Зови меня Мина

Глава 2

Эта девушка с волосами цвета платины совершенно определенно не являлась вейлой, равно как и любым другим магическим существом. Она была обычной девушкой, хотя над словом "обычная" можно было бы и поспорить. Несмотря на одежду, подозрительно напоминающую солдатскую униформу, она выглядела поразительно хорошо и была – судя по прыжку через ограду – быстрой и ловкой, явно имея ко всему прочему немалый опыт в использовании оружия.

«Ведьма!» – было первым, что пришло ему в голову. Но против этого предположения говорило то, что она его не узнала, и знаменитый шрам на лбу удостоила лишь беглым взглядом. К тому же, подозрительная выпуклость на поясе под ее рубашкой (и вообще, кто в здравом уме надевает длинные рукава в такую жару?) никакого сходства с палочкой не имела. Больше всего очертания напоминали маггловский пистолет.

В жизни Гарри это был первый раз, когда девушка, ничего не знающая о его статусе Мальчика-Который-Выжил, предложила ему свою компанию. Поэтому неудивительно, что вначале он отреагировал с недоверием, и лишь через пару секунд, прислушавшись к собственным инстинктам, понял, что ее присутствие ничем ему не грозит. Они оба были в одинаковом расположении духа – обоим отчаянно необходимо было хоть какое-то время отдохнуть вдали от бесчисленных обязательств. Вдали от толпы. Вдали от их пародии на жизнь, где аудитория восторженно хлопает игре талантливых актеров и, затаив дыхание, гадает – кто же из главных героев не доживет до финала. Странно… Не так уж и много людей имеют подобную судьбу. Действительно ли их встреча была такой случайной, какой казалась на первый взгляд?

Несмотря на то, что в случайности Гарри не верил, и, несмотря на спрятанное у нее под рубашкой оружие, Гарри доверял своим инстинктам и знал, что ему она зла не причинит.

«В любом случае, у меня с собой моя палочка. Что такого страшного может случиться? Еще одно заседание суда в Министерстве? Старые маразматики могут засунуть себе этот суд туда, где солнце никогда не светило».

Он усмехнулся, покачал головой и опустился обратно на сидение.

– Ну, раз ты приглашаешь…

«Главное, угробить меня не пытайся, и все у нас будет хорошо. Хотя не думаю, что тебя это вообще заинтересует – настроение явно не то».

Она кинула хмурый взгляд на не внушающее никакого доверия сиденье качели, потом скосила глаза на песочницу рядом с игровой площадкой, презрительно хмыкнула и уселась-таки рядом с Гарри.

– Как хоть тебя зовут-то? – спросил он после нескольких минут молчания.

– Я бы сказала, но тогда мне пришлось бы тебя убить.

***

Интегра знала, что сейчас ей было бы положено саркастически ухмыльнуться, но не могла найти в себе на это ни сил, ни желания. И в ответ на старое, избитое клише она ожидала услышать только смех.

Но он не засмеялся – только задумчиво приподнял бровь, а потом кивнул.

– Ну, раз так… Да, наверное, это хорошая идея. У тебя есть какое-нибудь прозвище?

Он решил, что это просто игра. Ну что ж, в игры играть она умеет – с Алукардом они только этим и занимаются. С другой стороны, ей импонировала мысль о том, что в этом случае над ней не висит дамоклов меч кровавой смерти в клыках монстра по причине собственной невнимательности. Интегра решила поддержать беседу хотя бы ради того, чтобы отвлечься от воспоминаний о недавней аудиенции у Ее Величества и уродливых рожах ее так называемых Рыцарей.

«А прозвищ у меня много. Многие меня только по прозвищам и знают. Чего стоит только "Стальная Дева" или "Эта Сучка Хеллсинг"».

Он все еще смотрел на нее выжидающе, и Интегра впервые за… черт знает сколько лет поняла, что может вздохнуть свободно. Она может говорить о чем угодно, и он ее будет слушать. У нее никогда раньше не было друзей, потому что дружба подразумевает обоюдное доверие, а Интегра просто не смогла бы рассказать никому из своих сверстников о том, чем она занимается. Ни раньше, в детстве, ни сейчас. Попытаться создать иллюзию дружбы будет непросто.

Но Интегра никогда не пасовала перед сложностями.

– Зови меня Мина.

Он улыбнулся и откинулся на спинку сиденья, отводя от нее, наконец, свой изучающий взгляд. Интегра, на удивление, почувствовала себя так, будто с успехом прошла чью-то инспекцию.

– Зови меня Джонатан.

Она нахмурилась, справедливо опасаясь, что скомпрометировала себя, выбрав такое очевидное прозвище. Но нет, поняла Интегра спустя несколько долгих секунд внимательного наблюдения за своим собеседником и, в итоге, не обнаружив в выражении его лица ничего странного. В конце концов, многие читают классику. Многие знают творчество старого доброго Брэма. "Джонатан" просто решил подыграть.

***

Гарри кинул взгляд на проходящую мимо женщину с коляской. Она была настолько сконцентрирована на своем ребенке, что даже не обратила никакого внимания на двух подростков, оккупировавших качели на детской площадке. За исключением Мины (с ней вообще ничто не могло сравниться), появление этой женщины стало самым интересным событием, произошедшим за последние несколько часов. Гарри провожал ее взглядом до тех пор, пока та не скрылась с подозрительной поспешностью за углом.

«Ну конечно. Кто бы сомневался». Необходимость быть под постоянным наблюдением двадцать четыре часа в сутки на нервы действовала просто невероятно, но Гарри терпел, потому что знал, с какой легкостью его в любой момент могут найти Пожиратели или Волдеморт. Еще одним нежеланным результатом постоянного незримого присутствия охраны стало то, что его медленно, но верно изолировали от общества, за исключением Дурслей (что было намного хуже, чем полная изоляция). Единственная причина, по которой у Мины получилось к нему прорваться – это ее неожиданное появление.

– На кого ты смотришь? – и теперь была уже его очередь удивленно поднимать брови. Он был уверен, что удачно замаскировал свой ищущий взгляд под скучающее любопытство, но Мина сразу же разгадала его игру. Это было… странно. Словно она сама точно знала разницу… словно она могла ее разглядеть у него в сознании. Гарри знал, что никогда не станет мастером в окклюменции или легилименции, но уроки с этим ублюдком научили его, по крайней мере, безошибочно распознавать чужое вторжение в свой разум.

И сейчас он ничего похожего не чувствовал. Мина просто была невероятно наблюдательной и умела делать правильные выводы на основе минимума полученной информации. Гарри был уверен на сто процентов, что, вздумай он солгать, она бы сразу же его раскусила. Да и лгать он, в любом случае, никогда особенно не умел.

– На свою охрану.

Она незаметно обвела взглядом окрестности и, Гарри был вынужден признать, сделала это намного искуснее него. Маг на своем наблюдательном посту в ближайших кустах точно не догадается, что что-то не так.

– Я никого не вижу, – наконец выдохнула она секунд десять спустя. Гарри тоже никого не видел, но это не значило ровным счетом ничего, когда речь шла о настоящих профессионалах из рядов Ордена. Он знал точно – такие в его "охране" были. Война в магическом мире, должно быть, снова начала набирать обороты, если для него ввели столь жесткие меры безопасности.

– Поверь мне, они здесь. И они слишком хорошо натренированы, чтобы их можно было легко заметить.

– Невидимость? – предположила Мина, и Гарри почувствовал, как у него отвисает челюсть, потому что в серьезном тоне ее голоса не было ни намека на шутку.

– Почему ты об этом сразу подумала?

– Опыт? – пожала она плечами.

Гарри ничего не смог поделать со своим широко раскрытым в полном ошеломлении ртом. Он был абсолютно уверен в ее сугубо маггловском происхождении и теперь совершенно не понимал, что происходит. А Гарри по собственному опыту знал, что если он не понимает происходящее – значит, он упустил что-то важное. Тем более, что только полный идиот мог бы принять молодую девушку с одеждой, как у солдата, с движениями, как у профи, и с тщательно выстроенной, как у лидера, речью за какую-нибудь сбежавшую из театра актриску. Но кем она тогда была?

– Война – не место для детей, – сказал он тихо.

– Да что ты об этом можешь знать? – фыркнула Мина, и на мгновение ему показалось, что на ее лице промелькнула злость.

Убей лишнего… и безжизненное тело семнадцатилетнего Седрика валится кулем на землю. Джинни, Рон, Гермиона, Луна и Невилл, сражающиеся с Пожирателями в коридорах Хогвартса бок о бок с аврорами. Шесть подростков, отчаянно петляющих по лабиринту Отдела Тайн с толпой разъяренных темных магов, дышащих им в спину. Шестнадцать лет – и на его глазах умирает тот, кто заменял ему отца. Пятнадцать лет – и с его палочки в приступе ядовитой, болезненной ярости впервые вылетает Запрещенное проклятье. Четырнадцать лет – и он привязан к надгробию, вынужденный принимать участие в темномагическом ритуале возрождения Темного Лорда. Двенадцать лет – и у него свидание с василиском, почти что смерть от самого сильного в мире яда, бледное тело Джинни на каменном полу. Одиннадцать лет – и он кричит, захлебываясь собственной болью, и страхом, задыхаясь вонью горящей плоти человека, который пытался его убить. Ребенок в люльке – и он смотрит на направленную на него палочку, зеленый луч… два слова.

«Моя жизнь».

***

И хватило же наглости. Да как у него язык только повернулся говорить о том, о чем он не имеет совершенно никакого представления? Война? Уж не та ли, в которой одна банда малолетних преступников "воюет" с другой? Она в этом серьезно сомневалась, потому что уже успела исключить вероятность того, что Джонатан – преступник, из своих логических выкладок. Но…

Горящие дома, горящие тела, мертвые дети и дети, прямо у нее на глазах рассыпающиеся в пыль… Солдат, упрямо сжимающий зубы и автомат, выпускающий патрон за патроном в тело восьмилетнего ребенка, потому что иначе этот ребенок перегрызет ему глотку. Священник, отрубающий головы уложенным в ряд младенцам после того, как они разорвали на куски свою сиделку. Осколки стекла у нее в ладони и чей-то отвратительный язык, жадно слизывающий текущую по пальцам кровь. Пистолеты, автоматы, запах пороха, въевшийся в тело, выстрелы, пуля в плечо. Боль. Дрожащие руки. Чьи-то смертельно-острые зубы, сомкнувшиеся у нее на затылке. Клыкастый Монстр, выходящий на охоту по ночам, и окончательно стирается значение слова "безопасность" или "дом" – Алукард… лужа крови и раскиданные по периметру куски истерзанной плоти, которые и плоть-то напоминают лишь весьма отдаленно… капля за каплей, кусок за куском медленно, но верно восстанавливающий себя… извращенный, безнадежно больной Алукард…

– А что об этом можешь знать ты? – ответил Джонатан без малейшего намека на раздражение в голосе. Он сейчас выглядел так, словно, как и она, пытался не утонуть в омуте собственных воспоминаний.

– Я думал, они больше не используют детей-солдатов в цивилизованных странах.

Здесь она могла только рассмеяться. Цивилизованных, как же.

– Так и есть, – ответила Интегра, симулируя холодное спокойствие. Ведь это игра. Просто игра, никакого отношения к реальности не имеющая. Выдуманная история, выдуманные монстры, выдуманная боль. Ни к чему себя ради этого накручивать.

– По крайней мере, в Великобритании. Королева запретила. Она это ненавидит… по крайней мере, так говорят, – Интегра внутренне чертыхнулась, коря себя за то, что ляпнула лишнего. Но было уже поздно что-либо предпринимать по этому поводу. Ей оставалось только надеяться, что Джонатан ничего не заметил или же отнес ее замечание к нетипичному для подростка интересу к политике. Не стоит раскрывать ему то, что Королеву она знает лично.

Но, конечно же, понадеялась она зря. Он уже смотрел на нее с чем-то новым в глазах – это была не злость, не печаль и даже не подозрение, а что-то совсем другое. К собственному удивлению, Интегра почувствовала удовлетворение. Это означало, что она в нем не ошиблась, означало, что Джонатан знал… он знал, о чем говорил. Как так получилось, что они встретились? Она уже давно не верила в случайности.

– И я еще думал, что я такой один… – прошептал он сам себе. И все встало на свои места. Интегра теперь могла с уверенностью сказать, что он не был шахматистом. Он был все-таки солдатом. Его война наверняка отличалась от войны Интегры практически во всех аспектах, но самое главное – самое главное во всех войнах всегда было одинаковым. Она почувствовала укор совести за свои недавние слова.

– Извини.

Джонатан покачал головой, показывая, что ее слова его не задели. Ну конечно. Если сравнивать с тем, что действительно имеет значение, несовершенный контроль над собственным взрывоопасным темпераментом не кажется чем-то особенно важным… но только не для нее. Потому что всегда существует вероятность того, что кто-нибудь наблюдает за ней из теней. Именно по этой причине она сегодня сбежала из своего Мэнора. Если бы вместо Джонатана здесь сейчас сидел Алукард, она была бы уже мертва.

Джонатан вздохнул.

– Да просто… идет война, а никто ничего не замечает.

Интегра кинула на него быстрый взгляд. Джонатан ее интриговал. Он не был штатским в истинном смысле этого слова. Придя к такому заключению, Интегра почувствовала, как последняя неловкость в общении с ним исчезает. С другой стороны, теперь она смотрела на него, как на равного, и "игра в дружбу" вдруг стала намного более реалистичной.

– Расскажи мне.

У Джонатана вырвался короткий смешок. Он внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь что-то в них отыскать. Интегра понятия не имела, что именно. Она знала наперечет все правительственные организации, имеющие дело со "сверхъестественными угрозами". Ни одна из них не принимала в свои ряды бойцов младше двадцати одного года.

К тому же, ее глаза всегда были голубого цвета, который никаким заворотом воображения невозможно было принять за вампирский красный.

– Ты… Нет, ты не из них, – решил он. Она прищурилась, внимательно осматривая его в ответ. Ничего нового Интегра, конечно же, не обнаружила. У Джонатана глаза были невероятно яркого зеленого цвета – с вампирским красным тоже абсолютно никакого сходства не имеющие.

– Я не из кого? – спросила она, вытаскивая из кармана пачку сигарет. Оставалось там последние четыре штуки. Он приподнял бровь – явно один из любимых жестов – но никак не прокомментировал.

Интегра щелкнула зажигалкой и жадно сделала первую затяжку. Это было как удар в челюсть, как праздничный торт с клубникой и сливками на день рождения (ей торта никто никогда не дарил, зато дарили Принцу Вильяму во время одного из тех общественных мероприятий, с которых у нее не выходило вовремя улизнуть), как черный кофе, как героин… это было, как видение Эдема…

– Ты веришь в магию? – вдруг совершенно из ниоткуда выдал Джонатан, запрокидывая голову и вглядываясь в безоблачное голубое небо с безмятежным выражением лица. Только сейчас Интегра заметила неприятного вида шрам у него на лбу. Естественно, у нее тоже были шрамы, и не так уж и мало, но все они были другими. Следы от ножей, мечей и пуль, гребней, заколок для волос, от грабель, стрел и циркулей – список можно было продолжать довольно долго. Но ни один из них не выглядел так, будто его долго и старательно вырисовывали. У ее врагов обычно не оставалось времени на подобную разновидность прикладного творчества.

– Про какой тип магии ты говоришь? – ответила она, с наслаждением выпуская из губ маленькое облачко дыма. Магия… магия, в самом извращенном смысле слова, была в Алукарде. Естественно, Интегра в него не "верила" – она знала точно, что он существует. А еще была магия в Вальтере. Вот в него Интегра была бы готова поверить.

– Ну, например, пророчества.

Она задумалась. Но, и правда, почему бы и нет? Если на свете могут существовать демоны, свирепствующие каждую ночь на улицах Лондона, то почему бы не быть и пророчествам?

– Я допускаю такую возможность.

Джонатан безрадостно усмехнулся, и Интегре вдруг пришла в голову совершенно безумная идея, будто этот мальчишка, этот солдат в шкуре штатского смог бы, возможно, понять ее. Будто, реши она рассказать ему о демонах и монстрах, Джонатан бы не отмахнулся, не засмеялся и не отправил бы ее прямиком по адресу ближайшей психлечебницы…

– А как тогда насчет Темных Лордов, поглощенных нездоровой идеей провести очищение огнем для всех, кто родился без магии и кто ему противостоит, используя любые средства, включая массовый геноцид и пытки?

Демоны. Маги. Темные Лорды. Все одно.

– Да, я определенно могу в это поверить.

Она видела, что глубоко его шокировала. Он внимательно смотрел на нее в течение нескольких долгих секунд, видимо, пытаясь понять, действительно ли она такой псих, или просто решила над ним пошутить. Интегре пришло в голову, что она слишком рано понадеялась на его понимание. В конце концов, чего еще от нее можно ждать после стольких лет жизни с вампиром под одной крышей?

– Но тогда ты… слышала когда-нибудь о Волдеморте?

Интегра прикусила губу и сразу же упрекнула себя в непозволительной расслабленности. Она просто слишком устала постоянно держать себя под контролем… Было бы неплохо умотать куда-нибудь на выходные и отдохнуть, но никто, кроме нее, ее работу не сделает. Даже этот вечер – уже больше, чем она на самом деле могла себе позволить.

За свою пятилетнюю карьеру она слышала много идиотских имен и еще больше – идиотских прозвищ, и "Волдеморт" было не самым ужасным из них. Но единственное, что она могла с уверенностью сказать об обладателе этого имени – это то, что он точно не был Мастером Вампиром из Западной Европы, не был демоном и не был членом преступного мира Британии.

– Нет, не слышала.

Он только изумленно покачал головой.

«Интересно. Он определенно знает что-то такое, о чем большинство остальных людей не имеют ни малейшего представления. Как я. Только вот его "что-то другое" явно отличается от моего… а я еще думала, будто меня ничто уже больше не сможет удивить…»

– Ты… очень необычная, – в конце концов сказал Джонатан. Она рассмеялась. Впервые за последние несколько месяцев, Интегра Вингейтс Хельсинг рассмеялась глубоким искренним смехом. Уж в чем в чем, а в "обычности" ее точно нельзя было обвинить.

Она кинула на него изучающий взгляд. В своих широких бесформенных джинсах и серой заношенной футболке он производил впечатление бездомного хип-хоппера. Единственное, что его выдавало – это движения. Двигался Джонатан осторожно, словно опасаясь нападения, то и дело что-то проверяя рукой в своем правом кармане.

«Пора выяснить, какое у Джонатана "что-то другое". Не стоит давать Вальтеру причин сомневаться в моей способности вытягивать из окружающих нужную мне информацию. Твою мать… вот тебе и глупая невинная игра».

– Моя очередь. Кто такой Волдеморт? – она сомневалась, что он ей ответит. После того, как они решили не раскрывать друг другу своих имен, шанса на то, что Джонатан расскажет ей о своей работе, практически не было.

– Тот злобный тип, про которого я тебе рассказывал.

А он был неплох. Ответил на ее вопрос, не солгав ни единым словом, но и не раскрыв ничего нового. Интегра решила, что это было бы интересно – встретиться с подобным Джонатану оппонентом в битве. Но не сейчас. Сейчас ей просто хотелось провести в его компании спокойный вечер, от которого, кстати говоря, осталось в лучшем случае несколько часов. Ей нужно будет успеть в Мэнор до заката, иначе Алукард опять что-нибудь… вытворит.

– А ты-то тут причем? – спросила она, хотя он и так ей уже практически напрямую сказал, что является членом организованного сопротивления.

– У него главная цель в жизни – меня угробить. Практически вся маги… страна ждет, что я его остановлю.

«Учитывая, что я ни разу не видела его лицо ни в газетах, ни на телевидении, "вся страна" – это все же, скорее всего, преувеличение. С другой стороны… Он явно хотел сказать что-то другое».

Джонатан тяжело вздохнул, и Интегра едва поборола импульс вздохнуть следом. Она и подумать не могла, что он мог играть в своей войне настолько важную роль. Кто-то другой на месте Интегры, возможно, ему бы и не поверил, но она лучше других знала, как разглядеть ложь за фасадом искренности, и лжи в его словах не было.

«Дай-ка угадаю…»

– Пророчество?

Их встреча стала возможной благодаря удивительному по своей маловероятности стечению обстоятельств. Она не любила слов "предрешено", "судьба" или "пророчество"… но, может быть, в данном случае только они могли объяснить ситуацию. Потому что в этот день, сидя на качелях в детском парке рядом с мальчишкой на несколько лет младше нее, Интегра осознала, наконец, что она не одна. Что есть и другие люди, которые воюют в невидимых войнах, защищая ее так же, как и она всегда защищала их.

– В точку.