Ночь хороших снов

Они не нуждались в том, чтобы быть друзьями.

Им не надо было вместе выполнять домашние задания, вместе ходить до класса, вместе обедать.

Иногда всё, что им было нужно – это кто-то, с кем можно отвлечься от плохих мыслей, от кошмаров, которые являлись результатом пережитой войны и виденьем того, как яркая вспышка зелёного пламени обрывает жизни их друзей.

Это началось, ещё когда они учились в Хогвартсе, разделяя общую спальню для Главных Старост. Тогда было куда проще прятаться под одеялами Гермионы Грейнджер, тогда их ничего не разделяло. Хогвартс сблизил Драко Малфоя и Гермиону Грейнджер, а его окончание их разлучило. Наследник Малфоев вернулся в теперь уже пустующий Малфой-Мэнор, в то время как величайшая волшебница всех времён проживала в дешёвой квартирке в магловской части Лондона.

Каждую ночь слишком большой, слишком пустой особняк давил на молодого слизеринца. Каждую ночь парень сжимал подушку рядом с ним, думая, надеясь, молясь, чтобы её образ всплыл в его голове, а ещё лучше, чтобы он превратился в реальность. Но этого никогда не происходило. Ночи напролёт он сидел, уставившись в темноту, думая, навестить её или нет. Гермиона, вероятно, уже и забыла о тех ночах, что провела мирно спящей в его руках, щекоча волосами его нос, когда он глубоко вдыхал запах её персикового шампуня.

В одну из бессонных ночей, во время грозы, Драко услышал громкий стук в деревянную дверь мэнора. На часах было 3:27 утра. «Кто будет ломиться в дверь во время шторма в такой час?», – сомневался Драко. Откинув красные шёлковые простыни и выйдя со своей комнаты, он направился в холл. Он открыл дверь и увидел перед собой промокшую под дождём брюнетку, дрожащую от холода и поглубже закутавшуюся в длинную чёрную куртку с капюшоном.

– Могу я войти? – спросила она, стуча зубами. Драко стоял, уставившись на фигуру перед ним. Он не мечтал, он и представить себе такое не мог. Гермиона стоит на его пороге, спрашивая разрешения войти.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, мысленно дав себе пинка за такой глупый вопрос.

Гермиона фыркнула.

– Смерть свою ищу, – огрызнулась она. – Пожалуйста, разреши мне войти.
Малфой мог слышать раздражение в её нежном голосе. Он почувствовал, как уголки его губ приподнимаются в знакомой ухмылке, которую, как ему показалось, он хранил только для неё.

– Не хотелось бы, чтобы ты умерла здесь, – он открыл дверь чуть шире, освобождая ей проход. – Постарайся не слишком залить пол, – добавил он, намекая, что старый Малфой в нём проснулся.

Разочарование Гермионы росло с каждой его фразой, Драко был уверен. Тем не менее, то, как он дразнил её сейчас, не было похоже на то, как он делал это в течение семи лет. Одним движением запястья он зажёг огонь в камине в фойе. Шумный вздох сорвался с губ молодой ведьмы.

Гермиона стояла перед пламенем, позволяя ему согревать её охлаждённое тело. Время от времени она напоминала себе не поднимать взгляд на портреты семьи волшебников, что жили в этом доме когда-то. Воспоминания о том, как Люциус Малфой называл её «грязнокровкой», а Беллатриса Лестрейндж заставляла биться в агонии, пролетали у неё перед глазами. Она встала спиной к огню и картинам, и взгляд её карих глаз встретился с Малфоем, облокотившимся на лестницу.

– Ну, так что привело тебя сюда? – спросил он снова, без прежнего сарказма в голосе.

Тяжело вздохнув и пожав плечами, она ответила ему:

– Не могла уснуть.

– Не могла уснуть? – повторил он.

– Ты же знаешь, как я ненавижу грозы.

– Знаю?

Её терпение иссякло.

– Малфой.

– Драко, – поправил он её.

– Хорошо, Драко, – исправилась она, с тем же раздражённым тоном. Он заметил, как она обняла свои худые плечи руками, пытаясь согреться.

– Холодно? – задал он очевидный вопрос.

– Немного, – признала она. Драко сократил дистанцию между собой и гриффиндоркой, обнял её и повёл в свою комнату. Гермиона позволила ему уложить её в его постель.

– Мы должны избавить тебя от этой мокрой одежды, – с намёком прошептал он ей на ухо, щекоча кожу тёплым дыханием.

Гермиона повела плечами, сместив его руку.

– Не будь бестактным, Драко, – упрекнула она его, стянув с себя промокшую куртку. Драко протянул ей ночную рубашку, которая пришлась ей по колено. Он пробежался глазами вверх и вниз по её изящной фигуре, любуясь тем, как его чёрная футболка сидит на ней. Гермиона забралась в кровать рядом с ним, остановив взгляд на красных простынях.

– Почему Гриффиндорские цвета? – осведомилась она. – Жалеешь, что не был одним из нас?

Она чувствовала, как вздымается его грудь под весом её головы.

– Возможно, я просто устал от зелёного, – пробормотал он.

Драко обвил руками её талию, как только начал засыпать. Гермиона улыбнулась, уткнувшись носом в его шею. Она знала наверняка, что это первая за длительное время ночь, когда он спит. Девушка не совсем понимала, что повлекло её к мэнору в ту ночь. Может быть, это был обыкновенный страх грозы, а, может быть, понимание того, что прошло уже три недели и два дня с того момента, как она в последний раз хорошо спала ночью.

Она уйдёт прежде, чем он проснётся, они оба это прекрасно знали. Они не выпьют по чашечке чая, не почитают утреннюю газету, не обсудят свои планы на выходные.

Драко и Гермиона не нуждались в том, чтобы быть друзьями.

Им не нужны были эти ярлыки.

Просто иногда они нуждались друг в друге.