Во время битвы за Хогвартс он не обратил внимания на неизвестное, срикошетившее в него заклинание. А спустя несколько месяцев он совершенно не обратил внимания на усталость в глазах и упавшее зрение. Но, проснувшись однажды утром и не увидев правым глазом абсолютно ничего, он больше не мог игнорировать очевидное – в него запустили проклятьем, лишающим зрения. И лишь благодаря злосчастному рикошету проклятье подействовало не сразу, а спустя время.
Драко Малфой лежал в кровати и смотрел в потолок. Он часто моргал, силясь увидеть правым глазом хоть что-нибудь. Поднеся ладони к глазам, он несильно надавил на глазные яблоки. В темноте, на внутренней стороне век заплясали привычные искры. Драко открыл глаза – правый по-прежнему не видел. «Придется обращаться к колдомедикам. Как же я это ненавижу!» - подумал бывший слизеринец.
А в приемных покоях больницы святого Мунго Драко Малфою резко стало хуже – отказал и второй глаз. Он силился вернуть свое зрение в чувства легкими нажатиями на глазные яблоки сквозь закрытые веки, но это не возымело эффекта. Принимающему врачу пришлось помогать молодому человеку продвигаться по коридору в кабинет, а затем и в палату – было принято решение о срочной госпитализации. Проклятье, наложенное на Малфоя-младшего, оказалось очень противным, но не смертельным, и блондину предстоял трехмесячный курс специальных процедур, зелий, капель для глаз.
— Драко, милый, как твое самочувствие? — Астория Гринграсс приходила к нему по четвергам и субботам и всегда приносила с собой бархатистый голос и холод своих рук.
— Как будто я никак не могу проснуться, — холодно ответил блондин.
На его глаза наложили повязку, чтобы он не открывал их, и лишний раз не тревожил светом. Весь мир превратился для Драко Малфоя в сплетение звуков, запахов и прикосновений. Астория, например, всегда касалась его руки ледяной гладкостью своих пальцев, а пахло от неё лилиями. Нарцисса Малфой обладала теплыми и шершавыми руками. Её всегда обволакивал аромат апельсинов и горького шоколада, а голос грубо резал тишину. Пару раз к нему заскакивал Блейз Забини. Естественно, он не считал нужным касаться своего слепого друга. Но аромат с собой он приносил довольно приятный – дорогого мужского одеколона. Грубоватым басом Блейз пошучивал про бывших сокурсников и регулярно справлялся о здоровье Драко. А затем молча уходил. И еще была медсестра, волонтерка. От неё никогда ничем не пахло, видимо, людям её профессии запрещено пользоваться духами. А говорила эта девушка всегда шепотом, будто боялась разбудить кого-то. Драко несколько раз спрашивал её имя, но она отшучивалась и просила называть её маленьким гномом-помощником.
— Но гномы никогда не помогают, они только вредят, — возмутился блондин, пытаясь угадать с какой стороны от кровати сейчас находится девушка.
— А тебе может сильно повредить знание моего имени, — невесомым шепотом ответила девушка, уже выходя из палаты. — До завтра, Драко Малфой.
На третьей неделе пребывания бывшего слизеринца в магическом лазарете Астория Гринграсс сказала, что с их отношениями покончено. Как узнал потом сам парень из уст Блейза – она просто закрутила роман с каким-то приезжим мачо. Первые несколько дней Драко очень хотелось свернуть шею этой нахальной аристократке. Он срывался на мать и медсестру, будто те были виноваты в ветрености его уже бывшей пассии.
— Не злись ты на неё, у всех свой путь, и Астория выбрала такой. Это не злой рок, это человеческий выбор, которым обладает каждый из нас, — привычным шепотом молвила девушка-волонтерка.
— Я не злюсь. Я просто в ярости! И, даже если в твоих словах и есть толика здравого смысла, я её не увижу, пока меня окутывает эта слепая ярость и ревность.
— Ну, насчет слепой, это ты в точку сказал, — задорный бас Блейза Забини возвестил о его приходе. — Привет, Драко! Здравствуй Гр…
— Шшшш, — девушка почти зло шикнула на чернокожего парня. — Для вас обоих я просто гном-помощник, понял?
Она почти повысила тон, и Драко мог поклясться, что слышал этот голос прежде. Девушка вышла из палаты и прикрыла за собой дверь, оставив Блейза в недоумении, а Драко – в догадках.
— Забини, твою мать, кто она? Ты же её видел, кто эта девушка? Она не говорит мне своего имени.
— Знаешь, друг, для твоего же блага… Она права – пусть это будет просто гном-помощник и не более.
Драко пытался было возмутиться, но Блейз, в лучших своих традициях, начал громогласно вещать о своих любовных похождениях, спортивных новостях в мире квиддича и прочих мелочах. Вся его болтовня сыграла свою роль – Драко опять на некоторое время перестал думать о своей таинственной медсестре.
Дни тянулись как нуга в шоколадном батончике. Бывший слизеринец уже безошибочно определял шаги матери, врача и медсестры, даже когда они проходили мимо его палаты по коридору. И каждый раз, когда он слышал тихие шажки своего гнома-помощника, он ждал, что она зайдет к нему. Конечно, гордый наследник рода Малфой никогда не признался бы в этом даже себе, но он действительно с легким трепетом ждал её каждый день. И она приходила, меняла повязку, капала ему капли, мазала веки и давала выпить зелье. Когда она снимала повязку с его глаз, Драко с надеждой поднимал веки – вдруг сегодня он сможет её увидеть. Но чернота перед глазами оставалась прежней, будто он их и не открывал.
— Не переживай, Драко, однажды ты обязательно увидишь меня, — с улыбкой в голосе шептала медсестра.
— Почему ты всегда шепчешь? — неожиданно спросил парень.
— Потому что ты можешь узнать меня по голосу, — тихо ответила гном-помощник.
— Мы настолько хорошо знакомы? Мы друзья? Панси, может это ты? Решила и тут меня доставать? — с улыбкой сказал блондин, понимая, что родители Паркинсон никогда не позволили бы их дочери работать волонтеркой в больнице святого Мунго.
Но медсестра лишь сдавленно хихикнула, видимо, прикрыв рот кулачком, и поспешила выйти из палаты. С каждым днем её посещения все больше затягивались, Драко старался её задержать своими вопросами. Сначала его сильнее всего интересовало кто она такая, поэтому он в основном спрашивал её имя, фамилию, факультет, принадлежность к чистокровным семьям.
— Разве мое имя, рост и вес скажут тебе о том, какой я человек? — впервые парень слышал раздражение в её шепоте.
И с тех пор бывший слизеринец стал спрашивать об увлечениях, любимых книгах, путешествиях и прочих, вроде бы незначительных, мелочах. И его гном-помощник с радостью отвечала на подобные вопросы. Они обсуждали погоду, послевоенную ситуацию, Хогвартс и его преподавателей. С каждым днем диапазон тем для разговоров только расширялся, и Драко Малфой стал ощущать некоторую привязанность к этой девушке.
— Мне кажется, Северус был как снегопад – обрушивался на тебя со своими наказаниями, домашними заданиями и отниманием баллов. А сейчас просто пришла весна, и снег растаял, — грустно прошептала медсестра.
— Я любил своего крестного, хоть никому и не признавался. Он был довольно жестоким, но справедливым. И со Слизерина он крайне редко снимал баллы, значит ты не из наших, — заулыбался своей догадке парень.
— Мне казалось, это очевидно. Я не представляю ни одну слизеринку работающей волонтером. Вы все – белоручки, — смело произнесла девушка.
— О, да ты с Гриффиндора, это точно, только они так могут о нас говорить, — с грустью проговорил Драко. — Если ты окажешься Грейнджер – я повешусь.
После этого гном-помощник больше не приходила к Драко, вместо неё к нему приставили тучную медсестру из педиатрического отделения. И чем дольше не было медсестры-волонтерки, тем сильнее блондин убеждался в том, что он угадал. А тем временем срок лечения подходил к концу. Он и сам чувствовал улучшения – когда ему меняли повязку, он стал видеть световые пятна, и с каждым днем они все больше обретали очертания. Но не выздоровление беспокоило молодого человека, а девушка, которая смогла очаровать его своим шепотом, своей добротой и образованностью, своим невесомым присутствием, которое обволакивало Драко, как сладкая вата. Ему хотелось, чтобы она пришла снова, пусть даже это Грейнджер, да кто угодно – он очень сильно хотел её услышать.
За три дня до выписки в палату тихо постучали. Драко лежал без повязки, так как уже вполне терпимо видел очертания предметов. Он оторвал взгляд от окна и тупо уставился на дверь – никто и никогда не стучал, все молча, заходили, совершенно не заботясь о том, в каком виде они могут найти молодого человека.
— Войдите, не заперто, — вышло агрессивнее, чем хотелось.
Дверь приоткрылась, и Драко увидел очертания девушки с распушенными длинными темными волосами. Лица он не видел, но почему-то сразу понял кто это.
— Гном-помощник? — невольная и глупая улыбка появилась на его губах, но он быстро спрятал её за маской безразличия.
— Да. Ты меня видишь?
— Вижу, Грейнджер.
Сердце девушки пропустило удар. Он знает кто она, больше ей не скрыться. Она так и застыла на пороге, боясь сделать шаг. Гермиона просто не знала, хочет ли её видеть бывший слизеринец, с которым она провела так много времени в этой палате.
— Ты не приходила давно. Почему?
— Уволилась. Когда ты догадался кто я, — она не шептала, и Драко мысленно ударил себя по лбу – голос был действительно чрезвычайно узнаваемый.
Повисла тишина, которую можно было резать ножом. Время будто остановилось. Ни он, ни она не знали что еще сказать, вся ситуация была невероятной глупостью и нелепостью. Они так молоды и так запутались в своих отношениях. Ведь он вроде ненавидит её, да? А она его вроде бы презирает, верно? Чушь. Они перешагнули через это несколько недель назад, когда она коснулась его руки, и его будто ударило током. Она тогда сказала, что у него красивые ладони и пальцы. А он зачем-то ляпнул, что её ладони теплые и влажные, и она испуганно отдернула руку. Все эти воспоминания вихрем проносились в памяти, не давая молодым людям продолжить диалог.
— Меня попросил прийти Блейз. Я встретила его в Косом. Сказал, тебя скоро выписывают.
— Да.
— Хорошо.
— От тебя сегодня пахнет чаем и карамелью, — заметил парень.
— Когда я была медсестрой, мне запрещали использовать духи, чтобы не раздражать пациентов, — тихо пояснила девушка.
— Я так и думал.
И снова неловкая тишина. Драко пошевелился и свесил ноги с кровати. Он уже вставал несколько раз, но чувствовал себя при этом крайне странно: одно дело не видеть ничего и двигаться наощупь, но совершенно другое – видеть размытые контуры предметов. Пошатнувшись, блондин все-таки встал и сделал несколько шагов навстречу девушке. Она широко распахнутыми глазами следила за его действиями. В полуметре от неё Драко остановился, прикрыл глаза и потер глаза сквозь закрытые веки. Гермиона не знала, что делать, поэтому она робко коснулась его локтя.
— С тобой все нормально?
— Да, сегодня просто очень солнечно, глаза немного болят, когда я долго держу их открытыми, — парень вновь открыл глаза и смог рассмотреть лицо бывшей гриффиндорки. — Грейнджер, ты будто дементора увидела. Чего такая бледная?
— Я растерянна. И смущена. И боюсь, — промямлила девушка, опуская взгляд.
— Чего ты боишься? Меня? — на этих словах он протянул руки и коснулся её длинных локонов.
Она подняла на него взгляд, и Драко понял, чего она боится. Он и сам этого боялся. Что будет с ними за пределами этой палаты. Он не хотел расставаться с девушкой, которая открыла ему глаза. Во всех смыслах, как ни странно.
— Грейнджер. Я знаю, что я не лучший человек в твоей жизни. Но ты действительно нравишься мне. И плевать я хотел на то, какая у тебя фамилия и кровь. Когда меня выпишут – я хотел бы увидеться с тобой.
— Ладно, — робко ответила Гермиона.
— Только одно условие, — он даже увидел вопросительное выражение её лица. — Хочу, чтобы от тебя пахло так же, как сейчас.
На этих словах, он притянул девушку к себе и зарылся носом в её пышные волосы, вдыхая аромат свежести и сладости - её аромат. На секунду ему стало стыдно, что Гермиона сейчас, скорее всего, вдыхала запах его больничной пижамы, но в этот миг её теплые и влажные ладошки обняли его в ответ. И мир вокруг исчез.
