Глава 1Глава 1
Не бойся умереть, бессмертен луч добра.
Он в сумраке веков стократно вспыхнет снова.
NN
В этот пасмурный день на кладбище было практически пусто, только у одной из могил стояла небольшая группа людей. Священник тихим заунывным голосом читал молитву, а остальные просто молчали, глядя на лежащее в гробу тело девушки. Но вот гроб опустили в яму, могилу засыпали землей. Люди начали постепенно расходиться, пока не осталось всего четверо. Отец девушки, который из-за ранения вернулся с фронта, стоял чуть в отдалении, а вот братья и сестра умершей стояли совсем рядом с могилой. Эти трое выглядели не очень обычно для своего возраста. На девочке, которой никак не могло быть больше десяти лет, было глухое черное платье до пола. Причем оно не доставляло ей ни малейшего неудобства, словно такая одежда была для нее обыденной. Мальчики были одеты в строгие костюмы, но и для них это было привычно, тогда как их отец явно чувствовал себя неловко в подобном наряде. У всех троих были каменные лица, но в глазах стояли боль и неизбывная тоска, какой не могло быть в глазах детей.
Мужчина что-то сказал старшему из сыновей, но тот ответил резким отказом, другие даже не обернулись. Покачав головой, мужчина ушел.
Как только дети остались одни, то картина переменилась буквально за несколько секунд. Девочка упала на колени перед маленьким холмиком земли, все те боль и тоска, что ранее были лишь в ее глазах, отразились на лице. Она беззвучно заплакала, впиваясь пальцами в землю, позади нее встал старший из братьев. На его лице была видна тихая скорбь, а из уголка глаза вниз тянулась мокрая дорожка. Младший присел рядом с сестрой, обняв ее за плечи. Как бы он хотел сейчас завыть, вскинув лицо к небу, выплескивая всю ту боль и бессильную злобу, что скопились в его душе. Но нельзя, нельзя! Ведь рядом сестра, которой даже тяжелее чем им с братом. И оставалось только плакать....
Да, да! Короли тоже плачут! Великие и любимые своим народом, они тоже плачут, когда не остается ничего другого, когда хочется выть от тоски, раздирающей сердце, от бессилия...
Но вдруг луч солнца прорвал пелену туч, и осветил могилу и троих детей возле нее. На каменном надгробии медленно проступали письмена, которые не понял бы никто, кроме этих троих и, быть может, еще одного человека.
"Все грехи искупает любовь..."
Лица детей обдул теплый ласковый ветерок, принесший с собой отзвуки такого знакомого смеха и тихого шепота: "Я же обещала, что вернусь, Кас!"
Правители Нарнии несколько секунд молча переглядывались, будто спрашивая: "А ты тоже это слышал?" Тоска и боль в их глазах сменялись надеждой, пока, наконец, девочка не улыбнулась сквозь слезы.
- Спасибо, Аслан... – тихо прошептала она, подняв глаза к небу, но оно уже опять было затянуто серыми тучами.
- Она знала, что вернется, но не выдержала ожидания... – грустно сказал младший из братьев, поднимаясь с земли. – Пойдемте, моя королева, - мальчик подал руку сестре и та поднялась с воистину королевской грацией.
- Да, брат мой, не стоит тревожить покой ушедших за Грань, - девочка наклонилась и немного передвинула положенные возле надгробья цветы так, чтобы они прикрывали надпись. – Наша возлюбленная сестра сейчас в стране Аслана, и пусть там ей будет лучше, чем здесь.
Дети, которые казались намного старше своего возраста, медленно пошли к выходу с кладбища. Они все знали, как тяжело их сестра переживала разлуку с Нарнией и со своим любимым.
Как только они вернулись в Англию, им сразу пришлось отправляться в разные школы. Питер и Эдмунд учились отдельно от своих сестер, и когда все они собрались в родительском доме на каникулах, то поразились тем изменениям, что произошли со Сьюзен. Девушка и слышать не хотела о Нарнии – как только в ее присутствии упоминали страну Аслана, она срывалась на крик и убегала. Сьюзен практически прекратила общаться с родными, начинала крутить романы практически с каждым попавшимся парнем и, казалось, совершенно не верила ни в Нарнию, ни в Аслана... И, наверное, Питер, Эдмунд и Люси осудили бы ее за такое поведение, обиделись бы за неверие в Аслана и неприязнь к Нарнии... Но это была всего лишь маска, которую невозможно носить вечно. Они все стали в какой-то мере лицемерами, в попытке скрыть свой истинный возраст от окружающих, и Сьюзен добилась наивысших успехов на этом поприще. Но и она не могла постоянно играть свою роль, были моменты, когда ее маска давала трещину и сквозь поток показной неприязни, ненависти и насмешки прорывались истинные чувства: тоска, проблески надежды, тихая грусть... Когда Сьюзен думала, что ее никто не видит и не слышит, то она тихо плакала, невидяще глядя вдаль и непрерывно повторяя: "Я вернусь, обещаю!.. Ты только дождись меня, Кас, прошу тебя..."
А два дня назад мальчиков забрали посреди семестра. В телеграмме было всего несколько слов, которых хватило, чтобы понять... Чтобы понять, но не принять. Сьюзен попала под машину. Они понимали, что их сестра не просто попала под машину – она сама встала на пути грузовика. Она умерла с улыбкой на губах – как ни странно, но лицо при столкновении не пострадало. Потеря сильно ударила по ним троим, особенно по Люси. Питер и Эдмунд все эти два дня не отходили от своей сестры ни на шаг, она даже спала в комнате мальчиков. Попытавшиеся было протестовать родители встретили такой отпор, что сочли за лучшее не вмешиваться.
Питер не понимал их. Он не понимал, как можно не видеть того, что видел он? Как можно было не понять, насколько Люси сейчас нуждалась в них? Хотя ни мать, ни отец не знали их настоящих. Они не знали, что их дети старше их самих. Они не знали, что их дети много лет были правителями волшебной страны. Они не знали, что дети уже давно не были детьми.
***
Домой они пришли только под вечер – засиделись в городском парке. Редкие в этот пасмурный день прохожие недоуменно смотрели на троих детей, одетых в черное, которые просто сидели на лавочке под раскидистым дубом. А им не хотелось возвращаться в обычную жизнь. Не хотелось вновь одевать маски и изображать детей. Но пришлось. Аслан был бы недоволен, если бы они не попытались наладить свою жизнь здесь, в Англии. К тому же он незримо присутствовал и в этом мире, и все трое это чувствовали. Они просто верили в Него, и они верили в него, как в солнце – не потому, что видели Его, а потому, что видели в Его свете все остальное.
Из дневника Эдмунда.
За те несколько дней, что прошли со времени смерти возлюбленной сестры моей Сьюзен, мы смогли добиться перевода всех нас в одну школу. Я пишу мы, но все же больше всего для этого сделал Государь – без его дара убеждения мы с возлюбленной сестрой моей, королевой Люси, не смогли бы этого добиться. Царственный брат мой сейчас печален, и я ничего не смогу сделать, чтобы развеять его грусть. Я не знаю, что сказал ему Аслан, когда я тогда покинул комнату, но могу догадаться. Из нас троих именно он не сможет вернуться в Нарнию. Я живу надеждой на возвращение, а у него этой надежды нет. Но он продолжает шутить и улыбаться ради меня и леди Люси, он не завидует нам и леди Сьюзен, которая сейчас в стране Аслана. Я восхищаюсь Государем, его добротой и его светлой, чистой душой, какой у меня никогда не было. Я бы не смог так спокойно принять подобную судьбу... И я в который раз убеждаюсь в мудрости Аслана, ведь именно Он ведет нас по дороге жизни, пусть мы не видим и не слышим Его. Но мы всегда ощущаем на себе Его взгляд, когда учимся и когда бездельничаем, когда говорим и когда молчим. Я не смог еще найти Его в нашем мире, но я верю, что когда-нибудь смогу это сделать.
Завтра с утра мы должны будем отправиться в новую школу. И я даже рад, что нас там никто не будет знать. Мы сможем хотя бы отчасти быть самими собой, а не изображать тех, кем мы уже много лет не являемся. Когда мы вернулись в первый раз, то сложно было вести себя, как в прошлом, ведь мы сильно изменились за время нашего правления. Здесь же никто нас не знает, никто не сможет сказать: "Почему ты так изменился, Эд?" Никто не назовет меня этим сокращенным именем, потому что того мальчика уже нет. Есть лишь я – король Нарнии Эдмунд Справедливый. И пусть прочие не знают о существовании Нарнии, я всегда буду верить в Аслана, я всегда буду жить как нарниец.
