Глава 1 Скорпиус
Упавшая ложечка звякнула о тонкий фарфор, выводя Скорпиуса из дремотного утреннего состояния. Вздрогнув от неожиданности, он взглянул на Драко, впившегося глазами в первый лист утреннего «Пророка». Скорпиус чуть приподнялся на стуле, пытаясь разглядеть, что именно так потрясло отца. На первом листе не было ни котировок акций, ни результатов квиддичных матчей – вообще ничего, по мнению Скорпиуса, заслуживающего внимания. Только поздравления с юбилеями да информация о назначениях на посты в Министерстве.
И еще – некрологи, сообразил он, увидев черные траурные рамки, заполнившие всю первую страницу. Только рассмотреть тех, кто там изображен, Скорпиусу никак не удавалось. Он так увлекся, что не сразу услышал хлопанье крыльев: незнакомая сова, сделав над ними круг, бросила на стол пергамент и удалилась, не дожидаясь ответа. Драко потянулся к странному письму, и Скорпиус с удивлением заметил, что у отца отчетливо подрагивают пальцы. А когда послание, едва Драко успел прочесть его, рассыпалось в пыль, на лице отца отразился ничем неприкрытый страх.
– Скорпиус, марш в комнату и не смей выходить из дома, пока я тебе не разрешу! – рявкнул он и бросился к выходу.
Скорпиус взял оставленную отцом газету и замер. Со страниц «Пророка» улыбалась вся семья Поттеров: Джинни, Лили, Альбус, Джеймс. Каждый – в отдельной черной рамке.
«Громкое убийство», «следствие ведется»…
А чуть ниже – колдография главы семейства. В тот момент, когда Скорпиус взглянул на него, Гарри Джеймс Поттер резко вскинул голову и посмотрел в камеру таким полным ненависти взглядом, что Скорпиус от неожиданности выронил газету.
***
Скорпиус, задумавшись, брел по полутемному коридору Мэнора. Это конечно чудовищное, ужасное преступление, но почему отец отреагировал именно так? Боится за него и маму? Глупости. Они не настолько важные персоны, чтобы на них покушаться. Из кабинета доносились голоса – там ожесточенно спорили. Скорпиус на цыпочках подошел к двери, которая, на его счастье, оказалась чуть приоткрыта. Он стоял, замерев, даже дышать старался тише, хотя никакой необходимости в этом не было: родители говорили громко, временами переходя на крик.
– Это он, Астория, я уверен. Когда Люциус умер, я наговорил ему много всякого. Не того, что должен был, понимаешь? Кажется, даже угрожал. Мерлин, Люциус отдал все долги магическому обществу. Он был тяжело болен. Я всего лишь хотел, чтобы отец умер дома, и этот дракклов победитель Темного Лорда мог в этом помочь, но не захотел. Я не знал, даже не предполагал, что Поттер воспримет мои слова буквально!
– Драко, ты обязан сообщить в аврорат об этом письме!
– Что я должен сообщить? Почерк мне не знаком, письмо рассыпалось в труху у меня в руках! Мне никто не поверит!
Решив, что он слышал достаточно, Скорпиус потихоньку прикрыл дверь в кабинет отца. Развернувшись, чтобы уйти в свою комнату, он неожиданно для себя увидел в коридоре, как раз рядом с портретом деда – Абраксаса Малфоя – Гарри Поттера. Тот поднес указательный палец ко рту, прося не шуметь. Скорпиус успел только удивиться, почему эльф не доложил о его прибытии и зачем главный аврор сжимает в руке палочку, направленную на него. И все. Дальше – темнота.
***
Перед глазами белел потолок.
– Ты совсем недолго здесь пробудешь, – голос Поттера был спокоен. – Я хочу, чтобы твой отец признался в убийстве моей семьи. Думаю, он не будет рисковать жизнью единственного сына. Прости, что наложил на тебя "Силенцио", я не люблю истерики. Ты совсем недолго здесь задержишься. Кингсли обещал незамедлительно рассказывать о расследовании. О любых новостях. Когда Драко придет в аврорат, мне дадут знать, и я сразу же отпущу тебя.
Скорпиус на всякий случай провел рукой по бедру – палочки не было; видимо, ее забрали до того, как он пришел в себя – и повернулся на голос. Поттер стоял спиной к нему у камина, задумчиво перекатываясь с пятки на носок. Скорпиус не боялся, он ни на секунду не усомнился, что отец выручит. Неизвестно как, но выручит. Да и похититель выглядел спокойно.
Спокойным Поттер оставался чуть больше часа.
– Где этот чертов хорек? – бормотал он, поминутно вскакивая и вновь садясь на диван. – Не может он не придти, не может… Или Кингсли решил сначала допросить его, а потом сообщать мне? Надо проверить. Надо проверить. Пойдем, я не хочу оставлять тебя здесь. У меня есть укромное место, там тебе понравится.
***
Поттер провел его по узкой скрипучей лестнице наверх, завел в какое-то маленькое темное помещение, почти каморку, и оставил там. Скорпиус постоял, прислонившись спиной к холодной деревянной двери; вскоре шаги на лестнице стихли. Он огляделся.
Стены комнаты были завешаны колдографиями. От пола до потолка, даже окно; каждый их ряд чуть нависал над предыдущим, как рыбья чешуя. Со всех сторон на Скорпиуса смотрели лица семьи Поттеров. Джинни, Джеймс, Лили, Альбус. Они улыбались, хмурились, подмигивали и кивали. Попятившись, Скорпиус споткнулся о коробку. Она повалилась набок, и из нее посыпались колдографии. Джеймс, Джинни, Лили, Альбус…
«Он сошел с ума, – решил Скорпиус, забиваясь в угол и пытаясь не смотреть на лица, которые его окружали. – Он сошел с ума».
***
Поттера не было долго. Сначала Скорпиус просто сидел с закрытыми глазами, потом осторожно открыл их и огляделся. Если не вспоминать, что людей с колдографий нет в живых, то все не так уж плохо. Комната была пустой, из мебели только узкая кровать в углу со сбитым бельем – видно, на ней провели беспокойную ночь. Единственное окно выходило на какой-то глухой сад: Скорпиус пришлось заглянуть под колдографии, чтобы это проверить. Он подергал шпингалет – безуспешно. Со злости стукнул кулаком по стеклу. Точнее попытался: рука замерла, не дойдя до окна, словно уткнулась в невидимую упругую преграду и спружинила назад.
Из комнаты вело две двери. Та, в которую Скорпиус вошел, интереса для него не представляла: ее Поттер перед уходом закрыл. Вторая, как оказалось, была в ванную комнату. Там не нашлось ничего такого, что помогло бы выбраться. Скорпиус еще немного походил кругами и вновь присел в угол. Не стоит разводить панику – скоро отец его отсюда заберет. Незаметно для себя он задремал, а когда проснулся, уже стемнело. Поттер появился лишь глубокой ночью. Легко взбежал по поскрипывающей лестнице, молча вошел в комнату и поставил перед ним еду – судя по запахам, из какой-то китайской забегаловки. Только почувствовав кисло-пряный запах, Скорпиус понял, как проголодался, и потянулся к пакету.
– Он не появился, – задумчиво произнес Поттер. – Неужели твой отец тебя совсем не любит? Или ему настолько страшно признаваться в том, что он натворил? Ну, что молчишь?
Скорпиус бы ответил, если бы не "Силенцио" и еда во рту. Что отец его любит. Что он никого не убивал. Может, добавил бы еще что-нибудь, но не мог. Потому лишь отрицательно покачал головой. Поттер со злостью ударил кулаком в стену, прямо рядом с ним. Скорпиус дернулся, пытаясь отодвинуться, и колдографии за спиной посыпались от неловкого движения. Поттер зажмурился, вдохнул-выдохнул и легким взмахом палочки вернул их на место.
– Поешь и ложись спать. Не бойся – я не собираюсь уподобляться твоему отцу, с тобой ничего не произойдет. Вот только "Инкарцеро" наложу – не хочу проснуться без палочки.
***
Одинаковые дни сменяли друг друга. Отец по-прежнему не появлялся. Поттер как и раньше уходил утром и появлялся ночью. Иногда, вернувшись, рассказывал, как провел день: гулял по городу, заходил в те места, где они бывали с семьей. Говорил он монотонно, не глядя на Скорпиуса, и тому вскоре стало казаться, что разговаривает Поттер не с ним, а с колдографиями на стенах. Закончив рассказ, он, хмурясь, добавлял:
– Новостей из аврората нет.
Сначала Скорпиус злился на отца. Потом переживал, не случилось ли с ним чего. Потом смирился и стал просто ждать. А потом и ждать перестал.
Теперь он не боялся возвращений Поттера. После того, как тот несколько раз задержался, Скорпиус стал бояться обратного. Того, что однажды Поттер не придет домой – свихнется окончательно, не вспомнит, что здесь, в закрытой, холодной комнате, есть он, Скорпиус. В такие моменты Скорпиус кричал до боли в горле, чтобы хоть как-то заглушить страх. Беззвучно кричал: Гарри Поттер еще ни разу не забыл наложить на него "Силенцио" перед уходом.
Скорпиус успокаивался, только когда Поттер, наконец, появлялся на пороге с пакетом фаст-фуда. Он вскоре привык есть китайские блюда, которые никогда не любил, привык обходиться без света – окно по-прежнему закрывали фотографии. Он даже привык спать с Поттером в одной кровати и не возражал, когда тот во сне обнимал его – так было немного теплее.
Пару раз Поттер приходил и вовсе под утро, в эти дни от него пахло спиртным. Обычно он просто заваливался спать, даже не раздеваясь, но однажды, вернувшись, долго сидел на полу, глядя мутными глазами на колдографии.
– Джин-ни, – Поттер явно пытался говорить четко, но у него это плохо получалось. Он был пьян – вусмерть. – Джин-ни.
Скорпиус испуганно отполз от него в сторону.
– Джинни, почему?! – Поттер неожиданно перешел на крик, и Скорпиус попытался втиснуться, впечататься в стену. – Почему, черт побери, тебя нет, а он есть?
А потом также неожиданно перешел на шепот.
– И почему он такой… теплый?
Гарри
Гарри осторожно провел пальцем по лицу Скорпиуса. Тот нахмурился, но не проснулся. Кожа была такой нежной. И морщинка в уголке губ. «Горькая», – вспомнилось Гарри. Джинни всегда говорила о такой морщинке «горькая». Интересно, а у Драко в его возрасте была такая? Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить. Кажется, не было. Но у него были другие отметины. Гарри повел рукой по шее Скорпиуса ниже, к вороту рубашки. Осторожно, медленно расстегнул пуговицы и с непонятным самому себе интересом и облегчением посмотрел на его грудь. Без отметин. Потом уткнулся ему в висок и зашептал:
– Не отпущу. Никуда не отпущу.
Осторожно перелез, стараясь не разбудить, поспешно нацарапал новое послание: «Скорпиус останется у меня. Он к вам не вернется!» Перо пробило пергамент, оставив неровную дырку. Гарри усмехнулся, посмотрел сквозь нее. Она была слишком маленькой, чтобы хоть что-нибудь можно было рассмотреть.
– Темно, Джинни. Здесь слишком темно.
Гарри одним движением палочки смахнул все колдографии с окна, и они плавно падали, как осенняя листва – даже шуршали похоже. Он прошел к окну, легко поддевая их ногой. Шухх-шурр. Забавно. Шухх-шурр. Как мокрая галька, которую тянет волна.
– Малфой-мэнор, – привычно сказал Гарри, привязав к лапе совы пергамент, и вновь поддел пальцами ног фотографии.
Заклинание, которое уничтожало письма, он в этот раз не наложил. «Да какая разница», – пожал Гарри плечами. Шуррр.
Он посмотрел на пол.
– Не стоит вам здесь лежать, – с легким упреком в голосе произнес Гарри и начал методично снимать колдографии со стен и сортировать их по коробкам. – Лили, Альбус, Джеймс, Джинни… Вот и все, что от вас осталось. Четыре коробки.
***
Гарри привычно поднялся по скрипучей лестнице, снял запирающее заклятие с двери и вошел в комнату. Скорпиус, стоявший у окна, повернулся и радостно улыбнулся ему.
«Хорошо, когда тебя кто-то ждет». Гарри поставил на пол пакет, подошел к нему.
– Скорпиус, знаешь, о чем я подумал… А давай завтра выйдем в сад? Осень такая красивая в этом году…
– Гарри, сохраняй спокойствие, не делай резких движений. Отпусти Скорпиуса и мы не причиним тебе вреда. Преступники будут найдены, мы тебе обещаем, но мальчик здесь не причем. Ты должен отпустить его, – донесся голос, усиленный Сонорусом.
Гарри развернулся, выпуская в сторону двери заклятие.
– Гарри, прости, нам придется тебя обездвижить на время, для твоей же пользы, – голос звучал устало. – Все будет хорошо, только не причиняй вреда Скорпиусу, слышишь?
– Не отдам, – прошептал Гарри, стискивая палочку покрепче и вглядываясь в темный дверной проем. – Я не отдам тебя им, Скорпиус, не волнуйся.
Дверь разнесло мощное "Бомбардо", и в развороченный проем ворвались сразу несколько авроров; сверкнули вспышки от заклятий. Гарри еще успел вскинуть палочку, понимая, что не успевает, и в этот момент перед ним мелькнул чей-то силуэт, прикрыв его и поймав предназначавшиеся ему заклятия.
В комнате сразу наступила тишина.
– Чем ты его приложил? – растерянно шепнул кто-то. – Указание же было только обездвижить.
– Я хотел наверняка, – сбивчиво начал оправдываться в ответ второй. – Это же Поттер, смысл палить в него простым обездвиживающим! Он бы его отбил в два счета и сделал из нас фарш!
– Ты не в того попал.
– Но заложник был в другой стороне, я убедился!
Гарри опустил глаза вниз. У его ног лежал Скорпиус. Гарри присел, осторожно тронул его за плечо.
– Скорпиус? Скорпиус?
Потряс.
– Эй, вставай, все закончилось. Ну! Скорпиус! Почему ты не встаешь?
***
– Твой отец меня ненавидит. Кингсли сказал, что он приходил, признавался в убийстве моей семьи, но ему не поверили. Он даже скандал устроил, и Кингсли вынужден был допросить его. С применением Веритасерума, чтобы наверняка. Под Веритасерумом Драко показал, что непричастен. Кингсли ругался, говорил, мало ему психов, которые заваливают их письмами с признаниями и отнимают у сотрудников Аврората время, так еще и Малфой туда же. Потом твой отец приходил еще несколько раз, пытался убедить Кингсли, что я взял тебя в заложники. Ему опять не поверили… Согласились проверить только тогда, когда он последнее письмо принес – оно не сгорело, как предыдущие. Но ты ведь бросился меня защищать, и теперь все уверены, что у меня ты находился по собственной воле. Я подтвердил, что захватил тебя и удерживал против твоей воли, но мои слова списали на шок. Мне Веритасерум Кингсли давать отказался. Отправил меня к врачу вместо допроса. Ты уж расскажи им правду, ладно? А еще меня пока отстранили от работы, – Гарри помолчал, глядя в угол, потом вздохнул и продолжил: – Временно, как Кинг сказал, пока я пройду курс лечения. Ну, не будем о грустном. О чем тебе еще рассказать?.. У меня все по-прежнему: хожу на прием к врачу каждый день. Кажется, он уже отказался от идеи запихнуть меня в Мунго, говорит, я сейчас стабилен и опасности для окружающих не представляю. Хотя, когда я захожу, пресс-папье со стола прячет на всякий случай и с палочкой к нему входить запрещено…
В коридоре молодая колдоведьма, глядя через стекло в двери на постаревшего и ссутулившегося за последний месяц национального героя, шепнула своей более старшей коллеге:
– Может, ему сказать, что сегодня вечером пациента отключат от приборов? Чтобы он попрощался?
– Не надо, – отрезала та, вглядываясь в паутину заклинаний, которые пока поддерживали жизнь в пациенте. – Он наверняка начнет скандалить, спорить, протестовать… Как ты ему объяснишь, что все безнадежно? Что это уже практически не человек, а растение комнатной температуры? Родителям и так нелегко далось это решение, им только скандала с Гарри Поттером не хватало. Да и нам с тобой бы влетело – семья мальчика просила ни в коем случае не допускать сюда главного аврора.
– …а в остальное время я гуляю по городу, вечерами обычно сижу у камина: дома ужасно холодно, никак не могу согреться. В общем-то, больше никаких новостей. – Гарри прижал к щеке теплую ладонь Скорпиуса, потом торопливо мазнул по ней губами. – Не скучай. Я завтра опять приду.
