Глава 1. Кисточка с тушью и тихие слезы31 августа. Последний день каникул. Если, конечно, последние два месяца ночных кошмаров, непрекращающегося звенящего гула в голове, одиноких часов, проведенных в гулкой тишине старинного загородного особняка, за закрытой дверью и плотно задернутыми занавесками, где лишь ее старые игрушки, выцветшие от времени акварели да воздушный полог над кроватью были безмолвными свидетелями ее горя, могут называться каникулами. Конечно, теперь ей лучше - рыдания уже не подступают к горлу всякий раз, когда отголосок чудовищной летней трагедии вновь доносится до нее через его имя, смотрящее со страниц романов Вальтера Скотта и пожелтевших листов прошлогодних номеров "Ежедневного Пророка". Теперь она в силах признать неоспоримую и жестокую истину - уже завтра ей предстоит вернуться в Хогвартс, сидеть на праздничном пиру в честь начала учебного года, видеть вокруг улыбающиеся лица знакомых, быть свидетельницей множества радостных, немного смешных и таких трогательных встреч расстававшихся на лето друзей и влюбленных. Знать, что больше никогда она не будет с пылающими от волнения и счастья щеками и колотящимся сердцем махать рукой темноволосому юноше с глазами, серыми, как озерная гладь в предрассветных сумерках, а он никогда больше не просияет улыбкой ей в ответ, не подойдет к ее столу под приглушенное хихиканье и понимающие взгляды подружек.
Быстрым и каким-то вороватым жестом Чжоу стерла внезапно выступившие на глазах слезы и обернулась через плечо - не заметила ли бабушка. Миссис Чанг сидела в гостиной, опустив взгляд на книгу, лежавшую перед ней на столе, но не читала - за те полчаса, которые Чжоу провела в соседствующей с гостиной и соединенной с ней высокой и открытой аркой библиотеке, ее бабушка ни разу не перевернула страницу. Девушка вздохнула и, бросив еще один взгляд на заурядный маггловский календарь с рекламой какой-то инвестиционной компании, висящий на стене возле арки, вошла в гостиную.
- Не надо волноваться за меня, ладно? - сказала она робко и как-то умоляюще. - Все в порядке, я справлюсь, ты же знаешь!
Старая дама подняла на нее глаза и улыбнулась.
- Чжоу, ты должна понять...
- Я понимаю! - с неожиданным гневом прервала ее девушка. - Я понимаю, что он умер, что его уже не вернуть, что все закончилось! Я не пытаюсь это отрицать и я вовсе не сошла с ума, как ты думаешь!!!
Миссис Чанг взглянула на внучку со странной смесью понимания и удивления.
- Нет, Чжоу, в том-то и дело, что ты не понимаешь! Не понимаешь и не хочешь понять! Ты продолжаешь сама себя мучить, растравливать душу, предаваться мучительным воспоминаниям и мечтам о том, что могло бы быть - но не будет, и ты отчаянно сопротивляешься тому, чтобы признать наконец, что жизнь - хочешь ты этого или нет - продолжается! И это не чья-то жизнь, а твоя! Ты не видишь этого, и мне это понятно - сейчас тебе застит глаза твоя боль, но я хочу, чтобы ты поняла это до того, пока не станет слишком поздно! Я прекрасно знаю, что на гамлетовский вопрос "Достойно ли смиряться под ударами судьбы, иль должно оказать сопротивленье?" ты всегда отвечала, что должно, но это не та ситуация! Нужно уметь принимать все, что случается, нужно признавать реальность, нужно научиться этому...
Чжоу слушала, едва сдерживаясь, чтобы не закричать или не разрыдаться, злость, обида, отчаяние, смешавшись в ядовитое, разъедающее душу зелье, разливались по ее жилам. Сколько можно?! Едва ли не каждый день за весь последний месяц она выслушивала эти слова от кого только можно: от родителей, заходящих в ее комнату с такими лицами, будто они приближались к постели умирающего, от подруг, чьи письма, переполненные искренним сочувствием, но почему-то вызывавшие в ней протест и раздражение, совы доставляли ей чуть ли не ежедневно, и вот теперь от бабушки. "Зачем они говорят мне все это? Какой смысл лезть в мою душу, читать мне мораль, пытаться своими словами отвлечь меня, расшевелить? Никто из них сам не знает и не понимает ничего!!! Никто не понимает и не сможет понять это мучительное бессилие, переламывающее тебя, словно тростинку, эту сосущую пустоту в груди, там, где раньше была надежда, мечта, кажущаяся всем им ничтожной и не достойной таких страданий... Но для меня это было так важно!!! Это было мое чудо, моя сказка, сбывшаяся вдруг наяву, мой прекрасный принц, все-таки нашедший меня и спасший ото всех драконов, так долго меня терзавших; тот единственный человек, которого ждешь, не зная даже его имени и узнаешь в тот же миг, как только увидишь, которому посвящаешь все песни, что поешь, когда думаешь, будто тебя никто не слышит; в образе которого со страниц книг тебе улыбаются Ромео и Морис Джералд, Айвенго и виконт де Бражелон, лорд Фарамир, Гилберт Маркхем и все романтичные герои из старых, как мир, сказок, чья магия словно йодный раствор - от нее становится больно, но она исцеляет...
-...ты совсем не знала его, и так страдаешь теперь именно потому, что приписала ему все те качества, которые так для тебя важны, сама сделала его идеалом, ангелом во плоти, и теперь ты мучаешься из-за гибели того, чего никогда и не было! Ну посуди сама, вы и знакомы-то толком были всего несколько месяцев... - продолжала бабушка свой монолог.
- Хватит! - выкрикнула Чжоу, вновь чувствуя, как глаза неумолимо наполняются слезами, веки начинают дрожать, а губы - кривиться от едва сдерживаемого плача. - Ты ничего...я...мне... - горло перехватил спазм, она задохнулась словами, теснившимися на языке - словами отчаяния, бессилия и отрицания.
- Чжоу...
- Замолчи! - прорыдала девушка, спотыкаясь, выбежала из гостиной, не видя ничего вокруг, и, захлопнув за спиной дверь своей комнаты, рухнула на кровать и дала волю слезам.
- Как они смеют... - шептала она, вытирая лицо углом подушки. Это все неправда, неправда! Речь бабушки довела до паники, окончательно запутала ее, и без того потерявшуюся в лабиринте вопросов, предположений и надежд. Ее слова были слишком жестки, слишком бесчувственны, рациональны - словно безошибочный вывод из до мелочей выверенной диаграммы - все именно так, и никак иначе. Но что особенно ее пугало, так это оставшаяся с детства твердая вера в то, что бабушка никогда не ошибается. И эта вера сейчас будоражила ее измученное сознание, заставляя вновь и вновь пытаться разобраться в своих чувствах, чтобы либо раз и навсегда опровергнуть оскорбляющие его память слова, либо признать, что и на этот раз всезнающая и всевидящая миссис Чанг оказалась права...
Ну почему, почему же судьбе было угодно сначала вложить в ее дрожащие руки дар настолько волшебный и прекрасный, что стало страшно помыслить без него свою жизнь, а затем безжалостно выхватить его у нее и разбить, раздавить, растоптать? ..А завтра, уже завтра ей предстоит вернуться туда, где все произошло, где каждая мелочь будет напоминать ей...
Чжоу внутренне вздрогнула, вспомнив, что до сих пор даже не начала укладывать чемодан, а обычно это занятие занимало у нее едва ли не добрую половину дня — мыслимое ли дело справиться за более короткий срок, если нужно отыскать все свежеприобретенные учебники, которые она имела обыкновение забывать во всех концах коттеджа, решить, какие из новых праздничных мантий лучше взять, а какие оставить для Рождества с семьей, подумать, везти ли в Хогвартс начатый роман или потом попросить прислать родителей... Девушка медленно поднялась с постели, взяла с подоконника пергаментный свиток, где недавно записала, что нужно взять с собой, и, двигаясь медленно и монотонно, словно робот, принялась складывать вещи в школьный чемодан. Отметив галочкой только что уложенную туда «Теорию защитной магии» У. Скликхарда и вновь отправляясь к книжной полке за учебником по зельеварению, Чжоу заметила валяющуюся возле ножки стола толстую красно-желтую книгу. Она подняла ее и улыбнулась — учебник китайского языка. Хоть Чжоу и была наполовину китаянкой, на языке своего отца она могла сказать разве что Ni hao. Но в начале летних каникул, видимо из внутренней потребности чем-то занять себя, на что-то отвлечься, она вдруг решила его выучить. Именно с этой целью старенький, купленный много лет назад, но так и не пригодившийся ей учебник был извлечен из пыльного уединения в книжном шкафу и перекочевал в ее комнату. Чжоу медленно листала страницы с прописями, заполненные расплывающимися и кривоватыми иероглифами, написанными ее рукой - с каждой страницей выводившиеся черной тушью замысловатые линии и точки все увереннее и увереннее. Подчиняясь непонятному порыву, девушка взяла карандаш и написала иероглифами свое имя. Совсем простой, идеально выписанный символ одиноко красовался в уголке листа. Несколько секунд Чжоу смотрела на него, потом чуть ли не бегом бросилась к шкафу, сняла с нижней полки толстенный словарь и уселась с ним за стол. Пролистав учебник до нужного урока, она открыла словарь на таблице ключей, взяла маленькую кисточку и медленно нарисовала под своими именем еще один иероглиф, старательно копируя его из словаря. Точка, горизонтальная черта, две коротких линии, еще горизонталь, два хвостика в разные стороны, черточка справа налево, черточка вниз... Sāi. Наклонная, наклонная, вертикаль... Мелкие брызги туши веером черных точек украсили страницу с прописями. Dé. Галочка, резкий росчерк, черта, черта. Lǐ. Крест, наклонные линии, точка. Kè. Чжоу отложила кисточку. Sāidélǐkè . Она вдруг рассмеялась, вновь взяла кисть и заключила все написанные иероглифы в сердечко, а затем, секунду поколебавшись, добавила еще один. Aì. И вновь громко рассмеялась. Chò + Sāidélǐkè = Aì. Чжоу смахнула слезы. Sāidélǐkè. Седрик. Седрик Диггори.
За окном раздался гулкий раскат грома. По крыше зашуршал совершенно осенний дождь. Чжоу вырвала из прописей страницу и смяла в кулаке, зажмурившись до алых сполохов под веками. Сквозь льняные занавески серебром полыхнула молния. Удар грома раздался ближе и громче. Смятый листик упал на пол, девушка встала и, не глядя на свой стол, продолжила собирать вещи.
В чемодан полетело несколько сложенных мантий, набор хрустальных флаконов для зелий, зимний плащ, бронзово-синий шарф, дюжина пергаментных свитков... Яростным росчерком карандаша Чжоу отметила в списке все эти вещи, и взгляд ее упал на последний пункт, под которым стояло одно единственное слово — «дневник». Девушка прерывисто вздохнула. Подошла к столу, выдвинула ящик и из-под кипы старых тетрадей и морщинистых акварельных листов извлекла маленькую книжечку в бирюзовом переплете. Открыла ее на середине и опустила глаза на исписанную дрожащим и неровным почерком страницу, в левом верхнем углу которой значилась дата - 25 декабря 1994. «Это самый чудесный день в моей жизни!!! Не могу поверить, что можно быть настолько счастливой....» Строчки расплылись перед ее глазами. Святочный бал. Она вспомнила, как дрожащей от переполнявшего ее счастья рукой, плача и смеясь одновременно, писала эти строки. Чжоу закрыла дневник, опустилась на пол возле ослепленного дождем окна и прошептала:
- Я справлюсь!
Глава 2. Наказание, мисс Чанг!_________
Ну вот и вторая глава! Не судите слишком строго - ведь это мой первый фанфик! Очень жду ваших отзывов, комментариев и предложений!
_________
- Мисс Чанг, что это вы такое делаете? – ледяной голос профессора зельеварения порывом арктического ветра пронесся по классной комнате, мгновенно сдув с Чжоу меланхолическую задумчивость, в которой она пребывала все утро своего первого учебного дня в роли шестикурсницы. Вздрогнув, она взглянула на свой котел, в котором слабо кипела некая сизо-салатная субстанция, испускавшая приторный до тошноты карамельный запах. Снегг остановился возле ее стола и вскинул бровь, глядя на зелье.
- Я надеюсь, вы не станете убеждать меня в том, что это, – тут он изобразил на лице глубочайшее отвращение, – есть напиток живой смерти, который вам было велено приготовить?
- Нет, сэр. – Тихо ответила Чжоу, не глядя на профессора.
- Правильный ответ. А теперь взгляните на доску.
Чжоу послушно посмотрела на едва видимую в переполнявшем классную комнату дыму грифельную доску, заполненную указаниями по приготовлению изучаемого сегодня зелья.
- Прочитайте все, что там написано, мисс Чанг, и соблаговолите озвучить те пункты указаний, которые вы изволили выполнить верно, - Снегг подчеркнул голосом последнее слово.
Почувствовав, как к щекам приливает кровь, Чжоу вновь пробежала глазами список на доске и еще ниже опустила голову.
- Что ж, полагаю, вам ясно, какую оценку вы за это получаете, - презрительно произнес Снегг и повернулся к сидевшей рядом Мариетте.
То же самое – если не хуже – на заклинаниях, где профессор Флитвик разочарованно наблюдал слабые попытки одной из лучших своих учениц превратить воду в вино, и на транфигурации, где Макгонагалл по окончании ее полуторачасовых и абсолютно безрезультатных мучений над лабораторной мышью, которую требовалось перекрасить в золотой цвет, сухим и строгим голосом продиктовала ей тему дополнительного домашнего задания.
C нетерпением, от которого сосало под ложечкой и по телу разбегался холодок, Чжоу ждала урок защиты от темных искусств. Прежде этот урок не слишком хорошо ей давался, и, честно говоря, не казался особенно интересным, но теперь все изменилось. Ощущение собственного бессилия, своей неспособности ничего изменить, терзавшее девушку все лето, теперь отпустило ее - она увидела выход. Целое лето "Пророк" всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытался заставить своих читателей остаться глухими к заявлению Дамблдора и Гарри Поттера о том, что Темный Лорд возродился, и ему вполне это удалось - никто из знакомых Чжоу больше не отзывался о Гарри иначе, как о спятившем лжеце, готовым на все ради того, чтобы привлечь к себе внимание. Никто, правда, не позволял себе высказывать подобные суждения в адрес директора, но все же общее настроение было очевидно. Чжоу не спорила с ними, не пыталась ничего доказать, но сама не допускала и тени сомнения в том, что Волан-де-морт действительно возродился. И впервые за время своего террора сумел затронуть и ее. А раз так, то скучный и сложный урок защиты от темных сил внезапно наполнился смыслом. Она будет работать так, как не работала никогда, будет учить заклинания по ночам, забудет об отдыхе и счастливом безделье по выходным, уйдет из квиддичной команды - сделает все, что потребуется, и научится сражаться на таком уровне, чтобы хотя бы на миг причинить самому могущественному темному волшебнику всех времен такую же боль, какую он причинил ее, даже не зная о ее существовании.
Дверь в кабинет отворилась, и профессор Амбридж, новая преподавательница защиты, широко улыбнулась и поприветствовала их:
-Добрый день, учащиеся! Все в класс. Волшебные палочки убрать, перья вынуть.
Недоуменно переглянувшись с Мариеттой, Чжоу послушно сунула палочку в сумку, а вместо нее положила на парту в первом ряду, куда она села к вящему удивлению подружек, пергамент и перо с чернильницей. Амбридж поднялась на кафедру и оглядела учеников с довольной улыбкой на лице.
- Итак, в этом учебном году, успешно справившись со сдачей экзаменов по Стандартам Обучения Волшебству, вы приступаете к подготовке к куда более серьезной аттестации - к ЖАБА. Скажу вам честно, я удивлена, что при таком отрывочном и фрагментарном обучении моему предмету, при меняющихся каждый год преподавателях, не следовавших одобренной министерством методике, вы сумели набрать проходные баллы по СОВ. Счастлива сказать вам, что отныне преподавание защиты от темных сил изменится коренным образом и в самую лучшую сторону! С сегодняшнего дня вы будете изучать защитные заклинания согласно структурированному и проверенному министерством плану, без какого бы то ни было риска, с опорой на широчайший фундамент необходимых теоретических знаний. - Голос профессора, тоненький и вкрадчивый, с девчоночьим придыханием, разносился по классу; слова ее звучали так, словно она вызубрила их, найдя в какой-то книге, и теперь повторяет далеко не в первый раз.
Эдди Кармайкл, сидевший за соседней с Чжоу партой и листавший "Теорию защитной магии", не удостаивая профессора своим вниманием, вдруг негодующе фыркнул и, повернувшись к Белби, что-то зашептал ему на ухо. Все это не укрылось от Амбридж, лицо которой расплылось в еще более широкой улыбке, совсем не сочетающейся с холодным взглядом серо-стальных глаз, которыми она сверлила двух нарушителей дисциплины.
- Вас что-то беспокоит, мистер...? - сладко пропела она, подходя к парте Эдди.
- Простите, профессор, но в учебнике нет ни одной главы, посвященной непосредственно заклинаниям! Как же мы будем учиться защите без этого?
Амбридж прищурилась, недобро глядя на него, а затем заговорила:
- Я уже отвечала на этот вопрос студентам из Гриффиндора, мистер...
- Кармайкл.
- ...и в результате начавшейся после этого дискуссии я выяснила, что многие из них подвержены крайне нежелательным и даже опасным заблуждениям относительно того, что происходит в мире за стенами Хогвартса. Я бы даже осмелилась назвать эти заблуждения несколько нездоровыми...В определенной степени параноидальными.
- Вы о возвращении Того-кого-нельзя-называть? - жадно спросил Роджер Дэвис.
- Желающие что-то сказать на моем уроке должны поднимать руку, мистер...
- Дэвис.
Амбридж смерила его взглядом по-жабьи выпуклых глаз.
- Да, я говорю именно об этом, мистер Дэвис. И могу с уверенностью сообщить всем вам, что он не вернулся! А те, кто распространяет вредные слухи об этом возвращении, всего лишь используют вызываемую ими панику для повышения собственного авторитета, не более того.
- Но разве смерть Диггори не...
- Мистер Кармайкл, смерть Седрика Диггори - это лишь результат несчастного случая, безусловно, крайне прискорбного, но отнюдь не служащего доказательством... Да, мисс...?
- Чанг, профессор.
Чжоу сама не успела заметить, как подняла руку, не успела даже придумать, что именно она намерена сказать. Наглая, оскорбительная, подлая ложь, произнесенная профессором с маской бесконечного, всепрощающего терпения на лице, стала для нее вызовом, на который она сможет ответить, который, наконец, позволит ей сделать хоть что-то.
- Вы со мной не согласны, мисс Чанг? - поинтересовалась у нее Амбридж с жеманным смешком.
- Не согласна, профессор.
- И с чем же именно? - Амбридж села за свой стол и зашуршала пергаментами, всем своим видом показывая полное отсутствие интереса к тому, что девушка собиралась сказать.
Чжоу глубоко вздохнула и на одном дыхании произнесла:
- Седрика убил Тот-кого-нельзя-называть, и вы это отлично знаете!
Выражение вежливого безразличия мигом слетело с лица Амбридж. Она медленно встала из-за стола и спустилась с преподавательского возвышения.
- И откуда такие сведения, мисс Чанг? - сказала она голосом таким высоким, что казалось, еще чуть-чуть – и в аудитории полопаются оконные стекла.
- Так говорит профессор Дамблдор, так говорит Гарри Поттер, а он был там, он видел!
- Мистер Поттер уже наказан мной за распространение злостной лжи в целях саморекламы, мисс, и если вы решите заняться тем же, то тоже понесете наказание! - зловеще прошипела Амбридж.
- Это не ложь! Как вы можете...Он был прекрасным волшебником, чемпионом турнира, он не мог погибнуть в результате какого-то "несчастного случая"! Это было убийство!
- Наказание, мисс Чанг. Cегодня вечером в моем кабинете. Не думала, что сумасшедшие идеи мистера Поттера найдут поддержку у людей, чья психическая вменяемость ранее не вызывала сомнений! Надеюсь, дисциплинарное взыскание поможет вам отучиться повторять на каждом углу всякую услышанную вами ложь.
Рука Чжоу дрожала, когда она подняла ее, чтобы убрать волосы с лица.
- Вы отлично знаете, что лжете здесь только вы!
Лицо Амбридж побледнело, пальцы судорожно сжали волшебную палочку.
- Минус 20 очков Когтеврану за грубость в адрес преподавателя, мисс Чанг! И неделя штрафных занятий.
***
Спустя четыре часа Чжоу поднималась в кабинет профессора по защите от темных сил, уставшая, голодная, со всверлившейся в висок тупой болью, но с какой-то мрачной радостью от того, что она хотя бы осмелилась не позволить Амбридж и министерству использовать гибель Седрика для того, чтобы плести вокруг себя паутину так необходимого им обмана. Гибель Седрика... Сказать о ней вслух было все равно, что раз и навсегда признать случившееся, впустить в себя эту правду... Она постучала в дверь кабинета, и сладкий голосок Амбридж пригласил ее войти.
- А, мисс Чанг, - профессор фальшиво улыбнулась ей и, перебрав несколько пергаментов, лежавших перед ней на покрытом кружевной скатертью столе, поставила на одном из них жирную галочку и с сожалением отложила в сторону черное перо с необыкновенно острым кончиком. - Вы будете помогать мадам Пинс в библиотеке. Необходимо разобраться с новейшими поступлениями, отсортировать старые номера газет, многие издания нуждаются в подновлении переплетов и чистке. Будете работать вместе с мистером Уизли - он тоже принял слишком близко к сердцу плоды бурной фантазии мистера Поттера, - тут Амбридж вновь одарила ее тошнотворной улыбкой. - Можете идти, мисс Чанг. Мадам Пинс ждет вас.
Чжоу попрощалась с профессором и вышла из кабинета. Спускаясь к холлу, она глядела себе под ноги, пытаясь мысленно отключиться от угнездившейся за ухом боли, и внезапно столкнулась с кем-то, поднимавшимся ей навстречу.
- О, Чжоу, извини, я...
- Привет, Гарри! - Чжоу улыбнулась ему. - Ничего, я сама виновата - надо было быть внимательнее. - Она оглянулась и понизила голос: - Амбридж сказала, что наказала тебя!
- Ага... А ты зачем поднималась к ней?
- Я тоже наказана. Причем за то же, за что и ты.
Гарри уставился на нее с изумлением.
- Ты... сказала, что веришь тому, что Волан-де-Морт вернулся?
Чжоу вздрогнула при звуках этого имени, но справилась с собой и, посмотрев ему в глаза, кивнула.
- Я верю тебе! Ты... ты видел его, сражался с ним, видел, как он... убил Седрика, а Амбридж - гнусная лицемерная лгунья, если пытается закрыть на это глаза и себе, и нам.
Гарри посмотрел на нее смущенно и благодарно, и Чжоу вдруг поняла, насколько тяжело ему переносить травлю министерства, презрительное неверие и непонимание окружающих... Они постояли еще немного, отводя друг от друга глаза, потом Чжоу вновь заговорила:
- Ну, я, пожалуй, пойду... Амбридж отправила меня на отработку в библиотеку.
- Да, да, конечно, иди! - Гарри отошел в сторону, уступая ей дорогу. - Удачи тебе! - добавил он преувеличенно бодро. Чжоу улыбнулась, помахала ему и побежала по лестнице вниз. Через десять минут она толкнула тяжелую дубовую дверь, украшенную витиеватой резьбой, и вошла в библиотеку.
Глава 3. Super VicisПохожая на стервятника мадам Пинс выглянула из-за стеллажей и поманила Чжоу тощим и словно когтистым пальцем. Девушка неуверенно приблизилась.
- Добрый вечер, мисс, – необычайно сухо поприветствовала ее библиотекарша. - Будете работать с картотекой – нужно составить список должников и переоформить старые формуляры на новый учебный год.
Цепко ухватив Чжоу за плечо, мадам Пинс отконвоировала ее в темную каморку за помещением основного фонда и продемонстрировала ей широченный стол, заваленный кипами маленьких прямоугольных карточек и пергаментных свертков. Сидевший за приставленной к столу старой партой высокий рыжеволосый парень поднял голову от переписываемого им формуляра, и Чжоу узнала друга Гарри, того, который с утра инквизиторским тоном допросил ее про значок «Торнадос».
Холодно поздоровавшись с ним, она придвинула стул к соседней парте, наугад вытащила из возвышавшейся перед ней груды старую мятую карточку, вынула из стоявшей на полу коробки новую, с позолоченным обрезом, и принялась выписывать на нее взятые в прошлом году и до сих пор не возвращенные Теодором Ноттом книги.
Скрипели перья, шуршали пергаменты, заполненные заново формуляры раскладывались вдоль края стола по алфавиту, старые карточки смятыми комками сыпались в пустую коробку, изредка звякали крышки чернильниц. Ни Чжоу, ни Рон не начинали разговора, работая в полном молчании. Уныло выписывая восьмую не возвращенную неким Колином Криви книгу на уже, наверное, тысячную карточку, девушка услышала громкий смешок и перевела уставшие глаза на своего коллегу по несчастью. Тот поймал ее взгляд и поспешил объяснить причину своего веселья:
- «100 способов стать неотразимым» Эохайда Бреса – никогда не думал, что Гойл хочет стать неотразимым! И что он вообще умеет читать! – со смехом сказал он, бросив Чжоу только что вынутую из общей груды карточку.
Девушка вызвала в памяти горообразную фигуру и бессмысленное, как у тролля, лицо слизеринского громилы и не смогла сдержать смех, который вдруг показался ей странным и едва ли не незнакомым – ведь она ни разу не смеялась за все минувшие летние месяцы.
- Жаль, мы не знаем, во имя кого он решил совершить невозможное и открыть книгу – печатный текст действует на него похуже Авады Кедавры, – усмехнулся Рон, выбрасывая гойлов формуляр в мусорную коробку и протягивая руку за следующим. Чжоу последовала его примеру. На доставшейся ей карточке каллиграфическим почерком мадам Пинс значилось: «Рональд Уизли, Гриффиндор».
- Ха, ты, похоже, тоже задолжал кое-что! – воскликнула она, пробегая карточку глазами. - «Квиддич сквозь века», «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии», «Фигуры высшего пилотажа – оживающие схемы»… Да тут сплошной квиддич! Хотя я могла бы и догадаться, – фыркнула Чжоу, вновь вспомнив утренний инцидент с «Торнадос». – Раз ты такой поклонник игры, почему не попробуешься в факультетскую команду?
Рон неожиданно покраснел и пробурчал в ответ что-то насчет того, что он подумает.
Чжоу переписала формуляр Дафны Грингласс и потрясла в воздухе рукой, расслабляя заболевшие пальцы.
- Кстати, за что тебя Амбридж наказала? – спросил Рон, зевая.
- За то, что я назвала ее лгуньей! – Чжоу вновь взялась за перо.
Рон вытаращил на нее глаза.
- Ничего себе! Представляю ее лицо при этом! – он засмеялся. - За что ж ты ее так?
- За то, что она упорно отрицает возвращение Того-кого-нелья-называть и считает Гарри и Дамблдора завравшимися и сумасшедшими саморекламщиками! – резко ответила Чжоу. - Тебя, наверное, наказали за то же?
- Ага, - протянул Рон, глядя на нее почти что с уважением.
Несколько минут они работали молча.
- Сегодня первый учебный день, а Амбридж уже оставила после уроков половину курса! – проворчал Рон, комкая очередную бумажку и сбрасывая ее со стола.
- Да, удачное начало, - согласилась Чжоу, вытирая испачканные чернилами пальцы об обрывок пергамента. Глаза закрывались, приподнять веки стоило таких трудов, как будто они были из свинца… На столе перед ней красовалась очередная карточка. Обреченно вздохнув, девушка потянулась за пером, и тут внутри нее словно что-то оборвалось, сердце пропустило пару ударов, а потом заколотилось, как бешеное - заголовок карточки гласил: «Седрик Диггори, Пуффендуй».
Несколько секунд Чжоу потрясенно смотрела на это имя, потом, вспомнив, что она не одна, придвинула к себе чистый формуляр и начала его заполнять. «Противоборство неизвестному. Теория и практика заклинательной защиты», «Справочник искателя приключений», «Энциклопедия защитных заклинаний», «Исторические очерки о магических турнирах», «Эволюция заклинательных наук», «Редкие проклятия и чары защиты»… Он брал все эти книги, чтобы готовиться к последнему заданию Турнира трех волшебников. Чжоу вспомнила, как они вместе стояли меж длинными рядами полок и решали, в каких книгах может обнаружиться еще что-нибудь полезное для прохождения лабиринта… Она переписала название последнего учебника, и только тут сообразила, что напрасно самым красивым своим почерком аккуратно продлила формуляр Седрика на новый учебный год. Темный лорд смял и выбросил карточку его жизни еще два месяца назад. Чжоу истерично рассмеялась. Рон поднял на нее удивленный взгляд.
- С тобой все в порядке?
- Да, да, я… просто вспомнила про секреты неотразимости для Гойла, – пролепетала Чжоу. Она еще раз посмотрела на только что законченный ею формуляр и бросила его в коробку, а старую карточку незаметно спрятала в карман. Глупо – зачем собирать такие вот памятные сувениры? Лучше ей от этого точно не станет… Чжоу помотала головой, возвращаясь к реальности, и услышала, как Рон на все корки ругает Амбридж:
- …старая жаба, и когда она успела оставить после уроков столько народу? У Джинни даже ее урока сегодня не было, а она все равно сумела ее засадить за чистку кубков в Зале Славы! А Невилл рассказывал, как она сняла с него баллы за неряшливый вид перед уроком у Трелони - а это ведь самый верх северной башни - хотя за пять минут до того мы видели ее в Большом зале!
- Она что, научилась трансгрессировать внутри замка? – натянуто улыбнулась Чжоу.
- Ну да, или у нее маховик времени, как тогда у Гер… - тут Рон сам себя оборвал и, вспыхнув, с удвоенным тщанием принялся переписывать хронику библиотечных правонарушений Маркуса Белби.
Чжоу застыла, с кончика ее пера на личное дело Падмы Патил упала чернильная капля.
- Маховик времени? Что это такое?
Рон покраснел еще больше.
- Ну-у… Не знаю, это такие часы песочные – я видел их в каком-то учебнике! – неубедительно пробормотал он.
- И что они делают? – Чжоу наклонилась к нему через стол.
- Не знаю…Откуда мне знать?
- Но ведь ты сказал, что такой маховик был у Гермионы, да?
- Ничего я не сказал! Откуда бы он мог взяться у Гермионы? Говорю же, я просто прочитал об этом в учебнике!
- Разговорчики, молодые люди! – прервала их мадам Пинс, внезапно появляясь из-за горы разложенных на столе свертков. - Поменьше бы их, да побольше внимания.
Она склонилась над партой Рона и гневно ткнула сухим пальцем в лежавший перед ним лист.
- Мистер Малфой никогда не брал в библиотеке пособие по уходу за волосами «Серебро вейл»! Это формуляр мисс Маккинон!
Рон громко закашлялся, весьма удачно скрыв этим свой смех.
Смерив его неодобрительным взглядом, библиотекарша взмахом палочки подняла в воздух аккуратные стопочки новых, сияющих золотом формуляров и вместе с ними выплыла из комнаты, бросив двум своим пленникам на прощание, что на сегодня достаточно, и они могут идти.
- Ты только на сегодня наказана, да? - зевая во весь рот, спросил у девушки гриффиндорец, пока они шли по полутемному коридору ко входу на лестницу.
- Нет, на всю неделю, - мрачно ответила Чжоу, с трудом отвлекаясь от мыслей про загадочный маховик времени.
- Ну тогда завтра увидимся - нас еще ждет формуляр Гермионы! Вот уж над чем просидеть весь день придется. Ладно, мне сюда! - Рон остановился возле потайного хода, ведущего к гриффиндорской башне, - Спокойной ночи, - он махнул ей рукой и скрылся за гобеленом.
Чжоу продолжила свой путь к западной башне замка. Маховик времени, упомянутый Роном, не давал ей покоя. Судя по его названию, этому загадочному устройству по силам как-то влиять на время, может быть даже — от этой мысли у Чжоу перехватило дыхание - поворачивать поток времени вспять! А если так, то она сможет вернуться на несколько месяцев назад, в то время, когда Седрик еще был жив, и сделать все, что угодно, только бы не допустить его участия в турнире, не позволить ему войти в проклятый темный лабиринт, дотронуться до ненавистного Кубка и...
Девушка остановилась перед нишей классических очертаний со скрывающейся в ней дверью из мореного дуба с бронзовым молоточком в форме головы орла. Как только Чжоу подошла к ней, бесплотный голос, звенящий, как весенняя капель, спросил:
- Что можно увидеть, закрыв глаза?
- Сон? - ответила девушка первое, что пришло ей в голову.
- Неплохая попытка, но слишком предсказуемо. Попробуй еще раз! - проворковал голос.
Чжоу тяжело вздохнула, по опыту зная, что такая игра в вопросы может продолжаться очень и очень долго.
- Ох... - она закрыла глаза, надеясь, что это поможет ей придумать ответ поубедительнее, - Все, что угодно, все, что позволит увидеть воображение!
- Недурная формулировка! - пропел музыкальный голос, исходивший из бронзового молотка, и дверь беззвучно отворилась.
Едва перешагнув порог, Чжоу тотчас же бросилась в дормиторий, вытащила из стопки своих учебников «Успехи заклинательных наук» и принялась со страшной скоростью их листать в поисках главы, посвященный магическим изобретениям последнего столетия.
- Самопомешивающийся котел, палатка-замок, оживающие чернила... - шептала она, скользя глазами по строчкам, и радостно вскрикнула, наткнувшись на датируемую 1707 годом запись: «Маховик времени». Радость ее, однако, быстро выветрилась — никаких пояснений по поводу этого предмета в учебнике не обнаружилось. Скользящий по корешкам разложенных на столике книг взгляд Чжоу остановился на задачнике по трансфигурации. В ту же секунду мысль о несделанных домашних заданиях и грозящих за их невыполнения последствиях обрушились на нее с мощью взрывной волны котла ведущего «специалиста» по зельеварению Невилла Долгопупса. Штрафная работа, заданная Макгонагалл, отработка заклинания для Флитвика - и это помимо стандартных домашних работ! У нее абсолютно не было шансов выполнить все это, учитывая предстоящие отсидки в библиотеке, но мысль о вдруг открывшейся ей, пусть и казавшейся совершенно невыполнимой, возможности вновь увидеть Седрика, словно чудесный талисман, согревала душу, делая мысль о грядущих проблемах с уроками, раньше показавшуюся бы ей кошмарной, второстепенной и совершенно неважной.
***
Однако счастливая надежда на неведомый маховик никак не повлияла на ее воистину кошмарное выступление на уроке трансфигурации, где профессор Макгонагалл после очередной попытки Чжоу справиться с мышью с неодобрительным изумлением сняла пять баллов с Когтеврана за, как она выразилась, недостаточное прилежание при подготовке к занятиям. Дождавшись, наконец, окончания урока, девушка выбежала из классной комнаты и помчалась в Большой зал, где ученики уже начали собираться на обед. Остановившись возле распахнутых настежь дверей, она внимательно оглядела гриффиндорский стол, но нужного ей человека не увидела. Разочарованно вздохнув, она собралась было пойти к своему столу, как вдруг поймала взгляд Гарри, который, заметив, что она него смотрит, улыбнулся ей и помахал рукой. Чжоу помахала в ответ и хотела уже подойти к нему, чтобы спросить, как прошло вчерашнее наказание у Амбридж, но тут услышала за спиной раздраженный голос:
- При чем тут дождь, когда мы говорим о домашней работе, Рон?
Чжоу мигом обернулась.
- Гермиона, можно тебя на секунду?
Гриффиндорка немного удивленно приподняла брови, но послушно отошла вместе с Чжоу от факультетских столов ближе ко входу.
- Что-то случилось? - спросила она.
- Нет, ничего, я просто... Хотела спросить у тебя, что такое... маховик времени! - произнесла Чжоу, внимательно вглядываясь в лицо своей собеседницы.
Гермиона вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки.
- Маховик времени позволяет быть в двух местах одновременно, так сказать, перемещаться в прошлое и заново проживать уже истраченное время.
Глаза Чжоу засияли.
- Можешь подробнее почитать о нем в «Лицом к лицу с веками», - добавила Гермиона, - но... - тут она замолчала и натянуто улыбнулась, явно не собираясь заканчивать фразу.
- Что «но»? - насторожилась Чжоу.
Гермиона глубоко вздохнула и, понизив голос, сказала:
- Но маховик позволяет возвращаться назад во времени только в течение одних суток. И… с его помощью нельзя внести во временной поток никаких значительных изменений. Он не может вернуть к жизни тех, кто уже умер.
Чжоу почудилось, что переполнявшая ее со вчерашнего вечера неясная, но такая светлая и счастливая надежда вытекает из нее, как игристое вино из разбитого кувшина. На лице Гермионы отразилось что-то, слишком явственно похожее на сочувствие, чтобы его можно было с чем-то спутать. Голосом еще более тихим она произнесла:
- Чжоу, я понимаю, зачем тебе нужен был маховик, но... Уже ничего нельзя изменить, и лучше...
- Да, я знаю! - прервала ее Чжоу куда более резко, чем ей хотелось.
- Мне так жаль, - прошептала Гермиона, и Чжоу показалось, что та вот-вот заплачет. Сердце ее болезненно сжалось — она не хотела этого понимания, этого сочувствия, этих слез о ней в чужих глазах...
- Большое спасибо, Гермиона, я обязательно возьму почитать ту книгу! - громко сказала она, вымученно улыбнулась и вышла из зала.
Первым послеобеденным уроком стояло сдвоенное зельеварение, и Чжоу направилась к ведущей в подземелья лестнице. В узкие стрельчатые окна вливались белесые потоки осеннего света, расцвечивая тусклыми отблесками выложенную на мраморном полу мозаику — изумрудно-зеленый дракон, составленный из изумительно подобранных по цвету и форме крохотных смальтовых плиток, свертывался в кольцо, погружая зубы в собственный хвост. Символ истории, предназначения, бесконечности, алхимии. Времени. Чжоу сделала шаг и встала на краешек хвоста и вонзенные в него зубы змея...
«В каждой чешуйке Уробороса, в каждом мгновении жизни необыкновенным образом переплетаются прошлое и будущее. Словно ингредиенты в чародейском котле, неведомым и таинственным алхимическим способом они преобразуются в настоящее. Время — это никем не разгаданная тайна, не найденный пятый элемент, мистическая квинтэссенция жизни. Философский камень бытия, дарующий и смерть, и бессмертие», - зазвучали в памяти девушки давным-давно услышанные ею слова. Легенда о вечности. Где же она могла слышать это? Мучительно напрягая память, она пыталась поймать ускользающее от нее, но такое нужное воспоминание. Это было здесь, в Хогвартсе... Кто-то из однокурсников прочел цитату из книги? Профессор Биннс решил оживить скучную лекцию, рассказав и объяснив этот миф? По неведомой причине ей казалось смертельно важным вспомнить.
- Чжоу, идем скорее! - вывел ее из задумчивости голос запыхавшейся Мариетты, только что вбежавшей в коридор, - С нас и так Амбридж кучу баллов сняла, а сейчас еще и Снегг взбесится, если мы опоздаем!
Чжоу вздрогнула. Снегг! Ну конечно! Самый первый урок зельеварения на далеком первом курсе, мрачный и внушительный голос профессора разносится под сводами подземелья, давая ответ на ею самой заданный вопрос о том, сколько времени займет приготовление зелья от фурункулов, красивыми оборотами и ювелирно подобранными сравнениями зачаровывая внимание одиннадцатилетних слушателей, стирая грань между грубым металлом котла и эфирной сущностью убегающих в неизвестность мгновений... Она вспомнила, как, восхищенная этой речью, сидела в общей гостиной с толстенной книгой на коленях, читая легенду о мифическом драконе, упомянутом профессором.
- Мне нужно в библиотеку! - выпалила Чжоу, и прежде чем Мариетта успела ответить, вихрем помчалась в западное крыло замка.
***
Войдя в библиотеку и как можно вежливее поздоровавшись с мадам Пиннс, Чжоу пошла между бесконечными рядами полок, читая названия секций. «Основы трансфигурации», «Чары», «История магии», «Арифмантика», «Теокосмогония», «Древние языки»… Девушка остановилась возле уходящего далеко вглубь зала ряда с висевшем на первом шкафу указателем, гласившим «Артефактное чародейство».
Часы на главной башне замка пробили час после полудня. Зельеварение уже началось. Отогнав мысль о том, что ожидает ее при первой же встрече со Снеггом, она тряхнула головой и углубилась в посвященную артефактам секцию, внимательно вглядываясь в полустершиеся от времени названия на старинных фолиантах, ища книгу, несколько лет назад значившуюся в списке дополнительной литературы, и в которой – она это помнила – был изображен змей и велись путаные диалоги автора со Временем.
Взгляд Чжоу наткнулся на черный корешок стоявшей на самой верхней полке в середине ряда инкунабулы. Сусальное золото давно уже отслоилось, оставив только тускло блестящие крошки по краям едва различимых букв, складывавшихся в название: «Super Vicis». Встав на цыпочки, Чжоу сняла фолиант с полки и едва не уронила его на пол – настолько он оказался тяжелым. С трудом дотащив книгу до шаткого столика в глубине библиотеки, она осторожно открыла ее. На пожелтевшей, покрытой пятнами странице был изображен такой же змей, как и тот, что был выложен на мозаичном полу в коридоре зельеварения.
«Уроборос - мифический дракон, обвивающий кольцами своими шар земной, погружая клыки в свой собственный хвост. С древнейших времен сей змей есть символ бесконечности, непрестанного возрождения, вечного цикла жизни и смерти, не знающего ни начала, ни конца.» Чжоу перевернула страницу, и – вот оно! Под схематичным изображением крошечных песочных часов, обвитых золотой цепочкой, подпись – «Переходы во времени». Чувствуя, как сердце заколотилось с пугающей скоростью, девушка ниже склонилась над книгой, пробегая глазами по выцветшим строкам: «Жажда повернуть вспять незримый поток утекающих в неизвестность секунд всегда терзала смертных, толкая их на зачастую смертельно опасные деяния, а иногда и сводя с ума. За все века, прошедшие с того мига, как первая искра вылетела из первой волшебной палочки в руках первого чародея, открыты были лишь несколько способов совершить переход через пространство и время, не вызывая слишком сильной ряби на безмятежной водной глади Судьбы. Все оные способы будут подробно описаны в сем труде, что вы держите в руках».
Чжоу принялась лихорадочно листать страницы. Пространственный ключ – первое изобретение, позволявшее переноситься назад во времени, действие его ограничивалось всего несколькими минутами. Затем часоворот – назад ровно на один час, и маховик времени. Она прочла посвященную ему заметку - Гермиона права, маховику не под силу повернуть время вспять более, чем на двадцать четыре часа.
Несколько минут, час, сутки – Чжоу открыла следующую страницу, ожидая увидеть еще один артефакт, на этот раз, следуя элементарной логике, способный вернуть ее на дни или даже месяцы назад, и увидела стилизованное изображение свернувшегося змея, отмечавшее окончание главы.
- Нет… - прошептала она, перед глазами все вдруг потемнело и расплылось, словно свежая акварель, на которую случайно опрокинули стакан с водой. Бездумно перелистнув страницу назад, Чжоу обнаружила в самом низу колонки, посвященной маховику, не замеченное ей сначала дополнение: «Ни одно из существующих поныне изобретений не позволяет владельцу его сделать шаг назад длиннее, чем в единый день. Есть, однако, способ возвратиться назад на период до тринадцати лунных циклов, но способ оный слишком близок к чернейшему волшебству артефактов, именуемых крестражами, и да останется он в забвении!»
Что за крестражи, Чжоу не имела ни малейшего понятия и даже не стала ломать над этим зловещим воззванием голову, в которой билась и пульсировала одна-единственная мысль – способ все-таки есть!
______________________
Эохайд Брес - ирландский бог, обладавший необыкновенно красивой внешностью
Super Vicis - о времени (лат.)
Глава 4. НачалоС боем часов, возвестившим о наступлении третьего часа после полудня, Чжоу вынуждена была покинуть библиотеку, чтобы успеть добраться до теплиц, где ей предстояло просидеть сдвоенный урок травологии под укоризненными взглядами возмущенной ее поведением Мариетты, которой она весьма убедительно солгала, что вместо зельеварения занималась дополнительным домашним заданием по трансфигурации.
- Ты хоть на обеде была? – Наконец заговорила с ней Мариетта в самом конце урока. - Я тебя не видела в Большом зале. А сегодня же у тебя опять вечернее наказание.
- О нет… - в ужасе простонала Чжоу. - Я же совсем про это забыла! Ну все, я сегодня точно умру от голода.
- Я возьму для тебя что-нибудь за ужином и подожду тебя в гостиной, - увидев расстроенное лицо подруги, Мариетта сменила гнев на милость и убрала из голоса лед.
- Спасибо, надеюсь, я доживу до конца библиотечной отсидки! – мрачно проговорила Чжоу, выдирая из рукава вцепившийся бесовской репей, который они изучали на сегодняшнем занятии.
Прозвенел звонок, и грязные, расцарапанные и взмокшие ученики потянулись в замок на ужин. В холле Чжоу, ощутив, как желудок мучительно съежился, едва ее ноздрей достиг вырывающийся из Большого зала аромат запеченной индейки и традиционного пирога с патокой, отделилась от потока устремившихся к ломящимся от еды столам оголодавших студентов и потащилась в библиотеку.
Мадам Пинс сухо кивнула ей и махнула рукой на дверь, ведущую в комнату с картотекой. Девушка подавила тяжелый вздох, обозрев, казалось, ничуть не уменьшившуюся после их с Роном вчерашних усилий гору формуляров и, вытащив из сумки перо, принялась за работу.
Спустя несколько минут до нее донесся гневный голос библиотекарши:
- Почему вы опоздали? Вы должны были приступить к отработкам десять минут назад! То, что вы староста, отнюдь не дает вам права приходить, когда захочется! Вам не хватает дисциплины! Вы ленивы и безответственны! Если подобный инцидент повторится, я буду вынуждена жаловаться профессору Макгонагалл!
В комнату вошел Рон, не поддающейся описанию игрой мимики весьма похоже передав то выражение лица, какое, должно быть, было у мадам Пинс минуту назад.
- Привет! – поздоровался он с Чжоу, бросая сумку с учебниками на пол возле своего стула.
- Привет, - отозвалась девушка. - Как второй учебный день?
Вместо ответа Рон положил перед ней завернутый в салфетку кусок корнуэльского пирога с мясом, воровато оглянувшись на дверь.
- Гермиона сказала, что ты не была на обеде, и велела принести тебе что-нибудь, - немного смущенно сказал он. - Ешь быстрее, пока мадам Пинс не увидела - без нее проблем хватает!
- Спасибо огромное! Я даже не... - она улыбнулась во весь рот и принялась за пирог, который показался ей вкуснейшим из всего, что она когда-либо ела. Рон с кислым видом подтянул к себе незаконченный вчера формуляр Малфоя и взялся за перо.
- Ничего себе, какие книги он читает! - воскликнул он минуту спустя. - "Волхование всех презлейшее", "Черное ведовство", «Гримуар Хроноса»... Какие-то зловещие названия! Причем он взял их только вчера! Странно как-то...
- Брось, - Чжоу яростно потерла глаза. - Кто такой он вообще, этот Малфой?
- Мой однокурсник из Слизерина. Мерзкий тип! Не удивлюсь, если выяснится, что он затевает какую-нибудь гадость.
- Вряд ли можно сделать что-то действительно опасное, опираясь на школьные книги! - усмехнулась Чжоу, ощущая неясную тревогу. «Но способ оный слишком близок к чернейшему волшебству артефактов, именуемых крестражами...» Чернейшее волшебство... «Волхование всех презлейшее», «Черное ведовство»... Было в этих словах что-то, связывающее их друг с другом куда сильнее, чем простая созвучность, и это сходство дразнило и будоражило ее, не давая собраться с мыслями и сосредоточиться на работе.
***
Всю последующую неделю у Чжоу так и не было возможности попытаться найти какую-нибудь информацию об упомянутом в «Super vicis» переходе во времени на тринадцать лунных месяцев. Ежевечерняя работа с формулярами отнимала у нее почти все свободное время, а в с трудом урываемые у сна часы девушка едва успевала худо-бедно подгонять домашние задания, которых стало на порядок больше, чем в прошлом году.
Проснувшись поздним субботним утром, Чжоу несколько минут пыталась вспомнить, на какой урок бежать и сколько часов отработки отсиживать, прежде чем осознала, что наконец-то наступили выходные. Выбравшись из постели, она бросила взгляд в небольшое зеркало, висевшее возле двери, и тихонько ахнула. Ей показалось, что она впервые себя видит. Со смесью удивления и презрительной жалости разглядывала она в серебристой глади зеркала свое худое лицо, сухие, бледные, растрескавшиеся губы и запавшие, обведенные кругами глаза. Улыбнувшись своему отражению жалкой вымученной улыбкой, она быстро оделась и направилась в Большой зал на завтрак.
Накладывая себе на тарелку аппетитную яичницу с беконом, Чжоу раздумывала над тем, с какого конца начать поиски неведомой, но совершенно точно существовавшей возможности вернуться в прошлое. Суть стоявшей перед ней дилеммы заключалась в полном отсутствии таковой: у нее не было никаких вариантов. Единственное, что приходило на ум, были взятые «гнусным типом» по фамилии Малфой книги со странными, пугающими и манящими названиями. Чжоу была уверена, что каждая существовавшая в бескрайних просторах библиотеки книга имелась в наличии далеко не в одном экземпляре, поэтому план действий, состоявший всего из одного пункта, созрел у нее очень быстро: взять почитать эти же самые фолианты.
Она с удвоенной скоростью налегла на еду. Через несколько минут на скамью рядом с ней опустилась Мариетта, а напротив села Элис — еще одна ее приятельница.
- Доброе утро! - поприветствовала ее Мариетта. - Наконец-то выходные! Ужасная выдалась неделя, верно? Ну что, идем сегодня гулять?
- А я думала, мы сможем сегодня полетать — скоро же отборочные в команду, и ты обещала помочь мне с тренировками! - Элис просительно посмотрела на нее, накручивая на палец карамельного цвета локон, нарочито небрежно выпростанный из прически.
Чжоу застыла, не донеся до рта ложку.
- Девчонки, давайте все это попозже, ладно? Мне нужно сбегать в библиотеку! - увидев их вытянувшиеся лица, она поспешно добавила, — Ненадолго, только взять пару книжек, для... сочинения по заклинаниям! А потом — да, потом потренируемся и погуляем, идет?
Элис удивленно посмотрела на нее.
- Опять библиотека? Да ты из нее просто не вылезаешь! Неужели нам столько задали?
- Это так, дополнительные сочинения! - Чжоу проглотила последнюю ложку каши и встала из-за стола. - Ладно, тогда встретимся за обедом.
- Хорошо, давай.
Чжоу взбежала по лестнице и через несколько минут вступила в прохладный зал библиотеки.
Мадам Пинс подняла на нее глаза от фолианта, переплет которого она протирала.
- Мисс Чанг? - с явным удивлением произнесла она. – Что вам нужно?
Чжоу неуверенно приблизилась к конторке.
- Ээ... Мадам Пинс, мне нужно... Я бы хотела взять почитать эти книги, - она положила на стол перед библиотекаршей листок, на который заблаговременно выписала названия одолженных Малфоем книг.
Мадам Пинс поправила на носу пенсне и приблизила листок к глазам.
- Хм... Все эти книги относятся к запретной секции. Вы должны иметь разрешение преподавателя, чтобы я могла их вам выдать. - Мадам Пиннс поджала губы. - Зачем вам, собственно, они понадобились?
- Я пишу курсовую по... истории магии! - быстро нашлась Чжоу.
- В таком случае, попросите разрешение у профессора Биннса.
- Да, разумеется.
Покинув библиотеку, девушка задумчиво побрела в сторону северной башни. За что бы она не взялась — ничего не выходит! Все пути, ведущие в прошлое, перекрывались сразу, как только она их обнаруживала - причем с такой старательностью, словно какой-то неведомый божок неудач поставил это целью своего существования. Запретная секция! Прекрасно! Профессор Биннс, будучи призраком, не смог бы дать ей разрешение, даже если бы и захотел, а кого еще из учителей можно было бы попросить о разрешении взять книги, о содержании которых она не имела ни малейшего понятия и не смогла бы объяснить, зачем они ей, Чжоу не знала.
С каждым шагом настроение ее все ухудшалось. Да с чего же она решила, что ей удастся все исправить, что у нее вообще есть шанс? Теперь, когда у нее не было никакого, пусть даже самого невыполнимого, плана действий, самое время было бы отказаться от сумасшедшей мысли о возвращении в прошлое, забыть о возможности еще хоть раз увидеть Седрика, но у нее не получалось. Дразнящая, туманящая разум надежда на то, что она все-таки может, может попытаться его спасти, может пробыть с ним рядом еще хотя бы одну секунду, стала для нее навязчивой, мучительно бередящей душу идеей, не дававшей ей думать ни о чем другом.
Дойдя, наконец, до общей гостиной, Чжоу упала в кресло возле окна и уставилась на безжизненное серое небо, хлеставшее замок потоками дождя. Проходившая мимо Мелинда Боббин хотела было с ней заговорить, но, взглянув на ее лицо, отошла к подружкам, ничего не сказав. И она, и Элис, и Мариетта — все они жалеют ее, но не сочувствуют, не понимают, что с ней происходит, считают — так же, как и родители, бабушка, все родные — что ей давно пора успокоиться и жить нормальной жизнью... Глядя на мутные струи дождя, стекающее по оконным стеклам, Чжоу внезапно подумала, что они правы, правы во всем, что нужно, наконец, оторваться от бесконечных мыслей и воспоминаний о Седрике, вырваться из трясины, дать времени залечить эту рану... И с безысходным отчаянием поняла, что не может этого сделать. Она, словно бабочка в коллекции, пронзена острой булавкой, с которой не улететь, и с той отчаянной исступленной радостью, с которой умирающий от жажды пьет из колодца, зная, что он отравлен, предается бесконечным одурманивающим надеждам, не имея сил отказаться от этого наркотика. Слабая, ничтожная, истеричная, сумасшедшая...
Чжоу очнулась от того, что кто-то легонько потряс ее за плечо.
- Эй, ты как? Выглядишь неважно! - озабоченно говорила Мариетта, разбудившая ее.
- Нет-нет, все нормально, - Чжоу протерла глаза, ощущая свинцовую тяжесть во всем теле. - Я что, заснула?..
- Ага! Сейчас уже восемь часов, мы с Элис решили не будить тебя раньше — ты и так всю неделю не высыпалась. А нам еще столько всего задали! Никаких выходных не хватит! И погода мерзкая такая — глаза просто закрываются.
- Да уж! Может, пойдем на ужин? Я проголодалась.
Через несколько минут обе подруги входили в Большой зал, как обычно, наполненный чудесными ароматами съестного и веселым гомоном учеников. Усевшись на скамью и придвинув к себе тарелку с курицей, Чжоу помахала знакомым пуффендуйцам, проходившим мимо, и, бросив взгляд на гриффиндорский стол, заметила только что подошедшего к нему Гарри. Она улыбнулась ему, с каким-то странным чувством наблюдая за тем, как он спешно возвращает в равновесие кувшин с тыквенным соком, который едва не сбил на пол, помахав ей в ответ. Внезапно ей вновь захотелось подойти к нему, поговорить — не важно, о чем. По каким-то непонятным причинам девушке казалось, что от этого ей станет лучше. Легче... Такое же чувство, наверное, испытывает смертельно замерзший и усталый бродяга, когда видит где-то вдали золотое пламя костра.
- Чжоу, на кого ты так смотришь? - Голос Элис вернул ее к реальности, и она заметила, что все это время не сводила взгляд с гриффиндорского ловца, который, к счастью, уже повернулся к Рону и не мог этого увидеть.
- Что? Ни на кого, я просто задумалась, - Чжоу с удвоенной энергией принялась за еду, но ей не удалось обмануть этим подружек.
- Так он тебе нравится, да? - захихикав, спросила Мариетта, подтолкнув Чжоу локтем.
- Не знаю, о ком ты! - отрезала та, отвернувшись.
- Поттер ведь звал тебя на бал в прошлом году? - зашептала с другой стороны Элис. - Помню, Падма, сестра Парвати, с которой он был на празднике, говорила, что та была недовольна — якобы он совсем на нее внимание не обращал! Наверняка потому, что ты отказалась с ним пойти! И еще от Сондры я слышала...
- Слушайте, хватит сплетничать! - прервала ее Чжоу. - Какая разница, что там было год назад?
-Ну, - немного опешив, проговорила Мариетта, - мы думали, может... Если ты... Ну знаешь... Начнешь с кем-нибудь встречаться, то может, это тебя отвлечет...
- Чудесная мысль! Но есть одна крошечная проблема — единственный человек, с которым я хотела бы встречаться, мертв! - Чжоу резко встала и направилась к выходу из зала.
Ее захлестывали бушующие волны презрения к самой себе — истеричка, законченная истеричка, выставляющая свои чувства напоказ, делающая из своей души какой-то театр! Нужно было молчать, не корчить из себя страдалицу, все равно никто не понимает...
Вернувшись в башню, она решила, что лучше всего заняться домашними заданиями — и дело сделает, и оградит себя от дурацких вопросов подруг, которые обычно оставляли ее в покое, когда она была занята уроками. С этой мыслью Чжоу направилась в спальню за пергаментом и учебниками. Роясь в чемодане в поисках запасного пера, она наткнулась на завернутую в свитер маленькую книжечку в бирюзовом переплете. Дневник, который она вела весь прошлый год и непонятно зачем взяла с собой в Хогвартс. Вытащив его из свитера, девушка расправила загнувшийся уголок и задумчиво провела по обложке ладонью. Казалось, она держит в руках волшебную шкатулку, внутри которой заперто что-то живое, сильное, рвущееся на волю... Прекрасно зная, что не стоит этого делать, Чжоу открыла дневник на одной из последних страниц. Карандашный набросок вазы с цветами, какие-то закорючки и завитки, котенок с бантом на шее... Она перевернула страницу. Жесткие карандашные линии складывались в четкий, красиво очерченный профиль юноши с растрепавшимися словно от ветра волосами и полосатым шарфом на шее. Чжоу смотрела на это лицо, и в ушах у нее вновь звучал громкий и энергичный, переполненный смехом и радостью голос Ли Джордана, комментировавшего матч; крики и смех толпы, приветствовавшей каждый бросок игроков любимой команды; свой собственный восторженный визг, когда в кольцо Слизерина влетел еще один мяч, и громкие аплодисменты, сотрясшие трибуну, когда в красивом вираже Гарри Поттер поймал снитч. Хотя саму ту игру Чжоу помнила плохо — слишком уж часто взгляд ее обращался к сидевшему на три ряда левее нее человеку, чью необыкновенную улыбку она попыталась передать в этом наброске, просидев всю ночь с карандашом и блокнотом за задвинутым пологом.
Тогда она знала только его имя и то, что против него ей придется играть в следующем матче; к тому же, была абсолютно уверена, что обязательно свалится с метлы, едва только он на нее посмотрит. Девушка пролистала дневник на начало — все, абсолютно все записи, начиная с первой же страницы, переполнены были им одним... Пробегая глазами заполненные то ровным и аккуратным, то дрожащим и кривым почерком листы, она зацепилась взглядом за коротенький отрывок из стихотворения:
Ищи и знай, что мы сумели то забрать,
О чем ты будешь очень сильно горевать.
Чжоу прочитала следовавшую за ним запись: «Это отрывок из песни золотого яйца — оказывается, смысл второго задания был в том, чтобы суметь за час поднять со дна озера спрятанных там пленников. У каждого он свой — то самое, о чем он «будет очень горевать». И я была украденным сокровищем Седрика!» Тут она захлопнула дневник и отбросила его обратно в чемодан. Она прекрасно знала, о чем поведала ей эта запись, помнила свои чувства в тот миг, когда очнулась от магического сна, вынырнув из черных глубин озера, и увидела вокруг сверкающую под солнцем холодную гладь воды, ликующую толпу на трибунах на берегу и своего спасителя, бережно придерживавшего ее за плечи, помогая удержаться на плаву. Наверное, именно в тот момент, как они оба неожиданно, громко и искренне счастливо засмеялись, она и поняла, что песенка ее сердца спета.
Захватив перо, Чжоу спустилась в гостиную и принялась за работу. Несколько сидевших неподалеку девчонок, то и дело хихикая, обсуждали какую-то газетную статью. Чжоу различила постоянно повторявшееся имя — Виктор Крам. Еще один чемпион турнира. Еще один, которому повезло проиграть. Его украденным сокровищем была, кажется, Гермиона Грейнджер. Вот, наверное, обзавидовались крамовские поклонницы...Чжоу вздрогнула, озаренная внезапной догадкой, поражаясь своей собственной несообразительности. Конечно! Гермиона Грейнджер! Всей школе известно, что она лучшая на курсе, все учителя не перестают восторгаться ее способностями и ставить ее в пример остальным, у нее наверняка есть разрешение брать книги из запретной секции, и — что самое главное — она понимает ее, понимает, что с ней творится. И есть шанс, что она согласится помочь!
***
- Гермиона, можно с тобой поговорить?
Гриффиндорка махнула Рону и Гарри, чтобы они ее не ждали, и, когда те побежали по коридору заклинаний на урок Флитвика, вопросительно посмотрела на Чжоу.
- Конечно!
- Мне нужна твоя помощь! - без обиняков начала Чжоу.
- И чем я могу помочь?
- У тебя ведь есть доступ в запретную секцию?
Поколебавшись, Гермиона кивнула.
- Ты не могла бы взять для меня оттуда пару книг? Они мне нужны так, для внеклассного чтения — я нашла их в списке дополнительной литературы, а разрешения у меня нет, и вряд ли мне его дадут... - Чжоу прекрасно понимала, что этот рассказ необычайно глуп и неправдоподобен, и потому даже удивилась, когда Гермиона спросила:
- Что за книги?
Чжоу протянула ей листок с названиями. Гриффиндорка пробежала его глазами и несколько секунд молча смотрела Чжоу в глаза, пока та не отвела взгляд.
- Нам пригодится только «Гримуар», во всем остальном нет ничего интересного, - вдруг произнесла она.
Чжоу не поверила своим ушам.
- Что?! Нам пригодится? Ты читала эти книги? Но...
Гермиона подняла на нее глаза и сделала то, что удивило Чжоу даже больше, чем ее слова — широко и весело улыбнулась.
- Чжоу, я же не дура! Я отлично знаю, зачем тебе эти книги. А еще я пользовалась маховиком времени и более-менее знаю, как управляться с временным потоком. К тому же я староста, и... - Она запнулась.
- И?
- И я тебе помогу!
Глава 5. На старт...Ну вот и новая глава! Спасибо всем тем, кто продолжает меня читать! Надеюсь, вам понравится!:)
____________________________________________________
- Дезиллюминационное заклинание! – блестя глазами, выпалила Гермиона.
Чжоу непонимающе уставилась на нее.
- Это чары, позволяющие стать практически невидимым – ты, как хамелеон, начинаешь сливаться с тем, что тебя окружает! – тоном невыносимой всезнайки процедила Гермиона, притоптывая ногой от нетерпения. - Теперь понятно?
- То есть ты... – голос Чжоу так и источал абсолютное неверие и непонимание, - ты хочешь воспользоваться этим заклинанием, превратиться в... «хамелеона», пробраться в гостиную Слизерина и украсть у Малфоя книгу?
Сияющая Гермиона кивнула. Чжоу вытаращила на нее глаза.
- Но... Не может быть, ты ведь староста! И вообще... нет, я просто не верю!
Гермиона громко и весело расхохоталась, а потом, спохватившись, зажала рот рукой – мадам Пинс категорически не одобряла шум в своей книжной вотчине.
- Ты совершенно как Гарри и Рон! Не можешь поверить, что в правильную головку гриффиндорской отличницы могут прийти такие крамольные мысли! – она снова хихикнула и резко перешла на деловой тон. - Я уже спрашивала – «Гримуар» существует в единственном экземпляре, а сколько еще Малфой намерен им зачитываться – Мерлин знает. У нас нет времени. Нужно, чтобы ты смогла помешать Седрику участвовать в турнире. Чем быстрее мы разузнаем, что за способ там описан, тем лучше - неизвестно еще, сколько времени займет его воплощение. Поэтому план такой – сегодня вечером, после уроков, встречаемся в коридоре зельеварения - там, где змей на полу, я накладываю на тебя заклинание и ты идешь в слизеринскую гостиную на поиски книги. Можно было бы опять воспользоваться оборотным зельем, но...
- Опять воспользоваться чем?.. Гермиона, да ты ли это?!
- Говори тише! Просто однажды... В общем, мы тайком варили оборотное зелье, чтобы проникнуть к слизеринцам. Раз уж я ввязалась в твою авантюру, нет смысла от тебя это скрывать. В конце концов, выдавать меня не в твоих интересах! – тут Гермиона вновь улыбнулась. Чжоу ответила улыбкой, но внезапно помрачнела.
- А как вы в прошлый раз узнали пароль? Не думаю, что меня впустят просто так. Или слизеринская дверь задает вопрос, как наша?
- Пароль не понадобится – ты же будешь невидима! Нужно просто проскочить внутрь вместе с кем-то из слизеринцев, вот и все.
- А почему именно сегодня? Может, Малфой как раз сегодня и намеревается скоротать вечерок за книгой?
Гермиона усмехнулась.
- Этот вечерок Малфой намерен коротать на поле для квиддича – я узнала это от Гарри, он сказал, что Снегг забронировал поле для слизеринцев. Кребб и Гойл тоже в команде, а Забини и Нотт наказаны – Макгонагалл на всю неделю засадила их писать строчки. Так что вечером в гостиной слизеринцев должно быть совсем мало народу, и поэтому именно сегодня – идеальный день для кражи со взломом!
До девушек донесся приглушенный расстоянием бой башенных часов.
- Ох, мне пора бежать на защиту! – всполошилась Чжоу, вскакивая из-за стола и хватая учебники.
- Ни в коем случае не ввязывайся в ссору с Амбридж, – взволнованно зашептала Гермиона, тоже вставая, - иначе она опять тебя накажет, и весь наш план сорвется! А другого такого случая придется ждать неизвестно сколько. Поэтому что бы она ни говорила про...
- Я поняла! – прервала ее Чжоу. - Буду молчать как рыба.
- Надеюсь! – мрачно ответила Гермиона, и они обе вышли из библиотеки.
***
Нет, она положительно сошла с ума – собирается разом нарушить все существующие в школе правила, оказаться на грани отчисления, поставить под угрозу свое будущее – и все это только ради прошлого...Чжоу покачала головой, отгоняя эти мысли. С нее словно спало заклинание, исчез застилавший ей глаза туман. Еще вчера у нее не было ничего, кроме отчаяния, мучительной, ставшей почти физической боли в груди и бережно хранимых воспоминаний, запертых в дневнике. Ах да, и еще ее надежды. Глупые, неосуществимые, опасные... Теперь же у нее был четкий (пусть и граничащий с с безумием) план, была дорога под ногами. А самое главное, был человек, веривший в нее, веривший в успех их фантастического предприятия с такой же уверенностью, как если бы они всего-навсего собирались пойти выпить чашку чая в ближайшем кафе, а не вторгнуться во время и повернуть его вспять. И с испугавшей ее внезапной и безграничной радостью Чжоу вдруг осознала, что и сама... верит.
- Добрый день, класс. Палочки убрать, перья вынуть! – омерзительно сладкий голосок профессора Амбридж разнесся по кабинету. - Сегодня мы, как вы, надеюсь, помните, пишем проверочную работу по материалам прошлого занятия. – Оглядев разом побледневшие лица учеников своими выпуклыми жабьими глазами, Амбридж растянула широкий рот в премерзкой ухмылке. - Я надеюсь, что вы – ради вашего же блага – усердно занимались, готовясь к этой работе, ведь иначе те из вас, кто получит неудовлетворительную оценку, будут, к сожалению, оставлены после уроков.
Чжоу похолодела. Этого просто не может быть! Почему эта контрольная именно сегодня? И почему же она совсем ничего о ней не помнила?
Амбридж махнула волшебной палочкой, и возвышавшаяся у нее на столе пачка розовых пергаментов поднялась в воздух и поплыла по классу, роняя на парту перед каждым учеником листок с вопросами. Изо всех сил стараясь сдержать панику, Чжоу пододвинула к себе доставшийся ей вариант и прочитала:
1. Опишите теорию о неагрессивном реагировании на поведение существ, наделенных разумом, близким к человеческому, и приведите примеры в ее защиту.
2. Что говорит У. Склинкхард о необходимости запрета на использование волшебных палочек существами, не принадлежащими к волшебному сообществу?
3. Перечислите все принятые Министерством Магии указы, призванные контролировать и должным образом регламентировать использование волшебства нечеловеческими существами.
- Что?.. – непонимающе прошептала она, перечитывая вопросы в надежде хоть что-то сообразить. Как ни тихо задала она этот вопрос, он все же достиг ушей профессора, а осознала это Чжоу лишь в тот миг, когда Амбридж уже стояла возле ее парты, с какой-то алчной злобой глядя на нее.
- Мисс Чанг, в чем дело? Почему вы все еще не приступили к работе? – пропела она.
- Я... я... Я уже начинаю! Да, я просто... – затараторила Чжоу, хватая перо.
Амбридж выпрямилась.
- Нет-нет, мисс Чанг, не пишите. Думаю, будет лучше, если вы ответите мне устно. Как я помню, на прошлом занятии вы выказали некоторую склонность к публичным выступлениям, не так ли? – с мерзкой усмешкой Амбридж жестом велела ей подняться. - Прошу вас, мисс, прочтите нам ваш первый вопрос.
Чжоу, чувствуя, что вот-вот расплачется, подчинилась.
- Опишите теорию о неагрессивном реагировании на поведение существ, наделенных разумом, близким к человеческому, и приведите примеры в ее защиту.
Амбридж подняла брови.
- Ну же, мисс Чанг, не стоит смущаться, я же знаю, как вы любите играть на публику!
Чжоу глубоко вздохнула.
- Я не знаю ответ, профессор.
Глаза Амбридж сощурились.
- Жаль... Что же, может быть, вы дадите ответ на второй вопрос? Тоже нет? – просюсюкала она, и дождавшись отрицательного ответа, продолжала. - Право, мисс Чанг, весьма прискорбно, что вы не сочли нужным уделить моему предмету достаточно внимания! Вопросы совершенно элементарны, и ваше незнание лишь доказывает ваше небрежное отношение к занятиям! – выдержав эффектную паузу, во время которой Чжоу мысленно умоляла ее назначить наказание на любой другой день, но только не на сегодня, профессор продолжила, - думаю, еще один вечер дополнительных занятий вам не повредит.
Едва досидев до конца занятия, Чжоу выскочила из класса и помчалась в Большой зал, чтобы успеть перехватить Гермиону до того, как та уйдет на послеобеденные занятия, и сообщить о том, что их план сорвался. Толпа учеников, шедших на обед, заполнила вестибюль, и разглядеть в ней кого бы то ни было стало невозможно. Кто-то наступил ей на ногу, Чжоу громкой ойкнула и, обернувшись, столкнулась со смутно знакомым высоким юношей со слизеринским шарфом на шее и необычайно светлыми, почти серебряными волосами.
- Смотри, куда идешь, Чанг! – грубо бросил он ей и, проходя мимо, сильно толкнул ее плечом. Сумка Чжоу соскользнула на пол, рассыпав по мраморным плитам холла учебкики, пергаменты и перья.
- Малфой, подожди-ка! – раздался у нее за спиной знакомый голос, и Чжоу увидела Гарри, быстро шедшего к ней, на ходу выхватывая палочку. Малфой нарочито небрежно оперся о дверной косяк.
- О, Поттер, я, кажется, только что оскорбил даму твоего сердца? Что, вызовешь меня на дуэль? Умоляю, не бери Уизли своим секундантом – даже ты не заслуживаешь смерти в обществе такого отребья! – насмешливо протянул он.
Только что догнавший Гарри Рон побагровел.
- Закрой пасть, Малфой!
- Повежливее, Уизли, ты говоришь со старостой.
- Ты тоже!
Малфой громко расхохотался.
- Ну скажи-ка, что же тебе пришлось продать, чтобы скопить на достаточную взятку директору, а? Свой труп авансом на органы? Или Дамблдор просто выжил из ума, раз назначил тебя старостой, рыжий?
- Перестаньте, не надо! – Чжоу оставила возню с сумкой и попыталась остановить поднимавшего волшебную палочку Рона. - Он этого не стоит!
Малфой перевел взгляд на нее.
- Что, Чанг, боишься, как бы кто еще из знакомых копыта не отбросил? Кстати, ты там спроси у Поттера - ну так, просто на всякий случай - не он ли разобрался с Диггори в лабиринте? А что, неплохой способ произвести на тебя впечатление, а? – он подмигнул ей.
В следующее мгновение произошло сразу несколько событий. Три разных голоса выкрикнули три разных заклинания, полыхнули три разноцветные вспышки, затем раздался громкий крик, грохот распахиваемой двери, еще одно заклинание, и, когда ослепленные блеском заклятий глаза Чжоу вновь смогли видеть, им предстала следующая картина: Малфой, привалившись к стене, держался за горло, а над ним возвышалась профессор Макгонагалл с волшебной палочкой в руке; возле ее ног дымились остатки слизеринского шарфа.
- Что здесь происходит? – яростно вопросила она, переводя гневный взгляд с двух гриффиндорцев на Чжоу и Малфоя.
- Они втроем напали на меня, профессор! - просипел Малфой, поднимаясь на ноги.
Макгонагалл сверкнула глазами.
- Это правда?
- Профессор, но он оскорбил...
- Не важно, мисс! Это не аргумент! На слова нужно отвечать только словами. Как вы могли позволить себе такое поведение? – сдвинув брови, она вновь оглядела троих провинившихся. - Минус 50 баллов с Гриффиндора! И минус 20 с Когтеврана!
Тут за спиной профессора раздалось до тошноты знакомое покашливание.
- Что здесь происходит, Минерва? – спросила Амбридж, спускаясь с лестницы.
- Полагаю, ситуация уже разрешена, – предельно сухо ответила Макгонагалл, поджав губы. – Драка в коридоре. Виновные уже наказаны, Долорес, так что можете не беспокоиться.
Глаза Амбридж расширились.
- О, мистер Поттер, мистер Уизли и мисс Чанг! Снова вы! Неужели вы так и не извлекли никакого урока из сделанного мной внушения? – она в притворном сожалении покачала головой. - Боюсь, мне придется его повторить.
- Я же сказала вам, они уже наказаны! – вмешалась Макгонагалл, но Амбридж лишь жеманно улыбнулась ей и продолжила. - Картотека все еще не до конца разобрана, мистер Уизли. Ваши друзья вам помогут. Мадам Пинс будет ждать вас троих сегодня после уроков. А также завтра, и в четверг, и в пятницу! – одарив их еще одной тошнотворной улыбкой, Амбридж удалилась.
Чувствуя, как внутри все клокочет от гнева, Чжоу принялась собирать с пола разбросанные вещи.
- Жаль, что так вышло, - пробормотал Гарри, протягивая ей учебник, - Макгонагалл права, надо было молчать.
- И позволить этому придурку... – сердито начал Рон, но Чжоу перебила его.
- Да, надо было молчать! – она запихнула в сумку последнюю тетрадь и выпрямилась. - Но все равно спасибо вам за... За то, что помогли с ним разобраться.
- Что у вас тут происходит? – к ним подбежала Гермиона, только что появившаяся в холле.
- Мы оставлены после уроков, – мрачно ответил ей Рон. - Из-за Малфоя!
- Что? – воскликнула Гермиона, возмущенно глядя Чжоу в глаза.
- Да, еще неделя в библиотеке, - ответила та, опуская взгляд.
- Прекрасно! Ну когда же вы, наконец, поймете, что это всего-то навсего Малфой, на которого вам обоим надо было наплевать еще на первом курсе? – не дождавшись никакого ответа, Гермиона вздохнула и продолжила уже более спокойно. - Ладно, пошли на обед.
- Гермиона, все остается в силе! – вдруг выпалила Чжоу и, не обращая внимание на приподнявшиеся брови Гарри и Рона, добавила. - Встречаемся, как договорились!
Гермиона испытующе взглянула на нее, кивнула, а затем беззаботным голосом пояснила двум своим друзьям:
- Я обещала помочь Чжоу с работой по трансфигурации.
После этого заявления у Рона и Гарри начисто пропало всякое любопытство к этой неожиданной договоренности, и вся четверка проследовала в Большой зал на обед.
Рассказав Мариетте и Элис о случившемся, Чжоу выслушала сбивчивый поток возмущения и сочувствия, не переставая думать о том, что же теперь она будет делать. Никакого плана бегства из библиотеки у нее не было, но бегство это должно было состояться. Книгу нужно было достать во что бы то ни стало, причем если раньше при мысли о такой краже на душе ее начинали скрести кошки, то теперь, когда она узнала, кто такой Малфой, их с Гермионой план даже представлялся ей неким актом возмездия.
***
- Снова вы? – смерив появившуюся в дверях троицу суровым взглядом, произнесла мадам Пинс. - Вы знаете, что делать.
Гарри, Рон и Чжоу уныло расселись вокруг стола с картотекой и молча принялись за работу. Карточки сухо шуршали, падая в коробки; скрипели перья. Часы пробили шесть, и с последним их ударом Чжоу решилась.
- Мне нужно уйти! Обязательно! Сейчас я не могу объяснить, что случилось, но... Это очень важно! – умоляющим шепотом начала она.
Рон хмуро посмотрел на нее.
- Мадам Пинс тебя не отпустит, даже если ты ей скажешь, что идешь убивать Сама-Знаешь-Кого!
- Знаю! Поэтому мне нужна ваша помощь.
- Отвлечь ее? Чтобы ты могла улизнуть незаметно? – с готовностью предложил Гарри, но тут Рон хлопнул его по плечу и воскликнул:
- Кровопролитная конфета!
Гарри и Чжоу непонимающе посмотрели на него.
- Ну, из Забастовочных завтраков Фреда и Джорджа! – он порылся в кармане и положил на кучу формуляров маленький ярко-красный леденец в прозрачной обертке.
- Откуда она у тебя? – удивленно спросил Гарри. - Они же еще не...
- Да, она недоработана, поэтому Фред мне ее и отдал! Они пока не придумали, как останавливать кровь.
- Вы вообще о чем? – недоуменно спросила Чжоу, разглядывая леденец.
- Если ты съедаешь такую конфету, у тебя начинает идти носом кровь! – торжествующе пояснил Рон. - И ты можешь преспокойно свалить с урока. Но вот как эту кровь остановить, Фред и Джордж пока не знают...
- Отлично! – Чжоу схватила леденец и быстро развернула обертку.
- Чжоу, не надо! – Гарри протянул к ней руку, но поздно – вскрикнув, Чжоу прижала ладонь к лицу. Из-под пальцев ее струился карминовый ручеек.
- Мадам Пинс, Чжоу надо в больничное крыло! – Рон выбежал из помещения фонда и с неподдельным волнением подскочил к столу библиотекарши. Та изумленно подняла брови, но быстро последовала за ним в рабочую комнату, где Чжоу, скорчившись от боли, прижимала к носу покрытый алыми пятнами платок.
- Мерлин мой, мисс Чанг, скорее идите к мадам Помфри! – испуганно воскликнула мадам Пинс. - Мистер Поттер, проводите ее и возвращайтесь!
Гарри помог Чжоу подняться и осторожно повел ее к выходу из библиотеки.
- Ты как? – глупо спросил он – как будто ответ не очевиден! – Не надо было есть эту конфету! Тебе же вряд ли надо в больничное крыло, да?
Чжоу покачала головой и прохрипела:
- Мне нужно поговорить с Гермионой!
- С Гермионой? – опешил Гарри. - О чем? О задании по трансфигурации? Спросишь ее завтра! Зачем ради этого сбегать из библиотеки?
- Гарри, прости, но я правда не могу... – она как-то судорожно всхлипнула и, не успев подумать, зачем делает это, выпалила, - я... хочу спасти Седрика!
Гарри остановился, словно налетев на стену.
- Спасти Се... Но... Как...Чжоу, что за...Ты же знаешь, это невозможно! Нельзя изменить прошлое!
Он говорил с ней, как говорят с сумасшедшими, пытаясь упросить их перестать бегать по комнате за зелеными гиппогрифами с розовыми рожками.
- Возможно! Есть способ! Он описан в «Гримуаре Хроноса», который у Малфоя, и мне во что бы то ни стало нужно получить эту книгу! И Гермиона согласилась мне помочь! – выкрикнула она и тут же вновь прижала платок к болевшему как от удара носу. - Поэтому я и должна встретиться с ней. А вовсе не из-за трансфигурации.
Едва Чжоу договорила, как уже пожалела о том, что вообще открыла рот. Гарри смотрел на нее так, как будто она сообщила ему, что Сами-Знаете-Кто – ее отец. Ну конечно, он сейчас отведет ее к мадам Помфри и посоветует той отправить ее в больницу святого Мунго, в отделение для спятивших из-за магии...
***
...Чжоу, конечно, не могла этого знать, но за те несколько секунд, что они молча стояли в пустом коридоре, в голове Гарри промелькнул калейдоскоп совсем других мыслей. Было среди них удивление, было неверие, граничащее с отрицанием, но было и понимание, сочувствие, желание помочь, окрашенное странной, не до конца осознанной обидой... А самым ярким было ощущение того, что он проиграл. Если в соперничестве с живым Седриком у него еще были какие-то шансы, то с памятью о нем – ни малейших...
***
Еще секунда молчания. Вдруг Гарри покачал головой и неожиданно бодро, едва ли не весело, произнес:
- Где вы договорились встретиться? В подземельях?
Опешившая Чжоу молча кивнула.
- Ну тогда пошли. Здесь есть потайной ход! – и он быстрым шагом направился к огромному гобелену, иллюстрирующему какой-то эпизод из жизни короля Артура.
Не говоря ни слова, Чжоу спустилась следом за ним по скрытой гобеленом лестнице, пронеслась по нескольким полутемным коридорам и через несколько минут вступила под гулкие своды украшенного мозаикой с Уроборосом зала. В самом его центре стояла, нервно крутя в пальцах волшебную палочку, Гермиона.
Услышав шаги, она обернулась.
- Гарри? Что ты тут...Чжоу! Как ты ухитрилась сбежать?
- Кровопролитные конфеты! – радостно сообщил ей Гарри. - Идея Рона! Предполагается, что мы сейчас в больничном крыле.
Гермиона наполовину удивленно, наполовину рассерженно взглянула на них, нахмурилась, покачала головой, а потом вдруг хихикнула.
- Ну да, чья же еще! – посмотрев в глаза Гарри долгим, напряженным и взволнованным взглядом, она закусила губу, потом тряхнула головой и продолжила своим обычным деловым голосом. - Ладно, Гарри, возвращайся в библиотеку, скажешь, что Чжоу у мадам Помфри. Давай, иди! – уже громче сказала она, заметив, что Гарри медлит.
- Да, хорошо, хорошо. Удачи вам! – и он скрылся за поворотом коридора.
Гермиона встревоженно вгляделась в лицо Чжоу.
- Мерлин мой, почему кровь не останавливается? Эпискеи! – лицо Чжоу словно обдало холодным воздухом, нос сразу перестал болеть.
- Ох, спасибо! – воскликнула она, убирая в карман окровавленный платок.
- Не за что. Так, надеюсь, мы успеем закончить до того, как мадам Пинс хватится тебя. Ты готова?
Чжоу кивнула. Гермиона, выглядевшая едва ли не испуганно, покрепче сжала в руке палочку и затараторила:
- Заклинание действует только час, запомни. Ты будешь невидима, но тень твою вполне можно будет заметить, так что держись подальше от факелов и ламп. И не шуми ни в коем случае! Народу должно быть мало, поэтому в гостиной никто тебя засечь не должен... Сразу поднимайся в дормиторий. Надеюсь, там никого не будет. Когда найдешь книгу, спрячь ее под мантию, чтобы она тоже стала невидимой. Входи и выходи только вслед за кем-то. Встречаемся здесь же ровно через час! Все поняла?
- Да.
- Тогда начинаем! – и Гермиона, взмахнув палочкой, прошептала слова заклинания.
Глава 6. Внимание...Немножко аction-а!Совсем немножко!)) И, кажется, меня заносит на начало Гермидраки...))
____________________________________________
Пятьсот шестьдесят четыре, пятьсот шестьдесят пять, пятьсот шестьдесят шесть... Крутая винтовая лестница, обрамленная мрачным черным кружевом кованых перил, кажется, не кончится никогда. Часов у Чжоу не было, и теперь ей казалось, что прошло не меньше получаса из отпущенного ей времени с того момента, как она простилась с Гермионой у входа на лестницу. Очевидно, на нервной почве все звуки казались ей непривычно громкими, собственные шаги, на самом деле едва слышные, звучали жутким топотом, а шелест мантии мог бы соперничать со свистом грозового ветра в древесных кронах. На пятьсот девяносто пятой ступеньке лестница закончилась, и девушка вступила в широкий, сумрачный, но удивительно величественный зал, пол и стены которого были выложены черным мрамором с тончайшими, изумительной красоты узорами. На цыпочках Чжоу принялась красться вперед, к противоположной стене зала, казавшейся совершенно гладкой и монолитной, безо всякого следа двери.
Проинструктированная Гермионой, она остановилась возле узорчатого подсвечника, укрепленного на одной из поддерживающих свод колонн, и стала ждать. Минуты, каждая из которых казалась Чжоу часом, тянулись в полной тишине, никто не входил и не выходил из гостиной слизеринцев. Наконец, когда Чжоу решила уже, что ожидание ее бесполезно, часть стены возле самого его плеча с тихим шуршанием отъехала в сторону, открыв проход, через который выбрался не кто иной, как Драко Малфой. Одет он был в обычную школьную форму, метлы в руках у него не было – словом, он явно не собирался присутствовать на сегодняшней тренировке. На точеном лице застыло выражение напряженной задумчивости, к груди он прижимал толстую, на редкость потрепанную книгу, переплетенную в давно вытершийся лиловый бархат, а на корешке ее ничуть не потускневшая от времени серебряная надпись гласила – «Гримуар Кроноса». От удивления Чжоу тихо вскрикнула и тотчас же в ужасе зажала себе рот рукой.
- Кто здесь? – ледяным и угрожающим голосом воскликнул Малфой, резко обернувшись, но, разумеется, никого не увидел.
Нахмурившись, он окинул взглядом весь коридор и продолжил путь. Чжоу лихорадочно соображала. Книги в дормитории нет, а значит, весь их с Гермионой план летит под откос. Но новое местоположение «Гримуара» ей известно, она пока еще невидима, а значит... И Чжоу как можно тише и быстрее последовала за скрывшимся на лестнице Малфоем. Вновь преодолев все пятьсот девяносто пять ступенек, она успела заметить край черной мантии, исчезающий за поворотом узкого подземного коридорчика. Последовав за ним, Чжоу оказалась в настоящем лабиринте низких сводчатых полутемных переходов, в котором не была ни разу за свои пять лет в Хогвартсе. Стараясь не потерять Малфоя из вида, она прибавила шаг, затем перешла на бег, благодаря Провидение за счастливую мысль, посетившую ее летом в обувном магазине и сподвигнувшую на покупку легких и тонких бархатных туфель без каблука. Вслед за Драко она свернула в самый узкий и мрачный из виденных ею в школе коридоров, в конце которого сиял удивительно яркий серебряный свет. Девушка и не заметила, как страх быть пойманной сменился настоящим азартом, любопытством, радостным предвкушением приключения. Вот коридор окончился, и вслед за слизеринцем она вступила в зал, сначала показавшийся ей точной копией коридора Зельеварения – высокие и узкие окна наполняют ослепительным светом высокий зал с кессонным потолком, повсюду отблески от изумительной напольной мозаики в виде свернувшегося кольцом змея. Через секунду Чжоу заметила свою ошибку – уроборос был выложен алыми плитками и рассыпал вокруг себя нежно-вишневые блики, отчего казалось, что зал озарен светом заходящего солнца. Чжоу быстро и бесшумно скользнула к стене и принялась наблюдать за Малфоем. Слизеринец подошел к окну и, усевшись на подоконник, принялся быстро листать свою книгу. Наконец, найдя нужное место, он принялся водить по странице пальцем, словно внимательно вчитываясь, затем вынул волшебную палочку, соскочил на пол, положил открытый «Гримуар» на подоконник и направился к центру зала, к багровой мозаике. Чжоу следила за ним широко раскрытыми глазами. Вот он остановился возле головы змея. Шли секунды. Ничего не происходило. Малфой просто стоял и изучал изображение, задумчиво покачивая головой. Чжоу закусила губу. «Ну что же он ничего не делает?» Сама толком не зная, что она ожидает увидеть, Чжоу надеялась, что вот-вот произойдет что-то невероятное, что-то, благодаря чему всякая нужда в скрытой в «Гримуаре» тайне отпадет сама собой... «Гримуар»! Она еле сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Еще раз посмотрев в сторону Малфоя, все так же уставившегося в пол, она медленно отделилась от стены и принялась красться к окну, у которого лежала оставленная слизеринцем книга. Шаг, шаг, еще шаг... Вот она уже видит запутанную схему на одной из страниц, вот видны витиеватые буквы, складывающиеся в название – «Путь насквозь». Постоянно оборачиваясь, Чжоу подошла совсем близко и осторожно коснулась рукой сухого шершавого пергамента.
«Лишь один элемент жизни обладает силой, достаточной для преодоления все начинающего и все оканчивающего владычества смерти и времени. Ключ к нему – в твоей душе, о читатель. Лишь только ты постигнешь его тайну, сумеешь ты отомкнуть дверь в логово Змея, а дверь оная – в нем самом, дай ему только взглянуть в твое сердце». За этим коротеньким абзацем следовала путаная пентаграмма, вся исчирканная стрелками, оканчивающимися непонятными символами, а в самой её середине угловатым косым почерком от руки было написано одно-единственное, незнакомое Чжоу заклинание. И все. Никаких пояснений. Еще раз обернувшись на по-прежнему бездействовавшего Малфоя, Чжоу очень медленно и осторожно перевернула страницу. Ничего. Чистые листы. Пораженная девушка перевернула несколько страниц назад. Тоже ничего. Во всей книге заполнен был один-единственный разворот. Сосредоточившись, она несколько раз перечла непонятную запись, стараясь запомнить ее слово в слово. Дважды безошибочно повторив ее про себя, Чжоу уставилась на диаграмму. Всего этого хаоса линий, звезд, черточек и символов ей ни в жизнь не запомнить. Кляня себя за то, что не сообразила взять с собой ни пера ни какого-нибудь пергамента, она принялась шарить по карманам своей мантии, надеясь отыскать там хоть что-то полезное. Пальцы ее наткнулись на что-то похожее на бумагу, и в ту же секунду за спиной ее раздался голос Малфоя, о котором она уже успела позабыть.
- Ключ к нему – в твоей душе... Да что же он имеет в виду?!
В ужасе обернувшись, Чжоу с облегчением увидела, что Драко даже не смотрел в ее сторону, а продолжал изучать мозаичный пол, яростно постукивая по запястью волшебной палочкой.
«Пытается разгадать эту запись. Зачем? Неужели... Ему тоже нужно попасть в прошлое?!» Времени раздумывать не было, от отпущенного ей часа оставалось всего несколько минут, нужно было каким-то образом перерисовать пентаграмму. Вынув из кармана руку, Чжоу увидела аккуратный картонный прямоугольник, заполненный названиями книг и фамилиями авторов. Формуляр Седрика, тот, что она забрала из библиотеки. Бумага есть, но писать на ней нечем. Из второго кармана она вытащила свой скомканный окровавленный носовой платок. Больше у нее не было ничего. «Вот черт...». Внезапно она вспомнила последнее занятие у Флитвика и два парных заклинания, путем которых можно было высасывать волшебной палочкой разлитые чернила из пергамента и переливать их обратно в чернильницу. Напряженно нахмурившись, Чжоу бесшумно достала палочку и, сосредоточившись, едва шевеля губами, прошептала магическую формулу, легонько ткнув палочкой в платок. К ее радостному удивлению, багровые пятна мгновенно пропали с белого полотна. Осторожно положив формуляр рядом с пентаграммой, она выдохнула обратное заклинание и даже вздрогнула, когда с кончика палочки начала сочиться густо-алая влага. Судорожно втянув носом воздух и борясь с внезапно нахлынувшем отвращением, Чжоу принялась тщательно перерисовывать все детали пентаграммы, молясь, чтобы Малфой не решил вдруг еще разок перечитать данные в «Гримуаре» указания. Через пару минут она закончила. Пурпурные, влажно поблескивающие неровные линии складывались в точную копию нужного ей рисунка. Все, дело сделано. Ощущая необыкновенный душевный подъем, Чжоу аккуратно завернула формуляр в платок, положила в карман и вдоль стены двинулась к выходу из зала. Проходя мимо последнего окна, девушка зацепилась рукавом за украшавший подоконник резной выступ, и, оступившись, едва не полетела на пол. Поднятый ей шум показался ей просто чудовищным, и на какое-то ужасное мгновение ей почудилось, что Малфой внимательно всматривается именно в то место, где она сейчас стоит. Но вот он отвел глаза и вернулся к разглядыванию пола, а Чжоу, еле сдержав вздох облегчения, быстро выскользнула в коридор.
Едва не заблудившись в путаном лабиринте арочных переходов, она наконец выбралась к увешанному запыленными картинами круглому залу и, промчавшись по тайному проходу за одной из них, предстала перед бледной и хмурой Гермионой.
- Ну что? – сразу же спросила та, взволнованно глядя на сияющую Чжоу.
- Я все сделала! Но первоначальный план пришлось нарушить – Малфой вовсе не собирался идти сегодня на свою тренировку.
- Что?! – всполошилась Гермиона, в ужасе глядя на нее.
- Он забрал с собой «Гримуар» и вместе с ним теперь сидит в каком-то странном зале, где я еще ни разу не была, а самое главное – книга ему нужна затем же, зачем и нам! Он тоже хочет вернуться в прошлое, – с видом заговорщика, открывающего небывалую тайну, сказала она.
Глаза Гермионы расширились.
- Это...странно как-то... – пробормотала она, - Зачем бы это ему?..
Чжоу не разделила неожиданный интерес Гермионы к этому вопросу.
- Нам-то что за дело? Может, экзамены хочет пересдать. Вот, смотри! – она протянула гриффиндорке выпачканную кровью карточку с перерисованной ею пентаграммой и слово в слово повторила сопровождающий ее текст. Гермиона ее, однако, не слушала.
- Это что, кровь?
- Все в порядке, это из моего платка! - поспешно объяснила Чжоу и еще раз пересказала гриффиндорке все, вычитанное ей в "Гримуаре".
- Только это. Больше там вообще ничего нет, одни пустые страницы! – добавила она.
Гермиона задумчиво и как-то нараспев повторила произнесенные Чжоу слова, рассматривая пентаграмму. Чжоу ждала, что она как-нибудь расшифрует этот непонятный текст, объяснит, что нужно делать, но Гермиона молчала. А затем улыбнулась.
- Что? – не выдержала Чжоу, - Что это значит? Что нужно сделать?
- Ключ к нему – в твоей душе... – вновь повторила Гермиона, как будто и не услышав вопроса, - в душе... Нам нужно в прошлое... Память! – вдруг воскликнула она. - Нужны твои воспоминания!
- Они у меня есть, – с легким недоумение ответила Чжоу, - но...
- Лишь только ты постигнешь его тайну, сумеешь ты отомкнуть дверь в логово Змея, а дверь оная – в нем самом... Как там дальше? – перебила ее Гермиона.
- Дай ему только взглянуть в твое сердце!- раздался вдруг неприятно знакомый презрительный голос.
Обе девушки, вздрогнув, разом обернулись. Опираясь плечом о резное переплетение арки, на них с кривой улыбкой смотрел Драко Малфой.
- Что...Что ты здесь делаешь? – громко спросила Гермиона, стараясь добавить в голос побольше уверенности.
- Подслушиваю и подсматриваю, Грейнджер, что же еще! – все так же насмешливо ответил слизеринец и неспешно подошел к ним. - В общем, делаю все то же, что и вы!
- Что... Как ты узнал?.. – растерянно и испуганно спросила Чжоу.
Малфой усмехнулся.
- Последние несколько минут в Алом зале ты была уже видима, Чанг. Дезиллюминационное заклинание, верно?
Чжоу, испытывая настоящий страх, промолчала. Зато Гермиона ответила:
- Поздравляю, ты весьма проницателен. Но это не меняет дела. Или ты объясняешь, какого черта ты здесь делаешь, или пошел вон!
Слова эти вызвали на бледном лице Малфоя широкую ухмылку.
- Как грубо, Грейнджер! Сказывается долгое общение с Уизли.
Щеки Гермионы вспыхнули, глаза сверкнули, но она промолчала и, схватив Чжоу за рукав, быстро направилась к выходу. Слизеринец, нимало не обескураженный, молча протянул руку и загородил проход. Девушка, сжав губы, оттолкнула его и шагнула было в коридор, но равнодушно произнесенная формула щитовых чар заставила ее волей-неволей остановиться.
Глубоко и медленно вздохнув, Гермиона, словно еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик или откровенное хамство, процедила:
- В чем дело?
Малфой спрятал волшебную палочку в карман и невозмутимо произнес:
- Есть предложение. Послушаете?
Чжоу недоумевающе посмотрела на него, не переставая думать о своей ужасной ошибке. Как же, ну как же она могла не заметить, что заклятие перестало действовать? Если она даже с таким простым заданием не смогла толком справиться, то как можно надеяться на то, что ей удастся нечто неизмеримо более трудное?
Не дождавшись ответа, Драко продолжил:
- Как наша гениальная грязнокровка наверняка уже догадалась, мне нужно в прошлое. Зачем – не важно. Вам, судя по твоему, Чанг, бездарному шпионажу, тоже. Предлагаю соглашение. Я помогаю вам, а вы – мне.
- С какой стати? – раздраженно поинтересовалась Гермиона, - Чем, интересно, ты можешь пригодиться?
Малфой рассмеялся.
- У меня есть все, необходимое для приведение в действие пентаграммы. У вас на то, чтобы добыть все компоненты, уйдет уйма времени. А если согласитесь помочь мне расшифровать текст, то мы все отправимся в прошлое по своим делам как только, так сразу. Причем я даже согласен обойтись без Непреложного обета - поверю вам на слово.
- Идет! – воскликнула Чжоу, ощущая гневный взгляд Гермионы.
Слизеринец взглянул на нее с легким удивлением.
- Хм, вижу, тебе особенно сильно надо скинуть пару месяцев, а? И зачем, понять не трудно! – гнусная ухмылочка вновь появилась на его лице.
- Заткнись. Или никакого договора не будет! – зло бросила гриффиндорка, смерив его полным презрения взором.
- Как скажешь. Так значит, по рукам? Мотивы предлагаю оставить скрытыми, обоюдно. Идет? – и, довольно улыбаясь, он протянул Гермионе руку.
Помедлив и недоверчиво взглянув на него, девушка все-таки протянула ему свою. Чжоу, со смесью удивления и облегчения наблюдавшей за ними, показалось, что губы слизеринца тронула чуть заметная, какая-то робкая, удивительная на его обычно надменном лице улыбка.
Гермиона отдернула руку, словно обжегшись, и невероятно сухо произнесла:
- Мне всегда удавались логические задачи, думаю, справлюсь и с этой. Совершенно определенно нужны воспоминания, относящие к тому времени, куда нужно вернуться.
Малфой с усмешкой постучал себя палочкой по виску.
- Они у меня с собой. Что еще?
Гермиона нахмурилась.
- Пока не знаю. Как только разгадаю остальное – сообщу. С совой. Можешь готовить свою атрибутику – не думаю, что это займет у меня много времени!
- Надеюсь.
- Ну, теперь мы можем идти, я полагаю?
Движением палочки слизеринец снял загораживающие проход щитовые чары.
С высоко поднятой головой Гермиона быстро вышла из зала, Чжоу последовала за ней.
- Прости, прости, я не заметила, как закончилось действие заклинания! Слишком радовалась, что сумела, наконец, хоть что-то сделать... – еле слышно пробормотала девушка.
- Перестань, Чжоу. Ты отлично справилась! На самом деле... – Гермиона запнулась, но все же закончила свою мысль, - На самом деле это даже хорошо, что он теперь с нами заодно!
- Почему? – опешила Чжоу.
- Он прав, без его помощи мне никогда не добыть ни Антрацитовые свечи, ни алмазную пыль.
- Почему это?
Гермиона невесело улыбнулась.
- Потому что у него есть один совершенно бесценный ингредиент, который у нас начисто отсутствует - у него элементарно есть на все это деньги!
Глава 7. ...Марш!Дни летели, словно подхваченные ветром сухие листья, уносясь прочь, исчезая с глаз и из памяти Чжоу, жизнь которой свелась теперь только к долгим ночным бдениям в Алом зале, где с постоянным риском быть пойманными и исключенными собирались трое заговорщиков. Прикрывшись дезиллюминационными чарами, каждый вечер после отбоя они тихо прокрадывались по полным сумеречных теней коридорам из Гриффиндорской и Северной башен и подземелий Слизерина к заброшенному обиталищу алого уробороса. Именно здесь для Чжоу и начиналась настоящая жизнь, а все, что происходило днем, стало лишь необходимой и неприятной обязанностью. Она тщательно, но безо всякого интереса готовила домашние задания, не отлынивала от выполнения работ на уроках, даже не пропустила ни одной тренировки по квиддичу, но делала все это без прежнего жара, без увлечения, без души. Скрыть эту перемену от посторонних было легко, с друзьями же, сказать которым правду она не могла, все обстояло иначе. Безусловно, и у Элис, и у Мариетты хватало такта не устраивать сцен и не требовать объяснений ее сомнабулическому состоянию, они списывали его на постоянную усталость и непроходящую тоску по Седрику, но одного они понять не могли никак: почему с каждым днем эта тоска не только не ослабевает, но даже усиливается. Не считая себя вправе приставать к подруге с душеспасительными разговорами и увещеваниями забыть, наконец, о, конечно, красивом, умном, благородном молодом человеке (ибо в чувствах Чжоу ничего глубже обычного юношеского увлечения они не видели), обе девушки, сначала незаметно даже для самих себя, а потом уже и целенаправленно отдалились от нее, предоставив ей самостоятельно разбираться со своими страданиями (которые Элис с Мариеттой, что уж греха таить, считали не слишком искренними). Чжоу же просто не обратила на это внимания, слишком поглощенная мыслями о том, что еще совсем немного, и она снова почувствует себя живой - ведь он будет жив!
Несколько дней назад, во время одной из их ежевечерних встреч, Гермиона, задумчиво разглядывая напольную мозаику (так же, как это делал Малфой незадолго до нее), неожиданно и звонко засмеялась, посетовала на собственную несообразительность, а затем сообщила двум изумленно наблюдавшим за ней зрителям следующее:
- Это же просто! Дверь оная – в самом змее! Вот змей, - она указала на мозаику, - а значит, вот и дверь! Вопрос только в том, как ее открыть. Что значит «дай ему только взглянуть в твое сердце»?
- Может, тут нужно совершить какое-нибудь ритуальное убийство и продемонстрировать змеюке чье-то сердце? Думаю, желудочки и предсердия Поттера его заинтересуют,– предложил Малфой предельно серьезным тоном.
Это заявление Гермиона проигнорировала, продолжая вглядываться в густо-вишневые чешуйки загадочного змея.
- Все, что мне приходит в голову – это встать так, чтобы его взгляд на меня падал... – медленно протянула она после продолжительного молчания, - но это откровенная глупость!
Ни Малфой, ни Чжоу не смогли предложить ей никаких идей, и они разошлись, так ни до чего толком и не додумавшись.
***
Столь сердившее подруг уныние, в которое впала Чжоу, объяснялось очень просто: от нее не было никакого толку, она ничего не могла сделать для того, чтобы хоть как-то помочь Гермионе с разгадкой указаний «Гримуара». Собственно, все, что она смогла сделать для достижения своей цели – только раздобыть эти указания, теперь же вместо нее голову ломали Гермиона и Малфой. Хотя последний не слишком усердствовал, вернее, старательно делал вид, что не усердствует. Порой Чжоу начинало казаться, что он рискует очками своего факультета и собственным благополучием исключительно ради того, чтобы иметь возможность доводить Гермиону до белого каления. На все ее вопросы он отвечал неизменными насмешками, при попытках общими усилиями разгадать загадку «Гримуара» заявлял, что это не его забота, так как по их соглашению с него причитаются только необходимые для приведения в действие пентаграммы артефакты, через слово вставлял едкие замечания в адрес Гарри и Рона и неукоснительно высказывал ехидные комментарии по поводу каждого предложенного гриффиндоркой варианта истолкования инструкций. Гермиона не обращала на все это ни малейшего внимания, но Чжоу уже после первой же их встречи еле сдерживала поднимавшуюся в душе глухую ярость. Он намеренно не давал нормально думать ни ей, ни Гермионе, пользовался тем, что без его чертовой алмазной пыли им не обойтись, и откровенно издевался над ними, давая полную свободу своему отвратительному характеру, своей заносчивости, грубости и агрессивности, так как ничего с ним сделать они не могли.
Впрочем, очень быстро Чжоу заметила, что ни о каких «мы» говорить не приходится – все колкости, все ехидство и все издевки Малфоя направлены были только против Гермионы. Чжоу это не удивило – многовековая и совершенно бессмысленная вражда между Гриффиндором и Слизерином была ей хорошо известна, и к тому же она при всем желании не могла представить себе, чтобы Малфой хоть с кем-то обращался нормально, не говоря уже о представительнице враждебного лагеря. На ее неоднократные попытки заставить его замолчать он реагировал только фонтанами иронических извинений, звучавших хуже, чем любое оскорбление, и вновь брался за свое. В конце концов Чжоу решила, что лучшим выходом будет последовать примеру Гермионы и просто игнорировать его, стараясь сосредоточиться на проклятом тексте о Пути Насквозь под градом его неиссякаемых и гадких замечаний.
Вот уже три недели, как они безуспешно бились над разгадкой, все время от них ускользающей. День проходил за днем, но ни один из троих так и не сумел придумать, что же нужно сделать, чтобы Змей сумел заглянуть в их сердца.
***
В холодной синеве октябрьского неба колючими огоньками помаргивали звезды, еле видимые сквозь забранные частым переплетам стрельчатые окна Алого зала. Чжоу с трудом боролась со сном, покрасневшими глазами вглядываясь в четкие контуры пентаграммы на странице милостиво предложенного Малфоем «Гримуара Хроноса».
- Где нужно рисовать эту пентаграмму, интересно? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила она, - Поверх Змея? Именно в этой комнате или, может, в коридоре зельеварения?
Гермиона только пожала плечами и продолжила листать одолженный в библиотеке фолиант, посвященный расшифровке символики древних языческих культов.
- Путь насквозь! – неожиданно воскликнул слизеринец, причем впервые за время их знакомства Чжоу не услышала в его голосе ни следа насмешливости.
Гермиона удивленно взглянула на него.
- Этот зал находится точно над коридором зельеварения! Там точно такая же мозаика, только зеркально отраженная и другого цвета! Наверняка оба змея находятся один над другим! – он бесцеремонно вырвал у Чжоу из рук книгу и внимательно пригляделся к пентаграмме.
- Ну конечно! Вот, смотри! – он протянул «Гримуар» подошедшей Гермионе. - Это не двойные линии и окружности, как мы думали, это две одинаковые пентаграммы, одна над другой.
Девушка поднесла книгу к самому лицу, а затем потрясенно посмотрела на слизеринца.
- Невероятно, я бы никогда не догадалась!.. – произнесла она таким тоном, словно признавала собственное поражение.
Малфой улыбнулся той же удивительно не сочетающейся с его мерзким нравом улыбкой, что и тогда, когда они только заключили свой договор. Уголок рта Гермионы дрогнул, словно она тоже хотела улыбнуться, но в последний момент передумала.
- Здесь что-то похожее на глаз! – она ткнула палочкой в рисунок. - И здесь тоже! Видимо, каждый змей должен быть вписан в свою пентаграмму, а сюда должны попадать их глаза.
- Так, а что делать с воспоминаниями? – деловым голосом поинтересовался слизеринец.
- Не знаю, – сокрушенно покачала головой Гермиона. - Они должны быть в какой-то вещественной форме – ведь именно с их помощью можно «отомкнуть дверь». Сомневаюсь, что достаточно будет просто думать о прошлом!
Внезапно перед глазами Чжоу полыхнуло видение: маленькая бирюзовая книжечка, завернутая в свитер, лежит на дне чемодана...
- Дневник! – голос ее прозвучал так громко, что породил эхо под высокими сводами.
- Точно, ну точно же! – радостно воскликнула Гермиона. - Это же воспоминания в чистом виде!
- Так, то есть если дневник – это ключ, то я, видимо, нашел замочную скважину, – произнес Малфой, вновь разворачивая книгу к гриффиндорке и указывая на одну из заполнявших пентаграмму непонятных закорючек.
- Что это?
- Говорю же, замочная скважина! Ну то есть просто замок. Грейнджер, кто из нас ходит на древние руны, ты или я?
- Что? А ты откуда знаешь, что я на них хожу? – возмущенно спросила девушка.
Малфой неожиданно растерял всю свою спесь и пробормотал в ответ что-то невразумительное. Гермиона смерила его несколько удивленным взглядом, и, приглядевшись к найденному им символу, кивнула.
- Кто бы мог подумать...Я все время считала, что это часть рисунка, а вовсе не руна... – в голосе ее прозвучало явное разочарование в себе.
- Главное, теперь мы точно знаем, что это! – вмешалась Чжоу в их дискуссию. - Мы теперь знаем, где рисовать пентаграммы, знаем, что их две, знаем, что такое ключ...
-... и для какого замка он нужен! – подхватил Малфой.
Гермиона молча смотрела них, сосредоточенно хмурясь.
- В чем дело, Грейнджер? – не удержался Драко, - Впервые нас видишь? Да будет тебе известно, мы тут уже битых три часа сидим.
- Двойной переход... – прошептала она, потом вдруг схватила «Гримуар» и, захлопнув его, зажмурилась и что-то беззвучно произнесла, а потом вновь открыла примерно на середине.
- Так и есть! – воскликнула она торжествующе, - Посмотрите!
Чжоу и Малфой взглянули на открытую ей страницу. Диаграмма была совершенно иной.
- Что ты наделала?! Как мы теперь...
Улыбаясь, Гермиона вновь закрыла и открыла книгу на том же самом месте. Пентаграмма обрела свой прежний вид.
- Что это значит? – удивление в голосе Малфоя боролось с обычной язвительностью.
- Сейчас рядом с этой книгой находятся два человека, желающие перенестись в прошлое, и она показывает вам способ, при котором вы оба можете сделать это одновременно! Если же пожелать осуществить переход одной, как я это только что делала, она показывает совсем другой способ!
- То есть... – очень медленно начала Чжоу, - Одна пентаграмма для него, другая – для меня?
- Именно! – подтвердила сияющая Гермиона, - И теперь мне понятно, что такое взгляд в сердце! Нужно действительно встать так, чтобы взгляд змея падал на вас! Сначала меня сбило с толку то, что глаза нарисовано два, а не один!
Повисла пауза. Малфой и Чжоу смотрели на Гермиону, слегка порозовевшую от такого внимания.
- Но это... это значит, что мы можем все осуществить уже завтра? – неуверенно произнес слизеринец.
Гермиона довольно кивнула ему, словно забыв под влиянием осознания своего триумфа о том, что нужно быть сдержанной и суровой.
- Да, если у тебя есть дневник или что-то еще, в чем заключены воспоминания.
- Думаю, что-нибудь найдется.
- Ну тогда... Завтра мы откроем Дверь! – воскликнула гриффиндорка с почти детской радостью в голосе.
- Змей, поди, уже заждался! – с усмешкой пробормотал Малфой.
Чжоу не могла выдавить из себя ни звука. Все неизмеримое и невыносимое хамство Малфоя было прощено ему в тот же миг, как он высказал так необходимую им догадку, и теперь сознание девушки затапливал мощный поток благодарности к обоим «заговорщикам», стоявшим перед ней, и, не находя слов, она изливала ее только взглядом, заставившим Гермиону смущенно потупиться и вызвавшем на надменном лице слизеринца ту же необычную для него улыбку.
Расплавленное серебро лунного света вливалось в зал сквозь узкие окна, освещая эту троицу вместе с каким-то внутренним светом, игравшем на их лицах – светом гордости, восторга и любви.
***
С сухим шелестом сыпалась на мраморный пол тускло-серая, то и дело взблескивавшая колючими искрами пыльца, образуя ровные контуры огромной шестилучевой звезды, плясало багровое пламя черных свечей, установленных по ее концам... Слепящая вспышка молнии серебряным огнем озарила напряженное лицо Гермионы, стоявшей на коленях возле пентаграммы и тщательно сверявшей только что завершенное ею изображение с рисунком в лежавшей перед ней книге. Вот она немного передвинула свечи. Добавила еще алмазной пыли на одну из составлявших звезду линий. Осторожно перешагнула контур пентаграммы и вытащила из кармана мантии маленький ножик с перламутровой рукояткой — такими обычно режут бумагу...
Чудовищный раскат грома заставил Чжоу вздрогнуть. Она и Малфой стояли возле поливаемого дождем окна и молча наблюдали за действиями Гермионы, не решаясь отвлечь ее даже словом. В руках девушка держала дневник, белые пальцы слизеринца напряженно сжимали объемистый пергаментный сверток — в нем были письма.
- Нужна ваша кровь, - необычно высоким голосом произнесла гриффиндорка, глядя на них.
Переглянувшись с Чжоу, Малфой молча отделился от стены и подошел к Гермионе. Та так же молча протянула ему свой нож. В колеблющемся свете свечей девушке показалось, что рука ее дрожит.
- Я вычитала в «Толкованиях», что «змеиные очи открыть могут лишь кровавые слезы»... Ну и... Я подумала, что нужно...Чтобы кровь попала на его глаз... - голос гриффиндорки звучал так, словно она вот-вот расплачется.
По-прежнему не говоря ни слова, Драко вытянул вперед руку, полоской чистого огня сверкнуло лезвие... К горлу Чжоу, не имевшей сил отойти от окна и приблизиться к пентаграмме, вновь подступила тошнота.
- На, держи, - Гермиона протягивала Малфою носовой платок, пропитанный каким-то зельем, - Чжоу, твоя очередь.
Девушка вступила в искрящийся, словно снег под луной, круг. Словно онемевшей рукой взяла она нож. На острие его в пляшущих отсветах свечей мерцали алые капли. Зажмурившись, судорожно сжав губы, она не глядя полоснула себя по открытой ладони.
- А мы теперь с тобой, считай, родственники... Кровь смешали... - каким-то мертвым голосом пробормотал Малфой.
Чжоу вытянула руку над чешуйчатой мордой змея, капля крови сорвалась с ее пальцев и упала точно на мозаичный зрачок уробороса.
- Так, теперь воспоминания, - Гермиона изо всех сил старалась не выдавать своего волнения, - Одному из вас нужно отнести свои в Алый зал!..
- Я пойду! - Чжоу невыносимо хотелось оказаться подальше от пульсирующей скрытой, опасной, разрушительной силой пентаграммы.
Гермиона молча взглянула на нее, кивнула, взяла из рук Малфоя его сверток и осторожно опустила его на тщательно срисованную из «Гримуара» руну, обозначавшую замочную скважину.
- Я уже нарисовала там такую же пентаграмму. Положишь дневник на точно такой же символ! Ни на дюйм мимо него!
- Хорошо.
- И поторопись! Если сюда явится Филч...
Не дослушав, Чжоу побежала к ведущей наверх лестнице. Полные таинственным мраком коридоры, ставшие уже знакомыми за долгие недели ее ежедневных прогулок по ним, вывели ее под высокие своды Алого зала. Этой ночью он был даже не Алым, а Багровым — десятки антрацитовых свечей озаряли его стены своим пугающим кровавым светом, отражаясь в черных стеклах окон багряными сполохами. Девушка медленно приблизилась к пентаграмме, шагнула через внешний круг и осторожно опустила дневник на указанный Гермионой символ. Едва бирюзовая обложка тетради коснулась холодной смальты, как все чешуйки змея внезапно загорелись пугающим винно-красным светом, воздух загудел от напряжения, как натянутая струна, пол содрогнулся под ногами Чжоу. По незримым венам мифического змея заструилась кровь, пролитая внизу ею и Малфоем, он оживал...
В ужасе девушка бросилась к выходу, едва не стерев полой мантии границу пентаграммы. Из-за спины на нее наплывал сухой жар, словно внутри зала разгорался пожар. Спотыкаясь на каждом шагу, она слетела вниз по лестнице и, с трудом переводя сбившееся дыхание, взбежала в коридор зельеварения. Лицо ее обдало холодом. Мраморный пол стал скользким от внезапно покрывшего его инея. Изумрудный змей разливал вокруг себя потоки бледно-зеленых лучей, соединявшихся в широкую колонну света, упиравшуюся в потолок. На фоне этого столба ослепительного сияния фигуры Гермионы и Драко выглядели угольно-черными тенями, совсем близко друг к другу... При ее появлении они разом отпрянули в стороны, и гриффиндорка помахала ей рукой, подзывая к себе.
- Все готово! - начала она, и в голосе ее почему-то звучал неподдельно счастливый отголосок. - Все работает! Для перехода нужно только войти внутрь и встать так, чтобы взгляд змея на вас падал! - она указала рукой на необыкновенно яркий белый луч, выходивший точно из глаза мозаики. Когда она вновь заговорила,
голос ее дрожал. - А теперь слушайте внимательно, вы оба! Ни в одной книге я так и не сумела найти объяснения тому, что произойдет, когда вы вступите на этот Путь Насквозь, но совершенно точно это опасно! Вы вторгаетесь не только во время, вы вторгаетесь в свою память и в свою душу, и никто не знает, чем это обернется! Вы можете забыть, зачем вы вообще вернулись, можете забыть, кто вы есть! И, что самое опасное, невозможно предсказать, к каким изменением в будущем могут привести ваши действия! Вполне возможно, что, изменив совершенно незначительное событие, вы... Ладно, это и так ясно... Так или иначе, вы вернетесь в настоящее, как только в прошлом наступит ваше последнее воспоминание, последняя запись в дневнике и последнее письмо! Только тогда круг времени замкнется!
Чжоу и Малфой молча кивнули.
- Вы оба должны совершить переход одновременно. Чжоу, твоя пентаграмма в Алом зале! Трех минут тебе должно хватить на то, чтобы добежать туда! Считай секунды! Ровно на сто восьмидесятой шагнешь внутрь! Готова?
- Да. - Сердце бешено колотилось в груди, в глазах потемнело.
- Тогда беги!
***
Кровь пульсировала в висках, воздух словно царапал легкие, пока Чжоу неслась по лабиринту переходов назад, в Алый зал.
«Сто пятнадцать, сто шестнадцать...»
Поворот направо, вперед, еще раз направо...
«Сто тридцать восемь, сто тридцать девять...»
Вот и вход в зал, из которого вырывается багровое сияние, словно лава из кратера вулкана...
«Сто шестьдесят девять, сто семьдесят...»
Череда слепых окон, тонкие колонны, облитые огненным свечением...
«Сто семьдесят семь...»
Скорее, скорее, скорее!!! Алый свет обжигал глаза невыносимой яркостью, змей алчно скалился, залитый кровавыми бликами свечей...
«Сто семьдесят девять, сто восемьдесят!»
Последний шаг, шаг через границу... Мириады ослепительных искр взвились перед ее лицом, взметнулся столб багрового огня, выжигая из ее сознания все, что она знала и помнила...В ушах негромким шелестом раздался смех, переходящий в леденящее дух шипение, и на глаза ее пала тьма.
Интерлюдия. АллегорияГустым облаком нежной ароматной пыли ее окружал мрак. Тишина и странное, неземное спокойствие, таинственное очарование собственной слабости волшебным зельем струились по ее венам. Ничего, совсем ничего не видно. И не слышно. Хотя нет, где-то далеко-далеко две крошечные ледяные звездочки помаргивают, словно с интересом глядя на нее.
- Где я?.. - неожиданно прошептала она и радостно удивилась звуку собственного голоса. Ответ последовал незамедлительно.
- Ты здесь. - Удивительно мягко произнес необыкновенный, воистину завораживающий голос, звучавший словно со всех сторон одновременно и при этом будто бы только в ее голове.
- Но где — здесь?.. - робко спросила она, обмениваясь взглядом со смеющимися звездами в вышине.
Прошелестел тихий смех, затем голос ответил:
- На Пути Насквозь!
- На пути? Но разве я иду?
- Вне всяких сомнений. Все вы постоянно идете куда-то, идете бездумно, безоглядно, но с достойным умиления упорством! Куда же ты идешь? Может быть, хотя бы ты это знаешь?
- Я...иду...Назад...
Вновь едва слышный смешок.
- Назад...Что же, чем не путь!
Одна из звездочек подмигнула ей. Повисла долгая пауза.
- Скажи, ты знаешь, почему время символизирует именно змей?
Какой странный вопрос...
- Потому что...Нет, не знаю...Но это красивая аллегория!
Голос разразился шелестящим смехом.
- Аллегория! Элегия!.. Аллергия! Чудесные слова! До чего же для вас, людей, важна оболочка! Видя красивый кувшин, вы даже не потрудитесь заглянуть внутрь!.. - глубокий вздох, - Время коварно, изворотливо и смертельно опасно... Его не видно и не слышно, и оттого кажется, что его и нет. А ведь оно все ползет и ползет по следу...И рано или поздно вонзает в беззащитную человеческую плоть свои ядовитые клыки...
Звезды полыхнули нестерпимо ярким багрянцем.
- Скажи-ка мне, зачем ты здесь?
- Я должна... должна вернуться!
Мрак вокруг понемногу редел, становилось теплее. Не имеющая ни цвета, ни формы неизвестность обретала краски...И вот она увидела, что зыбкие, колышущиеся контуры ее тела обвивает пылающее золото горящей чешуи, мириадом тугих витков свиваясь вокруг ее сознания. Холодные звезды змеиных глаз не мигая смотрели ей в сердце.
- Какая прекрасная, восхитительная, сладкая ложь привела тебя сюда... - прошуршал Голос, - Как залила она своим медом твои глаза, как опьянила твою душу!..
- Ложь? - только и сумела она выдохнуть.
- Ложь! - со вкрадчивой радостью подтвердил Голос, - Ложь! Такая же красивая, как и то прелестное слово, что ты произнесла в начале нашей беседы...Как бишь оно?... Ах да — аллегория! Милая девушка, рискующая всем ради спасения доброго молодца... Необыкновенно поэтично, даже — я позволю себе еще одно красивое слово — патетично! Но пусто, бессмысленно и...глупо. Ведь ты, красная девица, вовсе не любишь своего доброго молодца, о нет! Тебе лишь хочется так думать, ибо некое странное удовольствие доставляет тебе мысль о том, что ты несчастна...Несчастна тем, что пал твой храбрый герой! Что же, это не хорошо и не плохо. Это просто есть. Ведь какой неотразимою силой обладает самая мысль о любви, ее предчувствие, ожидание ее...Все это едва ли не прекраснее, чем само это великое чувство! И под обаянием этой силой ты, моя бедная маленькая странница, лишь воображаешь, что любишь, лишь силишься любить!..
Гнев, смятение, отрицание — буря бессильных и бесплодных чувств взвихрилась в ее душе, но ответа, достойного этих обличительных речей, не принесла.
- В вашем загадочном и сумасбродном мире ничего и никогда не меняется! Знаешь ли, уж много лет ваши лучшие умы пытаются понять ту замысловатую, как им кажется, траекторию, по которой движется воз истории рода людского, - и все никак! И круг, и прямая, и спираль, и все это сразу — все они перепробовали... А на самом же деле история — это лишь змей, окружающий землю и хранящий ее в кольце своем, не давая сгинуть навеки в черной бездонной пучине... И с тех пор, когда первые драккары бесстрашных скандинавов с солнечными лучами в волосах и вековыми снегами, мерцающими в холодных глазах, бороздили моря, и по сей день ничего не изменилось, решительно ничего! Вы все так же любите лгать всем вокруг и себе в первую очередь, все так же манит вас мечта, на которую вы всю жизнь любуетесь, как на недосягаемые звезды в ночном небе, все так же вы строите планы, возводите в воображении своем целые миры, которые, по мысли вашей, вам под силу создать одним лишь движением руки, но скорее позволите всем демонам ада вгрызться в ваши глотки, чем шевельнете хоть пальцем на этой самой руке!..С такой самозабвенной увлеченностью вы предаетесь воображаемому будущему, своим восхитительным, благородным целям и достойным олимпийских богов и жителей Асгарда грезам о великих, сотрясающих основы мирозданья совершениях, что упускаете из виду неприметную, крошечную змейку, подползающую к вашим босым ногам — ибо вы ведь даже не считаете нужным снизойти с небес на землю хотя бы для того, чтобы обеспечить себя обувью!.. И все же без вас, без всей вашей невообразимой глупости, тянущейся от сотворения мира и прервущейся разве только с его концом, мне было бы чудовищно...скучно. О да, вы умеете веселить, вы умеете веселиться и сами! И за ваш смех — за весь смех, что не смолкает на Земле вот уже столько бессчетных лет, и за твой собственный, моя милая гостья, - я в твоей бессмысленной партии сыграю на твоей стороне!...
Гулкая тишина повисла в благоухающем свежем воздухе, лава золотых змеиных колец все так же струилась вокруг маленького тусклого призрака...Ответа по-прежнему не было.
- Пожалуй, именно северяне были среди всех вас самым...разумным народом. - непонятно почему вдруг сообщил ей Голос, - Они не строили планов. Они имели храбрость жить минутой, смотреть в мои глаза без страха...Это было даже дерзко...Но достойно моего уважения...Знаешь ли ты, что есть уважение времени? Нет?..Это память!.. А твой добрый молодец, пожалуй, из этой же льдистой и стойкой породы... У него ведь серые глаза, не так ли? - Голос внезапно едва уловимо потеплел, - Да...Утренний туман, в котором не видно блеска острой стали...А она и не сверкнет, пока нет нужды...Ну, чем не аллегория?..
Далекий плеск волн достиг ее угасающего слуха, невесомый порыв ветра коснулся лица. Темнело. Инеистые огоньки звезд с тихой иронией поглядывали на нее с высоты, лукаво помаргивая.
- Благодарю тебя за визит, Гостья, - тихий шелест на самом пределе слуха.
- Благодарю за беседу, Хозяин.
Тишина, невидимыми завихрениями танцующая в прозрачном воздухе. И снова легкий шепот:
- Иди. Да смотри не заблудись...в тумане...
_____________________________________________________
Коротенькая и вздорная главка. Но почему-то мне показалось, что она добавит что-то к моему "роману"!
Буду очень благодарна, если вы оставите мне ваш отзыв о прочитанном!
Глава 8. ПробуждениеИзвиняюсь, что так долго не появлялось новых глав - была жутко занята!
Огромное спасибо тем, кто все еще читает сей труд, особенно главной моей читательнице - леди Терновник!))
И предупреждаю - в этой главе много всякой слезливой романтики!
_____________________________________________________
- Э-эй, просыпайся!
Чжоу с трудом разлепила тяжелые веки. В сером утреннем сумраке, наполнявшем комнату, над ней склонялась нахмурившаяся Мариетта.
- Доброе утро! Я уж думала, что вообще тебя не добужусь.
Эти слова донеслись до Чжоу как сквозь толщу воды, ее сознание отказывалось реагировать на них, и девушка позволила волнам дремоты вновь сомкнуться над ее головой.
- ЧЖОУ! – возмущенно воскликнула Мариетта и сдернула с подруги одеяло. Чжоу поежилась – в спальне было весьма прохладно – и, что-то сонно бормоча, попыталась выдернуть одеяло из рук Мариетты. Та со смехом потянула его на себя и легко вырвала его из ватных пальцев заспанной девушки.
- Вставай! Пора бежать на завтрак! – весело воскликнула она и, чтобы у ее сони-приятельницы не возникло соблазна еще немного поваляться в постели, переложила ее одеяло на свою кровать.
Голову Чжоу словно наполнял густой клубящийся туман, ей безумно хотелось еще поспать – и, может быть, увидеть продолжение необычного сна, приснившегося этой ночью и оставившего в ее памяти лишь смутный и неясный отголосок. Она не помнила ни единой детали, ни единого звучавшего в этом сне слова, но чувство какого-то непонятного, болезненного восторга, как будто она сумела выдержать тяжелейшее испытание, к которому очень долго и с необыкновенным трудом готовилась, смешанное с о странным, совершенно беспочвенным, но самым настоящим ужасом угнездилось где-то внутри, при каждой мысли о таинственном сновидении разливаясь холодом по ее телу.
- Да что с тобой такое? – рассердилась Мариетта, обнаружив, что Чжоу так и не начала собираться, - Опоздаем на завтрак! И сегодня ведь объявят, кто будет участвовать в Турнире, забыла? Интересно, кто решился бросить в кубок свое имя? Я вчера слышала, что твой Седрик собирается попытать счастье! – ехидно добавила она.
- Нет! – воскликнула Чжоу, резко садясь на кровати. Мариетта недоумевающее уставилась на нее.
- Нет? – повторила она, - Почему это? Ты же вчера говорила…
Чжоу не слушала ее, пытаясь понять, почему она так странно отреагировала на это известие. Упоминание Турнира словно стало тем толчком, которого ожидал вызванный ее сном страх, чтобы прорваться сквозь сдерживавший его здравый смысл… Ощущение было такое, как будто слова Мариетты подтвердили, что то, чего она больше всего боялась, все-таки произошло… Чушь какая! Это же так здорово – участвовать в Турнире Трех Волшебников! Она всегда считала, что прекраснее и возвышеннее рыцарских романов нет ничего, а с недавних пор Айвенго, Ролан, Тристан и Ланселот представлялись ей только в одном-единственном образе – точеные черты бледного лица, темные волосы падают на лоб, легкая полуулыбка на губах и серые, как ночное море, глаза. Такой холодный образ, от которого веет теплом… Он рыцарь! Кому же, как не ему, участвовать в турнире! И выиграть его!
Девушка потрясла головой, пытаясь отогнать отнюдь не развеянный этими рассуждениями страх, и, быстро одевшись, последовала за Мариеттой в Большой зал.
Этим утром там царило необычайное оживление. Ученики переходили от одного факультетского стола к другому, собирались группами, что-то обсуждали, смеялись, поздравляли тех, кто решил поучаствовать в Турнире. Пробравшись сквозь сборище толпившихся у входа возбужденно галдящих первокурсников, девушки направились к когтевранскому столу.
- А из наших кто-нибудь решил участвовать? – спросила Чжоу, впрочем, без особого интереса.
Мариетта пожала плечами.
- Не знаю, кажется, Роджер собирался. Не уверена, впрочем, что у него смелости хватит рискнуть своей мордашкой!
Чжоу рассмеялась.
- Злишься за то, что он так пялился вчера на ту блондинку из Шармбатона? – подколола она насупившуюся подругу.
- Доброе утро! - знакомый голос прозвучал за ее спиной, Чжоу обернулась и... Последовавшие за этим события она так и не смогла объяснить, не смогла понять, почему ее сердце едва не остановилось, когда она встретилась взглядом с темно-серыми глазами своего Айвенго, почему она едва не потеряла сознание от внезапно затопившей ее волны безграничного, почти безумного счастья...Она не успела даже заметить, как преодолела разделявшие их несколько шагов и, зажмурив наполнившиеся слезами глаза, обняла его, прижавшись лбом к его груди...Судорожно сведенные пальцы цеплялись за его плечи, а в голове билась одна-единственная мысль — если она разожмет руки — он исчезнет, сгинет, развеется, как дым, как туман под порывом ветра!..
Не более пары секунд она стояла вот так — накатившее на нее сумасшествие исчезло так же внезапно, как и появилось, и Чжоу с настоящим ужасом от того, что она сделала, сгорая от стыда и страшась даже представить, что будет написано на лице Седрика после этого кошмарного происшествия, отпрянула от него раньше, чем он сам успел высвободиться из ее объятий, и хотела было броситься вон из зала, но стыд пригвоздил ее к месту — нужно остаться и выслушать все, что он сейчас ей скажет...
Повисла ужасная пауза, показавшаяся Чжоу длиною в вечность. Наконец Седрик заговорил:
- Чжоу, все в порядке?
В его голосе, помимо удивления, не слышалось никаких иных чувств, которые Чжоу уже успела ему приписать, и поэтому она отважилась поднять на него взгляд. На лице легкое изумление, а в глазах — настоящая тревога, даже волнение. Она ведь видела его только вчера — так почему же у нее такое чувство, что уже много месяцев минуло с их последней встречи?..
- Да, да, все хорошо, я просто...Просто... - замялась девушка, пытаясь придумать объяснение своему идиотскому поступку, - О, прости, прости, пожалуйста! Мне просто кошмар приснился, вот я и немного не в себе с утра! - с напускной веселостью выпалила она и нервно хихикнула.
- Да ничего! - он улыбнулся.
Чжоу отчаянно пыталась придумать, что бы такое сказать, но в голову как назло ничего не приходило, мысли куда-то улетучились, осталась только какая-то детская радость от того, что вот он говорит с ней, что он захотел пожелать ей доброго утра, что тактично делает вид, будто она только что не висела у него на шее, как сумасшедшая дура… Мерлинова борода, ну все, теперь-то он точно решит, что она законченная идиотка - стоит и молча улыбается… Но поделать с собой она ничего не могла –ведь он тоже улыбается ей!
- А…Ты…ты будешь участвовать в Турнире? – наконец произнесла она. Нужно забыть, загладить свой жуткий, ненормальный проступок!
- Да, я только что бросил имя в кубок.
Вновь восхищение и радость смешались в ее душе с паническим ужасом, который, видимо, отразился на ее лице, потому что Седрик нахмурился и недоуменно спросил:
- Что-то не так?
- Нет-нет, все отлично! - поспешно заверила его Чжоу, внутренне обругав себя спятившей дурой, - Поздравляю! Надеюсь, кубок выберет тебя! - с жаром добавила она, игнорируя окатившую ее при этих словах волну холодного липкого страха.
- Спасибо, я тоже надеюсь, - последовал ответ.
Вновь молчание. О небо, ну почему же с ним так трудно говорить? Столько всего хочется сказать, столько слов рвутся с языка — но произнести их невозможно! Чжоу отчаянно пыталась придумать какую-нибудь нейтральную тему для беседы, чтобы еще хоть пару минут поговорить с ним, и вдруг совершенно неожиданно для самой себя произнесла:
- А...Ты не знаешь, что такое Асгард?
Боже, откуда она взяла это слово?! О чем вообще она говорит?
Седрик удивленно поднял брови и вновь улыбнулся.
- Асгард — это город богов в скандинавской мифологии!
Скандинавская мифология. Нордическая. Нордическая?.. Почему ей пришло на ум это слово?..
Чжоу благодарно кивнула.
- Спасибо! Я не знала...
- Одно время я увлекался мифами разных стран, любил представлять, какими были люди, их сочинившие и верившие в них.
- И какими?
Он усмехнулся.
- Разными. Но честными и влюбленными в жизнь! По-своему, конечно. Это, мне кажется, единственное, что их объединяло.
- Чжоу, ты собираешься завтракать? - окликнула ее только что вошедшая в зал Элис, прерывая разговор, ради продолжения которого Чжоу вполне готова была полдня просидеть голодной.
- Да, конечно, иду! - отозвалась она и, виновато улыбнувшись Седрику, неуверенно проговорила, - Ну...я тогда пойду...
- Да, конечно.
Нужно что-то спросить, сказать или сделать, чтобы потом у нее была причина еще раз с ним заговорить...
- Подожди! - воскликнула девушка, и он обернулся, - Ты...ты...Не знаешь, в библиотеке может что-нибудь быть о мифологии?
- Не думаю, если только в секции по маггловедению! У меня есть маггловский сборник разных мифов и древних сказок, если хочешь, я могу тебе его принести!
- Было бы здорово! - воскликнула Чжоу, надеясь, что голос ее прозвучал не слишком восторженно — она и так вела себя как совершенно сумасшедшая!
- Отлично, тогда увидимся за ужином?
Девушка радостно закивала. Седрик снова улыбнулся ей и направился к пуффенуйскому столу. Чжоу, переполняемая счастьем, побежала к подругам.
- Не спрашивайте ни о чем, пожалуйста! - взмолилась она, садясь на скамью между Элис и Мариеттой, - Я сама не знаю, что на меня нашло! Я, наверное, просто спятила! - и Чжоу закрыла руками пылающее лицо.
Мариетта прыснула.
- Ха, зато это было предельно искренне! Не надо сдерживать свои чувства!
И они с Элис принялись весело хохотать, пока Чжоу, залившись краской, пыталась добиться от себя ответа на вопрос о том, почему же она ведет себя так ...безумно.
Уроки пролетели на диво быстро — за бесконечными разговорами о Турнире, в которых Чжоу почти не участвовала, чтобы не будить поселившуюся в ней с утра тревогу, но с неизбывным вниманием слушала болтовню подруг, изо всех сил стараясь проникнуться их беззаботностью и оживлением. Не считая вычтенных у Когтеврана 10 баллов на уроке зельеварения (за разговоры в классе и недостаточное внимание к изучаемому зелью), день прошел вполне благоприятно, и толпа голодных учеников устремилась в Большой зал на ужин.
Перед тем, как последовать туда за подругами, Чжоу помчалась в спальню, пригладила растрепавшиеся волосы, повертелась перед зеркалом и, оставшись вполне довольной увиденным, спустилась в холл. Седрик ждал ее у входа в Большой зал. Застыв на лестничной площадке, девушка смотрела на него, и думала...
Как странно... Вот мимо него прошмыгнула стайка девчонок, вот пробежали радостно гомонящие первокурсники, прошли степенно беседующие профессора, проплыло жемчужно-прозрачное привидение... Они идут мимо — и его одинокая фигура, прямая и гордая, облитая светом полуденного солнца, льющегося в окно, ничего для них не значит, а для нее... Для нее теперь вся жизнь сводится к одному лишь звуку его голоса, одного простого «Привет!», сказанного им ей, достаточно для того, чтобы весь день ее переполняло счастье, его улыбка заставляет ее сердце и сознание пьянеть от затапливающей их упоительной сладости... Ей всегда казалось, что он как будто отделен от всех других какой-то стеной...Он вроде бы и с тобой,но одновременно и где-то далеко, словно в совсем ином времени. Кажется — вот он, перед тобой - обычный студент, староста, ловец, - но в то же время ты будто читаешь о нем легенду в старой книге с пожелтевшими страницами и узорчатыми буквами... Обычные мысли обыкновенной влюбленной девчонки... Чжоу покачала головой и, всеми силами пытаясь усмирить волнение, сбежала с лестницы и направилась к Седрику.
- Привет!
- Привет!
Он смотрел на нее со спокойной улыбкой, голос его звучал ровно и вежливо-равнодушно. Боже, а ведь в ее душе бушует такая буря — даже странно, что он ни о чем не догадывается!
- Вот, держи! - юноша протянул ей объемистую книгу в простом темно-синем переплете.
- О, спасибо, - за бесконечными размышлениями Чжоу успела позабыть, зачем вообще они договорились встретиться.
- Надеюсь, тебе понравится.
Она энергично закивала.
- Да, кстати... - неуверенно начал Седрик, но тут его перебили подбежавшие к нему друзья:
- Сед, пошли, сейчас Дамблдор объявит имена Чемпионов! Ужин уже почти кончился.
- А, да, идем! - он помахал Чжоу рукой, та махнула в ответ и побежала к своему столу. Стоило ей опуститься на скамью и, чтобы немного успокоиться, налить себе тыквенного соку, как золотые блюда и тарелки разом опустели. Чжоу недовольно стукнула опустевшим кубком по столу. Сидевшая рядом Элис хихикнула, но тотчас замолчала — Дамблдор поднялся с места и поднял руку, призывая зал к тишине.
- Кубок огня вот-вот примет решение, - звучный голос директора разнесся под высокими сводами, легко заглушив раздававшиеся там и сям шепотки, - Думаю, ему требуется еще минута.
По мановению его волшебной палочки все свечи погасли, красноватый из-за тыкв-фонарей полумрак закутал Большой зал в свою мягкую темную мантию. Кубок огня медленно разгорался, синее пламя рассыпало снопы искр, слепивших глаза. Ощутив внезапную боль в ладонях, Чжоу вдруг обнаружила, что изо всех сил стиснула кулаки, так что побелели костяшки пальцев. Напряжение, витавшее над факультетскими столами, было почти осязаемым. В абсолютной, ничем не нарушаемой тишине удары ее сердца отсчитывали секунды и казались девушке такими громкими, что она отстраненно удивилась, что она одна их слышит. Было странно холодно, болели сжатые пальцы, ногти впивались в ладони, кровь шумела в ушах...Все хотят узнать, кто же станет Чемпионами, но почему же она так волнуется, как будто от решения Кубка зависит ее судьба? ..
Сапфировое пламя внезапно налилось багрянцем, полыхнуло с необыкновенной яркостью и выбросило из Кубка обгоревший кусок пергамента. Дамблдор поймал его и громко и отчетливо произнес:
- Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам!
Шквал восторженных воплей и аплодисментов сотрясал оконные витражи, пока Крам шел через зал к профессорскому столу. Через несколько секунд алое пламя вновь взвилось над краем Кубка и выбросило еще один пергамент.
- Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!
Вновь аплодисменты, одобрительные возгласы и радостные выкрики.
- Осталось только нашего Чемпиона узнать! - возбужденно прошептала Мариетта, и Чжоу вдруг с необычайной ясностью поняла, что ей страшно, по-настоящему страшно - так, как будто она стоит на эшафоте и уже чувствует холодное прикосновение топора к беззащитной шее.
Снова багряные языки победоносно рассыпались фейерверком искр, снова обгорелый пергамент закружился в воздухе. Дамблдор протянул к нему руку.
Чжоу до боли закусила губу.
- Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори!
Глава 10. Милый другПриношу извинения, за то, что заставила вас так долго ждать продолжения! Буду стараться творить быстрее! А пока вот, сладко-наивно-диснеевская глава!=)) Надеюсь, вам понравится!
________________________________________________
Было три часа ночи. Сквозь щелочку между шторками синего бархата, непроницаемым куполом окружающими кровать, вливалась струйка молочно-серебряного лунного света. Чжоу лежала на не разобранной постели, задумчиво глядя на белоснежную страницу дневника, перечитывая единственную запись - «Что произошло?». Действительно, что? Ощущение было странным, непривычным и пугающим, страшным даже... Словно уже не она одна является себе хозяйкой, словно что-то чужеродное, опасное вселилось в ее тело и постепенно подчиняет его себе. Прошел уже целый месяц с того дня, когда все узнали имена Чемпионов, близилось Первое испытание, только об этом и было кругом разговору, весь Хогвартс гудел от восторженного предвкушения небывалого зрелища, а Чжоу предстоящий первый тур волновал необыкновенно, просто возмутительно мало — до того мало, что собственная отрешенная и равнодушная убежденность, что ничего особенного там не случится, даже слегка пугала ее.
Перевернувшись на живот, девушка задумчиво начертила в углу страницы какую-то ломаную угловатую завитушку. Да, именно это и есть ответ на вопрос «Что происходит»! Она словно медленно движется по этому завитку, приближаясь к центру, и чем ближе к нему — тем... страшнее. Отмахнувшись от этой мысли, Чжоу вновь задумалась о том, что, собственно, и заставило ее задаться этим вопросом. Вечером, домучив, наконец, чудовищно занудное сочинение о восстаниях гоблинов в Средние века, она решила почитать принесенную ей Седриком книгу (в конце концов, ей не очень хотелось признаваться себе, что книга эта была у него позаимствована только и исключительно из желания лишний раз с ним поговорить). Пару часов она с удовольствием вникала в путаницу еле произносимых имен и названий, запоминала, кто из богов чем ведал и вычленяла общую линию сюжета, вдоль которой выстраивались отдельные весьма забавные и умные мифы. Пока, листая книгу в поисках алфавитного указателя, не наткнулась на небольшую статью, озаглавленную «Северная теория мужества». Девушка уже собиралась перевернуть страницу, но тут взгляд ее зацепился за фамилию одного из любимых ее авторов, и она пробежала глазами короткую цитату: "Они мыслили себя обитателями Eormencruna, великого материка, окаймленного Garsecg - безбрежным морем, под недостижимой крышей небес; и вот на этой-то земле, в небольшом круге света, окружающем их жилища, мужественные люди ... вступают в битву с враждебным миром и исчадиями тьмы, в битву, которая для всех, даже королей и героев, кончается поражением...» Последние слова поразили Чжоу своей ледяной уверенностью и неотвратимостью Рока, звучавшей в них, и она быстро прочла статью до конца.
« Северная теория мужества... Борись без надежды на победу, успех, награду... Борись, потому что так надо!..» Она глубоко задумалась. А вывели ее из раздумья собственные тихие всхлипывания. Испуганная этими неожиданными слезами, непонятной обреченностью, заполнившей все ее существо, Чжоу попыталась призвать на помощь логику, и с целью записать все произошедшее и рациональнейшим образом проанализировать, она и взялась за дневник. Ничего не вышло — кроме глухого раздражения против самой себя, она ничего не ощутила.
«Все, если этот бред повторится — пойду к мадам Помфри за успокоительным! - решила она, захлопнув бирюзовую книжечку и запихнув ее под подушку, - Это всего лишь проникновенно написанное эссе, а вовсе не предсказание будущего! Тем более моего!»
Однако до конца убедить себя в этом ей не удалось, и Чжоу заснула с мрачными мыслями о том, что то неведомое, что она должна сделать в своей жизни, заранее обречено на провал, и видела тревожные сны, в которых она бежала куда-то через озаренное рассветными лучами поле и знала, что безнадежно опаздывает...
***
На следующий день утром, спустившись в общую гостиную, Чжоу, Элис и Мариетта увидели появившееся на доске объявлений оповещение о том, что грядущие выходные старшекурсники могут провести в Хогсмиде. Это известие заметно подняло девушке настроение — из-за горы домашних заданий времени не было даже на прогулки по школьной территории, поэтому предоставившаяся возможность провести на воздухе целый день была как нельзя кстати. А после утренних занятий произошло нечто такое, что сделало предстоящие выходные поистине чудесными.
Возле теплиц профессора Стеббль ее догнал запыхавшийся Седрик.
- Привет! - как и всегда дурацкая неконтролируемая мимика выдала ее — губы сами собой растянулись в смущенной улыбке.
- Привет! - короткая пауза, - Как травология?
- Ничего, проходили ядовитую тентакулу — ночью явно будут кошмары!
Седрик засмеялся.
- Ты видела объявление - в выходные можно будет наконец-то выбраться в Хогсмид.
- Да, отличная новость! Всю неделю не выходила на улицу.
- Я тоже. Готовился к турниру.
Турнир! Чжоу вздрогнула.
- И как подготовка? Можешь представить, что будет в состязании?
Седрик помедлил с ответом.
- Н-нет, ни малейшей догадки! Остается надеяться, что это будет нечто не настолько шокирующее, чтобы все чемпионы вообще позабывали о том, что они волшебники!
Чжоу хихикнула.
- Как тебе мифы скандинавов? Начала читать?
- Да, здорово, вот только их названия...
- Да уж, хорошая тренировка для улучшения дикции!
Они немного помолчали, потом Седрик, словно собравшись с силами, выпалил:
- Ты бы не...Хочешь, пойдем в Хогсмид вместе?
Чжоу глубоко вздохнула и расширившимися глазами взглянула на него. Неужели правда?!
- Это...было бы... Здорово! - наконец выдавила она из себя, чувствуя, как щеки неумолимо заливаются румянцем.
- Отлично! - лицо его осветилось какой-то новой улыбкой, - Тогда встретимся утром в холле?
- Хорошо!
***
Субботнее утро, казалось, решило преподнести просыпавшимся школьникам сюрприз — сквозь частый переплет узких окон голубела яркая, свежая, истинно летняя небесная лазурь, светлое золото солнечных лучей обливало окрестности, Черное озеро в этот день теряло право на свое название, ибо сияло пронзительной сапфировой синевой, обрамленной полированной бронзой палой листвы, голые ветви деревьев четкими росчерками прошивали небо. Была только половина девятого, но Чжоу уже давно была на ногах, лихорадочно перебирая разложенные на кровати вещи. Ну почему же она не сообразила взять с собой из дома тот фиалковый плащ с вышивкой, или свою любимую блузку в Шекспировском стиле?.. Отвергнутые наряды один за другим отбрасывались в зияющую пасть чемодана, возвышавшаяся на постели груда все уменьшалась. Продолжалось это до тех пор, пока отчаявшаяся девушка не разбудила Мариетту. Та недовольно приоткрыла один глаз.
- Что мне надеть? - выпалила Чжоу, умоляюще глядя на нее.
- Какая разница, твой Седрик все равно не заметит!
Чжоу ошарашенно уставилась на нее.
- Как?..
Мариетта раздраженно закатила глаза.
- О Мерлин, да потому что он уже в курсе, что ты красотка, и твои тряпки тут ничего не добавят!
Чжоу подняла брови, но тотчас же рассмеялась. Мариетта, озвучившая эту предельно неженскую точку зрения, тоже хихикнула, глядя на веселящуюся подругу, а потом добавила:
- Но если уж ты хочешь услышать мой совет...
***
В одиннадцать часов Чжоу напоследок бросила взгляд на свое отражение в огромном зеркале, махнула Элис и Мариетте, последние полчаса занятых обсуждением всего того, что могло бы произойти во время ожидающей Чжоу встречи, и направилась в холл. Стук каблуков ее сапожков a-la pixie гулко разносился под высокими сводами, еле слышно шептала жемчужно-серая ткать осеннего плаща, оживленного пронзительно-синим расшитым шарфом, шелковым изгибом обвивавшим ее волосы, собранные умелыми руками Элис в красивый нарочито-небрежный узел.
- Вау, Чжоу, ты просто шикарна! - воскликнула догнавшая ее Мелинда, - Я понимаю, это не спроста? - ехидно улыбнулась она и подмигнула смущенно улыбнувшейся приятельнице.
- Спасибо! Да это так просто, в честь хорошей погоды.
- Кажется, твоя хорошая погода ожидает тебе возле дверей! - заявила Мелинда, перегнувшись через перила и окинув проницательным взглядом огромный холл, - Ну, приятного дня!- она натянула теплый шарф на самый нос, вновь подморгнула девушке поверх его пушистого края и сбежала по лестнице к выходу.
Чжоу еще секунду помедлила, тоже взглянув через перила вниз, безуспешно пытаясь унять сердцебиение. Седрик стоял возле одной из примостившихся в глубокой нише статуй в компании нескольких своих приятелей, болтая и смеясь. Чжоу ощутила легкий укол разочарования. «Ну конечно, нет чтобы стоять одному, ожидая, не желая отвлекаться на пустые разговоры от мыслей обо...мне! - подумала она, но тут же оборвала сама себя, - Хотя с какой стати он вообще должен обо мне думать?» Тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные мысли, она глубоко вздохнула и ступила на лестницу. В ту же секунду, как будто услышав ее шаги, Седрик обернулся и встретился с ней взглядом. Словно загипнотизированная, девушка шагнула вперед и чуть не оступилась на скользкой ступеньке. Краем глаза она заметила, как кто-то из его друзей с ехидно-понимающей ухмылочкой хлопнул Седрика по плечу. Тот, едва обернувшись, кивнул и пошел ей навстречу. Остановившись у подножия лестницы, он протянул ей руку, и Чжоу пожалела, что у нее нет длинного воздушного платья, край которого она могла бы подхватить и, закружившись в грациозном пируэте, соскочить со ступеньки, опираясь на его руку.
- Доброе утро! - поприветствовала она его, счастливо улыбнувшись. Ее наполнял настоящий восторг, детская, искренняя, наивная радость, к которой не примешивалось ни смущения, ни неуверенности, ни страха — ни одного из тех чувств, что вечно одолевали ее во время всех их предыдущих встреч.
- Привет! - Седрик улыбнулся ей в ответ, глядя на нее с каким-то зачарованно-изумленным выражением. Удивленная и польщенная Чжоу, конечно, не знала, что врывавшиеся в витражные окна за ее спиной солнечные лучи, пронизывая сапфировый шелк шарфа, разливались по ее лицу фантастическим волшебным светом, превращая ее в таинственную и прелестную сирену, способную очаровать даже и равнодушного наблюдателя. А Седрик равнодушным наблюдателем не был отнюдь.
- Ты выглядишь изумительно! - несколько смущенно сообщил он ей, за что был вознагражден легким наклоном головы Чжоу, ощутившей себя после его слов неотразимой, восхитительной, обворожительной принцессой из волшебной сказки.
Еще несколько секунд они постояли, молча глядя друг на друга, улыбаясь и попеременно опуская глаза.
- Ну, идем? - Седрик наконец нарушил молчание.
- Да, конечно!
***
- Ты шутишь!
- Да нет, я серьезно! Не знаю как, но я правда умудрился спалить к черту все папины бумаги. Мне тогда очень хотелось, чтобы он поиграл со мной в квиддич — мне в тот день подарили мою первую метлу - а он сказал, что у него много работы. Я разозлился и вдруг увидел, что все его министерские папки горят!
- Ужас! Представляю его реакцию!
- Не-ет, не представляешь! В одной из тех папок был его законопроект, над которым он чуть ли не полжизни работал.
Чжоу расхохоталась.
- Наверное, единственное, что меня тогда спасло от неминуемой смерти — это то, что мне было десять лет! - улыбаясь, проговорил Седрик, - Папа даже держал пари с моим дядей, что я попаду в Слизерин. Якобы с такими задатками зловредного эгоиста мне больше ничего не светит!
- Ну да, Дигорри, мечтай! Ты как раз на своем месте — на факультете для слабаков и придурков! - злобно бросил обогнавший их высоченный горообразный парень. Чжоу помнила его по квиддичу — игрок со Слизерина, Уоррингтон. Седрик презрительно усмехнулся и ничего не ответил.
- Он тоже бросил имя в Кубок огня, - спокойно пояснил юноша, когда Уоррингтон скрылся за углом «Дервиш и Бэнгс».
- Завистливый хам! - рассерженно бросила Чжоу, как и многие утонченные и нервные натуры, в разы острее реагировавшая на оскорбления в адрес дорогих ей людей, чем в свой собственный адрес. Боковым зрением она заметила, что Седрик смотрит на нее, но с каким выражением, понять было нельзя.
- Совсем скоро уже первое испытание, - наконец заговорил он.
Чжоу подняла на него взгляд.
- Готов к нему?
- Ну если только физически! - фыркнул Седрик, - С моралью дела обстоят похуже. Если честно, я себя чувствую настоящим викингом, правда, против воли — борись без надежды на победу! Раз уж подписался на это.
Чжоу вздрогнула. Северная теория мужества, снова!
- Если бы хоть знать, что нас там ждет... - напряженно произнес Седрик, а у Чжоу вдруг заломило в висках, в уши ударил оглушительный гул голосов и восторженных воплей, заглушив остальные слова Седрика. Девушка непроизвольно прижала ладони к голове и зажмурилась от боли, и в тот же миг в яркой вспышке перед глазами ее возник огромный, взвившийся на дыбы серо-стальной дракон с пышной гривой белесых шипов вокруг хищной змеиной головы с узкими пылающими золотом глазами... А через мгновение все закончилось, видение исчезло так же, как и головная боль. Ее жест, однако, не прошел незамеченным.
- Что с тобой? - не будь Чжоу так поражена случившимся, она бы вознеслась на вершину блаженства — голос Седрика прозвучал искренне взволнованно.
- Все хорошо, это так, мелочь.
***
Восхитительная погода, пока еще не успевшая смениться на традиционную английскую серо-сумрачную дождливую туманность, так и манила на волю, поэтому Седрик и Чжоу, для порядка прогулявшись по нескольким магазинам, решили остаток дня провести на природе. Непонятная история со странным видением о драконе была забыта, и к Чжоу вновь вернулось восхитительное настроение. Они гуляли и говорили обо всем подряд: о школе, о квиддиче, о музыке, о друзьях, о себе — обо всем, что приходило в голову. Гуляли, говорили, улыбались. Смеялись искренне и непринужденно. Много часов уже минуло, но Чжоу не чувствовала ни утомления от долгой прогулки, ни холода от все усиливавшегося ветра, не замечала сгущавшихся вокруг сумерек. Ей было необыкновенно легко, никакой усталости не было места в ее восторженных мыслях, она чувствовала лишь мягкую негу вокруг, окутывавшую их двоих воздушным покрывалом, лишь свет и тепло, разливавшиеся по телу от ее руки, которую он держал в своей ( Чжоу мысленно возблагодарила небеса за так кстати торчавший из земли корень, о который она споткнулась, а Седрик успел вовремя схватить ее за руку, которую она предпочла так и не высвобождать).
Вернули девушку к реальности только четкие черные контуры замка, внезапно выросшие над ней - она и Седрик стояли у подножия ведущей к дверям лестницы. Лицо ее обдало вырывавшимся из холла теплом, и только тогда она поняла, что все-таки замерзла. Внутри сновали уже вернувшиеся из Хогсмида ученики, шедшие на ужин или расходящиеся по факультетским гостиным.
- Было так здорово! - Чжоу спешно припомнила правила хорошего тона и постаралась облечь свои чувства в более-менее подходящие слова.
- Спасибо за компанию! - ответил Седрик с широкой улыбкой.
- И тебе тоже.
Вроде бы все слова были сказаны, но Чжоу чувствовала, что этого мало, что этот лучший в ее жизни выходной должен закончиться не так. Подчинившись внезапному порыву, она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала Седрика в щеку. Удивленно-счастливый взгляд — его. Смущенно- счастливый — ее.
- До завтра! - Чжоу мимолетно удивилась мелодичному звучанию собственного голоса.
- Да, до завтра! - голос Седрика тоже прозвучал немного по-другому — как раз так, как, в представлении Чжоу, положено было звучать голосу Тристана, говорящего с Изольдой.
***
Как на крыльях, Чжоу взлетела на самый верх Северной башни и через минуту уже сидела перед камином в обществе Мариетты и Элис, с радостным предвкушением глядевших на нее в ожидании прелюбопытнейшего повествования. Дослушав же это повествование, Мариетта вдруг помрачнела:
- Завидую тебе! У меня вот все не так сказочно. Роджер меня так и не пригласил... А все из-за этой Делакур! Как же, блондиночка голубоглазая, Моргана ее забери!
- Перестань, она явная вейла, а значит, тут дело всего лишь в ее вейловской магии. Роджер не виноват! - вмешалась Элис, постоянно выступавшая в роли миротворца, - Кстати, не только у тебя все не сказочно! Знаете Малфоя? Со Слизерина?
- Нет! - уверенно ответила Мариетта, а Чжоу эта фамилия показалась смутно знакомой.
- Ну и ладно, потом расскажу о нем — тот еще тип! Ну так вот, Падма говорит, она сидела в «Трех метлах» как раз когда он был там. Все было тихо-мирно, как вдруг он схватился за голову, у него носом пошла кровь, и он что-то забормотал про профессора Грюма, про каких-то драконов... А потом как будто в себя пришел и вроде как ничего не помнил из того, что наговорил!
- Полная чушь! Небось угодил под заклятие Конфундус, - равнодушно сказала Мариетта. Чжоу же предпочла промолчать.
_______________________________________
Прочитанная Чжоу цитата - фрагмент из эссе Дж.Р.Р. Толкиена "Чудовища и критики". Ну а Толкиен, соответственно, один из ее любимых авторов!=))) Каюсь, я сама убежденная толкиенистка, и это сказывается!:)
Глава 11. О драконах и кокетствеСледующие два дня, предшествовавшие первому заданию турнира, Чжоу только мельком видела Седрика в Большом зале, во время завтраков и обедов. Они обменивались беглыми улыбками, но почти не говорили — времени не было ни у заваленной домашними заданиями девушки, ни у погруженного в подготовку Чемпиона.
Во вторник за обедом, перед самым испытанием, Элис весело щебетала о том, что быть наблюдателем Турнира гораздо лучше, чем принимать в нем участие — она бы, дескать, уже давным-давно умерла бы со страху на месте Чемпиона, Мариетта сидела мрачная и неразговорчивая, испепеляя взглядом сидевшую неподалеку Флер Делакур, непривычно поникшую и растерянную, без следа обычного самоуверенного очарования, Чжоу же рассеянно водила взглядом по залу, думая о том, какое же все-таки испытание ждет сегодня участников Турнира и зрителей. Вот Роджер Дэвис под яростным взглядом Мариетты пытается приободрить красавицу Флер, Виктор Крам за слизеринским столом мрачно глядит в пустую тарелку, Седрик, бледный какой-то призрачной бледностью, невидяще смотрит в окно... И четвертый чемпион, Гарри Поттер... Чжоу перевела взгляд на гриффиндорский стол. Вот он — мертвенно-белый, как и другие Чемпионы, кроме, разве что, Крама, ковыряет вилкой в тарелке, а сидящая рядом девушка с пышными каштановыми кудрями — кажется, Гермиона Грейнджер — что-то убежденно втолковывает ему. Да, вот уж кому, наверное, сейчас похуже, чем трем остальным участникам вместе взятым — те ведь по своей воле сидят сейчас еле живые... Хотя кто сказал, что и он не по своей воле участвует?.. Тут к Гарри подошла профессор Макгонагалл, и через секунду он поднялся из-за стола и деревянной походкой вышел из зала.
- Пошли! - толкнула ее локтем Мариетта. Чжоу поискала взглядом Седрика, надеясь, что она успеет пожелать ему удачи, но его уже не было в зале. Вздохнув, она последовала за подругами.
Морозный воздух холодил лицо и поднимал настроение. Даже Мариетта немного повеселела. Обогнув купу деревьев неподалеку от квиддичного поля, они увидели трибуны, амфитеатром окружавшие арену будущего испытания, почти заполненные гомонящими учениками и степенно беседующими профессорами. На небольшом возвышении стоял задрапированный золотой тканью стол для судей. Мадам Максим и Каркаров были уже там. Девушки уселись на одном из верхних рядов, неподалеку от группы слизеринцев, на мантиях которых красовались яркие значки с надписью «Седрика поддержим, он — настоящий чемпион!»
- Идиоты! - тихо пробормотала Чжоу, вспомнив оборотную сторону этого призыва.
- Что? - поддела ее Элис, - Не хочешь поддержать Седрика?
- Отстань!
В этот момент голос Людо Бэгмена, поприветствовавшего всех на первом испытании Турнира, громовыми раскатами разнесся над трибунами. Он объяснял правила тура, но Чжоу не слушала — взгляд ее был прикован к только что выведенному на арену серо-серебристому дракону с короной тонких и острых рогов вокруг свирепой скалящейся морды. Тот самый, что привиделся ей в Хогсмиде!
- ...И первым сразится со своим драконом мистер Седрик Диггори! - прокричал Бэгмен с нотками профессионального спортивного комментатора в голосе. Чжоу в ужасе уставилась на желто-черную фигуру Седрика далеко внизу — он казался совсем крошечным по сравнению с огромным чешуйчатым монстром, расправившим гигантские крылья и грозно оскалившим острые кинжалы клыков.
Дальнейшее до дрожи походило на сон, пугающе реальный, от которого все никак не удается проснуться... До крови прикусив губу, стиснув кулаки так, что ногти больно вонзились в ладони, Чжоу следила за попытками Седрика схватить Золотое Яйцо. Трибуны ревели, ледяные порывы ветра хлестали словно онемевшее лицо, казалось, прошла уже целая вечность с того момента, как Седрик вступил в загон.
- Отличный ход! - завопил Бэгмен, и Чжоу увидела, как угловатый осколок гранита, лежавший на арене, расплывается, меняет очертания... Через мгновение на его месте возник черно-серый, очень похожий на волка пес, бесстрашно ощеривший клыки на дракониху. Уловка сработала, чудовище на мгновение отвлеклось, и под победные вопли зрителей Седрик сумел-таки добежать до драконьего гнезда и схватить золотое яйцо. Радостный вопль Чжоу, вместе со всеми вскочившей на ноги и зааплодировавшей, вдруг перешел в отчаянный крик. Дракониха внезапно резким, молниеносным движением развернулась и изрыгнула синевато-белую струю пламени, огненным бичем хлестнувшую по каменным обломкам, среди которых было скрыто гнездо, по белому песку, покрывавшему землю, и по стоявшему на нем Чемпиону. В слепом ужасе Чжоу закрыла лицо руками. Под веками полыхнула белая вспышка, и она увидела Седрика, лежащего на земле в какой-то странно-неестественной позе — белое застывшее лицо, в распахнутых глазах отражаются звезды... Рядом с ним она почему-то увидела Гарри, и Дамблдора, и какого-то незнакомого ей мужчину... «Он мертв! Мертв! Седрик Диггори мертв!» - выкрикивали в голове сотни испуганных голосов. Словно в кошмаре, она пыталась заставить себя очнуться, открыть глаза, перестать видеть этот ужас, не слышать эти леденящие душу крики...
- Хвала Мерлину, это только небольшой ожог! Превосходно, мистер Диггори! Молодец! А сейчас оценки судей.
Радостный голос Бэгмена словно выбил Чжоу из этого страшного транса. Бросив взгляд на арену, она успела увидеть, как Седрик выходит из загона, прижимая руку к обожженной щеке — живой и почти невредимый. Чуть не застонав от облегчения, девушка рухнула на скамейку и медленно и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
- Эй, у тебя все лицо в крови! - испуганно воскликнула повернувшаяся к ней Элис, - Что случилось?
Чжоу растерянно провела рукой под носом — на пальцах заблестели карминовые капли.
- Н-не знаю... Наверное, это на нервной почве, - жалким голосом пробормотала она.
«Все было тихо-мирно, как вдруг он схватился за голову, у него носом пошла кровь, и он что-то забормотал... А потом как будто в себя пришел и вроде как ничего не помнил из того, что наговорил!» - зазвучали в памяти Чжоу недавние слова подруги.
- А я...Ничего не говорила сейчас?
Элис подозрительно посмотрела на нее.
- Нет, ты просто закричала испуганно.
- Эй, теперь эта Делакур проходит испытание! - перебила ее Мариетта, и все трое принялись следить за разворачивавшимся в загоне действием.
Выступления трех оставшихся Чемпионов Чжоу смотрела куда более спокойно и поэтому получила от этого зрелища куда больше положительных эмоций, чем от выступления Седрика. От начала тура и до его конца прошло не более часа, но ей казалось, что она сидит на открытой всем ветрам трибуне целые сутки. Через несколько минут после того, как выступавший последним Гарри Поттер под дикие вопли и улюлюканье зрителей перехитрил свирепую Хвосторогу, судьи объявили оценки. Тут уж Чжоу хлопала и вопила до хрипоты вместе со всеми — один из Хогвартских чемпионов (пусть и не Седрик!) разделил с Виктором Крамом первое место! В совершенно изумительном настроении она возвращалась замок, взахлеб обсуждая с восторженной Элис все перипетии сегодняшнего зрелища. Мариетта пребывала в сумрачном молчании — видимо, никак не могла пережить того, что Валлийский зеленый дракон подпалил Флер Делакур только юбку, а не оставил от нее кучку пепла.
- Слушай, ну порадуйся ты хоть секунду! - воззвала к ней Чжоу, физически не способная смириться с тем, что кто-то рядом с ней не разделяет ее радужное настроение, - Далась тебе эта Делакур! Через пару месяцев она уедет, а Роджер твой в принципе не может не общаться со всем, что вообще движется!
Мариетта сжала губы и раздраженно пожала плечами. Счастливая Чжоу готова была любить всех вокруг, и даже ненавистную ее лучшей подруге жеманную самоуверенную нахалку Флер Делакур. Впрочем, это продолжалось не долго — ровно до того момента, как обогнув купу облетевших деревьев, девушки не поравнялись с пурпурной палаткой Чемпионов.
Возле откинутого полотнища входа на импровизированной скамейке из упавшей тоненькой сосны восседала Чемпионка Шармбатона, а рядом с ней стоял Седрик — правая половина лица густо намазана противоожеговой мазью — и о чем-то оживленно беседовал с ней. Француженка то и дело заливалась серебристым смехом и что-то щебетала в ответ, томно глядя на своего собеседника из-под полуопущенных ресниц. Чжоу остановилась, словно налетев на стену. Флер вновь засмеялась очередной шутке Седрика, а затем изящным жестом приподняла опаленный драконьим пламенем подол лазурно-голубого платья, мягчайшими кашемировыми складками струившегося по ее точеной фигуре, грациозно нагнулась и безупречно плавными, выверенными до дюйма движениями поправила шнуровку элегантного высокого сапожка. Все это воистину достойное сцены действо было исполнено непередаваемым очарованием, таким открытым и искренним любованием собой, что даже наблюдавшая за этим Чжоу ощутила не презрение к подобной самовлюбленности, а только завистливое восхищение — никогда сама она не была столь безупречно женственной. Вот Флер выпрямилась, прелестно, по-кошачьи грациозно потянулась и одарила Седрика ослепительной улыбкой, отбрасывая назад волну роскошных белокурых волос, сверкавших на солнце как настоящее серебро. Юноша что-то сказал ей, она снова улыбнулась, и тут, к ужасу Чжоу, Седрик протянул руку и осторожно вынул из волос Флер запутавшийся в них сухой листок. В следующую секунду, даже не успев сообразить, что именно она делает, Чжоу быстро подошла к весело болтающей парочке и каким-то не своим, слишком громким, слишком приторным голоском, пропела:
- Привет, Седрик! - она глупо захлопала ресницами, - Поздравляю, ты был просто великолепен! - и она жеманно опустила взгляд, внутренне ужасаясь своему неумелому заигрыванию.
- Привет, - Седрик взглянул на нее затуманенным взором, и Чжоу показалось, что он вообще ее не видит.
Флер, весело наблюдавшая за ней, словно решила преподать ей урок кокетства. С необыкновенной грацией она поднялась со скамейки, откинула голову назад, и глядя на Седрика огромными небесно-голубыми глазами, полускрытыми длиннющими ресницами, произнесла с легким акцентом:
- О да, он был и п'гавда вельиколепен! - эта простая фраза была произнесена с таким выражением, что стоила целой хвалебной речи.
Седрик, выглядевший польщенным и удивленным одновременно, смущенно поблагодарил, глядя на Флер с чем-то слишком похожим на восхищение. Чжоу не выдержала:
- Ладно, я лучше пойду. Всего хорошего! - сказала она, безуспешно стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно.
- О ньет, лучше я пойду — Madame Maxime меня ждьет! - живо возразила Делакур, и, одарив Седрика еще одной чарующей улыбкой, легкой походкой полетела в сторону замка, в свете неяркого осеннего солнца похожая на сказочную, воздушную и прекрасную нимфу.
Чжоу тоже выдавила из себя улыбку и быстрым шагом направилась к Хогвартсу, но Седрик тотчас же догнал ее.
- Эй, что-то случилось? - недоуменно спросил он.
" А то ты не знаешь!" - яростно думала Чжоу.
- Ну как Испытание? Было страшно? - ответила она вопросом на вопрос, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
- Еще как! Но я был готов к тому, что я там увижу.
"Самовлюбленный бахвал!"
- Меня...предупредили.
Чжоу удивленно вскинула на него глаза.
- Предупредили? Но разве...
- Гарри сказал мне вчера. Не знаю, откуда он узнал! И не знаю, зачем сказал мне...
Чжоу удивленно молчала, не зная, что ответить.
- Остальные тоже знали — никто даже не удивился, когда Бэгмен объявил нам про драконов, - продолжил Седрик.
Чжоу столько всего хотела спросить и сказать, хотела восхититься его смелостью и находчивостью, поздравить его с победой, спросить, что, на его взгляд, скрыто внутри Золотого яйца... А вместо этого она молча шагала рядом с ним по шуршащим под ногами листьям, понимая, что куда больше любых разговоров с Седриком ей хочется помчаться в факультетскую гостиную и сообщить подругам, как же она ненавидит Флер Делакур!
Глава 12. Ревность- Святочный бал! Это потрясающе! Вот, оказывается, зачем нам нужны были парадные мантии!!! Ох, это будет лучшее Рождество за последние пять лет! Я уже написала родителям, что кататься на лыжах с ними не поеду! Говорят, Дамблдор пригласил "Ведуний"! Как здорово, что летом я ходила на бальные танцы!- восторгам Элис не было конца.
Мариетта и Чжоу лишь мрачно вздохнули и промолчали. Элис окинула их возмущенным взглядом, с ногами забираясь в стоявшее возле камина кресло.
- Мне что, нужно натравить на Делакур стаю взбесившихся соплохвостов, чтобы поднять вам настроение? - сердито спросила она.
- Тебе легко говорить! - Мариетта, занятая домашним заданием, подняла на нее глаза от толстенного учебника по астрономии. - У тебя эта проклятая француженка никого не увела!
- Увела? Так ты с Роджером и не встречалась никогда! - в своей непосредственности Элис нередко бывала бестактной.
Мариетта испепелила ее взглядом и принялась со страшной скоростью строчить сочинение о спутниках Юпитера. Чжоу перечла последнюю написанную строчку собственной работы и обнаружила там три ошибки. Настроение было отвратительным...
Грядущий Святочный бал повергал ее в отчаяние — она прекрасно знала, что не пойдет на него, что изумительно красивая парадная мантия, бережно завернутая в бархат и уложенная на дно чемодана, была куплена зря... Ведь Седрик и не подумает ее пригласить, а всем остальным она сама откажет!
Элис, услышав от нее такое заявление, искренне ужаснулась.
- И думать не смей! Ты пойдешь на бал! Эта Делакур — ведьма...ой, то есть вейла! Все парни только поэтому на нее западают! Надо быть не в своем уме, чтобы клюнуть на ее пустое кокетство. У Седрика хватит мозгов это понять — ведь не за красивые же глаза его взяли на Турнир!
Мариетта держалась другой точки зрения:
- Успокойся, ее наверняка уже пригласил Дэвис! Так что можешь не волноваться — Седрик позовет тебя.
Отчаянная надежда, поддерживаемая подругами, угасала с каждым днем. Чжоу не могла больше спокойно говорить с Седриком — убежденная, что красавица Флер не оставила ей ни малейшего шанса, она чувствовала себя прилипчивой дурой, ей казалось, что только из элементарной вежливости юноша продолжает с ней общаться, что ей бы лучше окончательно смириться с тем, что на фоне блистательной шармбатонки она выглядит посредственной, зауряднейшей серостью...Ее вера в то, что «пустое кокетство» должно неизменно проигрывать
в столкновении с искренними чувствами, медленно, но верно таяла. Если во время ее разговоров с Седриком рядом появлялась Флер и приветствовала его своим "Salut, Cedric!" , произнося его имя с очаровательным грассированием, то разговор можно было заканчивать — Седрик непременно отвечал на ее приветствие, а "проклятая француженка" одаряла его обворожительной улыбкой, после которой он выглядел так, словно угодил под оглушающее заклятие. Чжоу злилась, теряла нить беседы вместе со всякой уверенностью в себе, ненавидела Флер и ненавидела себя за то, что ненавидеть Седрика никак не получается, голос ее лишался обычной оживленности, с лица пропадала улыбка, а из глаз - прежний блеск...Она вздыхала, бесцветным тоном желала ему хорошего дня и уходила, в тайне надеясь, что он остановит ее, скажет что-нибудь... Но он только кивал и со странным разочарованием в глазах желал ей того же.
Тот выходной в Хогсмиде теперь представлялся Чжоу каким-то призрачным сном, отрывком из давным-давно прочитанной книги. Как она была счастлива тогда! В каких радужных красках рисовалось ей будущее! И как быстро оно затянулось непроглядными чернейшими тучами...
О, как же хорошо понимала она теперь Мариетту! Но если та с огромным удовольствием ругала Делакур последними словами при каждом удобном случае, то Чжоу считала это низким — в конце концов, Флер не виновата в том, что она, Чжоу Чанг, оказалась такой неудачницей! Каждый раз, когда она встречала француженку в коридорах или в Большом зале, она испытывала ту же смесь зависти и бессознательного, мрачного восхищения, которую она почувствовала тогда, когда впервые увидела, как действует очарование Флер на практике. Наверное, большинство девушек Хогвартса испытывали желание выцарапать ей глаза, видя, как она порхает по замку, одетая в бесчисленные оттенки голубого, и как отчаяннейшие сорвиголовы и заядлые зубрилы с одинаковым восторгом глядят ей вслед. Чемпионка Шармбатона всегда была одета во вроде бы совсем простые платья, но явно необыкновенно сложного покроя, ее сияющее лицо несомненно было оживлено умелым макияжем, однако ни румян, ни теней для век нельзя было заподозрить на ее фарфоровой коже, нельзя было предположить, сколько времени она тратит на создание настолько элегантного беспорядка из своих белокурых кудрей... Словом, мадемуазель Делакур давала хогвартским девушкам более чем достаточно поводов для сильнейшей неприязни в свой адрес...
Оторвал Чжоу от мрачных мыслей чей-то раздражающе веселый голос, окликнувший ее по имени. Она неохотно подняла взгляд от сочинения — Эдди Кармайкл облокотился о край ее стола и с лучезарной улыбкой смотрел на нее.
- А, Эдди...Привет. - безо всяких эмоций протянула она.
- Привет! Слушай, я тебя спросить хотел... На бал ты уже ангажирована?
О Мерлин, эта его проклятущая любовь к высокопарным выражениям!
- Нет, - Чжоу вновь уткнулась в сочинение. Устав от бесконечной тоски, девушка толком не поняла, о чем вообще он ее спрашивает.
- Тогда пойдешь со мной? - голос Кармайкла оживился.
Этот вопрос застиг ее врасплох.
- О, бал... Э-э... Ты знаешь, я... Я не танцую! - она ухватилась за эту отговорку, надеясь, что дальнейших вопросов не последует. Отнюдь не обескураженный отказом Эдди отодвинул высившуюся перед Чжоу гору книг и, наклонившись к ней, с видом заговорщика сообщил:
- Если будешь вечно отказываться от приглашений на балы, то так и не научишься!
Чжоу принужденно улыбнулась и молча придвинула учебники обратно.
Парень выпрямился и недовольно произнес:
- Ладно, я еще спрошу тебя завтра. Вдруг передумаешь!
Едва он скрылся из виду, Элис тотчас же захихикала и радостно затараторила:
- Ха, вот видишь! До бала еще три недели, а тебя уже пригласили! Меня вот нет! И Мариетту тоже! А ты говорила, что не пойдешь!
Чжоу недоумевающе уставилась на нее.
- Элис, если ты не заметила, я отказалась.
Элис пренебрежительно фыркнула.
- Ну и зря! Как будто Эдди такой уж кошмарный кандидат! Вполне симпатичный.
Чжоу закатила глаза.
Три недели! Только три недели осталось до бала! Пожалуй, стоит написать родителям, что она все-таки приедет домой на Рождество... В порыве радостных предвкушений после того, как профессор Флитвик сообщил ученикам об этой «непременной части Турнира трех волшебников» она послала родителям письмо с просьбой не ждать ее на праздники, и совершенно напрасно, как теперь оказалось.
***
За ужином к Элис подошел один из шармбатонских студентов - высокий симпатичный молодой человек с поэтичными черными кудрями - и пригласил ее на Бал. Приглашение было с радостью принято, и Элис весь ужин просидела необыкновенно довольная и необычайно молчаливая.
Чжоу поздравила ее и украдкой взглянула на пуффендуйский стол. Седрик листал какой-то учебник, болтая с сидевшими рядом друзьями. И - конечно же! - даже не смотрел в ее сторону. Встав из-за стола, Чжоу направилась к выходу из зала.
- Эй, Чжоу! - окликнули ее. Она неохотно обернулась - Майкл Корнер.
- Привет! - поздоровалась она.
- Привет! Эм... - он запнулся.
- Да? - поторопила его девушка, нетерпеливо глядя на только закончивших ужин подруг. Мимо нее прошел один из друзей Седрика, и вдруг она заметила его самого, в паре шагов от них с Майклом, разговаривавшего с Флер Делакур.
- Да? - повторила она, но теперь куда более заинтересованно. Ну пожалуйста, пусть он ее пригласит!
Мечта ее осуществилась через секунду.
- Ты не хотела бы пойти со мной на бал? - быстро спросил Майкл, явно обнадеженный ее интересом.
"Да!" - мысленно возликовала Чжоу, вновь бросив взгляд в сторону Седрика и Флер. Она сама не понимала, чего она этим добивается, но все равно ей доставило огромную радость самым своим сладким и жеманным голоском как можно громче произнести:
- Конечно! С огромным удовольствием! Спасибо за приглашение! - и увидеть, как Седрик оборачивается и смотрит на нее...Не важно, с каким выражением! Чжоу была уверенна, что своим согласием ей удалось его задеть и подпортить его радужное настроение. Совершенно забыв прописную истину, гласящую, что все, что мы делаем назло другим, на самом деле мы делаем только назло самим себе, Чжоу наслаждалась этой местью. Пусть видит, что ей тоже на него наплевать! Пусть приглашает свою ненаглядную Делакур, эту пустую кокетку! А она и без него отлично повеселится на балу!
***
На следующий день Мариетта прогуляла сдвоенный урок заклинаний, услышав за завтраком, как Роджер Дэвис приглашал на бал Флер Делакур. Прогулявшая занятия вместе с ней Чжоу с трудом сдерживала слезы, слушая еле слышные жалобные слова подруги, то и дело захлебывавшейся рыданиями, скорчившейся на холодном мраморном полу возле раковины...
Нечеловеческим усилием сдерживая дрожь в голосе, Чжоу повторяла как заведенная:
- Ничего, ничего, Мэри, успокойся!.. Все будет хорошо! Обязательно!
Какие глупые слова... Но она не знала, что еще можно сказать ей в утешение...
- Может, она и не согласилась! Все, кто с ней говорят, попадают под чары! Вот он под этими чарами ее и пригласил! А если она отказалась, то он придет в себя! И пригласит тебя! Ведь не может же он не видеть разницы между этой пустоголовой , нахальной, самовлюбленной кокеткой и тобой!!! - говоря это, Чжоу сама себе не верила — ведь не увидел же этой разницы Седрик! Она вспомнила их прогулку — их веселые разговоры и то, как она поцеловала его тогда у входа на лестницу... Почему же для нее эти воспоминания до сих пор настолько дороги, а из его памяти их стерла одним-единственным изящным движением тонкой руки белокурая красавица Делакур?..
Мариетта отчаянно всхлипнула и вновь зарыдала. А Чжоу вдруг ощутила настоящее бешенство. Почему, почему бедная Мариетта должна вот так страдать? Почему для нее самой ни один бал на свете уже не имеет никакой прелести? И пусть хоть весь Хогвартс рухнет перед ней на колени, приглашая ее, это не доставит ей ни малейшей радости? А в это время оба виновника их мучений смеются, веселятся, радуются жизни... И даже не помнят о двух с безжалостной легкостью отброшенных прочь и ничуть не нужных им девчонках, обливающихся слезами на холодном полу в туалете... Как прозаично... Чжоу судорожно вздохнула. Как прозаично, как невзрачно, как не похоже на все, о чем говорили книги, о чем слагались песни и писались стихи... Как лишено всякой возвышенности, как приземленно, жалко и смешно, если подумать...
Это странно безжизненное, тягучее, обессиливающее и тупое равнодушие, тяжелой и душной подушкой навалившееся на нее, было чем-то новым, не испытанным раньше, и Чжоу не знала, что могло бы ее вылечить. Она вдруг ощутила холод и только тогда поняла, что сидит на залитом водой полу рядом с Мариеттой. Обычно при любом из видов плохого настроения ее спасала поэзия, и сейчас она механически пыталась припомнить хоть что-то из тех строк, что обычно поднимали ее боевой дух, но безуспешно. Мариетта плакала, уткнувшись лицом ей в плечо. Чжоу устало закрыла глаза...
...Оглянувшись, она смотрела на две цепочки следов, тянущиеся от квиддичного поля через мягкое снежное покрывало. Болела левая рука, от холода чуть не стучали зубы, но это было не важно — ведь только что самый дорогой голос на свете произнес: «Ты не хотела бы пойти на бал со мной?»
- Что?.. - вопрос Мариетты пробудил Чжоу от внезапно накатившей дремы. Она потрясла головой, стряхивая с себя остатки оцепенения.
- Что ты сказала? - вновь спросила Мариетта, вытирая глаза.
- Я вроде молчала...
Мариетта всхлипнула.
- Просто мне показалась, что ты сказала что-то вроде «Хочешь пойти со мной на бал?»... У меня уже галлюцинации, наверное, на почве этого дурацкого бала... - она перестала тереть и без того покрасневшие глаза и, взглянув на подругу, тихо ойкнула, - Ой, Чжоу, у тебя кровь из носа идет.
Вздрогнув, Чжоу поднялась на ноги и взглянула на себя в помутневшее зеркало.
- Наверное, стоит сходить к мадам Помфри — что-то уж больно часто у меня кровь... - пролепетала она, прикладывая к носу намоченный в холодной воде платок.
В третий раз непонятные видения, после которых шумит в ушах и ржаво-соленый запах крови щекочет ноздри... Пора положить этому конец!
- Я сбегаю в больничное крыло, пока с моим носом не случилось что-нибудь необратимое, хорошо? - попробовала она пошутить, - Встретимся на травологии?
Мариетта кивнула.
Глава 13, в которой очень много разговоровУ меня были продуктивные выходные!:) Вот и новая глава!
_________________________________________________________
Чжоу быстро направилась к вотчине мадам Помфри, пытаясь заставить себя успокоиться, но никакие логические доводы не помогали. Пророческие видения, голоса в голове, помрачения рассудка — ни к чему хорошему это еще никого не приводило и никогда не свидетельствовало в пользу того, с кем происходило. Может, в нее вселилось что-то, совсем как тогда в Джинни Уизли? Или она просто-напросто сходит с ума?..
Толкнув тяжелую дверь, девушка вступила в Больничное крыло. Мадам Помфри выглянула из своего кабинета.
- Что-нибудь случилось? - участливо спросила она.
- Да... У меня все время кровь из носа идет...Может, на меня заклятие наложили? - с надеждой спросила Чжоу. Уж лучше заклятие, чем сумасшествие!
Целительница вгляделась в ее лицо и извлекла из кармана волшебную палочку.
- Скорее всего так! Наверняка развлекается какой-нибудь бездельник, на кого ни попадя накладывая все чары подряд. До вас мистер Малфой приходил ко мне с такой же жалобой. И куда только смотрит Филч! - тараторила мадам Помфри, осторожно ощупывая нос Чжоу, которая дернулась как от удара, услышав фамилию Малфоя.
- Не знаю, дорогая, наверное, это все перепады давления или заклинание очень слабенькое — от него никаких следов. Постарайтесь сегодня не перенапрягаться и на улице закрывайте лицо теплым шарфом! - объявила мадам Помфри, закончив осмотр.
- Хорошо, большое спасибо.
Выйдя из больничного отсека, Чжоу отправилась на поиски Элис. Прозвенел звонок, возвестивший окончание утренних занятий. Коридоры наполнились учениками. Пробравшись сквозь толпу, Чжоу увидела обеих своих подруг, выходивших из коридора заклинаний.
- Элис, ты знакома с Малфоем? Ну с тем, у кого были какие-то видения, помнишь?
Элис удивленно посмотрела на нее.
- Нет, не знакома. А в чем дело?
- Мне нужно с ним поговорить.
Подруга недоверчиво взглянула на нее, а потом медленно произнесла:
- Странно, что ты именно про него спрашиваешь.
- Почему?
Они вышли на улицу. День выдался холодный и ясный, по-настоящему зимний, но снега все не было.
- Падма только что рассказала мне — она на одном курсе с Малфоем — что у них только что был урок у Грюма, тот подвергал их заклятию Имериус, как нас на прошлой неделе, а когда очередь дошла до Малфоя, с ним случился какой-то припадок — он обозвал Грюма Пожирателем Смерти, представляешь?
Чжоу вытаращила на подругу глаза.
- Он окончательно рехнулся!
- Да! Потом он наговорил еще много всякой чепухи, а потом у него так пошла носом кровь, что пришлось отослать его в больничное крыло.
Мариетта при этих словах нахмурилась и как-то странно посмотрела на Чжоу.
- А что профессор Грюм? Неужели никак не отреагировал?
- Падма сказала, что он только посмеялся и велел Малфою не засиживаться с домашними заданиями до ночи — тогда он не будет видеть кошмары на уроках!
Мариетта усмехнулась, а Чжоу вдруг услышала доносящиеся из-за ближайшей теплицы голоса:
- Да что с тобой такое в последнее время?
- Не твое дело, Пэнси, пусти меня!
- Зачем ты туда собрался? У нас урок!
- Я сказал, пусти.
Из-за запотевшей стеклянной тепличной стены быстро вышел незнакомый Чжоу высокий парень с необычно светлыми растрепавшимися от ветра волосами, и бросив настороженный взгляд в сторону хижины Хагрида, направился к черной стене Запретного леса. Мариетта тоже обратила на него внимание.
- Это еще кто? И куда его вообще несет? - сумрачно спросила она. Элис, сощурившись, вгляделась в заинтриговавшую их личность.
- Легок на помине! Это ведь Малфой!
- Нет, он точно рехнулся! Он что, не в курсе, почему Запретный лес называется Запретным? - процедила Мариетта.
- Не знаю...Чжоу, куда ты?
- Мне нужно с ним поговорить! - ответила девушка, ускоряя шаг.
- Но у нас урок! Ты что?
- Не важно, скажите профессору Стеббль, что я в больничном крыле! Я вам потом все объясню! - не останавливаясь, крикнула Чжоу удивленным подругам и побежала вслед за уже успевшим скрыться за ближайшей купой деревьев Малфоем. Он, очевидно, прогуливал уход за волшебными существами — возле хижины Хагрида толпились ученики с характерными зелено-серебристыми шарфами.
«Сначала в Хогсмиде, а потом сегодня с ним явно случилось то же, что и со мной! Он тоже что-то увидел! Может, он знает, с чем это связано?»
Чжоу догнала его у самой опушки леса. Малфой услышал ее шаги и резко обернулся.
- Быстро ты, Грейнд... - тут он увидел, кто перед ним и осекся, - В чем дело, Чанг?
- Ты меня знаешь? - удивилась Чжоу.
- Слава Мерлину, нет! - язвительно ответил парень, - Я знаю только твою фамилию. Так что тебе надо?
Чжоу набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
- Мне нужно поговорить с тобой!
Малфой скривился в немыслимо презрительной гримасе.
- С чего бы это?
- Что произошло с тобой на уроке профессора Грюма? - без обиняков спросила Чжоу. Удар попал в цель — лицо слизеринца резко побледнело.
- Ничего! - отрезал он не предвещающим ничего хорошего голосом.
- Ты как будто впал в транс и увидел что-то, чего видеть не мог, ведь так?
- Нет уж, видеть видения, слышать голоса — это специальность Поттера! - к Малфою вновь вернулось спокойствие и непременно сопутствующее ему уничижительное презрение.
- Но ты ведь видел! Что-то про профессора Грюма! Почему ты назвал его Пожирателем Смерти?
Слизеринец сощурил глаза, глядя на нее с некоей опаской.
- Это не твое дело! Я просто задремал.
- Ой ли? На уроке, в шумном классе?
Глаза Малфоя сузились еще больше, в бледном лице появилось что-то хищное. Но прежде чем он успел ответить, Чжоу вновь заговорила, решив разом открыть все свои карты:
- Со мной происходит то же самое! Но я не понимаю почему, не понимаю, что все это значит.
Малфой поперхнулся воздухом и воззрился на нее с тревожным изумлением. Минуту они молча смотрели друг на друга, словно готовые скрестить шпаги фехтовальщики.
- Я тоже не понимаю... - вдруг произнес Малфой совершенно другим голосом. Потом с подозрение взглянул на Чжоу и продолжил уже в своей обычной насмешливой манере, - Не знаю, с какой стати я вообще верю такой экзальтированной сплетнице, как ты, но...
Чжоу вспыхнула.
- Я тоже не знаю, с какой стати разговариваю с такой лицемерной змеей, как ты, но... - сказала она, удивительно точно скопировав язвительный тон и раздражающе нахальную малфоевскую манеру разговаривать.
Слизеринец фыркнул, но звук этот прозвучал неожиданно доброжелательно.
- Один-один, Чанг! - весело произнес он. Чжоу смерила его мрачным взглядом.
- Ну, раз ты нуждаешься в моей психологической помощи, предлагаю начать сеанс! - продолжил Драко, - Давай, рассказывай, что ты видела.
Чжоу помедлила с ответом, удивленная его внезапной сговорчивостью.
- Ну... Сначала я видела дракона, одного из тех, что были в первом туре...
- Какого? - неожиданно заинтересовался Малфой.
- Не знаю его название. Серого, с рогами.
- Ясно. Что еще?
- Потом... - Чжоу замолчала. Второе видение было о погибшем Седрике... Но сказать это вслух было слишком ужасно. Тем более Малфою!
- Ну! - поторопил ее тот.
- Видела... одного из Чемпионов мертвым.
Она ожидала уточняющих вопросов, но их не последовало. Что-то холодное коснулось ее лица — в воздухе кружили первые в этом году снежинки.
- Это все?
- Еще видела снег и слышала, как меня зовут на бал.
Малфой разразился громким и язвительным смехом.
- Ха, вон он снег, а вот приглашение на бал — это явно из области фантастики!
Чжоу проигнорировала это заявление и постаралась забыть о том, насколько прав оказался Малфой, если говорить о том приглашении, которое она так хотела получить...
- А что видел ты?
Слизеринец не ответил. Вместо этого он вдруг вгляделся во что-то у нее за спиной, а потом произнес:
- Наконец-то, Грейнджер! Опаздываешь!
Чжоу обернулась. Из-за деревьев выступила закутанная в алый гриффиндорский шарф девушка с пышными каштановыми волосами, непослушными прядями выбивавшимися из-под шапки.
- Что тебе нужно, Малфой? - ледяным тоном осведомилась она, бросив на Чжоу удивленный взгляд — она явно не ожидала ее здесь увидеть. Слизеринец вытащил из кармана маленький пергаментный свиток и протянул его ей. Гермиона ( Чжоу наконец вспомнила ее имя) сощурила глаза.
- Что это?
- А ты прочитай!
Девушка резким жестом развернула пергамент и пробежала глазами.
- Что это? - вновь спросила она. На этот раз в вопросе звучало неприкрытое удивление.
- Именно об этом я и собирался тебя спросить! Письмо подписано твоим именем! И это твой почерк, разве нет? - голос Малфоя звучал напряженно.
- Я не писала этого! И я понятия не имею, кто тебе это прислал! - звенящим голосом ответила гриффиндорка.
Внезапно в лице Малфоя что-то неуловимо переменилось, он вдруг показался недоуменно наблюдавшей за ним Чжоу как-то... взрослее и спокойнее. Странным, как будто непроизвольным жестом он прижал руку к виску и вдруг произнес, глядя на Гермиону:
- Пойдешь со мной на бал?..
Девушка изумленно смотрела на него расширившимися глазами, и Чжоу вдруг почудилось, что она согласится... Но прежде, чем Гермиона успела ответить, Малфой пошатнулся, помотал головой, и лицо его вновь приняло обычное надменное выражение.
- Увы, вынуждена отказаться, - холодно бросила Гермиона, тоже заметившая эту перемену. Глаза ее как-то странно заблестели, словно от слез.
- Что?..От чего отказаться?.. - недоуменно протянул слизеринец, вытирая лицо от снега краем шарфа.
- Всего хорошего! - резко сказала девушка, швырнула пергаментный свиток под ноги Малфою и быстрым шагом направилась к замку.
- И кстати, тебе опять пора в больничное крыло! - бросила она через плечо, прежде чем скрыться из виду за деревьями.
Малфой лихорадочно прижал руку к носу — кровь. Он тихо выругался. Чжоу подобрала брошенный Гермионой сверток и развернула его. По всему пергаменту были разбросаны написанные ровным круглым почерком слова:
«...глупо...сумасшедшая... не знаю...есть здесь дело!... должен...поверь!» И подпись в нижнем правом углу - «Гермиона Грейнджер».
Глава 14. Перелом- Что это значит? - Чжоу в который раз перечитала несколько разбросанных по клочку пергамента слов. Казалось, будто из вполне осмысленного послания кто-то просто стер большую часть, оставив только эти дразнящие своей непонятностью обрывки.
- Не знаю! Сегодня утром я обнаружил это в кармане своей мантии, - ответил Малфой, - Новой! Ни разу не надетой!Понятия не имею, как кто-то ухитрился положить это туда.
- Гермиона Грейнджер лучшая ученица на курсе! Может, она как-то...Хотя нет, - оборвала сама себя Чжоу. Почему-то она была уверена, что это сделала не Гермиона.
- Нет, это не она, - покачал головой слизеринец, - Я уверен.
- Почему?
Он невесело усмехнулся.
- Она не лгала, когда я ее спрашивал. Я по лицу видел. Ты, кстати, тоже.
- Что тоже?
- Не врала.
- Как проницательно! - впрочем, острить Чжоу не хотелось, - Так ты расскажешь, что ты видел в своих видениях?
Малфой долго молчал.
- Нет. Не смогу. Я... их не помню!
Чжоу не смогла сдержать изумленный возглас.
- Совсем ничего! И... это страшно, Чанг! Мне кажется, как будто в меня что-то вселилось, какой-то призрак, или демон...Или Моргана знает что еще! И это что-то иногда захватывает надо мной контроль и делает все, что ему ни заблагорассудится! Тогда у меня и бывают эти «видения», как ты их называешь! И никак нельзя предугадать, когда это снова случится! Я могу спать, есть яичницу за завтраком, сидеть на уроке, да хоть просто в потолок плевать — и вдруг как будто булыжником в висок — шумит в ушах, голова трещит...А перед глазами какой-нибудь кошмар... Потом приходишь себя и понимаешь, что что-то не так только по перепуганным лицам тех, кто видел, как меня трясло... И не знаешь, что ты будешь вытворять, когда это опять случится... Может, меня снова вот так выключит, а придя в себя, я увижу гору трупов вокруг... - Малфой содрогнулся.
- Ну...уж не гору точно — тебе времени не хватит! - попробовала пошутить Чжоу, - Выключает обычно на пару секунд.
Малфой посмотрел на нее с каким-то странным выражением.
- К тому же в этот раз ты просто пригласил Гермиону на бал — не вижу в этом ничего такого, что...
- Что?! - Малфой вскочил на ноги и уставился на Чжоу с таким видом, как будто собирался рухнуть замертво, если она немедленно не заберет свои слова обратно. На его бледных щеках запылали алые пятна.
- А...А в чем дело-то? - с безграничным удивлением спросила Чжоу, горя желанием рассмеяться — слишком уж забавной и разоблачающей была неожиданно бурная реакция обычно хладнокровного слизеринца.
Вместо ответа Малфой покачал головой.
- Я предпочел бы гору трупов... - пробормотал он.
- И ты не помнишь, что ты увидел перед тем, как пригласил ее, да?
- Да! О Мерлин, ну когда же это кончится? Что следующее я сделаю? Признаюсь Поттеру в любви? - в голосе его прозвучало неподдельное отчаяние, но это не помешало Чжоу громко хихикнуть. Малфой смерил ее взглядом.
- Ладно, Чанг, раз уж мы теперь скованы с тобой одной цепью...
- Скорее уж связаны одной смирительной рубашкой! - пробормотала Чжоу.
- Дельная поправка! - неожиданно весело согласился Драко, - предлагаю договориться: если вдруг с кем-то из нас случится что-то совсем уж странное — то он дает знать другому. Если вдруг кто-то из нас доходит хоть до какой-нибудь догадки о том, что вообще с нами происходит — тоже. Идет?
- Идет!
***
Радостная эйфория, вызванная, возможно, тем, что теперь у нее появился союзник в попытках разгадать тайну непонятных видений, а возможно просто тем, что Малфой не счел ее совершенно сумасшедшей, развеялась слишком быстро. Едва она вошла в факультетскую гостиную, как лавина на время забытых проблем обрушилась на нее и погребла под собой. Прогулянные занятия и грозившие за них наказания, домашние работы и проклятый Бал... На фоне всего этого меркли любые таинственные видения и голоса в голове.
Последняя неделя перед каникулами, загруженная контрольными работами и домашними заданиями непомерных объемов, стремительно приближалась к концу. Вечером четверга уставшая, выжатая как лимон Чжоу сидела возле окна в Общей гостиной, прижавшись лбом к холодному стеклу, за которым в веселой пляске метались белые перышки снега. Безгранично свободные, невесомые, беззаботные...Неожиданное и острое желание полетать вместе с ними, хоть на мгновение ощутить и себя такой же свободной, бездумно кружится в холодном танце ветра пересилило усталость и сонливость. Чжоу закрыла учебники, над которыми корпела вместе с подругами и поднялась из-за стола.
- Куда ты? - спросила Мариетта, не отрываясь от звездных карт.
- Хочу немного полетать.
- С ума сошла? Там настоящий ледник! Простудишься! - всполошилась Элис.
Она, безусловно, была права, как и обычно, но Чжоу всегда отличалась упрямством.
- Я не на долго. Всю неделю на воздухе не была! А не летала вообще чуть ли не год. Скоро разучусь! - с этими словами она взбежала в спальню, натянула свитер и шапку, закуталась в шарф, захватила метлу и перчатки и под неодобрительным взглядом Элис покинула гостиную.
Сгущались сумерки. Выйдя из замка, Чжоу остановилась, наслаждаясь холодной вечерней свежестью. Настроение медленно, но верно улучшалось. Из-за белой пелены облаков пробились тусклые лучи зимнего солнца, превращая покрывавшее землю снежное покрывало в искрящиеся алмазные россыпи. Залюбовавшаяся этим сказочным блеском Чжоу подумала, что в мире достаточно магии и без заклинаний и волшебных палочек. Она зачерпнула ладонью немного колючего, рассыпчатого снега и, радостно засмеявшись, подбросила его над собой, закружившись в вихре осыпавших ее мерцающих звездочек. А затем, продолжая улыбаться, вся обсыпанная снегом, побежала к квиддичному полю.
Ветер прекратился, редкий снег падал медленно и словно сонно. Замотав лицо шарфом до самых глаз, Чжоу оседлала метлу, оттолкнулась от земли и взлетела. Долгожданное чувство безграничной, пьянящей, дикой свободы, детский, наивный и светлый восторг переполнили ее совсем как тогда, в одиннадцать лет, когда она впервые взяла в руки метлу. Радость и спокойствие. Счастье. Кружа над полем, она оглядывала расстилающиеся под ней просторы. Замок, похожий на крепость Снежной королевы, темное покрывало Запретного леса, осыпанное сахарной пудрой снега, серебряное зеркало озера...Ледяной порыв ветра чуть не сдул с нее шапку, и девушка громко расхохоталась, ловя ее одной рукой. Снег падал все гуще, застилал глаза, но Чжоу не обращала на это внимания, выписывая в воздухе узоры, как мороз рисует их на стекле, чувствуя себя частью этого ледяного мира — холодной, свободной и счастливой. Как снежинка! Не все ли равно, что стоит ей коснуться земли — как приходит конец ее хрупкой жизни, и она обращается в мутную каплю воды? Она живет, пока дует ветер! И, вновь громко засмеявшись, Чжоу стрелой взлетела вверх, словно стремясь никогда больше не возвращаться на землю. Лицо резал обжигающий холод, воздух шумел в ушах, снег залеплял глаза... Закружившись в сложнейшем вираже, она развернулась и понеслась вниз, огибая поле широкой дугой, не обращая внимания на все усиливающуюся метель. Внезапно возникшие перед ней темные контуры вратарских колец ничуть не напугали ее, хотя Чжоу и казалось, что она совсем в другой части поля. Она засмеялась и привычно наклонилась влево, огибая их, как вдруг резко изменивший направление ветер невидимым тараном ударил ее в спину, швырнув на удерживающий центральный обруч шест. Смех ее перешел в крик, тупая боль пронзила левую руку... Перед глазами все закружилось, как в калейдоскопе, небо и земля поменялись местами. А через мгновение она сорвалась с потерявшей управления метлы и рухнула в глубокий сугроб, подняв тучу засверкавших в угасающих солнечных лучах снежинок — последнее, что Чжоу успела увидеть прежде, чем потерять сознание.
***
На полу таинственно поблескивает старинная мозаика, изображающая змея, за высокими стрельчатыми окнами бушует гроза, слепящими вспышками молний высвечивая из темноты контуры окружающей змея многолучевой звезды. Маленький ножик с перламутровой рукояткой дрожит в ее руке, когда она медленно подносит его к раскрытой левой ладони. Острая боль — и неожиданно знакомый голос, характерно растягивающий слова:
- А мы теперь с тобой, считай, родственники...Кровь смешали...
Гермиона Грейнджер пробегает глазами только что дописанное письмо и ставит в нижнем правом углу свое имя...Взгляд Чжоу скользит по строкам: «Не знаю...есть здесь дело!... должен...поверь» - но остальные слова не рассмотреть...
Алые звезды оценивающе взирают на нее с высоты.
- Ты помнишь, что есть уважение времени? Я говорил тебе тогда...Это память, милая Гостья! И медленно но верно ты начинаешь заслуживать мое уважение... Своим смирением. Пусть в мелочи, но все же... Возможно, ты все же выучишь мой урок прежде, чем все кончится...
- Смирение? Но с чем я смирилась?
- Веселого Бала, Гостья! - завораживающий голос перешел в чуть слышное шипение и стих. Алые звезды подмигнули ей на прощание...
***
А в это время в библиотеке Драко Малфой, занятый домашним заданием по зельеварению, вдруг с криком схватился за левую руку, которую пронзила жуткая боль, ухватился за ближайшую полку, чтобы не упасть, перед глазами потемнело, и он без сознания рухнул на мраморный пол, обрушив со стеллажа лавину тяжелых запыленных фолиантов.
***
- Чжоу! Чжоу, очнись!
Она почувствовала, как ледяные объятия сугроба разжимаются. Кто-то вытирал с ее лица засыпавший ее снег. С неимоверным трудом она разлепила веки — растаявшие на ресницах снежинки мутной пеленой застилали взгляд. Но она уже узнала голос.
- Слава Мерлину, ты жива! - воскликнул Седрик с выражением непередаваемого облегчения. Расширившиеся серые глаза казались черными на его побелевшем лице, - Я думал... - он не договорил и вдруг каким-то неосознанным, порывистым движением прижал ее к себе. В левую руку словно вонзились тупые клыки, и Чжоу тихо вскрикнула.
- О, прости, прости, я не...
- Все в порядке, - прохрипела девушка. Губы, слепленные коркой засохшей крови, еле двигались. Ветер швырнул ей в лицо пригоршню снега, она отчаянно закашлялась, чувствуя, как раскалывается от боли голова.
- Нужно в больничное крыло! Можешь подняться?
Чжоу попробовала пошевелиться — все тело ныло, но ноги вполне слушались. Левая рука отдавалась резкой болью на любое движение. Седрик обнял ее за плечи и осторожно поставил на ноги. Попробовав ступить на левую ногу, девушка охнула и ухватилась за него, чтобы не упасть.
- Неверное, вывихнула... - голова раскалывалась, все вокруг раскачивалось и кружилось, к горлу подступала тошнота.
- Обопрись на меня! Как ты вообще...Нельзя ведь летать в такую метель! Даже матчи переносят, если такая погода! Как же ты... - сбивчиво говорил Седрик, казалось, для того лишь, чтобы отвлечь самого себя от каких-то ужасных мыслей.
- Знаю, я просто...Слишком давно не летала.
Говорить не хотелось - хотелось лечь на землю и провалиться в сон, в котором не будет так болеть каждая клеточка тела, как будто все внутренности превратились в один огромный синяк...
Шаг за шагом они приближались к замку.
- А...ты что делал на улице? - едва ворочая языком, спросила Чжоу.
- Гулял...Увидел, что ты идешь к полю, и пошел за тобой.
- Зачем?
- Хотел поговорить... сказать...я...Ты ведь... - Седрик окончательно запутался в словах и замолчал.
- Что?
Юноша перевел дыхание.
- Да, выбрал же я время...
- Для чего?
- Я понимаю, глупо теперь говорить об этом, но... Знаю, тебя уже пригласили, но если бы я набрался смелости и позвал тебя раньше других, то...
- То я бы согласилась! - воскликнула Чжоу, заходясь в очередном приступе кашля, - Я думала...Но ты... Флер нравится тебе гораздо больше чем я, я думала, ты позвал ее, поэтому я и согласилась пойти с Майклом... Хотела показать тебе, что мне все равно, так же как и тебе!.. - она едва не плакала от боли и внезапно затопившей ее унизительной жалости к самой себе.
- Ты бы согласилась? - казалось, Седрик пропустил мимо ушей все, последовавшее за этим признанием.
Жалея о собственной несдержанности и неспособности держать свои чувства в узде, Чжоу только молча кивнула в ответ. Голова кружилась все сильнее, земля раскачивалась под ногами, словно палуба корабля. Девушка далеко не сразу заметила, что они уже остановились.
- Флер никогда мне не нравилась! И мне никогда не было...все равно! - произнес Седрик с какой-то умоляющей искренностью, глядя ей в глаза и словно пытаясь прочесть в них ответ на некий невысказанный вопрос.
Чжоу вдруг поняла, что все это время только волевым усилием удерживала себя на краю беспамятства — слишком важно ей было услышать его слова. Но теперь, когда все было сказано, внезапный прилив радости и воскресшей надежды унес остатки ее сил, земля качнулась слишком резко, и ...Пожалуй, это был самый счастливый обморок на свете.
_________________________________________________
Каюсь, окончание главы у меня - прямо-таки реминисценция Голсуорси...:)
Глава 15. Через барьерМедленно, словно первые рассветные лучи сквозь плотный плащ облаков, во тьму беспамятства просачивалось сознание. Сонливость уходила, оставляя после себя ленивое блаженство человека, осознающего, что никакие срочные дела не заставят его выбраться из-под одеяла в ближайшие несколько часов. Приятный холодок простыней и одеяла, мягкая темнота вокруг, ощущаемая сквозь закрытые веки, умиротворяли... Чжоу открыла глаза. Она была в больничном крыле. Палата была погружена во мрак, едва разгоняемый чуть светящимся ночником, бледным светлячком просвечивающим сквозь загораживающую соседнюю кровать ширму.
Пошевелившись, девушка обнаружила, что левая рука скована наложенным гипсом, левая нога — тоже, и туго намотанный бинт настоящим корсетом охватывает ребра. В настоящем изумлении хлопнув себя по лбу, она обнаружила, что голова ее тоже заботливо забинтована. При этом боли она не чувствовала совершенно и даже удивилась, что мадам Помфри сочла нужным запеленать ее в бинты, хотя все переломанные кости уже подлатала. Представив себе, насколько она смахивает сейчас на мумию, Чжоу не удержалась и тихо хихикнула. Внезапно из-за ширмы послышался голос:
- Чанг, это ты?
- Малфой?- пораженно воскликнула Чжоу, - Что ты тут делаешь?
Из-за ширмы донесся смешок.
- А как ты думаешь?
Несколько секунд они оба молчали, потом Чжоу спросила:
- Что с тобой случилось? Почему ты здесь?
Ответа пришлось ждать долго.
- Потому что у меня сломана рука и нога, легкое сотрясение мозга и Моргана знает, что еще!
- Но...у меня все то же самое, судя по бинтам, - внезапно севшим голосом произнесла она.
- Я знаю! - последовал ответ, - Я оказался здесь раньше, чем ты, и слышал, что мадам Помфри говорила Дигорри.
Сердце Чжоу сладко сжалось, странное совпадение между тем, что случилось с ней и с Драко, тотчас же было забыто.
- Седрику? Он здесь был?
По тону, которым Малфой ей ответил, совершенно явственно и однозначно представлялось его выражение лица.
- О небо... Он принес тебя сюда. На руках. Если тебе интересно, могу в подробностях описать, каким срывающимся голосом он спрашивал у мадам Помфри, что с тобой, как замогильно вздыхал, пока ждал ответа, как держал тебя за руку, стоя на коленях у твоей постели, и какую околесицу нес, пока ты была без сознания!
Кровь прилила к лицу Чжоу, ей вдруг стало очень жарко и душно, захотелось велеть Малфою заткнуться и обозвать вруном, но вместо этого его слова заставили ее смущенно заулыбаться и закрыть ладонями пылающее лицо, которое слизеринец и так не мог увидеть из-за темноты и разделяющей их ширмы.
- Ты все врешь! - сказала она, пытаясь добавить в дрогнувший голос побольше равнодушия.
- Еще как! - тотчас же согласился Малфой, - Хотя на самом деле вы оба ведете себя как идиоты — вся школа в курсе, что ты влюблена в него, а он в тебя, кроме, похоже, вас самих! Ну да так оно обычно и бывает! - с удовольствием произнес он, не слушая путаные и сбивчивые возражения Чжоу.
- У меня только один вопрос! — как ни в чем ни бывало продолжил слизеринец, - Как так получилось, что в одну и ту же минуту мы — два совершенно разных человека, находясь в разных местах и занятые разными делами — получили совершенно одинаковые травмы?
Чжоу откинулась на подушки, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы объяснить эту загадку, обмахивая ладонью горящее лицо и безуспешно пытаясь унять сердцебиение. Вместо раздумий над заданным Малфоем вопросом мысли ее были заняты размышлениями о том, что он ей только что сообщил, и попытками понять, радоваться услышанному или оплакивать свою навеки погибшую репутацию.
- Я помню... - Наконец выжала она из себя, когда молчание слишком уж затянулось, - Когда я сорвалась с метлы и ударилась головой, я... у меня опять было что-то вроде видения.
- И что ты видела?
- Я помню мозаику со змеей, такую, как в коридоре зельеварения, помню, как я режу ножиком ладонь, и ты говоришь что-то вроде того, что мы смешали кровь... Потом я видела, как Гермиона пишет то письмо, про которое ты ее спрашивал... А потом... Потом я услышала, как какой-то незнакомый голос говорит мне, что память — это уважение времени, и что я выучила урок...
Реакция на ее рассказ удивила ее — из-за ширмы полился поток диких ругательств.
- В чем дело? - опешила Чжоу.
Она услышала, как Малфой шепчет какие-то заклинания, ругается сквозь зубы, а через несколько секунд ширма с тихим шелестом отодвинулась, и полностью одетый слизеринец подскочил к кровати Чжоу, рывком натянувшей одеяло на самый нос.
- Вставай! Нам срочно нужно в библиотеку! - объявил он, сверкая глазами.
- Ты спятил?! Сейчас ночь, она закрыта! К тому же я вся в гипсе и...
Малфой бесцеремонно схватил ее за левую руку и повел палочкой над бинтами, что-то шепча. Бинты и гипс под ними, словно разрезанные ножом, распались.
- Собирайся, быстрее! Кости у тебя уже срослись, а бинты были так, на всякий случай! - с этими словами Драко вновь скрылся за ширмой, дав пораженной Чжоу возможность одеться. Через минуту девушка была готова.
- Теперь тихо! - шепотом приказал Малфой, когда они принялись красться к выходу из больничного крыла, - Мадам Помфри может решить нас проведать, не стоит будить ее раньше времени!
Благополучно добравшись до двери, слизеринец осторожно приоткрыл ее и выглянул в коридор.
- Никого! Идем!
Они крались по коридорам, вздрагивая от каждого шороха, замирая перед каждым поворотом, ежесекундно ожидая натолкнуться на Филча или миссис Норрис. По ночному замку гуляли сквозняки, Чжоу вздрагивала от холода.
- Можешь в конце концов...
- Тихо! - шикнул Малфой, замерев возле ведущей в библиотеку двери, - Потом все объясню!
С тихим скрипом дверь отворилась, и беглецы проскользнули внутрь. Библиотека была погружена в непроницаемую темноту, из которой сгустками мрака выступали длинные ряды полок.
- Так в чем дело? - сердито прошептала Чжоу и испуганно прижала руку ко рту — в огромном пустом зале ее шепот показался ей чудовищно громким.
Вместо ответа Малфой вдруг уставился на ее руку.
- Что это? Что у тебя на руке?
Чжоу непонимающе смотрела на него.
- Где? В чем дело?
Драко вновь схватил ее за левую руку и раскрыл ладонь — длинный шрам тянулся от указательного пальца к запястью.
Чжоу молчала, вспомнив свое видение и блеск острого лезвия маленького ножа. Малфой же протянул ей руку ладонью вверх, и Чжоу увидела точно такой же шрам, выглядевший совсем свежим и едва зажившим.
- Значит, мы смешали кровь, ты говоришь? - произнес он с какой-то мрачной насмешкой, - Похоже на правду! Поэтому, видимо, упав с метлы, ты сломала не только свои кости, но заодно и мои!
- Но как...Когда это произошло? Когда мы оба были без сознания?
- Дьявол, вот дьявол... - прошептал Малфой вместо ответа.
- Зачем мы пришли в библиотеку? Что тебе тут нужно?
Драко, словно очнувшись, потряс головой и быстро отошел к стеллажам. Через несколько минут он вернулся с тяжеленным истрепанным фолиантом в переплете лилового бархата. Яркие серебряные буквы на корешке гласили “Гримуар Хроноса”. Расширившимися глазами Чжоу глядела на книгу, а в голове ее словно обрушилась лавина воспоминаний: вот она видит это название на библиотечном формуляре, вот взгляд ее бежит по раскрытому на запутанной пентаграмме развороту, вот Гермиона задумчиво листает страницы... А дальше ее память словно налетела на непроницаемый барьер, выбив Чжоу назад, в реальность. Вскрикнув, она прижала руки к вискам. Малфой поднял на нее глаза.
- Что ты видела? - деловым тоном спросил он, протягивая ей через стол неизвестно откуда взявшийся платок. Поняв, в чем дело, девушка прижала его к носу.
- Эта книга...Я видела, как я срисовываю из нее какой-то рисунок и как Гермиона что-то в ней ищет.
Драко с удвоенной энергией принялся листать «Гримуар», яростно бормоча что-то себе под нос, и только тут Чжоу заметила, что страницы книги абсолютно чистые, без единого слова или символа. Несколько раз пролистав том из конца в конец, Малфой с шумом захлопнул его и стиснул зубы, словно стараясь удержаться от ругательства.
Чжоу устало опустила голову на руки.
Казалось, все это происходит во сне, ощущение нереальности происходящего усиливалось с каждой секундой. Загадочные видения, странная связь между ней и Малфоем, обыкновенная физическая усталость и слабость, а к тому же мучительное ощущение, что она должна вспомнить что-то необычайно важное, что еще чуть-чуть, и ей это удастся — но все никак!..
Механическим движением она придвинула к себе «Гримуар» и перевернула несколько пустых страниц.
- Ну пожалуйста, мне нужно вспомнить! - взмолилась она, обращаясь не то к книге, не то к самой себе.
- Эй, смотри, смотри! - воскликнул Малфой, позабыв о необходимости соблюдать тишину. Перегнувшись через стол, он указывал на внезапно проявившиеся из глубины бумаги линии, круги и черточки, медленно складывавшиеся в замысловатую пентаграмму. Чжоу потрясенно смотрела на страницу. Над рисунком одно за другим начали появляться слова, словно некий невидимый призрак выводил их на прежде чистой странице прямо у них на глазах.
- Лишь один элемент жизни обладает силой, достаточной для преодоления все начинающего и все заканчивающего владычества смерти и времени. Ключ к нему – в твоей душе, о читатель. Лишь только ты постигнешь его тайну, сумеешь ты отомкнуть дверь в логово Змея, а дверь оная – в нем самом, дай ему только взглянуть в твое сердце, - медленно прочитал Малфой, - И что это значит?
- Не знаю, но...
Чжоу оборвала сама себя — из ведущего к библиотеке коридора послышался шорох.
- Мерлинова борода, наверняка это Филч! Надо переписать это! - Драко вытащил из кармана клочок пергамента, схватил лежавшее на столе перо и...
- Что за... - он шокировано смотрел на пергамент. За дверью зазвучали шаги. Чжоу подскочила к нему и увидела, что пергамент — это странное полустертое письмо Гермионы. А то, что так поразило Малфоя — это то, что на этот раз письмо было абсолютно целым, все пустые промежутки заполнял красивый уверенный почерк: «Драко, я знаю, это прозвучит невероятно, и ты скорее всего решишь, что я сумасшедшая, а это письмо — глупая шутка, но ты должен мне поверить! Сейчас, когда я пишу это, половина первого ночи, 18 декабря 1995 года. Ты и Чжоу Чанг — вы оба использовали заклинание Дверей Уробороса, чтобы вернуться в прошлое. Я не знаю, для чего ты это сделал, ты отказался мне об этом рассказать, но у тебя есть здесь дело! Дело необыкновенной важности, ради которого ты и вернулся! Ты должен вспомнить, что это, до того, как получишь последнее письмо из тех, которые были ключом к воспоминаниям! Опоздаешь — будет поздно. Наверняка ты сейчас смеешься надо всем этим, но прошу тебя, поверь!!! Гермиона Грейнджер».
В следующую секунду дверь библиотеки распахнулась, тощая фигура Филча замаячила в дверном проеме, Чжоу испуганно ахнула и пригнулась, надеясь спрятаться за столом, а Малфой вдруг бесшумно осел на пол, сжимая голову руками, зажмурившись, словно в глаза ему бил ослепительный свет.
- Эй, эй, что с тобой? - Чжоу потянула его за собой, надеясь, что Филч не успеет их заметить, но Драко вдруг резко дернулся, словно от электрического разряда,оттолкнул ее и врезался спиной в край стола, с которого с грохотом свалилась тяжелая кованая чернильница, забрызгав Чжоу иссиня-фиолетовами каплями. Через мгновение школьный смотритель навис над ними с выражением нескрываемого злорадства на морщинистом лице.
- Кажется, ваша жажда знаний не довела вас до добра! - провозгласил он, цепко ухватив Чжоу за руку, но та не обратила на него никакого внимания, потрясенно глядя на Малфоя. Он полулежал на полу, опираясь о витую ножку стола, по белому, как бумага, лицу быстрой струйкой бежал кровавый ручеек...А потом...Кровь словно впиталась в кожу, шрам на открытой левой ладони слизеринца затянулся у нее на глазах, румянец медленно проступил на его бледных щеках, и через секунду он вздрогнул и открыл глаза. Не обращая ни малейшего внимания на возвышавшегося над ним Филча, Малфой встретился взглядом с Чжоу и прошептал:
- Я все вспомнил!..
Глава 16. От делать нечего друзья-Что? Что ты вспомнил? - воскликнула Чжоу, но тут Филч вернул ее к реальности:
- А ну молчать! Следуйте за мной,вы оба! Профессор Флитвик и профессор Снегг будут очень разочарованы вашим поведением, друзья мои! Боюсь, вас обоих ждут большие неприятности! - так и лучась восторгом, прогнусавил он, хватая Малфоя за рукав. Чжоу взглянула на него и громко вскрикнула — Драко нехотя поднялся с пола и мрачно посмотрел на Филча — и при этом он остался сидеть возле стола, глядя на Чжоу горящими глазами. Девушка зажмурилась, молясь, чтобы эта галлюцинация развеялась, чувствуя, как какой-то суеверный ужас медленно расползается по ее жилам. Она открыла глаза — ничего не изменилось. Перепуганная, непонимающая, она машинально сделала шаг назад — и тут увидела себя, покорно следующую вслед за Филчем к выходу из библиотеки вместе с Малфоем, чья копия тем временем поднялась с пола и сделала к ней несколько шагов...
Смертельный, слепой ужас сокрушительной волной взметнулся в ее душе, сметая все воздвигнутые здравым смыслом барьеры, она громко и отчаянно закричала, так, что заболели уши и горло будто полоснули ножом, и бросилась бежать от страшного призрака, окликавшего ее и просившего остановиться. Мир вокруг превратился в мерцающую разноцветную круговерть, глаза застилали неизвестно когда выступившие слезы... Она бежала не разбирая дороги, как слепая, водя перед собой трясущимися руками, отчаянно надеясь найти выход из этого заменившего реальность чудовищного кошмара, этой болезненной, ужасной галлюцинации, которая все никак не кончалась. Шли секунды, а может годы и столетия, не выпуская ее из плена этого страшнейшего видения... Задыхаясь, судорожно хватая ртом воздух, прижимая руки к неистово колотящемуся сердцу, Чжоу наконец остановилась, пытаясь собраться с мыслями, хоть немного успокоится и понять, что же делать дальше. Она была в совершенно незнакомом ей уголке замка, видимо, на самом верху одной из башен — круглая зала с единственным узким окном, криво висящие, запыленные и рваные картины, кругом паутина и пыль. Длинный обрывок какого-то выцветшего занавеса свешивался с потолка прямо перед ее лицом, и Чжоу отвела его в сторону. Ничего не изменилось. Несколько раз она проводила пальцами по затвердевшей от грязи ткани, отказываясь поверить в то, о чем ясно говорило ей зрение — ее рука, не встречая ни малейшего сопротивления, проходила сквозь полотно, не сдвигая его ни на дюйм... Горло ее словно сдавила гаррота, она силилась вздохнуть — и не могла. Кровь яростно стучала в висках, отдаваясь в голове ударами чудовищного барабана.
- Боже...Боже...Я...Неужели я у-умерла? - чуть слышно прохрипела она, хватаясь за грудь — казалось, ужас вот-вот разорвет ее изнутри.
- Нет, не умерла! - раздался позади нее голос, Чжоу отчаянно вскрикнула и отскочила от стены, из которой шагнул в комнату призрак Драко Малфоя.
- Не подходи ко мне! - попыталась выкрикнуть Чжоу, но из пересохшего горла вырвался лишь хриплый клекот, ничуть не похожий на человеческую речь.
- Успокойся, успокойся, все хорошо! - неожиданно мягко говорил Малфой, осторожно делая к ней шаг и протягивая руку, - Все в порядке!
Чжоу вдруг отчетливо увидела мрачный морской пейзаж, висевший на стене позади Малфоя — бушующие антрацитово-черные волны отчетливо просвечивали сквозь фигуру слизеринца, бесплотным призраком приближавшуюся к ней... Дикий, животный, парализующий ужас, который можно испытать только в ночном кошмаре или горячечном бреду, приковал девушку к месту. Она вновь попыталась крикнуть, но с оцепеневших губ не сорвалось ни звука, дыхание пресеклось... В панике она замахала руками, пытаясь оттолкнуть приближавшегося Драко прочь, и во внезапной вспышке сознания поняла, что у нее это получается, руки не проходят сквозь него также, как сквозь стены и ткань. Но это осознание только ужаснуло ее, придав творившемуся с ней черты реальности, действительности, развеять которую усилием воли невозможно. Зажмурившись, безумно надеясь, что раз она ничего не видит, то ничего и не произойдет, Чжоу задыхалась жгущими горло рыданиями, вырываясь из схвативших ее за плечи рук, яростно и безрезультатно пытаясь освободиться. Словно издалека она слышала свои собственные хриплые крики:
- Нет, нет, пожалуйста... Я сейчас проснусь, проснусь, это только сон, пожалуйста...
Она не знала, сколько времени длилась эта борьба. Последние силы быстро покидали ее, и наконец сознание милостиво оставило ее вместе с ними, потушив бушевавшее в ее душе пламя начинавшегося безумия.
***
Очнулась Чжоу, судорожно глотая ртом воздух, пытаясь подавить рвущиеся из груди всхлипывания — последствия миновавшей истерики. Она сидела на вымощенном шершавым камнем полу, уткнувшись лицом в плечо Малфоя, который успокаивающе гладил ее по спине, повторяя, что «все хорошо».
Почувствовав, что она больше не плачет, Драко осторожно отстранился от нее и сосредоточенно вгляделся в ее лицо.
- Ты как? - осведомился он деловито, но с опаской, словно ожидая рецидива.
- Я не знаю... - голос ее прозвучал чуть слышным писком. Бессилие и апатия — последствия недавнего перенапряжения, мутной дымкой туманили рассудок. Отхлынувшая паника не оставила после себя даже заурядного интереса ко всему тому, что произошло с ними в эту ночь.
- Успокоилась? Сможешь меня, наконец, выслушать? - спросил Драко, продолжая подозрительно смотреть на нее.
- Вроде да.
- Все это произошло, потому что мы вспомнили! Вспомнили, зачем вернулись назад! - объявил он.
- Назад? Куда назад? Я ничего не помню!
Малфой недоумевающе посмотрел на нее.
- Не помнишь? Но как тогда... Ах да... Мы ведь смешали кровь! Я когда-то читал о таком — сделавшие это люди становятся связаны некими магическими узами, причем, видимо, не только физически, но и... морально, что ли! Знаешь этот старинный обряд — близкие друзья смешивают кровь над пламенем очага, или над костром, проводя при этом некий ритуал, становясь после этого друг другу словно братьями. Наверняка ты читала о таком! У магглов это считалось признаком высшего доверия к побратиму.
- Да, я помню...
- Ну вот, мы, очевидно, теперь связаны с тобой! Поэтому у меня были те же переломы, и поэтому ты вместе со мной превратилась в...
- Да, во что?
- В ходячее воспоминание, или что-то вроде...Мы невидимы, нас не слышно, мы не можем ни до чего дотронуться или взять в руки, и вернуться в свои тела мы тоже не можем!..
Чжоу только кивнула, с обреченностью приговоренного признавая правдивость всего сказанного.
- На самом деле я боялся, что ты будешь до последнего уверена в том, что ты просто сошла с ума, и все происходящее — плод твоего воображения! - несколько озадаченно продолжил Драко, - А когда ты вдруг так дико испугалась и побежала из библиотеки, я решил, что ты...Вспомнила, зачем вернулась, и помчалась к Диггори!
- А зачем я вернулась? - напряженно спросила Чжоу, переполняемая какими-то мрачными предчувствиями. Малфой в который раз окинул ее испытующим взором и опасливо произнес:
- Только выслушай меня до конца и не кидайся на меня с кулаками! Друг для друга мы остались обычными людьми, поэтому не ставь мне синяки! - произнес он, - Тебе же самой хуже будет! Мы связаны, не забывай! - он потер скулу костяшками пальцев, и Чжоу увидела проступивший под полупрозрачной кожей синяк, похожий на пульсирующее сиреневатое облачко.
- Извини! Я не хотела, просто была в панике! Ну, рассказывай!
Малфой явно занервничал.
- Эм... Третье задание турнира — это лабиринт, в его центре кубок, который превратил в портал Грюм, ну то есть Крауч...
- Что?! - Чжоу не поверила своим ушам.
- Подожди, дай закончить! Поттер и твой Седрик добрались до него одновременно, и портал перенес их к Тому-кого-нельзя-называть. И он... В общем...Не знаю, что там произошло, но...
- Он убил Седрика... - бесцветным голосом прошептала Чжоу, глядя в пространство невидящими глазами. Малфой молча кивнул.
- Я вспомнила теперь... То мое видение, когда я увидела его мертвым...Так значит, это была правда...
Драко вновь кивнул, взволнованно глядя на нее.
- Мне нужно было как-то остановить его, отговорить, помешать... А я... Теперь поздно, я уже проиграла... - голос Чжоу звучал чуть слышным шелестом. Если бы она сейчас могла увидеть себя со стороны, то была бы поражена, если не испугана, тем мрачным, мертвым спокойствием, которым дышало ее посеревшее лицо, ни единая черточка которого не дрогнула, выдавая бушевавшую в ее душе бурю, шквал отчаяния, ужаса, непонимания, горя и боли. Вокруг головы будто сжался тугой холодный обруч, грозящий, казалось, вот-вот сломать кости...
Внезапно щеку ее словно охватило огнем, она вскрикнула и ошарашенно уставилась на Малфоя, манерно-аристократичным жестом встряхнувшего пальцами правой руки, которой он только что дал ей пощечину. Каким-то отдаленным уголком сознания, целиком заваленным многотомными старинными романами, Чжоу даже удивилась, не увидев у него в руке перчатки, которую он мог бы бросить ей в лицо, вызывая на дуэль.
- Извини! - покаялся слизеринец, - Но ты несколько минут сидела как будто в трансе, ничего не видела и не слышала, а пощечина — первое, что я вспомнил из статьи «Пророка» о скорой помощи при ступоре.
Чжоу терла болевшую щеку, глядя на Малфоя. Сейчас, в виде полупризрачного «ходячего воспоминания», он казался ей куда более живым, чем тогда, когда и в самом деле был таковым, словно вместе со своим физическим телом он распрощался и с какой-то постоянно закрывавшей его лицо маской.
- А зачем вернулся ты? - неожиданно спросила она, забыв на мгновение о своей собственной причине, о том, что случится, если у нее ничего не выйдет...
Драко прищурился, глядя на нее, и на мгновение прежнее высокомерие проглянуло в его чертах. Но через секунду он вдруг улыбнулся.
- Кто бы мог подумать, что я буду кому-то рассказывать об этом! А уж что буду рассказывать тебе... - он покачал головой, - Это долгая история. И сводится она, как и все в нашем мире, к персоне Великого Гарри Поттера!
Чжоу усмехнулась.
- На самом деле все... Нет, лучше по порядку. Все началось в прошлом году — хотя нет, получается, что в этом! Причем еще и не началось... В общем, в последний день перед зимними каникулами в 1995 году у меня был урок прорицаний, мы проходили звездные карты, и Трелони велела мне остаться и ответить по домашнему заданию. Я плел какую-то чушь про планеты и луну, она слушала, и тут... Я не знаю, что это было, но... Она вдруг заговорила каким-то несвоим голосом, закатила глаза...Я было решил, что у нее какой-то припадок, но... Она сказала, что в начале лета дорогой крови и смерти Сама-знаешь-кто вернется в наш мир, что-то там про высокую плату за победу, про наказание за смелость... Я тогда вообще не понял, о чем она, а теперь понимаю, что это про Чемпионов. Потом она наговорила еще много всякого, а в самом конце она как будто впервые меня увидела и сказала, что за возвращение Темного лорда моя семья заплатит всем, что имеет...
Драко надолго замолчал, водя бесплотными пальцами по покрытому пылью полу.
- А потом... Мама стала в своих письмах намекать на то, что происходит что-то странное, что отец очень изменился, что он словно ожидает чего-то... Летом, после Турнира, когда Тот-кого-нельзя-называть и в самом деле вернулся...Отец постоянно пропадал, порой на несколько дней...От него подолгу не было вестей... И вот, во время очередного его отсутствия я...Мне не спалось, я бродил по дому и вдруг услышал, как мама плачет. Она сидела одна в библиотеке, у открытого окна... Похожая на баньши с иллюстрации в «Легендах и традициях Древней Ирландии» - вся в белом, светлые волосы развеваются от ветра, в лунном свете кажется, что она прозрачна... - Драко говорил медленно и тихо, словно с трудом подыскивая слова, - Я никогда прежде не видел, чтобы она плакала. И возможно поэтому я тогда понял, что означает возвращение Того-кого-нельзя-называть... Для меня. И для моей семьи... Я понял, что не хочу, не могу допустить, чтобы мама вот так плакала, одна, в пустом и холодном доме... Поэтому я и вернулся. Чтобы этому помешать.
- Но...Получается, что ты должен помешать...Сам-знаешь-кому вернуться? - прошептала Чжоу.
Малфой скривился в мрачной усмешке и кивнул.
- Да...Звучит вдохновляюще! Хотя для этого я всего лишь должен не дать Поттеру дотронуться до кубка-портала. То же, что ты должна сделать для спасения Седрика... У нас оказались похожие цели, а?..
Девушка долго смотрела ему в глаза, затем наконец сказала:
- Знаешь...Мне почему-то стало легче... От твоего рассказа и...и от того, что ты мне доверяешь! - призналась она.
Малфой усмехнулся.
- Ха, даже умирать не так страшно за компанию с кем-то. А тем более заниматься такой ерундой, как попытки помешать Темному лорду! Хотя, впрочем, одно другому синонимично.
Чжоу еще немного помолчала, а затем задала вопрос, ответ на который ей хотелось услышать в течение всего их разговора:
- Я, когда увидела, что с нами стало, чуть не сошла с ума от ужаса...А ты...Ты даже не испугался, даже не удивился! Почему?
- Я испугался еще как, но... Нас всего двое, и если бы я ударился в истерику вслед за тобой, то вообще неизвестно, что бы случилось! К тому же... - он запнулся, - Я видел твою слабость и понимал, что сам быть слабым не имею права. Потому что тебе нужна была моя сила. Действие вызывает противодействие! - он улыбнулся неожиданно задорно. Чжоу улыбнулась в ответ.
- Спасибо! - поблагодарила она, испытывая настоятельную потребность произнести это слово.
- Bu xie! - неожиданно ответил он ей на китайском. Они оба засмеялись.
- У нас впереди еще целых полгода на то, чтобы что-нибудь придумать! - произнес Драко, отсмеявшись, - Справимся! В конце концов, волшебники мы или нет?
____________________________________
Bu xie - не за что! (кит)
Comments are more than welcome!;)
Глава 17. A long expected partyЧасы пробили семь. За давно потемневшими от дыхания ночи окнами тихо падал снег, сказочно посверкивая в свете льющихся между шторами лучей. Лихорадочно-восторженно-нервозная атмосфера, царившая в спальне девушек-пятикурсниц, еще усилилась.
- Сондра, Сондра, ну сделай же что-нибудь с моими волосами, у меня никак не получается! - восклицала Мариетта, пытаясь закрутить тяжелую массу темных кудрей в высокий узел, но шпильки и гребень все время выскальзывали.
- Элис, застегни, пожалуйста, - просила Сондра, вручая Элис серебряную цепочку с одиноким сапфировым кабошоном.
Элис торопливо обмахивала веснушчатый нос пуховкой и канючила, что цветом лица она может поспорить с Кровавым бароном. Мелинда,чуть приоткрыв рот, осторожно подводила веки Грифелем Беладонны, от которого ее черные глаза приобретали особенный блеск и лучистость. А Чжоу, сосредоточенно хмурясь и покусывая губу, разглядывала длиннющий ряд разложенных на трельяже серег, никак не решаясь сделать выбор. Разумеется, никто из этих девушек не обратил бы внимание на точную копию одной из них, скромно притулившуюся в уголке кровати, даже если бы и смог ее увидеть, равно как и вальяжно прислонившегося к резному столбику этой кровати молодого человека, с нахальной улыбкой наблюдавшего за всеми их манипуляциями.
- Тебе лучше надеть жемчуг! - покровительственно изрек он, окинув взглядом сережечную выставку.
- Эй, тебя не учили, что неприлично подсматривать? - полушутливо, полусерьезно откликнулась Чжоу, наблюдая, как она сама, точно услыхав малфоевский совет, вдевает в уши маленькие жемчужные серьги-капли.
Святочный Бал, обещающий столь много радости и чудес, готов был начаться. Наряды выбраны, партнеры для танцев приглашены. Партнеры для танцев... Чжоу слегка нахмурилась, вспомнив одно происшествие несколько дней тому назад.
***
В последовавшие за памятной беседой в круглой темной комнатушке наверху одной из башен дни Чжоу нередко в одиночестве скиталась по замку, сидела на уроках или в большом зале, слушая веселую болтовню подруг, с отстраненным интересом глядя со стороны на саму себя... А каждый вечер она бесплотной тенью приходила в солнечно-золотую гостиную Пуффендуя, скрывавшуюся за ярким фруктовым натюрмортом, словно на безмолвное свидание с тем, ради кого все это затеяла. Сидя на соседнем стуле, она просто смотрела, как Седрик готовится к занятиям или к турниру, пишет сочинения, заполняет звездные карты или с мечтательно-задумчивым видом пробегает взглядом страницы книг...В бессильном отчаянии она вглядывалась в его лицо, словно стараясь навеки запечатлеть в памяти каждую его черту, каждое движение — как он размашистым почерком подписывает свое имя над темой эссе, как постукивает по столу концом карандаша, сосредоточенно перечитывая свою работу, как утомленно опускает голову на руки, как неповторимым, забавно-детским движением трет усталые глаза, как отводит манжет рубашки, чтобы посмотреть на часы, и как улыбается каким-то своим мыслям, глядя в окно из-под своих необыкновенно длинных ресниц, придававших странно-контрастное романтическое очарование его мужественному лицу. Иногда, осознавая, что он не может ее слышать, Чжоу прерывающимся, дрожащим голосом говорила все то, о чем так хотела сказать ему раньше, но никогда не решалась, да и не могла бы решиться. Порой, в этом самозабвенном бреду, ей казалось, что она не просто влюблена, а любит, любит его по-настоящему...А между этими ипостасями, если верить придуманной Элис жесткой шкале, огромная разница.
В один из этих вечеров, уже совсем поздно, Чжоу вновь сидела на своем обычном месте, глядя, как Седрик борется со сном, пытаясь закончить заданную Снеггом гигантскую домашнюю работу о противоядиях. Напряженно вглядываясь в страницу «Тысячу волшебных растений и грибов», он явно делал усилие, пытаясь держать глаза открытыми, то и дело встряхивая головой, чтобы отогнать сонливость. Возле него исходила сладким паром чашка с какао. Какао тоже было его особенностью — все прочие студенты предпочитали сок, или чай, или кофе... Возможно, в прежней жизни, закончившейся в тот миг, когда она поняла, что стала призрачным воспоминанием, Чжоу не обратила бы внимание на такую мелочь, как выбор любимого напитка. Но теперь, когда она была далека от Седрика больше, чем если бы их разделяли многие и многие мили, единственным способ почувствовать себя к нему хоть немного ближе было это молчаливое созерцание, попытки лучше понять, кто же он, через самые обычные его привычки.
Глядя на него сквозь дрожащее над чашкой полупрозрачное облако пара, Чжоу думала, что он и сам похож сейчас на зыбкое привидение — такое же, как она. В этот момент Седрик вспомнил о своем какао и поднес чашку ко рту. У него была странная, только ему присущая привычка держать чашку не за ручку, как положено, а на манер стакана... И вдруг, с этими его незаметными прочим маленькими причудами, со сладкоежковской любовью к какао, так странно сочетающейся с «Сагой о Беовульфе», раскрытой поверх заброшенного сочинения по зельям, с растрепанными волосами, падавшими на побледневшее усталое лицо, он показался Чжоу таким дорогим, родным, близким, милым... Поддавшись внезапному порыву, она медленно протянула руку и отвела с его лба упавшую на глаза темную прядь. Девушке казалось, что переполнявшая ее нежность словно сияющей радугой разливается вокруг нее, делая ее вновь живой, живой как никогда. За все время своего пребывания в виде воспоминания Чжоу ни разу не решалась на такую дерзость, не решалась переступить незримую черту, отделявшую ее от Седрика. И поэтому теперь даже не сразу заметила, что ее призрачные пальцы словно на мгновение облеклись плотью, позволив ей прикоснуться к нему. Седрик вздрогнул и машинально поднес руку к лицу, но разумеется, ничего не почувствовал — пораженная Чжоу отдернула руку, захваченная вихрем догадок и предположений. Тем не менее какую-то долю мгновения он смотрел прямо на нее, как если бы мог ее видеть, а затем потряс головой и прошептал:
- Н-да, хватит на сегодня зубрежки, уже сплю на ходу...
Быстро сложив учебники, он вышел из общей гостиной, а Чжоу так и осталась сидеть за теперь опустевшим столом. Впрочем, ее одиночество было нарушено очень быстро.
- Могу тебя поздравить! - прозвучал у нее за спиной голос Малфоя, - На был ты пойдешь не с Корнером.
- Почему это? - безо всякого любопытства осведомилась она, - Если уж на то пошло, то конкретно я могу пойти на бал разве что с тобой — больше меня никто не видит.
Драко окинул ее нарочито-оценивающим взглядом.
- Извини, ты не в моем вкусе, - тут он внезапно посерьезнел, - На самом деле, только что со мной случилось нечто странное... Собственно, поэтому ты и не пойдешь с Корнером...
- Мерлин, ты что с ним...
- Спокойно,жив он, жив! И почти здоров. Просто... Я бродил по коридорам вместе со своей физической оболочкой и случайно натолкнулся на Корнера — он как раз трепался со своим приятелем про бал, ну и про тебя. Не в моей привычке подслушивать, но... Он говорил такую пошлую и грубую чушь, а я к тому же ни с того ни с сего вспомнил, какими глазами ты смотришь на своего Диггори....И... - Малфой пожал плечами и покачал головой, не в силах передать свои чувства, - Не знаю, как это произошло, но... Я словно на секунду вернулся в себя и...Наложил на него какое-то проклятие.
Чжоу замерла с приоткрытым ртом, изумленно глядя на своего собеседника. Драко несколько нервным жестом развел руками.
- Ну и что скажешь?
- Не знаю. Но мне кажется, теперь у нас появилась зацепка!
***
Вспомнив этот разговор, Чжоу тяжело вздохнула. Мелькнувшая было надежда, что раз уж один раз у каждого из них получилось вернуться в собственное тело, пускай и на мгновение, то им непременно удастся это повторить, давным-давно растаяла...
- Все неприличное всегда так забавно! - голос Малфоя прервал ее размышления, вернув к реальности, - И к тому же все равно делать больше нечего — мы перепробовали все, что можно, все способы. Ничего не вышло.
О да, они и в самом деле перепробовали все — пытались захватить контроль над самими собой ночью, во время сна, старались волевым усилием заставить отколовшийся кусочек памяти вернуться на место, перепробовали все пришедшие в голову заклинания, разумеется, не срабатывавшие без волшебной палочки... Все без толку.
Насчет Майкла Корнера Драко оказался прав — после малфоевского проклятия он оказался в Больничном крыле с тяжелой формой паралича и с глухой обидой просил Чжоу поскорее найти себе другого кавалера, так как мадам Помфри собиралась продержать его в больнице по меньшей мере неделю. Чжоу в тот же день, гуляя возле квиддичного поля вместе с Седриком после нескольких часов прописывания строчек в наказание за нарушение школьного устава (из-за памятной ночной прогулки в библиотеку), получила приглашение от него. И вот теперь, счастливая на грани слез, она собиралась на бал, представлявшийся ей куда более восхитительным, нежели любое торжество при дворе какого угодно фантастического властелина.
В холодном воздухе эхом наступающего праздника разнесся бой часов. Восемь вечера. Пятеро девушек в панически-радостном волнении вздрогнули и каждая в последний раз окинула себя придирчивым взглядом — Элис в травянисто-зеленом шифоне, с уложенными мягкими волнами волосами цвета карамели, Сондра в мантии антрацитового шелка, похожая на сказочную Белоснежку со своими черными кудрями, обрамлявшими белое сияющее лицо, Мариетта в многослойном тюле цвета «пепел розы», украшенном мерцающей бисерной россыпью, Мелинда в вишнево-серебряном бархате и Чжоу в атласной мантии лимонно-кремового цвета, с закрученными в красивый жгут волосами.
Малфой взглядом знатока окинул выходивших из спальни девушек.
- А хорошенькие у тебя подружки, - произнес он с вымученной бравадой, но Чжоу было прекрасно видно, что ему отнюдь не весело. Ее мысли были заняты тем, что ожидало на балу ее только что покинувшую комнату копию... Девушка задумчиво глядела в окно, а перед ее мысленным взором возникли искрящиеся инеем стены светлого грота, возведенного волшебством на лужайке перед замком, цветущие в разгар зимы розовые кусты, так точно отражавшие все то, что творилось тогда в ее душе... Она медленно шла по усыпанной посеребренными снегом опавшими листьями дорожке, не решаясь поднять взгляд от земли, а Седрик шел рядом с ней, оживленно рассказывая о чем-то, но Чжоу не слушала его, не могла слушать — так колотилось ее переполненное сердце... Она даже удивлялась, что он не чувствует этого безумного биения, не ощущает сжигавшее ее волнение, от которого ее бросало то в жар, то в холод, словно в лихорадке. Цепкая плеть розовых ветвей зацепилась за подол ее мантии, Чжоу хотела было наклониться и отцепить ее, но Седрик опередил ее. Быстро опустившись на колени, он высвободил легкую ткань, случайно коснувшись ее лодыжки, крест-накрест охваченной бархатной лентой туфли. Девушка вздрогнула, и тут он поднял голову и встретился с ней взглядом. Чжоу смотрела на него, чувствуя, как кружится голова... Его странная, рыцарственно-покорная поза, залитое молочными лунными лучами лицо, обращенное к ней с выражением какого-то ищущего ожидания... Томительного и страстного...
- Э-эй! Ты меня не слушаешь? - Драко раздраженно помахал рукой перед ее глазами. Чжоу вздрогнула и перевела на него взгляд.
- Не хочешь пойти на бал? - до странности понимающим голосом спросил он у нее, явно не рассчитывая на положительный ответ.
- Нет...Нет, давай пойдем! - вдруг решила она. Почему-то ей хотелось спуститься в потрясающий роскошью праздничного убранства зал, увидеть веселье и радость уже собравшихся там учеников, посмотреть на саму себя, увидеть свое счастливое лицо в свете серебрящихся рождественских фонариков...
- Да, пойдем! - уже куда более уверенно повторила Чжоу, - Я тебе приглашаю! - с улыбкой добавила она, взглянув на Драко. Тот отвесил ей преувеличенно-почтительный поклон.
- Какая честь для меня, - дурашливо произнес он, - Позвольте вашу руку, мадемуазель! - с этими словами он взял Чжоу за руку, рассмеялся и... В следующее мгновение они оказались посреди Большого зала, в окружении без помех проносящихся сквозь них танцующих пар.
- Как...Как ты это сделал? - выдохнула девушка, придя в себя от испуга, вызванного этим бешеным перемещением.
Малфой закатил глаза.
- Мы призраки, ты забыла? Через пол можем проходить так же, как и через стены!
Мимо проплыли Флер Делакур и Роджер Дэвис. Чжоу громко вздохнула — Флер была прямо-таки сказочно прекрасна с уложенными на манер греческой статуи волосами, в серебристо-серой мантии, похожей на окружающую восходящую луну мерцающую дымку. Окинув зал взглядом, Чжоу увидела неподалеку хохочущую Элис в обществе ее французского кавалера, а чуть левее их — Виктора Крама, увлеченно беседующего с красивой темноволосой девушкой в лазурно-голубом, в которой она не без удивления узнала Гермиону. Взглянув на Драко, она заметила, что тот тоже смотрит на эту пару с каким-то неизъяснимым выражением.
- Что с тобой? - негромко окликнула она его. Малфой словно бы и не услышал вопроса.
- Знаешь, сначала я думала, что ты вернулся из-за нее, - вновь заговорила Чжоу, глядя, как Крам передает Гермионе креманку с вишнево-шоколадным мороженым.
Не отрывая взгляда от веселящейся гриффиндорки, Малфой слабо улыбнулся.
- Нет...Хотя если бы я вспомнил раньше, я бы пригласил ее на бал, наверное...Знаешь, это странно — смотреть на постороннего, совершенно неинтересного тебе человека и знать, что через пару месяцев ты будешь в этого человека влюблен! - он усмехнулся, - Она и Поттер всегда...Всегда вызывали во мне все самые мерзкие, самые отвратительные и постыдные чувства, помимо собственной воли при виде их я сыпал ругательствами и самыми изощренными, унизительными оскорблениями, какие только мог придумать... Это...это было словно больной, извращенной защитой от того, какие чувства на самом деле вызывала во мне она, эта лохматая грязнокровая...эта прекрасная зубрилка, со своей отвагой, со своей преданностью, со своей по-настоящему фанатичной дружбой...Со своей неподдельностью... - Чжоу почудилось, что в его душе будто рухнула какая-то плотина, и слова, которые до этого он подбирал с таким тщанием, с такой манерной аккуратностью, что на какое-то мгновение ей показалось, что он просто актерствует, сбивчивым потоком полились с его губ, - Говорят, ненависть происходит от зависти. Я не верил раньше, а теперь понимаю, что так оно и есть. Именно из-за своей строптивой, дикой зависти я так ненавидел Поттера! Ведь у меня никогда не было таких друзей!.. Да я и сам никогда не был никому настолько предан. Я все это понял тогда, когда смотрел, как в конце второго задания Чемпионы выныривали из озера вместе со своими «украденными сокровищами»... Я тогда подумал — а если бы я был на их месте, то что бы украли у меня? Кто был бы моим сокровищем? И... Это было...Очень горько — осознать, что нет у меня никого, за кем бы я готов был отправиться в любую бездну. Никого, кроме семьи. Но...Семья — это данность, она вовсе не заслужена мной и такова, какая она есть не потому, что я ее достоин! Это дар, если угодно — начальный капитал чувств и эмоций, который потом ты можешь и должен...эм...инвестировать в друзей и любимых! - он взволнованно махнул рукой, - Прости экономический уклон моих метафор! - не несколько секунд он замолчал, затем продолжил уже более спокойно, - А я, я запер этот моральный капитал в гринготтском сейфе и, похоже, сам уже забыл, где спрятал ключ...
Чжоу хотела было что-то сказать, но все пришедшие ей в голову фразы казались до того пустыми, что не стоило и говорить их. Она робко положила руку ему на плечо, мучительно пытаясь облечь в слова все роившиеся в ее голове мысли, но безуспешно. Малфой взглянул на нее со странно беззащитным выражением на холодном лице.
- Вальс... - вдруг сказал он, прислушавшись к музыке, и неожиданно спросил, - Потанцуем?
Чжоу ошарашенно посмотрела на него.
- Зачем-то же мы пришли сюда, верно? Пришли на бал...А на балу полагается танцевать! - он чуть склонился в изящном полупоклоне, выжидательно глядя на нее. Недоумевающая и отчего-то даже испуганная Чжоу обвела взглядом зал — она сама стояла возле одного из столиков в компании Мариетты, ожидая Седрика, отправившегося за напитками. Через мгновение он подошел к ней с двумя бокалами...Кажется, тогда она впервые попробовала Petit Cidre Doux — чудесный французский сидр, наверняка заказанный с целью впечатлить гостей из Шармбатона. Чжоу смотрела на саму себя, пьющую этот напиток, и будто вновь ощущала его сладкий колючий холодок на улыбающихся губах, вновь слышала, как Седрик смеется, произнося какой-то шуточный тост... Хоть она стояла на другом конце зала, ей все равно показалось, что она услышала легкий звон их соприкоснувшихся бокалов, когда они весело расхохотались и подняли их друг за друга.
Внезапное и острое, как рыбья косточка, мрачное и пугающее своей глупостью чувство неожиданно охватило все ее существо — ревность, ревность к самой себе... Та девушка, радовавшаяся балу в компании Седрика Диггори, была не она, не Чжоу Чанг... Резко отвернувшись, она взглянула в глаза ожидавшему ее ответа Драко.
- Ты прав... Потанцуем.
Они медленно кружились по залу, словно плывя в наполнявших его чарующих аккордах, каждый думая о чем-то своем.
- Я не вижу тебя здесь, - нарушила повисшее между ними молчание Чжоу, - Что ты делал на балу в это время?
- Гулял с Пэнси в гроте возле замка, - пожал плечами Малфой, - А ты? Тебя я тоже не вижу.
Чжоу вздрогнула и остановилась. Сейчас она тоже гуляла по магическому гроту, полному золистых светлячков, порхающих над посеребренными инеем розами...О, как она хотела, чтобы все произошедшее с ней за последние недели оказалось лишь сном, чтобы она могла открыть глаза и проснуться, проснуться там, в льдистом сумраке грота, и снова ощутить все то, что тогда произошло с ней, снова быть живой! Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Чжоу выскользнула из Большого зала, неощутимыми шагами пересекла холл и вступила под своды оплетавшего вход в грот перевитого омелой остролиста. Под призрачными шагами заснеженные листья не шуршат, как тогда, когда она ступала по ним впервые... Несколько минут — и она увидела вдалеке два до боли знакомых силуэта. Вот сама она остановилась, чтобы высвободить пронзенную розовыми шипами мантию, вот Седрик, как Ланселот на знаменитой картине, опустился на колени, словно в некоей акколаде любви, вот она завороженно взглянула на него, вот он, как и тогда, поднялся, словно притянутый ее взглядом и осторожно, с милой неловкостью, делавшей ему честь, провел рукой по ее щеке. В это мгновение Чжоу внезапно заметила то, на что должна была обратить внимание раньше — она уже смотрела на все происходящее не со стороны, а своими собственными глазами, она вновь принадлежала самой себе. Но это ровным счетом ничего не значило, задевая лишь слабые и далекие струны умолкшего рассудка. Она прерывисто вздохнула и в бессознательном томлении потянулась к нему, закрывая глаза, и мир перестал существовать для нее в то мгновение, когда он коснулся губами ее губ, доверчиво раскрывшихся ему навстречу.
Блаженное чувство острого до боли счастья длилось не долго, и спустя мгновения Чжоу открыла глаза и увидела, что вновь стала призрачно-невидимой. Но это ничуть не огорчило ее. Наконец-то она дошла до разгадки, до ответа! Прижимая дрожащие пальцы к словно горящим губам, она в считанные мгновения вернулась в Большой зал. Происшествие в ночной пуффендуйской гостиной, неведомо как наложенное на Майкла Корнера проклятие и то, что случилось только что, наконец в яркой вспышке озарения соединилось воедино.
Малфой стоял возле окна, задумчиво вглядываясь в усеивающую ночное небо сверкающую пыль звезд.
- Драко, я поняла, поняла! - воскликнула она, впервые назвав его по имени.
Он резко обернулся к ней и нахально улыбнулся.
- Души встречаются на губах влюбленных, а? - ехидно процитировал он Перси Шелли.
- Откуда ты знаешь? - вспыхнула Чжоу.
- Нетрудно догадаться! - фыркнул Драко. - Так что ты придумала?
Глава 18. ПромахПриношу извинения за то, что так долго не было ничего нового - сессия, сессия и еще раз сессия! Но вот и новая глава - надеюсь, не разочарует! Огромное вам спасибо за то, что продолжаете читать сей труд!
_____________________________________________
Они вновь были в запыленной, поразительно средневековой каморке наверху Северной башни. Отведя взгляд от бушующих на косо висящем грязном холсте черных волн, Чжоу наконец заговорила:
- Чувства. Сильные чувства - это единственный способ получить контроль над собой.
- Н-да, звучит просто как каламбур! Если учесть, что проявления чувств обычно считаются признаком как раз потери контроля, - отозвался Драко в своей обычной манере, но вопреки всем его стараниям казаться безразличным Чжоу явственно видела его интерес.
- Смотри сам - ты сказал, что наложил заклятие на Майкла под влиянием возмущения, или благородного гнева, или не знаю чего еще. Я два раза возвращалась в себя, потому что...Из-за Седрика. Оба раза меня захлестывали эмоции.
- Хорошо он, видать, целуется! - бессовестно ухмыльнулся Драко, заставив Чжоу в бессильной ярости необоримого смущения опустить взгляд, буквально чувствуя, как от ее пылающих щек по комнате распространяются волны жара.
-Ну ладно, согласен, то, что ты сказала, звучит правдоподобно, - продолжил Малфой, с удовольствием глядя на залитое краской лицо Чжоу, - Но какой из этого вывод? Мы, выходит, можем только спонтанно, неожиданно для самих себя да и то на секунды обретать над собой контроль, так?
Чжоу кивнула.
- Нам это не дает решительно ничего! - внезапно рассердился Драко, - Мы ничего не сможем сделать за эти злосчастные эмоциональные секунды.
Чжоу перебила его:
- Нет, это дает нам время! И такие возможности, о которых мы и мечтать не могли раньше, пока были людьми.
- Ах, прекрасно! Мы можем проходить сквозь стены и нас никто не видит! И что с того?
- А что бы мы стали делать, если бы прямо сейчас вновь стали сами собой?
- Ну не знаю... Помчались бы к Дамблодору и сказали, что Грюм — вовсе и не Грюм, а...
- А пожиратель смерти? Представляю, как он отреагирует на такое заявление! А так как мы призраки, мы можем для начала последить за Грюмом, попробовать найти улики, убедиться, что он на самом деле не тот, за кого себя выдает! Может быть, в этот раз, в этом времени все совсем не так, как было в прошлый раз!
- Но Поттер-то участвует в турнире, - неуверенно возразил ей Малфой.
- Может, в этот раз это вовсе не дело рук Грюма, - ответила Чжоу, расхаживая по комнате взад и вперед, - И в любом случае, что мы можем сейчас сказать профессору Дамблдору? Даже он, несмотря на свою доброту...
- На свою...э-э... странность, ты хотела сказать? - поправил ее Драко.
Чжоу смерила его взглядом.
- ...Не станет нас слушать и не поверит нам! - закончила она свою мысль.
Несколько секунд Малфой молчал, задумчиво созерцая заунывную серую туманность за окном.
- Ну хорошо, то есть наш план таков: мы отправляемся шпионить за Грюмом, добываем улики, убеждаемся в том, что он и правда пожиратель смерти...и что дальше? Чтобы успеть рассказать все Дамблдору, нам потребуется хотя бы на полчаса вернуться в себя. А пока что у нас это получалось на пару секунд!
Чжоу, только что парившая в запредельных высотах вдохновения, разом сникла.
- Не знаю. Я не подумала об этом... Но попытаться же мы можем! Давай хотя бы соберем информацию, которая нужна — вдруг все-таки подвернется возможность поговорить с профессором Дамблдором?
Она прекрасно понимала, что эта идея — совершеннейшая ерунда, настоящий воздушный замок, план, писаный вилами на воде. Но даже такая иллюзия была ей необходима — она давала ощущение уверенности хоть в чем-то, ощущение твердой почвы под ногами. Замерев, внутренне сжавшись, она ожидала ответа Драко.
- А Дамблдор нам поверит, размажет Грюма по стенке, остановит турнир... Поттер и Диггори не войдут в лабиринт, не дотронутся до кубка... И Тот-кого-нельзя-называть не воскреснет. И Седрик твой не умрет. - Он вдруг ухмыльнулся, - А что, по мне так отличный план! Действуем!
- Действуем! - радостно подхватила Чжоу, и оба они громко расхохотались.
***
Недавно пробило полночь — самое время для шпионства и интриг. Потрясающий план, воистину достойный тактического гения Наполеона и Юлия Цезаря,был готов, и его создатели не стали медлить с его осуществлением.
Хоть и имея возможность оказаться у кабинета Грюма за считанные мгновения, пробежав сквозь несколько стенок, Чжоу почему-то решила добраться туда самым конвенциональным способом, и вот теперь она неслышно скользила по пустынным ночным лестницам, тишину которых нарушало только недовольное бормотание Драко, не желавшего понять этой пустой траты времени. Преодолев длинный и извилистый коридор, они оказались перед запертой дверью.
- Кажется, кабинет преподавателей по защите всегда был тут! - протянул Малфой, разглядывая ее.
Ничего не ответив, Чжоу зачем-то зажмурилась и шагнула вперед, бессознательно ожидая, что вот-вот пребольно ударится лбом о непроницаемое дерево двери, хоть и сознавая, что этого не произойдет. Открыв глаза, она различила смазанные темнотой очертания заваленного пергаментами стола и загроможденных книгами полок. Самого лже-Грюма нигде не было видно.
Девушка прошлась по кабинету, разглядывая расставленные тут и там детекторы темных сил и прочие мракоборческие приспособления. На самом верху занимавшей всю поверхность стола бумажной груды покоился мятый и покрытый пятнами пергамент, исписанный мелким, острым, каким-то иззубренным почерком. Вглядевшись в него, Чжоу разобрала нескольких жутковато звучащих названий алхимических ингредиентов, из чего заключила, что это рецепт зелья.
- Эй, поди сюда! - почему-то шепотом окликнул ее Драко. Чжоу испуганно вздрогнула и вскинула на него глаза. Он стоял в углу кабинета, разглядывая странное приспособление, похожее на большой волчок, слабо светящийся и негромко жужжащий.
- Что это? - спросила она, подойдя.
- Вредноскоп, - пояснил Малфой, не отрывая от него взгляда.
- И что? Что тебя в нем так заинтересовало?
Драко медленно поднес к вредноскопу руку, словно собираясь взять его, и в тот же миг прибор осветился алым и зажужжал с невыносимой, режущей уши громкостью. Чжоу испуганно отскочила в сторону, Малфой отдернул руку, а через секунду ведущая в соседнюю комнату дверь распахнулась, и в кабинет вошел Грозный Глаз Грюм. Каким-то нервным, опасливо-хищным и удивительно быстрым движением он оказался возле вредноскопа и пристально вгляделся в него.
- Интересно... - протянул он, затем коснулся детектора волшебной палочкой и тот мгновенно успокоился. Грюм мрачно кивнул и, подойдя к одному из узеньких угловых шкафчиков, достал оттуда пузатую колбу зеленоватого стекла, почти наполовину заполненную какой-то пузырящейся жидкой грязью, и маленькую резную шкатулку. Поставив все это на наименее заваленный угол стола, он снял с ближайшей полки красивый серебряный кубок с гравировкой и налил туда немного неаппетитного зелья из колбы. Чжоу, напряженно наблюдавшая за этими действиями, осторожно приблизилась и увидела, что в шкатулке лежат седые волосы, настриженные неровными клоками. Грюм взял несколько волосков и бросил в кубок. Зелье мгновенно вспенилось, зашипело и обрело насыщенно-алый цвет.
- Оборотное зелье, - чуть слышно прошептал Драко, сощурив глаза, - Все, других доказательств нам не нужно!
Грюм внезапно улыбнулся с пугающей, по-настоящему плотоядной радостью, глядя поверх кубка куда-то на стену и будто забыв о приготовленном им зелье.
Чжоу обернулась к слизеринцу, чтобы ответить, и тут замерла, словно скованная парализующим заклинанием. За спиной Малфоя, над захламленным и пыльным столиком, висело зеркало. Странное зеркало — черное, ничего не отражающее, холодно посверкивающее антрацитово-черной поверхностью, оно казалось дырой мрака в серых ночных сумерках комнаты. И в нем она ясно видела свое отражение — испуганное бледное лицо, с недоверчивым изумлением глядевшее на нее из темноты.
- Эй, что с тобой? - окликнул ее Драко, с подозрение глядя на нее.
- Поди сюда, - тихо велела девушка, не отрывая взгляда от зеркала.
Видимо уловив что-то в ее голосе, Драко не стал по своему обыкновению язвить, и молча подошел к ней.
- Смотри! - она указала на зеркало, - Видишь?
Малфой изумленно заморгал.
- Но...Странно...Зеркала нас не отражают — нас же по существу нет!.. - тут он внезапно замолчал и медленно перевел взгляд расширившихся глаз на Чжоу, - Но значит...Нас все-таки можно увидеть...
В то же мгновение за их спинами раздался тихий, вроде бы совсем обычный хриплый смех, но Чжоу ощутила, как от него кровь замерзает у нее в жилах.
- А я все думал, когда же вы догадаетесь! - протянул лже-Грюм, растянув губы в пугающей ухмылке, выглядевшей страшно и дико на его иссеченном шрамами лице с ледяными, ничего не выражающими глазами, и Чжоу запоздало сообразила, чему он так улыбался несколько минут назад — он уже давно увидел ее отражение в странном черном зеркале.
- Бежим!!! - крикнул Драко, бросаясь к стене, но стоило ему сделать шаг, как Грюм взмахнул палочкой, и он тут же со стоном рухнул на пол, словно пораженный незримой стрелой.
Чжоу дернулась было к нему, но в тот же момент острая боль, ломающая кости, рвущая и скручивающая жилы и внутренности в чудовищный кровавый узел, заставила ее колени подломиться, и она уткнулась лицом в пыльный ковер, страшно закричав. Крик резал пересохшее горло, словно отточенное лезвие, терзал уши, но замолчать она не могла. В мозгу мелькнула отстраненная мысль — что случилось, почему она не провалилась сквозь камни пола, почему она ощущает лицом колючие ворсинки ковра - почему она словно бы вернулась в свое тело?..
Прижав руки к животу в бессильной попытке хоть как-то ослабить дикую боль, ничего не видя и не понимая, кроме этой боли, она корчилась у ног возвышавшегося над ней Грюма, говорившего бесчувственным, монотонным голосом, лишенным даже намека на хоть что-нибудь человеческое:
- Проявитель врагов отражает любую враждебно настроенную сущность, оказавшуюся возле него, не важно, облечена она плотью или нет. Точно так же действует и вредноскоп, и большинство иных устройств, что я держу здесь. Например, вот этот чудесный механизм блокирует любые сверхъестественные способности, коими вы обладаете! - он указывал на что-то, но Чжоу было все равно, она едва слышала его слова, не в состоянии думать ни о чем, кроме сокрушавшего, перемалывающего ее тело невидимого молота.
- Не знаю, что вы такое, - продолжил меж тем ее мучитель, опуская нацеленную на нее волшебную палочку, - Но уверен, со временем разберусь. А вы пока посидите в моем сундуке — времени у нас будет много, очень много!
Последнее, что помнила Чжоу, был сатанинский хохот, гремевший у нее в ушах, а затем милосердная тьма сомкнулась вокруг нее, растворив в себе боль, ужас и отчаяние такой силы, каких она не испытывала никогда в жизни.
Глава 19. ЭнтропияС колоссальной благодарностью ко всем, у кого все еще хватает на меня терпения!:)
___________________________________
Боль мутными грязными волнами растекалась по всему телу, кислотой разъедая мышцы, кости, внутренности, яростно пульсируя в ребрах, пальцах и почему-то зубах... Казалось, ноют даже волосы, даже ногти... Пытаясь вспомнить, что же произошло, Чжоу осторожно прикоснулась языком к передним зубам, отозвавшимся тянущей тупой болью, словно после удара. Обрывки темных, пугающих воспоминаний никак не складывались в единое целое.Пальцы правой руки прямо-таки взорвались дикой болью, когда она попыталась ими шевельнуть, и эта боль безжалостным злобным пинком вышвырнула ее из блаженного полузабытья назад, в реальность. Девушка медленно и осторожно приоткрыла глаза.
Место, где она оказалась, было очень странным — ни потолка, ни стен, ни пола — вообще никаких четких очертаний и форм, просто необъятная сумрачная пустыня, прорезанная кое-где молочными струйками густого тумана, медленно завихрявшегося и кружившего в неощутимых воздушных потоках.
- Как себя чувствуешь? - внезапно услышала она голос Драко и дернулась от удивления — ей казалось, что в этом призрачном бесплотном пространстве нет ничего материального. Повернув голову, она встретилась взглядом со слизеринцем, склонявшимся над ней, прижимая руку к левому боку, с напряженным выражением на белом, без кровинки, лице.
Чжоу собралась было соврать и сказать, что все в порядке (собственное здоровье и физические травмы никогда не были для нее чем-то заслуживающим внимания и обсуждения), но вместо этого вдруг жалобно протянула:
- Ужасно... - А затем добавила с неожиданно сильным, пожалуй даже слишком сильным беспокойством, - А ты как?
Драко мрачно усмехнулся и осторожно опустился на землю возле нее, странно сгорбившись и оберегая правую руку.
- Да уж... Давно мне не было так больно. Да что там, мне вообще никогда так больно не было! - пробормотал он, кусая губы.
Чжоу удивленно моргнула. Чтобы нахальный и надменный Малфой вот так вот запросто признавался в том, что у него все-таки имеются хоть какие-то общепринятые человеческие чувства — например, чувство боли — это было более чем странно. Все тело продолжало ныть, но Чжоу решила набраться смелости и все-таки посмотреть на себя. Никаких внешних повреждений — ни синяков, ни царапин, ни ссадин. Но стоило ей поднять к лицу правую руку, как горло ее сдавило так, что она еле смогла вздохнуть, а по телу растеклась отвратительная леденящая слабость — негнущиеся, неестественно растопыренные пальцы, все в пятнах запекшейся крови, непослушные и буквально разрываемые пульсирующей внутри болью...
- О-о-о... - вырвалось у нее, и она поспешно отвела взгляд, уставившись в бесформенный серый сумрак вокруг.
- Ты не помнишь, что произошло? - спросил Драко, сочувственно глядя на нее.
Чжоу судорожно помотала головой.
- Грюм...То есть Крауч... Он сказал, что у тебя красивые руки...И...
- Не надо! - перебила его Чжоу, стараясь отогнать видения того, что же последовало за этим комплиментом. - Не рассказывай!
Повисла пауза. Серебряные нити тумана сплетали неощутимые цепи вокруг двух сидевших в молчании фигур. Чжоу наконец восстановила в памяти последовательность событий, предшествовавших их заключению в сундук лже-Грюма. Как он смог применить к ним заклинания — ведь они даже меньше, чем призраки? Что он намерен с ними делать? И самое главное — как им освободиться?
Бескрайний и одновременно давящий, сжимающийся вокруг полумрак настораживал, раздражал напряженные нервы, пугал скрытой им неизвестностью. Поддавшись незаметно закравшемуся в душу страху, Чжоу забегала взглядом по одновременно близким и далеким стенам сумрака вокруг. В ленивом шевелении туманных сгустков было что-то зловещее, они будто бы подползали к двум одиноким жертвам, скрывая в своих зыбких контурах явственную, физически ощутимую угрозу.
Чжоу резко вскочила на ноги, перед глазами внезапно потемнело, она пошатнулась и чуть не налетела на Малфоя, оказывается, тоже напряженно оглядывавшего стягивавшееся вокруг них кольцо тумана.
- Что там? Видишь что-нибудь? - свистящим шепотом спросила она.
Они стояли спина к спине, а липкие белесые пальцы тумана подбирались все ближе... Чжоу припомнились многочисленные романы и истории о битвах и приключениях, где бесстрашная горстка героев плечом к плечу сражалась с чудовищными порождениями тьмы, бесшумно приходившими под покровом ночного мрака. У тех героев всегда было оружие, или хотя бы огонь — хоть что-нибудь, чем можно защититься. Инстинктивно потянувшись к карману — за волшебной палочкой, которой там, разумеется, быть не могло, — она наткнулась рукой на непонятно откуда взявшийся ремень, перетягивающий ее мантию. Девушка недоуменно опустила глаза — у левого бедра тусклым серебром поблескивала рукоять не то кинжала, не то короткого меча. В то же мгновение она услышала негромкое потрескивание и едва уловимый напряженный шум открытого огня и, резко повернувшись, обнаружила в паре шагов весело пляшущие язычки маленького костерка, казавшиеся словно полинявшими и обесцветившимися, лишенными обычной пылающей яркости. От изумления не сразу совладав с голосом, она пролепетала:
- Н-но...Как это?.. - и обнаружила, что Драко с таким же выражением недоумевающего неверия на лице медленно, с характерным холодным шелестом извлекает из ножен свое оружие. Клинок казался призрачным, полупрозрачным, словно сотканным из составлявшего самую сущность этого места тумана. Ответить слизернинец не успел. Чжоу краем глаза уловила за плечом какое-то движение, испуганно оглянулась и замерла, парализованная увиденным. Из сероватых клубов на самой границе света от костра появилась бесформенная, колышущаяся и расплывающаяся фигура, смутно похожая на человеческую. С каждым шагом этот бесплотный сгусток обретал все более четкие очертания — иззубренная корона, венчающая покрытую капюшоном голову, рваный плащ, наброшенный на оголенный костяк плеч, отчетливо выступающий под серой кольчугой, дикий ледяной огонь в пустых глазницах... А в опущенной руке, сжатый белыми костями пальцев, длинный вороненый клинок, влажно поблескивающий и словно бы источающий соленый, металлический, мертвый запах крови... Внезапно Чжоу вспомнила давний урок защиты от темных сил и боггарта, явившегося ей из старого шкафа в точно таком же обличье. Словно наяву она вдруг услышала голос профессора Люпина: «Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь». А дальше ее тело все сделало само, безо всякой помощи со стороны оцепеневшего от ужаса сознания, успевшего лишь запоздало сообразить, что призрачный меч с ее пояса куда-то исчез, и вместо него ее пальцы сжимали знакомое, отполированное сотнями прикосновений дерево волшебной палочки.
- Ридикулус! - громко крикнула она, и в то же мгновение, как и положено боггарту, венценосный призрак обратился в старинную вешалку с изодранным плащом на крючке и короной на шляпной полочке и с треском исчез. За спиной раздался голос Драко, выкрикнувшего то же заклинание, и обернувшаяся Чжоу успела увидеть, как с громким хлопком обращается в растрепанный клочок тумана нечто чудовищное, завернутое в медвежью шкуру со слипшимся от кровавой грязи мехом, увенчанное двумя парами рогов, изгибавшимися над безумным человеческим лицом с размазанной вокруг разинутого рта кровью.
- Морганины панталоны, чем ты перед сном зачитывалась, «Властелином Колец» или легендами о Дикой охоте? - простонал Малфой, глядя какими-то остекленевшими глазами на то место, где только что стоял его боггарт.
Чжоу попыталась было ответить, но не совладала с голосом и только махнула рукой.
Туман продолжал наплывать на них холодными волнами, но больше из-под его влажной пелены не появлялись никакие смертоносные призраки и нелюди-каннибалы. Блеклый костер продолжал сухо потрескивать, согревая никак не успокаивающую Чжоу и все пытавшегося выровнять дыхание Малфоя, придвинувшихся к огню и зябко ежившихся. Постепенно холодящий кровь страх растаял и растворился, уносимый шедшим от костра теплом,и девушка, немного отогревшись душой, почувствовала, как ее начинает клонить в сон.
- А руки у тебя правда красивые, - внезапно произнес Драко. Невесомые дымные извивы разом развеялись, словно сдутые его словами, и вместе с ними исчезла и накатившая на Чжоу сонливость.
Девушка подняла на него глаза. Она ослышалась? Захотелось задать этот вопрос вслух, но вместо этого она к собственной неожиданности проговорила с веселой, если не сказать кокетливой, интонацией:
- Да ты, никак, заигрываешь со мной?
Драко рассмеялся.
- Да вроде нет... - неожиданно неуверенно ответил он, - Да и, думаю, не стоит и пытаться?
И снова с губ слетели совсем не те слова, которые Чжоу собиралась произнести:
- Не знаю...
На долгое, невозможно долгое время растянулось молчание, серебрясь в клубящемся вокруг двух сидевших напротив друг друга фигур неуловимыми нитями. Нужно было сосредоточиться на поиске выхода из странной бесформенной туманности, в которой они оказались, нужно было думать о том, как спастись от ясно ощутимой угрозы, нависавшей над ними в облике их тюремщика, а вместо этого в голову лезло все, что угодно, нисколько к делу не относящееся. Перед мысленным взором Чжоу кружили какие-то непонятные призрачные видения, обрывки стихотворений, книжных иллюстраций, картин, звучали разрозненные музыкальные аккорды, сливаясь в болезненную раздражающую круговерть, в которой сознание вязло, как в мутном болоте.
Взгляд Чжоу, бесцельно блуждавший по плотному плащу сумрака, отгородившему двух своих пленников от всего остального мира, в поисках хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться, словно притянутый неким магнитом, остановился на лице слизеринца. Он смотрел куда-то в темноту за ее плечом расслабленным, расфокусированным взором,подперев голову рукой и словно растворяясь в накатывавшихся на него сумеречных волнах. Он показался девушке странно пассивным, беззащитным, доверчивым и словно бы замечтавшимся. Чжоу вдруг вспомнила, что такой взгляд бывает у близоруких людей, внезапно оказавшихся без своих спасительных стеклышек — такой взгляд она однажды видела у Гарри.
- У тебя близорукость? - неожиданно спросила девушка, вовсе не собираясь задавать этот вопрос, и Драко перевел на нее взгляд своих словно посветлевших глаз.
- Да... Странно, что ты догадалась...
Еще более странным показалось Чжоу то, что он ответил.
Туманные облака снова появились. Перетекая, кружась и расплываясь, они обретали формы то стаи птиц, то высоких стрел замковых башен, то языков пламени, то прядей струящихся по ветру волос. Девушка помотала головой, отгоняя это скопище химер, и хотела было спросить Драко, что им теперь делать и как отсюда выбираться, но вместо этого вдруг произнесла:
- Серые глаза — рассвет, пароходная сирена...
Малфой удивленно воззрился на нее, а Чжоу продолжала выговаривать непонятно откуда пришедшие ей на ум слова, - Дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены...
Серый туман вдруг и впрямь напомнил ей океанские волны в коронах сверкающей пены. Она замолчала, не будучи в силах понять, что с ней происходит, как вдруг услышала негромкий голос Драко:
- Про кого это было — про меня или Седрика? У нас обоих серые глаза...
"В самом деле",- отвлеченно подумала Чжоу. "А твой добрый молодец из той же льдистой и стойкой породы, - вдруг вспомнились ей шелестящие очаровывающие звуки голоса Времени, - У него ведь серые глаза?". Вдруг ей показалось, что она не знает, о ком тогда говорил Хозяин... Она уже не удивилась, услышав свой собственный голос, сказавший:
- Не знаю.
- Карие глаза — песок, осень, волчья степь, охота. Скачка, вся на волосок от паденья до полета... - пристально глядя на нее, произнес Драко, и между ними вновь повисла пауза, во время которой туманные волны превращались в силуэты всадников и лесных крон.
- А это про кого? Про меня или Гермиону?.. - тусклым голосом спросила Чжоу, вглядываясь в серебрящиеся завихрения темноты вокруг.
- И я не знаю, - последовал ответ.
Что это за место? Что оно с ними делает? Что за немыслимые разговоры они ведут?.. Казалось, где-то в самом сердце этой странной темноты зажжены ароматические благовония - как те, что так любит жечь в своем кабинете профессор Трелони, — и это их дым стелется и кружит в пустоте, заражает тех, кто его вдыхает, странной слабостью, головокружением, путает мысли и переворачивает все чувства вверх дном.
Из этих раздумий ее вывел голос Драко, произнесшего нечто совершенно не понятное:
- Энтропия...Неопределенность...Ну конечно!
Чжоу непонимающе нахмурилась. Малфой же тем временем поднялся на ноги и раздражающе надменным жестом велел ей сделать то же самое.
- Я понял, где мы оказались!
- Большое дело,- не удержалась Чжоу от ехидства, - В сундуке!
Малфой будто и не слышал.
- Это пространство неопределенности, или философическая энтропия, как его еще называют.
- И что это значит?
- Неопределенность — значит бесконечное множество возможных значений и форм, совершенно произвольных. Это туман, который здесь везде. Но наши мысли формируют из него то, что мы видим — тех чудовищ, костер, оружие!
- Но почему тогда сработал Ридикулус? - спросила далеко не убежденная Чжоу.
- Потому что ты думала, что сработает! С тем же успехом ты могла просто представить себе как твой вождь Дикого гона превращается в груду костей — и это бы с ним сразу же и случилось!
Чжоу сосредоточилась, вспоминая все произошедшее. Да, действительно, она обнаружила на поясе меч и увидела костер как раз тогда, когда о них подумала, и призрак возник именно тогда, когда она, насмерть испуганная, как тогда, в детстве, ожидала его увидеть...Все подтверждало слова Драко.
- Как ты догадался? - спросила она.
- Когда понял, что не могу лгать, когда ты спрашиваешь, хоть и очень хотел. Неопределенность не терпит в своих пределах еще большей неопределенности — то есть лжи.
Чжоу покачала головой.
- Откуда ты вообще это знаешь?
- Просто повезло — последнее сочинение для Макгонагалл я писал как раз на эту тему!
Они немного помолчали.
- Кстати, почему именно вождь Охоты? - с интересом спросил слизеринец, - Твой боггарт тоже принимает такую форму?
Чжоу испуганно вздрогнула и бросила взгляд на плавающие вокруг клочья белесого дыма — ей почудилось, что на мгновение из них вновь проступили контуры высокой коронованной фигуры.
- Это не вождь Охоты, это Ангмарский король-чародей... - неохотно призналась она.
Малфой усмехнулся.
- А я, когда читал, представлял его себе по-другому, - заявил он, и тут туманное облачко перед ними взвихрилось, и из него шагнула черная тень,казалось, имевшая зримую форму лишь благодаря наброшенному на нее плащу с глухим капюшоном, под которым клубился мрак, напоенный такой дикой, неистовой ненавистью, что Чжоу не смогла сдержать крик и, не осознавая толком, что делает, отскочила за спину Драко, мертвой хваткой вцепившись в его плечо. Слизеринец расхохотался, и призрак исчез. Чжоу с трудом перевела дыхание.
- Что, мой вариант пострашнее твоего? - весело спросил он.
Сгорая от стыда и внутренне кляня себя за свою бесславную трусость, девушка натянуто улыбнулась.
- Кстати, польщен твоей верой в мою способность тебя защитить, - ехидно добавил Малфой, и Чжоу отдернула руку, оказывается, все еще лежавшую на его плече.
- Мне здесь даже нравится! - продолжал между тем Драко, - Раз уж мы заговорили о книжных монстрах, предлагаю сравнить, как мы представляем себе еще кого-нибудь, - и тотчас же из тумана поднялась тонкая и хрупкая девичья фигура, облаченная в легкий хитон, с золотыми кудрями, убранными в классическую греческую прическу, с невыразимо прекрасным, но печальным лицом.
- Елена Прекрасная! - представил результат своего воображения слизеринец.
Так и пошло. Два развеселившихся пленника грюмовского сундука, усевшись поудобнее возле костра, вокруг которого Чжоу вырастила целую рощицу заросших плющом деревьев и для поддержания атмосферы добавила неподалеку контуры привязанных к ветвям коней, любовались проходившим перед их глазами парадом рыцарей Круглого стола во главе с двумя королями Артурами, балом в замке средневекового сеньора, историческими баталиями, флотилией пиратских кораблей, танцами Эсмеральд, приключениями Энеев и Сигурдов, маскарадом в доме Капулетти и снами в летнюю ночь...
- Вот уж не думала, что ты читал маггловские книги! - воскликнула Чжоу, отведя взгляд от кокетливо поправляющей стриженные волосы Флер Форсайт.
Драко фыркнул.
- Мне было интересно, как магглы живут без волшебства! И, оказывается, неплохо живут, очень даже неплохо... - задумчиво протянул он, а туманный силуэт Ланселота Озерного отсалютовал ему мечом.
______________________________________
Стихотворение, которое цитируют Чжоу и Драко, - пера Р.Киплинга.
Глава 20. ХельЧжоу не помнила, не ощущала, как долго она и Драко развлекались воплощением своего воображения в плоть и кровь — казалось, время, как и все прочее, что имело отношение к внешнему, реальному миру, не имело никакой силы в том странном, необъяснимом, невозможном месте, где они оказались.
От придания зримой формы персонажам книг они перешли к созданию вокруг себя лесов, озер, дворцов и замков, собственных комнат и домов своей мечты, возвращению к жизни самых счастливых своих воспоминаний и осуществлению нынешних маленьких желаний... Возможно, не будь Чжоу так увлечена неожиданно предоставленной ей возможностью оказаться в XVIII веке, при дворе Людовика XIV или на Авалоне, она заметила бы раньше, как невесомые, неуловимые туманные облака вокруг них сгущаются, становятся все менее прозрачными, облепляют их клочьями влажной ваты, застилают глаза, мешают дышать... Но ни она, ни Драко не обратили на это внимания, пока не стало поздно. В какой-то момент девушке начало казаться, что их голоса становятся какими-то медленными, глухими, невнятными — будто они были пьяны или только что разбужены. Внезапно вернулось ощущение неясной угрозы, таившейся где-то в молочных туманных извивах. Чжоу хотела было разогнать руками окутавший ее белый непроглядный дым, гадая, когда же он успел так сгуститься, но тело не слушалось ее, налившись свинцовой, сонной тяжестью. Сознание и воля, подстегнутые испугом, вернулись к ней, но были уже бессильны против вкрадчивой, мягкой, но необоримой силы, усыпляющим ядом струившейся по ее жилам.
Резкой, физически ощутимой болью отдалась в ней мысль о Седрике. Сколько времени прошло? Как она могла настолько забыться, что и думать перестала о своем деле, о цели всех своих действий, о том, что поставлено на карту?! Бесплотный белый призрак то ли Тристана, то ли Ромео, то ли Галахада - она уже не могла разобраться — склонился над ней, улыбаясь знакомой до щемящей сладостной боли в сердце задумчивой полуулыбкой — такой неодолимо-притягательной, такой неповторимо-
его... А затем призрак сгинул в яростной вспышке зеленого cвета, на мгновение ослепившей девушку, перед глазами которой, словно выжженное на сетчатке, стояло его искаженное мукой лицо. Она попыталась закричать, разорвать наползавшую на нее пелену смертельного безразличного холода криком, но из горла вырвался только болезненный хрип, как ножом полоснувший пересохшее горло.
Рывком, усилием, стоившим, казалось, всей остававшейся в ней жизненной силы, Чжоу повернула голову в сторону Драко в немой и бессильной надежде, что он сможет помочь... Слизеринец по-прежнему сидел рядом, но это был уже не он. Казалось, из него выпили, вытянули все, что составляет основу, сущность человека, тщательно и кропотливо, не оставив в скорлупе его тела ни проблеска разума, ни единого отголоска чувств. Пустые, замершие, остекленевшие глаза, жадно и тупо смотревшие в туманные глубины, посеревшее, словно неживое лицо... Страшное, дикое в своей звериной бессмысленности зрелище. Потрясенная, оглушенная увиденным Чжоу не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд. Туман все густел, смазывал и растворял в себе контуры второго своего пленника, пока он наконец не исчез из глаз Чжоу за плотной, душной белой завесой.
Страх исчез, исчезло отчаяние, паника, потрясение, гнев... Словно влитая в кислоту щелочь, белесый дым легко уничтожил всю едкую силу этих чувств. В них нет смысла. Нет смысла и в ее глупой борьбе, во всей этой безумной эскападе, неистовой гонке со временем за ничтожный шанс... Она с самого начала это знала, и только глупое упрямство не давало ей сразу понять всю тщету, всю нелепость, всю детскость и ничтожность ее жалких попыток. Нет ни прошлого, ни будущего. Некуда возвращаться и не от чего бежать. Все будет как должно. Седрик войдет в лабиринт и умрет, и ей, Чжоу Чанг, нет до этого никакого дела. Как не будет ей дела и до собственной смерти, и до возвращения Волан-де-морта, и до гибели сотен других безвестных и безымянных людей...
Туман укутывал ее пышными тяжелыми одеялами, а в голову внезапно пришли строки из книги Седрика про скандинавских богов: «Мокрая Морось зовутся ее палаты, Голод - ее блюдо, Истощение - ее нож. Лежебока - слуга, Соня - служанка, Напасть - падающая на порог решетка, Одр Болезни - постель, Злая Кручина - полог ее...». Ледяная судорога скрутила ее тело, изломав его безжизненным кривым крестом.
- Хель...Это Хель... - прошелестела Чжоу едва слышно, и, чтобы не видеть этот бесконечный белый сумрак вокруг, чтобы иметь призрачную возможность лгать себе, что в этом бесцветном и бесплотном аду есть хоть что-нибудь живое, материальное, она закрыла глаза.
Возможно, через мгновение, а возможно и годы спустя внезапная неведомая сила грубым рывком сорвала ее с земли, заставив подняться на дрожащие, подгибавшиеся ноги. Удивление, вызванное неожиданностью происходящего, оказалось единственным чувством, сумевшим вырвать ее из полумертвого забытья. Чжоу открыла глаза и с криком дернулась в сторону — перед ней, крепко держа ее за плечи, стоял Грозный Глаз Грюм. Несмотря на дикий страх — страх животного, ожидающего неминуемой боли от того, кто ее уже причинял, - девушка бессознательно заметила, что выглядит лже-мракоборец совсем не так, как тогда, когда пытал ее в кабинете — волшебного глаза нет, седые спутанные волосы неровно обстрижены и торчат клоками... А самое главное, выражение иссеченного шрамами лица неуловимо другое, совсем не то, что тогда.
Грюм между тем сурово хмурился, впившись взглядом единственного глаза в ее лицо.
- Очнулась? Голова в порядке? - резко спросил он.
Чжоу смогла только кивнуть.
- Кто вы такие? - мракоборец выпустил ее и дернул головой в сторону Драко, все также сидевшего в неестественно застывшей позе, глядя в неизвестность бессмысленным взором.
Чжоу открыла рот, чтобы ответить, и поняла, что не знает даже, с чего начать.
- Мы...Мы студенты Хогвартса...
Грюм фыркнул, склонившись над Малфоем и вглядевшись в его лицо.
- Как вы здесь оказались, почему этот ублюдок Крауч запер вас здесь?
- Это...Это очень странная история, - начала девушка. Грюм поднял на нее взгляд и не отводил его за все время ее рассказа. По его окончании он не выразил ни малейшего удивления, только покивал, словно приняв услышанное к сведению.
- Вы нам поможете? - умоляюще спросила Чжоу.
Грюм резко встряхнул Драко за плечо. Голова слизеринца безвольно мотнулась, глаза закрылись, и он медленно сполз на землю, скрывшись во взвихрившемся туманном облаке. Грозный Глаз что-то яростно пробормотал себе под нос, а затем отвернулся от Малфоя и вперился взглядом в Чжоу.
- Тебе повезло, что я успел вовремя разбудить тебя — еще минута промедления, и было бы поздно!
- Поздно? Что это значит? Что с ним случилось? - вскрикнула Чжоу, порывисто бросившись к по-прежнему не пришедшему в сознание Драко. Грюм резко схватил ее за плечо и остановил.
- Энтропическое пространство очень опасно. Я не случайно создал его в своем сундуке — в нем я запирал пожирателей Смерти до тех пор, пока не передавал их с рук на руки дементорам. Оно отвлекает и рассеивает внимание, не давая сфокусироваться на мыслях о побеге, а затем медленно отравляет человека, одурманивает его разум, зачаровывает его и незаметно порабощает. Именно это и произошло с парнем, - Грюм дернул подбородком в сторону Малфоя.
- Но...Но...То есть... - задохнулась Чжоу, но Грозный Глаз перебил ее на полуслове.
- Пока он внутри энтропии, он останется под ее властью, освободить его не удастся. Здесь мы бессильны. Поэтому забудь о нем, нужно думать о том, как вытащить отсюда тебя!
Чжоу с недоверчивой надеждой взглянула в бесстрастное лицо Грюма и тотчас же опустила глаза — смотреть на него ей не хватало смелости.
- Это мой собственный сундук, уж я-то знаю, что отсюда не выбраться, - мрачно процедил мракоборец, - Но ты — не человек в полном смысле слова, поэтому возможно, тебе удастся то, что никак не может получиться у меня.
Чжоу отчаянно замотала головой, словно отказываясь верить словам Грюма, а тот внезапно заговорил совсем иным тоном — зло, осуждающе и резко:
- Мерлинова борода, неужели можно быть такими идиотами?! Вы что, в самом деле думаете, что прошлое так легко поддается изменениям? Что вот так вот — р-раз! - он щелкнул пальцами у Чжоу перед носом, - И все выходит по вашему хотению? Элементарная логика не подсказала вам, что будь все так просто, пару-тройку мракоборцев бы просто-напросто отправили на двадцать лет назад, и проблема с Темным Лордом была бы решена, даже не возникнув? Нет, не подсказала, что будь у проблем такое простое решение, их бы попросту не существовало, потому что любой безмозглый недоучка мог пару раз махнуть волшебной палочкой — и нате вам, меняйте что хотите и как хотите? - он с разочарованием и даже каким-то отвращением сжал губы и качнул головой, - Ваши мотивы, мисс, благородны, я не спорю, но нельзя ведь до такой степени не думать о последствиях!
Чжоу, испуганная и сбитая с толку этой обвинительной речью, недоумевающе пробормотала:
- Но...что такого я сделала? Какие последствия?
Единственный глаз мракоборца гневно сверкнул в ее сторону.
- Известно ли вам, юная леди, что такое крестраж? - дождавшись отрицательного ответа, Грюм продолжил, - Это предмет, в который волшебник заточает часть своей души, отделив ее от себя, для того, чтобы в случае гибели физического тела все равно остаться жить. То, что сделали вы и ваш приятель, опасно близко к магии крестражей.
- Как это? - похолодев, спросила девушка.
- Сейчас, в этот самый момент, одновременно существуют три Чжоу Чанг. Одна прилежно ходит на уроки вместе с остальными шестикурсниками, другая вьется возле... Как там его зовут, ради кого вы все это затеяли?
- Седрик.
Вот и снова, как раньше, она не может ни говорить с ним, ни видеть его, ни слышать, и единственная радость — говорить
о нем, просто произносить его имя...
- ...возле приговоренного господина Седрика, а третья сейчас слушает меня с выражением явного несогласия на лице. В чем дело?
- Не говорите так! - против воли вырвалось у Чжоу, и она почувствовала, как задрожали ее сжавшиеся в кулаки руки, - Он не приговорен! Не смейте! Я...Я ... - тут горло перехватил спазм, она задохнулась и замолчала, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
- Ну конечно, ведь энтропия не дает лгать и лицемерить. Что на уме — то и на языке, - словно обращаясь к самому себе, пробормотал Грюм, несколько удивленный этой вспышкой, а затем продолжил неожиданно мягким, даже утешающим тоном, - Я понимаю, зачем все это, но последствия ваших действий... Обычный маховик времени — я полагаю, вы знаете, что это такое, - разделяет человека пополам, воспользовавшийся им одновременно существует и в прошлом, и в будущем. Использование этого артефакта необыкновенно опасно, так как невозможно предсказать, как малейшее, даже самое незначительное действие его вернувшейся назад половины скажется на судьбе будущего. Но опасность не только в этом. Нарушив хоть одно из множества правил, можно оказаться навеки разделенным, а это равносильно тому, что происходит с волшебником, создавшим крестраж. Его душа становится разорванной, увечной, полуживой. Человек перестает быть человеком. - тут Грюм надолго замолчал, вглядываясь в помертвевшее лицо Чжоу, словно проверяя, произвели ли его слова должное впечатление, а затем продолжил:
- Вы же разделили себя уже не на две, а на три части. Я смутно представляю себе сущность проделанного вами ритуала. Насколько я понимаю, с истечением того временного интервала, что описан в использованном для перехода дневнике, две из этих частей должны соединиться, но я не знаю, что нужно сделать, чтобы объединить те части, которые одновременно существуют в этом времени. - Грюм замолчал, а затем неожиданно спросил, - Зная все это, вы бы все равно осуществили Переход?
Чжоу представила себе, что будет с ней, если она навсегда останется разбитой на три хрупких, неровных осколка: как бездумно влачат бессмысленное, бездушное, бесцельное и безвольное существование два ее двойника, сонно бредущие по параллельным временным плоскостям, и как третья ее часть год за годом отупело пялится в серый мертвый сумрак вокруг, ничего не видя, ничего не чувствуя... Затем вдруг явственно увидела саму себя, в обессиленном забытьи привалившуюся плечом к ножке стола и дрожащую от безмолвных, не находящих выхода, рвущих все внутри рыданий, до боли стискивающей в руках бирюзовую замшу обложки дневника... Задумалась — а не лучше ли вечное бесчувствие, чем это? Знакомое обаяние едва слышного шелестящего голоса: «Ведь ты, красная девица, вовсе не любишь своего доброго молодца, о нет! Тебе лишь хочется так думать, ибо некое странное удовольствие доставляет тебе мысль о том, что ты несчастна...». Задорно-нежная улыбка на застывшем лице, в котором медленно угасает свет. Растрепанные волосы, падающие на глаза, расстегнутый ворот и закатанные рукава белой рубашки, скрип пера, заполняющего пергамент чуть наклоненными вверх строками, написанными размашистым, стремительным почерком... «Ты лишь воображаешь, что любишь, лишь силишься любить!.. »
- Я не знаю, - в который уже раз ответила она этой фразой, - Совсем ничего не знаю...
Грюм покривился, то ли раздраженно, то ли непонимающе.
- Так или иначе, нужно каким угодно способом освободить вас отсюда, - заговорил он сухо, отбросив поучительно-менторский тон, - Этот мерзавец, - он неопределенным жестом указал куда-то наверх, - сумасшедший, законченный безумец, чудовище. Я сомневаюсь, что в нем осталась хоть капля чего-то человеческого. Со мной ему не справиться так просто, к тому же я нужен ему живым. А вот вы двое...
- Так вы знаете, как можно освободиться? - взволнованно воскликнула Чжоу, пропустив мимо ушей всю угрожающе двусмысленную заключительную часть слов собеседника.
Мракоборец вздохнул и покачал головой.
- Нет. Но определенный план у меня есть.
Он замолчал, а Чжоу ощутила электризующий, но странно прятный холодок в груди — тот самый, что возникает в кульминационный момент развития сюжета в каком-нибудь увлекательном детективе, или тогда, когда с нетерпением ждешь объявления оценки за экзамен, не без оснований надеясь на лучшее.
- Во первых, вы, мисс, должны в мельчайших подробностях описать все предшествовавшее вашему появлению здесь, - деловито заговорил Грюм, - Кто знает, может быть какая-нибудь незначительная деталь поможет мне разобраться в произошедшем. Во-вторых, вы должны напрячь память и как можно точнее вспомнить все, что было сказано про переходы во времени в той книге, откуда вы взяли схему этого перехода. Наверняка удастся извлечь оттуда хоть что-нибудь, что может пригодиться.
- А если получится сбежать— что делать дальше? Вы знаете, как нам вернуться в себя? Или как сделать так, чтобы профессор Дамблдор смог нас услышать? - воодушевленно спросила Чжоу.
- Нет. Для этого нужно понять, каким образом захватить вас удалось нашему тюремщику, чтоб его... - тут Грюм яростно сжал губы, словно стремясь удержать рвущийся с языка поток ругательств. - И это опасно приближает нас к третьему пункту плана. Этому подонку хватит пары дней на то, чтобы обнаружить, что вы оба как ни в чем не бывало ходите на занятия, в то время как вы же были им собственноручно заперты здесь, в сундуке. Он обязательно попытается разобраться, в чем тут дело, а для этого ему понадобиться вытащить вас отсюда. Вот тогда и появится шанс сбежать.
Грюм замолчал и с сомнением посмотрел на Чжоу.
- Ему не хватит знаний, чтобы самому понять, что вы такое. А понять он захочет, опасаясь угрозы своего разоблачения в случае вашего побега. Сам не узнает — значит, попробует вытянуть это из вас. А для этого ему известен только один способ — боль. - Тут он дернулся, словно от электрического разряда, бесстрастное лицо его странно искривилось, - Это отвратительно, чудовищно — что я говорю такое шестнадцатилетней девчонке, которую должен бы защищать от таких тварей, как он! А вместо этого... - он справился с собой и продолжил уже более спокойно, - Возможно, выпытав у вас все, что ему нужно, он вновь запрет вас здесь. А возможно — убьет. И к обоим этим вариантам вы должны быть...готовы.
Тут Грюм покачал головой.
- Жаль, что парень без сознания, он мог бы здорово помочь — изложил бы нам все произошедшее со своей точки зрения... Моргана меня забери, где он?! - вдруг воскликнул мракоборец, и тотчас же туманные островки растаяли, обнажив серую тусклую пустоту, окружавшую две замершие в недоумении фигуры. Третий пленник неопределенности исчез.
________________________________________
Хель - царство мертвых в скандинавской мифологии.
Глава 21, в которой происходят две судьбоносные встречиЧжоу озиралась по сторонам, разыскивая Малфоя, но его внезапное исчезновение явно не было очередной шуткой туманной энтропии — она не только видела, но и чувствовала, что кроме нее и Грюма здесь никого нет.
- Чудесно! - внезапно рявкнул мракоборец, глядя куда-то наверх, - Пока мы тут беседовали с тобой, наш гостеприимный хозяин решил побеседовать с парнем!
Чжоу показалось, что внутри ее все смерзается в огромные ледяной ком. Грюм повернулся к ней и что-то говорил, сосредоточенно хмурясь, но его голос заглушал неизвестно когда начавшийся ветер, с оглушительным свистом носившийся вокруг двух пленников. Почему-то туман от этого ветра ничуть не колебался, внезапно заметила Чжоу, и тут ледяной порыв хлестнул ее по лицу, заставив зажмуриться, а злобный свист в ушах достиг предела, и она испуганно зажала уши руками. Спустя несколько секунд девушка приоткрыла глаза, и первым, что она увидела, было аспидно-черное стекло Проявителя врагов, из которого на нее смотрело ее собственное перепуганное лицо.
- Я вас приветствую! - произнес за ее спиной голос Грюма, и Чжоу резко обернулась. Вращая в пальцах волшебную палочку, на нее задумчиво смотрел лже-мракоборец, а возле него на полу полусидел Драко, мотая головой с несколько ошалелым видом.
- Что... - вскрикнула Чжоу, глядя на слизеринца, но Грюм перебил ее.
- Я задам вам несколько вопросов и надеюсь услышать исчерпывающие ответы. В противном случае... - он красноречиво повел по воздуху палочкой, с которой сорвалось несколько алых искр.
Крауч помолчал, скользя взглядом по лицам своих жертв, а затем продолжил:
- Я хочу прояснить некоторые детали. Во-первых, что вы такое? Я видел вас на моих уроках, но вы же были заперты в моем сундуке... Как вы объясните этот феномен?
Чжоу молчала. Малфой тоже. Грюм растянул губы в зловещей ухмылке.
- Молчим. Ну что же..., - он поднял палочку и словно с неохотой обронил, - Круцио.
Девушка сжалась, готовясь ощутить кривые клыки боли, с хрустом переламывающие кости, вытерпеть эту чудовищную пытку... Но ничего не произошло.Совсем ничего. Открыв глаза, она увидела, что лицо лже-Грюма лишилось прежнего спокойно-высокомерного выражения, исказившись в гримасе неукротимого бешенства
- Круцио! Круцио! - выкрикивал он, водя волшебной палочкой от нее к Драко и обратно. Но заклятие по-прежнему не действовало. Пораженная не меньше него Чжоу оглянулась на Малфоя — тот ответил ей таким же недоумевающим взглядом. Внезапно Крауч замолчал и с тихим смехом опустил волшебную палочку. Спрятав ее в карман, он не торопясь прошелся по комнате, передвинул на полке пару книг и только затем вновь обернулся к своим пленникам.
- Так-так... Что же, вижу, заклинания на вас действовать перестали. С чего бы это? - он задумчиво нахмурился, - К тому же прежде мне казалось, что вы менялись — то теряли материальность, то вновь обретали... А теперь вы совершенно бестелесны. Любопытно, в самом деле любопытно...
Он вновь засмеялся, а затем неожиданно с громким лязгом распахнул крышку своего магического сундука. Снова неистовый порыв ветра ослепляющим ударом заставил Чжоу зажмуриться и сжаться в комок, а когда она открыла глаза, вокруг вновь была серая бесформенная дымка, наполненная кружащимися клочьями серебристого тумана.
Поднявшись на ноги и борясь с головокружением, девушка увидела неподалеку Драко и Грозного Глаза, нависавшего над слизеринцем и о чем-то спрашивавшего.
- Что случилось? Почему... - начала было она, подойдя, но Малфой перебил ее:
- Когда Крауч сказал, что мы теперь бесплотны, я сразу понял, в чем было дело! Когда он пытал нас в тот раз, когда мы пробрались в его кабинет, мы действительно были не призраками!
- Но почему?
Драко фыркнул.
- Ты ведь первая сообразила, почему мы иногда вновь обретаем тело!
Чжоу непонимающе нахмурилась.
- Сильные чувства! Тогда мы были страшно напуганы — и поэтому были вполне материальны! А сегодня, только что, никаких сильных чувств мы не испытывали, и поэтому он ничего не смог с нами сделать. Если бы я сообразил раньше, мы могли бы сбежать, еще тогда, когда он не понял, почему его магия не действует! - он яростно тряхнул головой.
- Успокойтесь, - холодно велел Грюм, - Сомневаюсь, что господин Крауч догадался о том, что вы теперь можете сбежать, стоит только ему вновь выпустить вас отсюда. Он наверняка решит еще раз с вами побеседовать, и тогда уж вы свой шанс не упустите. Когда выберетесь, предупредите Дамблдора. Он скорее всего не поверит, но ваши обвинения заставят его хоть немного засомневаться, присмотреться к этому оборотню повнимательнее, и, как бы хорошо он ни вжился в мой образ, может быть, он ошибется, сделает хоть малейшую промашку — и этого будет уже достаточно. Вы не знаете никаких деталей, только что он — не я, и что он подменит кубок перед третьим заданием, поэтому вы не сможете сказать, где и когда его можно поймать за действиями, которые бы однозначно раскрыли его истинную сущность, так что просто расскажите то, что знаете. Но не говорите ему про переход из будущего - вреда будет больше, чем пользы.
- Почему? - нахмурился Драко.
- Потому что то, что вы сделали, есть запрещенная, опаснейшая магия, применение которой может вызвать катастрофические последствия. Дамблдор отлично знает это. Поэтому скорее всего он просто вернет вас в ваше будущее, прервав действие временного перехода до того, как оно закончится само собой.
- Но неужели он не даст нам даже... - возмутилась Чжоу.
- Не даст, - оборвал ее Грозный Глаз ледяным тоном, - Потому что ваши действия опасны. Опасны для вас самих.
- Тогда зачем вы нам это говорите? Вы ведь и сами отправили бы нас обратно, если бы могли? - раздраженно спросил Драко, глядя на мракоборца безо всякого почтения.
Грюм как-то странно посмотрел на него, прищурив свой единственный глаз, но не ответил. Нервно постукивая по полу ногой, Драко сложил руки на груди и, немного помолчав, спросил:
- А как вообще он умудрился опять запереть нас здесь, если никакие чары на нас не действуют?
- Все мои детекторы темных сил и прочие магические приспособления, в том числе и этот сундук, действуют на любые недружественно настроенные сущности, не важно, облеченные плотью или нет, - сухо ответил ему Грюм, и между ними снова повисло молчание.
Серое небо неопределенности высоко над их головами внезапно начало светлеть, словно за туманными облаками кто-то зажег яркий фонарь. Грозный Глаз поднял взгляд на разливающееся над ними белое зарево и покачал головой.
- А он настырный... Похоже, теперь пришло время и для моей аудиенции.
- Что...Но ведь вы...То есть... - наперебой заговорили Чжоу и Малфой, но мракоборец уже исчез, растаял в воздухе. Они снова остались одни.
- Он ведь...Крауч ведь его не убьет? - тихо спросила девушка.
- Нет, конечно, ему ведь постоянно нужны его волосы — для оборотного зелья, - уверенно ответил ей Драко.
Туман вновь подобрался к ним, мутными волнами плескаясь у их ног, то и дело меняя очертания, словно приглашая вновь дать волю своему воображению и увидеть его плоды во плоти. Вспомнив, к чему подобная игра привела в прошлый раз, Чжоу яростно замахала руками, отгоняя невесомые белесые завитки. Туман покорно отодвинулся, а на девушку внезапно накатила необоримая сонливость. Казалось, она не спала целую вечность. Лживые туманные изгибы вдруг показались ей невыносимо похожими на пышные пуховые подушки. Чжоу со всей силы ущипнула себя за руку и потрясла головой, отгоняя внезапную слабость. Необходимо было что-то делать, на чем-то сосредоточиться, хотя бы просто говорить. И она вдруг выпалила первое, что пришло в голову:
- А... Как ты...Почему ты...Почему тебе понравилась Гермиона?
Драко с ехидно-веселым удивлением приподнял брови.
- О, мы перешли к кулуарным сплетням? Мерлин мой, я начинаю чувствовать себя настоящей знаменитостью! Какие еще подробности моей vie privée тебя интересуют?
Чжоу вспыхнула.
- Не увиливай — все равно ведь соврать не получится!
Драко зло поглядел на нее. Выражение его лица было престранным — как будто он изо всех сил стискивает зубы, но некая сила все равно заставляет его заговорить.
- Это получилось как-то... случайно и глупо. Я засиделся в библиотеке со штрафной работой для Макгонагалл. А когда пошел ставить книги на место, увидел, что она сидит на подоконнике в обнимку с какими-то талмудами, плачет и одновременно смеется. Мне тогда показалось, что она радуется своим слезам... Бред какой-то... - перебил он сам себя и покачал головой, - Я тогда — сам не знаю, с какой стати, - спросил, что у нее случилось. А она почему-то не стала делать вид, что все нормально, или посылать меня куда подальше, или напускать на себя свой коронный высокомерно-зазнайский вид, а сказала правду... Сказала, что плачет из-за того, что книга закончилась. Я не думал, что кто-то еще способен лить слезы над книгами! Ну и... - он развел руками и замолчал.
- Кто-то еще, кроме тебя? - уточнила Чжоу.
Малфой рассмеялся.
- Ну уж слез я, положим, не лил, но... - он многозначительно улыбнулся.
Чжоу ничего не ответила, думая о том, насколько непредсказуема жизнь, насколько стремительными, неожиданными, непредсказуемыми и головокружительными удивительными оказываются ее повороты...
- Ну а ты? - нахальным тоном спросил Драко, - Чем тебе так понравился Диггори?
Чжоу вспомнила тот давний матч между Слизерином и Гриффиндором, свист ветра, веселый голос Ли Джордана и точеный профиль Седрика в обрамлении желто-черного шарфа и надвинутого на лоб промокшего капюшона.
- Ты думаешь, можно сказать, чем тебе кто-то нравится или за что ты кого-то любишь? - взволнованно спросила она и, не получив ответа, продолжила, - Я не могу объяснить, да и вообще никто не может... Просто... Можно прекрасно знать кого-то, признавать за ним миллион достоинств, искренне его уважать и ценить, но при этом не испытывать ничего больше. А можно наоборот — видишь человека впервые в жизни — и вдруг понимаешь, что... Ну, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! - с этими словами она обернулась и замерла — ее собеседник бесследно исчез - совсем как тогда, когда она говорила с Грюмом.
- Неужели снова... - вырвалось у нее, и тут ледяной порыв ветра завихрился вокруг нее свистящей воронкой, и через мгновение Чжоу вновь оказалась в заставленном
черномагическими детекторами кабинете Грозного Глаза, готовясь тотчас же рвануться сквозь ближайшую стену на волю.
- Вы нас вызывали, профес... - внезапно услышала девушка свой собственный голос, и мысли о побеге разом вылетели из ее головы. Прямо напротив нее стояла ее точная копия, ее физическая оболочка, испуганно таращившаяся на нее и, вне всяких сомнений, отлично ее видевшая. А рядом с ней с таким же выражением на побледневшем лице, застыл Малфой, потрясенно смотревший на свой собственный призрак. Как такое могло быть?.. Краем глаза Чжоу уловила какое-то движение чуть позади и, повернувшись, увидела, как Драко медленно вытягивает руку к своему двойнику. А тот, глядя на него расширившимися глазами, вдруг тоже протянул руку ему навстречу.
- Нет, нет, не сметь!!! - неожиданно рявкнул лже-Грюм, бросаясь к ним, но было поздно — вытянутые руки двух Драко соприкоснулись, их тела окутались теплым молочным сиянием, и через мгновение на вытертом ковре кабинета остался стоять только один Драко Малфой, с недоверчивой надеждой разглядывавший собственные руки. Прежде, чем Крауч понял, что случилось, Чжоу бросилась к своей копии, испуганно отшатнувшейся к стене, и схватила ее дрожащей рукой за локоть. Она ожидала увидеть то же белое свечение, ощутить, как две ее разрозненные половинки наконец соединяются воедино, но...не увидела и не ощутила совершенно ничего. Просто Чжоу Чанг, которую она держала за руку, исчезла. Внезапно и неуловимо. Обескураженная, потрясенная девушка в отчаянии ударила кулаком по стене, борясь с неумолимо наполнявшими глаза слезами, от резкого движения запульсировали болью едва зажившие переломанные пальцы, и она громко вскрикнула от этой боли, неожиданности и изумления. Потому что ее рука не прошла сквозь прочную каменную кладку... Ей вдруг захотелось расхохотаться. Наконец-то, наконец-то она снова вернулась в себя!
Но вместо нее рассмеялся наблюдавший за всем произошедшим лже-Грюм. Успевшая уже забыть о нем Чжоу вздрогнула и быстро обернулась. Крауч медленно приблизился к двум своим жертвам и положил им руки на плечи.
- Любопытно окончился мой следственный эксперимент! Жаль, друзья мои, но вы не оставили мне выбора. Слишком уж много вы знаете. Горе от ума, не так ли? - он вновь засмеялся, тихо и безумно, а затем резко выхватил волшебную палочку.
В это мгновение раздался громкий стук в дверь — звук настолько невозможный в этом казавшимся девушке совершенно изолированном от всего остального мира месте, что она решила, что ослышалась. Но стук повторился, и, так и не получив позволения войти, неизвестный гость распахнул дверь. Крауч быстро развернулся навстречу вошедшему, выпустив своих пленников и скрестив руки на груди.
- Профессор Снегг? - с еле сдерживаемой холодной яростью прорычал он, а Чжоу уставилась на вошедшего преподавателя с таким отчаянным восторгом, что тот приподнял брови, глядя на нее, и осведомился:
- В чем дело, мисс Чанг? Уж не путаете ли вы меня с мистером Диггори? - он отвернулся от нее и обратился к Краучу, - Прошу извинить за вторжение. Я хотел бы поговорить с вами. Сейчас, если вы не слишком заняты.
Лже-мракоборец повернулся к своим пленникам и сдавленным голосом бросил:
- Вы свободны.
У Чжоу чуть не подкосились ноги он невыразимого облегчения, горячей волной захлестнувшего ее с головой. Перед глазами все плыло и кружилось, и она вдруг испугалась, что врежется в дверь, потеряет сознание и так и останется в этом проклятом кабинете в вечном плену. Но тело ее действовало безо всякой помощи со стороны разума, и через несколько секунд тяжелая дубовая дверь с негромким глухим стуком закрылась за ее спиной. Она перевела взгляд на Драко, остановившегося напротив нее, под кованым кольцом для факела.
- Что... - пересохшее горло не дало договорить, и девушка глухо закашлялась.
Малфой глубоко вздохнул и выпалил:
- По-моему, нам надо отдохнуть! Думаю, мы заслужили!
Чжоу посмотрела на него и нервно засмеялась.
- Д-да уж, действительно...
Мимо них прошли несколько возбужденно обсуждавших что-то первокурсников, из коридора за поворотом донесся мерный слитный шум перемены.
- Сейчас, видимо, только середина дня... Ну, тогда встретимся за ужином? - Драко вопросительно взглянул на нее, и она согласно кивнула.
***
Чжоу плохо помнила, как она сумела добраться до входа в общую гостиную Когтеврана — казалось, все оставшиеся силы уходили только на то, чтобы держать глаза открытыми. В сознание ее вернул переливчатый голос, исходивший из бронзового дверного молотка:
- Что такое неопределенность?
"Неопределенность! Энтропия! Ха!"
Девушка улыбнулась:
- Все, что угодно!
- Любопытная формулировка, - одобрил молоток, и дверь распахнулась.
Глава 22, в которой события принимают неожиданный оборотВынырнув из глубоко полусна-полубеспамятства, навалившегося на нее, как только она коснулась головой подушки, Чжоу долго не могла понять, где она находится — события последнего времени окончательно спутались и перемешались в ее сознании. Она лежала на чем-то мягком, в воздухе вокруг ощущался смутно знакомый запах — едва уловимая смесь запаха чернил, нового пергамента и нескольких цветочно- фруктовых ароматов... Она распахнула глаза. Темный бархатный занавес, в щелку которого вливается опаловая струйка света от ночника, вышивка на одеяле, натянутом под самый подбородок, и — маленькая, предельно немагическая плюшевая мышь в ночном колпаке — игрушка, без которой она не ложилась спать с самого детства... Чжоу с облегчением вздохнула, поняв, что вокруг вовсе не стены очередной тюрьмы или зыбкие границы зачарованного пространства, а всего лишь знакомая спальня девушек-пятикурсниц, и тут вдруг бархатный полог резко раздвинулся. Перепуганная, на пределе нервного напряжения, Чжоу отчаянно взвизгнула, дернувшись к стене и заслоняясь от новой угрозы руками, и вдруг услышала голос Элис:
- Мерлин мой, не вопи так! Я тебя испугала? Прости, я вообще думала, что ты уже спишь!
Чжоу опустила руки и бессильно откинулась на подушки, закрыв глаза и пытаясь дышать медленно и ровно. Немного успокоившись, она посмотрела на подругу и, пытаясь сохранять спокойствие, спросила:
- Что случилось?
Элис посмотрела на нее с подозрением и любопытством.
- Там, у входа в гостиную, тебя Малфой ждет, - сообщила она с плохо скрытым недоумением, - Попросил меня позвать тебя для очень важного разговора!
Чжоу удивленно нахмурилась. Что такое могло случиться? Как он умудрился так быстро впутаться в новые неприятности, если вернулся в собственное тело всего пару часов назад?
Элис же восприняла ее молчание и озадаченный вид по-своему и, присев на край кровати подруги, принялась рассказывать:
- Я возвращалась с ужина, устала безумно с этими проклятыми прорицаниями, а дурацкий молоток еще и вопрос задал жуткий совершенно! Ну вот я стою, думаю, что ему ответить, как вдруг сзади кто-то меня хватает за плечо! Я перепугалась, оборачиваюсь — это он, Малфой. Я весь день на нервах с этими экзаменами, а тут еще он перепугал ужасно, я разозлилась, хотела было...
- По-подожди...К-какие экзамены? - задохнувшись и непроизвольно прижав руки к груди, еле выговорила Чжоу.
Элис прыснула.
- Ну ты даешь! Сегодня же был экзамен у Трелони, забыла? - она вдруг ехидно улыбнулась, - Я, конечно, понимаю, тебе не до экзаменов, один Седрик в голове, а? Что, напутствовала своего героя перед завтрашним генеральным сражением?
Перед глазами Чжоу все разом слилось в блеклую бесцветную круговерть, кровать и сидящая на ней Элис закачались, как лодка на океанских волнах. Не понимая, что происходит, что она делает, девушка рывком отбросила одеяло, вскочила с кровати и бросилась к выходу из спальни, налетела на дверной косяк, зацепилась за него плечом и, едва не упав, неуклюже выкатилась на лестницу. Навстречу ей поднимался кто-то смутно знакомый, заговорил с ней, но Чжоу пронеслась мимо, чудом не переломав ноги на крутых мраморных ступенях, со всей силы толкнула резную дубовую дверь, споткнулась о порог и с отчаянным криком полетела на пол, панически взмахнув руками, но пыльного мрамора пола не коснулась — в последний момент ее успели подхватить за плечи.
- Успокойся, успокойся! - услышала она знакомый голос, кое-как выпрямилась и попыталась сфокусировать словно ослепший взгляд на крепко державшем ее человеке — Малфой, с непривычно, невообразимо растрепанными волосами, алыми пятнами лихорадочного румянца на щеках, в рваной и пыльной мантии... Чжоу встретилась с ним взглядом и не мигая смотрела, смотрела, смотрела, словно надеясь прочесть в его глазах, что она все неправильно поняла, что Элис что-то напутала... Драко вдруг резко встряхнул ее за плечи.
- Ты уже знаешь, какое сегодня число? - спросил он
медленным и ровным голосом, напряженно вглядываясь в ее лицо.
- Н-н-нет! - выдохнула Чжоу, не понимая толком, что именно она отрицает этим своим ответом.
Малфой, не изменившись в лице, все так же спокойно произнес:
- Сегодня 23 июня 1995 года.
Чжоу не могла выдавить из себя ни звука, только тупо качала головой. Драко тоже молчал, по-прежнему сосредоточенно глядя на нее, словно ожидая от нее какого-то определенного действия. Наконец непостижимым усилием воли девушка справилась со сдавившим горло спазмом и прошептала:
- Как такое может быть?.. Ведь...ведь мы попали в сундук в...в январе...
- Энтропия, - коротко ответил Драко и пояснил, - В энтропическом пространстве все существует по своим законам, не только материя, но и даже время! Читала сказки, в которых молодые люди уходили гулять, попадали в таинственное царство фей , оставались там погостить на один денек, а возвращались домой глубокими стариками? Любые полностью магические существа — такие как феи — создают вокруг себя пространство неопределенности. Сама магия по своей сути есть неопределенность, из который волшебник усилием воли формирует результат того или иного заклинания! Мы думали, что сидели в сундуке пару дней, но это был такой же обман, как те призраки из тумана!
Это звучало убедительно, но Чжоу не хотела верить, отчаянно ища хоть какую-нибудь зацепку, которая позволила бы ей по-прежнему считать, что сегодня конец января — глупые и отчаянные попытки сознания защититься от правды, которую оно не желало принимать.
Но долго предаваться этим сумасшедшим поискам Малфой ей не дал.
- Каким числом помечена последняя запись в твоем дневнике? - спросил он, нахмурившись.
- Двадцать третьим июня... - еле слышно прошептала Чжоу, только теперь вспомнив и осознав, что это означает. — То есть все, конец...
- Конец будет через сутки! Я получу последнее письмо от матери только завтра, когда вернусь в свою спальню после окончания третьего тура — вот тогда и будет конец! Мы связаны, ты забыла? - Драко помахал перед ней раскрытой левой ладонью, пересеченной белой ниткой шрама, - Куда я — туда и ты!
- А почему не наоборот? - тупо спросила Чжоу, которой было все равно. Абсолютно все равно...
Тут вдруг Малфой встряхнул ее за плечи с такой силой, что Чжоу тихо вскрикнула от неожиданности, голова ее мотнулась назад и ударилась о полированный рыцарский доспех, стоявший на постаменте прямо за ее спиной. От этого слабого прикосновения пластинчатая перчатка доспеха, сжимавшая край красивого гербового щита, вдруг заскрипела, чешуйчатые пальцы медленно заскользили по его блестящей грани и соскользнули с него, а сам щит, оставшись без крепления, угрожающе накренился и с адским грохотом и лязгом повалился на пол, под ноги вовремя отскочившим Чжоу и Драко.
Девушка потрясла головой, пытаясь избавиться от металлического звона в ушах. Ощущение было такое, словно этот оглушительный грохот разбудил ее, вырвал из сковавшего ее сонного оцепенения. Но прийти в себя до конца ей не дали. Малфой рванул ее за рукав и помчался по коридору прочь от злополучных доспехов и когтевранской двери, таща Чжоу за собой.
- Что такое, куда мы?..Зачем? Филч нас не...
- Отбой был час назад! Если поймают — нам крышка, мы ничего не успеем! - на бегу ответил Драко. Чжоу словно окатило ледяной водой, смывшей последние остатки слабости, и она побежал вслед за Малфоем, стараясь двигаться как можно тише.
Пролетев длинный темный коридор, весь завешенный мрачными гобеленами с изображениями кровавых батальных сцен, они, чуть не врезавшись в стену, свернули в узкий потайной проход, пронеслись по нему, и вдруг бежавший впереди Малфой резко остановился. Из-за загораживавшего выход из коридорчика пыльного полотнища донесся сиплый голос Филча:
- ...Никакого сладу нет! Негодяи,малолетние преступники! Ну ничего, доберусь я до вас, тогда узнаете...
- Скорее, назад, назад! - одними губами вымолвил Драко, отчаянно толкая Чжоу к выходу.
Они едва успели — в ту же секунду как они выскочили обратно в темный коридор, узловатые пальцы смотрителя отдернули маскирующий тайный ход гобелен.
С дикой скоростью слетев с узкой витой лестницы, беглецы оказались в длинной галерее со стрелчатыми окнами, по одной из стен которой тянулся ряд закрытых дверей. Наугад рванув одну из них, девушка вбежала в пустой класс, и, держась за сердце, привалилась спиной к холодному подоконнику, на котором возвышались кипы учебников для первого курса.
Вбежавший следом Малфой тихо прикрыл за ними дверь и заговорил ее "Коллопортусом", а потом обессиленно сполз по ней на пол, переводя дыхание и бессознательно качая головой. Чжоу посмотрела в окно, и глазам ее предстала картина, подтвердившая, что все сказанное Элис и Драко, не вымысел — под слабым ночным ветром чуть покачивались обмотанные густо-зеленым бархатом сочной листвы ветви росших у Черного озера деревьев, небо было по-летнему светлым, несмотря на позднее время, окружавшие замок просторы были покрыты пушистым ковром травы... Из горла девушки вырвалось какое-то придушенное всхлипывание, и она быстро отвернулась от окна.
- Филча не слышно? Идем отсюда! - быстро сказала она, направляясь к двери, - Нужно рассказать все профессору Дамблору!
- Ты знаешь, где его кабинет? - оживился Драко.
- Нет...Меня к нему ни разу не вызывали...Я думала, может быть, ты знаешь, где он! - разочарованно проговорила она, вдруг почувствовав, что глаза наполняются слезами, - Но что тогда? Что нам тогда делать?!
- Поговорить с Поттером и Диггори... - неуверенно начал Малфой и сам себя перебил, - Нет, мы же не знаем паролей, а они-то точно не бегают сейчас по ночному замку!..
Он отчаянно прижал руки к вискам и вскочил с пола.
- Может, перед началом испытания мы успеем Дамблдору обо всем рассказать? - с надеждой спросила Чжоу.
- Это уже ничего не даст — мы не сможем никак подтвердить наши слова, и поверит Дамблдор не нам, а Грюму, ну то есть Краучу — в конце концов он — знаменитый мракоборец и его закадычный приятель, а мы — только двое студентов, причем вовсе не знаменитые спасители человечества, как Поттер!
Чжоу быстро заморгала, пытаясь дышать глубоко и ровно, но все равно чувствовала, что некая плотина у нее внутри вот-вот сломается под напором отчаяния, безысходной паники и воспоминаний о том, что будет, если она не справится, не найдет выхода. Эти мысли должны были бы подстегнуть ее, заставить соображать, но вместо этого они, словно черная дыра, затягивали в себя ее силы, сосредоточенность и волю, и думать она совершенно не могла.
- Но он не может нам не поверить! - умоляюще простонала Чжоу, - Ведь всего-то нужно дать Грюму сыворотку правды...
- Чжоу, он не станет никому давать сыворотку правды! Он уверен, а никаких доказательств у нас нет и уже не будет! Бесполезно — мы только потеряем время! Нужно сделать что-то прямо сейчас... - тут Драко вдруг осекся и уставился куда-то в стену за спиной Чжоу.
- Что? В чем дело? - испуганно прошептала девушка.
Слизеринец шагнул к двери, постучал по замку волшебной палочкой, прошептав заклинание, и осторожно выглянул в коридор.
- Никого... - тихо сказал он и поманил Чжоу за собой.
- Куда мы идем? Что ты придумал? - запинаясь, выговорила Чжоу, следуя за ним.
- В кабинет Грюма, - коротко ответил Малфой, заглянув за угол очередного коридора и никого там не увидев.
- Что?! Зачем? - при одной мысли о том, что им снова придется оказаться в этом кошмарном месте, откуда они только несколько часов назад еле выбрались, Чжоу почувствовала, как внутри словно прокатился кусок льда.
Не отвечая, Драко побежал к ведущей на верхние этажи лестнице и, прыгая через две ступеньки, понесся вверх. Девушка еле поспевала за ним. Через несколько минут они остановились у запертой двери логова лже-Грюма и прислушались — внутри было тихо.
- Алохомора! - прошептал Драко, и тут же раздался тихий щелчок замка.
Беглецы осторожно вошли в темный кабинет. Дверь, ведущая в комнаты, отведенные преподавателю по защите, была плотно закрыта, самого хозяина видно не было.
- Что нам здесь нужно? - чуть слышно прошептала девушка, нервно озираясь. Если их сейчас поймают, все будет кончено - и ее проваленная миссия, и самое жизнь.
Но пока никакой угрозы не ощущалось.
- Оборотное зелье, - так же тихо ответил ей Малфой, быстро оглядывая комнату.
- Зачем оно... - начала было Чжоу, но Драко шикнул на нее и указал рукой на полуоткрытую створку стоявшего в углу узкого шкафа, возле которого висел предательский проявитель врагов, из-за которого они чуть не погибли. Бесшумно подкравшись к шкафу, девушка медленно потянула холодное кованое кольцо, служившее ручкой, и заглянула внутрь.
- Есть! - прошипел Драко из-за ее плеча и показал на маленький серебристый котелок на самой низкой полке, - Это оно! Есть тут какой-нибудь флакон? - он пошарил по полкам и ящикам и вытащил из одного из них тяжелый хрустальный пузырек с широким горлышком. Зачерпнув им казавшееся в темноте аспидно-черным зелье, он заткнул флакон пробкой и сунул в карман мантии.
- Все, бежим отсюда! - и они осторожно и быстро направились к двери. Чжоу уже была у порога, как вдруг Драко оглянулся и зло пробормотал что-то: дверца шкафа осталась распахнутой. Он бросился обратно, аккуратно прикрыл ее и быстрым шагом направился назад, к выходу. Чжоу закусила губу, внутреннее умоляя его идти побыстрее, и вдруг Малфой зацепился широким рукавом за край стола, неловко развернулся, оступился и врезался спиной в шаткую этажерку, скрывавшуюся в тени массивного книжного шкафа. Колючий лязг бьющегося стекла, глухой грохот падающих книг — в сонной тишине кабинета эти звуки показались двоим взломщикам непереносимо, оглушительно громкими. Чжоу в ужасе замерла у порога, словно примерзнув взглядом к двери напротив, а Драко со всей силы рванулся, раздался треск рвущейся материи, и он бросился к выходу, оскальзываясь на пролитых зельях, с тихим зловещим шипением смешивавшихся и дымившихся на темном полу.
- Бежим, бежим, бежим! - хриплым шепотом крикнул он и вновь потянул Чжоу за собой.
Выбегая в коридор и обернувшись, девушка успела заметить, как дверь в комнаты преподавателя распахивается и на порог ступает смутная, едва различимая в темноте фигура. Совсем потеряв голову от ужаса, Чжоу помчалась по коридорам, не разбирая дороги; лестницы, темные глазницы окон, сумрачные залы и коридоры сливались в сплошной серый размытый фон. Постепенно бег замедлился, окружающие предметы вновь начали обретать четкие контуры, когда же беглецы остановились, Чжоу потрясенно обнаружила, что они стоят у подножия главной лестницы, напротив входа в Большой зал. Неподалеку, в тени гигантских статуй и колонн, виднелся темный портал входных дверей замка.
- Зачем мы сюда прибежали? - едва выговорила девушка, держась за левый бок, в который вонзилась острая, как тонкая рыбья кость, боль.
- Нам н-нужно выйти из за...из замка, - отозвался Малфой, схватившись за постамент ближайшей статуи и с трудом переводя дыхание.
- Зачем? Объясни мне, что ты придумал! - попробовала потребовать Чжоу, но голос ее прозвучал настолько пресно и равнодушно, что она даже слегка удивилась.
- Нужно сделать что-нибудь с Кубком. Снять с него заклинание портала, ну или еще что-нибудь...
- А ты знаешь, как это сделать? - поразилась Чжоу.
- Нет. Ну и не важно, в крайнем случае уничтожим Кубок, и все дела!
- А оборотное зелье зачем? В кого ты намерен превращаться?
Драко хотел было ответить, но закашлялся и только махнул рукой:
- Потом расскажу, когда выйдем отсюда.
Они доковыляли до входных дверей и только теперь запоздало сообразили, что те, разумеется, заперты — никаких замков видно не было, но ни на многократно повторенную «Алохомору», ни на толчки плечами дверь не подалась.
- Отлично... - мрачно протянул Драко, отворачиваясь, и вдруг замер. На лестнице отчетливо зазвучали шаркающие шаги, а затем на ступеньках зеленым огнем высверкнули глаза миссис Норрис.
Глава 23. Перед рассветомДрако медленно двинулся вдоль стены к боковому коридору. Чжоу, не сводя глаз с кошки, последовала за ним. Миссис Норрис громко мяукнула и, быстрым прыжком соскочив с лестницы, бросилась вслед за беглецами.
Девушка услышала, как рядом чертыхается Малфой, и вдруг, неожиданно для самой себя, думая лишь о том, что если сейчас же, немедленно ничего не предпринять, то все прожитые заново дни окажутся напрасными, выхватила из кармана волшебную палочку и, почти не глядя взмахнув ей, прошептала:
- Сомнус!
Миссис Норрис остановилась в метре от нарушителей, зло глядя на них своими пылающими глазами-фонарями, а затем улеглась на пол, аккуратно обернула сложенные лапы хвостом и замерла.
Чжоу быстро выбежала в боковой коридор и спряталась за статуей худой колдуньи в длинном плаще с капюшоном. Драко последовал за ней.
- Что ты сделала с кошкой?
- Заклинание сонливости... Первое, что пришло в голову!
На лестнице вдруг раздался глухой шелестящий звук, а затем загремело что-то металлическое. Чжоу осторожно выглянула из-за статуи и увидела, что у подножия мраморных ступеней лежит разбившийся фонарь, фитилек которого еще горит дрожащим, бледным огоньком.
- Что... - Девушка непонимающе нахмурилась и вдруг услышала за спиной странный сдавленный звук. Обернувшись, она увидела Драко, отчаянно зажимавшего себе рот обеими руками и сотрясающегося от неостановимого хохота, который то и дело прорывался наружу в виде смешных полусмешков-полувсхлипов.
- Ты с ума сошел?! - задохнулась от негодования Чжоу, а Малфой, вытирая с глаз выступившие от смеха слезы, с трудом проговорил:
- Ты, похоже, усыпила не только кошку, но и Филча тоже! - он поспешно прижал ладонь ко рту, борясь с очередным приступом веселья, - О Мерлин, да нас с тобой не только из школы выгонят, но и в Азкабан посадят за то, что мы наворотили! Нарушили устав, бродили по замку посреди ночи, влезли в кабинет преподавателя, переломали его вещи и ограбили его, а теперь еще и напали на школьного смотрителя! И это не считая того, что мы еще собираемся сделать!
Чжоу невесело улыбнулась, чувствуя себя так, словно вся кожа изнутри покрывается тонкой корочкой изморози от страха и нервного возбуждения.
- Как нам выбраться из замка? - спросила она, стараясь убрать из голоса отголоски паники.
- Дверь закрыта. Окна нижних этажей наверняка заговорены, через них не выбраться. Ну а из верхних окон...Точно! - победно воскликнул он, - Твоя метла — где ты ее держишь? В раздевалке или здесь, в замке?
- Здесь — ведь из-за турнира не было ни одной тренировки.
- Отлично! Вот так мы и выберемся! Возвращайся в свою гостиную, возьми метлу и выбирайся через окно. Встретимся через полчаса у поля для квиддича. Ловить нас больше некому, так что все должно пройти отлично!
Чжоу радостно улыбнулась и закивала.
- Тогда вперед! Через полчаса на поле! - напоследок повторил Драко, и они побежали каждый в свою сторону.
***
До верха северной башни Чжоу и в самом деле добралась без помех, не встретив ни единой живой или мертвой души. Осторожно стукнув бронзовым молоком по двери, она задержала дыхание, мысленно умоляя неведомого духа, охранявшего проход в гостиную Когтеврана, смилостивиться и не спрашивать о чем-нибудь слишком сложном.
- Что такое вера? - произнес звенящий мелодичный голос, и Чжоу прикусила губу от злости и страха — этот вопрос был явно из разряда тех, ответы на которые бронзовый орел будет отвергать не час и не два.
Сжав руки до боли в суставах, девушка открыла было рот, чтобы попробовать ответить, как внезапно над головой раздался громкий хлопок, и в паре футов от нее возникла ухмыляющаяся нахальная физиономия Пивза.
- Так-так-так, ученица ночью бродит по школе! Как нехорошо! - пропел полтергейст ехидным голоском, - Очень, очень нехорошо! Наверное, мне стоит...
Чжоу не слушала его — в ушах зазвенело, голова внезапно закружилась... Сейчас Пивз поднимет шум, на который сбежится вся школа, и тогда... Неужели все пойдет прахом из-за такой случайности, такой мелочи, такой ерунды?! Заключение в сундуке Грюма, мучительное бестелесное существование, запрещенная магия, все нарушенные школьные правила, все страхи, все метания, вся борьба с почти неодолимыми препятствиями внутри самой себя и на выбранном ей пути — все это окажется бессмысленным из-за жалкого зловредного привидения?! Жестокая ирония случившегося внезапно вызвала у девушки желание рассмеяться — подумать только, вовсе не Крауч, не какой-нибудь другой Пожиратель смерти и даже не Волан-де-Морт станет тем противником, в схватке с которым все ее отчаянные надежды потерпят крушение, вовсе не от руки Темного Лорда погибнет Седрик, о нет... Демоническим злодеем станет...Пивз...
- Я заколдовала Филча, - ровным, спокойным голосом перебила Чжоу продолжавшего трещать полтергейста, - И Миссис Норрис. Украла у профессора Грюма зелье и своротила полки в его кабинете.
Она сама не могла объяснить, зачем говорит все это. Макаберная, свирепая, безжалостная комичность всего происходящего лишила ее последних сил, да и смысла в пререканиях и мольбах она не видела.
Эти слова возымели совершенно неожиданное действие. Пивз так и застыл с раскрытым ртом и ехидно поднятыми бровями, уставившись на девушку с совершенно ошарашенным выражением.
- Вот это здорово! - вдруг сказал он разом лишившимся всей присущей ему насмешливости голосом. Чжоу равнодушно смотрела на него.
- Правда здорово! Даже близнецы Уизли такого не вытворяли! А ты молодец, Чанг! - неожиданно воскликнул полтергейст и, сорвав с головы свой шутовской колпак, отвесил остолбеневшей девушке преувеличенно почтительный поклон. А затем со свистом унесся прочь по темному пустынному коридору. Чжоу ошарашенно смотрела ему вслед, отказываясь поверить в такое невероятное везение. В самом деле, правда порой имеет самое неожиданное действие...
- Что такое вера? - вернул ее к реальности безмятежный звонкий голос.
-Уверенность, - брякнула девушка, не будучи в состоянии придумывать что-нибудь более изысканное и философское.
- Лаконично и верно! - неожиданно одобрил молоток, и дверь бесшумно отворилась.
Общая гостиная, как и следовала ожидать в столь поздний час, была совершенно пуста. Стараясь двигаться как можно тише, девушка взбежала по лестнице в спальню и замерла у двери, прислушиваясь. В комнате царила сонная, умиротворенная тишина, лишь подчеркиваемая ровным дыханием спящих. Обведя взглядом плотно задвинутые пологи на четырех кроватях, Чжоу осторожно приблизилась к своей — не разобранной и не закрытой бархатным занавесом — и медленно потянула из-под нее тщательно упакованный в плотную бумагу сверток. Благополучно вытащив его, она направилась было к двери, как вдруг полог ближайшей кровати раздвинулся, и из-за него показалось встревоженное лицо Мариетты.
- Чжоу! Что ты делаешь? Куда это ты? - шепотом спросила она, настороженно глядя на подругу.
Чжоу быстрым движением спрятала метлу в густой тени у одного из кроватных столбиков. Времени было мало, нужно было поторапливаться, но никакого достойного объяснения, которое могло бы успокоить подозрительную Мариетту, как назло не приходило в голову. Единственное, что оставалось делать — вновь сказать правду.
- Мне обязательно нужно уйти! Это очень, очень важно! - умоляюще прошептала она.
- Но зачем? Что случилось? - Мариетта села на постели и взволнованно посмотрела на нее.
- Мне...Мне нужно встретиться с...С Седриком! - выпалила Чжоу, не придумав ничего другого, - Завтра ведь третье испытание, ну вот и...
Девушка надеялась, что подруга тотчас же отпустит ее — ведь свидания стоят куда выше факультетских очков, которые можно потерять, направляясь на них, и делают понятными даже самые сумасшедшие действия собирающихся на них людей. И расчет полностью оправдался — Мариетта понимающе заулыбалась.
- А...Тогда понятно, - она зевнула, - Ты только постарайся, чтобы тебя не поймали — мы ведь почти что на первом месте по очкам!
Чжоу радостно закивала.
- Обязательно! Я не надолго! - она махнула Мариетте рукой и быстро зашагала к двери, держась возле самой стены, чтобы подруга не заметила ее ношу. Ночной побег из замка на метле ради романтической прогулки под луной не одобрила бы даже она.
Благополучно выбравшись из спальни, Чжоу бесшумно сбежала с лестницы и внимательно оглядела гостиную — вдруг кто-нибудь засиделся с зубрежкой до ночи и заснул прямо в кресле. Но красивая сапфировая комната была пуста. Подойдя к еще не потухшему камину, она быстро сорвала с метлы бумажный кокон и бросила его обрывки на пронзительно-алые угли. Последний ее полет закончился приземлением в больничном крыле, с которого и начался отсчет их с Малфоем приключений...Сейчас эти приключения явно близились к финалу...
Придуманная для Мариетты отговорка — свидание с Седриком — неожиданно напомнила ей о том, как же мало времени она провела с тем, чью жизнь так отчаянно и неумело пыталась спасти — всего несколько мимолетных встреч, прогулка в Хогсмид и тот единственный поцелуй на Святочном балу... А другой Чжоу Чанг - легкомысленной, беззаботной и счастливой, достались дни и месяцы с ним рядом... Вновь, как тогда на балу, ее кольнула бессильная зависть, обида и ревность - к самой себе. Тряхнув головой и усилием воли подавив эти бессмысленные, ядовитые чувства, девушка направилась к темным окнам с витражными стеклами. Отодвинув засов, она распахнула створки самого дальнего от входа окна и выглянула наружу. Легкий теплый ветерок тотчас же взъерошил ей волосы, а от головокружительной высоты знакомо замерло сердце. Забравшись на широкий подоконник, Чжоу скомандовала метле «Вверх!», и та послушно зависла под ее рукой, слегка подрагивая, словно от нетерпения. Полеты на метле внутри замка — нарушение школьного устава, вдруг вспомнилось ей, и она нервно улыбнулась. Да, после всего, что она и Драко натворили за последние пару часов, исключение им гарантированно. Но в тот момент будущее волновало ее как никогда мало. Оседлав метлу и всем телом прижавшись к ее древку, девушка вылетела сквозь узкое окно, почти не задев его, и, осторожно прикрыв за собой его створку, полетела вокруг замка к полю для квиддича.
***
Окутанный летними ночными сумерками, под густо-синим, расшитым звездами бархатом неба, Хогвартс являл собой воистину фантастическое зрелище — величественное, загадочное, ошеломляюще прекрасное и действительно волшебное. Но долго любоваться всем этим Чжоу не стала — нужно было торопиться. Разогнавшись до головокружительной скорости, на какой она не летала ни в одном, даже самом ответственном, матче, она неслась к квиддичному полю, превращенному в темный, пугающий лабиринт, где-то в середине которого скрывался смертоносный кубок.
Приземлившись у первых рядов трибун, девушка
огляделась в поисках Малфоя, но того нигде не было видно. Спрятав метлу под ближайшую скамейку, она принялась бродить вдоль кромки поля, то и дело поглядывая на темный проем входа в лабиринт. В чем заключается план Драко? Уж не в том ли, чтобы войти в лабиринт самим, найти кубок и... Она подошла к зеленому переплетению ежевичных стеблей и осторожно коснулась их. Что там, внутри? Какие испытания ждут завтра чемпионов? Опасность и предвкушение небывалой награды — одно только усиливает другое, как шепотка соли в сладком тесте для пирога... Чжоу сама не заметила, как оказалась у темнеющей в высокой живой изгороди арки — у самого входа в таинственный лабиринт. Внутри клубился туман, в который уходила начинающаяся у нее под ногами тропинка. Почему-то вдруг очень захотелось войти, заглянуть за туманную завесу, почувствовать себя настоящей участницей, Чемпионкой Турнира... Девушка улыбнулась и шагнула было в арку, но в ту же секунду кто-то грубо схватил ее за локоть и дернул назад. Вскрикнув от неожиданности, она резко обернулась — Малфой.
- Ты что? - рассерженно зашипел он, - Куда ты собралась?
- Ну...Я подумала...Разве твой план не в том, чтобы пройти лабиринт и расколдовать кубок?..
Драко нахмурился и покачал головой.
- Это было бы просто здорово, если бы мы могли это сделать. Но до начала испытания в лабиринт не войти!
- Откуда ты знаешь?
Слизеринец вздохнул.
- Если бы было иначе, всякие настырные первокурсники и прочая мелюзга из любопытства залезли бы туда, и Мерлин знает, что могло бы там с ними случиться! Я уверен что уж это-то Дамблдор предусмотрел!
Чжоу фыркнула и быстрым шагом направилась ко входу в лабиринт.
- А давай проверим! - бросила она Малфою и шагнула в зеленую арку, навстречу колеблющейся туманной дымке. Она сделала всего пару шагов и словно уперлась в незримую стену, невидимо, но вполне ощутимо преградившую проход. Драко был прав - дальше не пройти.
- Убедилась? - недовольно поинтересовался Малфой. Девушка разочарованно покачала головой.
- Что тогда делать? Какой у тебя план?
Вместо ответа слизеринец вынул что-то из кармана мантии. Тускло сверкнули полированные грани тяжелого хрустального флакона.
- Оборотное зелье? Зачем мы его украли? Ты...Ты что, хочешь превратиться в...
- В Крама и Делакур, - закончил за нее Драко, убирая флакон обратно.
- Ч-что?- еле выговорила Чжоу, - Как мы это сделаем?!
Малфой вдруг вспылил:
- У тебя есть план получше? Так выкладывай, я с удовольствием послушаю! Мне только кажется, или ты правда собиралась спасать Диггори? Почему же тогда не сыплешь гениальными идеями по осуществлению этого замысла, а?
Чжоу, обескураженная этой вспышкой, примирительно подняла руки.
- Извини, я...Я просто...Очень удивилась! Как мы вообще сможем это сделать? И почему именно Флер и Крам?
- Потому что ни до Поттера, ни до Диггори мы не сможем добраться — входы в общие гостиные открываются только по паролю.
- Ага, а в Шармбатонскую карету и уж тем более на корабль к дурмстрангцам мы, конечно, влезем запросто!
Малфой сжал губы и покачал головой.
- Да, это, конечно, тоже не легче... Но я просто не знаю, что еще мы можем сделать!
Чжоу глубоко вздохнула, загоняя поглубже прорывавшиеся наружу волны паники.
- Хорошо, тогда надо думать, как нам сделать это. Все равно вариантов нет!
Оба они надолго замолчали. Чжоу отчаянно старалась придумать хоть какой-нибудь, пусть даже совершенно абсурдный, план по проникновению во французскую карету и на дурмстрангский парусник, но внутренняя, практически бессознательная убежденность в безоговорочной невозможности этого преграждала дорогу всем ее мыслям, подобно незримой стене, не позволявшей попасть в Лабиринт, и как девушка не пыталась преодолеть этот барьер, ничего не получалось.
- Ну... - наконец неуверенно вымолвила она, - Предположим, что добраться до дурмстрангского корабля можно, применив заклинание головного пузыря...
Драко быстро поднял на нее сверкнувшие глаза.
- То, что использовали во втором задании?
Чжоу кивнула.
- Точно! Это же просто здорово! - воскликнул слизеринец, победно ударив кулаком по густому переплетению живой изгороди.
- Но даже если мы и доберемся, как забраться на палубу, как найти Крама?.. - Чжоу совсем не разделила его восторг.
- Ладно, с этим можно и... - начал было Драко и вдруг умолк, глядя куда-то за плечо Чжоу с выражением такого потрясения, какого Чжоу не видела на его лице даже в тот момент, когда он увидел свою копию в грюмовском кабинете.
Она резко обернулась и замерла — возле ближайшего ряда зрительских скамей лежали их метлы, росчерками черного карандаша выделявшиеся на фоне серебрящегося в сумерках песка. Слизеринец собрался было что-то сказать, но только подавил смешок и, закатив глаза, покачал головой.
- Н-да. Ну теперь-то до Крама можно добраться без особого труда. На корабле прикрыться дезиллюминационными чарами — и все, готово!
- А настоящего Крама куда мы денем? - нервно спросила Чжоу.
Драко неуверенно посмотрел на нее.
- Не знаю... Придумаем что-нибудь по ходу дела.
Чжоу отлично знала, что их так называемый план — просто попытка хоть что-то сделать, хоть как-то побороть все разрастающееся марево паники, готовое вот вот затянуть глаза мутной пеленой и лишить последней надежды довести их дело до конца. Поэтому она с легкостью согласилась даже не думать о том, что же делать с настоящими Виктором и Флер — важно было просто действовать, не важно как.
- А что с каретой? До нее дойти можно пешком! Но я сомневаюсь, что забраться туда будет так легко, - сказала она, пытаясь удержать голос от дрожи.
- Алохомора — а дальше дезиллюминационные чары! - выпалил Драко, нетерпеливо глядя на нее.
Чжоу колебалась — все просто не могло быть настолько просто! Она собралась сказать об этом Малфою, как вдруг обратила внимание на узкую светлую линию, очертившую контуры крон запретного леса и расплавленным золотом растекавшуюся у самого горизонта.
- Неужели уже светает? - отчаянно вскрикнула она, в ужасе глядя на светлеющее небо.
Драко несколько секунд смотрел в ту же сторону, а затем повернулся к девушке и быстро заговорил:
- Сейчас не больше четырех утра — летом восход очень рано, забыла? Но времени все равно мало, некогда раздумывать! Я думаю, нам стоит разделиться, чтобы по крайней мере увеличить наши шансы вдвое — возможно, хоть одного из нас не поймают! Я пойду за Крамом, ты — за Делакур. Согласна? - не без иронии спросил он.
Чжоу только кивнула, боясь, что если заговорит, то голос сразу же сорвется.
- Ну...Тогда вперед! Всего-то надо попросить двух студентиков поделиться своими шевелюрами! Мы и не такое вытворяли! - храбрясь, воскликнул слизеринец, и девушка улыбнулась словно онемевшими губами.
- Удачи. И... до встречи на турнире! - уже серьезно сказал Драко, подхватывая с земли свою метлу.
Глава 24. Серебро и лазурьБыстрым шагом Чжоу шла вдоль кромки Запретного леса, пытаясь придумать, что ей делать. Из-за черного кружева переплетенных ветвей показалась синяя, нежно переливавшаяся перламутром карета Шармбатона. Не дойдя до нее несколько шагов, девушка остановилась в густой тени под древесными ветвями, сосредоточенно вглядываясь в холодно блестевшие круглые стекла окон. Свет внутри был погашен, никакого движения за серебристыми занавесками взгляд Чжоу не уловил. Но она все не решалась приблизиться. Карета выглядела огромной... для кареты. Казалось невозможным, чтобы там, внутри, могло разместиться два десятка людей, включая впечатляюще габаритную мадам Максим. Воображение девушки отказывалось предположить, что же представляет собой таинственная обитель шармбатонцев изнутри, а потому она никак не могла собраться с силами и попытаться проникнуть внутрь. Неизвестность пугала гораздо больше, чем мог бы ужаснуть ее совершенно точный факт наличия внутри кареты тысячи опаснейших ловушек и защитных чар против взломщиков.
Но рассуждать и готовиться было некогда — рассветная полоса на опаловом небе неуклонно расширялась. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Чжоу решительно направилась к карете, вытаскивая из кармана волшебную палочку. На голубой овальной створке, украшенной изображением двух скрещенных золотых палочек с вылетающими из них алыми искрами, не было никакого замка, и Чжоу осторожно потянула за ручку. Разумеется, дверца не подалась. Девушка коснулась серебряной ручки палочкой и прошептала:
- Алохомора.
Знакомый металлический щелчок — и дверца медленно и беззвучно приоткрылась.
Стиснув зубы и изо всех сил пытаясь унять безумное сердцебиение, девушка заглянула в появившуюся щелку. То, что она увидела, заставило ее разом забыть обо всех мучивших ее страхах: за дверью начинался длинный широкий коридор, застеленный пушистым насыщенно лазурным ковром и освещаемый слабо светившимися коваными светильниками под голубыми абажурами, а по обеим завешенным изумительной работы гобеленами стенам тянулись ряды одинаковых дверей резного дерева. Как все это могло поместиться внутри пусть даже и огромной кареты?.. Потрясенная Чжоу шагнула внутрь, ожидая, что коридор и двери исчезнут, и вместо этого миража она увидит то, чему и положено быть внутри любого транспортного средства, но ничего не изменилось. Восхищенная, недоумевающая девушка, позабыв на мгновение даже о своем деле, рассматривала высокий потолок с резными балками, безупречной красоты гобелены и картины, лампы и ковер, как внезапно услышала за спиной звук открывающейся двери и еле успела отскочить за мраморную статую Дианы-охотницы, стоявшую возле входа в карету. Облако голубого шелка, волна сверкающих серебряных кудрей — по коридору быстро шла никто иная, как Флер Делакур. Осторожно выглянув из-за белого плеча богини, Чжоу увидела, как Чемпионка Шармбатона подходит к круглому окну возле двери и, отодвинув мерцающую вышитую занавеску, выглядывает наружу, а затем, вздохнув, приотворяет дверь и выскальзывает из кареты в предрассветный светлый сумрак.
Чжоу удивленно смотрела ей вслед. Выходит, не только ей и Драко не спится сегодня ночью! Но раздумывать над странным поведением Флер было некогда, и девушка бесшумно подошла к тому же окну, из которого недавно выглядывала француженка, и попыталась разглядеть сквозь полупрозрачную дымку штор происходящее возле кареты. Флер стояла всего в нескольких шагах от окна, под аркой из переплетенных ветвей, обвитых мягким шелком молодой листвы, и говорила с кем-то, скрывавшимся в серой тени под деревьями. Чжоу до боли закусила губу. Наложить на Флер усыпляющие чары на глазах у свидетеля — это слишком даже сегодня, когда все возможные правила она, казалось бы, уже нарушила. Приходилось ждать, а между тем время неумолимо отсчитывало остававшиеся у нее минуты, пылающая золотом лента рассвета все расширялась... Неожиданно вспомнился первый урок защиты от темных искусств, проведенный лже-Грюмом, и список Запрещенных заклятий, написанных неровным угловатым почерком Пожирателя смерти на покрытой меловыми разводами доске. Как все было бы просто, если бы она могла наложить на Флер заклинание Империус, заставить ее распрощаться с неизвестным собеседником, отрезать прядку своих роскошных волос, вручить ее Чжоу и на весь оставшийся день спрятаться в теплицах профессора Стебль или в совятнике... Разговор на лужайке перед каретой становился все напряженнее — до девушки доносились приглушенные расстоянием и стенкой заколдованной кареты раздраженные восклицания француженки и рассерженный голос ее собеседника, показавшийся Чжоу знакомым. Мысль о запрещенных чарах Империуса оказалась непреодолимо привлекательной. Простое решение задачи, другого решения, как казалось девушке, не имевшей. Никто ни о чем не узнает, сама Флер потом ничего и не вспомнит и спишет все на нервное перенапряжение перед финалом Турнира, а если и догадается о чем-то, то ее словам все равно никто не поверит — ведь она же будет на Третьем задании, все это увидят! Риск даже меньше, чем у всех ее отчаянных действий в замке... «Никто не узнает, не будет никаких улик... Это же вовсе не преступление — ведь с Флер ничего не случится, никто от ее действий не пострадает... Да и сделано это будет не ради какого-то злого умысла, а чтобы спасти человека!» - вкрадчиво шептал внутренний голос, и Чжоу медленно вытянула из кармана мантии волшебную палочку. «О Мерлин, я ведь даже не знаю, как заставить это заклинание сработать!» - в панике думала она, дрожащей рукой отодвигая в сторону легкую ткань шторы и пытаясь как можно осторожнее приоткрыть створку круглого окна.
Визави юной вейлы внезапно схватил ее за плечо, но Флер резким движение сбросила его руку и что-то зло прошипела сквозь зубы. Створка наконец подалась, и Чжоу, чувствуя, что вот-вот потеряет сознания от страха, дрожащей рукой подняла палочку и пересохшими губами прошептала:
- Империо!
В то же мгновение говоривший с француженкой незнакомец сделал какое-то быстрое движение, полыхнула алая вспышка, и Флер внезапно пошатнулась и упала бы на землю, если бы не подхватил заколдовавший ее. Сопровождавшая заклинание вспышка на мгновение осветила его лицо, и Чжоу узнала Роджера Дэвиса, который, с неожиданно пустыми глазами застыв возле окна, держал за плечи бесчувственную Флер. Чжоу непонимающе смотрела на них, не зная, что делать, не понимая даже, что произошло. Роджер по-прежнему не шевелился, все так же глядя куда-то в небо бессмысленным взором и словно ожидая чего-то. Внезапная догадка вспыхнула в сознании девушки ярким лучом, она быстро захлопнула створку окна, выскочила из кареты, заперев за собой дверь, и, на нетвердых ногах подойдя к Девису, прошептала, наведя на него волшебную палочку:
- Положи Флер на землю.
Роджер медленно наклонился и осторожно опустил девушку на влажную от росы траву. Чжоу судорожно вздохнула. Нацеленное в Делакур Запрещенное заклинание попало в Дэвиса, так не вовремя шагнувшего вперед. «А возможно, так даже лучше? - снова зашептал внутренний голос, - Он сделал за меня всю работу, осталось только велеть ему вернуться в спальню и спокойно лечь спать...» Плохо понимая, что она делает, Чжоу опустилась на землю рядом с Флер, осторожно вытеребила из пушистого, горевшего серебром локона несколько волосков и, намотав их на палец, с силой дернула. Оглушенная шармбатонка не шевельнулась, а Роджер безучастно смотрел на нее невидящим взором. Возле белых как алебастр пальцев Флер девушка заметила лежавшую в траве волшебную палочку француженки и, ощущая себя мерзкой воровкой, быстрым жестом спрятала ее в карман.
- Жди здесь, - велела она своему однокурснику и вновь забралась в карету. Лазурный коридор был пуст. Переведя дыхание, Чжоу осторожно подкралась к той двери, из которой, как она помнила, появилась Флер несколько минут назад, и бесшумно приоткрыла дверь. Красивая комната, вся в серебре и лазури, наполненная нежным ароматом гиацинтов, была пуста. Девушка быстро закрыла за собой дверь и, окинув спальню француженки оценивающим взглядом, направилась к резному платяному шкафу. За зеркальными створками мерцали и переливались бесчисленными оттенками голубого складки прелестных платьев, воздушных блузок, юбок всех фасонов и длин; на белых полках аккуратными стопками лежали шали, шарфы, шейные платки, палантины и пашмины; на широкой нижней полке красовалась коллекция туфель и сапог такого разнообразия моделей и форм, что витрины всех бутиков Косого переулка, Хогсмида и Лондона казались в сравнении с ней просто убогими. Этот фантастический гардероб на мгновение просто зачаровал Чжоу, и сквозь панику и страх, заполонившие ее сознание, на мгновение прорвалась уже знакомая восторженная зависть, испытываемая ей каждый раз при встрече с Флер. Дрожащими руками она рванула с ближайшей вешалки форменную мантию Шармбатона и, путаясь крючках и пуговицах, быстро переоделась. Делакур была выше и тоньше, подол ее мантии почти волочился по полу, а узкий лиф сжимал талию, как корсет, но обращать внимание на такие мелочи было некогда. Девушка подхватила с пола свою черную мантию и принялась шарить в карманах в поисках флакона с оборотным зельем. Несколько раз перепроверив оба кармана, она внезапно осознала, что ищет напрасно. Сокрушительным ударом ледяного молота на нее обрушилась мысль о том, что хрустальный пузырек с зельем был один, и он у Драко. Занятые составлением своего безумного плана, они оба совсем позабыли, что неплохо было поделить с таким трудом добытое зелье, игравшее во всех их построениях ключевую роль, на двоих... Внезапно комната Флер закружилась перед глазами, запах гиацинтов перехватил горло тугим обручем, бледные лилии, украшавшие ковер, неожиданно оказались прямо перед носом... Очнулась она то ли мгновение, то ли несколько часов спустя, уткнувшись лицом в ворох одежды, разбросанной по полу. Со стоном приподнявшись на локтях, Чжоу огляделась, и взгляд ее упал на стоявшие на прикроватном столике часы — половина пятого утра. Подавившись криком, она вскочила на ноги. Некогда придумывать новый план, некогда предаваться панике — раз Оборотного зелья нет, значит, нужно добыть его. Запихнув свою одежду в безупречно аккуратный шкаф Флер, девушка выбежала из ее комнаты.
Роджер Дэвис все так же молча пялился на тающие в утреннем небе белые перья облаков, а Флер все так же лежала на земле у его ног.
Чжоу глубоко вздохнула и приказала случайной жертве своего заклинания:
- Подними ее — и иди за мной.
Роджер бережно поднял француженку и послушно пошел вслед за Чжоу, быстро шедшей к полю для квиддича. Мимо скользили темные тени деревьев, зеленые изгибы лабиринта, позолоченные первыми утренними лучами, темные росчерки пустых трибун и невысокие стены раздевалок... Чжоу решительно направилась к одной из них. Отперев дверь Алохоморой, она оглядела большую круглую комнату, увешанную разноцветными факультетскими флагами и оживающими плакатами, на которых стремительно носились на метлах игроки десятков разных команд Лиги. Чжоу случайно зацепилась взглядом за одну из фотографий, с которой хмурился облаченный в алую форму Виктор Крам, и понадеялась, что у Драко дела идут лучше, чем у нее. Обернувшись к вставшему на пороге Роджеру, она сказала:
- Положи ее сюда, - она указала на одну из стоявших у стены скамеек, и Дэвис послушно выполнил ее указание. Чжоу, сама не понимая, зачем она это делает, сорвала со стены ближайший флаг — черно-золотое полотнище Пуффендуя — и накрыла им француженку, как одеялом. Не имея никакого понятия о том, сколько держится заклинание оглушения, которым ударил Флер Роджер, Чжоу вновь достала из кармана волшебную палочку и прошептала:
- Сомнус, - то же заклинание, которое она наложила на Филча и миссис Норрис.
Флер заулыбалась во сне и, повернувшись на бок, натянула Пуффендуйский флаг на самый нос, словно легкое мягкое одеяло. Чжоу вдруг захотелось расхохотаться — настолько нелепым и смешным показалось ей все происходящее. Заклятие сна держится много часов, если его не снимать, так что Турнир уже должен будет закончиться к тому моменту, когда Флер проснется. А что будет дальше — не важно. Меньше чем через сутки действие Временной петли закончится, и время само расставит все на свои места. А она, Чжоу Чанг, вновь окажется в своем будущем, но в этот раз рваная рана на сердце не будет исходить кровью, душа ее будет жива, Турнир останется только Турниром, и, спустившись в Большой зал на завтрак, она вновь увидит приветливый взмах руки и мучительно любимую улыбку Седрика. Подавив готовый сорваться с губ смех, девушка обернулась к Роджеру, отчаянно пытаясь придумать, как же вернуть его в замок до того, как его отсутствие будет обнаружено. Решение пришло быстро.
- За мной! - скомандовала она и быстрым шагом вышла из раздевалки. Дойдя до трибун, вытащила из-под ближайшей скамейки свою метлу.
- Полетим в замок вместе, - сказала она Роджеру, безучастно наблюдавшему за ее действиями, - садись!
***
Старая, и без того не слишком маневренная «Серебряная стрела» медленно несла двух своих седоков к замку, опасно кренясь на каждом повороте и то и дело норовя остановиться. Долетев до окна общей гостиной Когтеврана, Чжоу отворила тяжелую створку и, дождавшись, пока Роджер благополучно заберется на подоконник, вслед за ним спрыгнула в комнату.
- Иди в свою спальню и ложись спать. Все, что ты делал этой ночью, тебе просто приснилось, - со всей убедительностью, на которую только была способна, сказала она, надеясь, что Империус достаточно могуществен, чтобы заставить человека поверить в невозможное. Роджер молча развернулся и через минуту скрылся на лестнице, ведущей в спальню для мальчиков. Оставшись одна, Чжоу пыталась собрать все оставшиеся силы, чтобы заставить себя приступить к последней части своего сумасшедшего плана — к походу в кабинет лже-Грюма за Оборотным зельем. К собственному удивлению, мысль об этом не вызвала в ней ожидаемого прилива страха — все чувства разом покинули ее, оставив лишь тупое безразличие ко всему, что только могло с ней случиться. Еле передвигая ноги, девушка направилась к выходу из гостиной. Казалось, ее сознание заснуло глубоким мирным сном, как заколдованная Флер в темной раздевалке, и ее тело шло по полутемным замковым лестницам и коридорам, не нуждаясь в контроле со стороны разума, ставшего в нем бесправным гостем.
Очнулась Чжоу только у входа в узкий коридор, в котором находился кабинет преподавателя Защиты. Маловероятно, что Крауч преспокойно лег спать, обнаружив разгром в собственном кабинете и едва не поймав двоих устроивших это беглецов. Последствия очередной попытки пробраться внутрь будут непоправимы... Но почему-то Чжоу это совсем не взволновало. Достав волшебную палочку, она шагнула в коридор, неловко задела плечом за косяк узкой арки и выронила волшебную палочку, которая покатилась по пыльному полу обратно к лестнице. Подобрав ее, девушка услышала донесшийся из только что покинутого ею коридора звук открывающейся двери и инстинктивным движением отступила за широкий постамент полированных рыцарских доспехов в ближайшей нише. Прозвучали быстрые шаги, и мимо нее прошел Грозный Глаз, направляясь к ведущей из башни лестнице. Наложенные Чжоу мгновение назад дезиллюминационные чары не смогли бы обмануть его, но по невероятной удаче лже-мракоборец был слишком занят своими мыслями, чтобы оглядываться по сторонам, и Чжоу, скорчившаяся в своем ненадежном укрытии, осталась незамеченной. Нежданная удача придала ей сил, растопила лед, сковавший ее чувства, и она, окрыляемая внезапной простотой казавшейся невыполнимой задачи, бросилась бегом по ведущему к кабинету Грюма коридору. Запертая дверь с тихим щелчком отворилась, открытая верной «Алохоморой», и Чжоу вошла в кабинет, осторожно прикрыв ее за собой. Очевидно, Крауч успел прибраться — осколки разбитых Малфоем склянок убраны, упавшие со стола пергаменты сложены в аккуратную стопку и лежат на прежнем месте. Подойдя к шкафу, в котором был спрятан котелок с Оборотным зельем, Чжоу осторожно открыла дверцу. Нижняя полка была пуста. Не веря глазам, девушка проверила все остальные полки, обшарила все ящики — ничего. Едва сдерживая слезы отчаяния, она захлопнула створку, не заботясь о произведенном ею шуме. Все оказалось напрасно! Грюм понял, за чем они с Драко приходили сюда в прошлый раз, и принял меры. Борясь с безысходной паникой, Чжоу бросилась к столу и принялась лихорадочно выдвигать ящики — сломанные перья, груды пергаментных свитков, книги в потертых переплетах, и ничего больше. Перебрав заставлявшие висевшие по стенам полки флаконы и пузырьки, Чжоу тоже не обнаружила ничего похожего на нужное ей зелье. Обыскав все имевшиеся в кабинете шкафы, полки, этажерки, ящики и сундуки, девушка бросилась к видневшейся в дальнем конце комнаты двери и, толкнув ее, оказалась в спальне лже-Грюма. Застеленная постель, на низенькой тумбочке — раскрытая книга, у окна — заваленный пергаментами стол, в углу — платяной шкаф. Перебрав нагромождение бумаг на столе, Чжоу без сил рухнула на стул, не думая о том, что хозяин комнаты может вот-вот вернуться. Бездумно рассматривая стол, она заметила бронзовую ручку плоского ящика под самой столешницей и безо всякого интереса выдвинула его. Внутри лежали неизвестно зачем нужные Грюму очки с толстыми стеклами и тускло поблескивавшая серебряная фляжка с украшенной опалом крышечкой — Грозный Глаз постоянно носил ее собой и пил только из нее. Чжоу взяла ее из ящика и взвесила на ладони— фляжка явно была полной. Отвинтив крышку, она наклонила ее, и на ладонь ей капнула густая жидкость, похожая на жирную грязь... Сердце девушки заколотилось где-то в горле, так что перед глазами полыхнула алая вспышка. Трясущимися пальцами она вытащила из кармана мантии обрывок пергамента, на который намотала серебристые волосы Флер, размотала эту импровизированную катушку и осторожно опустила волоски в узкое горлышко фляжки. Послышалось тихое шипение, как от ее любимой маггловской газировки, Чжоу вновь капнула зельем на руку — капля была ярко-голубого цвета. Девушка тихо хихикнула — вполне похоже на Флер. Быстро закрутив крышку, она сунула фляжку в карман и направилась было к выходу из спальни, как вдруг из кабинета донесся щелчок открываемой двери, а вслед за ним раздался голос Грюма:
- … бродят по школе, врываются в кабинеты преподавателей и крадут их вещи, а Вы в это время спите на посту!
- Профессор, меня заколдовал кто-то из этих паршивцев! - оправдывающийся и злой голос Филча, - Уж не думаете ли вы, что я...
Времени прислушиваться дальше у Чжоу не было. Выйти через кабинет теперь невозможно, прятаться негде, а Грозный Глаз вот-вот заметит приоткрытую дверь спальни... На какое-то мгновение Чжоу показалось, что лучше выброситься в окно, чем снова попасться в руки Пожирателю смерти... Не понимая толком, что она собирается делать, девушка забралась на стол, с шорохом пробралась между кипами бумаг и распахнула окно. Кабинет находился на головокружительной высоте — выжить после прыжка будет невозможно. Под широким подоконником не было ни лепнины, ни карниза, ни парапета — гладкая, отполированная веками дождей и ветров каменная кладка. Легкий утренний ветерок шуршал разбросанными по столу пергаментами, исписанными десятками разных почерков - очевидно, экзаменационные работы студентов. Взгляд Чжоу зацепился за один из них — наклонным угловатым почерком в углу листа значилось: «Г. Поттер». В голове девушки вспыхнуло воспоминание: ревущие трибуны, черный дракон злобно скалит белоснежные клыки, и едва заметная фигурка Гарри на метле кружит над головой крылатого монстра... Чжоу выхватила волшебную палочку и, махнув ей куда-то в пространство, прошептала:
- Акцио, метла!
Несколько мгновений мучительного ожидания на грани обморока, а затем тихий свист рассекаемого воздуха — и верная «Серебряная стрела» замерла возле подоконника четкой темной чертой на фоне разгоравшегося неба. Голоса Грюма и Филча приближались, становились громче, и дожидаться их Чжоу не стала — с удивившей ее саму быстротой и ловкостью она нырнула в стрельчатую оконную нишу, и через мгновение быстрая метла уже уносила ее прочь от замка, к темнеющим далеко внизу кронам Запретного леса. Чистый, неистовый восторг, вызванный неожиданной победой и только усиливаемый осознанием последствий всех предшествовавших ей действий, струился по жилам девушки, разгоняя еще совсем недавно леденивший ее страх, она громко и счастливо расхохоталась, и утренний ветер подхватил ее смех и понес его ввысь, навстречу полупрозрачным жемчужным облакам, плававшим на разгоравшемся горизонте.
Соскочив с метлы возле окружавших шармбатонскую карету деревьев, Чжоу перевела дыхание и достала из кармана с таким трудом добытую фляжку с Оборотным зельем. Глубоко вздохнув, она отвинтила крышку и, закрыв глаза, поднесла флягу к губам. Зелье оказалось на удивление безвкусным и каким-то странно сухим, как будто состояло из земли и пыли. Зная о том, что действие этого зелья не слишком приятно, Чжоу перенесла болезненное превращение почти легко — ей было не до мыслей о физическом неудобстве. Открыв через несколько мгновений глаза, девушка с удивлением окинула себя взглядом — лазоревая мантия словно сшита по ее мерке, длинные белокурые локоны струятся по плечам, ухоженные руки, тонкие изящные пальцы — зелье не подвело. Вздохнув с облегчением, Чжоу вытащила из кармана волшебную палочку Флер, отперла дверцу кареты и, ни с кем не встретившись, пробежала по длинному коридору до дверей комнаты французской Чемпионки. Оказавшись внутри, она бросилась к перламутровым часикам, стоявшим на тумбочке у кровати. Двадцать пять минут шестого. Вся рискованная эскапада по поискам зелья заняла меньше часа. Едва не застонав от облегчения, девушка повалилась на постель и уткнулась лицом в расшитое покрывало, благоухавшее неизменными гиацинтами. Она успела. Справилась. Флер Делакур мирно спит в пустой раздевалке, Роджер Дэвис благополучно добрался до замка и проснется с утра, ничего не помня о приключениях сегодняшней ночи, лже-Грюм остался с носом, а сама она в облике прекрасной француженки вполне готова к последнему ходу своей страшной партии со Временем. И только теперь, наконец выпущенные на волю, не сдерживаемые больше волей к борьбе и необходимостью быть бесстрашной, все пережитые сегодня страхи и волнения затопили сознание девушки волной усталости, и она не заметила, как уснула.
Глава 25. В лабиринте- Sœurette, sœurette, réveille-toi! Il est temps de partir!
Звенящий, как хрустальный ручеек, голос вторгся в туманные лабиринты глубокого, тяжелого сна, разгоняя царивший там сумрак. Чжоу приоткрыла глаза. Возле кровати стояла миниатюрная девочка с длинными волнами серебряных волос, обрамляющих очаровательное кукольное личико, на котором пылали огромные лазурно-голубые глаза, и радостно улыбалась ей. Сестра Флер. Кажется, Габриэль... Блаженная сонливость разом слетела с девушки, она рывком вскочила с постели и бросилась к зеркалу. Из серебряного овала на нее испуганно смотрело прелестное лицо Флер. Слава Мерлину, она спала совсем недолго, и Оборотное зелье не успело прекратить свое действие! Едва не застонав от облегчения, Чжоу повернулась к светловолосой девочке, удивленно смотревшей на нее огромными голубыми глазами.
- Tu as de l'œil, comme tojoirs! - сказала она, явно удивленная поведением своей мнимой сестры.
Чжоу молча смотрела на нее, отчаянно борясь с начавшими дрожать руками. Она не понимала ни слова. Ни единого слова. А между тем ей предстояло несколько часов провести среди французов, едва говоривших по-английски, и, что еще хуже, уверенных в том, что она их отлично понимает. О небо, как она могла не подумать об этом? Ведь теперь в любую секунду кто-нибудь из десятка шармбатонских студентов и уж тем более сама мадам Максим сможет догадаться, что она вовсе не Флер, а тогда... От мысли о последствиях горло перехватило так, что Чжоу еле смогла вдохнуть. Между тем белокурая девчушка нахмурилась и с тревожным выражением лица взяла ее за руку, что-то защебетав по-французски с явно вопросительной интонацией. Нужно было что-то сказать, хоть как-то ответить. С трудом шевеля словно онемевшими губами, чувствуя, как все внутри сжимается от страха, девушка пробормотала, стараясь подражать сильному акценту, который звучал в голосе Флер, когда она говорила по-английски:
- Я ужасно волнуюсь, сест'генка! У меня и так не очьень хо'гоший англесский, и я боюсь, что из-за волнения неп'гавильно пойму судей, когда нам станут объяснять п'гавила. Давай будем гово'гить по-англесски, чтобы я пот'гени'говалась?
Замирая от ужаса, Чжоу с мольбой уставилась на сестру Флер, ожидая, что та сейчас же разгадает обман, но она вдруг заулыбалась и закивала.
- Твой англесский очень хо'гоший, сест'гичка, но г'аз ты пг'осишь, я согласна!
Чжоу с трудом изобразила на лице ответную улыбку и взглянула на часы — четверть седьмого. Нужно продержаться еще совсем немного! В лабиринте французский ей уже не понадобится. Наверное, только теперь она поняла, что старшие действительно всегда бывают правы — ну почему она не послушала родителей и не воспользовалась возможностью выучить французский, несколько лет общаясь с подружкой-бельгийкой? Почему решила, что игры в куклы и полеты на первой в ее жизни метле куда нужнее?..
Раздался громкий стук, и в приоткрывшуюся дверь заглянула высокая рыжеволосая девушка в шелковой шармбатонской мантии.
- Tiens, bonjour, Fleur! Tu es déjà à cran?
Чжоу собралась было ответить незнакомке — наверное, подруге Флер — тем же самым придуманным для Габриэль объяснением, но девочка звонко рассмеялась и быстро-быстро заговорила по-французски, обращаясь к рыжеволосой. Та хихикнула и закивала.
- Лядньо, я тожье тьебе помогать! - сказала она на совершенно чудовищном английском, - Мишель говорить, что п'гактика язык очьень помогать от нье'гвов!
Чжоу засмеялась, явственно уловив в своем смехе истеричные нотки.
- Мадам Максим хочьет с тобой гово'гить, - сообщила незнакомая девушка, зевая, - Наверное, посльедний ин... инст'гюктьяж! - добавила и она и вновь засмеялась, с трудом выговорив это трудное слово.
- Сейчас п'гиду, - отозвалась Чжоу, - Только п'гиведу себя в по'гядок.
Рыжеволосая фыркнула и, махнув на прощание рукой, скрылась за дверью.
Чтобы еще немного потянуть время и придумать, что делать, Чжоу действительно подошла к туалетному столику и, не глядя схватив одну из целой коллекции щеток для волос, разложенных перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. Сестренка Флер что-то весело щебетала — кажется, о турнире и о том, что она, Флер, непременно победит, - а Чжоу вдруг обнаружила, что белокурые пряди ее волос темнеют на глазах, распрямляются под нажимом щетки, но не свиваются обратно в блестящие локоны. Несколько секунд она наблюдала за этими метаморфозами непонимающим взором, а затем в памяти возникли четкие печатные строки старого учебника по зельеварению: «Действие сего зелья длится один лишь час». Трясущимися руками девушка зашарила по карманам своей шелковой мантии - похищенной у Грюма фляжки там не оказалось. Едва не теряя сознание от ужаса, она бросилась к разворошенной постели и принялась перебирать складки покрывала. Тускло сверкнуло серебро, и Чжоу с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости. Схватив фляжку, она поднесла ее к губам. Мерзкое зелье сухой пылью забило горло, но девушка не обратила на это внимание, рывком развернувшись к зеркалу — сверкающие серебристые локоны Флер Делакур вновь обрели свой прежний вид. Отвернувшись от трельяжа, она встретилась взглядом с удивленным взором Габриэль.
- Это... Это лекарство! Чтобы справиться с волнением! - выпалила девушка, позабыв о необходимость коверкать свое произношение.
Габриэль расцвела улыбкой.
- А вот эта ф'газа у тебя получилась совсьем чисто! - радостно сообщила она, - Тебе совсем не о чем беспокоиться!
Чжоу хотела ответить, как вновь услышала решительный и громкий стук в дверь. Габриэль бросилась открывать, и, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, в комнату вошла мадам Максим.
- Bonjour, bonjour, ma cherie! Ça va?
- Мадам Максим, пожалуйста, говоритье с ней на англесский! - воскликнула Габриэль, - Она тренироваться!
Великанша с легким удивлением взглянула на Чжоу и величаво склонила красивую голову, словно решив не тратить время на выяснение причин столь странного желания.
- C'est bon. Как ты себя чувствуешь, до'гогая? У тебя усталый вид.
- Все в пог'ядке, - промямлила Чжоу, на этот раз помня о своем притворном грассировании.
- Пора идти на завт'гак. Начало ту'гнира — в десять. Тебе совсем нечего бояться, до'гогая, у тебя все шансы на победу!
Чжоу вымученно улыбнулась и благодарно кивнула.
Очевидно, ее бледность, напряженное лицо и закушенные губы были истолкованы директрисой Шармбатона как естественные признаки волнения перед решающим испытанием Турнира, так как никаких вопросов о ее самочувствии и о внезапном желании разговаривать только по-английски не последовало.
- Идем, - коротко сказала мадам Максим и направилась к выходу из комнаты. Чжоу, сопровождаемая Габриэль, последовала за ней, стараясь двигаться изящно и грациозно, как Флер, но словно одеревеневшее тело едва слушалось ее, и она поминутно спотыкалась, цеплялась локтями об углы и налетала на проходивших мимо шармбатонцев, не зная даже, как извиниться.
Путь до замка занял, казалось, целую вечность. Школьные приятели Флер неумолчно стрекотали на стремительном французском, наверное, желая ее развлечь и поддержать, мадам Максим спокойным, уверенным голосом перечисляла слабые стороны чемпионов Хогвартса и Дурмстранга, не уставая жаловаться на невообразимую ошибку с четвертым чемпионом, Габриэль рассказывала какую-то историю — наверное, стремилась порадовать сестру своим знанием английского, а Чжоу не слышала никого из них, поглощенная мыслями о том, удалось ли Драко справиться со своей частью задания. Что она будет делать, если ей придется идти в лабиринт одной, она боялась даже представить.
Завтрак прошел в сплошном тумане полубесчувственного оцепенения. Чжоу, неестественно прямо сидя за когтевранским столом, не шевелилась и только водила по залу взглядом, отыскивая среди взбудораженных, радостно галдящих учеников лица друзей. Мариетта и Элис о чем-то оживленно перешептываются — лица у обеих взволнованные и напряженные. С запозданием Чжоу поняла, что после ночного разговора с поймавшей ее Мариеттой в спальню она так и не вернулась, и подруги, должно быть, гадают, куда же она пропала. Видимо, почувствовав ее взгляд, Мариетта подняла голову и взглянула на нее с выражением такой неприкрытой презрительной ненависти, что Чжоу вздрогнула от удивления, совсем забыв, что взгляд этот предназначался вовсе не ей, а обворожительной французской красавице. Отвернувшись от подруг, она встретилась взглядом с Роджером Дэвисом, смотревшим на нее, сосредоточенно хмурясь и словно пытаясь что-то понять или вспомнить. Конечно — приходит в себя после Империуса, смутно помнит, что совсем недавно произошло что-то важное, связанное с Флер, но что именно— никак не может вспомнить. Изобразив на лице холодное равнодушие, Чжоу пожала плечами и, вскинув голову, отвернулась. Сейчас, спустя всего несколько часов, она не могла поверить, что применила к собственному однокурснику Запрещенное заклинание. «Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать пожизненный срок в Азкабане» - внезапно вспомнила она слова Грозного Глаза и поспешно поставила на стол кубок с тыквенным соком, опасно накренившейся в ее задрожавшей руке.
За соседним столом Чжоу увидела Виктора Крама и, вздрогнув, вгляделась в его лицо, пытаясь понять, действительно ли это он, или Драко все-таки справился и теперь сидит здесь под его личиной. Виктор крутил в пальцах вилку с кусочком бекона, глядя на него с полным отсутствием аппетита, и слушал оживленно говорившего ему что-то Каркарова, сосредоточенно сдвинув темные брови и слегка кивая в ответ на слова своего собеседника. Если это и был Малфой, то в свою роль он вжился безупречно.
Скользнув взглядом по преподавательскому столу, Чжоу с внутренним замиранием посмотрела на стол Пуффендуя. Седрик, как обычно, окруженный друзьями, без умолку болтавшими и смеющимися, разительно выделялся из этой веселой, ликующей группы. Нахмурившись, сощурив глаза от лучей врывавшегося в высокие окна солнца, он оглядывал зал, и лицо его становилось все более удивленным, раздосадованным, печальным... Поддавшись внезапному порыву, девушка замахала ему рукой; его взгляд, скользивший вдоль стола под бронзово-синими флагами, остановился на ней, он слабо улыбнулся и кивнул ей, а затем вновь вернулся к своим безмолвным поискам. Ругая себя за глупость, Чжоу опустила руку и уставилась в пустую тарелку перед собой, старательно делая вид, что не замечает удивленных взглядов сидящих рядом подруг Флер. Не в силах справиться с собой, она поминутно бросала на Седрика робкие взгляды, чувствуя, что бессмысленно и глупо тратит последние минуты оставшегося у нее времени, которое она могла его видеть, говорить с ним. Ведь если все пойдет не по плану, то эти солнечные мгновения радостного, теплого утра и в самом деле будут последними и исчезнут без следа, словно тонкая завеса тумана в золотых лучах рассвета. Нет, нет, нельзя об этом думать, эмоциям сейчас нет места, нужно сосредоточиться на деле! Чтобы хоть чем-то себя занять, она пододвинула к себе тарелку со свежими теплыми тостами и едва успела взять один, как золотые блюда разом опустели, и громкий голос Дамблдора попросил зрителей и участников последнего задания турнира проследовать на поле для квиддича. Чжоу заметалась взглядом по залу, отыскивая Крама. Тот своей обычной неторопливой походкой, ссутулившись и скрестив руки на груди, шел между столами к выходу в сопровождении Каркарова и мистера Бэгмена, о чем-то негромко говоря со своим директором. Слов было не разобрать, но говорили они совершенно точно не по-английски. Девушка едва сдержалась, чтобы не застонать от отчаяния — так мастерски притворяться не смог бы даже Драко, тем более не зная болгарского языка.
Она еще раз оглядела зал, но Малфоя не обнаружила. Значит, что-то пошло совсем не так, как он ожидал, и его поймали на дурмстрангском корабле. Хотя это тоже было странно — о подобном дерзком вторжении уже знала бы вся школа, и виновник был бы немедленно и сурово наказан. Однако профессор Снегг с совершенно спокойным, даже безразличным лицом допивал утренний чай за преподавательским столом и вовсе не обсуждал с Альбусом Дамблдором возмутительное поведение одного из своих студентов, да и слизеринский стол вовсе не гудел рассерженным и восторженным шепотом... Их с Драко дикие ночные приключения не вызвали совершенно никакого отклика в спокойной и размеренной школьной жизни — как будто их немыслимые выходки и вовсе остались никем не замеченными. Вспомнив бурю страха и надежды, переходы от беспросветного отчаяния к восторженной уверенности, которыми были полны последние несколько часов, Чжоу невольно удивилась тому, что для других это время было таким же лениво-сонным и благодушным, как и любое другое ранее утро, и точно так же ничего не значило.
Рассуждать дальше было некогда — мадам Максим поднялась из-за учительского стола и сделала ей знак, веля поторопиться. Чжоу быстро вскочила со скамьи и почти бегом направилась к выходу из зала, сопровождаемая взглядами едва ли не всех еще остававшихся в Большом зале учеников. Под этим пристальным вниманием она словно стала в десятки раз более неловкой, чем обычно, и, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, думала о том, что жизнь Флер вовсе не такая безоблачная, как кажется. Внезапно вспомнилась позолоченная восходящим солнцем опушка Запретного леса, звенящие голоса Роджера и Флер, яркая белая вспышка заклинания... Почему же все-таки Роджер напал на так восхищавшую его девушку?.. Что было причиной разыгравшейся возле кареты сцены? Ответов не было, как не было и времени на дальнейшие их поиски.
Трое чемпионов уже стояли у входа в зловещий лабиринт, ожидая ее. Гарри и Крам слушали — или делали вид, что слушают, - веселую трескотню Людо Бэгмена, а Седрик, которому воспитание не позволяло открыто не обращать внимания на слова одного из судей, стоял рядом и рассеянно кивал, пытаясь удерживать на губах вежливую улыбку, совсем не соответствующую напряженному взгляду, которым он окидывал заполняемые зрителями трибуны.
И только тут Чжоу, наконец, сообразила, кого он так отчаянно пытается найти. Ее. Ведь на завтраке Чжоу Чанг не присутствовала, никто не видел ее со вчерашнего вечера, она не пришла пожелать Седрику удачи, не пришла даже просто болеть за него!.. Сама не понимая, что она собирается делать, девушка шагнула к нему, и тут кто-то цепко схватил ее за локоть. Она обернулась — Виктор Крам.
- Плохо играешь, - еле слышно прошипел он, глядя на нее из под нахмуренных бровей, и в его голосе Чжоу не уловила прежнего твердого болгарского акцента, - Держи себя в руках!
Чжоу чуть не бросилась ему на шею в приступе совершенно безумной радости — Драко все-таки справился! Их безумный план удался во всем!
- Ты знаешь болгарский? - прошептала она, настороженно оглянувшись на Бэгмена, продолжавшего что-то говорить, обращаясь к Гарри.
Малфой фыркнул.
- Я знаю людей и латынь — этого оказалось достаточно! - заявил он с неподражаемым апломбом — так неповторимо по-малфоевски, что никакое Оборотное зелье не помешало бы человеку, хоть немного знавшему его, легко узнать его под личиной болгарского чемпиона.
Чжоу непонимающе уставилась на него, ожидая объяснений.
- Каркаров — большой любитель античности и всевозможных древних легенд и языков - я заметил это еще на святочном балу. Пока ты была занята с Диггори, я времени даром не терял и случайно услышал, как он разливается перед мадам Максим о дурмстрангских легендах и постоянно вставляет в речь латинские и греческие обороты. Любит кичиться своей образованностью — раз, и искренне интересуется той сферой, в которой особенно подкован, - два. Из этого можно заключить, что он не удержится от соблазна лишний раз блеснуть своими знаниями и побаловать себя разговором на любимую тему, поэтому когда я пожелал ему доброго утра на латыни, все возможные промахи в моем подражании Краму были мне прощены! - тут он сделал паузу и, самодовольно улыбаясь, добавил, - Не знаю, правда, как настоящий Крам, не знающий ни латыни, ни хогвартсских историй, будет потом выпутываться... Ну да это уже не моя печаль!
Чжоу только покачала головой — откровенное самолюбование Драко было настолько искренне-веселым и беззаботным, что она не испытала привычного желания сбить с него спесь. Да и времени на это уже не оставалось.
- Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трех Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение... - разнесся по стадиону многократно усиленный заклинанием голос Бэгмена, то и дело едва ли не заглушаемый громкими радостными криками и бурными аплодисментами, которыми трибуны приветствовали называемых комментатором Чемпионов.
В этом восторженном, буйном шуме Чжоу вдруг померещилось чуть слышное, слишком хорошо знакомое шипение...
- Твое время истекает, милая гостья, ты ведь помнишь об этом? Наша партия подходит к концу, и я с радостью говорю тебе, что ты оказалась интересным противником... Начнем же наш эндшпиль! Твой ход, моя храбрая обманщица, твой ход!
Резкий, пронзительный свист, громовой гул аплодисментов и восторженных воплей вернули Чжоу к реальности. Вздрогнув, она оторвала взгляд от бушующего моря зрителей на трибунах и успела увидеть, как Гарри и Седрик исчезают в густом сумраке, клубящемся внутри лабиринта.
- Мистер Крам, вы следующий, - сказал Бэгмен и хлопнул мнимого Виктора по плечу. Тот скосил на Чжоу глаза и неожиданно подмигнул. А несколько минут спустя, когда теплый летний воздух распорол следующий свисток, Чжоу услышала его быстрый шепот:
- Встретимся в лабиринте. Направо, налево, направо! - и он исчез из виду за густым переплетением зеленых ветвей.
- Готовьтесь, мисс Делакур, теперь ваша очередь, - Бэгмен вновь поднес к губам свисток, и Чжоу ощутила разлившуюся по жилам волну зарождающейся эйфории, нетерпеливой жажды риска, пугающей, но странно приятной. Несмотря на всю серьезность ситуации, в которой она оказалась, несмотря на последствия ее действий и на опасность того, что ей еще предстояло сделать, она чувствовала себя так, словно наконец оказалась в одном из любимых своих романов, полных опасных приключений и фантастических чудес, и теперь у нее есть шанс совершить свой собственный подвиг.
Резкая пронзительная трель сигнального свистка заставила ее вздрогнуть.
- Удачи, мисс Делакур! - воскликнул Бэгмен, сияя улыбкой, и Чжоу быстрым шагом вошла в лабиринт.
Гул голосов, несшийся с переполненных трибун, смолк, едва она вступила в зеленую арку входа, словно обрезанный ножом, и странная, противоестественная тишина окутала ее непроницаемым покрывалом.
- Люмос! - быстро шепнула девушка и подняла светящуюся палочку над головой. Огонек был странно тусклый — палочка Флер словно не желала слушаться новую хозяйку. Узкая серая тропинка терялась в белесых клубах явно магического тумана, в нескольких шагах впереди раздваиваясь. Вспомнив слова Драко, Чжоу быстро дошла до развилки и повернула направо. Голубоватые лучи волшебного света не осветили ничего угрожающего — дорожка безмятежно бежала дальше, не преграждаемая зачарованными стенами без дверей или фантастическими монстрами. Почувствовав смутный укол разочарования, девушка опустила руку с волшебной палочкой и уверенно пошла вперед. Но стоило ей сделать пару шагов, как серебристая пыль прямо впереди взметнулась столбом, запорошив ей глаза и забиваясь в нос, а когда, кашляя и вытирая выступившие слезы, Чжоу вновь подняла взгляд, то не смогла сдержать крик ужаса — в нескольких шагах от нее возвышалась непроницаемо-черная коронованная тень с иззубренным кинжалом в высохшей руке и слепым холодным блеском в пустых глазницах...
Чжоу знала за собой эту постыдную особенность — страх вовсе не подстегивал ее храбрость, не воспламенял волю, не заставлял собрать все силы и отчаянно, безрассудно драться за жизнь. Он действовал на нее как дурман, лишающий воли и сил, парализующий чувства и превращающий ее в бессильную, обреченную жертву, способную лишь пассивно ждать своей участи, сдавшись и не решаясь на борьбу. Но теперь все происходило по-другому. Образ венценосного призрака с занесенным мечом вызвал в ее памяти воспоминание о безграничной пустынной темноте бесформенной тюрьмы, где она провела столь много времени и испытала столько ужаса, и физически невыносимая мысль об этом заставила ее броситься прочь еще прежде, чем она успела сообразить, что это всего лишь боггарт, что достаточно одного простого заклинания — и он исчезнет. Цепляясь за колючие ветви живой изгороди, спотыкаясь, едва ли не падая, она неслась прочь, не разбирая дороги, не глядя по сторонам, страшась даже оглянуться...
Неизвестно сколько времени спустя, выбившись из сил и задыхаясь, Чжоу остановилась, привалившись спиной к густому сплетению ветвей, прижимая руку к левому боку и пытаясь выровнять дыхание. Кошмарный призрак не преследовал ее, затерявшись где то позади, в лживых туманных завитках, новых угроз пока не было видно, но отдыхать было некогда — добраться до кубка нужно раньше остальных во что бы то ни стало. Чжоу вновь засветила палочку и подняла ее над головой. В паре шагов — очередная развилка, три тонкие дорожки разбегаются в разные стороны и исчезают в темноте. «Направо, налево, направо». Девушка почувствовала, как задрожала сжимавшая палочку рука. Она не следила за направлением, когда в панике бежала от боггарта, и теперь она не могла даже вспомнить, сколько поворотов она преодолела за время этой бездумной гонки. Она заколебалась. Идти назад — маловероятно, что она сумеет найти выход, да и Малфой, удивленный ее долгим отсутствием, уже, скорее всего, движется дальше, а не ждет ее до сих пор в условленном месте. Искать кубок одной — страшно, очень страшно, но шансов у них тогда становится в два раза больше — уж хоть один из них двоих должен будет успеть! И, подавив трусливое желание вернуться назад, Чжоу быстро пошла по убегавшей во мрак тропинке, замирая от малейшего шороха, ежесекундно ожидая, что из-за следующего поворота на нее бросится какое-нибудь чудовище. Но пока ничего не происходило, только однажды до нее донесся приглушенный расстоянием крик, но алых искр, свидетельствующих о том, что кто-то из Чемпионов выбыл из состязания, она не увидела.
От долгого напряжения всех сил почти потеряв способность связно мыслить, она едва не поддалась на уловки блуждающего огонька и очнулась от наведенного им дурмана только провалившись по колено в неожиданно разверзшееся посреди дорожки болото. С трудом выбравшись из него, вся перемазанная грязью и тиной, девушка вновь зажгла потухшую было волшебную палочку и осторожно заглянула за очередной поворот. Слабые волшебные лучи высветили бесформенный силуэт чего-то огромного, медленно двигавшегося к ней, издавая тихое отвратительное шипение, заиграли мертвыми бликами в фосфоресцирующих фасетках белесых глаз... Чжоу отчаянно закричала, панически попятившись назад, и налетела на колючую стену лабиринта. Удар выбил весь воздух из легких, задушив ее дикий вопль, и девушка, пытаясь сделать вдох словно смерзшимися от страха легкими, могла только смотреть на надвигавшееся на нее чудовище. Гигантский паук — тонконогий, скользкий, омерзительный, с пылающими алчной злобой гроздьями глаз, бессмысленно и жадно уставившихся на свою жертву, - неспешно, словно зная, что ей не скрыться, приближался. Чжоу стиснула трясущимися пальцами волшебную палочку, но слова всех заклинаний внезапно пропали из ее головы, словно унесенные потоком неистового ужаса, и она только молча смотрела на нависшее над ней чудовище, не в силах даже закрыть глаза, чтобы не видеть этот кошмар...
- Остолбеней! - воскликнул громкий, уверенный голос, алый луч разорвал клубившийся над тропинкой мрак до боли яркой вспышкой и ударил монстра в отвратительную морду. Паук замер, словно внезапно передумав атаковать, а затем медленно завалился набок, с глухим шуршанием смяв темную зелень живой изгороди.
- Флер, ты в порядке? - кто-то склонялся над ней, заслоняя от ее глаз чудовищное переплетение мерзких паучьих лап.
С трудом Чжоу сфокусировала взгляд на своем нежданном спасителе, протягивающем ей руку, чтобы помочь подняться. Даже встреча с этой отвратительной тварью, захлебывающейся ядом и с шипением крадущейся во мраке страшного лабиринта, не могла помешать Седрику остаться джентльменом... Все еще пребывая в бесчувственном онемении, девушка ухватилась дрожащими пальцами за его руку и с трудом поднялась на непослушные, подгибающиеся ноги. Рукав его рубашки дымился, на плече прожжена дыра — с чем он уже успел встретиться в этом кошмарном месте?
- Все в порядке? - вновь спросил он, озабоченно вглядываясь в ее лицо, а Чжоу все не могла проглотить подкативший к горлу комок и только молча смотрела на него, по-прежнему сжимая его руку и совсем забыв, что вовсе не ее он сейчас видит, что совсем не такого поведения ждет. Утекали, словно песок сквозь пальцы, последние минуты, остававшиеся у нее на то, чтобы быть с ним рядом, чтобы быть счастливой одним его присутствием, чтобы просто знать что он жив... Все те месяцы, что она прожила заново, но все равно без него, теперь внезапно слились в эту единственную минуту, и она забыла ту роль, которую должна была играть, забыла, что нужно торопиться — забыла все, кроме того, что когда он скроется за поворотом убегающей во тьму тропы, она больше никогда не увидит его живым.
На мгновение Чжоу словно лишилась чувств и очнулась, отчаянно рыдая, уткнувшись мокрым от слез лицом в плечо Седрика, судорожно сведенными руками обвивая его шею, чувствуя, как он нерешительно гладит ее по спине, говоря что-то успокаивающе... Но вместо того, чтобы успокоиться, она едва сдержала горестный всхлип, рвавшийся из груди — ведь он не узнает ее, не слышит, не чувствует... А значит, эта возможно последняя минута с ним украдена у нее, лишена всякого смысла... Рыдания стихли столь же внезапно, как и начались, и она отстранилась, вытирая глаза, и сказала, стараясь сдержать дрожь в голосе:
- Все в порядке. Прости, я просто слишком испугалась.
Слова прозвучали совсем не так, как произнесла бы их настоящая Флер — глухо, хрипло, без ее очаровательного акцента, без неизменной кокетливой улыбки. Но она и так вела себя слишком странно для того, чтобы Седрик обратил внимание на такую мелочь.
- Ну я... тогда пойду, - неуверенно произнес Седрик, вглядываясь в ее лицо словно в надежде прочесть в нем ответ на какой-то не заданный вопрос.
Чжоу едва поборола в себе желание закричать, что это она, а вовсе не Флер, рассказать ему все — про переход, про отчаянную партию со временем, про страшное будущее, щерившее иззубренные клыки всего в паре часов от них... Но нет, нужно пожертвовать этим мгновением ради многих и многих лет, нужно и его поставить на карту в надежде выиграть нечто куда более ценное.
- Конечно. Спасибо за помощь! И удачи!- пропела Чжоу, отбрасывая за спину волну растрепавшихся белокурых кудрей, и, улыбнувшись Седрику на прощание, едва ли не бегом устремилась дальше по пустынной тропе, боясь, что если она не уйдет сейчас, то потом ей просто не хватит сил.
Дорожка извивалась под ногами, расщепляясь на развилки, скрываясь за поворотами, ныряя в темные тупики... Мало-помалу оставившее ее было напряжение начало возвращаться - слишком уж долго ей не встречались новые препятствия. Это было странно — как будто лабиринт просто заманивал ее в ловушку, усыпляя бдительность своим обманчивым спокойствием. Девушка ускорила шаги, уже почти желая столкнуться с очередным боггартом или пауком... Из-за ближайшего поворота донесся быстрый шум шагов, и прямо перед ней на тропинку шагнул Виктор Крам. То есть Драко в его обличье. Чжоу испуганно вскрикнула от неожиданности, а в следующее мгновение волна радостного облегчения затопила все ее существо.
- О, неужели это ты! Я и не думала, что смогу тебя отыскать! Ты знаешь, где... - затараторила она, но Малфой не дал ей закончить. Глядя на нее словно невидящими глазами, он поднял руку с волшебной палочкой, коротко взмахнул ей и прошептал:
- Остолбеней!
Алая вспышка, вырывающаяся из его руки и стремительно несущаяся к ней, непонимание и изумление взвиваются в сознании — а затем острая боль в груди, словно рассеченной ножом, громкий, мучительный крик, отдавшийся звоном в ушах — и все исчезло.
____________________________
Французские фразы:
- Сестренка, сестренка, просыпайся! Пора идти!
- Ты прекрасно выглядишь, как всегда.
- А, доброе утро, Флер! Уже на взводе?
- Доброе утро, дорогая! Как ты?
- Хорошо.Глава 26. КубокМне очень стыдно, что я так долго не выкладывала новых глав, и я очень благодарна всем, у кого хватает на меня терпения!:) Обещаю - следующие главы вам не придется ждать так долго!
______________
Сознание вернулась к Чжоу резко и внезапно, словно злым пинком вышвырнув ее из непроглядного мрака бесчувствия назад, в реальность. Все тело ныло, в висках и затылке пульсировала тупая боль, болела неловко подогнутая рука, придавленная тяжестью тела при падении. Сквозь глухой шум в ушах, никак не желающий прекратиться, она слышала звук неуверенных, словно спотыкающихся шагов где-то позади, явственно ощущала на себе чей-то взгляд... Сознание медленно, словно острые осколки расколотой вазы, собирало воспоминания обо всем предшествовавшем ее внезапному беспамятству, но когда память вновь сложилась в цельную картинку и девушка медленно подняла словно налитые свинцом веки, рядом с ней уже никого не был.
Силы медленно возвращались к Чжоу вместе с возможностью двигаться. И вместе с паникой, сдержать которую уже не могли те жалкие остатки здравого смысла и силы воли, что у нее оставались. Что произошло с Драко, почему он напал на нее?! Сколько времени она пролежала здесь, оглушенная и беспомощная? Может быть, все уже кончилось, она уже опоздала? Борясь с истерическими всхлипываниями, Чжоу отчаянно заозиралась по сторонам, и от резкого движения головой на лицо ей упали спутанные белокурые пряди, словно слабо светившиеся в сером сумраке лабиринта. Значит, с момента встречи с Малфоем прошло меньше часа... Вскочив на ноги, девушка пошатнулась и ухватилась за стену — перед глазами потемнело от слишком быстрого движения. Неловко привалившись к колючему сплетению живой изгороди, она боролась с этой внезапной слабостью, пытаясь понять, что ей делать, но отравляющая кислота вырвавшейся, наконец, из под контроля разума паники не давала сосредоточиться, бурлящей волной сметая все жалкие построения разума, мешая думать, наполняя сознание бешеным вихрем обрывочных и диких мыслей и видений, застилая глаза мутной пеленой и заставляя руки дрожать так, что призрачный свет волшебной палочки плясал по стенам лабиринта рваными отблесками, словно праздничные огоньки на танцевальном вечере... Напряжением последних остававшихся сил Чжоу заставила себя оторваться от стены и сделать несколько неуверенных шагов по уводящей в непроницаемую тьму в глубинах лабиринта тропе, даже не помня, в каком направлении она двигалась до встречи с Драко и куда должна идти теперь. Нужно было просто двигаться, делать хоть что-то.
Мерный звук собственных шагов, монотонное скольжение зеленого переплетения зеленой изгороди, густая темная синева неба над головой — все это медленно, но верно отгоняло прочь безумную отчаянную одержимость паники, и несколько минут спустя девушка наконец сумела взять себя в руки и заставить себя не думать ни о чем, кроме того, что ей нужно делать именно в эту секунду, не загадывая даже на следующую. Определив заклинанием направление, она свернула на развилке налево и, ускорив шаги, продолжила путь, стиснув кулаки, чтобы сдержать дрожь в руках, высоко подняв голову в попытке справиться со вновь начавшим растекаться по жилам липким холодком страха.
Ничего не происходило - не бросались из-за угла мифические монстры, не видно было никаких магических ловушек и преград... И это недоброе спокойствие пугало куда сильнее, чем очевидная угроза, гнало Чжоу вперед все быстрее и быстрее, заставляло ее поминутно оглядываться, населяло лабиринт пугающими шепотками и зловещими шорохами... Не в силах одновременно сдерживать и панику, и страх, девушка предпочла последнее и теперь едва сдерживалась, чтобы не перейти на бег, не помчаться сломя голову по проклятой тропе — прочь от угрожающего безмолвия за спиной, от таящихся во мраке невидимых чудовищ... Память, словно в насмешку, услужливо воскрешала перед ней все леденящие кровь легенды, которые они с подругами любили читать вечерами, радуясь, что они дома, в светлой и уютной факультетской гостиной, куда никаким оборотням, живым мертвецам и упырями ни за что не добраться. Но теперь, в сумраке зачарованного лабиринта, на Чжоу накатил такой ужас, что она боялась даже смотреть по сторонам, чтобы не видеть тех порождений тьмы, которых рисовало перед ней слишком живое воображение. По правой стороне стены лабиринта раздвигались, открывая узкий проход, куда убегала ответвлявшаяся от главной дорожки тропинка, и в этом черном провале взгляд девушки выхватил какое-то шевеление, до ее слуха донесся слабый шелест... Затрещали ветви, зашумела усеивающая землю палая листва. Но Чжоу не стал дожидаться появления этого невидимого существа— все еще не издавая не звука от неизбывного ужаса, она помчалась прочь, спотыкаясь о торчащие из земли корни, падая, обдирая ладони о камни, снова поднимаясь и продолжая бежать, не оглядываясь, не видя ничего впереди, слепая от страха, словно чувствуя уже, как острые клыки вонзаются ей в шею и чудовищный вурдалак кривыми когтями разрывает ее на куски. Перелетев через какую-то преградившую путь канаву, девушка споткнулась о подвернувшуюся под ноги кочку, полетела на землю, в темное сплетение густых кустов буйно разросшегося у очередной развилки терновника, мириадами острых когтей вцепившегося в ее волосы и одежду. Совсем обезумев от страха, она, не понимая, что происходит, дико замахала руками, отбиваясь от цепких ветвей, рвущих мантию, воображая, что это кошмарный вампир все-таки догнал ее... Вырвавшись, наконец, из объятий кустарника, она окончательно обессилила и упала на землю, закрыв глаза, перестав понимать, кто она и где она...
Чжоу не знала, сколько времени пролежала так, ослепленная и оглушенная своим непереносимым ужасом, когда внезапно из-за колючей стены лабиринта до нее донесся какой-то неясный шум, а затем она услышала:
- Что ты делаешь?! - отчаянный, испуганно-недоверчивый голос Седрика, а вслед за ним...
- Круцио! - голос Виктора Крама, странно безжизненный и холодный...
… И дикий мучительный крик, разорвавший густую тишину лабиринта, словно кнутом хлестнувший Чжоу, заставив ее взвиться на ноги резким, рвущим мышцы рывком. На какое-то чудовищное мгновение ей показалось, что время сыграло с ней злую шутку, что там, за поворотом тропы, окажется заброшенное черное кладбище, полное запаха смерти и боли... Что вовсе не Драко, а Темный лорд произнес сейчас это заклинание... И дикий порыв броситься на помощь внезапно истаял, снесенный каким-то бессознательным, рефлекторным и бессмысленным ужасом, заставившим ее бессильно рухнуть на колени, прижимая руки к ушам, зажмурившись до ослепляющих сполохов под веками, чувствуя, как горячие ручейки слез прочерчивают мокрые дорожки по щекам.
Сквозь это необоримое, жалкое безумие она услышала приглушенный шум, треск ломаемых ветвей, затем чей-то голос выкрикнул:
- Остолбеней!
А потом до нее снова донесся голос Седрика — звучавший гораздо выше и напряженнее, чем обычно:
- Не могу поверить!.. Я услышал, обернулся — а он уже и палочку на меня направил!..
- Просто не верится! Мне казалось, он ничего... - сквозь глухую пелену страха Чжоу наконец узнала голос Гарри, а через несколько секунд в небе над лабиринтом рассыпался вишневыми сверкающими искрами изумительно красивый сигнальный фейерверк, повисший мерцающим облачком над головой произнесшего заклинание Седрика.
Из-за стены вновь донесся голос Гарри, но слов Чжоу не разобрала, а затем все стихло, и она осталось в полной тишине, не зная, что делать и не имея сил заставить себя собраться и двинуться дальше. Зачем Драко сделал все это? Зачем?! Девушка отлично понимала, что нужно торопиться — времени на поиски кубка оставалось все меньше и меньше — но получить ответ на это вопрос ей было необходимо, и, поднявшись на ноги и шатаясь, как пьяная, она медленно пошла по извилистой тропинке в ту сторону, откуда минуту назад доносились голоса. Серая туманная дымка таинственно и недобро мерцала в тусклых лучах волшебной палочки, шуршала казавшая в этом неверном свете серо-синей трава под ногами... Несколько мгновений спустя колдовская тьма в глубине лабиринта отступила, и Чжоу увидела распростертого на земле Виктора Крама, застывшего в какой-то противоестественно-изломанной позе. Сама не понимая, какие чувства она при этом испытывает, девушка направила на него волшебную палочку и прошептала:
- Оживи!
Крам пошевелился и с глухим стоном приподнялся на локтях. Алые сполохи пылающих в небе сигнальных искр заиграли в его темных глазах кровавыми отблесками.
- Что ты сделал?! - голос Чжоу дрогнул и сорвался, - Что ты наделал?!
Толком не осознавая этого, она ждала, что Малфой начнет оправдываться, разразится долгой и проникновенной оправдательной тирадой, станет взывать к ее разуму, извиняться... Но вместо этого он коротко бросил, почти выплюнул:
- Империус.
Чжоу замерла, позабыв уже заранее приготовленную гневную отповедь, которой намеревалась ответить на его слова.
- Что?..
- На меня наложили Империус. Скорее всего Крауч-Грюм, больше не кому. Перед тем, как войти в лабиринт, я увидел, как профессора-наблюдатели расходятся в разные стороны, чтобы патрулировать лабиринт — Грюм был среди них — а потом я вдруг словно потерял память. Совсем. Не мог даже сообразить, кто я и что мне делать. Я ничего не видел и не понимал — как будто меня оглушили — а когда очнулся, увидел, что ты лежишь на земле без сознания, а я стою над тобой и еще даже не опустил руку с палочкой. Знаешь, чувство не из приятных. Совсем как тогда, когда у меня были внезапные вспышки воспоминаний и я совершенно не помнил, что делал и что говорил под влиянием этих видений. Логично было предположить, что это я оглушил тебя. Раздумывать над причинами было некогда, и я успел только снять собственное заклинание, когда снова накатило это бесчувствие, и сознание опять выключилось. Дальше ничего не помню, - он болезненно поморщился и прижал руки к вискам. - Но судя по твоему лицу, я сделал что-то ужасное?
Чжоу только дернула плечом, чувствуя безграничную усталость и некое обиженное и недостойное разочарование: ей даже некого винить во всем случившимся - столько времени они потеряли напрасно вовсе не по вине Драко.
- Не важно. Вставай — и бежим! Седрик и Гарри, может быть, уже в паре шагов от Кубка!
Драко поднялся на ноги и посмотрел на Чжоу с какой-то искательной неуверенностью.
- Империус спал с меня, когда меня оглушили. Но я не знаю, в какой момент Грюм это заметит и снова заколдует меня... Нужно принять меры.
- Меры? Какие?
Малфой криво улыбнулся.
- Империус на меня должна наложить ты.
- Что?! Зачем? Какой в этом...
- Нельзя убить мертвого или оглушить оглушенного! И нельзя наложить Имепериус на того, кто уже им заколдован! - прервал ее Драко с прежним выводящим из себя насмешливым апломбом, - Чем ты слушала Грюма на уроках?
- Но... Я не смогу, у меня не... - жалко залепетала Чжоу.
- Ты сама сказала, что нужно торопиться. Так не тяни Мерлина за бороду, давай скорее! Пока я снова не спятил и не ударил тебя Авадой или еще чем-нибудь!
В конце концов, срок в Азкабане она заработала, наложив непростительное заклинание на Роджера этим утром (казалось, это произошло не несколько часов, а несколько столетий назад! ), и ничего уже не изменится, если она сделает это снова. С какой-то мрачной и неискренней радостью она подумала, что может собой гордиться — на одном из занятий лже-Грюм говорил, что наложение непростительных заклинаний требует недюжинного сосредоточения воли и значительных магических сил. И с какой-то бездумной и лихой решимостью девушка взмахнула волшебной палочкой, стиснув ее так, что заныли побелевшие пальцы, и произнесла:
- Империо!
Черные глаза Драко-Крама внезапно словно посветлели и погасли, неуловимое выражение презрительно-задорной насмешливости исчезло с его лица, и Чжоу вдруг почудилась, что перед ней вовсе не живой человек, а лишь искусно сделанная кукла... Смущенная и неуверенная, она несмело проговорила:
- Иди за мной.
Пройдя несколько шагов по тропинке, девушка обернулась и с некоторым облегчением увидела, что ее заклинание действует и Малфой послушно идет следом. Теперь, в компании пусть даже и заколдованного и безвольного спутника, прежний безумный и бесконтрольный ужас больше не терзал ее, и она вдруг обнаружила, что улыбается, быстро шагая по узкой серой дорожке, ведущей куда-то в переставший быть таким невыносимо-пугающим мрак лабиринта.
Завернув за очередной поворот, Чжоу не смогла сдержать крик — прямо на тропе, загораживая проход, лежал... сфинкс. Прекрасное, словно принадлежащее древней языческой богине лицо, черные волоокие глаза — и охристо-золотистое тело огромного льва. Чжоу замерла как вкопанная, не зная, что делать, чего ожидать от этого существа. Сфинкс окинула ее немигающим взглядом мерцающих глаз и медленно произнесла:
- И еще двое участников... Совсем недавно ваш соперник прошел этой тропой; поторопитесь, если хотите догнать его!
Поняв, что мгновенная гибель от страшных когтей ей не грозит, Чжоу, набрав в грудь побольше воздуха, проговорила:
- Вы... Вы загадаете нам загадку?
Сфинкс загадочно улыбнулась.
- А вы всегда ждете от меня загадок, верно? Сфинкс - и непременные стихотворные вопросы, за неверным ответом на которые следует мучительная смерть от безжалостных стальных когтей... Сфинкс должен удивлять, не так ли? Так я удивлю — загадку загадаешь мне ты. И если я не сумею ответить, то я открою путь, и ты получишь шанс на победу. А если нет...
Сфинкс говорила, а Чжоу чувствовала, как неистово колотится сердце, своим биением причиняя почти физическую боль, словно удары тяжелого молота по легким и ребрам... Загадать загадку сфинксу - и надеяться, что та не сумеет дать верный ответ! Это безумие, это невозможно! А время, между тем, неумолимо убегает, и неведомый Чемпион, прошедший этой же тропой, с каждой секундой все ближе и ближе к Кубку...
- А сколько у нас попыток? - вдруг раздался у Чжоу за спиной деловитый голос Крама, и она, вздрогнув, обернулась.
- Вас двое. Что же, пусть и попыток будет две. - спокойно ответила сфинкс.
- Что... - начала было Чжоу, но Драко перебил ее:
- Империус требует концентрации. А ты и думать забыла о том, что нужно удерживать заклинание.
В голове Чжоу билась какое-то воспоминание, что-то, связанное с чарами Империо: что-то ведь Драко говорил ей, велел зачем-то наложить их на него?.. Но вот что он сказал, в чем заключается смутная угроза, о которой она помнила, не понимая ее сути? Бешеные волны безнадежного отчаяния и все растущей паники не давали вспомнить, да это было и не важно. Важным была лишь загадка, ответа на которую не было бы у мудрейшего в мире существа.
Малфой тем временем снова заговорил:
- Если у нас получится, то вы пропустите обоих?
Сфинкс засмеялась хриплым смехом.
- Это странно — вы, двое соперников, — и помогаете друг другу?
Драко кивнул. Сфинкс улыбнулась.
- Это нарушение правил. Участники должны состязаться. Иначе в чем же будет дух турнира, дух борьбы? Я пропущу только одного. Один из вас пройдет дальше, другой отправится искать иной путь.
Чжоу почти не слышала этот разговор, не понимала слов. Казалось, что она где-то глубоко под водой, в глубинах черного и ледяного озера, а Малфой, Сфинкс и весь остальной мир остались на далеком берегу, которого она уже даже не видит. Руки тряслись так отчаянно, что невозможно было удержать палочку, и девушка, едва не выронив ее, убрала ее в карман мантии. Голоса Драко и Сфинкса отдавались в голове глухим болезненным гулом, и в нем ей, должно быть, померещилось едва слышимое шипение и сухой шорох чешуи...
- Шах, милая гостья!..
Завораживающий голос, бросивший эту короткую шелестящую фразу, не вызвал в душе Чжоу прежнего всплеска чувств, но внезапно разбудил в ней бурю обрывочных и неясных воспоминаний, закружившихся в голове, словно клочья тумана на ветру.
«Аллегория. Элегия. Аллергия. Чудесные слова!»... «Ты лишь воображаешь, что любишь, лишь силишься любить!»... «Время — это змей»... «Это было дерзко, но достойно моего уважения»... И, не успев понять, что делает, Чжоу воскликнула:
- Что есть уважение времени?
Сфинкс медленно повернула к ней увенчанную золотым венцом голову. И улыбнулась.
- Это и есть твоя загадка? - спросила она, глядя на девушку немигающим взором.
- Да! - ответила Чжоу, чувствуя на себе взгляд Драко, но не собираясь ничего ему объяснять.
- Докажи мне, что это именно загадка, а не философский вопрос! - неожиданно потребовала женщина-львица, чуть улыбнувшись и по-прежнему глядя на Чжоу.
Но ответил ей Драко.
- Смысл игры в загадки — испытание мудрости, разве нет? А ответив на этот вопрос, вы разве не докажете нам свою мудрость?
В бесстрастном лице Сфинкса не дрогнула ни одна черточка.
- Пусть будет так. - Она поднялась с дорожки и принялась медленно прохаживаться перед двумя Чемпионами, окидывая их внимательным взглядом. - Уважение — удел немногих избранных. Уважение человека — это признание достоинств. Уважение времени — это то же признание, только преодолевающее конец земного существования того, кто его заслужил. Я полагаю, это... вечность.
Чжоу, не чувствуя собственного тела, молча покачала головой.
- Это память, - с трудом справившись с голосом, пробормотала она.
Сфинкс воззрилась на нее с неизъяснимым выражением, чуть прищурив глубокие бархатные глаза.
- Память... - задумчиво повторила она, - Почему же память?
- Уважение человека — это не признание достоинств, это величие души, позволяющее увидеть истину через вызываемые ею чувства и понять, что среди оттенков этой истины есть те, что вызывают восхищение. А уважение времени — это вечное понимание. Вечная память. - быстро и отрывисто выпалил Драко.
Сфинкс перевела взгляд на юношу и несколько невыносимо долгих секунд смотрела на него, а затем вымолвила:
- Кто научил тебя подобной словесной эквилибристике, юный Малфой? Впрочем, это не столь уж важно. Я признаю свое поражение. Но вовсе не этой загадкой-вопросом. Самим своим приходом вы двое задали мне совсем другую загадку, и как ответить на нее, я не знаю. Несмотря на всю мою мудрость.
Чжоу была так ошеломлена их неожиданной победой, что даже не заметила, что Сфинкс обратилась к Драко с его настоящим именем.
- Кто из вас идет дальше? - спросила между тем прекрасная львица.
Малфой шагнул в сторону, открывая Чжоу путь.
- Иди.
- Но...
- Иди, иди, иди! - воскликнул он нетерпеливо и отчаянно, - Я справлюсь один.
Чжоу хотела было что-то сказать ему, но времени не было для того, чтобы подыскивать слова для выражения ее не понятных ей самой чувств. Она сделала несколько шагов по свободной теперь дорожке, и тут Драко воскликнул:
- Чанг!
Она обернулась.
- Я не время, но... Ты точно достойна его уважения!
И прежде, чем Чжоу успела ответить, слизеринец скрылся за поворотом.
Девушка помчалась по бегущей вперед тропинке, и истеричная паника и бешеные волны надежды мешались в ее душе почти в равных долях, немыслимым коктейлем эмоций одурманивая разум и застилая глаза мерцающей пеленой. Едва не врезавшись в высокую живую изгородь, когда дорожка внезапно круто повернула влево, Чжоу увидела в нескольких футах впереди развилку, с которой в разные стороны разбегались три тропы, но прежде, чем она успела применить заклинание компаса или хотя бы подумать о том, куда идти, со стороны правой дорожки донесся глухой шум, треск ветвей и громкие крики. Не став задумываться над тем, что там происходит, Чжоу рванулась по ведущему на эти звуки коридору, молясь только о том, чтобы не споткнуться и не потерять драгоценные секунды на падение. Крики и шум делались все громче, голоса, выкрикивающие заклинания, становились все отчетливее... А несколько секунд спустя впереди забрезжил слабый молочно-белый свет, из расплывчатой дымки которого медленно проступали контуры ненавистного Кубка. Не думая, что она собирается делать, Чжоу, задыхаясь от слишком быстрого бега, еще ускорила шаги, и тут до нее донесся разочарованно-убежденный голос Гарри:
- Бери Кубок. Скорее бери. Ты рядом.
Эти слова словно незримым тараном толкнули девушку в грудь, и только несколько мгновений спустя она поняла, что остановилась и напряженно прислушивается.
- Нет, иди ты бери. Ты выиграл, - услышала она голос Седрика, в котором, к ее удивлению, звучали те же горько-гордые интонации, что и в словах Гарри, - Сегодня ты дважды спас мне жизнь.
«Спас мне жизнь». На секунду Чжоу показалось, что окутывающее Кубок Трех Волшебников сияние усилилось, полыхнув болезненно-яркой белизной. Но в этот миг сквозь растерянное непонимание, незнание, что делать дальше, отчаянную безысходную панику и пульсирующий в крови ужас прорвалось бездумное и слепое восхищение — перед упрямым благородством обоих Чемпионов, с делавшей им честь ребячливостью стремившихся принести победу в жертву своему чувству справедливости.
Гарри что-то ответил, и оба соперника вновь с жаром заспорили, но девушка не стала слушать, отчаянно пытаясь придумать, что делать. Снять заклинание портала с кубка не возможно, как уничтожить сам кубок, наверняка защищенный чарами, было ей неизвестно. Оставался последний выход — просто сказать правду.
- Я — единственный дурак, кто принял эту песенку всерьез! Бери кубок! - яростно выкрикнул Гарри, и Чжоу, точно подгоняемая звучавшей в его голосе горечью, шагнула из-за поворота на маленькую круглую прогалину, где на невысокой резной тумбе стоял вожделенный и смертоносный Кубок.
Дальше все произошло очень быстро, словно все действующие лица разыгравшейся на поляне сцены ждали только ее появления, чтобы начать давно запланированную цепочку событий. Гарри и Седрик замерли, глядя на нее, а затем, не сговариваясь, бросились к Кубку. Появление третьей соперницы разом заставило их позабыть о собственном споре — кто бы из них ни был достоин победы больше другого, победа эта должна была достаться Хогвартсу. И мгновение выбора внезапно наступило, не дав Чжоу его сделать, не оставив времени подумать и осознать собственный поступок и его последствия. Перед глазами размазанными мазками зеленой краски мелькнули высокие стены лабиринта, засвистел ветер в ушах... Она и не предполагала, что может бегать так быстро.
Непереносимо долгое мгновение длилась эта краткая гонка за жизнь, за победу, за шанс, который можно было упустить раньше и надеяться догнать потом - но только не теперь! Фигуры Гарри и Седрика превратились в расплывчатые сполохи цвета на фоне излучаемого Кубком свечения, но с неожиданной четкостью она различила протянутую к гранитному постаменту руку одного из Чемпионов, словно в замедленной съемке увидела, как его пальцы касаются сверкающего гибельного трофея... И в отчаянном бессилии, не зная и не отдавая себе отчета в том, зачем делает это, Чжоу до боли стиснула пальцы на узорчатой ручке этой серебряной амфоры со смертью.
Глава 27. Последнее мгновениеТошнотворное кружение разноцветных пятен и режущий уши свист ветра закончились так же резко, как и начались, и Чжоу словно вывалилась из бесплотного вихря света и красок обратно на землю. С трудом поднявшись на ослабевшие ноги и отбросив с лица спутанные серебряные локоны Флер Делакур, она попыталась сфокусировать расплывающийся от непрекращавшегося головокружения взгляд и огляделась.
Хоть она и знала, где должна будет оказаться, давящая, готическая мрачность застывшего в немой угрозе заброшенного кладбища, словно скалящегося обломанными и растрескавшимися зубами старых надгробий, заставила ее съежиться от отвратительного, липкого и обессиливающего страха. За ее спиной послышался какой-то шорох, девушка резко обернулась и встретилась взглядом с серыми глазами Седрика. И не обнаружила на его лице ни малейшего следа тех чувств, что испытывала сама, — ни ужаса, ни отчаянного непонимания, ни напряженного ожидания — в его чертах сквозило только удивленное, немного неуверенное волнение. Ведь он не знал, где оказался. И прежде, чем Чжоу успела сказать хоть слово, он немного натянуто улыбнулся и спросил таким непринужденным голосом, что девушка едва сдержалась, чтобы не перебить его и не огорошить своими новостями немедленно, не задумываясь о том, чтобы быть убедительной и логичной, - чтобы он наконец увидел, понял, что же вот-вот произойдет:
- Не думал, что после лабиринта будет еще какое-то задание! Хотя здорово они придумали с порталом!.. Только вот что нам нужно здесь сделать?
Чжоу глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Чтобы убедить Седрика в правдивости всего того, что она должна будет сейчас сказать, ей придется призвать все свои силы и не поддаться панике — иначе он просто-напросто решит, что она сошла с ума. С лихорадочной поспешностью она пыталась выстроить в голове логическую цепочку, прозвучавшую бы достаточно убедительно для того, чтобы заставить его хотя бы на секунду ей поверить, как вдруг ее взгляд выхватил в туманной дымке над змеившейся между могил тропой какое-то движение, и у нее едва не подкосились ноги от удушающей и ледяной волны почти суеверного ужаса. Последняя фигура выставлена на доску. Пора начать решающую партию. Долю мгновения она почти до боли напрягала глаза, всматриваясь в медленно приближавшегося к ним человека, закутанного в темный плащ с глухим капюшоном, под которым не разглядеть было лица, и почти видя, как медленно, но неумолимо скользит черный ферзь по шахматной доске к ее одинокому белому королю... Игра. Игра на выживание.
- Нам нужно выжить! - произнесла она, не думая больше, как прозвучат ее слова.
Седрик удивленно взглянул на нее.
- Выжить? Ты шутишь?
- Нет, мы просто должны остаться в живых. Это и есть наше последнее задание. - Чжоу сама удивилась тому, как ровно и спокойно звучал ее голос.
Незнакомец в плаще подошел ближе, и девушка различила бесформенный силуэт какого-то свертка у него на руках, похожего на спеленутого младенца. Страшная догадка алой вспышкой полыхнула в ее голове, едва не уничтожив нежданно обретенную ею смелость, и тут она услышала голос этого неизвестного, в котором явственно прозвучало испуганное непонимание:
- Милорд, это... это не он!
Ожидать ответа того, кого назвали милордом, девушка не стала — слишком очевидным было то, что за ним последует. Рванув Седрика за рукав, она бросилась в строну, молясь о том, чтобы ее движение оказалось достаточно быстрым, и ее ослепленные страхом глаза опалил мучительно-яркий луч ядовито-зеленого света, с рассекающим воздух свистом пронесшийся в нескольких дюймах над ее головой. Подстегнутая леденящим кровь ужасом, Чжоу побежала еще быстрее, не смея обернуться, но с отчетливой, почти неправдоподобной ясностью слыша, как исполненный трусливой злобы голос незнакомца в плаще выкрикивает снова и снова:
- Авада Кедавра!
Очередной смертельный луч врезался в беломраморную статую склонявшегося над могилой скорбящего ангела, сложенные в молитвенном жесте руки фигуры рассыпались облаком сухой пыли, непроглядной пеленой окутавшим двоих беглецов, заставив их закашляться и зажмурить глаза, но страх смерти — куда более действенный погонщик, чем любые увещевания разума, заставлял их бежать все вперед и вперед, не видя ничего вокруг и не разбирая дороги.
Кладбище, казалось, не имело конца. Неровные ряды старых надгробий тянулись бесконечно, точно в кошмарном сне, из которого никак не выбраться, никак не проснуться...
Внезапная боль тупыми ножами ударила по коленям, Чжоу потеряла равновесие и полетела на землю, в безумной панике на мгновение подумав, что заклинание неведомого убийцы попало в цель, и когда она коснется земли, то будет уже мертва.
От удара о сухую землю вышибло весь воздух из легких, непроизвольно вытянутая в сторону в поисках опоры рука ударилась об иссеченный трещинами надгробный камень, и Чжоу дико закричала от острой боли, внезапно пронзившей руку от кисти до локтя, словно по венам бежала не кровь, а тысячи острых иголок.
Седрик пригнулся, укрывшись за надгробием от смертельных вспышек Убивающего заклинания, и потянул девушку в это жалкое укрытие.
Распоровшая ночной воздух над их головами зеленая полоса заклинания на мгновение залила его лицо ядовитым светом, и Чжоу увидела на нем выражение такого же панического, недоумевающего, неверящего ужаса, что испытала она сама, когда гулкий шум толпы на трибунах донес до нее чудовищные слова: «Седрик Дигорри мертв».
- Что происходит? - прохрипел он совершенно несвоим, безжизненно-безумным голосом, глядя на нее с таким выражением, словно надеялся, что она сейчас скажет ему, что это все неправда, кошмарный сон, жестокая шутка — что угодно, но только не действительность.
- Это была ловушка... Темный лорд...Нужно выбираться отсюда... - с трудом выговорила Чжоу, словно забыв, как говорить и дышать, прижимая к груди не слушавшуюся и пульсирующую горячей болью правую руку.
- Что?.. - едва слышно прошептал Седрик, - Но...
- Некогда, нужно быстрее... - попытка подняться на ноги отдалась резкой болью в коленях, которые словно готовы были вот-вот согнуться в обратную сторону. Чжоу вновь почувствовала, как слезы страха, злости и паники обжигают глаза. Неужели вывих или перелом?.. Только не теперь, не теперь — как они смогут спастись, если она не в состоянии двигаться, как она будет сражаться, если не может даже держать палочку? И тут мысль куда страшнее этой полыхнула в ее сознании, и она отчаянно заозиралась по сторонам, ища взглядом свою волшебную палочку, которую выронила при падении. На черной земле, в почти осязаемо густом мраке, словно делавшемся с каждым мигом все непрогляднее, ничего не было видно.
- Где моя палочка? - дрожащим, ломким голосом пролепетала она, и тут пальцы ее здоровой руки, бесцельно возившие по земле, внезапно наткнулись словно на обломки карандаша...
Не в силах вдохнуть от отчаянного, невыносимого ужаса, она подняла с рыхлой глины у надгробия, за которым они скрывались, хрупкие половинки своей волшебной палочки и в бессмысленном, детском недоверии приставила их одну к другой. Тусклая серебряная искра вспыхнула на краях трещины и тотчас же погасла. Палочка точно попрощалась со своей хозяйкой...
Их преследователь больше не выкрикивал заклинания, но внезапно повисшая над кладбищем тишина пугала куда больше. Несколько секунд беглецы не шевелились, съежившись за мраморной плитой надгробия, а затем Седрик осторожно выглянул из-за него...
- Империо! - внезапный и торжествующий выкрик раздался всего в нескольких шагах, и Чжоу, заледенев от страха, увидела, как Седрик медленно поворачивается к ней, невидяще смотрит на нее словно остекленевшими, ничего не выражающими глазами, протягивает к ней руки и, до боли стиснув ее за плечи, заставляет подняться.
Девушка понимала, что это конец, что нужно бороться, вырываться, сражаться за свою жизнь из последних сил, и она боролась бы с кем угодно — но только не с ним. Понимание того, что он сейчас уже не он, что у нее нет другого выбора, что от этого зависит ее жизнь, все равно не могли перевесить в ее смятенном сознании почти рефлекторное убеждение, что причинить боль Седрику она не может. Просто не может.
Словно запертая в собственном безвольном теле, почти не чувствуя боли в сломанной руке, она отчаянно и бессильно пыталась заставить себя бороться, но преодолеть растущую с каждым мгновением слабость уже не получалось. Безжалостная дикость и невозможность всего происходящего мгновенно уничтожила те остатки воли и сил, что у нее еще были, и ей не хватило... смелости сражаться.
Подчиняясь беззвучным приказам коротышки в плаще, Седрик подтащил ее прямо к нему и замер, словно надгробная статуя, по-прежнему крепко держа ее за плечи.
- Допроси их... - свистящий голос, больше похожий на змеиное шипение, чем на человеческую речь, разнесся по пустынному кладбищу от лежащего в паре футов от девушки черного свертка.
Человек в плаще нацелил волшебную палочку на Чжоу, но прежде, чем он успел выполнить приказание, девушка почувствовала, как изнутри наплывают волны тошнотворной, тянущей боли, тело словно съеживалось и плавилось, меняя форму и расплываясь, точно горячий воск. В ее отуманенное ужасом сознание не сразу пришла мысль о том, что это заканчивается действие Оборотного зелья, о котором она уже начисто позабыла.
- Что происходит?... - непроизвольно воскликнул неизвестный, непонимающе глядя на нее злобно сверкавшими крысиными глазками.
Болезненная трансформация завершилась быстро, атласная мантия Флер больно впилась в горло и руки, раздуваемые ветром серебристые кудри распрямились и потемнели...
- Кто вы такие? - рявкнул незнакомец, нацелив палочку точно ей в лоб, - Как вы оба оказались в лабиринте?!
Чжоу хотела было промолчать, но мысль о том, что сейчас только покорность может подарить ей еще хотя бы несколько мгновений жизни, заставила ее переменить решение.
- Мы... - начала было она, но тут змеиный голос названного милордом прервал ее, с ленивой, медлительной угрозой прошипев:
- Так значит, переход во времени? Ты видела будущее, любезная мисс Чанг? Это весьма интересно. Значит, это тебе я обязан провалом моего безупречно составленного плана? По твоей милости Гарри Поттеру в который раз удалось стать Мальчиком-который-выжил? - в воздухе сухим шелестом разнесся злобный смех, похожий на зловещее шуршание трещотки на хвосте готовой броситься гремучей змеи.
Словно заледенев, девушка отчаянно пыталась понять, откуда этому чудовищу, даже в своем теперешнем жалком облике внушающему дикий, противоестественный, животный ужас, было все известно?
- И зачем же все это? Расскажи мне, - вкрадчиво произнес голос. - Коль скоро ты нарушила безупречное течение моего замысла, я думаю, будет только справедливо, если ты развлечешь меня беседой.
Мягкость этой лживой просьбы напугала Чжоу куда больше, чем любые проклятия и угрозы, и ничуть не обманула ее. Хотелось трусливо подчиниться, зарыдать, умолять пощадить ее или хотя бы убить быстро и легко, не начинать эту свирепую игру, уже приговорив ее к смерти... Но бессмысленность любой мольбы была слишком очевидна, и Чжоу стиснула зубы и вскинула голову, уставясь в черное, укрытое тучами небо, на котором не видно было ни единой звезды.
Но от нее и не ждали никакого ответа. В безмолвном ночном воздухе вновь разнесся шуршащий смех Волан-де-Морта, а затем он заговорил:
- Так значит, в некоей альтернативной реальности мне удалось воплотить в жизнь свой план... Удалось вернуть себе тело, - он коротко усмехнулся. - Знаешь ли ты, насколько неприятна жизнь без тела? Пребывание в этой жалкой оболочке, неспособность даже самостоятельно передвигаться? Необходимость зависеть от ничтожнейшего своего слуги?.. Возможности положить всему этому конец меня лишила ты. И ради чего? Ради нашего юного друга!.. Хвост! - внезапно вкрадчиво-шелестящий голос зазвенел сталью и льдом. - Освободи его от заклятия.
Названный Хвостом тотчас же подчинился. Мучительная боль в безжалостно заломленных за спину руках ослабела, когда Седрик отпустил ее и растерянно поднял руки к вискам, приходя в себя после шока Империуса.
- Чжоу?! - хрипло пробормотал он, глядя на нее смертельно испуганными, непонимающими глазами.
С мучительной, жадной любовью, на секунду забыв о том, где она и что с ней происходит, она смотрела ему в глаза, и тут из дикого, больного, отчаянного хаоса безумно метавшихся мыслей с внезапной и абсолютной ясностью возникло понимание того, что сейчас произойдет...
- Дай ей палочку, Хвост. - скомандовал ледяной голос, теперь звеневший алчной, звериной, свирепой радостью. - Его палочку. Так будет даже символичнее.
Перед глазами внезапно потемнело, и Чжоу почудилось, что она словно на мгновение лишилась сознания, и, ничего не видя пред собой, ощутила, как ее грубо схватили за руку, больно сжав ее бессильные, не слушающиеся пальцы на теплом дереве волшебной палочки.
- Ты сорвала мой план. Ты должна мне. А по своим долгам надобно платить. Так плати, мисс Чанг. Плати своим планом.
Вновь девушка встретилась с Седриком взглядом, и на мгновение его губы дрогнули в какой-то судорожной, конвульсивной улыбке — точно он никак не мог поверить в сумасшедшую, нелепую дикость всего происходящего.
- Одно-единственное заклинание — и ты уйдешь отсюда целой и невредимой. Даю слово, - вновь произнес Темный лорд. - Поверь мне, убить - это не так уж и страшно, как кажется.
Чжоу до судороги в онемевших пальцах стиснула палочку, не отрывая взгляда от лица Седрика, и молча покачала головой.
- Хвост!.. - с ленивой, мрачной радостью протянул змеиный голос, и слуга немедленно исполнил не произнесенный вслух приказ своего господина.
- Круцио! - короткое, резкое слово дребезжащим, оглушающим звоном распороло на мгновение наступившую на кладбище тишину, и Чжоу отчаянно закричала еще прежде, чем мучительная, ослепляющая боль сжигающей все внутри кислотой заструилась по ее венам, раздирая мышцы и жилы, сокрушая и дробя кости, сдавливая легкие, сдирая кожу... Сквозь собственные разрывающие горло крики она точно издалека услышала голос Седрика, с невыносимым ужасом, ненавистью и болью умолявшего прекратить... Дикая пытка окончилась спустя несколько мгновений, но дрожащей и сжавшейся в комочек девушке казалось, что прошли годы и годы.
- Это, должно быть, немного больно? - участливо осведомился Волан-де-Морт. - Я, увы, не знаю — я ведь не попадал под его действие.
Чжоу из последних сил боролась с сотрясавшими все тело рыданиями, сухими и удушающими, пытаясь не поддаться этой постыдной слабости и не доставить своему палачу такой радости, чувствуя, что не сможет выдержать эту нечеловеческую муку еще раз... Помня, что когда сокрушающие жернова боли перемалывали ее тело, единственной мыслью, колотящейся в висках и пылающей под веками кровавыми кругами, была готовность подчиниться любому приказу, сделать все что угодно, лишь бы прекратить этот ад, животная и отвратительная в своей раздавленной, жалкой низости мольба о том, чтобы они пытали и убивали кого угодно другого, но только не ее...
- Ну, давай же!.. Ты преодолела столько препятствий, столько опасностей, чтобы спасти жизнь нашему дорогому гостю, а теперь не хочешь облегчить его мучения? Видишь, как больно ему смотреть на последствия твоего непослушания? - в голосе Темного лорда явственно слышался отзвук едва сдерживаемого смеха. - Нельзя быть такой бесчувственной, девочка!
Зная, что голос все равно ей не подчиниться, Чжоу лишь покачала головой, уткнувшись лбом в пахнущую пылью и плесенью кладбищенскую грязь.
- Круцио!
Волны ядовитого моря боли вновь забурлили и вздыбились над ее головой, превращая ее в обезумевшее от муки безвольное и ничтожное животное. Пожалуйста, пусть они мучают Седрика, маму, брата, Мариетту — кого угодно, но только не ее!.. Пожалуйста, пожалуйста!
- Ты ведь знаешь, что все равно сдашься, - тихо шипел ненавистный голос. - Так зачем же мучиться понапрасну?
Эти слова наплывали на нее словно из другого измерения, перед ослепшими от боли глазами в багровом мраке полыхали кроваво-алые глаза, и в лихорадочном, полубредовом забытьи Чжоу казалось, что ее тело опутывают горячими кольцами исполинский змей, с жестоким равнодушием глядя ей в лицо винно-красными звездами глаз.
- Ты так и не выучила мой урок, - в завораживающем голосе звучит мягкий укор. - Ты так и не поняла, что смелость и истинное мужество вовсе не в том, чтобы с неистовым упрямством не видеть и не признавать собственное поражение, а в том, чтобы иногда уметь смиряться...
- Просто подчинись. Это проще. Не так больно...
Шелестят страницы книги, интересной и увлекательной уже просто потому, что таковой ее считает любимый человек, тускло поблескивает серебром тисненое заглавие: «Мифы и легенды народов Скандинавии»...
«Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние...» Точно вычерченный грифелем по желтоватому листу утреннего неба точеный профиль незнакомого юноши с черно-золотым шарфом на шее, весело смеющегося и аплодирующего очередному броску Кэти Бэлл... Задорный смешок Мариетты и ее заговорщический шепот: «Это Седрик Дигорри, он новый ловец у пуффендуйцев. И их капитан! Симпатичный, правда?» Резкая команда мадам Трюк под свист ветра и гомон трибун: «Дэвис, Дигорри, пожмите руки. По метлам! Раз, два...» Быстрый взгляд и неожиданная улыбка, яркая, словно вечерняя зарница, искренне-веселая и немного смущенная — так улыбаться умеет только он один... Ослепительная золотая звездочка снитча всего в паре футов внизу, и руки — ее и его — тянущиеся к вожделенному символу победы... «И Чанг ловит снитч! Когтевран выигрывает со счетом 200-60! Молодец, Чжоу, так им и надо за то, что нас обыграли!» - весело выкрикивает Ли Джордан под неодобрительным взглядом профессора Макгонагал...
«И вот на этой-то земле, в небольшом круге света, окружающем их жилища, мужественные люди...» «Поздравляю! Ты отличный ловец!» - в его словах ни капли притворства или зависти к ней как к победительнице, и она вспыхивает и благодарит его с куда большим жаром, чем того требует его сдержанная похвала.
«...вступают в битву с враждебным миром и исчадиями тьмы...». Холодный ветер, смешанный с промозглым осенним дождем, бьет в лицо и безжалостно треплет мокрые волосы, тяжелая кипа учебников грозит вот-вот выскользнуть из-под ее локтя и посыпаться на мокрую землю. Быстрые шаги за спиной, и его голос окликает ее с плохо скрытой радостью: «Тебе помочь?»
«... в битву, которая для всех, даже королей и героев, кончается...» Сонный утренний гомон завтракающих учеников, солнечный сироп тыквенного сока в стаканах, аромат свежих тостов и ее любимого апельсинового джема... «Чжоу, доброе утро!» - и она едва не давится соком, торопясь ответить на его приветствие, и даже перспектива ненавистных сдвоенных прорицаний не в состоянии испортить ей это утро, ставшее добрым от одного его пожелания...
«...поражением».
- Нужно бороться... без надежды на победу. И даже поражение не считать свидетельством своей неправоты... - прошептала она, едва шевеля онемевшими от холода и боли губами.
Шуршащее эхо снисходительного смеха служит ей ответом.
- Северная теория мужества? Ты разве не знаешь, к какому финалу она привела исповедовавших ее?
Волны боли отхлынули, оставив на побережья этого океана страданий ее искалеченные останки. Сквозь сочувственно-убеждающие отголоски голоса Времени вновь зазвучало ядовитое шипение:
- Похвальное упорство... - в ледяном голосе слышалось почти сладострастное удовольствие от лицезрения ее боли. - Но Темный лорд не спрашивает дважды. Я предложил тебе выбор — повиновение или смерть. Ты свой выбор...
Его слова тонули во все усиливающемся мерном гуле, похожем на шум прибоя там, на побережье Бретани, где стоял старый коттедж ее бабушки... Когда-то давным-давно она мечтала, что станет прославленным археологом, обнаружив там, у моря, древнюю лестницу, уводящую в легендарный Каэр-Ис... Бабушка любила говорить, что перед грозой ветер с моря доносит звон колоколов этого утонувшего сказочного города... Словно наяву она увидела цепочку маленьких следов, пролегающих по мокрому песку в полосе прибоя, десятилетнюю девочку, бегущую по мелководью, поднимая фонтаны искрящихся золотом брызг... Бегущую куда-то без цели, смысла и планов — весело, бездумно и свободно. Счастливо. Как бывает лишь в детстве...
Внезапно картинка изменилась, и она увидела Драко Малфоя, весело и нахально ухмыляющегося ей и говорящего с самодовольным кивком: «Куда я, туда и ты, забыла?». Только теперь она вдруг сообразила, что вместе с ней через пару мгновений не станет и его... Если бы не эта безумная авантюра с возвращением в прошлое, она бы так никогда и не узнала его. Не увидела, что этот самовлюбленный слизеринский хлыщ на самом деле может быть совсем другим: веселым, храбрым, готовым помочь... Словом, почти совсем таким, каким она представляла себе своего старшего брата, которого у нее никогда не было... Граф Монте-Кристо говорил, что человеку не так страшно умирать не в одиночку. Он ошибался.
Алые звезды печально глядят на нее с непроглядно-черного неба.
- Шах. И мат, милая гостья. Я обманул тебя, наша игра была нечестной с самого начала — я ведь никогда не проигрываю. Поле любой битвы всегда остается за временем... Но ты доставила мне радость тем, как играла. Пешка - ты дошла до края доски и стала ферзем. Это был красивый эндшпиль, действительно красивый. И пусть это ничего и не изменит, но я восхищен. А потому позволь сделать тебе крошечный... прощальный подарок.
- Мне ничего не нужно.
- А я ничего и не дарю... Ведь одно жалкое мгновение — это почти ничто, верно?..
Блесткой искоркой вспыхнула во тьме крошечная золотая чешуйка, с тихим шорохом упав ей на ладонь. Она слабо улыбнулась.
- Монетка... Будет чем заплатить Харону...
А дальше, в свое последнее мгновение, она услышала дикий крик Седрика, шуршание подползающей змеи, свой собственный прерывистый вздох и ледяной и смертоносный, как отточенная бритва, голос, произнесший:
- Авада Кедавра!
В широко распахнутых серых глазах Седрика она увидела слепящий отблеск гибельной зелени убивающего заклинания, призрачной молнией несущегося к ней, но не почувствовала страха — просто не успела. Потому что мир для нее исчез за мгновение до того, как его смогла бы поглотить смерть.
Интерлюдия. МгновениеТишина и мрак прохладным мягким бархатом касаются кожи, окутывают нежным эфиром спокойствия и умиротворенного блаженства. Холодные огоньки звезд загадочно подмигивают с недостижимой небесной высоты.
- Скажи мне, Гостья, каково это — возвращаться... домой? Так ли сладко, как говорят нам поэты?
Она хотела бы ответить, но та самая сладость, о которой негромко спросил ее чарующий и неуловимо насмешливый Голос, мешала говорить.
В тихом смехе явственно звучало понимание.
- А ноша победы? Не давит на плечи? Не делает походку тяжелее? Или все наоборот, и чем победа значительнее, тем легче шаг?
Хотелось принять туманную, неверную, как блуждающий огонек на болоте, и манящую, как предзакатные солнечные лучи, надежду, которую сулили эти слова, на веру, но верить времени было нельзя, и она решилась задать свой вопрос:
- Значит, я победила?
Звезды наверху вспыхнули ярче.
- Смотря что ты согласна считать победой и что для тебя есть поражение. Ты помнишь нашу прошлую беседу? Тогда ты сказала мне, что должна вернуться. Но ты сама не знала, для чего. Теперь знаешь. Так часто бывает — вы ищите одно, а находите совсем другое, порой забывая о том, что вообще заставило вас пойти на поиски...
- Мне не нужна философия! Не нужны аллегории, метафоры и афоризмы! Мне нужна правда! - отчаянный крик вырвался у нее помимо воли и сознания. Усталость в ней была единственным, что еще имело силу и что требовало ответа.
- А ты думаешь, правда — это не философия?.. Но твое нетерпение понятно — чем меньше времени, тем меньше и терпения. Простая зависимость. Тогда я расскажу тебе, что же ты сделала и к чему все это привело.
Несколько мгновений молчания были даны ей точно для того, чтобы устроиться поудобнее перед началом долгого рассказа. Алые звездочки мирно помаргивали в вышине, точно отчаявшиеся дождаться начала сказки сонные дети.
- Жизнь каждый день, каждую секунду, точно учитель у классной доски, терпеливо ждет нашего ответа на ее вопросы, ожидая, что мы твердо запомнили преподанные ей уроки и наконец покажем и докажем, что мы их и в самом деле выучили. А мы раз за разом совершаем типичную ошибку каждого школьника. Мы не хотим отвечать. И даже не потому, что не знаем ответа. Потому лишь, что не хотим его знать. Не хотим думать, что преподанный урок может быть и вправду нужным. Потому что это значительно осложнит нам жизнь, и без того кажущуюся не слишком легкой. И потому мы ищем обходные пути, совершаем достойные ацтекских шаманов чудеса и воистину геркулесовы подвиги для того, чтобы увильнуть от навязываемых нам знаний. Ты, дорогая Гостья, не исключение. Все твое возвращение, эта миссия, если угодно, - она закономерно сводилась ко вполне определенному знанию, которое ждало тебя в конце пути. К счастливому и усталому пониманию того, что ты все-таки не... Бог. Что не все на свете тебе подвластно. Что не все поддается изменениям. Что ты не сдаешь карты, а вольна лишь разыграть те, что тебе выпали. Ты же предпочла и по-прежнему предпочитаешь заблуждаться. Многие думают так же. Но немногие решаются претворять этот принцип в жизнь. Ты решилась. И это победа. О том, что ты обрела по пути к тому, что было твоей изначальной целью, ты знаешь лучше меня, и нет нужды перечислять все это. - на мгновение завораживающий голос смолк, точно давая ей возможность подумать об услышанном, а затем вновь зазвучали его негромкие околдовывающие переливы, - Такое мне уже приходилось видеть: знаешь ли, что-то подобное приключилось с небезызвестным Христофором Колумбом. Он тоже нашел не то, что искал. Ну и, наконец, последний сребреник в выигранном тобою шелковом кошельке — то самое, что было тебе так нужно. Та самая столь важная тебе жизнь. Которая на фоне всего прочего, тобою приобретенного, всего лишь крошечный утешительный приз. И не важно, что ты с этим никогда не согласишься. Если бы вы, люди, слушали то, что пытается сказать вам Время, то...
- Так он жив?! Все-таки жив? Неужели мне... Но я ведь не успела... - слишком много слов рвалось с ее языка, мешая друг другу, забивая горло и не давая их высказать.
- Не успела? Не успела повергнуть в прах того, кого вы именуете Темным лордом, не обратила в ничто его армию и не принесла мир и процветание освободившимся от его террора? Не слишком ли грандиозные планы для столь юной особы, как ты? Возможно, пожелай повернуть время вспять и вернуться в прошлое , скажем, Орфей или Сигурд, им и пришлось бы справиться с задачкой подобного уровня — было бы просто унизительным предложить им что-то проще! От тебя же, милая гостья, вовсе не ожидали таких подвигов. Нельзя требовать от человека того, чего он сделать все равно не в силах!
- Что это значит?
- Ты хотела сохранить жизнь Седрику Дигорри, и когда истекло твое последнее мгновение, он был жив. Это все.
- Но разве...
- Порой одна дождевая капля, сорвавшаяся с карниза крыши на долю секунды раньше или позже и упавшая на голову случайно вышедшему из дома на долю секунды раньше или позже человеку, может поменять его судьбу. Своим вмешательством ты заставила жизни всех связанных с тобою пойти по иному пути. Итог которого никому не дано предвидеть. Это как бильярд — ты бьешь по одному шару, намечая его траекторию, предугадывая, какие еще шары он толкнет, но вот как покатятся и что заденут уже они, не сумеешь угадать ни ты и никто другой. Ты лишь бросила камень, а как от него разбегутся круги — это уже совсем другая история... И я могу лишь надеяться, что тебе не придется жалеть о сделанном тобою выборе. Многие жалеют. Берут то, что им желанно, но так и не решаются заплатить за это истинную цену. Тебе решимости хватит.
- А разве у меня будет шанс это сделать? Я ведь, кажется... умерла. - ее голос звучал скорее вопросительно, чем уверенно.
Снова мягкий, не веселый и не грустный смех.
- Ты позабыла о моем подарке. Одно мгновение, твое последнее мгновение — ты помнишь? Я отдал его тебе, чтобы мы могли поговорить в последний раз. Ничто не возникает из ничего, и ничто не исчезает в неизвестности, верно? Время не исключение, хотя большинству из вас кажется, что это как раз и не так. Серые глаза — рассвет... Твой друг, напомнивший тебе об этом стихотворении, дал тебе шанс задержаться в прошлом немного дольше, чем это позволяли твои воспоминания. До того мгновения, как он получит последнее из тех писем, ради которых вернулся. В то мгновение, когда убивающее заклинание вырвалось из палочки именуемого Темным лордом, в будущем, которое вы оба покинули, он развернул это письмо. Мгновение спустя окончилось его — а значит, и твое! - время. Но этого мгновения хватило бы, чтобы оборвать твою жизнь. Я просто позволил этому не случиться.
- Но... почему?
- Справедливый вопрос. Ты могла расплатиться за игру со мной, которую дерзнула затеять, своей жизнью, но мне подумалось, что было бы нечестно отпустить тебя после нашей партии даже без того, с чем ты ее начинала. Это невежливо, бездушно, да и просто невыгодно! И потому я и решил сделать тебе этот небольшой подарок. В благодарность за игру. Таким образом, ты можешь положить в свой заплечный мешок помимо всего прочего и собственную милую шкурку. Приятная ноша, не так ли?
Вопрос был слишком очевидно риторическим, чтобы стоило на него отвечать.
- Две жизни и полный кошелек неизвестности — разве это не чудесный урожай? Ведь вы, люди, на самом деле ничего не любите больше неизвестности. Потому что она — единственное, что позволяет вам мечтать. Так иди — и мечтай! По существу из этого и состоит жизнь. Из мечты и попыток ее исполнить. Я надеюсь, что больше мы никогда не увидимся. Будет слишком грустно, если это окажется не так. Прощай, Гостья. И забудь.
- Прощай, Хозяин. И не забывай!
Эпилог- Жуть какая! Ты только послушай! - Мариетта поправила подложенную под спину подушку и поднесла только что принесенное совой письмо поближе к глазам, близоруко прищурившись. - Брат пишет, что сын наших соседей найден мертвым возле городского кладбища, где он с друзьями искал подтверждение старинной страшилке про привидений! Никаких повреждений, врачи так и не смогли понять, из-за чего он умер! Представляешь? Я знала Джека с детства! Мы никогда толком не общались, но... Это просто жутко! Одно дело читать в газетах о смертях совсем чужих и незнакомых тебе людей, а вот узнать о смерти кого-то хоть отдаленно знакомого — это... - Мариетта поежилась и быстро-быстро заморгала, стряхивая с ресниц навернувшиеся на глаза слезы. - Смерть перестает казаться чем-то абстрактным. А уж учитывая то, что никаких следов... На него никто не нападал, его и пальцем никто не тронул! Знаешь, что это значит?
- Непростительное заклинание? Авада Ке... - начала было Элис, но Мариетта не дала ей закончить.
- Точно! - она обвела подруг мрачным взглядом. - Гилберт пишет, что ему страшно на улицу выходить!.. Вот за это я и ненавижу наш городишко — вечно в этом Литтл-Хэнглтоне творится какая-то чертовщина! Не соглашусь просидеть там все каникулы даже за сундук шоколадных лягушек! Тем более теперь!
- Тогда приезжай ко мне! - голос Чжоу был глухим и слабым со сна, но почему-то она испытала прилив непонятной и восторженной радости, услышав его. Проснувшись этим утром под приглушенные голоса болтающих подруг, почувствовав шаловливо щекочущие лицо лучики утреннего солнца, льющиеся сквозь стрельчатое окно и неплотно задвинутые бархатные шторки полога. Ощутив легкое тепло одеяла и ленивую усыпляющую мягкость подушки, еще источающей слабый лавандовый запах ее любимого шампуня. Встретившись взглядом с пуговками глаз плюшевой мыши в ночном колпаке, выглядывающей из-под края покрывала. С небывалой прежде невообразимой и непередаваемой ясностью поняв, прочувствовав каждой клеточкой тела ту простую и незаметную истину жизни, будничного и привычного, но почему-то никогда не замечаемого прежде счастья от способности просто дышать, видеть, говорить. Хотелось смеяться, а может быть, плакать, петь, даже кричать — дать выход этому чистому и простому восторгу существования, слишком сильному, чтобы его можно было удержать в себе и пережить в одиночку. Но вместо всего этого девушка просто откинулась на подушки и прикрыла глаза от льющихся на лицо золотых лучей, греясь в их ласковом тепле и улыбаясь сама не зная чему.
- Спасибо за приглашение! - искренне обрадовалась Мариетта. - С удово...
- Девчонки, уже почти десять! А сегодня прощальный пир! И заключительное чествование наших чемпионов! - воскликнула Элис, не дав подруге договорить. - Мы не можем такое пропустить!
Собравшись за рекордно быстрые сроки, они направились в Большой зал. Мариетта и Элис шли впереди, весело переговариваясь о чем-то, а Чжоу следовала за ними, переполняемая тихим и умиротворенным счастьем, слишком полным, чтобы стоило нарушать его словами. Причина этого странного состояния была ей непонятна, но ей и не хотелось ее искать — в конце концов, не все на свете нуждается в объяснении.
Залитые солнцем ступени парадной лестницы, тонкое кружево кованых перил, жемчужные-туманные силуэты привидений, золотые отблески на пышных рамах развешанных по стенам картин, тихий и уютный гомон голосов, доносящийся из распахнутых настежь дверей Большого зала, заманчивый и теплый аромат свежих тостов, кофе и апельсинового джема, тихие отзвуки собственных медленных шагов — безыскусная и прекрасная симфония жизни заставила ее остановиться и просто слушать и смотреть — ведь торопиться теперь было некуда. Гулкий и густой звон башенных часов, отбивших десять ударов, напомнил девушке о том, что пора идти, и она медленно, точно боясь расплескать переполнявший ее чистый и умиротворенный восторг, спустилась с лестницы и вошла в Зал.
Полный голубовато-золотого утреннего света и того удивительного заурядно-необыкновенного теплого волшебства, какое оставляет ночь, отступая перед приближающимся днем, под необъятным куполом безоблачного шелка небес, - благословенно неизменный и уютно-родной — он встретил ее веселым гомоном завтракающих учеников и веселой и беззаботной атмосферой радости наступления нового дня. Словно робкая гостья, вступающая в тронный зал могущественного владыки, Чжоу остановилась на пороге, оглядывая факультетские столы и мысленно приветствуя казавшихся сегодня особенно близкими и дорогими людей.
Мариетта наливает себе кофе, исподтишка поглядывая на сидящего по соседству Роджера Дэвиса, увлеченно болтающего с приятелями, но то и дело бросающего на нее беглые взгляды, Элис смеется над очередной шуткой своего французского кавалера, задорно встряхивая каштановыми кудряшками, и тянет к себе тарелку с оладьями, неподалеку Флер Делакур о чем-то оживленно рассказывает своей сестренке, с полным отсутствием аппетита, но необыкновенно изящно намазывая апельсиновым джемом золотистый круассан, за соседним столом гриффиндорцы произносят шуточные тосты за своего Чемпиона, который с некоторым смущением кивает и благодарит их под градом поздравлений и похвал, остановившийся за спиной Гермионы Грейнджер Драко Малфой, почему-то показавшийся ей сегодня необычно веселым и оживленным, что-то быстро и увлеченно говорит гриффиндорке, слушающей его с немножко смущенной улыбкой, отламывает кусочки от своего тоста и протягивает их красивому черно-серебристому филину, только что принесшему ему утреннюю почту и теперь сидящему на его плече... Слабый ветерок, врывающийся в замок из распахнутых в лето дверей, колышет украшающие зал факультетские флаги, шевелит страницы раскрытой перед Гермионой книги, касается прозрачными пальцами темных волос на удивление улыбчивого Виктора Крама и колеблет прозрачную дымку ароматного пара над чашкой, полной душистого горячего шоколада, которую, обжигая пальцы, но не изменяя своей манере держать ее не за ручку, а как стакан, подносит к губам Седрик Дигорри... Точно почувствовав ее взгляд, он оборачивается, и радостно-нежная улыбка вспыхивает на его лице, когда он быстро поднимает руку в приветственном жесте. И то, как сверкают его глаза при этой улыбке, от которой кажется, что он скорее смеется, чем просто улыбается, и как он чуть наклоняет голову на бок, глядя на нее со счастливой и немножко гордой радостью, и как он держит эту чашку, и как небрежно закатаны рукава его рубашки — весь его образ, такой родной и близкий, такой
живой — переполнил и без того до краев заполняющее ее счастье.
Прежде казавшееся ей таким длинным расстояние от двери до факультетских столов теперь оказалось совсем коротким, и десятки сидевших за ними учеников внезапно куда-то исчезли — она видела только, как Седрик поднимается ей навстречу, видела, как дробится серебряными бликами мягкий утренний свет в его серых глазах и какую причудливую тень отбрасывают на его лицо падающие на лоб растрепанные пряди, и как, оказывается, асимметрична его сводящая с ума улыбка, и что полученная им в Лабиринте царапина над правой бровью еще не зажила... А потом она не видела совсем ничего — уж не известно, мгновения ли, часы или годы — когда она целовала его — а может быть, он ее - не чувствуя ничего, кроме того, что он просто рядом, здесь и сейчас, не думая ни о чем, кроме того, что ни о чем думать и не нужно, не чувствуя ничего, кроме того, что она его любит, и он любит ее. Наверное.
А потом вдруг вернулся исчезнувший куда-то Большой зал, и однокурсники вокруг смеялись и шутливо аплодировали, поздравляли его с завоеванной вдобавок к Кубку трех волшебников прекрасной дамой и предлагали шуточные тосты за здоровье такой «смелой девчонки», как она, и, кажется, профессор Флитвик полушутя грозил в следующем году снять с факультета баллы за срыв директорской речи, и Мариетта весело подмигивала ей поверх своей кофейной чашки, так и не донесенной до рта, и Элис улыбалась ей, приобняв за плечо своего красавчика-француза...
А потом стены замка раздвинулись, и вокруг оказались зеленеющие свежей летней листвой деревья у берега Черного озера, бывшего вовсе не черным, а хрустально-голубым, как отражаемая им небесная лазурь, и запах клевера, нарциссов и свежескошенной травы закружил голову... И было так легко, счастливо и сладко просто гулять по этим давным-давно знакомым местам, сегодня казавшимся совсем новыми, и говорить или молчать, и держать его за руку, и чувствовать, как он обнимает ее за талию, и ни о чем не вспоминать и не заботиться, а лишь знать, что все хорошо — хорошо так, как просто не бывает... Кажется, она наконец сказала ему, что любит его: когда там, на самом берегу озера, у кромки серебряно-светлой воды, он взял ее лицо в ладони и поцеловал ее - должно быть в тысячный раз за тот день, но все равно немножко по-иному. А может быть, он опередил ее и сказал ей об этом первый — когда она споткнулась о так кстати подвернувшийся под ноги камень и панически-детским движением ухватилась за его плечо. И одному Мерлину известно, сколько же еще раз они повторяли эти совсем не приедающиеся от повторения слова, и что говорили в промежутках, и о чем думали, если вдруг хоть на мгновение переставали думать друг о друге!..
Вечером, вернувшись в свою спальню, она опишет в дневнике и этот сказочный день, навсегда лишивший ее повода завидовать ее любимым романтическим героиням, и снившиеся ей накануне загадочные сны о шахматах, змеях и золотом песке в песочных часах, и о записке, которую принес ей красивый черно-серый филин, и состоявшей из одной только фразы «Чанг, я не спятил, но мы с тобой, кажется, друзья?» и на которую она ответила, что ей кажется то же самое, и о том, что Мариетта действительно собралась составить ей компанию на каникулах... Если, конечно, грядущие два месяца непрекращающегося, не нарушаемого ни единой мелочью, безоблачного и безумного счастья, сбывающихся мечтаний и сказок, обретающих плоть наяву, могут называться невыразительным и пресным словом «каникулы».
