Глава 1Стояла самая приятная погода – теплая, майская: солнце уже чуть успокоилось после апрельского бунта, припрятав свои яркие палящие лучи, – как птицы подбирают под себя крылья, только оставив виднеться несколько перышек, а ветерок еле слышной мелодией отдавался в ушах, мягко щекоча кожу. До характерных майских заморозков оставалось не меньше двух недель, и большинство сельских жителей пока даже не задумывалось о защите потихоньку пробивающихся культур.
Но Рика, нескладного долговязого подростка из самого обшарпанного в округе дома Янссонов, такие мелкие заботы совершенно не волновали. Он просто наслаждался щедрым подарком природы: с легкостью запрыгнув на покосившееся крылечко бабушкиного домика, пытался черпнуть вдохновение, внимательно наблюдая за разноцветными бабочками, которые с непринужденной грациозностью кружились в немного хаотичном танце. Когда ему было лет восемь, они с бабушкой могли часами просиживать около дома, молча разглядывая этих чудных насекомых, и бабушка, известная писательница, всегда приговаривала: «Сердце писателя, поэта, художника – точь-в-точь как бабочка: такое же хрупкое и беззащитное, но безмерно красивое и воздушное, невесомое».
Эти слова врезались в сердце Рика на всю жизнь и порою, как еще не зажившее клеймо, давали о себе знать обжигающей болью, тягуче саднили. И эти временные мучения тянулись уже целый год – ведь именно год назад любимой бабушки не стало.
Говорят, что сильнейшее потрясение или трагедия мгновенно выпускает Музу из любого, даже продолжительного заточения и ведет за собой мощный поток вдохновения. Но Рик не чувствовал этого прилива, и вот уже который месяц к толстой потрепанной тетрадке с пожелтевшими страницами в линейку не притрагивались синие чернила.
В голове мелькали какие-то неясные идеи, их обрывки, которые невозможно было соединить в одно целое. Слова намеченных романов и рассказов появлялись по отдельности, но так, что уловить их было чрезвычайно трудно, словно как играющие блики от костра. Не связанные между собой предложения, реплики – все это перекликалось в мыслях то четко, то отголосками.
Единственный начатый роман теперь был запрятан в далекий ящик в письменном столе бабушки: в последний раз она его читала и обсуждала вместе с Риком за два дня до смерти, и Рик никак не мог найти в себе силы забрать его оттуда. Он боялся раскрыть толстую тетрадь и увидеть ровный бабушкин почерк поверх его неразборчивых каракуль – исправленные ошибки. Страх удерживал его, и ему оставалось лишь надеяться, что только сильнейшее вдохновение заставит его пересилить себя.
Рик печально вздохнул и тряхнул копной светло-русых волос в попытке выкинуть из головы угнетающие мысли и поймать-таки постоянно ускользающую волну вдохновения. Он окинул взглядом простирающиеся вдали, подернутые зеленью высокие горы, вершины которых до сих пор были покрыты снегом, – там, наверху, все еще стойко держалась едва ли не минусовая температура.
Прямо перед глазами Рика пролетела бабочка – самая крохотная и шустрая из всего хоровода, она будто вырвалась из сковывающего ее круга. Крылья прелестного насекомого отливали сочной желтизной, а по краям будто были обведены насыщенной угольно-черной краской и украшены сияющими, словно мелкие бриллианты, белыми пятнышками.
Рик завороженно следил за бабочкой, которая взволнованно кружила около него, часто-часто мелькая красочными крылышками. Безумно хотелось ее поймать: казалось бы, стоило только лишь протянуть руку на пару сантиметров вперед… заранее зная, что бабочка упорхнет, едва коснувшись ладони.
Но эта крохотка будто сама просилась на руки, подлетая все ближе, дразня воздух мелкими колыханиями крылышек, заставляя все перед глазами Рика смазываться и превращаться в расплывчатое пятно из теплых красок.
И он выставил ладонь и в ту же секунду почувствовал мягкость на коже.
А дальше – всепоглощающая тьма.
***
Очнувшись, Рик сразу заметил, что лежит на спине на чем-то очень твердом и ребристом. Первым делом он оглянулся по сторонам, приподняв голову, и взгляд моментально наткнулся на фигуру, сидящую на корточках и с явным интересом высматривающую что-то в высокой траве. Рик медленно поднялся на ноги, потирая ноющие бока. И, как только твердо ступил на землю, усеянную мелкими сломанными ветками и сухой прошлогодней листвой, существо рядом с ним отвлеклось от изучения зелени и обернулось.
– Привет, – улыбнулось существо, невинно хлопая длинными ресницами. Это был хрупкий мальчик лет пятнадцати с большими карими глазами и слегка вьющимися угольно-черными волосами. На нем была атласная тога цвета индиго с золотым шелковым поясом и коричневые сандалии на худых ногах. Но отчего Рик не мог в первые несколько секунд промолвить и слова – на немного сутулой спине паренька горделиво восседали яично-желтые с черным обрамлением крылья, точно как у той бабочки, порхающей вокруг него, пока он ни с того ни с сего не провалился в небытие.
– Э… ты кто? – наконец обрел дар речи Рик. Он неловко переступил с ноги на ногу под тихий хруст засохших листьев. Все вокруг было многочисленных природных оттенков зеленого: яркие лианы хитро переплетались друг с другом, создавая массивную узорную изгородь; крупные темные листья папоротников, покачиваясь от едва уловимого теплого ветерка, прикрывали головы, образуя навес.
– Я при…Билл, – быстро поправился мальчик, но подняться на ноги так и не удосужился, продолжая буквально сверлить Рика взглядом беззащитного щенка.
– Прибил? Кого ты прибил? – через силу усмехнулся Рик, стараясь не выдавать волнения. Наконец мальчик с крылышками лениво потянулся и, выпрямившись, сделал неторопливый шаг вперед. От него повеяло сладким медово-цветочным ароматом, от которого кружилась голова и возникало ощущение, будто ты сейчас расслабляешься в поле, усеянном ромашками, лежишь, вдыхая дурманящий запах диких цветов.
Паренек надулся и, скрестив руки на груди, обиженно поглядел на Рика.
– Как ты вообще мог такое подумать? Никого я не прибивал! Бабочки не убийцы, – с нажимом на последние два слова промолвил он, любовно поглаживая свои крылышки.
– То есть, хочешь сказать, ты бабочка? – Рик скептически изогнул левую бровь. – Подожди, где мы вообще? – он в очередной раз с удивлением осмотрел окружающие их повсюду ветви деревьев, отмечая, что в их селе он подобного не встречал ни разу – разве что на иллюстрациях бабушкиных книг про приключения в джунглях.
– Да, я бабочка, – с гордостью подтвердил мальчик, для убедительности спокойно хлопнув крыльями, отчего по пустому лесу пронесся глухой звук, словно от тупого удара. – И мы сейчас в нашем мире, – он с нежностью обвел взглядом листву и улыбнулся. – Кстати, у тебя тоже теперь есть крылья, – будто невзначай указал он, легонько дотронувшись до плеча Рика.
– Что за бред? – недоверчиво пробормотал Рик, но все же провел рукой по лопаткам. Никаких крыльев не было и в помине. – Действительно бред, – заключил он и устало покачал головой. – Слушай, давай начистоту: как я здесь оказался и что тебе от меня нужно?
Мальчик-бабочка сочувствующе ему улыбнулся и вздохнул, источая уже знакомый приторно-сладкий аромат.
– Я заколдовал тебя, – неуверенно начал он. – Да-да-да, нечего удивляться, – поспешно добавил он, заметив, как Рик вновь вскидывает глаза к небу. – Вот посмотри. – Он повернулся к лиановой изгороди и вытянул руку. Через секунду ладонь вспыхнула желто-синим огнем, а спустя еще секунду эта огненная струя выстрелила в лианы, и на них сразу же затрепетали бутончики, увеличиваясь на глазах. А через минуту лианы были украшены белоснежными цветками роз, так, что издали казалось, будто над этими южными деревьями прокатилась суровая пурга. – Теперь веришь? А крылья ты просто пока не расправил.
– Ну-ну, – фыркнул Рик. – Какой-то отвратительный сон. – Он попробовал укусить себя за тыльную сторону ладони – больно, значит, все-таки явь.
Поджав губы, он развернулся, ожидая, что за спиной его будет поджидать дорога домой, ведь впереди виднелось только необъятное море, которое было настолько близко, что можно было краем уха уловить успокаивающий шум волн.
Но и там оказалось море, а лесная тропинка никуда не сворачивала.
– Ты вернешься домой, но только не сейчас, – мягко произнес мальчик, словно поняв, что задумал Рик, и, не дав ему закончить надвигающийся гневный вопрос «Когда?!», пояснил: – Скоро, я обещаю. Только сначала мне поможешь кое с чем. И, да, – пожалуйста, не перебивай меня, – торопливо добавил он, – поможешь, а иначе так и останешься здесь. Я не привык выслушивать отказы, – несколько грубовато и высокомерно закончил он.
– Принцесса, тоже мне, – съязвил Рик, скривив губы в неприятной усмешке. От его внимания не ушло то, как заметно напрягся мальчик-бабочка, услышав слово «принцесса». – Давай уже поскорее выкладывай, что тебе от меня нужно, уж больно домой хочется.
Мальчик в ответ только лишь разочарованно покачал головой и со словами «Я думал, ты все же писатель», взмахнув крыльями, взмыл в чистое голубое небо сквозь широкий навес папоротников.
***
Вечерело. После ухода мальчика-бабочки Рик попытался обойти лес или, скорее, джунгли, в поисках тропы, ведущей к чему угодно, но только не к воде. Он пробирался сквозь густые заросли тропических деревьев, вдыхая свежий аромат растущей листвы и безмерно радуясь Рику, что не приходится отбиваться от назойливых мелких мошек, не слышать их тончайший писк. Но его не покидало ощущение, будто он попал в неведомую доселе страну, мир: казалось, что воздух здесь был пропитан чем-то загадочным, а не только прохладными запахами уже распустившихся цветков и пока только зарождающихся бутонов. Едва ощутимый ветерок иногда мелкими шажками пробегал по голове, заставляя подпрыгнуть самые кончики волосков, а солнце, чьи мягкие лучи изредка прорывались через щели в многокилометровых крышах папоротников, ласкало кожу.
Спустя несколько часов непрерывных поисков опустевший желудок Рика дал о себе знать громким урчанием. На дворе стоял май, и поэтому неудивительно, что по дороге ему не попалось ни одного фруктового дерева, ни одного ягодного кустика. Потирая рьяно возмущающийся живот, Рик побрел обратно к «главной» тропинке, как он называл ее про себя, – туда, откуда у него началось путешествие в этом мире.
Там, сидя по-турецки на шершавом ковре из старых листьев, его ждал мальчик-бабочка: он спокойно глядел в сторону Рика, чуть улыбаясь и время от времени гулко стукая крыльями друг о друга.
– Проголодался? – Все шире улыбаясь, паренек кокетливо и как-то сочувствующе склонил голову набок.
Рик со стоном опустил голову на ладони, падая на корточки в пару метрах от мальчика. Тот не преминул воспользоваться этим и, быстро выпрямившись, через мгновение оказался рядом с Риком. Вздохнув, он положил руку ему на плечо и прошептал:
– Ну хватит уже, ну пожалуйста. Я не желаю тебе зла, честное слово. Просто прими все это как должное. Идем пока нектар попьем.
Рик и не знал, что думать и что ответить на такое. С одной стороны, ему до сих пор не хотелось верить в то, что он попал в какой-то неизведанный ранее мир, остров, покрытый зарослями теплолюбивых растений, где не было даже надоедливых насекомых, как обычно в джунглях. Да, он зачитывался бабушкиными сказками о всяких несуществующих, но от этого не менее увлекательных мирах, и все же, имея безграничную фантазию, был относительно приземленным человеком. С другой стороны, местная атмосфера уравновешивала сознание так, что хотелось просто бродить по еще не протоптанным тропинкам и наслаждаться.
– Если бабочки питаются нектаром, это не значит, что я должен этим же, – пробубнил Рик куда-то себе меж коленей, на этот раз несколько наигранно, и, приподняв голову, наконец удостоил мальчика взглядом. – У вас тут есть хотя бы стейк какой-нибудь?
Мальчишка опешил, округлив глаза и слегка приоткрыв рот.
– Ты всерьез полагаешь, что бабочки способны съесть живое? – он поднес ладонь ко лбу, пытаясь отойти от шока. – Я думал, ты духовен. Писатель – человек, который живет в другом мире, когда его посещает вдохновение. Он… как мы, – с заблестевшими глазами закончил он.
– А у меня сейчас нет вдохновения! – рявкнул Рик. – И черт знает когда будет.
Мальчик отстраненно погладил кончики своих крылышек и, грациозно развернувшись, аккуратно, но крепко взял Рика за руку.
– Пойдем.
Рик попытался вырваться, но у хрупкого на первый взгляд мальчишки оказалась недюжинная сила и хватка, и он потянул его за собой вглубь леса. Рика начал окутывать уже знакомый цветочный аромат, и ему, завороженному, не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
Дорога к пище оказалось не такой уж и длинной: всего через десять минут они подошли к дикорастущему кустарнику, объятому десятками бело-розовых цветков. От него исходил тонкий сладковатый весенний запах, и, вдыхая его, Рик почувствовал, как желудок одобрительно заурчал.
Мальчик-бабочка отпустил его и нагнулся к одному из цветков, самому яркому и крупному. Он расправил плотно слепленные между собою лепестки, медленно освобождая длинную трубочку в середине бутона. Одуряюще свежий аромат смешивался с воздухом, и с каждым вдохом внутри будто теплело, а глаза закрывались сами собой.
– Эй! – паренек легонько щелкнул его кончик носа указательным пальцем. – Непривыкший, понимаю… – хихикнул он, потягивая через трубочку нектар.
Рик помотал головой, пытаясь избавиться от дурмана, овевающего его со всех сторон. Постепенно туман перед глазами начал рассеиваться, в голове стало все проясняться, и он сам смог медленно подняться на ноги.
– Попробуешь? – мальчишка оторвался от своего напитка и, выбрав не менее аппетитно выглядевший цветок, поднес его поближе к Рику. – Бери, не стесняйся! – заулыбался он и ткнул его локтем в бок.
Драматично вздохнув и еще раз тряхнув головой, Рик принял в руки цветок и начал, как Билл до этого, разлеплять по-хорошему склеенные лепестки. Он тихонько зацепил кончиками пальцев хрупкую трубочку и осторожно сделал первый маленький глоток. Нектар оказался, как и предполагалось, терпким, приторно-сладким, тягучим: его вкус приятно щекотал чувствительные рецепторы на языке легкой прохладой. Глаза Рика непроизвольно закрылись, и по телу потекла согревающая лава, наполняя его мощной энергией.
– Нравится? – прошептал мальчик-бабочка, ладонями касаясь разгоряченных щек Рика. – Прохладная теплота, можешь себе представить? В этом вся магия нектара.
Ресницы Рика затрепетали. Он медленно открыл глаза, чувствуя, как губы расплываются в улыбке.
– Ты мне не сказал, как тебя зовут, – мягко заметил он. На душе стало легко, а все раздражение как рукой сняло.
Билл лукаво улыбнулся, как будто знал что-то, и, кокетливо заправив непослушный локон за ухо, произнес:
– Билл. Я же говорил тебе. Что-то с памятью у тебя неладно…
– Ты мне не имя свое назвал, а сказал, что кого-то прибил, – прыснул Рик, сам понимая, что ведет себя, как маленький ребенок. Билл демонстративно надулся и взял в руки очередной цветок с волшебным нектаром.
– Перестань, – пробубнил он, удерживая во рту сладкую жидкость. – Тебя-то самого как зовут?
– Э-э-э, я вообще-то думал, что ты знаешь, – Рик удивленно изогнул бровь. – С чего-то тебе известно, что я писатель.
– Конечно, известно! – Билл развел руками, отпуская цветок. – Ты каждые две минуты, сидя на крылечке, бормотал себе под нос всякие несвязные фразы! Хотя это сначала может показаться, что несвязные. Я немного послушал и понял, что ты просто сюжет выстраиваешь.
Рик покраснел, теребя край футболки.
– Хорошо, хорошо. Я Рик, – неохотно ответил он, надеясь, что Билл перестанет припоминать ему эти постыдные его сидения на крыльце бабушкиного дома.
И Билл, поняв, насколько неловко было Рику, предложил:
– Давай лучше полетаем.
Это звучало очень заманчиво для не верящего в чудеса Рика. Он неожиданно для самого себя смирился с тем, что находится в волшебном мире, и поскорее хотелось постичь все то необъятное, что невозможно дома.
Он опустил взгляд на крылышки Билла: они трепетали в волнении и сияли на солнечном свете, на тех нескольких лучах, что сумели пробиться сквозь папоротники. Глаза Билла тоже блестели: ему непременно хотелось показать Рику все на его родине, познакомить со всем неизвестным ранее.
– Давай, – почему-то с легкостью согласился Рик.
Все было слишком просто: встать на корточки, позволить Биллу крепко обнять себя за талию, почувствовать, как волшебная энергия просачивается сквозь кожу, и вместе с ним воспарить в небо, прорываясь чрез сплетения длинных листьев дикорастущих папоротников.
С непривычки чуть кружилась голова, от резкой смены давления закладывало уши, а почти нулевая температура в воздухе пробегала по телу дорожкой мурашек (правда, Билл каждую минуту пускал Рику небольшую струю тепла), и все равно хотелось наслаждаться полетом все дольше и дольше. Сперва Рик, слушая свист ветра и ритмичный стук крыльев Билла, смотрел только вперед: навстречу им неслись пушистые снежно-белые облака, на первый взгляд, мягкие, как вата, но, только Рик с Биллом подлетали к ним, их окатывало мелким ледяным дождиком, а облака с мнимым пушком оставались позади.
– Посмотри на остров! – прокричал в ухо Рику Билл, когда они были так высоко, что остров казался детской ладонью. Рик осторожно глянул вниз и поразился: деревья на земле сложились в бабочку, причем так, что темная листва разместилась с краю, будто обрамляя более светлые листья. Это была та самая бабочка, которая кружила около Рика еще вчера. Билл.
– Осенью еще красивей, – заметил мальчик-бабочка, сильнее прижимаясь к Рику. – Деревья, которые посередине, становятся золотистыми, и тогда это точно я. Это мой остров.
Но Рик практически не обращал внимания на слова Билла. Он наблюдал за тем, как плывут облака внизу, как они постепенно выстраиваются в круг, как остров робко присоединяется к ним. Боязнь высоты почти исчезла в нем: он чувствовал себя защищенным в руках Билла, знал, что он его не отпустит, а мир внизу, складывающийся перед его глазами, только вселял надежду. Надежду на долгожданное умиротворение, надежду на то, что давно утерянное вдохновение радостно вернется с гораздо большей мощью.
– А полетели дальше? – спросил его Билл. – В горы.
В горы так в горы, Рику не оставалось ничего, кроме как покорно кивнуть. Новый мир заставлял его задержать дыхание: деревья внизу синхронно качались и охотно прогибались под порывами ветра, как тела в танце, а коварные облака, не имея в себе ничего, кроме замерзающего воздуха, плавно, ровно и размеренно шли, словно дружный хоровод.
Чем ближе Рик с Биллом подлетали к горам, тем ледянее становился воздух, тем сильнее согревало тепло, пущенное бабочкой. Уверенно глядя вперед, Рик чувствовал, как внутри гулко и ритмично стучит сердце, трепещется, будто бабочка, и не терпит вырваться на волю.
Они еще несколько коротких часов медленно летали вокруг гор, время от времени приземляясь на самые вершины, чтобы со смехом пробежать по снежным дорожкам и попробовать неземной нектар крупных горных цветов. Черно-желтые крылышки Билла резко контрастировали со снежной пеленой и казались еще ярче, чем были на самом деле, а Рик, не отрывая от них взгляда, чувствовал, как легонько покалывает в районе лопаток. «Ты не представляешь, как хорошо быть на свободе», – мечтательно уставившись в светло-голубое небо с белыми пятнышками, часто повторял Билл.
Рик понял, что и он сам в конце концов свободен.
***
Прошло четыре дня. Рик смирился с пребыванием на острове в стране бабочек и теперь бесчисленное количество раз на дню заваливал Билла расспросами, чем же ему нужно помочь. Причем не из-за того, что его тянуло обратно домой, пусть даже иногда мысль о доме могла больно кольнуть его в сердце, а потому, что в нем зародилось неумолимое чувство долга. Он прекрасно понимал, что, как только вернется наконец домой, сядет за свою первую книгу: за эти четыре дня не объединенные, казалось бы, ничем отрывки сюжета слаженно собирались вместе, как кусочки паззла, создавая широкую картину, написанную отточенными мазками.
Если бы не Билл, еще бы нескоро перестала его мучить смерть бабушки.
Но Билл упорно молчал: то делал вид, что не слышит вопроса, проявляя внезапную немалую заинтересованность в маленьком неприметном цветке с горьковатым нектаром, то спокойно переводил разговор в другое русло, даже не моргнув глазом, то усталым голосом произносил: «Потом, все потом…»
Спали они, свернувшись клубочком на простынях из мягких листьев дикой юкки, обедали на берегу моря под умиротворяющий шум играющих волн, рядом с цветущими прибрежными кустарниками, наслаждаясь солоноватым запахом, витающим в воздухе. А вечерами, вечерами они летали над островом, иногда выбирались за его пределы, чтобы, сидя на подтаявшем снегу горных вершин, любоваться розовато-бордовым закатом.
Этим утром Рик проснулся подозрительно рано: солнце еще только потягивалось, озаряя все вокруг золотисто-красными лучами рассвета. Рик разбудили доносившиеся откуда-то из глубин леса гул и крики. Билл, который на этот раз спал развалившись на спине, словно король, зашевелился рядом с ним и хриплым голосом спросил: «Что такое?». Рик лишь покачал головой, сам еще толком не отошедший ото сна.
– Принц! Принц! – как раскат грома, пронеслось по лесу и эхом отдалось в ушах обоих. – Мы знаем, что ты здесь! – прогудело более настойчиво.
Рик непонимающе уставился на Билла, который с неподдельным спокойствием вновь улегся на покрывало из листьев и хмыкнул, как будто ничего и не случилось.
– Спи дальше, Рик, – пробормотал он, закрывая глаза с безмятежной улыбкой на лице.
– Так что же?.. – Рик опасливо оглянулся по сторонам, замечая, как крики становятся все громче – значит, звавшие некоего принца приближались.
– Ничего, Рик. – Билл положил прохладную ладонь Рику на предплечье. – Говорю тебе, спи. Все потом.
А окликающих принца, стоило им подойти буквально на несколько метров к Рику с Биллом, вдруг как будто выключило.
***
Рик неохотно разлепил глаза и сладко потянулся. Солнце уже окончательно проснулось: из тех немногих расщелин в папоротниковом навесе крупными горошинами проливался на землю яркий и бодрый полуденный свет. Исчезли блики росы на листьях растений, а некоторые цветы раскрыли свои бутоны, словно тоже пробудившись.
– Теперь доброе утро, – улыбнулся появившийся из ниоткуда Билл и присел на корточки рядом с раскинувшимся на темно-зеленой простыне Риком. – Поднимайся давай поскорее.
Рик тряхнул головой, и воспоминания с раннего утра нахлынули высокой волной. И, похоже, он начал понимать, в чем дело.
– Я тебе хочу все объяснить, – мальчик-бабочка нетерпеливо захлопал крыльями и ресницами, а его коленки чуть подрагивали. – Ну, идем же, идем! – Он вновь напомнил Рику о своей недюжинной силой, потянув его за руку.
– Ну что за… – пробубнил Рик, позволяя Биллу поднять себя на ноги и повести к берегу.
К полудню с берега чуточку отошла вода, освободив для ребят мокрый холодный песок. Они расположились, как обычно, рядом с зарослями дикого шиповника, и Билл начал свой рассказ:
– Это меня они искали, Рик. – Тот утвердительно кивнул. – Я принц. Мне пятнадцать минут – лет по-вашему. Мы ведь всего один день живем по вашим меркам. – Он грустно улыбнулся Рику. – Отец мой умер совсем недавно, и меня нужно было женить, чтобы трон достался мне. А я… не хотел жениться, потому что… – он запнулся, нервно покусывая губу. – Тогда я бы лишился волшебства. Когда бабочки женятся или выходят замуж, на следующее утро они уже не способны создавать магию. А это самое дорогое, что у меня есть. – Его глаза заблестели. – У меня был только один выход – поступить так же, как и мой предок сто дней – то есть лет – назад: найти человека, превратить его в бабочку и, пробыв с ним пять дней, освободиться. Правда, это далеко не всегда срабатывало. В истории говорится, что повезло только шести бабочкам. Но это была моя последняя надежда. – Он широко улыбнулся и продолжил: – На свадьбе я увидел тебя. Я не мог поверить своему счастью: я нашел того, кто ближе всех к нам из людей по духу. Писателя. Вырвавшись из хоровода, я полетел к тебе. Вот и все, наверное, – закончил он, робко глядя на Рика. – Ах да, – вспомнил он, заметив, как Рик нахмурил брови. – Сейчас я могу превратить тебя обратно. Вернее, должен.
Рик не знал, что и ответить. Он без интереса рассматривал распустившиеся бутоны шиповника и рассеянно теребил сережку в губе, силясь не глядеть в сторону Билла. Он подозревал, что Билл и есть тот самый принц, но что все в действительности совсем по-другому… он и подумать не мог.
– Рик? – осторожно обратился к нему Билл, легонько касаясь его плеча. – Что-то не так?
Рик помотал головой, отрешенно поглядев на Билла.
– Да все в порядке… просто немного неожиданно. – Он выдавил что-то наподобие улыбки. – А обязательно мне возвращаться домой сейчас?
Билл грустно улыбнулся и кивнул.
– Да, обязательно. Но… у нас впереди еще целый день, ведь так?
Рик недоуменно вскинул брови.
– В смысле… в моем мире?
– Да… – прошептал Билл и, не выдержав, кинулся на шею Рику. Он громко всхлипнул и обнял его еще крепче, прижимаясь к нему всем телом. – Но там я проведу его вместе с тобой, обещаю. Я просто… – он слегка отстранился, размазывая слезы по щекам. – Понятия не имел, что так привяжусь к тебе. Ты меня сначала ужасно раздражал. Но когда мы полетели… ты ведь изменился, ты это понял? – Увидев кивок Рика, Билл тихо произнес: – А я это почувствовал.
Рик же почувствовал, как его окутывает голубоватый дымок, и последние слова Билла он прочитал только по губам: «До встречи».
***
Спустя год вышел первый роман Рика – пусть и немного сырой, не до конца проработанный с точки зрения критиков – но без сомнения искренний. Толстая книжка «…на бабочку поэтиного сердца» – с черно-желтой бабочкой на обложке.
февраль 2010 
