Глава 1Здрасьте всем!
Посвящается всем, а в особенности тем, кто читал первую часть - мини-фик «НЕбратская любовь».
Новичкам советую прочитать и первую часть для ознакомления.
Это – продолжение, но не вторая глава.
Это – новая Джинни, хотя все с теми же тараканами в голове.
Это – другое настроение, и все-таки это та же вечная история небратской любви.
Как и любой автор, рассчитываю получить отзывы, конечно же.
Дорогие читатели! Приглашаю всех посетить мою авторскую темку, находящуюся вот здесь: http://www.hogwartsnet.ru/forum/index.php?showtopic=10077&st=0&#entry509571
Там мы сможем с вами обсудить абсолютно все мои произведения, да и просто пообщаться, узнать друг друга получше. Буду рада всем посетителям!
* * * * *
- Ткань не морщит сзади? – Алисия Спиннет беспокойно вертит головой туда-сюда.
- Нет, все в порядке, - я улыбаюсь, и она немного успокаивается, однако через минуту у нее рождается новый вопрос. – Мне идет такой фасон?
- Ага, как корове седло, - проносится у меня в голове ужасно злорадная мысль, но я честно гляжу ей в глаза и принимаюсь уверять, что все чудесно. И она мне, конечно же, верит.
А чего мне скрывать? Я говорю честно, хотя злые жабы уже в предвкушении моей кары взбивают подушки, которыми придут давить меня сегодня ночью.
Алисия действительно красива, и мне даже не удается соврать.
Я, конечно, стараюсь придумать какое-нибудь обидное сравнение, например то, что она похожа на престарелого тролля или соплохвоста без панциря, но даже в моем богатом арсенале не находится таких слов. А жаль, обычно это дает мне успокоиться.
Красивая девушка с искрящимися зелеными глазами, которые всегда словно бы покрыты пеленой слез, и гладко причесанными каштановыми волосами, в которых сейчас пламенеет цветок пеларгонии. У нее тонкие изогнутые губы, которые делают выражение ее лица несколько капризным и высокомерным. Кажется, для них есть красивое название «лук Амура». И по знаку Зодиака она наверняка Весы. И почему все так предсказуемо?
У нее красивый, звенящий сотнею серебристых колокольчиков смех и чистая персиковая кожа. Ей уже почти восемнадцать, а ее лица словно и не коснулся пресловутый подростковый возраст.
И вот сейчас, когда с моего языка едва не слетает какая-нибудь гадость, эта счастливая улыбчивая девушка стоит передо мной в белоснежном свадебном платье из какой-то воздушной, почти невесомой материи, и критически смотрит на свое отражение в зеркале.
Когда я задумываюсь над тем, что я делаю, я нахожу себя полной идиоткой. Я помогаю этой практически незнакомой девчонке, которая станет завтра…Которая завтра выходит замуж за Фреда.
И он в последнее время сам на себя не похож. Он мне чем-то напоминает мужчин из американских фильмов, которым заявляют, что они скоро станут папами. Он точно так же в последнее время ходит такой важный и серьезный, словно с принятием такого ответственного решения он растерял все шутки и детские проказы. Признаюсь, без них стало гораздо хуже.
А вот Алисия, похоже, нахохлилась еще больше. Дай ей волю, она бы не снимала своего свадебного платья и ночью, так и ходила бы в нем. Она словно делает мне все назло. Каждый день с милой улыбочкой просит меня зайти к ней в комнату, которая всегда раньше была комнатой Билла, и начинает примерять всякие безделушки. Я же веду себя еще хуже. Я прихожу к ней и улыбаюсь, улыбаюсь, рассыпаюсь в бесчисленных комплиментах, а потом целыми вечерами соскребаю с лица слащавую улыбку.
Недавно я видела ее родителей – миссис и мистера Спиннет. Оказалось, они очень хорошие друзья мамы с папой. Да и мне они очень понравились. Простые люди, которые не требуют к себе излишнего внимания, и не навязывают свои жизненные принципы. Они разговаривали со мной совсем не так, как все остальные знакомые родителей. Никто не щипал меня за щеку и не сюсюкал, говоря нарочито писклявым голосом. Они с интересом слушали меня и с несвойственным всем взрослым азартом включались в беседу.
И это как раз самое обидное – мне даже не за что прицепиться к Алисии. Иначе говоря, мне не за что ее ненавидеть, хотя так мне было бы гораздо проще.
- Джинни, помоги мне, пожалуйста, - серебристый голосок темноволосой девушки, похожей на хрустальную статуэтку балерины у мамы в спальне, заставляет меня вернуться к реальности.
- Вот эти перламутровые бусины. Их нужно как-то приклеить.
- Нет, лучше пришить, - возражаю я и не могу удержаться от вопроса. – А что у тебя было по Домоводству?
- Выше ожидаемого, - отчаянно краснея, заявляет она.
Я с улыбкой превосходства жестом фокусника вдеваю серебристую нитку в иголку и начинаю пришивать перламутровые бусины к плотной ткани корсета.
Три отчетливых стука в дверь, и Алисия едва не кидается открывать.
- Стой на месте, - взволнованно говорю я, втыкая иголку в ткань. – Не двигайся, я сейчас открою. Осторожно, иголка все еще здесь, не уколись.
Девушка с расстроенным лицом кивает и снова поворачивается к зеркалу, а я как бы невзначай поправляю прядь рыжих волос, которые я сегодня так и не успела расчесать перед тем, как зайти к Алисии. Я и позавтракать сегодня не успела, если быть особо честной.
Три стука. Я знаю, кто это. И Алисия знает. Важно то, что сейчас открою я.
- Привет, - я приоткрываю маленькую щелочку и тут же проскальзываю в коридор, где стоит со смущенной улыбкой мой братец.
- Привет, - он теребит воротник и буравит взглядом дверь, словно старается сквозь нее увидеть свою невесту. – Алисия там?
Я улыбаюсь и встаю на цыпочки, чтобы поправить его воротник, который он в волнении превращает в тряпицу для вытирания пыли.
- Она там, но к ней нельзя, она вся в иголках, - таинственным шепотом сообщаю я, с наслаждением наблюдая за взглядом Фреда, который из беспечного и радостного превращается в подозрительный.
- Джинни, ты что с ней сделала? – с притворным ужасом на лице спрашивает он.
- Я не покушаюсь на жизнь твоей невесты, - устало заявляю я, открывая сразу все карты. Мне быстро надоедают такие игры в слова, в которых сразу видно, кто победитель, а кто проигравший. – Я просто ей помогаю с платьем.
- Ясно, - он растерянно чешет в затылке и улыбается. – Я так понимаю, туда мне нельзя?
- А ты как думаешь, - я заставляю себя улыбнуться, хотя внутри появляется неприятное ощущение досады.
Этот красивый парень, такой простой и такой привычный мне, уже завтра будет совсем другим. Казалось бы, что изменится? Он всегда будет мне братом. Но это все глупости. На самом деле, я буду иметь гораздо меньше прав на него, чем раньше. Он больше не будет испытывать на мне свои дурацкие взрывающиеся леденцы, и не будет дарить на день рождения дурацких розовых пушистиков, которые дохнут на второй день.
- Ты не завтракала? – спрашивает он, небрежно сметая челку с лица.
Видя мой подозрительный взгляд, Фред быстро раскалывается.
- Кружки нет в раковине, хотя обычно ты оставляешь.
- Вы, я так думаю, тоже еще не ели.
- Нет, - Фред беззаботно пожимает плечами. – Я надеялся дождаться Алисию.
Сколько нежности в его глазах, когда он произносит это длинное имя. Сколько любви и искренности в его словах. В его глазах даже на время исчезает то безрассудство и мальчишеский гонор. Он становится правильнее в такие моменты, а видеть его таким очень непривычно.
- Я могу вскипятить чай, если вы заняты, - он снова пожимает плечами, но по его глазам я вижу, что ему этого совсем не хочется.
- Да нет, зачем? – я улыбаюсь как можно счастливее, и он, конечно же, верит моей улыбке.
Я всегда знала, что я хорошая актриса. Только всегда в моем представлении я была комедийной актрисой, всеми любимой красавицей и главной героиней снов прекрасного принца. А в этом фильме я, похоже, была несчастной фрейлиной прекрасной принцессы, бескорыстной помощницей, которая на задворках сцены в страдании заламывает руки. Утрировано, конечно, но суть дела от этого не меняется.
- Я приготовлю пирожки с яблоками. Подождете полчаса? – ради такого момента можно даже заняться кулинарным мастерством, ловлю я себя на мысли. На веснушчатом лице Фреда появляется довольная улыбка, а в голубых глазах – удивление и одобрение.
- Здорово, - он нарочно взлохмачивает мои волосы. Теперь мне их точно не расчесать.
- Уже бегу, - я делаю шаг по направлению к лестнице и вдруг поворачиваю назад, вспоминая про несчастную заключенную в белом платье и в иголках. – Алисия!
Два стука в дверь в моем исполнении звучат как-то слишком грозно. Мое настроение.
- Снимай иголки, переодевай платье и шагай на кухню, будем есть пирожки! – я стараюсь кричать как можно веселее, и мне это неплохо удается.
- Пошла, - я киваю Фреду, застывшему у двери суженой, и спускаюсь по лестнице.
- Джинни, постой! – рыжий ураган бросается вперед меня, и я не успеваю отразить, как он уже внизу лестницы, стоит и с улыбкой ждет, когда я спущусь.
- На перилах не пробовала кататься? – спрашивает меня он.
- Пробовала, и всегда один исход – головой об стенку, - со скорбью на лице развожу я руками.
- Попробуй сейчас, - он задорно мне улыбается. – Я подловлю, если что.
А в голове молоточком стучит вопрос: зачем он это говорит, зачем он это делает?
Но и у меня, как ни странно, есть слабые места. Основное – это он. И неудивительно, что я поддаюсь его чарам и присаживаюсь на перила.
- Не бойся, я словлю.
Неужели чего-то можно бояться, когда впереди – его искрящиеся смехом голубые глаза и открытая улыбка. В такие моменты кажется, что все возвращается на свои места: брат становится старшим, а сестра – младшей.
Но ощущения превосходят все мои ожидания. Я доли секунды качусь по перилам, а потом на целую вечность оказываюсь в его объятиях.
И уже не терзаюсь вопросами: зачем и почему, а просто наслаждаюсь этим моментом.
А он все время просит, даже настаивает, чтобы я катилась еще. А мне и в голову не приходит сопротивляться. Меня и саму не меньше увлекает эта странная игра. Я качусь снова и снова, а ему и в голову не приходит меня спросить, почему я все никак не научусь это делать без его помощи.
Поначалу я просто, обретая опору, отталкиваюсь и встаю на ноги, а потом уже совсем бессовестно хватаюсь за его плечи и медленно провожу ладонями по его спине, сминая под пальцами рубашку. Он запутывается пальцами в моих волосах и крепко держит, сцепив руки.
Он на миг поворачивается ко мне, и я вижу его глаза, потемневшие от сильного желания. И я отворачиваюсь, потому что боюсь, что он остановится, увидев мои обезумевшие от восторга глаза.
Вы скажете, что я говорю глупости.
Такое бывает в жизни, говорю я. Уж я-то знаю это наверняка. Доводы разума иногда на время покидают рыжую голову и улетают в неизвестном направлении. И, что странно, именно в эти моменты я чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Именно в эти моменты я такая, какая есть, без предрассудков, без ограничений, без обязательств. И у него, наверное, так же.
- Джинни, ты не видела мою пудреницу?
Фред отскакивает от меня как от огня, и я бы тоже рада это сделать, да мне некуда отступать. Сзади меня только идущие вверх ступени и блестящие от моих стараний перила.
- Посмотри в нижнем шкафчике, в синей коробочке, - я смело встречаю ее изумленный взгляд. Доводы разума вернулись, и снова рыжая девушка – я и не я одновременно. Какая я должна быть, в конце концов?
Да ладно, можно было и не притворяться. Все равно правильный чистый мирок Алисии Спиннет далек от моего вульгарного и опасного мира. Она все равно никогда не поверит, что у нас что-то могло быть. Абсурд, ведь Джинни и Фред – брат и сестра.
- А я думала, можно уже идти пить чай с пирожками, - разочарованно протянула темноволосая девушка, которая сейчас была уже в голубых узких джинсах и зеленом свитере из тонкой шерсти.
- Я в процессе, - убедительно киваю я и отправляюсь на кухню, даже не оглядываясь. А что оглядываться? Я за месяц проживания здесь Алисии давно изучила ее повадки. Наверняка сейчас она берет его под руку и, воркуя что-то на ухо, ведет за собой, перемежая реплики взрывами серебристого смеха.
Момент разрушен, и все возвращается на свои места. Вот только себя никак не удается убедить, что так и должно быть. Потому что то, что происходило несколько минут назад на этой залитой солнцем лестнице, кажется правильным и естественным, а то, что происходит сейчас – таким искусственным и поддельным. Да ведь так оно и есть.
А потом Фред и Алисия возвращаются на кухню, привлеченные соблазнительным ароматом. А я – вся в муке, с запутанными рыжими патлами и чихающая от корицы. Конечно, мой вид выигрывает по сравнению с видом Алисии. Та – с иголочки, во всем таком узком и изящном, размера на два меньше. И я - в пушистых шваркающих тапках и широком махровом халате, в котором с легкостью могли бы поместиться две Джинни Уизли. Но в глазах Фреда я вижу одобрение, и меня это поддерживает.
- Давай, помогу! – Алисия кидается ко мне, засучивая рукава и не зная, за что схватиться: за скалку или за ложку для начинки.
- Стоп, стоп, - всерьез возмущаюсь я, грудью защищая распластанное на столе тесто. – Маникюр испортишь!
Я на самом деле хорошо изучила ее привычки, и знаю, за какие ниточки нужно дергать. Довод испортить маникюр действует безотказно. Девушка с каштановыми волосами, забранными в толстую косу, скромно потупляет взор и садится рядом с Фредом.
На кухне появляется мама, но, увидев сидящую за столом сладкую парочку, спешит уйти, тщательно скрывая счастливую улыбку. Да, мама. Твой сын сейчас счастлив.
А потом я извлекаю из духовки горячий противень с пирожками моего творчества. Фред искренне хвалит меня и вызывается мне налить чай. Вот только он так отвлекается, смотря на Алисию, что даже не замечает, что кипяток льется через край.
А потом они так увлекаются обсуждением свадебной церемонии, что даже не замечают, как я ухожу с кухни, бесшумно прикрывая дверь.
А вечером я возвращаюсь в комнату Билла, в которой сейчас по-хозяйски расположилась Алисия Спиннет, девушка с серебристым смехом и слезливым взглядом.
Две маленькие туфельки стоят на табуретке, как на постаменте. Алисии они так нравятся, что она специально ставит их на виду. Надо же, такие маленькие, как, собственно, и вся ее одежда.
Узенькие браслеты из каких-то красивых поблескивающих камушков так здорово смотрятся на ее тоненьком запястье, а мне налезают только на четыре пальца.
И – повешенное на двери свадебное платье, которое при свете солнца ослепляет своей белизной и блеском камней.
Внизу – миллионы нежных кружев, вверху – перламутровое великолепие жемчуга.
Я так крепко сжимаю в руках ножницы, что костяшки пальцев белеют. Ножницы поблескивают лезвиями.
Одна.
Вторая.
Жемчужный град по полу.
Третья.
Четвертая.
Сотворенное моими руками великолепие рассыпается дождем по полу, закатывается под кровать, исчезает за книжным стеллажом.
Еще одна улыбка этого вечера. Только уже не такая. Смотрю в зеркало и смеюсь над самой собой. Маниакальный взгляд, разрумянившиеся щеки. Ну и пусть.
Делаю гадость за гадостью, а на душе почему-то все противнее. Я пытаюсь себе представить лицо Алисии, когда она завтра за несколько минут до свадьбы обнаружит свое платье, но, вопреки ожиданиям, становится совсем мерзко.
Все пройдет к утру. Все оттого, что я поела после полуночи.
Себя так легко убедить.
Прикрываю комнату, потому что скоро клюющая носом Алисия придет сюда спать, и иду в свою.
Не вовремя съеденный ужин, или же что-то другое не дает мне сомкнуть глаз. Я сажусь на постели, подбив под себя одеяло, и начинаю бесцельно блуждать взглядом по комнате.
Вон на той стене фотография в почерневшей рамке. Наша фотография с Роном. Двенадцатилетний братец тогда в миг растрепал волосы, заботливо причесанные мамой для снимка, и получил тумака. То-то он такой недовольный получился.
Чуть правее – еще фотография. Я, Фред и Джордж. Мне здесь десять лет. Братья – сзади, с шаловливыми улыбками. Наверняка, обдумывают очередную шалость. Рука Фреда – на моем плече, и весь его вид говорит: «Мой ребенок. Никому не отдам».
Он меня никому не отдал. Просто меня теперь не стало смысла держать. Я уже не маленькая, и мне не нужна его забота.
Слезы в глазах заставляют и без того трудно видимую в темноте фотографию расплываться.
Раньше я всегда, когда не могла уснуть, или мне снились кошмары, шла к Фреду в комнату, и он меня успокаивал, уводя разговоры о моих кошмарах к добрым и смешным историям. Мама еще почему-то злилась, что он своими шутками не дает мне уснуть. Сон действительно весь уходил, но мне, представьте, было совсем не плохо. Мы смеялись полночи, а потом, когда уже закрывались глаза, просто говорили друг другу «спокойной ночи» и засыпали. Фред не возражал и даже не заставлял меня идти к себе в комнату по темноте. Мама всегда почему-то злилась, когда заставала нас утром в одной комнате. Почему? Раньше ей уж точно не о чем было беспокоиться.
А теперь…теперь я даже не могу без предварительного стука зайти в его спальню. Глупо.
Три отчетливых стука в дверь, как и сегодня днем. А ведь он раньше тоже не слишком церемонился, и ураганом вламывался в ее комнату.
- Входи, - напряженным шепотом я разрезаю тишину и торопливо стираю слезы с щек кончиком пододеяльника.
- Не спишь? – тихий шепот в ответ.
- Нет, я не могу уснуть, - отвечаю я.
Фред все еще стоит у входа, и мне становится как-то неловко за него. Почему он не пройдет? Не сядет рядом, или хотя бы на этот стул около кровати?
- У тебя повышенная влажность в комнате, ты знаешь об этом? – серьезно говорит он и делает шаг мне навстречу.
Я недоуменно смотрю на него. В темноте, а видит и чувствует.
- Кто-то здесь плачет, или я ошибаюсь? – с улыбкой произносит он. Я ведь тоже не вижу его, но чувствую, что он улыбается, по его голосу.
- Ошибаешься, - сдавленно отвечаю я, забираясь с головой под одеяло.
Он садится рядом на кровать и тщетно пытается открыть мое лицо. В этой немой борьбе он проигрывает, и ему не нужно это говорить.
- Сдаюсь, - он отпускает край одеяла и просто сидит неподвижно на самом краешке. – Просто расскажи мне, что происходит.
Милый Фред. Как бы я хотела рассказать тебе, что происходит, но теперь уже слишком поздно. Почему ты решил спросить меня только сейчас, когда завтра уже возьмешь за руку эту чужую мне девушку и скажешь в напряженную тишину короткое слово «Да»?
- Дело в Алисии? – тихо спрашивает он, а я с трудом сдерживаю себя, чтобы не засмеяться.
- Она очень хорошая, честное слово, ты привыкнешь к ней, - когда он в последний раз говорил со мной таким тоном? Он ведь уговаривает меня, просит, не иначе.
- Она только сначала кажется холодной и высокомерной, на самом деле она совсем другая. Ну, Джинни, вылезай из-под одеяла, я тебя не вижу.
Я мотаю головой.
В темноте раздается вздох.
- Джинни, ты знаешь, что она мне сказала?
- Что? – решаю поинтересоваться я, но из укрытия все же не вылезаю.
- Она сказала, что очень бы хотела иметь подругу в твоем лице, - тихо говорит он. – Ты ей очень понравилась.
Лесть, братцы. Оказывается, и я, неприступная и невозмутимая Джинни Уизли, на это клюю. Вот уж не думала.
Мой нос робко показывается из-под одеяла, и Фред улыбается. Надо же, когда я была сегодня рядом с ним, он просто прошел мимо, поймав рукой ручку Алисии, и даже не взглянул не меня. А сейчас вдруг обрадовался кончику моего носа. Надо же. Как он меня ценит.
- Если что-то не так, скажи, - я чувствую, ему нелегко дается эта фраза.
- Все в порядке, - я глухо отвечаю из-под одеяла.
Еще один напряженный вздох в темноте. Он встает и двумя шагами преодолевает расстояние до двери.
- Фред, - кричу я и непроизвольно я скидываю с себя все одеяло, забывая о том, что папа с мамой уже легли спать.
Он оглядывается и улыбается мне улыбкой старшего брата. Улыбкой младшей сестре. Только близкие люди способны улыбаться так искренне, даже если на сердце тяжело, даже если в душе смятение и обида. Близким людям часто приходится платить за наши глупости.
Он бы даже мог показаться веселым, если бы не ссутуленный силуэт в темноте.
- Все, правда, в порядке. Я просто не привыкла, - как можно убедительней говорю я, и он снова оказывается рядом.
Он порывисто обнимает меня за плечи и по-братски целует в макушку.
- Я знал, что ты поймешь, - произносит он мне в волосы. – Ты ведь уже совсем взрослая.
Совсем взрослая. Я улыбаюсь и просто киваю ему, впервые за всю свою жизнь ощущая недостаток слов, чтобы выразить свои чувства.
- Спасибо тебе, ты меня так поддерживаешь, - он хлопает меня по плечу.
- Ты самая замечательная, - он улыбается, а я так и не могу решиться сделать одно простое движение – протянуть к нему руку.
А ведь это так просто – чуть податься вперед и точно так же обнять его за плечи, как он сделал минуту назад.
Вот только Я уже не смею это сделать. Никогда бы не подумала, что это так трудно. Просто с каждым движением стрелки в настенных часах он становится от меня все дальше, и все ближе к красивой девушке с искрящимися зелеными глазами.
- Спокойной ночи, - он ласково целует меня в лоб и проводит ладонью по моим волосам.
- Спокойной ночи, - противоречивая борьба внутри меня завершается странным затишьем, и я просто киваю. Смотрю на резную дверь, которая тихонько закрывается, скрывая от меня его силуэт.
В коридоре – тихий шепот.
Алисия.
Вопросы-ответы шепотом.
- Джинни не спит еще?
- Нет.
- Ничего, если я зайду?
- Постучись только.
Я сажусь на кровати.
- Алисия, заходи!
В дверь со смущенной улыбкой протискивается невеста моего братца. Такая смешная, уже не в узких джинсах и свитерке, а в батистовой пижамке с розовыми зайцами.
- Я тебя не разбудила? – она прислоняется к стене, не осмеливаясь подойти ко мне.
- Нет, я не спала.
- Послушай, сейчас, возможно, не совсем подходящий час, но…ты меня потом научишь печь такие же вкусные пирожки с яблоками?
Я с трудом себя сдерживаю, чтобы не рассмеяться от облегчения, которое накрыло меня с головой. В моих мыслях были вещи пострашнее яблочных пирожков.
- Я могу тебе дать рецепт, и ты сможешь их испечь, - я киваю головой, улыбаясь тому, как легко я отделалась. Честно говоря, перспектива говорить с Алисией меня нисколько не радовала.
- Но так хорошо, как у тебя, не получится, - вздыхает девушка, нервно сминая ткань своей пижамки. – Может, ты на своем примере покажешь, как лучше?
Я смотрю на эту девушку и не могу поверить, как она меняется. Из смазливой капризной нимфетки она превращается в добрую и открытую девушку. Такого не бывает, скажете вы. И на этот раз я соглашусь. Все дело в том, что это я меняюсь.
- У Фреда скоро день рождения, - я быстро нахожу решение, и впервые делаю это с удовольствием. – Мы вместе с тобой испечем. Обещаю: выдам все секреты мастерства.
- Здорово, - Алисия улыбается.
- А теперь давай спать, не стой босиком на полу, у меня ведь в комнате даже коврика нет.
- Хорошо.
Темноволосая девушка в батистовой пижаме поворачивается, чтобы уйти.
- Алисия.
- Я прикрою дверь, не беспокойся, - тихий голос в ответ.
- Нет, я не про это, - невнятно бормочу я, внутренне сетуя на ее непонятливость.
Почему мои ощущения так быстро меняются? Только что я себя чувствовала королевой положения, а вот теперь у меня такое чувство, словно я прошу милостыню.
– Можно мне на несколько минут твое платье? Хочу поправить последние штрихи.
- Спасибо тебе, Джинни, ты так выручаешь меня, - Алисия выходит, и я слышу звуки из противоположной комнаты.
Она приносит мне платье и с благодарной улыбкой кладет его мне на стол. И как она может мне так безгранично доверять? Я и сама себе так не доверяю.
Похоже, Фред был во многом прав. Она действительно ко мне хорошо относится.
Одна.
Вторая.
Перламутровые бусины возвращаются на место. Конечно, гораздо медленнее, чем его покидали.
Третья.
Четвертая.
Я абсолютно запуталась. Я помогаю Алисии, и мне совсем не мерзко и не противно. Наоборот, на душе стало как-то теплее и уютнее. Злые жабы со взбитыми подушками заключили со мной перемирие и улеглись спать крепким сном.
Я не обещаю, что уживусь с Алисией и никогда не буду ей завидовать.
Просто теперь я не хочу ее переплюнуть, превзойти. Я буду самой собой.
Алисия – кто она? Одноклассница, подруга, девушка, невеста, жена? Что-то одно или все сразу?
А сестрой я была и останусь навсегда. Это так просто и логично, а главное - постоянно.
Просто я вдруг начинаю понимать одну вещь: быть сестрой этого замечательного парня гораздо лучше, чем девушкой. Доводов даже приводить не буду. Верьте на слово. Кому, как не мне, это знать?
И если я когда-то это забуду, мне остается только надеяться на то, что снова найдется человек, который мне напомнит. А такой человек будет. И это будет, представьте, Фред.
Как хорошо. Я укрываюсь одеялом и кладу голову на мягкую подушку. Кажется, я снова становлюсь младшей сестрой. Сейчас я по-настоящему это чувствую.
