Глава №1. Черная душа Регулус Блэк был готов к этому морально, но еще не знал о последствиях, которые вызовут его действия. Но даже подозревая об этом, он решился на отчаянный шаг.
Регулус собирался бросить вызов Волан-де-морту.
Мысль о том, что он сможет прекратить влияние их Темного Лорда, вскружила голову. А уговоры отца не пошатнули уверенность в своем плане.
Если бы Вальбурга узнала об этой авантюре, то просто лишила бы его возможности осуществить план. Естественно, потом она устроила бы скандал и уж точно припомнила «непутевого сына». Следовательно, «что же такое она сделала, чтобы собственные сыновья решили пойти против нее».
Было вполне логично, что Регулус ничего не сказал ей, а отца попросил молчать. Такое же обещание дал и домовой эльф.
Регулус знал, что информация о его «подвиге» должна быть в секрете. Если у него все-таки получится выжить, Волан-де-морт будет в неведении, а значит, что по его следу никто не пойдет.
Ну а если не выживет, то это хотя бы отстрочит шанс на победу. До сих пор Темный Лорд уверен в том, что непобедим. Пусть так будет и дальше.
Холод пещеры пробирал до костей. Он знал, что будет сложно, но вся эта атмосфера отпугивала и внушала страх. Хотелось повернуть обратно, а вот здесь известное упорство Блэков сыграло свою роль — Регулус сделал этот шаг. Выпил отвратительное зелье, о котором предупреждал Кричер и все-таки достал то, ради чего Лорд убил кого-то. Его душу.
От нее исходила темная энергия. Регулусу казалось, что душа Лорда что-то нашептывает ему. На секунду он начал попадать под влияние, но эльф вовремя окликнул хозяина.
Больших усилий стоило протянуть медальон Кричеру, который сразу же исчез, а уж остальное не казалось таким сложным. Регулус перевел дух и поместил медальон с запиской в чашу. Следом было добавлено зелье.
Со всех сторон послышались тихие всплески — инферналы готовились к нападению, но почему-то медлили.
Регулуса это раздражало. Вся сложившаяся ситуация выводила из себя. Конечно, можно было предположить, что одно из средств предосторожности почти лишит Блэка сил, но он все-таки надеялся, что сможет хоть какое-то время противостоять мертвецам. Увы, не в этот раз.
Регулус усмехнулся. Теперь-то ему нечего терять.
Когда-то Альфард говорил о какой-то родовой магии. Тогда Регулуса это совершенно не волновало, но сейчас сознание лихорадочно воспроизводило слова дяди: «... передавалось в нашей семье многие поколения», «... нужна метка», «... им пользовались только в самых крайних ситуациях», «даже не думай об этом», «это очень опасно».
«С этим не шутят, Регулус», — он очень четко слышал голос Альфарда, будто он сейчас был рядом.
«Такая магия входит в паразитический тип», «мало шансов, что заклинание получится». А у него и нет другого выбора. «... Но вместе с этим, заклинание нанесет серьезный вред окружающим». Вот оно.
Нужно же уйти со сцены достойно, а не в железной хватке мертвецов. Регулус посчитал, что магии, которая осталась, хватит, чтобы отпугнуть нежить, а заклинание убьет его. Блэк знал, что умрет в любом случае.
— Аllié Noir!
Белая вспышка озарила все пространство, ослепив его. Громкий свист — последнее, что слышал Регулус. В следующую секунду тьма поглотила его.
***
Теодор устало смотрел в окно. В его руках был сжат нераспечатанный конверт. Письмо от отца, в этом он не сомневался, хоть то и не было подписано.
Наверное, он вновь пишет какие-то формальности. Письмо без смысла.
Второй курс почти закончился — остались лишь считанные дни, — но ему совершенно не хотелось возвращаться домой. Там царил холод во всем, а единственный человек, который мог исправить положение, давно погиб. Он плохо знал свою мать, но прислуга отзывалась о ее личности самыми теплыми словами.
В какой-то мере, Теодор был рад, что она умерла, когда он был еще ребенком. Потом боль утраты была бы тяжелее, ведь говорят, что младшие дети переносят смерть родителей легче, чем старшие.
И теперь предстояло лето, которое Теодор проведет наедине с отцом. Прислуга не бралась во внимание. Это были безмолвные люди, он их даже не замечал.
Теодор не мог похвастаться тем, что у него много друзей. Он просто не умел заводить их, да и не было желания.
Еще с детства Нотта интересовали лишь книги. Он пропустил момент, когда у сверстников завязывались дружеские отношения, но Теодор даже был рад этому.
Он просто не понимал окружающих слизеринцев. Врать, изворачиваться, подставлять других — все это было ему чуждо, но он не мог оказаться на другом факультете. Отец не позволил бы такую вольность.
Теодор знал, что некоторые однокурсники используют, так называемые, «маски», но у самого нужды в этом не было. Нотт просто отгораживался от других и с головой уходил в учебу.
Впрочем, это удавалось ему сложно. С каким бы рвением он ни брался за изучение чего-либо, успешно усваивать знания не получалось. Ему приходилось элементарно зубрить учебную литературу.
Он даже завидовал этой Грейнджер. Она-то быстро все запоминала, даже не напрягаясь. Теодор думал, что если Гермиона была чистокровной, ни пропадала бы в библиотеке. Сказывалось ее «приобщение» к миру магов. Для нее все здесь в новинку, а любопытство заставляло возместить все пробелы.
Не нужда, а обычный интерес. Нотт хотел, чтобы и у него было так.
Вечерний ветер растрепал его волосы, после чего Теодор зажмурился со слабой улыбкой на губах. В моменты одиночества он мог, наконец, вздохнуть спокойно.
Со стороны хижины лесничего ветер принес в открытое окно запах костра. Это напомнило Нотту о доме. Почему-то с поместьем у него ассоциировался только запах костра.
«На кострах сжигали наших предков», — так всегда говорил его отец. Он даже не пытался смягчить те рассказы, хотя тогда Теодор был крайне впечатлительным ребенком.
Он покрутил конверт в руках, не осмеливаясь открыть его. Чувствовалась непривычная тяжесть.
Теодор хмыкнул и сломал фамильную печать. В принципе, он был прав, но последние строки удивили.
Отец говорил, что эту вещь их семье еще очень давно подарил кто-то из рода Блэк. Имени в письме не было, так что оставалось лишь гадать. Ко всему прочему, отец хочет, чтобы она осталась у него. Причины не объяснялись, но это было в его духе, из-за чего Теодор не обратил внимание на скрытность просьбы.
Он достал из конверта неизвестную ему печать. Хотя он сказал бы, что это руна. Она была вырезана на куске светлого дерева.
Прочесть символ Нотту не удалось, но он все же поднес его к факелу и перевернул на другую сторону. В свете факела удалось разобрать надпись. Кажется, на французском.
— Je accepte pour accepter ame noire, — с легкой запинкой проговорил Нотт, но после его слов знак нагрелся.
Теодор попытался отпустить его, но, казалось, дерево приклеилось к его руке. Попытки оторвать знак ничего не дали, а вместе с тем, он нагревался еще сильнее.
Лицо Нотта исказилось от боли. Ему казалось, что дерево срастется с кожей, вызывая ужасные ощущения.
Теодор был готов на все, лишь бы избавиться от знака. Новая усиленная волна боли заставила его зажмуриться и прикусить губу до крови.
Что было потом, Нотт не знал: сознание покинуло его тело.
***
Создавалось явное ощущение, что он ослеп. Ну а что, это еще вполне нормальное явление. После такого можно лишиться большего.
Регулус прислушался к своим ощущениям. Ничего. Вокруг было тихо, но еще он не чувствовал обстановку. Он попытался не поддаваться панике.
«Отец говорил, что такое явление может быть временным».
Блэк попробовал пошевелить пальцами, но отклика не последовало. Он устроил себе мысленную встряску. Так, что может помочь?
Регулус сосредоточился на своей магии и получил ответ в форме ощутимой энергетической волны. Блэк направил ее на все тело. Это сработало: он кожей почувствовал слабый ветерок, а пальцы начинали двигаться, но, по-прежнему, вокруг царила тишина, а едва открытые глаза ничего не видели.
Регулу пробыл в таком состоянии еще несколько минут, но уже проступали слабые очертания ширмы. Когда глаза привыкли к темноте, он смог рассмотреть и тумбочку с графином и зельями.
Блэк попытался встать, но ничего не получилось: его одолевала невероятная слабость.
Он не знал о том, сколько еще переводил дух, но с нескольких повторных попыток ему удалось сесть на кровать.
Ругулус подозрительно осмотрелся. Обстановка очень напоминала ему Больничное крыло, но он не мог оказаться здесь. На крайний случай, в больнице Св.Мунго, но уж точно не в Хогвартсе.
Он встал, опираясь на изголовье кровати. Дрожь пробирала все тело, но Блэк решил все-таки найти выход.
Хоть ноги и едва держали Регулуса, он смог дойти до двери, но неожиданно остановился и перевел удивленный взгляд в другую сторону.
— Зеркало врет, — прошептал Блэк, пытаясь убедить себя. В этот момент на него смотрел незнакомый мальчишка тринадцати лет с таким же выражением лица.
«Не думаю, с ним все в порядке», — прозвучал в его голове голос, опять же, какого-то мальчишки. — «Потому что это мое тело».
