Свёкр, церемониал и… десерт.

Автор: Gravidy
Название оригинала: Inlaws, Bylaws and Just Desserts
Переводчик: isinar
Бета: Mermaid
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Саммари: зарисовка о посещении Гермионой званого ужина в мэноре.
Публикуется с разрешения автора.


«Вот».

«Почти готово».

Монументальный шедевр – венец её кулинарного мастерства – раскинулся на шестьдесят сантиметров вдоль, тридцать – поперек, и воспарил на те же тридцать ввысь, красуясь обильным декором из приторной белоснежной глазури. Периметр крыши она выложила кусочками плиточного шоколада, длинные леденцы-палочки в форме изогнутого посоха послужили наличниками на окна и дверь, мармелад, мятные конфеты и разноцветное монпансье украсили фасад, а завершала композицию обильная посыпка из сахарной пудры.

«Неподражаемо».

– Мерлин великодушный, что ты затеяла?

Сунув в рот очередной M&M’s, Гермиона, мысленно, погладила себя по голове, радуясь, что не подпрыгнула от испуга. Не оглядываясь на Драко, она точнехонько шлёпнула по бледной ладони, обладатель которой ничтоже сумняшеся протянул свою загребущую лапу – вытащить конфетку из горки лежавших на столешнице сладостей.

– УХ! – в ответ её ощутимо дернули за волосы, а когда девушка, готовая высказать всё, что на этот счет думает, повернулась, её крепко, смачно чмокнули в губы и быстренько смылись на безопасное расстояние.

Оба нахмурились, выжидающе разглядывая друг друга исподлобья. Гермиона сдалась первой и возвратилась к прерванному занятию.

– Украшаю магглский декоративно кондитерский ассамблаж-тире-дессерт в подарок твоим родителям, – ответила на его вопрос она.

– Оооо, это чудесно! Они его возненавидят! – фыркнув от смеха, неприкрыто обрадовался Драко и, решив, что опасность миновала, вновь подкрался посмотреть.

– Твой отец полагает, что припёр меня к стенке, – буднично пояснила Гермиона, полностью презрев все его поползновения: пристроившись ровно позади девушки, Драко положил руки ей на талию и задышал в шею. – Согласно правилам этикета чистокровных магов, моя попытка преподнести угощение к общему столу будет воспринята как оскорбление хозяев дома, подразумевающее, что они не в состоянии должным образом накормить гостя. Зато если я не преподнесу в дар сладости, это будет расценено как оскорбление, на том основании, что я, де, не уважаю твоего отца и весь его род, ожидая, что они должны мне прислуживать, – она тяжело вздохнула, взяла зеленый леденец и сунула его Драко в рот, наперед зная, что не стоит пытаться скормить ему желтый или красный. После чего он довольно замурлыкал какой-то игривый мотивчик, не разжимая губ, – Ну в самом деле, ваши чистокровные церемонии не смешны даже, нет, они просто напросто противоречат друг другу.

– По мне так они предельно ясны, – посасывая леденец, пожал плечами Драко.

– Ещё бы, – мрачно буркнула Гермиона.

– Они в любой ситуации дают нам право выбора: расценивать действия гостя как оскорбление, или нет, – беспечно поведал он. – Ты же не можешь просто так заколоть человека за праздничным столом, когда тот передает соседу блюдо с горошком, лишь потому, что тебя вдруг обуяло острое желание его прикончить. Нет, тебе необходима, пускай даже липовая, но всё же легитимная причина, чтобы оправдать свои человеконенавистнические наклонности.

– В такое объяснение я готова поверить. Посему же, узри: пряничный домик. Сладость, используемая скорее как украшение, но вполне себе съедобная. Так что если Люциус оскорбиться тем, что я преподнесла к его праздничному столу еду, я отвечу, что это лишь украшение. А если он сочтет себя задетым тем, что я не преподнесла сладости, я парирую, указав, что домик съедобен. Ко всему прочему, подарок испечён вручную, что опять же можно расценить, как оскорбление, потому что готовила я без участия магии – а чистокровные прямо таки обязаны решительно всё делать с её помощью, – а можно посчитать большой любезностью, ведь я потратила уйму времени, чтобы приготовить его без магии. Так или иначе, твоему отцу не удастся выразить недовольство, не оскорбив при этом мою семью и, конечно же, не нарушив его обожаемых правил этикета.

Драко открыл, было, рот, но она тут же заткнула его зефиром. Он благодушно его прожевал, а Гермиона запоздало предположила, что он, может, вовсе и не собирался спорить. Возможно, он просто открыл рот, как птенчик, вот она и повела себя соответственно.

– Я уже проверила насчет возможных преткновений с магглскими угощениями, – не дожидаясь возражений, уточнила она. – Ни один уважающий себя чистокровный волшебник еще НИКОГДА не преподносил в дар семье не менее чистокровных магов магглскую пищу, так что правил на этот счет просто не существует, – горделиво закончила девушка.

– А домик-то маловат, не находишь? – наваливаясь на неё, лениво заметил Драко, надменно скривив губы. – Не дом даже – хижина. Пряничная хижина. Наверное, полная пряничных Уизли.

Гермиона окинула хмурым взглядом шедевр кулинарного искусства собственного производства, припомнила долгие часы, затраченные на его приготовление, и изо всех сил постаралась не разозлиться и/или не стукнуть Драко по голове чем-нибудь тяжёлым. Он же в особняке рос как-никак.

– Да, – проглотив горькую правду, честно согласилась она,– он маленький. Малюсенький даже. Ничуть не больше черного скукоженного сердечка твоего папочки.

– Ух, – издал удивлённый смешок Драко.

К вящей радости Гермионы Драко проявил нескрываемый интерес к её затее, они провели остаток дня за нанесением последних штрихов к её творению, в итоге расставив по нему даже пряничных человечков. Он, естественно, попытался превратить сие действо в развратный балаган: Гермионе пришлось удалить парочку похабных печенюшек, оживленных Драко, и начисто пренебречь его попытками украсить её кожу конфетами и глазурью.

Но в целом она осталась довольна результатом.

***

– АГРХ! Уххх! Я просто… ХХА! – Гермиона потрясла кулаками, злобно топча белое покрывало из мельчайшего снежного крошева, что запорошило обширные земельные угодья Малфоев. На её искаженном яростью оранжевом лице с каждым шагом подпрыгивал длиннющий бородавчатый нос, а следом за ней тянулся длинный поблескивающий шлейф пиявок вперемешку с лягушками. Лунный свет льдисто отражался от только что выпавшего снега, щедро освещая путь для их неуклюжего, последовавшего сразу за позорным поражением отступления из мэнора.

Хотя Гермиона не отступала, а скорее неуклюже запиналась.

«Всё же тяжело, наверное, гордо шествовать с горбом на спине», – сочувственно подумал Драко.

Сам же Малфой-младший вполне привычно вышагивал рядом с ней, а его длинные кроличьи уши – нет, они, конечно, могли показаться и ослиными, но Драко питал аж девяносто процентную уверенность, что уши всё же были кроличьи – непрестанно дергались, выдавая нервозность юноши, ведь он во все глаза следил за белыми павлинами. Которые, видимо, обладая абсолютной невосприимчивостью к холоду, отрывались теперь от своих занятий и устремляли взгляды на уходящую пару, Драко придвинулся ближе к Гермионе, решив, что заметил парочку проблесков голубоватого свечения. Он так и не удосужился рассказать ей, что птички могут расстреливать незваных гостей испепеляющими лучами синего пламени, что бьют из их глаз.

Он не хотел преждевременно пугать спутницу.

Гермиона все ёще плевалась обрывками бессмысленных фраз:

– Как он мог… с чего это… а потом он… а мы… АГРХ! – она остановилась попрыгать на месте, чтобы, словно пиньята* – конфеты, стрясти с себя большую часть лягушек с пиявками.

Драко, не будучи глупцом, смешок сдержал.

Но девушка всё равно на него напустилась, уморительно потрясая длинным, болтавшимся подобно флагу, носом:

– В прошлом году никаких «чествований короля Оденберри» не было и в помине! Как, спрашивается, мы могли «оскорбить память усопшего» тем, что не преподнесли в дар хозяевам дома немного ладана и пару билетов на следующий матч «Холихэдских гарпий»?

– О, матушка прямо-таки обожает «Гарпий»! – умиленно встрял Драко, но под её испепеляющим взором всё его воодушевление тотчас испарилось.

Гермиона разорялась дальше:

– И что это за «Эйденбрекская церемония» такая, а? Кто, чёрт возьми, такой этот Гримлоу Мурдон, и что он курил, когда выдумывал свод этих… до абсурда нелепых и вздорных правил хорошего тона?

Не дожидаясь ответа, девушка крутанулась на каблуках и потопала дальше к воротам.

Драко терпеливо выждал и не ошибся – не пройдя и двенадцати шагов, она резко обернулась и продолжила:

– Складывать на коленях салфетку это вовсе НЕ значит угрожать смертью хозяевам дома. Ни один чистокровный маг, с которым я консультировалась, НИЧЕГО не говорил о том, как угол, под которым я держу ложку, должен зависеть от положения планет на небе. Швырять в меня заклятьями бесплодия под столом и плевать в мой бокал – НЕ любезно! А уж Астории – Мерлин, да я этой девке морду расквашу, обещаю – Астории Герпес Фон Гангренной Заднице НЕ позволено лапать тебя, якобы с пожеланиями «плодовитости» лишь потому, что рядом стоит её дуэнья. ХА! Я же ЦЕЛЫЙ год потратила на подготовку! Я верила, что УЕМ-ТАКИ его сегодня! – она сделала пару боксерских выпадов.

Драко между делом отметил, что форма у неё что надо, и личику Астории может ой как не поздоровиться.

– Отец копался в архивах не меньше твоего, – примирительно напомнил он. – Уверен, ему пришлось изрядно попотеть, ведь ты не только пережила прошлый визит в мэнор, но и умудрилась избежать серьезных травм, а главное – почти не нарушила правил. И не забывай: отец опирается на историю нашего рода длиной в полтора тысячелетия.

– Ага! – выдохнула Гермиона и, стиснув волосато-когтистые пальцы в кулак, грозно потрясла увесистой пятерней; выражение её лица при этом сделалось откровенно жутким. – По крайней мере, в этом году он великодушно позволил мне унести ноги после того, как выставил нас из дому, избавив от участи быть насильно упиханными в мешок и отправленными домовиками в Дыру-беспросветного-отчаяния-откуда-никто-не-возвращется-разве-что-он-Малфой-и-знает-где-выход.

– Да, отец прямо-таки сама любезность, не находишь? – радостно подхватил Драко. – И, кажется, дядюшка Люцифер потихонечку к тебе оттаивает. Его проклятие «Тысячелетий тьмы на головы ваших потомков!» прозвучало, считай, почти благословением нашего с тобой союза. Вот видишь, всё не так уж плохо. Разве ты не заметила, как люто-бешено возненавидела пряничный домик матушка? Не знаю как тебе, но мне сразу так тепло и приятно на душе стало.

Чуточку повеселев, Гермиона вновь скорчила недовольную гримасу, стряхивая вцепившуюся в платье лягушку.

– Неужели твоя разодетая в траурную мантию матушка никак не могла обойтись за ужином без этого фарса: убитая горем родительница весь вечер оплакивала колдографию безвременно почившего сыночка, сиречь – тебя; а за десертом, уже хорошенько поднабравшись, она, естественно, не удержалась и произнесла душещипательную надгробную речь в твою честь?

Драко слегка улыбнулся в ответ.

Гермиона шлёпнула его по руке ридикюлем, от неосторожного движения вокруг неё веером разлетелись лягушки вперемешку с пиявками:

– Она весь вечер называла меня «эта распутная девка», а ты ей даже слова поперек не сказал!

Драко пожал плечами:

– Я же был «мертв», матушка бы меня просто не услышала.

– Это не оправдание! Мне казалось, что я там одна-одинешенька! Ты ведь практически бросил меня им на растерзание! – она вдруг подозрительно сощурилась и скрестила руки на груди. – А знаешь, это на тебя не похоже. Совсем не похоже. В прошлом году ты подпалил Блейза Забини лишь за то, что тот имел наглость заявить, что бледно-голубой – не твой цвет, но сегодня ты просто сидел там, ничего не делая, а ужин тем временем превращался в сущий кошмар! Твой отец выставил нас ОБОИХ на всеобщее посмешище, буквально в порошок растёр перед своими чистокровными гостями! И даже сейчас, когда он самодовольно хихикает над нашим поражением, ты умудряешься сохранять… хладнокровие. Ты наглотался Успокоительного зелья, да? Не то чтобы я возражала, но мог бы и со мной поделиться.

Он мягко улыбнулся:

– Гермиона, подлинно чистокровному магу не престало опускаться до их уровня. Отец, ведомый страстной одержимостью поймать тебя на нарушении регламента, вынужден тратить долгие месяцы на перекапывание залежей пыльных фолиантов, а то и просто выдумать новые правила на ходу. Жалкое зрелище, не находишь? Мы на голову выше его, и он это знает.

Гермиона уставилась на него, разинув рот:

– Мерлин великодушный, да ты под кайфом!

В ту же секунду мэнор потрясло низкое и гулкое «ВУМФ», а следом за ним воздух мощной ударной волной прошил впечатляющий магический откат. Гермиона от неожиданности немного покачнулась, её осклизлые волосы-водоросли на пару секунд взвились на магическом ветру.

Кроткая улыбка Драко сменилась на оскал психопата:

– А-а-а! Я зачаровал твой пряничный домик! А вот теперь пора уносить ноги уже всерьез.

– А? Ч-чего? – глупо промямлила она.

Из мэнора послышались яростные вопли и злобный визг.

– Бежим!

Они стрелой помчались к парадным воротам, походя распугивая павлинов, разлетавшихся из-под ног с возмущенным клёкотом. Растревоженные птички послали вдогонку обидчикам парочку лучей подозрительного голубоватого света, источник которых Гермионе разглядеть не удалось. Яростный вопль заставил девушку вначале мельком оглянуться через плечо, а потом уже изумленно уставиться на мэнор. Драко же разразился маньяческим хохотом.

Малфой-мэнор превратился в непревзойденный венец прянично-кулинарного искусства, от умопомрачительной красоты которого ёкнуло завистливое кухаркино сердечко Гермионы. Огромный человек-печенье с длинными волосами из белой глазури стоял на пороге мэнора, угрюмо сведя лакричные бровки над поблескивающими бледно-голубыми глазками-леденцами, и вопил во всю мочь, грозно потрясая им в след коричневой ручищей.

Парочке едва-едва удалось протиснуться в зловеще лязгнувшие за их спиной створки тяжелых кованых ворот. Используя инерцию, Драко торопливо сгрёб спутницу в объятия и шепнул:

– А что до «распутной девки», знаешь, я всегда испытывал к этой твоей черте прямо-таки непреодолимую тягу.

И аппарировал их обоих подальше от отчего дома. До следующего Рождества.
-------------------------------------
* пиньята (исп. piñata) – крупная, полая изнутри мексиканская игрушка из папье-маше. Набивается конфетами, мишурой, мелкими подарками и сюрпризами, а затем, в праздник, к которому она была изготовлена, подвешивается повыше и игроки с завязанными глазами по очереди пытаются разбить её палкой.