все остальные – даже если каждый будет уличён в преступлении – не отвечают за собственные преступления вплоть до тех пор, пока данный Суд не завершится, а по окончании Суда все присутствовавшие будут возвращены туда, откуда были перенесены самой Магией и никто не сможет этому воспрепятствовать. С другой стороны, если здесь присустствуют преступники, то впоследствии они не смогут отрицать свою вину, на которую указала опять-таки сама Магия, которая открывает только правду, то, как всё происходило на самом деле.
Кроме стульев, там, где до этого стояло кресло Дамблдора (оказавшегося между Гарри и Драко Малфоем), стояла кафедра, на крышке которой находились книги. Сидевшая за кафедрой профессор МакГонагалл держала в руках одну из книг и вид у неё был шокированный.
- Минерва? – спросил Дамбдор.
- Это книги о Гарри Поттере, - сказала декан Гриффиндора. – Гарри Поттер и Философский Камень, Гарри Поттер и Тайная комната, Узник Азкабана, Кубок Огня, Орден Феникса, Принц Полукровка и Дары Смерти. Судя по всему, Суд будет заключаться в чтении данных книг.




Глава 2

Мальчик, который выжил, - прочитала профессор МакГонагалл, глядя на Гарри, тот вздохнул и посмотрел на сложенные на коленях руки.
Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.
- Угу, абсолютно нормальные люди, - пробурчал Гарри. – вот только к «ерунде» относятся порой самые безобидные вещи...
Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей. Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при её росте. Однако этот недостаток пришёлся ей весьма кстати, поскольку большую часть времени миссис Дурсль следила за соседями и подслушивала их разговоры. А с такой шеей, как у неё, было очень удобно заглядывать за чужие заборы. У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребёнком на свете.
- Ага, во всей вселеннной!
- Да... – переглянулись Уизли.
Семья Дурслей имела всё, чего только можно пожелать. Но был у них и один секрет. Причём больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нём узнает.
- Мистер Дурсль ограбил банк.
- Миссис Дурсль – жена Сами-знаете-кого.
- Они убили соседскую кошку.
- Они убили самого соседа.
- Они замышляют заговор с целью захвата власти, - со всех сторон посыпались предположения одно чище другого – то есть, более идиотское.
Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если выплывет правда о Поттерах. Миссис Поттер приходилась миссис Дурсль родной сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет. Миссис Дурсль даже делала вид, что у неё вовсе нет никакой сестры, потому что сестра и её никчёмный муж были полной противоположностью Дурслям.
- Вот и славно!
- Да уж, не хотел бы я, чтобы у меня были такие же родители, - пробурчал Гарри.
- Но почему они стыдились твоих родителей?
- Что твои родители им такого сделали?
Дурсли содрогались при одной мысли о том, что скажут соседи, если на Тисовую улицу пожалуют Поттеры. Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын, но они никогда его не видели. И они категорически не хотели, чтобы их Дадли общался с ребёнком таких родителей.
- Почему, если вы родственники? – спросил Майкл Корнер из Рейвенкло.
- Тебе бы таких родственников!
Когда во вторник мистер и миссис Дурсль проснулись скучным и серым утром — а именно с этого утра начинается наша история, — ничто, включая покрытое тучами небо, не предвещало, что вскоре по всей стране начнут происходить странные и загадочные вещи. Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос, завязывая самый отвратительный из своих галстуков.
- А не отвратительных галстуков у него и нет.
- Почему он тогда их носит?
А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и орущего Дадли на высокий детский стульчик, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни.
Никто из них не заметил, как за окном пролетела большая сова-неясыть.
- Ну пролетела и что с того?
В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, клюнул миссис Дурсль в щёку и попытался на прощанье поцеловать Дадли, но промахнулся, потому что Дадли впал в ярость, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперёд на стульчике, ловко выуживал из тарелки кашу и заляпывал ею стены.
— Ух, ты моя крошка, — со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома.
- Мистер Поттер, какая между вами разница в возрасте с кузеном? – спросил Фадж.
- Разве вы не знаете? – удивился мальчик. – Мы ровесники. Он старше на полтора месяца.
- То есть, на тот момент каждому из вас было около года? – уточнил министр. – КАКОГО ЛЕШЕГО МЫ ЧИТАЕМ... Вы бы начали со времён Мерлина, МакГонагалл! – заорал он.
- Простите, но я не могу ничего пропустить, - сказала профессор, глядя на Фаджа так, словно он был крысой. – Я сама хотела перелистать книгу, но это невозможно.
- Сама Магия заботится о том, чтобы вы не пропускали ничего, - заметил Дамблдор. Он смотрел на книги, догадываясь, что каждая из них посвящена одному из школьных лет Гарри. Значит, события, описанные в четырёх из них остались позади, а три остальные – начиная с Ордена Феникса – относятся к настоящим и грядущим событиям. Впрочем... грядущие события могут таковыми не стать, если принять меры. Интересно, зачем Магия дала им такую возможность? В отличие от Нотта, Дамблдор имел достоверные данные о восьми Судах и был уверен, что ещё несколько самых нашумевших дел в истории Магической юриспрунденции были решены именно таким образом... но ни в одном из этих случаях Магия не давала возможность исправить будущее. Хорошо, если удастся хоть сколько-нибудь исправить то, что уже случилось.
- В любом случае, поведение этого Дудли просто омерзительно, - сказала Нарцисса Малфой, сморщив свой аристократический носик. – Драко всего пару раз и плюнул кашей, после чего до него дошло, что так делать не следует, а эти животные мало того, что не мешают ему, так ещё и поощряют такое поведение!
Он сел в машину и выехал со двора.
На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное, — на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту.
- А разве кошки умеют читать карты? – удивилась какая-то первокурсница.
- Некоторые – не только карты, - фыркнула Гермиона.
...Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову дрели вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать глядя по сторонам, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде, да взять хотя бы нынешнюю молодёжь, которая расхаживает чёрт знает в чём! И вот теперь эти, нарядившиеся по какой-то дурацкой моде.
- Интересно, а сколько раз вызывали Стирателей памяти? – спросила Амалия Боунс, сидевшая рядом с племянницей. – И что это за день?
...Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже, где он всегда сидел спиной к окну. Предпочитай он сидеть лицом к окну, ему, скорее всего, трудно было бы этим утром сосредоточиться на дрелях. Но он сидел к окну спиной и не видел пролетающих сов — подумать только, сов, летающих не ночью, когда им и положено, а средь бела дня! И это уже не говоря о том, что совы — лесные птицы, и в городах, тем более таких больших, как Лондон, не живут.
- Живут, в очень больших количествах, - заметила Боунс. – Насколько мне известно, только на правом берегу Темзы зафиксировано пять тысяч птиц...
- Да, но они зафиксированы в домах волшебников, - пояснила Гермиона, удивлённая, что где-то фиксируют птиц. – А маглы не привыкли к таким явлениям.
- Да, собственно говоря, меня больше удивляет, что в тот день они не воспользовались континуумом, а летали в прямом пространстве...
В отличие от мистера Дурсля, находившиеся на улице люди отлично видели этих сов, стремительно пролетающих мимо них одна за другой, и широко раскрывали рты от удивления и показывали на них пальцами. Большинство этих людей в жизни своей не видели ни единой совы, даже в ночное время.
В общем, у мистера Дурсля было вполне нормальное, лишённое сов утро. Он накричал на пятерых подчинённых, сделал несколько важных звонков и несколько раз повысил голос на своих телефонных собеседников. Так что настроение у него было просто отличное —
- А стоило мне поднять голос по телефону...
- Ты и в самом деле сделал ошибку.
- Да, но для дяди это самое обычное явление, - пояснил Гарри. – Если он за день не повысит голос хотя бы три раза, возникает опасность инфаркта.
- ...до тех пор, пока он не решил немного размять ноги и купить себе булочку в булочной напротив.
- А, если ноги разминались в булочной, то всё своё удивление беру обратно, - протянул Гарри.
Мистер Дурсль уже забыл о людях в мантиях и не вспоминал о них, пока не столкнулся с группкой странных типов неподалёку от булочной. Он не мог понять, почему при одном только взгляде на них ему становилось не по себе.
Эти типы тоже оживлённо перешёптывались, и он не заметил у них в руках ни одной кружки для сбора пожертвований. Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежал большой пончик, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:
— …да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали…
— …да, их сын, Гарри…
Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел сказать им что-то, но потом передумал.
Мистер Дурсль метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что…
Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живёт множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри.
- Если брать магловскую часть Англии, то Поттер – довольно распространённая фамилия, - пояснила Амалия Боунс. – Моя двоюродная сестра работает в Отделе Статистики, по её словам, среди маглов есть сто пятьдесят девять маглов, ровесников мистера Поттера, носящего его имя и фамилию, но в магической Англии род Поттер угас. Многие погибли во времена Гриндевальда и Вы-сами-знаете-кого, уцелевшие уехали за пределы страны.
После похода за пончиком мистеру Дурслю было куда сложнее сосредоточиться на дрелях. Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.
— Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал.
- ИЗВИНИТЕ?!
- Вообще-то, мистер Поттер, если врезаешься в кого бы то ни было, положено извиниться, - заметил один из мракоборцев. – Правила хорошего тона...
- Да, но вот только дяде эти самые правила хорошего тона не известны, - ответил Гарри.
Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнёс писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:
— Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто наконец исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!
- А, это был тот день! Тогда, с одной стороны, понятно их настроение! – улыбнулась Боунс, но тут же посуровела. – Но ничего не может оправдать столь безалаберного поведения! Стиратели были завалены работой на две недели, пятеро попали в больницу с магическим истощением, пришлось оплачивать лечение и выписывать премиальные... Кажется, трое умников даже угодили в Азкабан...
С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе живота, крепко стиснул его и ушёл.
- Интересно, какого роста он был в действительности? – задумался Гарри. – Или это дядя тогда был втрое меньше, иначе его просто невозможно было бы обхватить.
Мистер Дурсль буквально прирос к земле. Подумать только, его обнял абсолютно незнакомый человек! Мало того, его назвали каким-то маглом. Что бы там ни означало это слово, мистер Дурсль был потрясён. И когда ему наконец удалось сдвинуться с места, он быстрым шагом пошёл к машине, надеясь, что всё происходящее сегодня — не более чем плод его воображения. Хотя мистер Дурсль крайне отрицательно относился к воображению и его плодам.
Когда он свернул с Тисовой улицы на дорожку, ведущую к дому номер четыре, он сразу заметил уже знакомую полосатую кошку. Настроение его резко упало. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка — у неё была та же окраска и те же странные пятна вокруг глаз. Теперь кошка сидела на заборе, отделяющем его дом и сад от соседей.
— Брысь! — громко произнёс мистер Дурсль.
Но кошка не шелохнулась. Более того, она очень строго посмотрела на мистера Дурсля, так что он даже подумал: «Может быть, кошки всегда себя так ведут?»
- Оооо! – взвыли гриффиндорцы, с обожанием в глазах глядя на чтицу, которая была вынуждена сделать паузу и залилась румянцем. – Знакомый взгляд!
Затем, собравшись с духом, он вошёл в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чём рассказывать жене.
Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки серьёзные проблемы с дочерью, и напоследок сообщила, что Дадли выучил новое слово «хаччу!».
- А других он и не знает... – фыркнул Гарри.
...«Не знаю, Тед. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только совы вели себя необычно. Наши зрители из таких отдалённых уголков Англии, как Кент, Йоркшир и Данди, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий звездопад! Возможно, кто-то устраивал фейерверки по случаю приближающегося праздника. Хотя до праздника ещё целая неделя. А что касается погоды — сегодняшний вечер обещает быть дождливым…»
- «Звездопад» обошёлся мистеру Динглу штрафу в триста галеонов, - проинформировала собравшихся Амалия. – Ещё двоим пришлось отсидеть два месяца в Азкабане. Даже такое событие не оправдывает столь явное посягательство на Статут.
— ...Их сын — он ведь ровесник Дадли, верно?
— Полагаю, да. — Голос миссис Дурсль был холоден как лёд.
— Не напомнишь мне, как его зовут? Гарольд, кажется?
— Гарри. На мой взгляд, мерзкое, простонародное имя.
— О, конечно. — Мистер Дурсль ощутил, как ёкнуло сердце. — Я с тобой полностью согласен.
- Но по сравнению с именем Дадли...
В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Кошкин хвост дёрнулся из стороны в сторону, а глаза её сузились.
Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор.
- И что вам понадобилось у маглов? И что вам помешало одеться соответствующим образом? – спросила Амалия, но директор не ответил.
...Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор?
— Вполне очевидно, что это так, — ответил тот. — Так что это действительно праздничный день.
- ВИДИТЕ, АЛЬБУС?! – вскочил со своего места Фадж, торжественно размахивая руками.
- Что именно?
- Вы сами подтвердили гибель Сами-знаете-кого!
- Этого я не слышал ни в исполнении профессора МакГонагалл, ни в своём собственном.
- Но вы сами... Профессор только что прочитала...
- ...Когда Вы-сами-знаете-кто ИСЧЕЗ. Не ПОГИБ, а ИСЧЕЗ, Корнелиус, это разные вещи.
— ...А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперёд, стаи сов — это просто ничто. Вы знаете, о чём все говорят? Они гадают, почему он исчез? Гадают, что же наконец смогло его остановить?
Впечатление было такое, что профессор МакГонагалл наконец заговорила о том, что беспокоило её больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела целый день как изваяние на холодной каменной стене. И буравящий взгляд, которым она смотрела на Дамблдора, только подтверждал это. Было очевидно: несмотря на то что она знает, о чём говорят все вокруг, она не поверит в это, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. Однако Дамблдор, увлёкшийся лимонными дольками, с ответом не торопился.
— Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы…
Дамблдор склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух.
— Лили и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус…
Дамблдор протянул руку и коснулся её плеча.
— Я понимаю… — с горечью произнёс он. — Я очень хорошо вас понимаю.
Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос её дрожал:
— И это ещё не всё. Говорят, что он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез.
Дамблдор мрачно кивнул.
— Это… это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить?
— Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды.
Гарри бросил взгляд на своего соседа и заподозрил, что Дамблдор, если и не знает всей правды, то, по крайней мере, догадывается.
— ...Я здесь, чтобы отдать Гарри его тёте и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались.
— Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живёт здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдёте другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал её ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!
- Неужели вы не знали, что представляет из себя данная семейка? – удивился Невилл. – И это не правда, что у него нет родственников – мой папа и мистер Поттер – я имею ввиду Джеймса Поттера – троюродные братья. И, вроде, дедушка Гарри тогда был жив.
- Да у Поттера половина Хогвартса – его чистокровной части – в родственниках! – фыркнул Драко.
- Я имел ввиду родственников со стороны матери, - пояснил Дамблдор. – Почему я выбрал их – поймёте по мере прочтения. Возможно, под конец этой же книги.
— Для него это лучшее место, — твёрдо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тётя и дядя смогут всё ему рассказать. Я написал им письмо.
— Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме всё, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдёт в историю как день Гарри Поттера! О нём напишут книги, каждый ребёнок в мире будет знать его имя!
— Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьёзно глядя на профессора поверх своих затемнённых очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой?
- Я до сих пор не понимаю ваших резонов! – заметил Гарри. – То есть, вы мне всё объясняли...
- Извините, мистер Поттер? Что вам объясняли?
- Я нахожусь под кровной защитой. Защитой со стороны матери, а потому должен жить в доме её родственников, - пояснил Гарри.
- Бред, - сказал Драко.
- Мистер Малфой, - спокойно сказал директор. – Вы опережаете события.
- Да, но я знаю, что такое «кровная защита». Есть ритуал... когда один из родителей жертвует собой, чтобы тяжело больной ребёнок мог жить, - вмешалась мадам Помпфри. – Я видела у вас на столе книгу, посвящённую этому разделу магии и я знаю, что Лили – мечтавшая о карьере медиковедьмы – читала её... Но проблема в том, что наложить Кровную защиту мог только чистокровный маг. Именно чистокровный, из рода, в котором не было ни полукровок, ни сквибов на протяжении трёх поколений, как минимум. Лили в это число не входила, магический брак не мог этому помочь и ни о какой «кровной защите» в данном случае не могло быть и речи.
- Кроме того, я никогда не считал дом Дурслей своим! – закричал Гарри. – А это одно из обязательных условий моей безопасности!.. А вам, профессор, спасибо, что вы хотя бы пытались отговорить!
Профессор МакГонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание.
— Да… Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадёт сюда?
Она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Гарри.
— Его принесёт Хагрид.
— Вы думаете, это… Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание?
— Я бы доверил ему свою жизнь, — просто ответил Дамблдор.
- Свою жизнь вы можете доверять кому угодно, - заметила Нарцисса. – Ваша жизнь – ваша головная боль. – Но доверять этому увальню жизнь ребёнка... Я очень удивлюсь, если мистер Поттер доберётся до дома родственников без дополнительных приключений!
— Я не ставлю под сомнение его преданность вам, — неохотно выдавила из себя профессор МакГонагалл. — Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и легкомыслен. Он… Что это там?
Ночную тишину нарушили приглушённые раскаты грома. Их звук становился всё громче. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в тёмную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рёв, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними.
Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нём человек был ещё больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид — спутанная борода и заросли чёрных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди свёрток из одеял.
— Ну наконец-то, Хагрид. — В голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. — А где ты взял этот мопед?
— Да я его одолжил, профессор Дамблдор, — ответил гигант, осторожно слезая с мопеда. — У молодого Сириуса Блэка. А насчёт ребёнка — я привёз его, сэр.
- У вас есть летающий мопед, мистер Блек? То-то мы не можем вас поймать!
- У меня БЫЛ мопед, - буркнул Сириус. – Вы забываете, что в тот день у меня не было возможности забрать его обратно.
- Но это нарушение закона о...
- Закон, о котором вы говорите, Амалия, был принят только через девять лет ПОСЛЕ этого, - напомнил мадам Боунс Артур Уизли.
— ...Могу я… Могу я попрощаться с ним, сэр? — спросил Хагрид.
Он нагнулся над мальчиком, заслоняя его от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребёнка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака.
- Надеюсь, что это навеяло Дурслям «прекрасные» сны, - от всей души пожелал Гарри. – Они терпеть не могут собак, - пояснил он в ответ на возмущённые взгляды остальных.
- А как же твоя тётя Мардж?
- Мардж – отдельный разговор.
— Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь маглов!
— П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нём лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Гарри, бедняжка, теперь будет жить у маглов…
- Хагрид, - расчувствовавшийся Гарри бросился на шею великану, который, судя по катившимся по его лицу слезам, тоже вспомнил тот день. - Хоть кому-то было меня жалко! Спасибо тебе!
...Дамблдор повернулся и пошёл вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щёлкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чём не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на свёрток, лежащий на пороге дома номер четыре.
— Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.
- Удачей в этом доме для меня было только то, что я вообще выжил в данных условиях! – опять прокомментировал Гарри.


Глава 3

Мальчик, который выжил, - прочитала профессор МакГонагалл, глядя на Гарри, тот вздохнул и посмотрел на сложенные на коленях руки.
Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.
- Угу, абсолютно нормальные люди, - пробурчал Гарри. – вот только к «ерунде» относятся порой самые безобидные вещи...
Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей. Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при её росте. Однако этот недостаток пришёлся ей весьма кстати, поскольку большую часть времени миссис Дурсль следила за соседями и подслушивала их разговоры. А с такой шеей, как у неё, было очень удобно заглядывать за чужие заборы. У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребёнком на свете.
- Ага, во всей вселеннной!
- Да... – переглянулись Уизли.
Семья Дурслей имела всё, чего только можно пожелать. Но был у них и один секрет. Причём больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нём узнает.
- Мистер Дурсль ограбил банк.
- Миссис Дурсль – жена Сами-знаете-кого.
- Они убили соседскую кошку.
- Они убили самого соседа.
- Они замышляют заговор с целью захвата власти, - со всех сторон посыпались предположения одно чище другого – то есть, более идиотское.
Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если выплывет правда о Поттерах. Миссис Поттер приходилась миссис Дурсль родной сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет. Миссис Дурсль даже делала вид, что у неё вовсе нет никакой сестры, потому что сестра и её никчёмный муж были полной противоположностью Дурслям.
- Вот и славно!
- Да уж, не хотел бы я, чтобы у меня были такие же родители, - пробурчал Гарри.
- Но почему они стыдились твоих родителей?
- Что твои родители им такого сделали?
Дурсли содрогались при одной мысли о том, что скажут соседи, если на Тисовую улицу пожалуют Поттеры. Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын, но они никогда его не видели. И они категорически не хотели, чтобы их Дадли общался с ребёнком таких родителей.
- Почему, если вы родственники? – спросил Майкл Корнер из Рейвенкло.
- Тебе бы таких родственников!
Когда во вторник мистер и миссис Дурсль проснулись скучным и серым утром — а именно с этого утра начинается наша история, — ничто, включая покрытое тучами небо, не предвещало, что вскоре по всей стране начнут происходить странные и загадочные вещи. Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос, завязывая самый отвратительный из своих галстуков.
- А не отвратительных галстуков у него и нет.
- Почему он тогда их носит?
А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и орущего Дадли на высокий детский стульчик, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни.
Никто из них не заметил, как за окном пролетела большая сова-неясыть.
- Ну пролетела и что с того?
В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, клюнул миссис Дурсль в щёку и попытался на прощанье поцеловать Дадли, но промахнулся, потому что Дадли впал в ярость, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперёд на стульчике, ловко выуживал из тарелки кашу и заляпывал ею стены.
— Ух, ты моя крошка, — со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома.
- Мистер Поттер, какая между вами разница в возрасте с кузеном? – спросил Фадж.
- Разве вы не знаете? – удивился мальчик. – Мы ровесники. Он старше на полтора месяца.
- То есть, на тот момент каждому из вас было около года? – уточнил министр. – КАКОГО ЛЕШЕГО МЫ ЧИТАЕМ... Вы бы начали со времён Мерлина, МакГонагалл! – заорал он.
- Простите, но я не могу ничего пропустить, - сказала профессор, глядя на Фаджа так, словно он был крысой. – Я сама хотела перелистать книгу, но это невозможно.
- Сама Магия заботится о том, чтобы вы не пропускали ничего, - заметил Дамблдор. Он смотрел на книги, догадываясь, что каждая из них посвящена одному из школьных лет Гарри. Значит, события, описанные в четырёх из них остались позади, а три остальные – начиная с Ордена Феникса – относятся к настоящим и грядущим событиям. Впрочем... грядущие события могут таковыми не стать, если принять меры. Интересно, зачем Магия дала им такую возможность? В отличие от Нотта, Дамблдор имел достоверные данные о восьми Судах и был уверен, что ещё несколько самых нашумевших дел в истории Магической юриспрунденции были решены именно таким образом... но ни в одном из этих случаях Магия не давала возможность исправить будущее. Хорошо, если удастся хоть сколько-нибудь исправить то, что уже случилось.
- В любом случае, поведение этого Дудли просто омерзительно, - сказала Нарцисса Малфой, сморщив свой аристократический носик. – Драко всего пару раз и плюнул кашей, после чего до него дошло, что так делать не следует, а эти животные мало того, что не мешают ему, так ещё и поощряют такое поведение!
Он сел в машину и выехал со двора.
На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное, — на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту.
- А разве кошки умеют читать карты? – удивилась какая-то первокурсница.
- Некоторые – не только карты, - фыркнула Гермиона.
...Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову дрели вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать глядя по сторонам, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде, да взять хотя бы нынешнюю молодёжь, которая расхаживает чёрт знает в чём! И вот теперь эти, нарядившиеся по какой-то дурацкой моде.
- Интересно, а сколько раз вызывали Стирателей памяти? – спросила Амалия Боунс, сидевшая рядом с племянницей. – И что это за день?
...Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже, где он всегда сидел спиной к окну. Предпочитай он сидеть лицом к окну, ему, скорее всего, трудно было бы этим утром сосредоточиться на дрелях. Но он сидел к окну спиной и не видел пролетающих сов — подумать только, сов, летающих не ночью, когда им и положено, а средь бела дня! И это уже не говоря о том, что совы — лесные птицы, и в городах, тем более таких больших, как Лондон, не живут.
- Живут, в очень больших количествах, - заметила Боунс. – Насколько мне известно, только на правом берегу Темзы зафиксировано пять тысяч птиц...
- Да, но они зафиксированы в домах волшебников, - пояснила Гермиона, удивлённая, что где-то фиксируют птиц. – А маглы не привыкли к таким явлениям.
- Да, собственно говоря, меня больше удивляет, что в тот день они не воспользовались континуумом, а летали в прямом пространстве...
В отличие от мистера Дурсля, находившиеся на улице люди отлично видели этих сов, стремительно пролетающих мимо них одна за другой, и широко раскрывали рты от удивления и показывали на них пальцами. Большинство этих людей в жизни своей не видели ни единой совы, даже в ночное время.
В общем, у мистера Дурсля было вполне нормальное, лишённое сов утро. Он накричал на пятерых подчинённых, сделал несколько важных звонков и несколько раз повысил голос на своих телефонных собеседников. Так что настроение у него было просто отличное —
- А стоило мне поднять голос по телефону...
- Ты и в самом деле сделал ошибку.
- Да, но для дяди это самое обычное явление, - пояснил Гарри. – Если он за день не повысит голос хотя бы три раза, возникает опасность инфаркта.
- ...до тех пор, пока он не решил немного размять ноги и купить себе булочку в булочной напротив.
- А, если ноги разминались в булочной, то всё своё удивление беру обратно, - протянул Гарри.
Мистер Дурсль уже забыл о людях в мантиях и не вспоминал о них, пока не столкнулся с группкой странных типов неподалёку от булочной. Он не мог понять, почему при одном только взгляде на них ему становилось не по себе.
Эти типы тоже оживлённо перешёптывались, и он не заметил у них в руках ни одной кружки для сбора пожертвований. Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежал большой пончик, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:
— …да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали…
— …да, их сын, Гарри…
Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел сказать им что-то, но потом передумал.
Мистер Дурсль метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что…
Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живёт множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри.
- Если брать магловскую часть Англии, то Поттер – довольно распространённая фамилия, - пояснила Амалия Боунс. – Моя двоюродная сестра работает в Отделе Статистики, по её словам, среди маглов есть сто пятьдесят девять маглов, ровесников мистера Поттера, носящего его имя и фамилию, но в магической Англии род Поттер угас. Многие погибли во времена Гриндевальда и Вы-сами-знаете-кого, уцелевшие уехали за пределы страны.
После похода за пончиком мистеру Дурслю было куда сложнее сосредоточиться на дрелях. Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.
— Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал.
- ИЗВИНИТЕ?!
- Вообще-то, мистер Поттер, если врезаешься в кого бы то ни было, положено извиниться, - заметил один из мракоборцев. – Правила хорошего тона...
- Да, но вот только дяде эти самые правила хорошего тона не известны, - ответил Гарри.
Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнёс писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:
— Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто наконец исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!
- А, это был тот день! Тогда, с одной стороны, понятно их настроение! – улыбнулась Боунс, но тут же посуровела. – Но ничего не может оправдать столь безалаберного поведения! Стиратели были завалены работой на две недели, пятеро попали в больницу с магическим истощением, пришлось оплачивать лечение и выписывать премиальные... Кажется, трое умников даже угодили в Азкабан...
С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе живота, крепко стиснул его и ушёл.
- Интересно, какого роста он был в действительности? – задумался Гарри. – Или это дядя тогда был втрое меньше, иначе его просто невозможно было бы обхватить.
Мистер Дурсль буквально прирос к земле. Подумать только, его обнял абсолютно незнакомый человек! Мало того, его назвали каким-то маглом. Что бы там ни означало это слово, мистер Дурсль был потрясён. И когда ему наконец удалось сдвинуться с места, он быстрым шагом пошёл к машине, надеясь, что всё происходящее сегодня — не более чем плод его воображения. Хотя мистер Дурсль крайне отрицательно относился к воображению и его плодам.
Когда он свернул с Тисовой улицы на дорожку, ведущую к дому номер четыре, он сразу заметил уже знакомую полосатую кошку. Настроение его резко упало. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка — у неё была та же окраска и те же странные пятна вокруг глаз. Теперь кошка сидела на заборе, отделяющем его дом и сад от соседей.
— Брысь! — громко произнёс мистер Дурсль.
Но кошка не шелохнулась. Более того, она очень строго посмотрела на мистера Дурсля, так что он даже подумал: «Может быть, кошки всегда себя так ведут?»
- Оооо! – взвыли гриффиндорцы, с обожанием в глазах глядя на чтицу, которая была вынуждена сделать паузу и залилась румянцем. – Знакомый взгляд!
Затем, собравшись с духом, он вошёл в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чём рассказывать жене.
Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки серьёзные проблемы с дочерью, и напоследок сообщила, что Дадли выучил новое слово «хаччу!».
- А других он и не знает... – фыркнул Гарри.
...«Не знаю, Тед. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только совы вели себя необычно. Наши зрители из таких отдалённых уголков Англии, как Кент, Йоркшир и Данди, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий звездопад! Возможно, кто-то устраивал фейерверки по случаю приближающегося праздника. Хотя до праздника ещё целая неделя. А что касается погоды — сегодняшний вечер обещает быть дождливым…»
- «Звездопад» обошёлся мистеру Динглу в триста галеонов, - проинформировала собравшихся Амалия. – Ещё двоим пришлось отсидеть два месяца в Азкабане. Даже такое событие не оправдывает столь явное посягательство на Статут.
— ...Их сын — он ведь ровесник Дадли, верно?
— Полагаю, да. — Голос миссис Дурсль был холоден как лёд.
— Не напомнишь мне, как его зовут? Гарольд, кажется?
— Гарри. На мой взгляд, мерзкое, простонародное имя.
— О, конечно. — Мистер Дурсль ощутил, как ёкнуло сердце. — Я с тобой полностью согласен.
- Но по сравнению с именем Дадли...
В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Кошкин хвост дёрнулся из стороны в сторону, а глаза её сузились.
Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор.
- И что вам понадобилось у маглов? И что вам помешало одеться соответствующим образом? – спросила Амалия, но директор не ответил.
...Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор?
— Вполне очевидно, что это так, — ответил тот. — Так что это действительно праздничный день.
- ВИДИТЕ, АЛЬБУС?! – вскочил со своего места Фадж, торжественно размахивая руками.
- Что именно?
- Вы сами подтвердили гибель Сами-знаете-кого!
- Этого я не слышал ни в исполнении профессора МакГонагалл, ни в своём собственном.
- Но вы сами... Профессор только что прочитала...
- ...Когда Вы-сами-знаете-кто ИСЧЕЗ. Не ПОГИБ, а ИСЧЕЗ, Корнелиус, это разные вещи.
— ...А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперёд, стаи сов — это просто ничто. Вы знаете, о чём все говорят? Они гадают, почему он исчез? Гадают, что же наконец смогло его остановить?
Впечатление было такое, что профессор МакГонагалл наконец заговорила о том, что беспокоило её больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела целый день как изваяние на холодной каменной стене. И буравящий взгляд, которым она смотрела на Дамблдора, только подтверждал это. Было очевидно: несмотря на то что она знает, о чём говорят все вокруг, она не поверит в это, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. Однако Дамблдор, увлёкшийся лимонными дольками, с ответом не торопился.
— Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы…
Дамблдор склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух.
— Лили и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус…
Дамблдор протянул руку и коснулся её плеча.
— Я понимаю… — с горечью произнёс он. — Я очень хорошо вас понимаю.
Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос её дрожал:
— И это ещё не всё. Говорят, что он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез.
Дамблдор мрачно кивнул.
— Это… это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить?
— Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды.
Гарри бросил взгляд на своего соседа и заподозрил, что Дамблдор, если и не знает всей правды, то, по крайней мере, догадывается.
— ...Я здесь, чтобы отдать Гарри его тёте и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались.
— Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живёт здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдёте другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал её ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!
- Неужели вы не знали, что представляет из себя данная семейка? – удивился Невилл. – И это не правда, что у него нет родственников – мой папа и мистер Поттер – я имею ввиду Джеймса Поттера – троюродные братья. И, вроде, дедушка Гарри тогда был жив.
- Да у Поттера половина Хогвартса – его чистокровной части – в родственниках! – фыркнул Драко.
- Я имел ввиду родственников со стороны матери, - пояснил Дамблдор. – Почему я выбрал их – поймёте по мере прочтения. Возможно, под конец этой же книги.
— Для него это лучшее место, — твёрдо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тётя и дядя смогут всё ему рассказать. Я написал им письмо.
— Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме всё, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдёт в историю как день Гарри Поттера! О нём напишут книги, каждый ребёнок в мире будет знать его имя!
— Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьёзно глядя на профессора поверх своих затемнённых очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой?
- Я до сих пор не понимаю ваших резонов! – заметил Гарри. – То есть, вы мне всё объясняли...
- Извините, мистер Поттер? Что вам объясняли?
- Я нахожусь под кровной защитой. Защитой со стороны матери, а потому должен жить в доме её родственников, - пояснил Гарри.
- Бред, - сказал Драко.
- Мистер Малфой, - спокойно сказал директор. – Вы опережаете события.
- Да, но я знаю, что такое «кровная защита». Есть ритуал... когда один из родителей жертвует собой, чтобы тяжело больной ребёнок мог жить, - вмешалась мадам Помфри. – Я видела у вас на столе книгу, посвящённую этому разделу магии и я знаю, что Лили – мечтавшая о карьере медиковедьмы – читала её... Но проблема в том, что наложить Кровную защиту мог только чистокровный маг. Именно чистокровный, из рода, в котором не было ни полукровок, ни сквибов на протяжении трёх поколений, как минимум. Лили в это число не входила, магический брак не мог этому помочь и ни о какой «кровной защите» в данном случае не могло быть и речи.
- Кроме того, я никогда не считал дом Дурслей своим! – закричал Гарри. – А это одно из обязательных условий моей безопасности!.. А вам, профессор, спасибо, что вы хотя бы пытались отговорить!
Профессор МакГонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание.
— Да… Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадёт сюда?
Она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Гарри.
— Его принесёт Хагрид.
— Вы думаете, это… Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание?
— Я бы доверил ему свою жизнь, — просто ответил Дамблдор.
- Свою жизнь вы можете доверять кому угодно, - заметила Нарцисса. – Ваша жизнь – ваша головная боль. – Но доверять этому увальню жизнь ребёнка... Я очень удивлюсь, если мистер Поттер доберётся до дома родственников без дополнительных приключений!
— Я не ставлю под сомнение его преданность вам, — неохотно выдавила из себя профессор МакГонагалл. — Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и легкомыслен. Он… Что это там?
Ночную тишину нарушили приглушённые раскаты грома. Их звук становился всё громче. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в тёмную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рёв, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними.
Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нём человек был ещё больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид — спутанная борода и заросли чёрных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди свёрток из одеял.
— Ну наконец-то, Хагрид. — В голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. — А где ты взял этот мопед?
— Да я его одолжил, профессор Дамблдор, — ответил гигант, осторожно слезая с мопеда. — У молодого Сириуса Блэка. А насчёт ребёнка — я привёз его, сэр.
- У вас есть летающий мопед, мистер Блек? То-то мы не можем вас поймать!
- У меня БЫЛ мопед, - буркнул Сириус. – Вы забываете, что в тот день у меня не было возможности забрать его обратно.
- Но это нарушение закона о...
- Закон, о котором вы говорите, Амалия, был принят только через девять лет ПОСЛЕ этого, - напомнил мадам Боунс Артур Уизли.
— ...Могу я… Могу я попрощаться с ним, сэр? — спросил Хагрид.
Он нагнулся над мальчиком, заслоняя его от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребёнка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака.
- Надеюсь, что это навеяло Дурслям «прекрасные» сны, - от всей души пожелал Гарри. – Они терпеть не могут собак, - пояснил он в ответ на возмущённые взгляды остальных.
- А как же твоя тётя Мардж?
- Мардж – отдельный разговор.
— Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь маглов!
— П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нём лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Гарри, бедняжка, теперь будет жить у маглов…
- Хагрид, - расчувствовавшийся Гарри бросился на шею великану, который, судя по катившимся по его лицу слезам, тоже вспомнил тот день. - Хоть кому-то было меня жалко! Спасибо тебе!
...Дамблдор повернулся и пошёл вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щёлкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чём не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на свёрток, лежащий на пороге дома номер четыре.
— Удачи тебе, Гарри, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.
- Удачей в этом доме для меня было только то, что я вообще выжил в данных условиях! – опять прокомментировал Гарри.


Отступление

Воцарилось продолжительное молчание. Взрослые вспоминали тот день, некоторые утирали слёзы... Но потом тишину прервал голос школьной целительницы.
- У меня имеются вопросы. Первое – Хагрид, ты забрал ребёнка непосредственно из-под руин?
- Нууууу, даааа, я первым взял его на руки... после... после.... – он достал из кармана огромный платок и закрыл им лицо.
- Кто-нибудь там ещё был?
- Сириус Блэк подъехал через несколько минут...
- Всего несколько минут... Если бы я приехал на полчаса раньше... Может, ещё успел бы... – прорычал Сириус, закрывая лицо руками.
- Если бы ты успел, лежал бы рядом с Джеймсом и Лили! – резко сказал Дамблдор.
- Да что вы слушаете этого убийцу! – взвился Фадж. – Достаточно того, что мы вынуждены терпеть здесь его присутствие вместо того, чтобы отдать дементорам!
- Подождите, пока мы не дойдём до третьей книги, - предложила Гермиона Грейнджер. – Мадам Помпфри, вы собирались о чём-то спросить?
- Да. Хагрид, вы отвезли ребёнка сразу же в Литтл-Уининг, никуда не заезжая?
- А зачем?
- В смысле – зачем?
- Так... Профессор Дамблдор... велел... Сразу везти к тёте с дядей...
- И вам даже в голову не могло прийти показать ребёнка, пережившего такую трагедию, с кровоточащим шрамом – а он должен был кровоточить! – врачу?
- Ккааакооому враачу?
- Любому!
- Поппи... – начал было Дамблдор, но целительница не позволила ему договорить.
- Ребёнок был обнаружен среди руин. Откуда вы могли знать, что он не получил других увечий, помимо этого несчастного шрама?
- Так... всё цело было...
- Откуда вам могло быть это известно, Хагрид? Вы не целитель. К тому же, на ребёнка могли наложить и другие чары, помимо отбитой авады, откуда вам было известно, что он был чист? Сами-знаете-кто вам это сообщил? – ядовито спросила Помпфри. – Тот же самый вопрос к тебе, Альбус, почему ты не позаботился о медицинском осмотре ребёнка?
- Я наложил диагностические чары, кроме шрама, всё было в полном порядке. – улыбнулся директор, которому не нравился этот допрос.
- Диагностические чары... Допустим. Не скажу, что мне это нравится, но – Альбус, ты – не целитель! После такого... ребёнка следовало передать для обследовaния специалистам из особого отдела при госпитале святого Мунго. Многие повреждения, оставаясь невидимыми прочим, могут быть выявлены лишь при глубинной диагностике. К примеру – некоторое время назад в своих статейках Скиттер предположила, что авада причинила непоправимый вред головному мозгу мистера Поттера. Шрамы от проклятий довольно часто сопутствуют непоправимым повреждениям... или обратимым, если вовремя показать пострадавшего целителю. К счастью, мне в своё время удалось-таки обследовать мистера Поттера и теперь я со всей ответственностью заявляю: он совершенно здоров и все домыслы Скиттер – форменный бред. Правда, есть некая дополнительная субстанция в ауре, чью природу мы никак не можем объяснить, - Дамблдор неожиданно для Гарри вздохнул с явным облегчением, - но это не причиняет абсолютно никакого вреда организму носителя. Но - откуда вы могли знать, что это не так? Вы не изучали целительскую магию, Альбус! Ваших познаний едва хватит для того, чтобы вы могли работать санитаром – при всём моём уважении!
- Но, Поппи, зачем же так утрировать...
- Я не утрирую, но меня беспокоит, что после трагедии пострадавший ребёнок не получил необходимой медицинской помощи. Мне не нравится, что ты прямо заявил, что не станешь ничего предпринимать, чтобы избавить несчастного малыша от шрама! И уж тем более мне не нравится, что вы оставили ребёнка на пороге дома, поздней осенью, в одном одеяле! Вам следовало позвонить, разбудить хозяев, передать им ребёнка с рук на руки и убедиться, что он не замёрз ко всем...
- Но Гарри здесь, живой и...
- Тётя жаловалась, что я попал к ней со сложнейшей формой пневмонии, - неожиданно для самого себя сказал вдруг Гарри. Все так и подскочили.
- Что я говорила?! – хотя все присутствующие довольно хорошо знали хогвартскую целительницу и знали, как она всегда переживает за здоровье пациентов, в такой ярости её ещё никто никогда не видел.
- Это было не тогда. Я наложил на ребёнка согревающие чары...
- Это был хэллоуин. А в Литтл-Уининге не очень-то хороший фон, отчего маги стараются там не селиться – многие заклинания там не срабатывают в полную силу. Вернее – там работает только очень серьёзная магия, но согревающие чары в них не входят, Альбус! Ладно, Хагрид недоучка, но вы с Минервой должны были это знать!
- Я говорила, Альбус... – тихо начала профессор трансфигурации, которая сначала покраснела от стыда, а потом побледнела, понимая, что несчастный ребёнок и в самом деле мог умереть из-за их халатности.
- Всё обошлось...
- ОБОШЛОСЬ?! Лично я этому очень сильно удивляюсь! О чём только думали вы оба?! Не говоря о том, что своими действиями вы нарушили сразу три пункта Постановления...
- Поппи, Гарри здесь, живой и невредимый...
- Просто удивительно!
- Гарри, ты и в самом деле тогда болел? – спросила Молли, смотревшая на Дамблдора несколько иначе, чем перед началом чтения.
- Я сам этого не помню. Но дядя после сильно ругался из-за того, что в течение первого месяца моего пребывания в их доме ему пришлось здорово потратиться на врачей, - пробурчал мальчик. – И что я в принципе слишком дорого им обхожусь.
- Альбус, я нахожу твоё поведение непростительным! И никакие оправдания тебе не помогут!
- Может, мы продолжим чтение? – постарался перевести стрелки герой обсуждения.
Кафедра осветилась золотым свечением, меняя местами Минерву МакГонагалл и Альбуса Дамблдора, который теперь был крайне недоволен происходящим. Пожалуй, если так будет продолжаться и дальше... Все его планы полетят ко всем чертям!