Глава 1- Отпусти меня немедленно, лохматое недоразумение! Лапку раздавишь! Ай! Больно же! Убери баллончик! Я тебе покажу дихлофос! Что еще за говорящий лабораторный нетопырь?! Я фамилиар! Да хозяин мне... хозяин за меня... хозяин тебя на ин-гре-ди-ен-ты пустит! Кто хозяин? Северус Тобиасович! Уфф... Давно бы так.
- Извиняй, не признал, - домовик Трофим виновато почесал за ухом, рассматривая примостившуюся на карнизе слегка помятую летучую мышь. - Ты, это, целый? А то, может, в дежурку снести? Сегодня Виктор Петрович дежурят. Опять-таки, живая вода у них своя.
- Упаси Мерлин! Знаем мы его методы. Сначала выпотрошит, а потом водой польет. Или не польет, если передумает. Я лучше сам... отвишусь.
- Слушай, а кто такой этот Мерлин? Наш или как?
- Да какое там наш! Маг это английский. Сильный. Давно жил.
- Помер, что ль? Дык тогда не сильный получается. Вот Саваоф Баалович наш - да, они маг сильный. Столько живут и не устали еще. Ну да ладно, ты лучше про хозяина своего расскажи. А то народ так и не понял: кто такой, откуда взялся? А его, сам понимаешь, не спросишь. Не располагает. Расскажи, а? А я тебе сгущеночки дам. Из старых запасов.
- Сгущеночки? - на мордочке мыши появилось заинтересованное выражение.
- Ага, - обрадованный домовик протянул руку. - Забирайся. В каптерке у меня еще пара банок осталась. Консерва это. Сладкая. Тебе понравится.
***
Главный научный сотрудник отдела прикладной магии НИИ ЧАВО Северус Тобиасович Снейп аккуратно переставлял свои длинные конечности в направлении собственной же лаборатории. После сгущенки вполне предсказуемо побаливала печень, а двухчасовое “травление баек” ( как назвал бы это времяпровождение Витька Корнеев ) вызвало сухость во рту и непреодолимое желание попрактиковать на настырном домовике старые забытые навыки пыточного дела, преподанные милым другом Люциусом во времена не то чтобы боевой, но все-таки молодости.
Эх, как давно это было... Северус тяжело опустился в глубокое кресло перед уютно потрескивающим камином и привычным жестом потер подбородок. Сейчас бы еще глоточек коньяка или огневиски, но годы, увы, берут свое, а лечиться как всегда некогда.
Он устало прикрыл глаза. Поработал, называется, в Рождественскую ночь. Загубленный эксперимент придется начинать сначала. Но не кричать же ухватившему его за лапу добросовестному домовому, что он не мышь, а сотрудник. Потом такого понарасскажут - позора не оберешься. Так что пришлось изображать говорящего фамилиара и сочинять сказки о себе любимом. Трофим - существо простодушное, слушал, только что рот не раскрыв, а на самом деле все было куда обыденнее.
***
Он не любил вспоминать детство.
Да и вспоминать особо было нечего. При таких-то родителях.
Хотя, к отцу у него претензий практически не было. Обыкновенный работяга, пропадавший допоздна на сверхурочной работе и готовый по первому зову мчаться к соседям чинить ворота или класть черепицу, только чтобы купить еще парочку миндальных пирожных для “дорогой Элли”. А дорогая Элли восторженно принимала эти подношения, ни разу не додумавшись поделиться сладостями с собственным сыном.
Однажды, лет в пять, он рискнул попробовать мамино лакомство. Было вкусно, но совершенно не стоило развернувшегося после обнаружения покражи скандала. Шокированная мать в слезах, озверевший отец, первый и последний раз поднявший руку на сына. И все из-за кусочка плохо пропеченного теста.
Отец, правда, потом долго извинялся. Он божился, что больше ни за что и никогда, твердил что-то о мороке. Мол, женщины такое творят с мужиками, что собой не владеешь, подрастешь - поймешь. Ну и много еще откровений, которые пятилетний малыш наполовину не понял, а наполовину пропустил мимо ушей, увлеченный поеданием перепавшего по случаю покаяния коржика.
Со временем Северус и впрямь понял отца. Ну влюбился человек раз и навсегда в совершенно неподходящую ему женщину, бывает.
А вот мать понять он так и не смог. Что нашла чистокровная ведьма из вполне обеспеченной семьи в небогатом и некрасивом маггле? Почему ушла из своего родного мира? И не просто ушла, а порвала с ним все связи? Она даже колдовать перестала, чтобы не развить у “милого Тоби” чувство неполноценности.
Только работать руками чистокровная ведьма Эйлин Принц, в замужестве Снейп, так и не научилась. Может потому, что людям, привыкшим все вопросы решать с помощью палочки, это слишком сложно, а может, просто особой необходимости в том не было. Сидела себе молодая женщина в уголке у камина с очередным дамским романом в руках и кульком карамели, купленной на последние гроши, и с улыбкой наблюдала, как пришедший поздним вечером с работы муж быстро наводит в доме порядок, гремит кастрюлями на кухне, а потом радостно тащит ей на диван нехитрый ужин. Одну тарелку на двоих.
Они о чем-то тихонько перешептывались, кормили друг друга, прерываясь на поцелуи, и совершенно не обращали внимания на забившегося в другой угол худенького мальчишку с резким профилем отца и яростными глазами матери.
Такие милые семейные вечера, где он чувствовал себя третьим лишним, чередовались с грандиозными скандалами с криками и битьем посуды. Эта пара ничего не делала вполсилы. Любить - так до умопомрачения, ругаться - так до капитального ремонта. И если в разрушении дома мальчик участия обычно не принимал, то к восстановительным работам отец привлекал его с удовольствием, подробно рассказывая и показывая, как надо делать раствор, класть кирпичи и разводить побелку. А на возражения матери отмахивался и заявлял, что волшебство - это здорово, но ремесло в руках еще никому не повредило.
Мать же жила в каком-то своем, придуманном мире и на сына отвлекаться не любила. Нет, она конечно следила, чтобы он не ходил замарашкой и не забывал поесть. Как-то раз Эйлин даже расстаралась и купила ему новую рубашку. Розовую. Батистовую. С рюшиками. Мать чуть не целое состояние на этот розовый хлам потратила. Пришлось носить, потому как на другую, по словам отца, денег у них не осталось. Не сверкать же в конце концов голым пузом. Ну а то, что он ежедневно обдирал кулаки о каждую вторую морду, отпускавшую ехидные комментарии по поводу его наряда, - так это мелочи жизни, на которые настоящий мужчина внимания обращать не должен. Зато именно благодаря злосчастной рубашке удалось подружиться с соседской девчонкой, маленьким рыжим солнышком со смешным цветочным именем - Лили.
Когда симпатичная, чистенькая девочка из богатеньких горой встала за него против родной сестры, он решил, что мамина философия, похоже, не так уж нелепа, как казалось на первый взгляд. А мама, в кои-то веки вынырнув из романтических грез, поучала сына, что в жизни совершенно неважно, кто ты, чем знаменит и как выглядишь. Главное - это судьба. И надо суметь не упустить ее. Разглядеть. Дождаться. Не разменять на пустяки. Если суждено тебе встретить свою половинку, то она будет твоей, не надо даже сомневаться. Если достоин ты великой любви, если рожден для нее, то она тебя не минует. Ну а если уж не повезло, так лучше и не стараться искать, все равно не найдешь, только обманешься. И тем более нельзя пытаться заменить истинное, высокое чувство суррогатом. Обманка так отравит душу, что и жить не захочется. Нет уж, чем подделка, так лучше вообще ничего. Поэтому нет никакого смысла в поисках счастья. Если не знаешь, что искать, лучше положиться на судьбу, и тогда рано или поздно счастье само постучит в дверь. Вот как у нее с Тоби приключилось. Встретились случайно взглядом в каком-то маггловском парке, куда она попала после неудачной аппарации - и все. Так вместе на всю жизнь и остались.
***
А жизнь, казалось, подтверждала изо всех сил мамину теорию. Он не был хорош собой и прекрасно понимал это. Но, тем не менее, одна из самых красивых девочек Хогвартса предпочитала его компанию обществу куда более симпатичных и состоятельных однокурсников. Неспроста же это. И не случайно при виде ее золотистой головки в груди разливалось мягкое тепло и хотелось улыбаться. Просто так. Безо всякой на то причины. Наверное, думал он, это и есть тот самый дар судьбы, о котором твердила мать.
И он уже представлял, как приведет Лили в старый родительский дом, как будет приходить с работы и заботливо готовить милый семейный ужин, а она станет рассказывать ему, как провела день и чем еще отличились их отпрыски.
И детей у них будет как минимум двое, а лучше - четверо.
Он хорошо разбирается в зельях. Настолько хорошо, что уже сейчас им заинтересовались очень влиятельные люди. Через них даже несколько статей удалось в “Вестник зельеварения” пристроить. Если до окончания школы необходимое количество печатных работ наберется, можно будет подумать о научной карьере. А не получится - так устроиться в аптеку никогда не поздно.
Оценки по зельеварению у него наверняка будут отличными, а с рекомендацией Слагхорна его даже в Мунго возьмут. Штатным зельеваром. В общем, не только сам не пропадет, но и семью без труда прокормит.
И напрасно Люциус уговаривает его вытащить голову из котла, вымыть ее и потратить гонорар за статьи не на ингредиенты, а на девчонок, то есть на цветы и конфеты. Глупости все это, и на глупых пустышек расчитано, а ведь его Лили - девочка умная. Для нее внешность значения не имеет, главное - содержание, а не упаковка. И чем впустую тратиться на удовольствия и прихорашиваться, лучше еще парочку экспериментов провести.
Мистер Риддл, знакомый Люциуса, такие интересные зелья заказал... а их без практики не сваришь. Наверное, опять придется прогулку в Хогсмид пропустить. Жаль, конечно: они с Лили пикник запланировали, но дело на первом месте должно стоять. И Лили прекрасно это понимает. Она ведь и с подругой может погулять, а он потом покажет, что получилось. Ей будет интересно. Правда, в прошлый раз Лили почему-то не понравилось сваренное по рецепту мистера Риддла экспериментальное зелье. Что-то там с применением не то. Яд? Ну и что, что яд? Подумаешь. Важно же не это, а то, что на втором этапе он такое гениальное решение нашел для нейтрализации паров, что его вполне опубликовать можно...
***
Как же так? Как могло это случиться? Он же обещал, говорил, что спрячет...
Жизнь, казалось, потеряла всякий смысл. В груди поселилась пустота. Словно у него кто-то вынул сердце, а взамен вставил кусок льда. Пустота. Холод. И одиночество.
Надо собраться, настроиться, пересилить себя, выжить. Выжить, чтобы отомстить. Это все, что ему остается. Все, что ему оставили. Месть. И мальчишка с ее глазами. Но мальчишке он не нужен, а ему не нужен этот ребенок, вечное напоминание о несостоявшемся. Где же он ошибся? В чем? Как получилось, что счастье обернулось кошмаром? Может, не надо было ждать? Не стоило рассчитывать на то, что счастье гарантировано и не надо прикладывать никаких усилий, чтобы удержать его? Вот и упустил. Глупо. Безнадежно. И на этот раз уже навсегда.
- Эй, монашек! Как к метро пройти?
Звонкий девичий голос с непривычно жестким акцентом ворвался в его мысли и как-то очень неаккуратно выдернул из персонального ада, который он последние два часа аккуратно протапливал, бесцельно шатаясь по улицам Лондона.
- Извините?
- Как к подземке пройти, спрашиваю.
Он огляделся по сторонам.
- Понятия не имею.
- А кто имеет?
- Полисмен?
- Ха! Ты отвечаешь или спрашиваешь?
Настырная девица в короткой до неприличия юбке не желала оставлять его в покое.
- Извините, но я не знаю, как пройти к станции метро, так что ничем не могу быть вам полезен. Может, вы отпустите мой рукав и мы мирно разойдемся?
-А если не отпущу, ты дашь мне в глаз?
-Послушайте...
-А что слушать? Ты пока ничего умного не сказал.
- На тему метрополитена?
- Ну, можно и о метро поговорить, если больше не о чем.
- Да почему я с вами вообще должен разговаривать?!
- Может для того, чтобы не повеситься на первом подходящем дереве?
- Почему повеситься? - растерялся он.
- Ну, или утопиться. Что в лоб, что по лбу, все одно шишка.
- Какая шишка? - Северусу показалось, что он сходит с ума.
- Еловая. Или сосновая. Без разницы.
- Послушайте, что вы от меня хотите?!
- Гм. Во-первых, - она странным образом вместо того, чтобы отгибать пальцы, стала сгибать их в кулак, - чтобы ты вымыл голову; во-вторых, чтобы переоделся во что-то не столь мрачное; в-третьих, чтобы показал мне Лондон.
- Я Лондон и сам не знаю!
- Хорошо, экскурсия отменяется. Выполняй первые два пункта и встретимся через два часа у Фортескью.
- Ггде?
- Так. Положим, с метро номер прошел, но если ты сейчас заявишь, что не знаешь, кто это и где - сам в глаз получишь. Пяткой. Больно.
- То есть, вы из наших? - он с недоумением окинул взглядом ее куцее платье, даже отдаленно не напоминающее одежду приличной волшебницы. - А почему вы тогда назвали меня монахом?
- А как еще тебя было окликнуть, если ты посреди маггловского города додумался в мантии разгуливать? Для святого отца ты физиономией не вышел. Да и на коленки женские так пялиться только свежепостриженный монашек будет.
- Послушайте...
- Вот у Фортескью и послушаю. Нале-во! Кругом в душ шагом марш!
- Да что вы раскомандовались?! Кто вы такая, в конце концов?!
- Я?
- Кто я такой, мне хорошо известно.
- Ой, сомневаюсь. Ну да ладно. Зовут меня Лизка Корнеева.
- Лизка?
- Елизавета, как ваша королева. Не перебивай.
- Извините.
- Угу. Извиняю. Значит, в Лондоне я проездом. Заскочила на денек перед конференцией. Давно хотела город посмотреть, а тут ты гуляешь с видом свежевыкопанного трупа.
- Извините, что испортил вам прогулку.
- Ну, раз язвить начал, значит, прямо сейчас топиться не побежишь.
- Да не собирался я топиться!
- Не собирался и не собирался. Звать-то тебя как, горе ты мое луковое?
- Луковое?
- Можно хреновое, но луковое благозвучнее. Так как?
- Северус Снейп.
- Как Снейп? Тот самый Снейп?
- Какой?
- Который мне назначен куратором на время конференции.
- Какой куратор?! Какая конференция?!
- Ну чего ты так орешь? Конференция в Эдинбурге. По математическим или, как у вас говорят, нумерологическим методам расчетов магического поля заклинаний. Рассылка где-то полгода назад была. Пропустил?
- Наверное. Мне последнее время как-то не до науки было.
- Трагедия на личном фронте?
- И на личном тоже. Понимаете, коллега, война тут у нас...
***
Вот с той памятной прогулки по Лондону и началась его двойная жизнь. С одной стороны, был мрачный професстор зельеварения, декан факультета Слизерин, по совместительству двойной агент Северус Снейп, а с другой - подающий надежды младший научный сотрудник небезызвестного даже в Англии НИИ ЧАВО.
Как оказалось, магическая наука Англии не просто пребывала в загоне - она не существовала в принципе. Если английские маги пытались творить новые заклинания по наитию, подбирая латинские фразы, то в Европе уже давно все было отдано на откуп компьютерам.
Матстатистика трансфигурационных преобразований, методы нелинейной нумерологии в применении к зельеварению... не единицы - десятки совершенно немыслимых, фантастических направлений в магической науке. Но больше всего его поразили работы по созданию искусственного интеллекта на основе дубликаторов личности - проще говоря, дублей. Именно этой теме была посвящена сначала кандидатская, а потом и докторская диссертации Северуса Тобиасовича Снейпа.
Создавать дублей он научился достаточно быстро. Для практикующего мага в этом не было ничего сложного. Но вот запрограммировать дубля на самостоятельную деятельность, добиться от него умения принимать решения удалось не сразу. Потребовались десятки, сотни экспериментов, многократные стендовые испытания, прежде чем он рискнул перейти к финальной стадии опытов - испытаниям натурным. В Хогвартсе.
Он выбрал для этих испытаний стены родной школы по одной простой причине. Маги отсталой Англии ни за что в жизни не заподозрили бы такую кардинальную подмену. Максимум, что могло прийти им в голову - оборотное зелье. Зато с подключением к преподавательской деятельности двойников у самого Снейпа высвободилось, наконец, необходимое совсем не для занятий наукой время.
Пока робомаг СС1 проверял домашние работы, СС2 патрулировал коридоры, а усовершенствованный вариант СС3 варил зелья для больничного крыла, сам Северус методично исследовал палисадники Соловков на предмет сирени и черемухи, штурмовал заросли роз и клумбы, мотался по миру из конца в конец и заваливал языкатую ведьмочку с королевским именем букетами диких, садовых, тепличных и даже тропических цветов. Не прошло и трех лет, как осада увенчалась успехом, а вскоре и рождением первенца Антошки.
Время летело незаметно, докторская диссертация уже была практически завершена, когда спокойной, размеренной личной жизни Северуса Снейпа пришел неожиданный конец. В Хогвартс, на факультет Гриффиндор поступил маленький черноволосый мальчик по имени... Невилл Лонгботтом.
С каким бы пренебрежением ни относился Снейп к своей преподавательской деятельности, оставить детей наедине с этой миной замедленного действия он не мог. Мальчик ухитрился в течение двух месяцев вывести из строя всех имевшихся в наличии робомагов. Предсказать, что и как он взорвет в очередной раз, искусственному интеллекту оказалось не под силу. Так что пришлось срочно сворачивать все проекты и брать отпуск за свой счет. Лет так на пять.
И где-то в это же время стала возвращаться к жизни черная метка - магическое клеймо на левом предплечье. Следствие его юношеского максимализма, наивности и стремления достичь всего сразу. И это тоже требовало постоянного присутствия на Британской земле, поскольку перенести клеймо на робомага он не смог, да, собственно, никогда и не ставил перед собой эту задачу. А теперь заняться ею просто не было времени. Тем более, что для этого было необходимо на одном их этапов создания дубля использовать парселтанг, которым, к сожалению, ни коллеги Снейпа, ни он сам не владели.
Шли годы.
Возрождение Волдеморта поставило новую интересную задачу: исследование воздействия заклинаний нервно-паралитического характера типа “Круциатус” на искусственный интеллект второго поколения. Работа захватила его со страшной силой. И с не меньшей силой выматывала. Мало того, что приходилось штамповать на постоянной основе робомагов модели СС и ЛМ, так еще и Нарцисса изъявила желание покинуть Англию. Она, видите ли, не желала встречаться с неадекватной сестрицей. Пришлось заняться и ее дублем. Обычным, разумеется, из разряда “развесистый пень”, для светской жизни и прочих общественных мероприятий. Какую чушь в результате ему приходилось нести, чтобы успокоить Драко Малфоя, не понимавшего, почему родители так внезапно изменились всего за один учебный год, лучше вообще не вспоминать.
Но дело, тем не менее, продвигалось. Научная работа шла к успешному завершению и вполне могла претендовать на Мерлинову премию в области тонких технологий в магическом моделировании. Оба вида робомагов успешно выдерживали трехминутный Круциатус, после чего были еще способны без подзарядки на протяжении некоторого времени поддерживать беседу или варить зелье. В зависимости от модификации.
К сожалению, после смерти Дамблдора от занятий наукой на время пришлось отказаться. Школа требовала постоянного внимания, и не меньшее внимание приходилось уделять Волдеморту и его передвижениям по Европе. Маги из правоохранительных органов разных стран еле успевали подменять потенциальных жертв темного волшебника наспех сконструированными по примитивной схеме полуразумными дублями.
Отдельно стояло последнее поручение Дамблдора.
Разумеется, никто в цивилизованном мире и подумать не мог, чтобы отправить ребенка на смерть только ради уничтожения подселенца в его сознании. Работая по методу японского магистра ментальной магии Акихиро Ямамото, он потратил чуть ли не год на то, чтобы вычленить эту мерзость в мозгу ребенка, закапсулировать ее и настроить на самоуничтожение. Как только в мальчишку попадет смертельное проклятие, система самоуничтожения хоркрукса активируется и послужит своеобразным щитом для своего носителя, перетягивая разрушительную энергию проклятия на себя. Максимум, что грозит теперь Поттеру - кратковременная потеря сознания, сопровождающаяся бредовыми видениями. Но объяснить это мальчику, проникшемуся своей освободительной миссией, было невозможно. Оставалось надеяться, что закаленный невзгодами ребенок выдержит и испытание предательством.
И тем более нельзя было ничего сказать настроившемуся на героическую смерть Дамблдору. А смерть эта была неизбежной. И бывший директор Хогвартса, и будущий прекрасно это понимали. Проклятия подобной силы не снимаются. Они смертельны. Так что пришлось не только помочь Альбусу отправиться в последнее путешествие, но и разработать план по передаче информации Поттеру ( по ходу дела слегка подстраховывая героическое трио), а заодно и выполнять приказы портрета покойного директора. Никакой, даже трижды разумный робомаг на такое способен не был. Вот и приходилось сидеть в Хогвардсе, ждать Поттера и по мере возможности спасать безрассудных детишек, не желавших склоняться перед новым режимом.
***
Конец был близок.
Последние прощальные слова Волдеморта с нотками сожаления в голосе, бросок змеи, укус. Он нервно завозился под потолочной балкой. Наступал критический момент.
Теперь все зависело от того, насколько хорошо он запрограммировал дубля. И удастся ли тому убедительно сыграть агонию.
Детишки, конечно, народ эмоциональный. Крови побольше, слов поменьше, парочка судорог - и они под впечатлением от умирающего на их глазах человека не станут вдаваться в детали и искать подвох.
Так и есть. Поттер склонился над хрипящим что-то там дублем, воспоминания собирает. Забавно, что ничего додумывать не пришлось. Все правда. Все воспоминания подлинные. Ну а акценты каждый расставляет в силу своего воспитания и восприятия мира, что, в принципе, практически одно и тоже.
Ну вот. Ушли. Все.
Поручение Дамблдора он выполнил, пора уходить. Жаль, конечно, что больше никого нельзя спасти. Но это их война и их право погибать за свой мир. И кто такой Северус Снейп, чтобы решать, кто достоин выжить в этой мясорубке, а кем можно и пренебречь...
Он аккуратно спланировал на пол, трансформировался в человека и осмотрелся. Следов осталось немного. Достаточно сжечь хижину - и вместе с ней закончит свой путь профессор зельеварения, а в последний год директор школы Хогвартс Северус Снейп. Талантливый маг, отважный шпион и просто несчастный человек.
Он на мгновение задумался. А как бы сложилась его судьба, если бы тогда, шестнадцать лет назад, ему не довелось встретиться со своим ангелом-хранителем, так легко и непринужденно вправившим мозги ошалевшему от горя парню? Лежал бы он сейчас на полу визжащей хижины и умирал от укуса Нагайны.
Снейп поежился. Какой смысл сейчас гадать, что бы было, если бы... У него есть семья, есть любимая работа, есть дом. Что еще надо человеку?
Безумная страсть, захлестывающие, всепоглощающие чувства - это, конечно, здорово, но он абсолютно уверен, что это не для него. Куда важнее кипящих страстей юности стало для Северуса Снейпа осознание того, что в этом мире есть место, где его просто ждут, где на стук всегда откроют дверь, а в случае нужды - помогут без лишних слов и затей. Наверное, это и есть счастье. Пусть маленькое, обыкновенное, но его собственное. А чужого... чужого счастья нам не надо.
