Ишида-Арк

Часть 1. Заговор

Название: Ишида-Арк
Автор: NoFace
Бета: IQ-sublimation
Пейринг: Урахара/Йоруичи, Ишида/Маюри?, намеки на другие.
Рейтинг: PG-15 за ненормативную лексику
Жанр: юмор/драма/экшн
Написано в подарок abadona
Дисклеймер: герои и вселенная принадлежат Кубо Тайти, текст и история - автору.
Предупреждения: Джен; данный текст является своего рода альтернативным арком к началу арранкар-арка, действие развивается параллельно с действием аниме, в конце уход в AU. Задействовано много персонажей. UST, намеки на зоофилию, Маюри/холодильник и прочие изыски.

Данный текст может рассматриваться как сиквел к Великой Иллюзии (http://www.hogwartsnet.ru/fanf/ffshowfic.php?l=0&fid=42317)


Часть 1. Заговор

― А я говорю, что если мы так и будем сидеть, сложа руки, нас просто сомнут, задавят массой. Придут, сделают из нас «завтрак Меноса» и закусят сладкими шинигамьими косточками.

― Потише, Ренджи, ты так орешь, что слышно на полквартала.

― Плевать на полквартала. Тут еще не всем ясно, что мы слабее? У бедняги Куросаки просто не хватит сил, чтобы спасти мир от Айзена и компании. Мир все-таки побольше Рукии. Урахара сан, мы что, действительно ничего не можем сделать?

Ичиго замер на пороге магазинчика, не донеся руку до двери, закусил губу и потер лицо. У них опять совещание, а его опять не позвали. Придется стоять на улице, кутаться в куцую куртку от осеннего ветра и кусать губы, разглядывая облупившуюся краску на двери.

― А и правда, Киске, может, придумаешь какой-нибудь новый девайс? ― голос Йоруичи, как всегда, ехидный. ― Будет… сюрприз бывшему товарищу. Айзен добился качественного скачка силы за счет перехода шинигами-холлоу. Да, да, знаю, это ты добился. А пользуется лапочка Айзен. А если попробовать другие варианты? На стыке сил? Если получится ― у нас будет секретное оружие против арранкаров, когда запахнет жареным.

― Ага, ― приглушенный дверью голос Ренджи звучал откровенно издевательски. ― Жареными кошками. Давайте наловим вайзардов и отдадим Маюри на опыты.

― Не выйдет. Они используют тот же принцип, что и хоугьеку. Мы его изучили и выяснили, что получить оружие таким способом невозможно, опыты Айзена показывают то же самое – только смена природы. А становиться вайзардами ― ищите дураков. Куросаки…

Ичиго рванул дверь и встал на пороге.

― Эй. Меня спросить не забыли?

― Ой, давно не виделись, Куросаки-сан! ― по жизнерадостной роже Урахары почему-то хотелось врезать. Желательно, пяткой. ― А мы тут… ― несносный тип подмигнул, широким жестом обводя стол, ― ужинаем. Не хотите присоединиться?

Еще более хмурый, чем обычно, Ичиго втиснулся между ним и Йоруичи и потянул на себя блюдо мандзю.

― Так вот, мы, собственно, обсуждали наше бедственное положение и безрадостные перспективы перед лицом грозящей войны с Айзеном и его армией, ― Йоруичи подмигнула Ичиго и потрепала его по спине. ― Поскольку силы, очевидно, неравны, а рассчитывать на помощь не приходится, возникла идея поискать техническое решение.

Ичиго злобно покосился на нее, поморщился и огрызнулся:

― Техническое решение – это к Маюри.

― Куротсучи-тайчо, ― машинально поправил его Ренджи. ― У него кризис, он заперся в лаборатории и никого не пускает, даже Нему. Пьет дистиллят, жрет консервы, общается с тараканами.

― А в сейрейтее шепчутся, что не консервы он жрет, а крыс и мышей из вивария, ― со знанием дела заявила Йоруичи. ― Уже всех пожрал, Акон за голову хватается, работать не с чем.

Ичиго закатил глаза.

― В общем, проблема в том, ― Урахара поднял палец, ― что наша научная мысль зашла в тупик, и решение придется поискать где-нибудь на стыке дисциплин. Например, скрестить возможности шинигами и дельфинов. Или летучих мышей.

Ренджи с Йоруичи переглянулись, одинаково скривились и покраснели. Похоже, это был далеко не первый разговор на эту тему.

― Или плесени, ― Ичиго с сомнением повертел в руках стручок зеленой фасоли, выгрыз содержимое и швырнул шкурку в Урахару, который привычно отмахнулся веером, но вдруг посерьезнел.

― Как вы думаете, Куросаки-сан, ваш друг квинши согласится помочь? Не исключено, что это наша единственная надежда.

― Ишида? Нет.

― Сказал, как отрезал, ― Урахара подтянул к себе миску рамена, шумно втянул макароны и продолжил с полным ртом: ― Вы уверены, Куросаки-сан? А может, попробуем его уговорить?

Ичиго вдруг показалось, что весь предыдущий разговор затевался именно ради этого. Завербовать… заручиться его помощью, чтобы заставить Ишиду… Втравить… Но отказаться ― значило упустить один из немногих шансов на победу. Над ухом кружила назойливая муха, а в голове настойчиво звучал голос великого манипулятора в полосатой панамке: Ах, Куросаки-сан, ну соглашайтесь же! Вам сделали такое заманчивое предложение!

― И как будем уговаривать? ― Ичиго сверлил взглядом трещину на крышке стола, пытаясь проследить ее от начала до конца и заглушить ворчание совести. Она была похожа на трещину в небе.

― Превосходно! Я всегда знал, что вы умный молодой человек. Сейчас я вам все объясню. Киса, будешь записывать, ― Йоруичи показала ему язык и, приобняв Ичиго с Ренджи за плечи, подалась вперед, так что все четверо чуть не столкнулись лбами. ― Только тсс…

Джинта и Уруру, притаившиеся в углу террасы под открытым окном, грустно переглянулись и засопели.

***

― Звали, Укитаке-тайчо? ― Мацумото легко привалилась к косяку, разглядывая разношерстную компанию за капитанским столом . Выпивки было явно маловато. И что здесь делает Нему? Укитаке прижал палец к губам и жестом пригласил присоединяться.

― Он ни с кем не разговаривает, только шипит, плюется и скалится. Сидит в лаборатории, смотрит в одну точку. Я ему под дверь еду, а он зыркнет и поднос ногой под стол засовывает. И все что-то бормочет.

― Мухи передохли во всем квартале, скоро лабораторные меносы заплачут от жалости и затопят Сейрейтей. А Айзен с арранкарами помрут со смеху.

― Джуширо, тебе-то что? Давай выпьем. За вселенскую справедливость. Так ему и надо, хм?

― Шунсуй, ― казалось, капитан тринадцатого сдерживается, чтобы не погрозить пальцем. ― Опять ты за свое. Ведь страдает человек, да и работа у него стоит. Урахара-сан беспокоится. Соотайчо говорит ― надо что-то делать. Поможем?

― Добрый ты, Укитаке-тайчо. Когда надо и когда не надо, ― Кеораку покрутил и прикусил волнистую прядь, хищно ухмыльнулся: ― работа у него стоит. Ну, хоть что-то, ― вдруг его глаза загорелись. ― Ладно, я в деле. Только давай сделаем это красиво? Идет?

На столе появилась новая бутылка саке и крошечные пиалы с зелеными листьями на глянцевых боках, за окном выл осенний ветер, постукивая ветками о решетчатые рамы, в жаровне трещало. Кеораку обхватил дам за плечи и наклонился к Джууширо так близко, что все четверо почти столкнулись лбами, ― его пожеванный локон опустился на грудь Рангику, а шляпу пришлось сдвинуть на затылок, ― и продолжил так тихо, что даже летучие мыши Сейрейтея смирились, что сегодня больше ничего не узнают. Укитаке краснел, бледнел и кусал губы, Мацумото обеими руками закрывала рот, Нему иногда начинала подхихикивать, лица светились чистым восторгом, как у Зараки Кенпачи при виде Ичиго. Наконец, светильники догорели, сакэ кончилось, и заговорщики стали прощаться.

― Иди спать, Джуширо. У тебя завтра тяжелый день. Это тебе не конфеты таскать для Тоширо. Откуда, кстати, не из личных запасов Маюри? ― хитро прищурился капитан восьмого отряда.

― Кто бы говорил, Шунсуй. Это у вас с Йоруичи-сан общая любовь к утонченным… издевательствам. Вы с ней часом не в один детский сад ходили?

***

Вдох-выдох. Это ты еще можешь. Дышать, судорожно выталкивая воздух сквозь сжатые зубы. Почему так трудно привыкнуть? До сих пор почти невозможно представить себя без… как без руки или ноги… силы квинши. Тяжело терять друзей. Когда они успели стать друзьями? Ты же привык быть один, почему это вдруг так больно? Узкая рука судорожно сжалась, кулак врезался в белеющую в темноте стену. Привалиться к ней спиной, сползти вниз, откинуть голову и смотреть в небо, и просто дышать. Пусть боль в руке помогает отвлечься и не думать, выбраться из назойливого хоровода мыслей.

Шаги, ближе. Голос Рукии-сан. А он опять всем чужой, и на этот раз не потому, что так проще. Только бы не заметили. Вжаться в стену, чтобы не подошли, не стали жалеть или, наоборот, что-то обсуждать с фальшивой улыбкой, будто ты все еще один из них. А ты не один из них, ты просто один, и не потому, что последний квинши. А просто потому, что уже нет.

Остановились за поворотом.

― Нет, Рукия, чушь какая-то. Не верю.

― Ренджи, он же победил. Это только естественно. Ты же тогда зауважал Ичиго. И из вас получилась отличная команда.

«Вот черт. Только бы не заметили».

― Я тоже не представляю, как можно работать с этим ублюдочным Маюри, ― «о, и Куросаки здесь». ― Ренджи хоть человек, тьфу, шинигами, а этот… какая-то конструкция. Картонный клоун. И вообще, с чего ты взяла?..

― Нему рассказывала на заседании женской ассоциации шинигами. За голову хваталась. Говорит, сидит Маюри-сама и бормочет – рано, мол, направление закрыли. Чего-то про силу и технику квинши… эндогенные генераторы фокусирующего поля духовной силы… или духовных частиц. Что-то чиркает по бумаге, быстро так, только листы разлетаются, а потом соберет их в кучку и вздыхает. ― Только не выйдет ничего, ― говорит, ― нет, мол, подходящих объектов для работы, ― и скрипит зубами. А Нему пугается.

― Да Ишида с Маюри на одном поле срать рядом не сядет.

Урюу поморщился: Куросаки никогда не научится выбирать выражения.

― А еще говорят, он заперся и не ест ничего. Наверное, стыдно за то, что наговорил Ишиде.

― А это уж точно вранье, Ренджи.

― Ей-ками.

― Нему сказала, если Ишида согласится, можно попробовать вернуть ему силу и сделать оружие против арранкаров. Вроде, Маюри уже придумал, как.

― А, понял. Причина депрессии – не муки совести, а банальный профессиональный облом.

― Может, и так. Только если Ишида не согласится, нам же хуже.

― И что теперь, просить его поработать подопытным кроликом? Да пошли вы!

― Ичиго! Мы сами не справимся с арранкарами.

― Ну и пошло оно все! К меносам. Пусть Маюри его попросит, и пусть он сам решает. А Ишида откажется, и будет прав. Гори оно все синим пламенем.

Урюу непроизвольно хихикнул.

― Да что уж теперь… нам в это точно соваться не стоит, ― Рукия шумно вздохнула, ― но силу вернуть ему наверняка захочется. Хотя бы попробовать. ― Троица направилась в сторону реки, бурно обсуждая, получится или не получится у Маюри вернуть способности квинши. Ичиго бурно жестикулировал, а Ренджи с Рукией хватали его за руки и били по плечам.

А Урюу остался сидеть, подпирая шершавую стенку. Мысли впервые за много дней вырвались из бесконечного круга «никогда, никогда больше, почему, ну за что мне это, и снова - никогда…» Маюри стыдно? Не верится. Но… этим-то сейчас зачем было врать? И что теперь делать? Пойти к Куротсучи? Чтобы он опять оскорблял сенсея… Ни за что! Но… А если и правда получится? И оружие против арранкаров… вот способ обставить шинигами, доказать, что без помощи квинши они пропадут. И внезапно блеснувшая надежда жжет, как уголек за пазухой.

Тишина. Только стук сердца и ночные шорохи, холод тротуара, слабый запах дыма от горящих жаровен, присвист дыхания сквозь сжатые зубы. Маюри. Да, надо попытаться… вернуться, вернуть, и для этого использовать его так же, как он ― сенсея. Подопытным кроликом? Да ни за что! Но и разговор у них не закончен. Маюри задолжал ему извинение. Тогда гордость будет удовлетворена. Завтра. А что подумают остальные? Не все ли равно? Завтра. Все завтра, а сейчас – спать.

***

Магазинчик Урахары сиял разноцветными фонариками, на темной террасе, развалившись, подогнув колено и закинув руку за голову, лежал хозяин, смотрел на звезды сквозь реденькие осенние дымы и нежно поглаживал черную кошку, глубоко запуская пальцы в шерсть и сначала нежно, а потом сильнее проводя от шеи до хвоста. Кошка урчала и выгибалась.

― Ну, как все прошло?

Его неожиданный вопрос застал подошедших гостей врасплох. Рукия подпрыгнула, Ренджи, как старший, отчитался скрипучим шепотом:

― Кажется, сработало. Сидел, не шелохнувшись, уши развесил, даже хихикнул разок.

― Ну и чудненько. Молодцы, ребята! ― Урахара, как всегда, лучился тошнотворным воодушевлением. ― Ну, а теперь ― в дом, все в дом. Каждому – двойная порция карри.

Ночная тьма великодушно скрыла сияющую улыбку лейтенанта Абарая.

***

Куротсучи Маюри сидел в пустой лаборатории, листал старый лабораторный журнал и вяло качал головой. Слева высилась горка уже просмотренных с записями за последние полтора года. Ни одной интересной задачи, все раздражает, особенно эта суета вокруг арранкаров. С текущими делами прекрасно справляются младшие офицеры, и так надоело видеть их рожи, и вообще все надоело. Хочется настоящего дела, чтобы наконец утереть нос великим предшественникам. Ну ладно, предшественнику. Пусть это детское желание, недостойное настоящего ученого, но… хоть что-нибудь. Что угодно, что наконец вызовет острое восхитительное любопытство, то самое, которое, как наркотик, щекочет нервы, заставляет выкладываться до кровавого пота и проходит лишь с решением загадки. Ученые – наркоманы любопытства? А может, правда попытаться поискать оружие против арранкаров? Хоть какое-то развлечение. Капитан двенадцатого подошел к терминалу, брезгливо касаясь клавиш, вызвал на экран файлы по хоугьеку и арранкарам и углубился в чтение, время от времени тыкая в пробел длинным ногтем среднего пальца.

Через открытое окно до него долетали обрывки разговоров, под дверью уныло скреблась Нему, но это уже не имело значения, Маюри сосредоточился на таблицах преобразования энергии. Скрупулезный анализ всегда увлекал его, позволял отвлечься от недовольства собой и миром с его бессмысленными обитателями. Но когда воркование голосов на соседней улице переросло в шумный скандал, капитан оторвался от экрана, сморщился, как от зубной боли, и прислушался. Ну, ясное дело, ― какой скандал без одиннадцатого отряда.

Собственно, отвлек его возмущенный рев Мадараме:

― Мацумото, у тебя в голове мозги или пыль от Хайнеко?

― Заткнись, Иккаку, об этом весь Сейрейтей болтает. Что риока квинши просил у Урахары помощи для каких-то исследований. И нет, я не говорила с Киске! Мне сказал Укитаке, а ему сказал… не помню, но я слышала, они собираются…

― Но это же чушь, как они могут что-то там изучать, если у старика нет ни лаборатории, ни лицензии? На кухне, что ли? Так Тессай их в два счета выгонит!

― Может, и не выгонит, ― это прозвучало почти с надеждой. ― Ты же знаешь, сейчас все готовы хвататься за соломинку. У нас не хватит сил против Айзена. Поэтому не прикидывайся идиотом, Мадараме Иккаку!

― Мацумото, бака! Если даже Куротсучи-тайчо со всем своим отрядом ничего не придумал, что…

― Придержи язык и попробуй напрячь свой блестящий… медный чайник с ушами! Если даже Сой Фонг на заседании Женской Ассоциации предложила разработать новые технологии борьбы с арранкарами ― идея использовать квинши ничем не хуже других. Почему, думаешь, у Маюри ничего не вышло? Урахара тоже творил…

― Вот и натворил. Руки бы ему повыдергать и Маюри вставить… вместо щупалец, ― Куротсучи хихикнул.

― … на стыке наук, потому и получилось.

― Чего? Сама-то поняла, что сказала?

― Да иди ты к меносам. Что с тобой говорить, индюшачье яйцо.

― За яйцо ответишь!

― Спорим, у Урахары с квинши получится?

― Давай, спорим. На пузырь и пять пар новых таби. Дырка от холлоу у них получится.

― Разбей, Юмичика!

Забыв про файлы на экране, Маюри стоял у окна, двумя руками держась за приоткрытые створки, впиваясь ногтями в иссохшее дерево. В голове пульсировала одна мысль: хорошо, что тут никого нет, хорошо, что больше никто не слышал. Хотя ― какая разница? Они сказали, об этом болтают по всему Сейрейтею. На душе было кисло и горько, как привкус рвоты на языке. Почему всегда так мерзко, когда за твоей спиной пытаются сделать твою же работу? Чтобы обойти тебя? В чем интерес Урахары? Чертов Киске, ублюдок, опять приходится лезть из кожи вон, чтобы достать… превзойти. Ксо.

Большая колба с чем-то ярко-зеленым пролетела через всю комнату и разбилась о центрифугу, воздух наполнился запахом кислятины. Опять кислятина. ― «Ну уж нет, не позволю. А что ты сделаешь, сидя тут и глядя в стену? Если припрет ― встану.

Надо что-то делать. Прежде всего – понять, что они затевают, влезть… а для этого нужна командировка на грунт».

***

― Ишида-кун, а что вы написали?

― Иноэ-сан, ― Урюу поправил очки и повернул голову. ― Почему вы спрашиваете?

Дул сильный ветер, на крыше школы было холодно и сыро, но четверо студентов все же сидели рядком у бордюра, поджав колени к подбородкам, вцепившись в упаковки с завтраком. После того, как у Чада улетел кусок рыбы и чуть не попал в Орихиме, все ели с предельной осторожностью.

― Ну, Ишида-кууун, мне просто интересно, это, конечно, глупый опрос, мы не можем уже сейчас знать, кем будем после школы, но вы так хорошо учитесь, лучше всех, наверное, вам надо быть ученым, Ишида-кун.

Бутылка из-под сока, жалобно звеня, покатилась к противоположному краю крыши.

― Иноэ, ну что ты несешь? Оставь его в покое. Сначала этот дурацкий тест, теперь еще ты пристала.

― Но Куросаки-кун, представьте, если Ишида-кун станет ученым, он сможет изучить природу квинши…

― Сосчитать звезды на небе и выяснить, почему тебе так нравится колбаса с хреном, медом и виноградом. Хотя для этого надо быть воистину великим ученым. Урюу, ты куда?

Встать, подойти к краю крыши подставить лицо ветру. Они что, сговорились? Нет, это глупо. С чего бы. Да и кому ты нужен, бывший квинши? Был настоящим – и то никому…

Где-то сбоку из-за домов вылез холлоу, у Куросаки запищал детектор, все вскочили и унеслись, оставив его одного. Опять. И уже почти не больно, вернее, он привык. А может... Что они там говорили про Маюри? А если все-таки пойти и поговорить? Не хотелось до тошноты, до боли в стиснутых пальцах, но сенсей учил не сдаваться, пока есть надежда. И это – надежда? ― Урюу попытался усмехнуться, но ветер бросил в лицо холодные капли, смех перешел во всхлип, недостойный квинши. ― А что, если так?

***

Получить командировку в Каракуру не составило труда, хотя соотайчо посмотрел странно. Но ничего не спросил. Подходя к воротам в генсей, Маюри постарался представить себе начало разговора. Лучше, конечно, застать Урахару с квинши. Менос наизнанку, прямо язык зачесался. Почему не открывают ворота? Дежурный капитан Укитаке говорил, что сегодня возможны помехи. Скорей бы, чтобы не было соблазна передумать. Хотя какой там передумать, новорожденное любопытство уже обросло мелкими острыми зубками и покусывало пятки, заставляя подпрыгивать от нетерпения.

Урюу шел к Урахаре просить о встрече с капитаном двенадцатого отряда. Пришлось признаться Куросаки, куда он идет, иначе бы не отвязался. С чего ему вдруг приспичило проситься в гости? На душе было муторно, снова грызли сомнения, ноги все тяжелели, но упрямство подгоняло вперед, и вот в конце пустынной улицы замаячила знакомая подворотня. Задумавшийся квинши не заметил обогнавшей его кошки, и через пару минут уже входил в чисто выметенный двор.

Укитаке увидел на пульте зеленый огонек и с довольной улыбкой дал сигнал открыть ворота. Капитан Куротсучи поправил шляпу и шагнул вперед. Пункт назначения – двор магазина Урахары.

Ишида встал как вкопанный, будто натолкнулся на прозрачную стену. Прямо перед ним с неба свалился шинигами, рука сама дернулась, чтобы помочь ему удержать равновесие, но тут же упала при виде рогатой шляпы и черной ушастой рожи. Вдох застрял в горле, и очень захотелось самому обо что-нибудь опереться.

Куротсучи-тайчо с любопытством огляделся и замер, уставившись в слишком знакомые ярко-синие глаза. ― Похоже, те остолопы не врали.

Урахара мысленно отсалютовал Укитаке, подхватил кошку под передние лапы, подняв к самому лицу, чтобы было виднее, прижался лбом к стеклу и приготовился наслаждаться зрелищем.

***

Квинши открывал и закрывал рот, Куротсучи скрипел зубами.

― И вы полагаете, молодой человек, это лучший выход?

― Что? ― Урюу попытался собраться с мыслями.

― А то вы не знаете, ― голос Маюри сочился ехидством. ― Перестаньте притворяться рыбой и отвечайте – по вашему, это лучшее решение? Чем вы вообще думали? Хотя это праздный вопрос. Вам нечем.

― Куротсучи-тайчо, я не буду с вами разговаривать, пока не услышу формального извинения.

― Ах, формального! За что же?

― За оскорбление моего учителя.

― Ах, ну да, припоминаю, ― извиняться перед мальчишкой – вот еще, но новый проект… который еще предстояло перехватить у конкурента… упускать совсем не хотелось. ― С чего вы взяли, что это оскорбление? Мы провели серьезное исследование, получили интересные результаты, на основании которых…

― Куротсучи-тайчо, никаких бесед, пока не будет принесено формальных извинений.

― Скажите пожалуйста, какое самомнение, ― голос Маюри начал срываться на визг. ― Мальчишка. Подростковый гонор нынче в чести и зовется гордостью квинши. Как типично по-человечески. Если бы не наука, мне следовало заняться психологией. В обществе душ – профессия более чем востребованная.

― Куротсучи-тайчо, ― Ишида покраснел и начал кусать губы.

― Что еще? Ах да, ваш сенсей получил почти такое же удовольствие от проекта, как и я. Впрочем, кому я это рассказываю? Извините, молодой человек, ― капитан двенадцатого склонил голову, но сарказма в голосе, казалось, даже прибавилось. ― Вы удовлетворены?

Урюу набрал побольше воздуха, чтобы достойно ответить на новое оскорбление, но тут со стороны магазинчика раздался восторженный вопль:

― Куротсучи-тайчо, Ишида-сан, какой приятный сюрприз! Не могу отказать себе в удовольствии. Не соблаговолите зайти в дом? Полагаю, нам есть, что обсудить.

Последнее прозвучало неожиданно серьезно, лишив возможности отшутиться и сбежать. Хотя квинши очень хотелось. Или не очень? Он чувствовал, что запутался, поэтому молча выдохнул и шагнул с промозглой улицы под старую крышу магазинчика. Маюри бесшумно последовал за ним.

― Располагайтесь, присаживайтесь, будьте как дома. Не изволите откушать?

«Чертов шут».

― Урахара-сан, неужели вы научились готовить? ― Маюри хищно оскалил зубы. ― Помнится, вашей стряпней пугали даже детей в Руконгае. Я всегда удивлялся, как вам с такими способностями удавалась экспериментальная работа. Хотя, может…

― А я и не готовлю, ― лицо хозяина сияло, как лысина Иккаку. ― Тессай-сан ― вот наш художник. Что же вы стоите, давайте сядем, подкрепимся, о делах наших… поболтаем. Что привело дорогих гостей в мою скромную обитель?

― Урахара-сан, ― взгляд желтых глаз Маюри стал очень тяжелым, но это как будто добавило хозяину жизнерадостности:

― Я вас слушаю, Куротсучи-тайчо!

― Вам не кажется, что для некоторых, в особенности сложных, исследовательских проектов требуется хорошо оборудованная лаборатория? И штат сотрудников?

― О, какая свежая мысль. Но это, кажется, очевидно?.. Или не всем? Только вот… нету, ― хозяин развел руками и жалобно посмотрел по сторонам, потом заглянул под стол, повозился и выудил оттуда черную кошку. ― Может, у вас есть что-нибудь на примете?

― Думаю, есть только одно место, где можно вести подобные исследования. И вас там… нет, ― Маюри хихикнул.

― Ах, Маюри-сама, ― замахал руками Урахара. ― Не напоминайте. Тоска щемит мне сердце, не смотрите, я сейчас заплачу, ― он картинно пошмыгал носом и вдруг хихикнул. ― Ну, коли так, боюсь, придется вам самому…― у капитана двенадцатого задергался глаз, ― браться за дело, ― глаза полезли на лоб, Маюри наклонился вперед, не замечая, что рукав окунулся в пиалу с супом. ― С другой стороны… ― Урахара всхлипнул и демонстративно утер воображаемую слезу, ― разве я могу настаивать? Как вы считаете, Ишида-сан?

Урюу вздрогнул.

― Простите, что вы сказали? ― резкий переход с осеннего промозглого ветра в домашнее тепло и гладкая хозяйская болтовня действовали усыпляюще. Квинши пригрелся, разомлел, начал поглядывать на ароматные палочки темпуры, и внезапный вопрос застал его врасплох.

― Мы говорили о том, что, поскольку я, так сказать, в бессрочном отпуске, ― Урахара шумно высморкался, ― именно Маюри-сама должен выполнить основную часть исследовательской работы. Вы согласны, Ишида-сан?

― А… да, конечно, ― «пусть эта гадина попотеет», ― а что, собственно, за работа?

― Вот это – настоящий вопрос. В десятку. Приятно поговорить с умным человеком, Ишида-сан. Так вот, коль скоро мы договорились, что Куротсучи-тайчо возьмет на себя… ― Маюри резко возмущенно вздохнул, поперхнулся крошкой от плюшки и зашелся в приступе кашля. ― Куротсучи-тайчо, вам плохо?

― Мне чудесно, ― сарказм сочился из всех щелей надтреснутого голоса. ― Особенно при мысли, что вы больше не протираете стулья в моей лаборатории. Как это ни противно, присоединяюсь к вопросу молодого человека: о чем, собственно, идет речь?

― Так это к вам, к вам вопросец, Куротсучи-тайчо. Вы же начали этот в высшей степени приятный разговор!

― Я пришел обсудить разработку оружия против арранкаров методом интеграции сил шинигами и квинши. Вы уже начали исследования?

Ишида привстал. Сон как рукой сняло.

― Ну что вы, Куротсучи-тайчо. Как можно! Какой там начали! Где начали? Да вот давайте спросим… Ишида-сан, не хотите ли поучаствовать в проекте? Личная неприкосновенность, всемирная слава, молоко за вредность, ― косой взгляд и улыбка в сторону Маюри, ― и возможность использования результатов работы в личных целях гарантируются.

― Что?

― Что слышали, мальчик, ― капитан двенадцатого отряда не погнушался подыграть бывшему начальству, хоть и выглядел, будто основательно зажевал лимон и не знал, то ли глотать, то ли плеваться. ― По-моему, вам сделали предложение, от которого трудно отказаться. Наукой заняться… не желаете?

***

Урюу сидел на перилах балкона, замотавшись в плед, и разглядывал блеклые предрассветные облака. Он не спал всю ночь, прокручивал в памяти события вчерашнего вечера и думал, что делать дальше. Как он согласился на дикое предложение Урахары… а что, можно было отказаться? А потом пошло-поехало. Эти двое… спелись. Даже приняли во внимание, что школьный год только начался, и решили перенести лабораторию в Каракуру. Маюри отправился за оборудованием и ассистентами, Урахара согласился предоставить гигай. А потом Ишида не нашелся, что возразить, и теперь эта подделка под человека будет временно жить у него, пока не адаптируется в незнакомом мире. Он мельком представил себе черную рожу Маюри за обеденным столом и содрогнулся. Ну и зачем было соглашаться? Если хотелось пощекотать нервы, проще было завести змею, та хоть не разговаривает. Менос знает, как это случилось. Тессай с чего-то затеял гладить белье, злобно дуя и плюясь на утюг, а Урахара щелкал веером и щебетал насчет старых знакомых и того, как все удачно устроилось.

***

― Сколько лет, сколько зим, Ишида-сан!

Целый день в школе прятаться от Ичиго и Орихиме, запереться на два замка, отключить телефон и заткнуть уши. Надо как можно скорее помочь Маюри освоиться в Каракуре, скинуть с шеи и выбросить из головы. «А вот это вряд ли получится». От ужаса перед перспективой противоестественного сожительства Урюу даже забыл волноваться насчет предстоящей работы подопытным кроликом. Не заметив, пожевал селедки с маринованной сливой, кое-как сделал уроки и поплелся к Урахаре.

― Сколько лет, сколько зим, юноша! А мы тут вас дожидаемся. Проходите, не стесняйтесь.

В гостиной было что-то не так. Обитатели магазинчика выглядели странно пришибленными и не смотрели друг на друга, зато искоса поглядывали на незнакомца с голубыми волосами. Это был… ничем не примечательный тип, если не считать цвета волос, и явно не заслуживал столь пристального внимания.

― Присаживайтесь, Ишида-сан! Чайку? Что-нибудь посущественнее?

― Спасибо, я сыт.

― Ну и ладненько. Ну и хорошо. Может, оно и к лучшему, ― хозяин радостно потер ладошки. ― Позвольте представить – Куротсучи-тайчо. Моя последняя разработка и в некотором смысле – моя гордость. Прошу любить и жаловать.

Урюу поперхнулся, закрыл обеими руками рот, покраснел до ушей и попробовал вдохнуть.

― Что? Эт-то вы его… ― попытался поймать ускользающее ощущение реальности, ― как Нему?

― Что вы, юноша, ― замахал руками Урахара. ― Гигай, всего лишь гигай, но какой гигай! Всем гигаям гигай! ― отошел на три шага, полюбовался и поцокал языком от удовольствия.

― Бездарная комедия, Урахара-сан, ― гаденько улыбнулся незнакомец. ― На конкурсе балаганных шутов вам бы дали утешительный приз. Похоже, мне тут больше делать нечего.

― Ага, уже все сделал, ― буркнул Джинта.

Ишида все еще пытался отдышаться.

― Молодой человек, если вы сейчас задохнетесь, мне мало того что негде будет жить ― хуже, вы погубите чрезвычайно интересующий меня проект, а этого я вам не прощу, ― да, несомненно, Маюри. Если закрыть глаза… А вкрадчивый голос продолжил: ― Знаете, куда попадают квинши после смерти?

А вот этого знать совсем не хотелось, и Ишида постарался успокоиться, сел, обхватил голову руками и попытался проанализировать ситуацию. Собственно, что произошло? Замена чертика из табакерки на неудачную копию шестой эспады даже к лучшему. Как, спрашивается, он собирался ходить по улицам с черной обезьяной в шляпе? Перспектива провести неделю с гнусной, но все же человекоподобной личностью выглядела чуть более приемлемо.

― Пошли, ― квинши вскочил и огляделся в поисках вещей, но заметил лишь ощетинившуюся черную кошку на шкафу под потолком.

― До свидания, Урахара-сан, Тессай-сан, ― Маюри сверкнул глазами из-под прикрытых век и неприятно улыбнулся. ― Не скучайте, ― повернулся и вышел. Урюу бросился следом.

― Куротсучи-тайчо. Стойте. Мы не закончили вчерашний разговор.

― Да ну! А мне показалось…

― Я так и не понял, получил ли формальные извинения за жестокость по отношению к моему сенсею и оскорбление гордости квинши.

― Я вам, кажется, еще вчера сказал, что ваши разговоры о жестокости – чушь и разнузданные юношеские фантазии. Хотелось бы мне…

― А я говорю, что если не получу извинений, никакой работы не будет, ― холодно отозвался Ишида, скрестив руки на груди.

― Вы пытаетесь мне сказать, что из-за вашей идиотской гордости пожертвуете собственными интересами, шансом выжить в войне с арранкарами и возможностью помочь своим так называемым друзьям?

― Именно так, Куротсучи-тайчо.

― Вы идиот, молодой человек?

― Еще одно оскорбление.

― Нет, юноша, это попытка констатации факта. И не прикрывайтесь фиговым листком рассуждений о гордости и справедливости. Я высказал мнение о вас лично.

― Хорошо, ― Ишида побледнел, но постарался взять себя в руки. ― Давайте по порядку. Первым делом прошу принести извинения за оскорбление учителя.

― Сколько вам повторять, что его никто не оскорблял? Когда-нибудь я вам расскажу… Хотя вы все равно не поймете. Ладно, но только ради науки. Прошу простить меня. Примите мои самые искренние извинения. Я осознал и раскаиваюсь. Все? Вы довольны? Вопрос закрыт?

― Да, ― Ишида поднял взгляд к вечереющему небу. Лучи закатного солнца пробивали облака. Над западной Каракурой, над мачтами моста, выше телебашни, поднялся причудливый оранжевый шатер. Наверное, полагалось радоваться, что настоял на своем, добился справедливости. Но вместо торжества было только глухое раздражение. Будто долгожданный подарок оказался фальшивкой.

― Мы можем идти?

― Нет.

― И в чем же дело на этот раз?

― Гордость. Квинши. Я жду извинений.

Маюри тяжело вздохнул, криво улыбнулся на закат и пропел нарочито сиплым голосом:

― Простите великодушно, квинши-сан. Теперь все?

― Все.

― Тогда мне хотелось бы знать – Тессай грел воду без огня. Как это возможно?

Ишида попытался сдержать истерический смех, превратив его в приступ кашля, доковылял до стены и опустился на корточки, зажимая обеими руками рот. Заведующий центром технологических исследований, не знающий, что такое бытовое электричество… Неделя обещала быть интересной.


Глава Часть 2. Противоестественное сожительство

― А это – холодильник. Да, тоже электричество, как и утюг, и чайник, ― устало пробормотал Урюу и тяжело вздохнул. Последние полчаса прошли весьма продуктивно – Маюри сунул нос в каждую розетку, потребовал объяснить принципы работы унитаза, водопровода и каждого из электроприборов. Теперь предстоял разговор на тему – как это может быть, ведь он не греет, а охлаждает. Вовремя вспомнив про уроки, запасливый квинши полез на антресоли и достал стопку пыльных учебников по физике и химии, продвинутый курс, за все классы средней школы.

― Вот, ― учебники грохнулись на журнальный столик в гостиной. ― Читайте. Тут все написано.

Маюри неопределенно хмыкнул и потянул к себе верхний том.

― Читать по порядку, начинать с меньших номеров.

― Без вас разберусь, юноша, ― глава исследовательского центра уже углубился в книгу и хамил скорее по привычке. ― Вы, кажется, куда-то шли… ― Ишида удалился под бодрый шелест страниц. Ему хотелось хихикнуть, но гордость не позволяла.

А Маюри сидел нога на ногу, листал учебник, слюнявил палец, возвращался к прочитанному, морщил и тер ладонью лоб. Похоже, командировка в реальный мир принесет неожиданные… утонченные радости. Ради этого можно даже потерпеть несносного мальчишку квинши.

***

― Куротсучи-тайчо… ― Урюу покраснел. ― Пожалуйста… выходите, мне надо… в школу.

Никакого результата. Шум и плеск воды не прекращались уже больше сорока минут, потом к ним присоединилось невнятное пение. Ишида безнадежно топтался босиком на холодном полу, кутаясь в полотенце, потом, наконец разобрав слова, бессильно осел на пол. Маюри пел таблицу Менделеева. Наизусть.

Стрелки упорно приближались к восьми, и отчаявшийся квинши забарабанил в дверь.

― Куротсучи-тайчо! ― никакого эффекта. ― Если вы сейчас же не освободите ванную, я перекрою воду!

Шум за дверью прекратился, через пару минут дверь открылась и появился совершенно голый капитан двенадцатого отряда. С него текло. Урюу нервно сглотнул.

― Куротсучи-тайчо, очень прошу вас не занимать по утрам надолго ванную. Десять минут – и буду перекрывать воду. Мне нельзя опаздывать в школу.

Про полотенце и то, что голым ходить не следует, он сказать постеснялся. Лужа на полу затекла под босые ноги, напомнив о том, что он, собственно, собирался делать, и, по широкой дуге обогнув незваного гостя, Ишида скрылся в ванной. По выходе его ждал Маюри в джинсах и полосатой рубашке.

― До вечера вы мне не понадобитесь. Сегодня мы оборудуем лабораторию, за мной зайдет Акон, он же проводит обратно. Вот список книг, которые мне нужны, ― квинши дрожащей рукой поправил очки и подтянул полотенце. ― А вечером покажете мне город.

Убористо исписанный листок содержал почти полный список рекомендованной дополнительной литературы по всему школьному курсу физики и химии. Для такой кучи книг понадобится тачка. Или Ичиго с Чадом.

― А вы… уже прочли все, что я дал вчера?

― Юноша, время дорого, а книг много. Прочитал, усвоил и поставил на полку.

«Черт, черт, этого не может быть, так не бывает, ― Урюу мчался к школе, безнадежно опаздывая на первый урок. ― Прочитать столько всего за одну ночь! ― но сам факт вызывал невольное уважение. ― Странно, но, кажется, этот хам действительно получает удовольствие от новой информации. Ну надо же».

***

Кошка с мявом выскочила из-под крыльца магазинчика мужской одежды в центре Каракуры. Кошки, похоже, не любили Куротсучи-тайчо. Ишида думал, что их можно понять. День прошел как в тумане, спасибо, хоть депрессивные мысли не возвращались ― не до них было.

Ичиго удивился, но книги тащить помог. Чад не удивился. Труднее всего было с Орихиме, которая без умолку трещала о перспективах научной карьеры для одаренных студентов. Не объяснять же, для кого книги. Маюри не понравилась идея супермаркетов, пришлось таскаться по маленьким магазинчикам и по дороге объяснять принципы современной товарной экономики и правила дорожного движения. К вечеру Урюу охрип и обзавелся новым списком литературы. Ичиго бы умер со смеху, а Орихиме не упустила случая помечтать вслух.

Наконец, одежда для гостя и еда на неделю были закуплены, Ишида перестал сомневаться, что терпение улучшает карму, а капитан двенадцатого усвоил основы монетаризма.

― Завтра мы закончим оборудование лаборатории. Вот адрес, приходите, осмотритесь. Послезавтра начинаем работать.

Гость раскинулся в любимом кресле, закинув ноги на столик, уткнувшись носом в книгу, и ел малину. Длинные смуглые пальцы отточенным движением ныряли в коробочку и скрывались за книгой. И опять. Это завораживало. Длинный ноготь вычерчивал в воздухе странные узоры. Потом над книгой показалась взлохмаченная голова, ноготь подцепил малинку за углубление и осторожно поднес ко рту. Маюри явно понравилось, он убрал ноги со стола, упер книгу в колено и продолжил читать и есть, каждый раз поддевая ягодку ногтем. Урюу спохватился, что глазеть с открытым ртом неприлично, но, к счастью, этого никто не заметил.

А утром под дверью обнаружилась литровая бутыль молока с этикеткой магазина Урахары.

***

Ишида ни за что бы не признался, что в лабораторию Маюри его гнало любопытство, более сильное, чем чувство долга. И не то чтобы опасения по поводу предстоящего сотрудничества совершенно испарились, но любопытство так умильно строило глазки и яростно махало белым флагом, что страхи забились в дальний угол сознания. Надолго ли?

Лаборатория находилась под лестницей в подземелье под магазином Урахары ― хитрец и тут подсуетился ― и поражала воображение даже не размером, размахом и блеском оборудования, а лозунгом во всю стену:

ДУХОВНАЯ СИЛА ЕСТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ДУХОВНОЙ МАССЫ НА ДУХОВНОЕ УСКОРЕНИЕ!

Квинши нервно хихикнул, почувствовав невольное уважение к Маюри за умение применять новые знания, и пошел вдоль стеллажей в поисках хозяина, который обнаружился сидящим на полу с гаечным ключом посреди кучи непонятных деталей, в новых перепачканных джинсах и футболке с портретом Ганнибала Лектера. В глазах плескалось страстное воодушевление, как у Чизуру после каникул при виде Орихиме.

Урюу задумался, стоит ли посвящать себя науке, или это занятие для избранных вроде Куротсучи с Урахарой, людей с особым складом ума. Маюри, не обращая на него внимания, собирал что-то сложное, фальшиво напевая:

Вместе весело ломать установку,
Установку, установку,
И при этом проявлять всю сноровку,
Всю сноровку, тренировку.

«Он что, успел освоить Интернет?» ― вяло ужаснулся Ишида, когда за спиной послышался стук деревянных сандалий.

― Давно не виделись, Куротсучи-тайчо, Ишида-сан!

Маюри перестал петь, скривился, как от зубной боли, коротко глянул через плечо и прошипел:

― Посторонним вход воспрещен, Урахара-сан.

― Да куда ж мне идти, Маюри-сама? ― гаденько пропел незваный гость. ― Как-то… это… живу я здесь.

― Не повезло. А я тут работаю. Это МОЯ лаборатория. Поэтому шли бы вы отсюда, Урахара-сан. К меносам.

― Злые вы, Куротсучи-тайчо. А помните, как мы с вами концентрированную реяцу пролили, а Йоруичи-сан туда лапами…

― …а я ее за шкирку, да ею же лужу-то и вытер. А потом бежал до сорок девятого квартала Руконгая и до ночи прятался под циновкой в каком-то грязном сарае. Да, неплохие были времена, Урахара-сан, ― в глазах капитана двенадцатого появился нездоровый блеск. ― А теперь оставьте меня в покое, я занят. Будете мешать работать ― придется принять меры.

Урахара обиженно поморщился, прикрылся веером, хихикнул и подмигнул квинши:

― Ишида-сан. А я, вообще-то, к вам. Пришел оказать поддержку. Будут проблемы – обращайтесь. Сам не справлюсь – мои помогут, ― посмотрел на Маюри, повернулся и вышел, лениво расправив плечи, помахивая тросточкой, трогая особо интересные предметы обстановки. Маюри нехорошо прищурился и пробормотал:

― Теперь будет таскаться. Надо, надо будет что-то придумать, ― нежно провел рукой по электрической отвертке на аккумуляторах, взъерошил волосы и вернулся к сборке.

По всему просторному помещению шла работа, часть оборудования была уже смонтирована, пол выметен, мрачные шинигами с усталыми глазами и точными движениями подключали приборы. Кажется, не к электрическому генератору. Что бы это могло быть? Урюу решил при случае побольше узнать о шинигамьей науке и технологии, авось пригодится.

― Молодой человек, не стойте, как башня раскаяния, идите, осмотритесь, с персоналом познакомьтесь.

Ишида покраснел и нерешительно двинулся в обход зала. Ну, света было много. И приборов. Об их назначении можно было только догадываться, и притихший было ужас перед методами Маюри проснулся, зашевелился и потребовал пищи.

― Ишида-сан, если не ошибаюсь? ― квинши подпрыгнул на месте и покраснел от смущения. Тип с мелкими шипами на голове не внушал доверия. ― Не бойтесь, мы хорошие. Завтра сделаем полное обследование, ничего страшного. Потом сообразим, что делать дальше, но постараемся вас особо не мучить.

― А почему? ― Урию поправил очки.

― Что почему, ― удивился шипастый и протянул не очень чистую лапу. ― Кстати, я – Акон.

― Ишида Урюу. Зачем стараться, чтобы меня… и так далее? ― лапа оказалась теплой.

― А! ― новый знакомый чуть улыбнулся, показав странноватые зубы. ― Просто так, ― и Урюу почему-то почувствовал себя лучше.

― Акон, уродище, где тебя носит, давай сюда! ― раздался рев Маюри откуда-то сбоку, странный собеседник улыбнулся и поспешил исчезнуть между стеллажами, а квинши еще долго бродил по залу, смотрел, как тот приобретает рабочий вид.

Его даже пару раз привлекли к делу – подержать какие-то провода, подмести пол, выкинуть мусор. Все уже знали, кто он такой, видимо, Акон постарался – от Куротсучи вряд ли можно было ожидать такой предупредительности. Здесь работали очень странные личности. С острыми, порой тяжелыми, взглядами и робкими улыбками. Почему-то казалось, что они рады его видеть.

«Надо бы спросить, по какому принципу шинигами попадают в двенадцатый отряд, ― думал Ишида, ― и что они кушают за обедом». ― Сегодня с утра он приятно удивился, что Маюри не попытался позавтракать аквариумными рыбками.

Домой шли вместе. Дул мерзкий осенний ветер, часть фонарей не горела, вдобавок, начинался дождь. Проехавшая машина обдала их фонтаном грязи, и Маюри долго отряхивался и вдохновенно ругался на генсей и его автомобилистов, и что он им покажет, почем фунт меносов, пусть только сдохнут и попадут в райские кущи, в распростертые объятия шинигами двенадцатого отряда.

Идти по лужам было мокро, разговаривать не хотелось. У мусорных баков в тусклом свете фонарей что-то темнело. Маюри подошел и присел на корточки.

― Что там?

― Кошка. Черная. Дохлая. Как раз то, что надо.

― Что?

― Мы ее берем, ― капитан сделал движение, чтобы поднять кошачий труп руками, но квинши успел вмешаться:

― Стойте! У меня есть мешок, ― он порылся в рюкзаке и извлек пластиковый пакет из-под завтрака. ― Положите ее сюда, и постарайтесь не прикасаться.

― Почему?

― Ну, ― поправил очки Урюу, ― она грязная. И дохлая.

― И что?

«Он что, совсем того»?

― Просто положите ее в мешок, Куротсучи-тайчо. И куда мы ее денем? Зачем она вам?

― Увидите. Всему свое время.

Помахивая пакетом с дохлой кошкой, повеселевший Маюри вертел головой, оглядывая окрестности, и первым увидел на заборе черную тень. Сверкнул глазами, чуть склонил голову, пропел:

― Мое почтение, Йоруичи-сан, ― и мерзко хихикнул.

Дома Ишида первым делом заперся в ванной, оставив гостя в обществе дохлой кошки, тазика и пачки бумажных полотенец. Знать, что будет дальше, совершенно не хотелось. Однако его ждал неприятный сюрприз в виде настойчивого стука в дверь.

― Юноша, мне нужен фен!

В очередной раз приказав себе ничему не удивляться, Урюу с тяжелым вздохом приоткрыл дверь и протянул несчастный прибор, злорадно предвкушая, как заставит Маюри купить новый, и плюхнулся назад в ванну. Сожительство становилось все более противоестественным. Интересно, что он будет делать с кошкой? Сожрет? Или вымоет, высушит и возьмет в постель, как плюшевого меноса? И назовет Йоруичи-сан? Других вариантов почему-то не было.

Выйдя на кухню, квинши увидел, что капитан двенадцатого нежно поглаживает холодильник кончиками пальцев и бормочет:

― Отлично… прелестно... Мы им всем покажем, мы с тобой их так… Будут знать, как по нашим лабораториям шастать. Юноша, я правильно понял, что у этого агрегата одна часть дает глубокую заморозку, а другая предохраняет от разложения максимум на сутки-двое?

― Именно так, Куротсучи-тайчо.

― Хорошо. Советую вам пойти и выспаться. До завтра.

***

― Дураки, кретины, тупицы, набрали идиотов, теперь мучаемся, ну чем вы, скажите на милость, думали? ― шарканье ног и невнятное мычание. ― Всех уволю, к дохлым меносам! ― доносящийся будто издалека голос Маюри был привычно ровным и скрипучим, но почему-то не хотелось оказаться на месте тех… дураков. ― Кто вас вообще взял в этот проект?

― Господин Акон, тайчо, ― слабый дрожащий голос перешел в шепот.

― Тупые амебы. Идите, чините. Чтобы завтра все работало.

Урюу приоткрыл глаза. Свет казался тусклым, но и это было счастье. А последнее воспоминание…

Страшно. Слепой, дикий страх, какой-то животный ужас, голова раскалывается от боли, и зачем, ну зачем меня сюда понесло, и как я теперь буду жить дальше… дурацкий вопрос… буду ли – жить… и темно. Я ослеп? Я что, вообще больше не увижу – что? Неважно, да хоть красные крыши Каракуры или чьи-нибудь рыжие волосы на зеленой траве – о чем это я – ксо, если не думать о всякой чуши, сойдешь с ума от боли и страха. Квинши не боятся? Чушь. Они не боятся, стоя лицом к врагу. А неизвестности, тьмы и боли боятся все, потому что… ― звон в ушах, перед глазами огненная радуга, почему-то все бегут, неуклюже переваливаясь, бегут сквозь огонь, несут его… в ушах уже просто грохот, на лице ― холодные капли воды, режущий глаза свет. И посеревшее лицо Акона.

― Как вы себя чувствуете?

― Не знаю, ― Ишида потер лоб и попытался сесть. ― Что?..

― Мои идиоты неправильно подключили часть оборудования, не ввели новую программу, сделанную специально под вас. Забыли, не успели… по неопытности. Тайчо первый заметил и успел среагировать, но, кажется, слишком резко: кое-какие приборы вышли из строя. Мы провели диагностику, пока вы были без сознания – ничего фатального, слава ками. Полежите, отдохните часок, и будете как новенький. Простите, мне надо бежать, ― он, кряхтя, поднялся и пошел на голос Маюри, бормоча что-то о кретинах, тупых упертых ученых и трудовой дисциплине.

***

― Шевелитесь, Ишида-сан, так мы до утра не дойдем. Давайте, шагайте, хватит себя жалеть, ничего страшного, жить будете.

Урюу упрямо переставлял ноги и смотрел на дорогу, пытаясь не обращать внимания на противную слабость. Ноги дрожали, голова кружилась, тошнило, и совсем не хотелось вспоминать, чем закончился день в лаборатории. Когда стук деревянных гэта будто выключил все остальные звуки. Как медленно обернулся бледный от ярости Маюри. А Урахара постоял, обвел взглядом кушетку квинши, дымящиеся приборы и ошарашенных шинигами двенадцатого отряда, повернулся и вышел, как вчера. Только, казалось, вчера было в другой жизни.

― Целый день ― коту под хвост, три прибора безнадежно испорчены, еще четыре, может, удастся починить, а оборудование – оно ведь денег стоит, юноша. Кто будет объяснять соотайчо, почему надо увеличить финансирование двенадцатого отряда? Нет у нас такой статьи расхода, не предусмотрено! Кому сказать – не поверят: порча оборудования для спасения объекта исследования. Это просто смешно. И где я теперь возьму портативный генератор реяцу? Да еще до завтра? Молчите? Ну и молчите.

― Куротсучи-тайчо, вы же не собираетесь… завтра продолжать?

― Как это не собираюсь? У нас и так весь график летит к меносам из-за этих кретинов. Еще чуть-чуть – и вообще все бы угробили, потому что исследовать было бы некого. Давайте, давайте, шевелитесь. У нас завтра тяжелый день.

За нытьем и ворчанием Маюри Урюу не заметил, как добрался до дома, выпил стакан молока и без сил рухнул в постель. Пусть Куротсучи делает, что хочет, пусть хоть всю ночь сидит в ванной, в конце концов, заслужил. Последней перед сном мыслью было – во что это он ввязался, и не бросить ли все к пьяным меносам?

***

Утро принесло дождь. Крупными каплями, мокрыми ветками осень ломилась в дом, нагло плюя на жалкое состояние хозяина. Голова гудела, как медный котел, глаза болели даже от серенького света, пробившегося сквозь толстое одеяло туч.

«Кажется, это была дурацкая затея. Надо пойти и сказать, что все, с меня хватит. Здоровье дороже».

Издалека долетел жалобный крик диких гусей, порыв ветра ударил в стену, стекла книжных шкафов отозвались грустным тихим звоном.

«Ага, и что дальше? Будешь жить, весь такой здоровый ― для чего? А зачем все живут? Просто живут. Для удовольствия. Ну да, деньги зарабатывать, тратить и все такое. Кого-то это мне напоминает. Конечно, разве можно забыть о родном отце? Главное выжить, остальное приложится. Не думаю. У меня другой путь. Ах, квинши. Легко ли следовать путем, не обладая силой? Легко? ― Ишида потер лицо. ― Легко или трудно – какая разница. Когда-то давно, когда еще был жив сенсей, я выбрал. И теперь все просто. Просто надо идти. Вперед. Дальше».

Если не поддаваться слабости, не рассматривать это даже как вариант, получится встать и одеться. Тихонько дойти до кухни и заварить себе крепкого чаю. О еде думать не хотелось – от одной мысли тошнило. Урюу пожевал чаинку и оглядел кухню. На холодильнике висела записка на желтой самоклейке:

«Ишида-сан, жду вас в лаборатории».

***

На то, чтобы добраться до магазина Урахары и спуститься в подземелье, ушло почти полчаса, и квинши присел у входа, чтобы перевести дух. Кровь стучала в висках, ноги дрожали. В ушах отдавалась вчерашняя сварливая отповедь Маюри, вместо «спокойной ночи»:

― Какой отдых, юноша? У нас счет идет на дни. Уж вы-то должны понимать.

«Уж вы-то должны понимать». Интересно, это комплимент или завуалированное оскорбление? Зубастый клоун не умеет говорить комплименты, просто потому что не считает нужным… значит, очередная гадость. Какая же он все-таки гнусь. Вроде отца. Но его страсть к знаниям завораживала.

Пошатываясь, Ишида поднялся и поплелся в лабораторию, куда с другой стороны подходил Урахара: поприветствовал его ироничным кивком, приподняв шляпу, повернулся к двери. И замер. Побледнел; на лице появилась какая-то косоватая улыбка. Обострились скулы, стала заметнее щетина на подбородке. Шут в полосатой панамке вдруг показался намного старше. Прикусил губу, словно пытаясь унять дрожь, и двумя руками оперся о трость.

Урюу похолодел и обернулся. На деревянной двери был распят труп крупной черной кошки, сверху красовалась кровавая надпись «NO PASARAN».

― Сюрприз! ― Дверь распахнулась, оттуда, как чертик из табакерки, выскочил хихикающий Маюри, потрясая видеокамерой. ― Спасибо, Урахара-сан, вы нам очень помогли. Чем могу служить?

Урахара криво улыбнулся, деревянно поклонился, приподняв шляпу, и пошел к лестнице. Чуть более тяжело, чем обычно, налегая на трость.

― О, Ишида-сан, вас-то мы и ждали. Пойдемте, пойдемте.

― Что это? ― квинши отбросил назад волосы и показал на дверь.

― Кошка.

― Зачем?

― Понимаете, Ишида-сан. Я, конечно, не обязан вам отвечать, но, поскольку у нас с вами своего рода сотрудничество, сделаю исключение. Я любитель действенных решений. Проблема нашего уважаемого хозяина, зачастившего на мою территорию, требовала творческого подхода. Потому что он предпочитает не понимать, когда ему говорят прямо, и лезть в окно, когда его гонят в дверь. В некотором роде, он считает обитателей всех трех миров своими игрушками. Мир ― театр, все мы в нем актеры, а он – единственный и не всегда благодарный зритель. Так вот, я попытался поменять роли и показать ему, что дергаться на сцене не всегда приятно. И одновременно создал сильную отрицательную мотивацию на посещение моего скромного рабочего места. Ну и, в качестве бонуса – заполучил отличное новое оформление лаборатории. Завтра вы увидите, о да, вы оцените! Возможно, даже посмеетесь. А Урахара-сан, надеюсь, нет.

Урюу пожал плечами, поправил очки, подумал о странностях шинигами и пошел за Маюри.

― Это та, из холодильника? ― пробормотал он частично в капитанскую спину, частично себе под нос.

Маюри кивнул.

***

Урахара шагал по улицам, почти не замечая, куда идет.

«Нельзя привязываться. Чушь, зачем это»? ― Первая реакция при виде смерти – смех. Потому что не веришь, истерический смех, потому что воспринимается как дурная шутка. На несколько секунд он успел поверить, что это Йоруичи, представить, что никогда больше. Что ― никогда? Беспечный взгляд, хрипловатый голос, мягкая шерсть под пальцами, сила, помноженная на мастерство ― вечный конкурент, друг и соперник, вечная надежда на что-то большее. И вечное заблуждение, что так будет всегда. Она будет рядом, как часть тебя. Когда отрезают конечность, тело немеет. Ненадолго. Внезапное осознание, что ее больше не будет, оглушило; вышибло мысли из головы, воздух из легких, а потом, как в обрубок руки с потоком крови, с потоком мыслей пришла боль.

Мы не успели… обежать полнеба и повыть на луну, попрыгать под дождем по колено в лужах, завоевать или спасти мир, целоваться до изнеможения на замшелых камнях в хвойном лесу на Хоккайдо… и уже никогда… и все глупые обиды, попытки использовать в великих комбинациях, потому что кто, кроме нее – сможет? Справится? Стоп.

«Она жива, прекрати себя грызть, тебе это не идет», ― воистину, рефлексия плохо сочетается с полосатой панамой, зелеными бриджами и деревянными гэта. Стоицизм и цинизм, ну, еще немного фиглярства – маска, которая так давно приросла к лицу, что содрать можно только с мясом. Помнишь последний раз, когда она сползла?

Йоруичи притащила попугайчика, если этого монстра можно назвать попугайчиком, и все время носилась с ним, вылизывала, шипела, если кто подходил, терлась об упругие перья, мурчала, выгнув спину. Говорила, что он вызывает в ней материнские чувства. По ночам эти двое шептались на террасе, ну, о чем можно шептаться с попугаем? Ах да, у него было раздвоение личности. Попугай-мальчишка с убийцей-холлоу на хвосте. Кису потянуло на детишек, на приключения. Не в первый раз, не в последний, но он впервые увидел в ней столько нежности. И смертельно позавидовал.

Нет. После того скандала в обществе душ ― никаких публичных сцен, демонстраций чувств, никто никогда не сыграет на твоих слабостях, зато можно всласть поиграть самому. ― «Никто? А твой ученик? Не правда ли, Маюри делает успехи»? ― Урахара грустно усмехнулся. Успех ученика – всегда триумф учителя, но тогда почему то, что он сейчас чувствует, так непохоже на радость? Похоже, ученик вырос и стал мастером. Без него.

Надо было сразу отправить мальчишку-попугая в Сейрейтей, но что сказать Йоруичи? Тогда он просто потихоньку выпустил его и попытался забыть, как страшный сон, но кошка, похоже, умела читать мысли.

― Киске, зачем?

― Пусть полетает.

Тогда была очень ранняя весна, он и сейчас помнил, как голову кружил запах каких-то цветущих деревьев, а в открытые окна вливался шум улицы. Почему-то ранней весной в доме были особенно ясно слышны звуки ― голоса детей во дворе, шарканье метлы, шум шагов, далекие гудки автомобилей. И он был счастлив только этим, и каждый вдох был глотком редкого вина, плюс еще ветер трепал занавески, а книга на столе нагрелась от солнца.

― То есть, ты принял решение за меня. Думаешь, я в восторге? ― она шипела почти по-кошачьи, в глазах вспыхивали желтые огоньки, как перед хорошей дракой. А еще она улыбалась.

― Ну как же, Йоруичи-сан, разве можно держать животных в клетке? Им гулять надо. Летать. Они, понимаешь ли, свободу любят, ― самое время прикрыться веером и надвинуть шляпу подальше на глаза.

― Ах, свободу. По-моему, кто-то другой любит свободу больше всяких птичек и кошечек, ― она говорила все быстрее и веселее. ― А еще он любит комфорт и чтобы все плясали под его дудку, ― в голосе появился металл. ― Не правда ли? Мешал тебе попугайчик, Урахара-сан? Избавился, Урахара-сан? Рад до смерти, Урахара-сан? ― теперь ее голос звенел. ― Чего хотел добиться-то? Борец за права животных… недоделанный. Я бы поверила, если бы ты их сотнями не изводил на опыты, ― Она уже смеялась, прищурив глаза, запрокинув голову. ― Ну?

«Дальше валять дурака или сказать правду? Какую правду? Что бывший капитан в зеленой панамке – и есть дурак, которого перестала устраивать старая дружба, и которому зачем-то хочется большего? ― Как есть дурак. ― И грызет, и гложет, и попугая вышвырнул из-за глупой ревности, ― ничего умнее не придумал? Только разозлил ее. ― Ну что, сказать правду? ― Она умрет от смеха, пошлет тебя нафиг и будет права. ― Отлично, значит, все просто. В заведомо проигрышной ситуации надо спасаться бегством, то есть, отступать на заранее подготовленные позиции, чтобы спасти то, что еще можно спасти. Сказать правду ― сейчас ― значит проиграть. ― А проигрывать мы не просто не любим ― мы этого не умеем. И вообще это уже будем не мы».

― Йоруичи-сан, а может, я так замаливаю грехи? «Спаси попугайчика – очисти совесть»? ― Он улыбнулся во весь рот. ― А, может, я от злости… ― честный взгляд и поднятый вверх палец. Принцесса даже смеяться перестала. Ждет от него правды? Такая сильная ― и такая наивная. ― Может, у меня желчь в гигае разливается от одной мысли, что вот, ― он потянул носом, вдохнув аромат цветов и улыбнувшись, ― какой роскошный объект для исследования под рукой, а лаборатории и права заниматься наукой ― нету… ― Урахара жалобно выглянул из-под шляпы, ― Представляешь, каким мучением для меня было видеть его каждый день? ― и тоненько проныл, моргая белесыми ресницами: ― Светлейшая Шихоуин-химэ, ну простите бедного ученого, лишенного возможности заниматься любимым делом!

В каждой шутке есть доля правды, и легче всего врать, когда и не врешь вовсе. Боль, маячившая где-то в уголке сознания, выбралась на свет, заставив прикусить губу. Не он будет, если не найдет лазейку, не ухватит шанс и не вернется в науку.

― Узнаю самый изобретательный ум Сейрейтея. Бить на жалость – лучшая стратегия детей и политиков. Ты победил ― мне уже не смешно. Пока, Киске. Еще увидимся.

Она вернулась в тот день, когда Кучики Рукию забрали в Общество Душ.

***

― Ишида-сан, подержите стремянку, ― раздражение в голосе Маюри явно не отвечало пафосу момента.

Урюу встал с кушетки и подошел к стене. Голова кружилась, подташнивало, но утреннего упрямства еще хватало на то, чтобы двигаться. Маюри держал под мышкой тугой рулон плакатов, в руке – молоток, при виде которого почему-то вспомнился труп Айзена на Сейрейтейской башне.

― Да, вот так, крепче, и не трясите. Акон, глянь, ровно? ― капитан оглянулся через плечо, пожевал гвозди, еще немного повозился с плакатом, потом ловко прибил по четырем углам и слез, почти свалился в объятия Ишиды.

Снизу было не очень видно, что за плакат, и квинши покорно поплелся за Маюри вокруг всего зала, цепляясь за свой конец стремянки и то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться и опять держать. Стены лаборатории постепенно покрывались картинами. Теперь можно было разглядеть, что на них: отличного качества снимки Урахары, потерявшего дар речи при виде дохлой кошки. Все стадии, все оттенки чувств, детали и нюансы. Ишида улыбнулся. Маюри хихикнул. Ишида хихикнул в ответ и протянул руку. Капитан с хулиганской ухмылкой пожал ее, и они бодро потопали вдоль стены, волоча лестницу, заканчивать благоустройство помещения.

Потом пили кофе за маленьким столиком в отгороженном углу, Акон травил злые неприличные анекдоты про шинигами, а хозяин прожевал булочку, удовлетворенно оглянулся, цыкнул зубом и пробурчал:

― Люблю, когда он молчит.

***

От нагретых досок поднимался густой сосновый дух, небо, казалось, просело почти до земли ― мелкие облака, похожие на чечевичные зерна, висели почти на уровне глаз, разбредаясь к горизонту, как стадо усталых баранов. Урахара развалился на террасе, закинув руку за голову, глядя на них из-под низко надвинутой шляпы, ласково поглаживая кончиками пальцев прохладные вишни в зеленой миске, и размышлял о способах подтолкнуть исследования, похоже, зашедшие в тупик, когда раздался невежливо громкий стук в дверь.

«Если не можешь сделать что-то сам, найди способ использовать других», ― с этой оптимистичной мыслью хозяин поднялся, прошлепал босыми ногами по галерее и высунул из-за угла голову, чтобы восторженно поприветствовать гостя.

― Куросаки-сан! Сколько лет, сколько зим, проходите, присаживайтесь, гостем будете! ― рот привычно растянулся в улыбке еще до того, как в поле зрения попал непривычно большой предмет на плече гостя, а Ичиго нехорошо ухмыльнулся, прошел на террасу и сбросил Урахаре на руки безжизненное тело Ишиды.

― Не вы потеряли? Забирайте, ― Киске картинно захлопал глазами, суетливо пристроил Ишиду в углу, пощупал пульс и просунул голову в окно:

― Тессай-сан, уделите нам минуточку! Дело есть!

Тессай деловито запихал поварешку в карман, всплеснул руками, одернул фартук, взвалил Ишиду на плечо и утащил в дом. Ичиго сжал кулаки.

― А теперь объясните мне, Урахара-сан, что здесь происходит, и почему мой одноклассник валяется на дороге вместо того, чтобы быть в школе? ― Ичиго почти кричал. ― Может, вы мне объясните? что тут у вас происходит! Урахара-сан?!

― Тише, тише, Куросаки-сан, успокойтесь, детей перебудите, ― хозяин прижал палец к губам и перешел на шепот, и Ичиго от неожиданности заткнулся. ― Что вы хотели узнать?

― Какого меноса Ишида две недели не ходит в школу? Там думают, что он болен, Орихиме носит ему домашние задания, оставляет на столе и забирает сделанные, и только поэтому мы знаем, что он еще жив.

― Сделанная работа – единственное доказательство нашего существования, Куросаки-сан. ― Урахара уселся перед миской вишен, уперев локоть в колено, положив щеку на ладонь, а другой рукой сделал приглашающий жест и похлопал по дощатому настилу, ― присаживайтесь. ― Ичиго сел и машинально сунул в рот вишню. ― Сами-то как думаете, что тут происходит?

― Ыыымм, ― говорить внятно не получалось, ― опыты. Эксперименты, на людях. Запрещенные. С особой жестокостью, ― сердито выплюнул косточку и запальчиво продолжил, размахивая руками, ― он же правда болеет, а может, вообще помирает! А что, если помрет? Да я себе не прощу, что помог втравить его в это!

Урахара задумчиво проводил взглядом вишневую косточку и ласково пропел:

― А вам не приходило в голову, что его это устраивает? Что ему все нравится, и он наконец делает то, о чем мечтал еще его дедушка? Объединение сил шинигами и квинши? ― улыбка присохла к лицу, голос стал глуше, ― что он из кожи вон лезет, пытаясь добиться результата, и результат ему важнее школьных прогулов, усталости и обмороков? Куросаки-сан, помните ваши тренировки? Что бы вы тогда выбрали ― безопасность и школьные завтраки, или валяться у меня там, на дне колодца? Ах, вы бы выбрали колодец? А почему? Вы ведь ― тоже ― могли умереть, Куросаки-сан.

― Но я должен был… спасти Рукию, ― закусил губу Ичиго.

― Ишида-сан тоже хочет кого-нибудь спасти. Вы забываете, что сами не так давно заделались спасителем, а его растили ― единственным защитником, героем, борцом с холлоу. И что теперь? Ходить в школу и вышивать крестиком? Что вы чувствовали, когда потеряли силу шинигами? Можете себе представить, что чувствует он? ― Ичиго опустил голову. ― Теперь понимаете?

― Но зачем этот Маюри? Вы же сами можете?..

Урахара почесал нос.

― Ну, во-первых, это справедливо. Куротсучи-тайчо, в некотором роде, помог ему потерять силу. Куротсучи-тайчо заинтересовался. И даже зауважал нашего общего друга, хоть никогда в этом и не признается. Теперь он горы свернет, чтобы добиться успеха. Моя же мотивация гораздо скромнее ― любопытство, ― он ухватил сразу несколько вишен за черенки и, запрокинув голову, отправил их в рот, сморщился от удовольствия, пожевал и продолжил с полным ртом, ― давайте проведем эксперимент. Вон валяется ваша косточка. Мы будем плеваться в нее, кто первый попадет. Если выиграете, я вам разрешу неограниченные посещения моего подвала. Разумеется, чтобы попасть в лабораторию, придется получить допуск у капитана Куротсучи, но подглядывать в окошки вам никто не запретит. Согласны?

Ичиго закатил глаза, потом кивнул и кинул в рот горсть вишен. Они были вкусные. Плеваться костями он не умел, поэтому через пять минут вспотел, перемазался соком, который так не шел к рыжим волосам, и встал на четвереньки, потому что так было удобнее целиться. Мир сосредоточился в одной точке – розоватом пятне на потемневших от времени досках. Урахара плевался мастерски, но лениво. ― «Где так наловчился? Тренировался с Йоруичи? Хотел бы я на это посмотреть, ― подумал Ичиго, а потом приказал себе не отвлекаться. ― Ага, уже получается!».

Урахара еле сдерживал смех. Ичиго с сурово сдвинутыми бровями, на четвереньках, старательно надувает щеки, перемазанные красным соком. ― «Охота пуще неволи. Куда ему до Йоруичи, вот уж кто мастер плеваться по мишеням». ― Когда миска почти опустела, подсохшая косточка наконец подпрыгнула, лениво покатилась и исчезла в щели между досками. Ичиго торжествующе хмыкнул и начал подниматься.

― Подождте, Куросаки-сан. Мы не закончили разговор. Да и друг ваш, скорее всего, еще не пришел в себя.

Ичиго завозился и сел, уперев руки в колени.

― Что еще?

― Вы поняли, почему выиграли именно вы?

Ичиго насупился и помотал головой.

― Да просто потому что вам это надо, а мне – нет. Совершенно разная мотивация. Вот почему лучше, если проект будет вести капитан Куротсучи. К тому же, у него гораздо больше ресурсов. Современное оборудование, штат помощников не в пример моему. Расслабьтесь, юноша, и постарайтесь получить удовольствие, ― Урахара задумчиво тронул кончиками пальцев последнюю вишню, подхватил и отправил в рот. Ичиго проводил ее взглядом. ― Вот вы сейчас пойдете вниз. Что вы там будете делать?

― То есть, как?

― У вас масса возможностей. Например, поорать на Маюри-тайчо, благо повод всегда найдется, ― Ичиго прищурился. ― Или вызвать вашу черно-белую группу поддержки и разнести лабораторию в мелкие клочья. В процессе случайно опрокинуть какую-нибудь колбу с литром крови Ишиды-сана, а другого литра у него может и не найтись. Или тихо посидеть в углу и постараться понять, что происходит, подумать, чем вы можете помочь, ― по лучезарной улыбке хотелось врезать. ― Третий вариант самый трудный, скорее всего, у вас не получится. ― Ичиго прищурился и сжал кулаки. ― Но если все-таки решите попробовать, ― Урахара заговорщически наклонился вперед, поднял палец и понизил голос, ― всегда можете рассчитывать на мою помощь и дружескую поддержку!

«Шутник шапка-тапки, менос его дери», ― тоскливо подумал Ичиго.

― Отлично, мы все обсудили, договорились, берите своего приятеля и отправляйтесь в подвал. Будете возвращаться ― найдите меня, попьем чайку, обсудим планы.

Ичиго неловко поднялся, потирая занемевшие ноги, и исчез в доме, но тут же высунул голову обратно:

― Урахара-сан, а он еще… это. Не пришел в себя.

― Ну, что же делать, видимо, средства Тессай-сана не помогли. Тащите как есть. Справитесь? Будет больше шансов, что вам позволят остаться. Так сказать, в качестве носильщика, ― глаза в черной тени шляпы блеснули. ― Не волнуйтесь, у Куротсучи-тайчо есть кое-какие навыки… целительства.

Ичиго представил себе Нему и еще парочку едва знакомых шинигами из двенадцатого отряда и содрогнулся. Поскреб макушку, вздохнул, задвинул седзи, подхватил безжизненное тело Ишиды и потопал в подземелье.

***

― А ведь я тебе говорил, а ведь я тебя просил! Присмотреть за ним! Просил или не просил? Ну и где он?

― Успокойтесь, Маюри-сама, ― хрипловатый гнусавый голос хорошо сочетался с резким тенорком Маюри. ― Придет наш кролик, никуда не денется.

― Да ты хоть понимаешь, что он еще ни разу не опаздывал? Может, что-то случилось? ― и, менее уверенно, ― как же тогда проект?

Ичиго с разгону распахнул дверь плечом, не очень задумываясь, как же это надо было орать, чтобы слышно было аж с середины лестницы, и голоса смолкли. В тишине он переводил взгляд с одного на другого. Один с тремя рожками на лбу. Другой – с голубыми волосами. ― «И почему меня это совершенно не удивляет»?

― Вот, принес. А где Куротсучи-тайчо?

― Принес, так давай. Я за него, ― хмурый тип с голубыми волосами, прищурившись, разглядывал его, как ценный экземпляр редкого животного. Потом протянул руки, сграбастал безжизненное тело Ишиды и осторожно понес куда-то влево.

― Тайчо, зачем же самому-то трудиться, сейчас погрузчик подгоним, и все тип-топ! ― рогатый гаденько ухмыльнулся.

― Заткнись, Акон, и готовь томограф, ― прошипел… Маюри? Ну и гигай, менос его через три холлоу налево. ― Эй ты, что стоишь? ― «это он мне»? ― Давай за мной, рассказывай. ― Оглянулся, старательно оберегая голову Ишиды от столкновения с углом, смерил обоих тяжелым взглядом и как припечатал, ― бегом!

Акона как ветром сдуло. Ичиго пожал плечами и пошел следом. Чего еще можно ожидать от этого психа?

― Я слушаю ― Маюри пристроил Ишиду на какой-то сомнительного вида верстак и прищурился.

― Куротсучи-тайчо, ― Ичиго сделал паузу, чтобы убедиться, что обращение верно, и дождался ленивого кивка. ― Он валялся. Под забором. По дороге в школу! Вы вообще чем-нибудь думаете? Что вы с ним сделали, менос вашу маму задом?!

― Молодой человек, кажется, вы забываетесь. Вы находитесь на моей территории, так сделайте одолжение, потрудитесь вести себя прилично. Что еще?

― Да ничего, кроме того, что вы, чокнутый урод, довели его до обморока! Он не ходит в школу! Вообще никуда не ходит, и вы мне скажете! Что вы с ним сделали!!! ― Он орал так, что можно было разбудить мертвого, но Ишида все так же не подавал признаков жизни.

― Заткнитесь или потрудитесь выйти вон, ― Маюри гаденько улыбнулся.

― Я ― никуда! Не пойду! Буду тут сидеть ― и следить, чем вы тут занимаетесь, уче-е-еные, ― последнее слово он выговорил с издевательским наслаждением, как ругательство.

― И стульчик себе заведете, личный? Табуреточку? Лаборантом на полставки устроитесь? Пробирки, полы мыть? А знаете, это идея. Неплохая мысль. Я бы не отказался вас использовать…

― Ах ты, гад... ― Ичиго замахнулся, но Маюри выбросил руку вперед и обездвижил его вспышкой хадо.

― Спокойно, юноша. Сейчас я попрошу Акона выкинуть вас за дверь, вы там полежите, остынете, и если надумаете присоединиться к нам, лаборантом, за харчи, мое предложение пока в силе. ― Акон, что ты там говорил про погрузчик? Гони его сюда! Молитесь, мальчик, чтобы у Урахары в подвале не водились хищные звери, ― он мерзко хихикнул, ― или скорпионы со сколопендрами. Зная чувство юмора нашего дорогого хозяина, можно предположить всякое. Адью, мон ами, а нам тут есть, чем заняться, ― он отвернулся и защелкал переключателями, полностью сосредоточившись на Ишиде. Когда погрузчик поворачивал за угол, Ичиго заметил, что Маюри начал расстегивать рубашку квинши, и почему-то вдруг вспотел.

Он лежал на пыльной траве под стеной и злился. На себя, за то, что втравил Ишиду в это бессмысленное и опасное дело, на подлеца Маюри, от которого ничего другого ожидать не приходилось, и опять на себя, потому что опять не смог спасти друга, на этот раз от участи подопытной крысы. Хотелось кусать локти, но руки не двигались. Пришлось кусать губы и вспоминать о том, что Ишида его ни разу не подвел, всегда, просили или нет, прикрывал спину, был рядом ― надежнее каменной стены. А дал слабину, не справился ― он, Ичиго. Захотелось побиться головой об пол, но куда там. И он лежал, скрипя зубами, и терся лицом о песок. И думал о возможностях, о которых говорил Урахара. Как знал, зеленый змей, шапка-тапки. Может, все-таки надо было позвать Зангетсу? И Хичиго? Потому куда это годится ― что Ишиды никогда нет в школе. Вот уже месяц у них опыты, а где результат? Где, я вас спрашиваю? И Орихиме пристает каждый день, спрашивает. А что ей сказать? Как он сегодня испугался, найдя его под забором. Лежит, как неживой. Будто сел, да и свалился, как выключили. И жалко его, и надо что-то делать! А он валяется здесь, в пыли под стеной. Кому помогло его выступление? Ишиде? Черта с два. Ксо. Дурак. А свет постепенно мерк, и под камнями все сильнее слышался шорох. Становилось холодно.

― Наверное, Куротсучи-тайчо в него влюбился, ― хлопнула дверь, и к лестнице поскакали две девицы с прическами а-ля косплей. Ичиго захрипел, но они были слишком заняты болтовней и не услышали. ― Смотри, живут вместе, домой ходят вместе, и тайчо его слушает! Помнишь, на той неделе, когда взорвался очередной образец и он возил меня по полу за волосы, Ишида-кун принес ему кучу книг, и капитан всю ночь просидел в лаборатории, а утром даже два раза улыбнулся.

― Ага, а еще они все время разговаривают. Ты слышала, чтобы тайчо с кем-нибудь разговаривал? Об этой, как ее… кварцевой механике, и…

― Квантовой, ба-ака. С такой памятью всю жизнь просидишь в лаборантках! И офицером не станешь! ― вторая говорила глуховато, немного в нос, а первая подвизгивала:

― Ну да, я и говорю ― кварцевой, а еще по фикохимии и чернодинамике. Они все время такими словами говорят, что слушай - не слушай… ― и так резко махнула рукой, что чуть не упала с лестницы. ― А еще Ишида-кун не дает ему биться головой об стену, ― Девицы были уже высоко, можно было заглянуть под юбки и полюбоваться яркими подвязками чулок под халатиками на голое тело, но слов разобрать уже не получалось.

Подслушанный разговор направил мысли совсем в иное русло, и перед глазами завертелись противоестественные картины: длинные пальцы Маюри скользят по бледной груди Ишиды. Путаются в черных волосах. Шорох в камнях уже не пугал, а убаюкивал, и Ичиго погрузился в полудрему, то ли гоня, то ли смакуя волнующие картинки, и все последующее показалось органичным продолжением сна:

― Осторожно, давайте, за руки, за ноги, ― он едва узнал хриплый шепот Ишиды, ― какой к меносам погрузчик, вы что, он же мой друг.

― Ага, друг, вот мы его и тащим в дом, а то тут по ночам всякое, знаете ли, бродит. Утречком ваш дружок может не досчитаться глазика или пары пальчиков. Хотя, при всем моем к вам уважении, с такими друзьями и врагов не надо, ― ехидство в голосе Маюри звучало как-то по-другому, мягче, что ли? ― Жизнь и так интересная… до пьяных мягких меносов с железными яйцами.

Его подняли и понесли. Фонарь у лестницы ― тусклое грязное пятно света, которое в полусне казалось луной, передвинулся вправо.

― Да уж. Кто бы говорил, ― Ишида почти скопировал интонации Маюри. ― То-то вам не сиделось в теплом Сейрейтее. Поперлись за приключениями.

― Поговорите мне еще, сейчас отпущу, потащите волоком.

Ичиго эта идея не понравилась, он попытался дернуться, но не тут-то было. Мысли о том, куда его тащат и что с ним там будут делать, мягко говоря, не возбуждали. Единственно, грела надежда, что Ишида не покусится на честь беспомощного друга, даже ради того, чтобы доказать, что квинши круче шинигами и вообще всегда и во всем сверху.

Лаборатория освещалась тусклыми синими фонарями дежурного освещения и разноцветными огоньками приборов, которые подмигивали и тихо жужжали, как огромные насекомые в период спаривания. Пахло озоном. По спине побежала странная дрожь. Ичиго опять пристроили в углу, только на этот раз осторожно, и сели рядом, привалившись к стене. То есть, Маюри попытался плюхнуться прямо на него, но Ишида не позволил.

― Молоды вы еще, Урюу, не понимаете прелести сибаритства. На нем же мягко!

― Нет, не понимаю, особенно в части отращивания длиннющих ногтей, когда занимаешься экспериментальной работой. Как вы перчатки надеваете, а?

― А я не надеваю. Испортится гигай – возьму новый. Очень удобно.

― Завидую.

― А чего завидовать, давайте к нам, я вас сразу пятым офицером возьму, ― Маюри ухмыльнулся и… что, ткнул Ишиду локтем в бок? ― «Ну ни фига себе»!

― Нет уж, Куротсучи-тайчо, мне еще пожить хочется, ― А Ишида его – плечом? Ай да менос, ай да сукин сын, неужели те девчонки были правы? ― Да и работать, так сказать, на стыке миров, интереснее.

― Пожалуй. Ладно, хватит рассиживаться, пошли работать, ― «слава ками, хоть не спать… хотя и поспать было бы неплохо… самое время, ночью надо спать… то есть, по отдельности…» Ичиго запутался, огорчился и провалился в сон. И снились ему огромные насекомые, они урчали и поглаживали мохнатыми усиками голую грудь Ишиды, и почему-то Ичиго ему ужасно завидовал.

***

― Ну что, надумал? ― Его чувствительно ткнули ногой под ребра. ― Чего разлегся, шевелись давай.

Ичиго взглянул на часы ― было полтретьего ночи. Над ним склонился встрепанный Маюри с блестящими от бессонницы глазами.

― Юноша, в последний раз предлагаю ― если уж вам так не терпится помочь другу, что вы являетесь сюда орать и топать ногами, ― как насчет работы лаборантом? На общественных началах?

Ичиго было открыл рот, чтобы сказать «пошел ты…», но передумал. Методы убеждения Маюри были до отвращения действенны.

― Ладно, ― но злобно смотреть ему никто не запрещал, и он постарался выразить взглядом все, что думает о рискованных идиотских проектах этого, с позволения сказать, ученого.

― Вот и ладненько, ― Куротсучи довольно потер руки, казалось, гневно-уничижительные взгляды Ичиго его только забавляют. ― Мы, пожалуй, спать пойдем, а вы тут приберитесь, помойте посуду, ― он махнул в сторону раковины, полной непонятных стеклянных штуковин, ― полы; бумаги не трогайте. Если что-нибудь пропадет, вылетите отсюда, как соукьеку.

Ичиго вздрогнул и печально посмотрел вокруг: углы лаборатории тонули в тени, со стен смотрели гротескно-мрачные портреты Урахары. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Маюри приобнял Ишиду за плечи, подтолкнул к выходу и быстро захлопнул за собой дверь.

***

― Куротсучи-сан, вы уверены, что безопасно оставлять там бумаги?

― А почему бы и нет? Ваш друг, полагаю, шпион Урахары, иначе как бы он пробрался в подвал, да еще с вашим, так сказать, телом. А раз так, он сейчас быстренько позовет нашего старого друга, которому нравится притворяться арбузом, и все ему покажет.

Ишида замер, напряженно обернулся и посмотрел на Маюри:

― Что? ― тот задумчиво жевал травинку, поэтому ответил невнятно:

― А что? Мы с вами, в некотором роде, в тупике, а в такой ситуации не следует пренебрегать никакой помощью. Пусть порезвится, авось, что-нибудь дельное предложит.

― Но вы же сами его… ― Урюу покраснел. ― Не понял.

― А что такого? Он меня раздражает, ― Маюри скривился, будто трава была горькой. ― И я его тоже. Мы бы не работали, а только собачились, а так ― он будет счастлив, что обвел меня вокруг пальца, захочет утереть нос и, может, даже напряжет мозги. А мозги у него замечательные, ― мечтательное выражение Маюри наводило на странные мысли. Тонкий месяц и редкие звезды безнадежно тонули в свете уличных фонарей, издалека тянуло паленой резиной, резкие ночные звуки сплетались в хоровод странных диссонансов: рев моторов и резкий визг тормозов, обрывки музыки из открытых окон, волны кошачьего мява. ― Ишида-сан, вам, пожалуй, и правда надо отдохнуть. Пошли-ка пить молоко и спать.

***

― Знаете, что такое компьютер, Куросаки-сан? ― Ичиго попытался проглотить кусок тамаго, нахмурился и кивнул. ― Тогда после… только не забудьте ― после ― того, как закончите с мытьем посуды и ― не перепутайте ― останетесь в лаборатории один, протяните сеть и подключите их основной сервер к сети магазина. Справитесь?

Ичиго искоса взглянул на бледноватый, словно вымоченный в уксусе кусочек неба, будто по недосмотру торчавший из-под края крыши, почесал нос и осторожно кивнул.

― На всякий случай, Тессай-сан выдаст вам инструкцию. ― Черная кошка на перилах фыркнула, поперхнувшись молоком. Урахара прищурился, поставил кофейную чашку и кивнул. Тессай ласково улыбнулся и вытащил из кармана фартука ярко-желтое издание «Системного Администрирования для Чайников». Ичиго погрустнел и почесал шею.

― А теперь – бегом в школу, юноша. Никогда не пренебрегайте возможностью получить новые знания, ― Урахара многозначительно покосился на книжку в желтой обложке. ― Соскучитесь ― забегайте вечерком.

***

Ичиго брел по коридорам в поисках Ишиды, который сегодня, что удивительно, даже пришел в школу, но ухитрялся мгновенно исчезать после каждого урока, упорно игнорируя настойчивые взгляды и жесты «пойдем выйдем». А теперь уроки закончились, и где он? Что теперь? Идти искать его бессознательное тело по подворотням Каракуры? Готовенький завтрак Меноса, только еще ленточкой перевязать. Ичиго в третий раз пытался понять, на кого больше злится ― на себя, на интригана Урахару, бессовестного гада Маюри или на Ишиду, который ведет себя как последний лабораторный баран.

― Лабораторных баранов не бывает, ― тихо сказал Чад откуда-то сзади. Ичиго вскинулся:

― А ты откуда взялся? Я что, говорил вслух?

― Да. Ишида в кружке кройки и шитья.

― Спасибо! ― Ичиго сорвался с места и почти ушел в шунпо, а Чад остался разглядывать пустой коридор.


***

― Потому что он тебя использует! ― яростный голос Куросаки отдавался под сводами моста, он так увлекся, что даже забыл бросать в реку камешки.

Бледный, почти неподвижный Ишида сидел, вцепившись в портфель побелевшими пальцами и глядя прямо перед собой на мелкую белесую рябь:

― Ты что, не слушал меня? Когда я говорил, что еще неизвестно, кто кого использует? И что мне интересно этим заниматься, это настоящая наука…

― Которая тебя убивает. Посмотри на себя в зеркало! И ты еще не сказал, что случилось вчера!

― Куросаки. Я просто прошу тебя. Пойми. А не можешь понять ― просто запомни, ― Ишида поднял голову и выпрямился, но продолжал смотреть на реку. ― Это. Моя. Битва.

Ичиго раздраженно фыркнул и отвернулся, тоже уставившись на воду. На волнах плясали солнечные блики, задувающий ветерок менял ритм их танца, а потом они исчезли, словно попрятались от набежавшей тучи. Легкая волна с плеском и шорохом шевелила ракушки на мелководье. И, будто опять включили свет – туча проползла дальше, и блики вернулись, чтобы продолжить свой бездумный танец.

― Ну, раз так ― пошли работать, ― хмуро пробурчал Ичиго, толкая Ишиду локтем, вставая и протягивая руку. ― Заодно прослежу, чтобы ты не свалился по дороге.

***

На кофейный столик упал убитый комар. ― «Откуда сейчас комары»? ― подумал Урюу и осторожно тронул фишку го. Маюри скривился, почесал подбородок и посмотрел на доску.

― Ходите, юноша.

Ишида тряхнул волосами, поправил очки и двинул фишку вперед. Маюри ухмыльнулся, небрежно протянул руку, изящно двинув пальцами, и сделал ход. Они играли каждый вечер, и эти игры постепенно превратились во время для бесед. И размышлений. С квинши можно было молчать, как с Нему. Он не лез из кожи вон, чтобы поразить интеллектом, говорил мало, но ловил и обдумывал, будто обнюхивал, любую, самую странную мысль. Пожалуй, с ним было даже лучше, чем с Нему. Редкость – такое умение думать. Почему-то вспомнился самонадеянный гений Урахара, инвалид звездной болезни, потом – слишком правильный капитан тринадцатого, который всегда все про всех лучше всех знает. От одной мысли о нем захотелось выкрасить лицо в черный цвет и сказать что-нибудь гадкое. Чтобы поломал голову, умник.

― Куротсучи-тайчо, ― Урюу сглотнул и сделал ход. ― У нас… ничего, что я говорю «у нас», или лучше «у вас»? ― Маюри дернул плечом и кивнул. ― У нас два проекта, оружие против арранкаров и… возвращение моей силы квинши. ― Маюри склонил голову на бок, двинул фишку и медленно отвел взгляд от ночной бабочки, крутившейся у настольной лампы. Бабочка сорвалась с абажура и упала на стол, осыпав пыльцой чайное блюдце. ― У нас же почти… ― он закусил губу. ― Где мы застряли на этот раз? Какой проект в тупике?

― Оба. Опытные образцы почти готовы, но есть один момент преобразования энергии, который не удается воспроизвести в наших условиях, и неизвестно, возможно ли это в принципе. Пусть ваш местный специалист посмотрит, он уже работал на стыке энергий…

― Энергий или сущностей? Шинигами и холлоу, пустые и полные. У него всегда было такое странное чувство юмора?

― В общем, да, но он почти всегда добивался результатов, ― Маюри помолчал. ― Вам бы оно тоже не помешало, тогда у вас будет больше шансов. По крайней мере в науке.

Ишида посмотрел на лампу и передвинул фишку.

― Тогда мы с вами будем… как Арлекин и Пьеро. А Урахара-сан с его шляпой и чаепитиями…

― Не дает себе увязнуть в обыденности, потому что она убивает мысль. Во всяком случае, он этого страшно боится. По привычке. Даже больше, чем за свою кошку, которая отлично гуляет сама по себе. ― Маюри довольно хрюкнул. ― Окружил себя вечными детьми, которые ведут себя как взрослые, и взрослыми, простыми, как дети. ― Он ловко прихлопнул очередного комара ― невесомый трупик спланировал и лег на стол точно рядом с первым ― и сделал еще один ход. Квинши отхлебнул остывший чай, задумчиво глядя на доску. ― А сам ведет себя, как подросток.

Урюу представил загадочный взгляд из-под полосатой шляпы и смущенно блеснул очками:

― То есть, нам надо подождать пару дней, пока он найдет способ просмотреть наши данные и высказаться?

― Что-то вроде того. Потому что потом… следующим этапом… ― Маюри почему-то запнулся, но Ишида со странным ощущением закончил мысль:

― Надо будет переходить к испытаниям.

***

Фонарь у лестницы почти не давал света, и Ичиго чувствовал себя, как неумелый вор в темном магазине или главарь шайки мальчишек, который вдруг забыл, как обтрясать сливы.

― Ренджи, давай, тяни его, ровно, вдоль лестницы, ― клепальщик проскальзывал в потных ладонях. ― Эй, смотри, чтобы не перекручивался! До утра провозимся!

― Тише ты, Куросаки, я себе уже все ногти обломал, у меня только две руки, да без привычки, да еще в темноте… ксо, ― послышался шелест, дробный стук по лестнице и снова шелест. ― Ксо. Менос мать твою налево раком в заросли крапивы. Куросаки, я его уронил! Учебник… ― тоска в голосе была такая, словно речь шла о любимом кенсейкане любимого капитана.

― Я заметил, ― Ичиго потер ушибленную скулу и безнадежно вздохнул. ― Слушай, может, Чада позовем? Он руками работать умеет…

― Бака, ты знаешь, который час?

― Ну, и что будем делать? Урахара там сидит ждет, а мы тут еще неделю провозимся. Маюри придет, плюнет на наши безрукие трупы под лестницей, пожалеет и пошлет кого-нибудь из своих помочь, ― Ренджи хихикнул. ― Ксо, провод опять запутался. Лезь сюда, подержи, сейчас я его Зангетсу. С двух ударов перетюкаю...

― Погоди, стой, какой Зангетсу, какой с двух ударов, а соединять потом как? Кидо не возьмет.

Ответом ему был тяжелый вздох и удар головой о ступеньку лестницы. У Ичиго болели сбитые в кровь пальцы, его грызло ощущение безнадежности, и, главное, не было врага, чтобы поорать или настучать по шее.

― Ренджи-и, ― прошептал он, ― что же нам делать? А? Мы не успеем, ― и опять стукнулся лбом о ступеньку.

Абарай почесал ухо. Ичиго, похоже, совсем скис. ― «Да, это тебе не мечом махать, пустых пугать. Созидательный труд даже из обезьяны человека… из человека обезьяну… стоп. А что, если… А и правда, почему бы не использовать меч»?

― Забимару! Да не реви ты!

Урахара просунул голову в люк, увидел быстро мелькающее пятно белой шерсти и довольно потер руки.

― Йоруичи-сан, пошли поглядим на звезды ― скоро будем работать! ― подхватил кошку на руки, закружил по комнате, так что слетела шляпа, и выскочил на залитую лунным светом террасу.

― Тоже мне, звезды, ― проворчала кошка, аккуратно подвернула лапы и улеглась на них грудью, подставляя бок и загривок под чуткие пальцы. Урахара оперся щекой о ладонь и запустил руку в блестящую шерсть. Светлые волосы растрепались, упав на глаза бликами лунного света. ― Луна ― как фонарь, звезд не видно.

― Зато посмотри на свою тень, ― Киске, чуть касаясь, обвел пальцем острые уши, левое дернулось, будто дразня. ― Йоруичи-сан, ну почему ты никогда не мурлычешь. ― Попытался зарыться лицом в черную шерсть, но оказался нос к носу с, кажется, ухмыляющейся кошкой. ― И вот так всегда, ― под легкой насмешкой в голосе сквозила безнадежность. Он коснулся щекой кошачьей морды и осторожно провел ладонью по спине, еле-еле, вынуждая ее выгибаться навстречу. И еще раз. Потом сильнее, зарываясь пальцами, глядя в полузакрытые глаза, чувствуя начинающуюся дрожь. Она отвела взгляд, отвернулась к луне и перебрала лапами, будто устраиваясь по удобнее, подставляясь под ласку. Киске резко вздохнул и закусил губу. Луна притягивала взгляд, пахло сырой травой и листьями, и что же делать, если это все, на что ты можешь рассчитывать – вот так лежать, вытянувшись, рядом с кошкой на террасе, поглаживая кончиками пальцев за ушами, касаясь щек и подбородка тыльной стороной ладони, и чувствовать, как сбивается дыхание, охватывает дрожь и подгибаются пальцы ног. ― Йоруичи-са-ан.

― Киске, почему ты решил подключиться именно сейчас?

― Йоруичи-сан, посмотри, какая луна, ― Урахара повернул голову, сильнее взлохматив волосы. ― Ты только посмотри, ― перевернулся на спину, закинув руку за голову, и замолчал. В лунном свете он казался почти мальчишкой. ― Мне надоело ждать. А еще у меня есть нехорошее предчувствие. ― Кошка фыркнула и вильнула хвостом, задев его по руке, ― основанное на данных статистического анализа последних нападений. У нас мало времени. Результат нужен как можно скорее. Смотри, звезда упала.

― Ты когда-нибудь повзрослеешь?

― А что, надо?

― Да как тебе сказать… Да нет, пожалуй, не надо, просто я каждый раз ухожу и боюсь, что вернусь, а ты уже взрослый и серьезный, ― она перевернулась на спину и подняла лапы вверх, подставляя живот теплым пальцам. Урахара облизал губы и попытался улыбнуться:

― Может, когда-нибудь… в другой жизни… или когда испробую все остальные способы, чтобы ты обратила на меня внимание, ― кошка зашипела и укусила его за палец. ― Дурные привычки, служба в контрразведке, Йоруичи-сан? ― он вздохнул и замолчал, и просто лежал, глядя в небо, сжимая и разжимая пальцы, лаская черную шерсть на кошачьем загривке. В щель седзи просунулась рыжая голова:

― Урахара-сан, нам нужен пароль для подключения к лабораторной сети.

― Посмотрите там внизу, наверняка где-нибудь написан губной помадой в углу монитора. У Маюри работают ба-арышни, ― голова исчезла, топот двух пар ног затих в глубине дома, и Киске сел, обхватив колени руками. ― Йоруичи-сан, пора идти. Там должно быть интересно.


***

За окном тоскливо шелестел дождь. Ишида забился в угол между кухонным столом и шкафом, подняв ноги на соседний стул, и делал вид, что читает учебник. Получилось плохо, потому что отвлекал вид худого капитана двенадцатого отряда в семейных трусах и фартуке до колен, размахивающего внушительным тесаком в упоении приготовления суши. Вся последняя неделя прошла в попытках довести экспериментальные образцы, и сегодня все наконец заработало.

Он не мог без улыбки вспоминать мониторы, обклеенные желтыми самоклейками с комментариями и ответами на комментарии, и ответами на ответы, а когда кончилось место на мониторах, в ход пошли столы и аппаратура. Потом дело дошло до стен. Схемы экспериментов и варианты конструкций изображались в виде не совсем приличных комиксов; две молоденькие лаборантки двенадцатого отряда непрерывно занимались переводом наскальной живописи в файлы и схемы. Урюу хихикал, когда хватало сил, но по большей части был занят только тем, чтобы добраться куда следует и сделать все, что нужно, по дороге не упав в обморок.

Маюри в азарте движения к близкой цели оказался еще адекватнее и эффективнее, чем в начале работы, Урюу даже позавидовал. Скорости, с которой тот перебирал и отбраковывал идеи на желтых бумажках. Бесшабашности, когда пара перекошенных портретов Урахары полетела на пол, потому что нужно было место для граффити. Правда, потом он сорвал третий, чтобы дорисовать в углу обезьяну в полосатой шапке. А сейчас не прыгает, не орет и не пишет, брызгая чернилами, сейчас он очень аккуратно готовит суши. И это значит. Что образцы готовы. Работают. Почему он готовит суши, а не испытания?

«Идея двухступенчатого тестирования с производством двух образцов, где первый будет служить для подтверждения правильности принятого подхода к преобразованию энергии и одновременно использоваться для восстановления способностей квинши, а второй ― являться прототипом оружия против арранкаров, представляется оптимальной. Ну да, даже я не могу придумать ничего лучше», ― вместо подписи – кривой рисунок арбуза. ― «Просто у некоторых на старости лет заплесневели мозги», ― вместо подписи – зубастая рожа.

С некоторых пор в магазине Урахары будто начался обратный отсчет, странное настроение хозяина передалось всем присутствующим ― вместе с ощущением, что время почти вышло, что его уже нет совсем. Мы не успеваем. И заставило забегать не только расслабленных шинигами двенадцатого отряда, но и Тессая с Джинтой. ― «А сейчас он готовит суши».

― Маюри-сан, завтра начинаем?

Нож на секунду замер, но тут же возобновил мерный стук по доске. Огурец надо нарезать тонкими ровными длинными узкими ломтиками. Только тогда у ролла будет правильный вкус.

― Может быть.

― Почему нет? Все же работает. Что еще?

― Я не уверен, что мы все проверили, и что образцы безопасны.

― Ну вот попробуем и узнаем, ― Урюу поправил очки и криво улыбнулся.

Маюри оглянулся, взял кусок рыбы, аккуратно расправил на доске и прицелился ножом.

― Знаете, юноша, есть риски оправданные и неоправданные. Как вы думаете, что определяет оправданность риска? ― и отрезал идеально правильную красную полоску.

― Цель? ― забытый учебник упал на пол, раскрывшись, обложкой вверх, примяв страницы. ― Которая оправдывает средства?

― А вы циничны, молодой человек. Откуда это в вас? ― Маюри казался поглощенным тщательной нарезкой новых темно-красных полосок рыбы, его мир, казалось, сконцентрировался на лезвии ножа.

― Жизнь заставила, ― ухмыльнулся квинши. ― Может, потому что я ― лицо заинтересованное? Или «с кем поведешься»? ― он откинул голову назад, тряхнув волосами.

― То есть, если я вас правильно понял, вы готовы рискнуть и выступить в качестве подопытного барана на недотестированном оборудовании? ― в голос Маюри вернулся злобный сарказм, Урюу даже оглянулся, надеясь увидеть черную зубастую маску с ушами.

― Куротсучи-тайчо, а почему нет? ― он начал чуть-чуть растягивать слова. ― Вы заинтересованы в результате, все остальные как на иголках, ждут и поглядывают на небо.

― Вам в школе преподавали теорию эксперимента? Давайте вернемся к оправданным рискам.

― Возвращаюсь. Риск оправдан в том случае, когда ценность предполагаемого результата превышает потери от возможной неудачи, так?

― Не совсем. «Ты забыл, мальчик, еще одну переменную в нашем уравнении. Для кого ценность. Для кого потери. Все не так просто».

― Ну, так что? Завтра начинаем?

― Я подумаю.

― Вам же интересно. И надо закончить работу. Вы в нее столько вложили! А теперь хотите все бросить в полшаге до конца? Это будет полное и окончательное поражение! ― квинши сверлил вызывающим взглядом затылок Маюри.

«Ты мне будешь рассказывать о поражении», ― капитан тщательно распределил рис по листу нори и начал выкладывать полоски рыбы и огурца. Некоторое время он казался полностью поглощенным своим занятием.

― Как вы думаете, юноша, зачем существуют эксперименты на животных? ― руки на бамбуковом коврике двигались спокойно и уверенно, Ишида не мог оторвать от них глаз. ― Чтобы не ставить под угрозу жизни разумных существ.

― Неужели вас это когда-нибудь останавливало? ― Ишида вздохнул от навалившейся безнадежности. После всех трудов и мучений, злых и умных комиксов, озарений, смеха над собой в объятиях этого синеволосого гада и ночных бдений в лаборатории. И грустно улыбнулся. ― Куротсучи-тайчо, но ведь нельзя бросать незаконченное дело. Смотрите ― бэээээ ― я буду вашим бараном. Я вам доверяю. Я хочу, в конце концов!

― Лабораторных баранов не бывает, Ишида-сан, запомните, это несложно. Лабораторные животные содержатся в вивариях и подбираются по следующим принципам: небольшие размеры ― для экономии места, быстрота размножения, чтобы поддерживать нужную численность, и пригодность для эксперимента. Например, вы не будете изучать теплокровность на тараканах. Позволю себе заметить, что вы не подходите ни по первому, ни второму пунктам.

― А по третьему не подходит больше никто. У нас нет выбора. Вернее, у вас нет выбора. И от нас зависит столько народу, что мы не можем просто взять и все бросить, ― Урюу сосредоточенно улыбался, глядя в стену чуть левее его головы.

― Я подумаю. Ишида-сан, а ваше задание на вечер ― подумайте, кем вас можно заменить на первом прогоне тестирования, ― Маюри ополоснул нож водой из-под крана и начал нарезать ролл на кусочки. ― Кошек не предлагать. И если вы не очень заняты, сделайте мне одолжение, достаньте имбирь и васаби. ― Зачем он вообще спорил? Все аргументы квинши тривиальны, исход очевиден. Просто почему-то идея завтрашних испытаний вместо обычного радостного предвкушения вызывала непонятное раздражение, которое хотелось выместить на невинном лососе. Или отчаянное желание еще раз все препроверить. И еще раз. Постараться исключить вероятность ошибки. Как будто это вообще возможно.

― В го сегодня играть не будем, мне надо работать. До завтра.

«Прелестный самообман. Если загнать себя до полусмерти повторными расчетами и обоснованиями до такой степени, чтобы завтра ничего не соображать – наверное, будет легче нажать на кнопку? Или лучше попросить Акона? Ассистент, дави, по моей команде! Тоже ведь прожуешь и выплюнешь язык, прежде чем скомандуешь. Кажется, воздух реального мира плохо влияет на людей науки, вселяя в них неуместное малодушие».

Часть 3. Вышел Менос из Тумана.

― Куросаки-кун, вы опять в магазин? ― снова этот жалкий взгляд.

― Иноэ, ну что ты пристала? Ты что, не понимаешь, что у человека могут быть дела, а еще друзья, и именно сегодня мне просто позарез надо в магазин! Меня там ждут.

― Куросаки-кун, я понимаю. Только… ― она сжала ремень школьной сумки. ― Можно мне пойти с вами? Или чтобы все вместе – Ишида-кун, и Садо-кун, как раньше… ― Ичиго упрямо смотрел себе под ноги, она не договорила, смутилась, развернулась и убежала. А он смотрел ей вслед вдоль узкой аллеи и думал, что взять с собой Иноэ было бы не такой плохой идеей. Именно сегодня.

***

― Акон, давай, ― ну, конечно, бессонная ночь ничего не дала, кроме замедленной реакции и вялой головной боли. Никто из шайки Урахары не показывался, все подчиненные были с утра на местах, кажется, еще за час до начала рабочего дня, Ичиго тихо сидел в углу, прячась за ведром со шваброй, нервно поглядывая на розового от возбуждения Ишиду, который изо всех сил старался выглядеть спокойно и уверенно. Только избегал смотреть в глаза и иногда кусал губы. Ичиго бессознательно делал то же самое, пока не заметил и не прикрыл рот рукой, прикусив пальцы.

― Не передумал? Залезай, ― модифицированный томограф гудел, постепенно затягивая Ишиду. Маюри на секунду закрыл глаза и рявкнул: ― Все готово? Все проверили? ― Акон покивал, девчонка Рин испуганно подняла большой палец. ― Поехали!

Аппарат даже не изменил звук, только зажегся еще один, зеленый индикатор, и пошел обратный отсчет. Тридцать секунд, двадцать восемь. Не видно, что там происходит. Двадцать пять. Надо было подключить монитор, но сначала не подумали, а потом было поздно. Двадцать. Переключить преобразователь… четырнадцать. Ишида выгнулся и тихо заскулил. Маюри ударил по кнопке аварийного отключения, и квинши. Очень плавно. Стал выезжать из-под колпака.

― Акон, полная медицинская диагностика. Рин, запись логов. Куросаки… сан, свободны. Идите домой. ― Его разбирал смех. Беспомощное, злое хихиканье. Маюри привалился к боку томографа и медленно сполз на пол, даже не очень пытаясь сдерживаться. Репутация – великая вещь. Шинигами двенадцатого отряда ничем не удивишь. И к лучшему. ― Ну, как он?

― Все ниже шеи ― в норме, но электрическая активность мозга почти отсутствует, состояние, близкое к коме. Вывести пока не удается. И активность мозга падает. Больше двенадцати часов не протянет.

― Способности квинши?

― Нет. Не получилось.

Со стен ухмылялись портреты Урахары и строили рожи развеселые рабочие комиксы, по углам жались притихшие сотрудники. Постепенно возвращалась способность дышать. Надо вставать и что-то делать. В голове крутилась дурацкая песенка:

Вот опять эксперимент не получается,
Агрегат скрипит трясется и качается.
Мы вручную измеряем напряжение...
Почему лежит профессор без движения?

Ну чего же ты лежишь, все без толку?
Все без толку, да без толку!
Ты скажи, чему равна сила тока,
Сила тока, сила тока?

«Почему бы тебе не придти в себя, Ишида-сан»? «Почему бы тебе не пойти в жопу, Куротсучи-тайчо»? Опять эти вечные вопросы. Маюри сел за стол и углубился в изучение логов. Очень внимательно. Очень подробно. И еще раз. Прогнать вот это через компьютер. Ждать, что скажет медицинская бригада. Не отвлекаться. Ксо. Ты забыл, для чего тогда сделал Нему? Все равно тут бы не сработало. Чего они там возятся? И вот это перепроверить. Ксо.

***

С террасы их прогнал ветер ― попытался перехватить кошку в прыжке, рвал зеленый плащ, а полосатую шляпу пришлось ловить все той же Йоруичи. Спасибо, богиня скорости.

― И он продолжает работать?

― Ага.

― А ты?

― И я.

― Киске, вы психи.

― Йоруичи-сан, как старый солдат… ты должна понимать законы войны. Цели, средства, оправданность жертв.

― Как твой старый друг, я неплохо знаю ученых. Для вас любопытство сильнее секса. Вы от него кончаете. Уроды, ― она говорила ровно и вяло, словно обсуждала проблемы уборки улиц или отчеты четвертого отряда по чистке канализаций за прошлый год.

― И это тоже, ― Урахара смиренно склонил голову, будто подставляя под удар. ― Ты с нами?

― Не знаю. Думаю, надо усилить патрулирование. Сейчас, когда ваши шансы на успех… прямо скажем, невелики, это важнее. Удачи, Киске, ― она вскочила на подоконник и спрыгнула на улицу, нырнув в водоворот листьев.

― А кошки любят бродить где вздумается, но я же молчу, ― тихо проговорил Урахара, обращаясь к жалобно стукнувшей раме.

***

Ичиго топал по вчерашним лужам, опустив плечи, разбрасывая ногами желтые листья, ругаясь сквозь зубы. Опять не смог спасти… И черт с ним, что непонятно, где облажался, ведь от него, вроде, вообще ничего не зависело. Все равно должен был. И что теперь делать? Потому что не отпускала мысль, что он все еще должен. Может. А Ишида в коме. И Орихиме нигде нет, ксо, почему тогда было не взять ее? Не хотел связываться? Вот и получите, что заказывали. Кушайте на здоровье. Не обляпайтесь.

Он так и не научился пользоваться своей «группой поддержки». Глупое название, но так ведь и было – группа поддержки, страховочный трос, боевой резерв, чтобы успевать там, где не успеет он, затыкать дыры, прикрывать спину и задницу, зарвавшуюся в поисках приключений. А он все старался задвинуть их подальше, чтобы, не приведи Ками, не пришлось спасать. Я тут, братцы, самый сильный, первый парень на деревне, всех спасу, один останусь. В жопу веник восемь раз. Ну, и где Орихиме, когда она так нужна? Кто будет Ишиду спасать? Зангетсу не поможет. Разве что засунуть его… Маюри под нос, как аргумент, стимулирующий мозговую деятельность. Сила как аргумент. Который неизбежно превращает спор во что-то другое. Нет уж, пусть они там сами думают, так надежнее.

Вылинявшее бесцветное небо, запах горелой травы, по еще недавно чистому двору ветер гонит листья, швыряет, как заигравшийся щенок, крутит мелкие вихри и гонит прочь, за угол, в узкие грязноватые улочки старого города, куда совсем недавно провели канализацию. Одинокий хозяин магазина разлегся на террасе, глядя на верхушки полуоблетевших кленов, закинув ногу на ногу, поигрывая гэта.

― Отдыхаем?

Урахара сел, подобравшись, скрестив ноги, уставив локти в колени, положив голову на тыльную сторону сцепленных рук, и фальшиво улыбнулся:

― Прекрасная погода, Куросаки-сан. Как дела в школе, как поживает ваше уважаемое семейство? Чаю не желаете? ― глаза прятались в тени шляпы.

― Чаю? Нет, спасибо, ― Ичиго морщил лоб, пытаясь понять, почему Урахара загорает, когда надо бежать, что-то делать, спасать Ишиду, но не лежать и не глядеть в небо, как будто застывшее в ожидании. Похожее на захватанное оконное стекло. ― Почему бы нам с вами не спуститься вниз? ― и, сквозь зубы, ― Урахара-сан?

Киске взглянул из-под низко надвинутой шляпы и молча кивнул, приглашая:

― После вас, Куросаки-сан.

Спуск напомнил последний раз, когда он здесь был, несколько часов назад. Серьезный Маюри и напряженно улыбающийся Ишида. Ведь не мог не знать, чем все может кончиться, а все равно пошел, и даже глупо спрашивать, зачем, потому что и так ясно. Его битва. Которая закончилась? Так ― глупо? А вот хрен, ― злые слезы с каждой ступенькой уходили куда-то вглубь, будто выкипали, сменяясь расчетливой яростью.

― Тайчо! Открывай, сенпай пришел! ― Ичиго пнул ногой дверь, хорошо, что не вышиб. И прошагал прямо к столу Маюри, зная, что Урахара с выражением фальшивого смирения на лице не отстает ни на шаг. И плевать на его рожу.

Капитан двенадцатого отряда даже не вздрогнул, когда распахнулась дверь, не повернул головы от монитора:

― Молодой человек, вам не кажется, что вы опять забываетесь? Закройте дверь с той стороны. Убирайтесь. Оба.

― А вам не кажется, что надо что-то делать? И что вам не помешают лишние руки?..

― Молодой человек, вы не поняли? Извольте выйти вон, прихватив с собой нашего достойного хозяина, ― Маюри чуть повернул голову, в ухе блеснула витая серебряная серьга. Урахара демонстративно пожал плечами.

― …А также неплохие мозги, изворотливость и художественный талант для разрисовки стен.

― Похоже, придется напомнить вам об автопогрузчике, ― Куротсучи повернулся на высоком вертящемся стуле и неприятно улыбнулся.

― Я не верю, что вы можете спасти его в одиночку, пара дохлых меносов вам в глотку!

― Ах, как трогательно. Маленькие храбрые детки пришли мне указывать, что делать, пару пьяных арранкаров вам в печенки, и поглубже.

― Если вам отказали мозги, и вы в такой ситуации отказываетесь принять помощь, Куротсучи-тайчо… сто голодных арранкаров раком в гору после бани… я вам не позволю угробить моего друга и сидеть тут и делать вид, что все в порядке! ― было что-то правильное в том, чтобы вот так стоять и орать на Маюри. Урахара привалился спиной к холодильнику и трясся от беззвучного смеха.

― А я вам не позволю командовать на моей территории, мальчишка, еще одно слово, и ноги вашей тут не будет… хотя… менос в платье и веночке, на обоях в туалете собирающий цветочки, чтобы вам сдохнуть там от смеха и ни разу не просраться… у вас интересный потенциал.

― Вы вообще понимаете, о чем я говорю? Ученые, бля, ― Ичиго почувствовал, что ярость куда-то уходит. ― Оружие, бля, десять раз твою налево, вы бы лучше защитой озаботились! Раньше. Тогда бы он не… хотя, вам же плевать, суки. Оружие они делают. Боевое, на хуй. Испытания. Я пошел искать Орихиме. Где тут ваш прототип? Дайте сюда, пригодится.

― Что вы себе… ― Маюри рванулся, но Ичиго был на три шага ближе к опытному образцу номер два в ящике на соседнем столе, схватил его и выскочил за дверь, хлопнув ей так, что в шкафах зазвенела посуда. Урахара склонил голову на бок:

― Ну что, побежим догонять, Куротсучи-тайчо?

― Была охота, Урахара-сан. Если меносы не идут к Ичиго – значит, Ичиго идет к меносам. Сам вернется. Не дурак же он, в конце концов, ― и ухмыльнулся ― почти весело. ― Ну, не совсем дурак. Не круглый дурак. Бери стул, раз пришел. Работать будем.

Киске смог наконец рассмотреть Маюри: драная черно-серая футболка, старые джинсы с булавками, пирсинг и шлепанцы.

― Не жалеешь ты казенный гигай, Маюри-сан. Совсем он у тебя прохудился. Или это твое печально знаменитое представление об эстетике?

― Урахара-сан, ты, как всегда, много болтаешь. Поэтому с тобой я предпочитаю письменную форму общения. Заткнись и работай. Если поймем, где ошиблись, попробуем вытащить мальчишку.

― Ах, как трогательно. Мне только кажется, у тебя тут личный интерес? ― с невеселой ухмылкой протянул Киске. ― По-моему, сейчас важнее вторая часть проекта. Мне понравилась идея Куросаки про защиту. И у нас мало времени. Не получилось с квинши ― ну и ладно, что поделать; был квинши, станет шинигами, делов-то.

― Сначала Ишида, ― Маюри отвернулся и уставился на таблицы цифр на экране. Очевидно, Киске прав. Прав, только почему не удается переключиться на то, что сейчас действительно важнее? А вот пойми ж ты. Ишида-кун, ну на что ты мне сдался? Еще одна загадка.

Время тащилось, как дряхлый удав, цепляясь за углы, скользя по исписанным страницам; столы и стены покрывались новыми диаграммами, вытеснявшими последние портреты Урахары. Сосредоточенные шинигами двенадцатого отряда бесшумно сновали вокруг, подносили распечатки, вполголоса отвечали на вопросы. Лицо Акона у реанимационного блока все мрачнело. Урахара поднял покрасневшие глаза от очередной диаграммы и помотал головой:

― Куротсучи-тайчо, вы уверены, что есть еще варианты?

― Урахара-сан, вы сдаетесь? У вас кончились идеи?

― Тайчо, ваш долг ― защищать Сейрейтей. У вас проблемы с приоритетами?

― У вас проблемы с субординацией? ― хищно прищурился Маюри.

― У вас проблемы с адекватностью? У нас больше нет рабочих вариантов в существующем временном окне.

― Ха. Поскольку первый эксперимент провалился, мы не можем начать испытания второй модели.

― Разве что…

― Разве что… Попробовать собрать модуль защиты? ― «из ничего. Из обломков идей и опытных образцов. Если нельзя делать то, что хочется, надо делать то, что можешь? Или это рациональный выбор? Чем винить себя и сто раз пересчитывать одно и тоже, проще заняться делом? А ведь да, проще. Что там было про приоритеты»?

― Ах да, гениальная идея стажера Куросаки, ― Урахара сдвинул шляпу и почесал в затылке.

Мы другую установку завтра сделаем,
А вчера разбили склянку с жидким гелием,
Охладили пол до минус бесконечности...
Отчего же примерзают все конечности?

Маюри охватил новый приступ смеха, но сейчас в нем слышалась капелька настоящего веселья. В этом было что-то очень правильное. Вперед, банзай, только можно, я не буду смотреть в тот угол?

Если нас не увезут в психбольницу,
В психбольницу, в психбольницу,
То тогда эксперимент повторится,
Повторится, повторится.

― Вы в деле, Урахара-сан?

― А куда ж я от вас денусь, Куротсучи-тайчо, ― Урахара фыркнул, подхватил со стола маркер, пожевал губу и задумчиво потянул со стены последний портрет.

***

Ичиго не знал, зачем взял у Маюри эту штуку. Экспериментальный образец. Не испытывать же его, в самом деле. Может, чтобы достойно хлопнуть дверью? И одновременно заставить этих двоих сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти Ишиду? Он бежал по улице, безнадежно оглядываясь по сторонам. Орихиме не оказалось ни дома, ни у Тацуки, ни в школе, на занятиях кружка кройки и шитья. Ни на базаре. Ни на крыше. Ни на школьном дворе. Нигде, ксо. А у Ишиды осталась только пара часов. Солнце цеплялось за антенны, за плотной дымкой, рисовой бумагой липнущей к небу, оно казалось красным бумажным фонариком, только зачем фонарь, если еще день? Не слепило, но приковывало взгляд. Где Иноэ? Почему ее нет как раз тогда, когда нужно? ― «Сам прогнал». ― Впереди показались опоры моста, и Ичиго замедлил бег, спускаясь к реке, путаясь в высокой траве. ― «Зачем? ― А куда еще»? ― Красное, как лихорадочный румянец, солнце не било в глаза, и он издалека заметил рыжие патлы. Орихиме сидела и бросала в воду камушки, глядя на ровные круги. Камни ложились в одну точку. Странная точность для девчонки. Странные мысли лезут в голову, когда задыхаешься от бега.

― Иноэ! ― она вздрогнула и резко обернулась, камень вылетел из пальцев и отлетел в заросли ивняка, откуда раздался возмущенный кошачий вопль. ― Ты чего сидишь, ― слова срывались с губ, как мыльные пузыри, четкие, но почти без смысла. ― Тебе нужно… в магазин Урахары. Там Ишида помирает. Ты…

Глаза Орихиме стали больше речной гальки, она побледнела, прикусила губу, неловко вскакивая, одергивая юбку, кивнула и побежала вверх по откосу.

― Там, в подвале, под лестницей, в лаборатории. Спроси Джинту, ― крикнул ей вслед Ичиго и опустился на траву, зарылся в нее пальцами. Почему он не пошел с ней? Не хотел видеть беспомощного Ишиду, мучиться чувством вины? Или встречаться с этими… великими учеными? От них тошнило. Или мешать Орихиме? Или просто не хотел?

― Правильно. Пусть идет одна, ― Низкий хриплый голос, шорох кустов. Все-таки от Йоруичи в любой форме ему делалось не по себе. ― Так будет лучше.

― Почему, Йоруичи-сан?

― Тебе ведь с ней тяжело? Вроде милая и славная, и красивая, а все равно раздражает?

Ичиго потер лоб и искоса посмотрел на кошку, потом перевел взгляд на цепочку следов на мокром песке. Бросил камешек в воду. Помолчал. На душе было как-то мутно.

― С чего вы взяли?

― Она все время пытается подладиться под окружающих, или, скорее, соответствовать нашим… и вашим представлениям. Например, ты думаешь, что Орихиме неловкая и слабенькая, так она и будет такой, чтобы не разочаровывать. Может, и не вполне сознательно. Но именно поэтому почти всегда выглядит глупо и нелепо. Может, от неуверенности. Или потому, что росла одна и думает, что это лучший способ избавиться от одиночества. ― Они сидели и молчали. Медленный спуск солнца занимал все внимание, и слова казались лишними. ― Если повезет ― поймет, что сама по себе чего-то стоит, ― Йоруичи смешно фыркнула, ― не только как чей-то довесок, товарищ и друг. Сообразит, что она такое, научится себя ценить ― будет вроде Мацумото. Не повезет ― прилепится к кому-нибудь, как клещ, и всю жизнь будет радоваться, что можно ходить на полшага сзади и восторженно глядеть в рот. ― Ичиго задумался, как это будет выглядеть. Ну, может, не одновременно. ― Тебе бы это понравилось, Куросаки-кун?

Солнце зашло за тончайшее облако, подернулось дымкой, как красное сливовое вино в запотевшем бокале. Ичиго молчал и бросал в воду камни, стараясь попадать в одну точку, только у него не получалось. Может, если посидеть подольше, получится? Кошка давно молчала. Сидела рядом, обернув лапы хвостом. Идеально правильный диск солнца почти касался верхушек деревьев. Ну, еще чуть-чуть. Вот, уже коснулся. Пролетела птица. Прошел катер.

Солнце уже касалось горизонта. Стало совсем зябко. Странная апатия, наверное, реакция на недавнюю ярость, сковала тело. Интересно, почему Йоруичи все еще здесь? Сидит и не уходит, не мигая, смотрит в темнеющее небо.

Которое раскололось с почти беззвучным треском, как рвущаяся ткань, и кошка подпрыгнула, вздыбив шерсть на загривке, но превратиться не успела ― тонкая бледная рука подхватила ее за шкирку и встряхнула ― раз, другой.

― Шихоуин Йоруичи. Давно не виделись, ― этот мягкий ледяной голос. Знакомый. Ичиго похолодел и побелевшими пальцами нащупал бирку ИО шинигами.

***

Орихиме сидела в углу реанимационного блока, с трудом удерживая на весу дрожащие руки. Прошло несколько часов, а Ишида все еще не пришел в себя, только дыхание стало ровнее и глубже. ― «Еще чуть-чуть. И еще. Ты сможешь». ― Поддержать одну руку другой, чтобы отдохнуть, потом поменять руки, и снова, чтобы… чего она пытается добиться? Может, он уже умер? Может, он вообще не очнется? Неправда. Еще чуть-чуть откатить время, и…

***

Тусклый диск солнца в черных прожилках веток, как родонит, как ожог, и стук от удара головой о землю. Конечно, он представлял, как должна работать эта штука, диск размером с ладонь с кнопкой посередине. Изучил, пока мыл полы и шпионил в лаборатории. Вот только она не работала. А ублюдок с зелеными глазами и дыркой в горле даже не улыбнулся, будто так и надо. Пнул ее ногой брезгливо, так, что отлетела куда-то к мосту, и продолжил в пространство:

― Айзен-сама велел наловить котов. Ему нужно котов для опытов.

Йоруичи ощетинилась и зашипела, Ичиго попытался встать на четвереньки.

― Совсем охренел, ксо, ― и помотал головой. Зря.

― Раздался голос из помойки, ― не повернув головы, бесстрастно отозвался арранкар. ― Госпожа Шихоуин, наукой заняться… не желаете? ― Кошка попыталась извернуться. ― Не дергайтесь, ― он еще раз брезгливо встряхнул ее, держа на вытянутой руке.

Ичиго поднялся на дрожащих ногах и потянул из-за плеча Зангетсу. Хорошо, когда на тебя не смотрят. Похоже, однорогий впервые держит в руках животное.

― Бан кай, ― так-то лучше. Бледное пятно перед глазами обрело очертания гибкой спины. Ичиго бросился вперед… только чтобы скользнуть лезвием по небрежно подставленному мечу. Ксо. Когда он успел его достать? И даже не повернул головы. Отскочить, развернуться в прыжке и атаковать сбоку, целясь в руку, в которой болтается Йоруичи. Не тут-то было. Арранкар молниеносно развернулся, сталь сверкнула совсем близко, в воздухе закружились рыжие волосы. ― «Почему она не трансформируется? Не может»? ― Ксо. Что толку в скорости, если противник быстрее и сильнее? И просто вертится на одном месте, не глядя, легко парируя удары и продолжая разглядывать кошку, задумчиво бормоча себе под нос:

― Как ни отвратительны животные вообще и коты в частности, приходится признать, что они годятся для рискованных экспериментов, в которых могут пострадать арранкары и холлоу.

― Смотри на меня! Ты, урод! Гетсуга Теншоу! ― Черно-красная вспышка, звон парирующего меча, ― опять не глядя!

Ичиго с размаху плюхнулся в реку, промочив хакама, но тут же встал, отплевываясь. Зеленые глаза на мгновение обратились в его сторону, скользнув по облепленной тканью фигуре, но тут же вернулись к кошке:

― Животные используются в экспериментах, потому что обладают гораздо меньшей ценностью, нежели более высокоорганизованные существа, ― он медленно поворачивал кошку, рассматривая. Прищурился, когда хлещущий по бокам хвост задел его руку. ― Не исключаю, что изначально Айзен-сама использовал холлоу именно как экспериментальный материал, но теперь, когда у нас есть профсоюз и инициативная группа, наиболее опасные опыты решили проводить на кошках. Ичимару-сама…

― Тварь рогатая! Урод, ― двигаться с той же скоростью в мокрой одежде было не так-то просто, но Ичиго сжал зубы и бросился на арранкара. Пожалуй, это он умел лучше всего ― не сдаваться. ― Пусти ее, менос тебя дери! ― его все так же не удостаивали взглядом, но хотя бы слышали ― уголок тонких губ брезгливо изогнулся.

― Ичимару-сама упоминал, что на кошачьих помойках обитают и другие, более мерзкие и менее… пушистые твари ― на бледном лице с потеками слез отразилось еле заметное удивление. ― Их тоже используют для опытов, но Айзен-сама их не заказывал. Поэтому, думаю, он не будет возражать… ― взгляд зеленых глаз обратился к Ичиго, будто поймал в прицел. Рыжие патлы, хакама прилипли к ногам. Жалкое зрелище. Мусор. Грязь. Улькиорра повел рукой, и Ичиго швырнуло, вдавило в землю, так, что та пошла трещинами. Он задохнулся ― воздух вышибло из легких, и успел увидеть уголком глаза, что солнечный диск почти свалился за горизонт, растворился в предзакатной дымке. А потом стало темно.

***

Надо отвлечься, не думать про дрожь в руках. ― «Ишида-кун, ну давай же, очнись», ― Урахара-сан и Куротсучи-тайчо шепчутся за стеллажом, иногда хихикают, как приятели. А почему «как», может, они и правда приятели? Запахло горелым. Горячим металлом. Глаза слипались, все тело тряслось от усталости, и запах казался родным и вкусным, почти убаюкивал.

― Да, Урахара-сан, сто лет в реальном мире научат бывшего капитана держать паяльник за нужный конец.

― Куротсучи-тайчо, кое-кого даже сто лет в реальном мире не научат мочиться стоя.

― Мой нечаянный друг, вы чересчур строги к Йоруичи-сан.

«Еще немного, и он очнется, должен очнуться. Ну пожалуйста, Ишида-кун. Еще чуть-чуть. Не спать, не сметь закрывать глаза… а еще можно упереться локтем в коленку, если поднять ее повыше, а для этого можно поставить ногу на перекладину стула».

― Ну как?

― Кажется, может сработать. Надо найти твоего полоумного Куросаки, забрать прибор, заменить схему и проверить. ― Маюри встал и пошел в угол к Орихиме, подволакивая занемевшую ногу. ― Как он?

― Не знаю, ― почему-то не хотелось говорить в полный голос. Неслышно подошедший Урахара посоветовал отдохнуть, может, даже поспать, но она упрямо мотала головой ― а что, если именно этого времени не хватит, а если он так и не очнется из-за того, что она такая слабая? Нет уж.

― Вы идите, Куротсучи-тайчо, а то будет совсем поздно. Я его видела у моста, может, он еще там. Или дома. Наверное, уже темно.

― Идите. Я тут побуду, ― Урахара подтащил ногой стул и уселся.

― А может, это вы идите? ― огрызнулся Маюри.

― Бросьте, ― криво улыбнулся Урахара. ― Ваш проект, вам нужнее.

***

«Да, мне нужнее, мой проект, менос раком на банкет», ― он ворчал скорее по привычке, быстрым шагом, узкими переулками пробираясь к мосту. Работать с Урахарой оказалось забавно. Только на душе скребли кошки из-за Ишиды. Орихиме-сан, конечно, милая девочка, но никакой уверенности в ее силах у него не было. Только слабая надежда. ― Ладно, там Урахара, он хоть и плут, но Ишиду не бросит. Хотя, что он может сделать? ― От безнадежности сводило скулы.

Вспышка реяцу у моста. ― Пожалуй, стоит ускорить шаг. Курой гетсуга теншоу. Ксо. ― Выход из гигая.. ― Главное, не потерять шляпу. ― Арранкар, Куросаки Ичиго, кто-то еще. ― Шунпо. ― А то будет поздно. Нет уж, черта с два».

Сливаясь с опорой моста, Маюри попытался оценить ситуацию, ― «Улькиорра. Могло быть и хуже, но вряд ли. Йоруичи… лапы нелепо болтаются в воздухе. Ичиго, как мокрая курица. ― Ладно, смеяться будем потом. ― Под ногой что-то звякнуло. Похищенный прототип. ― Разумеется, не сработал, какое разочарование. Но, кажется, цел. Вот это удачно». ― Очень медленно нагнуться, встать на колени, сливаясь с асфальтом, и заменить микросхему на модуль защиты. Вот так.

Он поднял голову, чтобы посмотреть, почему вдруг стало так тихо. Куросаки лежит и не шевелится… в мокрых штанах… как некстати, ― где ж твоя сила немереная? ― Кажется, придется лезть в драку. Исключительно в научных целях.

Улькиорра равнодушно подошел к Ичиго, помахивая кошкой:

― Мечом или ногами? Много чести или немного грязи? Опять эти вечные вопросы, ― он уже занес ногу, но со стороны моста просвистел железный крюк на тросе, захлестнул рог на шлеме, рывок, и он потерял равновесие, взмахнул руками и покатился, не выпуская кошки, под откос к воде.

Быстрее. У Маюри было не больше трех секунд, чтобы подскочить к Ичиго, активировать экспериментальную защиту откатиться в сторону. Зачем? Менос знает. Подраться?

Диск засветился, вокруг Ичиго сплелся кокон ярких голубых линий. Неужели действует? А Арранкар уже поднялся на ноги, задумчиво провел рукой по еще недавно белой одежде и прищурился.

― Бан кай, ― хорошо, что они у реки, есть надежда, что город не пострадает, а горожане в панике не передавят друг друга.

Угол тонкогубого рта брезгливо дернулся:

― Цирк уехал, клоуны остались. И мусор.

― На себя посмотри, Пьеро. Почему бы тебе не бросить кота?

― Не кот. Шихоуин Йоруичи.

― О, это меняет дело. Почему бы тебе не бросить, ― Маюри хихикнул, ― кошку? И не пойти, например, со мной? Не желаешь поработать на благо науки?

― Как самонадеянно. И глупо. Ты не можешь использовать яд, потому что у меня… это животное, ― он помахал кошкой, ― а там валяется полудохлая падаль, которая тебе, кажется, дорога как память. И что тебе остается? Давить массой? Попробуй.

Огромная гусеница рванулась, выбрасывая лезвия, но Улькиорра резко повернулся, даже не пытаясь уклониться, и выставил вперед Йоруичи, которая судорожно вытянула лапы, выпустив когти. Свет фонарей отразился в ее широко раскрытых глазах. Дерьмо. Остановить бан кай такой массы – куда там, можно попробовать немного отклонить, чтобы не задеть кошку. Гусеница почти завалилась на бок, задела бок Улькиорры, оставив на белых хакама новые полосы грязи и травяной зелени.

«Неплохо», ― Маюри мысленно потер руки.

И на полной скорости пропахала по тому месту, где лежал Ичиго. На хитрый маневр поворота ушли почти все силы, и Маюри упал на колени. Да, это не тренировочный бой с Нему. Тут надо думать и успевать уворачиваться. Хорошо, что у противника только одна рука. Приятно, когда тебя недооценивают. Надо проверить, сработала ли защита, жив ли наглый ИО шинигами. И поскорее, потому что иначе умрешь от любопытства. Или не успеешь? Ксо, не забывать уворачиваться и смотреть по сторонам. Шляпу снесло в реку, жалко шляпу. А в целом все интереснее и интереснее.

***

Ишида проснулся от того, что стало трудно дышать, и задохнулся от смущения ― у него на груди, привалившись, спала Орихиме.

― Иное-сан! ― она вскинулась, всплеснула руками и с неменьшим ужасом уставилась на него.

― Ишида-кун! Простите, я нечаянно, я так старалась не заснуть. Извините.

― Что вы здесь делаете? ― Урюу покраснел и провел по себе руками, проверяя, в порядке ли одежда. Лаборатория освещалась редкими настольными лампами и зелеными огнями приборов, которые тихо гудели, но кроме Иноэ, никого не было.

― Тут был Урахара-сан, но он ушел, а Куротсучи-тайчо пошел искать Куросаки-куна, а Куросаки-кун прибежал к мосту и сказал мне идти сюда, к вам… а вы были, Ишида-кун… все так волновались… ― она почему-то говорила шепотом. ― Даже Куротсучи-тайчо, хотя он и притворялся, что ему все равно.

― И вы…

― Они сказали, вы в коме и умираете, а я могу попробовать помочь, и вот…

― Эксперимент удался?

― Не знаю, ― она покачнулась, чуть не упав с табуретки, и устало потерла лоб.

От слабости кружилась голова, Урюу не понимал, что происходит, объяснения Орихиме не помогали. Проверить, чтобы, возможно, сразу разочароваться? Этого почему-то не хотелось. Он усмехнулся собственной трусости. Надо найти Маюри.

― Спасибо, Иноэ-сан, извините, мне надо идти, ― договаривая на бегу, Ишида скрылся за стеллажами, хлопнул дверью и понесся вверх по лестнице.

Орихиме закусила губу, растерянно глядя ему вслед, попыталась встать, но ватные ноги подогнулись, тогда она решила, что можно минуточку отдохнуть, прилегла на еще теплую кушетку, подтянув одеяло до подбородка, и закрыла глаза.

***

Урахара мерил шагами кухню, нервно поглядывая на темное распахнутое окно. ― «Где Йоруичи-сан? Ей давно пора было вернуться. Патрулирование. Где болтается ее хвостатая задница? Участились нападения арранкаров. Спокойно, да что с ней могло случиться? С кем угодно, только не с ней. И в зубы заехать, и удрать со скоростью звука – лучше нее нет. И где ее меносы носят? Пойти поискать? Засмеет, и еще будет злиться, что ушел, не дождался». Он выскочил в коридор и резко затормозил, чуть не столкнувшись с Ишидой.

― Урахара-сан, ― странный взгляд, ошарашенный и немного сонный. ― Вы не видели Куротсучи-тайчо? Хотя, извините, скорее всего, нет. Спокойной ночи.

Звук хлопнувшей двери. И почти сразу ― еще один. Иногда просто невозможно усидеть дома.

Тусклые, еле видные звезды и тоненький месяц, как замотанный в вату. Каменный темный двор, сдвоенный звук шагов, клены, забор, косой свет фонарей, четкие линии крыш. Глаз шарит вокруг, ищет контуры кошки, но нет даже ворон на проводах. Хотя, что за бред, что за вороны ― ночью? Один только слабый шум ветра и стук шагов. Мелкая дробь, похоже на бег, затихает вдали, там, где река. Странно. А может, сходить? Почему бы и нет? Там искать или здесь – ни все ли равно?

***

― Ах, ты так? А я тебя вот так, ― пот заливает глаза, эх, шапочка утонула; большинство хитроумных штучек уже использованы, их обломки усыпали берег, пару раз пришлось регенерировать, и пора бы уже и третий, да нечем, а на арранкаре до сих пор ни царапины. Дышит, правда, заметно. Кошка выглядит весьма потрепанной, хочется верить, что и ему досталось. Нога располосована вдоль и почти не действует, скакать на одной ноге забавно, но неэффективно. Рука давно висит, как плеть, кровь промочила хакама. И сил почти не осталось.

― Не устал драться, клоун? ― какая забота. ― Подохнешь тут.

«Хорошо, что защита работает, хоть что-то получилось. Улькиорра пару раз пытался добить Ичиго, хи-хи. О Куросаки можно не думать. Проект завершен, пусть и не совсем так, как планировалось. Отлично. Козырь в войне. Шанс на победу. Не все зря».

― Кошку отдай, ― голос звучал почему-то хрипло. ― Хочется пить. ― Маюри облизал пот с губ. Вкусно.

― Не отдам.

― Сволочь.

― Служу Айзену-саме.

― Ну и дурак. Пошли к нам, получишь новый вольер в виварии. Три на три метра, простор, и корму сколько хочешь. Не прогадаешь. ― Чуть-чуть потянуть время. Что они хоть едят-то? Улькиорра, кажется, даже не поморщился, только закатил глаза. ― Да! Того-то мне и надо! Гусеница-переросток рванула вперед и вонзила шипы в белый рукав, располосовав руку от локтя до кисти, до пальцев. Кулак разжался, Йоруичи, кувыркаясь, свалилась в подставленную руку Маюри, он перехватил ее за шкирку и отшвырнул дальше, прочь, за темные заросли ивняка, к дороге.

― Пусть полетает, ― теперь бы отступить на заранее подготовленные позиции… вспомнилась теплая ванна в доме Ишиды. Если бы они были, эти подготовленные позиции. ― «Ксо. Растечься лужицей рядом с рекой – глупость на грани самоубийства. Думай, займись любимым делом. Смешно. У тебя еще есть пара секунд, пока бан кай распадается от удара меча. Дежа вю. Наверное, от усталости. Пора отдохнуть. Успеешь допрыгнуть до Куросаки, спрятаться, пока Улькиорра оборачивается и поднимает меч? Похоже, без шансов».

***

Оттащив в кусты гигай Маюри, они уже бежали, Ишида не поспевал за Урахарой, месяц скакал по верхушкам деревьев, тонкий и тусклый, видная издалека гусеница-переросток, волны реяцу и красные вспышки у моста, как блики костра, и бег ― до звона в ушах, так что хрипы дыхания сквозь зубы почти оглушали, как треск безумных цикад. Смотреть только под ноги, чтобы не упасть.

Из-за кустов, кувыркаясь, вылетела кошка, Урахара подпрыгнул, подхватил ее и резко остановился. Урюу отскочил в сторону, чтобы не врезаться, споткнулся и вылетел из-за кустов на откос.

Призрачный мост, свет фонарей, и бан кай Маюри распадается вдоль, как в тот раз. Как потом много раз во сне. Дежа вю. Ишида машинально поднял руку, на ней ослепительно голубым засветился лук. Глаз постепенно охватывал всю картину: вон в паутине голубоватых линий валяется Куросаки, он почти добавил «как всегда». Вон Маюри, странно скособочившись, медленно оседает на землю, а над ним ― белая фигура с занесенным сияющим мечом. Не думая, он послал две стрелы одновременно – в запястье и в горло. ― Теперь мы на одной стороне, Куротсучи-тайчо. Ксо, у него дыра в горле, надо было в грудь. ― Арранкар равнодушно посмотрел на пробитую кисть, на лежащего Маюри, повернул голову, и, глядя поверх плеча Ишиды, и нагнулся, чтобы подобрать катану, ―от его взгляда сделалось зябко и захотелось втянуть голову в плечи, ― выпрямился, грациозно открыл проход в ночном небе, ― Куда он смотрит? ― Урюу оглянулся и увидел у себя за спиной Урахару с Бенихиме и Йоруичи в зеленом халатике, а когда повернулся обратно, у реки не было никого, кроме неподвижно лежащих Маюри и Ичиго. Он поднес левую руку к глазам. Перевел взгляд на Урахару:

― Эксперимент удался?

― Эксперимент провалился, Ишида-сан, ― знакомая широкая ухмылка и странный взгляд из-под шляпы. ― По крайней мере, мне так казалось. Но сейчас у нас есть дела поважнее, все вопросы потом, ― Урахара зашагал вниз по склону. Урюу нахмурился, еще раз взглянул на ладонь, тронул очки, потом уронил руку, кривовато улыбнулся оранжевому месяцу и побежал следом.

***

Ренджи проснулся от тяжести в мочевом пузыре, стука шагов и шепота в коридоре. Хлопнула входная дверь. И еще раз. Странно. В голове прояснялось медленно, но уже через минуту он проснулся достаточно, чтобы пройтись по дому, обнаружить дымящуюся недопитую чашку чая в пустой гостиной, вспомнить о хлопнувшей двери и еще раз удивиться, потому что если это нападение ― он должен был почувствовать. Если они не маскируются.

Высунулся в окно, повертел головой ― ничего. И тут оно пришло – ощущение сильной чужой реяцу со стороны реки. Ренджи грязно выругался, выскочил из гигая и понесся к мосту, только чтобы увидеть, что все кончилось. Он опоздал.

― Ичиго! Вставай, бака, чего разлегся! ― Ренджи попытался нащупать пульс, но что-то мешало, эластичная невидимая преграда. ― Ичиго, ты вообще живой? ― По спине побежали ледяные мурашки. ― Отвечай, ты, я с тобой разговариваю!

― Абарай-кун, вы бы его еще пяткой по ребрам. ― Ренджи вздрогнул, потому что как раз сейчас боролся с желанием броситься на Ичиго и молотить кулаками по чем попало, может, хоть так удастся пробить это что-то, что не пускало. ― Новая разработка двенадцатого отряда, портативная универсальная защита, прошу любить и жаловать, ― Урахара нагнулся и подобрал с травы маленький пыльный диск. ― Мы это сделали, Абарай-кун!

― Ага, ваша новая сраная защита. То-то он так валяется. Вы вообще уверены, что он жив? ― Ренджи провел кончиками пальцев по непривычно спокойному лицу, по тонкой шее. Злость внезапно кончилась, когда удалось нащупать еле заметный пульс.

― Качество и прочие характеристики защиты мы обсудим потом, Абарай-кун. На совете капитанов. Как и планы массового производства. Что касается остального… у нас у всех много вопросов, ― он многозначительно покосился на Йоруичи. ― Но сейчас есть дела поважнее.

***

Урюу беспомощно сидел на корточках и водил руками над безжизненным телом Маюри, пытаясь сообразить, что делать. Ренджи уже поднял Ичиго и выжидательно оглянулся. Ну и как его поднимать, если он весь в крови и непонятно, цел ли.

― А ты нежно, Ишида-кун. Очень-очень нежно, одну руку под голову, другой обнять и просунуть под… спину, осторожно, ласково, берем… ― квинши покраснел, обхватил Маюри, как сказано, и попытался приподнять.

― Йоруичи-сан, не смущай мальчика.

― Как скажешь, Киске, ― она отодвинула Ишиду и ловко перехватила безжизненное тело Маюри, устроив голову у себя на плече. ― Быстро, домой.

Урюу, закусив губу, сдвинув брови, смотрел ей вслед, не замечая протянутой руки Урахары. Потом ухватился за нее и встал. Он плохо запомнил остаток ночи, только то, как пытался не заснуть, наблюдая за неподвижной Орихиме в волнах оранжевого света над Ичиго и Маюри и суетливым Тессаем, который все порывался промассировать ей спину или поддержать руки, и что все-таки заснул.


Эпилог

Мацумото полулежала у стены, разглядывая разношерстную компанию за столом. Они уже закончили пить за внеплановый научный прорыв и новую надежду и изводить хозяина, намекая на особые отношения Йоруичи и Улькиорры. Или Йоруичи и Айзена. Ну, по крайней мере на сегодня. И делить проигранные Иккаку таби.

― То есть, в конце концов выяснилось, что решение проблемы квинши было под боком? Кома перешла в сон, а бедняжка Орихиме, которую великие ученые бросили там одну, не заметила, перестаралась и откатила время на до-боя с Маюри? ― Кеораку закатил глаза. ― Хорошо, что не до детского сада. Представляю, что она вам потом сказала.

― Сомневаюсь, Шунсуй. У тебя просто не хватит воображения, ― Рангику помахала пустой пиалой из-под дармового сакэ, требуя добавки. ― Она ничего не сказала. Хихикала, как сумасшедшая, и размазывала по щекам слезы. А потом собрала всю компанию и потащила есть мороженое и смотреть мультики. Ну, ведь это и правда ужасно смешно, да? Киске?

― Вообще-то да, но я ожидал от нее другой реакции.

― Много ты понимаешь в Орихимях, ― Мауцмото пьяно хихикнула. ― А что Ишида-кун? И где Куротсучи-тайчо?

― Ты не поверишь. Они совсем спелись, все вечера просиживают у Ишиды и строят коммерческие планы. Боюсь, скоро у нас появится конкурент.

― О? ― Рангику подняла брови. ― Ах, ну да… Что-о? ― Она попыталась встать, но покачнулась и решительно села на пол, скрестив ноги. ― Это то, что я думаю?

― Всегда приятно иметь дело с умной женщиной, Рангику-сан, ― Урахара приподнял шляпу. ― Именно так: они собираются наладить еще один канал контрабанды из реального мира.

Мацумото уронила пустую пиалу и решительно запустила пальцы в волосы:

― Ну что ж, как помирили, так и поссорим.

― Не злись, фукутайчо-доно, все не так страшно. Их не интересуют шмотки, они просто помешались на разных электронных штуках. Совсем не наш рынок, кроме того, у нас нет таких возможностей по адаптации. Джууширо, расслабься, тебе вообще волноваться вредно, да и незачем, ― на подоконник вспрыгнула черная кошка. ― К тому же, Йоруичи-сан, кажется, усыновила Маюри, все время таскается туда в гости есть суши.

― Киске, ты не поверишь, что они делают!

― Известно что, строят козни, чтобы выжить нас с Сейрейтейского черного рынка! ― прошипела Мацумото.

― А вот и нет, ― Йоруичи вспрыгнула на стол. ― Они рисуют и собираются шить новые платья для Нему! И ты знаешь… ― она подобралась поближе к Рангику и что-то зашептала ей на ухо.

***

На террасе потрескивала жаровня, но все равно было зябко. Гости ушли, и Урахара кутался в плед, лежа на спине и глядя в небо с мелкими яркими звездами. Черная кошка свернулась у него на груди.

― А потом, Йоруичи-сан, они монополизируют рынок одежды… опять мы хотели как лучше, а получилось…

Кошка выпустила когти и потянулась.

― Киске, я думаю, ты просто перестарался. Помнишь первую заповедь наместника бога на земле? Из той книжки для чайников? ― Урахара задумчиво перевел на нее взгляд и покачал головой. ― «Не переусердствуй».

____________

Конец.