Наглец автора Солдат Штефана    в работе
Снейп, огненная плеть, Красные Псы Дракулы, жестокие Дурсли, забитый Гарька и... водолаз с балериной. Не стёб. Ангст, насилие, драма. Железобетонный обоснуй всего и вся, а особенно - этой чертовой плети, которая так пугает любителей канонного Сева.
Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер
Гарри Поттер, Северус Снейп
Драма || джен || G || Размер: макси || Глав: 41 || Прочитано: 89858 || Отзывов: 12 || Подписано: 79
Предупреждения: Мат
Начало: 05.08.16 || Обновление: 14.05.18

Наглец

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1


— Если что-нибудь понадобится, вызывайте эльфа. Меня не беспокоить ни под каким предлогом — выпорю! Ваша комната на втором этаже. Надеюсь, вы сможете включить мозги и понять, какая именно, — Снейп цедил слова сквозь зубы, его бледное лицо выражало отвращение.

— Убирайтесь с глаз моих долой и займитесь своим внешним видом: вымойтесь и выстирайте одежду, от вас воняет, словно вы неделю не мылись. Жаль, что ваши опекуны не привили вам привычку к чистоплотности, — Снейп не повышал голос, но Гарри вздрогнул и ещё ниже опустил голову. — Вряд ли я смогу исправить ситуацию за неделю. Вы обязаны посещать ванную каждый день, и я не позволю вам игнорировать мои требования! Иначе… О, мне знакома эта вызывающая поза: взгляд в пол и выражение тупого упрямства на наглой физиономии. Поднимите голову, наглец!

Гарри неохотно подчинился.

Снейп хмыкнул, тряхнул сальными патлами и резко поднял руку. Из зажатой в ней палочки вылетела огненная плеть. Раздался страшный треск, запахло палёным. Гарри побелел от ужаса, увидев, как через стоявший рядом стол пролегла чёрная дымящаяся полоса.

Снейп вновь взмахнул плетью. Её раскалённый хвост мелькнул рядом с лицом. Гарри отшатнулся, наткнулся спиной и затылком на стену и замер, зажмурившись. Но удара не последовало — огненное кольцо осветило комнату и исчезло.

Медленно открыл глаза и в ужасе впился взглядом в уродливый ожог на столе — весьма впечатляющий результат обещанной порки.

— На меня смотри, щенок! — рявкнул Снейп.

Желтоватая кожа на скулах профессора окрасилась подобием румянца, крылья носа подергивались, чёрные тоннели глаз высасывали из Гарри остатки самообладания.

Лицезрение столь неприкрытого счастья на ненавистном лице испугало не меньше, чем сама плеть. В эти секунды Гарри ясно осознал, что профессор сделает всё возможное, чтобы пустить её в ход, если появится хоть малейший повод. Едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, когда Снейп, наконец, заговорил:

— Вот список ваших обязанностей. Выполнять. Через десять дней вас заберёт к себе Помона, а до тех пор я надеюсь вас больше не видеть и не слышать. Я могу сотворить с вами всё, что моей душе будет угодно. Обливиэйт — весьма полезное заклинание, — с этими словами Снейп вручил какой-то свёрток и прибавил:

— Вон отсюда!

Приказ не пришлось повторять дважды. Спотыкаясь и едва удерживая свою ношу в дрожащих руках, Гарри бросился к лестнице. Убедившись, что профессор не поднимается за ним, без сил привалился плечом к стене в коридоре второго этажа.

Закрыл глаза. Долго пытался отдышаться и унять дрожь. Свёрток упал. Наклонился за ним, и, когда колени вдруг подогнулись, едва успел подставить руки, чтобы не удариться лицом об пол. Потемнело в глазах. Гарри неловко завалился на бок и замер.

Через несколько минут зашевелился, приподнял голову. Расфокусированный взгляд скользил по тёмным расплывающимся стенам незнакомой длинной комнаты. Гарри никак не мог сообразить, где находится.

Рука нащупала незнакомый предмет. Медленно сел, морщась от боли. Прищурился, пытаясь разглядеть то, на чём, оказывается, лежал. Пока пытался понять, что это такое, вспомнил, что произошло.

Обернулся, мгновенно покрывшись холодным потом. Никого не увидел и облегчённо вздохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Мысль о том, что Снейп мог стать свидетелем его слабости, вызвала ужас. Только не надменный слизеринский декан, не терпевший проявления любых эмоций, кроме тех, что выражали трепет и почтение.

Засуетился, торопясь убраться с пола. Мышцы повиновались неохотно, в суставы и под веки словно насыпали горячего песка. Быстро двигаться не получалось.

Стыд быть застигнутым в неприглядной ситуации бичом подхлёстывал непослушное тело. На четвереньках сделал несколько шажков, подтягивая тяжелый сверток. Наконец смог подняться, цепляясь за стену и прижимая к груди ношу.

Огляделся. В тусклом свете догорающего дня, проникавшего в коридор через давно немытое окно, увидел несколько дверей.

Побрёл разыскивать упомянутую Снейпом комнату, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь бесконечный повтор одной и той же картинки: огненная плеть оставляет уродливый след на столе, а затем несётся к лицу, опаляя его жаром.

Единственная дверь на одной стороне коридора вела в библиотеку. По другую — туалет, ванная и ещё одна неизвестная комната. Гарри заглянул в неё и тут же попятился, сообразив, что попал в спальню профессора.

Он поспешно ретировался, едва завидев красивый ковёр на полу и резные ножки большой кровати. Стало стыдно, словно тайком подсмотрел сценку из личной жизни преподавателя.

От резких движений закружилась голова, накатила такая слабость, что проклятый свёрток выскользнул из рук. Гарри глубоко задышал, силясь прогнать замерцавшие перед глазами светящиеся точки — предвестники подступающего обморока. В этот раз удалось. Он оставил свёрток лежать на полу и поплёлся в ванную. Немного попил, умылся. Посидел на краю ванны.
Наконец почувствовал себя лучше.

Вернулся в коридор и пересчитал двери. От этого искомая комната не появилась, и Гарри, как это и прежде не раз бывало, вновь почувствовал себя круглым идиотом, неспособным понять слова профессора.

Начало смеркаться. Зрение всегда оставляло желать лучшего, тем более в полутьме. Он уже практически ничего не видел и сейчас даже не смог бы сообразить, где находится дверь в ванную.

Глава 2


Гарри устал. Он давно ничего не ел, сильно болел бок, и при каждом вдохе боль отдавала в спину под лопатками.

Пошатываясь, еще раз обошел коридор, прикасаясь пальцами к стенам, словно в надежде выбраться из странного лабиринта. Ничего не изменилось: стены не спешили расступаться, чтобы явить заветную дверь.

Наверное, Снейп заколдовал вход в комнату, чтобы заставить ненавистного студента напрячь мозги в поисках разгадки. На это уже не оставалось сил.

«Если что-нибудь понадобится – вызывайте эльфа», - вспомнил он слова профессора.

Хорошо бы так и поступить: вызвать и попросить помочь решить заданную Снейпом загадку. Но этот вариант не подходил: Гарри понятия не имел, как вызывать эльфов и никогда не видел, чтобы это кто-нибудь делал. Чувствуя себя весьма глупо, он шепотом несколько раз произнес сначала «Добби!», потом «Эльф!», но ничего не произошло.

Истерично усмехнулся, вспомнив знаменитое: «Рассечь воздух и взмахнуть!» и свое отчаянное желание, чтобы чертово перо наконец-то взлетело. Но, видимо, для вызова эльфа одного желания мало. Скорее всего, необходимо знание соответствующего заклинания и движений волшебной палочкой. На данный момент отсутствовало и то, и другое.

Попросить помощи у Снейпа? Глядишь, научит вызывать эльфа без помощи палочки, чтобы домовик помог найти спрятанную профессором дверь в комнату.

Три «Ха!»

Не смешно. Тупик.

Совсем стемнело. Гарии занервничал еще сильнее: вполне возможно, что профессор скоро окончит свои труды в лаборатории, поднимется наверх и… Что он увидит? Правильно: шляющегося по коридору скудоумного щенка, который так и не смог отыскать вход в свою комнату. И это после того, как ему, идиоту, прямым текстом приказали не попадаться на глаза и даже продемонстрировали, чем это может закончиться.

Гарри, изо всех сил стараясь не сорваться в истерику, опустился на колени, нащупывая невидимый во тьме сверток, о который споткнулся. Поднял его и прижал к правому боку. Замер, услышав неясные звуки, донесшиеся с первого этажа и увидев тусклый свет. Некоторое время сидел неподвижно, вцепившись зубами в согнутый указательный палец и напряженно вслушиваясь: не собирается ли Снейп подниматься в свою спальню. Но вскоре звуки смолкли, и свет погас.

Часто останавливаясь и прислушиваясь, готовый в любую секунду броситься наверх, осторожно спустился на первый этаж и, ощупывая стену, прокрался к выходу. Снейп что-то говорил о том, что для свалившегося ему на голову лентяя ежедневная работа в саду является одним из обязательных условий пребывания в этом доме. Замечательно. Значит, в саду находиться не запрещено. Только бы Снейп не запер дверь.

Опасения по поводу двери оказались напрасными. Подозрительно. Гарри бесшумно притворил массивные створки и выбрался в ночь с неясно видневшимися неподалеку силуэтами деревьев в саду.

Он успел спуститься с высокого крыльца, как вдруг вспомнил, что не выполнил приказ профессора выстирать одежду. Возвращаться отчаянно не хотелось, но огненный рисунок смертоносного танца плети вновь встал перед глазами.

Гарри с трудом поднялся по ступенькам, прижался к стене, пережидая головокружение, и хотел войти. Не получилось - дверь оказалась заперта. Толкнул, потом еще раз, сильнее. Напрасно. Словно монолит перекрыл вход. Несколько безуспешных попыток окончательно доказали, что опасения по поводу двери, все же, не были чрезмерными.

Поняв, что он только что нарвался на наказание, пошатнулся и сполз на каменную площадку. Невольно выступили слезы. Хрипло вздохнул и закашлялся нехорошим кашлем. Испуганно зажал рот и некоторое время давился рыданиями. Потом его скрутил настоящий приступ. Гарри долго кашлял так, словно пытался освободить грудную клетку от боли в легких.

Как уже не раз бывало, жесткий приступ довел до рвоты. Едва успев скатиться с крыльца и отойти на несколько метров, упал на колени. Стало совсем плохо. Пустой желудок сводило спазмами, изо рта лился желудочный сок. Зазвенело в ушах, силуэты деревьев растворились во мраке, окутавшем сознание.

Очнулся под утро, весь покрытый росой. Сильно замерз. Ну, не впервой.

Гарри встал на четвереньки, чувствуя сильную усталость. Тело медленно ворочало кирпичи застывших от холода мышц. Тяжеленные перекладины костей сопротивлялись малейшим усилиям, тянули к земле. Спать. Спать и не просыпаться. Никогда.

Заболел. Скорее всего, еще пару дней назад.

Он стоял на коленях, старательно отмывая салон дядиной машины. Не заметил, как сзади подкрался Дадли и выплеснул ему на голову мыльную воду из ведра. Окатил от души, так, что часть грязной воды попала на дорогие кожаные чехлы сидений. А потом заорал от счастья, призывая родителей. Он всегда так орал, когда ему удавалось осуществить очередную гадость:

- Па! Ма! Смотрите, что натворил этот придурок!

И вновь повторилась бесконечная история.

Глава 3


Дядя, оглянувшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, зашвырнул племянника в гараж. Долго орал, драл за волосы, выкручивал уши, наконец, отходил ремнем. Гарри свернулся в комок и молча терпел, прижимая руки к глазам. Специальное средство для мытья машины, разведенное в воде немилосердно резало и жгло слизистую. Но дядя на робкую просьбу умыться, только сильнее выкрутил ему ухо. Все удары пришлись на левый бок и руку, прикрывавшую голову.

К счастью, дядюшка недавно посетил врача. Тот прописал ему ограничить физические нагрузки на время прохождения медосмотра. Поэтому Гарри досталось меньше, чем обычно. Но и этого хватило – рука у дядюшки тяжелая, а лупцевал он не жалея силы, зная, что за стенами гаража соседи ничего не услышат.

Гарри закончил устранение последствий наводнения поздно вечером. Внутренне содрогаясь, позвал дядю. Тот проверил работу, походя влепил оглушительную оплеуху, загнал машину в гараж и молча ушел в дом. Гарри услышал, как в замке повернулся ключ.

Без особой надежды добрел до задней двери, дернул. Так и есть: закрыто. Опять без ужина, опять ночевать на заднем дворе, за кустом орешника, как бродячий пес. Тетя запретила спать на газоне. Нечего мять траву.

Жидкость, пропитавшая одежду, вызвала аллергическую реакцию. Все тело сильно чесалось. Дождавшись, пока родственники уснут, Гарри разделся догола и полез мыться под садовый шланг. Он знал, что завтра ему крепко влетит за лужу на газоне, но терпеть сильный зуд и боль было выше его сил. Особенно пекло там, где водолазка соприкасалась с поврежденной ремнем кожей на левом боку.

У него зуб на зуб не попадал, когда он закончил мыться и выполаскивать одежду. Июнь выдался холодным и дождливым. Гарри изо всех сил отжал трясущимися руками вещи и оделся. Все ж теплее, чем голышом. Улегся на свое, уже ставшее привычным, место за раскидистым кустом орешника.

Холодно. Вдвойне холодно от пропущенного ужина. В который уже раз. Вчера наказали за неподметенную дорожку. Позавчера лишили ужина за недостриженную изгородь. Еще пару дней назад еще за какое-то преступление. Он силился вспомнить за что, но так и не смог.

Не в силах согреться, Гарри поднялся и принялся бродить по бетонной дорожке, разделявшей лужайку за домом на две половины, обсаженную незабудками. Дорожка вела к бетонному пятачку, на котором обычно стоял мангал для барбекю. Все остальное пространство было отдано под газон.

Жаль, что в минувший уикэнд дождь помешал дяде устроить традиционный «семейный ужин на природе». Если считать природой газон, орешник, дуб, узкие клумбочки незабудок и высокую, выше человеческого роста изгородь из какого-то колючего кустарника.

Удобная штука – можно наказывать провинившегося племянника, постоянно заставляя ее подстригать. Неуспевающие заживать царапины на руках – самое то, чтобы приучить к покорности.

Необходимая преграда, чтобы соседи не видели перманентных оплеух, пощечин и пинков, которыми награждали Гарри дядя и его сын.

Изгородь-ширма прочно скрывает от посторонних взглядов место ночевки. Никто не знает, где часто спит не вылезающий из наказаний странный мальчишка.

Говорят, он учится в школе для отсталых детей. И правда. Посмотрите, какой у него дурацкий вид. Неужели он не понимает, что магазин – это общественное место? Туда нельзя ходить в том, в чем целыми днями гоняешь в футбол с местными хулиганами. Он сам – хулиган. Вечно дерется, вечно в синяках. Нормальным детям проходу не дает. Слышали, как он разбил нос сыну Полкиссов? Дурсли. Бедная семья. Как они его терпят! Святые люди. Несчастная Петунья. Просто ангел доброты.

Нет, я точно слышала, он не учится в школе для отсталых! Да вы что? А где же тогда? Вернон сообщил, что его перевели в спецшколу для социально опасных элементов! Для подростков с преступными наклонностями. Слава святой деве! Надеюсь, из него там выбьют дурь! Помните, как прошлым летом он украл хлеб в маркете у Стивенсонов? Позор! Неужели, чтобы покормить лебедей в пруду, нельзя было взять из дома? Петунье, бедной, было так неудобно. Она вся аж побледнела, когда к ней пришел полицейский. Я видела. Стоит и чуть ли не заикается. Несчастная женщина. За что ей такое наказание?

А сигареты? Стивенс жалуется, что у него кто-то ворует сигареты. Не удивлюсь, если в этом замешано это исчадье ада! А еще прикидывается бедненьким и несчастным. Таким уж худеньким, вот-вот ветром унесет.

Да-да! Я сама слышала, Петунья говорит, что у него и так плохой аппетит, так он еще и постоянно требует пиццу, не желает ничего есть, если ему за это не дадут огромный кусок пиццы.

Но ведь это очень вредно - есть только пиццу. Миссис Дурсль правильно делает, что не потакает ему. Детские капризы, особенно в еде. Что может быть ужаснее? Вот Дадлик у них себе такого не позволяет. Ест все, что положено. Сразу видно – воспитанный ребенок.

А взгляд? Изподлобья, так и зыркает сквозь очки. У мальчишки такой взгляд, словно он вот-вот кинется на тебя и что-нибудь украдет. Ну, для того, чтобы украсть, не нужно кидаться… Да, вы правы, дорогая, но я стала крепче запирать дверь, как он приехал на каникулы. Даже вызвала службу, чтобы они установили на дверь дополнительный замок. Да вы что? И мне нужно. И мне тоже.

Не согреться, не унять голодные рези в желудке. Кружится голова, тошнит. Все еще печет в глазах, словно он не промывал их двадцать, а то и тридцать раз.

Хорошо, когда после уикэнда остается неубранным гамак. Он обычно висит между дубом и гаражом. В нем днем валяется Дадли. Но гамак заставил снять дядюшка. Дожди.

Опять дождь. Накрапывает. Становится все сильнее. Придется идти на заднее крыльцо, под козырек. Туда тоже достает, но не так сильно. Может, стоит проверить заднюю дверь гаража? Вдруг дядя забыл ее запереть? Можно будет переждать там.

Закрыто.

Прижаться спиной к двери дома, подтянуть замерзшие ноги в старых, убитых в хлам кроссовках брата. Обхватить себя руками. Уткнуть голову в колени. Спать.

Трясет. Не согреться, ни задремать. Лучше бродить по дорожке под дождем. Когда ходишь, какжется не т-так х-холодно.

Устал. Как же он устал. Нужно что-то делать. Впереди еще шесть недель каникул. Он так долго не протянет. Дурсли завтра уезжают. С них станется, как в прошлый раз, запереть его в гараже. Нужно с утра незаметно припрятать там неприкосновенный запас. Каменные кексы, которыми угощал Хаггрид. Рон еще удивлялся, почему Гарри их прячет в сундук.

Хорошо, что он и не догадывается, для чего они ему. От тех кексов уже остались рожки да ножки. Всего три штуки. Ах, если бы Рон и Гермиона не выкидывали свои кексы гигантскому кальмару. Вряд ли кальмар их будет есть. Хотя, если их долго размачивать в воде и сосать, то они - очень даже ничего. Сладенькие.

Разнылся, как девка. "Сладенькие"... Заткнись. Ходи, давай. Дождь - сука.

Глава 4


Гарри медленно, поворачиваясь всем телом, огляделся, увидел крыльцо, громаду дома, довольно большой сад. Несмотря на боль и холод, мозги работали. Они пока еще не отключились, сдавшись привычному отупению, которое часто настигало подростка у Дурслей.

Некоторое время стоял, пошатываясь, разглядывая владения профессора.

«Если что-нибудь понадобится, вызывайте эльфа».

Еда понадобится, ясное дело, так и ноги протянуть недолго.

Еще и эльф. Прямо поместье. Откуда у Снейпа деньги на такую роскошь? Наследство? Заработал на зельях? А тебе какое дело до его денег? Думай лучше, что ты жрать будешь, если эльф тебе не подчиняется. Осталось продержаться еще девять ночей. Девять длиииинных ночей и дней.

Как вызывать чертового эльфа Гарри так и не понял. Месторасположение комнаты тоже осталось загадкой. Если только… Если только Снейп не прознал кое-что о привычках дяди.

Гарри почувствовал себя совсем скверно. До того, как эта мысль пришла ему в голову, еще оставался шанс, что слизеринский выродок просто пугал его плетью и не осмелится пустить ее в ход.

Но что если профессор хорошо осведомлен о том, как на самом деле жилось Гарри у родственников? Если этот упырь в курсе о бесконечных наказаниях и о… многом другом? О ночевках под орешником и в гараже. О том, что Дурсли уже давно не оставляют ненавистного племянника у миссис Фигг, если уезжают куда-нибудь на пару дней.

Это счастье, когда тебя запирают в пустом гараже. Оставляют ведро в качестве туалета, пятилитровую бутыль с водой и хлеб. Если изловчиться, то туда можно незаметно пронести книги или даже учебники. Можно читать целый день, не опасаясь, что тебя потревожат. Гарри и не подозревал, как хорошо жилось во время наказаний, пока его однажды не заперли в туалете на первом этаже дома.

Родственников не было около двух суток. Гарри провел это время в темной душной клетушке туалета, почти не имея возможности двигаться. Все, что он был физически в состоянии сделать, исчерпывалось немногочисленными комбинациями.

Сесть на крышку унитаза. Постоять на ней на коленях, постоять сбоку, сесть лицом к бачку, обнять его и подремать, отжиматься от стены, снять решетку и повисеть на расположенном высоко в стене отверстии для вентиляции. Окон в туалете не было, света тоже.

Через некоторое время стало душно, разболелась голова. Потом захотелось пить. Гарри отодвинул крышку бачка, напился, умылся, стало легче.

К темноте и духоте он привык еще в непроветриваемом чулане, а вот отсутствие возможности хоть как-то двигаться сильно давило на нервы. Таких финтов дядя еще не выкидывал, но его фантазия бурно развивалась, неизвестно до чего этот мудак додумается в следующий раз.

С туалетом все закончилось печально. Руки, ноги, а затем и все тело начали сводить судороги. В абсолютной темноте начали слышаться какие-то голоса, чудиться тени на стенах. Гарри залез ногами на крышку, прижался носом к вентиляции. Дышать стало легче, но ненамного, долго так не простоишь.

Потом появился страх, ничем не обоснованный, но сильный. Гарри вдруг решил, что его заперли здесь навсегда. Чудилось, что Дурсли продали дом и уехали, а новые жильцы появятся еще не скоро. Гарри объял ужас. Сознание, угнетенное голодом, темнотой и замкнутым пространством не выдержало. Он начал биться о запертую дверь и кричать. Но никто не слышал его криков, никто не приходил на помощь.

В конце концов, он вынес дверь вспышкой стихийной магии. Выброс был столь сильным, что разворотило унитаз, хлынула вода. Гарри свалился без сознания от сильного магического, физического и психического истощения.

Дурсли немало потратились на ремонт. Дядя выпорол племянника и впервые выбросил на улицу ночевать: «Здесь ты вряд ли сможешь что-то сильно повредить, сученыш».

Гарри начал чаще задумываться о том, что его присутствие в доме у родственников все больше напоминает бесконечную ежедневную пытку. Теперь уже и круглосуточную. Что бы он ни сделал – плохо. За любое сделанное и не сделанное его осыпали оскорблениями и побоями. Он с самого начала лета нормально не ел и не спал.

Раньше опекуны хоть полиции и какого-то неведомого инспектора боялись. Теперь же распоясались окончательно. Их больше не пугают сказочки о бандите-крестном. За каждый выброс стихийной магии дядя лупит так, что трудно держаться на ногах. Дадли со своей компашкой ебанутых на всю голову дружков не знает иных занятий, кроме охоты на забавную зверюшку.

И ничего им не сделаешь. Никак не защититься. Подбирают, гады, момент, когда он тащит из магазина продукты и боится их бросить. За испорченные продукты дядя буквально живьем шкуру сдирает своим любимым ремнем. Использовать магию – себе дороже. Выгонят из Хога. Придется до совершеннолетия горбатиться на этих уродов.

Жители этого вонючего городка – сволочи. Видят прекрасно, что творят эти уроды, но ни разу не сделали попытки их остановить, словно так и нужно, словно это обряд такой.

Кто их знает. Говорят, в каждом городе есть свой сумасшедший. Возможно, в каждом городе есть и свой козел отпущения. Вот смотрят все эти достопочтенные мистеры и миссис, как четверо день за днем лупят одного странного хиляка, и сердце у них радуется, что кому-то еще хуже, чем им приходится. И на душе у них становится легче.

Жаловаться? Кому? Зачем? Чтобы потом всю жизнь оставаться подопытным кроликом у ученых?

Дядя крепко держит его за яйца. Он натыкал по всему дому камеры. Теперь у него есть доказательства «ненормальности» племянника. Записи плохонькие – во время выбросов камеры начинают барахлить, а потом и вовсе вырубаются. Но даже этих улик вполне достаточно, чтобы жадные до сенсации и денег магглы заинтересовались «паранормальными явлениями».

Дядя прямо заявил: «Посмеешь пикнуть – окажешься не в своей уродской школе, а в лаборатории. В клетке, как подопытная крыса. Всю жизнь будешь сидеть на цепи, щенок».

Гарри попробовал шантажировать:
- Но все в городе узнают…

В ответ получил мощную затрещину.

- Не твоя забота, ублюдок. Переедем в другой город и забудем обо всем этом, как страшный сон. Если бы директор твоей школы не платил мне, я бы так поступил уже давно. Запомни, уродец, я так когда-нибудь и сделаю – как только волшебники перестанут платить за все мои труды. Хотя, я чувствую, что твоя тетка заключила невыгодную сделку. За все доставляемые тобой неудобства, она должна была потребовать гораздо больше!

Гарри отлепился от стены, куда его впечатало мощной рукой дяди. Тряхнул головой и упрямо пошел в наступление:

- Я всем расскажу, как вы меня избивали!

Увернулся от очередной затрещины, но дядя давно привык справляться с непокорным щенком. Ударил так, что потемнело в глазах.

- Доказательства? Тебе никто не поверит. Не думал, что скажу это, – спасибо твоей гребаной магии.

Гарри съехал спиной по стене и уткнулся носом в колени. Не рыдал. Он давно уже отучился плакать. Дядя сказал правду: синяки и следы от ударов ремнем исчезали с глаз родственников и других магглов буквально через пару часов.

Гарри отчетливо видел покрывавшие его тело кровоподтеки: страшные, огромные, постепенно желтеющие. На боках и спине не проходили становившиеся изо дня в день все глубже следы от ремня. Но магглы не замечали ничего, словно Гарри был покрыт стойким заклятием гламура. Боль тоже никуда не исчезала. Если удар приходился по еще не сошедшему синяку, то Гарри готов был выть и кататься по земле, если бы не знал, что за это получит еще сильнее. Оставалось только сжиматься в комок и стискивать зубы.

- Знаешь, что я скажу тебе, наглец? Директор твой куда первое письмо прислал, вспомни? Ага, в чулан. А кого прислал за тобой? Недотепу безмозглого. Дамблдор все прекрасно знает и согласен с моими методами. Тебя нужно держать в ежовых рукавицах. Знал старик, что я могу с тобой управиться. Видимо, в волшебном мире просто не нашлось желающих связываться с тобой. Правильно, я считаю. Раз уж из-за тебя были убиты твои собственные родители, где гарантия, что тот, кто это сделал, не вернется и не попытается прикончить тебя и тех, кто рискнул бы взять тебя к себе?

И в этом дядя был прав. Даже крестный не сделал ничего, чтобы взять Гарри с собой. Даже он.

Сбежать? Куда? Без магии не обойтись, если хочешь выжить, а колдовать нельзя – в миг засекут и отправят обратно. В приют? Найдут и вновь отправят к Дурслям. Уж лучше потерпеть два месяца в ожидании начала учебы. Дяде – садист и сволочь, но ему не выгодно в данный момент расставаться с курицей, несущей золотые яйца.


Глава 5


Гарри никогда ни от кого не ожидал помощи или сочувствия. Он и задумываться-то о чем-то таком и прочем, не менее странном, стал только после первого года в Хогвартсе. Именно там он впервые ощутил, что до него хоть кому-то есть дело.

Гарри удивлялся, что можно вдоволь поесть, что кто-то заботится о твоих травмах. Было странным спать в большой чистой кровати. Поначалу настораживало, что не нужно мыть посуду и пол, стирать, стричь газоны и ухаживать за цветником.

Это все делали эльфы и Филч. Гарри всегда жалел их. Особенно бедного старика. Он прекрасно понимал, почему тот стал таким вредным и злобным.

Попробуйте много лет день за днем без магии мыть и вычищать огромные пространства. И знать, что на завтра все опять будет в грязи. Но вновь и вновь тратить силы на наведение чистоты. Чувствовать свое бессилие перед толпами студентов, каждый из которых, особенно из старшекурсников, мог его оскорбить. А могли и молча подло расшвырять навозные бомбы. И опять нужно отскребать, подметать, мыть, вычищать, натирать…

Гарри лучше многих знал, какой это неблагодарный труд, как сжимается сердце от беспомощности перед царством грязи на полу и в душах людей. Как ноют руки, и колени сбиваются о каменные плиты, тянет в ребрах и пересыхает горло от невысказанных ответных оскорблений.

Первым делом он освоил эванеско и по мере сил незаметно помогал Филчу, накладывая это заклинание на загрязненные поверхности. Старик сначала удивлялся неожиданной чистоте в холле, а потом привык и воспринимал это как должное.

Каждый вечер, когда стихал шум-гам, и студенты укладывались спать, Гарри выходил на «охоту за мозгами», как сам называл свой ежевечерний сеанс уборки в холле и в своей голове.

Он находил успокоение в том, чтобы каждый вечер под бдительным присмотром Миссис Норрис наводить блеск и чистоту. Бродил по огромному пространству в сопровождении кошки, автоматически накладывая эванеско. В более сложных случаях применял заклинания, вычитанные в книге «Домашняя магия», которую взял в библиотеке.

И говорил. Миссис Норрис оказалась очень благодарной слушательницей. Ни разу не случилось, чтобы она ушла не дослушав. Намолчавшись за долгие годы жития у Дурслей, Гарри рассказывал ей обо всем. О своих делах и надеждах, об учебе и прочитанных книгах. О неудачах на некоторых уроках, о том, что он намерен сделать, чтобы его проекты хоть немного соответствовали жестким требованиям педагогов. О том, как это здорово – летать.

Только об одном кошке так и не довелось услышать: о его жизни в Литтл Уингинге.

Проходя сквозь невидимый барьер в колонне под номером девять и три четверти, Гарри ощущал себя змеей. Змеей, сбрасывающей старую кожу обид и ненависти. В Хогвартс нельзя тащить с собой этот тяжелый груз. Ни к чему это. Успеет еще хлебнуть: возвращение неизбежно.

Наверное, если бы друзья узнали о его странных привычках, они бы не поняли его. Возможно, смеялись бы или отговаривали «заниматься всякой фигней». Им действительно не понять, не стоит тревожить их разум такими вещами. Эти вечерние часы принадлежат ему. Так не хотелось их тратить на то, что Рон с огнем в глазах именовал приключениями, а Гермиона - нарушением дисциплины.

Рон невзлюбил Миссис Норрис и ее сурового хозяина. При каждом удобном случае старался сделать им какую-нибудь гадость. Гарри оказался меж двух огней. Он пытался по-хорошему объяснить другу, что не стоит обижаться на старика и уж, тем более, трогать кошку - его единственную радость в жизни. Но тот отказывался понимать простые истины. Дошло до того, что друзья крепко рассорились из-за очередной выходки Рона.

Гарри был уверен, что Миссис Норрис ни за что его не выдаст, но знал и то, что на Уизли эта милость не распространяется. Вот и пришлось изображать идиота, спасаясь от кошки под мантией-невидимкой бегом по запретному коридору прямо в зубы к Пушку.

О, Святая Дева, как же это было давно. Так давно, что кажется милой сказкой по сравнению с тем, во что Гарри вляпался сейчас.

Утро, сад, промокшая от росы одежда, пустой желудок, температура, знобит так, что тело бьет дрожь и стучат от холода зубы. Очень хочется пить.

Гарри отправился искать кран. На улице обязательно должен быть кран. Газон и цветник как-то поливают. Газон между высокими дубами и зарослями орешника роскошный, хотя давно не стриженый. Не станут же тратить силы на бесконечное агуаменти? Из дома шланг протягивать неудобно. Где-то должен быть еще вывод.

За зарослями шиповника увидел низкое строение, побрел туда, сунув ледяные ладони подмышки, оставляя следы на белой от росы траве.

Хотелось упасть и рассыпаться росинками. Восходящее холодное солнце станет жарким. Оно лизнет жадными языками каждую капельку, выпьет досуха. И его тело исчезнет, превратится в пар, как русалочка в старой сказке.

Исчезнет боль и голод, легкий и прозрачный поднимется он высоко. Интересно, останется ли на примятой траве отпечаток его тела…

Бумс! Гарри в бреду натолкнулся на стену строения, к которому брел, не видя дорожки, по колено в траве. Упал рядом с кустом шиповника. Склонившаяся до земли ветка оцарапала щеку и запуталась в волосах.

Боль немного притушила жар, разгоревшийся под воспаленными веками и в груди. Гарри отшатнулся, пытаясь освободиться от колючки. Проклятая ветка, словно заколдованная, зацепила очки и, распрямившись, зашвырнула их куда-то в глубину сада.

Все контуры стерлись, размытые туманом, опустившимся на глаза. Гарри отодвинулся подальше от шиповника, похожего на дьявольские силки и гигантского кальмара одновременно. Вдруг почувствовал, что сильно устал. Неодолимый сон, презрев жажду и боль, сковал тяжелые веки.

Высоко поднялось солнце, высохла роса, а Гарри все еще спал, блуждая в потемках сновидений. Ему чудилась огненная плеть и стол с уродливым ожогом. Дядя с ремнем в руках и Дадли с компанией. Кошмар сменялся кошмаром, подросток никак не мог вырваться из их дьявольских силков.

Такой сон не приносил силы, он отнимал последние. Гарри часто заходился в приступах кашля, выныривая на поверхность, почти просыпаясь и страдая от боли в груди. Но приступ стихал, и вновь затягивало в болото бреда.

Солнечные лучи высушили одежду, согрели замерзшее тело и начали довольно сильно припекать, обжигая злобными укусами бледное лицо.

Гарри снилось, что он что-то потерял, забыл какую-то важную вещь. Еще бы вспомнить, что это. Кажется, какая-то книга, а может и нет.

Измученный долгими поисками, он бродил в полутьме смутно знакомого коридора, натыкаясь на запертые двери. Только одна из них была открыта, но Гарри не приближался к ней. Он знал чтО находится в той комнате.

Проклятая штуковина, казалось, скрылась под мантией-невидимкой или растворилась в сумраке коридора. А ее необходимо было найти как можно быстрее.

Стоило хоть на мгновение остановиться перевести дух, как из ниоткуда появлялась огненная плеть и устремлялась к лицу. Из темноты возникал голос профессора, что-то шипевший о глупости, лени и наглости.

Гарри отшатывался и вновь брел на бессмысленные поиски. Не оставалось иного выхода, как отворить пугавшую его дверь и проверить, не осталась ли эта штука в той тесной комнатке.

Туда нельзя входить, что он там задохнется и умрет. Но плеть все чаще мелькала у пылающего от ожогов лица, все ближе слышалось угрожающее шипение. Кожа на лице начала трескаться от нестерпимого жара. Уши наполнило раздирающее мозг шипение, в котором уже было не разобрать слов.

Гарри совсем потерялся от ужаса, закрыл лицо руками и, словно объятый пламенем, ринулся туда, куда так не хотел идти.

- Это и есть твое место, наглец, - услышал он и успел оглянуться.

Профессор рассмеялся злым тихим смехом и запер дверь.

Глава 6


Гарри открыл глаза и растворился в жарком золотом тумане. Ослепленный сиянием, он встал на четвереньки, потом опустился на пятки, долго тер глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Наконец, зрение вернулось. Посидел еще немного, покачиваясь, пытаясь собраться с силами. Какая-то мысль настойчиво стучалась в его сознание. В голове всплывали обрывки сна.

Что-то важное чудилось ему в том страшном сновидении. Что-то нужно было сделать, вот только что? Так и не вспомнил. Подполз к стене, кое-как встал на ноги. Хотелось пить, губы пересохли. Он хотел облизнуть их, но во рту почти не осталось слюны.

Кран, я искал кран. Я что-то еще искал. Не помню… не знаю… Как болит голова… Трудно дышать…

Еле добрел до двери. Не разглядел торчавший рядом кран. Зацепился за него рубашкой и чуть не упал. Дрожащими руками нащупал вентиль, долго силился повернуть, изнывая от жажды. Вдруг вода отключена? Кран сломан?

Святая Дева, пусть мне повезет, пусть мне хоть немного повезет… Пожалуйста…

Наконец, удалось. Ржавая железяка медленно уступила лихорадочному напору горячих рук.

Гарри застонал от облегчения: из крана потекла тоненькая струйка тепловатой затхлой воды. Удвоил усилия, в нетерпении перебирая руками, отворачивая вентиль сильнее. Вода потекла хорошим потоком, ударяя в сток, ведущий куда-то вглубь сада.

Гарри принялся жадно пить, захлебываясь. Он на секунду отрывался, чтобы вдохнуть, и вновь приникал к вожделенному источнику. Какое счастье, вода! Прохладная, свежая, ее так много. Она такая густая, что кажется, будто ее можно резать ножом и есть.

Подставил лицо под тугую струю. Утка, гусь, крокодил, да хоть Гигантский Кальмар! Он согласен быть кем угодно, только бы не вылезать из-под этого божественного водопада! Можно с ума от радости. Он умывался и пил, вновь умывался. Встал на четвереньки и залез под струю прямо в одежде. Как хорошо! Прохладная вода остужает пылающее тело, возвращает ясность мыслям, дарит жизнь.

Почувствовал, что начал замерзать. Ощутил боль в животе, потер, задрал рубаху, помотрел - живот раздулся, словно шар. Гарри замутило, закружилась голова, во рту появился знакомый сладковатый привкус. Едва успел выбраться из-под крана, как почувствовал себя совсем плохо.

У Гарри началась рвота, его словно выворачивало наизнанку. Изо рта лился поток воды. Пустой желудок стремился освободиться от поддельной еды. Когда все закончилось, некоторое время лежал на боку, сильно ослабев от рвотных позывов.

Поднял голову, бездумно провожая глазами ручеек, текущий по желобу. Встрепенулся: если профессор заметит, какое болото развел под стеной сарая Гарри, то мало не покажется.

Поднялся, умылся, прополоскал рот. Опасаясь повторения рвоты, немного попил. Уф, кажется, отпустило. Закрутил кран. Несколько минут тупо пялился на него, пытаясь ухватить ускользающую мысль. Вода, вода не в кране, вода в бачке… И тут вспомнил что именно чудилось ему в кошмаре.

Снейп запер его в туалете, сказал, что это и есть его комната… А перед этим Гарри искал какую-то книгу... кажется. Да! Точно. Едва не подскочил от возбуждения и страха. Как он мог забыть! Профессор дал ему сверток, там «Ваше расписание учебники, письменные принадлежности и задания». Куда же он его дел? Гарри ясно помнил, что держал сверток в руках, а вот потом… провал. Нужно найти, срочно!

Закрыл воду и поплелся на поиски. Вновь почувствовал чувствовал себя очень плохо. Кружилась голова, жар начал туманить сознание. Слабость подгибала колени, норовила свалить безвольное тело.

Двигаться категорически не хотелось. Мечталось заползти в тень одного из этих роскошных дубов и забыться. Но Гарри упрямо шел по своим собственным следам – еле заметно примятой траве, почти успевшей распрямиться. Он внимательно смотрел под ноги, пытаясь вспомнить, где мог выронить сверток.

Наконец добрел до высокого крыльца. Вспомнил, как скатился с него и удивился, что кости остались целы. Ступенька за ступенькой заполз наверх и почти сразу наткнулся на плотный пакет из оберточной бумаги. Вот он, слава тебе, Господи!

Гарри сел, прислонился спиной к стене, посмотрел на солнце, пытаясь определить время. Решил, что близится к полудню. Профессор не пытался его искать. Может, зельевар забыл о своем бестолковом госте, увлекшись книгой или зельями? Хорошо бы.

Развернул сверток. Посидел, закрыв глаза, отдыхая. Потом принялся раскладывать обнаруженные предметы. Учебники по зельеварению и травологии. Толстая маггловская тетрадь, обыкновенная шариковая ручка. Лист плотной бумаги, как из его детского альбома по рисованию.

Весь лист покрыт записями, сделанными мелким острым почерком. Гарри вздохнул, вспомнив об утраченных очках. Попытался прочитать послание профессора. Смог разобрать слова.

Сам удивился этому обстоятельству – даже довольно крупные предметы казались окутанными туманом, а тут смог разобрать маленькие злые буковки. Потом вчитался и понял в чем дело.

«Я наложил на данные записи заклятие, позволяющее прочесть их даже слепому», - сообщили злобные закорючки.

«Так что вам не удастся отвертеться от выполнения правил, отговорившись их незнанием по причине плохого зрения».

- Вот же ж сукин сын, а учебники ты тоже заколдовал? – Гарри добавил к этому вопросу еще несколько непечатных выражений и продолжил читать послание.

Несколько раз прерывался и ложился на крыльцо, прижимаясь пылающим лбом к прохладным камням. Лежал, собираясь с силами, чтобы прочесть новую порцию инструкций-оскорблений.

Слизеринский гад здорово потрудился, чтобы сделать пребывание неугодного гостя в своих владениях абсолютно невыносимым.

День оказался расписанным чуть ли не поминутно: уборка в комнатах и коридорах обоих этажей, выполнение домашних заданий, подробные списки которых были вложены в учебники. Работа в саду. «Помощь в лаборатории» - Гарри хорошо представлял себе эту помощь – бесконечное мытье котлов, пробирок, лопаток и прочей утвари и разделка каких-нибудь особо мерзких слизней и крыс.

Предполагалось, что задания по предметам нерадивый студент должен выполнять письменно и каждый вечер, в строго определенное время, сдавать тетрадь на проверку.

Профессор не забыл указать и свободное время, отвалив от щедрот своих целый час после полудня.

Гарри истерически захихикал, прочитав: «Надеюсь, вы с пользой распорядитесь своим свободным временем, например, приведете в порядок свою одежду и будете как можно чаще отдавать должное гигиене».

Вновь пробежал глазами расписание своей жизни на ближайшие девать дней. Потом поднял глаза, вновь взглянул на высоко стоящее солнце и повалился на крыльцо, обреченно утыкаясь лбом в пол: с утра в распорядке дня стояла работа в саду и выполнение домашних заданий. Ничего-то он не сделал. И сил ни на что нет.

Глава 7


Время шло, а Гарри все лежал на восхитительно прохладном крыльце. Мучили приступы кашля. Было страшно - казалось, что он вот-вот задохнется. Во время особо сильных спазмов чудилось, что его сейчас вырвет собственными легкими.

С головой что-то случилось: она отказывалась подчинять себе ставшее тяжелым и неповоротливым тело. Перед глазами проносились какие-то обрывки видений, в ушах слышались чьи-то голоса. Все сливалось, перемешивалось, распадалось и исчезало, уставший мозг погружался во тьму. Потом начиналось вновь.

Давным-давно, сотни лет назад, Гарри уже оказывался в подобной ситуации, тогда он тщился вспомнить что он искал в том сумрачном коридоре. Теперь, иногда выныривая из вязкой жаркой кутерьмы, он так же отчаянно пытался вспомнить что он должен сделать. Но даже видение раскаленной плети не помогало свихнувшимся от высокой температуры мозгам найти ответ на очередной мучительный вопрос.

Через некоторое время захотелось пить. И опять пришлось напрягать ленивые мозги в тщетных попытках вспомнить, где взять воду. Ведь где-то была вода. Гарри это помнил точно, помнил и то, что пил ее, захлебывался, даже отравился ею, но он забыл, что для этого нужно делать, куда идти, где искать.

Так много всего навалилось, столько всего нужно вспомнить. Гарри ощутил себя маленьким растерянным мальчиком, как на первом уроке зельеварения. А, вот оно! Гарри обрадовался: вспомнил! В котлах есть вода, можно попить, но тут же растерялся вновь: что-то не сходилось. Ведь в котлах варят зелья, потом эти перемазанные всякой дрянью закопченные посудины моют и чистят. Нет в них никакой воды. Как же так? А где же тогда брать воду?

Краем ускользавшего сознания он понимал, что с ним творится что-то странное. Иногда ему становилось легче, пытался приподняться и ползти.

Гарри вспомнил, что вода возле колючего спрута, укравшего его очки. Нужно добраться туда, тогда можно не бояться ужасной огненной плети. Можно же нырнуть! Она обязательно погаснет. Вода ведь тушит огонь, верно?

В попытках добраться до воды, Гарри медленно передвигался к краю не имевшего ограждения высокого крыльца. Вдруг ощутил под рукой пустоту. В этот момент он пришел в себя, открыл глаза и понял, где находится.

Уже сознательно подполз к краю, посмотрел вниз с высоты пары ярдов. Еще немного и он упал бы головой вниз и вполне мог бы сломать шею.

Это отрезвило его, вернуло память и придало сил. Выдираясь из пут жара и дурмана, Гарри потихоньку сел, посмотрел на небо. Вечерело. Оглянулся – на ступеньках валялись учебники и остальное содержимое свертка, а в самом низу бесконечной лестницы белел проклятый листок с его приговором.

Дольше тянуть было нельзя. Гарри понял, что подошел к последнему рубежу. Ему стало ясно, что он просто сдохнет на этом крыльце от температуры и кашля. Дело зашло слишком далеко. Нужно было что-то предпринимать.

Он и раньше болел, бывало, отлеживался в чулане или в гараже пару дней. Но чтобы его прихватило до полной потери памяти и способности мыслить – такое случилось в первый раз.

По воле проклятого провидения чертова болезнь не могла прийти раньше, когда была надежда, что родственники обратят внимание на валяющийся в их владениях полутруп и хоть что-то предпримут. Проклятые боги не смогли оказать такую крошечную милость - заставить болезнь подождать, пока Гарри, как эстафетную, но, по сути, никому не нужную палочку, передадут профессору травологии.

Хотя… Кто ее знает – Гарри вспомнил, как свалился в обморок Невилл. Он, наверное, так и пролежал бы до конца урока, если бы не Гермиона с ее жаждой справедливости. Такой шум подняла, что мадам все же отвлеклась от своих драгоценных мандрагор и велела доставить бедолагу в больничное крыло.

Снейп… он ведь, все-таки, учитель… декан… Возможно, хоть зельем напоит каким-нибудь…

Ага… Если прежде не зашибет плетью за кучу невыполненных заданий и «игнорирование моих распоряжений». «Обращайтесь к эльфу… обращайтесь к эльфу… обращайтесь…»

В глазах опять все поплыло. Гарри встряхнулся, поняв, что опять начал погружаться в страну бредовых сновидений. Похоже, что его время было на исходе, кто его знает, будет ли у него еще один шанс спасти себе жизнь.

Ему вдруг стало смешно: как высокопарно! Спасти жизнь! Ну, заболел, ну температура. Покашлял немножко и уже разнюнился. Какие глупости. Нужно просто добраться до крана с водой, попить немного, а не как в прошлый раз, умыться и осмотреть сарай. Кажется, дверь была немного приоткрыта. Возможно, там можно устроиться переночевать? Очень уж холодно спать на улице, особенно, если вон те тучки соберутся разразиться дождем.

Сейчас он встанет и пойдет пить воду и устраиваться на ночлег. Только немножко отдохнет, а то так устал, что нет сил подняться, не то, что куда-то идти. Сейчас… Чуть-чуть…

Но в этот раз ему не суждено было погрузиться в мир сновидений. Что-то ударило его по ноге, да так, что едва не сломало ее. Гарри вскрикнул от боли и очнулся. Быстро сел, подтянул ноги к груди. Что-то большое и черное загородило обзор. Потом оно медленно исчезло. Дверь! Вот он идиот – умудрился задремать прямо под стеной, совсем забыв о двери.

Гарри поднял глаза и наткнулся на ответный взгляд: на него с непередаваемым выражением смотрел Снейп.

Его черные взоры словно пришпилили к стене. От ужаса стало трудно дышать. Снейп медленно повернул голову, увидел разбросанные учебники и валяющийся безжизненной птицей у подножия лестницы свой драгоценный труд.

Профессор сделал шаг вперед. Под его ногой что-то хрустнуло. Он убрал ногу, посмотрел на раздавленную шариковую ручку и повернулся к Гарри.

Глава 8


Гарри опустил голову и закрыл глаза, вцепился кончиками пальцев в камни крыльца, сжимаясь в комок, цепенея от ужаса. Представил, как огненная плеть опускается на голову, волосы вспыхивают, превращаясь в факел.

Резко подтянул колени к груди, уткнулся в них носом и обхватил голову руками. Пусть уж лучше пострадают локти и плечи, ожоги на них со временем заживут, шрамы можно прикрыть рукавами. Если выживет.

Тело вспыхнуло таким жаром, что, казалось, плеть вполне может сгореть от соприкосновения с ним.

Сильно вспотел. Пот мгновенно пропитал так и не выстиранную рубаху, от него загорелись раны на спине и боках. В следующую минуту затрясло от холода, зубы начали выбивать дробь.

«Почему он ничего не говорит? Не ругается, не шипит по своему змеиному обыкновению? Что он задумал? Мало ему плети? Я сейчас с ума сойду. Как холодно...»

Снейп молчал, не двигался. Кажется, даже не дышал. Вообще не подавал признаков жизни.

Гарри, не чувствуя на себе пронизывающего взгляда, решил, что профессор ушел. Он поднял голову, вздрогнул и тут же вновь сжался в комок, опустив глаза на отполированные камни крыльца.

Никуда профессор не делся — стоял рядом, брезгливо разглядывая подростка, словно завонявшуюся крысиную тушку, не годящуюся для разделки на ингредиенты для зелий.

— Вот как? Неповиновение. Саботаж. Наглость. Трусость. — голос профессора был едва слышен, но каждое слово раскалёнными каплями железа проникало в уши.

Гарри вздрагивал при каждом новом обвинении.

— В лицо мне смотрите, наглец. Трус! Сначала вы смеете игнорировать мои распоряжения, а потом корчите из себя побитого несчастного щенка! Вам пока ещё далеко до своего безмозглого, как и вы, папаши, но у того хватало талантов, чтобы избежать заслуженного наказания. Но тут вам не повезло, я не Дамблдор, прощать ваши выходки не собираюсь.

С этими словами Снейп схватил Гарри за шиворот рубахи, мощным рывком поставил на ноги. Гарри покачнулся, оперся о стену. Вцепился пальцами в ворот, силясь оторвать от горла впившуюся в него ткань. Перехватило дыхание.

— Пустите… — просипел он, тщетно пытаясь освободиться.

Снейп тут же выпустил ворот и схватил Гарри за волосы, задирая ему голову вверх:

— Немедленно ликвидируйте последствия устроенной вами демонстрации своей безмозглости и невоспитанности и отправляйтесь в свою комнату!

Гарри приподнялся на цыпочки, пытаясь облегчить боль. Его начал душить кашель.

Снейп подтянул еще выше, запрокидывая чужую голову до хруста в шейных позвонках, наклонился к нему сам, едва не утыкаясь носом в лицо.

— Начнем, пожалуй, с более легких наказаний: сегодня вы остаетесь без ужина. Я предупрежу эльфа, чтобы он вас не кормил. Возможно, к завтраку вы хоть немного поумнеете.

Гарри больше не смог сдерживаться, кашель душил его. Не успел прикрыть рот рукой и раскашлялся. С резким выдохом капельки слюны полетели в желчное лицо профессора.

В то же мгновение Снейп брезгливо отшвырнул Гарри от себя. Удар спиной о стену словно что-то стряхнул внутри. Согнулся, схватившись за ребра. Приступ оказался необычайно силен. Какое-то время Гарри ничего не видел и не слышал, стремясь выкашлять душившие его легкие.

Внезапно приступ прекратился, Гарри смог нормально вдохнуть полной грудью и тут же застонал от боли под лопатками. Кашель возобновился и вновь прервался слишком быстро, словно по мановению волшебной палочки.

— Стоп, Поттер, не вдыхайте так глубоко. Дышите потихоньку, маленькими порциями.

Услыхав эти слова, Гарри буквально подавился не желавшим нормально наполнять горевшие легкие воздухом и вновь раскашлялся до слез. Глаза заволокло слезной пеленой, но он успел увидеть, как профессор направляет на него палочку и что-то шепчет.

Приступ прекратился в третий раз.

Гарри, пораженный простой человеческой фразой, прозвучавшей из уст профессора, и почти сразу же вообразивший, что тот наставил на него палочку с целью отстегать плетью, несмотря на обещание начать с более легких наказаний, был на грани истерики. Мозг отказывался воспринимать столь противоречивую информацию и грозил отключиться.

Гарри медленно выпрямился, опираясь ладонями о стену. С ним происходило что-то странное: бросало то в жар, то в холод, в горле стоял комок слез, а с пересохших губ срывался смех. Где-то глубоко внутри что-то неведомое, возможно душа, словно разрывалось на части.

Хотелось забиться в самую глубокую нору на земле и тихо сдохнуть там, чтобы никто никогда не нашёл даже оставшихся от его тела косточек.

Хотелось заорать и выкрикнуть профессору в лицо самые гадкие оскорбления, чтобы тот достал-таки свою ужасную плеть и выполнил обещанное. А там уж фиг с ней, с пещерой — какая разница, где помирать.

Секунды напряженного ожидания сводили с ума. Еще немного и он бросился бы на профессора с кулаками, нарываясь на жестокое наказание, чтобы положить конец мучительному ожиданию.

Внезапно Снейп оказался совсем близко. Его прохладная ладонь легла на пылающий лоб, задержалась на секунду и исчезла.

Гарри, только что едва ли не мечтавший о мучительной смерти под ударами плети, в ужасе закрыл глаза, вжимаясь в стену, уклоняясь от прикосновения.

Профессор отступил на пару шагов и проговорил странным, нехарактерным для него тоном:

— Вы больны, у вас сильный жар. Почему вы не сообщили мне, что заболели?

Гарри, совсем запутавшийся в своих ощущениях, вызванных непонятным и от того еще более пугающим поведением слизеринского гада, не сдержался. Он сполз вниз и расхохотался до слез. Истерика накрыла его тяжелой горячей волной. Наконец Гарри проговорил заикаясь:

— Д-двадцать б-баллов с Гриффиндора…


Глава 9


— Прекратите!

В то же мгновение голова мотнулась от тяжёлой пощёчины. Помогло. Гарри замолчал, подавившись смехом.

Сквозь пелену невыплаканных слез он увидел, как Снейп вновь взмахнул рукой. Сжался, ожидая следующей пощёчины. Но нет: профессор подставил ладонь, и на нее, повинуясь безмолвной команде, по очереди опустились разбросанные вокруг предметы. Последней прилетела раздавленная шариковая ручка.

Снейп щелкнул пальцами. Ручка вдруг рассыпалась на несколько кусочков. Они зависли в воздухе, потом медленно подплыли к стержню и облепили его, словно голодные студенты обеденные столы в Большом зале. Еще мгновение, и абсолютно целая ручка скользнула в карман мантии.

Гарри, потирая горевшую от удара щеку, наблюдал за этим действом, невольно поражаясь тому, как профессор запросто обходится без волшебной палочки. Да еще и молча, словно заставляя предметы повиноваться взглядом. Гарри вспомнил, как восхищался мягкими движениями Флитвика, украшавшего рождественскую ель, доставленную Хагридом. Невербальная магия Снейпа выглядела куда более впечатляюще.

По окончании этого маленького спектакля истерика рассеялась сама собой. Он успокоился настолько, насколько это вообще было возможно в присутствии того, кто в любой момент мог причинить тебе страшную боль или унизить.

— Идите в свою комнату. Эльф принесет вам зелья от простуды и кашля. Вымойтесь и выстирайте одежду. Поставьте будильник темпуса на семь утра. Завтра жду вас в лаборатории.

Снейп помолчал, окидывая взглядом Гарри, словно решая, стоит ли тратить на него слова, но потом продолжил:

— Как бы вы ни были больны, это не оправдывает ваше небрежное отношение к вещам и гигиене. И уж тем более не повод для очередной наглой выходки. Вы понесете наказание. Но не сегодня. Зелья нельзя принимать на пустой желудок. Попросите эльфа принести вам овсянку и салат. Через полчаса после приёма пищи выпьете зелье в синем флаконе, а еще через полчаса — то, что в красном.

Снейп ушел, унося учебники и тетрадку. Не забыл прихватить и листок с распорядком дня.

Гарри проводил его усталым ненавидящим взглядом. Задержался на профессорских довольно длинных сальных патлах. Казалось, что по безжизненным сосулькам скоро потечет жир. «Гигиена, да? И зелья не на пустой желудок. Офигеть.»

Хотел встать, но, немного приподнявшись, он завалился на бок. После только что перенесенного нервного напряжения вновь потянуло в сон.

Как ребенок: только и делает, что ноет и спит. Только вот детей часто кормят. Много раз в день. Дают кашу, молоко в бутылочке, торт… «Нет, торт, кажется, не дают. А Дадли давали, наверное, попробуй не дай — разорется так, что и на улице слыхать. Тетя и дядя не любят, чтоб на улице. Они вообще не любят, чтобы Дадли огорчался. Родственники не любят многое, а племянника они ненавидят.»

Молоко… Когда он в последний раз пил его? Давно. Дадли больше не любит молоко, нельзя допить что-то из его стакана, если там его нет. Там какая-то дрянь вместо молока. «Идиот. Что может быть прекрасней белого, вкусного, восхитительного, молока?»

Гарри свернулся в клубок, подтянув колени к разболевшемуся животу. Ему снились стаканы, наполненные белым напитком. Весь стол был уставлен ими. Он подкрался к столу, оглянулся: никто не видит? Нетерпеливо схватил один и принялся жадно пить. Но смог остановиться, отпив не больше четверти. Опять оглянулся. Дверь закрыта, никого. Быстро подошёл к крану, долил водой стакан до прежнего уровня, поставил на стол, взял второй.
Третий, четвертый…

Чего греха таить — доливая воду, Гарри скрывал следы своих преступлений, когда удавалось незаметно пробраться за молоком к холодильнику. Редко, но удавалось.

Попался. Получил порку.
После этого Дадли демонстративно выливал недопитое им молоко в раковину. А тётя удвоила охрану своих владений.

Живот болел все сильнее, Гарри прижал к нему руки. Стонал, ругая себя в бреду, что не смог сдержаться и увлёкся лакомством. Явь и сон смешались. Во рту появился горький привкус отвратительного кофе, которое братец пил вместо молока последние три года.

Жидкость в стаканах стремительно окрашивалась в коричневый цвет и вдруг вспенилась, как теплая кока-кола из забытой Дадли на скамейке бутылки. Стаканы задребезжали, стол затрясся. Вибрация нарастала, пена отвратительной желто-коричневой шапкой накрыла стаканы и поползла вниз. Некоторые из них соскользнули на пол и разбились. Дверь отворилась, появился дядя, на ходу выдирая из штанов ремень. Стаканы продолжали падать один за другим, пена залила пол вылизанной чуть ли не до стерильной чистоты кухни. Гарри закричал от ужаса, понимая, что не может остановить происходящее.
И очнулся.

Стряхнул что-то с лица. Открыл глаза и попытался сесть, недоумевая, что стряслось. Точнее, кто это все сюда натряс — он сам и все крыльцо были укрыты, словно зеленым одеялом, листьями и веточками.

Рука, на которую он опирался, скользнула по листве. Гарри едва не упал, с трудом удержавшись, чтобы не удариться головой о крыльцо. Больно стукнулся локтем.

Он чувствовал сильную слабость, кружилась голова, но сознание пока было ясным. Вспомнил, что профессор велел ему отправляться в комнату. Там должны быть зелья, которые нужно выпить. После еды.

«Куда эльф их поставил? На унитаз?»

Гарри вдруг захихикал, представив важные профессорские флаконы на ободке унитаза. Но тут же смолк — голова отозвалась резкой болью, а к груди подкатил знакомый ком, грозивший разрастись в приступ кашля.

«Дышите потихоньку, маленькими порциями».

Гарри даже оглянулся — так ясно прозвучал где-то рядом голос Снейпа. Никого не обнаружив, он счёл за лучшее последовать полученному совету. Кашель, однако, не испугался профессорского голоса и мучил Гарри ещё пару минут.

Посидел немного, пытаясь отдышаться так, чтобы не спровоцировать новый приступ. Он бездумно перебирал листья и веточки. Потом так же бессознательно принялся сортировать их на две кучки — листья отдельно от веточек. Нашёл маленький зеленый желудь, положил посередине. Покрутил головой, удивляясь, откуда нанесло столько листвы и обмер: дуб недалеко от крыльца выглядел потрёпанным по сравнению с собратьями, растущими в отдалении.

Получается, это он сам все устроил. Стихийный выброс. «Но когда?» Гарри не помнил. Это явно случилось уже после встречи со Снейпом и его демонстрации издевательской заботы. «Зелья, блять, кашка, салатик… И туалет в роли комнаты. Сука.»

Неужели он не видит, что у Гарри нет палочки? Куда, по его мнению, он мог её засунуть? С ним ведь даже рюкзака не было — потерялся, наверное. Во время аппарации Гарри давило и выкручивало, словно мокрое бельё в стиральной тётиной машинке. Ему было не до того, чтобы выяснять, куда улетел старый рюкзак, купленный на распродаже.

Гарри многого не знал о волшебном мире. Но то, что без палочки и знания специального заклинания эльф не появится, он уже понял на собственном опыте. А это означало только одно — слизеринский упырь издевается над ним! Ну, хоть плеть пока отменяется. И на том спасибо.

Да, он, вроде, задремал. Что-то такое снилось, что напугало его.

Гарри стало не по себе, когда он еще раз взглянул на облысевшую крону дуба.

Неужели опять возвращаются те приступы, которые так мучили его в прошлом году, когда он вернулся после боя с василиском? Не проходило и ночи, чтобы ему не приснился очередной кошмар, вызывавший выброс стихийной магии. Несколько раз вспышка выбивала не только дверь отведенной ему комнаты на втором этаже, но и разносила мебель в щепки. Тогда-то и появились решётки на окнах, не дававшие жалюзи улететь в космос, и замки на укреплённой двери. Из мебели в комнате уцелела только кровать, да и то скорее всего потому, что Гарри метался на ней в моменты выбросов.

И родственники, и он сам совсем обезумели от бессонных ночей. Это было страшное лето. Дядя и тётя настолько боялись его, что загружали тяжёлой работой так, что к ночи мальчик едва передвигал ноги. Но их надежды на то, что, вымотавшись чуть ли не до потери пульса, Гарри будет крепко спать, оправдывались далеко не всегда.

Ох, и порол его дядя за каждую «идиотскую выходку»! Обвинял в том, что тот творит это специально, и требовал прекратить. Гарри уже отчаялся дожить до возвращения в Хогвартс. Но постепенно выбросы прекратились. Возможно, помогли принимаемые родственниками меры, но, скорее всего, просто Гарри ослабел настолько, что кошмары наконец-то сдались под гнетом смертельной усталости.

Неужели его ждёт «повторение пройденного»? Снейп — не дядюшка, с него станется придумать что-то такое, чего Гарри не выдержит. «С другой стороны, может, хоть зельем каким напоит. Наголодняк. Ага.»

Ну, значит, ненавистный студент сдохнет быстрее.

Глава 10


Гарри посмотрел на небо — вечереет, скоро выпадет роса. Становится прохладно. Медленно, но верно приближаются замеченные ранее тучки. Будет дождь, будет холодно, будет трясти в ознобе. Много чего будет.
Все, кроме хорошего.

Нет, нельзя так. Кое-что хорошее, все же, есть уже сейчас: прошли целые сутки, ночь и день. Тяжелые, нервотрепные, они длились бесконечно, но, все же канули в вечность, и счет открыт: осталось пережить еще девять.

Что еще хорошего случилось? Если так разобраться, то много чего: Гарри никто не бил, не заставлял работать, не обливал всякой дрянью, даже в туалете не заперли… Пока.

Не покормили.
«Ну, бывает. Не впервой. Чего разнюнился?»

Собственно, Снейп и не обязан кормить всяких скудоумных наглецов.

«Вряд ли эльф является собственностью профессора. Скорее всего, это домовик из Хогвартса. И еду, по идее, должен доставлять из школьной кухни. Нет, не стоит думать о еде — желудок, вроде, немного успокоился, не нужно дразнить голодного зверя, живущего в нем.»

«Интересно, а профессору платят за его мучения с ненавистным тупым учеником? Он, наверное, рассчитывал спокойно провести отпуск, отдохнуть, изобрести очередное мерзкое зелье…»

Гарри вдруг стало стыдно. Он вспомнил историю с удаленными из его руки костями. Да, зелье было очень горьким, а когда началось его действие, то он всю ночь не смог ни на минуту сомкнуть глаз от боли. Да еще, как выяснилось, после него нельзя было принимать обезболивающее.

Мадам Помфри, видимо желая утешить пациента, сообщила, что, если бы не усовершенствованный Снейпом рецепт, то мучиться пришлось бы несколько суток. А так уже к обеду Гарри можно будет выпустить из больничного крыла.

«К обеду…»
Желудок предостерегающе заурчал, затошнило.

Гарри поспешно поднялся, сглатывая. Только не хватало, чтобы его вырвало на крыльцо. И, вообще, хватит себя жалеть. Нужно убрать листья и ветки и устраиваться на ночлег.

«На ночлег. Куда? В туалет? Ни за что. Пусть хоть убьет.»

После того случая прошло несколько недель, прежде чем Гарри смог пересилить себя и начать вновь пользоваться туалетом. Все это время он терпел, выжидая удобные моменты, чтобы справить свои надобности в углу возле гаража. Иногда удавалось сделать это в парке, когда шёл мимо за продуктами.

Он стал пить меньше воды, чтобы реже хотелось облегчиться. Порой ему казалось, что еще немного, и он высохнет, как сухой камыш.

Были скандалы и побои, когда он наотрез отказался проводить ежедневную уборку в туалете. Был долгий обморок, когда дядюшка, невзирая на отчаянное сопротивление, зашвырнул Гарри в туалет и ткнул головой в невычищенный унитаз.

Была вновь вспышка стихийной магии. Это когда Дадли, всегда чутко подмечавший и использовавший малейшие моменты, чтобы отравить существование брата, подкараулил его, решившегося, все-таки, посетить место своих кошмаров, и запер дверь.

«Нет, в туалет он не пойдет. Зелья? Да хрен с ними. Еще отравится с голодухи. Тем более, что был прецедент.»

Он, чего греха таить, украл из больничного крыла флакон перечного зелья, рассчитывая подлечиться, если дела во время пребывания в доме родственников пойдут совсем плохо. Зелье, действительно, вскоре понадобилось. Но, видно, Бог наказал Гарри за воровство: выпитое на голодный желудок, снадобье не пошло впрок. Гарри стошнило, и после он еще долго лежал пластом, не в силах подняться.

Гарри еще с весны второго курса стал замечать, что зелья плохо помогают ему, а иной раз и не действуют совсем.

После боя с василиском, несмотря на помощь феникса, он чувствовал такую слабость, что иной раз засыпал прямо на уроке. Еле дотянул год.

Гермиона заметила, что с ним творится что-то странное, нажаловалась МакГоннагалл. Та отправила Гарри в больничное крыло. Мадам Помфри прописала ему пятидневный курс укрепляющего зелья и посоветовала есть больше фруктов — весна, авитаминоз!

Гарри стало легче, но ненадолго. Пришлось даже прекратить ежевечернюю помощь Филчу и философские размышления во время уборки холла.

Завхоз удивил. Через несколько дней он, предварительно осмотревшись по сторонам, быстро сунул какой-то предмет в руку Гарри, буркнул что-то неразборчивое и поспешил скрыться. Через несколько секунд снизу раздался его хриплый голос, распекавший очередного неряху.

Гарри разжал пальцы: на ладони лежала старая, ни чем не примечательная перьевая ручка.

Он пожал плечами, улыбнулся: приятно, что твой бескорыстный труд оценили. Интересно, как это: писать такой ручкой? Интересно: что там внутри? Гарри осторожно открутил верхнюю часть. Внутри оказался прозрачный стержень, наполненный чернилами.

Вскоре Гарри смог оценить подарок по достоинству. Ручка оказалась полна сюрпризов.

Она писала очень мягко, не царапая пергамент, и обладала неиссякающим запасом чернил. Если нужно было что-то исправить, кончик пера превращался в ластик, стиравший все бесследно и не повреждавший пергамент. Стоило неверно написать слово, как ручка тут же подчеркивала ошибку и не выдавала чернила, пока Гарри не исправлял ситуацию.

Ручка, казалось, обладала разумом. Она, похоже, читала учебники вместе с Гарри, если в это время он держал ее в руках, и была явно умнее и начитаннее своего хозяина.

Много раз бывало так, что Миссис Норрис, как прозвал ручку Гарри, словно чувствуя, что хозяин устал или задумался, указывала пером именно на те строки параграфа, которые могли помочь в дальнейшем написании эссе.

Ручка становилась холодной, как лед, если Гарри намеревался закрыть учебник, не дочитав заданный параграф, и казалась мягкой и теплой, когда он увлекался учебой.

— Откуда у тебя это старьё? — спросил Рон.

Гарри соврал, что нашел во время прогулки. Не мог же он признаться, что это подарок Филча. Тогда пришлось бы рассказывать, за что такая честь и, скорее всего, нарваться на насмешки. Нет уж.

Ручку нельзя было потерять или забыть: она неизменно оказывалась в сумке или кармане, сопровождая хозяина, как Миссис Норрис мистера Филча. Впрочем, если Гарри знал, что в ней не будет нужды, например на прогулке, то ручка послушно дожидалась его там, где он её оставлял.

Миссис Норрис невзлюбила Рона и обрызгала его чернилами, когда он попытался её взять. И она же ничего не имела против, если её хватала Гермиона, торопясь записать очередную идею.

После первого же урока зельеварения ручку отобрал Снейп.

— Это не ваша вещь. Не знал, что вы, ко всем своим недостаткам, ещё и вор. Месяц отработок.

Гарри вскинулся было в попытке вернуть подарок и опровергнуть несправедливое обвинение, но тут же сник. А что, если слизеринский гад потребует объяснений, как и Рон? Опять врать? Профессор явно знает, чья это вещь. Все равно не поверит в «нашел».

Впрочем, из месяца Гарри отработал едва ли четверть часа. Профессор как-то уж очень пристально наблюдал за ним и придирался к каждому движению. Брезгливо скривил губы, когда разнервничавшийся Гарри уронил на пол начищенный им до блеска котел.

— Вы — криворукий идиот! Первокурсники и то аккуратнее. В ваших услугах я больше не нуждаюсь. Вон отсюда!

В тот же вечер Гарри нашел ручку в своей сумке. Снейп не обратил на «ворованную» вещь никакого внимания, когда Гарри писал ею конспект на следующем уроке зельеварения.

Тучки. Первые капли. Дождик.

Гарри вышел из транса и бросил веточку, напомнившую ему его маленькую помощницу. Поднял пылающее лицо к нависшим небесам. Высунул пересохший язык, пытаясь поймать живительную влагу.

«Нет, стоп. Ты сейчас промокнешь, будет знобить, будешь кашлять. Нужно добраться до сарая.»

Наглец.

«Да, профессор. Придется стать им. Нет сил ни на уборку, ни на стирку, ни на «вымойтесь». В отведенную вами для меня комнату ступайте сами, если вам приспичит. А зелья приберегите для тех больных, которых иногда кормят.»

Гарри непочтительно хрюкнул, ощущая бесшабашную легкость. А что? Он ведь «наглец»! Должен же он хоть раз в жизни оправдать столь высокую оценку?

Гарри подобрал выброшенную им минуту назад веточку, спустился с крыльца и побрёл к сараю.

Глава 11


Учительница хлопнула в ладоши, призывая учеников остановиться и полюбоваться шедевром архитектуры. Гарри тоже послушно задрал в голову вверх, радуясь тому, что ему разрешили поехать на экскурсию вместе с классом.

Дядя иногда снисходил до такого поощрения. По крайней мере, Гарри поначалу казалось, что это — поощрение. Он так старался заслужить его! Усердно подметал, чистил, мыл, натирал всё долженствующие блестеть поверхности не жалея рук, коленей и спины. Только бы отпустили хоть куда-нибудь дальше, чем в гости к соседке-старушке.

Но через несколько поездок начал подозревать, что поощрением тут и не пахнет. Всякий раз оказывалось, что во всех случаях нарушения дисциплины во время поездки, а то и в откровенном хулиганстве учителя обвиняли не Дадли и компанию, истинных виновников, а его, Гарри.

Любая экскурсия теперь превращалась в ожидание очередной выходки придурков, за которую дядя наказывал вовсе не злорадно ухмыляющегося сыночка.

Гарри казалось, что Вернону очень нравилось разыгрывать перед учительницей бурю возмущения и негодования по поводу очередного свинского поступка «неблагодарного, с преступными наклонностями, сына алкоголика и тунеядца». Дурсль произносил свою речь прочувствованно, с таким печальным видом покорности судьбе, что не мог не растрогать сердце учительницы, а бывало, что и полицейского.

Впрочем, от штрафа за нецензурную надпись на стене очередной исторической достопримечательности, это спасало не всегда.

В случаях расставания дядюшки с немаленькой суммой, Гарри получал не просто оплеуху и «три дня без обеда», а хорошенькую порку.

Он пробовал возмущаться:

— Вы же прекрасно знаете, что это не я!

— Не ты? А кто тогда, а? — с таким искренним удивлением…

Гарри в этот момент казалось, что реальность выворачивалась наизнанку.

Эта жирная сволочь прекрасно знала, кто виноват!

Но высказать в лицо дяде что Гарри обо всем этом думает — подписать себе смертный приговор. Почти. Уж лучше промолчать, не дожидаясь жестокого наказания за то, что посмел обвинить «милого приличного ребенка, не такого урода, как ты» Дадлипусеньку—утипусеньку хоть в каком-нибудь преступлении.

«Вот что это, а? Почему так?» Почему мало того, что этот козёл не пытается хоть как-то обуздать сына, так еще и наказывает за его фокусы Гарри, поощряя Дадли дальше хулиганить? Считает выходки своего ебанутого сыночка милыми детскими шалостями?

Искренне не видит в этом ничего плохого? Тогда почему наказывает Гарри? Если в этих «милых шалостях» нет ничего ужасного? Или понимает, что за это действительно стоит наказывать, но не желает обижать своего ребенка, а Гарри лупит, пользуясь любым предлогом, «из любви к искусству» — потому, что садист?

Страшно подумать, что было бы, если бы Гарри действительно посмел свершить нечто подобное.

Неужели дядюшка думает, что у Дадли всю жизнь будет живой щит, за которым он сможет творить всё, что вздумается? Уж наверняка нормальным родителям не понравится, если Дадли обвинит в своих преступлениях чужого ребенка. Будет большой скандал. Вот тогда этот мерзавец и его идиот папаша узнают, почём фунт лиха!

Впрочем, Гарри не особо в это верил — у дядюшки наверняка достанет денег и актерских талантов вытащить сыночка из любой задницы. Пока тот не встрянет и не вымажется в дерьме по-крупному.

***

Дадли схватил его за руку и затряс, пытаясь отобрать Миссис Норрис. Гарри изо всех сил сжал пальцы, пытаясь удержать ручку — единственный предмет, который по-настоящему принадлежал ему.

Дадли не унимался. Не сумев отнять ручку, он принялся трясти Гарри за плечо и что-то бормотать, потом вдруг громко хлопнул в ладоши, громче, чем учительница, потом еще раз. С похожим хлопком появлялся и исчезал Добби.

Гарри очнулся и тут же зажмурился: в лицо ему бил луч света. Так быстро рассвело, вроде, только заснул. Знобит, но, кажется, немного лучше, чем вчера, и кошмары не снились, слава Богу.

Отвернулся, потёр веки, почувствовал что-то странное и взглянул внимательнее, прикрывая глаза рукой. И вскрикнул от ужаса: перед ним стояло какое-то существо, заслоняясь большим старинным фонарем. Потом сообразил, что это, скорее всего, эльф.

Надо же, сам явился. И вряд ли за тем, чтобы дать пожрать.

— Чего тебе?

Голос прозвучал хрипло и еле слышно — горло словно царапала жесткая губка для мытья посуды.

— Мистер Снейп приказал разыскать невоспитанного мальчишку, который не в состоянии выполнить простейший приказ. Я нашёл.

Гарри хотел сказать «поздравляю», но голос не повиновался. Вместо этого удалось выдавить только:

— И?

— Мистер Снейп приказал немедленно доставить гриффиндорское безмозглое создание к нему.

Только этого не хватало. «Впрочем, а чего ты ожидал? Что профессор позволит тебе прятаться в сарае от работы? Целый список состряпал, трудотерапевт хренов.»

Гарри отыскал взглядом окно. Но почему ночью? Срочно требуется выпотрошить пару сотен крыс? Котлы чистые закончились, а эльф, или кто там ему оборудование летом драит, «эванеско» забыл?

Как бы то ни было, но нарываться не стоит. В огненную плеть сейчас уже, почему-то, верилось с трудом, но…

Еще восемь ночей в Его доме. «Короче, подъем, боец.»

— И...у…

Иду, в смысле. Голос совсем пропал, но хоть кашель пока не мучает и сознание не плывет. Во всем нужно находить хорошее. Господи, где б он был, если бы не это «хорошее». А где он сейчас?

Гарри невесело хмыкнул и начал поднимать неподъемную конструкцию, состоящую из костей и сухожилий. Мышцы, казалось, превратились в то, что тётя называла «желе».
«Никогда не пробовал. О, да, совсем забыл. Еда.»

— Ты… о…

Не получается. Черт, не стоило вчера столько холодной воды пить. Горло не пропускает звуки совсем, словно намертво захлопнулись невидимые створки, даже дышать тяжело.

Эльф вылупился на Гарри, опустил немного фонарь, чтобы луч не бил в лицо. «И на том спасибо. Чего пучеглазый ждет-то, собственно? Проводить решил? Под конвоем? Чтобы «наглец» в очередной раз не проигнорировал распоряжение ублюдка?»

«Бог с ней, с едой, да и не хочется, что-то. Странно, вроде давно уже не ел. Пару дней точно.»

«Что-то еще… Что-то важное…»

Опять начинается: мозг не желает запускать уснувшую память. Это как с той напоминалкой Невилла. «Да, забыл, но вот что именно...»

Эльф недовольно переминается с ноги на ногу, луч фонаря пляшет по темным стенам.

«Эльф... А, да, вот оно. Пусть объяснит, можно ли его вызвать без палочки. Можно ли его попросить регулярно приносить еду?» Сейчас есть не хочется — температура, наверное, но еще восемь суток без еды он точно не протянет.

Или, чтобы поесть, нужно каждый раз произносить заклинание? Если оно сработает, без палочки-то.

— …

Приехали. Вообще ноль. Гарри почувствовал, как к глазам подступили слезы, защипало в носу. Ну, что же так не везет-то! Единственный шанс раздобыть еду, и тем невозможно воспользоваться.

«Умеренность, умеренность во всем», — часто говорил святой отец, наставляя учеников после утренней молитвы в школе.
«Вот тебе и наказание за грех. Дорвался до холодной воды – вот теперь мучайся без голоса, идиот.»

Гарри поспешил вытереть слезы. Судя по явно осуждающему молчанию и точно пересказанным нелестным снейповским эпитетам, с эльфа станется доложить профессору о том, что «невоспитанный мальчишка» пускал сопли, вместо того, чтобы броситься со всех ног выполнять приказ.

Где-то тут была Миссис Норрис. А, вот она, хорошо, что Дадли не сумел её отнять.

Гарри стиснул крепче веточку и двинулся вслед за лучом фонаря, стараясь успеть за быстро двигавшимся домовиком.

Глава 12


Шли они долго-долго, целую вечность. Гарри отстал, и домовик, недовольно ворча, остановился, ожидая, когда тот к нему приблизится.

Если бы не фонарь, Гарри уже давно бы потерял из виду почти незаметного в высокой некошеной траве кроху. Выглядело это так, словно по белому морю росы плывет темное пятно, из которого бьет луч света.

Гарри стало жаль маленького промокшего от росы ворчуна, вынужденного высоко поднимать тонкими ручками тяжеленный фонарь, чтобы осветить путь.

Он наклонился и попытался взять домовика на руки, но тот оказался слишком тяжёлым. Гарри упал на колени, а эльф от неожиданности выронил фонарь.

В тот же миг Гарри почувствовал уже ранее испытанный им рывок. Желудок, казалось, подскочил к горлу, Миссис Норрис выскользнула из ослабевших пальцев.

***

— Чем ты слушал, когда я запретил тебе аппарировать? Я же ясно сказал: никакой аппарации — мальчишка болен. Ты будешь наказан. Убирайся с глаз моих долой, идиот!

Тоненький голосок что-то запищал в ответ, но почти тут же смолк. Раздался хлопок.

«Какой знакомый голос... Кого он собрался наказывать?»

Гарри вдруг ощутил подозрительную пустоту в руке, пошарил рядом, не открывая глаз, уже заранее зная, что ничего не найдет. И вдруг расплакался.

«Конечно, его нужно наказать! Он больной на всю голову! Он украл Миссис Норрис! Но дядя никогда не наказывает Дадли.»

Ощутил прикосновение чего-то холодного ко лбу. Так приятно, потянулся за ускользающей прохладой. Но она быстро исчезла. Это Дадли её украл! Он все ворует, даже прохладу.

Сквозь вновь нахлынувший жар донеслись ругательства. Знакомый голос завернул такое, что Гарри начало сниться, что он просыпается.

Чьи-то сильные руки схватили за плечи и куда-то поволокли. Лицо протёрли чем-то влажным, затем подул приятный освежающий ветер. Постепенно сознание прояснилось, Гарри открыл глаза.

Никого. Пустой холл, кресло, рядом стол. Не разглядеть, но, наверное, на нём еще сохранился уродливый ожог от раскаленной плети.

Сердце испуганно зачастило, когда Гарри увидел приближающуюся высокую темную фигуру. Перед глазами стоял туман, но кто бы это еще мог быть, если не Снейп?

Сжался, отчаянно жалея, что на нем нет мантии невидимки.

Ну не готов он сейчас быть храбрым и наглым! Не готов. У него в глазах все плывет и руки трясутся, ему бы сейчас просто лечь и поспать, а не котлы чистить, или что там ещё придумал этот урод.

Профессор что-то протянул ему. Кажется, кружку.

— Будьте добры выпить это. Медленно, маленькими глотками.

Гарри замотал головой. Боль пронзила виски, затошнило.

— Пейте.

Гарри отвернулся и стиснул зубы. Зелье на пустой желудок. Нет. Пусть заставляет под империо!

— О, Мерлин! До чего я дожил! Уговариваю капризного засранца, — еле слышно прошипел Снейп. — Откройте рот, немедленно!

Гарри подтянул ноги в кресло и уткнулся носом в колени.

«Нет. Пусть хоть пытает!»

— Поттер, черт бы вас побрал, я не собираюсь вас травить. Это просто слабенький подсоленный бульон!

«Бульон? Ублюдок сказал «бульон»?! О, здравствуйте, глюки. Теперь еще и слуховые.»

Тем не менее, он немного расслабился, поднял голову и недоверчиво взглянул на профессора.

Снейп тут же воспользовался этим: без дальнейших уговоров зажал Гарри нос и влил в рот немного того, что назвал «бульон».

Гарри дернулся, но железная хватка профессора не оставила ни малейшего шанса освободиться. В ту же секунду приятный, давно забытый вкус, дал ясно понять, что зельевар не соврал.

— Маленькими глотками. Медленно, я сказал! А то вас вырвет. Еще медленнее!

Гарри вынужден был подчиниться, почувствовав, что кружку отрывают от губ. С каждым глотком словно пробуждалась новая порция сил, помогающих сдерживать себя, чтобы не выпить всё залпом.

Он схватил кружку двумя руками, но тут же убрал их. Руки тряслись так, что Гарри чуть не расплескал драгоценный напиток.

«Какая маленькая кружечка! Еще, ему нужно еще!»

– Хватит пока. Поднимайтесь, я провожу вас в вашу комнату.

От этих слов бульон едва не попросился из желудка обратно. «Какую, нахер, комнату? Он издевается? А как же наведение идеальной чистоты во всем доме, мытье котлов и потрошение крыс?»

– Что вы на меня так уставились? Я не позволю вам спать в совершенно неподходящем для этого месте. Как вы вообще додумались забраться в сарай? Сбежать хотели, но выхода не нашли? Заблудились? Поднимайтесь же!

«Сбежать… И сбежал бы. Было бы куда.»

«Сарай — неподходящее место. А туалет, где нельзя даже лечь, лучше?»

Бульон.

«Да, бульон. Снейп не обманул. Странно.»

А что, если слизеринский гад не в курсе о житье-бытье у опекунов? Может, Гарри слишком накрутил себя? Кто бы стал докладывать Снейпу о садисте-дядюшке?

Соседи? Приятельницы тети Петуньи? Они ничего не знают. Да и невозможно представить себе, как профессор или любой другой преподаватель Хогвартса беседует с ними. Если бы такое событие произошло, об этом шумел бы весь город! Действительно, глупо как-то.

Может, стена на втором этаже расступится перед профессором, и явится скрытая дверь?

«Болезнь делает из людей идиотов. Мозги совсем плывут. Из-за кружки бульона готов кинуться на шею ублюдку, который отравил тебе всю жизнь в школе?»

Может, он, все-таки, в курсе? Кто-то что-то увидел и сообщил? У волшебников наверняка есть способы залезть в голову. Оборотное, опять же… Ну, например, представиться полицейским. Обливиэйт потом, и все дела.

Но... Зачем? Кому вообще может прийти в голову интересоваться жизнью самого знаменитого мальчика магмира? Ну, живет он у маглов, жив, на вид абсолютно здоров. Лучший ловец, победитель василиска, верный друг...

«Да кому ты нужен.»

«Что-то, мистер Поттер, вы совсем зазнались, "наша новая знаменитость", блять.»

Перегретый мозг медленно и неохотно перемалывал мысли в совсем уж странное месиво. Гарри ощутил себя слабым и запутавшимся. Опять потянуло в сон. Он вновь подтянул колени к груди.

«Не вылезу. Буду сидеть здесь, пока не вытащит!»

Снейпу надоело ждать.

Едва Гарри вновь свернулся в клубок, профессор сделал какой-то быстрый смазанный жест, и кресло вместе с невольным пассажиром поднялось в воздух и поплыло к лестнице, ведущей на второй этаж.




Глава 13


Гарри смотрел, как двигаются стены, расплываются, качаются, угрожающе кренятся, готовясь раздавить его, маленького и беспомощного. Кресло не выглядело надежной защитой. Гарри представил себя бесформенным куском мяса в деревянной оболочке. Пирожок с человечинкой.

Его будущий саркофаг едва добрался до площадки между этажами, а Гарри уже мутило так, что пришлось крепко зажать рот рукой, но это помогло слабо.

Наклонился в бок, готовясь опозориться перед Снейпом окончательно, как кресло вдруг остановилось. Словно машина дядюшки перед воротами гаража.

Гарри поспешил выбраться из «кабины», и она тут же унеслась обратно вниз.

Когда стены прекратили свои шаманские пляски, вроде стало чуть легче. Шатаясь, он стал подниматься, все так же зажимая рот, спеша в ванную.

Оступился. Нога соскользнула. Гарри упал на четвереньки, ударился коленями о край следующей ступеньки и застыл, не решаясь подняться.

Быстрые шаги, что-то темное рядом.

Словно клещи вцепились в плечо. «Бля…»

В ту руку, которой он прикрывал голову во время порки за выходку Дадли. Как раз в то место, куда пришлась немалая часть ударов пряжкой ремня.

Гарри стиснул зубы и медленно втянул воздух. «Не орать, не орать, терпи…»

Его потянули вверх, принуждая подняться. «Сука…»

Гарри на несколько секунд перестал понимать, где он находится и что вообще происходит. Он пытался приподняться, чтобы облегчить боль, но голову повело конкретно. Она перестала отдавать приказы мышцам, и те сдулись, как боггарт Люпина.

Уши наполнил пронзительный писк, словно Дадли опять включил старый радиоприемник. Обрывки черной ваты поплыли перед глазами, устилая траурным снегом ступеньки, разрослись до невероятных размеров, превратились в густой туман. Из него соткались стаи дементоров и медленно поплыли к Гарри.

Писк превратился в чей-то, наполненный смертельным ужасом крик. Гарри обвис на крюке, проткнувшем его плечо, и потерял сознание.

***

— Забирайте его. Немедленно. Я не собираюсь с ним возиться. У меня своих дел по горло!

Громкий голос стрелой вонзился в уши.

— Что Помфри? К дьяволу её племянников, сестер и прочих родственников! Раз она не может прервать отпуск, то отправляйте мальчишку в Мунго!

Гарри замер, пытаясь понять, что происходит.

— Нет, Альбус. Не знаю, что с ним, но выглядит столь нелюбимый вами гриффиндорец отвратительно. Я понимаю, что от простуды ещё никто не умирал, но этот помрёт. И обязательно в моем доме. Сделает гадость напоследок. Не до шуток мне. Я вам что, колдомедик? Вот пусть в Мунго и разбираются!

После этих слов Гарри и вовсе затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Похоже, Снейп всеми силами пытается избавиться от обузы. С кем это он там? С Дамблдором? «Нелюбимый гриффиндорец»?

Голоса Дамблдора почему-то не было слышно, но возникавшие в монологе паузы намекали на то, что Снейп выслушивает ответы собеседника.

— Простужен, кашель, жар. Похоже, не ел пару дней. Не удивительно. При такой температуре. Бредил, звал Миссис Норрис. Откуда я знаю, почему кошку? Почему нельзя вызвать колдомедика сюда, раз вы не хотите отправить мальчишку в больницу. Я НЕ понимаю!!!

Последние слова профессор проорал с такой яростью, что Гарри съёжился от ужаса.

Зачем директор навязывает Гарри профессору? Зачем заставляет Снейпа общаться с ненавистным студентом?

«Что за чёрт?»

— Нет, это вы меня послушайте! Почему он не сказал опекунам, что болен? Ну, отложили бы поездку на неделю. Так нет же! Скучно ему, избалованному мерзавцу, сидеть в доме родственников. Приключений на задницу захотелось! Уж не знаю, на что он рассчитывал, но вы бы видели его лицо, когда за ним явился именно я! Такой подлости от судьбы он точно не ожидал.

С каждым услышанным словом, Гарри становилось все хуже. Одно он выяснил точно: Снейп понятия не имел, каково Гарри жилось в доме родственников. Иначе он не стал бы нести такую чушь.

— Выпорю. Просто выпорю: или он будет выполнять мои требования, или будет строго наказан. Я вас сразу предупреждал… Помягче? Ах, вы настаиваете? В таком случае, я поступлю проще: зелья от температуры и укрепляющее уже должны были подействовать. Как-нибудь не помрёт во время аппарации. Сейчас я прикажу эльфу доставить мальчишку в Хогсмит. Заберете его у Аберфорта. Ну, ночь, ну и что? Еще не так и поздно. Няньчитесь с ним сами. Всему должен быть предел!

Гарри подавил свой порыв вскочить и броситься к директору, умоляя его, чтобы он забрал Гарри отсюда. Он медленно открыл глаза и замер, ожидая, пока мозг соизволит сфокусировать линзы глаз. Потом решил, что это может подождать, и вновь позволил тяжёлым векам отгородить его от качающегося и расплывающегося мира.

— А вот это уже совсем другой разговор. На таких условиях я согласен. Поппи, всё же, соизволит найти время и посмотрит его завтра с утра? Да, если она оставит подробнейшие инструкции. И пришлите другого эльфа. Такого болвана, как этот, я еще не видел! Не самому же мне за мальчишкой ухаживать!

— Нет, ни в коем случае. Я заберу его сам, если меня удовлетворит качество. И в придачу еще… да, да, раскошеливайтесь. И не дай Мерлин, они мне попытаются подсунуть кровь взрослого дракона! Меркантильность? Я могу и передумать! Ну, хорошо, хорошо. Умеете вы уговаривать, Альбус.

Едва смолкли последние звуки разговора, Гарри захотелось повеситься. В самом прямом смысле этого слова.




Глава 14


Гарри медленно сел, опасаясь потревожить больное плечо, ощупал здоровой рукой то, на чём лежал. Что-то довольно жесткое, узкое, с высокой то ли подушкой, то ли мягкой спинкой.

Спустил ноги, тяжёлая голова свесилась на грудь, как медаль за все свершенные ошибки, посидел немного, готовясь к тому, что окружающий мир вновь начнет свои идиотские игры в карусель. Наконец, открыл глаза.

Ничего, нормально, по крайней мере, собственные коленки не расплываются и не спешат затягиваться черным туманом. Видимо, зелья оказали свое действие.

«Стоп. Зелья. Откуда? Снейп же сказал, что это просто бульон. Обманул, значит. »

Потер живот. Вроде, не болит.

Не тошнит. Даже кашель куда-то исчез.

«Зелья были подмешаны в бульон? Доза, вероятно, маленькая. Но помогли. Странно. Надо же.»

Как бы то ни было, Гарри чувствовал себя намного лучше. Настолько, что решился поднять голову и оглядеться – куда попал? Интересно, что это за таинственная, отведенная ему ненаходимая комната?

Но нет. Это оказалась не спальня.

Стало понятно, почему Гарри не слышал голос директора, зато ознакомился со всем богатством интонаций разозленного Слизеринского Упыря.

Холл. Внизу. Огромный камин неподалеку. Скорее всего, Снейп и Дамблдор общались посредством каминной связи.

Знакомое кресло стоит рядом, а второе превращено в кушетку, служившую ложем для Гарри. Собственно, на ней нельзя лежать, разве что полусидеть, откинувшись на странную, но удобную спинку.

Это-то и хорошо: Гарри чувствовал, что ему стало легче дышать, словно изогнутая спинка, пока он спал, высосала из него часть доставшей хуже Дадли болезни, забрала желание выкашлять из себя легкие.

Понятно, значит, когда он вырубился, профессор не стал переть на себе «наглеца» на второй этаж. Оставил в прихожей. Хорошо, не вышвырнул обратно во двор. А уж то, что он озаботился проблемами с дыханием у Поттера — нечто из ряда вон!

Какие-то двойные стандарты! Немыслимые в своей странной жестокости качели: огненная плеть и «дышите потихоньку», «без ужина» и бульон с зельями. Хрен знает, что! Рехнуться можно.

В углу виднеется стол, на котором Снейп огненной плетью расписался в серьезности своих намерений. Ублюдок подтвердил их в разговоре с директором!

Значит, профессор не пугал, он действительно способен и на порку, и на обливиэйт. И, судя по тому, что услышал Гарри, Дамблдор разрешил ему это! Теперь стали понятны слова «нелюбимый гриффиндорец».

Действительно, с любимыми так не поступают.

Гарри вдруг как-то разом ослабел, сделав такой вывод. Словно внутри него оборвалась еще одна нить, связывавшая его с надеждой на то, что когда-нибудь всё изменится, всё «будет хорошо».

Что, собственно, хорошо? У него будут друзья? Появится тот, кому он нужен, кто будет о нем заботиться? Наивный.

Да, друзья появились и даже, вроде, замаячила тень того самого «кому он нужен». Или тени, поскольку ни одна из них так и не обрела плоть. Только вот вместе с друзьями и призраками появился и проклятый список «минусов».

Слезы навернулись на глаза, когда он вспомнил, с каким нетерпением ещё недавно ожидал окончания проклятых каникул и возвращения в Хогвартс.

«Минус три-и-и — Дамблдор», — пропел внутри него кто-то знакомым противным голоском.

«Минус один» — Рон.

Нет, Гарри не отказывался общаться с ним. Это просто означало, что он не мог ему доверять так радостно и безмозгло, как раньше. Не мог больше дружить с ним так, как мечтал, как представлял себе само понятие «дружба»: всей душой, как в омут с головой!

Как-то незаметно началось охлаждение. День за днём, месяц за месяцем. Пока не стало окончательно ясно, что чувство искренней признательности, которое Гарри испытывал к Рону и его семье, постепенно ушло, растворилось в, на первый взгляд, ничего незначащих мелочах.

Последней каплей стали Миссис Норрис. Обе. И кошка, получившая от Рона такого пинка, что жалобно мяукнула и, прихрамывая, побрела прочь. И ручка, которую тот вышвырнул в окно, угодив прямо в фонтан, когда Миссис Норрис вновь обрызгала чернилами его физиономию.

Кошку Гарри отнес к Хагриду, прогуляв зельеварение и заработав неделю отработок у Снейпа, надутые губы и бойкот Рона.

А ручка вынырнула и подплыла к нему сама, когда, едва дождавшись перемены, он выбежал во двор и рванул к фонтану, словно спринтер.

Семья Уизли. Гарри поражался, как в многодетной семье могли вырасти махровые, другого слова и не подберёшь, эгоисты.

Шум, гам, грязь, ссоры, обидные дразнилки, стычки. Бесконечные хлопоты матери по хозяйству, и шляющиеся по дому и двору ничем не занятые дети.

Бедная миссис Уизли могла охрипнуть в своих громких просьбах помочь ей хоть в чем-нибудь. Но никто не спешил их выполнять. Не с первого и даже не со второго раза точно. Ну, может с четвертого… И то, если наорать или пообещать за помощь какую-нибудь уступку или что-то вкусненькое.

Отчаявшись достучаться до сознания вечно занятых бездельников, миссис Уизли бралась за дело сама. Гарри много раз наблюдал, как она тратила немалые силы, чтобы одновременно поддерживать работу нескольких зачарованных предметов.

Он как-то попробовал уследить за метущим пол веником и щетками, моющими посуду. Сам он в это время месил тесто вручную.

Гарри хватило на пару минут, потом закружилась голова, из носа потекла кровь. Прибежавшая на звон разбитой тарелки миссис Уизли долго охала и ахала и пыталась вытереть ему лицо грязным кухонным полотенцем.

Гарри задумался, пялясь на висевшие напротив обыкновенные магловские часы.

«Минус два» – это…

В холл вошел Снейп.

Гарри поднялся, вытянулся, как в классе, и застыл, не представляя, что делать, как себя вести. Поблагодарить за зелья и бульон? Все равно не получится.

Несмотря на то, что дышать стало легче, горло будто обварили кипятком. Страшно даже подумать, чтобы что-то произнести. Кажется, что любое слово обдерет своими острыми углами обожженную гортань до крови.

Снейп не торопился, не летел, как в школе, да и крылья в этот раз где-то оставил. Странно было видеть обыкновенную магловскую одежду на том, кого привык видеть в образе летучей мыши.

Осознав, что ведёт себя невежливо, разглядывая преподавателя, Гарри смутился.

Перевел взгляд на часы, наконец-то сообразил, куда указывают слабо светящиеся стрелки. Начало первого только. Странно. Ему казалось, что давно уже должно было наступить утро. Утро третьего дня.

Только теперь условия, наверное, изменились.

Возможно, Дамблдор пообещал Снейпу что-то такое, что заставит зельевара надзирать за Гарри до конца каникул? Кто их знает, что там за договор с Дурслями?

Вернувшийся из магазина Гарри застал только финал ссоры, когда разъяренный дядюшка тыкал пальцем куда-то в сторону своей машины и требовал дать ему «хоть раз в жизни по-человечески провести отпуск с семьёй».

«Ну, отпуск, ну съездят они на пару недель на курорт, а потом что? До отъезда в Хог все равно остаётся прилично.»

Снейп внимательно посмотрел на Гарри, щелкнул пальцами и протянул ему вылетевший откуда-то из-за угла рюкзак.

— Вот ваши вещи. Марш в ванную. Вымыться, переодеться, выстирать и высушить одежду. Или вам учебник «Магия в быту» призвать? Всё вместе это не займет больше пятнадцати минут. Ничего, выживете. Если вы опять, уже в который раз, осмелитесь игнорировать мои распоряжения, я не посмотрю на то, что вы простужены. Выпорю. Розгами. Пока розгами.

Гарри посмотрел в лицо профессору, увидел неизменную полуусмешку и вновь отвел взгляд. Выпорет, точно.

— Не сомневайтесь, Поттер. Через пятнадцать минут вы должны быть в постели. Я принесу вам бульон и зелья. Сам. Чтобы проверить, буду ли я вынужден завтра оторваться от исследований и потратить драгоценное время на ваше наказание.

«Ночь, а слизеринский гад бодр и свеж, пикси его побери. И чего ему не спится, вампир хренов?»

Гарри с тоской взглянул на непокорившуюся ему в прошлый раз лестницу.

— Шевелитесь. У меня еще полно работы. Вас отвести за ручку, как маленького? Или левитировать?

Гарри невольно спрятал левую руку за спину.

«Нет, спасибо. Плечо так никогда не заживет. Уж лучше я сам.»






Глава 15


Гарри сумел дойти до ванной, но едва повернул выключатель, как силы вдруг разом закончились. Словно свет, заливший тёмное помещение, хлынул из тела, опустошая последние резервы организма.

Действие зелий закончилось — Гарри ясно ощутил это. Проклятый кашель сидел в засаде, выжидая удобный момент. Навалился, скрутил в три погибели и швырнул коленями на пол ванной. Гарри кашлял так долго, что разболелась голова, из носа потекла кровь.

Наконец отпустило. Поднялся, выпил воды и умылся. Посмотрел на себя в зеркало. Провел пальцами по глубокой царапине, оставленной веткой шиповника. «Хорошо, что глаз не зацепила.» Царапина красным росчерком протянулась от виска до шеи, ярко выделяясь на бледном лице. Воспалилась, зараза.

В последнее время синяки рассасываются гораздо медленнее, болят намного дольше. Вот и это «украшение» застрянет на лице ни на одну неделю. Впрочем, никто его всё равно не увидит. Не стоит и переживать.

Еще раз взглянул на себя, осторожно потрогал пальцем только слегка пожелтевший фингал, которым уже с неделю назад наградил его Дадли. Больно, все еще больно.

«Полюбовался своей рожей, «знаменитость»? Что толку? Смотри – не смотри, кашляй – не кашляй, трогай – не трогай. Идти жаловаться Снейпу? Так, мол, и так, не могу я постирать вещи, поскольку левая рука скоро отвалится, да и сил нет, хоть убейте. Я и раздеться-то, не знаю, смогу ли сам.»

«Палочка? А… Нету. И не скажу где она. Сам не знаю. Как? А вот так. Дадли, такой-сякой, залез в чулан, сорвал замок с сундука. Нет больше палочки, хорошо хоть мантия и учебники целы остались. Кажется… А, может и нет.»

«Почему «идиот и наглец» не зачаровал сундук?»

«А смысл? Я его даже не замыкаю.»

«Почему?»

«Да потому, что дядюшка перед тем, как запереть все мои вещи в чулане, тщательно их обыскивает. Ага. Есть причина.»

«А ждать, чтобы он разнес топором сундук… Не знаю я такого заклинания, чтобы придавало деревянному сундуку прочность камня. Не нашел пока. Есть зелье, но сложное очень, и составляющие не из дешёвых.»

«После того, как я побывал с Хагридом в Косом Переулке, еще перед первым курсом, Дадли тщательно перерыл все привезенные мной вещи и нашел неистраченный галлеон.»

«Золото! Блять. Отобрали, конечно.»

«Я трясся за Хэдвиг: вполне могли продать в зоомагазин. Обошлось. Хорошо, что купленные вещи были абсолютно непригодны в магловском мире, а то не видать мне их, как самой обыкновенной, без издёвки и брезгливой гримасы, улыбки Снейпа.»

«Во, идиот! Сам понял, что сейчас сказал? Надеешься увидеть улыбку на лице этого урода? Тебе оно зачем?»

«Действительно идиот, нужно было всё тогда потратить, до единого сикля. Садисты–родственнички допрос с пристрастием устроили: где взял и есть ли ещё.»

«Еле отбрехался, что Попечительский совет Хогвартса выделил мне эту сумму на приобретение школьных принадлежностей и прочие надобности на весь учебный год.»

— Представляю, что было бы, если бы они узнали о сейфе в Гринготсе!

Гарри вдруг шарахнулся от зеркала, сообразив, что вслух жалуется на жизнь своему отражению.

К счастью, зеркало было обыкновенным, магловским, и не комментировало стыдобущее нытьё. Хорошо, значит, Снейпу не доложит.

Насколько успел Гарри познакомиться с обстановкой дома зельевара, он не заметил ни единого магического предмета. Всё, что он увидел, было самым обыкновенным. Ничего не напоминало о том, что здесь живет маг. Странно.

Честно говоря, почти ничего не напоминало и о том, что здесь люди живут, а не заскакивают раз в год заплатить садовнику.

Холл, например: два кресла, стол, камин, часы. Все. Ни тебе безделушек на каминной полке, ни комнатных цветов, ни даже штор на окнах. Голо и пустынно.

Или вот, полюбуйтесь — ванная. Кроме флакона с какой-то жидкостью больше ничего. Где мыло, полотенце, шампунь? Ну, впрочем, может, в доме есть ещё одна ванная, хозяйская.

Гарри с трудом открутил крышку, понюхал. Странный травяной запах, довольно приятный. «Что это? Зелье? Жидкость для мытья раковины? Шампунь?»

Закрутил, отставил подальше. Ну его. Вдруг это краска для волос? Вдруг Снейп вовсе не брюнет от природы, а…

Задумался, подбирая наказание пострашнее.

«О! Рыжий, с веснушками, как Рон! А что? Краска и средство для выведения веснушек решат все ваши проблемы!»

Хихикнул и тут же поплатился за это. Плечо прострелило болью, словно напомнило о том, зачем Гарри пришёл в ванную. Уж, конечно, не за тем, чтобы смеяться над своим персональным боггартом. Кажется, у Невилла появился конкурент на право наряжать профессора зельеварения в старушечьи шмотки.

Гарри, не сдержавшись, весело хмыкнул и опять замер, наказанный жестокой болью в плече. Но внутри уже проснулся наглец (прав профессор, еще как прав!) подталкивающий к идиотским поступкам, иной раз воистину самоубийственным.

Вот, прямо, как сейчас. Время за полночь, в перспективе — вполне реальная порка за неподчинение. А он, бесстрашный такой, нихрена не делает, только ржет, представляя себе рыжего Снейпа в одеяниях бабушки Лонгботтома.

Стоит профессор себе весь такой модный, в шляпе с чучелом перед зеркалом и замазывает веснушки тональным кремом, украденным у прыщавого Дадли. Веснушки бледнеют от ужаса под его грозным взглядом и рады сами как можно глубже спрятаться под толстым слоем белого, с желтизной, тональника!

От нарисовавшейся в больном сознании картины, Гарри, наплевав на боль, засмеялся уже чуть ли не во весь голос. Сам испугался своего хриплого, израненного офигевшим от такого обращения больным горлом, смеха. Но остановиться не мог.

Опустился на край ванной, не обращая внимания на боль в израненной ремнем заднице. Оперся локтем на раковину и задышал глубоко и медленно, пытаясь успокоиться. Осознав, что впадает в истерику, укусил себя за костяшки пальцев. Потом еще раз.

Не помогло. Веснушки и рыжие локоны Снейпа оказались страшным оружием.

Приподнявшись, с силой врезался лбом в край раковины. В голове звон, в глазах звёзды, но лекарство оказалось действенным. Помогло. Не хуже профессорской пощечины.

Наконец, справился с собой. Наклонился, чтобы поднять с пола рюкзак. Поднять-то поднял, но вдруг вся боль тела переместилась во вдруг ставший очень тяжелым лоб.

Неподъёмная гиря головы перевесила неустойчивые весы сознания, легко справившись с истощенным телом. Гарри ткнулся лбом в рюкзак и свалился на пол.

«Хорошо, можно, наконец-то, уснуть, даже подушка есть. Смех, оказывается, так утомителен.»

Гарри улыбнулся напоследок и закрыл глаза.

Сон, в котором Дадли пытался отнять у Гарри кружку с бульоном, прервал громкий стук в дверь. Гарри завозился, удивившись, почему в воскресенье дядя будит его так рано. Обычно они с Дадли дрыхнут чуть ли не до обеда.

Стук повторился. Да, это точно дядя, только он лупит с такой силой, словно хочет вышибить не только дверь, но и сонные мозги из головы племянника.

Гарри честно пытался встать, но кровать вдруг оказалась покрыта гладким, белым, очень холодным покрывалом. Ноги скользили по нему, разъезжались в стороны, как у того паука на роликовых коньках. «Какого паука… Но был паук, точно был…»

Гарри оставил свои бесплодные попытки подняться и вновь уткнулся в теплую подушку.

Гермиона вдруг прокричала голосом Снейпа: «Поттер, вы там уснули, что ли?!» и, через несколько секунд, еще громче: «Алохомора!». О, господи, сейчас проснется Пушок! Нужно бежать! Там в коридоре Миссис Норрис! Пушок разорвет её!

Гарри, наконец, сумел разомкнуть воспаленные веки и замер, оглушенный стремительно возвращавшейся памятью. «О, бля… Во влип! Уж лучше Пушок.»

Дверь распахнулась. Влетевший в ванную профессор едва не споткнулся о сидевшего на полу Гарри.

Профессора, оказывается, неплохо владеют обсценной лексикой.






Глава 16.


Из всего услышанного, цензурной оказалась лишь общая мысль, и ту пришлось вычленять по кусочкам, как слова новостей из радиопомех:

– Ну, всё, Поттер, вы меня разозлили.

Профессор вытащил палочку. Ох, нет, не вытащил. Гарри никогда не успевал проследить, откуда она появлялась. Просто возникала сама собой, словно из воздуха.

Неужели и правда – допрыгался? Гарри замер, отчаянно надеясь, что и в этот раз всё обойдется. Собственно, на отчаяние сил уже не оставалось – слишком много их уходило на то, чтобы просто дышать.

Но в этот раз Снейп не ограничился новым списком приказов и угроз за их невыполнение.

Взмах – и неведомая сила вздёрнула Гарри на ноги, почти подвесила в воздухе, не позволяя упасть.

Второй – с Гарри слетела вся одежда, и он остался абсолютно голый.

Гарри, ожидавший обещанной порки, оскорблений, угроз, уже хоть как-то морально подготовившийся к ним, оказался беззащитен перед этим видом унижения. Ему и в голову не могло прийти, что педагог может сделать нечто подобное. Он попытался прикрыться руками, но тело не слушалось, словно после долгого обморока.

Гарри почувствовал, как жар бросился в лицо, выедать слезами ужасного стыда глаза. Какого черта Снейп творит? Совсем охренел?

Обыск? Ищет волшебную палочку? Где, блять, в заднице? Какого хуя ему нужно?

Страшная мысль закралась в голову, настолько неправдоподобная в своей очевидности, что Гарри забился бы от ужаса в невидимых путах, если бы мог.

А что, если он… Гарри почувствовал, что ему становится нечем дышать и захрипел, пытаясь вдохнуть.

Всё это произошло едва ли ни в мгновение ока. Мозг словно взорвался, выдвинув омерзительное предположение столь быстро, что едва Гарри остался обнаженным, как буквально через несколько секунд уже едва не терял сознание от ужаса и недостатка воздуха. Спазм сжал больное горло, лишая даже призрачной возможности хоть как-то защититься.

Снейп повел палочкой, усаживая Гарри в ванну. В тот же миг чары спали, и Гарри схватился рукой за горло, одновременно пытаясь подняться, чтобы выскочить и бежать, куда глаза глядят.

Воздуха катастрофически не хватало, сознание мутилось, Гарри утратил способность адекватно воспринимать реальность, только всё старался ухватиться за край ванны и опереться на жутко болевшую руку, но пальцы соскальзывали.

Немного удалось приподняться, но тут же поскользнулся и упал, навернувшись затылком и задохнувшись окончательно.

Темнота.



Глава 17


Гарри снился странный сон. Его тело покрыто лепестками роз. Каждый лепесток прикрывает уже успевшие пожелтеть синяки, свежие кровоподтёки, следы от удара ремнем. Не просто прикрывает, а прилип, присосался похлеще листика подорожника. Попробуй отодрать! Разве что вместе с кожей.

Гарри видит себя глазами других: розовые атласные заплаточки-чешуя, словно розовые очки. Не у Гарри, у тех, кто смотрит на него.

Собственно, никто и не смотрит. Но если чей-то равнодушный взгляд, всё же, падает на его лицо с фингалом или случайно показавшуюся в слишком широком вороте рубахи обезображенную синяками шею, то тут же соскальзывает с заплатки, не находя ничего примечательного: просто очередной мелкий засранец, хоть и нацепил рубаху отца или брата.

Волшебные очки делают тело Гарри розовым и довольно упитанным. Кости не торчат. Выпирающие скулы и рёбра, ключицы и костлявые руки тоже плотно покрыты нежными, шелковистыми стальными оковами лепестков. Не содрать, не разомкнуть – ключа нет. А сорвать – только с кожей. Срезать ножом.

Тот, кто додумался усыпить разум лепестками – гений! Но Гарри уже начинает догадываться, что путь его усыпан розами. На смертное ложе. Нет видимых следов – нет проблем, не нужно надрываться в поисках путей решения.

А если самому… Порезать себе руки, например. Кто-нибудь увидит? Обратит внимание? Или и эти раны останутся незаметны, и их тоже мгновенно облепят проклятые лепестки?

Так и с душой. Кто и когда её видел? Может, она кровоточит под пластырями и бинтами? Мрамор покрывается глубокими трещинами, рвёт нервы и кровеносные сосуды и постепенно осыпается крошка за крошкой: клей силы воли и скотч терпения не в силах вернуть бывшей когда-то прекрасной статуе её совершенство.

Тут нужна помощь мастера, творца, но он не придет, ему некогда. Его судьба – ваять, а не чинить.

Кто увидит на загаженных дорогах жизни капли крови и кусочки мрамора? Среди пакетов от чипсов и пустых бутылок их не разглядеть – они тут же стираются в труху под тяжелой поступью, спешащей за новыми сортами пива равнодушной толпы.

Разве что обессилевшая, споткнувшаяся на бегу другая душа, горько заплачет, когда в её, и без того израненные коленки, воткнутся чудом уцелевшие острые осколки мрамора. Но тех, кто упал – затопчут, им почти никогда не суждено подняться, не то, что поделиться бинтами и пластырями, клеем и скотчем с другими погибающими.

Не надейся на стадо. Пытайся подняться сам, помогая другому. Как ты вообще допустил падение? Слишком раним? Открыт? Человечен? Ты не будешь топтать других в давке за пивом? Тебе оно вообще нахуй не нужно?

А… почему ты в толпе? Почему ты не слинял оттуда, как только понял, что клей на исходе? Что пластырь уже не помогает, и трещина в мраморе вот-вот прорвёт аорту? Тебе так нужны были чипсы?

Изнасилован с детства заебонами присосавшихся к пиву? Не мог представить, что может быть по-другому? А когда узнал, было поздно?


***

Кто-то. Чёрный. Страшный. Жестокий. Что он делает?

Он отдирает от ран лепестки. По одному. Больно-больно-больно!

Прекратите! Что вы делаете?! Зачем? Чтобы поглазеть? Полюбоваться? Насладиться болью и унижением? Сука-а-а…

Розовые лепестки, спасаясь от гибели, устремляются внутрь черепа, пытаются протиснуться в воспаленные извилины, сдавливают израненный мозг, глаза вот-вот выскочат за вселенную глазниц.

Гарри закричал от боли и очнулся.

В ванне.

Полулежа в странном решетчатом кресле.

И заподозрил, что сошел с ума окончательно: Снейп, засучив рукава обыкновенной маггловской рубахи, мыл его, поливая тёплой водой из душа, проводя губкой по ранам и кровоподтёкам так, словно видел их.

Профессор налил на губку какой-то зеленой дряни, протёр ею глубокую царапину, оставленную веткой шиповника, и в этот момент Гарри понял, что Снейп действительно видит эту грёбаную царапину! И не только её. Он видит всё!

Это он сорвал розовые лепестки. Намочил их водой, натёр зельями. И они, предатели, отпали сами, обнажив то, что Гарри не показал бы слизеринскому ублюдку даже под страхом смертной казни.

Как он догадался? Дамблдор рассказал?

Так вот зачем ему нужно было раздевать и мыть Гарри. Чтобы увидеть следы побоев. Чтобы сделать их ярче своими уродскими зельями. Ему нужны были доказательства, что с Гарри можно и нужно обращаться, как с безмозглой скотиной, понимающей только удары кнута и укусы пастушьих собак.

Дядя не врал. Гарри только сейчас это понял. Действительно, директор поступил очень мудро. Это он наколдовал «лепестки». Кто же еще?

Отдать волшебника сильному жестокому магглу (на детекторе садизма его, что ли, проверили предварительно?) в полное распоряжение, платить ему за «воспитание». Сделать так, чтобы никто никогда не догадался о том, каково приходится ребенку под «защитой крови».

Нет никакой «защиты». Ложь это. Нихуя ж себе «защита»! Просто так удобнее. Всем. Нет проблемы – нет забот. Герой сделал своё дело, героя нужно убрать подальше. «Они – твои единственные родственники!» Блять.

А когда дядюшке племянник осатанел настолько, что Вернон сам, похоже, уже готов был заплатить, чтобы только избавиться от обузы, – повесить камень на шею самого жестокого педагога в Хоге. Гениально!

А что ж сразу-то не повесил, а?

А, ну да, конечно. Снейп – хитрая задница. Уж если он в оплату за несколько дней пребывания Гарри в своём доме, сумел выдавить из директора деньги на какие-то очень дорогие ингредиенты для обожаемых зелий... Видимо, Дурсли обходились гораздо дешевле.

Гарри не шевелился, даже не пытался. Стыд исчез, ужас смыло зельем, истерика не пыталась впиться отравленными когтями в больное горло, выдавливая восстановившееся дыхание. Тело, расцвеченное, словно маяками, неопровержимыми уликами, безвольной марионеткой подчинялось крепким рукам, орудовавшим губкой.

Снейп почему-то не поручил эту процедуру домовику, не пытался специально сделать больно. Действовал быстро, но осторожно. Странно. И вода тёплая, приятная, а не ледяная. Ну, это-то понятно: профессор не хочет, чтобы пальцы его зельеварского высочества окоченели от холода.

Страх Гарри устал вкалывать, как проклятый, впрыскивая в сердце адреналин. Выцвел, выгорел, его бледная тень спряталась за стеной апатии.

Осколки гордости – разрушенной до основания последней цитадели души – растоптаны в пыль. Трещина разорвала аорту. Хлещет кровь.

И это не больно.

Это – никак.

Гарри – живой мертвец, бездушный голлем.

Кровь заливает кресло, течёт по стенкам ванны, смешиваясь с белоснежной пеной. Красиво.

Несколько капель попали на бледное лицо Снейпа, зачем-то собравшего свои сальные патлы в хвост. Да, это действительно красиво: красное на белом. Интересно, а у этой статуи есть душа?

Гарри поднял неимоверно тяжелую руку, провел пальцами по гипсовому лицу, стирая кровь.

И засмеялся: глупо надеяться, что последние капли крови его погибшей души смогут оживить того, у кого по жилам текут зелья.


***


Снейп вздрогнул. Отвёл руку Гарри от своего лица, нахмурился.

Рука упала на кресло, словно отрубленная. Гарри стиснул зубы, чтобы не застонать от боли в плече и отвернул голову, уставившись в стену.

Неожиданно спинка поднялась выше, выросли подлокотники и подголовник. Кресло изменилось, фиксируя тело, не покидая пределы ванны, поднялось в воздух, разворачивая Гарри лицом к Снейпу.

Изменения в конструкции кресла и его местоположении произошли быстро, но даже за эти несколько секунд Гарри успел немного прийти в себя. По крайней мере, кровь, привидевшаяся ему, куда-то исчезла, а лицо Снейпа уже не напоминало безжизненный гипс статуи.

Подголовник лишил Гарри возможности смотреть куда-либо ещё, кроме как в лицо слизеринского упыря. Несмотря на апатию, в сонный мозг пробилось удивление: в уголках надменных губ профессора больше не пряталась брезгливая усмешка, а из чёрных тоннелей глаз исчезли дементоры ненависти.

Просто лицо. Спокойное, и будто немного встревоженное. Неожиданно человеческое выражение его испугало, заставило вглядываться пристальнее, в поисках так хорошо знакомых издёвки, неприятия, высокомерия…

Ничего. Гарри, в который уже раз, показалось, что огромные качели вновь описали гигантскую дугу, поднимая его из глубин ужаса и отчаяния к вершинам… надежды? Нет, нет, чушь, не может этого быть. Это просто самообман, самозащита уставшего больного мозга. Снейп – враг.

Враг, которого тебе не победить, от которого не сбежать и не укрыться. Это всё дурацкие совпадения: ручка, отменённая отработка, почти исчезнувшие в последнее время язвительные замечания на полях бесконечных эссе по зельеварению, «дышите…», бульон…

Гарри застонал, не в силах вынести разрывавших мозг противоречий. В то же мгновение подголовник стал чуть свободнее и мягче, будто кресло решило, что слишком сильно сдавило голову своего пленника и ослабило узы.

Кресло не может ничего решать. Это Снейп. Это почему-то ему в данный момент не хочется причинять «безмозглому наглецу» боль. И это – ещё один крошечный штрих к призрачному портрету персонажа страшной сказки. Собственно, даже наброска почти нет – так, несколько линий, прорисованных летним дождём на ночном стекле.

Гарри стало холодно. Просто физически холодно, – не стыдно, неудобно, страшно. Словно он уже успел вжиться в невообразимую реальность, в которой можно сидеть голым, покрытым с ног до головы пеной и липкой зелёной дрянью, под странным взглядом самого ненавистного педагога Хогвартса.

Снейп ничего не говорил. Просто стоял буквально в паре шагов и смотрел в глаза. Начало казаться, что профессор читает мысли: не успела замёрзшая кожа покрыться мурашками, как Снейп взглянул на душ, и тот послушно переместился со дна ванной на крючок в стене, окутал тёплой шубкой струек спину и плечи.

Профессор еле заметно кивнул, словно что-то вычитал в глазах Гарри, или отбросил какие-то сомнения. На его лбу вздулась незаметная раньше вена, будто Снейп принял нелёгкое решение.

– Поттер, наплевать, что место и время неподходящее. Мне нужно кое-что вам объяснить. Я уверен, что вы сможете меня выслушать и не сорваться в истерику. Если я прав, – кивните.

Гарри, не успев ни о чём подумать, кивнул, словно заворожённый.

Снейп прижал руку к своему лбу, провёл по волосам, зализывая назад, не замечая, что пачкает их зельем. Взглянул зачем-то на потолок, и, словно шагнул в вольер с опасным чудовищем:

– Мистер Поттер, я приношу свои извинения за мою выходку с заклинанием иллюзии. Я… не подумал, что этот глупый спектакль может произвести на вас такое впечатление. Прошу меня простить. Вы можете высказать мне все свои претензии. Потом. А сейчас я должен обработать ваши раны на спине, пожалуйста, потерпите ещё немного.

Пока ошарашенный и совершенно сбитый с толку мозг беспомощно трепыхался в паутине услышанных слов, кресло превратилось в кушетку. Снейп ловко перевернул Гарри на живот и принялся возиться с его спиной и задницей.

Было больно, особенно когда профессор промывал и обрабатывал то место на пострадавшем боку, где многочисленные удары содрали кожу.

Гарри не дёргался, не стонал и даже был рад тому, что испытывает боль. Она, словно прочная нить, привязывала его к действительности. Ведь это же не вина Ариадны, что стены лабиринта находятся в бесконечном движении, а Минотавра там, возможно, и вовсе нет.

Снейп… извинился? Снейп. Извинился. Снейп… За какую-то иллюзию. Он сказал «за заклинание иллюзии». Не было никакого заклинания. Или было? Гарри пытался сообразить, за что, собственно, ему были принесены извинения. И были ли слова Снейпа именно просьбой о прощении или очередной издёвкой? Неужели это такой новый вид пыток?

Иллюзия… Может, он имеет в виду скрытую им дверь комнаты? Наложил на неё иллюзию невидимости?

Невидимость… Вот бы стать невидимкой… Нет, не так. Неощутимкой. Ничего не чувствовать, ни о чём не думать. Хоть иногда… Вот, как сейчас.

Гарри опять почувствовал, что начинает уплывать, ещё немного и вновь отправится блуждать среди призрачных стен, как неприкаянные души не героев по бескрайним полям асфоделей, без всякой надежды достичь Элисия.

Ему захотелось пить, и он приподнял голову, пытаясь поймать губами струйки воды. Вместе с водой в рот попало и зелье. В горле моментально запекло, зачесалось. Он закашлялся, вдохнул воду и едва не захлебнулся.

В тот же миг Снейп что-то произнёс. Заклинание убрало попавшую в дыхательное горло смесь воды и зелий. Кашель прекратился. Гарри отдышался, в голове немного прояснилось.

Почувствовал, как его с головы до ног окатил мощный поток, едва не впечатывая в кушетку. Это помогло очнуться окончательно.

– Поттер, просыпайтесь, соберитесь! Сейчас я вытащу вас из ванны, нужно одеться и добраться до комнаты, иначе мне придётся вас левитировать, что нежелательно, поскольку вы себя плохо чувствуете во время магических видов перемещения. Если готовы, – кивните.

Гарри, чувствовавший себя «плохо» не только во время этих самых магических видов, вдруг обнаружил, что у него, оказывается, есть, что сказать профессору. Много. Прямо сейчас. Простой кивок – слишком скудный способ передачи информации.

Гарри честно пытался выполнить требования впечатлённых пусть странным, но извинением (о, Матерь Божья, извинением!) Снейпа мозгов и объяснить профессору, что переодеться не во что, что в рюкзаке только упаковка маггловских таблеток, трусы, носки и книжка из публичной библиотеки. Что одежду он постирать так и не смог, и неплохо бы выяснить, где она вообще. Что, что, что… Целый лес вдруг вырос из этих самых «что».

- Пить… – всё, на что оказалось способным категорически несогласное с политикой мозга горло. Гарри.

Да, действительно. Гарри согласился с горлом, не желавшим выдавать сокровенные тайны рюкзака. Снейп всего лишь попросил прощение непонятно за что, а ты уже готов ему чуть ли не исповедаться. Гарри вздохнул и неожиданно развеселился. Ну, надо же! Это уже какое-то не раздвоение, в прямо-таки растроение личности получается: он сам, его мозг и горло. Целый консилиум! О, нет! Он – Пушок! И у него три головы!

- Воды или лучше пощёчину? Держите себя в руках. Откройте рот.

Гарри вздрогнул и прекратил смеяться. Пушок, как две капли воды похожий на Цербера, исчез в призрачном лабиринте, не иначе отправился в гости к Минотавру.

Да что ж такое-то! Опять он начал проваливаться в бредовые видения. Не удаётся долго удерживаться в реальном мире. Так, чего доброго, Снейп решит, что «наглец» сошёл с ума. И, кажется, будет прав.

Гарри поднял руку протереть глаза и обнаружил, что уже не лежит кверху многострадальной задницей, а сидит в кресле, возле раковины, укутанный во что-то мягкое. В халат. В тёплый клетчатый, очень красивый халат.

От изумления рот раскрылся сам собой.

- Шире! Дайте мне осмотреть горло. Воду получите чуть позже.

Повиновался. Что ещё оставалось.

Снейп засветил люмус и, действуя им, как фонариком, начал осмотр.

Гари зажмурился. Проклятый мозг выдал очередную картинку: вот люмус превращается в раскалённый уголёк и выжигает кровавые узоры, а палочка протыкает доверчиво подставленное горло и выходит из шеи.

- Подождите минуту, я сейчас вернусь.

Профессор убрал руку, удерживавшую Гарри за подбородок. Гарри расслабился, разжал пальцы, до боли впившиеся в подлокотники. Всё закончилось. Никаких ожогов. Идиотские фантазии из фильмов ужасов, кассетами которых завалена комната Дадли. Нет, не смотрел, кто бы разрешил. Так, иногда, обрывками, проходя мимо неплотно прикрытой двери. Разглядывал жуткие картинки на обложках подкассетников, во время уборки.

Гарри принялся поглаживать занывшее плечо, вновь погружаясь в дрёму, наслаждаясь прикосновением к мягкой, словно шёрстка Миссис Норрис ткани халата. Халат! Подумать только…

- Откройте глаза! Набираете в рот, полощите горло, проглатываете. Не менее двадцати раз. Приступайте.

Гарри старательно выполнял указание, наслаждаясь мятным вкусом. Пожар в горле унимался очень медленно, гораздо медленнее, чем исчезало зелье в стакане. Гарри старался делать глотки как можно меньше, чтобы хватило потушить все очаги возгорания.

Снейп куда-то ушёл. Зелье, к сожалению, закончилось. Гарри поставил стакан на раковину, - надо бы вымыть. Попытался встать, но кресло решительно воспротивилось, словно засасывая тело глубже, не давая вырваться. Он почувствовал раздражение: что за… А если ему в туалет приспичит? Стиснул зубы и рванулся. Получилось.

Схватился за раковину и поднялся. Слабость, голова кружится немного, но, в целом, куда лучше. Боль в ранах почти утихла. Аккуратно закатил рукава, чтобы не замочить. Какая, всё-таки, красивая вещь этот халат! По тёмно-коричневому полю более светлые и бежевые квадраты.

Покраснел. Как девчонка, право слово! Ещё покрутись, рассматривая себя со всех сторон!


Приглашаю всех в нашу группу.
https://vk.com/soldatstefana
Там есть мини и макси, которые не выкладываются здесь. И, конечно, новые главы "Наглеца": готова 28-я.
В группе собрался творческий народ, большое спасибо им за комментарии и своевременные пинки.


Глава 18


Отвернулся от зеркала, избегая искушения так и поступить. Из обновок – только форма Хогвартса, на которую раз в год ему приходилось просить деньги у Дамблдора. Тот выдавал галлеоны с таким видом, будто вынимал их из собственного кармана, а не из сейфа, принадлежащего самому Гарри.

На учебники и прочие надобности выделялась небольшая сумма, которую, при очень жёсткой экономии, можно было ухитриться растянуть на весь год.

«Сладкое королевство»? Сливочное пиво? Всякие бесполезные, но приятные мелочи, которые освещают дни в сумраке «не клеится, не идёт и вообще всё заебало»? Нет. Откуда? Хоть бы на тетради и пергамент для эссе хватило. Дорогой, зараза! Откуда в магмире огромные стада несчастных телят? У магглов закупают?

Палимпсесты тоже вещь крайне неудобная: заклинания очистки невозможно наложить так, чтобы они не только убирали чернила, но и выравнивали исцарапанную кожу. От очищающих пергамены быстро становятся хрупкими и ломаются, как льдинки в лужицах после первых заморозков.

Гарри по достоинству оценил подарок мистера Филча: благодаря Миссис Норрис расход на пергаменты существенно сократился, и, впервые со времен первой поездки в Хогвартс-экспресс, появилась возможность побаловать себя сладеньким.

Рон, не имевший ни сикля, заметив, что Гарри разбогател, тянул его в Сладкое Королевство и, на правах друга, хватал с прилавка конфету-другую, не сомневаясь, что Гарри заплатит. Та же история повторилась и со сливочным пивом и снеками к нему. Жалкие накопления растаяли.

Гарри был рад угодить другу, но раскаивался, что поддался детскому желанию бездумных трат. Ему необходимо было накопить на нижнее бельё и несколько пар носков. Сейчас он носил бесформенное не пойми что с растянутыми резинками. Обычно донашивал трусы и носки за Дадли, но со временем...

Ну да, Гарри стал «пендитным» по выражению тётушки. Противно, просто противно и всё тут. Да и… Короче, попробуйте походить денек-другой в белье на несколько размеров больше и носках практически без резинок и всё поймете.

Денег на столь интимные детали туалета директор, естественно, не выделял, видимо, полагая, что Гарри должны обеспечивать родственники.

Гарри и рад был где-нибудь подработать летом, он даже нашел несколько таких мест: за сущие гроши, которые не представляли интереса для взрослых, можно было устроиться разносить почту, поливать клумбы, доставлять пиццу или молоко. Выгуливать собак.

Сосед, к примеру, часто жаловался в разговорах с дядюшкой, на нехватку времени и говорил, что охотно заплатил бы за такую услугу, если бы нашелся желающий работать за небольшую плату.

Кому гроши, а кому – целое богатство! Уж на белье, таблетки и сладости для себя и друзей точно хватило бы!

Но… Дурсли были категорически против:

«Неблагодарная свинья! Несчастная Петунья вынуждена работать по дому как рабыня, пока я загибаюсь на работе! А ты…».

Короче, Гарри и думать не мог, чтобы второй раз обратиться с подобной просьбой к Вернону.

Несомненно, заставлять в десятый раз мыть и без того сверкающие окна и перекрашивать забор намного лучше, чем избавиться от лицезрения ненавистного племянника хотя бы на пару часов в день. Как же можно обойтись на эти это время без привычной психологической разрядки: упреков, подзатыльников и стенаний о судьбе своей горькой?

Гарри давно смирился со своей особенностью: приступы «размышлизмов» на одну и ту же тему могли истязать его несколько месяцев. Он не мог жить по принципу «я подумаю об этом завтра», чтобы отложить неразрешимый в данный момент вопрос. Мозги неизбежно превращались в подобие центрифуги, бесконечно гоняя булыжник одной и той же мысли, из которого ну ни как не желало выжиматься решение и успокоение.



Почему ему не выделяют денег даже на самое необходимое, – мучил его один из таких вопросов? Почему Дамблдор не позволяет ему самому обращаться в Гринготс? Боится, что Гарри, дорвавшись до родительских денег, пустится во все тяжкие?

По зрелом размышлении от этих булыжников остались крохи. Ну да… Выходит, что Дамблдор прав: Гарри – безвольный мот и кутила. Случай с Роном это полностью доказал!

Гарри был согласен с директором: деньги – вещь такая… ненадежная. Их легко спустить и сложно скопить. Они ох, как понадобятся во взрослой жизни. Ни кола, ни двора, а предстояло еще заплатить за обучение. Без профессии не прокормишься: почти всю работу, которую человек без образования мог получить в магловском мире, в магическом выполняют эльфы.

Гарри, в который уже раз, провел рукой по приятной ткани халата. Резко поднял голову, помотал ею, словно желая освободиться от дум.

Радуешься, как дитя, новой игрушке: неужели ты думаешь, что Снейп подарил тебе этот халат?

Нет, конечно, но… приятно? Да, если честно, то очень приятно, хотя и странно, да что там, почти невозможно себе представить, что профессор вообще способен испытывать к Гарри какие-то чувства, кроме ненависти и раздражения. Но… ведь бывали же странности: Хаггрид подарил Хэдвиг, профессор МагГонагалл – метлу, мистер Филч – ручку.

Смутился. Ну да, ну да, теперь ты, жадная задница, будешь ожидать подарков от каждого профессора?

Мот, попрошайка, жадина. Ведь тебе было жалко тех несчастных сиклей, что ты спустил на глупости? Жадный мот. Жалкий вор. Ведь что ни говори, а иногда удавалось украсть у Дурслей ложку сахара из сахарницы, вылизать из банки остатки джема. А в школе по субботам давали пудинг! А на Рождество даже удалось запасти конфет! Хаггрид, бывало, угощал своими кексами. Сладенького захотелось… Стыдоба…

Зябко поджал пальцы босых ног – показалось, что пол вдруг стал ледяным, поёжился. Знобит.

Оглянулся, отыскивая свою одежду. Кроссовок не видно, но водолазка и джинсы - вот они, в углу. Нужно начать стирку. Хотя бы замочить. Одежда действительно очень грязная. Где он в ней только не валялся, не говоря уж о том, что она пропитана потом. Гарри оперся рукой о кресло и медленно наклонился, опасаясь делать резкие движения. Поднял вещи, понюхал. Да, уж, - запах отвратительный.

Пока тело все еще успешно сопротивляется постепенно нарастающей слабости, нужно выполнить хотя бы часть требований Снейпа. Все же, он хоть что-то сделал для тебя. Не стоит вести себя, как неблагодарная скотина.

Кто его знает, насколько хватит профессорской непонятной доброты? Настроение у него меняется подозрительно часто: от «выпорю» до церемонного «позвольте принести свои извинения».

Качели. Долбанные качели.

Гарри еще раз оглянулся в поисках чашки или таза: в чем стирать-то? Прямо в раковине? Да и мыла нет, порошка тоже. Нужно попросить… У кого? У профессора? Но тот приказал по всем подобным вопросам обращаться к эльфу. И сам же выгнал бедолагу. Видимо, всерьёз на него разозлился, если даже соизволил собственноручно вымыть Гарри и обработать раны.

То есть, эльфа больше нет. По крайней мере, пока. Да если бы и был…. Проблема, как его вызывать, так и осталась неразрешенной. А стирать нужно сейчас. Таза тоже нет. В углу стоит обыкновенная маггловская стиральная машинка. Сомнительно, чтобы профессор разрешил ею воспользоваться. Да и порошка-то все равно нет.

Гарри положил вещи в ванную, принялся поливать их водой из душа. Но, едва наклонился, чтобы хоть без мыла пожамкать их руками, отполоскать от пота, как в лоб вновь устремилась дремавшая до поры до времени боль всего тела. Покачнулся, оперся рукой о край ванной. Стало плохо.

Силы, поддерживаемые радостью от временной обновки, внезапно закончились. Колени начали подгибаться, еще немного и Гарри беспомощно повис бы на бортике ванной головой вниз, задницей вверх. Хорошо, хоть халат длинный.

Сзади раздались какие-то звуки, словно что-то швырнули на пол.

Гарри выдернули из ванны и усадили на стул.

- Вам плохо? Тошнит? Просто кивните.

Гарри не ответил, он был очень занят, пережидая пока черные хлопья перестанут льнуть к лицу профессора.

- А, решили-таки выстирать одежду! Похвально, конечно, но не сейчас. Да и в следующий раз будет быстрее, если вы воспользуетесь машинкой. Порошок внутри, в пакете. Вы этой моделью пользоваться умеете? Или у Петуньи другая?

Гарри заморгал и вновь замотал головой, отгоняя уже не столько остатки хлопьев, сколько прилипшее к уху слово «Петунья». Это что же получается? Снейп, мало того, что сам стирает себе одежду, раз умеет пользоваться машинкой, так еще и в курсе, что на свете существует Петунья и имеет отношение к Гарри?

- А… э…

- Поттер, закройте рот. Вам нельзя разговаривать. Пока. Это может спровоцировать приступ кашля. Я бы сказал, что у вас необычайно идиотский вид, когда вы чего-то не понимаете, но у вас такой вид почти всегда.

Гарри послушно заткнулся – произнесенные им звуки больно царапнули горло, а новые сведения – мозг. И тошнило, да.

Пока он пытался переварить поступившую информацию, профессор проворчал что-то похожее на «аутист хренов». Затем махнул рукой, загоняя лежавшие на полу тапочки на озябшие ступни Гарри, и занялся шантажом:

- Поттер, если вы сможете принять посильное, а, желательно, максимальное участие в перемещении вашего тела по траектории ванная – постель, то получите от меня искреннюю материальную благодарность в виде бульона, молока и чая.

С этими словами Снейп ухватил Гарри за плечо, к счастью, за то, что не пострадало от ремня, и помог подняться из кресла.

Гарри честно пытался переставлять ноги, но они были категорически не согласны с такой политикой и всеми силами стремились отстоять свою независимость. От тела и мозга. И им это вполне удавалось. Гарри их прекрасно понимал: слишком много навалилось всего. Но и висеть на профессоре было стыдно.



Главы 19-30 в нашей группе https://vk.com/soldatstefana
Там вы сможете найти и другие севвитусы, которые не выкладываются на других ресурсах.
Рекомендую еще одну хорошую группу с севвитусами https://vk.com/public120874708


Глава 19


То ли у профессора был немалый опыт в переноске раненых бойцов (а, может, пьяных дружков), то ли он наложил какое-то заклинание. В какой-то момент он неожиданно удобно перехватил тело своей нелегкой, несмотря на истощение, ноши. Гарри перестал сжиматься от тревожащих раны крепких объятий и заставил ноги подчиниться голове.

За этим занятием он и не заметил, как оказался у гостеприимно распахнутых дверей. Никаких свечей. В безжалостном электрическом свете первое, что увидел Гарри, был подозрительно знакомый ковер, потом взгляд скользнул на большую кровать. Уже без красивого покрывала, обещающую сладкие сны белоснежным бельём. Кому-то. Но не Гарри.

Снейп притащил его в свою спальню!

Гарри, ожидавший всяческих волшебных деяний: взмахов палочкой, расступающейся стены, явления потайной двери, чего угодно, вплоть до ступефай и запихивания в туалет, оказался не готов к такому повороту событий.

Как и в ванной, в голову ударила страшная мысль. Моментально ослабели и без того некрепкие колени. Он споткнулся и едва не вписался головой в косяк.

- Поттер, вам обязательно разбивать голову в двух шагах от цели? – раздалось над ухом.

В голосе профессора слышались нотки усталости и раздражения. Так явственно, что Гарри, уже совсем было решивший ухватиться обеими руками за дверную ручку и сопротивляться до последнего, вдруг передумал. Он позволил втащить себя в спальню и усадить на кровать.

Неподалёку стоял нелепо смотревший в уюте комнаты строгий черный стол, напоминавший парту. Стоило Снейпу выпустить Гарри из своих объятий и отвернуться, чтобы взять стоявшую на нём кружку, как Гарри моментально съехал на пол и оперся спиной о кровать.

Подогнул колени и уткнулся в них лбом.

- Чем вам не угодила кровать, мистер Поттер? – устало поинтересовался профессор.

Гарри молчал: толку что-то выяснять. Голоса нет, сил тоже. Но и спать в профессорской постели он не намеревался.

- Поттер, я устал. У меня нет сил, устраивать допрос. Ну, извините, если эльф не угодил вам с цветом простыни или пододеяльника. Потом выскажете ему свои претензии, как и мне, по поводу иллюзии. А теперь будьте добры - бульон и зелья.

Гарри послушно выпил всё, что предложил Снейп. В животе разрослась сдобным тестом долгожданная сытость, боль исчезла, горло перестало царапать. Глаза закрывались.

- Так что, изволите вернуться в постель? – донеслось до него.

Гарри, уже и забывший о своих опасениях, с трудом разлепил веки и протестующе мотнул головой. Его повело, он завалился на бок и свернулся в клубок. Спать.

- Ну и… с тобой, - последние слова, что проникли в его отключающееся сознание, были столь непечатными, что он улыбнулся, поняв, что уже давно спит и видит десятый сон. В самом-то деле, ну не мог же профессор материться не хуже дяди Вернона?

Проснулся от удушья. Казалось бы успокоенный зельями кашель вновь вгрызался в вяло сопротивлявшиеся лёгкие. Стало трудно дышать. Гарри встал на четвереньки, уткнулся лбом в пол, потом приподнялся, чтобы вдохнуть и вновь закашлялся.

Послышался звук открываемой двери, шаги и ругательства.

Вспыхнул свет, возле головы нарисовались коричневые тапочки и полы длинного халата. На лоб опустилась приятно прохладная ладонь, в спину уперлось что-то твердое и довольно острое. Гарри вздрогнул.

- …! Да не дёргайтесь вы так! Дышите потихоньку, Поттер, дайте мне возможность наложить заклинание более точно!

Через несколько секунд стало легче. Приступ всё еще пытался отвоевать позиции, но с профессорским заклинанием долго бороться не смог.

Гарри отдышался и сел, с удивлением посмотрел вокруг.

- Вам нельзя спать на полу: кашель не даст. Нужно, чтобы верхняя часть корпуса была приподнята как можно выше. Вам будет легче дышать. Вы меня понимаете? Кивните.

Кивнул.

Взглянул на толстый матрас на полу, возле кровати, на котором лежал, подушку и одеяло. Перевел взгляд на профессора.

Снейп выглядел… помято, волосы растрепались, пояс явно в спешке накинутого халата волочился по полу, воротник пижамы завернулся внутрь. Профессор вдруг широко зевнул и потер кулаком глаза:

- Поттер, а давайте я утром попытаюсь разобраться, почему на вас так слабо действуют столь сильные зелья. Я в вас их столько влил, что вы уже должны были бы канкан отплясывать, ну, или, хотя бы, спать, аки младенец, а у вас даже кашель не прошел, и температура опять.

Снейп помолчал, потом вновь зевнул и взмахнул палочкой, трансфигурируя стоявшее рядом кресло в кушетку. Ещё взмах, и Гарри подняло в воздух. Не успел он испугаться, как вместе с матрасом, подушкой и одеялом, оказался на кушетке. Та, словно живая, некоторое время подстраивалась под него, наконец, замерла. Стало удобно и уютно. Полусидя. Пусть так.

- Поттер, раз вас не устраивает кровать, будете спать здесь. Я опасаюсь давать вам еще зелья – отравитесь, а вам и мне нужно выспаться. Не закрывайте пока глаза. У меня, в холодильнике, вроде, оставалось молоко. Сейчас согрею, добавлю немного соды и принесу. Отличное маггловское средство. Мне помогало, может, и вам станет легче.

Хлопок, и Снейп исчез.

Не успел Гарри начать собирать в кучу мозги, сделавшие вывод, что в доме профессора, оказывается, есть и другая спальня, из которой тот явился ему на помощь, как вновь раздался хлопок.

- Медленно. Не залпом.

У Гарри закружилась голова от обожаемого запаха. Он протянул трясущуюся руку к кружке.

- Э, нет. Разольёте. Позвольте я вам помогу.

«Как маленького: поим, купаем, уговариваем лечь в кроватку»

Гарри фыркнул, и его тут же его дернули за ухо.

- Поттер, помилуйте: я спать хочу! Вы не могли бы оставить истерику на утро?

Гарри моментально стало стыдно. Он послушно заткнулся и медленно выпил молоко, впадая в нирвану от божественного вкуса. Сода почти не чувствовалась.

- Вы позволите прилечь пока на вашей кровати? Не хотелось бы опять нестись через весь дом, если сигнальные чары вновь оповестят меня, что вам стало плохо. А аппарировать спросонья я не пожелаю и врагу.

Гарри завис, услышав, что у него, оказывается, есть «его» кровать. Потом, всё же, сообразил кивнуть.

- Тогда спать! О, Мерлин, усыпи этого мальчишку и пошли мне хоть пару часов отдыха.

После этой своеобразной молитвы профессор потушил верхний свет, трансфигурировал свой халат в плед, улегся в «гаррину» кровать и почти сразу захрапел.

Теплое молоко и профессорский храп оказались куда более действенным средством, чем зелья. Вскоре Гарри крепко уснул.

Проснулся. Полежал немного, собирая себя в кулак. Словно живой космический корабль, о которых столько читал в маггловских книжках, тестируя и настраивая системы жизнеобеспечения.
Да, поломки есть: болит там-то и там-то, слабость, хочется пить.

Наконец, вывел ракету-носитель на стартовую площадку: сел и спустил ноги, нащупал тапочки.

Пуск!

Встал. Покачнулся, но удержался на ногах, испуганно сжался, опасаясь издать хоть малейший шум.

В сером сумраке рассвета и побледневшего ночника разглядел, что профессор всё еще спит, свернувшись в клубок, носом к стене. С пледа слетели наложенные наспех чары, и он вновь превратился в халат. Его длины не хватило, чтобы укутать зябко скрюченные ступни.

Гарри пробил озноб, он поколебался несколько секунд, потом взял своё одеяло и осторожно укрыл странного преподавателя. Тот шевельнулся. Гарри затаил дыхание. Но нет, Снейп не проснулся, только подтянул выше край одеяла, укутываясь с головой.

Гарри вдруг сел обратно на кушетку и спрятал лицо в ладони. От чего-то захотелось плакать. Яростно растёр веки, пощипал себя за уши, прикусил палец. Не помогло. Запрокинул голову, но озёра глаз переполнились, плотину прорвало.

Не отрываясь, долго смотрел на спину профессора. Слёзы лились ручьём. Гарри давно уже не чувствовал себя так паршиво.

Он никогда никого не укрывал одеялом. И его тоже не укрывали.

И никогда не укроют.

Бульон, зелья и даже молоко – это… так… Просто, чтобы не сдох.

Зажал рот ладонью, не обуваясь, на цыпочках прокрался к выходу. Сил хватило осторожно притворить за собой дверь.

Добрался до ванной, сел на край, положил руки на раковину, уронил на них голову и разрыдался.



Глава 20


Черт бы побрал замерзшие профессорские пятки и натянутое Снейпом на ухо одеяло… Чертовы качели… Нельзя же так… Это - как одной ногой в кипятке, а другой в жидком азоте. Это - как Аид и Персефона… Это – как жизнь и смерть…

Я больше так не могу... Я просто сдохну... Или сойду с ума...

Невозможно! О, Дева Мария, за что мне это? Почему меня так не любит Господь?

Разве я многого прошу? Разве я не достоин хотя бы этого?

Пусть не любви, не привязанности. Пусть это будет просто…

Что? Как это назвать? Просто нормальное отношение? Без оскорблений, придирок, угроз, без презрения, ненависти, без наказаний не пойми за что, без порки, без огненной плети…

Видимо, Пресвятая Дева вняла горячим мольбам.

Плеть!

Гарри встрепенулся, поднялся с колен, сам не заметив, как оказался в привычной для молитвы позе. Включил воду, умылся, напился. Потом вышел из ванной и направился вниз, на первый этаж.

Нужно кое-что проверить. То, что может открыть врата в царство Аида.

Иллюзия.

Ему показалось, что за ночь его мозг решил-таки загадку. Снейп говорил об иллюзии. И это оказалась не комната, значит…

Остаётся одно. Если Снейп соврал, и то была не иллюзия, а самая настоящая плеть, от жара которой, казалось, до сих пор пылало лицо, то уродливый след от удара…

Он там. Он всё ещё там - протянулся черной змеёй через весь стол.

Гарри торопился. Ему казалось необычайно важным - увидеть ненависть профессора, запечатлённую в ожоге на крышке стола. Тогда отпадут последние сомнения, и даже милости с барского плеча и стола - халат и молоко не спасут Гарри от леденящего кровь дыхания царя сумрачной страны. Всё станет ясно. И качели, наконец, остановятся.

Плетут ли венки из асфоделей…

Не сходи с ума! Соберись! Быстрее, пока Снейп не проснулся.


Почему-то всё, словно сговорившись, восстало против идеи - расставить точки над «и» и перечеркнуть «т». Сначала Гарри больно стукнулся большим пальцем босой ноги о порожек ванной, потом едва не наступил на пояс халата. Добрался до лестничной площадки и тут же схватился за грудь, согнувшись в приступе кашля.

Сел на верхнюю ступеньку и прислонился головой к столбикам, поддерживающим перила – отдышаться, прогнать проклятую слабость. Едва немного оправился, как за спиной послышались шаги.

- Позавтракать решили? Или сбежать? Босиком?

Гарри не мог слышать это. Не сейчас. Он еще не определился: тьма или свет. Нельзя вновь позволить сбить себя с толку.

Резко поднялся и бросился вниз. Опять не повезло. Наступил на полу халата и даже успел ощутить рёбрами жесткость ступенек, мозг в панике выдал: «Ну… всё… пиздец…»

- Акцио идиот! – рявкнули сзади.

На том падение и завершилось. Дрожа от ужаса, но живой и почти невредимый, он очутился рядом с профессором, крепко схваченный за шиворот.

- Нет! Отпустите! – внезапно прорезался хриплый, но вполне повинующийся голос.

Гарри вцепился руками в перила и рванулся так, что Снейп не удержал его.

Эта попытка добраться до истока истины могла окончиться куда печальнее, чем предыдущая, но Снейп не растерялся:

- Левикорпус, бля!

Гарри яростно затрепыхался в воздухе, больно ударился локтем о стену.

- Отпусти меня, сволочь! - заорал так, что моментально охрип и заткнулся – горло полоснуло болью.

Его протащило по воздуху и аккуратно опустило внизу лестницы.

Темно… Блядь! Неужели нельзя было наделать окон побольше! Где этот грёбаный стол?! Где-то был выключатель… А… неважно! Если след там, то его можно нащупать пальцами.

Почти ничего не видя, размахивая руками, цепляясь за стены и спотыкаясь, Гарри побежал вглубь холла – туда, где в последний раз видел стол. Наткнулся на кресло, ударился коленкой, свалился, вскочил.

От резких движений кружилась голова, сбивалось дыхание.

Хлопок. Вспыхнул свет, и Гарри, наконец, увидел то, что искал. Он рванулся к нему, опять наступил на полу и упал на колени прямо возле стола. Вытянул вперёд руки и, не доверяя глазам, принялся ощупывать крышку.

Где же… Где оно… Посередине. След был точно посередине. Был. Он помнил это не хуже, чем своё имя. Сколько раз его посещало это ужасное видение, лишая возможности нормально соображать, ставшее кошмаром наяву! Да где же…

Гарри подтянулся и встал на ноги, продолжая, словно внезапно ослепший пианист, играть трясущимися пальцами реквием, не попадая по исчезающим клавишам, едва не водя носом по гладкой поверхности.

Абсолютно гладкой. Идеально.

Следа… не было?

Не было. Абсолютно точно.

Гарри сполз на пол. Сил не осталось даже на то, чтобы сидеть. Он завалился на бок, гулко стукнувшись головой о пол. Мозги испарились. В черепе звенела пустота. И последние строчки лакримозы:

Pie Jesu Domine,
Dona eis requiem. Amen.

Главы 21-34 в нашей группе https://vk.com/soldatstefana
Там есть и другие севвитусы, арт по Наглецу, мои мини и мини-севвитусы Марии "Малыш и Хогвартс".

Глава 21


Слёзы, копившиеся с утра, смогли прорвать плотину оцепенения, стоило лишь Гарри почувствовать, как Снейп поднимает его и усаживает в кресло.

Лакримоза. Слёзная.

- З-зачем? З-зачем? – сиплым сорванным голосом вопрошал он, сам не понимая, кого молит об ответе и что жаждет услышать.

Слёзы лились рекой, словно весь запас, что не был выплакан за все годы обид и непонимания, пришло время использовать сегодня.

Стыдно не было. Тяжело. Так тяжело, что даже лившаяся из глаз вместо слез кислота никак не могла разъесть булыжник горя, что застрял в горле, мешая жить и дышать.

- Я бы… никогда… - Гарри шептал, не заботясь о том, слышит ли его профессор, - никогда… Я – не скотина! Я – человек! – вдруг страшно выкрикнул он тем, что еще оставалось у него вместо голоса, прямо в бледное лицо Снейпа, склонившегося над ним.

– Не могу, не могу так больше… уж лучше плеть…

Он запрокинул голову и завыл, словно раненное животное. Прикусил согнутый указательный палец, чувствуя, что уже не может остановиться. Это не помогло. Стремительно становилось плохо, слезы не приносили облегчения. Они, словно мгновенно застывающий раствор, всё крепче сжимали горло, не давая вдохнуть.

Гарри вцепился в подлокотники и принялся биться затылком, а потом и всем телом о спинку кресла, задыхаясь, словно пытаясь выбить застрявший булыжник и окаменевшие слёзы.

- Агуаменти!

Поток воды окатил раскаленное истерикой тело. Гарри от неожиданности вдохнул воду и жестоко закашлялся.

Следующее заклинание вышибло из горла пробку из горя и воды. Наконец смог вдохнуть.

Снейп вытащил из воздуха стакан, наполнил водой.

Гарри, расплескивая, поднес ко рту, зубы застучали о стекло. Долго пил, пытаясь успокоиться. Постепенно приходя в себя, начал заливаться краской стыда, осознавая, что натворил.

Ебаный стыд… Это ж надо было такое выдать… Да еще ладно б перед Герми, а то нашел перед кем… Сейчас как скажет что-нибудь в своем духе. Останется только пойти и повеситься.

Холодно…

Не осмеливаясь взглянуть в лицо Снейпу, Гарри вернул пустой стакан и съёжился, по телу прокатилась дрожь. Мокрый халат показался ледяным панцирем. Провалиться бы сейчас вместе с креслом в царство Аида… Можно, прямо в Стикс, все равно уже мокрый, а Харону, поди, без разницы. Боже, как стыдно… Он обхватил себя руками. Затрясло.

Холод и электрический ток озноба встряхнули, чуть было окончательно не расплавившиеся в пожаре истерики мозги, вернули способность рассуждать.

Ну… Вот ты и узнал о том, что он тебя просто пугал, что он и не собирался… Хотя… Кто его знает… Может и хотел, да потом почему-то передумал. Ну, по крайней мере, этой самой плетью пороть точно не будет. Он, конечно, сволочь, но не идиот: понял, что в таком случае ему придется прятать труп.

Это ты – самый натуральный дебил. Что ты никак не угомонишься, не успокоишься? Всё ищешь родственную душу? Того, кто «примет тебя, таким, как есть» - ох, блять, прицепилась дурацкая фразочка - посадит на коленочки и погладит по головушке? Скажет: «Я заберу тебя от злых опекунов, и всё будет зашибись!» Даже Сириус…

Гарри почувствовал, что к глазам вновь подкатывают слезы и укусил себя за и без того истерзанный сустав указательного пальца. Помогло. О Сириусе думать нельзя. Иначе не останется ничего, кроме стены отчаянной жалости к себе, любимому и распрекрасному, но вот, подишь ты… так несправедливо обиженному злодейкой-судьбой.

Заткнись, не смей. У тебя, хотя бы, есть Хог. И надежда вырваться из этого кошмара однажды. Говорят, что совершеннолетие у волшебников на год раньше. Хорошо. Осталось три года. И еще три лета у Дурслей.

Ничего, переживем. Перетерпим, сможем. Собраться, прекратить себя жалеть и чуть что срываться в истерики. Дядя за такое давно бы уже схватился за ремень.

И правильно бы сделал. Что-что, но вот истерик и соплей на тему: ах, какой я, весь из себя разнесчастный, как мне тяжело въёбывать день за днем, чтобы прокормить жену и сына, дядя себе никогда не позволял!

Ну вот… дожили… Даже в ебанутом на всю голову садисте-дядюшке смог найти что-то достойное уважения. Не… пора завязывать с истериками, так и до психушки недалеко.

Профессору, видимо, осточертело наблюдать за очередной выходкой навязанного ему сопляка, и он куда-то смотался, что-то пробормотав на прощание. Халат и кресло быстро высохли, словно сами собой, а стакан вновь наполнился водой и завис рядом с подлокотником.

Заботливый какой… Надо же.

Согрелся, потянуло в сон. Гарри помотал головой, пытаясь вырваться из сладкого плена. Нельзя расслабляться. Профессор не любит слабых.

Как бы ты к нему не относился, как бы он себя странно не вел, но ты в его доме, а, значит, должен «проявлять хоть каплю уважения», как выражается дядя. Нужно подниматься и начинать действовать по тому расписанию.

Где оно, кстати? Учеба, работа по дому и саду, помощь в лаборатории, чтение и даже сводное время. Ничего там невыполнимого нет. Особенно, если профессор озаботится дополнить его лечением и кормежкой. Теперь, скорее всего, дополнит, будем надеяться.

Эльфа выгнал… Наверное, теперь готовить придется самому. И на себя и на Снейпа. Хорошо. Продукты, где брать непонятно… Кухня точно есть… Молоко ведь в холодильнике…

Мысли становились всё более несвязными. Гарри задремал, но вскоре очнулся. Посидел немного, отчаянно борясь со слабостью и чарами Гипноса. Вылез из кресла и, качаясь, словно пьяный, поплелся к проклятой лестнице. Дневные труды стоило начать стиркой.

Зелья, видимо, все же действовали. Слабо, но Гарри был рад и этому. Еще вчера каждая ступенька казалась заданием по альпинизму. Сегодня сил вполне хватило, чтобы не только преодолеть лестницу довольно быстро, но и воспользоваться-таки стиральной машинкой. Только… куда развесить мокрую одежду, где просушить? В ванной верёвок нет.

Надеть на себя? Мокрую? А халат выстирать и вернуть законному владельцу? И тоже влажным?

Гарри завис, обдумывая этот вопрос. В одной руке он держал вещи, а второй опирался на раковину. Устал. Сил нет. Болезнь не собиралась отпускать его так просто. Слабость и головокружение усиливались и превращали любое движение в нелегкое испытание.

Влажное надевать категорически не хотелось – едва согрелся. А кашлю только дай! Он появлялся чаще всего, когда Гарри начинал замерзать. Гарри боялся этих приступов. Боялся, что однажды просто не сможет вдохнуть – не останется сил.

Выбрался из ванной и поплелся в «свою» комнату. Штанина джинсов вывалилась из мокрого кома и волочилась по полу, но Гарри заметил это, лишь когда привалился к стене – передохнуть. Подобрал, перехватил удобнее. Тех вещей-то, а кажутся тяжелыми, словно школьный сундук, наполненный учебниками и прочим добром.

Если бы его сейчас спросили, что он намеревается делать с мокрой одеждой в своей комнате, он вряд ли бы смог ответить на этот вопрос. Но не оставлять же её в ванной. Может, развесить на улице?

Старые кроссовки, доставшиеся от Дадли, куда-то исчезли. Снейп выкинул, что ли? Нужно надеть хотя бы тапочки. Они, должно быть, возле кушетки.

Прижался лбом к прохладной стене. Закрыл глаза.

Действительно, что за фигня с зельями? Весь последний год не только с зельями, но и с его магией творилась какая-то ерунда.

То такой подъём: всё получается, чуть ли не самый крутой и в трансфигурации, и в чарах, на радость преподам! То… ничего. Вообще. Даже на Люмус сил нет.

Эти периоды «обезмагичивания» обязательно совпадали с упадком физических сил. А он, в свою очередь, сопровождался какой-нибудь очередной простудой, которая почти не поддавалась Перечному зелью. Или долго незаживающей травмой.

После «Матча с дементорами» и падения с метлы прошла не одна неделя, прежде чем Гарри перестал хромать из-за поврежденной лодыжки. Страшно представить себе, что случилось бы, если бы его тогда не подхватил Дамблдор.

Потом был нормальный, то есть «магический» период, когда вновь начали получаться заклинания, а зелья действовали должным образом. Но затем вновь начался спад.

Даже Миссис Норрис слушалась с трудом, стала вялой и безжизненной, как и её хозяин. Что уж говорить о сонной палочке, из которой словно кто-то высосал волшебство. Да он даже на метле еле держался, молясь каждый день о том, чтобы квиддичный матч не пришелся на «черные недели».

Самое ужасное заключалось в том, что «немагические» периоды становились всё длиннее, а в «нормальных» всё меньше оставалось этой самой «нормы» (слышали бы Дурсли!). Магия словно постепенно иссякала.

Он абсолютно не представлял себе, как это – жить без магии. Точнее, еще как представлял, просыпаясь, иной раз, в холодном поту от ужаса. Это, наверное, как без руки или ноги... Или слепым. И парализованным. А, точнее, всё сразу.

При мысли о том, что он может стать сквибом, хотелось сброситься с Астрономической башни или немедленно пустить себе Аваду в лоб. Или утопиться в ванной. Без магии он не нужен в Хоге. Без Хога он не представляет себе жизни.

И еще кое-что. Странное. Эти самые выбросы во сне.

В Хогвартсе они тоже случались, но там они проходили быстро и незаметно, словно древние стены заколдованы поглощать излишки. Почему бы и нет? Вполне обоснованные меры безопасности. Вон их сколько поступает каждый год – необученных управлять своей магией малолеток.

Летом после второго курса Гарри чувствовал себя так, словно в его голове не на жизнь, а на смерть сцепились два противника. Сцепились и избрали местом боя его несчастные мозги.

Голова болела ужасно. Гарри мечтал о смерти, лишь бы больше не страдать от дикой боли, настигавшей его в ночи.

Гарри тогда впервые подумал, что у него в голове опухоль. Рак. Такой вот странный рак. Приступ дикой боли, сопровождаемый магическим выбросом. Может, Авада Воландеморта повредила что-то в мозгах? И теперь, через столько лет, это «что-то» превратилось в опухоль?

Дело дошло до того, что он, никогда ни о чем не просивший опекунов, решился обратиться к ним за помощью.

Посмеялись: твои волшебные штучки способны разнести дверь, но не в силах излечить голову? Поковыряй волшебной палочкой в ухе или в носу - авось поможет!

Да, действительно, смешно. Нашёл к кому. Взрослые, умные, кичащиеся своей религиозностью и милосердием, всегда всё знающие наперёд. Помогут? Отведут к врачу? Разбежались, ага.

Дядюшка заявил, что больница предназначена для людей, а не для уродов:

- До своей поганой школы как-нибудь дотянешь. Пусть тебя лечат там. Бесплатно. Если ты им так нужен, найдут деньги. А не нужен, так ты и тут никому на хер не сдался.

Хорошо, хоть не выпорол.

Гарри, рискуя навлечь неприятности на задницу, едва появлялась хоть малейшая возможность, посещал публичную библиотеку, где, пока он еще учился в местной школе, был волонтером. Кроме этого, рылся в тётушкиных журналах и дядюшкиных газетах. Искал что-то, что могло хоть как-то объяснить происходящее с ним.

Неужели и правда – рак? Если забыть о том, что он волшебник. Просто человек. Или у волшебников это протекает как-то по-другому? По описанию было похоже на рак.

Такие больные долго не живут. Года два-три от силы. И перед смертью страшно мучаются.

Было так страшно, так жаль себя, что хотелось повеситься, не дожидаясь превращения в скулящее от боли растение. Если бывают такие, конечно.

Гарри постепенно дошел до такого состояния, что мозги совершенно отказывались работать: стоило ему в очередном номере прочесть статью об этом страшном заболевании, как он тут же находил у себя все описанные симптомы.

Уже совсем было отчаялся. Хотелось схватить волшебную палочку и колдовать, не останавливаясь, пока его не арестуют за применение волшебства на каникулах. Только бы поскорее попасть к колдомедикам. Неужели даже волшебники не могут вылечить рак?

Он, едва не на четвереньках, в темноте добирался до сундука, на ощупь находил палочку, пальцы сжимались на рукояти и…

Соскальзывали.

Гарри садился в чулане, опираясь спиной на сундук и молча плакал, сдавливая пальцами раскалывающийся от боли череп. От применения колдовства его останавливала одна простая мысль: а с чего он взял, что в волшебном мире хоть кому-то будет дело до его проблем?

Дядя, как всегда, был прав: если бы Гарри действительно был кому-нибудь нужен, то у него были бы другие опекуны.

И всё же он, наверное, решился бы на этот безумный шаг, но к августу приступы стали повторяться всё реже и вскоре сошли на нет. Еще долго мучили слабость и головокружение, но постепенно Гарри вполне оправился.

Он не знал, что и думать. Его магия смогла победить эту страшную болезнь?

Или… это не рак?

Прошло уже больше года после первого приступа, настигшего его еще в больничном крыле, где он очутился после схватки с василиском.

После каникул, в Хоге, приступы появились вновь, но перестали происходить столь часто, и жуткая боль, являвшаяся их предвестником, появлялась всё реже, или её не бывало вовсе.

Иногда, как вчера, приступ мог начаться абсолютно неожиданно, но Гарри все еще был жив и чувствовал себя куда лучше, чем в то «послевасилисковое» лето.

Это не рак. Точно.

Лицо вновь начало гореть. Опять температура? Чтоб её… Прижал к щекам прохладные вещи, вроде, стало легче. Отлепился от стены и продолжил путь в свою комнату.

В течение года у Гарри стало складываться впечатление, что выброс как бы запускает механизм «немагического» периода. Наверное, что-то подобное произошло и сейчас – зелья, действительно, почти не действуют.

Давненько такого не было. Даже последний квиддичный матч с хаффлами удалось отыграть удачно. Метла слушалась идеально.

И вот, здрасьте приехали, - опять. И не понять – то ли от того, что заболел. То ли болезнь тут ни при чем, просто время пришло. Хорошо хоть головной боли не было, по крайней мере, такой, от которой хотелось бы лезть на тот самый дуб, с которого выброс оборвал чуть не всю листву. Несчастное дерево.

Гарри иногда казалось, что вместе с ядом к нему в вены проникло что-то, что не удалось до конца излечить слезам феникса. И вот теперь спит себе у него в мозгах маленький мерзкий василиск. Иногда он просыпается и от голода принимается крушить все вокруг. Потом насыщается магией и засыпает. До следующего пробуждения.

Гарри не поленился и в Хоге перерыть гору литературы, вызвав удивление мадам Пинс таким странным увлечением мерзкой тварью. Но ничего умного не нашел.

Просто никто никогда не выживал после укуса василиска. Свидетелей, которые могли бы рассказать, что творится с человеком, да еще и после лечения столь редким лекарством, как слёзы феникса, не существовало.

Уникум, блять. Хрен поймёшь, что с этим делать. Чёртова курица! Не мог пролить на пару слезинок больше, чтобы полностью нейтрализовать действие яда!

Или та бодяга с василиском здесь вообще ни при чем? Как и птичка директора? Ну… Просто так вот совпало. Вполне может быть.

В той литературе, что имелась в библиотеке Хога, Гарри так и не нашел упоминаний о том, чтобы магия вдруг сама по себе решила покинуть тело волшебника. Существовал целый список различных болезней, вызывавших временное ослабление магического фона. Но ничего похожего на состояние Гарри там описано не было.

Главы 22-36 в моей группе, поскольку неизвестно, когда я найду время, выложить на сайтах.

https://vk.com/soldatstefana

Глава 22



- Поттер. Вы куда это потащили и зачем, позвольте узнать? – не успев завершить бесконечное путешествие в свою комнату, услышал Гарри. И замер. Потом ссутулился ещё сильнее и повернулся к профессору.

После кошмарной сцены с истерикой, видеть Снейпа было особенно тяжело. Гораздо неприятнее, чем раньше. Гарри охотно променял бы это чувство на свой панический ужас перед огненной плетью.

Стыд куда страшнее.

К любой, даже самой страшной физической боли, можно хоть как-то подготовиться, настроиться, уговорить себя потерпеть. А вот что делать со странным чувством, когда не меньшую боль испытывает душа? Если не большую.

Порка – испытание духа и стойкости. А стыд? О, это не испытание. Это и есть самое действенное, самое унизительное наказание. Оно ломает куда быстрее, чем боль и физическое недомогание. Стыд превращает в должника, растаптывая в пыль остатки гордости.

Гарри молчал, опустив голову и прижимая к себе ком одежды. Невыносимо. Прокусил изнутри губу, за неимением возможности вцепиться в постоянно распухший от привычной экзекуции указательный палец.

- Проходите в комнату. Нужно побеседовать, если это можно так назвать. Пора обсудить, что нам с вами делать, мистер Поттер.

Гарри послушался совета и осторожно присел на кушетку, продолжая держать вещи в руках.

- Давайте сюда, по одной.

Гарри протянул джинсы, потом водолазку, вспыхнул и замялся, опустив руку с трусами, но, повинуясь движению палочки Снейпа, они тоже на пару секунд повисли в воздухе, высохли и опустились на кровать.

Профессор бросил оценивающий взгляд на фигуру Гарри, потом посмотрел на старые вылинявшие трусы, в которые можно было уместить двоих, но ничего не сказал.

Гарри вновь прикусил губу, отчаянно желая провалиться к Аиду.

- Мистер Поттер, назрел ряд вопросов, которые требуют безотлагательного решения. Но, прежде чем я их задам, мне необходимо кое-что прояснить. Для этого мне нужно выполнить определённые действия. Для вас, в вашем состоянии, они могут оказаться довольно болезненными, но это позволит нам с вами избежать многих неловких моментов и значительно сэкономит время.

Гарри напрягся. Это что еще за хрень? О чем он говорит? Голым Снейп Гарри уже видел. Что еще? Или чего-то, всё же, не доглядел?

Снейп помолчал. Уже знакомым жестом вскинул руку и провел по волосам, собирая их ото лба назад.

Сейчас посмотрит на потолок.

Профессор взглянул на потолок.

Гарри, несмотря на серьёзность ситуации, слегка улыбнулся. Во идиотская способность - видеть смешное даже в печальном.

- Поттер, я думаю, что вопросы «кто вас так избил», «почему вы выглядите так, словно бежали из Азкабана» и «почему донашиваете чужое бельё» вам покажутся гораздо более неприятными и унизительными. Сомневаюсь, что вы вообще в состоянии ответить на них. Есть заклинание, позволяющее избежать процедуры допроса. Позвольте мне применить его.

Гарри стало не до смеха. Голову повело, на глаза мгновенно навернулись слёзы, словно слова профессора отвесили ему мощную оплеуху.

Никто никогда не задавал ему таких вопросов. Никому не приходило в голову, что есть основания для того, чтобы их задать. Невидимка за стеной гламура.

А теперь вот так, сразу, без предисловий. Словно лобовая атака. Не увильнуть, не отвертеться.

Получить подтверждение того, что грёбанные лепестки действительно отклеились, испарились, исчезли, или их просто смыло в канализацию вместе с зелёным зельем, оказалось неожиданно больно.

За долгие годы Гарри привык к ним. К обреченной беспомощности. К тому, что он должен сам справляться с унижением и болью. С физическим недомоганием.

Кстати, об унижении.

Гарри запрокинул голову, словно надеясь загнать предательские капли внутрь глаз. Не помогло. Он резко вытер слёзы рукавом халата и посмотрел в лицо Снейпа, заранее ужасаясь тому, что он может увидеть. То, что не однажды видел в глазах дяди.

Жажду. Жажду насладиться болью и отчаянием. Страхом и унижением. Беспомощностью и ужасом загнанного в сети зверька.

Снейп не отвел взгляд. Смотрел спокойно, чуть нахмурившись, ожидая ответ. Словно на уроке, когда отвечал кто-то из его любимчиков и внезапно спотыкался, прерывая нить рассуждений. Подбадривающе. Да. Именно так.

Нет. Не так. С сочувствием? Неужели?

Гарри на секунду прикрыл глаза, потом повернул голову и посмотрел на стол. Вдруг встал, поморщившись от боли, когда раны от ремня на заднице прошлись по краю кушетки. Подошел к столу, взял с него листок с расписанием.

Снейп терпеливо ждал, потом призвал второй стул и сел. Положил ногу на ногу, словно говоря: я подожду. Не надейся, что тебе удастся избежать неприятного разговора.

Гарри искоса взглянул на него и вновь впился в послушно увеличивавшиеся под его прищуренным взглядом строчки, сам не понимая, что хочет в них найти. Но было что-то. Важное.

Можно ли доверять Снейпу и насколько? Тот еще вопрос.

Надеешься найти ответ в этом листке? О, конечно! Там всё подробно расписано. Когда он вообще успел его составить? Пока Гарри валялся в кресле, приходя в себя после тяжёлой аппарации?

Да, наверное. Профессор тогда куда-то ушел, а вернулся уже злой, как дьявол.

Нет, что ты! Вряд ли. Слишком быстро. Когда б он успел столько накатать, рассчитать всё чуть ли не по минутам? На это нужно гораздо больше времени, а Снейп вернулся быстро. Прямо-таки влетел в холл.

В доме у дядюшки, он вовсе не был так зол. Взбесился, когда притащил Гарри в свой дом. Может, что-то случилось, пока он отсутствовал? Узнал что-то, что его настолько разозлило, что он устроил этот цирк с плетью?

Проклятые мозги! Когда им вдруг приспичивало проснуться, они начинали едва ли ни одновременно работать по нескольким направлениям. Мысли сменяли друг друга слишком быстро, цеплялись одна за другую, сбивали с первоначального курса.

Гарри прекратил терзать губу и укусил себя за многострадальную костяшку указательного пальца. Отбросил вновь вставшее перед глазами видение раскаленной плети, несущейся к лицу. Сосредоточился. Внимательно прочел распорядок дня, убеждаясь, что всё запомнил верно.

Он нашел, что искал: стало совершенно ясно, что Снейп писал это не торопясь, спокойно. Даже почерк говорил об этом. В написанных хорошо знакомым «спокойным» почерком строчках не было ничего, что наводило бы на мысль о том, что расписание создано с единственной целью – унизить ученика.

И это - основное.

Снейп узнал, что ему на голову нарисовалась проблема. Он просто сел и подготовился к ней, как готовился к урокам.

Гарри во время отработок не раз видел, как он составляет расписание занятий, выполняя функции завуча, как миссис Бенс в маггловской школе. И даже сам несколько раз относил их на утверждение к директору. Эти листки, увеличенные заклинанием, потом вывешивались в холле, под часами с драгоценными камнями.

Почерк, которым профессор обычно заполнял таблицы с расписанием, отличался от того, что терзал душу острыми буквами язвительных замечаний на полях очередного эссе. Спокойный. Да. То самое слово.

Несколько часов в день на учебу, три часа на помощь по дому и работу в саду. Чтение. Отчет о выполненных заданиях.

Много чего, а вот графы «ежевечерняя порка» точно не было. Хотя… кто его знает, что последовало бы, если бы Снейпа не устроило качество выполненного. Оставил бы без ужина или все-таки воспользовался разрешением директора?

Прочел в третий раз расписание? Убедился, что оно не на много отличается от школьного? Выжал еще одну каплю в крохотную лужицу «добрых» поступков профессора?

Ну и? Кинешься на шею папуле Снейпу и поведаешь ему обо всём, что долгие годы творили с тобой Дурсли? О трусах и носках, доставшихся по наследству от Дадли, тоже?

Гарри злобно взглянул на лежавшее на постели доказательство собственной беспомощности и неумения сберечь с таким трудом накопленные деньги. Если бы он тогда проявил характер и не спустил их неизвестно на что! Сейчас не пришлось бы так унижаться. Слабак. Ничтожество.

Рон тоже хорош… Нафиг таких друзей.

Заткнись! Рон, конечно, еще тот субчик, но в данном случае виноват только ты, кутила-мудила. Ну, и как ты себя теперь чувствуешь? Нравится?

Гарри закрыл глаза, не в силах видеть объект своих терзаний, представил, как проклятые трусы разрываются на мелкие клочки и… эванеско!

Раздался треск.

Гарри пошатнулся, не в силах удержаться на ногах от внезапно нахлынувшей сильной слабости.

- Поттер! Прекратите!

И звук, словно Снейп вскочил и отшвырнул стул, на котором сидел.

Что прекратить?

Гарри попытался поднять вдруг ставшие тяжелыми веки. Удалось. Последнее, что он увидел, это стремительно несущийся ему в лицо узор на ковре.


***


- Северус, не волнуйтесь, у мальчика просто случился выброс стихийной магии. У подростков бывает, вы прекрасно это знаете. Естественно, что какое-то время магические способы лечения будут малоэффективны.

- Поппи, я же вам уже объяснил: зелья на него почти не действовали уже до этого выброса. До. Понимаете? И неизвестно, сколько времени пройдет, пока уровень его магических сил восстановится до приемлемого. До этого счастливого момента колдомедицина бессильна. Ты не находишь странным, что у волшебника воспаление легких?

- Да, Северус. Это действительно странно. Обычно дело не заходит дальше небольшой простуды.

- И я о чем. У тебя часто бывало такое в практике?

- У студентов часто наблюдается снижение уровня магии, но чтобы настолько, почти до нуля…

- Это – Поттер. У него не бывает «как у всех». Есть ли способ поднять уровень в кратчайшие сроки? Кроме того, что я знаю? Пока паршивец не загнулся от воспаления легких.

- Северус, если тебе противна сама мысль об этом, то донором могу выступить я. Или Альбус.

- Или «план Б».

- План?

- Да. На свой страх и риск колоть мальчишку маггловскими антибиотиками и ждать, пока уровень магии не придет в норму.

- Северус, почему ты против того, чтобы отправить Гарри в Мунго? Я уверена, там найдут способ.

- Поппи. Посмотри на это. Ты с таким раньше встречалась?

Гарри услышал, как охнула мадам Помфри, и сжался, вполне представляя себе, что именно могла увидеть колдомедик. Потом сообразил, что голоса звучат в отдалении от него и рискнул открыть глаза.

Пока предметы перестали расплываться, а голова кружиться, прошло какое-то время. Наконец, он смог сконцентрироваться и сообразить, куда смотреть.

Теперь настала его очередь. Нет, не охать. Материться. Или молиться… Одновременно.

Да, уж… Святая Дева! Охуеть…

Ему нельзя в Мунго. Его сразу отправят в отделение для психбольных.

Блять!!!

Да что же это…



Главы 23-37 и новые севвитусы "Черный человек" и "Противостояние" в нашей группе.
https://vk.com/soldatstefana
Готовится к выкладке севвитус "Мисс и мистер 2".
И другие севвитусные работы. Не стандарт.
"Мисс и мистер" здесь:
https://ficbook.net/readfic/4976331
С новым годом!

Глава 23


Снейп и мадам Помфри стояли возле кровати. Возле того, что от неё осталось. Собственно, сама кровать осталась невредимой. Трусы, лежавшие на ней, исчезли, а всё остальное: одеяло, которым Гарри укрывал Снейпа, и постельное бельё оказались изорванными на тонкие ленточки.

Гарри с ужасом смотрел на дело рук своих, то есть своей собственной взбесившейся магии. Постель выглядела так, будто над ней в течении нескольких часов трудился псих, пылающий ненавистью к белоснежному белью.

Вспомнился несчастный ободранный дуб и выбитые, словно взрывной волной, двери и окна в доме Дурслей.

Но…

Гарри почувствовал озноб.

Но ведь раньше эти выбросы происходили только во сне. В основном по ночам. И Гарри не помнил, что ему при этом снилось. А тут не было никакого сна. Его разозлили проклятые трусы. Он вполне сознательно пожелал их уничтожения.

О, боже… А если бы рядом с кроватью в тот момент стоял Снейп? Его бы тоже разорвало на сотни лент? А что, если и его зацепило?

Гарри представил себе стены комнаты, забрызганные кровью, лужи крови на полу, быстро впитывающиеся в ковёр.

Его замутило. Он быстро сел, закрыл глаза и зажал рот рукой. Тошнит, перед глазами кровавый кошмар. Гарри помотал головой, потом прибег к испытанному средству – укусил себя за палец.

Но стало только хуже: вкус крови во рту словно замкнул невидимую цепь. Гарри едва успел наклониться, чтобы не испачкать кушетку, как его вырвало.

Тут же нахлынула страшная слабость. Он едва не свалился. Замер, боясь шевельнуться и открыть глаза. В ушах звон, всё тело в холодном поту.

Сперва надуваем тётушку, теперь будем резать неугодных тебе на ленточки, маньяк? Гарри застонал, не в силах избавиться теперь уже от видения кровавых ошметков заляпавших блистающую чистотой кухню в доме опекунов.

Он почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума, будучи не в состоянии вырваться из плена проклятого воображения самостоятельно.

Вот бы сейчас пригодилась хорошая снейповская пощечина. Чего он медлит? Опасается теперь подходить к чудовищу, в которое превратился ученик?

Нужно срочно выйти умыться. Прополоскать горло, выпить воды. А еще лучше – под горячий душ. Необходимо согреться, очень холодно.

Лужи крови на полу, те, что не успели впитаться в ковер, замерзают, покрываются корочкой льда. Морозит всё сильнее. Нужно закутаться в одеяло… Но его нет. Только ворох белых лент, стремительно окрашивающихся в красное.

Кто-то схватил Гарри за плечи и сильно встряхнул, так, что клацнули зубы. Потом он почувствовал, что лицо протерли чем-то влажным.

Рядом слышались чьи-то голоса, шорохи, но всё тонуло в темноте, озноб и звон в ушах не проходили. Ко рту поднесли стакан. Он глотнул. Вода. Холодная. Его передернуло. И так холодно. Он отвернул голову.

- Чаю, горячего, сладкого… Я з-замерз, - неожиданно для самого себя шёпотом пожаловался Гарри в окружавшую его темень.

- Будет вам чай. Сейчас Поппи сделает. Откройте глаза. Прополощите рот и сплюньте сюда.

Это Снейп. Что-то требует. Опять недоволен.

Снейп!

Гарри почувствовал, как ему на плечи накинули что-то теплое, чьи-то горячие руки принялись растирать его скрюченные от холода пальцы. К губам вновь прижался стакан, на этот раз почти горячий.

Мир потихоньку начал оживать. Темнота рассеиваться, кровавые видения исчезли.

Гарри вновь обрел способность выполнять простейшие движения и подчиняться командам. Прополоскал горло, куда-то сплюнул, сам не зная куда. Выпил немного воды.

Вскоре стало легче, озноб, бивший его, словно электрический ток, постепенно утихал.

Перед глазами наконец-то прояснилось.

Рядом обнаружились Снейп и мадам Помфри с озабоченными лицами, взиравшие на него. Профессор растирал ему руки, словно вгоняя в окоченевшие пальцы заряды тепла. Мадам Помфри поставила поднос с посудой на стол и протянула Гарри чашку.

Гарри посмотрел на кровать. И вздрогнул: груда лент никуда не исчезла. Значит, это правда. Он действительно мог причинить Снейпу серьезный вред.

- Поттер, пейте. Потом будем разбираться, что с вами такое.

Гарри с трудом отвел глаза от изуродованной постели. Внимательно, заранее ужасаясь тому, что может увидеть, с ног до головы осмотрел профессора. Ни царапины. Опять в своих маггловских брюках и рубашке с закатанными рукавами. Его не зацепило, или он уже привел себя в порядок?

- Живой я. Пейте!

От этих слов внутри будто распустился затянутый намертво узел. Руки ожили, скрюченные пальцы наконец-то распрямились и даже смогли удержать чашку.

Горячая! Чай с молоком, с сахаром. Как вкусно. Господи, как хочется есть!

Гарри посмотрел на поднос, в надежде увидеть там кружку с бульоном. Вместе с силами просыпался голод.

Мадам Помфри заметила его взгляд.

- О, пробуждается аппетит, это замечательно. Нужно принимать решение, Северус. Моё мнение – нужно отправить мальчика в Мунго. Мы не можем позволить себе рисковать его здоровьем и безопасностью других людей. Подумать только, а если бы подобное случилось ночью в спальне Хогвартса! Дети могли бы пострадать! Надеюсь, что ты осознаёшь всю серьёзность ситуации.

- Поппи, не преувеличивай, ты прекрасно знаешь, что именно в школе последствия подобных выбросов минимальны. Иначе от альма-матер давно не осталось бы камня на камне.

- Я вынуждена буду доложить о проблемах Альбусу, ты знаешь устав, - в голосе мадам Помфри зазвенел металл.

Гарри поёжился. Если его рассуждения верны, то Дамблдор обязательно воспользуется советом мадам Помфри. Весьма удобный случай, чтобы запихнуть «нелюбимого гриффиндорца» в психушку.

Он с отчаянием взглянул на Снейпа. Что скажет он?

Профессор несколько секунд молча смотрел в глаза Гарри. Потом на его лице вновь возникло уже знакомое выражение «в омут с головой». На потолок, правда, смотреть не стал, но волосы пригладил.

Гарри замер, почти не дыша. Чертовы качели замерли в неустойчивом равновесии.

- Хорошо, Поппи.

Внутри всё оборвалось, в глазах потемнело, словно качели, стремительно сорвавшись с места, стукнули Гарри по голове. Чашка выскользнула из задрожавших пальцев и с глухим стуком упала на ковер.

- Акцио!

Профессор поставил чашку на стол и повернулся к мадам Помфри.

- Я покормлю Поттера и обсужу этот вопрос с директором. Позвольте вас проводить.

Услужливо открыл дверь и отступил на пару шагов назад.

- Не волнуйся, Гарри, в Мунго работают замечательные специалисты, они смогут тебе помочь. До свидания, выздоравливай, - мадам Помфри улыбнулась, словно окаменевшему Гарри, и вышла в коридор. Снейп последовал за ней.

- Обливиэйт!

Гарри едва не подавился воздухом, чуть не свалившись с кушетки от неожиданности. Зажал обеими руками рот, чтобы не раскашляться, весь обратившись в слух.

Тишина.

И через несколько секунд:

- Северус, я вообще не понимаю, зачем ты настаивал на моём присутствии. Мальчик всего лишь немного простужен. Перечное зелье легко справится с этой проблемой. Приятных каникул, Северус.

Лишь когда шорох шагов стих окончательно, Гарри, изо всех сил сдерживавший приступ кашля, дал себе волю.


Главы 24-40 в нашей группе. Там еще есть и новые севвитусы: "Черный человек" и "Мисс и мистер 2". Есть и, скажем так, полусеввитус "Противостояние".

Увелкам! https://vk.com/soldatstefana

Глава 24


К тому времени, как Снейп вернулся, Гарри успел прокашляться и наткнуться взглядом на вкрапления в белоснежный ворох лент на постели чего-то темного.

Он подошел и вытянул одну из черных лент.

Ну, прекрасно! Просто замечательно! Во, идиот-то… Теперь у него не было не только кроссовок и трусов, но и остальной одежды – водолазку и джинсы постигла та же участь, что и всё постельное бельё, вместе с одеялом и матрасом.

- Поттер, марш на кушетку. Вы больной? Вот и болейте.

Гарри послушно вернулся на своё место и сел, теребя в руках кусок бывшей водолазки. Пропотевший, облитый водой халат неприятно холодил кожу. Гарри поёжился и уставился на профессора, не зная чего ожидать.

Снейп раздраженно взмахнул палочкой:

- Эванеско!

Ворох лент исчез, осталась только голая деревянная поверхность, покрытая царапинами, как будто их нанёс огромный взбесившийся кот.

Гарри вновь стало не по себе, он виновато взглянул на Снейпа, неосознанно наматывая черную ленту на распухший палец.

Профессор с минуту разглядывал царапины, потом резко повернулся к Гарри.

- Мне некогда с вами больше церемониться! Смотреть. Мне. В глаза!

Гарри замер, едва дыша, как год назад, перед василиском.

Снейп поднял палочку, направляя её в лицо.

Резкий взмах.

- Легиллеменс!

Гарри закричал, как будто Снейп стегнул его той самой плетью, схватился за голову, соскользнул с кушетки и рухнул на колени.

В ту же секунду из мозгов словно выдернули раскаленный щуп, который загнало туда заклинание профессора. Гарри уперся руками в пол, стараясь не упасть. Перед глазами всё еще стояло внезапно возникшее видение: раскаленная плеть, несущаяся к лицу.

Он поднял глаза на Снейпа. Тот опустил палочку и с озадаченным видом разглядывал Гарри, потом подошел, схватил за руку, рывком поднял с пола и усадил на кушетку.

- Приготовьтесь. Смотрите мне в глаза. Легиллеменс!

Гарри со страхом взглянул в лицо профессора, а через мгновение уже корчился на кушетке, схватившись за голову и воя от боли.

И вновь пытка закончилась, едва успев начаться. Гарри снова на несколько мгновений увидел преследовавший его все эти дни кошмар с плетью.

Теперь он не спешил открывать глаза, в ужасе сжавшись в клубок и обхватив голову. Ощутив на своём плече профессорскую хватку, Гарри резко дернулся.

- Нет… не надо… пожалуйста… - умоляюще прошептал он.

Рука разжалась, на какое-то время задержалась, словно профессор решал, стоит ли повторить пытку еще раз. Гарри захлюпал носом, и рука исчезла.

Так и лежал, опасаясь шевельнуться. Любое движение вызывало сильную боль в голове и резкую тошноту. Из носа текло, стало трудно дышать.

- Поттер, сядьте! У вас всё, блять, не как у людей!

Гарри вздрогнул: дико было слышать мат из уст профессора, когда Снейп обращался непосредственно к нему, а не куда-то там в пространство. Но и не подумал подчиниться. Он зажмурился и плотнее уткнулся лбом в кушетку. Хватит с него. И так сейчас вырвет от вкуса крови во рту.

Нихуя ж себе способы обойтись без допроса! Если пытка продолжится, то он сам выложит Снейпу всё, что тот пожелает услышать. Даже эпопею с трусами и накопленными, а потом промотанными сиклями.

Что это за чары такие, что поджаривают мозги куда сильнее, чем приступы головной боли перед выбросами стихийной магии в прошлом году?

- Поттер, я больше не буду применять это заклинание, успокойтесь!

Голос Снейпа звучал на удивление мягко, но Гарри испугался еще больше. «Это» заклинание?! А у него, что, в запасе есть и другие? Более действенные?

- Да не буду я вас больше трогать! – рявкнул профессор. – Сядьте вы, наконец, у вас кровь идет из носа! Позвольте вам помочь!

Гарри открыл глаза, но почти ничего не увидел, кроме, словно отпечатавшегося на сетчатке проклятого огненного изображения. Несмотря на то, что ему было плохо, воображение, всегда жившее отдельной, непостижимой жизнью, моментально проснулось.

Гарри вспомнил, как Дадли подарили набор наклеек. Братец оклеил ими дверцу шкафа. Тётя, убедившись, что дитё натешилось игрушкой, попыталась их отодрать. Чем только не пробовала! Картинки не сдавались! Разве что ножом скоблить. На это тётя не решилась. Потом этот шкаф перекочевал в комнату Гарри, а Дадлику купили новый.

Наверное, так и с этой проклятой плетью – останется в башке навсегда. Гарри знал, что у него мозги куда уязвимее кожи. Раны на теле заживут, затянутся, останутся лишь еле различимые белые шрамы. Взгляд скользит равнодушно: ну, было и было. Отболело, зажило. Память давно уже не взрывается стыдом и гневом, желанием отомстить.

С мозгами намного сложнее. Картинки впечатываются намертво. Впиваются острыми зубцами и могут раздирать мозг годами. Чем их удалить? И рад бы избавиться, но как?

Пока Гарри барахтался в воспоминаниях и жалости к себе, любимому, Снейп действовал. Усадил, прижал к затылку что-то холодное, велел держать. Профессор что-то бормотал, часто слышалось «акцио», невыговариваемые для обычного человека названия очередной дряни, ругательства и звон склянок. Такое впечатление, что Снейп готовил какое-то зелье.

Перед глазами начало проясняться. Да, уж. Крови натекло немало. Гарри стало жаль красивый халат. Он изо всех сил прижал ледяной сверток к затылку, словно наказывая себя. Дядя прав! Вечно он всё портит, ненормальный.

Снейп подошел к нему с пипеткой в руках.

- Запрокиньте голову! Сильнее!

Гарри послушался: пипетка это, всё же, не палочка. Ею пытать затруднительно.

Профессор закапал в нос какую-то гадость, и Гарри расчихался.

- Эскуро!

Часть крови исчезла.

Снейп повторил заклинание. Пятна на халате побледнели, но и только.

Гарри стало совсем уж не по себе: непоправимо испорчена такая красивая вещь. Да что ж это за кровь у него такая, что её и чары очистки не берут!

Явно удивленный Снейп в третий раз направил палочку на халат. Гарри уставился на проклятые пятна, страстно желая избавиться от них. Заклинания: раздраженное громкое снейповское и невербальное Гарри слились в одно.

Результат превзошел все ожидания: с груди и рукавов халата пропала не только кровь, но и краска.

Снейп озадаченно взглянул на дело магии не только своей, потом на палочку, затем уставился на ошарашенного Гарри.

- Охренеть… - подумали оба. Снейп вслух, а Гарри, в гораздо более непечатном варианте, про себя.

Гарри сжался, понимая, что теперь окончательно испортил дорогую вещь, уже не первую в этом доме. Белые пятна на халате выглядели так, словно их обработали слишком едким отбеливателем.

- Извините, - прошептал он, - я…

- Не хотел. Знаю.

Профессор взмахнул рукой, Гарри вздрогнул и прикрыл лицо руками. Холодный сверток, который он всё еще прижимал к затылку, упал на пол.

- Поттер, я не собираюсь вас наказывать, расслабьтесь. Просто вернул халат в прежнее состояние, раз вас опять не устраивает расцветка ткани. Решил не дожидаться, пока вы и его пустите на бинты для вашего пальца.

Гарри изумленно взглянул на вновь обретший уютные шоколадные краски халат, потом на Снейпа. И онемел: профессор улыбался краешком губ. Просто улыбался! Без всякой издёвки!

В голове всё завертелось. То ли от этой, пусть пока не совсем настоящей, но, всё же, уже почти улыбки, то ли от страшной слабости, вызванной потрясением от заклинания-допроса и очередным магическим выбросом. И без того истощенное тело категорически потребовало отдыха. Хорошо, хоть кровь больше не текла.

Резко накатила сонливость. Если бы не сильный голод, Гарри уже провалился бы в царство сына Гипноса. Он посмотрел на стол, не решаясь попросить поесть. И даже бульона уже явно было бы маловато. Овсянки бы, с молоком… Он сглотнул. Желудок громко заурчал и наполнился болью.

Гарри прижал руки и согнулся, быстро вдыхая и выдыхая. Это всегда помогало унять голодные боли. Голова закружилась еще сильнее. Зазвенело в ушах, затошнило.

- Воды, - прошептал он, опасаясь, что его вырвет.

Снейп тут же протянул ему кружку и спросил своим обычным тоном:

- А попросить поесть вам гриффиндорская гордость не позволяет?


Глава 25


Гарри словно обожгло. Он уткнулся в кружку, не зная, как реагировать на слова профессора.

Издевается? Он же сам приказал за всем, что понадобится, обращаться к эльфу. Хотя… Ну, и где тот эльф теперь? Ждать, пока Дамблдор пришлет другого? И вновь столкнуться с тем, что эльф есть, а заклинания, позволяющего его вызвать, – нет. Или все прошлые снейповские приказы теперь не действуют?

Желудок вновь заурчал.

- Храбрый гриффиндорец прячется в кружке с водой. Не утоните.

Эти слова Снейпа удивительным образом совпали с мыслями самого Гарри.

А, черт с ним. Была, не была! Столько пыток, что среди них невелики страдания – выдержать одну попытку.

- Я могу приготовить на завтрак овсянку и сварить яйца, сэр.

Снейп ухмыльнулся:

- Я должен поверить в то, что студент, который не в состоянии нормально сварить ни одного зелья без помощи его подруги, сможет справиться со столь сложным составом, как «овсяная каша»? Отравить меня решили?

Гарри, увидев, что казнь откладывается, совсем осмелел, даже голос, словно в предчувствии еды, сделал попытку проявиться и помочь своему хозяину проверить, сколь глубока кроличья нора.

- Я умею… - голос сорвался, и Гарри просипел остаток фразы, - готовить.

Снейп быстро оказался рядом, словно трансгрессировал, мелькнувшая в воздухе ладонь стремительно опустилась Гарри на лоб. Гарри даже не успел отшатнуться. Зажмурился, выжидая: необычно резкие для взрослого человека движения Снейпа всегда пугали, заставляли подсознательно ожидать болезненного продолжения.

Так и в этот раз. И опять ничего не случилось. Просто проверка – не бредит ли Поттер от высокой температуры, раз делает такие странные заявления.

Гарри невесело усмехнулся: овсянка, конечно, не зелья, но пока её научишься варить так, как того требует тётя… Отработки профессора с потрошением дохлых жаб – милое развлечение, по сравнению с криками, визгом, причитаниями и швырянием в голову горе повару кастрюльки с недоваренной, подгоревшей, недо- или пересоленной овсянкой.

- Поттер, ложитесь и поспите немного. Вы на ногах не держитесь, какая, к Мерлину, готовка! Я могу вас оставить одного на некоторое время? Или вам вновь приспичит свершить одно из ваших безумных деяний?

- Вот, смотрите, - Снейп указал палочкой на шторы, - если вам не нравится цвет, можете выплеснуть на них те крохи магии, что еще остаются в вашем теле и способствуют усвоению хоть какой-то доли зелий. Но, в таком случае, предупреждаю сразу, - я не поленюсь раздобыть антибиотики и лично проколоть вам курс уколов. Шесть раз в сутки. Минимум неделю. Не шучу.

Гарри ничего не имел против безобидных на вид штор. И сильно сомневался, что сможет отодрать от них и маленький кусочек, даже если они вдруг кинутся его душить, - таким слабым и истощенным себя чувствовал. Эти размышления, видимо, отразились на его физиономии, поскольку Снейп скептически хмыкнул.

- Одну минуту, я принесу вам одеяло и пижаму.

Профессор исчез.

Холопок, и на колени к Гарри полетели пижамная куртка и штаны, а рядом на кушетку опустилось одеяло.

Не успел Гарри и глазом моргнуть, как его избавили от влажного халата. Еще взмах палочкой, и на Гарри оказалась пижама.

- Еще что-то? Воды, в туалет? – Снейп был сама предупредительность, но при слове «туалет» Гарри стало нехорошо, хотя организм уже давно намекал на необходимость посещения ненавистной комнаты.

- Понятно.

В тоже мгновение пояс халата превратился в ночной горшок.

- Содержимое исчезнет само собой. Могу я вас попросить?

Гарри, смутившийся при виде горшка, кивнул, не поднимая глаз.

Просьба была больше похожа на приказ:

- Из комнаты не выходить, приключений на задницу не искать. Вы в состоянии немного полежать, не ожидая каждую секунду каких-либо враждебных действий с моей стороны? Просто дождитесь завтрака.

Снейп помолчал немного, добавил слово «пожалуйста», словно ставя печать на невидимый лист приказа, и исчез.

Гарри посмотрел на горшок, не представляя себе, как будет смотреть в глаза профессору, если чары очистки не сработают. Если уж трансфигурированный Снейпом плед вновь превратился в халат, не продержавшись и нескольких часов, то вдруг и с этим горшком что-то не так? Уж лучше еще потерпеть, а потом, всё же, набраться храбрости и ознакомиться с устройством туалета в этом доме.

Улегся на кушетку. Голова коснулась подушки, глаза закрылись, полные желания не открываться как можно дольше. Желудок был против, он возмущенно заурчал, дескать, «нашел время спать, жратву тащи!».

Гарри прижал руку ко лбу, пытаясь понять, высока ли температура. Не определил, конечно. Хмыкнул и решил, что не смертельная, раз так хочется есть. Наверное, зелья, все же, понемногу, но действуют.

Дурацкое состояние: слипающиеся веки настойчиво требуют сна, пустой желудок и полный мочевой пузырь – тех самых приключений на задницу, а мозги намекают, что неплохо было бы как следует поразмыслить над тем, что произошло.

Вопросов накопилось много.

Откуда Снейп знает тётю Петунью? Почему он применил обливиэйт к мадам Помфри? Почему не хочет, чтобы Поппи доложила о странностях Гарри Дамблдору? Почему не воспользовался шикарной возможностью запереть ненавистного студента в Мунго?

Если профессор вполне способен не изображать кровожадного монстра двадцать четыре часа в сутки, то к чему эта выходка с плетью? Что его так разозлило? Как он вообще заметил, что с Гарри «что-то» не так? Ведь не просто так он применил то зеленое липкое зелье, разрушившее маскировочные чары.

И, самое главное, способен ли Снейп схватиться за розги, если Гарри не сможет выполнить его требования?

Опять больше заботишься о целостности своей шкуры, нежели о жизни и здоровье окружающих тебя людей, сволочь? А что, если ты сейчас – нечто вроде ходячей бомбы. Как накопится потенциал, так и рванет?

Столько вопросов перечислил, но на первое место не поставил основной, и это вовсе не розги. Вдруг ты действительно опасен для окружающих, раз не в состоянии контролировать эти странные выбросы?

На этом Гарри почувствовал, что усталость и изнеможение берет своё. Он задремал, а потом и вовсе погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он хочет есть.

- Поттер, Поттер… Очнитесь же!

И через некоторое время хлопок и:

- О, нет! О, Мерлин! За что мне это наказание! Сгинь, сволочь, пока я в тебя чем-нибудь не запустил!

Толком не проснувшийся Гарри поспешил открыть глаза. Пока он пытался разлепить веки, возле его кушетки развернулась едва ли не битва.

- Господин директор приказал мне прибыть в ваше распоряжение, сэр!

- А я приказываю тебе убираться с глаз долой! Я просил Дамблдора прислать кого-то поумнее!

- Господин директор просил вам передать, что не желает, чтобы вы и остальных эльфов научили материться, сэр! И что только я могу выдержать ваш скверный характер, сэр!

- Ах, ты наглец! Да я тебя сейчас! – взревел Снейп.

Раздался звук, словно что-то разбилось, и хлопок аппарации.

Гарри резко сел, испуганно сжавшись, дикими глазами глядя, как профессор нашаривает на столе пустой фиал и запускает его в голову выглядывающего из-за кровати домовика.

Хлопок, и эльф исчез. Осколки фиала живописно рассыпались по исцарапанному ложу, а Гарри едва не втиснулся в стену, изо всех сил стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее.

- Убирайся, мерзавец, и передай директору, что я лучше обойдусь без представителей вашего племени, чем буду тратить своё время на идиота, вроде тебя!

- Тинки не может, Тинки обязан выполнять приказ директора, сэр! – завопил домовик, и Гарри едва не подпрыгнул – голос, в котором, как ни странно, не было ни капли страха, доносился из-под кушетки.

- Ну и хуй с тобой, - вдруг абсолютно мирным тоном произнес Снейп. – Фиалы восстанови репаро, они мне еще понадобятся, и принеси сюда столик и поднос с завтраком.

- Да, сэр! – радостно заявил эльф, вылезая на свет божий.

Перепугавшийся Гарри почувствовал, что сейчас произойдет непоправимое.

- С-сэр, - заикаясь, произнес он шепотом, - разрешите выйти в туалет.

Снейп резко шагнул к нему, и Гарри сильнее вжался в стену.

- Я помогу вам добраться до туалета и обратно, прекратите дрожать! Мне за прошедший год еще ни разу не удалось попасть в эту бестолковую лопоухую голову. Я, видимо, обречен, возиться с идиотами до конца дней своих.

Гарри облегченно вздохнул, наконец сообразив, что, видимо, стал свидетелем одной из сцен "возвращение блудного эльфа".

Посещение туалета не вызвало у Гарри особых отрицательных эмоций. Может по тому, что туалетная комната оказалась гораздо больше, чем в доме у Дурслей, а на полках над унитазом и дверью стояло множество обыкновенных маггловских книг.

Гарри подумал, что при таком раскладе он не стал бы сопротивляться, если бы его заперли здесь на пару дней. На полу вполне можно было нормально лечь и читать запоем. Книги!!! И выключатель был внутри, а не снаружи.

Он углядел знакомое название и вытащил родственницу той книги, что лежала у него в рюкзаке. Это было гораздо более полное издание с многочисленными иллюстрациями. Не осознавая, что делает, Гарри присел на крышку унитаза и принялся перелистывать страницы, не веря своему счастью, забыв и о еде, и об ожидавшем его Снейпе.



Мои профили на Книге:
https://ficbook.net/authors/1743280
https://ficbook.net/authors/1595026
https://ficbook.net/authors/1596638


Глава 26


- Поттер, мне уже начинать беспокоиться? – донеслось из-за двери.

Гарри вздрогнул, выронил книгу. Из нее что-то выпало. Он наклонился и поднял банкноту в десять фунтов. Схватил книгу и открыл дверь.

Снейп выглядел раздраженным:

- Вы там заснули, что ли, черт бы вас побрал!

Гарри втянул голову в плечи и протянул деньги и книгу.

- Плата за посещение туалета? Да вы – выгодный клиент, мистер Поттер.

Вроде пошутил, но Гарри съежился еще сильнее, вспомнив, как в похожей ситуации дядюшка обыскал его с ног до головы, требуя вернуть остальное.

- Что вы так напряглись? Задержались в туалете, выискивая, куда припрятать еще с десяток банкнот, и теперь планируете сбежать, чтобы насладиться благами маггловского общества?

Ничего себе шуточки…

У Гарри помутилось в глазах. Он сглотнул и, пошатнувшись, оперся о стену. В голове зазвенело, словно от оглушительной пощечины. Ноги вдруг отказались держать, и он начал сползать на пол. Стало плохо.

Упасть ему не дала рука Снейпа, ухватившая за плечо.

- Ёб твою мать! – раздалось над ухом.

Гарри отшатнулся, одной рукой оперся о стену, а другой рванул ворот пижамы:

- Нет у меня ничего, - похрипел он, - можете обыскать! В задницу не забудьте заглянуть!

- Мне, блять, что теперь, извиняться за каждое непонравившееся вам слово?! – рявкнул Снейп так, что у Гарри заложило в ушах. - Прекратите истерику! Я не собираюсь вас обыскивать, вы меня скоро с ума сведете!

Но Гарри уже не мог остановиться:

- Так сдайте меня Дамблдору, нахуя я вам сдался? Я вас видеть не могу, меня трясет от любого вашего движения. Я вас ненавижу!

Снейп вдруг как-то ловко повернулся, присел, закинул Гарри себе на плечо, словно всю жизнь работал грузчиком, и потащил в комнату.

От неудобной позы закружилась голова, вмиг расхотелось орать и геройствовать.

Гарри сгрузили на кушетку, быстро влили в рот какую-то дрянь:

- Никуда я вас не сдам. Будем учиться выживать. Если я смогу продержаться в одном доме с вами в трезвом рассудке до начала учебного года, то меня ожидает долгая и счастливая жизнь! А сейчас - есть и спать. Тинки, накорми гостя. Я ушел. В лабораторию.

Снейп швырнул книгу на кушетку рядом с оцепеневшим Гарри, припечатал сверху банкнотой раздора и покинул комнату, хлопнув на прощание дверью.

Есть расхотелось.

Гарри мельком взглянул на поднос, с трудом выпил немного молока, послушал возмущенные высказывания эльфа о том, что хозяину и так весь год никакого покою, а тут еще и летом неблагодарные студенты, и свернулся в клубок на кушетке, стараясь не задеть книгу.

Устал.

Последнее происшествие оказалось той соломинкой, что сломала спину верблюда. Гарри больше не мог думать и чувствовать. Даже слова эльфа, очень похожие на обвинения тетушки в дармоедстве и черной неблагодарности, не достигали его сознания.

Он и спал и не спал. Погрузился в какое-то оцепенение, подобно истощенной за долгую зиму жабе, которую поманили лучи весеннего солнца и она, наивная, выползла в поисках новой жизни. И вновь застыла под вечер, не в силах преодолеть злые уколы еще не побежденной зимы.

Гарри скрючился, словно от холода, не в силах ни разогнуться, ни укрыться. Из своего положения, он видел край книги и край банкноты, скользил взглядом бесчисленное количество раз по получившимся треугольникам, не в силах остановиться и прервать это бессмысленное занятие.

Иногда он засыпал, потом просыпался и вновь принимался наблюдать за не дающими ему покоя линиями.

Иногда его начинал мучить кашель. Словно из далекого прошлого, канувшего в вечность столетия назад, до него доносились чьи-то полузабытые слова о том, что нужно лечь повыше, опереться на спинку кушетки, чтобы было легче дышать. Но он не мог этого сделать. Он вообще ничего не мог.

Иногда было темно, иногда светло, иногда жарко, потом опять холодно. Кто-то крутился рядом, чьи-то руки меняли положение его тела, укрывали, поили, кормили, словно маленького. Гарри наблюдал за всем этим, не принимая никакого участия, словно это происходило не с ним.

Один раз он расплакался, обнаружив, что пропали такие необходимые ему треугольники. Но потом позабыл о них, они вдруг перестали его интересовать.

Кто-то пробовал разговаривать с ним, ему несколько раз казалось, что это были разные люди. Они звали его по имени, но Гарри не откликался, при каждом удобном случае съеживаясь в свое излюбленное положение.

Иногда у него что-то болело, но даже боль, иной раз довольно сильная, оказалась неспособна вырвать его из той тишины, что окружала его. Это была очень странная тишина. Она была не снаружи, а внутри, в самом сердце, в средоточии сна.

Все спало: спал мозг, переставший мучить Гарри неразрешимыми вопросами, спало уставшее тело, лишившееся своих лепестков. И только неутомимые глаза жили своей собственной жизнью, наблюдая из-под тяжелых век за линиями. Они не могли успокоиться, пока не находили их. Раньше эти линии складывались в треугольники, теперь Гарри искал квадраты. Нет, не Гарри. Гарри спал. Бодрствовали только глаза.

Квадраты завораживали не хуже треугольников. Их было много, гораздо больше: стол, стул, окно, потолок. Гарри злился, когда что-то мешало глазам отслеживать привычный путь. Он отворачивался, находил следующий квадрат и вновь застывал в оцепенении.

Так прошли годы, столетия, возможно, тысячелетия. Гарри не знал. Окаменев, словно старый горный тролль, он все реже открывал глаза, чтобы найти то, что еще хоть как-то привязывало его к действительности – бесконечные, бескрайние океаны линий, складывавшиеся в квадраты.

Но потом, все же, что-то начало меняться. Сначала согрелись постоянно холодные руки и ноги. Гарри перестало морозить. Потом появились горячие ладони. Они заставляли тело оживать: терли, мяли, щипали всё, куда только могли дотянуться. Вместе с ладонями появился странный, но приятный запах.

Ладони и запах помогали – становилось легче дышать, уже не хотелось плакать, если что-то вдруг мешало скользить по линиям очередного квадрата.

Потом появился голос. Он что-то читал или рассказывал. Он мешал и раздражал, он покушался на тишину, становившуюся не такой плотной и оглушающей, но избавиться от него не было никакой возможности. Гарри не понимал слов, которые произносил голос, но вскоре начал ожидать его появления сначала с раздражением, а потом и с нетерпением: Гарри становилось скучно в его тишине и тесно в квадратах.

Что-то случилось: появились другие квадраты, незнакомые, поначалу они казались враждебными и угрожающими, но потом Гарри вдруг осознал, что это не так: они несли с собой приятное тепло и новые запахи.

Вскоре Гарри совсем освоился в новой вселенной: горячие руки, голос, а потом солнечные квадраты, расплывавшиеся в радужные круги, если попытаться отвлечься от тонких ярких линий и рассмотреть их внимательнее. Но и эта вселенная постепенно становилась тесной: до Гарри начали долетать отдельные слова, потом предложения.


- О, если б эта собака далеко умершего мужа
Точно такою была и делами и видом, какою
Здесь оставил ее Одиссей, отправляясь на Трою,

Ты б в изумленье пришел, увидав ее резвость и силу!
Не было зверя, который сквозь чащу густейшего леса
Мог бы уйти от нее. И чутьем отличалась собака,

- размеренно читал голос, и Гарри вдруг понял, что он это уже знает, что он сможет и сам, не хуже голоса, прочитать, то, что будет дальше. Наизусть.


- Нынче плохо ей тут. Хозяин от дома вдали
Где-то погиб. А служанкам какая нужда до собаки? – прошептал Гарри, впервые вырываясь из плена Тишины.

Голос смолк, потом вновь продолжил, но уже с нотками удивления:

- Если власти хозяина раб над собою не чует…


И Гарри вновь разорвал пелену подкрадывавшейся Тишины:

- Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться…

- Поттер, вы, что, знаете наизусть всю «Одиссею»? – изумленно спросил голос, и Тишина исчезла окончательно.

Гарри узнал голос и поднял голову, не менее изумленно оглядываясь по сторонам.

Деревья. Некошеный газон. Широкое крыльцо, с которого когда-то, сто жизней назад скатился Гарри. Нет, не так это было и давно – дуб, пострадавший от магического выброса, выглядит почти по-прежнему.

На крыльце стоят кресла. В одном из них сидит закутанный в плед Гарри, а напротив него – Снейп, держа в руках ту самую книгу, из которой выпала проклятая банкнота, оплатившая Тишину.

Прохладно. Утро? Или вечер? Не понять.

- Здравствуйте, сэр, - смущенно проговорил Гарри, кутаясь в плед.

- С возвращением, Поттер. Есть хотите? Пора ужинать.

Гарри прислушался к себе, потом кивнул:

- Да, хотелось бы. Можно мне немного молока, сэр?

И после этой фразы вдруг началась новая жизнь.

Со старыми проблемами, так и норовившими выпрыгнуть из-за каждого поворота извилин мозгов. И заставить сожалеть о покинутой Тишине.

Из дома вылетел стол и сам собою накрылся скатертью. С хлопком появился эльф, держа в руках поднос, уставленный тарелками и чашками. Домовик выпучил на Гарри глаза и проговорил неодобрительно:

- Кончились мои спокойные деньки - головная боль хозяина наконец-то проснулась!

- Заткнись, ради Мерлина, и накрывай на стол быстрее, есть хочется. Тебе бы радоваться тому, что мальчишка пришел в себя, а ты опять ворчишь, хуже Филча.

Снейп поднялся, движением руки чуть приподнял стол, придвинул его к Гарри и мягко опустил. Чашки чуть звякнули и только. Профессор налил в стакан молоко.

Налетел прохладный для теплого летнего вечера ветерок. Гарри поежился и подтянул сползший плед.

- Протяните мне руку, Поттер.

Гарри выпутался из пледа и, чуть помедлив, выполнил просьбу. Снейп обхватил запястье теплыми пальцами, подержал немного.

- Замерзли?

Гарри смутился:

- Немного. Не беспокойтесь.

- Одну минуту. Нужно подогреть молоко сильнее.

Снейп коснулся палочкой стакана и протянул его Гарри.

Это был странный ужин.

Гарри, цедивший теплое молоко маленькими глоточками, не решался прикоснуться к тарелке с кашей. Наслушавшийся от тетки о «подобающих в приличном обществе манерах» и «этикете», он с тоской вспомнил об ужинах в Большом зале, где никто особо не следил за этими самыми «манерами».

Где ему было учиться «этикету», в чулане? Он никогда не садился за стол вместе с опекунами, прислуживая им. Подай то, налей это, вилка плохо вымыта – бросок в голову. Вот тебе и все манеры.

А тут еще и этот чертов эльф. Подал ему салфетку и стоит рядом, гад, ожидая малейшего промаха.

Молоко вдруг показалось горьким. Гарри положил салфетку на стол, поставил стакан. Вновь закутался в плед и опустил голову. Хотелось посмотреть, поучиться, как обращается со столовыми предметами профессор, хотя бы, куда он дел свою салфетку. Но… Глазеть на людей, особенно, когда они едят, крайне неприлично.

- Вы почему не едите?

Гарри вздрогнул, оторвавшись от ручки кресла, по которой водил пальцами, выписывая квадрат.

- Спасибо, я не голоден.

Снейп отложил нож и вилку.

- А вы ожидали, что вам, после болезни, подадут бифштекс и жареный картофель? Вам еще минимум неделю придется довольствоваться протертым супом, кашками и паровыми котлетками. Ешьте, не выделывайтесь. Не огорчайте эльфа. Он старался.

Гарри стало совсем не по себе. Еще и «старался»… Да этот эльф его потом изведет своими нотациями и насмешками. Собственно, плевать на домовика, но вновь чувствовать себя невоспитанным уродом не хотелось.

Гарри сделал попытку встать. Не сразу, но это удалось. Он положил плед на кресло, постоял секунду, прикидывая, сможет ли передвигаться самостоятельно, и ничего лучше не придумал, как произнести привычную формулу, словно испрашивая разрешения покинуть класс:

- Разрешите выйти, сэр.



Глава 27


Гарри сделал попытку встать. Не сразу, но это удалось. Он положил плед на кресло, постоял секунду, прикидывая, сможет ли передвигаться самостоятельно, и ничего лучше не придумал, как произнести привычную формулу, словно испрашивая разрешения покинуть класс:

- Разрешите выйти, сэр.


Так гордо это прозвучало и так некрасиво закончилось.

- Сидеть.

Слова профессора толкнули в грудь, не дали шанса продолжить сопротивление. Гарри плюхнулся обратно в кресло и замер, опустив глаза.

Как собачонке. Дрессирует, видимо. Сейчас награду предложит за выполненную команду. Еще и эльф этот. Развлекается, гад, если судить по его довольной физиономии.

Гарри плотно сжал губы, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Не выпустить на волю джина из бутылки. Голодного и злобного. Жрать хотелось до ужаса, до бурчания в животе. Идиотская ситуация. И что прикажете делать?

Плед упал на крыльцо, Гарри потянулся поднять, но едва не смахнул со стола тарелку. Дернулся назад, как ошпаренный. Потом не сдержался, чуть наклонился и, стараясь действовать незаметно, втянул аппетитный запах.

Снейп вдруг поднялся, отложил салфетку.

- Прошу меня извинить. Я совершенно позабыл о неотложном деле.

Он щелкнул пальцами и исчез, вместе с ним испарился и домовик.

Гарри подождал пару минут: вдруг появятся свидетели предполагаемой войны с ножами, вилками, салфетками. И решил не воевать. Отодвинул подальше салфетку, чтобы нечаянно не измазать, взял ложку и набросился сначала на кашу, а потом на суп.

Каша выглядела гораздо аппетитнее, ее следовало съесть в первую очередь. Мало ли как скоро окончатся непредвиденные дела у Снейпа и его злобного альтер эго.

Вот уж парочка. Если не прибьет один, то доконает своими нотациями и осуждающим видом другой.

Было очень вкусно. Просто волшебно. Но полтарелки каши и молока вполне хватило, чтобы на суп не осталось места и сил.

Гарри воровато огляделся по сторонам и быстро спрятал в карман халата яблоко и несколько крекеров. Потом переложил еду в карман пижамы, чтобы было не так заметно. Вряд ли теперь ему придется голодать, но как быть с чертовым этикетом? Да и привычка запасаться едой при первой же возможности брала своё.

Так с ним бывало и в первый месяц в Хогвартсе, пока он привыкал к прямо-таки нереальной регулярности появления еды несколько раз в день. Да и есть все время хотелось. Он готов был жевать даже по ночам. Чем нередко и занимался.

Просыпался от голода далеко за полночь, съедал припасенное и вновь погружался в сон. И не мог уснуть до самого утра, если поесть было нечего.

Потом голод исчезал, но ко времени отъезда из Хогвартса Гарри вновь начинал делать запасы. Особенно он ценил долго не покрывающиеся плесенью твердые, словно камень, но сладкие кексы Хагрида, но и сухари из утаенных тостов тоже были вполне съедобны.

Жаль, нельзя было накопить столько, чтобы хватило на все лето. Да и эльфы, делавшие уборку в комнате, постоянно уничтожали те запасы, которым не хватило места в сундуке. Слава Мерлину, хоть в сундук не лазили.

Гарри поднялся из-за стола. От съеденного стало жарко. Он аккуратно свернул плед и подтянул рукава халата. С этими всеми церемониями во время приема пищи нужно что-то делать… Может, на полках в туалете найдется книга по этикету?

И еще такой вопрос: эльф его терпеть не может, а вынужден стряпать для ненавистного «гостя» супчики-кашки-котлетки. Даже с волшебством это занимает довольно много времени, особенно, если приходится готовить нечто совершенно иное для Снейпа.

Гарри не желал быть никому в тягость. Хватит того, что домовик возился с ним, пока Гарри дрейфовал по морю треугольников и квадратов.

Нужно немедленно взять на себя часть обязанностей домовика. Пусть эльф (как его зовут-то?) лучше помогает Снейпу в лаборатории. Не хочется торчать на глазах у зельевара и постоянно выслушивать лекции по анатомии. На тему «Откуда у Поттера растут руки».

Спасибо, в школе наслушался. Вряд ли анатомия лентяя и идиота сильно изменилась за минувший месяц. Да и… мало ли… Вопрос с расписанием, наказаниями и жуткими вспышками гнева зельевара остается пока открытым. Не стоит провоцировать его на повторение. Им вообще лучше реже встречаться, раз выяснилось, что Гарри теперь вполне может претендовать на образ Джека-потрошителя.

Задумавшись, привычными движениями принялся переставлять посуду на поднос, аккуратно счищая остатки еды в одну из тарелок. Свою, с нетронутым остывшим супом, трогать не стал: вдруг удастся его доесть. Огляделся по сторонам, прикидывая, кому можно скормить остатки.

В доме опекунов он вынужден был выбрасывать еду в ведро под пристальным взглядом тетушки. Но иногда удавалось припасти горсть крошек и покормить зарянок в парке, во время похода в магазин. Это простое действие приносило Гарри наслаждение. Он старался выбираться в парк при каждом удобном случае.

Может, и тут есть белки или птицы?

Да, похоже, есть что-то живое – ветки на растущих в саду деревьях шевелились чуть резче, чем следовало при легком ветерке. Гарри взял тарелку, вздохнул, вспомнив, что обут в комнатные тапочки. Ладно, потом почистит их в ванной. Медленно, стараясь не наступить на длинные полы так нравившегося ему многострадального халата, спустился по ступеням и пошел по тропинке в сад.

Выяснил, что это не тропинка, а дорожка, усыпанная мелким гравием. Высокая трава склонялась над ней, угрожая захватить в плен оставшиеся сантиметры пространства. Надо бы скосить… Интересно, у Снейпа есть газонокосилка? Или чем там косят траву маги?

Гарри задумался: он почему-то абсолютно не помнил, как обстояло с этим дело в Хогвартсе. Казалось, что трава там, словно по волшебству, всегда идеально подстрижена. Может, специальный магический сорт такой? Или наложены чары, препятствующие росту?

Длинная тропинковая дорожка. Интересно, сад очень большой? И где это все вообще находится? Гарри обернулся и посмотрел на дом. Похож больше на коттедж, чем на замок или усадьбу.

Старый такой коттедж, наверное, еще в прошлом веке строили. А по этой дорожке ходила под ручку со своим женихом какая-нибудь благовоспитанная мисс в сопровождении маленькой сестренки… А вон на том огромном дубе наверняка был устроен домик для игр, и свисала лестница…

Гарри замечтался, медленно поворачиваясь кругом. На него нахлынули не прожитые им воспоминания, он словно растворился в картинках прошлого. Как красиво… Спокойно… Даже плющ там, где ему и полагается быть, - ползет себе по стене. Цепляется своими крохотными коготками за серые камни. Лист за листочком, шаг за шажочком. Попробуй, отдери. Скоро всю стену скроет лакированным ковром-чешуей. И коттедж превратиться в морское чудище…

Мимо что-то пролетело, и Гарри очнулся. Посмотрел вверх: на ветке раскачивалась маленькая птичка с оранжевой грудкой.

Зарянка!

На мгновение показалось, что это одна из тех самых «парковых» птах, что радовали его своим благодарным щебетанием.

Нет, конечно. Просто зарянки смелые, почти не боятся людей. Очень красиво поют. Гарри часто тенью скользил по сонному дому, пытаясь урвать хоть десять минуточек посидеть на покрытой росе скамейке в пробуждающемся парке - послушать их пение. А потом, крадучись пробирался домой, чтобы приготовить опекунам завтрак.

Гарри высыпал еду прямо дорожку. Вряд ли Снейп имеет привычку здесь прогуливаться – очень уж заросла тропинка.

Осторожно отступил на несколько шагов. Потом еще. Любопытная зарянка не утерпит. Обязательно слетит вниз, посмотреть, что же там такое. Но птичка не спешила, склоняла голову то так, то эдак, разглядывая Гарри блестящими глазками-бусинками.

Скорее всего, это самец, - решил Гарри. Самочки не такие крупные и яркие. И куда более смелые.

Гарри отступил еще и еще, потом и вовсе сошел на газон, чтобы не шуршать по гравию. Наверняка Снейпу не понравится, что топчут его шикарную траву. Наплевать.

Решил больше не ждать. Становилось прохладно. Пора было возвращаться. И так загулялся.

Проходя мимо сарая, Гарри вспомнил, как куст шиповника украл его очки. Нужно найти. Зрение не очень. Пора садиться за учебники. Да и читать хочется, тем более, раз нашел такой клад! Но не возить же все время носом по странице, как тогда в туалете. Устаешь быстро, и голова начинает болеть. Без очков плохо.

Интересно, будет ли у него время почитать? Или дни промелькнут, занятые очень важными вещами: от уроков до уборки, но только не тем, что так страстно желается делать ему самому?

Ну, что ж. Можно читать и учебники. Жаль только, что они совсем не похожи на магловские. В учебниках по зельеварению, чарам, арифмантике и трансфигурауции только скупые формулы, расчеты и схемы. Ни единого описания, ни картинок. Словно авторы поставили себе целью сделать все возможное, чтобы возникало стойкое отвращение при одном только взгляде на эти казенные приюты сухих, зачастую очень непонятно изложенных знаний.

Даже учебник по истории умудрились написать так, что в сочетании с воспоминанием о нагоняющем тоску голосе профессора Бинса, на Гарри нападала сонливость.

А ведь в маггловской школе Гарри очень любил историю, много раз перечитывал свой замечательный красочный учебник, разглядывал картинки. Некоторые из них даже срисовывал. И все запоминалось само-собой, словно по волшебству, которого не было в волшебных учебниках Хогвартса.

Исключение составлял разве что учебник по ЗоТИ, но даже там картинки почему-то были черно белыми и не двигались. А ведь какие замечательные учебники можно было бы разработать! Ожившие болотники и водяные! Битвы троллей и восстания гоблинов!

Гарри частенько пытался зарисовать те видения, что вставали перед его глазами. Миссис Норрис, похоже, нравилось его увлечение: она не вредничала, когда на хозяина накатывало вдохновение. Даже, если это случалось прямо посреди урока или выполнения домашнего задания.

Иногда Гарри казалось, что нарисованные им монстры как-то уж слишком пристально смотрят ему в глаза, а Дракучая ива вот-вот оживет и хлестнет его веткой. Он мог бы поклясться, что звери меняют положения тел, а из нарисованного им котла с зельем идет пар.

Но, стоило моргнуть, как все исчезало, и рисунки вновь застывали, словно и не была секунду назад протянута невидимая нить от его сердца к его творениям. Чем чаще рисовал Гарри, чем удачнее у него получалось, тем больше они оживали. Ну, или так ему казалось.

Гарри почувствовал, что ужасно соскучился по своему необычному маленькому другу. Захотелось вновь сесть, ощутить в пальцах подбадривающее тепло и рисовать. Зарянку, эльфа, несчастный ободранный дуб, тропинковую дорожку в окружении высоких деревьев, даже свой красивый шоколадный халат. И Снейпа в пижаме.

Гарри улыбнулся и тут же ощутил знакомое движение, словно в кармане халата шевельнулся, проснувшись, крошечный любопытный зверек. Как мышата в куртке Хаггрида.

Гарри полез в карман и вытащил Миссис Норрис. Огладил знакомые потертости и царапинки, нарисовал точку под ногтем на большом пальце.

Ура. Жизнь продолжается!

Ему всегда хотелось рисовать, когда он начинал чувствовать себя лучше.

Осталось найти очки. Без них много не нарисуешь.

Есть хочется.

Сколько он уже гуляет? Сейчас бы съесть тот остывший, но наверняка вкусный суп. Но сперва очки.

Гарри осторожно поставил на траву красивую тарелку с бледно зеленым узором по краю (нарисовать бы!) и двинулся к сараю. Оперся спиной о стену, закрыв глаза, вспоминая, куда чертов спрут мог зашвырнуть их. Кажется…

Рядом раздался хлопок. Гарри вздрогнул и открыл глаза. Рядом стоял Снейп.

- Вам плохо?

- Н-нет. Все хорошо, спасибо.

- Поттер, пора в дом, скоро сгустится туман. Роса, сырость. Вам пока не стоит так долго гулять. И вы мало съели. Не стесняйтесь. Кухня в вашем распоряжении. Если вам захочется чего-то, то просто скажите эльфу, он приготовит.

Гарри смотрел на профессора, спешно обучаясь нормально разговаривать с ним, без попыток съежиться в комок или впасть в истерику и начиная ощущать себя рабовладельцем. То есть, эльфовладельцем. Малфой, блин.

- А… можно я сам приготовлю, сэр? Если на кухне есть продукты, конечно.

- Не понравилась стряпня домовика? – хмыкнул Снейп.

- Что вы, - испугался Гарри, - все вкусно, просто… я люблю готовить. Меня это успокаивает.

- Ну… если так, то действуйте. Курс успокоительно вам не помешает, это точно, - хмыкнул профессор. – Только вот не нужно три раза в день изображать из себя повара, официанта и посудомойку. Давайте так: вы готовите завтрак, а все остальное – эльф. Этому бездельнику некуда девать свою нескончаемую энергию. Тем более, что обед он мне приносит из школьной столовой.

- А как зовут эльфа? Как его вызвать, если мне что-то понадобится? – Гарри наконец решился задать так долго мучавший его вопрос.

- Его зовут эльф. Чтобы его вызвать, достаточно сделать так, - Снейп щелкнул пальцами.

Раздался хлопок. Домовик тут же заметил тарелку и, схватив ее, раздраженно уставился на Гарри.

- Молчать. Приготовь мистеру Поттеру легкий ужин. Просто разогрей суп и молоко. На кухне.

Эльф захлопнул рот, поклонился и исчез. Снейп вдруг резко повернул голову и взглянул в глаза Гарри:

- Вы не знали, как вызывать домовика? А что же вы…

Повисло неловкое молчание. Оба не знали, что сказать.

- Хм, - отмер, наконец, Снейп, - вам, похоже, легче умереть, чем обратиться с просьбой? А что за история с ночевкой в сарае? Не смогли найти комнату? А спросить меня не решились?

Покрасневший Гарри смутился еще сильнее:

- Я…

- Что - вы?

- Я подумал, что это ваша спальня, сэр.

- Да уж. Когда думает гриффиндорец…

Снейп смолк, так и не высказав одно из своих знаменитых изречений. Зато поднял голову, подставляя лицо последним лучам заката, провел рукой по волосам, собирая их в хвост. Когда он проделал весь знакомый ритуал, и с его лица исчезло выражение «я, похоже, идиот», Гарри рискнул обратиться с просьбой:

- Сэр, у меня где-то здесь потерялись очки, вы не могли бы…

- Акцио очки Поттера!

С ближайшего дерева сорвался какой-то темный комок и заверещал так, что Гарри присел от неожиданности.

- А, вот оно что. Отдавай!

В руках у Снейпа оказался серый бельчонок, вцепившийся лапками в очки.

Гарри едва не взвизгнул от восторга, словно девчонка, и всплеснул руками:

- Белка!

- Проклятье. Заполонили весь сад. Отдавай же, ну!

Снейпу удалось разобрать комок на составные части, и он вручил их Гарри:

- Держите свою пропажу и посадите этого невоспитанного ребенка на дерево, пока не явилась его мамаша и не оглушила нас воплями.

Гарри поспешил выполнить приказ, даже не осмелившись погладить звереныша, хотя очень хотелось: на дереве явно началось волнение, не стоило злить местных обитателей.


Глава 28


Очки выглядели печально: дужки изгрызены, одно стекло поцарапано так, что впору выбрасывать.

Гарри вздохнул, глядя на дело лапок и зубов маленького серого проказника.

- Дайте мне!

Гарри протянул Снейпу бесполезную вещь и снова вздохнул, но тут же улыбнулся. Очков было жалко, но хоть бельчонка в руках удалось подержать. Впервые в жизни.

Снейп повертел тускло поблескивавшие стекляшки, окинул взглядом Гарри, опять взглянул на заходящее солнце, словно что-то задумав.

- Собственно, еще не поздно. Я знаю одно хорошее место. Вопрос в том, готовы ли вы перенести аппарацию.

Гарри встревожился: неисповедимы пути размышлений профессора, плавали, знаем.

- Нет, - продолжая беседу с самим собой, ответил Снейп, - лучше завтра, с утра. А сейчас вам нужно поесть, и можете заняться чем душа пожелает, почитать, например, но лучше – лечь и выспаться как следует.

Гарри хотел было осведомиться о планах на завтра, но не осмелился. К тому же существовали и другие нерешенные вопросы. Их следовало задать так, чтобы в ответ не получить унизительный категоричный отказ. Гарри знал, что если такое произойдет, то он еще долго не решится обратиться к профессору, даже если того будет требовать самая настоятельная необходимость.

Пока они шли по дорожке к дому, Гарри тщательно перебирал в уме все варианты, на которые профессор, вроде бы, должен отреагировать нормально. Или вообще не стоит его ни о чем просить? Ведь есть же домовик, который «эльф», у которого точно есть и другое имя, но профессору, видимо, удобнее пользоваться презрительным «эльф»…

Нет, не стоит общаться со Снейпом чаще, чем он сам выкажет такое желание. Нужно постараться вести себя так, чтобы оно возникало у него как можно реже. Но есть один момент, который нужно прояснить безотлагательно, иначе Гарри так и будет мучиться.

Стыдно сознавать, но куда больше чем вопросы, откуда слизеринский декан знает тетю Петунью, и почему он наложил обливиэйт на мадам Помфри, Гарри заботила сохранность собственной шкуры.

Он так устал дрожать от страха перед болью, перед унижением, что в душе словно чуть приоткрылась потайная дверь. Он не хотел даже думать о ней, не то, что приближаться. Гарри предпочел бы знать, что она закрыта на сотни замков и окована стальными цепями, но…

Но едва ощутимый ледяной сквознячок из царства Аида медленно замораживал едва начавшую оживать душу. Одно Гарри знал теперь твердо: назад дороги нет.

В нем поселилась жуткая уверенность, что, если потребуется, он без сожаления и страха сможет отворить пока лишь неплотно прикрытую дверь и перешагнуть порог. И будь, что будет. Если у него нет сил, бороться за свое право быть человеком на земле, то ему самое место в зловещих глубинах Тартара.

Это было трусостью, это было предательством. Гарри сознавал это, но устал чувствовать отвращение к себе. Устал настолько, что ему стало все равно.

От печальных мыслей разболелась голова, стали тяжелыми и неподъемными ноги. Он с трудом преодолел пару ступеней крыльца и прислонился к перилам. Вспомнил серый верещащий комочек. Ну, вот что он за человек такой? Все же было нормально, хорошо, прекрасно! Это был едва ли не самый лучший вечер в его жизни. И вот опять нужно было все замалевать черной краской проклятых мыслей.

Так бывало. Стоило в жизни Гарри забрезжить слабенькому лучику света, как вслед за мимолетным лихорадочным счастьем и болезненным наслаждением, приходил страх. Страх, что чудо больше никогда не повторится. Что впереди опять ждут беспросветные дни, недели, месяцы постоянного напряжения в ожидании боли и не только физической.

Надоело. Просто надоело. К черту.

Гарри вдруг ощутил дикое желание расхохотаться. О, Святая дева! Верно тетя говорит, что никакого волшебства не существует, что просто в нем живет дьявол. Скорее всего, это действительно так. Дьявола зовут жадность. Гарри всегда всего мало. Ему постоянно требуется что-то большее, причем недоступное, словно Луна с неба.

Что это? Что ему нужно? Ах, если бы он знал!

А, может и тетя не права. Просто Гарри ненормальный от рождения. И не потому, что волшебник. Сумасшедший, помешанный. И не потому, что маг. Сами посудите, разве это нормально: вкусно поесть, увидеть зарянку, не поссориться со Снейпом, подержать в руках настоящего бельчонка и в результате думать о самоубийстве!

Гарри всхлипнул и зажал себе рот, опасаясь, что услышит профессор.

Тот услышал. Уже взявшись за ручку двери, он резко обернулся и через мгновение был рядом с Гарри, протягивая ему руку.

- Устали? Замерзли? Держитесь, я помогу вам подняться.

Гарри взглянул на руку, как на изготовившегося к атаке василиска и отшатнулся.

Да что ж такое-то… Еще несколько минут назад он мог спокойно разговаривать с профессором, а теперь снова, словно приступ какой-то.

Болен, точно. С головой не в порядке.

Похоже, Снейп подумал о том же. Но почему-то не спросил свое коронное: «Пощечину?», а медленно опустился на ступеньку в шаге от Гарри.

Солнце почти зашло, в сумерках фигура профессора напомнила Гарри горгулью, охраняющую проход к винтовой лестнице, ведущей в кабинет директора в Хогвартсе. Нос и мрачные глаза добавляли сходства.

Вот, только, каков пароль?

Кажется, Гарри знал его:

- Плеть, - прошептал он.

- Что?! - изумилась «горгулья», резко вспархивая со своего насеста.

О, кажется, подействовало.

Гарри спустился на ступеньку, наступил на полу халата и чуть не свалился.

Снейп, со свойственной ему молниеносной реакцией и скоростью движений, перехватил Гарри за руку и дернул вверх. Через пару секунд они уже стояли на крыльце, с которого исчезли кресла и стол.

- П-почему плеть? – заикаясь от неожиданности, задал основной вопрос Гарри. – В-вы правда так сильно хотели меня избить? За что?

- Давайте пройдем в дом. Одну секунду. Не шевелитесь.

Профессор вновь явил чудо-чудесатое: достал из воздуха волшебную палочку.

Гарри сжался, хотя наверняка знал, что ему ничего не грозит.

- Надоело каждую секунду ожидать, что вы свернете себе шею во славу моды и красоты.

С этими словами Снейп провел палочкой по кругу. Халат Гарри укоротился, приоткрыв штанины пижамных брюк.

- Эванеско!

Лоскуты, отрезанные от подола, исчезли. Профессор отворил дверь, чуть посторонился, пропуская Гарри вперед.

- Вам соврать, или попробуем договориться?

- О чем нам с вами договариваться, если вы будете мне лгать, сэр? - буркнул Гарри. - Просто ответьте: «Да, хотел». Я, собственно, не удивляюсь. Странно, если было бы иначе.

- Пойдемте, я вам кое-что покажу, - проигнорировал его выпад Снейп, и добавил, как бы между прочим: - конечно, хотел. Мечтал. Но, ведь вас больше волнует будущее, не так ли? Вы стремитесь понять, чего от меня ожидать теперь, когда вы в полной моей власти.

Гарри успешно споткнулся и без помощи отрезанных пол халата.

- Ну, вот, и я о том же. Идемте.

Профессор зашагал в сторону лестницы, ведущей наверх.

- О чем? Я не понимаю вас, сэр, - совсем осмелел Гарри, спеша за ним.

- О том, что так бывает очень часто: спрашиваешь человека, готов ли он услышать ответ на свой вопрос. «Готов». Отвечаешь, а он спотыкается в лучшем случае, а в худшем – пытается засветить в тебя непростительным. Ну, или распустить на ленты, если брать ваш вариант.

У Гарри немного отлегло от сердца. Похоже, Снейп нашел-таки способ унимать истерики.

Вот если бы Гарри сам смог научиться успокаивать самого себя! Если бы только понять, как это: не дать захватить свой мозг отвратительным самоубийственным мыслям. Как остановить разогнавшийся паровоз? Может, есть какое-нибудь средство? А то так и, правда, можно сойти с ума. Чем, собственно, Гарри успешно и занимался в последнее время.

- Что для вас важнее, Поттер: намерения, не ставшие делами, или дела, не обусловленные намерениями?

Гарри растерялся.

Снейп, тем временем, прошел под лестницу и открыл тяжелую дверь, за которой обнаружились ведущие вниз ступени.

- Поттер, вы же знаете наизусть «Одиссею», следовательно, вполне поняли суть вопроса. Не впадайте в ступор, ибо я не сфинкс, и не задаю пустых вопросов, за неправильный ответ на которые следует смерть. Мне действительно важно знать, что вы думаете.

- Второе, сэр. Но ведь и первое может сказаться на последующих поступках. Иногда только кажется, что решение принято спонтанно. Всему есть причина, сэр.

Снейп резко обернулся. Лицо его странно искривилось, словно он получил чувствительный удар между лопаток, и теперь пытается вдохнуть. Он замер, разглядывая Гарри так, будто впервые его увидел. Наконец, отмер. Явно хотел что-то сказать, но только махнул рукой, показывая на ступени, и шагнул на них первым.

Подвал, еще одна дверь. Снейп вновь повернулся к Гарри:

- То, что вы увидите, ни в коей мере не оправдывает мои деяния по отношению к вам, Поттер, не является причиной, лишь поводом. И потому, искренне прошу вас еще раз простить меня. Надеюсь на ваше… хм…, - Снейп не договорил и взялся за ручку.

У Гарри, уже ранее слышавшего невероятные извинения профессора, опять буквально отвалилась челюсть.

Бля… И что же там, за дверью?

Глава 29


Ничего.

Там не оказалось ничего, кроме пустого помещения, заполненного тяжелым запахом гари. Видно было, что здесь совсем недавно бушевал пожар. Закопченные стены и потолок смотрели укоризненно.

Гарри закашлялся – настоянный на запахах пожара воздух немилосердно резал горло. Хотелось выскочить улицу, но Гарри не решился покинуть подвал, опасаясь разозлить того, кто…

Снейп, что, считает Гарри виновником?!

- Выходите, не стоит тут находиться. Теперь это место будет бесполезно в течение нескольких лет.

Гарри раскашлялся так, что у него на глазах выступили слезы. Он согнулся, схватился руками за горло. Профессор схватил его за шиворот, вытащил в холл и ткнул палочкой в спину, как делал частенько, чтобы остановить приступ.

Гарри, наконец, отдышался, выпил воды из протянутого Снейпом стакана, и уставился на профессора:

- Вы хотите сказать, что этот пожар устроил я?

- Именно. Эванеско!

С тапочек Гарри и туфель профессора исчезала сажа. Пол, испачканный черными следами, тоже приобрел чистоту.

Гарри во все глаза смотрел в лицо Снейпа:

- Да вы накинулись на меня почти сразу, как притащили меня сюда. Я, правда, плохо помню, как мы тут оказались… Но… когда бы я успел… Даже, если бы мне вообще такое пришло в голову…

Снейп молчал. Он отошел от Гарри подальше, словно опасался, что воспоминания об инциденте могут разбудить желание отстегать виновника пожара далеко не иллюзорной плеткой.

- Что там было?

- Лаборатория.

Гарри вытер слезы и покачал головой, пытаясь восстановить в памяти то злосчастное утро.

Не получалось. Почти все воспоминания о том, что было до разговора с профессором, стерло видение раскаленной плети. Да и как Гарри мог устроить пожар, если даже не знал о существовании этого дома, а не то, что лаборатории в нем!

Но, кажется, Снейп действительно куда-то уходил и вернулся вне себя от гнева. Но… ведь уходил Снейп, а не Гарри! Гарри валялся вон в том кресле… Или нет?

- Не понимаю… - растерянно прошептал он и почувствовал острое желание присесть.

Снейп, отчего-то, не торопился просвещать его. Профессор отошел еще дальше, оперся локтем о стену возле камина, прикрыл лицо рукой и отвернулся, словно не желая видеть причину своего огненного гнева.

Гарри хотел было подойти к креслу, но путь ему заступил домовик:

- Смотри, негодный мальчишка!

С этими словами эльф дернул завязку на наволочке и потащил свое одеяние вниз, обнажая грудь и живот.

Гарри взглянул и зажал рот, почувствовав резкую тошноту: на теле домовика отчетливо виднелись свежие шрамы от ожогов.

- Прекрати, - резким тоном приказал Снейп, - в этом можешь винить самого себя: тебя вообще не должно было быть в тот момент в лаборатории! Забыл, что я тебе приказывал, сколько раз предупреждал, чтобы ты не совался туда с уборкой! Особенно, когда экспериментальное зелье находится в заключительной стадии изготовления и еще крайне нестабильно.

- Хозяин, сэр! Но там же ужасная грязь. Тинки обязан выполнять приказ директора.

- Заткнись.

Домовик демонстративно захлопнул рот так, что лязгнули зубы.

- Еще раз услышу о директоре в моем доме, - отправишься в распоряжение Дамблдора.

Эльф, с ненавистью глядя в лицо Гарри, вернул одеяние на место и принялся медленно завязывать наволочку.

Гарри обогнул домовика по дуге радиусом чуть не до противоположной стены, доплелся до кресла и плюхнулся в него, чувствуя противную слабость в коленях.

- Извините… - пробормотал он, не понимая за что, собственно, извиняется. Но если он хоть на грамм причастен к травмам эльфа, то это ужасно. Гарри помнил ошеломляющую боль, когда в далеком детстве перевернул себе на ногу кастрюлю с кипятком. А ведь эльф совсем кроха…

Гарри вновь замутило, он несколько раз вдохнул, потом вцепился зубами в палец. И Тинки после этого еще готовил ему, ухаживал за ним, когда Гарри болел. Странно все это.

- Из-звините… Я м-могу чем-нибудь помочь?

Голос у Гарри дрожал, тряслись пальцы, стало холодно.

Эльф нацепил на физиономию презрительную гримасу и явно хотел сказать какую-то гадость, но его остановил приказ Снейпа:

- Сгинь. Марш на кухню, Гарри сейчас придет.

Меньше всего на свете сейчас хотелось есть. Голова совсем разболелась. От Снейпа так и веяло нежеланием продолжать разговор. Гарри чуть ли не физически ощущал его эмоции: раздражение и даже гнев. Вполне понятно, если он думает, что пожар дело рук Гарри. Но… если он не хотел рассказывать, в чем, собственно, дело, то к чему весь этот спектакль?

Все эти странные вопросы и взгляды? Намеревался объяснить, а потом передумал? Или просто хотел привести еще одно доказательство того, что Гарри крайне опасен? А тогда зачем было извиняться и плести паутину слов? Чтобы показать сгоревшую лабораторию?

Запутался. Совсем. Никакой логики. Во, дурдом…

Вот профессор стукнул кулаком по стене, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, посмотрел на Гарри.

- Поттер, извините, мне нужно идти. Вы в состоянии сами добраться до кухни, или мне придется опять искать вас по всему саду, вести за ручку, а затем кормить с ложечки? Сколько можно за вами бегать?

Гарри замер. Опять этот тон! Холод и презрение, желание уколоть, обидеть. Знакомо. Опять качели? Но почему? Ведь, все только-только начало налаживаться… вроде. Или показалось, привиделось? Или Снейпу вежливость далась путем невероятных усилий?

Ненадолго же вас хватило, профессор.

Ну, уж нет, пусть сначала ответит!

- Профессор, я хотел бы…

- Да наплевать мне, что ты там хотел, щенок! – вдруг заорал Снейп, оттолкнулся от стены, резко развернувшись, бросился вон из холла и скрылся в темном коридоре первого этажа. Хлопнула дверь.

Злобный крик словно вонзил в лоб стальную иглу. Гарри покачнулся и сполз на пол, встал на колени и уткнулся лбом в кресло. Голова горела, совсем как тогда, у Дурслей, когда его мучили приступы. Неужели опять? Если это оно, то нужно убираться отсюда куда-нибудь подальше.

Если магия восстановилась за прошедшие дни, то вслед за приступом боли неминуемо последует выброс. От мебели останутся одни щепки. Не дай Бог рядом случайно окажутся Тинки или Снейп… Нет. Только не это! Нужно выбраться во двор. Пусть уж лучше страдают деревья.

Гарри попробовал подняться, схватился обеими руками за кресло, подтянулся, удалось. Встал. Пошатываясь, добрел до двери. Закрыто! О, Святая Дева, что делать-то? Голова – словно часовой механизм. И не знаешь, когда сработает таймер. Но то, что бомба рванет – несомненно.

Лаборатория! Там-то уж разносить в щепки точно нечего, а на двери изнутри наверняка есть крепкий засов. Или нет? Гарри не помнил. Но можно проверить.

Если удастся запереться, то Снейп туда не войдет и не пострадает. Аппарирует? Возможно. Но, может, там существуют противоаппарационные чары? Лаборатория, все-таки. А, возможно, он их уже снял, за ненадобностью. Хватит рассуждать. Иди уже.

Держась рукой за лоб, словно пытаясь вдавить в него вытекавшую, казалось, прямо из шрама боль, Гарри поплелся под лестницу.

Да что ж так не везет-то! И когда Снейп успел запереть дверь, ведущую в подвал? И зачем?

Думай, куда можно еще пойти? Где спрятаться?

Остается только своя комната. Занавески можно… Снейп разрешил… А вот мебель жалко. Опять проклятая лестница. Опять бесконечные ступеньки. Так и будешь воевать с ними, пока не придет время отправляться в Хогвартс? Кстати, а сколько еще осталось, какое сегодня число?

Вот, хорошо, думай о чем-нибудь, отвлекайся от боли. Может, если удастся не заснуть, то выброс не произойдет? Надо же как-то учиться контролировать свою взбесившуюся магию. Ступенька, еще ступенька. Думай, думай. Что произошло в лаборатории? Взорвалось зелье? Снейп сказал «экспериментальное, в завершающей стадии, нестабильное».

Добрался до площадки, хорошо. Еще один пролет, а там и до дверей в комнату не так уж и далеко.

Почему он считает, что виноват Гарри? Вынужден был отправиться за ним, потерял время, что-то упустил и не смог проконтролировать процесс? Потому и взорвалось? Но в лаборатории бушевал самый настоящий пожар… кажется… Или нет? Но столько сажи! Все стены и потолок черные. Ужас. Наверное, много времени заняло, потушить пламя.

И Тинки. Несчастный эльф. Кошмар. Как он не погиб только. Такие ожоги. Кто его лечил? Снейп?

Мысли немного отвлекали. Помогали преодолевать ступеньку за ступенькой, делать шаг за шагом, вот и дверь. Уф. Нужен свет. Где-то здесь выключатель… Да, вот он.

Гарри подтащил стул к двери, подпер спинкой ручку. Не преграда для волшебника, владеющего аппарацией, но Снейп ночью предпочитает перемещаться пешком. Главное, пережить эту ночь. Постараться не уснуть.

Гарри лег на пол. Прижался лбом к ковру, полежал немного. Больно. Неудобно. Сел, вытащил из кармана припасы, украденные за ужином. Тошнит. Не хочется. Как болит голова…

Встал, положил еду на стол. Ухватился руками за крышку стола, проморгался, пытаясь отогнать, словно застывшее на сетчатке изображение тщедушного тельца эльфа, обезображенное следами от ожогов.

На столе лежали учебники. Не до них. А, вот это уже интереснее. Тетрадь! Чистые листы. Гарри вновь улегся на ковер, вытащил из кармана Миссис Норрис и принялся рисовать, почти не видя того, что рисует – так кружилась голова. Но лихорадочное черканье по бумаге приносило облегчение.

Очень важно было не прекращать наносить на бумагу поначалу казавшимся беспорядочным малеванием линии. То ли безумный маляр красит забор, то ли Гарри размахивает шлангом, поливая газон.

Миссис Норрис то выдает чернила, то ее кончик превращается в ластик и начинает стирать нарисованное. Она умничка, она так послушна. Она всеми силами стремится помочь выплеснуть на бумагу боль.

Медленно текут минуты, а, может, несутся вскачь? Рассвет все равно еще далеко. Еще, наверное, даже не поздний вечер. Рисовать.

Вот проступило ухо, потом укоризненный взгляд устремился на Гарри. Тонкая шея… хрупкие ключицы… Скорее дорисовать наволочку, чтобы скрыть страшные ожоги, оставленные зельем… Гарри виноват. Плохой Гарри. Из глаз Тинки покатились нарисованные слезы… Гарри виноват…

Как болит голова, но, пока рисуешь, цепляешься за реальность. Не спать.

В руках у Тинки тарелка с узором по краю, которую он подобрал в саду. Эльф стоит, прикрываясь ею, словно щитом, от Гарри. Смотрит печально, слеза скатилась на краешек тарелки, будто линзой увеличив крошечный фрагмент рисунка.

Жаль, нельзя передать зеленый цвет узора, так похожий на цвет глаз домовика. Миссис Норрис рисует только черным.

Хлопок.

Гарри подскочил от неожиданности. И в тот же миг в глазах потемнело. Уши наполнил пронзительный писк.

- Гарри Поттер – дрянной мальчишка, нарушил приказ хозяина, не пришел ужинать. Тинки пожалуется мастеру Снейпу! – голос домовика был еле слышен сквозь усиливающийся сверлящий мозг звук.

- Т-тинки, пожалуйста… - немеющими губами прошептал Гарри, чувствуя, что сейчас произойдет что-то ужасное, - исчезни отсюда, спасайся, аппар… б-быстро! Умоляю тебя…

Главы 30-53 и другие мои работы в группе:
https://vk.com/soldatstefana

Глава 30


Но Тинки не унимался:

- Негодный мальчишка и не собирался ужинать! Только зря заставил бедного Тинки возиться: разогревать и сервировать стол. А сам стащил яблоко и крекеры. Невоспитанный…

Гарри, как одержимый, черкал в тетради так, что теплая мягкая Миссис Норрис, казалось, вот-вот вытечет из пальцев расплавившимся шоколадом. Только бы не слушать оскорбления, которыми осыпает его обиженный домовик, только бы удержать в себе то, что стремится вырваться и разнести в клочья все, что крепостью хоть немного уступает камню.

В голове опять разыгралась настоящая битва двух смертельных врагов, и вновь возникло отчетливое ощущение, что третий изо всех сил пытался уничтожить их обоих.

Гарри застонал, сворачиваясь в клубок, но продолжая яростно малевать, словно только линии на бумаге удерживали его в сознании. Он уже не видел, что именно рисует и рисует ли вообще, не слышал причитаний эльфа. Сознание неумолимо проигрывало контроль над телом, уступая его неведомой силе.

Чей-то наполненный ужасом крик и темнота.

***

Очнулся от режущего глаза света. Сразу вспомнил все: и нарывавшегося быть разрезанным на завязки для собственной наволочки ворчливого Тинки, и едва не расплавившуюся в ладони Миссис Норрис. Подскочил, точнее, попытался. Слабость, как и всегда после приступа и выброса.

Не успел сесть, как в ужасе принялся обшаривать глазами комнату, опасаясь увидеть пятна крови и груду щепок, бывшую мебелью и дверьми.

Но все на месте, на двери и прочих предметах ни царапинки, никаких следов страшных событий. Даже шторы висят себе, чуть покачиваясь под воздействием ветерка, дышащего утренней росой в приоткрытое окно. Чисто, чинно, словно только что отмыты и «пропылесосены», по выражению тетушки, все поверхности. Кровать… а вот на кровати, укрытый одеялом лежит он сам. На мягком матрасе, а не на голых досках.

Гарри испугала эта чрезмерная, слишком уж какая-то тщательная чистота. Что скрывается за ней? Неужто пришлось отчищать ковер и стены от пятен крови? Черт, без очков плохо видно. Может, и нет никакой «сверхчистоты», просто он толком ничего не видит?

Но кто-то кричал, точно! Гарри встрепенулся, слез с кровати, краем глаза успел зацепить, что пижама на нем новая, а на кресле дожидается старый знакомый – шоколадный халат. Не до него. Нужно срочно узнать, что случилось с Тинки! О, Боже, если он пострадал, если Гарри виновен в его смерти или ранах…

Гарри, пошатываясь, бросился к двери, попутно всматриваясь в ковер, ища на нем затертые следы крови. Ничего… кажется…

Бросился на дверь, как на врага, стремясь вырваться в коридор, и бежать, разыскивать Снейпа, чтобы узнать, чтобы принять, чтобы… О, Матерь Божья, только не это, маленький, вредный, старательный Тинки… Пожалуста… нет! Если Тинки погиб…

- Мерлин бы вас побрал, Поттер!

С силой, неожиданной для хоть и ослабевшего, но налегшего с размаху тела, дверь врезалась в появившегося буквально за мгновение до этого Снейпа. А вслед за дверью в зельевара угодил и сам Гарри.

Учителя отбросило в противоположную стену узкого коридора, Гарри споткнулся и грохнулся на пол, приложившись в падении подбородком. О коленку профессора.

Из руки Снейпа вылетело что-то блестящее и унеслось вдаль по полу длинного коридора.

Наступила тишина.

Которая продолжалась час. А, может, всего пару секунд.

Гарри, здорово прикусивший язык, поднялся на четвереньки и пополз обратно в комнату, пятясь от поднимавшегося с непередаваемым видом профессора.

Убьет. Точно.

Снейп двигался слишком медленно, опираясь о стену, прижимая другую руку ко лбу. Вот он, наконец, выпрямился, поднес ладонь к глазам, словно желая убедиться, что на ней нет крови.

Крови действительно не было. Было кое-что другое, не менее страшное.

Гарри с ужасом увидел, как на правой стороне профессорского лба наливается огромная шишка.

О, Святая Дева!

Забыв о том, куда и зачем летел, сломя голову, как выяснилось только что, - профессорскую, Гарри вскочил и бросился в ванную. Схватил первое попавшееся полотенце, трясущимися руками сунул его под струю холодной воды, слегка отжал и вновь вылетел в коридор.

- В.. и.. те…!

Объяснить, что собственно, нужно делать, он не смог – рот наполнился кровью из прокушенного языка, но Снейп без всяких вопросов схватил мокрое полотенце и прижал к шишке.

И опять наступила тишина.
Через пару секунд напряженного разглядывания друг друга, в молчание проник звук текущей в ванной воды.

- Пойдите закройте кран!

- Умойтесь… вампир! – догнало второе распоряжение бросившегося выполнять приказ Снейпа Гарри.

Гарри взглянул в зеркало. Действительно. Бледная, как мел, перекошенная от ужаса физиономия и стекающая изо рта струйка крови. Перепуганный вампир. Да уж… профессор любого вампира доведет. И осиновый кол не понадобится. Кровопивец сам помрет. От страха.

Гарри умылся, прополоскал рот. Больно. Трясутся руки. Что-то теперь будет с «наглым щенком»? И что, все-таки, с Тинки?

- Живой?

Дверь в ванную отворилась, вошел Снейп, повесил на сушилку полотенце и схватил Гарри за подбородок:

- Не вертитесь, что там у вас? Откройте рот.

Гарри, невольно зажмурившись, послушно выполнял приказы. Совсем недавно, при разговоре о пожаре, он буквально физически чувствовал волны сначала раздражения, а затем и ненависти, исходившие от профессора. Ничего подобного не было сейчас, когда Снейп имел все основания орать и избивать наглого щенка до полусмерти.

Гарри задержал дыхание и прислушался к своим ощущениям, пытаясь настроиться на странного учителя, словно магнитная антенна в машине у дядюшки, на любимую передачу Вернона.

Не получалось. Может, стоит решиться открыть глаза?

В тот раз Гарри видел выражение лица профессора, видел, как тот стоял, опираясь о стену возле камина, и явно пытался, но почему-то не мог справиться с собой. Волны профессорской ярости становились все более угрожающими, словно невидимый ветер крепчал, заставляя вздыматься до небес гигантские валы.

Гарри вспомнил, как ощущал нарастающий шквал эмоций учителя, ему даже показалось, что он видел бетонную стену воли, разрушающуюся под ударами неизвестно кем и зачем спровоцированной стихии.

Пальцы исчезли с подбородка, Снейп отступил на шаг. Гарри пересилил себя и взглянул в изумленно распахнувшиеся черные глаза, продолжая ощущать себя антенной, бесплодно шарящей в пустоте эфира.

Ничего. Ни злобы, ни ярости, словно и не «украшала» лоб профессора огромная шишка. Вернон, буде такому, не дай Матерь Божья, случиться, уже избивал бы племянника ногами.


- Поттер, прекратите лезть в мои мозги! Как это у вас вообще получается? Вы понимаете, что делаете?

Снейп отступил еще на шаг и чуть прищурился, в его глазах загорелся исследовательский огонек:

- Ну-ка, попробуйте еще раз.

Заинтересованный доброжелательный тон окончательно выбил Гарри из состояния антенны, поскольку стало понятно, что убивать не будут и орать тоже. Неужели профессор почувствовал, как Гарри «искал» его? Странно все это.

Но все уже закончилось. В данную секунду Гарри не ощущал ничего, даже нельзя было сказать, что его «магнитная антенна» поймала «добрую волну». Ничего, никаких волн. Просто Снейп, правда, с шишкой на лбу.

- А ведь мне не показалось, - задумчиво произнес профессор, отвернувшись от Гарри и разглядывая в зеркале последствия встречи с дверью.

Гарри тоже уставился на свое отражение и высунул язык, пытаясь разглядеть, что же там так сильно болит. Вздрогнул и дернулся в сторону, неожиданно услыхав весьма странные звуки. Изумленно взглянул на расхохотавшегося Снейпа, впервые услыхав, что профессор, оказывается, умеет смеяться.

- Поттер… С таким тренером, как вы, возможно, со временем, я научусь отражать лбом не только удар двери. Если...Доживу... До конца лета...

Гарри проследил взгляд учителя, устремленный в зеркало, и несмело улыбнулся.

Действительно забавно: шишка у профессора налилась с той же стороны лба, с которой находился и шрам у Гарри.

Гарри пригладил волосы, стараясь замаскировать проклятую отметину, а Снейп, наоборот, откинул их со своего лба, собирая в хвост. Под его ладонями тусклые волосы заблестели, но потом вновь вернулись к прежнему состоянию, послушно укладываясь в прическу.

- Здорово! - прошептал Гарри, сплюнул кровь и вновь совершил безуспешную попытку использовать вихры как средство маскировки.

- Терпеть не могу, когда космы лезут в лицо, но магия на них долго не действует, - скоро опять растреплются.

Снейп осторожно ощупал шишку, посмотрел, как Гарри смывает кровь с раковины и неожиданно щелкнул пальцами:

- Тинки, принеси заживляющий бальзам!

***

Главы 31-55 и другие работы в нашей группе:
https://vk.com/soldatstefana



Глава 31


Когда раздался хлопок, и появился Тинки, Гарри открыл рот от изумления: домовик был одет в темно-коричневый элегантный костюм: отутюженные брючки и курточку с более светлыми кантами и кармашками, из под которой выглядывал воротник бежевой рубашки.

Тинки… поклонился Гарри. И у Гарри окончательно отнялся прокушенный язык.

- С выздоровлением, мистер Поттер! – домовик поклонился еще раз, и тут же взвыл – Снейп дернул его за ухо.

- Хватит кланяться. Вот уж любитель бросаться из крайности в крайность! Давай сюда! – Снейп взял у Тинки флакон с зельем. – Э, нет, это не совсем то. Это подойдет мне, а кладовой есть та модификация, что я разработал для заживления ран при повреждении внутренних органов.

- Синие флаконы, сэр?

- Да, они подписаны.

Тинки кивнул и исчез.

Гарри все еще молча таращился на то место, где только что стоял домовик. О, Святая Дева, спасибо, что уберегла Тинки! И куда подевался ворчливый зануда в старой вылинявшей наволочке?

- Поттер, спасибо! – Профессор тем временем призвал носовой платок и, смочив его зельем, прижал к шишке.

Гарри отмер и воззрился на Снейпа:

- За …о?

- За то, что заставили этого упрямого мерзавца переодеться, даже я не смог, а вы – раз! И… Теперь эльф хоть на разумное существо похож, а не на доисторического дикаря в обрывке шкуры мамонта.

- Я?

- Да, вы. Тинки обожает силу. Обожает подчиняться. Нет для него счастья выше, чем служить сильному, способному жестоко наказать за неповиновение волшебнику. Вы великолепно поставили его на место. Теперь он – ваш преданный слуга. Берегитесь – раньше он мучил нотациями, теперь задушит заботой.

Снейп отнял платок ото лба, посмотрел в зеркало. Шишка стала значительно меньше. Он вновь намочил платок зельем и прижал к голове.

- Что-то долго он, что там искать-то? Подписано же.

Снейп взглянул на в буквальном смысле отвисшую челюсть Гарри и усмехнулся:

- Да, Поттер, Тинки еще и читать умеет. И писать. И вообще гораздо умнее… иных студентов. Если бы не доминирующая рабская составляющая, то из него вполне получился бы... профессор по уходу за лежачими больными, или по кулинарии, если бы такие должности существовали.

Гарри понял, что его прокушенный язык не может удержаться от вопросов. Но не успел задать ни одного – в ванной вновь из воздуха хлопком соткался Тинки, держа в одной руке уже виденный Гарри старинный фонарь, а в другой - флакон.

- В кладовой лампочка перегорела, сэр!

- Черт, нужно выбраться в магазин, опять время терять... Ладно, я давно собирался, все равно Поттеру одежду нужно приобрести, неудобно же целый день в длинном халате.

После этих слов Гарри успешно позабыл все свои предыдущие вопросы по поводу "Жив? Как?!!" и «Поставил Тинки на место?».

Купить? Это за какие такие деньги? Опекуны не дадут ни пенни! Кстати, а куда подевались кроссовки и рубаха? Старые и латаные-перелатаные, но вполне еще годные. А в рюкзаке есть трусы и носки! Тогда останется купить только брюки. Но и на них деньги у Дурслей придется выбивать с боем.

- Возьмите! – Снейп протянул Гарри флакон. – Полоскать и сплевывать. Не глотать. Вреда не будет, но и пользы тоже. Я так понимаю, что после выброса, зелья на вас почти не действуют, но хоть боль снимет.

Выброс! Так, значит, все-таки был выброс! Мозги у Гарри заработали, словно мощные поршни корабельного двигателя. Это в результате выброса Тинки так резко изменился? Что вообще произошло?

- Нет. Сперва прополощите рот и спускайтесь завтракать. Вопросы потом.

Снейп бросил платок на стиральную машинку, вновь повернулся к зеркалу и удовлетворенно хмыкнул, разглядывая почти незаметный след на лбу. Тинки педантично переложил платок в корзину для грязного белья. Через мгновение профессор и эльф исчезли.

Гарри долго и тщательно купал распухший язык в зелье. Пока снадобье находилось во рту, боль стихала, но стоило его выплюнуть и попытаться, тренировки ради, сказать хоть что-то, как боль возвращалась снова, а вместо слов получалась каша. Но Гарри не сдавался, старательно представляя, как под воздействием зелья затягивается ранка.

Столько вопросов нужно задать! Пока Снейп в адеквате. А то неизвестно, как долго продлится его благодушие. Вот везет: то горло болит, то язык. Словно какие-то неведомые дУхи дома таким образом предупреждают: не лезь с вопросами к хозяину.

Духи. Гарри скептически хмыкнул. Дом профессора выглядел хоть и довольно пустынным, но таким обыкновенно-маггловским, что наличие в нем магического существа – эльфа казалось не менее странным, чем появление Добби в гостиной Дурслей.

И это тоже вопрос: почему в доме мага нет ни одного волшебного предмета, если не считать волшебной палочки, которой, впрочем, Снейп пользуется крайне редко, лихо управляясь и без нее, да еще и зачастую невербально.

Гарри вновь высунул язык и задумался, разглядывая уже немного подзатянувшуюся ранку. А, собственно, с чего он решил, что дом профессора должен каким-то кардинальным образом отличаться от домов магглов? Нора Уизли, конечно, выглядела достаточно странно, но там много сил самой миссис Уизли уходило на поддержание работоспособности зачарованных вещей. Вряд ли у Снейпа есть на все это время, силы и желание.

Он не раз говорил: «Я в лабораторию». Но, если его домашняя лаборатория сгорела, то, значит, где-то есть еще одна. И вряд ли в ней он бездельничает, судя по количеству флаконов, подписанных его почерком, во владениях мадам Помфри. И зелье это экспериментальное, которым обжегся несчастный Тинки… О профессоре можно сказать много нелестных вещей, но бездельником его назвать нельзя.

Гарри пошевелил языком, произнес несколько неприличных слов и решил, что зелье вполне подействовало. Вымыл флакон и раковину; взял в туалете бумагу, протер ею, за неимением тряпки, забрызганный пол в ванной; забросил полотенца и носовой платок в машинку, включил ее и отправился в свою комнату за халатом.

В кармане халата была подозрительная пустота. Гарри посмотрел на стол. Миссис Норрис лежала на тетрадке. Повинуясь неясному позыву, Гарри открыл тетрадь и чуть не выронил ее от неожиданности: он точно помнил, что во время приступа головной боли нарисовал Тинки, спрятавшегося за тарелкой с зеленым узором.

Тарелка была, а вот самого Тинки за ней не оказалось.

Что за… Неужели стер? Гарри начал перелистывать тетрадь в поисках пропажи: возможно, рисунок на другой странице, а на этой он, уже не соображая, что черкает в забытьи, нарисовал еще одну тарелку?

На следующей странице, едва уместившись на ней, обнаружился сарай, очень похожий на тот, в котором недавно Гарри ночевал в саду у Снейпа.

Гарри некоторое время с удивлением разглядывал рисунок, пытаясь вспомнить, когда это он успел такое изобразить. Что-то странное было в этом хранилище садового инвентаря. Гарри покрутил тетрадь так и этак, но не понял, что именно его насторожило, и продолжил искать пропажу.

Ее не было. Значит, стер… Жаль.

Раньше он легко расставался со своими рисунками, не считая их чем-то особенным или не желая, чтобы они попали в руки родственников. С появлением Миссис Норрис, у Гарри родилось увлечение: он стал коллекционировать наиболее понравившиеся изображения и просматривать их, когда хотел успокоиться, отвлечься от бесконечных невеселых дум и переживаний.

Чем удачнее получался рисунок, тем сильнее Гарри казалось, что единорог взмахивает хвостом и качает головой; пикси вот-вот дотянутся до ушей несчастного Невилла, а кошка с отметинами вокруг глаз вот-вот спрыгнет со стола и превратится в профессора Макгонагалл.

Он полюбил эту игру: угадывать, что сегодня задумали его нарисованные подопечные. И не мог бы точно сказать, что пикси не поменялись местами, а хвост кошки лежит именно с той стороны, где он его нарисовал. Интересно было бы вновь и вновь встречаться с нарисованным Тинки: исчезнет ли из его глаз укоризна? Высохнут ли слезы?

Гарри еще раз посмотрел на тарелку, теперь и этот рисунок показался ему странным. Что за черт? Перелистнул на страницу с сараем, потом вновь взглянул на тарелку, потом вновь на сарай. Что-то ускользало от внимания, что-то важное, но что…

Долистался до того, что начала мерещиться всякая чушь: когда страница с изображением сарая уже почти закрылась, почудилось, что отворилась нарисованная дверь, и из-за нее выглянула перепуганная мордочка Тинки. Гарри быстро вновь нашел эту страницу. Ничего, зеленая дверь плотно закрыта. Показалось.

Пора было спускаться вниз – его ждали к завтраку, Гарри последний раз посмотрел на оставшуюся без эльфа тарелку и едва не выронил тетрадь: по краю посудины, увеличивая зеленый узор, медленно стекала нарисованная слеза.

На самом деле стекала! Гарри ткнул в нее пальцем. Капля послушно замерла, но теперь она находилась гораздо ниже, чем он ее нарисовал! И вот-вот должна была капнуть на синие линии тетрадных клеток!

Что за чертовщина…

Гарри помотал головой, протер глаза. Пока он это делал, слеза, видимо, решила вернуться на прежнее место и вновь, словно крохотная линза, увеличивала изображение именно той завитушки узора, на которой и была нарисована первоначально.

Зеленую завитушку. Зеленого узора. Дверь сарая зеленая.

Миссис Норрис может рисовать только черными чернилами.

Гарри испуганно оттолкнул от себя тетрадь. Что это еще за бред! Только повторения истории с дневником Тома Реддла ему не доставало!

Он попятился на несколько шагов, наткнулся и плюхнулся на кровать. Стало одновременно стыдно: обыкновенной маггловской ученической тетради в клетку испугался, и, в то же время, не по себе: уж очень ему не нравились все эти фокусы.

Посидев пару минут, Гарри решительно встал и взял тетрадь. Да. Обычная. Дешевенькая. В тоненькой обложке. У Снейпа в кабинете всегда лежала целая стопка. Профессор, не церемонясь, частенько выдирал оттуда листы, если ему требовалось написать записку или сделать очередную закладку, коими белели многие из книг в его шкафу.

Опасаясь, сам не зная чего, осторожно перевернул страницу и, наверное, уже в десятый раз взглянул на блюдо. Зеленый узор не сменил цвет на черный, и слеза нагло поблескивала на своем месте.

Гарри обвел пальцем край тарелки и задумался: как это он ухитрился так аккуратно стереть изображение Тинки? Тогда бы и те места на краешках тарелки, за которые ее держал эльф, стерлись бы тоже. И сейчас эта посудинка напоминала бы погрызенное белками яблоко. Но…

И даже тоненькие линии изящного, прихотливо завитого узора на месте! Когда бы Гарри успел так тщательно восстановить его?

Открыл страницу с рисунком сарая. В то же мгновение поймал себя на мысли, что рука дернулась отворить дверь и посмотреть: там ли Тинки. Не получилось. Ручку-то не нарисовал!

Усмехнулся. Стало не так страшно.

Вот оно: отчетливо видно, что сарай написан грубыми широкими мазками, словно кистью. Камни, из которых он сложен, прорисованы как попало, только-только чтобы хоть как-то подчеркнуть мощь и несокрушимость стен строения, больше напоминавшего дот времен Второй мировой. Дверь неаккуратно закрашена (зеленым!), отсутствуют мелкие детали вроде ручки, переплета в оконной раме, водопроводного крана в стене.

Гарри не помнил и не понимал, как он умудрился нарисовать такой небрежный рисунок. Не похоже на его любовь к тщательному выписыванию мелких деталей. Он, было дело, не мог успокоиться несколько дней, тщательнейшим образом выписывая чуть не каждую шерстинку на теле анимагической формы профессора трансфигурации. И тут такое грубое убожество, явно сляпанное впопыхах…

Но он хорошо помнил то ужасное состояние, когда, словно злобный зверь рвался наружу из дрожащей под его бешеным напором клетки тела стремительно терявшего последние силы Гарри. И свое отчаянное желание хоть как-то защитить глупого Тинки, явно не понимавшего, что происходит. В буквальном смысле слова ворчавшего в лицо смерти.

Одним словом, не до столь ценимого им погружения в медитацию изящных линий ему было.

И все тут.

Куда делся Тинки? Кто дорисовал недостающие завитушки в тех местах, где якобы стертые Гарри ручонки эльфа сжимали тарелку?

Гарри подавил желание побиться головой о стену. Удовольствовался тем, что хлопнул себя тетрадью по лбу и замер…

Странности, наконец, сложились в картину. Фантастическую, невероятную. Но лучшего объяснения Гарри пока придумать не мог.

Он там. Тинки. За дверью мощных каменных стен сарая.

Когда клетка тела не выдержала ударов, и взбесившийся зверь вырвался на волю, к тому моменту убежище для домовика было готово. Нарисованный Тинки бросил тарелку, запутавшуюся в клетках тетрадного листа, и успел укрыться под надежной защитой толстых стен и массивной двери. И, возможно, именно это уберегло настоящего Тинки от страшной участи!

Да. Теперь Гарри видел это: дверь нарисованного эльфоубежища ничем не напоминала хлипкую дверцу того далеко не столь прочного строения, что дало приют Гарри в первые дни его пребывания во владениях профессора. Скорее она походила на бронированную дверь банковского сейфа.

Гарри схватил Миссис Норрис. Если его теория верна, то нужно скорее нарисовать ручку, отворить дверь и тогда он сможет увидеть сидящего внутри Тинки!

Но затея с треском провалилась: Миссис Норрис была холодной, вялой и почти безжизненной. Вывела невразумительную, еле заметную загогулину и, словно вздохнув, заснула окончательно.
Вслед за ней вздохнул и Гарри. Разочарованно.

У него выпало из памяти, что после выброса Миссис Норрис на пару дней обычно погружалась в анабиоз, словно ее тезка – лохматая любимица мистера Филча - в сладкий сон на коленях у забывавшегося в счастье рисования Гарри.

Гарри, погладил уставшую подружку, как будто извиняясь за свою временную магическую беспомощность. В который раз ощутил пальцами многочисленные царапинки, свидетельствовавшие о длинном и, без сомнения, достойном жизненном пути чудесной ручки.

Вот бы сварить зелье какое-нибудь… Покрыть им Миссис Норрис, словно одеть в новый красивый блестящий наряд… Интересно: лак, тот, как говорит мистер Филч «особопаршивцеустойчивый», что используют для покрытия паркета в Зале Наград, подойдет? После него пол еще долго сверкает, как драгоценности в факультетских часах. И кто его варит? Снейп?

Так и не получив доказательств своей сумасшедшей «Теории оживших рисунков», Гарри в последний раз взглянул на сарай и тарелку, убрал тетрадь в ящик стола и поспешил вниз. Завтракать.


Главы 32-58 и арты к ним в группе
https://vk.com/soldatstefana

Глава 32


В коридоре краем глаза уловил какой-то тусклый отблеск, подошел и увидел очки. Вспомнил – когда столкнулся со Снейпом, у того что-то вылетело из руки. Поднял. Похожи, да, но точно не те, что послужили игрушкой для бельчонка: оправа другая, стекла новые. Какие-то они вообще более легкие и изящные, что ли…

Никогда не видел профессора в очках. Хотя… с его работой... Он буквально по песчинкам и пылинкам высчитывает, сколько чего куда добавить. Да еще бесконечная возня с бумагами. Но как-то вот не похожи эти очки на те, что Гарри мог бы вообразить на лице зельевара.

Неужели Снейп купил их специально для Гарри?

Гарри хмыкнул, вспомнив, как отреагировали Хагрид и Макгонагалл, когда он пообещал, что когда вырастет, то заработает и вернет им деньги за сову и метлу. Оба растрогались, едва не прослезились и в разных вариантах, но сказали примерно одно и то же: когда-нибудь и Гарри обязательно захочет что-то кому-то подарить. Что так и должно быть. И будет. А потому – никаких денег.

Но получать подарки от Снейпа? Профессор и так уже подарил ему халат, пижамы и тапочки. Или не подарил? Дал взаймы, и все это придется вернуть? Возможно, так оно и есть, но вещи выглядели абсолютно новыми, такое впечатление, что они были куплены специально для Гарри, а не трансфигурированы из одежды Снейпа. Да и вряд ли бы долго продержались эти чары, если вспомнить об успехах профессора в трансфигурации.

Странно, кстати… Раздавленную на крыльце ручку он собрал быстро и крепко. До сих пор не развалилась. Если это та же самая, что лежит на столе. Ну, то, скорее всего, была не трансфигурация, а невербальные склеивающие чары какие-нибудь. Неважно.

Главное – Снейп сильный волшебник, раз у него столько магии, что хватает сил годами варить не только зелья для больничного крыла, но и снадобья для Хаггрида и мадам Спраут. Гарри не раз видел в хижине и теплицах флаконы, подписанные знакомым почерком. На вопрос: «Для чего это?» обычно следовало длинное восторженное перечисление уникальных свойств какого-нибудь очередного «Универсального опрыскивателя» или подкормки для растений.

Тогда не понятно, почему тот халат, превращенный им в плед, так быстро вернулся в прежнее состояние – не продержался и нескольких часов. В тот момент у профессора, после варки особо сложного зелья, подошел к концу запас магических сил? Или на это требуется иной вид магии, чем на починку ручки и варку зелий?

Гарри почувствовал, что он совсем запутался. Он знал, что ему не хватает фундаментальных знаний о магическом мироустройстве. В голове накопилась гора сведений, которые никак не желали раскладываться по полочкам.

Собственно, он до сих пор не знает о магии ничего. Что это такое? Какая она бывает?

Если ее представить, как муку для тетиного любимого занятия – выпекания разных вкусностей, то для каждого «блюда» нужны разные виды муки?

Для печенья под названием «трансфигурация» - «белая», для «чар» - «ржаная», а для «зельеварения» – «кукурузная»? И каждый маг именно поэтому оказывается более способным к изготовлению одного магического «блюда», нежели другого? Потому что в его магии преобладает та или иная «мука»?

Или мука одна и та же, но посуда, в которой все это готовится, нужна своя, специфическая? Ну… всякие там заклинания… формулы… помешивания по часовой стрелке… они что? Как тетины формы для выпечки тортов и пирогов?

И достаточно просто понять, какая сковородка для чего, выучить, натренировать и зазубрить? А все остальное придет с опытом? И он, Гарри, сможет быть если уж не гениальным зельеваром, то, хотя бы, просто хорошим?

А как это вообще можно выучить?! Это ж вам не маггловская простая и понятная таблица умножения!

Даже светлые мозги Гермионы зачастую не в состоянии проанализировать, почему в одном случае нужно действовать так, а в подобном – чуть ли не противоположным образом. В таких случаях, она вздыхает и говорит: «Ну, что ж… Будем зубрить»

Что уж говорить о Гарри! Да он простейших выводов сделать не в состоянии, потому что часто видит сразу несколько ответов. И как понять, какой из них верный?

К четвертому году обучения, Гарри понял, что не может найти в тусклых невыразительных учебниках, явно рассчитанных на детей из магических семей, основного: ответы на свои вопросы.

Он не видел в заумно изложенных текстах и запутанных схемах системы, опираясь на которую, можно было бы понять, как научиться использовать магию так, чтобы на выходе получить нужный результат, а не случайность и «красоту кипящего котла», а не мерзопакостную смесь.

Ах, как нужна ему эта система! И результат! Чтобы научиться запирать в себе рвущегося на волю взбесившегося зверя, а не нарисованного Тинки в сарае – и это в лучшем случае! Ведь могло кончиться куда хуже.

Можно ли самому научиться создавать заклинания? По каким законам они сочиняются? Как вообще можно додуматься, что происходит, и что-то создать, если каждая строчка учебников дышит насмешкой: догадайся сам, жалкий тупица!

А те люди, что писали эти издевательские учебники, они сами могут сочинить, ну… хотя бы заклинание для… зашивания дырок в одежде?!

Те, кому удалось сочинить хоть одно, самое простенькое заклятье, как они до этого додумались? Перебирали тысячи слов и вариантов размахивания палочкой, пока однажды не произошло случайное совпадение? И сколько лет они на это потратили?

Гарри постепенно начал понимать вечно не вылезавшую из библиотеки Гермиону, ее стремление нахватать как можно больше предметов для изучения. Она, как и Гарри, тоже пыталась найти основу, систему. Но не находила.

Они часто обсуждали эту проблему, делились находками, пытались разобраться и хоть как-то классифицировать полученные данные. С появлением Миссис Норрис стало куда легче: ручка сама частенько указывала, какую книгу нужно взять, тыкала своим остреньким носиком в нужные страницы и абзацы. Но этого было мало.

Гермиона обладала способностью связывать оборванные концы и находить именно те, которые стоит связать. А вот Гарри приходилось туго: у него была неплохая память, позволявшая, после пары-тройки прочтений, запомнить наизусть все, что только могло быть хоть как-то срифмовано или нарисовано. Но понять, как это применить… И что из этого следует… О… Это была настоящая головная боль!

Вскоре умница Гермиона заметила эту особенность Гарри – быстро запоминать информацию через образ, выраженный в стихотворении или рисунке. Она все чаще и чаще стала просить Гарри нарисовать ряд крошечных рисунков, изображающих, к примеру, последовательность закладки ингредиентов в котел или схему трансфигурации.

Рисунки получались забавными. Ингредиенты сами собой укладывались то в нарисованные мешочки, то в коробочки. Потом появились вагончики, самолетики, кораблики… Лягушачьи лапки в подпрыгивающий от нетерпения котел бросали озорники пикси, мышиные хвостики – Хэдвиг, растительные составляющие – крошка-Невилл, но самые ценные ингредиенты всегда важно добавлял Сам Его Зельеварческое Величество профессор Снейп.

В зависимости от настроения Гарри, зельевар получался то более носатым, то менее, но, неизбежно, в мантии с длинными рукавами, мешавшими работать, с жирными волосами и злобным взглядом.

Иногда, после того, как Снейп оставлял Гарри на очередную отработку, придравшись к какому-нибудь, ну… если совсем честно, то вовсе не пустяку, на обтрепанных рукавах мантии нарисованного зельевара появлялись прожженные реагентами дыры, волосы то завивались в локоны, то закалывались Гермиониными заколками, а злобный взгляд сменялся презрительным.

Гарри, Рон и Гермиона немало потешались, глядя, как Гарри быстро и ловко рисует свои крошечные рисунки. «Мультяшки», как их прозвали друзья, сильно облегчили жизнь: прорисованные таким образом схемы запоминались моментально.

Мало того, постепенно в схемах появились постоянно повторяющиеся персонажи. В результате у ребят выработался своеобразный шифр.

Когда перед уроком Гермиона напоминала очередную придуманную ими накануне рифмовку вроде: «После Нева будут пикси, потом Хэдвиг, за ней Снейп!», друзья покатывались со смеху, а перед глазами оживал ряд картинок. Зелья из раза в раз получались все лучше и лучше, поскольку не приходилось отвлекаться, чтобы в сотый раз свериться с рецептом, а можно было сосредоточиться на самом, прямо скажем, не таком уж и скучном процессе зельеварения.

Тетрадь, заполненная шуточными схемами, очень выручала и перед зачетами: достаточно было бегло пролистать ее, как весь пройденный материал вспоминался сам собой. Этим летом Гарри, тоскуя о Хогвартсе, часто разглядывал веселые картинки и вспоминал счастливые дни в те моменты, когда становилось совсем худо.




Главы 36-60 в нашей группе:
https://vk.com/soldatstefana
Там же можно посмотреть арты разных художников к Наглецу и прочитать наши работы:
Черный человек, Лиля? Женя?, Мисс и мистер2, Префект, Противостояние и другие.

Глава 33


Гарри спустился с лестницы, постоял в полумраке холла, прислушался, пытаясь сообразить, куда идти: за все время своего пребывания здесь он ни разу не был в кухне. Тут же вспомнил о проблемах с чертовым этикетом и немедленно возжелал удушить салфеткой того, кто все это придумал.

А, ладно – была, не была! Может, Тинки сменит гнев на милость, как заверил Снейп? Есть очень хочется.

В холле было лишь две двери: на улицу и в подвал. Значит, нужно искать в той стороне, где вчера скрылся разъяренный профессор. Гарри зашел в коридор первого этажа и прислушался. Да, кажется, угадал: до него донесся голос домовика.

- Доброе утро профессор Снейп, доброе утро Тинки! – Гарри замялся на пороге, не решаясь подойти к столу.

- Ну, раз мы все живы, а некоторые, - он взглянул на Тинки, – еще и в новой одежде, значит, ваши слова недалеки от истины, и утро можно назвать добрым, - усмехнулся Снейп. - Присаживайтесь, пугать вас салфетками и разнообразием столовых приборов больше никто не будет. Пока, по крайней мере.

Гарри почувствовал, что краснеет.

- Да, именно. Пока вы этого сами не захотите. А теперь быстро ешьте, задавайте вопросы, и нам пора провести маленький эксперимент. Да не пугайтесь вы так, присаживайтесь.

Гарри сел, посмотрел представшее перед его глазами шоу: Тинки в белом фартучке и колпаке накладывает что-то непонятное на тарелку из кастрюльки, висящей в воздухе на такой высоте от пола, чтобы маленькому повару было удобно действовать.

Интересно, а как домовик готовит на маггловской, слишком высокой для него, плите? Летает вокруг нее, как нарисованные пикси вокруг подмигивающего им котла?

Огляделся: кухня, как кухня. Почти такая же, как у тети Петуньи. Только холодильников два почему-то. И отсутствуют всевозможные мелочи: занавески, салфетки, вазочки с засохшими цветочками, картинки с фруктами на стенах.

- В белом холодильнике продукты. Вам настоятельно рекомендуется заглядывать туда как можно чаще и брать все, что там лежит. Только прошу вас ограничиться молочными продуктами и фруктами в первые два дня. Налегать на колбасу, сыр и паштет вам пока не стоит. Их тоже можете брать, но понемногу.

Гарри удивился, получив столь щедрое разрешение, и немного успокоился, увидев на столе обыкновенные бумажные салфетки и всего одну ложку, вместо грозно ощетинившегося набора всевозможных орудий для пыток, возле своей тарелки с овсяной кашей.

Он с интересом взглянул на второй холодильник – серого цвета, огромный, куда больше первого.

- Там трупы моих врагов, Поттер! И для вас место найдется, если доведете.

Тинки издал какой-то странный хрюк, поставил перед Гарри стакан с молоком и, ухмыляясь, щелкнул пальцами. Дверь серого холодильника медленно открылась.

Гарри вытянул шею: пакеты, бутылки, пузырьки… Много всего. Для трупа Гарри, даже перемолотого в фарш, как его несчастные мозги после прочтения «Сияния» Кинга, там места явно не хватило бы. После того случая Гарри опасался брать книги этого писателя в руки, полагая, что уж чего-чего, а ужасов в его жизни предостаточно.

Дверца холодильника, повинуясь жесту Тинки, закрылась. На ней висела таблица с датами, номерами и буквами.

- Я освобожу, если понадобится! – пообещал Снейп, совершая странные действия пальцами, похожие на азбуку глухонемых, в результате чего сам собою нарезался батон, и аккуратные ломтики покрылись ровнехоньким слоем сливочного масла. – Ешьте уже. Вот возьмите – один из кусков опустился Гарри в ладонь.

- Спасибо! – окончательно успокоившийся Гарри мельком взглянул на забравшегося на соседний, очень высокий, как для маленьких детей, стул Тинки, плюнул на все приличия и вцепился зубами в хлеб.

- Я думал, что существуют специальные заклинания для хранения, - сказал он, с трудом прожевав кусок. Язык все-таки еще болел.

- Существуют, но чтобы их поддерживать в должном виде, мне бы пришлось обновлять их пару раз в сутки, а это очень, скажем так, энергозатратно. Вам больно жевать? Покажите язык.

Гарри открыл рот, Снейп встал со своего места, подошел и повернул голову Гарри к свету.

- Ну, не так и плохо. После завтрака прополощите еще раз. Тинки, принесешь зелье.

Домовик, увлеченно пожиравший большое зеленое яблоко, кивнул, и, не отрываясь от процесса, уставился зелеными глазами на Гарри.

У Гарри немедленно зачесалась рука от желания схватить Миссис Норрис и нарисовать в кои-то веки не ворчащего Тинки, словно окутанного всей этой потрясающей зеленью.

Интересно, а Миссис Норрис сможет передать эти оттенки: от темно-изумрудного, скопившегося у яблочного хвостика, до мягкой прозрачной морской воды, чуть серебрившейся в уголках глаз эльфа?

Наверное, нет. Будет большой удачей, если, проснувшись, Миссис Норрис вообще сохранит способность рисовать еще и зеленым, кроме черного. Тут уж не до оттенков.

Как жаль, что нет денег, чтобы купить те чудесные карандаши, что продаются в книжном магазине у мистера Андерса. Такой рисунок мог бы получиться!

- Поттер, ешьте кашу, она не доставит вам особых неприятностей. И выпейте молоко. Нам пора.

Профессор вернулся на свое место и принялся топить ложечкой чайный пакетик в чашке.

Тинки оторвался от яблока и сказал:

- Хозяин, дурацкий чай на ниточках заканчивается, и лампочку не забудьте купить!

- Нормальный чай! Твоего, в заварнике, пока дождешься, - полдня потеряешь!

- Зато это чай, а не пыль с дорог чайных плантаций и корабельных трюмов!

Снейп и эльф возмущенно уставились друг на друга.

- Мы куда, в магазин? – встрепенулся Гарри. - У меня нет денег. Совсем. И я вам и так должен за одежду и тетрадку, и за то, что живу у вас. И за зелья…

- Должен? За одежду, говорите, и за прочее? И на магазин денег нет, – Снейп перевел взгляд с обиженно пыхтевшего Тинки на Гарри. - Да, проблема. Как думаете с ней справиться? – профессор вытащил пакетик и принялся наливать в чай молоко. – Да, кстати, добавьте в эту сумму еще и стоимость уничтоженной вами постели.

Гарри вздрогнул. Вот, черт, Снейп прав! Еще и постель…

- Я могу привести в порядок газон в саду, если у вас есть газонокосилка. Вообще, нужно посмотреть в сарае – вдруг там найдется что-то подходящее, чем можно срезать траву. Если нет, то можно купить маленькую такую косу, как у мистера Андерса, это недорого. Я научусь косить. Я видел, как он косит траву возле своего магазина, и даже несколько раз пробовал. Он добрый, он мне показывал, как держать, чтобы не порезаться!

Профессор отставил бутылку с молоком (куда-то подевался пафосный молочник и с десяток других, не менее помпезных приспособлений, украшавших стол в предыдущий раз, Тинки не изображал чопорного дворецкого, а, перестав раздуваться, как тетушка Гарри, вновь и вновь вонзал зубы в яблоко) и испытующе смотрел в лицо Гарри.

- Я понимаю, - заторопился Гарри, что это не окупит всех ваших затрат, но я умею мыть, убирать, стирать, немного готовить. Я ничего не испорчу и не разобью, честно!

Чуть заметная поначалу усмешка на лице Снейпа проступила явственнее. Но он молчал, разглядывая Гарри, так, словно тот представлял собой экземпляр неизвестного науке вида насекомых.

Гарри растерялся. Потом вновь воспрянул духом:

- Я буду помогать вам в лаборатории. Мне кажется, что я неплохо научился чистить и резать: в последние несколько отработок вы меня ни разу не обозвали «бестолочью» и не заставляли ничего переделывать! Я смогу аккуратно покрасить двери и окна, забор, если нужно. Обрезать сухие ветки с деревьев, подстригать кустарник.

Насмешка в глазах Снейпа превратилась в удивление. Тинки подкинул яблочный огрызок повыше, заставил его исчезнуть, изобразив нечто, напомнившее стрельбу из пистолета, и тоже воззрился на смутившегося Гарри.

- Я… могу даже сам наточить садовый инвентарь… Я…

Гарри опустил голову и замолчал, чувствуя себя крайне глупо: стало абсолютно ясно, что в его дурацких услугах здесь никто не нуждается и бесплатно, а не то, что за приличную сумму, в которую обошлись явно дорогой халат, пижамы и тапочки. И уничтоженная постель.

- Я… - Гарри сглотнул, - понимаю, что вам от меня никакого толку. Извините. Если вы позволите, я могу поискать работу в соседних домах или магазине… Я придумаю, как раздобыть деньги.

- А Петунья платит вам за помощь по дому? У ваших опекунов это принято?

Гарри почувствовал себя идиотом, сволочью и шантажистом: действительно, он живет в доме профессора, значит, обязан содержать этот дом в чистоте и помогать его хозяину, который, между прочим, уже столько дней возится с ним, как с маленьким. Вот стыдобища-то…

- Прошу меня простить… Я повел себя, как неблагодарная свинья… Конечно, я буду все делать бесплатно! Мне стыдно за свои слова. Еще раз прошу меня простить. Может, вашим соседям требуется помощь, и они будут готовы заплатить хоть немножко?

Следующий вопрос, заданный куда более холодным тоном, чем предыдущий, заставил Гарри почувствовать себя еще и лжецом, расхвалившим себя, а на деле еще не заработавшим ни пенни:

- И часто вы подрабатываете у соседей?

- Ни разу сэр, - еле слышно выдавил Гарри, отчаянно желая провалиться к давно не вспоминавшемуся Аиду.

Снейп хмыкнул:

- Не думаю, чтобы у вас когда-нибудь была такая необходимость. Дамблдор платит вашим опекунам хорошие деньги.

Господи, профессор! Да Гарри рад был бы косить газоны в округе, выгуливать каждое утро всех окрестных собак, перекрашивать по три раза долгие мили оград и подстригать каждый тисовый куст раз в неделю, если бы ему за это хоть что-то платили, и если бы работать не запрещал придурок-дядюшка.

О, Святая Дева, да он готов был бы делать это и бесплатно, как волонтер, лишь бы хоть на пару часов в день иметь возможность убраться подальше от опекунов! Но Снейпу об этом не расскажешь.

Гарри еще ниже опустил голову, ощущая себя полнейшим ничтожеством. Он нащупал в кармане халата очки, вынул их и положил на стол. Потом поднялся:

- Я не работал на соседей, да, но я очень хочу это делать, чтобы вернуть вам долг. Я думаю, что справлюсь, потому, что делал это у опекунов. Спасибо за завтрак, сэр, спасибо, Тинки. Позвольте, я вымою посуду?


Главы 34-63, арты и другие севвитусы в нашей группе
https://vk.com/soldatstefana


Глава 34


- Поттер, у нас сегодня с вами, именно с вами, много дел. Вы только что рвались мне помогать. Или я неправильно понял? А, посему, будьте добры перестать истерить, сядьте на задницу и завершите завтрак. Я помню, мы договорились, что утро на кухне остается за вами в качестве релаксанта, но сегодня посуду вымоет Тинки, а у нас другие планы.

- У меня нет аппетита, - буркнул Гарри, но сел на стул и взял ложку. В другую руку ему мгновенно прилетел еще один кусок булки, по пути где-то потерявший твердую корку, но украсившийся ломтиком сыра.
Господи, как вкусно!

- Денег у вас нет, а не аппетита. Жуйте быстро, и приступим к осуществлению намеченного. Должен признать, идея зарабатывать деньги, помогая соседям, вполне реальна. А то, что вы явно и раньше задумывались на этот счет, весьма похвально, но у вас не будет на это времени. Мне самому требуются ваши руки.

- Почему не будет времени? – Гарри немного успокоился, услышав, что профессору нужна его помощь. Слава Святой Деве! Наконец-то появится возможность перестать ощущать себя иждивенцем и трутнем. А есть и правда очень хочется.

Следующий кусок булки был наряжен в плащ из ветчины.

- Потому что некоторые, пусть и неосознанно, разнесли в пух и прах мою лабораторию, и теперь необходимо хоть как-то минимизировать причиненный ущерб. Взрыв уничтожил партию зелий для больничного крыла. Будем варить заново. Негоже оставлять школу без перечного и ранозаживляющего. И не надейтесь: ничего я вам не заплачу! – Снейп мстительно сверкнул глазами.

Несмотря на достаточно грозный вид профессора, Гарри показалось, что тот его поддразнивает. Нашел время.

- Взрыв? Как…

- Доедайте, живо! Пока не окончите завтрак, ничего объяснять не буду. Мне ваши голодные обмороки ни к чему. Тинки, хватит с него, прекрати. Мистеру Поттеру станет плохо от переедания.

Очередной ломтик булки с сыром, подкрадывавшийся к руке Гарри, вернулся на тарелку, а Тинки, увидев, что разгадали его маневр, пожал плечами, подергал воротник рубашечки и пожаловался:

- Неудобный костюм, и жарко в нем. Хозяин будет так добр, что купит старому недостойному Тинки еще одну наволочку? Удобную мягкую наволочку?

- А что случилось с твоей? - спросил Гарри, ощущая, что скоро лопнет – чертов домовик незаметно скормил ему гораздо больше, чем осмелился бы взять сам Гарри.

Тинки замолчал, на его физиономии отразилось смятение. Он почесал затылок и взглянул на профессора.

- Ну, насколько я мог понять, вам не понравилась его одежда, мистер Поттер, - Снейп долил себе в чашку еще кипятка. - У вас, как я успел заметить, вообще какая-то ненависть к постельным принадлежностям. Поэтому Тинки и вынужден теперь париться в этом модном, но, соглашусь, очень неудобном для работы костюме.

- Что я сделал? - Гарри стиснул стакан с остатками молока.

- Странные эти выбросы у вас… задумчиво протянул Снейп, - поздновато для спонтанного пробуждения стихийки, в вашем-то, далеко не трехлетнем, возрасте. Да и не сталкивался я прежде с такой избирательностью в направленности выброса. Если уж выброс и происходит, то магия разносит все, что попадется на ее пути. Тинки мог вполне остаться без головы. Или, как минимум, без ушей, но вы, всего лишь, распустили на ленточки его любимую наволочку и опять свалились с магическим истощением.

Гарри с облегчением опрокинул в себя остатки молока, словно осушая кубок во славу той неведомой силы, что уберегла Тинки от гибели.

Нужно как-то отблагодарить Миссис Норрис. Без нее… страшно представить, что могло случиться. Сварить лак. Да. Где бы раздобыть денег на компоненты для этого зелья? Но сначала нужно выяснить, что именно туда входит.

Интересно, а тот, нарисованный, спрятавшийся в сарае Тинки, он, в чем одет? Гарри не успел заметить. Слишком быстро все произошло. В лохмотьях? Или вообще голый? Бедняжка… наверное поэтому он и не выходит из своего убежища. Стесняется. Когда восстановится магия, нужно будет нарисовать ему красивый костюмчик.

Гарри внимательно посмотрел на домовика, стараясь запомнить мельчайшие детали одежды. Хотя... Тинки вон жалуется, что костюм ему не нравится...

- Да цел, он, цел. На эльфе ни царапины, слава Мерлину, - сказал Снейп, неправильно истолковав взгляд Гарри. – Неужели вам удалось совершить в принципе невозможное: вы, что, научились контролировать направленность выброса?

Гарри задумался. Надутая тетушка… Расколотые чуть ни в щепки двери и мебель в доме опекунов, ленточки вместо постельного белья. Только в последнем случае ему, кажется, удалось запереть основную силу выброса в рисунок. И картинки, напитавшись магией, начали оживать.

Или все это фантазии? По поводу оживших рисунков? Ну, разозлил его Тинки, да. Просто выброс, после того, как Гарри столько проболел, был слабым, вот только на наволочку и хватило.

Но ведь Гарри видел, точно видел! И скатывающуюся слезу, и приоткрытую дверь нарисованного им строения, и вспыхнувшие зеленым огнем в полумраке сарая глаза Тинки.

Гарри медленно поставил стакан на стол. Помотал головой, словно пытаясь стереть зеленое наваждение из памяти.

- Нет, сэр, ничему я не научился. Я вообще не понимаю, почему это со мной происходит. У других студентов тоже такое бывает?

- Бывает, но редко. И то, в основном, у первокурсников. Глупые детишки еще не умеют переплавлять свои бурные обиды и тоску по дому, чаще всего вызывающие стихийку, в работу на уроках, предполагающую частое использование волшебной палочки и не только палочки.

- Как это? И что, есть что-то еще, кроме палочки? – Гарри заинтересовался: неужели он сейчас услышит нечто, которое поможет ему хоть немного разобраться в том, что в учебниках идет под грифом «догадайся сам»?

Тинки, тем временем, устроил хоровод из тарелок, ложек и чашек, медленно плывших по воздуху к раковине с водой. Зрелище завораживало, но Гарри, проводив взглядом первые предметы, подставившие свои бока двум шустрым щеткам, вновь не сводил глаз с лица профессора.

Гарри получал неизъяснимое удовольствие от того, что Снейп просто разговаривает с ним. Вот так берет и объясняет. И не целому классу, а ему одному! И без своих обожаемых гримас, призванных опустить душевное состояние бестолочи и наглеца ниже уровня Черного озера и глубже подземелья с тушей василиска. Редкое зрелище, куда там Тинки с его танцующими посудинками!

- Как вы думаете, почему чуть ли не с первых же уроков первокурсникам на трансфигурации и чарах даются довольно сложные задания? Левиоса – не такое уж и легкое заклинание, если разобраться. Если сравнивать с зельеварением, то это подобно тому, как если бы я дал диким еще детишкам задание варить зелье из программы за третий курс.

Гарри весь обратился в слух, боясь упустить даже слово.

- Почему, сэр? – еле слышно прошептал он, опасаясь прервать столь необходимые ему объяснения.

А, ведь, и правда! Гарри вспомнил, как весь взмок, пытаясь заставить упрямое перо подняться хоть на пару сантиметров. А потом, на уроке трансфигурации, чертова спичка, не желавшая превращаться в иголку, выжала из него последние силы, словно он не волшебство творил, а единолично отгенералил весь дом опекунов от крыльца до чердака.

- Именно поэтому. Чтобы избегать проявлений стихийки и свести к минимуму риск от применения неизвестно где подсмотренных и неправильно выученных заклятий. Основная задача первых месяцев – не столько научить, сколько вымотать студентов, как следует. Так, чтобы у только что оторвавшихся от семейного тепла детишек не оставалось сил решать то и дело возникающие недоразумения и конфликты с помощью магии, да и примитивными маггловскими методами тоже.

Снейп усмехнулся.

- Как вы понимаете, неприятно обнаружить, что, если раньше за вами бегали не в меру заботливые родственники, подтирающие вам сопли и уговаривающие съесть ложечку еще, то теперь не в меру любопытный нос могут больно прищемить, да и без завтрака легко остаться, если проспал.

Гарри надеялся, что ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица: ох, ты ж, б… «заботливые родственники», «ложечка»… Снейп реально ничего не понял? Или издевается? Или сейчас он ни на что не намекает, а просто обрисовывает действительно складывающуюся из года в год ситуацию с первокурсниками?

Зря надеялся.

- Чему вы так загадочно улыбаетесь, Поттер?

- Извините, сэр.

Ну, если не обращать внимания на выпад про сопливые носы, то… большой тайны Снейп не открыл.

Гарри с Гермионой заметили, что на втором курсе программа словно разделилась на два рукава. В классе, в основном, отрабатывались и вычищались заклинания прошлого года, а вот в качестве домашнего задания им давали сложные, трудновыполнимые заклятия, которые, скорее всего, будут «вычищаться» на уроках в следующем году.

И третий курс подтвердил их догадку!

Так вот для чего это делалось! Действительно… пока пытаешься заставить свою магию выполнить хоть что-то, так палочкой намашешься, что потом еле до постели доползаешь. И попробуй, только не выполни! Каким-то сверхъестественным чутьем педагоги всегда знали: достаточно ли времени ты провел за самоподготовкой. Баллы в противном случае снимали только так!

- Не только палочки… Не только палочки… Что же еще заставляло так эффективно расходовать силы и не только у первачков?

Полеты на метле, конечно! Недаром у первокурсников уроки полетов стояли в расписании почти каждый день, если позволяла погода, до начала снегопадов. И как жаль, что в последующие годы уроки полетов не входили в расписание. А ведь многие из тех, что стремились, но не вошли в квиддичную команду, очень хотели бы продолжать летать!

- Поттер, а что это вы делаете?

- Ой…

Гарри отложил подальше очки, дужкой которых неосознанно чертил на скатерти фигурку, летящую на метле

- Не подошли?

Гарри вышел из транса, разгладил скатерть и воззрился на Снейпа:

- Что не подошло?

- Поттер, на вас молоко так опьяняюще действует? Очки, спрашиваю, не подошли вам? Диоптрии не те?

- Я… не надевал их, я думал…

- Только не говорите, что решили, будто это мои! Надевайте, нужно проверить, подойдут ли они.

Гарри почувствовал, что краснеет.

- Спасибо за заботу, но не стоит. Я и так нормально вижу.

- Да? Будьте добры, прочтите вот тот список на дверце холодильника.

Гарри прищурился. Вроде, на листе выведены буквы и цифры, но разобрать, какие именно, он не мог. Даты были написаны чуть крупнее, если то вообще даты, но и они сливались в черные таинственные загогулины.

- Надевайте!

Во… ситуация…

- Извините, сэр, - твердо сказал Гарри, - но я не могу допустить, чтобы вы покупали мне вещи. Я и так вам должен.

- Похвально. Весьма. Но у меня целых три возражения.

Профессор наколдовал темпус и ткнул пальцем в появившиеся в воздухе цифры:

- И время - одно из самых весомых. Вы и так опоздали на завтрак, а если я еще вас немного поуговариваю, то не успею сделать то, что намеревался. И ваш долг значительно возрастет.

Тинки, закончивший сооружать из посуды нечто вроде пирамиды Хеопса, державшейся то ли на честном слове, то ли на магии, щелкнул пальцами. Очки поднялись со стола и опустились Гарри в руку.

- Хозяин не покупал очки, когда бы он успел? Как мистер Поттер собрался помогать хозяину в лаборатории, если мистер Поттер плохо видит?

Гарри машинально раскрыл тонкие дужки. Потом закрыл. Потом опять открыл, не решаясь надеть.

- Да надевайте уже! – в голосе профессора впервые явственно проступило раздражение. - Возможно, если бы вчера на вас были стекла, то вы не перепутали бы наволочку на Тинки с наволочкой на вашей, чем-то не угодившей вам, подушке! Или вы уже раскаялись в том, что так опрометчиво дали мне обещание? Вы вообще, помните то, что сказали буквально десять минут назад?

Гарри кивнул:

- Да, сэр, я с радостью помогу вам в лаборатории и по дому, сэр.

- То есть, в этом случае я являюсь вашим работодателем, хотя и не собираюсь платить вам за работу. Не так ли, мистер Поттер?

Гарри кивнул уже не так энергично. К чему клонит профессор?

- Можно сказать и так, сэр.

В глазах Снейпа зажглись еле заметные огоньки. Гарри видел их неоднократно, хотя и довольно редко. Это случалось, когда Драко, бывало, отвечал на уроках лучше «невыносимой гриффиндорской всезнайки». Между Герми и Хорьком давно уже шло негласное соревнование.

Огоньки всегда освещали становившееся не таким бледным и суровым лицо зельевара после долгих споров с профессором Макгонагалл. Черное пламя зажигало полуулыбку на тонких губах Снейпа после ее слов: «Ах, вы просто невыносимы, Северус!»

Вся школа знала, что если профессора опять поспорили за завтраком, и выиграл Снейп, то особых зверств на уроках зельеварения сегодня можно не опасаться, а вот на трансфигурации придется вкалывать вдвое больше обычного. Ну, или, наоборот, в том случае, если спор завершился словами Снейпа: «Мы еще вернемся к этому вопросу, Минерва!».

Уже находясь здесь, Гарри имел возможность наблюдать это необычное выражение на лице Снейпа дважды. В первый раз профессор выяснил, что Гарри, оказывается, умеет читать и даже в курсе, кто такой Одиссей. Во второй – когда заинтересовался тем, что он назвал «Прекратите лезть мне в голову, Поттер».

- Вы согласны с тем, что, как работодатель, я заинтересован в том, чтобы приложить максимум усилий и создать необходимые условия для достижения удовлетворяющего меня результата?

Тинки, похоже, уже догадался, в чем дело, поскольку хрюкнул и довольно заулыбался. А до насторожившегося Гарри все еще не доходило.

- Да, сэр. Заинтересованы, сэр.

- Если бы вы были работодателем, то вы бы обеспечили своего работника необходимым оборудованием и спецодеждой, чтобы тот имел возможность превратиться в более подходящий объект эксплуатации, чем не имея всего этого?

Что-то, как-то мудрено он завернул… Но смысл, в общем-то ясен.

Только Гарри открыл рот, чтобы выразить свое мнение по этому поводу, как Снейп рявкнул:

- Иными словами, Поттер, я не собираюсь допускать вас в лабораторию в пижаме, тапочках и слепым, как крот. Хватит со мной пререкаться, мы отправляемся покупать вам нормальную одежду! И надевайте уже эти чертовы очки! Вовсе не факт, что они вам подойдут. Тогда нам еще и в оптику нужно успеть. Шевелитесь!



Глава 35


Гарри почувствовал, что устал. Просто устал. Физически. Спорить, удивляться, думать. А еще нужно выдержать процедуру покупки «нормальной одежды», точнее «спецодежды для объекта эксплуатации».

Он молча надел очки, покрутил головой вправо-влево, прищурился, разглядывая крошечные пуговки на костюме у Тинки. Лучше, чем в старых очках, и гораздо лучше, чем вообще без очков, но до идеала немного не дотягивают: рисунок на пуговках Гарри разглядеть не смог.

Снейп внимательно следил за его упражнениями:

— Прочитайте мне список на холодильнике.

Гарри уверенно прочел несколько названий, но профессор остался недоволен:

— А теперь будьте добры назвать даты — те, что написаны красным.

Гарри попытался выполнить новое задание и даже что-то смог разобрать, сильно прищурившись.

— Понятно, — в голосе Снейпа слышалось скептическое отношение к потугам Гарри.

Гарри снял очки и положил их на стол.

— Спасибо, сэр, замечательные очки! — он не кривил душой — лучших у него никогда не было.

— Если вам в них действительно лучше видно, чем без них, то оставьте их себе.

— Спасибо, огромное спасибо, сэр! — Гарри надел стекла и едва не снял их вновь, увидев ухмылку профессора.

— Оставьте! Я просто жду.

— Чего, сэр?

— Как это чего? Усиления потока ваших благодарностей за оказанную мною услугу. Вы так плохо поблагодарили меня: всего-то три раза сказали «спасибо». А где же падение ниц и лобызание моих стоп?

Гарри улыбнулся: уж лучше пусть шутит, чем плеткой размахивает и «щенком» обзывает.

Снейп поднялся из-за стола.

— Подойдите ко мне. Я хочу проверить, позволяет ли состояние вашего здоровья выдержать аппарацию, — Снейп протянул руку Гарри, — держитесь крепче, сейчас мы аппарируем в холл. Посмотрим на ваше самочувствие.

Посмотрели.

Мда…

Судя по ощущениям, по животу проехался каток, голову зажало в дверях электрички, а только что съеденный завтрак запросился обратно. Гарри спешно зажал рот. Он нетвердыми ногами сделал пару шагов, опустился в ставшее родным кресло и наклонился вперед, сглатывая и закрывая глаза.

— Тинки, полстакана воды! И добавь в нее немного укрепляющего и противорвотного.

Через минуту раздался хлопок, и в руке у Гарри оказался стакан. Гарри выпил приятно пахнущую конфетами жидкость, несколько раз глубоко вздохнул и прижался лбом к стакану. Вскоре полегчало.

— Мда, — дуэтом произнесли Снейп и Тинки.

Оба стояли возле камина в одинаковых позах: облокотившись плечом о стену, сложив руки на груди и вперившись в Гарри абсолютно одинаковыми взглядами. В этот момент они были так похожи, что Гарри, не удержавшись, хихикнул.

Так вот, кто, оказывается, является фамилиаром «Слизеринского вампира»! Действительно! И характеры схожи.

— Хозяин, я не подливал в воду увеселяющего зелья, — озадаченно пробормотал Тинки.

— Угу.

Помолчали.

— Может, я здесь подожду, пока вы… — робко осмелился предложить Гарри. — Я пока за уроками посижу. Честно.

— Нет, вы мне нужны, — Снейп отлепился от стены, — Тинки, принеси портал в Портобелло, он в ящике стола, в кабинете.

— Я в курсе, хозяин, я же сам убираю в вашей комнате!

Тинки исчез.

— Ну да. Только вот после твоей уборки невозможно найти даже стопку журналов, не то что маленький портал, — проворчал Снейп.

— Портобелло? Думаете, от перемещения порталом меня не вывернет наизнанку?

— Портобелло — рынок в районе Ноттинг Хилл. Нет, не думаю, что вывернет. Перемещение порталом куда мягче, поскольку используется магия зачарованного предмета, а не ваша собственная.

— Я знаю это место, дядюшка меня брал с собой несколько раз. Там еще дома такие… трехэтажно-разноцветные, — Гарри поднялся из кресла, неловко было сидеть в присутствии продолжавшего стоять профессора. — Ой…

— Такие плохие воспоминания о поездке на рынок?

— Нет, — Гарри улыбнулся, — на рынке мне нравилось (если бы еще не нагружали, как вьючную лошадь, собственно, затем меня туда и брали — в качестве носильщика). Я забыл вещи из стиральной машинки вытащить…

— Тинки вытащит. Не думал, что ваши родственники посещают столь дорогое и шумное место. Зачем им это?

Только Гарри открыл рот, чтобы ответить, как появился Тинки и протянул Снейпу какой-то предмет.

Ложку?

— Потом расскажете, что забыл ваш дядюшка в разноцветной кутерьме маггловского аналога Косого переулка.

— Ничего себе, переулок! Да он длиннее, чем все улочки нашего городка, вместе взятые!

Еще бы! Гарри имел «счастье» лично в этом убедиться: пока тетушка сидела в кафе, он таскал покупки за дядюшкой. Потом дядюшка, уставший и запыхавшийся, отдыхал в пабе, а голодный Гарри продолжал пробираться сквозь толпу за отдохнувшей тетушкой, подкрепившейся парочкой пирожных и кофе.

Оставалось только порадоваться, что Дадли в это время обычно развлекался под присмотром тетушки Мардж в Гайд-парке, а то пришлось бы сопровождать еще и братца.

— Мне послышалось, что вы сказали «на рынке мне нравилось»? Акцио черные туфли, те, что с набойками!

Гарри прикусил язык: он вовсе не хотел жаловаться на свою нелегкую жизнь. Регулярная кормежка на него так действует, что ли? Расслабляюще… Ну, ничего, вскоре у Снейпа вновь начнется полоса «наглеца и щенка», и Гарри быстро придет в форму.

— Обувайтесь! — Профессор бросил к ногам Гарри черные туфли, прилетевшие из коридора на первом этаже.

Гарри с недоумением посмотрел на явно принадлежавшую Снейпу обувь. Но потом вспомнил, что решил не спорить — поберечь силы для путешествия, и беспрекословно выполнил приказ. Вылез из тапочек и на босу ногу влез в туфли, показавшиеся ему очень модными и дорогими. Правда, эксперт в области моды был из него весьма не очень.

— Значит так, мистер Поттер, мне не раз уже казалось, что в вашем присутствии мои заклинания действуют не так хорошо, как хотелось бы. Я уже несколько раз имел возможность убедиться в этом. Словно вы высасываете магию из всего, где она только имеется. Но с этим разбираться будем позже, как и со многими другими загадками, окружающими вас.

Гарри с удивлением смотрел на профессора: в его голосе, кажется, действительно, и уже не в первый раз, слышалось желание выяснить что «не так» с тем учеником, которого Снейп либо принципиально не замечал, либо пользовался любой возможностью продемонстрировать свою неприязнь и ткнуть носом в грязь. Не говоря уж об всем, произошедшем в этом доме.

Мир сошел с ума? Или Гарри принимает желаемое за действительное? И как это: «высасываете магию»? Что это значит?

Ситуация немного прояснилась, когда Снейп призвал палочку и молча выполнил несколько десятков молниеносных движений, словно сражался на дуэли с неведомым противником или дирижировал оркестром. Палочка в его руках выписывала различные фигуры и наносила странные уколы в воздух вокруг Гарри, будто пытаясь проткнуть плотную оболочку чего-то невидимого, но довольно прочного.

Возможно, так оно и было. На лбу профессора даже пот выступил от усердия. Но дело того стоило: пижама, халат и туфли — все, во что был одет Гарри, постепенно начало меняться.

Гарри всматривался, пытаясь понять, что происходит, показалось, что его окутало щекочущее облако извивающихся нитей. У него вскоре начала кружиться голова от постоянно меняющейся картины, и он схватился за спинку кресла.

— Лучше смотрите вверх, мистер Поттер, пока все не закончится, — посоветовал Тинки.

Гарри последовал было, совету, но любопытство пересилило, и он опять устремил взгляд на танцующие странный змеиный танец нити.

— Не шевелитесь, сейчас форма стабилизируется. А вот тут нужно еще немного подправить! С мягкими тапочками такое не прокатило бы, — Снейп опять завертел палочкой, указывая на туфли на ногах Гарри, казавшиеся в этот момент не обувью, а черным плотным шевелящимся туманом, в котором проступало что-то удивительно знакомое.

— И вот тут еще! — Тинки ткнул пальцем куда-то вверх.

В тот же миг Гарри, застывший, словно статуя, почувствовал, как шею охватило что-то вроде ошейника, но тут же отпустило. Гарри даже не успел испугаться.

— Там еще завязки были! — воскликнул Тинки, теперь указывая вниз.

— Завязки? А… шнурки ты имеешь в виду! — Снейп сделал еще пару воздушных уколов в сторону ног.

— Ну, вроде все. Вон, зеркало на стене. Взгляните, возможно, я что-то упустил.

Гарри отмер, несмело приблизился к зеркалу, которого здесь раньше не было. И раскрыл рот от изумления: нити, наконец, успокоились и явили взорам Гарри нечто неожиданное. Пижама превратилась в водолазку, штаны — в джинсы, халат — в рубаху, а туфли — в кроссовки. В его собственные вещи, в которых он и появился здесь в доме у Снейпа.

На первый взгляд никаких отличий вроде бы заметно не было. Но через минуту Гарри понял, что они есть. И огромные. Имелась существенная разница между тем болтающимся, как на вешалке, старьем, в которое был раньше одет Гарри, и этой новехонькой, с иголочки, подогнанной точно по размеру одеждой.

Это если не считать мелочей, вроде другого цвета пуговиц и наличия их полного комплекта, в отличие от того количества, что имелось на старой рубахе; лейбла не той фирмы на джинсах и появившихся на карманах щегольских заклепок.

— С-спасибо, — заикаясь от неожиданности, промямлил Гарри.

— Не за что. И я абсолютно серьезен в своих подозрениях, что вы — неизвестная разновидность магического вампира. О, Мерлин, не делайте такие глаза, шучу я… Но тем не менее, через… да, часов через пять, карета превратится в тыкву. Я хотел сказать, что не уверен, что вы гораздо раньше не окажетесь вновь в пижаме и халате прямо посреди Портобелло, если мы не поторопимся. Тинки, где мой кошелек? Ты обменял галлеоны на фунты, как я просил? Или мне теперь еще и в банк придется переться?

— Хозяин несправедлив к Тинки! Тинки всегда торгуется с жадными гоблинами за каждый хозяйский сикль, полученный таким тяжким трудом! Гоблины очень не любят, когда в Гринготс является Тинки, а не добрый доверчивый хозяин.

Гарри поник, услыхав в пассаже домовика упрек в том, что профессор вынужден тратить заработанные «тяжким трудом» деньги на одежду для студента. Но не мог не улыбнуться, когда выяснилось, что на свете есть лю… э-ээ, существа, считающие вредного «упыря» добрым и доверчивым.

— Прекрати компроментировать меня в глазах студентов. И дай сюда кошелек, тот, который зачарован от воров. Всякого сброда на любом рынке хватает.

— Тот, который пальцы откусывает или просто кусается?

— Кусачий. Это же магглы. Новые пальцы им будет проблематично вырастить, да, собственно, и магам тоже непросто. Да, коричневый. И куртку мою захвати, серую.

Гарри все еще крутился у зеркала, прикидывая, сможет ли и он когда-нибудь научиться так здорово колдовать. Пусть пять часов, пусть хоть один час продержатся эти чары, но все равно круто!

У Снейпа чуть ли не фотографическая память, если не придираться к мелочам: это же надо ухитриться запомнить, где какой шов, и не перепутать воротник с поясом, к примеру!

Интересно, откуда у профессора такие познания в покрое одежды? И как здорово он воссоздал кроссовки! Такие модные, хотя и более тяжелые. Ну, так и туфли профессора тяжелее, чем старая истершаяся спортивная обувь.

Снейп спрятал туго набитый кожаный кошелек в карман обыкновенной маггловской легкой куртки.

— Вы готовы, мистер Поттер? Нет, носки, к сожалению, у меня никогда не получалось трансфигурировать. И нижнее белье тоже. Может получиться нечто совершенно непригодное к употреблению. Купим в магазине, пока кроссовки не натерли вам ноги — у вас будет дополнительный стимул поспешить и не мучиться беспочвенными терзаниями. Тинки действительно хороший управитель моего имущества и знает, как разговаривать с гоблинами. И, самое главное, на него ни капельки не действует помпезная атмосфера Гринготса, где невольно хочется говорить шепотом, чтобы не заглушать звон золота и шепот драгоценных камней.

— Конечно знает! — горделиво приосанился Тинки. — Тинки вежливо поинтересовался, кто будет варить им специальную смазку, когда у их тележек опять заржавеют колеса, и усовершенствованное лекарство для кашляющего в сырых подземельях дракона. Гоблины жадные, но не глупые.

— Вы не желаете посетить туалетную комнату, перед путешествием, мистер Поттер? Только отложите, пожалуйста, знакомство с тамошней библиотекой до следующего раза.

Снейп был сама любезность, но Гарри почувствовал, что краснеет, неловко кивнул и поспешил в туалет.

Наконец путешествие началось: Снейп велел Гарри держать его крепко за руку и стукнул ложкой по своей ладони. Затем успел сунуть портал в карман, схватил Гарри освободившейся рукой и крепко прижал к себе.



Глава 36


Портал действительно оказался более щадящим способом перемещения в пространстве, чем аппарация, но Гарри все равно чувствовал себя не лучшим образом, хотя и гораздо крепче, чем ожидал.

Немного подташнивало, и кружилась голова, но, в общем, ничего особенного, можно выжить и без пахнущих конфетами зелий.

Интересно, почему за все время пребывания Гарри в доме у профессора Снейп ни разу не дал ему ничего отвратительного на вкус, вроде той мерзкой дряни, которой было принято пичкать студентов в больничном крыле?

Он же сам варит зелья для королевства мадам Помфри. Специально, что ли, портит вкус, из вредности? Или в воспитательных целях? Чтобы мотивировать школьный народец меньше влипать в неприятности?

- Как вы себе чувствуете? Посидите здесь минутку, я сейчас включу свет.

Снейп усадил Гарри на что-то мягкое, послышался щелчок.

Гарри открыл глаза и, невзирая на головокружение, попытался оглядеться. Пока крутил головой, разглядывая в тусклом свете нечто, напоминающее склад покрытых пылью музейных экспонатов, окончательно пришел в себя. Пару раз чихнул и почувствовал, что готов к подвигам.

- Живой?

- Угу.

- Мы на рынке. В самой дорогой его части. Идемте.

Снейп отворил дверь, дернул за шнур старинного торшера. Опять щелчок, и свет погас. Они вышли в темный коридор, потом почти сразу оказались в магазинчике, уставленном теми же предметами, что и кладовка, но гораздо менее пыльными.

Чего там только не было: старинные кресла, лампы, столы, вазы.

Гарри наконец сообразил, где они находятся – в магазине антиквариата – обязательном пункте посещения тети Петуньи. Даже старинный сервиз на двадцать четыре персоны с розовыми пастушками на тарелочках все так же стоял на полке в ожидании того, кто сможет выложить за него половину стоимости дядюшкиного автомобиля.

Тетя обожала посещать антикварные лавки и магазины, хотя ни разу ничего не купила. В одном магазине она любила подолгу, вздыхая и завистливо поглядывая на тех посетителей, кто был достаточно богат, чтобы осчастливить себя и продавца покупками, разглядывать набор серебряных ложек, в другом – коллекцию фарфоровых шкатулочек, а здесь - этот самый сервиз.

Гарри не удержался и подмигнул своим старинным знакомым – французским куклам на фортепиано. И те, конечно, важно кивнули в ответ: это были не легкомысленные современные «барби», а серьезные основательные особы в чепцах и с пристальным взглядом вечности в черных глазах.

Потом он привычно сосчитал модели автобусов, сделанные необычайно реалистично. Все оказались на месте. Даже двухэтажный - даблдекер Рутмастер, пользовавшийся наибольшей популярностью среди туристов. Дорогие модельки, да. Как приятно их видеть! Не менее приятно, чем черноглазых "француженок".

Гарри частенько рисовал и автобусы, и кукол, и даже сервиз, хотя и не любил шикарно одетых бездельников: бросив доверчивых овечек, пастушки и пастушки кокетничали друг с другом. Тети Петуньи на них не хватает! В миг бы все принялись за работу!

Впрочем, Гарри был рад, что у тетушки нет денег на антиквариат. Он был уверен, что пухленькие жители фарфоровых долин, попади они в дом опекунов, со временем перестали бы выглядеть такими розовощекими и довольными жизнью.

Их неминуемо отравила бы уксуснокислая атмосфера постоянного недовольства всем: племянником, ценами, жарким солнцем, прохладным ливнем, опять племянником, неправильно покрашенным забором у соседей, слишком тихой улочкой, на которой никогда не случалось ничего интересного, снова племянником.

Интересно, как владелец до сих пор не обанкротился? Такое впечатление, что никто здесь ничего не покупает, только приходят посмотреть, как в музей. Да и сейчас посетителей нет. Впрочем, еще довольно рано.

Гарри медленно повернулся кругом.

А, нет, кое-что изменилось: исчезла люстра с хрустальными колокольчиками, нет вазы с синими бабочками, куда-то укатил грустный клоун на смешном велосипедике. Вместо него появились зеленоватые полупрозрачные шахматы с золотыми и серебряными головками довольно изящных фигурок.

Зеленоватые!

С некоторых пор у Гарри открылась страсть к зеленому цвету, особенно к изумрудным оттенкам. Он принялся внимательно разглядывать новых знакомцев, прислушиваясь к разговору возле прилавка.

- О, какая радость, мистер Снейп, как поживаете! – рассыпался в приветствиях владелец магазина – мистер Ливзи.

- Вашими молитвами, добрый день, - отозвался профессор, - вы нашли то, что мне нужно?

- Я поднял на ноги всех своих знакомых, я не спал ночами, я готов был сам лично ехать в Богемию, но я нашел Красного Пса Дракулы! Редчайшая удача!

Гарри весь превратился в слух, едва заслышав имя «Дракула»: о Снейпе каких только слухов не ходило! А уж то, что он «вампир», узнавал каждый студент буквально в первый же вечер пребывания в Хогвартсе. Неужели в досужих вымыслах есть доля истины?

Профессор покосился на Гарри и неприязненно ответил:

- Хорошо, уважаемый, на обратном пути покажете мне своего «Дракулу». Но если вы опять попытаетесь подсунуть мне крашеный венецианский новодел для туристов, то я обращусь к другому поставщику. Да и не только в вашем заведении есть удобная кладовка.

Низенький толстенький продавец расплылся в сахарной улыбке:

- Уверяю вас, вы останетесь довольны, уважаемый сэр! Этому песику не одна сотня лет, там даже клеймо сохранилось, вы сможете сами убедиться!

- Великолепно, мистер Ливзи, я проверю. А сейчас нам пора. Поттер, на выход, - Снейп мотнул головой в сторону двери.

Они покинули «таинственный полумрак», старательно поддерживаемый мистером Ливзи, чтобы замаскировать наиболее неприглядные стороны давно отживших свое музейных экспонатов, на которые и дышать-то страшно, не то что ими пользоваться.

Покинули и оказались в бурлящей толпе громкоголосых туристов, с остервенением щелкавших фотоаппаратами, глазеющих на коллекции вывесок и подержанных зонтов, часов, пластинок, сумок, табакерок…

Приценивающихся к «аутентичным английским вещам», вроде мраморной камеи. Интересно, а в домах туристов имеется требующаяся для подобных безделушек каминная полка, не говоря уж о самом камине?

Впрочем, если как следует поискать, то в дыме индийских благовоний и звоне восточных «ветряных колокольчиков», окутывавших туристическую, наиболее дорогую часть Портобелло, обязательно найдется и камин.

Останется только погрузить его в большой самолет и увезти туда, откуда прибыл громогласный, похожий на дядю Вернона, любитель камей, с резким рычащим акцентом невнятно рассуждавший о старинных английских «сынг». Гарри, было, подумал, что речь идет о пении, а оказалось, что о «вещах».

Гарри, проведший последние десять дней в тишине профессорского дома, совершенно потерялся в океане хлынувших на него звуков, красок и запахов. Поэтому он был очень благодарен Снейпу, крепко ухватившему его за руку и медленно, но постепенно прибавляя ход, потащившему его в ту сторону рынка, что была менее посещаема туристами.

Вскоре они оказались у того самого магазина, где тетушка часто покупала одежду для Дадли, обвешивая Гарри чуть не десятком плотно набитых пакетов с лейблом известного универмага.

Едва Гарри понял, что «спецодежду» ему будут покупать именно здесь, в «молодежном» отделе, как он решительно воспротивился – резко выкрутил из профессорских пальцев свое запястье и заявил:

- Нет!

- Что «нет»? – удивился Снейп,- разве те вещи, что были вас, куплены не здесь? Я думал, что они вам нравятся, поэтому и привел вас сюда.

И тут Гарри понял, что попался: рассказать профессору, что одежда, в которой Гарри прибыл в дом Снейпа, принадлежит Дадли, что самому Гарри, в лучшем случае, покупали что-то на распродаже в "Секонд хэнде", было абсолютно невозможно. Это означало, совершить то, что дядя годами выбивал из племянника: «жаловаться». Нет. Это решительно невозможно!

Но и позволить, чтобы профессор покупал для Гарри вещи в дорогущем супермаркете, еще ужаснее.

Гарри вцепился в ограждение пандуса для инвалидов-колясочников, опустил глаза и застыл, не в силах быстро сообразить, что делать.

- Поттер, идемте! Обещаю, что вы сами сможете выбрать то, что вам больше понравится, я не буду вам ничего навязывать, - неправильно понял ситуацию профессор.

- Нет.

- Вам неудобно, что придется приобрести еще и белье? – в голосе профессора все явственнее слышалось недоумение. – Ну, хорошо, я дам вам кошелек, выберете все сами и сами оплатите, я подожду снаружи.

Гарри почувствовал, что к глазам подступили слезы, совсем как тогда, когда он впервые попал в Косой переулок и получил свой первый в жизни подарок – сову от Хаггрида.

Нет. Снейп – не Хаггрид. Одежда для работы по дому и лаборатории – не Хедвиг.

Никаких безумных трат!

- Нет.

- Да что вы заладили, как метроном. Вы можете по-английски объяснить, что «нет»? Мне, знаете ли, тоже не хочется улаживать дела с авроратом, если вам опять не понравится цвет... шнурков, к примеру, и вы разнесете отдел в клочья.

Снейп начинал злиться. Гарри съежился, невольно втянул голову в плечи и вцепился в перила второй рукой.

- Там… за углом… есть «Секонд хэнд»… - еле слышно выговорил он.

- Ну, и?

- Профессор Снейп, пожалуйста, давайте купим там. Мне не нужна новая одежда для работы в лаборатории, жалко же будет, если я запачкаю... и… вообще… тут очень-очень дорого. Правда. Я знаю, - Гарри умоляюще взглянул на хмурившегося профессора.

- Поттер, вы смерти моей хотите? Вы знаете, чем обрабатывают одежду в этих самых «хэндах»? Вы что-нибудь знаете о парах формальдегида? Вы хотите, чтобы я дышал этой дрянью в своем доме? Я уже давно не использую формалин при обработке! Мало мне паров от зелий? Издеваетесь? Мы вроде договаривались о том, что вы будете мне помогать, а вы явно желаете свалить меня с ног приступом аллергии на эту дрянь! Ничего себе помощь!

- Ээээ… - Гарри не был готов взглянуть на проблему с этой стороны.

Ну… да… одежда из «Секонд хэнда» действительно пахла немного странно, если у профессора действительно аллергия… Нехорошо получится.

Да что ж за день такой! Опять Гарри, как бы ни поступил, выглядит неблагодарной свиньей. Впрочем, он к этому давно привык. К тому, что родственники всю жизнь считали его таковым. А в последнее время еще и Рон. Но с профессором особенно нехорошо получается: человек ради него выбрался в Лондон, а он, неблагодарный щенок, еще и выделывается.

Но кто ж знал, что Снейп надумает разориться на этих чертовых трусах и носках! Впрочем… их все равно в «Хэнде» не купишь. Или там есть и такой отдел? Гарри не помнил. Хотя… вроде купальники там точно имелись, значит, и белье вполне может быть.

- Мистер Снейп, я пять раз простираю руками, я хорошо отстираю, никакого запаха не останется, вот увидите! То есть понюхаете…

Гарри прикусил губу, сообразив, какую глупость сморозил: еще не хватало, чтобы профессор нюхал его одежду. Потом до острой боли вцепился в только недавно зажившую костяшку указательного пальца, наказывая себя за непроходимую тупость и длинный язык.

- Уберите грязные руки изо рта! Вместо того, чтобы быстро закупить в одном месте все необходимое и заняться своими делами, коих у меня еще немало на Портобелло, я должен шляться с вами по сомнительным вонючим магазинчиками, вытирая слезы и поток соплей и закапывая нос и глаза антиаллергенным зельем, а потом еще и ждать, пока вы, вместо помощи в лаборатории, будете пять раз перестирывать сомнительного происхождения шмотки? Поттер, вы все-таки издеваетесь надо мной.

Гарри был в отчаянии:

- Профессор, ну… тогда хотя бы не в таком дорогом месте! Ну… есть же, наверное, где-нибудь подешевле… Я же с вами до самой старости за все это не расплачусь!

- Расплатитесь. Я предоставлю вам такую возможность. Обещаю. А теперь прекратите трепать мне нервы и марш в магазин. Вы втянули меня в идиотский спор и упустили время на то, чтобы насладиться шопингом, поэтому все буду делать я и в темпе: мне некогда. И не вздумайте подвигнуть меня на контакт с авроратом - выпорю! Вот вам платок – вытрите физиономию.

Снейп отодрал пальцы Гарри от перил, открыл дверь и впихнул Гарри в царство манекенов, стоек с вешалками и километровых полок.

Время было достаточно раннее, но в магазине уже вовсю шла торговля. Не успел Гарри и глазом моргнуть, как возле них материализовалась приятная улыбчивая девушка, окинула фигурку съежившегося от смущения Гарри профессионально-цепким взглядом, и началось.

Действие свершилось очень быстро: чуть не в мгновение ока Гарри оказался переодет в более подходящую по сезону одежду («Как вам не жарко во фланелевой рубахе и шерстяной водолазке, Поттер? Все синяки давно сошли, не мучайте себя, а то упадете в обморок от жары»).

На теле появились удивительно удобные «боксеры», а ноги обзавелись носками и легкими щегольскими «летними», с вставками из серебряных сеточек, кроссовками.

Нагрузив Гарри пакетами с одеждой не хуже тети Петуньи, Снейп расплатился, смял и выбросил чек и, не дав возможности вытащить чек из мусорной корзины, быстро вытащил Гарри из магазина навстречу новым приключениям.

Которые начались с того, что профессор ловко и незаметно, пробираясь в толпе, снимал с Гарри по одному пакету, уменьшал их до состояния спичечного коробка и прятал в карман своей летней куртки.

Гарри, судорожно подсчитывавший в уме, сколько он теперь должен Снейпу, и тоскливо размышлявший, сумеет ли он до конца обучения в Хогвартсе отработать такую огромную сумму, не удержался и спросил:

- Профессор, извините, а карман выдержит? Не оторвется?

- А вы думаете, почему я парюсь в куртке в такой теплый день? Она у меня зачарована, но рядом с вами силы заклинаний надолго не хватит, поэтому пошевеливайтесь, нам теперь туда, - Снейп указал на ателье, - мне нужно забрать свой заказ – мою одежду для уроков.

Снейп шьет свои странные, но элегантные пиджаки в магловском ателье? Гарри в мгновение ока позабыл о терзавших его грустных мыслях и с удвоенной силой стал пробираться сквозь цветное жаркое толкающееся половодье. Интересно взглянуть, что же это за ателье такое.





Глава 37


«Распродажа и пошив театральных костюмов» - гласила огромная надпись, протянувшаяся поверху нескольких витрин, уставленных манекенами во всевозможных нарядах.

Король величественно держит за руку королеву, надменно задравшую подбородок так, что корона, того и гляди, соскользнет с высокой прически.

Балерина в розовой пачке грациозно вскочила на атласные пальчики, слегка опираясь на мощную руку тяжелого водолаза.

Огненно-рыжий кот выясняет отношения с роскошной в своем сером кружевном оперении вороной, прикрывающейся черной, украшенной блестками, полумаской.

Гибкий легкий чертенок в гимнастическом трико сидит в кресле золотого полумесяца, как веером, обмахиваясь кисточкой хвоста.

У Гарри отвалилась челюсть, и зачесались глаза от свалившегося на него богатства образов: сколько всего можно нарисовать!

Его взгляд метался от полумесяцев в уголках рта лукаво усмехавшегося Чертенка к болтам на манишке массивного шлема Водолаза.

От напряженной властности в скулах Короля, к тонкой, но не менее напряженной линии талии обманчиво хрупкой Балерины, легко удерживавшей кокетливо изогнутую ножку в невероятном для обычного человека положении.

Сотни, тысячи линий одновременно бросились во взоры Гарри, стремясь наполнить его благодарную память фотографиями поз, положений и игрой теней в радуге цветов.

В такие минуты Гарри забывал, где он, и что с ним. Он растворялся в волшебстве изящных и нарочито грубых контрастных линий. Его завораживало таинство перетекавших один в другой оттенков, и человек Гарри исчезал, превращаясь в сплошное оголенное восприятие. Гарри-нелюбимого племянника, бестолкового ученика, плохого товарища больше не существовало. Все это - потом, потом, не сейчас...

На пуанте Балерины развязались ленты, и Водолазу хочется их завязать, но он не может сделать этого своими мощными, закованными в панцирь толстых резиновых рукавиц пальцами. Никогда он не станет ей парой, так и останется сидеть, не дыша, в благоговении пытаясь ощутить сквозь грубую броню резины тепло тоненьких пальчиков девы недоступного ему мира.

А Король устал. Рубины в его короне налились кровью тяжелых дум. Но Его Величество не подаст виду, продолжая крепко сжимать во властной руке и руку Королевы и королевство, пока не рухнет, сраженный в единую секунду ядом завистливого соперника. «Так ревниво любивший мать, что ветрам не давал дышать в лицо ей».

- «И что ж, чрез месяц... Лучше не вникать! О, женщины, вам имя - вероломство!». Пойдемте, Поттер.

Гарри очнулся от наваждения. Тряхнул головой, несколько раз вздохнул, пытаясь избавиться от слабости в ногах, словно его мышцы не выдерживали свалившегося на их хозяина груза раздиравших душу впечатлений.

Впервые он испытал нечто подобное, когда Хагрид переправлял их, первокурсников, на лодочках в Хогвартс. Тогда тоже ослабели колени, и Гарри чуть не вывалился за борт, потрясенный величием замка.

Снейп читал «Гамлета». Ничего удивительного.

Удивительно другое: пока Гарри блуждал в Запретном лесу своих фантазий, порожденных гением неведомого декоратора витрин этого странного ателье, профессор все это время просто молча стоял рядом, поддерживая своего студента под локоть.

Гарри, смутившись, неловко высвободил руку.

- Извините, сэр, что задержал вас.

Снейп посмотрел в глаза Гарри странным затуманенным взглядом, словно видя перед собой чье-то другое лицо, его губы шевельнулись, будто он хотел что-то сказать, но, вместо этого, он только кивнул головой и направился к входу в ателье.

Профессор придержал двери, позволив идущей за ним даме в серой рубашке с черными вставками, первой войти внутрь.

Как и универмаг, магазин уже жужжал народом. Было очень много детей, с увлечением примерявших самые разнообразные костюмы и аксессуары. Царила атмосфера веселья и грядущего карнавала.

- Черт, совсем забыл об этом ежегодном бедствии, - скривился Снейп, пробираясь к двери с надписью «Мастерская».

- О каком, - Гарри вертел головой, пытаясь вобрать в себя как можно больше красок, лиц, ситуаций.

Вот девочка лет десяти надела на себя ярко-оранжевую балетную пачку и вертится перед зеркалом, ничуть не смущаясь тому, что вместо балетных туфелек на ней джинсовые кеды с ядовито-зелеными шнурками. Ее мать беспомощно разводит руками, а добродушно ухмыляющийся отец оплачивает покупку.

- О карнавале в конце августа на Ноттинг-Хилл. Потому и толпа. Обычно здесь спокойнее.

Профессор толкнул дверь, и они оказались перед… профессором Снейпом.

Гарри моргнул. Наваждение пропало. А новехонький костюм, надетый на белый манекен в черном парике, остался. И вскоре перекочевал прямо вместе с уменьшившимся до крохотных размеров манекеном в карман куртки профессора. Вслед за ним туда же угодили и несколько рубах, висевших рядом на вешалке с биркой «Для м-ра Снейпа».

Гарри судорожно оглянулся, но никто, даже продавец, с которым расплачивался явно довольный покупкой Снейп, не обратил внимания на свершившееся прямо перед их глазами чудо.

Пока нагло нарушавший «Статут о секретности» профессор беседовал с измерявшим его руку портным, Гарри вновь погрузился в наблюдения.

- Ах, какая прелесть!

Гарри повернулся на возглас. Дама, которой Снейп придержал дверь, сняла свою серо-черную жуть и ловко швырнула это одеяние, оказавшееся не рубашкой, а летним жакетом, в коробку, полную обрезков ткани, ниток и прочего мусора.

Вскоре дама вырядилась в снятую с манекена обновку и покинула мастерскую, а мастер-портной, разговаривавший с профессором, вдруг извинился, метнулся к коробке с лохмотьями и, вытащив из нее жакет, отдал его восхищенно зацокавшей языком швее. К ним подошла еще одна работница ателье, потом еще.

Мастер вновь занялся Снейпом, а перед глазами Гарри развернулось шоу: «Вдохни новую жизнь в старую вещь».

В мгновение ока с жакета были спороты жуткие черные карманы, манжеты и воротник. Срезаны непропорционально огромные с кельтской символикой жуткие пуговицы, явно дорогие «эксклюзивно-дизайнерские», слишком какие-то «выпендрежные». Превращавшие женскую вещь в напоминание о чем-то зловещем, военно-агрессивном.

К серой основе приложили несколько вариантов кусков тканей других цветов. Наконец, остановили выбор на светло-изумрудной, с голубоватыми, словно размытыми водой завитками, позволившей серой ткани жакета загореться жемчужным отсветом.

Вещь сразу начала превращаться во что-то утонченно-женственное. Повеяло ароматом пробуждающегося леса, привиделся отсвет первоцветов, выглядывающих из-под серой прошлогодней листвы на берегу ручейка.

Гарри сморгнул, потрясенный творившимся перед ним обыкновенным волшебством: агрессивная смертоносная жуть сменилась пробуждением весны. Смерть – жизнью. Он вытер невольные слезы восхищения работой мастеров. А ведь создание модели еще не завершено!

Жакет куда-то утащили, а одна из работниц взяла лист бумаги и принялась рисовать варианты этой модели, но с разной формой воротников, карманов, вставок и прочих одежных премудростей. Из-под ее руки проглядывало все то, что так ярко представил себе Гарри: нежные проклюнувшиеся почки на серых веточках и шепот воды в небесно голубом ручье.

Гарри так засмотрелся на ловкие и четкие движения руки, наносившей скупые линии, рождавшие самое обыкновенное чудо, что вздрогнул, когда над его ухом раздался голос Снейпа:

- Вот так и рождаются шедевры высокой моды. Я освободился, мы можем идти.

- Профессор! – вспомнил вдруг Гарри. – Тинки нужна летняя одежда. Удобная и нежаркая.

- Что вы предлагаете? Наволочка, насколько я понял, вас не устраивает.

- Я мог бы нарисовать эскиз. Мне кажется, я знаю, что ему понравится. Если вы… конечно… - Гарри смутился, но потом закончил твердо:

- Если вы считаете возможным потратить немаленькую сумму на одежду для домовика, служащего вам верой и правдой.

- На одежду для моего маленького друга? Вы правы, мистер Поттер. Я считаю это возможным. Кстати, тот костюмчик на него шили тоже здесь. Как вспомню мои попытки снять с Тинки мерки… - профессор усмехнулся, - ну не тащить же его в маггловское ателье! На всех обливиэйт не наложишь.

- И как вам удалось? Ну… мерки? – поспешил спросить Гарри, уже познакомившийся с привычкой зельевара обрывать рассказ на самом интересном месте. – Сэр?

- А никак. Тинки устроил грандиозное шоу: ему и щекотно, видите ли, и неприятно, и он вообще не понимает, к чему все это.

- Так костюм же очень хорошо сидит, как они так… без мерок сшили? – удивился Гарри.

- Я сфотографировал обормота, принес снимок мастеру, объяснил, что именно требуется, каких размеров кукла у племянницы. Чем мне нравится это ателье – здесь давно уже привыкли к самым причудливым заказам необычных клиентов. И никогда не задают лишних вопросов. Я видел, как здесь шили рождественский костюм оленя для собаки и костюм ёлки для любимого кактуса! А тут кукла, пусть и достаточно странная.

К ним вновь подошел мастер:

- Мистер Снейп, вы желаете внести какие-то изменения в ваш новый заказ?

- Нет, мистер Алафс, наши договоренности остаются в силе. А вот этот молодой человек хочет попробовать себя в качестве дизайнера. Он желает нарисовать эскиз костюма. Если меня устроит результат его работы, то я сделаю заказ. Если не устроит, то все равно сделаю, но в этом случае в качестве художника выступите вы, если не возражаете.

Мистер Алафс улыбнулся, пригласил Гарри к столу у окна.

- Можете пользоваться всем, чем душа пожелает, - мастер театральным жестом указал на разноцветье всевозможных карандашей, фломастеров, маркеров, расставленных в странном длинном органайзере, напоминавшем бескрылого дракона. – Вот здесь бумага. Успехов, молодой человек.

Мистер Алафс удалился, а Гарри покосился на стоявшего неподалеку Снейпа:

- А… вы будете смотреть? Как я рисую? - смущенно пробормотал Гарри, не представляя себе интимный процесс творчества под прицелом черных глаз явно сомневающегося в его художественных способностях профессора.

И тут же уронил на пол, вытащенный им из пачки на столе лист бумаги.

- Не буду вам мешать. Вам часа хватит? Тинки мне целый список покупок выдал, пойду пока исполнять его домоправительскую волю. Интересно будет взглянуть на ваш шедевр. Неужели вы хоть что-то сможете сделать без помощи мисс Грейнджер?

Профессор направился к выходу, а Гарри некоторое время растерянно смотрел ему вслед, ощущая беспокойство: Снейп разозлился, что Гарри проявил инициативу? Или что придется раскошелиться еще и на костюмчик для Тинки? Наволочка-то, в любом случае, обойдется намного дешевле! Может, ему, все же, жаль таких денег для «друга», в которого можно швырять фиалами из-под зелий? Странные у них отношения…

Или общая вредность натуры опять взяла верх: к чему был этот укол по поводу «шедевра» и помощи Гермионы?

Понервничав еще с минуту, Гарри перевел взгляд на море карандашей на спине у дракона и тут же забыл о своих тревогах, охваченный азартом: такое богатство впервые оказалось в его руках!

А, черт с ним, со Снейпом!

Рисовать!!!



Глава 38


Первым делом Гарри набросал эскиз костюма для Тинки.

Гарри так поразило сочетание жемчужно-серого и изумрудно-голубого, что он и забыл, в какие цвета планировал облечь эльфа первоначально.

Он хотел чуть-чуть изменить оттенки и сгустить краски, чтобы костюм не выглядел кокетливо по-женски. Пробовал то и это, сожалея, что всё богатство цветовой палитры сотен карандашей не помогает ему достичь нужного эффекта.

Чего-то не хватало, волшебство небытия, забвения в творчестве робко проглядывало сквозь линии рисунка, но не спешило захватить в плен изголодавшиеся мозги Гарри.

Гарри перебрал все карандаши и маркеры нужной цветовой гаммы, все, что смог найти на спине изрядно облысевшего "дракона", но… Не то… Не то… Опять не то…

Он принялся смешивать цвета, как в виденном им однажды фильме про художника, отчаянно сожалея, что карандаши – не краски, а маркеры и фломастеры только мешают своими пронзительными химическими колерами. Тут же ругал себя за жадность, благодарил Святую Деву за незаслуженную им милость – рисовать настоящими карандашами, и принимался за очередной вариант, вздыхая и все больше расстраиваясь.

Но все было тщетно.

«Эх, где же моя Миссис Норрис! В её черно-белых волнах можно утонуть, а здесь, в цветных, только лишь зайти в воду по колени. Почему так? Не чувствую, не получается, хоть плачь…»

В кармане летней, пижонски щегольской рубахи, выбранной вредной остроглазой, не пожелавшей прислушаться к мольбам Гарри о пощаде продавщицей, вдруг зашевелился знакомый теплый зверек!

Гарри вытащил свою любимицу и, не сдержавшись, чмокнул ее в черную, покрытую мелкими царапинками спинку. Неужели проснулась?!

Проснулась!

Миссис Норис рьяно принялась за работу. Гарри с радостью обнаружил, что она не только не утратила появившуюся после недавних приключений способность рисовать изумрудным цветом, но в ее присутствии, словно ожило и засияло все уже нарисованное. Еще минуту назад блеклые безжизненные линии наполнились радугой цветов, напитали иссохшуюся душу Гарри солнечным светом.

Да! Да! Это оно! Волшебство!

Сначала отчетливо запахло подсыхающими на солнце стволами деревьев, благодарно подставлявшими озябшие за зиму ветки животворным лучам. Потом вдалеке послышались птичьи голоса, белые пушистые облачка оттенили глубину неба, выглянули любопытные зеленые носики первых листочков.

Гарри вскоре забылся, заблудившись в этом просыпающемся волшебном лесу, вслушиваясь в журчание ручьев, наступая на темную, пропитанную водой прошлогоднюю листву, всматриваясь в радостные улыбки первоцветов и оглушительную синь пролесков.

И только когда с листа улыбнулся домовик, одетый в спортивный костюмчик тонов пробуждающейся весны, так удачно гармонировавших с зеленью глаз, Гарри опомнился.

Очнувшись от сказочного сна, он внимательно посмотрел на рисунок.

Ой…

Нехорошо как получилась… Нечестно!

Выходит, он украл идею у дизайнеров этого ателье!

Гарри вздохнул раз, другой, подергал себя за нос, за ухо, покусал несчастный палец, виновато погладил милую старательную Миссис Норрис и… раздраженно смял лист в комок, и швырнул в тот же ящик для мусора, откуда ранее мистер Алафс вытащил страшный жакет.

Гарри теперь решил быть очень осторожным, прикидывал и так, и эдак, но чужая весна нахально улыбалась ему с каждого эскиза, менялись только формы вставок и расположение завитков узора, обвивавшего рукава и штанины костюмчика.

Гарри рисовал очень быстро, стремясь вырваться из тисков потрясшего его воображение чужого таланта, и выбросил уже штук пять рисунков, но весна не сдавалась, захватив в плен еще и изящные кроссовки на маленьких ножках Тинки.

Наконец, сдался Гарри, вчистую проиграв зеленоглазой солнечной проказнице в венке из пролесков.

Он отработанным жестом метнул в мусорный ящик последний «весенний» набросок, смутился, увидев взгляд мистера Алафса, прошептал «извините», спрятал мгновенно ставшую холодной, как лед, Миссис Норрис в карман и быстро нарисовал один из тех спортивных костюмов, которые перепадали ему иногда по наследству от Дадли.

Гарри лишь изменил цвет, поскольку тетушка обожала выряжать сына в беленькое. Она стирала ежедневно, выискивая в магазинах все новые и новые сорта порошков и отбеливателей, чтобы одежда сыночка и рубашки мужа выглядели идеально!

Нет. Белое для работы по дому абсолютно не подходит. Гарри, впрочем, был уверен, что вообще носить белое – удел чистюль-девчонок. Ну… или там модниц всяких. Или балерин.

«Прости, Тинки, но у меня не хватает мозгов придумать тебе что-то оригинальное. Пусть будет хотя бы удобное… К этому костюму нужно купить еще несколько штук футболок в детском отделе, и будет замечательно.»

Гарри, расстроившись, что не смог хоть как-то отблагодарить Тинки за его хлопоты, принялся бесцельно водить карандашом по листку.

Миссис Норрис, обжигая холодом сквозь тонкую ткань, ревниво зашевелилась в кармане: мало того, что ей не дали нарисовать костюм «как у Дадли», так еще и опять что-то там изображают без ее участия!

Не дожидаясь, пока соскучившаяся подружка, окончательно разобидевшись, плюнет в него чернилами, Гарри поспешил выполнить ее безмолвную мольбу. Не прошло и пяти минут, как они оба погрузились в работу.

Вскоре очередной лист бумаги был разделен на восемь равных частей, в каждой из которых начала оживать своя история: Король и Королева, Водолаз и Балерина, Кот и Ворона, Дракула и его Красный Пес, Шаловливый чертенок, спрыгнувший с полумесяца, и девочка в кедах и яркой балетной пачке…

Гарри вновь забылся в своих видениях, с бешеной скоростью лишая «дракона» гривы, пробуя все новые и новые цвета. Миссис Норрис, похоже, тоже заинтересовалась богатым разноцветьем. Гарри казалось, что именно она подает все новые и новые идеи сочетаний.

Гермиона прозвала его маленькие рисунки «марками». Да уж… Испытывавшему вечную нехватку бумаги Гарри было куда привычнее рисовать «марки», тщательно используя каждый клочок свободного пространства.

Гарри немного пришел в себя и запоглядывал в сторону мусорного ящика, пожалев, что поддался эмоциям и выбросил столько хороших листов. Ведь можно было аккуратно свернуть и тайком спрятать в карман, а потом рисовать на оставшихся чистых местах и на обратной стороне!

Наконец, не выдержав угрызений совести, Гарри встал и подошел к ящику, но скомканных белых свидетельств его позорного плагиата там не оказалось. Откинул лежавшие сверху куски чего-то клейкого, порылся, достав до самого дна, пытаясь понять, почему мусор на месте, а его бумажек нет.

Оглянулся: в мастерской стояло несколько подобных коробок, в которые то тут, то там сыпались нитки и обрезки. Может, он перепутал коробки?

Нет. Точно не перепутал. Это тот самый картонный ящик, с оранжевым скотчем на порванном боку. Остальные коробки целые. Что за черт?

Неужели будут ругать за такое количество испорченных листов? Бред. Что им той бумаги… вон, несколько нераспечатанных упаковок на столе. Хотя… кто их знает… Может, это какой-то особый, «рисовательный» дорогой сорт?

А, может, наблюдательный мистер Алафс заметил его бездарный плагиат? И ждёт, пока придет профессор, чтобы предъявить претензии?

Гарри бросило в пот. Ох, же ж, черт… Как он не подумал… Авторские права и все такое прочее…

Гарри вспомнил, как смотрел, тайком подглядывая из коридора в едва приоткрытую дверь в гостиной Дурслей, какое-то шоу. Одно из обожаемых опекунами судебных разбирательств.

Там слушалось дело о плагиате какого-то рисунка на пуговицах, отличавшегося от всем известного смайлика, только наличием третьего «глаза». И важный судья признал правоту истца! А тут полностью украденная идея!

Надо было спрятать эти рисунки! Он не додумался… Снейпу попадет… Порисовал, называется… Довыпендривался…

Гарри еще раз оглядел шумную, живущую своей творческой жизнью мастерскую, в поисках еще одной коробки с оранжевым скотчем.

Нет. Только одна.

Настроение испортилось окончательно. Гарри, пытаясь успокоиться, погладил Миссис Норрис, в очередной раз пересчитал все ее милые царапинки и принялся медленно, один за другим, вставлять карандаши в отверстия в спине «дракона». Когда тот вновь приобрел свой роскошный гребень, взгляд Гарри вдруг упал на эскиз «дадлиного» костюма.

Блин! А ведь тоже можно сказать «плагиат»! О, Святая Дева, сколько времени? Сейчас, уже, наверное, придет Снейп.

Быстро, нужно работать очень быстро!

Гарри свернул рисунки, спрятал их в карман летних брюк и вытащил из пачки чистый лист.

- Миленькая, выручай!

Миссис Норрис услыхала дрожащий шепот Гарри, обдала пальцы подбадривающим теплом, и время вновь застыло, пойманное в клетки линий и оттенков.

Гарри черкал, как одержимый, меняя карандаши один за другим и обводя контуры фрагментов костюма своей ненаглядной ручкой.

Он спешно заменил треугольные вставки на курточке и штанах на нечто округлое. Изменил форму воротника, убрал «удавки» - шнурки в самом внизу штанин, позволив брючкам дать больше свободы ногам.

Исчезли многочисленные, сверкавшие золотом «молний» карманы и кармашки; на коленках и локтях появились забавные «заплатки», повторяющие форму вставок на груди и плечах. Подумал и дорисовал два кармана на курточке – вдруг Тинки понадобится положить что-то.

Кроссовочки Гарри переделал в нечто похожее на теннисные туфли, но в цветах костюма. Не то, чтобы в ателье шили обувь… Хотя, кто их знает. Просто увлекся.

Вскоре "дракон" облысел вновь, а на листке появился утративший свою блаженную весеннюю улыбку Тинки в сильно изменившемся, едва узнаваемом «дадлином» костюме.

- Вы закончили, мистер Поттер?

Услыхав за спиной голос Снейпа, Гарри от неожиданности чуть не свалился со стула.

- Да, профессор.

- Позволите взглянуть на плоды часовых усилий?

Гарри вскочил и протянул ему эскиз, а сам принялся в очередной раз приводить в порядок «дракона». Хоть чем-то заняться. Не хотелось выслушивать гадости от Снейпа. И так на душе тяжело из-за собственной глупости. Черт. Черт. Черт!

Профессор молчал. Гарри замедлил движения, стараясь растянуть приведение прически удивленно поглядывавшего на него «дракона» в прежнее великолепное состояние.

Через несколько секунд после того, как последний карандаш занял свое место, и стоять спиной к профессору становилось уже невежливым, Снейп заговорил.

Гарри нехотя повернулся и уставился на свою персональную «красную тряпку для быка» - полоску скотча на треклятом ящике.

- Я не знаток, - задумчиво протянул профессор, - но Тинки вполне узнаваем. Хотя этот обормот редко бывает таким серьезным. Спортивный костюм и тенниски? Хм… Почему бы и нет. Никогда не носил, но выглядит действительно удобно и, должен признать, довольно элегантно. Вы много сделали за час, Поттер. И мне кажется, что весьма талантливо.

Гарри, с напряжением слушавший свой приговор, недоверчиво взглянул в лицо Снейпа. Вроде, не издевается. Не шутит. И про Герми ни разу не упомянул. Хм. В Запретном Лесу единорожек родился? Или в далекой Богемии «Красный Пёс Дракулы» ожил? Что за Пёс такой, все-таки?

- Мистер Снейп!

Гарри замер: к ним спешил мистер Алафс. Его лицо утратило свою сахарную улыбчивость.

- Прошу прощения, что заставил вас ждать. Приехал хозяин и желает побеседовать с вами и молодым человеком. Не соблаговолите ли подняться в его кабинет на чашечку чаю или кофе? У него к вам серьезный разговор.

Профессор удивленно пожал плечами:

- Хорошо, мистер Алафс. Ваше заведение столько сделало для меня. Я могу уделить его хозяину немного времени.

Лицо мистера Алафса приобрело менее напряженное выражение, но когда он взглянул на Гарри, тот прочувствовал все оттенки выражения «сердце ушло в пятки».

- Благодарю, мистер Снейп, прошу вас следовать за мной.

Главы 37-73, арты к этому фанфику и другие фанфики - в нашей группе https://vk.com/soldatstefana
Приходите в гости. Будем рады. У нас интересно. Есть, что почитать, посмотреть, обсудить.

Глава 39


Они поднялись на третий этаж. На втором находились какие-то мастерские, видимо, по производству декораций. Всем пришлось посторониться, когда открылась дверь и рабочий потащил вниз бутафорское деревце с золотыми листочками-монетками, а следом за ним вышел еще один, нагруженный кривыми «пиратскими» саблями.

Одна из сабель выскользнула из сверкающего грозным металлом вороха и упала на ступеньки лестницы. Гарри поспешил поднять ее и поразился: легкое пластиковое оружие выглядело как настоящее. Он отдал саблю рабочему и бросился вверх за профессором.

Кабинет хозяина оказался скромен и деловит: пара столов, несколько стульев и кресел. Немолодой, одетый в какой-то уж очень строго сидящий деловой костюм человек без улыбки поднялся им навстречу, представился, предложил напитки, но Снейп отказался.

Облик хозяина ателье так не подходил к атмосфере праздника, царившей внизу, что у Гарри, несмотря на его подавленное настроение, невольно задвигались пальцы. В его воображении уже соткалась картинка: «Пожиратель маскарада».

Представив себе Хозяина Ателье в образе дементора — Пожирателя Радости, Гарри поежился: изображение выходило под стать настроению, хотя дементор в деловом костюме с белым воротничком и манжетами — это забавно.

Гарри давно уже чувствовал, что с ним что-то не так: ему все сложнее становилось сдерживать свои эмоции, когда он попадал в неприятные ситуации. Проклятая способность — видеть смешное чуть ли не в самых трагических моментах — обнаружилась и сейчас.

Гарри был уверен, что его будут ругать, но в голову упорно лез растерянный дементор, с изумлением разглядывавший на себе новехонький костюм и белоснежную рубашку.

Гарри пришла мысль о том, что если дементоров переодеть в нормальную одежду, то, возможно, у них появится свой собственный повод радоваться жизни, и им не придется высасывать счастье из людей.

Представив, как эти твари осаждают мистера Алафса с требованиями сшить им еще белых рубашек — на смену, Гарри едва не всхлипнул, тщетно пытаясь с достоинством опуститься в одно из предложенных кресел.

Снейп искоса взглянул на него, и Гарри вскочил, словно пружина.

— Извините, вы не подскажете, где здесь туалетная комната, — еле слышно проговорил он, избегая смотреть на хозяина ателье, чтобы окончательно не впасть в истерику.

— Я провожу молодого человека, — вызвался мистер Алафс.

— Спасибо, но не стоит, я знаю, куда идти. Мы не заставим вас долго ждать, — Снейп поднялся и пошел к дверям, Гарри последовал за ним.

Едва они миновали нечто вроде приемной, как профессор крепко ухватил Гарри за локоть и быстро потащил в конец коридора.

Гарри молчал, пытаясь заставить неслушавшиеся ноги двигаться. Истерика щекотала и без того в последнее время работавшие с огромным трудом мозги. Хотелось кричать и кататься по полу, рыдая от смеха.

"Да что со мной? Раньше мог спокойно пережить гром и молнии от всего семейства родственничков, а теперь трясусь, зная, что бить точно не будут. Я — псих, я совершеннейший псих", — в отчаянии думал Гарри, вцепившись зубами сначала в губу, потом в сустав пальца.

— Что с вами такое? Переутомились? Или что-то натворили? Из-за чего весь этот официоз?

Снейп запихнул Гарри в туалет и включил воду.

— Умывайтесь, быстро! И выпейте воды.

Профессор начал рыться в карманах своей зачарованной куртки.

Гарри принялся лихорадочно умываться и глотать воду. Из зеркала над раковиной на него взглянула растерянная бледная физиономия.

— Вот, выпейте, вас трясет, — профессор протянул Гарри флакон, — не думаю, что поможет, но попытаться стоит. Не тащить же вас в таком виде обратно в кабинет.

— Поможет, спасибо.

Гарри залпом выпил пахнущую травами жидкость, вернул пузырек Снейпу. Закрыл глаза и прислонился спиной к стене, ощущая, как профессор придерживает его за плечо. Через пару минут действительно стало легче.

— Видимо, вам еще рано выдерживать такие нагрузки. Зря я вас потащил в столь шумное место. Нужно было выждать еще хотя бы пару дней.

Гарри вновь умылся, пригладил волосы и, вздохнув, повернулся к Снейпу:

— Я натворил, да. Это называется «плагиат». Я видел по телевизору. У вас теперь будут неприятности из-за меня.

— Что?! Что вам уже успело взбрести в голову? Рассказывайте!

Гарри коротко обрисовал ситуацию.

Профессор чуть улыбнулся, а к концу рассказа уже откровенно развеселился:

— Поттер, а какую коммерческую выгоду вы преследовали, рисуя эскиз? И получили ли вы ее? Когда вы только успели! Мне бы ваши способности.

Гарри удивленно смотрел на улыбающегося зельевара:

— А причем здесь выгода?

— О, Мерлин, да при том, что основанием для судебного иска должен быть нанесенный вашими действиями ущерб. А какой ущерб вы нанесли ателье?

После этих слов Гарри окончательно пришел в себя.

Снейп внимательно посмотрел на него:

— Живой?

— Ага.

— Ну, пойдемте, узнаем, что желают сообщить нам господа модельеры.

Пока шли обратно, Снейп сказал:

— Вы сняли очки еще до того, как зайти в ателье, и до сих пор не надели. Вам в них неудобно.

Гарри пожал плечами:

— К ним нужно привыкнуть, вот и все. Я несколько дней провел без очков, мне теперь любые, наверное, покажутся неудобными. Я, пока рисовал, надел, потом почувствовал, что начинает болеть голова и подташнивать, снова снял. Привыкаю, сэр. Они намного лучше моих старых, спасибо, сэр.

— Опять заклинило? Ожидается лобызание стоп моих?

Гарри усмехнулся:

— Все равно спасибо, сэр.

В кабинете их ожидал последний эскиз Гарри — тот, что забрал Снейп, чай и две вазочки — со сладкими и солеными крекерами.

Вокруг Гарри принялся хлопотать мистер Алафс:

— Молодой человек, вы так бледны, наверное, переутомились. Я никогда не видел, чтобы за столь короткий срок было создано столько рисунков! Выпейте, пожалуйста, чаю, угощайтесь.

Гарри посмотрел на профессора, словно ожидая разрешения. Тот закатил глаза и взял предложенную ему чашку. Гарри последовал его примеру.

Хозяин ателье мистер Рэйт вытащил из папки все пять уже тщательно разглаженных эскизов и разложил их на столе. С каждого листа улыбался ошалевший от Весны Тинки.

Гарри, хоть и успокоенный профессором, вновь начал тревожиться. Он поглядывал то на «Пожирателя карнавала», то на мистера Алафса, руки опять начали трястись. Пришлось вернуть чашку на стол, чтобы не расплескать горячий чай.

— Господа, мой племянник действительно устал, не могли бы вы быстрее перейти к сути вопроса, — Снейп прекратил пристально разглядывать рисунки, тоже отставил чашку и в упор взглянул в лицо мистера Рэйта.

— Прошу прощения, я сейчас объясню, в чем дело, — по-прежнему без улыбки произнес хозяин ателье. — Вы не представите нам своего племянника, мистер Снейп?

— Его зовут Гарри Поттер, — холодно ответил профессор.

— Мистер Снейп, я хочу предложить вашему племяннику, мистеру Поттеру, две тысячи фунтов за его эскизы.

Гарри вздрогнул. Он ожидал чего угодно, но не этого.

Гарри взглянул на свои рисунки, потом на мистера Рэйта, пытаясь понять, не шутит ли он: предложить больше половины месячного дохода семейства Дурсль за идею, украденную в его собственном ателье?

Гарри перевел взгляд на профессора. По его лицу трудно было что-то понять, но Гарри показалось, что Снейп удивлен не меньше его самого.

— Мистер Снейп, — прервал затянувшуюся паузу хозяин ателье, — я готов предложить и больше, но, в разумных пределах: я не столь богат, как хотелось бы.

— Больше? — пискнул Гарри и тут же замолчал, чувствуя, как щеки начинают гореть, словно от температуры.

— Да, мистер Поттер. Максимум, что я могу предложить — две тысячи семьсот фунтов.

Гарри потерял дар речи, но зато отмер профессор:

— Мистер Рэйт, вы действительно считаете, что рисунки моего племянника достойны этой суммы?

Хозяин взял один эскиз и сказал, внимательно рассматривая его:

— При доработке специалистами и внесении некоторых изменений из этого может получиться неплохой модельный ряд, хотя и не обязательно спортивных моделей. Но, как вы понимаете, я не могу ничего гарантировать, поэтому, да — я полагаю, что работы Гарри стоят этих денег. Если вы согласны, то я предлагаю заключить контракт на передачу прав на эти эскизы моему заведению.

Снейп посмотрел на Гарри:

— Что скажете, мистер Поттер?

Гарри схватил чашку с чаем и залпом осушил ее, закашлялся и еще больше смутился, увидев, что мистер Алафс протянул ему носовой платок. Он принял предложенное и уткнулся в него носом, стараясь хоть этой ненадежной ширмой отгородиться от неумолимо надвигавшегося на него позора.

Ну, хоть минуту еще побыть богачом (столько денег, уму непостижимо!), прежде чем придется отказаться от них и признаться в содеянном.

Странно, правда, что мистер Алафс почему-то не видит явного сходства между «Весной» и той моделью, что околдовала, другого слова и не подберешь, разум Гарри.

Гарри с тоской взглянул на улыбку Тинки и нащупал сквозь тонкую ткань рубашки теплые бока Миссис Норрис. Он вздохнул, отказываясь от мгновенно возникших в воображении заманчивых картин: отдать долг Снейпу, купить ингредиенты и сварить лак для любимицы, приобрести что-нибудь в подарок Тинки. Несколько раз сглотнул, поднялся из кресла и твердо сказал, словно нырнул в ледяную воду:

— Благодарю вас, господа, но я не заработал этих денег. Они принадлежат мистеру Алафсу и вашему ателье, господин Рэйт.

Глава 40


Снейп снова возвел очи горе и что-то прошептал, Гарри не был уверен, но, кажется, «Гриффиндор!»

Ну и пусть. Пусть «Гриффиндор», да хоть «идиот»! Но он не будет наживаться нечестно! Не нужны ему деньги, полученные таким путем.

«Тебе не нужны, а Снейпу, Миссис Норрис и Тинки очень даже пригодятся!» - ехидно сообщил гаденький голос.

«Живешь у профессора на всем готовом, стыдоба! А тут такой шанс представился, и ты его упустил. Точно говорят: «Гриффиндор – диагноз!»

Гарри зябко потер плечи руками, и, ссутулившись, опустил голову, опасаясь встречаться взглядом с профессором.

- О чем вы говорите? – изумился мистер Алафс. – Это же ваши эскизы, я сам видел, как вы, извините за грубость, зарывали свой талант в мусорный ящик!

- Сегодня удивительный день, мистер Рэйт, - обратился портной к хозяину, - сначала этот ящик принес ателье интересную модель жакета, а теперь наши партнеры смогут создать целый модельный ряд!

- Не спугните удачу, Стив, - наконец-то слегка улыбнулся мистер Рэйт.

Гарри понял, что ничего не понял:

- Так я же с него и рисовал! – заявил он, резко подняв голову.

- С чего с «него»? – произнесли едва ли не дуэтом Рэйт и Алафс.

- Так с того жакета ведь! Я просто перерисовал узор с ткани! Я сам не способен ничего придумать… Только срисовать.

Гарри почувствовал, что в носу защипало, и спешно прикрылся ширмой-платком, ругая себя последними словами за то, что ведет себя не лучше родной тетушки, частенько начинавшей рыдать по любому поводу и истерично вопить, если Гарри оставлял микроскопическое пятнышко на белоснежной плите.

Правда, у тетушки, по сравнению с Гарри, был огромный плюс: она проделывала все это только тогда, когда в доме не было никого, кроме опостылевшего племянника. Выяснив, что он ведет себя еще хуже тети Петуньи, поскольку опять позволяет истерику при посторонних, Гарри разозлился и больно укусил себя за палец. Вроде помогло.

Пока он предавался самобичеванию, мистер Алафс куда-то исчез, а сам Гарри каким-то образом вновь оказался в кресле с чашкой чая в руке. Мистер Рэйт, видимо, устав ждать, пока ненормальный племянник уважаемого клиента выйдет из ступора, завел разговор со Снейпом.

Гарри прислушался.

- … и даже швы прорисованы в нужных местах так, словно молодому человеку самому не раз приходилось шить спортивные костюмы. Кроме потрясающей цветовой гаммы есть несколько нестандартных решений чисто технического плана, позволяющих…

Гарри вздохнул: нашли заслугу, понимаешь… швы. Ну, швы… И что с того? Трудно не запомнить эти приспособления для пыток на чертовых штанах и куртке.

Ради выпендрежа в костюм понапихали столько ненужных вставок, карманчиков, замочков и висюлек, что Гарри казалось, будто он звенел, как рождественские бубенцы, а явно лишние швы натирали разные нежные места, несмотря на то, что одежда была больше, чем нужно, на три размера!

Дадли обожал «клёвые фичи», а Гарри сомневался, что эти белоснежные с золотыми молниями и висюльками костюмы вообще можно назвать спортивными. Каким спортом в них заниматься? Кто кого оглушит звоном? Кто первым перемажется, как поросенок?

Так костюмы потому и доставались Гарри, вместо того, чтобы отправиться в Секонд Хэнд, что Дадли выделывал их до полной потери товарного вида. С пятнами не справлялись даже дорогущие порошки.

Нет, домовитому трудолюбивому эльфу определенно не понравилось бы такое безобразие. Ему требовалось что-то практичное, удобное и красивое. Но… не судьба, видимо.

Гарри то вслушивался в разговор, то принимался мечтать о том, что он купил бы на такие огромные деньги, если бы судьба была к нему хоть чуточку благосклоннее. Он цедил остывающий чай и потихоньку уминал крекеры.

Ему казалось, что говорят не о нем, что повторяется ситуация на маяке. Он же Гарри, просто Гарри! Какой из него волшебник? Вот и сейчас: срисовать и чуть-чуть изменить чужое многие смогут, а вот попробуй выдумать что-то свое!

Вскоре явился мистер Алафс, принес жакет и разложил его на столе, возле эскизов. Гарри очнулся от своих грез и напрягся: начинается.

В кабинете повисла тишина, взрослые собрались вокруг стола, словно консилиум врачей возле кровати больного.

Гарри не хотелось лишиться уютной защиты кресла. Ему казалось, что и так все всем уже ясно. Ему хотелось побыстрее принести извинения, дождаться, пока Снейп договорится о создании костюмчика для Тинки, и отправиться восвояси. Он чувствовал, что сильно устал. Начало клонить в сон.

- Ну… если сильно приглядываться…

- Если приглядываться, положив их рядом…

- Если тщательно сравнивать…

- Очень тщательно…

- То можно найти отдаленное сходство. Нечто общее в цветовой гамме.

- Я бы сказал, намек на сходство. Но раз уж даже мистер Алафс, у которого за плечами Лондонский Университет искусств – колледж Святого Мартина и огромный опыт работы, не заметил ничего подобного, пока вы сами об этом не сказали, мистер Поттер, то я считаю, что вы свои деньги заслужили на все сто процентов.

Гарри решился покинуть свое убежище, вытащил из нагрудного кармана очки, надел и подошел к столу.

В первый момент он даже не понял, что, собственно, видит. Ему показалось, что все это дурацкий розыгрыш. На столе лежал вовсе не тот жакет, над которым трудились швеи и сам мистер Алафс. Но, приглядевшись, он понял, что да, это та самая вещь: бледное, почти неузнаваемое подобие той сияющей Весны, что бушевала на его эскизах.

- Мистер Поттер, так бывает, - успокаивающе произнес мистер Алафс. – Мы, художники, люди творческие. Что-то мельком увидел, зацепило, мозг взял в работу, и рождается нечто совершенно иное. Я счастлив, что благодаря моим скромным усилиям вы смогли создать свой шедевр. У вас талант!

Гарри задумчиво то снимал, то надевал очки, сравнивая жакет и эскизы. По всему выходило, что портной прав: сходство было почти неощутимо. Странно. Гарри казалось, что он просто по памяти срисовывает узоры с ткани, которая пошла на отделку жакета.

Мда… Что-то было не так. Присутствовал какой-то скрытый подвох. Что-то, что Гарри пока не мог понять, но чувствовал так же ясно, как теплое тельце Миссис Норрис в нагрудном кармашке.

- В ваших работах настоящее волшебство! – продолжал размахивать руками мистер Алафс. – Как вы смогли создать это самыми обыкновенными карандашами?! А такого потрясающего изумрудного цвета я давно уже не видел, разве что в работах русских камнерезов.

При этих словах Гарри и Снейп переглянулись, а Гарри еще и схватился за сердце, то есть за карман, где притаилась истинная виновница свершившегося чуда.

Вот оно что!

Точно! Он вспомнил!

Так все и было.

Только с появлением проснувшейся Миссис Норрис Гарри смог наконец забыться в работе. Это благодаря ее магии ожили и остальные, поначалу довольно тусклые, цвета карандашей, украшавших гребень «дракона». Если бы не волшебная подружка, то Весна не опьянила бы своим великолепием Гарри, не зажгла бы улыбку на лице Тинки.

«Значит, без Миссис Норрис я действительно никто…»

Гарри погладил сквозь рубашку свое сокровище, словно прося прощения за крамольные мысли, и вяло кивнул, соглашаясь принять оговоренную сумму.

В ответ на вопрос, не успел ли он нарисовать еще что-то, вытащил из кармана два листа: с «дадлиным» костюмом и «марками». Как сквозь сон, выслушал восторженные охи-ахи мистера Алафса и пожелания поступить в колледж Святого Мартина, где «алмаз вашего изумительного таланта засверкает бриллиантом чистейшей воды».

Вновь кивнул в ответ на предложение разулыбавшегося под конец мистера Рэйта, обещая, если вновь приспичит нарисовать эскизы одежды, показать свои работы мистеру Алафсу.

И подумал, что теперь нужно как-то собраться с силами и доплестись до магазинчика с французскими куклами, где Снейп сможет активировать портал. Это если профессор успел выполнить все задуманное, и Гарри не придется сопровождать его, толкаясь в толпе.

У него просто не было сил.

Главы 41-76 пока в моей группе:
https://vk.com/soldatstefana

Как дойдут руки, выложу и здесь.

Глава 41


— Что-то вы погрустнели, Поттер, проголодались? Давайте зайдем в кафе, поддержим ваши и мои силы. Нам с вами еще в оптику топать.

Гарри кивнул. Да, в оптику.

— Чаю нужно купить.

Гарри опять кивнул. Да, чаю.

— Да что с вами такое, а? — спросил Снейп, когда они уселись в кафе неподалеку от ателье. — Так сильно устали? Меня бы получение честно заработанных денег, да еще такой суммы, привело бы в непростительно благодушное состояние, а вас как будто что-то гнетет. Вы все еще переживаете из-за недоразумения с «плагиатом»?

Гарри сидел, закрыв глаза, чуть ли не в обнимку с чашкой горячего шоколада. Грелся. Жаркий летний день казался ему преддверием наступающих холодов. Знобило. Он не собирался изливать душу тому, у кого семь пятниц на неделе и весьма разнообразный арсенал: от плетки до создания крайне неловкой ситуации с покупкой дорогущей одежды, черт бы ее побрал.

Снейп поднялся и куда-то исчез, но вскоре вернулся и накинул на плечи Гарри купленный утром джемпер.

Постепенно горячий шоколад, джемпер и молчание профессора, что-то писавшего в вытащенном из кармана ветровки блокноте, сделали свое дело: Гарри согрелся и прекратил терзать себя мыслями о собственной ничтожности. Нужно было решить неотложные вопросы.

— Профессор…

Снейп предупреждающе поднял указательный палец, что-то резко зачеркнул, перевернул лист и принялся быстро покрывать чистую страницу записями, но вскоре поставил огромный вопросительный знак и, захлопнув блокнот, воззрился на Гарри:

— Как вы себя чувствуете? В оптику или домой?

— Профессор, — Гарри протянул чек, полученный от мистера Рэйта, — здесь хватит, чтобы оплатить все расходы, которые вы понесли из-за меня?

Снейп взял чек, достал «кусачий» кошелек, внешне ничем не отличавшийся от обыкновенного магловского портмоне, и демонстративно положил чек в пустое отделение.

— Поговорим об этом дома. У меня есть… Стоп, я кое-что забыл… — профессор нахмурился: — Мистер Поттер, могу я вас попросить?

Снейп достал несколько крупных купюр, сунул их в нагрудный карман своей рубахи и протянул Гарри портмоне:

— Купите, пожалуйста, чай в пакетиках Earl Grey — подарочный набор, если не будет, то просто коробку на сто пакетиков и топайте в оптику. Вы знаете, где это?

Гарри ошарашенно кивнул, вцепившись пальцами в хранилище профессорских богатств.

— Не волнуйтесь, не потеряете. Кошелек зачарован. В оптике попросите, чтобы вам провели диагностику. Я сейчас приду. Расплатитесь здесь.

Не успел Гарри опомниться, как профессор уже исчез за дверью.

Гарри расплатился в кафе, судорожно стиснул символ профессорского доверия, не представляя, что будет делать, если кто-то попытается выхватить кошелек из рук, припоминая страшные рассказы тётки о «вконец обнаглевших сволочах». Чайная лавка, к счастью, находилась неподалеку, оптика тоже.

Подарочный набор Earl Grey оказался довольно дорогим, и Гарри пообещал себе, что не притронется к любимому напитку профессора.

В оптике он не был ни разу и боялся, что его не будут обслуживать без сопровождения взрослого. Опасения Гарри оказались верны, но когда он показал женщине в бирюзовом медицинском костюме «взрослый» солидный профессорский кошелек и объяснил, что «дядя» сейчас подойдет, его без дальнейших проволочек провели в сверкающий чистотой кабинет, заставили читать таблицу и смотреть в какие-то странные бинокли.

Казалось бы, чего проще — выбрать нужные очки, но к тому моменту, как появился профессор, Гарри успел измучиться сам и измучить персонал: то ему казалось, что подходят любые, то наоборот: ни одни.

От резкой смены линз глаза быстро устали, и Гарри уже не мог сказать, чем отличается «чуть-чуть лучше» от «немного не то». Гарри старался изо всех сил, понимая, что другого случая купить нормальные очки может больше не представиться, но получалось только хуже. Он нервничал, глаза начали слезиться от напряжения.

Положение спас «дядя». Профессор протянул офтальмологу очки, которые подарил взамен превратившихся в игрушку для бельчонка. Он рассказал о своих наблюдениях, которые сделал, когда Гарри читал список на холодильнике, затем велел «племяннику» пойти в холл, прилечь в диваноподобное «слоновье» кресло и закрыть глаза.

Через десять минут немного отдохнувшего и успокоившегося Гарри вновь пригласили в «кабинет пыток», но на этот раз все прошло удачно, и вскоре «племянника» осчастливили новыми очками, за которые была заплачена баснословная, по мнению жертвы плохого зрения, сумма.

— Ну, вот вроде и все, — сказал Снейп, когда они вышли на крыльцо «Оптики». — Лампочку в кладовую я купил, чай вы купили…

— Профессор, а вы все-таки заказали костюмчик для Тинки?

— Конечно. «Весну».

— О… И кроссовочки?

— Да. Поттер, к чему эти вопросы? Не доверяете? Вы же там сами были и видели, как я делаю заказ. И как с меня берут обещание не показывать никому «куклу» в течение полугода.

Гарри не помнил. Ни факта заказа, ни обещания.

— Извините, сэр.

— Поттер, как вы меня… Говорите, что вы хотели?

— Разрешите, я куплю для Тинки несколько футболок и носочки в детском отделе? Нужно же что-то надевать под костюм. Где можно получить деньги по этому чеку?

— Нигде. Вы не будете трогать эти деньги до тех пор, пока не докажете мне целесообразность трат. Одежду для своего друга я в состоянии купить сам. А если вы сейчас попытаетесь заявить что-то в духе «это мои деньги, что хочу, то и покупаю», то я немедленно положу их в банк на ваше имя до совершеннолетия. Магловского.

— Эээ…

— Кроме того, футболки и носки я тоже заказал. Их пришлют вместе с костюмом. А сейчас домой. У меня еще куча дел. И у вас тоже.

Гарри хотел было заикнуться о своем желании купить ингредиенты для того, чтобы сварить лак и покрыть им Миссис Норрис, но так ничего и не сказал. В самом деле: где на магловском рынке можно купить волшебную «химию»? Но…

— Профессор! Подождите!

Гарри бросился вслед резко развернувшемуся и решительно углубившемуся в море людей Снейпу. Догнал и был вынужден схватить профессора за руку, поскольку тот не собирался останавливаться: его курс явно лежал в сторону антикварной лавки с «француженками».

— Поттер, время! Все, что нужно было, мы купили, остальное — глупости. Или вам захотелось конфет?

— Профессор, пожалуйста, мне очень-очень нужны деньги!

— Нет. Не нужны. Конфеты Тинки принесет из Хогвартса.

— Дались вам эти конфеты! Причем здесь они?! — не сдержался Гарри и тут же испуганно захлопнул рот.

Профессор, наконец, остановился, чертыхнулся, перехватил руку Гарри и резко подтянул к себе:

— Для чего вам деньги? И, если они вам так нужны, то к чему был весь тот гриффиндорский цирк в кабинете мистера Рэйта? Вы уверены, что не хотите обсудить проблему дома, в спокойной обстановке, или будем выяснять отношения в толпе?

Гарри готов был пойти на многое, чтобы Миссис Норрис, благодаря которой он и заработал такую огромную сумму, получила свой сверкающий наряд. Если нужно унижаться, чтобы выпросить свои собственные деньги, он сделает это:

— Ну, пожалуйста, профессор, я вас очень прошу, сэр! И мне потом нужно будет обменять их на галлеоны…

В этот момент на Гарри кто-то налетел. Гарри швырнуло к плечу Снейпа. В тот же миг совсем рядом раздался душераздирающий вопль, а пальцы, до сих пор сжимавшие портмоне профессора, вдруг ощутили пустоту.

Гарри не успел толком перепугаться, как кошелек вновь оказался в его руках.

— Обливиэйт! — услыхал Гарри ожесточенный шепот Снейпа и через мгновение: — Быстро выбираемся к антикварной лавке, Поттер, мне только маггловской и магической полиции не доставало.

— Ч-что это было? — спросил Гарри, когда их окружила знакомая пыльная прохладная полутьма, маскирующая дряхлую вечность.

— Уже ничего. Дайте мне кошелек. И подождите немного.

Снейп отошел к прилавку и, как ни в чем не бывало, ответил на восторженные излияния обрадованного его появлением продавца, вновь бросившегося расхваливать таинственного «Кровавого Пса Дракулы».

Как Гарри ни был ошарашен странным происшествием, как ни тянуло его заняться излюбленным делом — тупить и рефлексировать, вспоминая подробности в попытках самостоятельно разобраться с вопросом «И чо это было?», вампирские страсти помешали ему это сделать. Он подобрался поближе в надежде узнать, что же это за «пёс» такой, который за пару часов сменил масть с «красной» на «кровавую».

Эту же странность не преминул отметить и профессор:

— Чувствую, если бы я задержался еще на час, то содержание закиси золота в этом стекле повысилось бы до уровня «огненный». «Красный Пёс», уважаемый, просто красный. Это общепринятое название.

Мистер Ливзи открыл дверцу сейфа, и Гарри наконец увидел таинственного зверя. Это и вправду оказался… пёс. Небольшая статуэтка из потемневшего серебра: собака стоит на задних лапах, передними вроде как обнимая что-то красное. Снейп осторожно взял странное творение в руки, повернул… Вот оно что. Красное — это красивый полупрозрачный флакон. Наверное, в нем должно храниться что-то очень ценное, раз понадобился такой зловещий охранник. Оскалившийся пес сделан на редкость реалистично: вот-вот ухватит профессора за рукав ветровки.

От скульптурной композиции — язык не поворачивался назвать это творение «пузырьком» и даже «флаконом» — веяло злобой и яростью. Гарри решил, что вряд ли это подделка.

Впрочем, Снейп не обратил никакого внимания на злобную тварь. Профессор, нимало не стесняясь, достал волшебную палочку, что-то пробормотал и удовлетворенно кивнул, когда стекло на мгновение вспыхнуло действительно кровавым светом.

— Да, это он. Сколько?

Мистер Ливзи назвал такую сумму, что Гарри почувствовал себя Крёзом, моментально превратившимся в жалкого нищего. Но профессор опять кивнул, вытащил из кармана несколько галлеонов и положил на стойку.

Что он творит?! Мало того, что направо и налево нарушает Статут о секретности, так еще и расплачивается волшебными монетами! «Вампирам» закон не писан? Что он собирается хранить в столь дорогой таре? Особо опасный яд? Кровь?

Мистер Ливзи схватил золото едва ли не раньше, чем деньги коснулись прилавка. А еще через пару минут Красный Пёс был упакован в черную бархатную коробку со специальным углублением. Та, в свою очередь, завернута в «золотую» подарочную бумагу, перевязана блестящим красным бантиком и с поклонами вручена брезгливо взиравшему на эти деяния Снейпу.

Профессор процедил сквозь зубы нечто среднее между «благодарю» и «пройдоха» и повернулся к Гарри:

— Идемте, Поттер.

Снейп не дал себе труда добраться до комнатенки-склада. Сделав несколько шагов по темному коридорчику, оглянулся и, видимо, убедившись, что отсюда их не видно даже мистеру Ливзи, схватил Гарри за запястье.

— Не дергайтесь, сейчас сработает портал.

Через несколько секунд странных ощущений тьма рассеялась, и Гарри оказался в холле в доме профессора.

— Угу.

— Что «угу», Поттер?

— Живой.

____________________________________

Я очень рад, что проду ждут. Спасибо большое!

Редко здесь бываю, поэтому приглашаю всех в группу:
https://vk.com/soldatstefana

Там мои работы, в том числе и 76 глав Наглеца. Там арты и фото с пояснениями к каждой главе.
Буду рад вам, приходите.



Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru