На взлет

Глава 1

Гермиона глубоко вздохнула и расслабленно откинулась в кресле. После длительного рабочего дня, наполненного беспрерывной писаниной, перепалками с коллегами и принятием важных решений, оставался последний штрих: упаковать увесистую папку, поставить печать и отправить прямиком к министру.

Могла ли она работать на износ? Сколько угодно. Но боль в спине и напряжение в мышцах давали о себе знать. Гермиона потянулась, разминая кости и чувствуя знакомое покалывание по всему телу.

Конечно, она любила свою работу. Гермиона добилась почти всего, чего хотела, и обнаружила, что какая-то справедливость в этом мире определенно есть: ее многолетний труд был оценен по достоинству, и теперь Гермиона Грейнджер не просто писала документы и готовила проекты, а подписывала их и делала это не где-нибудь, а в своем собственном кабинете, на двери которого значилось лаконичное «Глава Отдела Магического Правопорядка». Но Гермиона не уставала повторять, что это совсем еще не конец ее пути, и она готова самосовершенствоваться и стремиться только вперед. Впрочем, ей все равно льстило то, что спустя всего семь лет после окончания учебы, она смогла занять эту должность, и по праву пользовалась привилегиями, которые открылись ей, благодаря посту.

И именно сейчас Гермиона была готова воспользоваться главной особенностью своего положения — уходить практически когда вздумается. Взмахом палочки она устранила легкие намеки на творческий беспорядок и подготовила документы и вещи, которые стоит забрать с собой, ведь работу на дому еще никто не отменял. Привстав с места, Гермиона одобрительно улыбнулась, раздумывая о плодотворном рабочем дне, который уже прошел, и великолепном вечере дома с книгой, Живоглотом под мышкой и чашечкой чая, какао, молока или даже чего покрепче.

Гермиона перебросила пушистые волосы через плечо и туго стянула их резинкой; на руке осталась тонкая багровая полоска, и она потерла запястье, желая избавиться от следа. И в тот самый момент, когда Гермиона застыла посреди кабинета с сумкой в одной руке и кипой бумаг в другой, уныло разглядывая собственные руки, в дверь постучали. Требовательно и даже грубо, словно посетитель был зол и нетерпелив.

— Да, да, — вырвалось у Гермионы, а в голове зажглась неприятная мысль: возможно, ей еще рано покидать рабочее место. — Заходите.

Дверь распахнулась, и на порог ступил грузный мужчина в летах; на лбу его пролегла глубокая морщина, губы сжались в недовольной гримасе, но в глазах плескалось уважение и еще что-то словно по-отечески доброе и душевное.

— Мисс Грейнджер, жаль вас отвлекать, но дело не терпит отлагательств, — он поманил Гермиону рукой. — Пройдемте со мной, прошу вас.

Гермиона бросила жалостливый взгляд на часы и перевела его обратно на мужчину, обреченно кивнув.

— Конечно, Мистер Райан, что-то произошло?

Наказав секретарше тщательно проверить помещение и запереть кабинет, Гермиона направилась за ним к лифтам, подмечая перемены в поведении министра Магии.

Говард Райан был отличным человеком и вполне неплохим начальником. Кроме того, он справлялся со своими обязанностями и за пять лет своей службы умудрился искоренить почти любые намеки на голод, бедность, разруху и другие последствия войны с Волан-де-Мортом. Но самой главной причиной, по которой его уважала Гермиона, было его отношение к Магической Дискриминации: он справился с нелегкой задачей и практически вынудил общество достигнуть равенства. Теперь чистокровные и маглорожденные жили и работали бок о бок, и может, они не всегда достигали согласия, но это было вполне сносно. И, хотя иногда казалось, что Мистер Райан чересчур импульсивен и не всегда отдает отчет в своих действиях, его политику принимала большая часть общества, и волшебники спокойно жили по новым законам, установленными им. По крайней мере, Гермиону все устраивало.

Говард заверил ее, что объяснит ситуацию в своем кабинете, так как там их уже ожидают главы нескольких департаментов и отделов, но если кратко: дело касалось стремительно приближающейся Годовщины Победы.

Услышав об этом, Гермиона прикусила язык и еле удержалась от того, чтобы закатить глаза. Она любила праздники, были ли это семейные торжества с милыми посиделками у камина и совместной готовкой или же бурные вечеринки с громкой музыкой и утренней головной болью. Но то, во что спустя годы превратился День Победы, она не могла перенести: излишняя помпезность, уродливые декорации и напускные искренность и сочувствие, и все это подавалось в упаковке из громких речей и жалких попыток утопить горе в алкоголе. Каждый год Гермиона думала только об одном: кажется, жертвы тысяч людей не совсем стоили этого, если судить по такому торжеству.

Не стоит пояснять, что при упоминании об этом так называемом празднике настроение Гермионы резко упало, и она приготовилась к нарочито эмоциональным обсуждениям.

Ох, зря она дала себя в это втянуть.

***


— Ну, что скажете? — мистер Райан оглядел присутствующих и несколько раз мигнул. Уголки его губ подрагивали и были готовы растянуться в широкой улыбке: он был уверен, что произвел фурор. — Мистер Финчел? Миссис Лонтен? Мисс Грейнджер?

Гермиона подняла глаза, рассматривая Зал Советов — небольшое помещение, с крупным столом в центре и несколькими шкафами у стен. Здесь обычно собирались лишь приближенные к министру и те, кого допускали до решения важных проблем. Маленький червячок тщеславия шевельнулся глубоко внутри: Гермиона была одной из таких приближенных. Но она тут же помрачнела, осознавая, что в таком случае ей действительно нужно принять участие в обсуждение, тем более, как оказалось, никто не собирался этого делать. Служащие смущенно переглядывались, подначивая друг друга начать разговор, некоторые опускали глаза, словно не видели никаких проблем, другие же равнодушно хмыкали, будто все происходящие не касалось их ни в коей мере. Кажется, так могло продолжаться еще очень долго, но Мистер Райан в силу своего простодушия расценил молчание по-своему:

— Хорошо, очень хорошо, — воскликнул он и даже привстал в кресле от радостного возбуждения. — Другой реакции я и не ожидал. Ладно, — его лицо вновь приняло серьезное выражение, — часть проекта уже одобрена, а часть будет доработана Отделом Декорирования, — Гермиона еле удержала вздох облегчения, и по виду остальных стало ясно, что многие присутствующие разделяли ее мнение: какие бы чувства ни вызывал этот праздник, но торжество такого размаха должно быть чуть более организованно. И это мягко сказано. Но теперь у них хотя бы есть шанс. — Я же вас собрал немного по другому поводу. Было бы забавно устроить из этого сюрприз, но вам может потребоваться время на подготовку: мы же не хотим, чтобы кто-то из нас упал в грязь лицом.

Он вновь подпрыгнул в кресле, хотя только опустился туда, и обвел присутствующих взглядом, полным торжества. Говард словно старался заглянуть каждому в глаза и проследить за реакцией.

— Один сотрудник, кстати, из ваших, Мистер Ронур, — он кивнул Главе отдела магических игр и спорта, — предложил великолепную, просто сногсшибательную идею! Как по мне, это как раз то, что нам всем нужно. Мы устроим — внимание! — грандиозный вылет! — провозгласил он.

Гермиону словно приложили головой: перед глазами поплыли темные пятна, а сознание помутилось. Она удивленно раскрыла рот, потом захлопнула его и нахмурилась, приготовившись к долгому и жаркому спору. Она осматривала Мистера Райана и впервые испытывала настоящее отвращение: его маленькие глазки неестественно распахнулись и поблескивали, что выглядело почти болезненно, рот растянулся в широкой ухмылке, но один уголок был ниже другого, и общий вид этого радостного выражения вызывал лишь желание отвернуться, встать и выйти. Казалось, он подпрыгнет, как мальчонка, и примется радостно бить в ладоши. И ведь не одна Гермиона испытывала схожие чувства и была совсем недовольна таким предложениям: Зал Советов взорвался голосами служащих. Кто-то кричал, стараясь достучаться до министра, кто-то перешептывался между собой, сетуя на происходящее; нашлись и те, кто радовался такому повороту и считал это по-настоящему стоящей идеей.

— Каждый из вас возглавит лучших из лучших собственного отдела, — перекрикивая шум, рассказывал министр, — и вылетит с ними перед всем магическим общество: это будет служить похвалой и вам, и вашим сотрудникам, а люди воочию увидят тех, кто делает их жизнь чуть легче и работает ради их спокойствия, — воскликнул он, подводя итог, но вышло это слишком уж пафосно. Гермиона не выдержала и, привстав, громко произнесла:

— Мистер Райан, да кто вообще предложил это? Это же абсурд! — его лицо исказилось от изумления. Он ведь и правда искренне верил, что все воспримут эту идею с таким же удовольствием, как и он сам. — Половина Министерства уже долгие годы даже не видела метлы, а вы предлагаете феерический вылет. Покажите мне этого человека, что предложил это, абсолютно не способного мыслить трезво и рационально.

В следующий момент одновременно произошло три вещи.

Во-первых, Гермиона, пребывавшая одновременно в полном шоке и в самом худшем расположении духа, слегка дернулась, и ее стул упал назад, с глухим стуком ударяясь о пол. Звук получился слишком громким, и все без исключения обратили взгляды к Гермионе, испуганно замолчав. Она казалась невероятно строгой, серьезной и опытной женщиной, но юношеская пылкость, которую можно было проследить в ее движениях, выбивала из колеи. Руки уперлись в столешницу, и, не обращая внимания на нерадивый стул, Гермиона нависла над столом, явно не собираясь отступать.

Во-вторых, Говард Райан окончательно поднялся с места, его рука грозно взметнулась вверх и, казалось, он был готов оспорить молодую сотрудницу, что решилась вступать с ним в пререкания и ставить под сомнения его решения. Его щеки слегка покраснели от напряжения, брови сошлись на переносице, и он уже было распахнул рот, чтобы отчитать Гермиону Грейнджер, но как раз в эту секунду дверь распахнулась, впуская в кабинет слабый порыв воздуха, последние служебные записки-самолетики блеклого сиреневого цвета и человека:

— А вот и я. Прошу прощения, Мистер Райан, — мужчина учтиво поклонился министру, застывшему в нелепой позе: тот несколько раз моргнул и качнул головой, будто из нее вмиг вылетели все слова, что он был готов обрушить на сотрудницу.

— А вот и он, — повторил он за вошедшим, и его взгляд резко перекинулся на Гермиону, — а вот и он, Мисс Грейнджер, абсолютно неспособный мыслить рационально — или как вы сказали? — Мистер Малфой.

Все присутствующие почувствовали себя словно на особо интересном матче по Свивенходжу: они завороженно переводили взгляд с Малфоя на Гермиону и обратно, пытаясь предугадать, что в конце концов произойдет.

Малфой выглядел отменно: высокий, статный, сильно возмужавший со времен Хогвартса, в идеально отглаженной мантии, с идеально уложенными волосами и гладко выбрит — тоже идеально, Мерлин его задери! И эта холодная невозмутимость, граничащая с небрежностью. Но маска все же треснула, когда он услышал слова министра: жесткие губы скривились, и глаза, что были слегка прищурены, удивленно распахнулись, как только он медленно повернулся и встретился взглядом с Гермионой.

Ее стул так и остался лежать на полу, и теперь Гермиона предстала перед Малфоем во всей красе: слегка растрепанная, с раскрасневшимися щеками и яростно горящими глазами. Он окинул ее по-настоящему изумленным взглядом, и Гермионе вмиг стало неуютно, она слегка напряглась, а красноватый след от резинки на запястье зазудел, неприятно покалывая.

В голове Гермионы мелькнула единственная связная мысль: «Кто вообще говорил о справедливости?»

***


Тишину нарушил Мистер Ронур, который весьма нетактично, но так необходимо в этот момент прочистил горло и, поднявшись с места, направился к Драко, на ходу подняв стул Гермионы.

— Добрый вечер, Мистер Малфой, — он протянул руку, и Гермиона подметила, что начальник слишком сильно сжал ладонь своего подчиненного. В следующее мгновение она осознала, что тот еле сдерживает смех: его губы слегка дрогнули, и он приподнял бровь, словно предлагая Малфою присоединиться к его веселью. Тогда и сама Гермиона прочувствовала всю комичность ситуации. Этакая немая сцена с искаженными лицами и дрожащим от бурных эмоций воздухом. А ведь они — все, собравшиеся здесь, — отвечают за жизнь и быт тысяч людей, за их безопасность, права, обязанности и даже развлечения, но при этом не упускают возможности и ведут себя, как дети малые, в подобных ситуациях.

Гермиона нахмурилась и опустилась на свое место, осознавая, что она высококвалифицированный работник и не имеет права позволять себе такие глупости. Она мотнула головой: ее волосы эффектно взметнулись за спиной, и сложила руки на столе, приготовившись точно и аргументировано отстаивать свою точку зрения.

Но Мистер Райан, как оказалось, не имел ни малейшего намерения возвращаться к их милой беседе: он махнул Драко, указав на стул рядом с собой, перекинулся парой слов, вновь похвалив за его изумительную, Мерлинова борода, идею, потом несколько раз кивнул и улыбнулся все еще шокированным сотрудникам:

— Думается мне, что мы закончили. Вы предупреждены и вооружены, — он подмигнул Мисс Эриф — симпатичной рыжеволосой главе комитета по выработке объяснений. — Всем удачи, встретимся второго мая, — он замялся, — и, конечно, каждый день до этого на ваших рабочих местах.

Он добродушно улыбнулся, и Гермиона предприняла последнюю попытку:

— Но, Мистер Райан… — начала она, и тот вмиг помрачнел, — почему вы слушаете его? Он ведь даже не глава Департамента.

— Потому что Мистер Малфой предложил по-настоящему хороший вариант, у которого чрезвычайно много плюсов: это зрелищно, красиво, быстро, довольно легко в исполнении и не требует особой подготовки, — жестко произнес Говард.

— А еще опасно! И вы поступите очень безответственно, если согласитесь.

— Очень жаль, что вы так думаете, Мисс Грейнджер, — сурово осадил он Гермиону, — потому что я уже согласился.

— Мистер Райан, одумайтесь! — обессилено выдохнула она.

— Вопрос закрыт, Мисс Грейнджер. Всем спасибо, все свободны!

Уже выходя из кабинета, Гермиона обернулась и встретилась взглядом с Малфоем. Он глядел прямо на нее надменно и с вызовом, словно показывая, что в этот раз именно он одержал победу.

_____________________________________________

Свивенходж — магическая игра, изобретённая в Херефордшире (Англия). В игре используется надутый пузырь, обычно свиной. Игроки садятся задом наперёд на свои мётлы и бьют прутьями метлы по пузырю, перебрасывая его взад-вперёд через ограду. Если один из игроков не попадает по пузырю, то его противнику засчитывается одно очко. Победителем становится игрок, первым набравший 50 очков. В свивенходж до сих пор играют в Англии, хотя эта игра никогда не была особенно популярной. (Здесь и далее информация с сайта Гарри Поттер Вики. Свивенходж используется в тексте, чтобы передать реакцию, в магловских текстах подойдет замена на Пинг-Понг. — прим. автора)

Глава 2

ГГермиона Грейнджер всегда с недоверием относилась ко всему, что связано с полетами или пребыванием в воздухе. Но, к сожалению, жизнь раз за разом сталкивала ее с обстоятельствами, которые вынуждали оторваться от земли. Этому способствовало многое: родители-маглы, которые не могли оставаться на одном месте в свободное время и, как только появлялась возможность, бежали за авиабилетами; Магическая школа c несколькими уроками полета, а потом все подряд: квиддич, гиппогрифы, фестралы, дракон и снова метлы — под ударом проклятий и в пылающем пламени или с друзьями на заднем дворе Норы.

Гермиона избегала этого, как могла.

Конечно, нельзя было сказать, что она боялась летать; просто ее охватывала легкая паника. Руки начинали трястись, ладони вмиг становились влажными, а на лбу выступала испарина при мысли о тонком древке метлы, но Гермиона совсем не чувствовала испуга. Какая глупость, конечно, нет.

Прошла уже неделя после злосчастного собрания; Гермиона ни разу не встретилась с Малфоем за это время, а Мистер Райан и все остальные делали вид, что ничего особенного не происходило. Но время летело со страшной скоростью, и праздник приближался, а значит, пора было собрать всю свою храбрость, а также безрассудство, чтобы хоть на шаг приблизиться к метле, а может и предпринять попытку подняться в воздух.

Малфой умудрился испортить все. Конечно, эта была не та ситуация, когда он появился в ее жизни неожиданно, выворачивая все наизнанку. Совсем нет. Они изредка сталкивались в коридорах министерства или на торговых улицах магического Лондона; иногда Гермиона улавливала знакомое имя из чужих уст или видела его подпись на бумагах в кабинете министра; бывало даже, что разговор с друзьями подбирался близко в Малфою, и они вспоминали школьные годы или же обсуждали его новые достижения. Но он больше не портил ей жизнь. Когда-то давно Гермиона научилась закрываться от его резких оскорблений и колких слов и жила спокойно, чувствуя себя полноценной и самодостаточной женщиной и волшебницей, но теперь он сделал один маленький шаг вперед, и тот мир, что Гермиона выстроила вокруг себя, пошатнулся, словно карточный домик от легкого дуновения ветерка.

Она не умела летать и признавала это. Хотя бы перед самой собой. Но глупое предложение Малфоя, которое он наверняка внес от скуки или чтобы выслужиться перед начальством, оставило Гермиону в подвешенном состоянии. Во всех смыслах.

У нее просто нет шансов, а Малфой вновь показал, что удача всегда на его стороне. Он не получил даже условного срока после войны и даже наоборот смог почти сразу занять место в министерстве, хотя, как стало понятно позже, деньги ему совсем не были нужны. Он был неприлично богат, а спустя время вернул и даже повысил свою репутацию, что делало его вхожим в любой круг. В силу известной и древней фамилии, денег, аристократической красоты и определенного обаяния Малфой обладал влиянием. И уязвленная гордость Гермионы вновь и вновь кричала о том, что это было крайне несправедливо и нечестно.

Но никто и никогда не стал бы прислушиваться к жалким крикам, полным самооправдания. Поэтому после недели, проведенной за книгами обо всем, что связано с полетами от «Квиддич сквозь века» и до глупого чтива для молодых волшебниц «Любовь в воздухе» или «Жизнь, держась за древко», Гермиона отправилась на взлет.

***


Гермиона выбрала для тренировки небольшой стадион вблизи Лондона, о котором услышала от Рона и Гарри. Она аппарировала туда, облаченная в новенькую форму с защитными щитками, перчатками и специальными очками. Что сказать — Гермиона была готова ко всему.

Стадион встретил ее нещадно палящим солнцем, яркой зеленью и легким, призрачным ветром, доносившим запахи раскаленного метала, молодой травы и свежей краски. Возможно, не самый приятный набор, и амортенция явно пахла для Гермионы по-другому, но в этот момент она, бывшая затворницей министерства и офисным работником, почувствовала настоящее наслаждение и невесомое чувство, которое набирало силу и трепетало внутри. Смена обстановки подействовала благотворно и освежила Гермиону настолько, что она преисполнилась уверенности и страх притупился.

Это было самое обыкновенное квиддичное поле, но меньше, чем в Хогвартсе и тем более на Чемпионате Мира. По правую руку от Гермионы находились трибуны для болельщиков, по левую протянулись места жюри и почетных гостей; кольца спереди и сзади были крепкие и ничуть не погнувшиеся, но общее запустение производило впечатление, что эту площадку давно не использовали по назначению.

Но это было только на руку Гермионе. Скрепя сердце, она поблагодарила Мерлина за то, что никто не увидит ее позора. Глубоко вздохнув, Гермиона незаметно обтерла вспотевшие ладони и, перехватив древко метлы, направилась к центру поля.

Ее ждал долгий день.

***


Гермиона сделала пару шагов вперед, щурясь от солнца, и, остановившись, прикрыла глаза руками. Цвета вокруг были слишком яркими, и, казалось, даже воздух отражает солнечный свет. Она несколько раз растерянно моргнула и снова окинула взглядом весь стадион. И тут же замерла от удивления.

Впереди, недалеко от колец, там, где находился небольшой сарай для инвентаря, показалась фигура. Высокая, слегка худощавая, но с широкими плечами и крепкими руками — это явно был мужчина; мужчина, который приближался к Гермионе, уверенно и неспешно, поигрывая в руке длинной и тонкой метлой, определенно, гоночной. Но из-за солнечного света и рези в глазах Гермиона никак не могла увидеть его лица. Она так и застыла на месте, отчаянно щуря глаза, чтобы разглядеть незнакомца.

Где-то глубоко внутри надоедливый голосок резко проснулся и принялся убеждать Гермиону, что она, бесспорно, знакома с этим человеком, а как только незваный гость приблизился чуть ближе, голос сменил пластинку и завопил о той самой справедливости.

И тогда до Гермионы дошло.

— Да ну! — он узнал ее секундой позже и не смог удержать изумленное восклицание. Пару шагов вперед и Малфой замер, оглядывая Гермиону с ног до головы. Ей вмиг стало неудобно, захотелось развернуться и уйти, но она не могла позволь себе такую слабость.

Конечно же, именно в этот день, именно в это время, Малфой и никто иной должен был застать ее за тем действом, что Гермиона надеялась скрыть ото всех. Но теперь никак не получится — он отыграется по полной.

— Тренируешься, а, Грейнджер? — Драко смог унять свое удивление и протянул насмешливо и даже презрительно. Он легко поцокал языком и ступил в сторону, обходя застывшую Гермиону и изучая ее пристально и вдумчиво. — Неужели грязнокровки не обладают талантом к полетам?

— Поле занято, Малфой. Думаю, ты можешь прийти и потренироваться в другой раз, — собрав последние толики былой уверенности, серьезно проговорила она.

— Потренироваться? — он широко ухмыльнулся, но серые глаза смотрели так же холодно. — Мне не нужна тренировка, Грейнджер, я просто развлекаюсь.

Малфой отставил метлу в сторону и небрежно облокотился на нее, словно показывая своей вальяжной позой, что на этом поле именно он хозяин положения. Казалось, ему доставляло бешеное удовольствие вновь и вновь ставить Гермиону на место, унижая ее, но Малфой тщательно скрывал это: с возрастом он перестал быть настолько импульсивен, как в далекие Хогвартские времена.

— Ну и развлекайся где-нибудь в другом месте, — огрызнулась Гермиона и наконец сдвинулась с места, опустив метлу на землю и припоминая все свои жалкие попытки научиться летать.

— Да ладно тебе, Грейнджер, мне же интересно, как проходят твои занятия. Это же первый раз, да? — он спросил с таким неприкрытым любопытством, что Гермиона почти поверила в его искреннюю заинтересованность. Тот еще актер.

— Да, Малфой, — почему-то призналась она, обреченно вздохнув, — это первая тренировка, поэтому будь добр, оставь меня!

Она сурово прикрикнула на него, все еще веря в то, что он отступит. Но по степени упрямства Малфой был слишком близок к ней самой.

— Брось это, Грейнджер, — отмахнулся он. — Ладно, я сделаю тебе одолжение, если ты признаешь, что попросту неспособна…

— Малфой! — Гермиона постаралась вложить в этот вскрик всю злость и ярость от наглого оскорбления.

— Грейнджер, — насмешливо протянул он, — тебе нужно всего лишь признать, что хоть в чем-то ты не идеальна. Даже не перед всеми — только передо мной. Скажи это, а я найду способ отменить всю эту чепуху с вылетом, — Малфой широко махнул рукой, словно в подтверждении своих слов, — а ты сможешь жить спокойно.

Не стоит отрицать, что глубоко внутри Гермиона была готова согласиться. Никто никогда не узнал бы об этом, но она сама признавала, что по-настоящему хотела сказать всего три слова и закончить это безумие.

Три слова.

Я. Не. Могу.

Но она же Грейнджер, поэтому, придав голосу твердости, с достоинством произнесла:

— Может мне и не стать идеальным игроком в квиддич, но пролететь на метле несколько сотен метро я смогу с легкостью, — голос даже не дрогнул, но Малфой широко ухмыльнулся, вновь блеснув зубами.

— Никто и не сомневается, Грейнджер, — ответил он и шепнул: — Главное, в нужном направлении, а не вниз.

Если бы в этот момент в руке Гермионы оказалась метла, она бы, не задумываясь, ухватилась за древко покрепче и замахнулась на Малфоя, ни на миг не волнуясь о том, как это будет выглядеть со стороны: обезумевшая начальница в дурацкой тренировочной форме избивает сотрудника чужого отдела, так что прутья разлетаются в стороны. Но это сделало жизнь Гермионы хоть немного справедливее, ведь Малфой открыто насмехался и издевался над ней, ничуть не скрывая своей позиции по отношении к одной из лучших ведьм современности: он считал ее никчемной. И это было слишком оскорбительно, чтобы вынести.

Тем более от Малфоя.

— Я готова поспорить, что научусь, — рискнула Гермиона, — и вылечу со своей командой.

— О, никто не тянул тебя за язык, — раздельно и внушительно сказал Малфой и сделал шаг по направлению к Гермионе. В его глазах вспыхнул какой-то еще не совсем понятный Гермионе огонек. — Тогда поспорим. По всем правилам, Грейнджер, — он преодолел оставшееся пространство и протянул ей руку: отступать было некуда. — Ты утверждаешь, что сможешь научиться, а я предполагаю обратное. В случае если ты не справишься и не сможешь самостоятельно научиться, во время праздника признаешься перед всеми в своей неудаче, — уголок его губ вновь дрогнул, но выражение глаз оставалось серьезным.

— А в случае моей удачи, — Гермиона смело шагнула вперед, обхватив его ладонь, и, на секунду задумавшись, произнесла: — Ты выполнишь одно мое желание.

— Да что ты? — он насмешливо выгнул бровь и добавил вполголоса: — А ты любишь поизвращаться, да?

Гермиона скривилась и гордо вскинула голову, не прерывая зрительного контакта. Малфой выглядел самоуверенно, и именно сейчас по его виду было понятно, как же он на самом деле упрям. Его глаза смотрели с еще большим вызовом и блестели огоньком азарта. Его ладонь, узкая и прохладная, крепко обхватила руку Гермионы, а второй рукой он совершал мягкие движения палочкой, подкрепляя спор магией. Губы едва заметно шевелились, произнося заклинания одно за другим.

Гермиона почувствовала, как магические нити обвивают ее запястья и волшебство покалывает подушечки пальцев. Прямо над сцепленными ладонями коротко вспыхнула искра, и Гермиона с новой силой восприняла окружающие запахи и даже почувствовала тонкий и деликатный аромат парфюма Малфоя. Голова прояснилась, но одна мысль билась особенно отчетливо: она должна побороть себя, бросить вызов страху и одержать победу над Малфоем.

И она сделает это.

Кажется, Малфой, сам того не ведая, неплохо помог Гермионе.

***


Как только заклинание было произнесено, Гермиона выдернула свою ладонь из руки Малфоя и резко развернулась, показывая, что на этом их разговор окончен. Но Драко был далеко не из тех, кто воспринимает глупые намеки и потакает желаниям бывших гриффиндорок. Он остался на месте, уставившись на Гермиону, хоть она упорно делала вид, что не замечает его.

Сделав пару шагов вперед к своей метле, Гермиона набралась уверенности и наконец смогла себя убедить, что несмотря на страх и панику, на Малфоя прямо за ее спиной, на глупые предрассудки, на смешки и даже оскорбления, которые будут сыпаться на нее с каждой новой попыткой, ей пора перебороть себя. В конце концов, она уже не раз делала это.

— Вверх! — невозмутимо, в свойственной ей манере приказала Гермиона, но метла лишь покатилась по траве, как и давным-давно на первом уроке полетов в Хогвартсе. Да-а, с тех пор многое изменилось, но точно не ее умение обращаться с метлой.

Малфой прыснул, совсем как мальчишка, и согнулся от смеха, опираясь на свою метлу. Теперь он совсем не походил на серьезного и властного мужчину, каким предстал перед Гермионой в кабинете министра, и казалось, его смех был искренним, словно его невероятно веселило происходящее. Гермиона недовольно нахмурилась, досадуя больше на эту самую веселость, чем на собственную оплошность. Пытаться осадить его было так же бесполезно, как и заткнуть мандрагору во время пересадки. Гермиона уныло вздохнула от этой мысли.

Малфой тем временем пришел в себя и, кинув метлу возле себя, подчеркнуто небрежно произнес:

— Вверх, — метла прыгнула ему в ладонь еще до того, как он закончил говорить.

Гермиона не удержалась и громко фыркнула. «Жалкий позер».

— Грейнджер, неужто ты совсем забыла старые добрые занятия в Хогвартсе? Мадам Трюк была бы крайне недовольна, — он несколько раз покачал головой и поцокал языком, и Гермиона осознала, что ненавидит эту привычку даже больше, чем его манеру растягивать слова.

— Замолкни, ладно? — процедила она сквозь зубы. — Спор не обязывает следить тебя за каждым моим действием, так что найди себе дело наконец.

— Я уже нашел его и не променяю ни на какое другое, — весело откликнулся Малфой, — не представляешь, какое удовольствие мне доставляет наблюдать тебя в таком виде.

Гермиона что-то неразборчиво пробурчала в ответ и вновь повторила:

— Вверх!

На этот раз к большому изумлению самой Гермионы, метла поддалась и, подлетев, оказалась в ладони. Гермиона сомкнула пальцы вокруг древка и, аккуратно перебросив ногу, оседлала ее.

— И все-таки тебе бы больше подошло что-то вроде «Синей мухи», — Малфой ухмыльнулся, разглядывая метлу Гермионы.

Это была новая модель, как раз та, на которой волшебникам предстояло вылететь в День Победы. Она была спортивной, но не разгонялось до высоких скоростей и, в принципе, считалась безопасной и довольно простой в управлении.

Гермиона решительно проигнорировала его насмешку и глубоко вздохнула, успокаивая себя. Ей нужно было лишь легко оттолкнуться от земли, и если она сделает первый шаг, все получится. Гермиона была уверена в этом. Прикрыв глаза, он представила себя в новой праздничной мантии, возвышающейся над толпой и свободно парившей в воздухе. В своей фантазии Гермиона радостно улыбалась и, удерживая метлу одной рукой, второй весело махала всем вокруг.

Это помогло наконец решиться и рискнуть. Ступни уперлись в землю, и, легко спружинив, Гермиона поднялась вверх. Но зависнуть в воздухе ей не удалось: метла медленно, но верно поднималась выше и выше.

Гермиона панически дернулась вперед, осознав, что всего пару секунд и она уже видит макушку Малфоя. В ушах зашумело и тонкая резинка, сдерживающая пушистую копну волос, лопнула от сильного порыва ветра. Драко внизу больше не улыбался, а лишь следил за ней напряженно и, кажется, что-то кричал, но Гермиона не могла сосредоточиться ни на чем, кроме единственной мысли: он действительно был внизу и довольно далеко, а она летела, но, как и предупреждал Малфой, совсем не в том направлении.

Как же ей хотелось в этот момент ощутить под ногами твердость земли. Гермиона судорожно втянула воздух и наклонилась к метле, вцепившись в древко, но особо резкий порыв ветра доказал, что несмотря на онемевшие пальцы, она держалась не так уж и крепко.

Гермиона не сразу осознала, что падает. В какой-то момент она подняла голову вверх и увидела над собой удаляющуюся метлу, ту самую, на которой она должна была находиться прямо сейчас. Гермиона смиренно вздохнула, раздумывая, насколько силен ее шок, раз она не почувствовала совсем ничего, сорвавшись с метлы. Целые четыре секунды Гермиона сетовала на собственную безалаберность и проклинала Малфоя с его дурацкими идеями и, прости Мерлин, собственное бесконечное упрямство.

Но четыре секунды прошли, все эти мысли со скоростью света пронеслись в ее голове, а на пятой Гермиона упала вниз, очутившись на мягкой, пружинящей поверхности.

— Аресто моментум! — спустя еще секунду услышала она и поняла, что шоковое состояние неплохо затормозило ее слуховую деятельность.

А потом Гермиона потеряла сознание.

***


— Дура! — послышалось откуда-то сверху. — Глупая дура! — прозвучало с еще большим раздражением. — Просто идиотка!

— Я поняла, что ты не в восторге от моих умственных способностей, — просипела Гермиона и предприняла попытку разлепить глаза. С большим трудом она достигла успеха и прищурилась, разглядывая фигуру Малфоя, который склонился над ней. Он явно был рассержен и совсем не скрывал этого.

— Я унизить тебя хотел, а не убить, — злобно выплюнул он. — Я знал, что ты не умеешь летать, но чтобы настолько бояться воздуха, — Гермиона не была уверена, но, кажется, Драко закатил глаза. — Ты же им дышишь, Грейнджер, а метла такая же, какой вы, маглы, убираетесь.

— Я ведьма, — пробурчала Гермиона и сделала следующий отчаянный шаг: постаралась сесть. И это действительно оказалось сложным делом: желудок скрутило, в глазах помутнело, голова напоминала о себе болью в висках, да и еще и Малфой, который продолжал что-то ныть над ухом, читая Гермионе нотации, ругая ее и даже обижаясь.

— У меня даже запястье хрустнуло, так резко я палочку выхватил, — тянул он, пока Гермиона ловила разбегающиеся мысли и собирала их в одну кучку.

Первая такая мысль, которая являлась непреложной истиной, состояла в следующем: Гермиона упала с метлы. И это мысль была самой постыдной, вызывала одновременно дискомфорт и смущение, потому что Гермиона в самом деле сорвалась с метлы, пролетела несколько метров и плюхнулась на землю. И все это — на глазах Малфоя.

Но дальше следовал еще один менее приятный факт, который был второй мыслью Гермионы, — Малфой не просто смотрел, как она преодолела расстояние от метлы до — шмяк! — земли, а успел сотворить какое-то заклинание (которое явно следовало запомнить) и — ох уж эти громкие слова — спасти Гермионе жизнь. Подсознание кривилось от мысли, что теперь Малфой стал ее героем и — что ты делаешь Мерлин?! — она вроде как ему обязана.

И словно подводя итоги, все остальные мысли в голове неприятно пульсировали и на разный лад верещали об одно и том же: первый урок полетов не удался.

— Не знаю, Грейнджер, о чем сейчас думает твоя упрямая и не такая уж и сообразительная головка, — иронично высказался Малфой и твердо закончил: — Но решено: если хочешь учиться, валяй. Но будешь делать это под моим присмотром.

Конечно, Гермиона соображала очень медленно в этот момент, но ей хватило и этого, чтобы понять: Малфой не обошелся одним часом позора и намеревался пройти этот путь с ней от начала до самого конца.

***


Даже после продолжительного падения и бесконечных пререканий с Малфоем и собственным внутренним голосом Гермиона оставалась собой и вновь приступила к упорным тренировкам. Драко даже не пытался отговорить ее, лишь, махнув рукой, отошел в сторону, устроившись на траве. Он не спускал глаз с Гермионы и не стал убирать палочку слишком далеко, так как был уверен, что за этот невероятно долгий день Гермиона Грейнджер умудрится еще не раз попасть в какую-нибудь передрягу.

И она попадала: падала с метлы, врезалась в кольца и трибуны, взлетала слишком высоко и потом пикировала вниз, кружилась в одной точке и спотыкалась на ровном месте. А Малфой посмеивался над ней, отпуская едкие замечания, но страховал и устранял все последствия. В итоге он оказался неплохим учителем и наставников, хоть Гермиона и отказалась признать это, подавив мысль в своей голове и полностью настроившись на учебу.

День был долгим. Солнце припекало все так же сильно, но уже начало опускаться к горизонту, постепенно прячась за верхушки деревьев, которые все сильнее и сильнее раскачивались от ветра. Последний ярко-красный луч выхватил фигурку Гермионы и, окатив ее волной света, исчез навсегда. Тогда она очнулась от своих мыслей и выпустила из рук метлу, наблюдая, как на стадион опускаются сумерки.

— Достаточно, Грейнджер, — Малфой незаметно подошел сзади и, проследив за взглядом Гермионы, вгляделся в темный лес. — Если и при свете дня ты не блещешь мастерством, в темноте тебе не стоит даже пытаться.

Гермиона закатила глаза, но решила промолчать: они и так много спорили сегодня. Слишком много для одного единственного дня. Вытащив палочку, она взмахнула ей, уменьшая метлу, и направилась к краю поля, чтобы аппарировать домой и предаться забвению, постаравшись никогда больше не вспоминать этот день.

Малфой хмыкнул, пожав плечами, и направился в противоположную сторону.

Но пройдя всего пару метров вперед, Гермиона не выдержала и остановилась, оглянувшись назад. Малфой шел ровно и уверенно, раздумывая о чем-то своем, и на какой-то момент Гермиона засомневалась в правильности своих действий, но момент прошел, и она окликнула его:

— Малфой, — он слегка повернул голову в сторону, застыв на месте. Гермиона громко прочистила горло и договорила: — Спасибо за помощь.

В темноте она смогла увидеть, как легко дернулась его голова и напряглись плечи. Кажется, ей тоже удалось сегодня хотя бы чуть-чуть вынудить его покинуть свою зону комфорта, но Драко быстро справился с удивлением и серьезно кивнул.

Лед тронулся.

∆∆∆

Аресто моментум — притормаживает падение объекта, смягчает его посадку с большой высоты.
Синяя муха — метла для семейного использования. Описывается как «безопасная» и «надёжная».

Глава 3

Малфой лениво потянулся и, скучая, уставился в пространство. Он медленно моргнул и качнул головой, разминая шею. В этот раз он расстелил на траве свой плащ и за несколько часов сменил более десятка поз, устраиваясь поудобнее и изредка оглядываясь на Гермиону.

Она достигла определенных успехов: метла слушалась ее, и, кажется, Грейнджер уже не так волновалась, когда ее ноги отрывались от земли. Она могла спокойно подняться в воздух, повернуться на месте, пролететь пару метров и все это с невозмутимым выражением на лице, но как только полет заканчивался, Гермиона отбрасывала метлу в сторону и слегка покачивалась, а в ушах раздавался звон.

— Ладно, Грейнджер, на сегодня хватит, — Драко приподнялся, опираясь на локоть, и сощурился, силясь разглядеть Гермиону. Ее силуэт слегка расплывался в дрожащем от зноя воздухе, и волосы, собранные в тугой хвост, развевались за спиной. Она повернулась к нему, и Драко смог различить черты ее лица. Гермиона только что опустилась и выглядела помятой, но радостной от того факта, что у нее наконец начало получаться.

— Еще рано, — она мотнула головой, — но ты можешь отправляться на все четыре стороны.

— Фу, как грубо, — Малфой покачал головой и сел. — Я тут тебе помогаю вообще-то, но не получаю никакой благодарности.

— Тот еще помощничек, — весело откликнулась Гермиона и опустилась на траву, уверенным движением стягивая щитки с коленей. — Я серьезно, Малфой. Искренне не понимаю твоего желания торчать на такой жаре, я-то тебя не держу, — она стянула с волос резинку, тряхнула головой и заправила пряди за уши. — Так что проваливай.

— Да что ж такое, – не испытывая особого желания пререкаться, но чувствуя необходимость отстоять оскорбленную Малфоевскую гордость и честь, Драко прикрикнул на Гермиону. — Твой бы дерзкий язычок, Грейнджер, да Мерлину в котел. А ты, я посмотрю, разговорилась, как будто летать научилась.

— И правда научилась, — перебила его Гермиона, впервые за долгое время по-настоящему радуясь своей хоть и незначительной, но победе. Малфой отвечал лениво, растягивая слова, без особого энтузиазма, но ей было достаточно просто понимания, что чего-то она смогла добиться. — Кажется, мне пора придумывать желание.

Брови Малфоя сошлись на переносице, и серые глаза чуть заметно потемнели.

— Ты увлеклась, — раздраженно возразил он, — тебе еще предстоит вылет, так что продолжай заниматься или собирайся и аппарируй домой. В конце концов, ведьмам требуется намного больше времени, чтобы научиться, чем волшебникам.

— Да брось, — в этот раз Малфой не был способен испортить ей настроение, — у вас нет никаких преимуществ. Волшебницы спокойно летают, играют в квиддич и даже занимаются конструированием метел. Наравне с мужчинами. А ты просто сексист, — Гермиона словила себя на мысли, что едва сдержалась, чтобы не показать ему язык.

— Ты же понимаешь, что магловские словечки такого типа находят во мне единственный отклик, — Малфой мерзко ухмыльнулся. — А насчет конструирования метел ты, конечно, загнула.

— Глэдис Бутби. Тысяча девятьсот первый год. «Лунный луч», — четко выдала Гермиона, словно заученный материал. — Ясеневая ручка, кстати. И метла пользовалась большим спросом среди игроков в квиддич.

— А потом Глэдис не хватило сил, терпения и упорства, чтобы производить метлу в нужных количествах, — парировал Малфой. — Что сказать, женщина. К тому же она была чистокровной волшебницей, и тебе не стоит забывать этот значительный факт.

Гермиона все же сдалась, и ее губы сердито сжались. Малфою удалось вывести ее из себя, хотя, как ей казалось, он не был способен на это в данный момент, но пару колких слов, которые были брошены без особого напряжения, и самолюбие Гермионы уже уязвлено. Она резко поднялась с земли и направилась к своей метле, бросив на ходу:

— Летать можно, даже если ты магл.

— Правда, только вниз, — поправил Драко.

— Я уже слышала это, — злобно выпалила Гермиона и, остановившись, добавила: — Зато они смогли изобрести средства передвижения: самолеты, вертолеты, аэропланы…

— Не надо мне этих сказок, — отмахнулся Малфой. — Это твой последний аргумент, серьезно? Лучше научись летать на метле, ведьма.

И этот последнее ехидное замечание, сказанное пренебрежительным тоном, окончательно отогнало все прекрасное настроение Гермионы. На ее лице легла тень суровой решительности, но уголки губ все равно подрагивали от обиды.

Малфой был просто невыносим и абсолютно не желал отставать от нее. Закрепив за собой право присутствовать на тренировках, дабы убедиться в выполнении всех пунктов их соглашения, он приходил каждый раз, даже когда Гермиона надеялась скрыться, и, развалившись на траве, пожирал ее взглядом, топча в земле все надежды, мечты и малейшие намеки на уверенность.

Он бесцеремонно разглядывал ее, выражая всем своим видом презрение, снисходительность и что-то отдаленно напоминающее жалость, как будто она совершенно никчемна и бездарна, а его тонкие губы легко дергались, словно он сдерживал ухмылку и даже смех. И, святой Мерлин, казалось одним своим видом Малфой унижает ее, убивая все амбиции.

— Знаешь, Грейнджер, вообще-то тебе стоит перестать злиться на меня, — бросил Драко вслед Гермионе, как только она развернулась так резко, что мантия взметнулась за спиной. — Я ведь сделал много полезного для тебя: твои зубы, например, моя заслуга. Второй курс, припоминаешь?

От такой наглости Гермиона даже слегка приоткрыла рот.

— О, — она резко втянула ртом воздух и сощурилась, испепеляя Малфоя взглядом, — а каким чудесным образом на меня повлияло то, что ты всячески оскорблял меня.

— Не выделывайся. Правда, повлияло, — он хмыкнул и прикрыл глаза ладонью, защищая их от света. — Правда, может и не таким уж чудесным.

Гермиона закатила глаза и подавила безумное желание бросить в него что-нибудь тяжелое.


***


Но тем же вечером Гермиона призналась сама себе, что Малфой оказался прав. Он научил ее сдержанности, умению не поддаваться давлению и даже вере в себя. Его детские оскорбления перестали задевать ее, а позже колкие замечания иногда вызывали веселье, ведь Малфой умел быть остроумным. Каким-то невероятным образом за несколько дней, проведенных вместе, Гермиона свыклась с его ехидством, иронией и сарказмом и научилась отвечать. Хотя иногда Драко еще мог выбить ее из колеи, но Гермиона быстро приходила в себя и умело ставила его на место.

Этот маленький эксперимент со всей учебой такому ненавистному делу с еще более ненавистным Малфоем вышел вполне забавным, и Гермиона, кажется, почти почувствовала настоящую свободу и научилась любить полеты. Метла чувствовала ее уверенность и слушалась, резво подпрыгивая в руку и плавно маневрируя в воздухе.

И, признаться, в голове Гермионы все чаще мелькала мысль, что все это оказалось вполне сносной затеей.

— На сегодня все, — она ловко спрыгнула с метлы напротив Драко. — Я собираюсь пройтись до дороги, так что увидимся завтра. Я буду здесь к четырем.

— Последняя тренировка, Грейнджер, я удивлен, — Малфой поднялся и стряхнул с одежды невидимые пылинки. — Я полагаю, у тебя даже есть шанс не врезаться в дерево или трибуну послезавтра.

Гермиона громко фыркнула в ответ и решительно проигнорировала насмешку:

— До завтра, Малфой, — она кивнула и развернулась, направляясь к дальнему концу поля. Там, за трибуной, находилась полоса луга, довольно не ухоженного, но вполне пригодного для небольшой прогулки. Гермиона собиралась пройтись там и размяться после длительного сидения на тонком древке метлы. Несмотря на чары рессорной подушки, ее пятой точке несомненно требовался отдых.

— Постой, — неожиданно окликнул ее Драко и произнес, словно делая одолжение: — Я сегодня не так вымотался, поэтому прогуляюсь с тобой.

И до того как Гермиона успела возразить, он поднялся, нагнал ее и выдернул из руки метлу, забросив себе на плечо и любовно погладив древко.

— Тебе не стоит так таскать ее, Грейнджер, еще сломаешь, — она покосилась на него и громко расхохоталась: отчего-то даже такой простой жест, как помощь, Малфой выворачивал на свой лад. Он поднес Гермионе метлу, но при этом делал вид, что и не думал ей помогать.

— Я и сломаю, обязательно сломаю, — сквозь смех выдавила она, — сразу как вылечу.

— На ней чары, — пробурчал Малфой в ответ, недовольный смехом.

— Я их сниму, — заверила его Гермиона.

— Да ладно, признай, что тебе даже нравится эта идея, — прервал Драко ее веселье. — Тебе понравилось летать и, уверен, ты насладишься этим послезавтра.

В этот момент они достигли небольшой тропинки, проходившей через поле, заросшее высокой травой. Гермиона остановилась и оглянулась на Малфоя. Он заметил, что она вмиг помрачнела, и ее лицо приняло серьезное выражение.

— Я ненавижу этот праздник, Малфой, и ничто не заставит меня наслаждаться им.

— Я разделяю твои чувства, Грейнджер, — сообщил он.

— Не нравится праздновать поражение? — она горько усмехнулась, и Драко хмыкнул.

За спиной солнце начало опускаться за деревья, и его последние лучи играли и искрились в волосах Гермионы, собранных в высокий хвост. Она повернулась и направилась вперед, пробираясь сквозь травы. Ее яркий тренировочный костюм выделялся на фоне блеклой серо-зеленой растительности, которая в этом месте высохла от пекла. Драко пожал плечами и последовал за ней, стараясь отогнать неприятное и колющее чувство, от которого все сжималось внутри. Но беспокойство отказывалось покидать его, и Малфой не утерпел:

— Но что конкретно не устраивает тебя? — вновь обратился он к Гермионе. — Пафосное торжество, наполненное лживым сочувствием, вычурными декорациями и разряженными волшебниками — чем не предел мечтаний?

Гермиона споткнулась, поражаясь тому, насколько мысли Малфоя совпадали с ее собственными. Ей захотелось громко закричать о том, что она, черт возьми, согласна, а потом хлопнуть Драко по плечу и даже пожать ему руку, но вместо этого она сдержанно кивнула и созналась:

— Подготовкой занимаются полные идиоты.

— Ну, Грейнджер, как можно! — Малфой притворно ахнул. — Всего лишь стажеры. Детям ведь свойственно ошибаться.

Гермиона напряженно сжала челюсти, а Драко за ее спиной беззвучно рассмеялся.

— Эти дети, — выдавила она сквозь зубы, — не совсем понимают суть происходящего.

— Да к черту суть, — заявил Малфой. — Я читал все бумаги, Грейнджер, и там полностью отсутствуют логика и разум.

— Да, да, Малфой! — все же не удержалась Гермиона. — Как будто у них не было ни гербологии, ни трансфигурации, ни зелий.

Малфой ухмыльнулся еще шире, хоть и казалось, что это было невозможно, вслушиваясь в рассуждения Гермионы о полнейшей некомпетентности, безответственности и еще многих «недо» и «без», которые были приписаны нерадивым работникам министерства. Она все больше распалялась, жестко раздвигая длинные колосья и топча сухую траву, и ругалась на министерство, мистера Райана и даже Мерлина, припоминая им все обиды и проблемы.

— И эти люди заботятся о безопасности нашего общества, — продолжала она. — Знаешь, что они предложили? — она неожиданно остановилась и обернулась к Малфою. Тот поспешно спрятал улыбку, но веселые лучики еще расходились от его глаз, из-за чего Гермиона глянула на него подозрительно, но все же договорила: — Стажеры предложили украсить трибуны цветами: якобы красиво да еще и аромат расходится во все стороны. Но одного никто не учел: в списке растений, что они предложили, больше половины ядовитые. Нет, и это главный орган управления волшебниками? — она сурово покачала головой и, не дожидаясь ответа Малфоя, продолжила путь.

Тропинка закончилась, Гермиона оказалась на ровном участке, Малфой ступил за ней. На несколько секунд они оба замерли, оглядываясь, а потом Драко отдышался и спросил, сдерживая смех в голосе:

— А что бы предложила ты?

— Если навскидку, — Гермиона задумалась, припоминая занятия по гербологии, — Манжетка и Аконит. Растения считаются декоративными, и на празднике они придутся к месту.

— Аконит тоже ядовит, — ехидно заметил Малфой.

— В меру, — отозвалась она тоном, не терпящим возражений. — Собственно, как и ты.

И тогда Малфой, который уже почти был готов рассмеяться, замер, недоуменно оглядывая Гермиону. Она махнула ему на прощание и, бросив короткое «До завтра», аппарировала прочь.

***


Последняя тренировка прошла для Драко как в тумане. Он просто провожал взглядом Гермиону, которая раз за разом уверенно поднималась в воздух и описывала круг по стадиону, а в его голове крутился один и тот же фрагмент их разговора.

«В меру ядовит».

Насколько точное описание подобрала Грейнджер для его скромной персоны. А ведь она и сама оказалась такой же: слегка ироничной, самоуверенной и остроумной. Казалось бы, полная противоположность Драко, она походила на него самого больше, чем кто-нибудь из них мог представить. И Малфой обдумывал это снова и снова, мысленно возвращаясь ко всем разговорам и вспоминая связывающее их. В голове возникал весь путь, который они прошли, иногда бок о бок в Хогвартсе, иногда так далеко друг от друга. Путь от маленького самодовольного, наглого мальчишки и слегка высокомерной, любознательной девчонки. И до чего?

Малфой вновь осмотрел Гермиону, и неожиданно его поразила одна простая мысль: ведь она изменилась. Теперь перед ним была молодая привлекательная женщина, упорный работник и профессионал своего дела. Она заметно похорошела: волосы теперь не топорщились во все стороны, а выбивались небрежными прядями, обрамляя девичье лицо с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губами. Драко рассматривал ее, изучая тонкие черты лица, и внезапно ему представилось, как он подходит к Гермионе близко-близко и щелкает пальцем по этому носу — осторожно и даже нежно, — а потом наклоняется к губам…

Малфой резко качнул головой. Что-то в их отношениях с Грейнджер явно пошло не так, будто они свернули не туда. И эта мысль не покидала его головы до того самого часа икс — момента, когда Гермиона перекинула ногу через метлу и вылетела во главе сотрудников своего отдела.

***


Небольшие двери впереди распахнулись, открывая взору площадку с коротким выступом, на котором расположился молодой стажер. Драко мельком оглядел его: долговязый, с широкими плечами, непропорционально длинными руками и смазливым лицом, он неуверенно отсчитывал время, судорожно шевеля губами. Малфой скривился и отвел взгляд, осматривая помещение. Вокруг него толпились взволнованные коллеги, все как один облаченные в новую форму с символикой министерства и специальным отличительным знаком отдела. Как только двери распахнулись, каждый из них спохватился и крепко вцепился в древко своей метлы, приготовившись вылететь и поразить публику.

— Давайте, ребята, не подведите, — Ронур чуть впереди махнул им рукой и первым сорвался с места, спикировав вниз. Стажер отшатнулся назад и вскинул флаг светло-сиреневого цвета с надписью «Министерство Магии. Отдел магических игр и спорта».

Драко, занимавший место сразу после главы своего отдела, вскинул метлу, направив ее вверх, и вылетел следом. Ветер ударил ему в лицо, в глазах зарябило от ярких цветов, и на какое-то мгновение он полностью потерял ориентацию. Воздух вокруг взорвался голосами тысяч волшебников, громкая музыка и радостное улюлюканье прерывали любые сигналы, которые подавали стажеры, и Драко бесцельно завис перед трибуной для персонала, засматриваясь на широкие ворота, через которые ему надлежало пролететь. Казалось, воздух вокруг сгустился, а жаркое, палящее солнце опустилось слишком низко над землей. Где-то внизу стройной вереницей тянулись опоздавшие волшебники, что спешили занять свои места.

Это место напоминало стадион, похожий на тот, который отстраивали для чемпионата мира по квиддичу, но с одной стороны от трибун отходил длинный тоннель, по которому пролетали служащие министерства, показывая свое собственное маленькое шоу, а потом выстраиваясь внизу, в центре поля, на отведенных им местах.

— Вперед, доставайте пыльцу, — прогремел поблизости голос Ронура, явно усиленный Сонорусом, и Драко резво рванул за ним, одной рукой контролируя движение метлы, а другую запустив в мешочек, который крепился на поясе. Такое выступление было явно в духе близнецов Уизли, но Малфой старался не думать об этом. Вскинув руку, он разжал кулак одновременно со своими коллегами, ровно в тот момент, когда они миновали ворота, и дернулся в сторону, открывая зрителям вид на масштабную надпись, которая вспыхнула за его спиной, заискрилась и взорвалась, словно магловский салют, разлетевшись на крошечные куски, устремившиеся вдоль трибун в виде самолетиков.

Толпа взревела, а Ронур, довольный произведенным впечатлением, прокрутился в воздухе и пошел на снижение. Драко последовал за ним.

Оказавшись на земле, он занял удобное место и застыл, напряженно всматриваясь в пространство, пока волшебники вокруг ликовали и встречали бурными аплодисментами каждое слово, сказанное министром. Драко тоже хлопал: автоматически, зажав метлу под мышкой, он отбивал ладонями заданный ритм, но его мысли были слишком далеки от происходящего. Он ждал Грейнджер.

Он не успел поймать ее за трибуной и так и не увидел, в какой стадии готовности она пребывает. Там царила полнейшая неразбериха, работа кипела, и служащие суматошно носились, готовясь к своему выходу. Отделы и департаменты смешались, и Драко точно знал только одно: Грейнджер должна вылететь после него.

Так и случилось.

Она вылетела ровно через три секунды после того, как мистер Райан провозгласил:

— Те, кто охраняют ваше спокойствие и всегда готовы защитить ваши права! Поприветствуйте! Непревзойденная мисс Грейнджер и отдел магического правопорядка! — и Драко заметил ее издалека.

Он совершенно не ожидал от себя такой реакции на ее появление, но она в самом деле была великолепна.

Гермиона, облаченная в светлый костюм и праздничную легкую мантию с широкими рукавами, плавно плыла по воздуху, пока ветер подбрасывал легкую ткань и играл с ее волосами. Темные пряди развевались за спиной, ткань колыхалась, окутывая фигуру, и солнце освещало Грейнджер, выделяя ее из толпы. Она парила, двигаясь мягко и грациозно, и словно оставляла позади шлейф яркого сияния, которое расходилось в стороны, накрывая все вокруг.

Собравшиеся затаили дыхание, следя за тем, как слаженно и четко двигается мисс Грейнджер и ее команда. Она была молода, свежа и полна сил, и это прослеживалось в каждом движении. На ее лице играла радостная улыбка.

Гермиона пролетела сквозь узорчатые ворота, увитые растениями — лиловыми соцветиями аконита и россыпями мелких желтоватых манжеток, — и взвилась в воздух. Толпа удивленно ахнула, и Драко почувствовал, как сердце внутри сделало кульбит вместе с Гермионой, которая взлетела еще выше, а потом резко направила метлу вниз и перевернулась, отчего ее мантия и пушистая копна волос подпрыгнули и описали в воздухе круг. Золотые сниджеты — маленькие пташки с красноватыми глазами, которые так раздражали самого Драко, когда вились около него, кружили вокруг Гермионы, поблескивая в лучах солнца. Драко зажмурился от яркого света, но, открыв глаза, вновь продолжил следить за Грейнджер, готовясь в любой момент произнести нужные заклинания и подхватить ее налету.

Но она не падала.

Зависнув в воздухе, она удерживала метлу одной рукой, а второй махала присутствующим, приветливо улыбаясь. Совсем как в своих мечтах, хоть Малфой и не мог знать об этом.

В этот момент Драко почувствовал легкое жжение на запястье. Магия взбунтовалась, давая понять, что этот спор Грейнджер, кажется, выиграла.

***


Она приземлилась довольно далеко и расположилась так, что Драко лишь изредка видел подпрыгивающие завитки волос или край песочного костюма. Официальная часть затянулась, и радостные крики звучали все тише, а аплодисменты раздавались все реже. В конце концов мистер Райан сказал свое финальное слово, и волшебники направились во второй павильон, где должна была происходить развлекательная часть мероприятия. Работа служащих министерства на этом заканчивалась, дальше праздником занимались стажеры и волонтеры, а все остальные могли наслаждаться торжеством.

Но Малфоя не интересовал глупый праздник. Как только министр завершил свою речь и позволил всем собравшимся разойтись, он рванул в сторону, туда, где по его предположению, должна была находиться Грейнджер. Драко не совсем понимал, зачем спешит к ней, но убеждал себя, что делает это только из-за того, что он проиграл и должен достойно принять поражение.

Грейнджер собиралась загадать ему одно желание, и он был абсолютно без понятия, что это могло быть.

Пробираясь сквозь нестройные ряды волшебников, Драко почти не вглядывался в лица присутствующих, но в какой-то момент один из волшебников схватил его за руку чуть повыше локтя и остановил, разворачивая к себе.

— Драко, я искал тебя, — твердо произнес мистер Ронур, и Малфой подавил желание скинуть его ладонь.

***


Начальник задержал Драко, и ему удалось нагнать Гермиону у самого края поля. Их разделяла толпа волшебников, которые спешили уйти с жары и насладиться прохладой, которая царила под трибунами, и Драко понимал, что не может ничего сказать или уже тем более крикнуть, но в этот момент Гермиона обернулась и замерла, встретившись с ним взглядом.

Какая-то девушка из ее команды недовольно пробурчала что-то, видимо попросив Гермиону посторониться, но та лишь махнула рукой и сделала маленький шаг в сторону, не сводя взгляда с Малфоя. Бесенята заиграли в ее глазах, и Драко увидел, как она медленно поднимает метлу, зажатую в ладони, перехватывает второй рукой, и выбрасывает вверх колено.

Раздался треск, и несколько прохожих обернулись на Гермиону, недоуменно оглядывая главу отдела замершую в нелепой позе с черенком метлы в одной руке, и концом с прутьями в другой.

Она все-таки сняла чары и сломала ее.

Безумная, дерзкая улыбка озарила лицо Грейнджер, и Драко почувствовал, что и его собственные губы растянулись в ответной ухмылке.

***


«Признаюсь, когда я взял перо в руку, я и понятия не имел, о чем писать, но будто чувствовал: это нужно сделать. Я просидел над пергаментом некоторое время и понял, что мне следует выразить свое восхищение.

Не буду преувеличивать, юлить и льстить тебе, Грейнджер.

Сначала, когда метла категорически отказалась слушаться тебя, я подумал, что тогда был просто не твой день, но ты свалилась с метлы, и, видел Мерлин, я списал это на совпадение. На следующий день все так хорошо начиналось и шло просто прекрасно ровно до того момента, когда ты застряла на дереве, перед этим эффектно впечатавшись в него, и в моей голове мелькнула мысль, что ты просто чрезмерно активно привлекаешь мое внимание, но дальше — хуже.

Метла вылетела прямо из-под тебя, и я отбросил все мысли, осознав одно: ты просто самая невезучая ведьма на свете, и тебе противопоказано не просто летать, но даже находить рядом с метлой. Серьезно, как ты умудрилась не сломать ее?

Я привык рассуждать здраво и всегда соглашался, что ты обладаешь некоторыми талантами, и, глядя на твое решительное лицо, я было подумал, что верю в то, что ты способна научиться летать, но ты действительно удивила меня, Грейнджер. Ты знаешь, я как никто другой не люблю признавать чужих заслуг, но, Мерлин, это было красиво.

Ты смогла не упасть в грязь лицом, в прямом и переносном смыслах, вылетая во главе министерских крыс перед тысячами волшебников. И мне приятно думать, что именно я приложил к этому руку.

Скажу прямо: день выдался отвратительный, и все эти вопящие волшебники вокруг раздражали, но ты выглядела просто потрясающе, и, знаешь, я все еще надеюсь, что смогу снять с тебя ту мантию, когда мы придем в шикарный ресторан, в котором, к слову, я уже заказал столик.
Именно так, а не то, о чем подумала ты и, я уверен, прелестно покраснела.

Напоследок отмечу, что из тебя вышла прекрасная ученица и, возможно, мы еще продолжим твое обучение».

Драко отложил в сторону перо и еще раз перечитал написанное. Все слова казались правильными и стояли на своих местах, но в голове все равно не укладывалось содержимое письма. Его рука сама потянулась в сторону бумаги, а пальцы сжали перо, но Малфой привык не принимать поспешных решений, поэтому решил еще раз все обдумать и только тогда послать письмо.

После предстоящей встречи с Грейнджер.

***

Глэдис Бутби — волшебница, создавшая метлу «Лунный луч» в 1901 году. Метла была хорошей и пользовалась популярностью, но Глэдис не могла производить их в таком количестве, которое требовалось всем желающим, и производство прекратилось. Модель явилась большим шагом вперёд в конструировании мётел, и некоторое время мётлы «Лунный луч» с ясеневой ручкой пользовались большим спросом среди игроков в квиддич. Основным преимуществом «Лунного луча» над другими метлами была его способность подниматься намного выше, чем это удавалось раньше и сохранять управляемость на этих высотах.
Чары рессорной подушки — заклинание, создающее на поверхности невидимую подушку, применяющееся для удобства сидения.
Манжетка, или Дамская мантия — многолетнее, травянистое, стелющееся растение.
Аконит — род многолетних трав семейства лютиковых. Используется как декоративное растение, обладает замечательными лиловыми соцветиями. Клубни некоторых видов используют в медицине как жаропонижающее и болеутоляющее средство. Тем не менее ядовит.
Золотой сниджет — это очень редкий и поэтому охраняемый вид птиц, которых волшебники использовали для игры в квиддич и почти полностью истребили. Совершенно круглый, с длинным, тонким клювом и блестящими, словно драгоценные камни, красными глазками. Сниджет летает необыкновенно быстро и способен поворачивать на полной скорости благодаря вращательным суставам крыльев.

Глава 4

Перед окном мелькнуло серо-коричневое пятно, и, отбросив в сторону тяжелую штору, Драко уставился в глаза почтовой совы. Она недовольно ухнула и наклонилась, чтобы стукнуть клювом посильнее, но Малфой опередил ее и распахнул окно. Сова тяжело ввалилась в комнату и опустилась на стол, взмахом широких крыльев уронив стопку документов; они разметались по комнате.

Но Драко было все равно. Напряженно оглядывая птицу, он подошел ближе и отвязал от лапки маленький листок, свернутый в несколько раз. Сова вновь ухнула и дернула крылом, задев Малфоя. Он чертыхнулся, выловил из ящика лакомство и подкинул вверх.

— Проваливай! — Сипуха метнулась за едой и вылетела в окно.

Драко сразу же забыл про агрессивное существо и медленно развернул бумажку, подавляя мысль о том, что в горле неожиданно пересохло, а пальцы мелко подрагивали.

Это была записка. Короткое сообщение в четыре слова без подписи:

«Хогсмид. Завтра в полдень».

Но Драко и так знал, от кого она.

***


Драко Малфой вырос и сильно изменился, лишь отдаленно напоминая прошлого себя, но проходя по знакомым извилистым улочкам, словно сошедшим с открытки, он вновь чувствовал себя юнцом: молодым, полным сил и обладающим громадной жаждой впечатлений. В давние времена он мог бродить по Хогсмиду часами, наслаждаясь видом ярких витрин, теплыми и приятными запахами сладостей и сливочного пива; аккуратными, четкими линиями домов. Это было древнее место, наполненное магией до краев, почти как и сам Хогвартс, и любой чувствовал себя здесь, как в сказке, и вспоминал далекое и беззаботное детство.

Малфой специально аппарировал к месту раньше, и теперь оставалось еще около получаса. Он вернулся на главную дорогу и медленно пошел по направлению к станции: Грейнджер наверняка будет где-то там, недалеко от поворота к Визжащей хижине. Драко медленно двигался вперед по знакомым местам, заглядываясь на различные товары, видневшиеся в окнах: мантии, костюмы и всевозможные магические аксессуары в «Шапке-невидимке», «Волшебные перья», сразу напротив узкий проход, напоминающий Лютный переулок, чуть дальше волшебные проделки и шутки «Зонко», все еще способные дать фору «Волшебным Вредилкам Уизли», и, конечно же, «Сладкое королевство» и «Три метлы» — места, где даже в двадцать пять можно воспылать безумной любовью к великолепным сладостям и лучшим напиткам всей магической Англии.

Драко замер посреди улицы, припоминая, сколько раз он проходил здесь, пребывая в печальном, радостном или раздраженном настроении. Впереди начиналась дорога, ведущая к Хогвартсу, и, если завернуть за угол, открывался вид на Визжащую хижину, еще более хилую и покореженную, чем раньше; за ней Черное озеро, а на другом берегу, на вершине высокой скалы, величавый замок с бойницами и башенками — Хогвартс.

Колокольчик на двери «Сладкого королевства» звякнул, словно предлагая войти, и Драко подошел ближе, осознав, что витрина с разноцветными мигающими надписями выглядела слишком соблазнительно. Он воровато оглянулся, но тут же успокоил себя: в такой час мало кто из знакомых может оказаться в подобной деревушке, и шагнул вперед.

Оказавшись внутри, Малфой, как впервые, поразился многообразию сладостей и лакомств. Его словно окунули в бочку с дорогим, густым и ароматным шоколадом с корицей, ванилью, орехами и еще, Мерлин пойми, чем. Со всех сторон, как и в старые добрые Хогвартские времена, нагромоздились полки, на которых были разложены крупные ломти нуги, зефира, пастилы и мармелада; большие бочки, наполненные драже «Берти Боттс», расположились вдоль стен; а с другой стороны, за прилавком, красовались в цветастых обертках магические сладости: жвачка, пузыри которой не лопались несколько дней; кремовые пирожные в форме различных животных, которые весело подпрыгивали и убегали от покупателей; сахарные перья; карамель, меняющая вкус с невероятной скоростью; сладкая вата, настолько нежная и легкая, что она в прямом смысле парила вокруг Драко.

Покупателей в такой час было немного, и они вместе с продавцами затерялись в глубине сладкого лабиринта. Драко напряженно откашлялся, но никто не отреагировал, и он медленно двинулся вдоль стеллажей, рассматривая давно знакомые лакомства и вкусные новинки.

Добрых двадцать минут Малфой глазел на полки и выбирал сладости, с ностальгией вспоминая то время, когда такие покупки вгоняли его в дрожь, теперь ему лишь хотелось побаловать себя и, выбрав несколько не особо крупных упаковок, он направился к кассе. Продавщицей оказалась невысокая, полноватая женщина, которая разгребала содержимое коробок под прилавком, и от этого не сразу обратила внимание на посетителя.

Драко выложил товар и подвинул к ней, стараясь сохранять серьезный вид, но кассирша, словно намеренно, продолжала игнорировать его.

— Добрый день, — вежливо произнес Малфой, старательно сдерживаясь. — Не могли бы вы…?

— Что? — она резко подняла голову и наконец заметила его. — А, да, конечно-конечно, простите, я сейчас, — она поспешно вытерла ладони о передник и затараторила без остановки. — Что здесь у нас? Лягушки, немного бобов, жвачка — отличный выбор! — еще пастила и пару перьев. Семь галлеонов, три сикля и двадцать четыре кната. Мелочью не наберете? Нет? Может хотя бы кнаты? — Драко лишь успевал мотать и кивать головой. — Пакет возьмете? Вам обычный или с заклинанием расширения? Ох, совсем забыла, — она хлопнула себя ладонью по лбу. — У нас специальное предложение! Товар, выведенный благодаря сотрудничеству «Дэрвиш и Бэнгз» и нашего магазина, — Драко нервно покосился на часы: было бы совсем глупо — опоздать на встречу с Грейнджер, но все же покорно взглянул туда, куда указывала продавщица.

Около прилавка стояла кадка с цветами — по крайней мере, именно так показалось Драко на первый взгляд: розы, тюльпаны, чуть подальше пионы и хризантемы и даже маргаритки — все красивые, на гибких стеблях, насыщенных и приятных глазу оттенков.

— Лакрица, нуга, вместо нектара — сироп, немного марципана, кое-где присутствуют жучки, но они шоколадные, так что опасаться нечего, — перечисляла продавщица, а глаза Драко расширились от изумления, пока он рассматривал цветы — их же можно так назвать? — Вместо удобрения сахарная пудра и варенья, джемы, немного крема. Шипы на розах ореховые, чаще всего — миндальные. По акции от пятнадцати сиклей штучка. Возьмите — не пожалеете.

Малфой сделал маленький шажок к цветам и тяжело сглотнул слюну. В лицо ударили запахи, поражающие обоняние: ягодные, цитрусовые, с нотками кофе и специй, все до единого приторные и сладкие, разжигающие невозможный аппетит и жажду прекрасного. Смотреть, нюхать, есть и наслаждаться. Голова слегка закружилась, и он тут же отступил назад. Продавщица понимающе улыбнулась, но Драко совсем не обратил на нее внимания.

В голове билась единственная мысль: такой цветок был идеальным подарком для одной.

Для Грейнджер.

***


Он вылетел из магазина, как бешеный, метнув деньги на прилавок и буркнув нечто неразборчивое на прощание. Удивленная женщина попыталась остановить его, но Драко сгреб все свои покупки и выбежал прочь, стараясь выбросить из головы эти цветы, болтливую продавщицу и всю глупую лавчонку, а главное — Грейнджер.

Малфой ведь просто хотел поиздеваться над ней, посильнее ткнуть в больное место и указать на недостатки, но все обернулось против него. Теперь казалось, что это Грейнджер — кукловод в их забаве, и она манипулирует им, как ей вздумается. Конечно, его привлекали молодые симпатичные девушки — это нормально для двадцатипятилетнего мужчины, но раздумья об идеальном подарке и глупое письмо? Нет уж, это слишком. В голове мелькнула отчаянная мысль: что если прямо сейчас аппарировать домой, порвать записку в клочья, чтобы потом не возникло соблазна отправить ее?

И, наверное, будь Малфой все так же импульсивен, по-юношески горяч и слаб, он бы поддался порыву, но мальчишка вырос, и тот, кто заменил его, не мог позволить себе такой вольности. Драко возвел привычную стену, нацепил бесстрастную, равнодушную маску, запрятав все мысли, недостойные чистокровного аристократа, куда подальше. Он мотнул головой, и ветер подхватил бесцветные волосы, отбросив пряди.

Тогда Драко и заметил ее.

Грейнджер стояла чуть поодаль, на повороте к Визжащей хижине, оглядывая панораму Черного озера с Хогвартсом на берегу и Запретным лесом вдалеке. Здания скрывали этот вид от Драко, но если бы он зажмурился, он мог с легкостью представить, что она видит, но Малфою не хотелось закрывать глаза, и он продолжал рассматривать Гермиону. Она стояла с прямой спиной, плечи были расслаблены и отведены назад, руками она обхватила себя за талию, а ветер неспешно играл с длинными прядями, то кидая их ей в лицо, то подбрасывая вверх, так что взгляду открывалась тонкая шея. Гермиона едва заметно качнула головой, наклонив ее к правому плечу, и Драко отчего-то повеселел.

Несомненно, целый день, проведенный с этой невыносимой, но невероятно забавной женщиной, будет крайне увлекательным. К тому же, Драко признавал, что действительно сгорает от любопытства, желая узнать, что же придумала эта зануда, которая неожиданно оказалась остроумной и весьма сообразительной.

— Ну, здравствуй, детка! — громко крикнул он и зашагал к Гермионе; широкая ухмылка вновь растянулась на его лице.

Она резко развернулась, и особо резкий порыв ветра, пришедший с озера, подкинул волосы, и Гермиона поспешно заправила пряди за уши.

— Детка? — она поперхнулась. Брови удивленно взлетели вверх и тотчас сошлись на переносице, Грейнджер грозно нахмурилась, испепеляя Малфоя взглядом.

— То есть… Я хотел сказать независимая и самодостаточная особа, — поправился тот, все так же бесстыже улыбаясь, и доверительно добавил: — И никак не объект для флирта.

— Флирта? — Гермиона уловила его настроение и легко улыбнулась. — Уверен, что хотел сказать именно это слово на букву «ф»?

— Я знаю множество слов на букву «ф», Грейнджер, — самоуверенно высказался Драко, — но в этой ситуации я вряд ли имел в виду например «фасоль», ты так не считаешь?

Гермиона хихикнула, чувствуя себя при этом просто глупо, будто она была школьницей, которая готова смеяться над любой ерундой.

— Ладно, хорошего понемножку, — нарочито серьезно проговорил Малфой. — Так что мы здесь делаем? Решила затащить меня в укромное местечко, где точно никто не станет искать? Грейнджер, ты, конечно, хороша, но я слишком молод, чтобы быть изнасилованным. Я буду защищаться!

— Наша цель — Хогвартс, — Гермиона перестала смеяться и слегка покраснела. Привыкнуть к выходкам Малфоя, кажется, никогда не представится возможным.

— Закончим все, так же как и начали? — пафосно переспросил Драко, продолжая дурачиться.

— Узнаешь на месте.

— Может, ты надеешься, что я исправлю все там же, где и напортачил? — не унимался он. — Заставишь меня слезно просить прощения?

— Если тебе так хочется, — Гермиона снова качнула головой и развернулась, направляясь к дороге, которая вела в Хогвартс.

Малфой все же замолк и двинулся за ней, шагая неспешно и с гордо поднятой головой. Он замечал, что Гермиона косилась на него, но сам смотрел только вперед, упорно пряча усмешку в уголках губ. Они прошли по берегу озера, там, где находился причал для первокурсников, и почти миновали станцию, когда Драко вспомнил про свои богатства.

— Шоколадную лягушку? — подчеркнуто вежливо предложил он.

Гермиона покосилась на него с подозрением, но сладость приняла.

— Что-то ты слишком веселый сегодня.

— А отчего же мне грустить? — невозмутимо выдал Малфой, разворачивая пятиугольную коробочку. И снова карточка с Дамболдором: они выпустили новую партию после его трагической и геройской смерти. У Драко каждый раз сводило зубы, когда он вспоминал о том дне.

Он раскаялся и предпочел выкинуть из головы любые мысли, которые касались того времени. Впрочем, так поступили почти все: война стала своеобразной границей между безумным и горьким прошлым и настоящим.

— Кстати, о словах на букву «ф», — внезапно перебила Гермиона течение его мыслей. Драко проследил за ее взглядом и удивленно остановился.

Чуть дальше, на знакомой глинистой дороге, размытой от дождей и времени, стояла повозка, слегка покосившаяся и с облупившейся краской, но совсем не она привлекла внимание Грейнджер и Малфоя. Огромное животное перед ними расправило крылья и недовольно мотнуло головой, будто подгоняя занять места. Даже при свете дня было видно, как на драконоподобной морде светятся два больших глаза.

— Ну что, Грейнджер, леди желает прокатиться в карете, как в старые добрые времена?

Они одновременно сделали пару шагов вперед, приблизившись в летающему коню. Гермиона медленно подняла руку и аккуратно дотронулась до буро-черной кожи, которая словно облепила скелет.

— Уж лучше ты будь рыцарем и прокатись верхом, Малфой, — она аккуратно погладила лошадь, и та склонила голову.

— Ты видишь их, да? — вопрос прозвучал неожиданно, хотя он и не требовал ответа.

— А ты? — Гермиона задержала дыхание, и хотя Драко не видел ее лица, он заметил, как едва заметно напряглись плечи.

— После войны все видят, разве нет?

Гермиона шумно выдохнула и пробормотала:

— Думаю, он специально прислал их для нас.

— Он? — переспросил Драко, не надеясь на ответ.

— Залезай в повозку, Малфой, — кивнула ему Грейнджер и первой вскарабкалась внутрь.

Повозка мягко тронулась, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу. Фестрал двигался уверенно и аккуратно, точно зная, куда направляться. Внутри пахло соломой и плесенью. Гермиона, как и в старые времена, приникла к маленькому оконцу и рассматривала лес вокруг, озеро, чугунные ворота, по бокам которых возвышались каменные колонны с фигурами крылатых вепрей наверху, и медленно приближающиеся башни и башенки замка.

Наконец, повозка, качнувшись, остановилась, и Гермиона с Драко выбрались из нее, и девушка сразу направилась в сторону, противоположную Хогвартсу, к Запретному лесу.

— Я все-таки оказался прав! — воскликнул Малфой, нагоняя ее. — Ты решила избавиться от меня?

— О, да, Малфой, причем особо изощренным способом, — обернувшись, усмехнулась Гермиона.

Драко оглянулся вокруг, заметив, что чуть вдали показались здоровенные тыквы, которые всю жизнь выращивал недотепа-лесничий, а сразу за грядками его заново отстроенный дом.

— Только не говори мне, что мы идем… — начал он.

— Гермиона! Как я рад, что ты наконец-то приехала! — раздался бас впереди и от стены отделилась крупная фигура. — Мы с Когтеносцом ждем вас с самого утра.

— Привет, Хагрид, — Гермина радостно помахала рукой и поспешила к великану, а Драко понял: он все-таки попал.

***


Драко нерешительно замер, чувствуя, как глубоко внутри еще тлел огонек надежды, что Грейнджер пошутила и она передумает, широко улыбнется и отправит его домой. Но текли минуты, а она лишь молча стояла рядом, устремив взгляд в чащу. Пройдя по опушке вдоль Запретного леса, они оказались у крупного загона и теперь ждали там. Внутри было пусто.

Хагрид что-то мямлил без остановки, рассыпаясь в комплиментах, адресованных Гермионе, потом радушно предложил ей печенье, от которого она вежливо отказалась, и двинулся в лес, наказав им не ходить за ним и остаться у загона. Все это время он упорно игнорировал Малфоя. А Драко словно вернулся на двенадцать лет назад: тогда, на своем первом уроке по Уходу за магическими существами, они стояли ровно в этом же месте, и он без остановки злобно подшучивал над нерадивым учителем. Хагрид остался все таким же добродушным, прямолинейным и незатейливым, и это раздражало. Драко казалось, что уже одна встреча с этим недотепой, не вызывающим в нем ни капли уважения, могла считаться за желание Грейнджер, но тонкая полоска на руке напоминала, что магический спор еще в силе.

Малфой покосился на Грейнджер и заметил, что она едва сдерживает улыбку. Отчего-то это оскорбило и разозлило его, и он резко отвернулся и растерянно моргнул от увиденного.

У противоположного конца загона — ровно как и двенадцать лет назад – показалось невероятное и странное существо. Заметив незнакомцев, оно поднялось на дыбы и взмахнуло лошадиным хвостом, расправило широкие крылья и грозно распахнуло стального цвета клюв. Крепкие острые когти взметнулись в воздухе; на голове блеснули ярко-оранжевые свирепые глаза. На его шее был закреплен толстый кожаный ошейник, и цепь от него тянулась к Хагриду, который вел гиппогрифа к ребятам.

— Вот он, совсем молодой, — проворковал Хагрид. — Какой красавчик, а? Давай, Коготок, подойди поближе.

Великан перебросил цепь через забор и закрепил на балке, привязав животное, хоть и казалось, что это бесполезно: гиппогриф одним движением мог вырвать всю ограду из земли.

— Ну, что? — Хагрид потер ладони, явно пребывая в нервном возбуждении и вновь чувствуя себя на месте учителя. — У вас уже было занятие, так что вы знаете, что гиппогрифов не стоит обижать или оскорблять. А то и они обидят вас в ответ, — он гулко хихикнул.

Драко незаметно сжал кулаки, с трудом сдерживаясь от того, чтобы сорваться. Он не сводил взгляда с мощного и крепкого животного, которое повернув голову осматривало его вполне осознанным взглядом. Гиппогриф был темно-серого цвета, перья в некоторых местах походили на чешую, а шерсть была чистая и ухоженная: похоже, Хагрид неплохо заботился о своеобразном любимце. Осмотрев его, Малфой вновь заглянул в огромные рыжие глаза и поймал себя на мысли, что старается не моргать, зная, что гиппогрифы не любят этого.

— Спасибо, Хагрид, очень мило, что ты разрешил нам полетать на Когтеносце, — как будто сквозь пелену услышал Драко голос Гермионы.

— Да что ты, Гермиона. Для тебя в любой момент, — Хагрид радостно хлопнул в ладоши и взмахнул руками. — Очень рад, что ты обратилась ко мне, очень рад!

— А где можно летать?

— Ась? А, летать-то, да куда Коготок полетит, там и можно. Он, знаешь ли, своевольный, — доверительно проговорил Хагрид, — и все-все понимает.

Он погладил гиппогрифа по перьям и напоследок кивнул Малфою:

— Будь вежлив, Клювик был даже терпеливее Когтеносца.

***


Хагрид пошел прочь и как только он скрылся вдали, Малфой обернулся к Гермионе и требовательно посмотрел на нее.

— Это что и есть твое желание? — грозно спросил он, буравя ее взглядом. — Ты могла попросить все что угодно: деньги, вещи, артефакты, власть. В конце концов, ты могла унизить меня публично или для одной себя, чтобы было потом над чем смеяться с друзьями, но ты хочешь, чтобы я оседлал гиппогрифа?

Он правда был удивлен. Нет, не удивлен, он был в шоке. Только Грейнджер обладала настолько извращенной фантазией, что привела его сюда и вместо тысячи возможных неприятностей, которые она могла ему доставить, она просит — скорее приказывает, на самом деле, — полетать на гиппогрифе?

Ему никогда не понять женщин. И маглов. Ему никогда не понять грязнокровок! Тем более таких одаренных и обладающих настолько богатой фантазией, как Грейнджер.

Она лишь улыбнулась и пожала плечами, словно сама не понимала, откуда возникла это идея в ее явно воспаленном сознании.

— Давай, вперед, Малфой, — кивнула она в сторону Когтеносца, который напряженно застыл у забора и оглядывал непонятную парочку. — Как гиппогриф, летящий с утеса.

— И падающий на землю, — огрызнулся Драко. — Чтобы еще раз я согласился на такое.

— Все-таки хорошо, что мы заключили пари по магическим правилам, иначе ты бы обязательно унес ноги, — хохотнула Гермиона.

— Грейнджер, я — Малфой, а мы никогда не убегаем.

— При твоей прошлой встрече с гиппогрифом ты сделал именно это; да и я позже заставила тебя сверкать пятками, — она улыбнулась еще шире, а Драко почувствовал, как зачесался нос: Грейнджер неплохо вмазала ему тогда. — На что же способны мы вдвоем?

— Я так посмотрю, ты веселишься, — он решил сменить тактику и произнес трагичным голосом: — И тебя совсем не волнует, что ты подвергаешь мою жизнь опасности?

— Брось, я еще на третьем курсе прочла психологию и исследование злобности гиппогрифов, — достойно отозвалась она. — Поверь, они абсолютно не опасны, просто следует вести себя уважитель…

— Уважительно? — рявкнул Малфой. — Да это не то лошадь, не то птица!

— Он слышит тебя. Да и вообще, Малфой, отчего же тебе грустить? — передразнила Гермиона и, ухмыльнувшись, протянула ему невесть откуда взявшуюся коробочку: — Шоколадную лягушку?

Драко закатил глаза и махнул рукой. С ней просто невозможно спорить, она точно сведет его с ума. Каким-то образом Грейнджер научилась парировать все его замечания и теперь мастерски выводила его из себя, а он ничего не мог с этим поделать. Малфой отвернулся и, стараясь сохранять уверенность, направился к загону.

Он ей еще покажет.

— Не забудь поклониться гиппогрифу! — весело прокричала Гермиона ему вслед.

***


Когда Малфой пошел в загон, гиппогриф лениво ковырял землю передней лапой. Драко опасливо покосился на длинные когти, которые он уже однажды проверил на остроту, — зверь явно оправдывал свое имя. Когтеносец повернул поднял крупную голову и осмотрел Драко. Тот замер в нескольких шагах от него и медленно наклонил голову, стараясь не прерывать зрительного контакта. Гиппогриф смотрел на него надменно и высокомерно, и Драко с раздражением подумал, что именно он обычно бросал на других такие взгляды. И все-таки задумка Грейнджер стала ясна: унижаться перед ней не было бы так постыдно, как перед магическим мутантом.

Когтеносец дернулся, и Драко почувствовал мурашки, бегущие по спине: неужели это чудовище читало мысли? Он уже был готов зажмуриться и принять свою участь, рассчитывая на быструю и безболезненную смерть, но вдруг гиппогриф преклонил чешуйчатые колени и медленно, величественно опустился на землю.

— Смотри-ка, Малфой, он поклонился тебе, — Грейнджер подошла чуть ближе и с любопытством наблюдала за разворачивающейся сценой. — Может, ты и найдешь с ним общий язык.

— Да не так уж это и сложно, — самодовольно откликнулся Малфой, радуясь маленькой победе. — Ты летать училась явно с большим трудом.

Говоря это, он повернул голову в сторону Гермионы, на мгновение забыв про опасное животное, что замерло перед ним. И это было большой ошибкой: гиппогриф, почувствовав неуважение, приподнялся и резко дернулся вперед и, наклонив голову, боднул Драко в плечо. Тот пошатнулся и неловко завалился назад, вновь чувствуя, как ужас затапливает его и, кажется, смерть становится вполне досягаемой.

— Когтик! — воскликнула Гермиона и что-то швырнула вперед и вверх; животное мягко подлетело, и угощение пропало в огромном клюве. — Малфой, не отводи взгляд!

Драко воспользовался заминкой и вскочил на ноги, поспешно отряхнувшись. Руки мелко подрагивали, а перед глазами бегали цветные пятна. Вот тебе и приключение под предводительством Грейнджер. Он невольно посмотрел на нее и понял, что она смеется.

Прикрыв рот ладонь, Гермиона широко улыбалась и посмеивалась то ли над самим Драко, то ли над выходкой гиппогрифа. Ее глаза блестели, и от них расходились тонкие лучики, и, наверное, в любой другой ситуации, Малфой и сам улыбнулся бы, глядя на нее, но сейчас он лишь нахмурился.

— Грейнджер! — укорил он ее. — Как ты можешь?

— И не моргай, — проигнорировав его недовольство, отозвалась она и кивнула в сторону Когтеносца.

— У меня глаза слезятся, — буркнул Малфой, понимая, что сейчас никак не сможет вывести Гермиону из себя.

Она вновь расхохоталась, а Драко пришлось вернуться к гиппогрифу. Хотелось закончить это поскорее и забыть про свой позор.

Малфой вновь учтиво поклонился под смех Гермионы и двинулся в Когтеносцу. Он медленно поднял руку, протянув ладонь к голове, покрытой перьями, и почти было дотронулся до нее, но это, видимо, не входило в планы гиппогрифа: он распахнул клюв и звучно щелкнул им в каких-то паре сантиметров от пальцев Малфоя.

Гермиона вновь залилась смехом, повиснув на заборе.

— Рад, что тебя веселит происходящее, — прошипел Драко сквозь зубы и все же умудрился погладить «недоптицу» по клюву. Гиппогриф тотчас успокоился и лениво прикрыл глаза, словно в наслаждении.

— Ох, Малфой, да ты знаешь, как доставить ему удовольствие, — поддразнила Гермиона.

Драко стиснул зубы, чувствуя раздражение, которое накатывало на него, накрывая с головой. Грейнджер переходила все границы дозволенного, издевалась, жестоко подшучивала и смеялась — нет, вы, наверное, не поняли: смеялась! — над ним. Казалось, еще пару мгновений и она согнется пополам от хохота, тыкая в Малфоя пальцем. У него зазвенело в ушах, и Драко крепко зажмурился, медленно вдыхая и продолжая аккуратно поглаживать Когтеносца по длинному, крепкому и гладкому клюву. Он собрал последние толики терпения и наказал самому себе не сдаваться; он просто не имеет права проиграть Грейнджер, поэтому нужно провести эту дрессировку гиппогрифа по высшему разряду — как и все, чем занимаются Малфои.

— Давай же, приятель, не подведи, — едва заметно выдохнул он, чтобы Гермиона ничего не заметила. — Мы должны сделать это, позволь мне… Тьфу ты!

Он словно уговаривал любимую (а может и не очень) девушку завершить нечто запретное и постыдное. Драко передернул плечами и убрал ладонь от морды животного. Когтеносец распахнул глаза и недовольно покосился на него.

— Пора кататься, — разъяснил Драко и широко ухмыльнулся, — Когтик.

Самовнушение сработало, и откуда-то взялась немыслимая уверенность, которая дала новые силы и подбодрила, вернув веру в себя. Гиппогрифы — всего лишь животные, хоть и относящиеся к третьему рангу министерской классификации, и управлять Когтеносцом вряд ли будет намного сложнее, чем держать под контролем метлу. Его последний «Нимбус» тоже был своевольным и упрямым, творил невесть что и выкидывал непонятные штуки в самый неподходящий момент, ну и что? Он же справился с ним.

И с гиппогрифом справится.

И с Грейнджер тоже… скорее всего.

_____________________________________

Чтобы проследить путь из этой главы можно свериться с картой:
http://img1.wikia.nocookie.net/__cb20111215100320/harrypotter/ru/images/3/31/Hogwarts-map-cm.jpg
«Дэрвиш и Бэнгз» — магазин волшебных принадлежностей.
«Закончим все, так же как и начали?» — отсылка к эпичной фразе Гарри из последнего фильма.
«Как гиппогриф, летящий с утеса» и «И падающий на землю» — строчки из песни Делай как Гиппогриф — песня, которую исполняли «Ведуньи» на святочном балу в Хогвартсе в 1994 году.
«Министерская классификация» — Классификация Министерства Магии — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними даёт классификацию всем известным тварям, существам и духам согласно статье №73 Статута о Секретности. Она позволит получить общее представление об опасности этих созданий. Третий ранг — «ХХХ — Умелый волшебник может справиться»
P.S. Осталось одна глава, и скорость ее написания будет зависеть от вашей активности;) Писать в пустоту не очень-то и интересно:)

Глава 5

Цепь гулко звякнула и змейкой сползла вниз на сухую, потрескавшуюся землю. Гиппогриф нетерпеливо ударил копытом о землю и лягнул воздух, подгоняя Малфоя. Драко неуверенно похлопал его по крылу, представляя себе, каких размеров оно будет достигать в размахе, сделал пару шагов в сторону и примерился, раздумывая над посадкой.

— Туда, где крылья… — начала подсказывать Гермиона.

Драко оборвал ее, буркнув:

— Знаю.

Он глубоко вздохнул и, наконец, поставив ногу на крыло, взобрался на спину гиппогрифу. Когтик дернулся, наклонился вперед, покачнулся, словно привыкая к наезднику, и Драко лишь успел увидеть, как поблескивает оперение, плавно переходящее в мех, когда огромные крылья по бокам раскрылись — без малейшего предупреждения, знака или весточки. Гиппогриф просто взмахнул ими легко, но стремительно, как будто получил безмолвную команду, и взмыл в воздух.

Дыхание перехватило, и ветер ударил в лицо. В животе собрался тугой комок, руки инстинктивно потянулись вперед, стараясь ухватиться за шею или спину гиппогрифа. Драко прильнул к нему всем телом, еле сдержав себя, чтобы не зажмуриться. Животное пахло на удивление приятно: соломой, ягодами и мятой, и летело почти ровно, но у Малфоя все равно складывалось впечатление, что монстр мечтает угробить его.

Могучие крылья били в воздухе, задевая ступни и колени Драко, а задние ноги гиппогрифа были расслаблены, и казалось, что Малфой может просто съехать вниз по гладкой шерсти да еще и получить копытом в глаз в любой момент. Драко бросало из стороны в сторону и, стиснув зубы, он проклинал Грейнджер, гиппогрифа, Хагрида с его любовью к всяческой живности, Хогвартс и Запретный лес, где могли обитать подобные чудовища, и даже самого себя с той глупой идеей, которая запустила механизм, и череда событий все же привела его сюда.

Когтеносец вильнул в сторону, мощно взмахнув крыльями, и Драко отчаянно стиснул пальцы, вцепившись покрепче в блестящие перья, которые покрывали всю спину и постоянно норовили выскользнуть. И тогда внезапно Когтеносец притормозил и замер на месте, рассекая воздух широкими взмахами. Он завис на землей, которая, как оказалось, была далеко внизу, и выгнул шею, раскрыл клюв и невнятно прокричал. Боевой клич, как окрестил его Драко, наводил на мысли о ржании лошади и, одновременно, вполне человеческом крике боли.

Малфоя бросило назад, и он стиснул коленями бока гиппогрифа, надеясь удержаться «в седле». Ладони скользнули по перьям, и тогда Драко понял, почему Когтик в который раз старается расквитаться с ним.

Одно длинное и блестящее перо осталось зажато между пальцев.

Драко покачнулся и навалился всем телом на спину гиппогрифа, совсем не испытывая желания встретиться с землей в одиночестве. Когтеносец поддался и, завершив круг, начал снижаться. Драко не верил своим глазам, ушам, рукам и всему происходящему. Четыре лапы коснулись земли, и он ощутил толчок, но удержался и, выпрямившись, медленно скатился со спины гиппогрифа.

Сделав пару шагов и даже не удосужившись обернуться к Когтеносцу, он тяжело облокотился на перегородку около Гермионы.

— Подарок, — Драко сунул перо ей в руку и тяжело выдохнул.

— Запыхался? — Гермиона окинула его насмешливым взглядом и взмахнула пером перед носом Малфоя. — Кажется, Когтик был не особо рад расстаться с этим.

— Кажется, он чуть не убил меня, — в тон Гермионе парировал он.

Она пожала плечами и посмотрела на Когтеносца, который свирепо буравил спину Малфоя взглядом.

— Отдохни немного, — ее губы растянулись в улыбке, — и нужно будет повторить.

— Что ты сказала, Грейнджер? Не успела сделать колдографию? — он медленно поднял голову и повернулся к Гермионе всем корпусом, осматривая ее жестко и уверенно. — Я больше ни на шаг не подойду к этому гадкому, мерзкому, отвратительному, — он двинулся вдоль ограды и оказался прямо перед Гермионой, нависая над ней, — грязному чудовищу!

— Малфой! — ее глаза неожиданно распахнулись, рот приоткрылся, и брови поползли выше от шока, удивления и даже… страха?

Перед глазами Драко пронеслись все самые страшные козни, которые мог устроить ему гиппогриф, у которого всегда с собой длинные острые когти, огромные клюв, да еще и крылья, взмахом которых он легко мог снести с ног. Фантазия разыгралась, и он вполне четко представил себе, как Когтеносец неслышно подошел сзади и теперь готовиться к удару.

Драко заверещал и сиганул через забор, как мальчишка, в мгновение оказавшись за спиной Гермионы и оттуда взирая на гиппогрифа, который даже с места не сдвинулся, лениво ковыряя лапой землю.

Гермиона громко и открыто расхохоталась.

— Нужно закрепить материал, однозначно.

***

— Давай еще разок, — Драко наклонил голову и отшатнулся назад, когда клюв гиппогрифа щелкнул в сантиметре от его уха.

Грейнджер была невыносима. Она раздражала, выводила из себя, доводила до грани и злила, злила так сильно, что Драко приходилось стискивать зубы, лишь бы удержать грозное рычание, рвущееся изнутри. Но это слишком напоминало львиные замашки, поэтому он довольствовался типично змеиным шипением и снова ступал вперед.

— Ну, вырвал я у тебя перо, — убеждал он Когтеносца, — но это же не повод снимать с меня скальп!

И подставлял свой затылок, готовясь в любой момент отпрыгнуть в сторону.

— Грейнджер, а если я засужу и этого гиппогрифа, ты снова воспользуешься маховиком времени? — недовольно бурчал Малфой после очередной неудачи и косился на Гермиону.

Это было нечестно, что она стояла там, снаружи, у забора, и наблюдала за каждым его проколом, вновь и вновь издавая эти очаровательные хихикающие звуки и раз за разом откидывая волосы то на правое, то на левое плечо, что выглядело прелестно.

Да, черт возьми, несмотря на весь позор, в который она его вовлекла, вместе со стыдом Драко испытывал еще что-то, схожее с симпатией и даже восхищением. Он так привык держать себя в рамках, ограничивая в жизни, эмоциях, отношениях и — святой Мерлин! — даже в питании, что теперь чувствовал себя рыбой, выброшенный на берег прямо под ноги Грейнджер. Простой и открытой Грейнджер, которая выставляла на показ все свои чувства, гримасничая, словно ребенок, не скрывая улыбки или же ярости, но все же обладая той самой гребанной женской тайной, которую так хотелось разгадать! Он оказался рядом с ней, и она обвела его вокруг пальца, толкая на необдуманные поступки. Мерлин, будь на ее месте любая другая, он бы не испугался замарать руки, лишь бы только избавиться от нерушимой клятвы и не допустить подобного унижения.

Но с ним была Грейнджер. Та самая, которая меньше недели назад свалилась с метлы, но подавила свой испуг и не унесла ноги с того стадиона, а осталась покорять вершины одну за другой и добилась все-таки своего, а это не могло не вызывать уважения.

— А я думал, что мы поладим, — обижено протянул Драко, практически приседая в реверансе перед своевольным животным. — Что ты такой упрямый, не пойму, мне бы еще только разок туда, в небо, — тыча пальцем в приветливо голубеющее небо, продолжал Малфой.

Грейнджер на заднем фоне смешливо протянула:

— А мне лета-ать охота…

— Молчать! — шикнул на нее Драко. — Не видишь что ли, клиент почти готов.

Словно в опровержение его слов, Когтик махнул крыльями и поднялся на дыбы, рассекая когтями воздух в опасной близости от лица Малфоя, и совсем по-лошадиному заржал.

— Малфой, ты безнадежен, — удрученно вздохнула Гермиона и мотнула головой в сторону небольшого сарая. — Возьми поводья, пристегни к ошейнику, это должно привести его в чувство.

— Показать ему, насколько серьезны мои намерения? Грейнджер, я чувствую себя, как будто обхаживаю особо упрямую особу, хотя девушки никогда не динамят меня подобным образом, — он многозначительно посмотрел на Гермиону и послушно направился к сараю.

— Да что ты? — она дождалась, пока он отыщет кожаный ремень среди кучи хлама и выйдет из хлипкого строения.

— Они быстро капитулируют, поддавшись моему шарму и очарованию, — Драко слегка вскинул подбородок.

— Но к гиппогрифам, видимо, нужен другой подход, — она ухмыльнулась.

— Не дави на больное, — заявил он и вновь вступил в долгую и бессмысленную борьбу.

Но после шестого или седьмого раза, Когтик наконец дал подойти к себе, и Драко защелкнул длинный ремень на металлических кольцах и, воспользовавшись моментов, вскочил на спину гиппогрифу, зажав бока коленями.

Драко успел лишь слегка задеть его пятками, и Когтеносец сам вознесся ввысь. Кажется, ему самому доставляло невероятное удовольствие находиться в воздухе, а тот факт, что своими резкими и сумбурными движениями он делает жизнь Малфоя чуть сложнее, кажется, тоже добавлял определенную прелесть в это занятия.

Конечно, полет на гиппогрифе не имел ничего общего с полетом на метле, и теперь Драко мог поручиться за это. Метла, которая летела ровно и приятно вибрировала под тяжестью твоего тела, совсем не походила на грузное, крепкое и мощное тело гиппогрифа, который извивался и метался, взмахивая крыльями как и когда ему вздумается.

Но все же второй раз был гораздо приятнее, и Драко с небывалым удовлетворением подумал, что уже набрался достаточно опыта, чтобы не свалится с этого гиганта. Он слегка собрал повод с правой стороны, и Коготок послушно завернул, наклоняясь вправо.

Теперь, когда Малфой чувствовал себя увереннее, он смог оглядеться вокруг и спокойно вдохнуть свежий воздух, пахнувший свободой. И все-таки было кое-что общее у метлы, гиппогрифа, наверное, фестрала и даже дракона: эта удивительная тяжесть в животе, эти запахи, которые можно почувствовать только на большой высоте, эта приятная прохлада и пустота в голове, как будто ветер, гуляющий по озеру, достигнул и мыслей, разметав их и выкинув прочь.

Драко глубоко вздохнул и натянул поводья. Гиппогриф мягко спланировал вниз, и снова глухой удар, толчок и ощущение приближающегося падения, и Драко почти было кувыркнулся вперед, но вовремя схватился за поводья и удержался.

— Гораздо лучше, — Гермиона довольно улыбнулась. — Ты преодолел себя, Малфой.

— Вот только не надо говорить так, словно мы боролись с моими страхами, — Драко спрыгнул со спины гиппогрифа и легко хлопнул того по клюву. — И все-таки он оказался вполне милым… для отвратительного чудовища.

Когтик вновь постарался ущипнуть его.


***

— Ладно, признаюсь, это было вполне сносно, — кивнул Драко в сторону Когтика, наслаждавшегося заслуженным обедом.

— Я знала, что тебе понравится, — победно улыбнулась Гермиона и подперла щеку рукой, рассматривая животное и изредка кидая взгляд на Малфоя. Они расположились рядом, у той же самой ограды и теперь наблюдали за гиппогрифом, лениво перекидываясь фразами.

— Я не сказал, что мне понравилось, — поправил он, — просто это не самое худшее, чем мне приходилось заниматься.

— Зная тебя, я бы даже сказала, что это, — она обвела загон широким жестом, — можно внести в список лучшего, чем ты занимался. Если вспомнить все твои прошлые увлечения.

— О, Грейнджер, Грейнджер, — Драко деланно рассмеялся и подмигнул ей, — круг моих увлечений всегда был очень широк, просто ты, всезнайка, и подумать о таком не могла.

Гермиона отчего-то зарделась, и Малфой вновь рассмеялся, радуясь тому факту, что наконец смог немного расшевелить ее. Он потянулся и вновь направился к Когтеносцу.

— А теперь пора расширить и твой круг, — он махнул ей рукой, словно призывая следовать за ним. — Хотя, кажется, ты уже делала это?

— Что ты задумал, Малфой?! — она мгновенно напряглась, отчаянно надеясь, что ей лишь показалось.

Он промолчал и подошел к Когтеносцу, который уже закончил свою трапезу и внимательно следил за Драко.

— Знаешь, мне кажется, что теперь он делает это почти по-дружески, — пробормотал Малфой, когда Когтик в очередной раз постарался сомкнуть клюв на его пальцах. — Давай, Грейнджер, или тебе нужно особое приглашение?

Он обернулся и пристально посмотрел на нее, слегка качнув головой в сторону гиппогрифа. Гермиона не двигалась с места.

— Что ты имеешь в виду? — медленно и четко спросила она.

— Полетаем? — внезапно Малфой игриво улыбнулся и снова подмигнул ей, похлопывая Когтика под крыльями.

— Нет, Малфой, нет! — Гермиона испуганно отступила и яростно покачала головой. — Так нельзя. Это ты выполняешь мое желание, так что не жульничай!

— Брось, ты же сама говорила, что летала на нем, — он закатил глаза, но уже через мгновение раздражение на его лице сменилось лукавой ухмылкой. — Или мне предложить тебе спор?

— Я повторюсь, чтобы эта информация точно отложилась в твоей голове, — Гермиона сделала еще один маленький шаг назад. — Нет. Ни за что. Ни в коем случае. Ты ведь знаешь, что такое отказ, так?

— Слышал когда-то, но теперь предпочитаю игнорировать это. — конечно, от внимания Драко не укрылось отступление Гермионы, и он медленно двинулся к ней. — Да и Когтик тоже нуждается в женском внимании, неужели ты разочаруешь его?

Гермиона опасливо покосилась на гиппогрифа: тот переминался с ногу на ногу, словно ощупывая землю под собой, и переводил взгляд с девушки на парня. Некстати вспомнилось, как какое-то время назад в кабинете министра ровно тем же занималась почти вся верхушка управления обществом волшебником, и в голове Гермионы мелькнула мысль, что взгляд гиппогрифа выглядит осмысленнее. Уголки губ нервно дрогнули.

— У меня в кармане палочка, Малфой, не приближайся! — словно в подтверждение своих слов, она запустила руку в этот самый карман и извлекла оттуда палочку.

— А я невероятно красив, умен и сексуален, — в тон ей выдал он, делая шаг за шагом. — И что с того?

Вместо ответа она глухо рыкнула, закатив глаза, вновь отступила и неожиданно стукнулась спиной о ствол дерева. Палочка выпала из пальцев, и Гермиона на секунду позволила себе укорить себя же за то, что она так позорно пятилась, будто убегая от Малфоя. Но развить мысль не удалось. Малфой воспользовался моментом и бросился вперед, не позволяя Гермионе наклониться и подобрать свое главное оружие. Она попыталась было вскинуть руки, оттолкнуть его, развернуться и бежать, бежать далеко, но сзади предательски расположился древний, величавый дуб, который не позволил ей вывернуться, и спустя мгновение Гермиона болталась на плече у Драко.

Он сделал все слишком быстро, резко и ловко, словно проделывал подобное тысячи раз. Вжал голову в плечи, надеясь избежать удара, протянул ладони и, подхватив Гермиону под колени одной рукой, а второй удерживая за бедра, вскинул ее вверх, выпрямляясь и гордо расправляя плечи.

Гермиона нехотя добавила к списку тех достоинств, что перечислил Малфой парой секунд ранее, его силу. Несомненно, то, что он был молодым и крепким мужчиной сыграло ему на руку, ведь без палочки Гермиона оказывалась лишь хрупкой и — как же не хотелось это признавать — слабой девушкой. И даже если бы она попыталась убежать, он бы догнал, ведь без применения магии Гермиона значительно проигрывала ему.

У нее просто не было шансов.

— У тебя не было ни малейшего шанса, — довольно озвучил Малфой ее мысль и, ничуть не смущаясь, развернулся и направился обратно в загон.

***

— Спереди или сзади? — Малфой наконец опустил ее в опасной близости от гиппогрифа, но продолжал удерживать за руки чуть повыше локтя. Гермионе было не комфортно, что он располагался так близко и смотрел на нее так пристально.

— Я не полечу, — тихо, но уверено произнесла она и мотнула головой. — Это плохая идея.

— Не оскорбляй мои чудесные идеи, Грейнджер, они расстраиваются и перестают посещать мою светлую голову! — выдал Малфой одним махом и слегка сдвинулся в сторону Когтика вместе с Гермионой. — Животные любят тебя, ведь так? Вот и ты полюби их!

— Плохая идея, — упрямо повторила Гермиона. Малфой мгновенно нахмурился, его губы скривились, и на переносице залегла глубокая морщинка.

— Значит, спереди.

Гермиона и ахнуть не успела, как руки Малфоя поспешно развернули ее, подтолкнули и подхватили, подсаживая и перенося на спину гиппогрифа, который, видимо, решил подыграть Малфою и послушно присел. Ее ноги беспомощно переступили в воздухе и оказались с двух сторон около мощных крыльев.

— Нет, Малфой, отпусти, сними меня отсюда, — истерично завизжала Гермиона, забыв о своей репутации тихой и рассудительной умницы. Но Малфой оказался не просто мужчиной, а вполне опытным, терпеливым и каким-то образом научившимся игнорировать типично женские истерики.

— Поздно, — тихо выдохнул он Гермионе в затылок и, просунув ладони ей под руки, ухватился за поводья. Пятки почти привычно ударили по пушистым бокам, и Когтеносец оторвался от земли. — Мы просто нашли компромисс.

— Какой к Мерлину компромисс… — начала было Гермиона, но внезапно ее дыхание сбилось, и голос сорвался на хрип. Она судорожно сглотнула.

— Мы оба полетали на метле, — спокойно продолжил Драко, — теперь освоим и гиппогрифов. Вместе.

***

Ветер, который играл с волосами Гермионы на берегу озера, казался лишь легким бризом по сравнению с теми грозными порывами, что ударили им в лицо теперь. Малфой резко отшатнулся, когда тяжелые, пушистые локоны взлетели ему в лицо, закрывая обзор, путаясь с его собственными белесыми прядями, попадая в рот и в глаза, укутывая его, словно в кокон, и накрывая сумасшедшим ароматом.

Там, на верху, все чувства обострялись. И Драко, который и в обычное время был придирчив к запахам и легко распознавал даже самые тонкие из них, теперь с особой силой чувствовал легкий, слегка щекочущий, сладковатый аромат, который шел от ее волос, шеи и плеч. Он давно осознал, что невзирая на парфюм, у каждого человека был еще и свой собственный, природный запах. Но никогда и ни при каких обстоятельствах его не интересовало, как пахнут грязнокровки.

А ведь оказалось, что просто потрясающе.

— Твои волосы, Грейнджер, — Драко захотелось сменить пластинку и увести свои мысли подальше от опасной темы. Он так надеялся, что его голос не прозвучал хрипло или приглушенно, хотя в любом случай Гермиона, видимо, не слышала его. Но Малфой не был намерен отступать: он слегка отклонился и одной рукой постарался собрать волосы Гермионы, убирая их в сторону. Конечно, любые попытки перекинуть локоны ей через плечо жестоко пресекались очередным порывом ветра, но Драко упрямо сражался, задевая подушечками пальцев шею, отчего Гермиона вздрагивала.

Наконец, Малфоя частично удовлетворил результат, и он подался вперед, двигаясь на прежнее место и даже ближе, но теперь и он, и Гермиона заметили это. Он крепко прижимался к ней бедрами и слегка сдавливал коленями ее ноги, пошатываясь от особо мощных взмахов крыльев, а его предплечья лежали на ее талии, в месте аккуратного, женственного изгиба.

Гермиона невольно заерзала и отвлеклась от своей паники, которая захлестнула ее, как только Когтеносец взмахнул крыльями. Она не смогла провести параллель со своим прошлым полетом, потому что была такой юной, такой возбужденной и нервной от всех приключений, такой впечатлительной, что воспоминания мгновенно сменяли друг друга, и теперь ей казалось, что она никогда прежде не испытывала подобного. И конечно, Гермиона никак не смогла сравнить это с полетом на метле, в первую очередь из-за того, что она была гораздо выше: от красоты захватило дух. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулся лес — не тот агрессивный и опасный, каким он был на самом деле, а поражающий своей силой и великолепием; Хогвартс возвышался совсем близко, такой громадный, но вместе с тем полностью открытый, а ниже — блестящая гладь озера.

Гермиона чуть пошатнулась и перевела взгляд на голову Когтеносца, покачивающуюся прямо перед ней. Он впечатлил ее даже больше, чем она могла себе представить. Такое мощное, но грациозное животное наслаждалось полетом и в этот раз, кажется, хотело, чтобы и его седоки получили такое же удовольствие. Гиппогриф был настолько доволен своим троекратным покорением воздуха, что решил на ограничиваться простым полетом над лесом или загоном.

Неожиданно Когтик сложил крылья и метнулся вниз, и Гермиона зажмурилась, вцепившись в его шею и закричав громко, пронзительно, скорее даже от удивления, чем от страха. Малфой поразился произошедшему не меньше, почувствовал, как скользит ниже, наваливаясь на Гермиону, и отчаянно дернул на себя тонкий ремешок. Гиппогриф послушно раскрыл крылья, мягко планируя вниз, и Драко удивленно огляделся.

Грейнджер, сжавшаяся перед ним, видимо не спешила открывать глаза, и порыв ветра донес до Драко ее шепот:

— Мне это не нравится… нет, мне это совсем не нравится…

— Грейнджер, перестань жмуриться, — он мягко коснулся ее ладоней одной рукой, испытывая невероятное, всепоглощающее желание поделиться увиденным.

Когтеносец продолжал двигаться мягко и неторопливо, и Гермиона неуверенно приоткрыла глаза.

И тут же звонко ойкнула и покачнулась, опасно накреняясь в сторону. Малфой среагировал молниеносно: он крепко обхватил ее за талию, прижимая к себе и помогая удержаться от падения. Гермиона снова вздрогнула, но тотчас послушно подалась назад, прижимаясь спиной к груди Драко и стараясь не думать о приятной, горячей тяжести его ладони, о том, как неспокойно вздымается его грудь, подрагивая под ее лопатками, а его ноги еще теснее прижимаются к ее.

И к счастью, ей было на что отвлечься.

— Святой Мерлин, — едва заметно прошептала Гермиона, — какая красота.

Мелкая рябь покрывала водную гладь прямо под ногами, вода поблескивала, отражая яркий солнечный свет. Когтеносец опустился к самому озеру, расправил крылья, подставляя их под солнечные лучи, и летел неспешно, аккуратно. Рядом темным пятном по воде летело их отражение. Гермиона удивленно всматривалась в фигуру гиппогрифа, четко очерченную темным контуром, и старалась уложить в голове, что два силуэта, практически слившиеся друг с другом, — это они с Драко.

Когти гиппогрифа коснулись воды, рассекая ровную поверхность, и брызги полетели во все стороны.

— Когтик! — недовольно вскрикнул Малфой, и Гермиона вновь изумилась, услышав собственный веселый и счастливый смех. Она закинула голову, чувствуя прохладные капли на руках, груди и лице. Ее затылок неожиданно коснулась плеча Малфоя, и они оба удивленно выдохнули, но не отдернулись друг от друга. Гермиона понимала, что это — опасная близость, ведь ладонь Драко все еще лежала на ее животе, а его живот напряженно сжимался на уровне ее поясницы, но она чувствовала его улыбку затылком — или скорее макушкой, — и улыбалась в ответ.

Впервые, Грейнджер летала по-настоящему: так, что захватывало дух, а глубоко внутри разрасталось всепоглощающее и неуправляемое ощущение свободы, легкости и еще чего-то, пока что неподвластного объяснениям.

***

— Гораздо лучше, Грейнджер, ты преодолела себя, — Малфой по-доброму ухмыльнулся и подал ей руку. Она громко фыркнула, но промолчала, не желая поддаваться его поддразниваниям, и вложила свою ладонь в его.

Полет закончился без неприятных последствий, и они все пребывали теперь в отличном расположении духа. Особенно Когтеносец, настроение которого значительно поднялось, и, как только Гермиона слезла с его спины, он резво подался в сторону и положил голову на плечо Малфою, словно в благодарность.

— Ладно-ладно, — Драко добродушно улыбнулся и похлопал гиппогрифа по клюву. — Ты все-таки славный малый, да?

Гермиона вновь не сдержала смех, заметив, как побледнел Драко от подобного проявления чувств.

— Было здорово, Коготок, ты молодчина, — похвалила она животное, проводя ладонью по мягкому оперению. Малфой покосился на нее, и уголки губ невольно дрогнули в ответ на его мягкую улыбку. Гермиона потупилась, смущенно отвела взгляд и двинулась в сторону выхода, обходя Драко.

— Я найду Хагрида, думаю, Когтику нужен отдых, — она остановилась перед Малфоем всего на мгновение, отчаянно надеясь на то, что как только она отойдет от него, и он пропадет из поля зрения, все эти чувства, неподвластные ее контролю, наконец исчезнут, оставляя после себя лишь легкую дымку приятных воспоминаний.

Она не боялась любви и тем более симпатии к кому бы там ни было, но это был Малфой, а у Гермионы накопилось слишком много дел, чтобы анализировать свои чувства и его поведение, поэтому ей не хотелось искать сложных путей, а самым простым оказалось просто закрыться и оставить этот день и даже неделю в прошлом.

Но Малфой не уловил ее настроя и, продолжая весело улыбаться, развернулся к ней, оставляя Когтеносца в стороне.

— После таких стараний, чтобы угробить меня, любому монстру понадобиться отдых, — выдал он, и внезапно улыбка сползла с его лица.

Секундой позже Гермиона заметила, как огромное крыло гиппогрифа взметнулось в воздухе, но этого не хватило, чтобы отскочить в сторону. Когтеносец толкнул Драко, и тот потерял равновесие, налетев на Гермиону.

Вспоминая этот момент в дальнейшем и задумываясь о поведении Когтеносца, Гермиона долго размышляла, был ли это лишь порыв отомстить за неприятные слова и задетое достоинство или же проявление невероятного понимания действительности, о котором так кстати упоминал Хагрид. Ведь один простой взмах крылом сдвинул привычный мир и для Драко, и для Гермионы.

Драко успел среагировать: инстинктивно стараясь удержать Гермиону от падения, он обхватил ее за талию, но не удержал и сумел лишь перевернуться в полете, чтобы смягчить ей падение. Гермиона сжалась, чувствуя, как земля уходит из под ног. Через мгновение они оказались внизу.

— Вот несносное животное, — проворчал Малфой и тут же услышал над головой резкий звук, напоминающий кудахтанье.

Совсем близко от головы послышался топот копыта, и Гермиона вновь дернулась, сворачиваясь в объятиях Драко.

Малфой почувствовал, как напряглись все мышцы, дыхание сбилось, и он вновь уловил тот дразнящий запах и наконец понял, на что он был похож — магические цветы из «Сладкого королевства».

А через миг до него дошло еще кое-что.

Он свалился на землю, увлекая Грейнджер за собой, и теперь она расположилась ровно на нем, прижимаясь к его груди и упираясь ладонями в плечи, а он сам продолжал удерживать ее. И тогда время соблаговолило замедлиться: секунды сменяли друг друга, но никак не желали превращаться в минуты. Гермиона, так же неспешно, как само время, подняла голову, посмотрев на Драко сквозь ресницы, и ему показалось, что их взгляды встретились впервые в жизни.

Но когда его ладонь, лежавшая между ее лопаток, подтянула Гермиону еще ближе, а губы коснулись ее губ, он почувствовал себя, словно они проделывали это уже тысячи раз.

Ее пальцы сжались на его плече, а вторая рука скользнула выше, касаясь волос. Сам Малфой тоже не выдержал и наконец дотронулся до ее прядей, не из-за того, что нужно было убрать их или закинуть на плечо, а потому что ему хотелось.

Ему по-настоящему хотелось касаться Гермионы Грейнджер, обнимать ее и целовать. И это безумно желание поглотило его с головой, и он позволил себе снести все рамки и границы, отдаваясь эмоциям и ощущениям. Гермиона тоже расслабилась от ласки, когда он мягко огладил ее спину и углубил поцелуй.

Ее губы оказались ровно такими, как он представлял, хоть Драко и удивил сам факт, что он мог воображать поцелуи с грязнокровкой. Но стоило признать — целовалась она отменно. Губы были мягкими, податливыми, но вместе с тем невероятно горячими, и Драко почувствовал вполне объяснимое возбуждение и совсем необъяснимую легкость по всему телу и глубоко внутри. И Гермиона разделяла его ощущения. Она так привыкла быть суровым боссом, принимая серьезные решения и разбираясь со всеми проблемами самостоятельно, что теперь было так непривычно и невероятно приятно вновь почувствовать себя девушкой, привлекательной девушкой, которая может проводить время с симпатичным парнем — да! она в самом деле считала Малфоя симпатичным, — и наслаждаться этим временем.

Кажется, в этот день все обрели то, чего ожидали в тайне от всех и даже от самих себя.

Гермиона и Драко, наконец, получили минуты юности, которых им так не хватало, счастливой и беззаботной, наполненной свободой и томными, сладкими поцелуями.

Когтеносец не только нашел новых зрителей, которым смог показать свои упрямство, гордость, своевольность, но и сыграл решающую роль в судьбе одной очень надоедливой парочки, чему был несказанно рад, ведь он действительно понимал все.

И даже Мистер Райан теперь наслаждался последствиями идеи Драко, после которой он блеснул перед всем миром и собственной женой, и теперь получил порцию вполне заслуженной ласки… и не только.

Но главное то, что Малфой даже после еще нескольких особо продолжительных поцелуев и неловкого расставания, понял, что они с Грейнджер не зря позорились друг перед другом все это время. И он решил, что отправит ей свои сумубрные мысли, приложив к нему самый великолепный цветок из «Сладкого королевства».

Драко улыбнулся от этой мысли и подумал, что, скорее всего, то письмо совсем не было ошибкой, а даже наоборот: самым лучшим, самым смелым решением, которое он принимал и которое могло привести к значимым изменениям, ведь Грейнджер непременно пришлет ответ.

∆∆∆

На этой ноте мы и оставим наших героев:) Спасибо большое всем, кто прочитал! Возможно, через какое-то время у фанфика появится сиквел.