Наследие

Пролог

Сидя у себя на кровати, я, едва сдерживая слезы обиды и разочарования, вновь и вновь перечитывал послание лучшего друга.

Привет, Гарри!
Я долго думал, прежде чем написать тебе это письмо, однако наконец решился. Заранее прошу у тебя прощения за свои деяния, хотя и понимаю, что теперь для тебя это — пустые слова.
Как бы это помягче выразить… мы тебя использовали, Гарри. Я, моя семья, Гермиона, Дамблдор — все мы пользовались тобой. Директор приказал нам поддерживать с тобой хорошие отношения, чтобы ты не ступил не на ту сторону. За дружбу она платил мне по сто галлеонов в месяц, а Гермионе выдавал каждую неделю по книге из своей личной коллекции.
Тебе так же подливали зелье неприязни — такое же, как и Малфою. Директор всерьез опасался, что вы можете стать друзьями, как тогда, при первом посещении Косого переулка. Да-да, не удивляйся, тебе тогда просто стерли память, чтобы ты ничего не помнил, а ведь вы обменялись с Малфоем адресами и планировали вести переписку! Директор и нас с Гермионой убедил, что ты — единственный, кто может принести нам победу в грядущей войне. Однако теперь, Гарри, после смерти Седдрика и твоей встречи с Темным Лордом я понимаю, что наши действия были гнусными и неоправданными. Если бы мы продолжили в том же духе стирать твою память и поить зельями, то ты просто не дожил бы до финальной битвы с Темным Лордом.
И пишу это письмо, Гарри, я для того, чтобы ты понял действительность, понял, кто тебя окружает и чем тебе это грозит. Я понимаю, что никого из нас ты уже не простишь, но всё же попытаюсь хоть немного искупить свою вину, рассказав тебе немного полезной информации.
Во-первых, не возвращайся в Хогвартс: тебе сотрут память, после чего все вернется на круги своя. Не оставайся у Дурслей — черт, да о каких Дурслях я говорю — вообще беги из Англии! Дамблдор здесь тебя найдёт быстрее, чем ты можешь себе представить. Серьезно, Гарри, беги, забери деньги в Гринготтсе и беги. Возможно, если в хранилищах Поттеров достаточно денег, тебе помогут гоблины. Они любят заводить хорошие отношения с богатыми и влиятельными людьми. С богатыми в первую очередь, поэтому у тебя преимущество перед директором!
Удачи тебе. Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня простить.
Рон.

Скомкав послание, я с силой, в которую попытался вложить всю свою обиду, швырнул комок в угол. Обида и разочарование поглощали, затуманивая разум. Желание бросить всё и отправиться прямо сейчас в штаб-квартиру Ордена Феникса, чтобы высказать всё предателям, было очень велико. Однако я довольно быстро пришел в себя, здраво рассудив, что придти к директору и заявить, что ты всё знаешь о его грязных делишках, как минимум глупо. И Трелони быть не нужно, чтобы понять, что я бы получил обливиэйт и завтра вновь бы оказался здесь, у Дурслей, с пустой головой, забитой лишь тревогами о грядущем будущем и самобичеванием, вызванным смертью Диггори. Кстати, письмо так сильно ударило по моему эмоциональному состоянию, что довольно сильно приглушило чувство боли из-за смерти друга. А может я просто становлюсь бесчувственным? Как Волдеморт?

Еще несколько минут я размышлял о своей горькой судьбе и о том, что же дальше делать. Сомнений в том, что Рон говорит правду не было: рассказ о встрече с Малфоем при первом посещении Хогвартса всколыхнул во мне какие-то давние воспоминания. Они были словно в тумане, приходилось вылавливать каждую частичку воспоминания, чтобы сложить в хоть какое-то подобие картины произошедшего. Однако я знал, что это было на самом деле. Интересно, почему другие воспоминания не вернулись? Может, всё дело в человеке, который стирал память? Возможно, в первый раз дело доверили непрофессионалу

Что бы тогда не случилось, я рад, что теперь я здесь и у меня есть столь ценная информация о моих друзьях. Бывших друзьях. Кто владеет информацией — то владеет миром, так ведь? Жаль, что мир этого не знает, и мне, судя по всему, придется скрываться. Что ж, видимо, и вправду придется. А какие еще варианты? Дамблдор меня найдёт легко, достаточно лишь вспомнить, что он самый могущественный волшебник туманного Альбиона, а я лишь подросток, который даже от Дадли плохо прятался. Шансы удручают, однако письмо Рона, к которому я еще так и не решил, как отношусь, дает мне шанс. Я просто заберу деньги и покину страну, заплатив за молчание. Гоблинам ведь можно доверять, верно?

Встреча со старым другом

Сожмурившись от неприятной пульсирующей боли в боку, я принял сидячее положение, опершись спиной о холодную бетонную стену.

— Камера для пленников в Гринготтсе, — иронично произнёс я, оглядевшись. — Чёртовы гоблины, вы это серьёзно?!

Я оказался в тусклоосвещённом помещении, размеры которого были сравнимы с размерами моей комнаты в доме Дурслей. Здесь не было никакой мебели, даже кровати. Роль туалета выполняла какая-то дыра в полу, находящаяся в левом дальнем углу от входа в камеру — я находился в правом, но все равно чувствовал крайне неприятный запах.

— Чёртовы гоблины! — ещё раз с ненавистью произнёс я.

В помещении не было окон, единственным источником света служило небольшое окошко на двери, по которой туда-сюда с невообразимой скоростью двигались синие пучки магии — их было около дюжины, и они друг с другом не сталкивались. Естественно, я, с выдающимися знаниями в магии и еще более обширными знаниями в области магической защиты, не знал, что это такое. Судя по исходящей ауре, которая будто сковывала меня, заставляя чувствовать себя неуютно, эта защита была надёжной и мне лучше не испытывать её.

Пульсирующая боль в боку постепенно отступала, но по-прежнему доставляла немало дискомфорта.

— Чертов Дамблдор, — процедил я. — Чертовы гоблины!

Вспомнив гоблинов, я углубился в недавние воспоминания, которые, помимо чувства ненависти и жажды пролить кровь мерзких коротышек, так и не давали ответа на довольно-таки философский вопрос: какого черта тут творится?

За неимением лучшего занятия, я принялся анализировать недавние события.

Той же ночью, когда я получил письмо, я отправился в Гринготтс, решив использовать магловские средства передвижения. В конце концов, вероятность того, что меня заметят в магловском автобусе товарищи Дамблдора гораздо меньше, чем оная вероятность в ночном рыцаре.

В общем, приспокойно добравшись до банка, я подошел к свободному гоблину-кассиру и попросил встречи с поверенным Поттеров. Что ж, на этом моменте подозрений нет, гнев гоблинов я не накликал и причины их агрессии, вероятно, будут обнаружены в следующих ситуациях.

Итак, встречу с Сиклехватом мне дали, провели до кабинета и усадили в удобное кресло с красной обивкой. Пока причин нападать на меня и кидать за решетку у гоблинов нет, не так ли? Разговор с поверенным Поттеров был не долгим: так как у меня не было ключа от моего хранилища — ключ, вероятно, был у Молли — пришлось проходить проверку крови, чтобы доказать, что Гарри Поттер — это действительно я.

Пройдя несложную процедуру проверки, гоблин подтвердил, что я Гарри Поттер и нехотя добавил, что у меня есть родственная связь с Певереллами. Тогда я оживился: с другой фамилией найти меня будет гораздо труднее! Узнав от гоблина информацию о Певереллах как о нереально крутом и древнем роде, я был убежден, что хочу стать носителем данной фамилии и представителем этого рода. И вот на этом моменте, кажется, и проскакивают причины нападения гоблинов: им не понравилось, что я захотел признать род Певерелл в качестве родного. Хотя, может, мне это и кажется. Гоблины всегда хмурые, так что еще более хмурый гоблин не означает, что он злой?

Тем не менее, мне позволили подписать официальную бумагу, которой я мало интересовался, но которую составили Певереллы еще в третьем веке до нашей эры, чтобы запретить носить свою фамилию всем, кто не готов отвечать за честь рода. Учитывая древность моего — уже моего — рода, сложно представить, какие знания скрывает в себе семейная библиотека. Хмм, а что, если на меня напали из-за того, что я начал мыслить, как Грейнджер?

Удивительно, как я умудряюсь вообще найти в сложившейся ситуации что-то веселое. А веселого, собственно, мало: после подписания бумаги меня в бок ударили каким-то магическим артефактом, похожим на электрошокер. И вот я здесь.

Что ж, размышления о причинах нападения, безусловно, помогли скоротать время, но ничего не принесли. Единственная причина, по которой на меня могли напасть — род Певереллов. Не знаю, как мой род и гоблины связаны, но позитива в этих отношениях, скорее всего, было мало. И даже если причина верна, если гоблинам всего-навсего не понравилось то, что я стал Певереллом, отменить свое вступление в род ни я и никто другой не сможет. Да, в общем-то, я и не хочу отменять. Меня наверняка вернут Дамблдору, тот посмотрит воспоминания, сотрет память мне и Рону, после чего жизнь вернется в нужное русло — нужное Дамблдору русло. Однако изменения в моей фамилии — тот ключ, который поможет мне понять, что что-то не так, что, возможно, кто-то стер мне память. Хотя, вряд ли последнее предположение придет мне в голову быстро, но любая несостыковка с действительностью нужна. Было бы неплохо оставить себе какое-нибудь послание, но уже поздно.

А может, гоблины не сдадут меня старику? Слабенькая надежда без больших шансов на осуществление. Я лишь грустно вздыхаю, пытаясь мысленно побороть свою нарастающую панику и приготовить себя к неминуемой встрече с людьми, некогда бывшими мне как семья.

Мои размышления прерывает громкий треск у двери. Мгновение — и защита спадает, после чего дверь открывается. На пороге Билл Уизли. Видимо, Дамблдор считает меня недостойным своего личного внимания, раз посылает своих слуг.

— Привет, Гарри! — коварно улыбается Билл, постукивая палочкой по руке.

Полагаю, он в любую секунду готов напасть на меня, поэтому нужен отвлекающий фактор.

— Привет, Билл. Здравствуйте, Рохног, — имя главы Гринготтса почему-то первым пришло мне в голову, однако оно заставило Билла с недоумением оглянуться.

Мгновенно рванувшись вперед, я левой рукой отвел палочку Уизли в сторону, одновременно ударив того коленом между ног. Билл мгновенно оседает на пол, выпуская палочку и вскрикивая от боли, за что получает второй удар коленом — по голове, прямо по носу. Неприятный хруст и брызги крови, кажется, накрывают меня волной адреналина. Я готов уничтожать, рвать на кусочки и убивать всех, кто станет на моем пути. Лежащий на земле и абсолютно беспомощный Билл лишь усиливает сладкое чувство собственного превосходства и силы — если кто-то сейчас войдет в камеру, я голыми руками его разорву! При мыслях о двери камеры, бросаю взгляд, чтобы проверить, не пожаловал ли кто-то, но вместо нежданных гостей вижу лишь свое отражение с горящими устрашающим черным цветом глазами. Стон Уизли быстро возвращает меня в реальность. Не долго думая, подбираю палочку и кидаю ступефай в Билла. Всё, чувство собственного всесилия и доминирования исчезли, глаза, если верить отражению, зеленые. Очень хочется просто сесть и подумать обо всем. Что, черт возьми, происходит? Причем не только вокруг, а что происходит со мной? Однако сейчас не лучшее время: нужно разобраться с Уизли и выбраться отсюда.

Немного поразмыслив, решаю не действовать опрометчиво. Отлевитировав Билла в угол возле туалета, становлюсь в противоположный, чтобы в случае чего успеть атаковать его. Привожу Билла в сознание и кидаю бодрящие чары. Тот ошарашенно осматривается, но я не даю и слова сказать:

— Что ты здесь делаешь? Советую не врать мне.

— Я… — начал Билл, — я пришел, э-э-э, ну-у-у…

— Легилименс! — произношу, как только понимаю, что Билл начинает придумывать свою историю, желая скрыть правду.

Поток чужих мыслей тут же врывается в голову, вызывая легкое головокружение. С трудом отгоняю ненужные видения походов в туалет и семейных обедов, пытаясь в огромном множестве воспоминаний найти то, что мне нужно. К сожалению, я и понятия не имею, как искать — пользуюсь данным заклинанием впервые — поэтому, спустя пять минут бессмысленных блужданий в недрах памяти Уизли, я выныриваю из его головы. Возвращение в реальный мир оказалось довольно мягким: я лишь слегка пошатнулся из-за головокружения и каши в голове. Билл же скрутился на полу, обхватив голову руками и продолжая стонать. Что ж, его голова не способна выдержать удар коленом и вторжение в воспоминания, но это не мои проблемы. Мои проблемы намного серьезнее: нужно узнать, как отсюда выбраться. А для этого нужен Билл. Жаль, что я не знаю, как заставить его говорить правду без вератусерума. Хотя, секундочку…

— Империо! — произношу я проклятье, вспоминая уроки лже-Грюма.

Билл мгновенно затихает, глаза его становятся стеклянными. Приказываю ему подняться — подчиняется. Что ж, он готов к диалогу!

— Кто тебя за мной послал?

— Никто, я сам пришел, — отвечает безэмоциональным голосом Уизли.

Это кажется интересным. Он действует без ведома старика?

— Та-а-ак, откуда ты знал, что я здесь появлюсь?

— Я отправил тебе письмо от имени Рона, чтобы выманить из дома Дурслей: дом хорошо защищен, но почту доставить вполне возможно. Я думал, что ты используешь ночной рыцарь, поэтому расставил сигнальные чары у всех пустырей и мест, близких к твоему дому и в то же время далеких от маглов. Однако ты так и не появился, поэтому я понял, что ты использовал метлу или магловские средства. Затем я отправился в Гринготтс.

Таааак, а вот это уже забавно, правда? Биллу зачем-то срочно понадобился я, и он пошел против старика. Может, он хотел спасти тебя? И что теперь думать о Роне?

— Зачем я тебе нужен? Друзья и Дамблдор действительно предатели? Рон раскаивается в содеянном? — сыплю я поток вопросов.

— Ты мне нужен, чтобы продать тебя в рабство одному богатому волшебнику из Эмиратов. Друзья и Дамблдор пользовались тобой, как и было сказано в письме. Чувства Рона мне не известны, но он продолжает свою работу на Дамблдора.

Что ж, все надежды на то, что у меня остались друзья, не выдержали встречи с реальностью и храбро пали на поле брани. Я остался один. Иронично, правда? Сирота во второй раз остается один. Многие могут таким похвастаться?

Несмотря на свои мысли, чувства свои обмануть не получается и комок в горле не дает задать следующий вопрос. По щекам медленно стекают слезы, но я быстро и со злостью их вытираю — сейчас не время для эмоций.

— Как мне отсюда выбраться и каковы шансы на успех?

— Ты можешь просто открыть дверь и выйти. Тюрьма гоблинов находится на девятом уровне под землей, выбраться отсюда невозможно. Второй вариант — портключ, который я планировал использовать, чтобы доставить тебя мистеру Хамад бин Амади. Портключ доставит нас в гостевой зал особняка мистера Амади. Я понятия не имею, какая охрана у этого особняка.

Вздыхаю. Даже с пленником и палочкой шансы не самые высокие. Но, быть может, чуть более подробная информация поможет найти выход из настолько безвыходной ситуации?

— Если выбраться из гоблинской тюрьмы нереально, то как ты сюда попал? И как ты получил портключ? Его можно перенастроить на другое место?

— Я сотрудник Гринготтса. Это позволило мне пройти все девять уровней под землю и войти сюда, предварительно наложив на дверь щитовые чары, не дающие войти в камеру, но позволяющие покинуть ее. Портключ мне прислал мистер Амади. Он известный работорговец в ОАЭ, тренирует своих рабов на разные роли и продает: кому-то для любовных утех, кому-то для домашних дел, а кому-то партиями, например, в бордели и гладиаторские клубы. Он посчитал, что мальчика-который-выжил можно будет очень дорого перепродать. Портключ перенастроить нельзя.

Что ж, ситуация из плохой превратилась в ужасную. Богатый торговец людьми с, несомненно, серьезной защитой и защитниками или армия гоблинов с многоуровневой защитой?

— Как скоро гоблины смогут сюда ворваться?

— Не знаю точно, — следует ответ. — Я установил щит Мерфи, но, думаю, полчаса — максимум.

Делаю глубокий вдох и выдох. Паника — последнее, что мне сейчас нужно.

— Сколько тебе предложили за меня?

— Мне ничего не предлагали — предлагал я. Я потребовал пятнадцать тысяч галлеонов, — отвечает Билл. — Это в три раза больше, чем в среднем за раба. Мистер Амади легко согласился и выдал мне портключ.

— И ради пятнадцати тысяч ты готов продать своих покровителей, украв их героя?

— Да, — отвечает Уизли. — Этих денег хватит на безбедную жизнь. К тому же, мне нужен новый дом вдали отсюда, чтобы увезти Флер.

— Ей не нравится Англия? — спрашиваю с предчувствием, что ответ мне не понравится.

— Нет, нравится. Просто её отец начинает подозревать, что что-то в наших отношениях не так.

— И у этих подозрений есть основания? — еще один вопрос, который должен рассеять мои безумные догадки.

— Есть — я пою ее приворотным зельем.

Ярость вновь вспыхивает во мне: быстро подхожу к Биллу и со всей силы бью коленом между ног. Уизли вновь падает, а глаза вместо пустого взгляда — результата империо — приобретают ясность и наполняются болью. Кажется, сильная боль способна вырвать из лап подчиняющих чар. Однако об этом подумаю позже, а сейчас — удар по лежащему Биллу ногой. Он должен страдать за то, что он сделал с силой француженкой Флер. Продолжаю с ненавистью наносить по лежащему Биллу удары ногой. То, что раньше со мной проделывал Дадли, теперь проделываю с Биллом я — избиваю беспомощного, называя его уродом. Интересно, это эволюция или нет?

Наконец, когда Билл начинает хрипеть, я успокаиваюсь. В мыслях так и крутится навязчивое желание лишить жизни этого ублюдка, но я сдерживаю себя. В конце концов, он мне еще может пригодиться.

Окончательно остыв, я принимаю непростое решение. Возможно, это последнее решение в моей жизни. Или, последнее решение в моей жизни в качестве свободного человека — плевать. Я уже все решил.

— Империо! Как активировать портключ, Уизли?

Мистер Амади

Активация портключа — простое дело, которое ежедневно проворачивают тысячи волшебников, преследую какие-либо цели. Жаль, что среди тысяч я выделяюсь тем, что использую портключ для спасения своей жизни.

Портключ перенес меня в просторный гостевой зал. Внезапность была не на моей стороне — я не смог приземлиться на ноги, как все нормальные люди, и, устрашающе подняв палочку, разогнать всех этих торговцев людьми по углам. Вместо обычного приземления я больно упал на пятую точку, выронив палочку и едва сдержав нецензурный комментарий. К счастью, Билл не может воспользоваться моей нерасторопностью. Впрочем, он не сможет этого еще долго — мои колени и ноги позаботились об этом. А сейчас, в этом просторном зале, меня больше беспокоят сурового вида люди.

Прямо передо мной, за массивным столом из… золота? Не может быть такого! Итак, прямо передо мной, за массивным желтым столом сидит темная версия Дамблдора. Темная потому, что борода и волосы у сидящего загорелого мужчины пепельно-черного цвета, а вместо мантии — белая рубашка с черными рисунками различных животных. Стоит полагать, что он и есть тот мистер Амади. По обе стороны от его стола стоят два охранника с палочками наизготове. Далее, рядом с двумя охранниками — примерно в метре от них — еще по охраннику, образующие цепочку. И так, через метр, расположены еще по охраннику. У этих нескольких дюжин охранников явно имеется чувство симметрии.

Итак, каковы мои шансы выйти победителем? Никаких, однако я всё же медленно поднимаюсь на ноги, подбирая палочку.

Сейчас, стоя в этом зале, а не сидя на полу, я могу его оценить по достоинству. Огромные белые колонны, расположенные в два ряда по бокам от меня, сочетаются с белым потолкам и белыми плитами, исписанными какими-то красными иероглифами. Зал освещается естественным светом, льющимся из больших арочных окон. Стены зала украшены немагическими картинами, а прямо за спиной мистера Амади висит красивый средневековый щит и два скрещенных меча. Красиво, тут не поспоришь.

— Добрый день, молодой человек, — начал диалог мистер Амади, жестом велев охранникам опустить палочки. — Полагаю, мистер Поттер?

— Верно полагаете, — отвечаю, стараясь придать голосу как можно больше уверенности — получилось слабо. — А вы, стоит полагать, мистер Амади?

— Верно, мистер Поттер. Не желаете присесть? — произносит он, указывая рукой на кресло перед столом.

Киваю в знак согласия и начинаю идти к столу.

— Без палочки, мистер Поттер. Моя охрана пошла вам навстречу, и я жду ответных действий.

Итак, с палочкой или без — шансов выйти победителем из этой комнаты нет. И ведь я еще не знаю, что ждет меня дальше. Выходит, есть только одно правильное решение — послушать мистера Амади. Спрятав палочку, я прошествовал к креслу, стараясь не подавать виду, что меня беспокоит охрана — к счастью, охранники стояли не шевелясь, что слегка успокаивало меня.

— Итак, вы и есть тот мистер Поттер, который должен был стать моим рабом, верно?

— Я Гарри Поттер, который не желает становиться чьим-либо рабом. Думаю, Билл — легкий кивок головой в сторону лежащего без сознания Уизли — подтвердит мои слова.

Несколько минут сидим в молчании.

— Весьма занимательно, мистер Поттер, — произносит наконец мистер Амади. — И что вы теперь предлагаете?

— Вы отпустите меня и получите взамен Билла.

Очень надеюсь, что это сработает. Однако короткий смех мистера Амади быстро развеивает мои надежды:

— Обученного мистера Уизли я смогу продать максимум за десять тысяч галлеонов. За вас же, мистер Поттер, могут предложить сотни тысяч. Вы же в курсе, что вы знамениты на весь мир, мистер Поттер? Мне даже интересно, кто предложит больше за вас: бордель моего кузена в Таиланде или ваш этот выскочка Волдеморт. Я слышал, что местная аристократия весьма неравнодушна к вашему самопровозглашенному темному лорду, так что может помочь с финансами.

Слова мистера Амади заставляют меня испугаться. По-настоящему испугаться. Я не боялся, сражаясь с Квиреллом, не боялся, одолевая сотни дементоров, не боялся и василиска, не боялся и на дуэли с Волдемортом, а теперь мне страшно. Что хуже: попасть в лапы пожирателей смерти и Волдеморта, после чего умереть мучительной смертью или попасть в бордель озабоченного кузена мистера Амади? При этом популярностью у женского пола в школе я не пользовался, значит… Черт, даже думать об этом не буду!

— Да, я известен на весь мир, — начинаю свой ответ, который должен вытянуть меня из ямы, в которую я сам себя посадил, активировав портключ. — Но вы, мистер Амади, вероятно, плохо понимаете, что это значит. На моей стороне очень влиятельные люди и волшебники мирового класса. К тому же, у меня много врагов, в том числе и Волдеморт. Не очень разумно называть его выскочкой, мистер Амади: поверьте, вам бы не хотелось, чтобы он узнал, что вы владеете хоть какой-то информацией, которая поможет меня найти. Этот человек не будет вести переговоры, уж поверьте.

— Потрясающая речь, — с ухмылкой отвечает мистер Амади. — Жаль, что она не возымела должного эффекта. Боюсь, вы плохо знаете меня, раз так рассуждаете. Я могу себе позволить назвать вашего маньяка выскочкой. Он не более чем неудавшийся террорист, убившийся о ребенка. И все ваши влиятельные люди и волшебники мирового класса — грязь у моих ног. Я могу растоптать их в любой момент. Вы недооцениваете силу денег, мистер Поттер, а она наделила меня такими возможностями, что вам, англичанам, и не снились.

Кажется, диалог закончился не в мою пользу. Наверное, лучшее, что я сейчас смогу сделать, это дать бой перед тем, как меня превратят в раба. Кстати, как в рабов превращают? Впрочем, не важно. Медленно опускаю руку в карман, делая вид, будто поправляю штаны.

— Не стоит, мистер Поттер, — произносит мистер Амади. — На полу вы, несомненно, заметили замечательнейшие рисунки, которые ошибочно могли принять за китайские иероглифы. Разочарую вас — это не иероглифы, это японские руны, нанесенные кровью моих предков. Магия крови и рунная магия сочетаются в этом зале, мистер Поттер. Даже если бы все мои охранники были на вашей стороне — вы бы проиграли.

Как только я нащупал палочку в кармане, руны засветились ярким красным светом и начали слегка шипеть. Со злостью убираю руку от кармана, оставляя в нем палочку.

— Что вам нужно? — зло спрашиваю, стараюсь за злостью спрятать панику.

— Думаю, вы знаете ответ. И он вам не понравится.

— Альтернатива? Должна быть Альтернатива! — едва ли не кричу я, потеряв остатки самообладания.

Мистер Амади, будто на зло мне, с минуту раздумывает, что не способствует моей нарастающей панике. Как, спрашивается, не паниковать, когда ты можешь вляпаться в такие неприятности, по сравнению с которыми азкабан покажется курортом. По крайней мере, в азкабане есть возможность совершить суицид, а в качестве раба — нет!

— Альтернатива, полагаю, есть, — наконец произносит Амади. — Подпишите контракт, который передаст всё имущество и деньги Поттеров мне, после чего будете свободны.

Я едва не поперхнулся от столь наглого заявления.

— Но…

— Либо так, либо разговор закончен. Эйрис!

Один из охранников кивнул и направил на меня палочку, что тут же заставило меня говорить:

— Идет, согласен, давайте контракт и к черту вас всех!

Кажется, произнося это предложение, я боялся получить заклинание от Эйриса больше, чем боялся получить аваду от Волдеморта на кладбище.

— Отлично! Мой знакомый гоблин составит контракт в течении получаса.

— Только пусть будет пункт о том, что вам отныне запрещено посягать на мою свободу и вообще причинять мне вред. Даже косвенно!

— Конечно, мистер Поттер, — расплывается в улыбке мистер Амади.

Ну он и мерзавец!

Спустя минут сорок контракт лежал передо мной на столе. Я уже несколько раз его перечитал, но так и не нашел никаких подводных камней. Может, стоит снизить уровень подозрительности и подписать наконец чертову бумажку? Однако моя ошибка будет стоить очень дорого. Волшебники живут около ста пятидесяти лет, значит, за ошибку мне придется страдать жалких сто лет и еще пару десятков. Нет уж, лучше еще раз перепроверить, чем потом попасть в неприятную ситуацию.

Контракт отказа от рода и имущества был похож на тот, что я подписал в Гринготтсе, если не считать строчки о признании рода родным в том случае и отказе от рода и имущества сейчас. Что ж, на данный момент я именуюсь как Гарольд Поттер-Певерелл. Жаль, что скоро это изменится: я вынужден подписать контракт, в котором я так и не нашел к чему придраться. Надеюсь, что предки простят меня. Страдальчески вздохнув, беру кровавое перо в руку.

— А я уже думал, мистер Поттер, что вы откажетесь. Подумать только, на что готов человек, чтобы обрести свободу.

— Я слишком свободолюбивая личность, — отвечаю, поднося перо к области, обведенной прямоугольником — туда нужно поставить свою подпись.

— Вы ведь понимаете, что после подписания контракта ваш статус будет схож со статусом грязнокровок? Вы станете безродным, а это поистине ужасно.

Хорошо, что безродным я не стану. Теперь я просто обязан сделать всё, чтобы прославить род Певереллов, который не даст мне стать изгоем в магическом мире.

С этими мыслями я подписываю контракт. Отныне род Поттеров прекратил свое существование, род Амади стал гораздо богаче, Гарри Поттер умер для всех, и родился новый человек — Гарольд Певерелл.

— Поздравляю, мистер безродный, — усмехается мистер Амади. — Вы купили себе свободу, теперь я для вас не опасен, пока вы не пытаетесь навредить мне или моим друзьям.

Или мне кажется, или этот старый маньяк наслаждается ситуацией?

— А теперь, мистер безродный, вам пора уходить, — произносит наглец.

— Мистер Амади, могу я просить вашей аудиенции? — выпаливаю, загоревшись безумной идеей.

— Сожалею, мистер безродный, я не даю аудиенций низшему классу, — смакую последние два слова, произносит Амади.

— В таком случае смею заявить, что я не отношусь к упомянутому классу.

Мгновения Амади сверлит меня взглядом, а затем, подавшись вперед, серьезным голосом произносит.

— Послушай, мальчик, не играй со мной в игры — выкладывай все карты сразу. Если ты пытаешься меня одурачить или до сих пор считаешь, что можешь носить фамилию Поттеров, то последствия тебе не понравятся: даже контракт не помешает мне выкинуть тебя из своего дома, а аристократия не даст тебе очернить светлое имя угасшего рода Поттеров.

— Сбавьте тон, мистер Амади, — отвечаю, слегка нервничая. — Я не безродный, как вы думали, а единственный представитель рода Певерелл и, соответственно, единственный наследник.

— Это другой разговор, — дружелюбно произносит маг и три раза хлопает в ладоши, после чего охранники начинают покидать зал.

Как же быстро этот мерзавец приспосабливается к условиям и меняет стиль разговора. И я не могу сказать, что это негативное качество.

Как только последний охранник закрыл дверь, Амади, постукивая костяшками пальцев по столу, заговорил:

— Что же вы хотите обсудить, мистер Певерелл?

— Мои финансы.

— И что именно из этой области вызывает у вас вопросы?

— У вас есть знакомый гоблин. Пусть он узнает всё о моих финансах. У меня, к сожалению, не сложились отношения с английскими гоблинами, так что я не могу получить никакой информации о своем наследстве.

Продолжая постукивать пальцами по столу, Амади о чем-то размышляет, глядя в одну точку, после чего, вновь переведя взгляд на меня, отвечает:

— Думаю, я смогу вам помочь, мистер Певерелл. Надеюсь, вы сможете оказать мне ответную услугу?

— Какую услугу? — сузив глаза, подозрительно спрашиваю я.

Что ж, видимо, Амади пытается выжать максимум пользы из любой ситуации. Но оказывать услуги ведь веселее, чем отказываться от имущества. К тому же, просьба оказалась не такой уж и страшной. Думаю, будет весело, поэтому произношу:

— Я согласен на ваше предложение, мистер Амади.

Звезда рекламы

Прошла неделя с того момента, как я принял предложение мистера Амади и снялся в серии рекламных роликов его компаний и, что самое главное, в рекламе борделя его кузена.

— Это свободная страна, — отвечал мистер Амади на мой вопрос о том, целесообразно ли позволять мне, несовершеннолетнему, сниматься в столь горячей рекламе не менее горячего заведения. — Здесь почти нет запретов, кроме тех, которые регулируют личную свободу и безопасность. За преступления без пострадавших никто не наказывает. И вообще, все, кто пытается что-то запретить, в общем-то, хотят запретить это другим. У нас такое не приветствуется — мы свободны.

Вполне логичный ответ, который окончательно развеял мои волнения из-за съемок в «аморальной», как сказали бы в Англии, рекламе.

Вообще, сейчас веселья еще нет — рекламные ролики появятся в официальных изданиях и магическом телевидении лишь через пару дней. Сложно представить реакцию Дамблдора, бывших друзей и всего магического мира Англии, когда они увидят их сбежавшего героя, рекламирующего тайландское заведение для взрослых, окруженного обнаженными девушками. Думаю, этот ролик затмит все остальные: рекламу новой серии метел «Авада», рекламу сети ресторанов «Зинго», рекламу сети магазинов «Империя Амади», а также рекламу квиддичной команды «Дубай Юнайтед».

Да, кстати, кузен мистера Амади оказался моим фанатом, восхищающимся моей способностью отражать авады и уничтожать темных лордов, поэтому, дабы передать всю ту радость от встречи с «живой легендой», он предоставил мне один вип-билет в свое прекрасное заведение совершенно бесплатно. Стоит ли говорить, что я использовал его в первую же ночь? Кстати, после этой ночи я еще больше убедился, что свободная страна — это не так уж плохо. Вернее, это совсем неплохо или даже очень хорошо.

Таким образом, просьбу мистера Амади я выполнил полностью и «даже перевыполнил, героически опробовав товар», как он сам шутил.

Мистер Амади показался мне довольно-таки забавным человеком, однако я ни на секунду не забывался: он показал свое истинное лицо, когда думал, что я безродный. Впрочем, какими бы минусами он не обладал, назвать его плохим человеком, учитывая мой круг нежелательных знакомств, сложно. Он обеспечил меня комнатой на время съемок в рекламе: просторная, хорошо освященная, с новой дорогой мебелью, отделенная в желтых тонах — комната казалось мечтой. Так же мистер Амади по моей просьбе сохранил мой статус инкогнито: вся съемочная бригада принесла нерушимые клятвы, запрещающие им разглашать информацию о том, кто снимается в рекламных роликах, пока не будет официального разрешения. А официальное разрешение — выход ролика в эфир или появление в газетах. Эх, жаль, не смогу увидеть лицо двух предателей и Дамблдора, когда они посмотрят рекламные ролики. Наверное, они сейчас строят различные предположения относительно моих действий. Что же им приходит в голову? Думают ли они, что я сбежал? А может, полагают, что я вынашивают план мести? Впрочем, что бы они ни думали — результат им не понравится. А если повезет, то Дамблдор даже подавится чаем или лимонной долькой, что окончится для него фатально. Только подумать, какие бы могли быть заголовки: «Альбус Дамблдор трагически погиб у себя в сорти… кабинете, подавившись лимонной долькой» или «Гарри Поттер снимается в шокирующие рекламном ролике, тем самым убивая великого светлого волшебника». Наверное, Волдеморт бы свихнулся, пытаясь понять, что за идиотские интриги плетут его враги. А про Грюма и вспоминать страшно…

Помимо всего сказанного должен добавить, что съемка в рекламных роликах и ночь с красивыми девушками помогла мне отвлечься от проблем. Предательство друзей и директора больше не казалось настолько обидным, чтобы вызвать слезы, потеря имущества Поттеров и вообще связи с этим родом так же не причиняла много боли, а мысли о том, что я мог стать рабом, воспринимались как что-то далекое и вообще направда.

Однако какая же жизнь Гарольда Певерелла без негатива? Мистер Амади любезно выполнил свою просьбу еще до того, как я снялся в первом ролике. Его речь тогда здорово меня потрясла:

Мистер Певерелл, рад вам сообщить что верный мне гоблин выполнил свою работу, не привлекая к себе внимания. Итак, род Певерелл ведет свое начало от пятого века до нашей эры — второй по древности род после Эмерсонов из ныне существующих. Гоблин вывалил на меня еще много интересной исторической информации, которая, признаюсь, заставила позавидовать вашей принадлежности к роду, однако пересказывать вам исторические события я не стану — захотите, прочитаете книги по истории, там все описано. Я же перескажу вам то, что касается финансовой части — именно этим вы и интересовались. Род Певерелл — самый богатый из когда-либо существовавших и существующих родов в мире. В финансовой мощи этому роду никогда не было равных, и я сомневаюсь, что когда-либо будет. Дело в том, что к девятьсот семьдесят третьему году нашей эры род Певерелл уже был одним из богатейших в мире, однако именно в этом году Фридрих Певерелл, которому было около пятисот лет, продал философский камень за восемь миллиардов галлеонов. Чтобы вам понять, насколько это крупная сумма, скажу, что состояние крупных аристократических семей достигает ста миллионов галлеонов. Самая богатая семья в мире на данный момент имеет по разным оценкам от семисот миллионов до одного миллиарда галлеонов. Люди были помешаны на идее получить бессмертие, поэтому камень удалось продать сразу двадцати семьям, объединившим свои капиталы, чтобы получить желаемый камень. Что делали ваши предки с деньгами и как сложилась судьба камня я рассказывать не буду — это лучше меня сделают книги. Я лишь скажу, что на данный момент вы счастливый носитель фамилии древнейшего рода, а ваше состояние оценивается в ноль галлеонов, ноль кнатов и ноль сиклей

Да-да, всё именно так и было. У меня нет ничего. Абсолютно. Гоблины всё растащили, поделив с министерствами магии стран, в которых хранились деньги и артефакты. Судя по всему, именно поэтому на меня и напали английские гоблины. Интересно, что бы они сделали дальше? Наверное, просто передали бы меня Дамблдору и никакого конфликта бы не возникло.

Факт остается фактом — денег нет, артефактов нет, вообще ничего от рода Певерелл, если не считать знаменитой фамилии, нет. Даже родовые замки теперь не найти, поскольку координаты их находятся в семейной книге, которая есть у каждого рода. Где взять такую книгу — понятия не имею. Устраивать скандал гоблинам и обвинять всех подряд нет смысла — это совет от Амади. Он сказал, что представителей моего рода не было около пятисот лет, так что виновных не найти. Как сказал Амади, случаи, схожие с моим, были. Правда, известны они узкому кругу лиц, и те, кто решил бороться за украденное имущество, быстро «исчезали». Простой намек, но я прекрасно его понял. Попытаюсь поднять шум — мне конец. И это учитывая факт, что в этой части света СМИ независимы!

В общем, здраво рассудив, я решил не пытаться вернуть деньги, которые украли столетия назад. Учитывая количество украденного, это решение сохранит мне жизнь. Надолго ли? В крайнем случае я продам мистеру Амади Билла, которого он согласился мне оставить. Кстати, он предлагал купить ошейник раба для Уизли, но я, ввиду своего скромного финансового состояния, не смог себе этого позволить. Зато получил ответ на свой вопрос и узнал, как же люди становятся рабами: просто получают ошейник раба. Простая версия артефакта, которая одновременно является самой популярной, никоим образом не изменяет сознание человека. Она лишь «наказывает» его за провинности или по желанию хозяина. Это может быть как удар током, так и легкие перманентные импульсы, которые не дают рабу уснуть. Последнее является крайне неприятным, но редко используется — невыспавшиеся рабы никому не нужны. Ну, а вообще создатели ошейников для рабов те еще садисты: способов причинить боль они придумали очень много. Наверное, данная версия ошейника и предназначена для садистов. Но я же не садист? Хотя, если честно, для Уизли и компании я бы приобрел парочку. Жаль, не выйдет. Возвращаясь к ошейникам, скажу, что есть и так называемая «продвинутая версия» для «элитных рабовладельцев». Такие ошейники постепенно меняют характер носителя. Так мне сказал мистер Амади, но я это понимаю как «уничтожают личность». Конечный результат использования продвинутой версии ошейника — создание человека, очень похожего на домового эльфа. То есть абсолютно безвольного, абсолютно нежелающего получать эту самую волю и полностью преданного хозяину. После достижения такого результата ошейник уже не нужен. Вот, как работает эта рабовладельческая система.

Что ж, мое пребывание в Объединенных Арабских Эмиратах подошло к концу. Впереди — Франция, а если быть совсем точным — поместье Делакуров.

~~~*~~~


До особняка я добрался порталом, который получил накануне. Во время съёмки в рекламных роликах я написал мистеру Делакуру письмо, в котором указал, что Билл употребил «Флер» и «любовное зелье» в одном предложении. Я также упомянул, что Билл сейчас со мной, и я готов встретиться с мистером Делакуром, чтобы мы вместе научили Билла правильно формулировать предложения.

Что меня порадовало в моем прибытии больше всего — мягкое приземление без намека на падение. В то же время Билл рухнул на пол в паре шагов от меня, что добавило пару очков моим успехам в области магических перемещений. Билл, правда, «слегка» не в форме. Но это должно было компенсировать недостаток опыта.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — приветствует меня хозяин особняка.

Он одет в обычный домашний свитер, магловские джинсы и мягкие тапочки. При этом он встречает меня один — без охраны, без друзей или родственников. Полагаю, своими действиями и своим видом он дает мне понять, что настроен миролюбиво.

— Здравствуйте, мистер Делакур. Поправлю вас — я Певерелл — по стечению нелепых обстоятельств я был вынужден отречься от рода Поттеров.

— Могу ли я предполагать, — отвечает мистер Делакур, рассматривая потрепанного, если выражаться мягко, и побитого, если выражаться грубо, Билла, — что ваше отречение связано с некими действиями мистера Уизли?

— Вы проницательны, мистер Делакур, — отвечаю, выдавливая легкую улыбку. — Мне чудом удалось спасти свою жизнь и свободу после действий мистера Уизли. Однако в процессе спасения своей жизни я совершенно случайно узнал любопытную информацию о вашей дочери.

— Продолжайте, — произнес напрягшийся мистер Делакур.

— Как я и говорил в письме, Билл признался, что он поил Флер приворотным зельем.

— Тварь! — выплевывает Делакур, выхватывая палочку.

Кажется, он прямо сейчас устроит самосуд над Уизли. Лицо Делакура перекошено от злости, палочка направлена на рыжего, но, тяжело дышащий француз всё же возвращает самообладание и убирает палочку.

— Как только вы послали мне письмо, — спустя несколько напряженных минут произносит мистер Делакур, — я отправил авроров за Флер. Она сейчас здесь, в замке, в лазарете. Мои товарищи-колдомедики выясняют, каким зельям и заклинаниям была подвержена моя дочь. Если и вправду выяснится, что она была подвержена действию приворотного зелья, я буду вашим должником, мистер Певерелл.

Я лишь киваю на его слова. Всё же я правильно сделал, решив отдать Билла французу, а не продать мистеру Амади. Полагаю, помощь мистера Делакура будет намного полезней, чем пару мешочков с галлеонами.

— Мистер Певерелл, не желаете присоединиться ко мне за обедом, пока колдомедики выясняют состояние моей дочери?

Киваю, соглашаясь. По дороге в гостиную завязывается непринужденная беседа. Билл, на которого я предварительно наложил империус, безвольно следует за нами.

На кухне накрыт большой стол, за которым сидит всего один человек.

— Познакомьтесь, мистер Певерелл, моя жена — Алиса Делакур.

— Добрый день, мистер Певерелл, — приветливо улыбается она мне.

— Здравствуйте, миссис Делакур.

Появляется желание совершить что-нибудь безумное, чтобы впечатлить женщину — действие вейловских чар. Нехотя его подавляющее и сажусь на предложенное Делакуром место.

Наша трапеза длилась около пятнадцати минут. Большую часть времени миссис Делакур рассказывала мне о Флер и Габриэль, об их успехах и увлечениях. Похоже, мысли о любимых дочерях отвлекали ее от напряженного ожидания.

Наконец появилось трое колдомедиков.

— Всё как ты и предполагал, Жан, — произносит колдомедик, стоящий впереди двух других. — В организме лишь простенькое приворотное зелье, больше ничего.

Мистер Делакур облегченно кивает головой.

— Через пару недель ее влечение к опоившему зельем начнет угасать, а через два месяца ее состояние полностью стабилизируется.

Еще несколько минут наблюдаю за тем, как колдомедик дает советы по уходу за Флер, а затем прощается с мистером Делакуром и покидает замок портключом.

— Что ж, — усевшись за стол, устало произносит мистер Делакур. — Я ваш должник, мистер Певерелл — вы спасли мою дочь.

— Это уже вторая спасенная дочь, — поправляет Алиса.

Какая же она краси… черт, нужно контролировать себя, а не глупо улыбаться во время серьезного разговора.

— Тем более, — продолжает мистер Делакур. — Я дважды ваш должник, однако мне вновь нужна ваша услуга.

Проследив за взглядом мистера Делакура, смотрю на лежащего на полу Билла — войдя на кухню я отменил Империо, и Уизли просто упал. Наверное, я перестарался со своей местью. Но он жив — это главное.

— Мне не нужен он, — отвечаю, тщательно обдумывая, что сказать дальше. — Мне нужна лишь ваша помощь.

По заинтересованному взгляду мистера Делакура понимаю, что не продавать Билла в Эмиратах — отличная идея.

4. Начало новой жизни.

После того, как миссис Делакур, сказав что-то о неотложных делах, покинула помещение, француз кивнул мне, тем самым предлагая начать изложение своих условий.

— Итак, мистер Делакур, как вы уже знаете, из-за злодеяний мистера Уизли я потерял всё, — начинаю я, тщательно обдумывая дальнейшие слова. — Должен добавить, что немало людей на Туманном Альбионе желают найти меня, а полное отсутствие у меня денег и недвижимости вполне способно помочь им в этих поисках. Я бы хотел не допустить подобного.

Мой визави понимающе кивнул и на мгновение задумался.

— Что ж, ваши условия кажутся мне вполне приемлемыми, мистер По… Певерелл. Я готов вам предоставить убежище, находящееся под Фиделиусом. Также вам будет выделено несколько домовых эльфов и некоторая сумма на расходы. Собственно, если вам нужно что-то ещё, то можете говорить об этом.

Я задумался. Исходя из моих планов, покидать своё будущее убежище я не планирую до тех пор, пока… Пока что? Черт, я ведь не могу прятаться вечно! Но и не прятаться я не могу, ибо я слишком слаб для борьбы с недругами. Наверное, наилучшим решением будет совершенствование своих магических способностей. Нужно серьезно взяться за своё обучение. Тут же в голове всплыла обидная мысль о том, что совсем скоро я мог бы отправиться в Хогвартс, на шестой год своего обучения, но я мгновенно ее отогнал.

— Мистер Делакур, меня волнует вопрос моего образования, — вынырнув из раздумий, произнес я, глядя на Делакура. — Быть может, вы могли бы выделить мне какие-нибудь книги, чтобы я не скучал в своём убежище?

Француз улыбнулся и решительно кивнул.

— Думаю, занятия с личными учителями вам понравятся несколько больше, чем самообучение. Полагаю, для обеспечения наивысшей степени безопасности вы можете принимать перед занятиями оборотное зелье, а ваши преподаватели принесут магическую клятву о неразглашении вашего места пребывания.

Интересно, в нем проснулся дремлющий до сего момента альтруист или он полагает, что, обучившись парочке серьезных заклинаний, я покину его убежище и не буду больше раздражать его своим присутствием? Пожалуй, мысль о банальной благодарности мне нравится куда больше — от нее и буду отталкиваться.

— Это было бы просто замечательно! — улыбаясь, произношу я.

— Что ж, на этом и решили.

***

С момента моего разговора с мистером Делакуром прошло три месяца. Пожалуй, моя жизнь изменилась настолько сильно, что, оглядываясь назад, я даже не верил, что мое прошлое — действительно мое. Новости о прошлой жизни — жизни в Англии — давно перестали меня сильно волновать. Да и узнавал я о тамошней жизни лишь по рассказам мистера Делакура во время его редких визитов, так что моя жизнь в Хогвартсе под чутким руководством предателей теперь казалась мне чем-то далёким, покрытым толстым слоем пыли и уже совершенно невозможным в действительности. Однако я не позволял себе расслабляться — меня по прежнему ищут, а прятаться вечно я не смогу. К тому же, находясь здесь, в небольшом домике Делакуров под Фиделиусом в штате Мэриленд, я чувствовал себя в безопасности. Это чувство быстро уничтожило во мне то неприятное состояние паники и обиды, которое я испытывал совсем недавно. Безопасность и постоянное совершенствование моих магических умений стали тем фактором, который искоренили во мне чувство страха перед бывшими друзьями, взрастив на его месте желание отомстить.

Откровенно говоря, изначально я предполагал, что буду сидеть в четырех стенах и бояться и нос высунуть на улицу. К счастью, я ошибался. Благодаря оборотному зелью, которое мне подарил мистер Делакур, я смог на некоторое время превращаться в довольно-таки высокого, крепко сложенного блондина семнадцати лет, который чем-то отдаленно напоминал мне Малфоя. Не знаю, откуда мистер Делакур достал столько его волос, — хватит на несколько лет — но я не возражал. Правда, оборотное зелье я варил уже самостоятельно — старого хватило лишь на первые два месяца.

С такой внешностью я, сперва опасливо, а затем совершенно бесстрашно начал совершать вылазки на улицы Аннаполиса. Мои страхи быть раскрытым так и остались страхами — на меня не обращали внимания как маглы, так и маги. Первые несколько недель я просто изучал магическую и магловскую части, а чуть позднее начал посещать интересные мне места регулярно. Так, я пристрастился посещать дуэльный клуб, покерное товарищество и частенько заглядывал в магазин к старику Демпси, чтобы обсудить некоторые вопросы теории создания заклинаний — спасибо моему личному учителю, теперь я в состоянии поддерживать подобные разговоры. Эрик Демпси являл собой худощавого старика, возраст которого явно не уступал оному Дамблдора. Только бороды Эрик не носил, да и черные волосы и карие глаза никак не способствовали аналогии с директором Хогвартса. Мистер Демпси — который постоянно кривился от такого обращения, настаивая, чтобы я называл его по имени — имел степень мастера нумерологии. Два года назад он покинул пост преподавателя нумерологии в Хиллс-Роял — лучшей школы магии в Мэриленде — и открыл свой магазин по продаже всяких полезных магических штучек. Действительно стоящих артефактов у него не было, поэтому магазин и не пользовался большой популярностью, однако Эрик не унывал и занимался своим любимым делом — созданием новых магических устройств. Так, в его коллекции находились уникальные смеющиеся полотенца, настольный будильник с крылышками — отключить его будет непросто — и унитаз, который изрыгал пламя, когда кто-то нажимал кнопку слива.

Меня все эти изобретения волновали мало, поэтому, появляясь у Эрика Демпси в магазине, я неизменно втягивал его в интересный мне разговор — о создании заклинаний. Эрик на это неизменно кряхтел и бубнил, что это сложно и молодежь нынче слишком любознательна, но разговор поддерживал. И всегда после таких бесед я уходил с огромным багажом новых знаний и вдохновением на дальнейшее изучение этой темы. Конечно, до создания своих заклинаний мне ещё далеко, но я буду стараться.

— Да, черт возьми, моя жизнь неузнаваемо изменилась за последние месяцы, — с ухмылкой, сам себе сказал я. — И самое главное — изменилась в лучшую сторону.

Сейчас я, едва ли не припрыгивая от нетерпения, направлялся к арене Гроссена Третьего, которая располагалась в магическом квартале Аннаполиса. Сегодня там пройдут соревнования по командным дуэлям, и я часть команды, в которую меня пригласили мои приятели. Помня недавние события, я опасался кого-то называть друзьями и потому тайн своей истинной сущности не раскрывал.

Команда для дуэлей состояла из четверых человек, и в моей команде состояли я, более известный как Марк Антоний, Эйлин Дебюсси, Том МакКартни и Райли Калликст. С последними двумя я познакомился за игрой в покер. Несколько раз мы встречались в покерном товариществе, ну и за одной из игр и завязался разговор. Ребята оказались достаточно эрудированными и интересными собеседниками, так что общение продолжилось и вне стен покерного товарищества. Ну, а позже, убедившись, что я настолько же сильно люблю магию, как и они, парни пригласили в дуэльный клуб. Именно там я и познакомился с Эйлин — весьма странной, но привлекательной девчонкой. Эйлин была миниатюрной француженкой с броскими фиолетовыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Ее дружба с Калликстом и МакКартни напоминала мне мою дружбу с Уизли и Грейнджер — тоже трио. Надеюсь, закончат они не так печально.

Эйлин, Райли и Том являлись студентами Хиллс-Роял, и потому встречались мы лишь по вечерам, когда ребята не были заняты учебой. Хиллс-Роял, как я выяснил, служил лишь для учебы, позволяя студентам решать вопросы своего проживания самостоятельно. Том и Райли были коренными американцами, родились и жили в Мэриленде с самого рождения по сей день и, судя по их разговорам, перебираться куда-либо не планировали. Эйлин же до одиннадцати лет жила в Париже, позже получила приглашение в Шармбатон. Однако в рейтинге магических школ Шармбатон, являвшийся лучшей французской школой магии, был гораздо ниже ряда школ США, поэтому она и подала заявку в несколько школ. Самые элитные школы США отказали, а вот Мэриленд, который, по словам трёх друзей, шел на седьмом месте в мировом рейтинге школ, принял Эйлин. Так она и перебралась сюда.

До сегодняшнего дня я принимал участие лишь в одиночных дружеских дуэлях — сейчас же я отправлялся на участие в групповой баталии. Признаться, очень интересно проверить свои силы. К тому же, весьма радует факт, что, исходя из результатов одиночных дуэлей, полным лузером я не прослыл.

Что ж, удачи мне, а враг гори в огне.

Глава 6

— Итак, Марк, в турнире штата Мэриленд принимают участие тридцать две команды. Путем жеребьёвки перед каждым раундом избирается по несколько пар соперников. Победитель каждой пары проходит в следующий раунд. Таким образом, сейчас мы на стадии одной шестнадцатой финала. В случае победы, мы пройдем в одну восьмую, далее в одну четвертую и так вплоть до финала, — объяснял мне Калликст правила турнира.

— От победы нас отделяет пять удачных дуэлей, — поддержала разговор Эйлин. — Также турнир предусматривает дуэль за третье и четвертое места.

— Не слушай ее, Марк, — влез в разговор Том МакКартни. — Мы настроены только на победу.

Девушка на его высказывание лишь иронично хмыкнула.

— Победитель турнира отправится на Турнир Штатов — там принимают участие команды-победители от каждого штата, — продолжил Том, не обращая внимания на Дебюсси. — Ну, а команда-победитель Турнира Штатов отправится на чемпионат мира по командным дуэлям. Скажу вам, там зарабатывают неплохие деньги. И известность тоже.

Мир, оказывается, не ограничивается старушкой Британией. Прошло всего несколько месяцев с момента моего освобождения из цепких лап светлой стороны, а я уже успел побывать в нескольких странах и нашел себе приятелей. Остаётся надеяться, что дальше всё будет не хуже.

— Отлично. Но о каком первом месте может идти речь, если у нас даже нет тактики? — отвечаю я. — Или вы полагаете, что без единой тренировки мы обретём блестящее взаимопонимание и всех уничтожим без каких-либо проблем?

— Марк, мы не в Нью-Йорке и не в Калифорнии, так что самые сильные конкуренты здесь — наши однокурсники из Хиллс-Роял. Остальные школы можно в расчет не брать.

При словах МакКартни вспоминаю, что всерьез заинтересовался рейтингом школ после того, как приятели заявили, что их Хиллс-Роял занимает седьмое место в рейтинге. Это оказалось правдой, но вот без неожиданных открытий не обошлось: Хогвартс в рейтинге занимал лишь пятнадцатую строчку, а ведь нас убеждали, что Хогвартс — лучший. В общем-то, так и есть, но только в Великобритании. Первое же место занимает Нью-Йоркская школа магии, а второе — Калифорнийская школа волшебства — поэтому в этих штатах и отборы самые сложные. Ну, а на третьей строке расположилась Дубайская школа имени Амади. У меня есть смутные подозрения касательно личности ее владельца.

— На самом деле Том прав, — произнесла Эйлин. — Я не люблю забегать вперёд, но мне кажется, что мы одни из фаворитов. Пожалуй, проблемы могут создать только «золотые» мальчики.

Я усмехнулся и почему-то вспомнил Малфоя. Жаль, я так и не успел дать ему такое прозвище.

— Кто это? — задаю я наконец вопрос.

— Троица ботаников с нашего курса, — неприязненно поморщившись, отвечает Калликст. — Они выходят из библиотеки только в дуэльный зал и на уроки. Я, конечно, ничего не имею против образования, но они просто помешанные. Пару раз эти растяпы попадали в Медицинский кабинет с галлюцинациями после слишком долгого приема бодрящих зелий.

Если до сих пор я считал, что занимаюсь изучением магии и подготовкой к сражению с недругами достаточно усердно, то теперь эта мысль была публично подвергнута остракизму.

— Но их всего трое, — произнес я, проследив за взглядом Калликста.

Эти трое ботаников, как он их назвал, выглядят вполне прилично. Миловидные лица, одинаковые мантии с каким-то странном символом на груди — вид у них был действительно неплохой и, можно сказать, стильный. Они стоят отстранённо ото всех, занятые спокойной беседой — ни в какое сравнение не идет с моими шумными и эмоциональными разговорами с Уизли и Грейнджер. Либо они сами по себе такие уравновешенные, либо это результат изучения окклюменции. Ребята создают впечатление некой элиты, а не ботаников. Может, представления об оных в мире магов и маглов отличается?

— Ну да, «золотые» мальчики никого не пускают в свой круг. Вернее, пускают только достойных. Изначально их было двое, но вот блондинчик — его зовут, кстати, тоже Марком — присоединился к ним года два назад, — отвечает на мой вопрос МакКартни. — Они принимают только близких к их взглядам на мир людей, которые одарены магическими способностями и ставят перед собой какие-то там цели — какие именно, не помню. Вот и в турнире выступают только своей компанией. В общем, зануды эти парни.

Раздался свисток рефери, ознаменовавший официальное начало турнира. Пока судья зачитывает правила турнира, которые я и так знаю, вновь бросаю взгляд на «ботаников». Возможно, кому-то они и кажутся занудами, но, по моему мнению, они молодцы. Я на себе не раз почувствовал, что бывает, когда допускаешь в круг друзей людей, которые далеки от тебя как взглядами, так и интересами и мышлением.

— Как будем выступать? — прерывает мои размышления шепот МакКартни.

— Давайте попробуем парами, — предлагает Райли Калликст. — Кто с кем хочет быть?

— Я с Марком Антонием, — тут же восклицает Эйлин Дебюсси, поглаживая свои фиолетовые волосы. Почему-то она никогда не называет меня по имени. — Потому что у него самые мощные щитовые чары! — Тут же гневно добавляет девушка, заметив, как лица Райли и Тома искривляются в хитрой улыбке, а с уст их уже готова сорваться пошлая шутка.

К счастью, спор был прерван какой-то блондинкой, стоявшей рядом с нами. Она шикнула и попросила быть потише — наша компания негласно согласилась и стихла.

Арена, на которой проводится турнир, содержит несколько десятков помостов — на одном из них уже стоим мы, ожидая своих соперников. Как сказали мои партнёры по команде, нам выпала команда, состоящая из троих их однокурсников — твердых середнячков в учебе — и какого-то незнакомого парня. Ожидаем в молчании, и я вновь, за неимением лучшего занятия, ухожу в свои мысли. Правила дуэлей были крайне просты: запрещены непростительные заклинания — они были непростительными во всех в странах — и все темные атакующие заклинания выше четвертого уровня и темные защитные заклинания выше седьмого уровня. Что ж, я ни одного темного атакующего заклинания выше четвертого уровня и не знал — мы только вчера закончили с преподавателем второй уровень и перешли к третьему. А вот щиты, которые у меня всегда получались лучше, могут стать моим козырем. К слову, при умелом исполнении третьего уровня темной магии возможен летальный исход.

Сама дуэль длится десять минут. Если за это время победитель не выявлялся, то объявляется минутный перерыв, а затем схватка возобновляется. Как я понял, это сделано с целью избежать магических истощений — во время перерыва можно сдаться. Правда, вряд ли кто-то на это согласится.

Наконец, на помосте появляются наши противники — четыре парня. Один из них явно выделялся габаритами, ничем не уступающими Дадлиным. Он чем-то напомнил мне быка, которого я видел как-то по телевизору: тяжело дышал и бешено озирал противников, то есть нас. Полагаю, кличка парень-бык ему отлично подойдет. Трое других соперников обладали неброской внешностью: худощавые, высокие, с темными волосами и взволнованным взглядом. Вот их я могу назвать «ботаниками», в отличие от тех парней.

— По позициям! — кричит рефери и активирует с помощью артефакта защитный барьер, который прозрачным куполом накрывает всю дуэльную площадку, размер которой был сравним с размером теннисного корта.

Калликст и МакКартни отходят в левую часть площадки, а мы с Эйлин — в правую. Слегка удивляюсь, когда в шагах двадцати напротив нас останавливается сразу трое противников. А вот парень-бык, судя по всему, решил разобраться с Томом и Райли в одиночку. Что ж, пусть попробует — они очень хороши в дуэлинге. Готов поставить весь оставшийся запас оборотного зелья на то, что они расправятся с ним меньше, чем за минуту. Мысли о лёгкой победе придают мне уверенности. Боковым зрением я замечаю, как возле нашего помоста стоят ожидающие зрелища зрители. Кто-то что-то кричит, размахивает руками, но я этого уже не вижу, бросая взгляд на рефери.

— Команда номер один готова? — кричит он. Почему нельзя говорить спокойно?

Наши противники дружно кивают, уже находясь в стойках с палочками наизготове.

— Команда номер два готова?

Покрепче сжимаю палочку и чувствую противное чувство волнения. Киваю, и слышу выкрик судьи: «Начали!».

Тут же создаю отражающий щит, от которого спустя мгновение рикошетят три заклинания. Эйлин забегает за меня и кричит:

— Прикрой меня!

Киваю, не понимая, что она этот жест вряд ли увидит, и принимаю на щит град заклинаний. Вылавливаю момент между бессистемным обстрелом и меняю сильно потрепаный и грозящийся пропустить пару-тройку заклинаний щит на новый, более мощный. Сил он требует больше, но я не отчаиваюсь. Заклинания противников тупой болью отдают в руке и таки заставляют меня отступить на пару шагов.

— Готово! — кричит Эйлин и тут же рядом со мной с ревом проносится огненный тигр. Хоть пробежал он в нескольких метрах от меня, но я отчётливо почувствовал жар, исходящий от него — врагам явно не повезло.

Тут же резко убираю щит и делаю перекат в сторону. Поток заклинаний прекратился — враги заняты подарком Эйлин. Использую это время и начинаю кастовать одно из самых мощных и противных темных заклинаний второго уровня. Это занимает несколько секунд — слишком долго для дуэлей, но приемлемо в данной ситуации — уже заканчивая движение палочкой слышу леденящий душу крик. Отправляю заклинание, которое имело точно такую же форму, как и описано в книге — бесформенный сгусток магии светло-синего цвета — в ближайшего противника, который сейчас перебрасывался заклинаниями с Эйлин. Второй противник пытался потушить своего павшего товарища, до которого добрался тигр. Самого тигра уже не было.

Соперник пытается принять мое заклинания стандартным щитом поглощения — идиот. Заклинание легко проходит сквозь щит и врезается парню в грудь, откидывая тем самым его на пару метров назад. С ним покончено. Бесформенный синий сгусток магии сейчас прицепился, как клещ, к его груди, переломав все кости, и высасывал из него магию. В книге ощущения от высасывания магии описывались как оные при сдаче крови.

Перевожу взгляд и вижу, как Эйлин засыпает оставшегося в строю противника, закрывшегося щитом, заклинаниями. Отправляю мощное ударное, но внезапно появившийся мощный щит спасает бедолагу. Перевожу взгляд левее и замечаю того, кто выставил щит — парень-бык! Как он умудрился справиться с Томом и Райли? Времени подумать об этом у меня нет, ибо я нахожусь к парню-быку ближе всех, и он вызывает огненный кнут, широко замахивается и с всё тем же бешеным взором направляет его на меня так, что удар идёт сверху вниз. В последнюю секунду успеваю выставить щит, на который и принимаю вражеский хлыст. Удар оказался настолько мощным, что буквально вбил меня в землю, заставив встать на колени. Ударная волна болью отдалась не только в руках, но и во всем теле — боюсь представить, что было бы, если бы щит не выдержал. Дальнейшие события заставляют меня ужаснуться: мой противник замахнулся для нового удара, но на этот раз удар шел не сверху, а слева. В последнюю секунду вкладываю в щит как можно больше сил, надеясь остановить удар. Мгновение — и огненный хлыст сметает меня вместе с щитом, как куклу. Секунда свободного полета, падение, и я наконец чувствую последствия пропущенного удара. Руки болели так, будто по ним прошлось стадо слонов, но место удара хлыста затмевало эту боль, заставляя выступить слезы из глазах. Хлыст прожёг мне мантию, ровная линия удара на левом боку словно пылала, причиняя невыносимую боль. Да и выглядела она совсем не привлекательно — подпаленная плоть, брр-р. Приподнимаюсь на локтях и, кривясь от боли, смотрю на сражение Эйлин и парня-быка. Видимо, пока меня избивали хлыстом, Дебюсси расправилась со своим противником и сейчас, используя свою ловкость, уворачивалась от мощных атак парня. Собираюсь с силами и поднимаюсь на ноги. Полагаю, если бы я не усилил щит непосредственно перед ударом, встать бы я ещё долго не смог.

Пока противник играется с Эйлин, гоняя ее по арене и практически не позволяя атаковать, начинаю кастовать уже использованное ранее заклинание — надеюсь, оно поломает парню-быку ребра и оставит его с магическим истощением. За те секунды, что я трачу на кастование, парень достал Эйлин костедробительным в ногу — вздрагиваю от полного боли вскрика девушки, однако мое заклинание спасает ее от того, чтобы быть добитой, отвлекая противника. К моему сожалению, он оказался не так прост и легко отразил заклинание, после чего, сделав неуловимый пасс палочкой, запустил в меня пылающее копьё — у него все заклинания связаны с огнем? Принимаю заклинание на щит, и наблюдаю, как противник тут же запускает в Эйлин мощное ударное. Я не успеваю ей помочь — ее слабенький щит тем более. Девушку, которая и так успела получить открытый перелом ноги от заклинания противника, поражает заклинание и отбрасывает назад с такой силой, что мне становится страшно. Удар, пропущенный мной, был в разы слабее!

Сгорая от злости и жажды мести за подругу, всё же не могу уйти в атаку, потому что вынужден закрываться от мощных атак соперника. Выждав момент между потоком заклинаний, делаю быстрый перекат и пытаюсь перенять инициативу, отправив пару быстрых, но не сильных заклинаний. Противник отмахнулся от них, как от назойливой мухи, и сделав невероятный для человека его габаритов прыжок в сторону, вновь перешел в атаку. Преимущество было явно на его стороне: все его заклинания были точны, я же попадал далеко не всегда. Вновь закрываюсь щитом и ухожу в глухую оборону. Мощные заклинания сильно отдают по рукам, но щит пока держится. Решаю действовать его же тактикой — в конце концов, мне уже не раз говорили, что уровень моей магической силы гораздо выше среднего. Резко убираю щит и со всех ног бегу в сторону, колдуя на своём пути туман. На несколько секунд оказываюсь невидимым для противника, но он быстро развеивает туман, однако тратит на это драгоценные мгновения, которые я использую, начиная забрасывать его ударными. Вкладываю всю злость и всё желание отомстить в эти ударные, делая их максимально мощными. Похоже, противник, закрывшийся щитом, почувствовал это, потому что каждое ударное заставляло делать его шаг назад, а последнее заставило опуститься на одно колено. В голове появляется отличная мысль

— Агуаменти! — громко выкрикиваю, осознанно перейдя на вербальное.

Есть! Противник и вправду большой любитель огненных чар, а использование вербального заклинания даёт ему время убрать щит и встретить мою воду потоком пламени. Следом за агуаменти колдую инсендио, которое парень-бык из-за своего пламени никак заметить не мог. Бешеный крик противника подтверждает успех моей тактики, но не успех в дуэли. Парень, половина лица которого покраснела и покрылась волдырями начал неистово забрасывать меня костедробительными. Мощь была невероятной, магически я ее выдержал, физически — нет. Щит выдержал, однако ударная сила повалила меня на землю. В паре дюймов от меня в землю попало несколько костедробительных — я чудом успеваю закрыться новым щитом от следующей волны заклинаний. Кое-как перекатываюсь, поднимаюсь на ноги, вслепую бросаю разрубающее и повторяю трюк с туманом, убегая за спасительную завесу. Мой противник не стал рассеивать туман и предпочел забрасывать затуманенную зону взрывными. Это работает — я не успеваю перевести дух, но голова работает на удивление быстро — в кои-то веки. Начинаю создавать возле себя змей одну за одной. Создал около двадцати, когда очередное взрывное оставило воронку в нескольких метрах от меня. Решаю не искушать судьбу и сам рассеиваю туман, после чего мгновенно использую отталкивающие чары, тем самым отправляя всех змей в далёкий полет — прямо в противника. Тот сжёг их бурлящим потоком пламени, а я решил не наблюдать за демонстрацией магии стихий, а использовать время для атаки. Отправляю в противника поток ледяного воздуха, а следом за ним один за другим начинаю запускать шары холода. Огненный щит противника был хорош, но силе, которую я вкладывал в заклинания, так не казалось, и один из шаров всё же пробил огненную стену и попадал в плечо противника — к сожалению, не в то, в которой он держал палочку. От очередного рева ярости буквально закладывает уши, но добить противника не получилось — он невероятно быстро закрылся новым щитом — на этот раз не огненным. Забрасывая врага чередой костедробительных, парализующих и воспламеняющих заклинаний, замечаю, что мой ледяной шар причинил немалый ущерб: зона поражения — размером с баскетбольный мяч — была покрыта ледяной корочкой и инеем. Наверное, больно. К несчастью, противник, сгорающий от жажды мести, делает перекат и переходит в контратаку. Похоже, он решил отыграться моим же оружием на свой лад — посылал он в меня только огненные шары, но одним неиссякаемым потоком — времени увернуться не было. Каждый новый удар о щит заставлял пятиться — слишком сильная отдача от щита. Ещё немного, и я окажусь у границы защитного барьера — дальше отступать будет некуда, и противник меня задавит. Решаю играть ва-банк, но для этого мне нужно выбить несколько секунд. Делаю рывок вправо и чувствую, как один из шаров опалил мою изрядно потрепанную мантию — я смог вырваться из этого бесконечного потока заклинаний! Тут же колдую отражающий щит, который отправляет огненные шары обратно, заставляя противника прервать атакующую серию. Использую это время и исполняю задуманное: создаю самое мощное из известных мне заклинаний: щит Сеона, который относится к пятому уровню темных заклинаний. От магических затрат на создание у меня темнеет в глазах, и я падаю на одно колено, но щит удерживаю. Противник начинает пытаться пробить этот щит, что говорит о том, что он не знаком с этим щитом, а я прихожу в себя после сложнейшего колдовства. Когда, по моим ощущениям, в щит попало около двадцати заклинаний, произношу заклинание-ключ, и щит отправляет все заклинания, которые он поглотил, обратно в противника. Это действие привело к ещё одному «солнечному затмению». Пошатываюсь, пытаясь не упасть. Если соперник выдержал атаку моего щита, то мне конец. Эта мысль была последней: разум желал бороться дальше, но тело позорно воспротивилось этому. Падаю на землю и теряю сознание — то ли от усталости, то ли от атаки противника.

Глава 7

Пробуждение мое нельзя назвать нормальным. И причина даже вовсе не в громких голосах, раздающихся совсем рядом. Они, безусловно, мешают, но не настолько, чтобы отогнать столь прекрасное сновидения, красочно расписывающее мой отдых в заведении кузена мистера Амади. Пожалуй, самым неприятным моментом моего пробуждения стало то, что меня шарахнули оглушающим. Уверяю, проснуться от этого крайне неприятно: первый порыв от неожиданного удара заклинания в грудь — вскочить и выяснить, что тут происходит. Однако из-за оглушающего я могу лишь безвольно лежать и в панике озираться по сторонам. А паника накатывает, потому что чувство беспомощности крайне ярко чувствуется в таком положении. Пора бы уже привыкнуть к подобным ситуациям и не реагировать так ярко на всё происходящее.

Подавляю панику довольно быстро, что не может не радовать — наверное, опыт. Наконец, имея трезвый рассудок, могу начать изучение ситуации, ее анализ и поиск решений, которые будут иметь наиболее полезные для меня последствия.

Первичный осмотр даёт лёгкую надежду на то, что ничего плохого сегодня не случится. Предпочитаю не доверять этой мысли, потому что если бы существовал межгалактический конкурс неудачников, то я занял бы первое место в номинации по притягиванию к себе неприятностей. Хотя, Лорд мог бы и составить мне конкуренцию — убиться о младенца — не каждый так сумеет.

Итак, меня окружают мои приятели: Эйлин Дебюсси, Том МакКартни и Райли Калликст. Полагаю, если больше в помещении нет никого, — всё помещение я не мог осмотреть из-за парализующего заклинания — то приятелями я этих людей больше называть не могу. Они о чем-то спорят, но я не слышу: наложили заклинание, видимо, чертовы конспираторы.

Отгоняю вновь наступающую панику и начинаю обдумывать ситуацию. В этом мне очень сильно помогает Эйлин — у нее был открытый перелом ноги, а сейчас она спокойно стоит на своих двух, будто и не было той травмы. Значит, прошло от пяти часов до нескольких дней с момента моего отключения. Такая травма легко заживляется с помощью магии, но раньше, чем через пять часов, человек на ноги не встанет — спасибо моим личным наставникам и мистеру Делакура за эти знания. Однако есть шанс, что лечил Эйлин такой же мастер своего дела, как Локхарт, тогда могло пройти уже несколько дней. Что же можно сказать обо мне? Рассуждая здраво, я всё же ставлю на магическое истощение, а оно могло вывести меня из строя минимум на пару часов и максимум на пару дней. Что ж, уже хоть что-то. И это что-то даёт мне осознать ужасную истину: действие оборотного зелья должно было закончиться примерно через семь часов после начала дуэлей. Это объясняет мое нынешнее положение, но не полностью. Если честно, то вопросов стало даже больше.

Так и лежу, ожидая своей участи. Никаких хороших идей в голову не приходит — только мысли о мести приятелей за то, что скрывал свою личность. Я вообще умею выбирать себе компанию, не правда ли?

Думаю, что способ увильнуть отсюда должен быть нетипичным, оригинальным, таким, который мои «приятели» предвидеть не могут. У меня нет желания выяснять, дружелюбно ли они ко мне относятся и зачем вообще меня парализовали — лучше спасусь бегством. Полагаю, они предусмотрели множество вариантов развития событий: палочка наверняка не на тумбочке, а у кого-то из них или где-то в ином месте; на кровать, должно быть, наложены сигнальные чары, чтобы не пропустить момент, когда парализующие чары спадут.

Довольно-таки быстро три моих приятеля и пленителя в одном лице с хмурыми минами прекращают препинания и идут ко мне. Калликст направляет на меня палочку и снимает парализующее заклинание.

— Привет, — сразу же произношу я, отмечая, что лица приятелей по-прежнему хмурые. Неужели они не рады тому, что я принес им победу в дуэли? — Было не очень любезно с вашей стороны шарахнуть меня заклинанием.

— Ты Гарри Поттер! — воскликнул Калликст, будто это всё объясняло.

— Полагаю, ты прав, — отвечаю, решив не исправлять фамилию. — Он же избранный, Мальчик-Который-Выжил, победитель Темного Лорда, надежда всего магического мира и Марк Антоний. А ты Калликст. Просто Калликст. Неужели из-за этого сразу нападать нужно?

Мои слова заставили Райли совершить невероятный по своей сложности и захватывающий дух своей невероятностью подвиг — своё до ужаса хмурое лицо блондин умудрился сделать ещё более хмурым. Вот это талант!

— Не неси чушь! Тебе не давали имени римского политика!

В сущности, он не прав — давали. Вернее, давал я сам. Несправедливо ведь, когда другим можно придумывать мне прозвища, а мне самому — нет?

— Знаешь, я тоже не в восторге: хотел имя какого-нибудь фараона Древенего Египта, но эти фанаты…

— Ты нас обманывал! — прервала меня Эйлин. Полагаю, она не оценила мой юмор — на ее глазах блеснули слезы, и я почувствовал лёгкий укол совести. С другой стороны, признайся я раньше, вряд ли бы это привело к чему-то хорошему. — Столько времени… — продолжить Дебюсси не смогла и отвернулась, всхлипывая. Похоже, из всей троицы она больше всех привязалась к Марку Антонию.

Том МакКартни, до сего момента сохранявший тишину, сделал шаг к Эйлин и успокаивающе положил ей руку на плечо.

— Не переживай из-за него, — тихо произнес он, заглядывая ей в глаза. — Марк был нам другом, и о нем у нас останутся только самые лучшие воспоминания.

Минуточку. То, как это прозвучало, мне категорически не нравится.

— Именно, — возбужденно продолжил Калликст, внешне излучающий энергию и нетерпение. — Марк Антоний умер для нас, а здесь сидит лишь самозванец, который и убил нашего друга.

Нет, всё определенно выходит из-под контроля. Пожалуй, прерву пламенную речь Райли.

— Пинки! Ринц! Клайни! Сол… — быстро прокричал я, пока парализующее заклинание Калликста не отбросило меня к стене.

Как раз в момент моего столкновения со стеной послышалось три хлопка. Домовые эльфы, которых мне предоставил мистер Делакур, с ужасом посмотрели на своего временного хозяина — то есть меня. С не меньшим ужасом на эльфов смотрели трое моих приятелей — бывших приятелей. В следующую секунду два зелёных луча, выпущенных Райли и Томом, убили двух верных домовиков, к которым я уже проникся некоторой любовью. Третий домовик успел мерцающим синим шаром поразить Калликста, однако Том МакКартни незамедлительно поразил зелёным лучом последнего маленького слугу. Небольшое тельце глухо упало на пол. Похоже, я проиграл. Меня определенно ждут проблемы.

Наблюдаю, как Том озабоченно подходит к Калликсту. Он опустился рядом с ним на колено и, судя по всему, собрался привести друга в сознание, но Эйлин Дебюсси, которая всё время битвы простояла, как вкопанная, отправила в него оглушающее.

Не успел я сообразить, что за цели она преследует, как ее палочка направилась на меня. Если честно, ее заплаканные глаза и расстроенное выражение лица заставили меня испугаться. Совсем чуть-чуть. К счастью, вместо небезызвестного зелёного луча я получил лишь контрзаклятье от парализующего. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы переварить всё случившееся.

— Что за чертовщина тут творится?! — спрашиваю я, вставая наконец с кровати. К счастью, палочку Эйлин опустила.

— Твоя палочка у Райли в кармане. Возьми ее и убирайся!

— Эйлин. — осторожно начинаю я.

— Я не хочу тебя больше видеть, Марк Антоний! — взвилась Эйлин. — Я думала, что ты был искренен с нами, а ты… а ты… ты лишь притворялся, делал вид, что приходишься нам другом. Неудивительно, что Райли предложил сдать тебя Волдеморту, этому маньяку!

Несколько секунд безмолвно стою и хватаю ртом воздух. Затем разум возвращает меня в реальность, и я решаю, что безопасность превыше всяких великосветских бесед.

— Я не притворялся, — отвечаю я, направляясь к Калликсту под осуждающим взглядом Эйлин. — Я лишь использовал иную внешность и имя, чтобы не подвергать опасности себя и окружающих.

Палочка придает мне уверенности — больше не чувствую себя загнанным ягненком.

— Ну конечно, — с явными нотками злости в голосе произносит Эйлин. — Не хочешь подвергать опасности, как же. Всего-то развязал войну своими порочными желаниями, а теперь строишь из себя миротворца! — на последних словах ее голос сорвался на крик. — Ты лжец, подлый лжец!

Если бы она это не прокричала, я бы, наверное, рассмеялся.

— Ты сейчас о чем вообще? Какие желания, какая война?

— Не строй из себя идиота! — крикнула она, затем, на секунду замялась, будто что-то обдумывая, а потом резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу.

В несколько шагов нагоняю ее и хватаю за руку, останавливая и разворачивая к себе.

— Не смей! — прошипела она мне в лицо, после чего залепила звонкую пощечину, но палочку по-прежнему держала в мирном положении. — Не смей прикасаться ко мне, ты, грязный…

Не нахожу ничего лучше, чем резко отойти на шаг назад и мгновенно вызвать невербальное агуаменти. Поток ледяной воды, полагаю, остудит пыл этой дамы. Отменяю заклинание и наблюдаю перед собой милую сердцу картину: полностью мокрая милая девушка с не менее мокрыми и ещё более милыми фиолетовыми волосами, которая в ужасе, грозящем перейти в истерику, хватает ртом воздух, неверяще или даже шокированно смотря на меня. Подхожу к ней вплотную.

— А теперь послушай меня, Эйлин. Отбрось свои чёртовы эмоции — они сейчас не нужны. Перестань истерить и объясни, чем я тебя так обидел. Если сокрытием своей истинной личности, то я могу тебя понять, но не приписывай мне мифические войны и порочные развлечения.

Довольно быстро ее шокированный взгляд сменился на презрительный — теперь она не кажется милой.

— Ты снялся в рекламе каких-то влиятельных людей из Эмиратов и Тайланда, после чего тебя тут же отправились спасать из их плена англичане. Не знаю, что там случилось, но это привело к конфликту Западноевропейского и Арабского блоков, а теперь вообще начинается третья мировая война. Все блоки уже воюют и наш скоро тоже будет втянут в это из-за тебя!

— А я тут при чем? — искренне удивляюсь. Признаться, ни о каких блоках я до этого не слышал.

— При том, что Калликст послал зов Темному Лорду! Все уже знают, что ты в США! Наш блок будет втянут в войну, потому что ты здесь! — сказав это, Эйлин развернулась и побрела к камину. Мое слегка шокированное состояние не позволило ее остановить.

— Скажи хоть, где мы, — бросил я, когда она уже бросила щепотку летучего пороха в камин.

— В поместье Калликстов, — произнесла она. Похоже, ледяная вода действительно пошла ей на пользу — больше не кричит. — Прощай, Марк Антоний, и не смей меня искать.

Будто бы я собирался. Разворачиваюсь и направляюсь к по-прежнему парализованным «приятелям». Мысли о том, что я потерял их навсегда, не печалила совсем. Жаль было терять лишь Эйлин — она была светлым лучиком в нашей компании, почти всегда веселая, но рассудительная. С ней было действительно интересно, она была неординарной личностью. К Грейнджер и Уизли я никогда не чувствовал такого.

К тому же Эйлин спасла меня, хоть и ясно дала понять, что помогала моему альтер-эго — с Гарри Поттером дел иметь она не намеревалась.

Горестно вздыхаю и поскорее отгоняю мысли о Дебюсси. В первую очередь следует проверить ее слова — закатываю рукав Калликста и наблюдаю устрашающую Темную метку. Предплечье МакКартни продемонстрировало ту же татуировку.

Внезапная безумная мысль сперва удивляет меня, а потом кажется вполне разумной — забираю палочки бывших приятелей. Я начну их коллекционировать — судя по словам Эйлин, рекламные ролики заставили всех посходить с ума, так что трофеев у меня должно прибавиться.

В голову приходит мысль о том, что неплохо бы допросить сторонников Лорда, но я быстро ее отгоняю — другие сторонники наверняка в пути, а мне бы очень не хотелось с ними встретиться. Вообще идеально было бы уменьшить количество сторонников Лорда, но рука не поднимается. Во-первых, хоть они сволочи и всё такое, Том и Райли ещё сутки назад были моими приятелями. Да и… Нет, я ещё не готов к такому.

— Империо! — произношу я, направляя палочку на Калликста, предварительно сняв парализующее. — Если Пожиратели смерти появятся здесь — убей их!

Напоследок наслав на МакКартни заклинание магических цепей — чтобы не помешал Райли устроить жаркий прием Пожирателям — я подхожу к камину и отправляюсь в выделенный мне мистером Делакуром домик.

Глава 8

По хорошему мне нужно было бы сесть и всё обдумать, но после недавних событий я хочу действовать, а не сидеть на месте. Не долго думая, беру перо, лист бумаги и быстро пишу прощальную записку семейству Делакуров. Они ничего не сказали мне о войне, поэтому я больше не могу им доверять.

Спешно собираю свои пожитки в чемодан, захватив так же парочку книг — надеюсь, мистер Делакур не будет в обиде. Уменьшаю чемодан и прячу его в карман. Остальные вещи, которые мне больше не нужны, бросаю в камин и сжигаю. Подойдя к зеркалу, изменяю цвет волос на белый, скрывающими чарами избавляюсь от шрама и, поколдовав над очками, добиваюсь того, чтобы цвет глаз за ними казался голубым. Мои волосы слегка отрасли по сравнению с тем, какими они были перед побегом, а потому я с помощью заклинания элегантно укладываю их. Я больше не похож на Гарри Поттера. Я готов уходить.

Бросаю последний взгляд на свой небольшой домик и понимаю, что больше сюда никогда не вернусь. Грусти нет, ну разве что совсем лёгкая. Я вновь один, и на этот раз помочь мне никто не может. Я даже не знаю, куда мне податься. Размышляя, куда можно смыться, отправляюсь в город и ноги сами несут меня к старику Демпси. Не проходит и десяти минут прежде чем я отказываюсь перед дверью его небольшого магазинчика. В нерешительности замираю на секунду, думая, что сказать, и лишь после этого толкаю дверь и захожу внутрь.

— Добрый день, — произносит старик.

— Мистер Демпси, — киваю я и усаживаюсь напротив. — Марк Антоний — пусть моя внешность не обманывает вас.

Вижу лишь ухмылку на лице старика — никакой злости, обиды или недоверия. Возможно, он давно понял, что я скрывал истинную внешность?

— Пришел попрощаться? — спрашивает он.

— Да, — киваю и пытаюсь понять, как он догадался. Неужели если человек внезапно появляется с иной внешностью, это обязательно значит, что он собирается сбежать?

— И куда собираешься?

— Не знаю, — честно отвечаю. — Я ещё не думал об этом. Но очевидно, что подальше от войны.

Старик лишь понимающе кивает.

— Здраво, — коротко отвечает он. — Зачем ввязываться в войну, которую затеяли другие.

— Я не планирую бегать от войны, — говорю я. Эта мысль заставляет врасплох, но она асбсолютно правдива — я не собираюсь отсиживаться в сторонке. — Мне нужно время подготовиться. Возможно, буду действовать из подполья. Незаметно появляться, больно бить врага и также незаметно исчезать, — эта мысль мне нравится. Я прежде не размышлял о таком способе ведения войны, но сейчас он кажется мне здравым. В конце концов, полгода с личными учителями дали гораздо больше, чем может дать семь лет обучения в школе — я действительно могу за себя постоять. Обычных магов, не обременённых специальным обучением вроде аврорских курсов или хорошим домашним обучением, я без проблем одолею. По крайней мере, мне так кажется.

Старик понимающе кивает.

— Ну что ж, — поднимаюсь я, готовясь навсегда распрощаться с мистером Демпси и этим городом.

— Что ж, — произнес он, тоже поднимаясь. — Вижу, ты уже всё для себя решил, но прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать, что твой способ ведения войны приведет тебя в могилу.

— Возможно, — коротко отвечаю. — Но разве есть выбор?

Старик лишь хитро улыбается на мои слова.

— Ты, кажется, забываешь, что я преподавал в одной из самых лучших школ в мире, — произнес он это с заметной гордостью и на секунду замолк, очевидно, вспоминая былые времена. — Так вот, Марк, преподавание в учебных заведениях такого класса даёт значительные возможности и позволяет завести полезные связи. В свое время я обучал многих аристократов со всех уголков мира, у меня учился будущий Министр Магии Канады, будущий глава Российской магической разведки, нынешний глава ЦРУ, один принц Катара, а также Эрик Блэкуотер, с которым я поддерживаю связь до сих пор. Очень смышлёный парень.

Я молча смотрю на Демпси, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Эрик Блэкуотер, после окончания Хиллс-Роял, окончил курсы Центрального Разведывательного Управления США, а затем обучался у элитного боевого отряда в Тайланде и на протяжении шести месяцев после этого был личным учеником какого-то могущественного мага из Индии, — старик Демпси останавливается и с минуту копается в выдвижном ящике своего рабочего стола. Я не смею его отвлекать, мысленно пытаясь представить себе этого Эрика Блэкуотера, несомненно могущественного и смертоносного. Наконец, старик Демпси извлекает из ящичка сигару, подкуривает ее и, довольно каркнув, блаженно откидывается на спинку стула.

— Так о чем я там? Ах, да, об Эрике. После своего обучения он стал настоящей мастером во многих областях, а главное — научился убивать так, словно его благословила сама Смерть. Что бы ты понимал, Марк, он был не просто каким-то там могущественным магом, который открыто появляется, убивает всех движением брови и пафосно исчезает. Нет, Эрик не такой, — старик Демпси вновь затягивается сигарой и выпускает идеально ровные кольца дыма. — Безусловно, Эрик является сильным волшебником, даже очень сильным. Учитывая всё то обучение, которое он прошел, он действительно стал мастером, каких в мире ещё поискать. Но он действует не так, как все эти самовлюблённый Темные Лорды. Эрик предпочитает скрытность, он предпочитает действовать так, как ты мне только что описал план своих действий в этой войне. Он появляется незаметно, словно тень, и не оставляет после себя следов — только трупы. Неудивительно, что вскоре он стал желанным наемником — у него были контракты с ЦРУ, разведкой России и Франции, он работал наемником итальянской мафии и даже один раз умудрился получить контракт на прореживание рядов врагов от какого-то Темного Лорда из Африки. Заказов становилось всё больше, и Эрик уже не справлялся. И тогда он основал первую в магическом мире Частную Военную Корпорацию, которую назвал Дарк Принс. Он лично отбирал туда наиболее способных магов со всего мира и обучал их всему, что знал сам. Кто-то после обучения уходил, но были и те, кто оставался с Эриком и работал по контрактам Дарк Принс. Его Корпорация стала очень сильным доводом в любой войне, за что многие государства попытались ее уничтожить. Но все попытки обращались прахом. Эрик и его головорезы были неуловимы, а враги их довольно быстро умирали. Чего стоит лишь случай, когда Китай послал в дом Эрика пятнадцать отборных головорезов из личной армии Императора. Эрик до сих пор жив и здоров, а вот Китай лишился пятнадцати прекрасных бойцов.

Старик уже избавился от своей сигары и теперь в задумчивости крутит перо в руках.

— Вот что, Марк, ты хороший парень, и мне бы не хотелось, чтобы ты так бесславно умер, как совершенно точно умрёшь, если ввяжешься в войну прямо сейчас. Поэтому я могу написать Эрику с просьбой взять тебя на обучение — оно как раз начинается через десять дней. Обучение длится год, но этот год станет для тебя адом, после которого ты вернёшься самым настоящим демоном. А демоны, как известно, так просто не умирают во время войны. Вот и ты не умрёшь.

Я не мог поверить своим ушам. Мне только что предложили то, о чем я и мечтать не смел — обучение у могущественного, очень опытного и знающего своего дело мага.

— Сколько это будет мне стоить? — спрашиваю я слегка хрипловатым голосом.

— Нисколько. Если Эрик согласится на мою просьбу, то денег не возьмёт. В конце концов, когда-то я сам обучал его и отказался брать плату.

— Это было бы замечательно, — лишь и могу сказать я. — Как мне вас благодарить?

Старик лишь усмехается.

— Выживи, Марк, и мы в расчете, — он поднимается с места и, посерьёзнев, говорит: — Я свяжусь с Эриком и договорюсь обо всем. Пока что можешь остаться у меня.

Я лишь благодарно киваю.

***



Следующие дни прошли в напряжённом ожидании. Ответ от Эрика пришел лишь за день до начала обучения. В нем была короткая записка для старика Демпси и портал. Портал — для меня.

— Обучение выдерживают не все, — произносит старик. — Когда я говорил, что это будет год ада для тебя, я ничуть не преувеличивал.

Не зная, что сказать, я молча стою перед стариком Демпси. Он сделал для меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь, и вот, пришла пора прощаться, но я не знаю, с чего начать. Столько нужно сказать, но мысли словно выветрились из головы.

— Только давай без сантиментов, — строго произносит он и смеётся. — Тебе пора.

Я киваю и беру портал в руку. Навожу на него палочку, готовясь активировать.

— Когда возникнет желание сдаться, а оно непременно возникнет, помни, что это всего лишь обучение. И помни, для чего оно тебе. Сдашься там — на настоящей войне не выживешь.

Я киваю и, бросив прощальный взгляд на старика, активирую портал.

***



Окрестности заволокло дымом. От горящих повсюду строений тянуло гарью, которая смешивалась со смрадом трупов, которых рядовые Пожиратели спешно левитировали в большие кучки и сжигали.

Лорд Волдеморт величественно прошествовал мимо очередной горящей кучки трупов и остановился возле высокого мужчины со светлыми волосами, который раздавал команды Пожирателям. Увидев, кто к нему подошёл, мужчина поспешил опуститься на колени.

— Встань, Люциус, — произнес Лорд, заставив подчинённого вздрогнуть. — Я тебя слушаю.

— Мой Лорд, город взят! — начал лепетать Люциус. — Триста авроров были убиты. Потери нашей стороны составили сто три человека, два акромантула, один тролль и один великан.

— Что с новобранцами? — холодно спросил Лорд.

— После взятия города почти все жители города — две тысячи семьсот тридцать пять человек — вступили в наши ряды. Кто не вступил, был казнён. Трупы будут отправлены нашим некромантам и превращены в инферналов. Трупы практически всех авроров были повреждены, поэтому их было решено сжечь — некроманты обещали сделать для вас сюрприз из их праха.

— Вижу, ты научился принимать решения без моего участия, не так ли, Люциус? — насмешливо спросил Лорд.

— Мой Лорд! Мой Лорд, и в мыслях не было! Я лишь хотел сделать как лучше! — расширив в ужасе глаза, залепетал Люциус, дрожа, словно нашкодившая воспитанница женской школы-интерната.

— Круцио! — лениво произнес Лорд.

Несколько секунд Люциус корчился на земле от боли. Наказания от Лорда давно стали обыденностью. Радовало лишь то, что Лорд, после нескольких сложных ритуалов, вернул себе рассудок, если это можно так назвать, и стал чуть более рационален. Ныне он никогда не держал круциатус дольше десяти секунд, не желая повредить рассудок значимых для него слуг. А вот тем, кто значим не был — то есть большинству, — никаких поблажек не делалось. Даже если и сойдёт с ума какой-то щенок или попадет под шальную аваду — что с того? Всегда можно отправить его к некромантам, и те отправят Лорду обратно или инфернала, или какую-нибудь неведомую тварь.

— Где все новобранцы? — спросил Лорд.

— Сейчас все они отправлены в тренировочный лагерь, — тяжело дыша, ответил Люциус. Он уже успел встать на ноги и отряхнуться.

— Отлично. Какие новости от наших штурмовых отрядов? И что насчёт Поттера?

Люциус побледнел, но ответил:

— Наш отряд из двух сотен человек был полностью разбит национальной гвардией США. Поттер не пойман. И ещё наши войска теснят в Эмиратах. Этот Амади, — Люциус презрительно скривился. — Имеет большую армию и большие связи. У них значительный перевес.

— Людские ресурсы нужно пополнять скорее, Люциус, — ледяным голосом произнес Лорд. — Я хочу, чтобы вы захватили все магические деревни Франции. И скажи Яксли, что, если он не ускорит переговоры с немецкими темными магами, я скормлю его великанам.

— Конечно, милорд, будет сделано! — зачем-то поклонившись, ответил Люциус.

В последний раз окинув взглядом поле битвы, Лорд трансгрессировал, не забыв напоследок наградить Люциуса ещё одним круциатусом.

У него было благосклонное настроение, несмотря на неудачи в ОАЭ, Германии, Британии и США. Только что Люциус взял ему одно из самых крупных поселений магов во Франции, а это значит, что Франция практически у него в кармане. Осталось только добить местный аврорат и захватить оставшиеся поселения магов, принудив их вступить в ряды Пожирателей и принести клятву верности. Ряды его армии растут, и скоро он сможет нанести ещё один визит в США — их национальная гвардия не выстоит. Конечно, оставались ещё крепкие орешки — ОАЭ и небезызвестная Британия, которая, когда бразды правления взял Руфус Скримджер, превратилась в одну большую армию. Да, британцы действительно стали сильны. Настолько сильны, что вытеснили Лорда из Британии, что в итоге сыграло ему на руку, позволив захватить Францию. Более того, Скримджер по указке Дамблдора успел повоевать в ОАЭ и Тайланде, нажив много международных проблем, вылившихся в итоге в открытую войну.

Мир стоял на грани больших войн, которые лишь разгорались. И Лорду оставалось лишь сохранить это пламя, подбросить туда дров, а затем ударить в полную силу.