Graveyard Valentine

Глава 1

Смерть- это конец одной истории и начало другой. Ф. Моэллер


14 февраля 1999 года.
Сильнее затянув шарф, Гермиона похлопала по карманам в поисках перчаток.
Она свернула с дорожки, петляя среди разбросанных вокруг древних и совсем свежих могил с памятниками. Под ногами хрустели замерзшие травинки. Было около одиннадцати, и ночь окончательно вступила в свои права. То тут, то там дорожка освещалась почти потухшими фонарями. Вблизи замаячил маленький холмик, расположенный у старого вяза, протянувшего голые ветви к небу, будто пытаясь достать до звезд.
В глазах девушки блестели слезы. Эта часть кладбища стояла особняком. Большинство могил находилось здесь уже в течение многих веков, но казалось, что время вовсе не затронуло их. Тонкс, наверное, хотела бы быть ближе к друзьям, ведь она всегда обожала шумные компании, но в соседних могилах покоились незнакомцы. Правда, рядом был Люпин, и Гермиона точно знала, что для Тонкс это – самое важное. Та бы сказала что-то вроде: «Я мертва, так что какая разница, где меня похоронят – все равно я об этом не узнаю». Ремус и Тонкс были похоронены бок о бок под ветвями дружелюбного вяза неподалеку от Теда Тонкса, Сириуса Блэка и Северуса Снейпа.
Гермиона смахнула набежавшие слезы, вскарабкалась на холм, цепляясь за корни дуба, и обхватила ствол дерева, чтобы не упасть. Она огляделась в поисках нужной могилы, но взгляд наткнулся на фигуру. Впереди стоял человек. Сердце бешено забилось о ребра, а рука автоматически потянулась к палочке: война приучила быть всегда начеку.
Сказала ли она Рону или Гарри, куда направляется? Однозначно – нет. Те бы увязались следом, а ей хотелось побыть в одиночестве. Именно поэтому она и пришла так поздно. Но кто-то нарушил её планы.
Это был высокий, худощавый мужчина. Он склонил голову, но даже так Гермиона узнала его еще до того, как лунный свет скользнул по платиновым волосам.
Эмоции захлестнули ее: шок, гнев, смятение и отвращение. Она не видела лица, но знала, что это Драко Малфой. Последний раз она видела его месяцев пять назад на слушании в Министерстве. Гарри выступал в их защиту, и Гермиона поддержала друга, а Рон только и говорил, что Драко и его родители «должны гнить в Азкабане». Гарри рассказал о том, как его спасла Нарцисса, и что Драко заставляли делать все те ужасные вещи. Непросто было поддерживать лучшего друга, учитывая, что Малфои сыграли не последнюю роль в войне, да и поведение Драко в Хогвартсе вызывало лишь неприязнь. Возможно, он и не по своей воле делал все те вещи во время войны, но он однозначно являлся жестоким паршивцем, помешанным на чистоте крови.
Это был непроизвольный выплеск эмоций, но само присутствие Малфоя породило новую волну отвращения. Казалось, что все это чья-то злая шутка, что он пришел посмеяться над павшими, и пальцы крепче сжали палочку.
– Что, черт возьми, ты тут забыл?! – зло спросила она, надвигаясь на вздрогнувшего от неожиданности юношу.
Он медленно развернулся. Вся его поза выражала жесткость и защиту, но когда она взглянула на его лицо, то не смогла сдержать удивленного вздоха. Он так изменился, превратившись из измученного войной подростка в гордого мужчину. Малфой изучал ее без тени жестокости или ненависти, будто забыл, как она выглядит, и теперь с совершенно незаинтересованным лицом вновь восстанавливал ее образ.
Клубок белого пара вырвался из его рта:
– Грейнджер, – тихо поприветствовал он.
– Я спросила, что ты тут забыл?!
– Я не глухой, Грейнджер, – ответил он. – Думаю, это очевидно. Причина та же, что и у тебя.
Она хмыкнула:
– Очень сомневаюсь. Я пришла, чтобы почтить …
– Как и я.
– Да ну ладно! – прервала она, делая шаг вперед. – Ужасное у тебя чувство юмора!
– Грейнджер, – нахмурился он, – я не ищу тут проблем.
– Тебя вообще не должно быть здесь! – яростно завопила Гермиона, и слезы брызнули из глаз. Были ли это слезы разочарования или горя – она не знала, но все слезы жгут одинаково. – У тебя нет на это права!
– Кто ты такая, чтобы решать…
– Я была ее другом! – прервала она, голос дрожал от эмоций. – У тебя нет причин находиться рядом с ее могилой! Ты даже не знал ее при жизни!
– Возможно, именно поэтому я здесь.
Драко запустил руку в карман, и Гермиона мгновенно выхватила палочку. На секунду он замер, отсутствующе взглянул на свою палочку, медленно взмахнул рукой, и на ладони появилась черная роза. Что-то прошептав, он аккуратно положил цветок на могилу Тонкс. Окинув девушку быстрым взглядом, он снял перчатки и бросил ей. Гермиона инстинктивно их поймала и удивленно уставилась на Драко, ища в безразличном лице хоть какое-то объяснение.
– У тебя руки почти синие, – сказал он и, развернувшись, зашагал прочь.
Она проводила его взглядом. Вся враждебность внезапно испарилась, и ее место заняло чувство вины. Была ли она излишне резка? Или Малфой все же заслужил такое отношение? И почему он ничего не ответил? Почему не накричал? В Хогвартсе он использовал любую возможность, чтобы досадить, и временами их стычки напоминали соревнования. А сегодня Малфой сделал все, чтобы избежать ссоры.
Тряхнув головой, Гермиона обернулась к могиле Тонкс. Слезы затуманили взгляд. Опускаясь на колени перед могильным камнем, девушка не сдержала стона, вырвавшегося из горла. Цветы, принесенные в день похорон Тонкс и Ремуса, уже давно завяли, и их мертвые лепестки развеял ветер. Только роза Драко напоминала о присутствии скорбящих. Гермиона уже хотела выкинуть ее, но передумала.
Пусть будет здесь.
– Я так скучаю по тебе, милая, – прошептала она и положила на плиту букетик из фиалок и подснежников. – С Днем Рождения.



14 февраля 2000 года.
Гермиона тяжело прислонилась к стволу дуба, пытаясь восстановить дыхание. В этот раз она хоть не забыла перчатки!
Малфой вновь был там, его пальцы крепко сжимали розу.
Весь год она вспоминала их встречу, каждый раз задаваясь вопросами: придет ли он вновь навестить Тонкс? И если да, то почему? Девушка даже размышляла, что сказать ему, но так и не нашла подходящих слов. Может, именно поэтому она не слишком удивилась его присутствию, но все же нервно вздохнула. Когда Гермиона была в паре шагов от него, юноша бросил безразличный взгляд через плечо, будто ожидал ее прихода. Его лицо по-прежнему не выражало эмоций, а глаза были мертвыми и пустыми.
– Ты пришел, – прошептала она, – в смысле, я не ожидала…
– Опять начнешь кричать на меня? – прервал он, но в голосе не было привычного яда. – Не утруждай себя, через минуту я уже уйду.
– Нет-нет, все нормально, – быстро сказала она. – Я… ммм… я хотела извиниться за то, что произошло в прошлом году. Не стоило так разговаривать с тобой, я была расстроена, и … да, прости меня.
Она удивилась, когда извинения вырвались наружу, и судя по тому, как брови Драко поползли вверх, тот тоже не ожидал такого. Покусывая губу и чувствуя, как от его взгляда начинает краснеть, Гермиона уже пожалела, что просто не накричала на него, как в прошлый раз.
– Знаешь, – пробормотал он спустя мгновение, – большинство людей скажут, что это я должен приносить тебе извинения.
– Ну, извиняющимся ты не кажешься.
В его глазах на секунду промелькнули искры смеха, он почти улыбнулся:
– Верно.
– Я ведь тоже не извиняюсь, по сути, – она сделала шаг вперед. – Я не имела права приказывать тебе уйти.
– Так ты не возражаешь против моего присутствия?
С минуту она обдумывала вопрос, удивляясь, как дико выглядит со стороны происходящее. Мерлин, как все не просто. Разум кричал, чтобы он ушел, но любопытство вопило об обратном. Почему он здесь? Почему не ведет себя как последний засранец? Обдумав все, она пожала плечами.
– У нас свободная страна, – произнесла девушка после недолго молчания, – делай, что угодно.
Драко кивнул и вновь развернулся к могиле Тонкс. Повисло неудобное молчание, и только Гермиона хотела нарушить его, юноша произнес:
– Расскажи о ней.
– Что бы ты хотел…
– Просто расскажи что-нибудь.
Она удивленно посмотрела на него.
– Ну, она была аврором и прекрасным дуэлянтом. Она была такая смелая…
– Нет, не это, – остановил он ее. – Великие свершения делают из людей героев, но не личностей. Расскажи о мелочах.
Она смолкла, нервно покусывая губу в раздумьях.
– Ей очень нравилась маггловская музыка, например Beatles…
– Еще более личное, – прервал он, выжидающее уставившись на нее. – Как она держала чашку, когда пила чай?
– Она не любила чай. Пила только кофе, черный, с одной ложкой сахара.
– Еще.
– Она… ммм… ненавидела джем, так что ела бутерброды только с маслом, хотя больше любила кексы.
Драко склонил голову, будто пытаясь навсегда запомнить сказанное.
– Что-нибудь еще.
– Она любила коричневый соус*, – отвлеченно продолжила девушка. – Везде добавляла его. Даже к стейку или пасте…, – голос дрогнул, на глаза навернулись слезы. – Боже, как мне ее не хватает.
Она не собиралась произносить это вслух. Теперь фраза повисла в воздухе, накаляя его, и Гермиона буквально ждала осуждения или насмешки, чувствуя себя уязвленной и глупой. Закрыв глаза, она отвернулась от юноши и подставила лицо ветру, который медленно осушал слезы. Когда она успокоится и вновь взглянет на него, то будет готова ответить на любую колкость. Но когда Гермиона открыла глаза, Драко внимательно смотрел на нее, будто пытаясь запомнить каждую эмоцию, и она вздрогнула от этого взгляда.
– Почему ты здесь, Малфой? – напрямик спросила она, впрочем, не ожидая ответа, но ведь нужно было что-то сказать. Казалось, что она уже давно должна была оставить попытки предсказать действия Драко Малфоя.
– У меня нет братьев или сестер, и она была единственной моей кузиной, – спокойно произнес он, но было нечто нежное в этих словах, и Гермиона затаила дыхание. – С ней – то же самое: нет ни братьев, ни сестер, и я – единственный кузен.
– Не понимаю.
– Думаю, понимаешь, ведь и у тебя нет ни братьев, ни сестер, – ответил он. – Если у тебя нет и кузенов, то с кем поддерживать хорошие отношения?
– У меня нет и кузенов.
– Хм, тогда, я уверен, ты меня отлично понимаешь, – пробормотал он. – Возможно, именно поэтому вы с Поттером так хорошо общаетесь. Дело в том, что не будь этой войны, у нас были бы совсем другие отношения.
Гермиона уставилась на него с широко распахнутыми от удивления глазами и открытым ртом, будто он говорил на неведомом языке, хотя, наверное, так и было.
– Почему ты говоришь это мне? И вообще, почему относишься ко мне … дружелюбно?
– У нас больше общего, чем у них, – он кивнул в сторону могил, – мы дышим и живем, и, возможно, в конечном счете, это и есть единственно важное до того, как мы присоединимся к ним.
– Хорошо, – неуверенно пробормотала Гермиона. – Это мрачный и загадочный способ сказать, что ты больше не печешься о чистоте крови? Осознал все ошибки?
– Что-то вроде того, – сказал он, и его губы искривились в неком подобии усмешки. – Если именно ты, Грейнджер, называешь меня загадочным, это интригует.
Она почти улыбнулась, но сдержалась. Как непривычно!
– Поэтому ты и приходишь сюда? – вопрос прозвучал резче, чем хотелось. – У могил прощения не просят, Малфой.
Его полуулыбка исчезла.
– Я не ищу прощения, Грейнджер. Здесь я обретаю лишь временное облегчение.
С этими словами Малфой наклонился, положил черную розу на могильный камень и, развернувшись, стал спускаться с холма. Все, как и в прошлом году. Гермиона вновь не могла вымолвить ни слова, а лишь смотрела на удаляющийся силуэт, и чувство вины снова заполняло ее. Собравшись с мыслями, она развернулась к могиле Тонкс и, присев, поправила розу Драко.
– Твой кузен сбивает меня с толку, – выдохнула она.
Слеза медленно скатилась по щеке, когда она мягко провела пальцами по изящной гравировке.


Светлой памяти Нимфадоры “Тонкс” Люпин
14 февраля 1973 – 2 мая 1998
Дочь, Мать, Жена и Друг
Bella Detesta Matribus**


________________________________________
*коричневый соус (из муки, масла, бульона)
** Войны прокляты матерями (Гораций)




14 февраля 2001 года
Зима в этом году была поздней, так что кое-где по-прежнему лежал снег, украшая своей мягкой периной надгробия.
Гермиона и Драко уже почти десять минут стояли в полной тишине. Девушка опустила глаза и увидела, что он сжимает розу замерзшей рукой. Она запустила руку в карман и извлекла пару перчаток, одолженную при первой встрече.
– У тебя руки замерзли.
Он удивленно изогнул бровь, но протянул руку, чтобы их взять, и на секунду их пальцы соприкоснулись, от чего у Гермионы по спине побежали мурашки. Его холодное прикосновение обожгло кожу.
– И тебе понадобилось лишь два года, чтобы вернуть их, – проворчал он, вновь развернувшись к могиле. – Что ж, лучше поздно, чем никогда.
Вновь в воздухе повисло молчание, и Гермиона поспешила разрушить его:
– Можно кое-что спросить?
Он странно на нее посмотрел, а затем медленно кивнул:
– Давай.
– Почему ты здесь сегодня?
– По той же причине, что и ты, думаю, – пожал плечами он. – Сегодня ее День Рождения, но большинство людей навещают могилу в день ее смерти. И также не многие захотят провести День святого Валентина на кладбище, а мне приятнее быть здесь одному.
– Но ты не один, – заметила она, – я тоже здесь.
Его губы дернулись.
– Возможно, я не слишком возражаю против твоего присутствия, – сказал он спокойно, но у Гермионы была лишь секунда, чтобы осознать его слова, прежде чем он продолжил. – И Уизли совсем не против, что ты проводишь День святого Валентина на кладбище?
– Ну… вообще-то… ммм…он, – начала заикаться она, по-прежнему пытаясь осознать прошлую фразу. – Вообще-то он не знает, что я прихожу сюда.
– Не знает? Stupefy запустила в него перед уходом?
Девушка не смогла сдержать улыбку.
– Нет, и мне, так или иначе, никогда не нравился День святого Валентина. Если ты кого-то любишь, один день ничего не значит. Я просто говорю Рону, что работаю.
– Почему не говоришь, что приходишь сюда?
– Потому что он тоже захочет прийти, – объяснила она. – И как ты сказал: я тоже предпочитаю быть здесь одна.
– Разве что ты не одна.
Она мягко улыбнулась и пожала плечами:
– Возможно, я тоже не против твоего присутствия.
Молчание, повисшее на этот раз, было почти уютным, и Гермиона заметила, что в этом году Драко выглядит более здоровым. Хотя его кожа по-прежнему была очень бледной, он выглядел посвежевшим, а глаза уже не казались мертвыми, в них появился огонек, будто он снова начал замечать происходящее вокруг. Будто и правда видел ее. Изменения были едва заметны, но по какой-то причине они немного успокаивали.
– Расскажи мне о ней.
– Ее любимый цвет – фиолетовый.
– Что-нибудь еще.
– Ее любимый вкус драже Берти Боттс – зефир.
– Еще.
Гермиона задумалась и посмотрела ему в глаза.
– Думаю, она была бы счастлива узнать, что ты ее навещаешь.
Он скептически хмыкнул, но не ответил. Они оба вновь перевели взгляд на надгробие, и девушка проглотила комок, подступающий к горлу. Слезы, стоявшие в глазах, были непохожи на прошлогодние, и она быстро смахнула их рукавом, но это не осталось незамеченным.
– Почему ты плачешь? – спросил Драко.
Она глубоко вдохнула, чтобы выровнять голос.
– Потому что я не плачу от того, что скучаю по ней, и от этого мне стыдно.
Он нахмурился и с минуту размышлял над ее признанием.
– Время лечит, – отрешенно произнес Драко, будто говорил не с ней. – Не вини себя за то, что справляешься, ты не можешь носить траур вечно. Ты боец, Грейнджер. Я знаю это.
Она практически физически ощутила значение этих слов, которые теплой волной накрыли и успокоили. Гермиона попыталась найти в его глазах хоть какой-то намек на неискренность, но его там не было.
– Ты так изменился, – выдохнула она, нервно кашлянув, когда Драко недоверчиво изогнул бровь. – Я хотела сказать, ты стал другим… и это что-то вроде комплимента.
– А ты не слишком изменилась.
– Это хорошо?
– Это не было оскорблением, – произнес он, отводя взгляд. – Так что… Можешь тоже считать это комплиментом.
– Тогда спасибо, – улыбнулась девушка.
Он кивнул, вновь извлек черную розу и положил на надгробие. Поднимаясь, он на секунду задержался, бросив на Гермиону едва заметно расстроенный взгляд.
– Увидимся в следующем году, – просто сказал он и ушел.
Дождавшись, когда смолкнут шаги, Гермиона развернулась к могиле Тонкс и смущенно улыбнулась.
– Не так уж он и плох, да?





14 февраля 2002 года
Из под опущенных ресниц Гермиона наблюдала за Драко, отмечая запавшие щеки и мешки под глазами. Он был бледен, но не так, как в прошлом году. Он не напоминал фарфоровую статуэтку: бледность была почти болезненной, что неудивительно, учитывая написанное в газетах, хотя она ожидала худшего.
Они не проронили ни слова с момента, как девушка присоединилась к нему у могилы Тонкс. Молчание было гнетущим, и Гермиона чувствовала почти физическую потребность нарушить его.
– В этом году теплее, – прошептала она. – Заметил?
– Обсудим погоду? – проворчал он. – Как это по-британски, не находишь?
Она сжала губы.
– Я просто пытаюсь…
– Не стоит ходить вокруг да около, – сказал он. – Это чертовски раздражает.
– Хорошо, тогда, – нервно выдохнула она, – я слышала о твоем отце, мне жаль…
– У тебя нет ни единой причины сожалеть. Ты ненавидела его, и весьма оправдано.
Девушка развернулась к нему:
– Независимо от того, что я чувствовала по отношению к твоему отцу, я подумала о тебе, когда услышала эту новость, и мне на самом деле жаль.
Он всматривался в ее глаза, ища признаки неискренности, но не найдя их, кивнул и уже мягче произнес:
– Я в порядке, Грейнджер. Уже месяц прошел, и, в общем, это не было неожиданностью. Он болел.
– Я знаю, но газеты… не очень вежливо….
– А я ожидал подобного, – пробурчал он. – Кстати, говоря о новостях, слышал о тебе и Уизли.
– Да… ну…
– Я не сожалею.
– Ч-что прости? – запнулась она.
– Мне нисколько не жаль, что вы расстались, – легко произнес Драко. – Это был лишь вопрос времени, когда ты опомнишься, и здравый смысл возьмет верх. Уизли нужна мать, а не любовница, а ты слишком независима и амбициозна, чтобы подойти на эту роль.
От удивления у Гермионы отвисла челюсть, и она лихорадочно пыталась сообразить ответ.
– Уж прости, Драко, но ты не так хорошо меня знаешь, чтобы выносить такие суждения.
– Да ну? – усмехнулся он. – Я знаю тебя столько же, сколько Поттер и Уизли. Возможно, не так близко, но говорить, что совсем не знаю – ошибочно.
– Но я…
– Разве только ты бросила Уизли по другой причине?
– Мы просто слишком разные, – заявила она. – Мы росли в разных мирах…
– Ты добилась большего, и его это раздражает, – знающее прервал он, – что лишь еще раз доказывает мою правоту. Не стоит так защищаться. И так было ясно, что долго вы не протяните.
Девушка скрестила руки на груди.
– И с каких это пор ты такой эксперт в отношениях?
– Я не эксперт, – сказал Малфой, ухмыльнувшись. – Ваши различия бросаются в глаза.
– Ну, знаешь, у нас были очень хорошие отношения!
– Хорошие, – отозвался он, – это синоним к слову «скучные»?
Краска прилила к ее лицу:
– Ты чертов…
– Я не понимаю, что ты так расстраиваешься? Я просто сделал тебе комплимент, сказав, что ты – амбициозный человек. Я слышал о твоей работе в Министерстве. Очень впечатляет.
– О, – пробормотала она, вновь потупив взор. – спасибо, но я по-прежнему не согласна с тобой по поводу меня и Рона. И мне неприятно это обсуждать. Без обид.
Он пожал плечами.
– Без обид. Сменим тему?
– Да.
– Отлично. Обсуждать Уизли совсем не интересно.
– Рон отличный…
– У меня остался только один вопрос по этой теме, – быстро сказал он, – а затем обсудим что-нибудь другое.
Гермиона подумала: её или Живоглота любопытство убьет раньше.
– И?
– Как думаешь, вы с Уизли будете опять вместе?
Она однозначно не ожидала подобного вопроса, и по ее реакции Драко понял это.
– Думаю, нет, – призналась она. – Любые романтические отношения, к счастью, закончились, и я чувствую…
– Облегчение, – резюмировал Малфой.
Он испытывал точно такое же чувство по поводу смерти Люциуса, и Гермиона понимающе кивнула. Молчание больше не доставляло неудобство, но в тоже время не было приятным – оно просто было, как были и они, и все остальное.
– Расскажи мне о ней еще что-нибудь, – повторил свою просьбу Драко, кивая на надгробие. – Ты как-то упоминала ее любимую музыку. «Биты», да?
– «Биты»? – спросила она, – «Биты»?!
– Разве не…
– «Битлз», Драко, группа называется «Битлз».
Он бросил унылый взгляд.
– Почти угадал.
– Ну не скажи, – упрямо заявила она. – Эта группа совершила настоящую революцию в мире маггловской музыки.
– Если ты не заметила, Грейнджер, – медленно процедил он, – я никогда не интересовался миром магглов.
Девушка нахмурилась.
– Понятно. Тем не менее, Тонкс их обожала. Думаю, это отец познакомил ее с их творчеством. Любимой песней у нее была «I Want to Hold your Hand»*.
– Это какая-то легкомысленная песенка о любви?
– Нет. Вообще-то я могла бы, – она замолчала и порылась в сумке, а затем вытащила небольшой предмет. – Вот.
Драко подозрительно покосился на незнакомую ему вещицу.
– Что это за фигня?
– Это маггловское переносное устройство для воспроизведения музыки, – объяснила она, вынимая палочку. – У меня есть эта песня. Думаю, что это заклятие поможет, и тогда …
– Грейнджер, а это обязательно?
– Тише, ты раньше никогда не слышал их музыки, – сказала девушка, торжествующе улыбаясь. – Однозначно не любовная песенка, а?
Он не ответил и даже цинично не усмехнулся, когда она начала покачивать головой в такт. Позже, перед сном, она задастся вопросом, с каких пор ей стало так уютно в компании Драко Малфоя, уютно настолько, что она растворилась в музыке и даже начала подпевать.
– "I want to hold your hand. And when I touch you I feel happy insi...", – голос оборвался, когда она заметила, что это забавляет Драко, и тот даже немного улыбается. Румянец залил щеки, и, сконфуженно кашлянув, она выключила музыку, пытаясь спрятать смущенный взгляд. – Теперь ты понял, как они звучат.
– Почему ты остановилась? – спросил он, по-прежнему улыбаясь. – Это миленькое представление…
– О, замолчи! Так или иначе, это ее любимая песня…
– И тебе, думаю, она тоже нравится, – саркастически добавил он.
Она опустила глаза.
– Ты такой гадкий.
– А ты очаровательна.
Только слова сорвались с губ, как на его лице вновь появилась маска безразличия. Гермиона с трудом вдохнула. Она моргнула и с любопытством посмотрела на него, ища в лице юноши признаки шутки или смущения, но оно было непроницаемым, и девушка спросила себя, не ослышалась ли она.
– Извини, – произнесла она, – ты что-то сказал?
– Да так, неважно, – твердо ответил он и, взмахнув палочкой, поместил черную розу на могилу Тонкс.
Драко развернулся и взглянул на девушку так нежно, как никогда раньше. У Гермионы перехватило дыхание, она ждала его слов. Она видела, как он в замешательстве сжимает и разжимает ладони, будто обдумывая дальнейшие действия, и на секунду ей показалось, что он сделает шаг и возьмет ее за руку. Но миг прошел, и юноша вновь окружил себя неприступной стеной.
– Спокойной ночи, Грейнджер, – сказал он и направился вниз по холму.
– Спокойной ночи, Драко.


* Перевод названия: «Я хочу держать тебя за руку»





14 февраля 2003 года
Он опаздывал.
Каждый год она приходила на кладбище к одиннадцати часам вечера, и он уже был там. Всегда. Она ждала увидеть его и, не обнаружив знакомый силуэт у могилы Тонкс, почувствовала разрастающуюся в душе пустоту. Внутри все похолодело от мысли, что с Драко могло что-то произойти, или, что хуже, ему могли наскучить их встречи.
Но самое ужасное было в том, что все двенадцать месяцев ее снедало чувство незаконченности чего-то, произошедшего в прошлом году. Девушка даже подумывала связаться с ним, но каждый раз находила сотню аргументов против. Каким-то диким, странным образом кладбище стало для них секретным прибежищем, и разве можно было нарушить правило и встретиться за его пределами?
Она вздрогнула, когда услышала шаги за спиной. Чувство облегчения и легкой радости накрыли Гермиону. Она тепло улыбнулась ему, приветствуя:
– А я уже и не думала, что ты придешь.
– Меня задержали по работе.
– Понятно, – тихо отозвалась она.
Малфой удивленно вздернул бровь.
– Что-то не так, Грейнджер? Не приди я, ты бы скучала?
– Я расстроилась, не застав тебя тут, – призналась девушка, смущенно отводя взгляд, – ну… тут одиноко, и я вроде привыкла быть здесь с тобой.
– Значит ли это, что тебе нравится моя компания? – ошеломленно произнес юноша.
– Да, – смущенно кивнула она, – я была немного озадачена, не застав тебя. Ты всегда приходил раньше.
– Как я и сказал, были дела. Министерство собирается закупить кое-какие редкие ингредиенты по моему заказу, и они решили…
– И ты даже не посмеешься над моим признанием? – внезапно спросила она.
– С чего бы? Мы уже пару лет назад выяснили, что не против компании друг друга.
– Быть не против и наслаждаться чьим-то обществом – разные вещи.
Малфой немного улыбнулся:
– Да, есть разница.
– Могу я задать вопрос?
Он кивнул.
– Что ты делаешь до моего прихода?
– Жду тебя.
Ответ застал ее врасплох, и она не смогла сдержать улыбку, когда внутри всё потеплело от нежности. Драко пристально рассматривал ее, и только Гермиона хотела что-то произнести, он попросил:
– Расскажи о себе.
Гермиона кивнула на могилу Тонкс:
– Ты имел в виду ее?
– Нет, тебя. Расскажи что-нибудь о себе.
Она уже хотела возразить и поменять тему разговора, но решила посмотреть, что из этого выйдет.
– Мой любимый цвет…
– Голубой, – закончил он, – я знаю.
– Мой…Что?!
– Это просто. Мы ведь знакомы много лет. Десять лет, если быть точным. Я знаю, что твой любимый цвет – голубой.
– Но откуда? Мы никогда…
– На тебе было голубое платье на Святочном Балу, и единственным украшением, которое ты носила на моей памяти, был браслет с голубыми топазами. И у тебя голубые перчатки, – перечислил он. – Это просто понять. Ты, наверное, и мой любимый цвет знаешь?
Гермиона окинула его взглядом:
– Ты чаще всего носишь черное и серое, но твой любимый цвет – зеленый. У тебя зеленый шарф, а еще небольшие вкрапления изумруда в перстне. Но, должна отметить, что это достаточно очевидно. Цвета Слизерина.
Он пожал плечами:
– Расскажи что-нибудь, чего я не знаю.
Девушка перебирала в голове факты, отметая слишком простые и очевидные. Все это время Драко внимательно изучал ее. Непослушная челка иногда падала ему на глаза, и юноша быстрым движением убирал ее. Боже, как близко он находится!
– Я боюсь темноты, – призналась Гермиона, – с детства. Если я одна в комнате, то всегда оставляю лампу зажженной.
Секунду он обдумывал ее слова, а затем кивнул, будто довольствуясь таким ответом.
– У меня наоборот – не могу заснуть, если в комнате горит свет. Расскажи что-нибудь еще.
На этот раз она ответила быстрее:
– Я обожаю чай, выпиваю по четыре чашки за день.
– Опять же, я, напротив, ненавижу чай, – ухмыльнулся Драко. – Что-нибудь еще.
Девушка опустила глаза и тяжело вздохнула:
– Мне по-прежнему снятся кошмары о войне.
Его улыбка исчезла.
– Что ж, хоть что-то общее.
– У тебя тоже?
– Думаю, у многих, кто участвовал в войне, есть кошмары, – вздохнул Малфой. – Да, иногда и у меня. Иногда ты есть в этих кошмарах.
– Я?
– Последние пять лет. Думаю, это от того, что мы стали … ближе. Каждый раз я вижу тебя и Беллу в Мэноре.
Она вздрогнула, когда перед глазами промелькнули картины тех дней.
– Драко…
– Мне стоило вмешаться.
– Я понимаю, почему ты ничего не сделал, – искренне уверила она его. – Ты не мог. Я никогда не винила тебя в том, что произошло.
Его губы скривились в едкой усмешке:
– Еще одна вещь, в которой мы расходимся.
Гермиону поразило искренне раскаяние, сквозившее в его взгляде. Наверное, лишь перед матерью он мог быть таким опустошенным, беззащитным, и это тронуло её душу. Она никогда не сможет объяснить, почему внезапно захотела поцеловать его в щеку. Даже когда Гарри и Рон были подавлены, она просто обнимала их, но совсем редко целовала. А сейчас поцелуй казался самой естественной вещью на свете.
Но движение привлекло внимание Драко, он повернулся к ней лицом, и девушка легко коснулась уголка его губ. Она слишком поздно осознала свою ошибку, полностью растворяясь в поцелуе, но уже через секунду резко отстранилась и порывисто вздохнула. Драко был так близко, и Гермиона осторожно наблюдала за ним из под опущенных ресниц: расслабленное лицо, полуприкрытые веки, а глаза напряженно следят за ней. Он опустил взгляд на ее губы, и она ждала, что он ее поцелует. Прошла секунда, вторая, третья, но момент упущен, и девушка шагнула назад, обратно в объятья холодного ветра.
– П-п-прости, – начала заикаться она, поправляя выбившийся локон, – это было неуместно, моя вина.

Драко с минуту молчал.

– Неуместно? Из-за того, где мы, или из-за меня?
– И то, и другое, наверное.
Он кивнул и сделал шаг навстречу. Щеку обожгло горячее дыхание.
– Почему из-за меня?
– Я… не знаю,– тихо ответила она. – Тебе же было неудобно из-за этого … поступка…
– Поцелуя.
– Это был не поцелуй! – горячо возразила девушка. – Просто прикосновение.
– Мелочи, – пробормотал Драко, наклоняясь ближе. – И, для галочки, мне понравилось.
Гермиона резко вздохнула, когда он наклонился к ней, сердце бешено забилось. Она замерла, ожидая … что-то. Но он лишь повторил ее движение, легко поцеловав в уголок губ. Нет, едва коснувшись. Она облегченно выдохнула, но почувствовав его теплые губы своими, девушка мгновенно отпрянула.
– А это было уместно?
Щеки пылали румянцем, стук сердца глухо отдавался в ушах, когда она поняла, что он собирается поцеловать ее. Его дыхание обжигало губы, она почти позволила сделать это, но в последнюю секунду отодвинулась, виновато уставившись в землю и моля, чтобы та поглотила ее. Гермиона с трудом подняла глаза, но, взглянув на Драко, обнаружила уже привычную маску безразличия.
– Не важно, – произнес он, доставая из кармана розу и протягивая ее девушке. Лепестки цветка были алыми.
– С Днем святого Валентина, Грейнджер.
Мурашки пробежали по спине девушки, когда он, уходя, легко коснулся ее плеча. Лишь когда шаги затихли, Гермиона выдохнула и посмотрела на розу, восхищаясь идеальной красотой и мягкими лепестками. Уколов маленьким шипом палец, она вздрогнула.
Волна одиночества захлестнула девушку.
Неловко.
И обескураживающее.




14 февраля 2004 года
И в этом году снегопад встретил девушку, которая медленно шла уже по знакомой тропе, нервно оглядываясь вокруг.
Все двенадцать месяцев Гермиона вспоминала последнюю встречу, попутно ругая себя на чем свет стоит. Она пришла сюда навестить Тонкс, а то, что произошло с Драко, а вернее не произошло… лучше забыть.
Она делала все, чтобы забыть, но не могла. Между ними проскочила искра, маленькая, но поразительно яркая. В мыслях Гермиона постоянно возвращалась к тому, что и поцелуем-то назвать нельзя было. И, тем не менее, в душе росло беспокойство по мере того, как она приближалась к месту встречи.
Он стоял, прислонившись к стволу дуба. Комок нервов готов был взорваться внутри девушки. Драко легко кивнул в знак приветствия.
– Почему ты не у могилы?
– Я пришел не ее увидеть, – ответил юноша, – а тебя.
Сердце пропустило удар.
– Ну… тогда тебя тут вообще быть не должно. Я здесь, чтобы почтить память моего друга…
– Говоришь, как при первой нашей встрече, – пробормотал он, закатив глаза. – Я думал, мы это уже прошли…
– Драко, я здесь не для того, чтобы играть в твои игры.
– А я и не играю, Грейнджер. Но есть одно незаконченное дело.
– Если ты хотел… обсудить что-то, почему просто не связался со мной?
– А ты? Я думал, чем же была наша последняя встреча? Просто недоразумением? Или началом чего-то нового? И тем более, я не представляю, где мы еще смогли бы встретиться.
– Плохое объяснение.
Он пожал плечами и сделал шаг вперед:
– Возможно, но в этом есть смысл, не так ли?
– Ты такой гад, – прошипела она. Она попыталась пройти мимо, но юноша преградил ей путь. – Уйди с моей дороги, Драко.
– В чем проблема?
– Не смей…
– Ну, Грейнджер, вперед, – настойчиво произнес он, нависая над ней. – Тебе однозначно есть, что сказать.
– Да, парочку вещей определенно стоит озвучить.
– Давай! Расскажи, почему ты была так взбешена, когда …
– Потому что ты просто ушел! После того, что произошло, я чувствовала себя такой дурой!
– О да! А я был, по-твоему, несказанно рад, когда ты отскочила от меня, как от прокаженного! – прокричал он в ответ, делая шаг вперед. – Ты была не совсем рада такому повороту событий, так что уж извини, что не стал ходить вокруг да около.
– И ты действительно думаешь, что прийти сюда в этом году - хорошая идея?!
– Это стало нашей традицией, разве нет? К тому же, судя по твоей реакции, ты не была бы рада, появись я на пороге твоего офиса или дома, я не прав?
Гермиона гневно сжала губы.
– Ты не так хорошо меня знаешь.
– Да хватит уже, Грейнджер! – устало протянул он. – Я знаю тебя. Разве ты этого еще не поняла? Я знал, что ты расстроишься, когда придешь сюда. Ведь ты пришла увидеть меня, а не навестить Тонкс.
– Я здесь из-за нее, а не из-за тебя…
– Ты ужасно упряма и самоуверенна! И, Мерлин, скорее Министерство падет, чем ты признаешь свою неправоту.
– Замолчи…
– Ты умна и остроумна, – сказал он уже мягче. – И я это уважаю.
Гермиона резко вдохнула, почувствовав его дыхание на своей щеке.
– Ты мне нравишься, – уверенно заявил он, увидев, как глаза девушки расширились от удивления и щеки покрылись румянцем. – И я знаю, что нравлюсь тебе.
Гермиона задохнулась от возмущения.
– Ты самонадеянный…
– Это синоним к слову «правый»? Не спорь, но ты первая поцеловала меня в прошлом году.
– Это не было поцелуем!
Драко кивнул, ухмыльнувшись, и одним шагом сократил оставшееся между ними расстояние.
– Это я и имел в виду, говоря о незаконченном деле.
Она даже не успела ничего ответить, когда он наклонился и накрыл ее губы своими с такой нежностью, которую нельзя было от него ожидать. Их губы были сухими от мороза, и это создавало какое-то невероятное, но такое приятное напряжение. Когда он запустил одну руку в ее вьющиеся волосы, а другой нежно приподнял подбородок, девушка окончательно сдалась и потянулась к нему, в его тепло, медленно скользя кончиками пальцев по его лицу.
Когда их языки соприкоснулись, по телу девушки прошла горячая волна наслаждения. Она притянула его ближе, чувствуя, как Драко стиснул ее волосы по мере того, как поцелуй распалял обоих.
И все те вопросы, которыми она задавалась весь год – каково это: действительно целовать его – заставляли углублять поцелуй, чтобы найти ответы. Стон вырвался из ее горла, когда он прикусил верхнюю губу и потянул девушку на себя, разрывая поцелуй, чтобы затем сильнее прижаться к ней. Драко медленнно отстранился и, нежно целуя ее щеку, стал прокладывать губами путь к чувствительному местечку за ухом. Гермиона в наслаждении наклонила голову, не препятствуя, но когда девушка открыла глаза и увидела звездное небо, она замерла.
– Стой, подожди, – прошептала Гермиона, чуть отстраняясь. – Какого черта мы делаем?
Он выдохнул.
– Думаю, это называется поцелуем, Грейнджер.
– Нет, серьезно. Как я могу тебе доверять, основываясь лишь на опыте пары встреч на кладбище?
– А про Хогвартс ты решила забыть?
– Там мы ненавидели друг друга. Почему ты думаешь, что мы … подходим друг другу?
– А почему нет? Я предлагаю попытаться. Мы нравимся друг другу, так что здесь нет ничего необычного.
Скрестив руки на груди, девушка мягко произнесла:
– У тебя на все есть ответы, да?
– А у тебя постоянно есть вопросы? – спросил он, играя с ее волосами. – Так что? Да или нет?
– А каков вопрос?
– Можем ли мы общаться вне кладбища? Проведи со мной ночь.
Она быстро сделала шаг назад.
– Прости меня, Драко Малфой, но я не такая девушка…
– Да не так, – сказал Драко, рассмеявшись. – Честно, Грейнджер, не думал что у тебя только это на уме.
– Но ты сказал…
– Здесь недалеко есть кафе, которое открыто круглосуточно, – объяснил он. – У нас есть еще час до конца Дня святого Валентина. Проведи его со мной, и посмотрим, что из этого выйдет.
Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу.
– А как же она? – спросила девушка, кивая на могилу Тонкс.
– Она всегда будет здесь, Грейнджер, – ответил Малфой. – Можешь навестить ее в любой другой день, но сегодня я прошу, чтобы ты была со мной.
Драко протянул руку, и девушка могла поклясться, что Тонкс, смотря на них с небес в этот момент, запела 'I Want to Hold your Hand'. Девушка вложила свою ладонь в его.
И они ушли вместе.
Рука об руку.





14 февраля 2065 года
Напевая старенькую песенку «Битлз», она достала из кармана куртки розу.
То ли погода в этом году была особенно холодная, то ли сказывался возраст, но Гермиона постоянно куталась в пальто. Холод и снег замораживали тело, проникая в самую душу. Ветер, сорвав с нее шляпу, теребил короткие седые волосы. Наблюдая за тем, как шляпа катится вниз с холма, она вспомнила, что раньше успевала ее ловить. Да, с годами реакция стала хуже, да и энергии поубавилось.
Дрожа от пронизывающего ветра, она провела дрожащими пальцами по эпитафии на надгробии. По щекам скатились безмолвные слезы.
– Я так скучаю по тебе, – прошептала она в пустоту, – и дети тоже, и внуки. Они хотели прийти со мной,… но мне хотелось побыть вдвоем, как раньше.
Она шмыгнула носом.
– Эмм… Я прошлась с Лирой по Косому переулку, закупили книг к школе. Она хочет попасть на Слизерин, как и ее кузены. И Калем... Его бизнес процветает. Он так похож на тебя, иногда это даже пугает.
Она покрутила цветок в руке, на глаза навернулись слезы.
– Некому больше отвечать на мои вопросы, – тихо прошептала она, – дети пытаются помочь, но…я потеряна.
Выровняв дыхание, Гермиона осторожно опустила розу на могилу и прижала ладонь к сердцу.
– Не думаю, что протяну долго, я все время устаю. В сердце пустота с тех пор, как тебя не стало, и я исчезаю… Как мне сказать об этом детям? Ведь я не боюсь. Я просто…просто хочу вновь увидеть тебя.
Она вытерла слезы перчаткой. Его перчаткой.
– С Днем святого Валентина, Драко, – сказала она. – Займи мне место рядом с собой.
















Спасибо моей замечательной бете! Без нее этот фик никогда бы не стал таким, какой он есть сейчас! Ты даже не представляешь, как много значит для меня твоя помощь!