ПрологСентябрь 1981 года.
На вымощенном булыжником берегу строго охраняемого острова словно из ниоткуда возникла высокая фигура, облаченная в черный плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим от любопытных взоров лицо незнакомца. К фигуре тут же спешно подбежали, плотнее укутываясь в свои плащи и дрожа от пронизывающего ветра и холодного осеннего дождя, двое мужчин. Дождь, нещадно заливавший остров Азкабан, словно пытаясь смыть его, не располагал к долгим разговорам на улице, а свистящий сильный ветер, стремящийся проникнуть в любую не защищённую мантией щель, лишь добавлял всем трём действующим лицам желания побыстрее оказаться в помещении.
Двое мужчин коротко о чем-то переговорили с незнакомцем, тот показал им слегка помятую бумажку, после чего мужчины кивнули ему, развернулись и широкими шагами направились к зданию тюрьмы для магов. Незнакомец двинулся следом, но, в отличие от авроров, надёжно защищённый от ливня и мощных порывов ветра невидимым куполом, не позволяющим беснующейся стихие досаждать своему хозяину.
Оказавшись в здании тюрьмы, двое мужчин, на плащах которых виднелся герб Азкабана, направились в комнату отдыха администрации тюрьмы, дабы выпить горячего кофе. По дороге они что-то бормотали о том, что «огневиски бы сейчас да девчушек из „Горячей Ведьмочки“», но мысли их были совсем не об этом. Их удивлял тот факт, что сюда заявился какой-то мужик без каких-либо опознавательных знаков, да заявился при этом не просто так, а с сюрпризом — с подписанным самим Министром Магии и Председателем Отдела Тайн листом Кромвеля. Этот документ позволял незнакомцу бродить по Азкабану, как у себя дома — в розовых тапочках, халате, с бутылкой огневиски в правой руке и Пророком в левой, при этом ругаясь благим матом и раздавая пендели дементорам. Незнакомец, к счастью авроров, подобным эпатажем выделяться не стал, но факт того, что визитёр, сокрытый плащем и капюшоном, так и остался лишь незнакомцем, слегка напрягал привыкших к различным коварным трюкам надзирателей.
Однако удовлетворить своё любопытство, заодно изгнав все подозрения, им было не суждено: незнакомец пожелал сделать то, зачем сюда пришел, в одиночестве — ну, а кто будет перечить хозяину дома?
Тем временем предмет рассуждений двух надзирателей уже добрался до места назначения — до камеры номер двести тридцать три, в которой был заключён опаснейший темный маг — Джонатан Эмерсон. Дементоров, как и обещал министр, в это время не было — время их обхода настанет лишь через час. Не тратя много времени на раздумья, незнакомец открыл дверь ключом, выданным ему администрацией на входе, и толкнул дверь.
В тесноватом помещении на полу сидел лишь один человек — это и был тот самый Джонатан Эмерсон. Он был одет в темные широкие штаны и изрядно потрепанную черную мантию — поистине, внешнее и внутреннее цветовое оформление совпадают. На вид ему было около сорока лет, темные короткие волосы ещё не были тронуты сединой, а взгляд карих глаз, что довольно редко бывало в стенах этой тюрьмы, ещё не был покинут огоньком жизни.
Джонатан неспешно поднялся на ноги, и взгляд его карих глаз, расчётливых и оценивающих, встретился с бездонной черной пустотой.
— Неплохая маскировка, — без тени улыбки произнес темный маг.
Незнакомец скинул капюшон, после чего иллюзия черной бездны сменилась на лучащегося радостью Альбуса Дамблдора.
— Рад, что вы оценили, мистер Эмерсон — я несколько недель колдовал над этим капюшоном. Но, как ни странно, поговорить я пришел не об этом.
— Пришли узнать, как дела? — по-прежнему с каменным лицом спросил Джонатан.
Темные маги, как и все люди, не были похожи друг на друга, не обладали одинаково мрачными ипостасями и всегда чем-то выделялись, вопреки общественному мнению. Но вот он, Джонатан, пожалуй, был олицетворением шаблонного представления о темных магах: вечно хмурый, с тяжелым, властным взглядом, никогда не обременяющий себя улыбкой и выглядящий так, словно готовится принести в жертву сотню младенцев и девственницу в довершение.
Внешность, что бывает редко, в этот раз не обманывала: Джонатан действительно был замешан не в самых светлых делах, изрядно измазавшись в крови. Он был властным, жестоким, но в то же время рассудительным человеком, и Дамблдор ни на секунду об этом не забывал, готовый при малейшем подозрении, при незначительном намеке на опасность пустить в ход волшебную палочку.
— И вновь нет, мистер Эмерсон. Я прибыл к вам с предложением от меня, Министра Магии и Председателя Отдела Тайн.
— Я вас слушаю, — произнес Эмерсон без какой-либо заинтересованности в голосе, словно отвечал назойливому консультанту в магазине одежды.
— Вы со своей супругой и сыном будете жить в доме семьи Поттеров, который сокрыт Фиделиусом. Покидать этот дом вам будет запрещено, волшебных палочек у вас не будет, да и вдобавок вы постоянно будете находиться в образах самих Поттеров, принимая оборотное зелье. Но вы будете жить. Жить, а не существовать в Азкабане. И вашему сыну не придется постигать все ужасы приютской жизни. Подумайте, Джонатан.
С минуту Эмерсон без интереса рассматривал Дамблдора, после чего изрек:
— Полагаю, моя жена уже согласилась?
— Именно так, мой мальчик, — не удержавшись, произнес Дамблдор, расплывшись в улыбке — планы идут так, как должны идти оные у великого волшебника, гения, стратега.
Джонатан усилием воли проигнорировал излюбленное директором обращение, начав свои раздумья. Его определенно заманивают в ловушку — Дамблдор сам это подтвердил. Женское крыло тюрьмы находится в правой части тюрьмы, а шаги Дамблдора он слышал от левого коридора, значит, старик прибыл именно оттуда и в женской части тюрьмы ещё побывать не успел. Однако все эти выводы, сделанные за считанные секунды, внезапно были отброшены в сторону от неожиданно пришедшей в голову идеи. Это определенно может сработать.
— Я согласен, мистер Дамблдор.
Директор лишь довольно улыбнулся на это — всегда приятно, когда что-то идет так, как оно представлялось в голове.
1. Откровения. Лёгкое бодрящее заклинание отогнало приятное сновидение и заставило Гарри недовольно открыть глаза. Тут же яркий белый свет заставил его зажмуриться на мгновение, усиливая недовольство — спать не дают, так ещё и свет такой яркий наколдовывают, негодяи. Однако, привыкнув к яркому свету, Гарри обнаружил, что лился тот вовсе не из магического источника, а из окна. Или от Дамблдора, который сидел с лёгкой улыбкой рядом.
— Ты уже очнулся, Гарольд, — произнес директор. — Это хорошо.
Сперва Гарри хотел напомнить директору, что его зовут именно Гарри, а потом вдруг накатило осознание всего случившегося, окончательно отогнав остатки сна, и захотелось уже напомнить Дамблдору, что он мертв. Напомнить, вскочив с округленными глазами и громко вопрошая, не забывая часто жестикулировать. Однако ничего из этого сделать не получилось — Гарри словно приковало к кровати, а из открывающегося рта не вырвалось ни звука — явные последствия «силенцио».
Дамблдор с отеческой улыбкой наблюдал за быстрой сменой эмоций на лице бывшего студента. Альбус был доволен. Он дал этому ребенку шанс, дал, и тот его использовал, попутно принеся директору и Ордену Феникса немало пользы. Альбус даже был немного благодарен ему, ведь Гарольд, растившийся на убой и содержащий в себе крестраж, смог выжить. Альбус действительно ни в одной из вариаций не предвидел выживание этого удивительного ребенка — уже подростка, — но так уж вышло, и с этим придется что-то делать. Можно было бы просто убить его, как предлагал любящий идти напролом Блэк, либо стереть ему память, как того желали, нет, требовали Поттеры. Альбус понимал их желание — они боялись, что парень всё испортит, умудрится доказать всем, что это он герой, а не их Гарри. Но это невозможно, и Дамблдор сейчас ему всё доступно объяснит.
— Я наложил на тебя парализующие чары и чары немоты, но ты ничего не бойся, — всё так же радушно улыбаясь, успокаивающе произнес Дамблдор. — Я просто расскажу тебе всё то, что тебе необходимо знать, а ты не будешь меня перебивать.
Альбус, реализовавший на годы вперёд идущие планы, да ещё и получив мощнейшее оружие, сейчас считал себя чуть ли не властелином судеб, упиваясь своими гениальными комбинациями и стратегическими умениями. Так что ему стоит дать жить этому сопляку, когда он, Альбус, находится на пике своего могущества, готовясь со своими соратниками к ещё одной, не менее опасной битве? Или оставить ему память? Ничего, да и мальчишка будет ещё одним человеком, знающим истинного Альбуса — гения, стратега, великого мага и выдающегося человека. Он будет живым доказательством идеально составленных и продуманных планов Альбуса, любые отклонения от которых в итоге принесли лишь пользу. Да и вреда этот юнец принести не сумеет, даже если сильно пожелает. Теперь, получив силу, с которой не сравнится ни одно Министерство Магии, глава Ордена Феникса был как никогда уверен в своём могуществе и непобедимости.
— Начну, пожалуй, с небольшой демонстрации, — произнес Альбус, запустил руку во внутренний карман мантии, немного там покопался и извлёк небольшое — не более пяти дюймов в диаметре — округлое зеркальце, а затем поднес его к лицу Гарри.
К ужасу последнего, из зеркала на него глядел не привычный парень с растрёпанными волосами, шрамом-молнией и очками-велосипедами, а совсем незнакомый подросток с лицом европейского типа. Выглядел он, как его ровесник, с четко очерченными чертами лица. Матово-черные, короткие и, о боги, прямые волосы с не менее черными, из-за чего казались нечеловеческими и даже пугающими, глазами, выделялись на бледном лице. Следов очков Гарри не заметил, но отметил прямой нос и слегка выступающие скулы.
— Думаю, этого вполне достаточно, — сказал Дамблдор, убирая зеркало. — Продолжим же.
Итак, Гарольд, я должен многое тебе сказать. И да, ты именно Гарольд — Гарольд Эмерсон, если быть точным. Понимаю, сейчас ты себя осознаешь Гарри Поттером, ибо прожил всю жизнь под этим именем и под изменяющими внешность заклинаниями, одурачившими самого Лорда Волдеморта. Но, Гарольд, ты не он, и тебе придется жить с этим.
Началось всё в сентябре 1981 года. Как ты уже знаешь, война с Волдемортом была в самом разгаре, гибли люди, но у меня был прекраснейший план, который должен был помочь одолеть Темного Лорда и рассеять все эти сгустки мрака, нависшие над Британией. Однако произнесённое пророчество о ребенке, который должен победить Волдеморта, поставило мои планы под удар, — Дамблдор усмехнулся себе в бороду, на секунду уйдя в давние воспоминания. — Но, Гарольд, великие лидеры даже в моменты смуты должны сохранять лицо, не падать духом и быть образцом и для всех. И я ни на секунду не слукавлю, сказав, что я справился с этой задачей. Я не пал духом и разработал новый, более сложный и опасный план, план, достойный того, чтобы войти в историю. Конечно, последнего никогда не случится, но это не так и важно, — Дамблдор вновь замолчал, поглаживая бороду и о чем-то размышляя.
Так вот, Гарольд, — вынырнув из, несомненно, приятных воспоминаний, продолжил Альбус. - Реализация грандиознейшего плана началась, и твои родители, находившиеся в то время в Азкабане, стали его частью, поспособствовав тем самым падению Волдеморта. Должен сказать, что на руках твоих родителей было крови не меньше, чем у слуг Волдеморта, а, быть может, и больше, но у них были существенные преимущества по сравнению с последними: твои родители не служили Темному Лорду, прибыли в Англию совсем недавно и имели полуторагодовалого ребенка, то есть тебя. Лучших кандидатов для великой, не побоюсь этого слова, миссии я не мог найти нигде. И я отправился в Азкабан, чтобы встретиться с твоими родителями. Я предложил им заменить Поттеров, жить в их доме и ждать встречи с Волдемортом, при этом находясь под оборотным зельем. И они согласились, Гарольд, потому что даже в их темных душах пылал слабенький огонек света, к которому они прислушались. Ну, а дальнейшее развитие событий ты знаешь.
Пожалуй, единственное, что меня удивляло на протяжении всего твоего жизненного пути, это нечеловеческое везение и живучесть. Не знаю, как тебе удалось, но никто из Ордена и помыслить не мог, что ты протянешь так долго. А уж на то, что ты отправишь Волдеморта к его прабабушке, даже Наземникус Флетчер не поставил бы и кната.
Но ты жив, лежишь здесь передо мной, — Дамблдор вновь задумчиво отвёл взгляд внимательных глаз куда-то в сторону и спустя мгновение продолжил: — я не знаю, что ты чувствуешь, Гарольд, но прошу тебя понять, что твоя жертва была нужна во имя торжества света. Ты сделал всё, что от тебя требовалось, и даже больше, и теперь заслуженно получаешь свободу. Но, Гарольд, я должен тебя предупредить: не дай мраку дать поселиться в твоей голове. Подумай, ведь ты достиг всего, за что боролся, а слава победителя Темного Лорда… Не ты ли от нее постоянно прятался, не ты ли не любил публику и восторженных фанатов? Считай, Гарри, что ты добился своей цели — спас магический мир, отомстил за убийство родителей и обрёл покой от настырных фанатов. Теперь ты можешь спокойно выходить на улицу и не прятать лицо, при этом зная, что это именно ты принес всем победу под моим руководством.
К тому же, ты всегда говорил, что хочешь семью, как у Уизли, и у тебя теперь есть шанс ее обрести. Ты свободен, Гарольд.
Ну и напоследок, если вдруг у тебя остались какие-то темные мысли, — с лица Дамблдора вмиг слетела вся доброжелательность, а во взгляде просматривалась железная воля, словно пригибающая к земле, — скажу, что настоящая война только впереди. Вспомни, сколько во время битвы за Хогвартс было пожирателей? Не более сотни, Гарольд. А по сведениям пожирателей внутреннего круга, армия Волдеморта насчитывала несколько тысяч человек. И это не считая фактора, о котором тебе не следует знать. И они на свободе, Гарольд. Только попробуй пискнуть, что ты одолел Волдеморта, и тебя вмиг отправят вслед за ним. Если очень повезет, конечно. Так что, Гарольд, последуй моему совету — начни жизнь сначала. А про старую жизнь — жизнь Гарри Поттера — забудь и больше не вспоминай.
Дамблдор поднялся на ноги и, не обращая внимания на влажные глаза Гарольда, полные боли, вновь запустил руку во внутренний карман мантии. Спустя секунду он извлёк оттуда ключ и положил на тумбочку рядом с парализованным парнем.
— Это ключ от твоего сейфа в Гринготтсе, — произнес Альбус. — Мы решили оставить его тебе. Цени это. И прощай.
Сказав это и бросив последний, изучающий взгляд на Гарольда, Дамблдор развернулся и со стремительностью, несвойственной мертвецам, покинул палату пациента.
