С тобой и без тебя автора skagena_bilka    в работе   Оценка фанфикаОценка фанфика
Драко не может смириться со смертью Гермионы и пытается изменить прошлое. Написано под впечатлением рассказа Рэя Брэдбери "И грянул гром".
Mир Гарри Поттера: Гарри Поттер
Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Нарцисса Малфой
Драма || гет || PG-13 || Размер: макси || Глав: 14 || Прочитано: 61184 || Отзывов: 84 || Подписано: 164
Предупреждения: нет
Начало: 25.04.09 || Обновление: 21.04.19

С тобой и без тебя

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 1


20 июля 1998 год, школа Чародейства и Волшебства Хогвартс

Приятный летний ветерок гулял по окрестностям Хогвартса, приводя в движение верхушки деревьев. Он не спасал от немилосердной июльской жары, а лишь дразнил своей обманчивой свежестью. Впрочем, это обстоятельство сейчас меньше всего беспокоило людей, собравшихся неподалеку от замка. Хорошая погода никак не вязалась с настроением волшебников.
- …она была умной и талантливой ведьмой, одной из самых сильных среди сверстников… - слова доносились до Гарри издалека. Он слышал, но не понимал их значения. Да и так ли это важно? Гермионы больше нет! Вот, что действительно имеет смысл! Она никогда больше не перепутает название его любимой команды по квиддичу, никогда не разозлится на Рона, говорящего во время еды с набитым ртом, никогда не обнимет и не скажет, что все будет хорошо. Никогда… Страшное слово, слово длиной в вечность…Перед церемонией Гарри просили что-нибудь сказать над могилой, он отказался. Просто не представлял, как можно сказать про лучшую подругу «что-нибудь». Гермиона, она ведь такая…разная! Такая неповторимая. Да и важно ли, что говорить? Ведь ее этим все равно не вернешь.
-…прекрасная подруга, которая всегда приходила на помощь, что бы ни случилось… - Рон не слушал Грюма, произносившего речь. Его внимание всецело поглощал сверкающий на солнце гроб. Уизли смотрел так, будто мог видеть сквозь него. Парень плакал, не стесняясь своих слез. Тому была причина. Несколько дней назад случилось нечто страшное. Нет, на Землю не упал метеорит, не произошло десятибалльное землетрясение, и не свершился Апокалипсис. Все гораздо ужасней. Сейчас под этой согретой лучами крышкой гроба лежала его лучшая подруга. Вернее то, что от нее осталось. Его любимая Гермиона. Такая важная часть жизни. Девочка-всезнайка, справившаяся с троллем. Великолепная партнерша Виктора Крама на Святочном балу. Милая девушка, склонявшаяся над пергаментами с домашним заданием в гостиной Гриффиндора, время от времени она заправляла непослушные пряди густых каштановых волос за ухо. Такая нежная и родная. Такая…Гермиона…
-…истинная гриффиндорка, храбрая и благородная, великолепный стратег, непревзойденный боец… - слезы мешали Джинни четко видеть. Она закрыла глаза. «Стратег»? «Боец»? И это те слова, которые должны описать их Гермиону?! Неужели это про ту неунывающую девчонку, без которой все они давно бы уже пали духом? Она никогда не жаловалась, как бы больно морально и физически ей не было. Не позволяла себе такую роскошь как слабость и отчаяние. Всегда впереди, всегда на высоте. И где только черпала силы и энтузиазм? Что не давало ей сломаться? Лишь после смерти подруги Джинни осознала: Гермиона была обычной девчонкой - всего на год старше Уизли - а держалась не хуже бывалого аврора. Слишком рано она повзрослела и слишком рано покинула этот мир.
Тем временем Аластор Грюм закончил свою речь. Гроб стали опускать в яму.
Всех героев этой Войны хоронили возле Хогвартса, чтобы следующие поколения учеников помнили, как непросто досталась Победа, какая цена была уплачена за то, чтобы их семьи могли жить в мире и счастье. Здесь были могилы пуффендуйцев Ханны Эббот, Сьюзен Боунс и Джастина Финч-Флетчли, когтевранцев Луны Лавгуд и Энтони Голдстейна, наконец, гриффинфорцев Симуса Финнигана и Невилла Лонгботтома. И ни одного слизеринца. Они тоже погибали, но студенты самого чистокровного факультета сражались под другими знаменами. Их хоронили в фамильных склепах на родовых кладбищах.
Ровесники Гарри: такие молодые, веселые, совсем еще дети. Им бы списывать друг у друга контрольные, целоваться тайком в темных нишах замка, блистать на выпускном балу. Но судьба распорядилась иначе. И теперь они покоятся здесь. На этом же месте похоронены те, кто появился в школе для решающей Битвы: Оливер Вуд, Роджер Дэвис, Чжоу Чанг, Ли Джордан, Эдди Кармайкл… И вот, когда они победили Темного Лорда, и осталось лишь разоблачить ту жалкую шайку Пожирателей, верных идее, - ее не стало.
Гарри казалось это…смешным. Да, смешным и нелепым! Гермиона бесстрашно прошла все испытания Войны, не раз и не два уворачивалась от смертельных зеленых лучей, и вдруг погибла, когда уже не было Самого Главного Противника, в очередной - по сути - рядовой стычке, которых случалось по три в неделю. Так глупо, но ему даже в голову не могло прийти, что с девушкой может что-то случиться. Ведь в этом бою не было ничего сложного и сверхъестественного. Гермиона всегда идеально просчитывала все свои действия. А тут какая-то маленькая ошибка. Ошибка ценою в жизнь.
До того времени как гроб – пусть и закрытый – стоял рядом, Гарри был более-менее спокоен. «Пока ее тело здесь, она еще с нами», - убеждал себя гриффиндорец. Но как только яму стали засыпать, у него началась паника. Сердце грозило выпрыгнуть из груди. Юноша нервно следил за землей, которая опускалась в могилу и с каждой горстью отдаляла от них Гермиону. Мысли Гарри озвучила миссис Грейнджер. Она с диким криком упала на колени перед могилой:
- Зачем? Что вы делаете? Зачем засыпаете? Это же Гермиона! Это же моя доченька!!! Мэтью, - женщина кинулась к мужу, - сделай что-нибудь, она же там задохнется! Гермиона!
Видеть страдания матери, потерявшей своего единственного ребенка, поистине ужасно. От такого душераздирающего зрелища Джинни бросило в дрожь, она судорожно вцепилась в плечо Гарри. Юноша почувствовал сильную боль, но был только рад этому. Пусть лучше болит плечо, чем душа. Да он бы вынес сто Круцио, лишь бы Гермиона сейчас была с ними. Сколько раз за этот месяц они хоронили друзей, сколько раз он видел слезы детей, потерявших родителей, истерики и обмороки матерей, вынужденных хоронить своих чад. Кошмар, так не должно быть. Но это Война, другого пути нет. Гарри убеждал себя в том, что все его друзья не зря отдали свои жизни, их смерти будут отмщены, но сейчас все было иначе. До невозможного паршиво. Это же Гермиона!
Последние горстки земли упали на свежую могилу. Миссис Грейнджер унесли в больничное крыло - она потеряла сознание. Отец Гермионы пошел следом. Волшебники по очереди подходили и бережно клали цветы на холм.
«Вот и все», - подумал Гарри и сглотнул подступивший к горлу ком.
Все немного постояли, отдавая последний долг покойной, и стали расходиться. Лишь Гарри, Рон и Джинни не сдвинулись с места. Они молча стояли и смотрели на небольшую горку, усеянную цветами, - последнее пристанище Гермионы Джейн Грейнджер. Атмосфера была настолько нереальной, что каждый невольно думал: а не сон ли это?
Первой заговорила Джинни. Ее голос звучал ненатурально, глухо и очень растерянно:
- Что дальше?
Ответом ей была тишина столь мучительная сейчас для девушки. Ей нужно было услышать хоть что-то, хоть одно слово. Тогда Джинни перефразировала вопрос:
- Что мы будем делать без…без нее? – она не решилась назвать имя.
- Не знаю, - коротко ответил Гарри. Рон по-прежнему хмуро молчал.
- Это все, - резко выдохнула рыжеволосая девушка и опустилась на колени, закрыв лицо руками.
- Нет, не все, - ответил Гарри, - я не успокоюсь, пока не доберусь до этого чертового Макнейра! – юноша крепко сжал кулаки и закричал.- Я очень долго буду его пытать, а потом убью: четвертую, повешу, утоплю!!!
- Гарри, - наконец отозвался Рон, он положил руку на плечо друга, - успокойся. Мы обязательно – слышишь – обязательно за нее отомстим. Только не кричи. Мне от этого еще хуже.
Снова воцарилась тишина. Джинни сорвала травинку и стала внимательно ее изучать, будто та могла помочь в их горе. Младшая Уизли скрутила ее вокруг пальца и замерла на несколько секунд.
- А где Драко? – внезапно спросила Джинни, подняв голову. - Почему его нет?
- Это же Малфой. Наверное, у него есть дела поважнее, - в голосе Рона звучали презрительные нотки, - зачем приходить на похороны собственной невесты?
Гарри вздохнул:
- Рон, не говори так. Ему сейчас тоже нелегко.
- Тогда почему он не здесь?
- Наверное, чтоб не видеть то, от чего упала в обморок мама Гермионы… - устало ответил Гарри. При упоминании имени покойной брат и сестра как по команде вздрогнули. Больше никто не проронил ни слова.
Постояв еще какое-то время около могилы, трое молодых людей направились в замок. Была чудесная погода. Они могли, как в старые добрые времена, посидеть у озера и побросать камешки в кальмара, прогуляться к квиддичному полю или в гости к Хагриду. Но куда бы они ни пошли, везде была она: в библиотеке со стопкой «книг для легкого чтения», в туалете Плаксы Миртл с Оборотным зельем, в Большом зале с тостами и джемом. Сидя в гостиной факультета, Гарри, Рон и Джинни каждые пять минут непроизвольно смотрели на портретный проем. Вот сейчас, прямо сейчас, он откроется - Гермиона зайдет в комнату и отправит младшие курсы в спальни. Но нет, уже ничего не будет как прежде. Золотого Трио - гордости Гриффиндора – больше не существовало.



Глава 2


19 июля 1998 год, Малфой-мэнор

Оказывается, лежать на холодном немного шероховатом полу библиотеки и смотреть в потолок – весьма увлекательное занятие. Ничуть не хуже, чем выводить из себя гриффиндорцев. Изучать каждый дюйм, освещенный слабым лунным сиянием, разглядывать каждую неровность, каждую асимметричность – как будто проникаешь в человеческую душу, ищешь слабую сторону, чтобы нанести болезненный удар. Плевать, что уже ночь, а высота комнаты равна трехэтажному дому – в этом определенно есть смысл. Он такой бесконечно-безграничный, притягательный и до невозможного прекрасный - за эти два часа рассматриваний - уже почти родной. Вон там, в уголке отломился кусочек лепки, неудивительно, если это случилось еще пару веков назад, и никто до сих пор не заметил, – надо эльфам сказать, непорядок. Люстра пыльная, или только кажется…в темноте не разберешь. Может, стоит заколдовать потолок на манер Большого зала? Будут свои персональные тучки. Забавно…
Считается, что после смерти близкого человека, переживая случившееся, люди проходят несколько этапов: отрицание, злость, страх, вина, депрессия и приятие. Драко Малфой перешагнул через отрицание почти мгновенно. Отрицать нечего. Поттер и компания смотрели на изуродованное бездыханное тело Гермионы, и никто не мог до конца поверить в то, что это их подруга. А вот Драко не плакал, не хватался за голову, не устраивал истерик и не падал в обмороки, хотя имел полное моральное право. Его всецело охватило другое чувство – злость, причем абсолютно на всех вокруг. На членов Ордена, к примеру. Это же он плохой парень, а они все такие из себя самые лучшие, распрекрасные, неповторимые друзья, которые не дадут Гермиону в обиду. Только почему-то именно Драко, а не все эти милые дружки, выручал девушку, когда она находилась на волосок от гибели... Впрочем, злился он и на себя. Спас дважды, должен был и третий. В любой битве Малфой старался не терять ее из поля зрения, чтобы прийти на помощь, если понадобится. Да и сама Гермиона не раз помогала слизеринцу. А тут…Черт знает что! Он злился на мать – за ее сочувствие и это ненавистное "все будет хорошо". Женщина, очнись! Твой муж в Азкабане, твой сын потерял невесту, а ты сама водишься с семейством Уизли, при чем делаешь это с огромным удовольствием. Все будет хорошо в том смысле, что хуже некуда? Но больше всего Драко злился на нее. Грейнджер – идиотка, он всегда это знал. Оставил без присмотра всего на полминуты, а она тут же умудрилась куда-то вляпаться. Неужели обязательно лезть в самую гущу событий? Заразилась геройством от Поттера, только не учла, что дуракам всегда везет, и вот результат... Да как она вообще посмела оставить его одного? Они, между прочим, уже почти семьей были. Почему о нем не подумала? Драко и сам понимал, что все эти размышления - полный бред, обильно сдобренный эгоцентризмом, но думать так было удобно. Мертвая Гермиона спорить не станет.
В дверь библиотеки тихонько постучали.
- Входи, мама, - сказал слизеринец, зевая. Он даже не предпринял попытки встать.
- Драко, - начала было вошедшая Нарцисса, но тут же застыла на месте, умолкнув. Ее сын лежал на полу библиотеки, обложившись со всех сторон книгами. Фолианты образовывали сравнительно ровный прямоугольник. - Ты чего?
- Я в домике, мне здесь хорошо. Хотел еще крышу сделать, но тогда не смог бы на потолок смотреть, - невозмутимо ответил Малфой, - как думаешь, стоит ли нарисовать там наш герб или написать какую-нибудь муть на латыни? Было бы весьма оригинально, не находишь?
Не на шутку взволнованная женщина подошла к сыну с намерением проверить температуру. Может, у него горячка?
"Стены домика" были чуть выше колена, Нарцисса присела. Возле лежащего Драко миссис Малфой увидела полупустую бутылку и скривилась. Он просто пьян. И когда уже успел стащить огневиски? Она же приказывала эльфам проследить.
- Драко, - осторожно, с надеждой в голосе начала она, - может, ты ляжешь спать?
- Ладно, - на удивление быстро согласился парень и резко сел, от этого у него закружилась голова.
Обрадованная Нарцисса, сразу же стала разбирать книги, освобождая проход, но сын крепко схватил ее за руку, долго и очень серьезно смотрел в глаза и, наконец, произнес:
- Не трогай мой домик.
Мать медленно кивнула. Мерлин, ему восемнадцать. Восемнадцать, а не три. Нет, все-таки он сошел с ума. Надо завтра же вызвать семейного целителя.
Драко неторопливо встал и попытался переступить через возведенную им баррикаду, только у него это плохо получилось - "стена" разрушилась. Малфой озадаченно посмотрел на разбросанные книги, а затем на мать.
- Ты только ничего не делай тут, ладно? Я завтра сам все починю.
- Х-хорошо, - только и смогла ответить Нарцисса, окончательно сбитая с толку.
Нетвердыми шагами Драко вышел из библиотеки, громко хлопнув дверью.
Миссис Малфой встала и еще раз посмотрела на импровизированную крепость. Она достала палочку, с намерением отправить книги на полки, но тут же передумала. Если ему так комфортно в своем "домике", пусть. Рано или поздно Драко поймет, что нельзя всю жизнь отгораживаться от реальности, расставит книги по своим местам и тогда придет последняя стадия – приятие.

***

20 июля 1998 год, школа Чародейства и Волшебства Хогвартс

Никто из присутствующих на похоронах не заметил одинокую фигуру, надежно скрытую в тени старых деревьев, примерно в пятидесяти шагах от места проведения церемонии.
Драко появился здесь раньше всех и видел как с утра – пока еще не началась жара – на новообразованное кладбище пришел Хагрид. Обливаясь слезами и вытирая их чем-то похожим на скатерть (очень грязную, надо сказать), добродушный полувеликан сначала пытался вырыть яму, махая перед собой ужасным розовым зонтом на манер волшебной палочки. Но вскоре бросил эту затею, принес лопату и справился с задачей маггловским способом. Руки Хагрида дрожали - рыть могилу для своей подруги не просто. А сколько таких он уже выкопал?
Через некоторое время под руководством МакГонагалл несколько авроров принесли гроб и поставили недалеко от ямы. Декан Гриффиндора - обычно такая строгая - сейчас была очень рассеянна. Она постоянно разглаживала несуществующие складки на мантии и поправляла и без того идеально уложенную прическу. Смерть каждого ученика – это безутешное горе. А смерть любимицы? Смерть самой талантливой?
Увидев гроб, Драко инстинктивно выпрямился, но с места так и не сдвинулся. Нет, он ни за что не подойдет туда. Не сейчас.
Пришел Дамблдор. Стал о чем-то тихо переговариваться с МакГонагалл. Даже с такого расстояния Малфой мог видеть уставшее лицо директора. Нет, не Поттеру, а именно этому седому старику было сложнее всего во время Войны. Сколько важной информации он должен был помнить, сколько всего обязан был предугадать, предусмотреть, просчитать, не имея права на ошибку. Хотя он всего лишь человек: мудрый, опытный, талантливый, но простой смертный. Все ученики – бывшие и нынешние – приходят к нему со своими проблемами и уходят с легким сердцем, ведь директор обещал помощь. Дамблдор знал их тайны. Каждая морщинка на его лице – это чей-то секрет; чья-то проблема, которую он в свое время попытался решить. И Драко знал, что уж кто-кто, а он доставил старику немало хлопот. Но Малфой не чувствовал себя виноватым и уж тем более не собирался извиняться. Так получилось и все.
Было уже далеко за полдень, когда вокруг ямы небольшими группками стали собираться люди. Появился Поттер вместе с рыжей Уизли, сзади волочился ее братец (Драко так и не научился называть их по именам). Близнецы, которые раньше все время подтрунивали над Драко, сейчас вели под руки бледную миссис Грейнджер. Рядом шел отец Гермионы - похудевший, уставший с осунувшимся лицом. Малфой едва узнал в нем того веселого мужчину, который всего несколько недель назад вложил руку своей дочери в его ладонь и сказал: «Драко, береги ее, мое самое дорогое сокровище!» А ведь он не уберег! Не смог. То, что случилось, и его вина тоже. Вот почему юноша не был там, на церемонии. Он не мог смотреть в глаза Грейнджерам. Малфой понимал, что это малодушие. Вряд ли они бы его обвиняли, но ему и так сейчас паршиво и совсем не хотелось видеть в их лицах немой упрек, который непременно последовал бы. Ведь Драко - ее жених - не смог позаботиться о Гермионе всего пару недель, хоть обещал делать это всю жизнь.
Вот ее мать кинулась к мужу, когда гроб положили в яму. Драко вспомнил, как он бросился к девушке. Пульс еще бился, но он знал, что это ненадолго. И, черт, он ничего не мог с этим поделать. Никто бы не смог! Если бы он не остался на кухне, чтобы убрать эту разбившуюся чашку…Чертов Макнейр, чертов Орден, чертов кофе!
Наконец могилу засыпали, и у холмика, усеянного цветами, осталось лишь трое. Малфой ждал. Сейчас Поттер и Уизли уйдут, и он сможет подойти к ней. Она его, только его. И ему не с кем ее делить.
Драко закрыл глаза.

Юноша стоял на кухне штаб-квартиры и пил свежеприготовленный кофе. Он всегда варил его сам, утверждая, что Молли Уизли и близко не представляет, как это делается (конечно, говорил за глаза, не желая попасть в немилость). Горячая чашка приятно грела руки. Драко наслаждался тишиной. Было позднее утро, все уже поели и разбрелись по своим делам. Через пару минут в дверном проеме появилась Гермиона. Она протирала ладонями глаза. Заспанное слегка припухшее личико, волосы, неаккуратно затянутые в хвост, мантия на плечах сидит немного криво. Парень невольно улыбнулся. Ну, просто ребенок! Девушка зевнула и, увидев своего жениха, тут же улыбнулась в ответ и подошла к Драко.
- Ты давно встал?
- Минут сорок назад.
- А меня почему не разбудил?
- Зачем? – Драко пожал плечами. - Ты и так в последнее время почти без отдыха, я подумал, что тебе полезно поспать лишний часок.
- А еще есть? – девушка указала на чашку.
- Нет, я варил только на себя.
- Во наглющий! – Гермиона притворно нахмурилась, - Нет бы кофе с круассанами в постель для любимой невесты.
- А звезду с неба не достать?- ухмыльнулся Драко.
- Я подумаю над этим, - гриффиндорка подставила указательный палец к подбородку, делая вид, что решает, нужна ей звезда или нет, - но сейчас я хочу кофе!
В мгновении ока она выхватила чашку из рук парня, но та выскользнула и с громким звоном разбилась. Кофейная лужица медленно растекалась по полу.
- Ой!
- Ну вот, - недовольно протянул Малфой, любуясь своими заляпанными штанами, - сама не попила, и мне не дала.
- Я такая неуклюжая… - виновато протянула девушка.
- Ничего страшного, это всего лишь чашка.
Драко стал искать палочку, чтобы почистить пол и брюки. Внезапно на кухню вбежал запыхавшийся Рон:
- Срочно! Только вас ищем! Родовое поместье Нотта! – парень даже не скривился, как делал обычно при виде Малфоя. Значит и вправду экстренная ситуация.
Гермиона кивнула Рону и развернулась к жениху:
- Давай, я уберу.
- Я сам, а ты беги, присоединюсь через минуту.
Гермиона сняла перстень, который Драко на помолвке одел ей на безымянный палец и положила на кухонный стол.
- Зачем? – удивился Малфой.
- Мало ли, еще потеряю, лучше пусть тут полежит, - она побежала.
Слизеринец продолжил поиски палочки. И куда он ее дел? Вовремя, нечего сказать! Гермиона притормозила в дверях:
- Стой, а как ты узнаешь, куда аппарировать?
Юноша скорчил недовольную физиономию:
- Мерлин! Ты что, все еще спишь? Да я поместье Нотта знаю получше всех вас вместе взятых.
- Ой, - прыснула девушка, - точно, я и не подумала.
Через пару секунд Драко увидел свою палочку на подоконнике. Не долго думая, парень навел порядок и аппарировал в нужное место.
Он быстро оценил обстановку. Небольшая группка Пожирателей - ничего сложного, все как всегда. Так, вон Поттер, там самый старший Уизли - Билл вроде бы или как-то так, а вот и отец всего рыжего семейства. Кого-то не хватает. Стоп! А где Гермиона? Малфой еще раз внимательно осмотрел всех сражающихся волшебников, но своей невесты среди них так и не нашел. Это его испугало и одновременно разозлило. Ну и куда уже эту инициативную Грейнджер ноги унесли? Парень выругал себя за то, что отпустил гриффиндорку одну. С ее-то феноменальным талантом попадать во всякие неприятности! Драко посмотрел в соседний зал и увидел… как Гермиону, будто от взрывной волны, отнесло на несколько метров и ударило об стену. Она упала без сознания. Малфой кинулся туда со всех ног.
Макнейр. У Драко не было времени с ним разбираться. Мысленно посылая в Пожирателя Авадой, Малфой бежал к Гермионе, но не успел. В считанные секунды на девушку посыпались крупные обломки колонны, которая поддерживала второй этаж здания. Макнейр увидел Малфоя, злобно ухмыльнулся, и прокричав: «Прощай, предатель!», тут же аппарировал. А Драко в панике застыл на полпути. Он просто не мог поверить, что под колонной лежит она. Лежит без движения, когда еще несколько минут назад с таким энтузиазмом отбирала у него кофе. Наконец ступор прошел, и Малфой ринулся к своей девушке. Заклятием он убрал обломки и…То, что он увидел, впоследствии станет самым страшным его кошмаром. Это Гермиона??? Вернее то, что от нее осталось. Она все еще дышала, - он видел, как медленно поднимается и опускается поврежденная грудь, - но это длилось недолго… Он ничего не мог сделать. Он опоздал на полминуты. На те самые полминуты, что задержался в штабе. Он не спас, не уберег ее. Она мертва.

Драко шумно втянул воздух и открыл глаза. Гриффиндорцы ушли. Теперь можно подойти – никто не помешает. Но слизеринец не спешил.
Прощание – самая сложная часть. Когда ты знаешь, что это последний раз, но не осознаешь этого до конца. Не хочешь понимать, что человек не уехал из города на выходные, а ушел навсегда. Туда, откуда не возвращаются…
Малфой все-таки решился подойти. Он долго и очень внимательно смотрел на могилу. Странно было осознавать, что Гермиона здесь – два метра в глубь, не больше, но в то же время дальше всех на свете.
…Разве может быть у кого-то сегодня день рожденья? Разве могут прямо сейчас смеяться где-нибудь на другом конце страны? Разве могут в мире происходить какие-то радостные события? Она же умерла! Почему Земля до сих пор не остановилась?..
Драко достал из кармана мантии перстень, который девушка сняла перед фатальной схваткой: "Мало ли, еще потеряю, лучше пусть тут полежит". Он горько усмехнулся, вспомнив эти ее слова. Пусть бы лучше потеряла. Драко молча бросил его на могилу, развернулся и пошел прочь.
…Жизнь продолжается. И это нужно принять. Надо чтить память об ушедших, а не жить воспоминаниями о них.


Глава 3


20 июля 1998 год, деревня Хогсмид

Малфой зашел в "Кабанью голову" и, заказав бутылку огневиски, сел за самый неприметный столик в углу помещения. У него был грандиозный план – напиться до блаженного забытья. Парень методично подносил бокал с обжигающей жидкостью на дне ко рту и вливал ее в горло, чувствуя, как по всему телу распространяется тепло. Только почему-то не пьянел.
Черт возьми! Как мило: гордость факультета, староста школы, капитан сборной Слизерина по квиддичу, безумно богатый молодой чистокровный волшебник сидит в дешевом кабаке и пьет паршивый огневиски. Кто бы мог подумать?
- До чего же вы докатились, мистер Малфой, смешно, право, - Драко произнес последнюю фразу вслух. Он налил себе новый бокал и уже намеревался осушить его, но остановился, увидев перед собой старичка. Невысокий, сгорбленный, в потрепанной мантии, которая, по всей видимости, когда-то была синей. Обычная публика для "Кабаньей головы", только почему этот старикашка стоит перед ним и так хитро улыбается?
- Мистер Малфой, - обратился он неожиданно мягким, даже приятным голосом, - могу я присесть рядом с вами?
Драко оглядел зал и насчитал, по крайней мере, пять свободных столиков.
Что этому человеку от него нужно? Хотя…какая разница? Вместо ответа слизеринец осушил очередной бокал. Старичок, похоже, воспринял это как знак согласия, опустился на соседний стул и отхлебнул пиво из своей кружки.
- Не важно выглядите, - заметил незнакомец.
Драко лишь пожал плечами, не глядя на волшебника, давая понять, таким образом, что он не намерен завязывать разговор, однако старик не унимался.
- Знаете, алкоголь в такой ситуации не лучший помощник. Ведь придет завтра и будет только хуже. Вы же не сможете напиваться до бесконечности.
Слизеринец начинал раздражаться. Чего он к нему привязался? Придав своему голосу как можно больше холодности и презрения, Драко произнес:
- Во-первых, кто вы такой, чтоб учить меня жизни, во-вторых, откуда вы знаете, в какой "такой ситуации" я оказался и, в-третьих, какое ваше дементорово дело?
Для закрепления эффекта юноша смерил через чур разговорчивого старичка фирменным семейным взглядом, от которого тот, по идее, должен был залезть под стол, но незнакомца такой "теплый" ответ ничуть не смутил. Он только еще добродушнее улыбнулся.
"Ну вот, теряю квалификацию", - с грустью подумал Драко.
- Не расстраивайтесь, мистер Малфой, вы совсем не потеряли своей квалификации, просто я настолько стар, что меня одним взглядом не проймешь.
Драко резко выпрямился и недоверчиво спросил:
- Вы умеете читать мысли?
- А что же тут такого сложного? – невозмутимо пожал плечами старичок.
- Но, - Драко все так же недоверчиво смотрел на своего визави, - но я не почувствовал, как вы проникаете в мое сознание. И потом…можно ведь читать только образы, а не слова…
- Ах, молодость! – деланно печально вздохнул волшебник.- Если мы чего-то не знаем, это не означает, что такого не существует в природе. Магия, она ведь тоже разная бывает.
Неожиданно старичок подмигнул парню.
Только лекции о видах волшебства Драко не хватало. Он разозлился и резко – даже сильнее, чем хотел, - спросил:
- Кто вы такой и что вам от меня нужно?
- Тебе совсем не обязательно знать мое имя, Драко, - слизеринец отметил про себя эту фамильярность, однако не стал возражать, - если хочешь, можешь звать меня Мерлином.
Юноша откровенно рассмеялся, отчего все присутствующие в кабаке разом удивленно обернулись в их сторону.
- Отлично! А меня тогда зовите Салазаром. Ну, или можно просто Темный Лорд, - и Малфой налил себе еще огневиски.
Старичок никак не отреагировал на очередную колкость.
- Я здесь для того, чтобы помочь тебе.
Драко поперхнулся.
- Мне? Помочь? Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более какого-то…хм…псевдомерлина.
А волшебник, как ни в чем не бывало, продолжал.
- Узнаю гордого представителя великого и благородного семейства. Малфои никогда не просят помощи, так? А она тебе нужна. Я здесь, чтобы помочь тебе сделать выбор.
"Видно я и вправду перепил, - подумал Драко, - что за бред он несет?"
- И ничуть не бред. Сейчас ты можешь изменить свою жизнь.
- Вот как? - слабо ухмыльнулся Малфой, внимательно изучая пустой бокал. - И что вы можете мне предложить? Почти все, что имело для меня значение, уже не вернуть.
- Я знаю, кого ты имеешь в виду. Это твоя невеста - Гермиона Грейнджер, - волшебник покачал головой, - видишь, Драко, я неплохо осведомлен…
- Ой, тоже мне осведомленность, - перебил Малфой, он издевательски растягивал слова, - для этого достаточно прочитать "Ежедневный Пророк" за сегодняшнее число. Там на первой странице огромнейшая статья, о том, что хоронят… - он сделал паузу, не зная, как назвать погибшую, - подругу знаменитого Гарри Поттера. И такая небольшая приписочка о том, что она была со мной помолвлена.
Когда сегодня утром идеально умытый, побритый и одетый юноша зашел в столовую, то увидел там Нарциссу, читающую прессу. Малфоя насторожило, что мать как-то очень неловко ему улыбнулась, пробормотала нечто вроде "молодец, что взял себя в руки" и попыталась спрятать за спину "Ежедневный Пророк". Слизеринец понял - от него пытаются что-то скрыть, без труда выхватил газету и увидел некролог.
Малфой выпил очередной бокал. Надо бы заказать еще бутылку этого дерьма, может тогда подействует?
- Да, ты прав, Драко, прочитать – это каждый может. Но далеко не каждый знает, в чем кроется причина ее смерти. Ведь всегда есть одна маленькая, несущественная на первый взгляд деталь, которая в результате приводит к печальному исходу. Совершенно незаметный нюанс, который тянет за собой цепочку разнообразнейших событий. И каждое последующее звено этой цепи – намного серьезней предыдущего.
- О чем вы? – Драко не понимал, к чему ведет старик.
- Я толкую об этом уже пятнадцать минут. Я пришел, чтобы помочь. Ты ведь хочешь вернуть Гермиону, верно? И я дам тебе такую возможность. Надо только сделать выбор…
- При чем тут выбор? В чем он? – перебил изумленный юноша.
- В том, что ты сам сможешь решить, какая реальность тебе нужна.
- Какая еще реальность? – Драко терялся все больше.
"Может это сон?" - пронеслось в голове.
На этот раз старичок никак не прокомментировал его мысль, он продолжал.
- Ну, ты ведь наверняка винишь себя в ее смерти, думаешь, что не успел…
- И что? – резко вставил Драко. Вспоминать о роковой ошибке хотелось меньше всего.
- А что, если бы того дня не было? Ну, был, но до определенного момента… Я могу это устроить.
- Я даже не спрашиваю, как, - Драко поднес ко рту последний бокал. Однако на этот раз волшебник его остановил, вцепившись своей сухой, костлявой, но все еще сильной рукой парню в локоть.
- И не стоит, ты все равно не поймешь, - он отпустил слизеринца и откинулся на спинку стула, - то, что мы сейчас сидим здесь это реальность, - старичок особо выделил последнее слово. - Ты согласен со мной?
- Да, наверное. Если я, конечно, не упился до зеленых эльфов и не вижу галлюцинации, - хмыкнул Драко.
Волшебник улыбнулся.
- Галлюцинации – это отдельный разговор… Но сейчас не об этом. Назовем эту реальность - ну, в которой мы сейчас с тобой находимся, - действительностью. А я могу отправить тебя в альтернативную. Туда, где Гермиона жива, и, если тебе понравится, ты сможешь там остаться.
- Да ну, - ухмыльнулся Драко, что еще ему предложат, стать министром магии? – А если мне там не понравится?
- Ты сможешь перейти в новую реальность, - как ни в чем не бывало, ответил старик, - которую пожелаешь себе сознательно или непроизвольно. Достаточно лишь поставить условие и ты там.
Малфой слушал весь этот бред, как ему казалось, и погружался в отчаяние. Этого чувства он не испытывал с того самого момента, как убрал с тела невесты треклятую колонну. Говоря о Гермионе, старик будто бы срывал бинты с засохшей раны, боль от которой Драко так старательно пытался игнорировать. Отчаяние потянуло за собой воспоминания о ней. Большие детские глаза, мягкие губы, нежные руки, непослушные локоны и звонкий смех. И этот сумасшедший утверждает, что поможет ему вновь обрести ее?
- Неужели нельзя просто вернуть мне Гермиону? – горько спросил юноша.
- Это невозможно, Драко, никому не дано воскрешать мертвых.
Слова прозвучали как приговор – сердце парня в один момент пронзили тысячи иголок.
- Уйдите! – резко кинул Малфой старику в приказном тоне.- Уйдите отсюда, не сводите меня с ума!
Посетители вновь обернулись к странной парочке. Угрюмый бармен недовольно покосился в их сторону, протирая грязной тряпкой кружку.
- Драко, неужели я в тебе ошибся? Разве ты не готов на все, чтобы быть со своей любимой? Я помогу тебе.
- Но почему я? Почему вы, к примеру, не пришли к Поттеру и не предложили ему уйти в другую реальность, где живы его родители или я не знаю…чего он там еще хочет?
- Как знать, может он уже там, - загадочно ответил старик, - итак, что скажешь?
Драко окончательно надоел странный разговор, и он решил, что, пожалуй, согласившись, быстрее избавится от этого ненормального.
- Я ведь ничего не теряю, так?
- Ох уж эта малфоевская практичность! Больше никогда не буду сотрудничать с вашим родом! – старичок впервые вышел из себя. - Конечно, нет. Ты ведь сам сказал, что все, что мог, уже потерял.
- Ну, у меня еще мама есть, - слова прозвучали как-то по-детски.
- Уверяю, там она тоже будет.
Юноша немного помолчал.
- Тогда я согласен, - как заправский пьяница, Малфой выдул остатки огневиски прямо из бутылки и с готовностью посмотрел на старика, - что нужно делать?
- Просто подумай о том, чего хочешь больше всего.
Надо быть осторожным с желанием. Мало чего этот сумасшедший наколдует? Еще поймет неправильно. Что ж, сформулируем предельно четко. Наверное, надо вернуться в день гибели Гермионы и менять как можно меньше, только ключевое обстоятельство. Он не успел, потому что остался убирать на кухне. Значит, нужно это поменять. Итак: "Хочу, чтоб та чашка не разбивалась", - Драко посмотрел на старика и кивнул. Тот кивнул в ответ и что-то прошептал.
Несколько секунд ничего не происходило. Слизеринец уже решил, что пора бы сваливать от этого…Мерлина подальше, как вдруг что-то стало меняться. Очертания кабака стирались, Драко закружило в каком-то вихре. Появилось ощущение, будто он переносится с помощью порт-ключа. "Я проснусь в Мунго в отделении для душевнобольных!" - это было последнее, о чем успел подумать молодой человек.


Глава 4


19 августа 2008 год, Малфой-мэнор

Драко пришел в себя и резко открыл глаза. Немного кружилась голова и чувствовалась легкая тошнота, но уже через полминуты неприятные ощущения исчезли. Первым, что он увидел, были какие-то бумаги. Видимо, это счета, поскольку цифры были сведены в конце столбика общей сумой. Сам же Малфой сидел за столом, который показался ему знакомым. Парень поднял голову и огляделся по сторонам. Да, так и есть. Он знал, где находится. Это кабинет его отца. Точнее был отцовским, пока Люциуса не забрали в Азкабан.
Драко посмотрел в зеркало. Он как-то странно выглядит, старше что ли? Малфой хотел было встать, чтобы рассмотреть себя получше, как дверь кабинета без стука распахнулась. На пороге стояла…она! В вечернем платье и легкой накидке. Значит этот старик с его предложениями не бред, не плод его нетрезвого воображения? Старый маразматик не соврал!
На несколько секунд Драко утратил способность дышать. Пульс ощущался даже в кончиках пальцев. По всему телу пробежала дрожь. Мерлин, это же его Гермиона! Ее лицо больше не было по-детски наивным и, кажется, она слегка пополнела. Но, черт возьми, какая разница? Она ведь жива и стоит сейчас перед ним! Мысленно Драко готов был расцеловать старика за такой подарок. Тем временем Гермиона заговорила. О, Мерлин, это же ее голос!
- Тебе нехорошо? Чего ты так странно на меня смотришь? – недоверчиво поинтересовалась она.
- Ничего, - глупо ответил Драко и улыбнулся. Слизеринец не двигался, будто боялся, что от малейшего шороха она просто рассеется в воздухе, словно виденье.
- Эээ, милый, (милый, она назвала его МИЛЫМ) с тобой точно все в порядке? – Гермиона казалась растерянной, она неуверенно шагнула в его сторону. - Объясни, чему ты так улыбаешься? Я похожа на Амбридж в розовой ночнушке?
Лишь теперь до Драко дошло, что Гермиона вполне материальна. И он, в конце концов, может подойти к ней и крепко к себе прижать, поцеловать. Может прикасаться к ней сколько угодно! Так почему же он до сих пор сидит? Малфой попытался встать, но тут же упал на пол, потянув за собой письменные принадлежности и счета.
- Драко! – испуганно воскликнула Гермиона и кинулась к нему.- Что ты делаешь? Ты совсем с ума сошел! Да что же с тобой такое?!
Оказывается, все это время он сидел…в инвалидной коляске. Осознание этого факта чуть не лишило слизеринца рассудка. Он парализован! Вот правая нога, а вот левая – все на месте, но есть одна маленькая загвоздка: он их не чувствует! Тем временем Гермиона попыталась помочь Драко сесть в кресло.
- Не надо! – рявкнул он. - Я сам!
Как же он мечтал об этих прикосновениях каждую секунду после ее смерти… И как ненавидел их сейчас!
- Но как же ты сам? Давай…
- Не трогай меня! – Драко не понимал, что с ним случилось. Хороша альтернатива, нечего сказать!
Ценой неимоверных усилий Малфой все-таки уселся в свое…хм…средство передвижения.
- Все в порядке? – робко спросила гриффиндорка, собирая упавшие вещи. - Может, тебе что-нибудь принести?
- Ничего не надо, я хорошо себя чувствую, - весь его вид говорил об обратном.
Гермиона благоразумно решила больше не донимать Малфоя вопросами, на которые он все равно правдиво не ответит, а потому перевела разговор в другое русло:
- Я зашла сказать, что мы с Нарциссой уезжаем на благотворительный вечер…
- Что? А, хорошо, - Драко мгновенно взглянул на левую руку гриффиндорки. На ней красовался фамильный перстень. Тот самый, который несколько часов назад…то есть, в другой реальности он положил на могилу Гермионы, преспокойно здравствующей тут. Она его жена… Почему-то захотелось смеяться.
- Думаю, мы вернемся где-то к десяти. Это ведь нормально?
- А что ненормального? – жестко спросил Драко и тут же пожалел. Мерлин, ну зачем он с ней так? К чему этот укоризненный тон? Ведет себя как последний дурак. Это же Гермиона – цела и невредима (в отличие от него)! Разве не этого он хотел больше всего?
Нет! Он ведь пожелал, чтоб чашка кофе оставалась цела. Так неужели он парализован из-за того, что она не разбилась? Чушь какая-то!
- Ну, если хочешь, я останусь…
- Не надо ради меня таких жертв. Приезжай, когда освободишься, – холодно произнес он. Гермиона неуверенно кивнула и уже собиралась уходить, но Драко остановил ее:
- Подожди!
Она молча развернулась.
- Подойди ко мне...пожалуйста, - не смотря на последнее слово, просьба прозвучала приказом. Гермиона послушно подошла.
- Сядь, - гриффиндорка опустилась на стул возле Драко. В ее глазах читалось непонимание. Малфой потянулся к ней, пропустил пальцы сквозь идеально уложенные волосы (почему-то растрепанными и непослушными они ему нравились больше), другой рукой дотронулся до холодной ладони и поцеловал ее губы: робко, нежно. Гермиона вздрогнула, быстро отклонила свою голову и вопросительно посмотрела на него:
- Драко, что с тобой…
- Молчи, - перебил он ее и снова поцеловал, но уже не так застенчиво. Ее губы - неповторимый вкус. Еще вчера Малфой и мечтать не мог о таком подарке судьбы.
Но Гермиона не отвечала. Гриффиндорка прервала поцелуй и резко поднялась со своего места, она выглядела растерянной:
- Я должна идти…Нарцисса…ждет меня, - Гермиона неуверенно направилась к двери, - а ты лучше…отдохни. До вечера!
И быстро вышла.
Драко пребывал в полнейшем смятении. Она не ответила на его поцелуй. Значит, он ей противен. Но почему тогда она вышла за него? А, может, это случилось уже после? В любом случае, ожидал он явно не этого…
Страшная догадка поразила Малфоя. Все бумаги и письменные принадлежности, которые Гермиона несколько минут назад положила на стол, снова оказались на полу.
Она его боится!
А почему он, собственно говоря, парализован? Надо это выяснить. Конечно, если бы он спросил у Гермионы о причине инвалидности, она сразу же отправила его в соответствующее отделение св. Мунго. Тогда у кого это можно узнать? Кто не посмотрит на него, как на идиота, осмелься он заикнуться о таких очевидных вещах? Ну, конечно!

***

Гермиона захлопнула за собой дверь и помчалась в направлении от кабинета мужа. Молодая женщина бежала по бесконечным коридорам замка, не разбирая дороги, пока дыхание не сбилось окончательно. На очередном повороте, она не выдержала: упала на колени, прислонилась лбом к мягкой ковровой дорожке и заплакала.
Почему он это сделал? Зачем поцеловал ее?
Гермиона задыхалась от слез. Она давно уже не плакала, думала, что разучилась. Словно рыба на суше, девушка судорожно хватала воздух ртом и никак не могла восстановить дыхание. Легкие не желали наполняться, а только лишь сжимались все сильнее с каждым вдохом-выдохом. Резкими нервными движениями Гермиона принялась развязывать ленты, скрепляющие корсет, пальцы дрожали, не слушались. Гриффиндорка достала палочку и порвала шнуры заклинанием.
Он не делал этого уже два года семь месяцев и десять дней. Она любит его - любит больше всего на свете - и мечтала об этом поцелуе каждый вечер перед сном. Но вот мечта осуществилась, и Гермионе стало страшно.
…Тот роковой день в поместье Нотта… Пожалуй, самый кошмарный в ее жизни. Драко стал нездоровым (даже в мыслях Гермиона не могла произнести слова "инвалид", "неполноценный" или того хуже "калека"). Стал таким по ее вине, прикрыв собой от страшного заклинания. После такого геройского поступка, полностью не соответствующего нраву слизеринца, девушка стала любить и ценить его еще больше. Сидела рядом с его кроватью, глядела в грустные, полные мучения глаза и всегда мило улыбалась. Крепко держала за руку, хотя он не мог ощущать ее прикосновений, и настойчиво обещала, что все будет хорошо. А когда выходила из комнаты, жизнерадостная улыбка мгновенно покидала лицо. Гермиона шла в ванную, подолгу плакала над раковиной и рассматривала припухшие глаза в забрызганном зеркале. Затем умывалась, поправляла выбившиеся из прически пряди и снова с фальшивой улыбкой, от которой болели скулы, торопилась к нему.
Потом надежда на выздоровление стала слабеть и так же слабели слезы. Больше не было сил плакать. Рано или поздно приходит понимание неизбежного и Гермиона приняла все, как есть. С каждым днем она тратила все меньше сил на то, чтобы успокоиться. Не билась в истерике, не винила себя. Ей больше не снился тот злосчастный день в очередном кошмаре. Чувства притуплялись, но у девушки даже не возникало мысли бросить Драко. Она так же любила своего героя и спасителя.
Гермиона прекрасно осознавала, что любому человеку нестерпимо сложно находиться в таком положении, но большинство постаралось бы начать новую жизнь. Однажды ее мама рассказала про мужчину, который, имея возможность двигать только одним веком, написал книгу. Перед ним была табличка с алфавитом, и он мигал, когда указывали на нужную букву. Но Драко Малфой не большинство. Самоуверенный красавец – он привык к всеобщей заинтересованности собственной персоной и ему сложно принять тот факт, что ничего уже не будет прежним. А забота матери и девушки только раздражала. Да, ему было сложно, но он ни разу не попытался войти в ее положение. Не подумал, а ведь, возможно, Гермионе мучительно больно видеть его таким каждый новый день и понимать, что причиной всего является именно она.
Про прежнего Драко гриффиндорка старалась вообще не вспоминать, но мысли неудержимо лезли в голову. Вот они ругаются. Гермиона кричит, а парень смотрит с насмешкой, затем молча, не взирая на яростные протесты, закидывает на плечо, идет в ванную, включает кран в душе и направляет поток ледяной воды на нее. Да, раньше он мог ходить и носить ее на руках! Вот она читает какую-то книгу, а Драко подходит и целует ее в шею, а затем все ниже по спине, прокладывая чувственную дорожку прикосновениями своих губ на ее позвоночнике. Она еще сопротивляется для приличия, но через пару минут книга летит на пол. Да, раньше он мог ее целовать – так ласково и нежно! Этим "раньше" Гермиона жила. Закрывала глаза и возвращалась в прошлое. В такие мгновения ее воспоминания оживали. Она почти ощущала его руки на своем теле, его губы на своих губах, его прерывистое теплое дыхание у своего уха. Почти что… Но даже самый прекрасный миг, каким бы особенным он ни был, не может длиться вечно. Реальность все больше била по больным местам.
Однажды Джинни мягко намекнула Гермионе, что сотрудник Гарри – "тот симпатичный аврор с голубыми глазами и обворожительной улыбкой" - весьма недвусмысленно на нее поглядывает. На секунду девушке показалось, что может быть… Но гриффиндорка испугалась собственных мыслей и разозлилась на себя. Как вообще такое могло прийти ей в голову? Она тогда даже сорвалась на Джинни. А та всего лишь хотела помочь подруге. Да, возможно Гермиона не очень счастлива с Драко, но ни с кем другим этого тоже не будет. Девушка отчетливо понимала это. Слишком много отдали они друг другу, чтобы так просто все оборвать.
В тот вечер, когда Гермиона вернулась от Поттеров, Малфой будто почувствовал неладное. Он долго молчал, внимательно смотрел на нее. А затем она услышала еле уловимый шепот:
- Уходи, - девушка послушно встала. Но нет, он имел в виду навсегда. Всю ночь она пролежала без сна, казня себя за то, что не смогла скрыть смятения, за то, что это смятение вообще имело место быть, за то, что любя, они не могут осчастливить друг друга.
А потом случилось чудо. Когда Гермиона на следующее утро пришла к Драко и привычно взяла его за руку, он удивленно уставился на девушку.
- Драко, я знаю, что вчера…
- Гермиона… я, кажется, чувствую… твое прикосновение.
Тут же собрался консилиум целителей. Уже через пару месяцев Драко мог свободно двигать верхней частью туловища. Гермиона несказанно воодушевилась. Однако колдомедики поспешили остудить девичий пыл. То, что произошло, – счастливая случайность, и ещё одну ждать не стоит. Гермиона им не верила. Ей было хорошо оттого, что Драко теперь снова мог ее обнимать своими сильными руками как в старые добрые времена. В такие моменты девушке казалось, что они победят саму смерть.
А вот Малфой радовался недолго. Как истинный пессимист (хотя он упорно называл это реализмом), верить в себя не хотел. Гермиона даже просила Драко показаться магловским врачам, но он наотрез отказался.
Тогда девушка пошла на отчаянный шаг. Она попросила его жениться на ней, желая этим показать, что верит в их счастливое будущее. Верит в то, что у них, как и у Гарри с Джинни, будут дети. Она видела, с какой грустью любимый смотрит на малыша Поттеров. И в тайне мечтала о сыне, который будет копией отца. Но только внешне! Гермиона попросила Нарциссу помочь в уговорах. Именно мать убедила его решиться на такой ответственный шаг. Гермиона так и не узнала, как миссис Малфой удалось подобрать нужные слова, но через месяц состоялась тихая, скромная свадьба.
К сожалению, новый социальный статус мало что поменял в их жизни. У Драко появился неопределенный страх. Малфой боялся, что его состояние может так же неожиданно ухудшиться, как и улучшилось. Ночами он крепко обнимал Гермиону, с ужасом думая, что когда проснется, то снова не будет ничего чувствовать. Гриффиндорка напротив считала, что Драко может выздороветь, просто он не хочет заниматься собой. Так же проще. Потому что, пока не старается, у него еще есть иллюзия того, что можно все исправить. А если он начнет действовать и ничего не изменится, тогда пропадет последняя надежда. Как с потерянным кошельком, который ищешь по всему дому и боишься заглянуть в карман куртки, потому что, если и там пусто, значит, он уже стопроцентно потерян.
Малфой не упрекал жену в том, что по ее вине стал таким. Хотя она боялась, что однажды он все-таки не выдержит и выскажет все. А ему – несомненно - есть что сказать. Однако первой не выдержала именно она.
Чтобы заглушить свою персональную трагедию, Драко стал выпивать. А, напившись, имел привычку громить все, что только попадется под руку. Каждая разбитая ваза или тарелка отдавались в сердце девушки болезненными ударами. Неоднократные просьбы не возымели никакого эффекта. И вот однажды она сорвалась.
Гермиона уверенно открыла дверь мужниного кабинета и, увидев привычную картину под названием "Малфой и огневиски", с порога стала орать:
- Драко Люциус Малфой, сколько можно? Я же просила!
Ответом ей послужил равнодушный взгляд.
- Не хочешь думать обо мне, о себе подумай! Так ты только ухудшаешь свое самочувствие!
Он лишь скептически ухмыльнулся и направил бокал ко рту.
Нет, вы только посмотрите, вот это наглость!
Что-то внутри Гермионы взорвалось. За считанные секунды милая девушка превратилась в злобную фурию. Она резко выхватила бокал из руки Драко и швырнула его в зеркало, которое тут же крошечными осколками осыпалось на дорогой ковер:
- Будь мужчиной, Малфой! Будь тем мужчиной, который спас меня от заклятия, а не жалким подобием, что сейчас передо мной! Я – женщина, в конце концов, и хочу видеть своего мужа, а не пьяницу! – кричала она, уперевшись руками в стол и наклонившись низко к лицу слизеринца.
- Я не могу быть "тем мужчиной", – холодно ответил Малфой, на противовес разбушевавшейся Гермионе, - и, если ты не заметила, я уже давно "жалкое подобие".
Он обогнул стол и подъехал к жене, будто напоминая, что сидит не в кресле, а в инвалидной коляске, его голос постепенно повышался:
- Хочешь нормальной полноценной жизни, хочешь почувствовать себя женщиной? Тогда какого черта ты просила меня жениться на тебе?
- Потому что считала, что у тебя появится стимул к выздоровлению! Ведь наполовину уже получилось. Но нет, ты трусливо спрятался от реальности в алкоголе и тебе там так комфортно, я смотрю! Не верю, что Драко Малфой, который всегда был первым во всем, так просто сдался! Я думала, ты никогда не сможешь смириться!
- А ты попробуй хоть день побыть в моей шкуре, я бы посмотрел, сколько гребаного энтузиазма осталось у тебя к вечеру!
- Можно подумать, я танцую от счастья, видя тебя таким каждый день! Ты об этом никогда не думал, как мне больно? Как я чувствую себя из-за того, что по моей вине ты…
Она запнулась, подбирая подходящее слово.
- Что, не можешь назвать меня "калекой"? Ну же, давай, это совсем не сложно!
- Да как ты…
- Бедняжка! Эй, люди, смотрите! – Малфой демонстративно вертел головой из стороны в сторону, призывая невидимых свидетелей. - Гриффиндорку Гермиону Грейнджер мучает совесть... Я, между прочим, ни разу за все эти годы не сказал ни слова о том, что считаю тебя причиной моей испорченной жизни, а ты еще смеешь меня упрекать!
- А ты не смей ставить под сомнения мою любовь к тебе! Если бы я хотела, то давно ушла, и никакое чувство долга или вины меня не остановило, слышишь? А вот в твоих чувствах ко мне я уже сомневаюсь, потому что если бы ты любил меня, как прежде, то не сидел здесь в компании огневиски, а старался встать на ноги!
В его глазах блеснуло что-то такое, чего Гермиона никогда раньше не видела, но от чего почувствовала безотчетный панический страх. Эти глаза просто не могут принадлежать человеку - невозможный лихорадочный блеск – в них отражалось безумие. Казалось, в ее мужа вселился демон. Гермиона инстинктивно стала пятиться назад, под каблуками тихо хрустели осколки зеркала.
- Ты хочешь знать о моих чувствах? Да? – яростный полушепот. - Вот они!
Малфой рванул с кресла и буквально повис на Гермионе. Естественно она не могла удержать его и под тяжестью веса упала на пол. Неожиданно Драко впился губами в рот жены, он кусал ее губы, будто желал порвать их. Гриффиндорка чувствовала, как осколки разбитого ею зеркала впиваются в кожу. Вскоре спина и руки были в мелких, кровоточащих и болезненных порезах. Гермиона даже не сопротивлялась – каждое лишнее движение грозило ей новыми царапинами. От безысходности она заплакала…
Вспышка гнева прошла так же внезапно, как и наступила. Малфой скатился с Гермионы и едва слышно, но с ненавистью, которую наверное не питал даже к Темному Лорду и Гарри Поттеру вместе взятым, произнес:
- А теперь исчезни из моей жизни, грязнокровка.
Кое-как поднявшись и пошатываясь, она в страхе убежала в свою комнату. А Драко пролежал на полу - среди осколков зеркала, заляпанных кровью и огневиски, - до самого утра, пока эльфы не нашли его.
Это случилось два года семь месяцев и десять дней назад…


Глава 5


19 августа 2008 год, Малфой-мэнор

… А почему он, собственно говоря, парализован? Надо это выяснить. Конечно, если бы он спросил у Гермионы о причине инвалидности, она сразу же отправила его в соответствующее отделение св. Мунго. Тогда у кого это можно узнать? Кто не посмотрит на него, как на идиота, осмелься он заикнуться о таких очевидных вещах? Ну, конечно!
Драко схватил со стола колокольчик и нетерпеливо зазвонил в него. Спустя несколько мгновений перед Малфоем с низким поклоном предстал один из домовых эльфов.
- Что желает хозяин? – спросил он и тут же, увидев разбросанные вещи, стал быстро собирать их.
- Стой, - эльф прекратил свою работу. - Какой сегодня день и год?
- 19 августа 2008 года, - ответил эльф и зачем-то снова поклонился.
Значит прошло десять лет. Да, старик, впечатляет! Причем все – от начала и до конца.
- Скажи мне, как долго я в таком состоянии? – без лишних церемоний начал Малфой.
- В каком "таком"? – спросил эльф и явно занервничал. Домовик боялся, чтобы хозяин не наказал его за непонятливость.
- В парализованном.
- Хозяин спрашивает, как долго он был парализован полностью или когда паралич частично отошел?
- Я был парализован полностью? – едва слышно прошептал Драко. Вот так новость! Час от часу не легче.
- Да, - испугано ответил эльф и потупил взгляд.
- Хорошо, - выдохнул Драко, на секунду прикрыв глаза. Хотя, что тут хорошего? – Когда меня парализовало?
- Десять лет назад.
Значит…Неужели все же в тот день?
- Как это случилось?
- Заклятье Макнейра попало в хозяина, когда он спасал свою молодую невесту.
"Чудесно, - подумал Драко, - спас на свою голову!" Ему стоило огромнейших усилий держать себя в руках, ведь переварить такую информацию было ох как не просто!
- Ну, а что же дальше?
- Господин закрыл собой свою невесту в бою, из-за чего оставался полностью парализованным два года. Затем хозяин начал частично двигаться, но ходить хозяин не сможет, так сказали целители.
Такие подробности Малфою совсем не понравились. Нахмурившись, он продолжил свой допрос:
- Как давно я женат?
- Восемь лет.
- У меня есть дети? – выпалил Драко на одном дыхании. Сам не понимая почему, он смутился, и это чертовски злило.
Если эльф был удивлен, а он непременно был, то прекрасно это скрывал:
- Нет, у хозяина нет детей.
Еще до ответа домовика Малфой знал, что он будет отрицательным. И неудивительно. Зато теперь все стало на свои места. Грейнджер вышла за него из жалости и чувства вины. Она всегда была мисс Я-Всех-На-Свете-Пожалею. Вот и его пожалела. Когда он пытался поцеловать ее несколько минут назад, то не увидел в карих глазах любви. Удивление, смятение, даже испуг и, конечно, жалость. Вот и все. Возможно, до этого она его и любила, но не теперь. Ну, еще бы, кто полюбит калеку?
Нет, ему здесь явно не нравится. Не о такой жизни он мечтал.
- Можешь идти, - бросил Малфой домовику. Внезапно ему в голову пришла мысль, - нет, стой. У нас есть старые номера "Пророка"? Лет так за десять…
- Есть, леди Малфой тщательно следит за подшивкой, они все в библиотеке.
Драко даже не уточнил, какая из двух леди Малфой так "тщательно следит за подшивкой". Это было очевидно.
Ну что ж, как вернуться в свою реальность, он не знал. Зато можно посмотреть, чем примечательна эта. Вдруг чем-нибудь поможет? Благо, библиотека примыкала к рабочему кабинету, и Драко без приключений туда добрался. Хотя и потратил некоторое время на то, чтобы разобраться, как функционирует инвалидная коляска. Промелькнула мысль еще раз встать, но Малфой быстро придушил в себе это желание. Он не "у себя дома", а в чужой жизни. Слизеринец чувствовал себя пресмыкающимся. Мерлин, пожалуй, лучше уже смерть, чем десять лет такого кошмара!
Библиотека мало чем отличалась от той, которая была на его памяти. Те же полки с увесистыми древними фолиантами, кресла и письменный стол, тот же идеальный порядок. Тот же потолок… Приятно удивило, что книги по Темной магии остались на своих местах. Значит, поместья не коснулись послевоенные обыски, которые постоянно проводились в его реальности в фамильных замках арестованных или погибших Пожирателей.
Малфой довольно быстро нашел старые газеты. К счастью, чувство порядка у Гермионы в этой реальности не атрофировалось (наверное, есть вещи, которые не меняются нигде и никогда), и все номера лежали в строгой последовательности страничка к страничке. На некоторых были даже сделаны какие-то пометки.
Первое, что он сделал, это отыскал номер десятилетней давности. В передовице, там, где в его реальности был некролог, посвященный Гермионе, тоже была смерть, но другого человека. Драко на секунду замер. С черно-белой колдографии на него смотрел Рональд Уизли. Малфой прочел статью по диагонали. Сухие, стандартные фразы "…он был умным, смелым и сильным…", слизеринец невольно ухмыльнулся, каким-каким, а умным Уизли точно никогда не был, "…приносим соболезнования семье…", "…невосполнимая утрата…", "…все любили и уважали…". Таких шаблонов за последнее время Драко видел столько, что стало противно и как-то даже… обидно! Да, обидно за Уизли. Он был лучшим другом Поттера столько лет. Везде за ним таскался, бесстрашно лез во все приключения. В конце концов, не раз спасал задницу Мальчика-Который-Выжил. Можно было бы как-то отличить его от других… Ну что ж, минус один. Кто там еще умер?
При дальнейшем рассмотрении оказалось, что кроме Уизли из членов Ордена погибла Тонкс. Та, которая Люпин, и по совместительству его кузина. Ее Малфой почти не знал, а потому не расстроился. Еще некролог. Так-так, и кто там у нас? Хагрид… нда. Драко нервно сглотнул. Странно было читать о смерти лесничего, когда только вот утром Малфой видел его, копающим могилу для Гермионы, которая здесь жива. Просто магия какая-то! Далее отчеты об окончательной победе над Пожирателями… Свадьба Поттера... Хм… конечно, Уизли. Она его точно никому не отдаст, ни в какой реальности... О! У нашей Сбывшейся Надежды родился сын? Прекрасно! Что? Кто крестный?! Драко увидел на колдографии себя. Репортер писал о том, что "мистеру Малфою как раз стало лучше, теперь он может двигать руками и торсом, а потому с радостью согласился крестить первенца мистера Поттера вместе с мисс Грейнджер…". Под текстом статьи размещалась колдография: Гермиона, Поттер, Уизли (теперь уже бывшая) и сам Малфой держит на руках малыша, который пытается вцепиться своими маленькими ручонками ему в волосы. Мерлин, как мило! Драко скривился и откинул газету прочь. В голове пронеслось "…теперь он может двигать руками и торсом …". Какой идиот это написал? Что за бестактность?
Но даже не это так разозлило слизеринца... В его реальности у Поттера была рыжая Уизли и в этой тоже. Почему Мальчик-Герой ничего не потерял, а экс-старосте Слизерина так не везет? Почему у него есть сын, а Малфой вынужден довольствоваться крестником?
Пролистав еще несколько газет, Драко наткнулся на сообщение об их с Гермионой свадьбе. Ну да, все тот же Поттер со своей семейкой, все рыжие (неужели он разрешил позвать Уизли?), мистер и миссис Грейнджер, Нарцисса (интересно, как мама относится к этому жалкому подобию, которое когда-то было ее сыном?), Гермиона… Вот она улыбается в объектив, но что-то не очень счастлива. Да, гриффиндорцы никогда не умели врать. А она тем более. Все просто: он спас ее от страшного заклятия, теперь она ему должна. А поскольку староста девочек всегда очень честно и усердно выполняла возложенные на нее обязанности, то и с этой тоже справится. Вот только не понятно одно: зачем ему все это? Неужели он был еще и слеп и не заметил в ее глазах жалости? Малфоям не нужна жалость! А, быть может, он просто не хотел оставаться один, прекрасно осознавая, что, связав себя узами брака, Гермиона точно никуда не денется. Глупо, конечно. Глупо и эгоистично. Но все Малфои, так или иначе, эгоисты. Ну и чего он своим поступком добился? Альтруистичная Грейнджер привязана к нему невидимыми нитями. Еще и боится его почему-то…
Драко прекрасно понимал: Гермионе нужно о ком-то заботиться. Нет, не о нем. Это должна быть приятная забота, а не якорь на шее. В этих просторных величественных комнатах древнего родового замка должен звучать детский смех. Тогда - и только тогда - она будет счастлива, но он не может ей этого дать. Очевидно, поэтому срывается.
Драко не сомневался в правдивости своих догадок. Ведь Малфои, они в любой реальности Малфои, а беспомощность их просто убивает. Но появилась и другая мысль: значит, пока был красивый и здоровый, все было хорошо? А теперь он ей, видите ли, противен. Вот ведь, мерзкая сволочь, добродетельница чертова! Фантазия услужливо подкидывала слизеринцу все более изощренные и меркантильные мотивы отношений Гермионы с супругом.
- Что, старик, неплохую альтернативу ты мне преподнес! Я просто в восторге! – злобно крикнул в пустоту Малфой.
Драко полистал еще несколько номеров, но ничего интересного не нашел. У Гарри родился еще один сын. Мама дорогая, а Поттеров все больше! Гермиона вместе с Нарциссой время от времени дают благотворительные балы. Ну правильно, чем им еще заниматься? Близнецы Уизли открыли свой первый магазин во Франции. Похвально. Сразу видно, умеют бизнес вести. А про него практически ничего. В этом мире он никто! Ах, какой удар по самолюбию.
Нет, это не жизнь, а каторга. Совсем не такого он хотел. Надо выбираться отсюда как можно скорее. И вновь возник вопрос как?
Драко прикрыл веки и постарался воспроизвести в памяти весь их с волшебником разговор. Это было довольно непросто, поскольку слушал слизеринец старика с большой неохотой. Что же он говорил? Наконец, через некоторое время нужная фраза всплыла: "Ты сможешь перейти в другую реальность, которую пожелаешь сознательно или непроизвольно. Достаточно лишь поставить условие и ты там". Вспомнить-то, вспомнил. Вот только ясности не прибавилось. А как он сюда попал? Снова и снова Драко прокручивал в голове все нюансы от жестов старика до своих ощущений. События складывались в следующую цепочку: вот они сидят в баре, вот маг просит загадать желание, и вот он уже здесь. Нда… Слизеринец явно что-то упускал, но что?
- Хозяин, леди прибыли, желаете их видеть?
Малфой вернулся к действительности. Что-то они рановато. Ну, конечно, ему же плохо, он же с ума сошел, надо проконтролировать. Драко повернулся в сторону эльфа.
Интересно, а какая в этой реальности Нарцисса?
- Да, желаю. Желаю видеть обеих.
Вообще-то Драко также желал спуститься в гостиную. Но, видимо, не судьба. Наверное, так заведено, что и жена и мать приходят к нему, где бы он ни был, для его же удобства. Просто великолепно! Нет, просто жалко...
Послышался скрип двери, слизеринец обернулся и увидел свою маму. По идее, Нарциссе должно быть сорок семь. Но, Мерлин, она выглядит, как девочка. "Даже лучше Гермионы", - пронеслось в голове. Все такая же миниатюрная блондинка с серыми глазами и тонкими, как у самого Драко, губами. На лице практически отсутствуют морщины, ну еще бы, она же потомок вейлы!
- Драко, - обратилась женщина. А вот голос поменялся, стал глухим. - Милый, ты хотел меня видеть?
- Да, мама, - он улыбнулся. Нарцисса улыбнулась в ответ. - Как прошел вечер? – спросил он, чтобы что-то спросить. Но не это интересовало Драко. Каково видеть каждый день инвалида? Жить без внуков? И, в конце концов, без любви? Как она, что чувствует, чем живет? Живет ли? Или же просто существует, проводя до безобразия одинаковые скучные дни дамы из аристократического общества.
- Хорошо.
А что ей еще ответить?
- Не устала?
- Совсем немного, - ответила женщина. Ее лицо и жесты говорили об обратном.
- Тогда, прости, иди спать, не смею задерживать.
- Ты вовсе не задерживаешь.
- Иди, я же вижу, как ты утомлена.
Мерлин! Неужели даже со своей матерью он будет вести светскую беседу?
- Спасибо, Драко, - Нарцисса встала с кресла, подошла к сыну и нежно поцеловала его в щеку. Малфой вдохнул тонкий аромат духов – запах, знакомый с детства. С тех времен, когда она, укладывая его спать, крепко обнимала перед сном и читала сказку.
Женщина уже была возле двери, когда Драко окликнул ее. Плевать, она же его мама, она поймет:
- Скажи, пожалуйста, только честно. Как ты относишься к такой моей жизни?
Нарцисса внимательно посмотрела на сына. В глазах на секунду промелькнул испуг. Очевидно, Гермиона успела рассказать об инциденте в кабинете.
- Драко, если тебе плохо, мы можем позвать целителя, не стесняйся попросить о помощи…
- Просто ответь, тебе нравиться так жить? – перебил ее Драко.
Она смотрела на сына и думала. Милый, милый наивный мальчик. Столько испытал в жизни, да так и не повзрослел. Для чего он спросил? Что хочет услышать в ответ? Что каждый раз при виде своего единственного ребенка – смысла ее жизни – в таком плачевном состоянии, ее сердце безнадежно сжимается? Что едва переносит его недельные запои и разбитые зеркала? Она хотела бы забрать его проклятье на себя. Она уже свое прожила, а ему еще жить и жить. Рожать наследников. А что теперь? Нравится ли ей так жить? Просто ответь…
"Да, меня все устраивает". Ложь, и он это поймет.
"Нет, мне не по душе такая жизнь". Зачем лишний раз расстраивать? Просто ответь…
А жила ли она когда-нибудь? Да, наверное… Лет так тридцать назад. Женщина просто не думала об этом, так проще. Нарцисса свыклась с доведенными до автоматизма действиями. Зачем утруждать себя поисками смысла жизни, когда она давно миновала свой зенит, который при ближайшем рассмотрении отнюдь не был ярким и впечатляющим.
Всю себя она посвятила сыну. Хотела, чтобы он был не таким, как Люциус. Воспитательные моменты в семье проводил муж, желая сделать из Драко свою копию. И у него получилось…почти. Все-таки было что-то в мальчике и от матери. Да, будучи ребенком, Драко – как, наверное, все сыновья - подражал отцу. Люциус воспитал его самоуверенным и самовлюбленным. В силу переходного возраста парень считал, – как и все другие молодые люди, как и сама Нарцисса когда-то – что мир для него и только для него и не сегодня-завтра падет к его ногам. Но, немного повзрослев, Драко стал меняться. Все меньше походил на отца.
К примеру, юноша никогда не понимал того фанатизма, с которым Белла покланялась Лорду. Еще будучи совсем ребенком, он спросил у матери:
- Скажи, а почему так много чистокровных волшебников служило Тому-Кого-Нельзя-Называть? Они что, не знают, что он был полукровкой?
Вопрос сына поставил Нарциссу в тупик. Она и сама не раз им задавалась. Кто есть Темный Лорд для ее мужа, сестры и прочих Пожирателей? Духовный наставник и лидер? Нет, скорее тиран. Любила Его, пожалуй, лишь Белла, может, еще пара сумасшедших последователей. Остальные просто боятся и исполняют Его приказы, понимая, что дороги назад не существует. Боялся и Драко – больше всего на свете он не хотел Метки.
И вот однажды настал переломный момент в жизни сына. Нарцисса с радостью поняла, что ее мальчик влюбился. Драко, наверное, и сам не догадывался, вернее не признавался себе, но это так хорошо читалось на его лице. От Снейпа женщина узнала имя избранницы. Гермиона Грейнджер - подруга Гарри Поттера. Огорчило ее это? Нет, нисколько. Ее сын был влюблен, а в кого, не столь уж важно. Позже, когда Драко забрал мать под защиту Ордена, и она познакомилась с девушкой, то лишь убедилась в правильности выбора сына. Что с того, что она магглорожденная? Мисс Грейнджер такая умная и милая. А главное, любит и принимает ее сына таким, какой он есть - со всеми достоинствами и недостатками. Лишь однажды Нарцисса не смогла сдержаться и влепила пощечину Гермионе. В день, когда ее сына парализовало. Когда бледная девушка, заикаясь и дрожа, кое-как сообщила миссис Малфой о произошедшем, та просто не сдержалась. Она винила в случившемся Гермиону. Но затем поняла, что этим ничего не изменить. Женщины помирились и стали вместе ухаживать за дорогим для них человеком. Правда, Нарцисса боялась, что Гермиона однажды уйдет. Это было бы вполне естественным. Молодая, симпатичная девушка не должна тратить лучшие годы своей жизни на человека, который даже поесть самостоятельно не может. Но Гермиона лишь сильнее удивила Нарциссу, когда попросила уговорить ее сына жениться на ней. И женщина помогла.
Разговор был долгим и непростым. Малфой упирался, слышать ничего не хотел. Тогда мать использовала последний козырь:
- Драко, она не сможет быть всю жизнь рядом с тобой лишь на голом энтузиазме. Рано или поздно, Гермиона уйдет, а я не вечна. Кто будет заботиться о тебе после моей смерти?
Реплика матери ошарашила молодого человека.
- То есть ты хочешь сказать, что она стремится выйти за меня, чтобы подстраховать свои чувства и отрезать себе пути к отступлению? Хочешь сказать, у нее есть сомнения?
- Я всего лишь предупреждаю, что если вы не поженитесь, ты будешь до конца своих дней сам. А одиночество, поверь мне, страшнее инвалидности.
И он согласился. А потом стал пить. И начались эти его причуды. Сегодня Гермиона со страхом, смешанным с удивлением, рассказала ей про случай в кабинете. А прямо сейчас вот этот его странный вопрос. Просто ответь… Может он начинает сходить с ума?
- Просто ответь, тебе нравиться так жить?
- Я живу ради тебя, Драко. Ради любого тебя, - сказала Нарцисса. И это была чистая правда.
Очевидно, ответ его не удовлетворил, но возражать он тоже не стал.
- Спокойной ночи, дорогой, - добавила она и вышла.
- Спокойной ночи, мама, - сказал он в пустоту.
Через минуту, как по команде, в библиотеку вошла Гермиона. Она спросила, не хочет ли Драко спать. Мягкий, нежный голос. Но Малфой отказывался называть это заботой. Жалость! Только жалость и чувство долга. Он молча кивнул. Жена привезла его в спальню и стала помогать раздеваться.
- Не трогай меня, я сам! – одернул он ее.
- Драко, я просто хотела помочь. Ты сегодня неважно себя чувствуешь и…
- Тебе это не надоело?
- Что? – Гермиона внимательно посмотрела на мужа.
- Так жить. Не надоело жалеть меня?
Молодая женщина тяжело вздохнула:
- Мы снова вернулись к старому? Сколько можно это обсуждать? – ага, значит, он уже спрашивал ее об этом и не раз, - я не знаю, что должна сказать, чтобы ты поверил, что я люблю тебя таким, каким ты есть.
- А мне не надо ничего говорить, я все вижу по твоим глазам!
- Да? Ну и что же ты там видишь? – в голосе появились нотки раздражения.
- Жалость! – Малфой сказал это таким тоном, будто сообщил преступнику, что его разоблачили.
- Тогда зачем женился на мне? Чтоб упрекать в этом каждый день? – хороший вопрос. Если бы он знал мотивы "здешнего" Драко, возможно, ответил бы. Лучшая защита – нападение.
- А ты скажи, зачем вышла за меня?
В глазах Гермионы блеснул недобрый огонек. Она резко встала.
- Мы поговорим об этом завтра. А сегодня я переночую в другой комнате! – следовательно, обычно она спит с ним на одной кровати. От этой мысли стало теплее, но ее тут же остудила другая. А вдруг она это делает только чтоб помочь, если ночью ему что-нибудь понадобится?
- Этот бой был восемнадцатого июля, так? – надо выяснить все до конца.
- Да, - медленно ответила она, развернувшись к нему, - разве забыл?
- Что было до боя?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты разбивала чашку?
- Какую чашку?- Гермиона широко раскрыла глаза, удивленно приподняв брови.
- Перед наступлением я пил кофе на кухне, помнишь? Чашка разбилась?
- Я… нет, я не… я не помню. Драко, десять лет прошло!
- Вспомни. Это важно.
- Ты сошел с ума… - прошептала Гермиона, качая головой.
- Неужели так сложно вспомнить? – раздраженно воскликнул Малфой.
Ее терпению пришел конец:
- Весь день вверх дном! Сначала ты с чего-то решил, что можешь ходить, потом эти ненужные разговоры про якобы мою жалость, теперь эта чашка! О чем ты хочешь еще узнать? Какие трусы были на мне в канун Рождества пять лет назад? – к последнему предложению Гермиона уже кричала.
- Я спросил тебя, разбивалась чашка или нет, - ледяным тоном ответил муж, - Это все, что я хочу знать. Просто ответь и обещаю - больше никаких странностей, идет?
Это в конец озадачило гриффиндорку. Но, похоже, она и вправду что-то вспоминала. Гермиона присела на кровать и уставилась невидящим взглядом в окно. Через некоторое время все так же, не глядя на мужа, она произнесла:
- Я проснулась, в спальне тебя уже не было. Оделась, зашла на кухню, ты там стоял и пил кофе. Я взяла у тебя чашку. А потом забежал Рон, сообщил о нападении, я поставила чашку на стол, ты взял меня за руку и мы аппарировали в поместье Ноттов. Макнейр пустил парализующее заклятие, но ты вовремя прикрыл меня собой, - внезапно она посмотрела на Драко, в глазах стояли слезы, - это ты хотел услышать?
- Ты уверенна, что чашка не разбивалась? – тихо переспросил Драко, почувствовав себя неловко от нетактичного вопроса, но ему надо было знать наверняка.
- Да что ты заладил: чашка и чашка! – она снова встала. - Не разбивалась! – и уже тише. - Точно не разбивалась. Я поставила ее на стол, когда зашел Рон. А последние в его жизни слова, сказанные мне, я помню прекрасно. Больше я не слышала его голоса.
Драко не ответил. Она и не ждала. Пожелав спокойной ночи таким же, как и Нарцисса, уставшим безжизненным голосом, Гермиона пошла спать. Малфой хотел было ее окликнуть, но остановил себя. Зачем? Вот она снова подойдет к нему. И что дальше? Это не та Гермиона, которая была в его жизни. Эта: неживая, ненастоящая, сломленная и потерянная. Нет, однозначно надо отсюда выбираться.
Ему стало жарко. Не без труда Драко открыл окно и немного подышал свежим воздухом. Лучше не стало. Несмотря на поздний вечер, духота упорно не отступала. И ни намека на легчайший ветерок. Оглядев комнату, он увидел на одном из столиков графин с вином. Как же унизительно для самого себя было вот так передвигаться, но у него нет другого выхода. Слизеринец подъехал к столику, наполнил бокал и снова решил вернуться к окну. Однако управлять одной рукой оказалось сложнее. Коляска скользнула под ним и резко отъехала назад. В инстинктивном порыве Малфой схватился за кресло, выпустив из руки фужер – тот упал на пол, разбившись вдребезги. Ну, это уже смешно: он же не безрукий, в конце концов! Драко с яростью смотрел на осколки и красное пятно на паркете. В голове прокручивались события трех предыдущих дней – за всю жизнь с ним столько не происходило. Этот разбитый бокал стал последней каплей. С Малфоем случилось то, чего не было даже, когда он убрал колонну с тела Гермионы. У него началась истерика. Драко, что есть мочи, крикнул в никуда:
- Да что же это такое? Неужели я не могу даже налить себе вина без чьей-то помощи? Не хочу так жить! Я не хочу, чтоб она меня жалела! Так не должно быть! Верните мне мои ноги!
"Как пожелаешь", - прошептал над ухом знакомый голос. Комната стала терять свои очертания, как тогда в кабаке. Он вновь куда-то переносился…

TBC

Глава 6


2 сентября 2014 год, больница св. Мунго

Как только Малфой почувствовал некую устойчивость, то тут же открыл глаза. По характерному запаху и убранству кабинета, в котором очутился слизеринец, он определил, что находится в больнице св. Мунго. Сейчас Драко сидел на небольшом, довольно комфортном диванчике и держал в руках волшебную палочку. Что он здесь делает? Неужели…? Он опустил голову, посмотрел на свои ноги и нервно сглотнул. Медленно и неуверенно пошевелил пальцами одной ноги, затем другой. Получилось! У него получилось! Наверное, Драко не радовался так с того самого дня, когда Поттер свалился с метлы. Порывистым движением Малфой прижал к груди колени, обхватив их руками. Да! Ноги его слушаются и это чертовски приятно! Драко тут же вскочил с дивана и прошелся по кабинету. Сначала маленькими нетвердыми шажочками, все еще не веря своему счастью, затем все быстрее, а под конец даже провальсировал со стулом, напевая только что придуманный дурноватый мотивчик. Мерлин, как же приятно передвигаться на своих двух!
Малфой притормозил у зеркала. На него смотрел мужчина со стулом в руках, лет тридцати-тридцати пяти с... Что?! Он ведь терпеть не может длинные волосы! Драко никогда не нравилась прическа Люциуса, почему тогда сам с такой же? Хм… Да какая к дьяволу разница? Хоть лысый – главное, что не в инвалидной коляске.
А стул лучше на место поставить.
Это все, конечно, хорошо, но надо выяснить, что он тут делает. Не целитель же он, в конце концов. Драко внимательно осмотрел кабинет в надежде найти какую-нибудь зацепку. Ага, вот! На столе лежала газета. Она слегка пожелтела, очевидно, была не новой. Но это уже что-то. 28 августа 2014 года. Шестнадцать лет спустя…ну, нормально. Ему тридцать четыре и он не инвалид. Жизнь прекрасна!
Драко пролистал несколько страниц – ничего, что могло бы помочь ему разобраться с этой реальностью. Никакой информации. Видимо со временем эта газетенка только ухудшается, наполняясь различного рода сплетнями и вымыслами. Но тут… От увиденного на очередном развороте брови поползли вверх. Если бы кто-то со стороны наблюдал за слизеринцем, то созерцал весьма примечательную картину. Легкая заинтересованность Малфоя в считанные секунды сменилась гордостью, на лице появилась глупая улыбка. А все из-за того, что Драко увидел колдографию со своим изображением и прочитал заголовок статьи:
"Из старосты в министры!
В преддверии нового учебного года министр магии Драко Люциус Малфой поделился с нами некоторыми воспоминаниями о своих студенческих годах в Хогвартсе. Сложно ли совмещать должность старосты школы и капитана команды по квиддичу? Какой предмет больше всего любил министр? Каково учиться вместе с Гарри Поттером? Сколько сердец разбил юный мистер Малфой? Это и многое другое вы сможете узнать из эксклюзивного интервью…"
и т.д.
Эта реальность ему нравится. Эта реальность ему очень нравится! Он – министр магии… Вот это да! Поттер, наверное, локти кусает. Детской радости Драко не было предела. Он смотрел на колдографию и не мог поверить. А может ему не так уж и плохо с длинными волосами?
В следующий миг душевный триумф был прерван ехидным голосом, донесшимся из-за спины:
- Все никак собой не налюбуешься?
Драко обернулся и увидел симпатичную немного уставшую женщину средних лет. Она была в больничном халате, из-под которого выглядывала строгая прямая юбка. Жаль, что длинная - маленький обзор на ноги. Ровная осанка, волосы надежно связаны на затылке. Сложив руки на груди, Гермиона Грейнджер смотрела на Драко с нескрываемым раздражением.
- Привет, – ляпнул слизеринец первое, что пришло в голову, хотя, если точнее, на язык. Голову как раз ничего не посетило.
- Что ты делаешь в моем кабинете?
Великолепный вопрос! Двадцать баллов Гриффиндору.
- Раз я в больнице, - осторожно начал он, - значит, у меня что-то болит.
Гениально, Малфой, логика просто убийственная!
- Болит? Чешется у тебя в одном месте, вот и все! – Гермиона подошла к своему столу и принялась перебирать рецепты. Ее руки едва уловимо дрожали.
- Ничего у меня не чешется! – обижено ответил он.
А лучше не придумал?
- Тогда зачем ты здесь?
Что ответить, что ответить, что…
- Что-то со Скорпиусом? – она внимательно изучала заполненные бланки.
Скорпиус, кто это? Ладно, рискнем:
- Тебя хотел увидеть… - Ой! Ответ неверный! Похоже, в этой реальности они не женаты.
Гермиона недобро на него посмотрела и внезапно покраснела. Почему-то Драко показалось, что от смущения.
- Мерлин! – Она устало вздохнула. - Малфой, ну, сколько тебе объяснять, что та ночь была ошибкой! Не присылай мне цветы, не пиши идиотских записочек, не ходи за мной, в конце концов. У тебя своя жизнь, у меня своя.
Та ночь? Становится все веселее. Что еще: магией теперь можно пользоваться при магглах? Азкабан охраняют соплохвосты? Директор Хогвартса Лонгботтом (хотя нет, он же погиб... А вдруг здесь он жив, как Гермиона)? И… с какой стати он "пишет идиотские записочки"?!
Тем временем Грейнджер обошла Драко, достала из выдвижного ящика какую-то папку, вложила туда несколько пергаментов и, не говоря ни слова, направилась к выходу. Малфой устремился за ней.
- Стой!
- Что еще? – не оборачиваясь и не убавляя шага, спросила Гермиона.
- Почему ошибка? – он хватался за соломинку.
Грейнджер дошла до приемной стойки и отдала папку дежурной. Молоденькая милая девушка, завидев Драко, широко улыбнулась:
- Министр, Вы уже уходите? Надеюсь, Ваше самочувствие улучшилось?
- Да, спасибо, - машинально ответил Малфой, попутно оценивая ее фигуру. А ничего так ведьмочка…
Гермиона прервала обмен любезностями:
- Минди, это история болезни мистера Макмиллана, передай ее, пожалуйста, миссис Дэвис, когда та придет. Она его лечащий целитель.
- Да, миссис Уизли, - тут же ответила девушка, все еще поглядывая на министра. Но Драко она больше не интересовала. Его интересовало, что эта Минди сказала. Миссис Уизли? Он не ослышался? Но это право же смешно! Его Гермиона и…и…Мерлин, нельзя даже слов подобрать для этого рыжего недоразумения! Такого просто не может быть! Ну, дружила бы с поттеровским прихвостнем, раз он ей так дорог, но замуж зачем выходить?
"Миссис Уизли" не стала ждать пока Драко придет в себя. Все так же, избегая смотреть Малфою в глаза, она целенаправленно устремилась дальше по коридору. Слизеринец поспешил за ней.
- Да постой же! Что ты, как маленькая?
Она резко развернулась сразу за поворотом, на лестничном пролете. Малфой, не ожидавший этого, чуть не налетел на гриффиндорку.
- Драко, зачем все это? У меня есть Рон, у тебя – Астория…
Его жена Астория Гринграсс? Та блондинистая четверокурсница? Хотя какая она теперь четверокурсница. Нет, молчи, Грейнджер, слишком много информации на его бедную голову!
– У меня Хью и Рози, у тебя – Скорпиус. И мы должны попытаться…
Так вот кто такой этот Скорпиус – его сын! А у Гермионы целых два ребенка от рыжего кретина! Интересно, у них есть деньги, чтобы содержать детей? Н-да, похоже, это диагноз – вспоминать о материальном положении, слыша фамилию Уизли.
Что он там думал про директора Лонгботтома?
- …вчера увидела тебя на платформе…Драко, эй, Драко! Ты меня слышишь? – она пощелкала пальцами перед его глазами. - Кому я все это говорю? – пробубнила себе под нос женщина, качая головой.
Гермиона поднялась на несколько этажей. Малфой не отставал. Вчера на платформе… Значит сегодня 2 сентября.
Колдомедик зашла в небольшую узкую кладовку и стала что-то искать. Здесь хранились зелья и компоненты для них.
- Мята, мята…где же эта мята? – раздраженно шептала Гермиона переводя взгляд с одной полки на другую.
Чтобы найти мяту, Драко понадобилась всего секунда. Он достал с самой верхней полки коробочку:
- Вот.
Гриффиндорка требовательно протянула руку, но не тут-то было. Слизеринец резко убрал коробку за спину.
- Драко, не будь ребенком, - устало проговорила она.
- Ребенок здесь ты!
- Я? – возмутилась Гермиона. - И почему же это? Объясните мне, пожалуйста, мистер Малфой.
Он пошел ва-банк:
- Потому что врешь сама себе.
- Вот как? И в чем же? – колдомедик скрестила руки на груди и гордо вздернула подбородок.
- В том, что та ночь была ошибкой. Ты так не думаешь, - по выражению лица Гермионы Драко понял, что попал в точку. Ну, наконец-то! Не все же ему идиотом выглядеть. Гриффиндорка растерялась; руки медленно опустились. Драко сделал шаг в ее сторону – надо закрепить успех.
- Перестань, Малфой! (шаг) Я не собираюсь рушить свою семью (шаг) только из-за того, что у тебя (шаг) разыгрались гормоны! – Она тоже шагнула. Но в направлении от него. – Может, тебе и плевать на свою жену, а мне, например,… (отходить некуда) стыдно смотреть… (там стена!) Рону … в гла…за.
Последние слова Гермиона произнесла очень неуверенно и как-то совсем тихо и жалобно; поскольку Драко стоял к ней впритык, а путь к отступлению отсутствовал. Разве что убить себя, тут же превратиться в привидение и уйти сквозь стену. Что за дурацкие мысли, Гермиона Джейн Грей… Уизли! Ну вот, снова рядом Малфой и снова она всего лишь обычная школьница с растрепанной косой и туго затянутым гриффиндорским галстуком.
Видеть его в такой близости и в столь тесном пространстве было просто невыносимо. Его дыхание приятно щекотало кожу, а взгляд пронзал насквозь, заставляя опустить голову.
- А почему же ты не подумала о своем милом Роне перед тем, как лечь в мою постель? – прошептал Малфой и, сложив губы в трубочку, едва уловимо дунул ей в ухо. Ну что за детские игры, ей-Мерлин. Ну не детские, но…
- Я…я не…что ты себе позволяешь? – слабая попытка сопротивления.
- Тогда тебя не мучила совесть? – гнул свою линию Драко, касаясь носом ее щеки. Воистину, недаром символ Слизерина именно змея. Теперь понятно, почему Ева взяла то яблоко.
Но приятная расслабленность отступила, когда до Гермионы, наконец, дошел смысл сказанных слов, а не способ их подачи.
Ярость… Да как он вообще смеет произносить имя ее мужа! Кто он такой, чтобы указывать на ошибки?
Мерзавец!
Гермиона будто ощущала разряды тока, мчащиеся с сумасшедшей скоростью по ее напряженным нервам в головной мозг, посылая тысячи и тысячи разнообразнейших импульсов. На долю секунды ей показалось, что мозг не справится со всеми командами, не сможет - настолько они противоречивы - и ее голова просто взорвется.
Невозможно!
Выдержать!
Хватит!

- Малфой, прекрати! – взбешенно крикнула она.
Он физически ощутил ее внезапное напряжение: участившееся дыхание и дрожь, сильную дрожь по всему телу; лицо покраснело, широко раскрылись глаза, ненормально сузились зрачки. Такой слизеринец никогда ее не видел. И этот крик отчаяния: Малфой, прекрати!
И Драко прекратил…задавать вопросы. Вместо этого он просто поцеловал Гермиону, желая лишь одного, чтобы она не оттолкнула. Но женщина ни секунды не сопротивлялась и тут же с готовностью обхватила руками шею слизеринца. Да! Это его Гермиона, а не та многострадальная девушка из прошлой реальности. Будь она хоть Уизли-Поттер-Лонгботтом-Финниган-и-еще-раз-Уизли, но это его Гермиона Грейнджер! Малфой аккуратно, опасаясь негативной реакции, снял с волос гриффиндорки заколку – непослушные каштановые кудри вмиг рассыпались по плечам, приятно щекоча лицо мужчины. Вторая рука уже более уверенно очутилась под блузкой, успешно минув так кстати не застегнутый халат. Интересно, с чужими женами всегда так чертовски невозможно великолепно?
Коробочка с мятой с глухим стуком упала на пол.
Звук от падения заставил Гермиону очнуться. Мерлин, что же она делает? У нее есть Рон. Хороший, милый, родной. Он действительно любит ее. А что Малфой? Пришел, только когда приспичило. Нет, так нельзя. Ярость спадала, дрожь унималась – организм приходил в порядок, возвращая возможность логически мыслить. Неимоверным усилием воли она отклонилась от Драко.
- Уходи, - да, с таким придыханием просьба звучит весьма убедительно.
- Гермиона…
- Уходи. Сейчас же. – Отчеканила она.
- Нам ведь хорошо, зачем ты так?
На ее лице отразилось такая боль, что Малфой невольно поежился и разжал объятия.
- Хорошо, говоришь? А ты вспомни, как я задала тебе этот же вопрос на выпускном. Что ты мне тогда ответил?
Спроси что-то попроще.
- Не помнишь? Зато я запомнила на всю жизнь! Ты сказал, что я глупая грязнокровка и все, что было между нами – бессмысленно. Твоя личная прихоть. Мы из разных миров, Малфой, - на глаза гриффиндорки навернулись слезы, - как тебе не стыдно играть на моей слабости?
- Гер…
- Ты же прекрасно знаешь, что я люблю тебя. Всегда любила! – Она кричала. - И теперь хочешь этим воспользоваться. Но нет, я не буду твоей игрушкой, Драко Люциус Малфой! Нечего мною помыкать. Если твоя драгоценная женушка не удовлетворяет тебя в постели, поищи ей замену в другом месте.
- Но…
- Ты уже вытер об меня ноги однажды. И я не хочу, чтобы это повторилось снова!
Прежде чем Драко успел сообразить, Гермиона пулей вылетела из кладовки, громко хлопнув дверью.
Вот оно в чем дело. Малфой горько усмехнулся. Маленькая персональная драма. Капля в океане человеческих бед и страданий. С каким отчаянием она отталкивала его сейчас. Не хотела, чтобы он приходил, но с такой же силой желала этого. Любовь и чувство собственного достоинства неистово борются в ее душе. И, похоже, первая побеждала, не смотря на осознание неправильности происходящего. А вот что с ним совсем не ясно, вернее с Малфоем из этой реальности. Если он ее когда-то бросил, то зачем вернулся? Уж точно не просить зелья от головной боли. Что же тогда? Драко обвел взглядом помещение, будто надеялся найти ответ здесь – в этом воздухе, где еще витал едва уловимый аромат ее духов и безумия. На полу сиротливо лежала раскрывшаяся коробка.
Чертова мята! Почему у них все время что-то падает? То чашка, то коробка…
Дверь кладовки неожиданно распахнулась. Зашла незнакомая целительница. Женщина была крайне удивлена, увидев его здесь:
- Министр… - неуверенно начала она.
- Эээ, - Драко помешкал, не зная, что делать, - передайте, пожалуйста, миссис… - ну же, Малфой, скажи! - Миссис Уизли это.
Он поднял коробочку с пола, не дожидаясь ответа, всунул ничего не понимающей целительнице мяту и закрыл за собой дверь.
Слизеринец не стал искать Гермиону. По всей видимости, говорить им не о чем. Драко направился в зал, где располагались камины.
- До свидания, господин министр, - молодая дежурная все так же открыто ему улыбалась и, казалось, излучала вселенскую радость.
- Всего доброго, - холодно ответил Малфой, от чего улыбка тут же стерлась с лица девушки.
В голове было пусто. Никаких мыслей, никаких эмоций. Драко только сейчас сообразил, что все еще держит в руке заколку Гермионы. Бесцельно покрутив ее, он положил принадлежность для волос в карман мантии.

***

2 сентября 2014 год, Малфой-мэнор

Через несколько минут он уже был у себя в поместье.
Тут же появился эльф, который забрал верхнюю одежду. Услужливо поклонившись, домовик спросил:
- Хозяин желает обедать?
- Нет, где Нарцисса? – тут же приступил к расспросам Драко.
- Во Франции, вместе с хозяином гостит у своих родственников.
Малфой, до этого разглядывавший себя в зеркало, медленно обернулся к домовику:
- Что ты сказал?
- Леди и лорд гостят…
- Лорд? Какой еще лорд? – неужели Нарцисса вышла за кого-то замуж? Что за бред?
- Мистер Люциус Малфой.
- Люциус? – Драко сел на стул коротко и нервно рассмеялся, дайте кто-нибудь успокоительного зелья. – Он не в Азкабане?
Хотя пора бы уже перестать удивляться. Если Грейнджер теперь Уизли… Малфой чувствовал себя так, словно его по голове ударили чем-то очень тяжелым.
- Нет, хозяин, – эльф отрицательно покачал головой.
Значит, в этой реальности Люциус как-то избежал тюрьмы. Драко не предполагал такой возможности и был несказанно рад, что Малфой-старший не дома. Он не был готов ко встрече с отцом.
- Где Астория?
- Леди как раз обедает. Леди не знала, что хозяин будет к обеду и не ждала его.
- Ладно, накрывай на меня и побыстрее, - Малфой забыл, что всего минуту назад не хотел есть.
- Да, хозяин, - эльф поклонился и тут же исчез. А Драко направился в столовую, моля Мерлина лишь о том, чтобы там его не ждал соплохвост в чепчике в роли жены.


Глава 7


2 сентября 2014 год, больница св. Мунго

Гермиона прожогом влетела в свой кабинет. Она резко захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной, чувствуя прохладу, контрастирующую с ее разгоряченным телом, и стала медленно оседать вдоль ровной деревянной поверхности. Хрусь! Кажется, разрез на юбке теперь в два раза глубже. Почему-то этот факт рассмешил женщину. До слез. Гермиона не могла остановить приступ истерики несколько минут. Звонкий, но какой-то болезненный смех разносился по просторному кабинету. Вот как, оказывается, легко вывести из равновесия Главного колдомедика больницы св. Мунго. Наконец, придя в адекватное состояние, она не без труда поднялась, разгладила складки халата и медленно подошла к рабочему столу. Там все еще лежала старая газета, открытая как раз на том развороте, где красовалась колдография министра. Очередная колдография…
"Сколько сердец разбил юный мистер Малфой?" - прочла Гермиона.
О! Прекрасный вопрос! Да, соблагоизвольте ответить, мистер Малфой!
Она читала все его интервью: будь-то проблемы финансирования международных программ по обеспечению Статута о Секретности или репортаж о том, как министр отдыхает со своей семьей на Адриатике. Вот и сейчас женщина который раз просматривала эту статью, хотя уже давно выучила все в ней на память. Гермиона пропустила часть о "любимом профессоре Снейпе", "самом лучшем факультете", зельеваренье и квиддиче. Ее интересовало кое-что другое. С нехарактерным для гриффиндорки злорадством и сарказмом Гермиона смаковала каждую выбранную ею фразу. Это доставляло необъяснимое и некое безрассудное удовольствие, временами граничащее с истерикой.
"Несмотря на то, что моя жена блондинка, в школе мне больше нравились брюнетки. Эти девушки создавали контраст со мной, знаете ли".
К чему так политкорректно, мистер Малфой? Давайте смотреть правде в глаза. Несмотря на то, что моя жена - фригидная аристократка, в школе я не брезговал грязнокровками. Эти девушки создавали просто сногсшибательный контраст с моей чистокровной задницей!
"В девушках, в первую очередь, я всегда ценил ум".
И именно поэтому переспал с половиной Хогвартса? Не припомню чтоб Паркинсон, Стэдвел, Элиот и Клэнси отличались высоким интеллектом… Или он имел в виду когтевранок?
"Нет ничего серьезного не было. Единственной и неповторимой для меня всегда была и будет Астория".
А вот здесь уже просто хотелось набрать полные легкие воздуха и кричать, что есть мочи: ЛЖЕЦ!
После его убийственных оскорблений, свалившихся, как гром среди ясного неба, Гермиона впервые почувствовала себя балансирующей на краю пропасти. Гриффиндорка просто не представляла, как вообще сможет жить без него. Нет, в глубине души девушка знала, он так и поступит. Но ее вера в лучшее в людях давала надежду на то, что Драко пойдет на все ради их отношений. Он же любил ее... Любил ли? Ответ на этот вопрос Гермиона не знала по сей день. Драко Малфой всегда был, есть и будет для нее загадкой.
Девушка очень долго не могла прийти в себя, не хотела никого видеть. Возвратившись домой, она часами не выходила из своей комнаты. Просиживала дни напролет на подоконнике, прислоняясь лбом к приятно охлаждающему стеклу, и время от времени, смахивая непрошенные слезы. Гермиона внимательно изучала улицу за окном, будто надеялась, что вот еще чуть-чуть, и он появится из-за поворота. Придет, чтобы просить прощения и забрать ее с собой. В девичьих фантазиях речь раскаянья звучала по-разному, но финал был всегда одинаков: Гермиона великодушно извиняла своего непутевого возлюбленного, и они жили долго и счастливо. Но мечты по-прежнему оставались мечтами. Она без часов могла определить, когда мимо их дома проедет мальчик с утренней прессой, назвать дни недели, в которые мистер Офрен подстригает свой газон, а также перечислить все цвета комбинезончиков и чепчиков малышек миссис Скотт. Соседи-магглы и случайные прохожие терялись в днях, неделях, месяцах. Вот только тот, самый главный и нужный так и не пришел…
Даром друзья ломали головы. Никто не узнал о причинах такого состояния девушки. Гермиона упорно молчала, отшучиваясь фразочками типа "это приступ меланхолии по Хогвартсу" или "думаю о смысле жизни". Тем временем она всерьез замысливалась над тем, чтобы покинуть волшебный мир. Но кем она станет, чем займется? Вряд ли ее блестящий магический аттестат очень уж пригодится в маггловском мире - здесь она теперь чужая.
Потом пришла другая идея – уехать из страны, куда-нибудь подальше. В Австралию или США, например. Но тут воспротивились родители. За годы ее обучения Грейнджеры почти не виделись с дочерью, а теперь она снова хотела бежать от них. И гриффиндорка осталась в Англии, так ничего кардинально не изменив в своей жизни.
"Вы знаете, почти все мои однокурсники сейчас весьма преуспевающие люди и меня не может это не радовать".
Ну, конечно, он всегда думал только о благополучии других, жертвуя собой во имя великих целей. Хотя нет, погодите… Это же про Гарри!!!
Амурные дела, несомненно, важны. Но вопрос о самоопределении никто не отменял. Гермиона понимала, что единственный способ отвлечься и вернуться к нормальной жизни – это пойти на работу. И снова очень долго сомневалась, не представляя, кем хочет стать. Гарри и Рон устроились в Аврорат, звали ее с собой. Девушка отказалась. Гермиона очень любила своих мальчишек, но ведь она снова будет лишь частью их троицы, ей же хотелось начать самостоятельную взрослую жизнь. Видеть лучшую ученицу Хогвартса под своим началом желали многие маги. Но Гермиону не прельщала перспектива служить в Министерстве. Мисс Грейнджер устроилась в больницу св. Мунго, убеждая себя в том, что хочет лечить волшебников. На самом же деле причина была гораздо прозаичней. Там она не сможет пересекаться с ним каждый день. А, даст Мерлин, вообще больше не встретит.
"Я всегда хотел работать в Министерстве. Еще в школе привык занимать ответственные посты".
Да, у Снейпа неплохо получалось уладить это.
От знакомых она слышала, что Малфой устроился в Министерство на какую-то незначительную должность. Нет, была б его воля, он бы вообще не работал, но надо же прикинуться пай-мальчиком. Ведь теперь Люциусу намного сложнее доказать свою непричастность к делам Темного Лорда. Так что всей семье пришлось снизойти со своих персональных небес на грешную, переполненную грязнокровками и предателями крови землю.
"Первые годы я буквально неделями жил на работе, отказывал себе в отпуске, праздниках и банальных выходных".
Скажите, какой трудоголик! Куда там остальным…
Гермиона старалась попасть в команду, которая занималась лечением самых сложных заболеваний, брала сверхурочные смены, соглашалась подменять всех сотрудников, дежурила по ночам. Потому что слишком больно приходить домой и ложиться в пустую холодную кровать, зная, что все могло быть иначе. Могло ли? Мерлин, это же Малфой, разве одна фамилия не объясняет его грязный поступок?
Да, Гермиона сознательно отказалась видеть Драко, но, тем не менее, следила за его жизнью очень внимательно. Сначала о слизеринце практически ничего не писали, а потом все чаще и чаще стали появляться коротенькие заметки о его повышениях и личных успехах на рабочем месте. Естественно, Малфой трудился в Отделе Международного Магического Сотрудничества. Дипломатия – это его конек.
"Да, я довольно быстро двигался по карьерной лестнице".
Лизал, кому надо задницы, сдавал, кого придется… Знаем-знаем.
Тем не менее, и сама Гермиона не стояла на месте. Чрезмерное рвение к работе коллеги объясняли интересом и желанием помогать больным и всячески поощряли сотрудницу. Девушка не только лечила пациентов, но и принимала активное участие в различного рода экспериментах по разработке новых методик целительства.
В то время она уже почти успокоилась и смирилась с потерей Малфоя. С головой ушла в работу, проигнорировала предложение руки и сердца со стороны Рона. Работала, работала, работала – все время совершенствовалась. Снова отказала Рону. Казалось, вернулась к нормальной жизни. Теперь, для здорового полноценного сна совсем не обязательно предварительно изматывать себя дополнительными дежурствами. А, чтобы посмотреть на его колдографию в выпускном альбоме, не нужно запасаться стопкой носовых платков. Она снова стала Гермионой Грейнджер, которую все знали и ценили за упорство в достижении целей. Но душевное равновесие длилось недолго - Драко женился.
"Как Вы можете такое говорить? Конечно, моя молодая жена не могла мешать, наоборот, всячески поддерживала. С пониманием относилась к моим поздним возвращениям и частым отъездам. Она у меня просто золото".
А ведь как трогательно звучит. Аж самой такую жену захотелось…
И вот тогда Гермиона поняла, что навсегда потеряла что-то очень важное. Чего уж врать? В тайне она все еще надеялась на то, что однажды он вернется и все будет, как прежде. Но нет. Вот теперь уже точно не будет. Чистокровные не разводятся, черт бы их побрал.
Паника и ревность часто заставляют делать нас импульсивные, необдуманные и попросту глупые поступки. Этот случай не стал исключением. Гермиона предложила Рону пожениться, объяснив свое желание тем, что никого лучше уже не найдет…СТОП!…нет, конечно же, потому что любит его и наконец-то готова к созданию семьи. И только потом поняла, какую ужасную ошибку совершила.
"Несмотря на то, что мы женаты более десяти лет, я все еще без памяти влюблен в нее".
Святой Мерлин, это так мило! Только "нее" надо заменить на "себя", тогда будет порядок!
Гермиона не любила Рона. И уж тем более, никогда не представляла его в роли своего мужа. В ее понимании супруг должен быть главным в семье, а что Рон? Он всегда во всем с ней соглашался, стоило слегка повысить голос. Девушка не ценила попытки мужа идти на компромисс, вместо этого лишь сильнее раздражалась.
"Бесспорно, она и сын лучшее в моей жизни".
"Грейнджер, я не прикасался к ней уже лет пять. Она что есть, что нет. Разницы никакой", - Драко Люциус Малфой, 20 августа 2014 года, 01.32 а.m. спальня одного из фамильных замков. Дайте лучше эту цитату – интервью эффектней получится. Между прочим, из достоверных источников!
Она во всем сравнивала Рона с Драко. Но куда простому добродушному Уизли тягаться с Малфоем? Гермиона не могла понять, почему раньше закрывала глаза на все недостатки друга, но стоило им пожениться, как она стала раздражаться по малейшему пустяку. Девушку нервировали разбросанные по дому носки, незакрытые дверцы шкафов, его "да-да, уже встаю, милая, еще минутку" каждое утро... Тем не менее, гриффиндорка изо всех сил старалась стать примерной женой. Впрочем, понятие "примерная жена" было весьма странным в ее трактовке, а именно – не попадаться мужу на глаза, чтобы не сорваться из-за какой-то ерунды. И Гермиона снова пропадала на работе. Даже будучи в положении, не покидала больницы.
Дети как назло были очень похожи на Рона. Он носился с ними такой счастливый. А Гермиона думала – и за это еще больше корила себя – что хотела бы совсем других детей, похожих на другого человека.
"Поттер? Нет, мы никогда не общались. Сейчас находимся лишь в деловых отношениях. Сами понимаете, Слизерин не очень-то дружен с Гриффиндором. Да, я иногда встречаюсь со своими однокурсниками, но крайне редко".
И все? Он даже не выльет пару ведер помоев на Гарри? А про нее, естественно, ни слова…
За все шестнадцать лет Гермиона видела Малфоя лишь дважды.
Впервые это случилось спустя два года по окончании школы на вечере встречи выпускников. Гермиона не хотела идти, но Гарри с Джинни буквально за уши потянули девушку на праздник: сколько ж можно работать?
В зале была уйма народа. Здесь царили шум и духота. И почему-то у Гермионы не возникло ностальгических чувств, не было ощущения, что это тот самый родной замок, который дал ей так много в жизни. Наоборот, лишь отвращение к присутствующей публике. Бывшие однокурсники со сладкими до приторности улыбками, колдографиями детей/жен/мужей/домашних эльфов и желанием поведать о своей жизни каждому, кто готов слушать, вызывали рвотный рефлекс.
Возле Гарри тут же образовался кружок почитателей. Еще бы, кто не хочет завтра рассказывать друзьям и сотрудникам, что они "немного поболтали с Поттером о том, о сем и о былом". Рон потащил Гермиону танцевать (тогда они еще только встречались, если можно так назвать редкие и кратковременные свиданья по выходным). Они вернулись к столику после того, как Уизли несколько раз наступил своей девушке на ногу, и она больше не могла вальсировать. Настроение испортилось окончательно. И оно совсем не улучшилось при виде раздраженного Гарри. Причина недовольства раскрылась быстро. К нему подходил Малфой…поздороваться. Поздороваться?
- Надо же какая тебе честь! – фыркнул Рон, нехотя отпуская руку девушки.
- Не только мне, вам тоже. Он интересовался, почему я без вас.
- Что прям так и спросил? – опешил Уизли.
- Нет, конечно, он осведомился, где рыжий и заучка.
- Хм…слишком мягко, совсем не в его репертуаре, - Рон взял бокал с шампанским и сделал пару глотков, - видно, хорошо ему в Министерстве хвост прижали.
- А еще, Гермиона,– Гарри повернулся к притихшей подруге и внимательно посмотрел на нее, - спросил замужем ты или нет?
- Он такое спрашивал? – она округлила глаза и густо покраснела. - С чего бы?
Куда деть эти руки? Почему они так мешают?
- Вот и я думаю, с чего бы, – Поттер не сводил пристального взгляда с девушки.
- И что ты ответил? – подозрительно быстро спросила Гермиона и тут же мысленно выругала себя за несдержанность. Она еще в школе предполагала: Гарри что-то было известно; однако друг ни разу не заговаривал на эту тему.
- Хотел посоветовать, не совать нос в чужие дела, но подумал - это будет по-детски. Ну, я и сказал правду, что ты с Роном встречаешься.
- Аааа… - только и смогла выдавить из себя девушка и схватила бокал с шампанским. Она терпеть не могла этот напиток, но ведь надо было как-то закрыть неприятную тему. - О, как вкусно! Надо же! – с натянутой улыбкой заметила она.
Гарри медленно кивнул и слегка улыбнулся. Он знал, Гермиона ненавидит газированное вино.
Как назло Малфой весь вечер не отходил от своей компании и не смотрел в их сторону, что было еще обидней. Пару раз танцевал с Паркинсон, а потом и вовсе скрылся из виду с какой-то блондинкой. Причем довольно надолго. И тут девушкой овладело отчаяние. Гермиона Джейн Грейнджер – здравомыслящий и рациональный человек - забыв про все на свете, выскочила из зала, не обращая внимания на оклики своего парня.
В коридоре она почти сразу же натолкнулась на него. Драко был один. Дрожь прошла по всему телу. Только сейчас до гриффиндорки дошло, какую она сделала глупость. Ну и на что надеялась, дурочка? Что он тут ее дожидается? И вообще, почему в коридоре так жарко?
Малфой смотрел на бывшую однокурсницу со смесью удивления и презрения.
- Драко, я… Прости, я не хотела… Я шла в дамскую комнату… - Гермиона понимала, что лепит полнейшую чушь, но не могла остановиться.
Губы слизеринца нервно дернулись, и он процедил сквозь зубы:
- Грейнджер, не ходи за мной.
И, не дожидаясь ее не менее бессвязного ответа, пошел прочь.
Гермионе некстати вспомнился Снейп…
Вторая их встреча состоялась пять лет назад. Проходило торжество, посвященное открытию нового отделения больницы - маггловских болезней. Гермиона была инициатором проекта. Сама искала спонсоров, обдумывала методы лечения, приглашала врачей и прочих специалистов из неволшебного мира. В общем, работа была проведена гигантская. В связи с этим, ее назначили руководителем отделения.
И вот теперь, стоя в красивом вечернем платье за трибуной перед многочисленными сотрудниками больницы и представителями министерства, она выступала с речью. После торжественного разрезания ленточки мистером Фоксом - волшебником, который профинансировал проект - Гермиона принимала поздравления, попутно позируя для колдографов. Внезапно руководитель больницы подошел к миссис Уизли и, неуклюже взяв под локоть, подвел к министру. Возле последнего стояло несколько глав разных департаментов, в том числе и Малфой.
- Миссис Уизли, - начал министр, - примите мои искренние поздравления. Вы проделали колоссальную работу.
Заместители наперебой принялись желать Гермионе успехов в профессиональной деятельности. Это напоминало плохо поставленную пьесу. Ни для кого не секрет, что мистер Спенсер собирался в отставку, и заместители старались выслужиться перед министром даже в таких мелочах, дабы получить это место. На фоне неуклюжего фарса выгодно отличался Малфой, который со скучающим выражением лица наблюдал за всей этой искусственной вежливостью. Он хранил молчание, но внезапно к нему обратился министр:
- Мистер Малфой, я думаю, что миссис Уизли заслужила несколько теплых слов в свой адрес и от Вас.
Гермиона зарделась. Только его "теплых слов" ей не хватало. Драко учтиво кивнул министру и лениво повернулся в сторону бывшей девушки, его тон был подчеркнуто вежлив:
- Поздравляю Вас, миссис Уизли, - сделал он ударение на ее фамилии, - Вы всегда добивались, чего хотели. Ну, или почти всегда, - закончил он с обворожительной улыбкой.
Гермиона ретировалась под предлогом внезапно появившейся жажды. Она подошла к столу с алкоголем в надежде найти огневиски, но банкет не предполагал напитков такого градуса. Тогда гриффиндорка схватила и выпила два бокала шампанского. В носу легонько закололо. Черт! Она терпеть не может эту шипучку до зубного скрежета! Гермиона потянулась за третьим бокалом, когда над ухом послышался такой до невозможного желанный и ненавистный голос:
- Грейнджер, ты бы еще отделение для домовых эльфов открыла.
Все, это уже слишком! Он доигрался. Гермиона опрокинула в горло третью порцию и решительно повернулась к Малфою.
- Во-первых, я не Грейнджер, а Уизли, а во-вторых, если посчитаю нужным – открою. И даже отдам пару коек твоим домовикам – по блату, - парировала Гермиона. И, пока Малфой обдумывал достойный ответ, неожиданно подмигнула. Черт, она больше никогда не будет пить шампанское! Драко хотел было сыронизировать, но не нашелся. Слишком уж непредсказуемо повела себя гриффиндорка.
С триумфальным выражением лица Гермиона поспешила скрыться в толпе, пока слизеринец не пришел в себя. Теперь она вроде как в выигрыше. Еще бы! Сам Драко Малфой не смог ей ответить! Этот день нужно выделить в календаре красными чернилами и отмечать ежегодно наравне с Рождеством и Пасхой. Но радость от маленькой победы была не долговечной. В один момент ей стало все противно: министр со своими "искренними поздравлениями", репортеры с прытко пишущими перьями и вспышками колдокамер, даже мистер Фокс с его тысячами галеонов. А больше всего Малфой и…она сама. Открытие отделения, над проектом которого Гермиона трудилась более года, теперь не радовало. Все стало каким-то скучным, серым. Навалилась усталость, которую окрыленная женщина пыталась не замечать. Люди в зале превратились в однообразную шумную и безликую массу, голоса доносились издалека. Это не ее праздник. Гермионе захотелось домой – сесть в гостиной перед камином в пижаме, неуклюжем махровом халате и тапочках-драконах, которые подарил ей Чарли. И чтобы кто-то пожалел.
"Скорпиус – моя гордость. Очень меня напоминает в том же возрасте. (Мистеру Малфою-младшему сейчас двенадцать – прим. ред.) Да, он болел, но благодаря стараниям колдомедиков, выздоровел".
И вот теперь совсем недавно… Конец июля, Скорпиус сильно заболел…
"Какая болезнь? Я думаю, это не имеет значения. Все равно он уже здоров".
И это была именно маггловская болезнь. Позор для чистокровной семьи. Забыв обо всем на свете, Малфой сразу же привел сына к Гермионе. Она осмотрела мальчика и поставила диагноз - корь. Ребенка изолировали. Драко приходил каждый день, общался с сыном через стеклянную перегородку. Когда он появлялся, вялый и уставший Скорпиус расцветал, будто бы и не существовало никакой болезни. Гермиона исподтишка наблюдала за ними - такой себе утонченный мазохизм – чужой ребенок родного человека. После общения с сыном Драко обязательно заходил в кабинет миссис Уизли и говорил с ней о болезни сына. Порой он задавал одни и те же вопросы по нескольку раз, и ей казалось, что он хотел сказать еще что-то, но всегда сдерживал себя. А, может, и не хотел, просто ей так хотелось думать.
Астория приходила лишь однажды, но Малфой-младший не пожелал с ней разговаривать, и попросил Гермиону сказать матери, что он спит. Колдомедик хоть и удивилась, но просьбу больного исполнила. Астория кивнула, спросила о самочувствии ребенка и ушла. А гриффиндорке почему-то подумалось, что жена Драко угадала намеренную ложь сына.
Через три недели мальчик был здоров. Забирать Скорпиуса явилась миссис Малфой. Гермиона огорчилась, она хотела видеть Драко. Колдомедик была рада, что ребенок выздоровел, но не хотела отпускать его. Ведь тогда она больше не сможет видеть его отца.
Вопреки ожиданиям Драко пришел на следующий же день и принес ей чек – плату за молчание о том, чем болел Скорпиус. Гермиона оскорбилась. Она лечила ребенка совсем не ради денег его отца. Малфой заметил, что строить из себя добродетель, а точнее выпендриваться, ей не к месту, поскольку он очень сомневается, что ее горячо любимый муж заработает за год хотя бы десятую часть предлагаемой суммы. Гермиона разозлилась до того, что не сдержала своих эмоций. При чем выражалось это не только в надрыве голосовых связок. Колдомедик швыряла в Малфоя всем, что находилось у нее на столе, что-то кричала, в чем-то упрекала. Она мало что помнила. Только то, как Драко прорвался сквозь тяжелую артиллерию, состоящую из книг, тек и пустых колб, прижал Гермиону к стене. Все закончилось в одном из родовых поместий, где-то неподалеку от Манчестера. Это было вполне логично. И это было великолепно. А вот с утра хотелось разорвать себя на части. Стараясь не смотреть на спящего Малфоя, она собрала вещи и поспешно ретировалась. После того случая Драко каждый день присылал ей цветы со смешными записочками уровня первокурсника. А она устала повторять, что ей не нужны эти роскошные букеты и его детские заигрывания.
Сегодня цветов не было, зато был он собственной персоной. Впервые после того дня явился в ее кабинет. Зачем? Собирался ввести произошедшее в привычку? Ну, уж нет! Этого она не допустит! Пусть с другими кувыркается, а она не такая. У нее еще остались крохи собственного достоинства. Такого досадного инцидента больше не повторится…
Мерлин, к чему себя обманывать? Для начала, "досадный инцидент" вообще не должен был произойти… Нет ей ни оправданья, ни прощенья…
"Да, я целиком доволен своей жизнью. Нет, я ничего не хотел бы поменять".
Ой, ли?
Его интервью – сплошной шаблон. Прекрасная жена, примерный сын, любимая работа. Все так гладко и хорошо. Ни единой ошибки, ни одного промаха. Каждый шаг просчитан наперед. Путь от сына Пожирателя до министерского кресла проходит через козни, тонны грязи, подхалимства и предательства. В этом вся прелесть политики. Интриган, дипломат, лицемер - в свои тридцать четыре он возглавляет государство. Волшебное сообщество привыкло видеть в нем могущественного лидера и доверять ему. Но никто не знает лидера, который прячет свое лицо в густых локонах любимой женщины, отчаянно хватаясь за иллюзии прошлого, когда самым сложным вопросом на повестке дня был выбор цвета рубашки.
- Гермиона, я так устал. Исцели меня, ты же умеешь.
Да, я целиком доволен своей жизнью. Нет, я ничего не хотел бы поменять.

В дверь постучали:
- Войдите, - женщина перевела свой взгляд с колдографии на дверь, спешно поправляя волосы. Черт, заколка осталась у Малфоя!
В проеме стояла запыхавшаяся и раскрасневшаяся личная ассистентка Гермионы:
- Миссис Уизли, скорее. Экстренная ситуация!


Глава 8


2 сентября 2014 год, Малфой-мэнор

Астория сидела за обеденным столом с неестественно прямой спиной. Заученными с детства движениями она резала кусочек мяса на тарелке: вперед-назад, вперед-назад. Ни одного лишнего миллиметра, ни одного неоправданного движения, будто бы делала операцию.
В поместье не было ни души, кроме эльфов, и женщина вполне могла бы не переодеваться к обеду, как это заведено; или вообще, поесть у себя в комнате. Но она настолько привыкла к правилам этикета, что не различала, когда поступает так, как положено, а когда так, как хочется. Наверное, эти понятия давно стали для нее единым целым.
Мистер и миссис Гринграсс могли гордиться. Им удалось воспитать идеальную дочь.
Как девушка, рожденная в чистокровной аристократической семье, Астория с самого детства знала, что при выборе мужа интересоваться ее мнением никто не будет, а потому заранее настроила себя на то, что родители лучше знают, как устроить будущее. Наблюдая за страданиями своих старших сестер и подруг, которые шли под венец со слезами отнюдь не счастья на глазах, она сделала для себя весьма интересный вывод. Зачем зря портить нервы и засыпать под утро, уткнувшись опухшим лицом в мокрую подушку, если можно просто не забивать себе голову всякими сентиментальными глупостями, которые ее подруги гордо (и на ее взгляд пафосно) именовали запретной любовью. Ну не вышла она замуж по любви, так что ж теперь, хоронить себя на всю жизнь в скорбной печали по безвозвратно утерянной молодости? Нет, не дождетесь! Она будет самой лучшей - идеальной женой и неважно, что кроме брачных уз, с мужем больше ничего не связывает. Главное, чтобы со стороны ее семья выглядела безукоризненно, большего и не надо.
Она так и не полюбила. Ни один волшебник не смог добиться ее расположения, хотя пытались многие. И вроде бы в душе юной девушки изредка поднималось какое-то волнение. Случайные взгляды, робкие прикосновения. И вроде бы порой сердце стучало быстрее обычного. Это было вполне нормально и по-человечески. Но каждый раз слизеринка подавляла в себе непонятные – а потому раздражающие – порывы. Ее останавливала мысль о будущем браке. Интуитивно Астория понимала: надо только пожелать и она будет счастлива с любым из своих поклонников. Но сознание всегда выигрывало поединок с чувствами и твердило о том, что любить смешно, это сказки для глупых молоденьких девчушек. Любовь в принципе не может быть идеальной, а Гринграсс именно такая, поэтому им не по пути. Что ж, не беда. Нет чувств – нет боли (а также измотанных нервов, истерик, апатии и головокружений в комплекте). Формула проста! О привязанности к своему мужу Астория даже не думала. Для нее это было как-то…пошло. Что-то вроде правил дурного тона. Любовь – это слишком сильные эмоции, они расшатывают состояние перманентного спокойствия. Поэтому ее отношение к собственному супругу не поддавалось описанию. Она не знала, что чувствовала к нему.
Когда отец сказал Астории, что ее мужем будет Драко Малфой, девушка испытала двоякое чувство.
С одной стороны, Малфои – уважаемый, древний род и породниться с ним большая честь для их семьи. Девушка отчетливо понимала это, ведь даже тот факт, что Люциус Малфой был в свое время приспешником Темного Лорда, не смутил ее отца при выборе подходящей партии для дочери. Драко очень видный жених и то, что он станет ее мужем, весьма льстило самолюбию юной девушки. С чувством несомненного превосходства Астория смотрела на подруг, которые готовы были продать душу дьяволу, чтобы оказаться на ее месте.
Но с другой стороны, Драко был весьма неоднозначной личностью - загадкой, что не могло не настораживать. Те четыре года, которые она знала Малфоя в школе, не помогли девушке определиться с отношением к нему. Как и все слизеринцы (ну Крэбба и Гойла в счет не берем), он был сообразителен, хитер, расчетлив и всегда идеально держался на публике – то, что девушка так ценила. Но сорвать маску и узнать, что действительно творится в его душе, не представлялось возможным. Да Астория никогда и не задавалась такой целью. Их факультет почти весь состоял из таких личин.
Тогда, видя каждый день этого блондина в общей гостиной, она и не подозревала, что через несколько лет будет клясться ему в вечной верности и хм…любви. Итак, Малфой был холодным высокомерным и самовлюбленным аристократом.
Драко же и вовсе не замечал слизеринку в виду разницы в возрасте. Впрочем, это ее нисколечко не печалило. Однако один случай дал шанс Астории взглянуть на будущего мужа в другом свете.
В тот вечер девушка направлялась в библиотеку. Она прогуляла историю магии, за это профессор Бинс наказал ее дополнительным заданием в два свитка. Сказать, что Астория была "несказанно рада"- не сказать ничего. За те три с половиной года, которые она здесь проучилась, слизеринка никогда не приближалась к стеллажам, посвященным истории, довольствуясь купленным учебником. Но тема была слишком замысловатой, и в книге по данному вопросу практически ничего не значилось, поэтому пришлось идти сюда.
Так уж издавна сложилось, что все студенты Хогварста не любили историю. Следовательно, секция пустовала. Правда, староста девочек строчила какой-то доклад. Оно и понятно: Грейнджер – заучка. Что ей еще делать, как не домашнее задание?
После долгих поисков Астория нашла нужную книгу и забилась в самый дальний угол. Еще не хватало, чтобы кто-то из однокурсников увидел ее здесь. Девушка достала письменные принадлежности и принялась за работу. Тема, чего и следовало ожидать, оказалась убийственно нудной и Астория была рада любому поводу отвлечься. Таковой ей представился уже минут через десять. Неподалеку послышались голоса: женский и мужской. Астория не могла разобрать слов, но по интонации было ясно, что их владельцы о чем-то спорят. Голоса мешали сосредоточиться на работе, и девушка тихонечко подкралась к стеллажу, из-за которого открывалось отличное обозрение. Где-то глубоко в сознании менторским тоном звучало назидание о том, что такое занятие недостойно идеальной девушки. Плевать, любопытство побеждало всегда! Тем более последнее было вознаграждено с лихвой. Вниманию Астории предстало поистине ошеломляющее зрелище. Грейнджер держала в руках сумку с явным намерением уйти, а Малфой преграждал ей дорогу. Лицо старосты девочек пылало. Не будь это библиотека – святыня для зубрилки – она бы уже давно орала, а так ограничивалась злобным шипением:
- …слишком много о себе возомнил! Я не намерена терпеть издевательства с твоей стороны!
Голос Малфоя был спокойным, но в нем слышались раздраженные нотки:
- Но ведь раньше терпела.
- Раньше это было вполне логично. А сейчас мне совсем не плевать на то, что ты говоришь!
- А ты не слушай, - он протянул руку к сумке гриффиндорки, но Грейнджер лишь сильнее прижала ее к себе. – Ну, как ты это представляешь? Шесть предыдущих лет я оскорблял тебя, а теперь начну защищать?
- Не надо меня защищать, ты мог просто промолчать. Думаю, Паркинсон и без твоей помощи прекрасно удалось в очередной раз облить меня грязью! – девушка вновь попыталась уйти, но давать ей дорогу в намеренья Драко не входило.
- Эй! Ты забыла? Я – Малфой, чистокровный волшебник и слизеринец…
- Приятно познакомиться!
- А ты – Грейнджер, - терпеливо продолжал он, будто говорил с трехлетним ребенком, - подружка Гарри Поттера и…
- …И поэтому ты с таким удовольствием назвал меня грязнокровкой! – закончила за него девушка. - Дай пройти! Глаза б мои тебя не видели…
Астория очень удивилась. Малфой не злился на гриффиндорку за то, что та перебила его – непозволительная роскошь для простых слизеринцев – вот уже целых два раза! Да еще и предъявляла претензии. Более того – он оправдывался!
- Мерлин! Грейнджер, до тебя доходит, как до вашего обожаемого великана. Ай! Это было больно, – безобидно заметил Драко. Конечно, грязнокровка не могла простить оскорбления в адрес своего милого друга-лесника и ударила Малфоя в плечо. За такое действие, по законам жанра, староста мальчиков должен был уже превратить свою коллегу в нечто вроде пыли на книге "Восстания гоблинов начала XVII века", но – против ожиданий Астории – он спокойно продолжил:
- Я тебе уже тысячу раз говорил, не обращай внимания на мои слова, когда мы не одни. Или ты хочешь, чтобы завтра весь Хогвартс узнал о нас?
Староста девочек несколько секунд молча смотрела в глаза Малфою.
- Нет, - наконец сдалась Грейнджер, она села на стол и бросила сумку рядом, - просто я устала от этой игры в прятки, устала врать Гарри, Рону и Джинни, где пропадаю почти каждый вечер. Они все время смотрят на меня с подозрением. Я больше не могу так!
Малфой обнял девушку (тут Астория ущипнула себя, дабы удостовериться, что она не бредит). Пресвятой Мерлин - он вдыхает запах ее волос!
- Ты стесняешься меня… - слова были едва различимы, поскольку Гермиона говорила в плечо Драко.
- Сама знаешь, что нет. Просто, если отец узнает, нас обоих ожидают большие неприятности.
- Драко, что будет дальше?
Он медлил с ответом. Провел рукой по ее волосам, поцеловал в макушку и, наконец, сказал:
- Все будет хорошо.
Астория увидела достаточно. Она быстро вернулась на свое место и еще долго не могла прийти в себя. Драко Малфой – человек, ненавидящий грязнокровок и всех гриффиндорцев вместе взятых, – встречается с Гермионой Грейнджер, которая объединяет в себе оба вышеперечисленных обстоятельства. А если к этому прибавить тот факт, что она лучшая подруга Гарри Поттера, то понять мотивацию поступков слизеринца не представлялось возможным. Вот так парадокс! Похоже, даже великолепный Драко Малфой попал на крючок этой пресловутой любви. Он не играл с гриффиндоркой – это очевидно. Здесь и сейчас он был не таким, как всегда. Был настоящим. И вовсе не идеальным!
Астория не могла знать, чего стоил Драко выбор между любовью и отцовской волей. Малфой побоялся пойти против Люциуса. Он – слизеринец и, в первую очередь, думал о своем благополучии. Кто смеет его упрекать? Драко сказал Гермионе на выпускном балу, что их отношения ничего не значат и никогда не значили. Это была лишь игра, которая порядком поднадоела. Фарс пора прекращать! В результате, один из самых важных вечеров в жизни Гермионы превратился в кошмар. Драко сделал все, чтобы она злилась на него и ненавидела. Он думал, что им обоим так будет легче. Но "легче" было ровно неделю. Астория не знала, что когда Гермиона убегала в слезах, парень хотел бросить все к черту, сбежать с ней куда-нибудь на край света и жить там долго и счастливо. И, конечно, Астория не догадывалась, как тогда Малфой на одну крошечную долю секунды пожалел, что родился в чистокровной семье с идиотскими предрассудками.
Зато Астория прекрасно знала: ее муж до сих пор неравнодушен к Грейнджер, хотя, возможно, ему и хотелось бы обратного. Взять, к примеру, вчерашний день.
Миссис Малфой вместе с супругом во второй раз отправила сына в Хогвартс и была этому несказанно рада. К концу лета Скорпиус стал просто невыносим. Драко, как всегда, пропадал на работе, а потому практически не уделял внимания воспитанию наследника, переложив эту почетную миссию на горячо любимую супругу.
Скорпиус не желал заниматься с частными репетиторами. Он постоянно сбегал с занятий, а когда удавалось вовремя поймать его и усадить перед учителем, мальчик демонстративно разглядывал старинную лепку на стенах, портреты предков или же просто смотрел в окно. Главное, не на преподавателя. Если юный Малфой хотел показать свое пренебрежение к педагогам, то получалось у него это прекрасно. Изучению рун, этикета и пресловутых родовых правил мальчик предпочитал лазанье по деревьям и беганье босиком по лужам. Занятия, несомненно, недостойные носящего фамилию Малфой. Это очень расстраивало мать. Скорпиус вел себя безобразно, что совсем не вписывалось в планы Астории. Ее сын должен быть идеальным, а в действительности он не лучше какого-нибудь дворового мальчишки. Женщина не понимала, что он всего лишь ребенок, а не дорогая фарфоровая кукла вроде тех, что стоят на комоде в ее спальне. Его просто нельзя подравнять под свои принципы и понятия. Но самым печальным для Астории было то, что сын не желал ее слушаться. Он никак не реагировал на приказы матери. А вот отца мальчик боялся. Боялся и боготворил. Порой Драко не надо было даже рта открывать, Скорпиус понимал, что от него требуется, и безропотно все исполнял.
Астории было неприятно, что сын испытывает к ней лишь раздражение. Она ведь так старается, чтобы из мальчика вырос достойный человек. А отца, который появляется в доме лишь для того, чтобы переночевать (и то не всегда), Скорпиус любит и во всем хочет быть на него похожим.
- Когда я стану министром магии, как папа, то разрешу всем школьникам выбирать самим, какие предметы учить. Мне не нравится маггловедение, я не хочу туда ходить, - это заявление он сделал примерно неделю назад за завтраком. Стану министром магии… Какая самоуверенность! Весь в отца!
- Не говори с набитым ртом, - только и ответила Астория, - и, Мерлина ради, держи вилку в левой руке!
Так всегда.
Так надо.
В этом она вся.
И все-таки вчерашний день… Они втроем стоят на платформе. Скорпиус молчит, поскольку все еще обижен на мать за то, что та не разрешила взять с собой две метлы. Время от времени он недовольно посапывает. Астория просит не делать так – это некрасиво. А Драко, кажется, ждет кого-то. Очевидно, Забини. Они вчера что-то долго обсуждали через камин.
Вот на платформе появляется Поттер с семьей, Скорпиус явно оживляется.
- Папа, смотри, Гарри Поттер!
- Скорпиус, не ори! Нам с матерью пока не заложило уши, - цедит сквозь зубы Драко. Мальчик сразу же затихает.
Малфой едва заметно кивает бывшему однокурснику, получая взамен аналогичное приветствие.
- Папа, - вновь улыбается Скорпиус, - я хочу в этом году стать ловцом, как и ты. Поттер тоже, скорее всего, будет от Гриффиндора, но я его обыграю!
- Да, Скорпиус, ты просто обязан это сделать, - равнодушно бросает Драко, не глядя на сына. Внезапно на его лице всего на секунду появляется замешательство, глаза загораются, но тут же меркнут. Однако проницательная Астория успевает уловить эту перемену в мужнином настроении. Она медленно поворачивает голову в том направлении, куда смотрит Драко, и видит много рыжих голов. Несомненно, это Уизли. Вон близнецы со своими семьями (у Скорпиуса очень много игрушек из их магазина, которые она терпеть не может). Тут же и друг Гарри Поттера с детьми. Но Астория прекрасно понимает, что они мало волнуют мужа. Все его внимание поглощает женщина в безвкусной (на взгляд слизеринки) маггловской одежде. Миссис Малфой улыбается про себя. Ее муж одним лишь взглядом может заставить робеть подчиненных, доводя их до полуобморочного состояния, а сейчас чувствует себя потеряно и неловко, глядя на Грейнджер. Астория не ревнует. Это слишком приземленное чувство. Она не любит своего мужа, да и собственницей не является. Сейчас она жалеет Драко. Он имеет все, о чем другие лишь могут мечтать, а хочет самую малость. Того, что для многих в порядке вещей - быть рядом с любимым человеком.
Уизли всем табуном подходят к Поттерам, обнимаются. Как это…естественно? Бессчетное количество детей бегает по платформе с дикими воплями. Какой кошмар! Астория невольно кривится от возникшего шума.
- Хьюго Рональд Уизли, прекрати орать сейчас же! Веди себя нормально или отправишься в машину! – это кричит Грейнджер, то есть Уизли. Да в принципе, Грейнджер. Она ни капли не изменилась.
И вот он – момент истины: Гермиона видит Драко. Она краснеет и быстро отворачивается. Но Астории хватает этого мимолетного взгляда, чтобы понять ощущения той женщины. Среди целой гаммы четче всех вырисовывается боль.
Астория безошибочно различила это чувство в гриффиндорке. Дафна – ее сестра – точно так же смотрела на колдографию своего любимого парня (какого-то когтевранца), в день свадьбы с Маркусом Флинтом. Очередное доказательство непотребности этой самой любви.
Да, Астории не известна душевная боль и в этом ее выигрыш. Вот только проиграла слизеринка значительно больше. Гермиона потеряла свою любовь, по сути, Драко бросил ее. Но у этой несчастной женщины осталось то, что не отберет даже сам Мерлин – воспоминания. И пусть они причиняют несказанную пытку, но они же приносят ни с чем не сравнимое блаженство, теплоту и вызывают искреннюю улыбку. Астории этого не понять. Она не помнила, когда в последний раз улыбалась от души, а не по этикету. Если бы жена министра задумалась над этим хотя бы раз, то, возможно, поняла, почему Скорпиус так не хочет ее "заботы".
Малфой слишком резко отворачивается и дает какие-то напутствия сыну. Астория знает, мужу стоит неимоверных усилий держать себя в руках. В прошлом году, когда они провожали мальчика, он тоже таращился на Грейнджер, но не так. Что-то произошло. Наверное, после болезни Скорпиуса - Драко тогда мотался в Мунго каждый день. Сколько раз их сын болел, но муж не проявлял к нему особого участия, а тогда словно с цепи сорвался. Просиживал в больнице часами. Хотя, скорее всего и в этом случае ребенок его не особо волновал. Тут Драко ничем не лучше Астории. Если для нее мальчик был чем-то вроде площадки для воплощения своих жизненных ценностей, то мистер Малфой представлял Скорпиуса капиталовложением, которое во что бы то ни стало надо сделать выгодным.
А вдруг у них роман? Астория призадумалась. Хотя, в сущности, ее это не беспокоило. Главное, чтобы никто ничего не узнал, иначе от грязных сплетен потом долго не отмоешься. У нее должна быть безукоризненная семья для общественной морали и надоедливых журналистов. И надо признать Драко неплохо удается поддерживать безупречную репутацию. Несмотря на повышенное внимание со стороны прессы, он прекрасно скрывает свои связи на стороне. Но Грейнджер это же совсем другое, не очередная безмозглая красотка. Она полная противоположность Астории и слизеринка понятия не имеет, чего от нее ждать. В гриффиндорке нет ничего идеального – ни внешности, ни манер, ни вкуса - вообще ничего. Что же тогда он в ней нашел?
Гудок паровоза оповещает о скором отправлении. На платформе заметное оживление. Все ученики наспех прощаются с родителями, обещая прилежно учиться и хорошо себя вести. Астория целует в щеку сына и велит написать по приезде в школу. Пока Скорпиус прощается с отцом, она невольно смотрит на Грейнджер. Рыжеволосая дочь буквально повисла на ней. Рассудок миссис Малфой брезгливо отмечает, что такое проявление чувств на людях неприемлемо, а сердце предательски подсказывает, что она завидует и очень хочет, чтобы сын точно так же обнимал ее. Вот женщина целует девочку в макушку. Внезапно Астория вспоминает: точно так же много лет назад в библиотеке Малфой поцеловал Грейнджер и сказал ей, что все будет хорошо.


Глава 9


2 сентября 2014 год, Малфой-мэнор

Драко зашел в столовую и сразу же увидел свою (ну не свою, а здешнего Малфоя) жену. Да, отец не ошибся с выбором - она была роскошна. Светлые волосы собраны в нарочито небрежный узел, минимум украшений, строгое платье. Элегантность проскальзывала в каждом ее движении. Астория напоминала его мать и внешне, и манерами, и стилем одежды, однако между женщинами было неуловимое различие, и слизеринец не мог сказать, в чем оно заключалось.
Миссис Малфой равнодушно осведомилась, как прошел день у супруга. Драко отговорился стандартным "как обычно", прекрасно понимая, что его спрашивали из вежливости. Нарцисса таким же тоном всегда задавала этот вопрос Люциусу. Впрочем, чувство было взаимным. Куда больше Малфоя интересовал собственный сын. Пусть из-за Войны пришлось повзрослеть раньше времени, но уж точно не до этапа под названием "радость отцовства". В прошлой реальности он был бездетен, а тут оказывается у него сын-второкурсник. Это так необычно. Драко просто обязан его увидеть.
Малфой сел за стол и сделал пару глотков кофе. Над чашкой поднимался чуть заметный дымок.
- Я хочу, чтобы вечером с нами поужинал Скорпиус, - небрежно бросил он.
Астория внимательно посмотрела на мужа:
- Приедут Забини?
- Нет, - поспешил Малфой с ответом: а вдруг да? – Во всяком случае, не должны. Я просто хочу увидеться с сыном.
- Но он только вчера отбыл в Хогвартс…- Астория аккуратно вытирала салфеткой уголки губ, едва прикасаясь к бледной коже.
- Ну и что? Попроси Дамблдора его прислать.
- Кого? – Астория чуть не лишилась дара речи, салфетка выпала из рук.
- Что я не так сказал? – осторожно спросил Драко.
- Ты сказал…попросить…Дамблдора…
Наверное, не следовало. Дамблдор уже не директор?
- А, это я по привычке, - безмятежно произнес Малфой.
- Какая привычка, Драко? Дамблдор уже десять лет, как в могиле… Тебе нехорошо?
Его в каждой реальности будут спрашивать о самочувствии? Видимо да, пока он будет нести бред.
- Со мной все в порядке, просто заработался, - ввернул он слабое оправдание. Астория очень внимательно смотрела на мужа.
Дамблдор умер. Вот так новость! Казалось просто невероятным, что директор может умереть. Ведь это же Дамблдор! Всесильный Альбус Дамблдор - самый великий Светлый маг современности. Интересно, от чего? Драко прикинул, сколько лет могло быть волшебнику. Получалось внушительное число. Неужели маг, победивший самого Гриндевальда, скончался от банальной старости? Что ж, это в очередной раз доказывает, что Дамблдор обычный человек.
- Хорошо, я свяжусь с Лонгботтомом, – Астория сделала ударение на последнем слове, все так же пристально глядя на Малфоя, - и попрошу его отпустить Скорпиуса.
Драко поперхнулся. Что? Лонгботтом директор? А он еще подумал, что это удачная шутка!
Мерлин, этот мир сошел с ума. Дамблдор умер. Люциус на свободе. Неудачник-гриффиндорец руководит школой. Он фактически женат на своей матери (нет, это не Эдипов комплекс, но ведь сходство очевидно)! А самое кошмарное то, что Гермиона тут Уизли и, похоже, он сам в этом виноват. Чудесно. Великолепно. Лучше просто не бывает!

Вечером прибыл Скорпиус. Выйдя из камина, мальчик дважды чихнул и весело улыбнулся отцу. Астория машинально стряхнула с его мантии золу. Сын, недовольно поморщившись, бросил матери:
- Что ты меня чистишь, на это есть эльфы!
Малфою не понравился его тон, но он промолчал. Астория лишь вздохнула.
Внешне Скорпиус действительно очень напоминал своего отца в детстве. От Гринграсс у него был, пожалуй, только рот – пухлый с приподнятыми уголками, в отличие от тонких губ Драко.
Наблюдать за сыном оказалось весело. Мальчик изо всех сил старался подражать отцу: сидел в такой же позе в кресле; держал столовые приборы, как и он; говорил фразами, смысл которых вряд ли понимал. До определенного момента Драко казалось это забавным, пока он не вспомнил, что точно так же в свое время копировал привычки Люциуса, и от этого стало не по себе. Он заметил, что за столом Скорпиус все время ерзал. Мальчику тяжело было усидеть на одном месте, но он держался, только бы не огорчить отца. Говорил очень осторожно, тщательно подбирая слова, будто боясь прогневить, и Драко это не нравилось. Это же зеркальное отображение его детства. А такого Малфой меньше всего хотел бы своему единственному наследнику.
За все время их беседы Астория не произнесла ни слова (не считая мелких замечаний вроде "сиди прямо" и "убери локти со стола" во время ужина). Она читала какую-то книгу. Лишь около десяти мягко намекнула на то, что учебу никто не отменял и пора спать. Было решено отправить Скорпиуса в Хогвартс завтра с утра пораньше. Драко отметил, что мальчик очень холодно попрощался с матерью перед сном, будто бы делая ей одолжение. Хотя, не исключено, что так оно и было. Чем же она заслужила неприятие собственного сына?
Скорпиус развернулся к отцу еще раз и, одаряя его задорной улыбкой, направился к двери, ведущий наверх. Астория мимолетно взглянула на свой маникюр и снова вернулась к чтению. И тут Драко понял, чем его жена так разительно отличалась от Нарциссы. Когда он был маленьким, мама всегда смотрела на него с гордостью и любовью, а во взгляде Астории этого не было. Казалось, что она, скорее гувернантка, нежели мать. Миссис Малфой вела себя так, как будто ей платили за совместное времяпрепровождение с сыном. Асторию беспокоил лишь внешний вид ребенка и то, как он соблюдает этикет. А где же пресловутая материнская любовь, которая, кстати, когда-то спасла нашего любимого Мальчика-Который-Правда-Уже-Не-Мальчик, но тем не менее?.. Ну, разве можно смотреть на собственного сына, как на стену?
Миссис Малфой очень редко интересовали поступки мужа, но здесь женщина не смогла удержаться. Он сегодня слишком странный. Когда мальчик ушел, Астория, не отрывая взгляда от книги, задала Драко вопрос, который мучил ее на протяжении всего дня:
- Зачем ты его позвал?
- Просто, – пожал плечами Малфой, - я провожу со Скорпиусом мало времени. А он все-таки мой сын.
- Предыдущие двенадцать лет этот факт тебя не сильно вдохновлял на подобные поступки, - заметила она, переворачивая очередную страницу.
- А теперь вдохновил, - Драко стал раздражаться.
- Надеюсь, вы с пользой провели время, - язвительно заметила Астория.
- Всенепременно! - резко ответил он.
Пять минут в гробовом молчании.
Женщина отложила книгу и достала что-то из кармана.
- Я нашла это на полу в каминном зале, - миссис Малфой показала мужу заколку Гермионы. Вот это прокол… Где Астория ее взяла? Неужели из мантии выпала? Надо будет убить того эльфа. Драко понятия не имел, что нужно говорить. Он не представлял, чего ожидать от женщины, которую совсем не знал.
- Это принадлежит Грейнджер? – вопреки ожиданиям голос Астории был спокоен. Выражение лица так же беспристрастно. Затишье перед бурей? Она задала вопрос, но тон был утвердительным.
Драко неопределенно пожал плечами. Слизеринец не понимал, почему супруга так спокойно реагирует на вполне здравое доказательство его заинтересованности другой женщиной и откуда она вообще знает, что заколка именно Гермионы. Между тем Астория продолжала:
- Меня мало волнуют твои измены, Драко. Я просто хочу знать, не связаны ли внезапно проснувшиеся отцовские чувства с желанием отвлечься от мыслей о ней?
Такого вопроса слизеринец ожидал меньше всего. Она его супруга или частный детектив? Не то, чтобы Малфой расстроился, но на его взгляд слишком уж странно вела себя Астория. Она должна была либо закатить скандал (как делает большинство женщин), либо проигнорировать случившееся (как делала Нарцисса). Но жене, похоже, все равно, где и как проводит время Драко. А сама она тоже с кем-то развлекается? Интересная у него семейка, нечего сказать. Определенно, нездоровая.
Тем временем Астория, так и не дождавшись ответа, положила заколку рядом с книгой и вновь заговорила:
- Ты тут недавно интересовался, счастлива ли я? Я еще тогда удивилась, к чему эти вопросы? Теперь все ясно… - миссис Малфой выдержала паузу. - Нет, не счастлива. Но знаешь… - она презрительно усмехнулась, - я смотрю на тебя и понимаю, что я самый счастливый человек на свете.
Встав с кресла, она вышла из комнаты. Шелест ее платья еще долго звучал в идеальной тишине огромного замка.

Драко сидел в пустой гостиной с бокалом вина и смотрел на медленно тлеющие угли в камине. Полумрак комнаты и монотонный стук дождя за окном вгоняли в сон. Нет, нельзя спать! Ему надо выбираться отсюда – насмотрелся достаточно. Впечатлений хватит на всю жизнь. Впрочем, это и есть жизнь - деятельная и странная. В прошлой реальности он был фактически никем. Здесь он управлял страной. Вот уж поистине выбирай-не хочу. Судьба на любой вкус, но, старик, зачем такие крайности?
От размышлений слизеринца отвлекли чьи-то шаги. Малфой медленно и как-то нехотя отвел взгляд от камина, повернул голову в направлении звука и на миг застыл. В комнату вошел…отец. Люциус слегка кивнул в знак приветствия, подошел к столику и налил себе вина:
- Твое здоровье, сын, - с этими словами он отпил немного красной жидкости.
Видеть отца было очень непривычно, - как и Гермиону, - но помимо этого, еще и неуютно. Для Драко он был все равно, что мертв. Их последняя встреча в тюрьме прошла не лучшим образом. Люциус проклял навестившего его сына и "ненаглядную грязнокровку". Больше у слизеринца не возникало желания посещать родителя (если учесть тот факт, что проклятие таки сбылось). Но в Азкабане сидел уставший, загнанный Люциус Малфой с осунувшимся лицом и черными кругами под глазами. Сейчас же перед ним стоял, хоть и постаревший, но еще довольно крепкий мужчина. Драко почувствовал себя маленьким мальчиком.
- Ты разве не во Франции?
Люциус усмехнулся:
- Я сбежал под покровом ночи. Ты же знаешь кузин своей матери - те еще трещотки. Если бы Нарцисса была такой же, то я, пожалуй, посчитал Азкабан более комфортным местом для проживания.
Нет, папа, ты бы предпочел тетушек той маленькой сырой камере, в которой сейчас сидишь в другой реальности.
- Впрочем, мне завтра все равно от нее достанется за то, что так невежливо повелся с милыми сестрицами.
Драко невольно улыбнулся. Отец редко шутил. Нет, все-таки прекрасную возможность предоставил ему волшебник. Он увидел Люциуса (да еще в хорошем расположении духа) и…сына. Не говоря уже о Гермионе. Так необычно…
- Пусть тетушки узнают, что такое уходить по-английски, - сказал Драко.
Улыбаясь, отец снял мантию и сел в кресло напротив сына.
- Почему не спишь?
- Так… Думаю.
Люциус кивнул, не вдаваясь в подробности. Драко знал, отец ни о чем не спросит, только если он сам не расскажет. А парня и вправду кое-что интересовало. Немного подумав, с чего начать, слизеринец задал наболевший вопрос:
- Как ты знал, что я не пойду против тебя?
- Прости? – Люциус, погруженный в собственные мысли, не услышал вопроса.
- Ты был уверен, что я женюсь на Гринграсс и не буду тебе перечить?
Люциус вопросительно поднял бровь. Он не понимал, почему Драко спрашивает его о таких вещах, однако ответил:
- Разумеется.
- И в чем же заключалась твоя уверенность?
Отец усмехнулся:
- Драко, я думал, за все эти годы ты понял причину.
- И все же… - может, Драко Малфой – министр магии, муж Астории, отец Скорпиуса и понял, в чем дело, а он нет.
- Ну что ж. Вероятно, ты не забыл о письме, что я прислал тебе перед самым последним днем в Хогвартсе?
Драко неуверенно кивнул. К сожалению, сказать "нет" не представлялось возможным.
- Тогда ты наверняка должен помнить его смысл. Вернее, сам тон послания. Будучи в курсе твоих отношений с мисс Грейнджер, я понимал, что запретами мало чего добьюсь. Нет, я, конечно, мог тебе приказать порвать с ней, но моей целью было, чтобы ты сам этого захотел. Каков толк от угроз? Ты был в том возрасте, когда считают себя центром Вселенной. И если бы я запрещал тебе быть с ней, ты мог бы не послушаться просто назло мне. Ошибки юности… - Люциус улыбнулся чему-то своему, - я и сам таким был. Именно поэтому в своем письме не приказывал, а давал тебе выбор. И я не прогадал. Именно поэтому ты министр – самый влиятельный человек в стране. А если бы не послушался, то… Нет, такого варианта я даже не рассматривал. Хоть поклоняйся своей грязнокровке, но ты в первую очередь Малфой, а, значит, знаешь, как лучше для твоего же блага.
Драко молчал. Да, умно, нечего сказать. Все просчитал, комбинатор чертов. Хотя, чему собственно удивляться? Это вполне в его стиле: коварно и тонко. Запреты действуют на подростков с прямо противоположным эффектом, а выбор заставляет трезво расставить приоритеты. Браво, Люциус! Только почему отец не был таким же мудрым в его реальности?
- Я удовлетворил твое любопытство? – глава рода внимательно смотрел на сына.
- Да, отец.
Люциус кивнул, поставил пустой бокал и встал:
- В таком случае пойду спать, и тебе советую, - он немного помедлил, - и, Драко, ты сделал правильный выбор. Прошу, не натвори никаких глупостей. Разрушать всегда проще, чем строить, тебе ли этого не знать.
Он ушел, не дожидаясь ответа.
Малфой устало откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Монотонный стук дождя за окном становился все тише и тише. Слизеринец чувствовал, как начинает засыпать. Нет, нельзя, нужно думать…нужно срочно придумать…как отсюда…
Он уже задремал, когда вновь услышал чьи-то шаги. Это был не Люциус. Шаг отца твердый, уверенный, а здесь кто-то крался, будто кошка. Мама? Неужели и ей надоели тетушка Бенедикт и тетушка Матильда? Малфой неохотно распахнул глаза. На пороге комнаты, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стояла Гермиона. В тусклом свете камина она выглядела как-то…болезненно и одновременно торжественно. Гриффиндорка пристально смотрела на Драко, будто что-то решая для себя.
Тишина грозила стать напряженной, и тогда Малфой нарушил молчание:
- Хочешь вина? – глупый вопрос, но он не знал, что еще сказать.
Она отрицательно покачала головой.
- Вот твоя палочка, ты забыл ее в моем кабинете.
Надо же, он даже не заметил пропажи. День был слишком насыщен.
Дрожащей рукой Гермиона аккуратно положила палочку на каминную полку рядом с какой-то до неприличия дорогой вазой и мгновенно вернулась на прежнее место.
"Ну чего ты, Грейнджер, я же не кусаюсь!" – с досадой подумал Драко.
Она была какой-то нервной, дерганной, смотрела то в окно, то на камин, но только не на него. Не знала, куда деть руки. Наконец, обняла себя и застыла на месте, потупив взгляд.
- Я потеряла пациента, - внезапно выпалила она, резко подняв голову.
- Мне жаль… - он не понимал, к чему она клонит.
Гермиона снова замолчала, глядя в одну точку, где-то над его головой.
- Он умер у меня на глазах, я опомнилась слишком поздно, - создавалось впечатление, что она разговаривает сама с собой.
- Почему? – громко спросил Малфой, стараясь привлечь ее внимание. Он встал, вспоминая, наконец, о правилах приличия.
И вновь эта давящая тишина…
- Потому что ты, - чуть слышно ответила Гермиона, удостаивая Драко взглядом.
- Что я? – удивился слизеринец.
- То же, что и предыдущие шестнадцать лет.
- Гермиона, я не вполне понимаю…
- А что тут непонятного? – она резко повысила голос. - Неужели ты настолько непроходимо туп, что до сих пор не осознал, какую боль причиняешь мне? Все эти годы со дня того нашего разговора я просыпалась и заставляла себя жить. Каждый день с утра до вечера: фальшиво улыбаться; спрашивать у всех, как дела, хотя плевала я на их дела, если они не касались тебя; играть роль карьеристки, которая не знает, что такое чувства. А ночью, укладываясь спать, молить всех богов, чтобы они не дали мне завтра проснуться. И все из-за тебя. Из-за грязного ублюдка Драко Малфоя - самого лучшего в мире мужчины!
Она шумно вздохнула и продолжила:
- Ты воспользовался мною, а потом выкинул, как старую мантию. И знаешь, что самое смешное? – она улыбнулась. - Я прекрасно понимала, что так случится. Я знала, что ты меня бросишь, потому что гребаному самопровозглашенному Слизеринскому Принцу важно только, чтоб его заднице было тепло и уютно, ему плевать на чужие чувства. Но, даже, несмотря на то, как ты со мной повелся, я не переставала любить тебя!
Казалось, Гермиона обращается не конкретно к нему, а ко всему миру сразу.
Мерлин, только этих патетических речей ему не хватало! "Молчи, Грейнджер, молчи, умоляю!" - так думал Драко, но вслух не произносил ни слова. Лишь крепче сжимал в руке свой бокал. Малфой чувствовал себя первокурсником, которого отчитывают за невыполненное домашнее задание, но возразить не мог.
- Я ненавижу свой дом, Рона, детей, работу и вообще всю свою жизнь, хотя должна ненавидеть тебя! Тебя, а не тех, кто любит и дорожит мною. Но я не могу. Потому что одержима тобой. Когда я с Роном, то закрываю глаза и представляю, что это ты меня обнимаешь, целуешь и желаешь спокойной ночи перед сном. Когда я смотрю на Розу и Хьюго – думаю, какими могли бы быть наши дети. Я жалею, что мы не вместе! Мерлин, как же я жалею…
- Гермиона, зачем ты все это мне говоришь? – наконец-то решился перебить ее Драко. Он не мог и не имел права слушать эту исповедь, она предназначена не ему, а тому Малфою, который бросил ее шестнадцать лет назад. Но гриффиндорка проигнорировала вопрос. Ей надо было выговориться, слишком долго она молчала.
- Я сдерживала себя из последних сил, а потом тогда ты пришел…и я… Черт! Как же с тобой хорошо! Я ведь женщина, Малфой, всего лишь слабая женщина. Как ты этого не понимаешь? Тебе, наверное, все равно, а я чувствую себя просто отвратительно. То, что было, - это предательство по отношению ко всем моим близким. Я не могу больше. Я устала!
Так! Это надо срочно прекращать, еще не хватало, чтобы на шум кто-то пришел! Но гриффиндорка внезапно понизила голос и как-то поникла, ее слова стали едва различимыми:
- Он кричал от невыносимой боли, а я тупо смотрела, как он умирает. Потому что мои мысли были далеки от больного. Я думала о тебе. Мне было плевать на человека, который страдает на кушетке и ждет моей помощи. Он умер у меня на глазах, а я даже не пыталась ничего сделать. Этого я себе простить не могу…и тебе тоже. Исчезни из моей жизни.
Драко казалось, что все это не по-настоящему. Ее слова, жесты – она сама. Наверное, это сон, потому что этого просто не может быть. Никакого министерского или инвалидного кресла, чокнутого волшебника или похорон. Вот сейчас он проснется и рядом, закутавшись в одеяло, будет мирно спать Гермиона. Они – как и раньше – продолжат готовиться к свадьбе, станут ворчать друг на друга по утрам и пить кофе, не разбивая чашек. Но ничего такого не происходило.
Это не сон – это реальность.
- Я не знаю, что тебе сказать, - он и вправду не знал, а выдумать что-то, был просто не в состоянии.
Гермиона кивнула и медленно обвела глазами комнату. Ее взгляд остановился на портрете, где был изображен Драко с женой и малышом Скорпиусом. Губ гриффиндорки коснулась едва заметная улыбка. Она резко развернулась и уже собиралась выйти из комнаты, но внезапно обернула голову и сказала:
- Прощай навсегда, Драко Люциус Малфой, - она умолкла, убирая с лица непослушные пряди, и продолжила, - надеюсь, ты ни разу не пожалел о своем выборе.
Почему-то Драко показалось, что, если сейчас она уйдет, то ему никогда отсюда не выбраться. И хоть эта мысль была лишена всякой логики, слизеринец решил, во что бы то не стало остановить Гермиону.
- Подожди! – крикнул Малфой, больше не заботясь о том, что их могут услышать.
Но женщина лишь ускорила шаг. Драко догнал ее и, схватив за локоть, резко развернул к себе. В глазах гриффиндорки стояли слезы, а губы дрожали.
- Отпусти меня! – рявкнула Гермиона и со всей силы дернула рукой, задевая бокал, который все еще держал Драко. Фужер из дорогого хрусталя с громким звоном, контрастирующим с ночной тишиной замка, разбился на сотни маленьких осколков. Все происходило будто бы в замедленной съемке. Малфой почувствовал безотчетный страх. В голове что-то щелкнуло.
Снова разбилось! Нельзя ее никуда отпускать! Она же умрет!
Гермиона заворожено смотрела то на стеклянное крошево, то на свою блузку, заляпанную вином. Однако быстро очнулась и снова попыталась сбежать, но Драко схватил ее за плечи и толкнул к стене, наваливаясь всем своим телом.
Нельзя…
Разбилось…
Снова…
Умрет…

Гриффиндорка вырывалась что есть мочи, но Драко крепко держал ее, равнодушно наблюдая за отчаянными и бесполезными попытками избавиться от его рук. Лихорадочный блеск глаз, дрожь по всему телу, участившееся дыхание. Она снова стала той безумной женщиной, которую Малфой целовал сегодня в кладовке. Наконец, Гермиона поняла, что гораздо слабее Драко, и прекратила сопротивляться. В отчаяние гриффиндорка закричала:
- Я хотела, чтобы ты боролся за меня до конца! Чтобы не отступал, а если и отступил, то только потому, что не было другого выбора! Почему ты меня бросил? Почему? Ты меня вообще когда-то любил?..
Он любит тебя и сейчас, Грейнджер, это очевидно.
- Отвечай же! Я имею право знать! Кто ты, Драко Малфой?
Гермиона горько заплакала, падая в его объятия. Драко крепко прижал ее к себе и глубоко вздохнул. Ну и что ему ответить? Он-то как раз боролся до самого конца, проиграв поединок Смерти. А этот Малфой пошел по другой дороге.
- Все хорошо, успокойся, я тут, - тихо прошептал он ей на ухо, - ты моя и только моя, слышишь? И этого никто не изменит.
Гриффиндорка кивнула и стала быстро-быстро говорить сквозь слезы, но Драко так и не узнал о чем. Знакомое ощущение головокружения, и снова в путь.
Как досадно – эта жизнь тоже не для него.


Глава 10


14 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор

- Сын, с тобой все в порядке?
Это к нему обращаются? Уймите эту пульсирующую боль в висках!
Драко казалось, что он чувствует колебания воздуха, вызываемые словами. Фразы доходили до него неясными обрывками. Голоса пробивались, будто сквозь толстый слой ваты, приглушенные и в тоже время до невозможного раздражающие.
– Драко, ты слышишь меня?
Парень скривился. Опять этот приступ тошноты, опять головокружение. С каждым разом переноситься все неприятней. Он попробовал подать признаки жизни, но даже пошевелить пальцем почему-то стало непосильной задачей, словно сверху на него давила вся толща Мирового океана.
- Может, позвать на помощь? – спросил кто-то справа. Наверное, справа.
Драко чувствовал себя, как человек, еще пару секунд назад державший в руках драгоценное сокровище, на поиски которого потратил всю жизнь, и вновь потерявший его. Это не просто разочарование, скорее фатализм.
- Да посмотри же на меня, наконец! – как будильник, врезался в его мозг тревожный и требовательный голос.
Открыть глаза было целым испытанием. Точно в замедленной съемке Малфой повернул голову и увидел рядом с собой настороженного Люциуса. Тут же стояли Гойл и Нотт старшие, поглядывая на блондина с долей подозрения. Оказалось, что молодой человек лежал на полу в обеденном зале собственного замка. Пастельные тона, в которых была выполнена комната, успокаивали разбушевавшийся мозг.
- Как ты?
- Все в порядке, отец, - выдавил из себя слизеринец, приподнимаясь на локтях. Головная боль постепенно унималась, тошнота отступала.
- Встать сможешь?
- Да, наверное, - неуверенно отозвался Драко. После нескольких неудачных попыток ему все же удалось подняться не без помощи родителя. Но лучше бы он этого не делал.
Лишь только Драко встал на ноги, сразу же почувствовал на себе тяжелый проницательный взгляд, вызвавший желание снова очутиться на другом конце сознания. На Малфоя пристально смотрел Волан-де-Морт. Секундное замешательство и, словно сполох яркого пламени, парня наполнил безотчетный страх.
Нельзя. Не думай. Не думай ни о чем. Не думай вообще. Слизеринец запретил себе даже намек на мысль, которая никак не желала убраться из головы: Темный Лорд жив? Поттер же уничтожил Его!
Только бы Он не почувствовал, что Драко подменили. В противном случае это будет последняя реальность, в которую парень попал. Надеяться на помощь старика Малфой даже не смел. Рядом с одним из ужаснейших порождений Зла, маг, управляющий альтернативными реальностями, казался каким-то блеклым, посредственным и несущественным.
- А теперь объясни, что с тобой произошло? – потребовал отец.
Драко не знал, что ответить. Это не Гермиона, которой можно самозабвенно врать и мило улыбнуться, если вдруг допустил какую-то оплошность. Надо взвешивать каждое слово, потому что оно может оказаться решающим.
- Я… я сам ничего не понял… - осторожно начал слизеринец, - голова закружилась и вот я уже на полу.
- А вдруг это не твой сын? Вдруг в него кто-то вселился?
- Следи за словами, Гойл! – процедил Люциус, повернувшись к Пожирателю.
- А что, Люциус, - спокойно заметил Темный Лорд. Даже на обычном стуле этот маг умудрялся сидеть, словно на троне из чистого золота и бриллиантов. – Возможно, Гойл впервые за всю жизнь сказал умную вещь.
- Мой Лорд, - начал было Малфой-старший, но тот уже не смотрел на него.
- Драко. Не правда ли странно, мой мальчик? – голос был тягуче меда, мягче воска и в тоже время не предвещал ничего хорошего. - Ты обедаешь вместе с нами, сидя вот за этим самым столом, а затем, покончив с трапезой, поднимаешься и вдруг падаешь. Как твое самочувствие? Быть может, мои задания утомляют тебя?
- Нет, мой Господин, - ответил юноша, склонив голову.
- Тогда поведай нам, – темный маг обвел своими длинными, неестественно тонкими руками присутствующих, - что послужило причиной твоего внезапного обморока?
- Не знаю, мой Лорд. Правда, не знаю, - Драко робко взглянул на отца, инстинктивно ища защиты. Тот обеспокоено переводил взгляд с Волан-де-Морта на сына и обратно.
- Смотри мне в глаза, молодой Малфой! - елейный тон исчез, уступив место холодной жесткости. Драко неохотно взглянул на волшебника.
Темный Лорд мучительно долго всматривался в его лицо. Юноша вынужден был признать, что давно так не боялся. Он снова чуть не упал в обморок. "Думай о природе, погоде, квиддиче", - приказывал себе Малфой. Наконец Волан-де-Морт отвел взгляд, не спеша встал, отошел к окну, будто там, в саду, происходило что-то очень важное, и произнес:
- Отдохни. Я пришлю за тобой вечером.
- Да, мой Лорд, - Драко нервно кивнул. Вся его сила ушла на то, чтобы не пуститься бегом из зала, подальше от этого чудовища.
Лишь только в своей комнате, упав на кровать, Малфой вздохнул свободнее. Дрожащими руками слизеринец нашарил в темноте ручку прикроватной тумбочки (он даже не хотел освещать комнату, подсознательно думая, что темнота укроет его от Лорда). Хвала Мерлину, хоть здесь все было на своем месте. Драко достал пузатый бутылек с зельем, залпом выпил все содержимое и забылся без сна.

***

Сон не принес столь желанного успокоения, не рассеял тревогу, и не восстановил силы. Очнувшись, Драко чувствовал себя все так же ужасно, хотя уже ничего не болело. Он проснулся за несколько минут до того, как в дверь тихонько постучали и, не дождавшись ответа, вошли. Это была Панси. Драко почувствовал несказанное облегчение. На миг Малфой смог позабыть о Темном Лорде, который сейчас находился в замке, отравляя своим присутствием его душу. Это же та самая Панси, которой не было в его реальности. Она здесь, она рядом. И почему-то Драко подумалось, что только эта девушка поймет, поверит и поможет убраться отсюда.
Именно с ней у Малфоя ассоциировалась самая беззаботная пора в жизни каждого человека. Слизеринец снова окунулся в мир веселых игор, глупых шуток, дневного сна и самого вкусного в мире мороженного. Только Панси знала, когда нужно отчитать, когда подстегнуть, а когда обнять и молчать вместе с ним. Она стала Драко сестрой, которой у него никогда не было. Только до ее слез Малфою было дело. И не важно, почему девушка плакала: из-за ссоры с очередным бойфрендом или из-за испорченного платья.
Но однажды ему пришлось выбрать между Поттером и Лордом. А значит, между Гермионой и Панси. Между любовью и дружбой. Он честно сказал ей, что переходит на другую сторону. Панси не злилась, не обвиняла, не презирала, не разубеждала. Сначала был шок и недоверие, а потом она просто обняла его.
- Я бы тоже так поступила, - сказала Панси и неуверенно добавила: - наверное.
Она осталась на другой стороне, в другом мире, в той жизни, в которую он безвозвратно сжег мосты.
- Ну, все. Иди, а то я заплачу, - это было последнее, что Драко услышал от своей подруги. Больше он не видел ее. Примерно через месяц на ее поместье напали Авроры. Панси погибла. Для слизеринца эта новость стала тяжелым ударом. Своими кровавыми руками Война добралась до самой невинной, самой светлой и дорогой части его жизни – до детства. Очернила и те жалкие крохи прошлого, которые он еще мог вспоминать без боли и с улыбкой на лице. Если бы не поддержка Гермионы, Драко плюнул бы на Орден и уехал далеко-далеко, на другую планету.
Они сознательно разошлись на распутье жизненных дорог. И он понимал, что чья-то будет короче. Но разве от осознания этого факта легче принять смерть близкого человека?
А здесь Панси была рядом. Но не такая, какой он ее запомнил: привлекательной, немного эгоистичной, жизнерадостной, с хитринкой во взгляде. Она была встревожена.
- Драко, я так переживала! – с этими словами девушка кинулась к нему на шею. - Люциус сказал, что ты упал в обморок прямо во время обеда! Это правда?
Панси очень внимательно всматривалась в его глаза, казалось, что сейчас проглотит целиком одним только взглядом.
- Эээ, да. Но со мной уже все в порядке. Минутная слабость, - Драко было неловко. Чего скрывать: врать любимой подруге весьма неприятно.
- Да ну? – не придавая своему жесту никакого значения, будто делала это всегда, Панси забралась пальчиками под воротник его рубашки. Это окончательно сбило Драко с толку. Слишком интимно, слишком неправильно…
- Все в порядке. Не стоит волноваться, – Драко все еще старался придать голосу безмятежности, но он уже понимал, что не расскажет Панси правду. Это не та девушка, которую он знал. Даже чужая Гермиона не так расстроила Драко как эта слизеринка.
И тут Панси сделала нечто из ряда вон выходящее. Родная Панси, лучшая Панси, Панси-почти-сестра вдруг поцеловала его. Страстно, сильно, совсем не по-дружески. Это было последней каплей. Девушка, кто вы? Верните мне подругу, которая утверждала, что целоваться со мной – самый настоящий инцест.
Он грубо оттолкнул Панси.
- Драко, что случилось? – она, похоже, удивилась не меньше него.
Малфой больше не мог притворяться:
- Почему ты меня поцеловала… – он смешался, не в силах подобрать подходящее слово, – так!
- Как так? Как обычно. Да в чем дело? Или ты так сильно ушиб голову, что забыл, кто я?
Как обычно? Значит, здесь они вместе, вот как… А что же Гермиона, опять с Уизли?
- Ты, наверное, еще не полностью пришел в себя, - заботливо продолжала Панси, наклоняясь ближе, но все же не притрагиваясь, - полежи немного.
- Не хочу, – упрямо, как ребенок, ответил Драко; подошел к окну, уткнувшись взглядом в стекло и ничего не видя за ним.
С каждой новой реальностью рушились его старые представления о друзьях, родных и не очень близких людях, о себе, в конце концов. Он и не знал, что можно так меняться. Можно перейти на другую сторону, но не изменить себе. Или не так?
Но в этой реальности все было по-иному (как, впрочем, и в других). В его замке находился безумный получеловек, помешенный на собственном возвеличивании. Почему Поттер до сих пор не убил Лорда? А жив ли Поттер? Какой сейчас год и месяц? Может, еще не время?
Малфой попросту растерялся. Он в своем "контракте" ничего о Волан-де-Морте не упоминал. Только о чашке. Они так не договаривались! Ведь Драко четко спросил, рискует ли чем-нибудь, и старик заверил в обратном. А сейчас Малфой ой-ой-ой как сомневался в собственной безопасности.
Внимание слизеринца привлек эльф, который робко стоял рядом и покорно ждал, пока его удостоят взглядом. Малфой вопросительно поднял бровь, давая разрешение говорить.
- Хозяин, Темный Лорд выражает предположение, что мистеру Драко Малфою стало лучше, и просит его прийти в Банкетный зал.
Не дожидаясь ответа, эльф исчез.
Замечательно. Между огнем и водой: если он не пойдет, то навлечет еще больше подозрений, что может закончиться плачевно; если пойдет, то Темный Лорд, возможно, поймет, что с ним случилось или, по крайней мере, что что-то таки случилось. Недолго думая, Драко решил, что, пожалуй, будет лучше, если он все же пойдет и сделает вид, что немного нездоров. В конце концов, все можно скинуть на какой-нибудь вирус. Может, тогда Лорд не будет его донимать. Парень невольно усмехнулся. Он мыслит, как школьник, который хочет пропустить урок, но не прогуляв, а получив официальное разрешение преподавателя. Слизерин навеки.
Полный необъяснимой решимости Драко вышел из комнаты, даже не взглянув на Панси. Он просто забыл о ней.

***

Драко, который так невнимательно отнесся к Панси, не подозревал, что для нее каждое его слово и жест имеют сакральное значение.
Мерлин! Он даже какому-то жалкому эльфу уделяет больше внимания, чем ей!
Драко громко хлопнул дверью, и Панси, как по команде, осела на пол и расплакалась.
О Великие, объясните, почему так? Почему она – молодая блистательная аристократка, мечта многих мужчин высшего света – вынуждена каждый день начинать с мантры: убеждать себя в том, что Драко еще любит ее, что она нужна и небезразлична. Но с каждым разом сложнее и сложнее делать вид, что все хорошо, когда его больше интересует окно, нежели человек. Она бы отдала все свои богатства, чтобы узнать, что же он там такое видит за тем запотевшим стеклом, на какие вопросы ищет ответы, что пытается понять.
Раньше Драко был совсем другим. Он любил ее, уважал и дорожил ею. И для нее всегда было очевидным, что они поженятся и проживут долгую, счастливую жизнь рука об руку, безболезненно решая незначительные проблемы, деля все радости и горести.
Но стремительно плывущие на полных парусах мечты в один день разбились вдребезги об крутую, мощную, несдвигаемую гору – Волан-де-Морт. Темное пятно на предплечье уничтожило остроумного, нахального, самовлюбленного, но такого родного парня. Его заменил жестокий, бескомпромиссный молодой человек, которого опасались даже Пожиратели.
Возвращаясь с заданий, Драко запирался в своей комнате, не впуская никого. Он мог целыми днями не выходить, откликаясь лишь на вызов Лорда. Драко стал немногословен и задумчив. В ту редкую пору, когда она все же могла остаться в его спальне, проснувшись среди ночи, Панси всегда наблюдала одну и ту же картину. Хмурый и непреступный, Драко смотрел в окно невидящим взглядом, и Панси невольно задумывалась, а спит ли он хоть когда-нибудь.
Он стал самым близким Лорду, опередив даже своего отца. И порой Панси казалось, что Волан-де-Морт заколдовал его, стер все воспоминания прошлого, всех родственников, друзей и ее, чтобы только Драко был верным и послушным. Потому что откуда в восемнадцатилетнем юноше столько жестокости? Как молодой парень может безжалостно убивать женщин и детей, даже не задумываясь, что он творит? И самое удивительное, как она все еще могла любить его такого?
А он все так же часами смотрел в окно, даже не двигаясь. Что это – построение новых планов, бегство от действительности, возвращение в прошлое, мольба об искуплении?
Одно она знала точно: в его мыслях места ей больше нет.

***

Не больно.
Не холодно.
Не унизительно.
Просто никак.
А в голове лишь одна мысль: когда конец? Не обрекающий и пугающий, но благословенный, избавляющий от мук. Как же страшно, когда цветущая юность просит о смерти.
Гермиона лежала на полу сырой камеры, куда - по ее же подсчетам - девушку поместили примерно три недели назад. Доползти до кучи тряпок, которые служили постелью, у гриффиндорки просто не хватило сил. Она пребывала в полубреду, и ей казалось, что душа просится вон из тела. События предыдущих дней застелил вязкий, обволакивающий безразличием туман, спутник горячки и апатичного забытья.
Сначала с Гермионой говорили довольно любезно. Создавалось впечатление, что Темный Лорд питает иллюзии на ее счет. Но мисс Грейнджер лучше умрет, чем предаст друзей, верно? Эти слова, так опрометчиво брошенные в изуродованное лицо Волан-де-Морта, похоже, скоро станут реальностью. Сидя в карцере, куда ее заперли сразу же после непростительной дерзости, девушка ждала, когда же за ней придут, чтобы заставить замолчать навсегда. Но никто не собирался испытывать на Гермионе непростительных заклятий. Вместо этого гриффиндорку два дня не кормили и не давали спать. И только затем повели, а точнее понесли, на следующую аудиенцию к Лорду. Неудивительно, что он без каких-либо усилий смог проникнуть в изнуренное сознание девушки, которая даже не могла собраться с мыслями, не то, чтобы поставить на них блок. Однако его вновь ждало разочарование. Гермиона – хоть и являлась ближайшей подругой Поттера – не была Хранителем тайны. Волан-де-Морт не узнал, где располагается Орден и где скрывается сам Поттер. Вся польза от грязнокровки заключалась в том, что Лорд теперь знал, какие крестражи уже уничтожены. На этом, увы, все. Не очень-то веское преимущество. Лакомая на первый взгляд добыча оказалась пустой внутри. Теперь с Гермионой можно было сделать то же, что и с использованными вещами. Но Драко Малфой – самый младший и, безусловно, талантливейший из Пожирателей, отличающийся особой жестокостью, – предложил весьма интересную идею. Зачем убивать подружку Поттера? Ведь всегда можно поиздеваться над грязнокровкой, чем не развлечение? Так Гермиону постигла участь боксерской груши. Почти каждый свободный от военных будней вечер Пожиратели собирались в Малфой-Мэноре и упражнялись в заклинаниях на девушке. За это время ее столько унижали, заколдовывали, били и – самое чудовищное – насиловали, что она диву давалась, как до сих пор осталась жива. Наверное, потому что ей пока не нашли интересную замену. В противном случае, она бы уже не дышала. Господи, а ведь она могла бы уже находиться в Раю. Вместо этого, обитала в Девятом кругу Ада.
Первые дни она старалась вести себя достойно гриффиндорки и подруги отважного Поттера. Но ох как же это не просто держать себя на высоте, корчась на полу от боли, вспоминая Гарри, Рона и все то хорошее, что есть – нет, было – в ее жизни, чтобы не сломаться. А теперь, через недели ужасающих мучений - после злости, отчаяния, тревоги и безысходности - единственное, о чем мечтала девушка – это смерть.
Она уже не надеялась на своих друзей. Девушку злило, что они не идут на помощь, медлят по непонятной причине – она бы не оставила друга в беде. Проводя в своей камере бесконечное количество унылых часов, гриффиндорка неизбежно стала терять здравый ум. Порой Гермиона думала, что все это нереально, неправильно и чертовски несправедливо; что никто не имеет право ее третировать; что это, в конце концов, свободная страна, и она имеет право на жизнь и здоровье, как прописано в Конституции Британского Королевства, и что родители растили ее в любви и благополучии не для того, чтобы она сейчас валялась здесь в неестественной для здорового тела позе, в собственной крови и рвоте.
Вот сейчас за ней придет полиция. Да! Обычная, черт возьми, маггловская полиция, как в проклятых Голливудских фильмах и заберет ее отсюда домой к маме и папе. Но о чем Гермиона не грезила, все, так или иначе, сводилось к одному: если бы…
Если бы она не получала письма из Хогвартса - этого блага и радости, неопровержимого доказательства ее особенности и значимости и вместе с тем рокового приговора. Как сейчас Гермиона помнила строгую немолодую женщину в старомодной маггловской одежде, которая в ее одиннадцатый день рожденья постучала в дверь, принеся с собой письмо, и объяснила родителям, что магия на самом деле существует, а их дочка - волшебница. Женщину звали Минерва МакГонагалл, и ей нельзя было не поверить. И Грейнджеры поверили. А если бы нет, она сейчас не лежала бы в этой камере, а сдавала последние предрождественские контрольные в обычной маггловской школе и готовилась к поездке в Альпы. Возможно, девушка каталась бы на лыжах не с родителями, а с подругами, которых в том мире у нее нет (а были бы), или с парнем. Максимум, что с ней могло случиться – перелом ноги. А сейчас Гермионе даже сложно было представить, каких костей в теле больше: целых или раздробленных. И уж точно не ее заботой была бы Магическая Война, в которой пытают и убивают людей, таких как она по статусу крови. Гермиона пребывала бы в благополучном неведении, поскольку на уроках истории учила бы Холокост и Ку-клукс-клан, а не дискриминацию по отношению к нечистокровным волшебникам.
Ладно, пусть все же поехала в Хогвартс, пусть узнала, каково это – держать в руке палочку и чувствовать, как энергия течет через все тело, сосредотачиваясь на конце древка, и выпускает заклинания, которые творят маленькие и большие чудеса. Пусть. Но она же могла попасть в Когтевран. Ведь Шляпа предлагала выбор. Наверняка лучшей подругой Гермионы стала бы Падма Патил. Она, в отличие от своей сестры, девушка серьезная и ответственная. Гермиона с головой окунулась бы в стихию книг, загадок и таинственных знаний. Ее окружали бы спокойные, рассудительные, здравомыслящие люди. На факультете для самых умных все ее заботы свелись бы к сидению в библиотеке и размеренным дискуссиям с однокурсниками. С Гарри Поттером судьба сводила бы лишь на совместных занятиях. А по окончании Хогвартса Гермиона скорее всего вышла бы замуж за Терри Бута, который так отчаянно проявлял к ней интерес на последних курсах. У них бы родились девочка и мальчик. Они бы трудились в Министерстве магии, подобно сотням других волшебников. И так всю жизнь.
Не вопрос, пускай бы она даже попала в Гриффиндор. Все, что ей надо было, – не сдружиться с Гарри и Роном. Не пойти тогда в тот чертов туалет, не взять вину за случайную ликвидацию тролля на себя. Она, наверное, дружила бы с Невиллом – скромным, тихим парнем. И никаких тебе философских камней, Тайных комнат, спасений гиппогрифов, битв в Зале пророчеств и всего остального. Она, безусловно, была бы за Гарри, но только на словах. А сама, подобно Браун и Томасу, уехала бы домой, в мир магглов. Лучше на континент, чтобы не нашли. А то мало ли? Гермиона читала бы сводки новостей в "Ежедневном пророке", попивая утренний кофе, и гадала, когда уже, наконец, можно будет возвратиться домой.
Но, даже будучи лучшей подругой Гарри, она, пожалуй, могла бы избежать постигшей ее участи, не погонись гриффиндорка за крестражами со своими непутевыми друзьями. Сидела бы в штабе, не высовываясь, передавала ребятам шифры, раздумывала над уничтожением осколков души Лорда, лечила пострадавших. Но нет, она же яркая представительница факультета славного Годрика Гриффиндора. Отвага ж из всех дыр прет! Только почему-то "великий аналитик" не вспомнила о том, что, по сути, все предыдущие годы им просто неимоверно везло. Рано или поздно удача должна была отвернуться. Так и случилось. Гермиону окружили, оглушили и принесли в Малфой-Мэнор, она даже не успела оставить ребятам какие-то зацепки.
Все эти мысли вились в ее уставшем мозге последние дни, не давая окончательно сойти с ума, озаряя ласковыми лучами Жизни, которым, в отличие от солнечных, не мог запретить пробиться в душу гриффиндорки даже Волан-де-Морт. Но сегодня это если бы стало пустым звуком. Потому что Гермионе вдруг стало все равно. Никак.
Не больно.
Не холодно.
Не унизительно.
Просто никак.
Она мечтала о смерти. Она уповала на нее. И, похоже, та услышала молитвы.


Глава 11


14 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор

Он слишком давно там не был. Торжественное сияние свечей, нервный полушепот из разных углов зала и одна на всех мысль: кто следующий? Он снова должен туда идти. Порой наоборот – духота, пьяный угар и безобразный смех, смех самой Смерти. Это стоит ему немало нервов. Кара или милость. Все зависит от воли Господина. Все зависят от него. Какой же он умелый кукловод, и как равно тонки нити их жизней – Пожирателей и жертв. Каждый раз может быть последним…
Северус Снейп стоял перед зеркалом, неспешно поправляя складки мантии, зная, что опоздания непростительны, но все же ища причину задержаться. В такие моменты, когда до встречи с Лордом оставались считанные минуты, Северус всегда задавал себе один и тот же вопрос: зачем он это делает? зачем рискует собственной жизнью? зачем помогает тем, которые никогда не придут на помощь ему, тем, которые молча ненавидят и презирают его? Ответ – всегда один и тот же - приходил в голову вместе с тяжелым, полным усталости и обреченности вздохом. Это же так очевидно: ему нечего терять.
Взгляд в отражении задержался на лице: невозмутимое, серьезное, сосредоточенное выражение. Уверенный вид – частичка успеха. Хладнокровие – единственный союзник.
Снейп ненавидел собрания Пожирателей, считая их слишком пафосными и наигранными. Сегодня Лорд в хорошем настроении, значит, они будут «веселиться». Завтра в ярости - и полетят головы. Очевидно, Волан-де-Морт в своем безрадостном детстве не наигрался, и теперь его игрушками стали живые люди. Человеческими судьбами играть увлекательней.
Господин любил, когда его превозносили, когда богатые чистокровные аристократы трепетали перед ним. Иногда Снейп думал, что такая любовь к восхвалению однажды погубит Лорда.
А те, кто называл себя Пожирателями, - убийцы, их руки по локти в крови - на этих сборищах отнюдь не ощущали себя, как на светском чаепитии. Они бледнели и тряслись от страха мелкой дрожью (даже Люциус Малфой в собственном родовом замке был не более чем гость). Они боялись и раболепствовали. Всегда. Даже в минуты редкой похвалы. Научившись улавливать на безобразном лице малейшие смены настроения, смеясь над его псевдо-остротами, склоняя голову в немом ужасе, они чувствовали себя не лучше, чем заложники, которых пытали для забавы Повелителя.
Но им нужно было хотя бы иногда ощущать свободу от любых обязанностей. Всем известное средство от страха - алкоголь. Потому часто собрания переходили в нелицеприглядные вакханалии. Когда это случалось, незамеченный, Снейп ловко скрывался за дверями зала. До него уже никому не было дела. Даже Лорду.
Сегодня снова надо идти. И Северус не знал, как сдержаться и не выдать себя, ведь уже третью неделю гвоздем программы неизменно была Гермиона Грейнджер. Прекрасная ученица, она оказалась совсем неприспособленной к жизни за стенами Хогвартса в суровых военных реалиях. Но стоит ли винить девочку? Он в ее возрасте имел глупость стать Пожирателем смерти.
Всего раз Снейп видел, как ее пытали. Избитая девушка корчилась на полу от боли, силясь не издавать ни малейшего звука - глупое подростковое проявление гордости. Она думала, что ее так называемое геройство всех вокруг поразит. Наивная дурочка, ведь прекрасно понимала, что сломается, но упрямо продолжала молчать, сильно зажмурившись, стиснув зубы, кусая губы до крови. Это было тогда, но прошло время. Что же будет сегодня? И вновь лишь вздох вместо ответа.
Снейпу всегда неприятно было смотреть на страдания других, будь то перепуганные, ничего не понимающие магглы или мелкие министерские работники. Случайные люди, которых он видел первый и последний раз в жизни. Но когда в нескольких метрах от него извивается и тихо всхлипывает его ученица? Единственная гриффиндорка, любившая зельеваренье, не смотря на его отношение к ее факультету, да и к ней в частности. За всю свою жизнь Северус встречал лишь одну такую же целеустремленную амбициозную всезнайку, которая, не задумываясь, пожертвовала собой ради родного человека. О ней Снейп предпочитал вообще не вспоминать.
Он хотел помочь Грейнджер, но не мог ничего сделать. Слишком высоки ставки, чтобы рисковать своим положением из-за девочки. Даже из-за нее. Той, которую подвергали нечеловеческим пыткам, явно непосильным ей, только за то, что была близкой подругой Поттера. Снейп рассказал Ордену все, что знал об охране, условиях содержания и предположительной дальнейшей судьбе девушки, но пока было тихо. И это злило. Ведь Грейнджер, сама того не подозревая, могла потянуть за собой и его. И тогда пропали все годы отшлифованной лжи и ловко устроенной конспирации.
А ведь гриффиндорке могло повезти больше. Беллатриса хотела убить ее сразу. Лихорадочные безумные глаза, высоко вскинутая голова, зловещий смех, резкий взмах палочки – это могло быть последним, что Грейнджер увидела бы в своей недолгой жизни. Секунды отделяли девушку от безболезненной смерти. Но его крестник - всегда молчаливый, открывавший рот лишь по приказу Лорда – неожиданно для всех присутствовавших предложил поиздеваться над грязнокровкой. Снейп хорошо помнил эти тихие, но отчетливые слова, разрезавшие взбудораженный шепот довольных Пожирателей. Северуса будто кто-то ударил в солнечное сплетение. Он, со всем богатством своего воображения, повидавший в жизни больше, чем добрая сотня людей, просто не понимал, как Драко, будучи восемнадцатилетним волшебником, еще вчера сидевшим за школьной партой, мог быть настолько жестоким. Да, он мог ее презирать за статус крови, за то, что дружила с Поттером, за то, что лучше училась, да за что угодно. Но ни одна причина не стоила такой смерти.
А еще Северус понимал, – и это было самым печальным - что он сам виноват. В том, что в школе постоянно настраивал Слизерин против Гриффиндора, делая из маленьких детей, которые запросто могли подружиться, врагов. В том, что закрывал глаза на мелкие проказы Драко, перешедшие в серьезные проступки, когда папенькин сыночек вырос в высокомерного юношу. В том, что таким образом его крестник прошел путь от почти невинного «грязнокровка», брошенного в лицо гордой девчонке, до того, чтобы недрогнувшей рукой поднять палочку и пытать беззащитную девушку, не останавливаясь и не обращая внимания ни на мученические стоны, ни на одобрительные крики вокруг.
Северус очень хорошо помнил, как сам когда-то (давным-давно, в прошлой жизни) был мальчиком для битья. Излюбленным развлечением ненавистных Блэка и Поттера. Ведь они тоже начинали с безобидных обзываний и пролитых чернил на его работах, перейдя в последствии на изощренные собственно выдуманные заклинания.
Больше всего Снейп не выносил Поттера. Не раз, лежа в больничном крыле, весь в синяках и ссадинах, с каким-нибудь гнойным нарывом на лице опозоренный на всю школу Северус желал заклятому врагу долгой и мучительной смерти. Вот только когда наглого самоуверенного молодого человека не стало, Снейп почему-то не обрадовался. Ведь вместе с нахальным брюнетом ушла и она. Джеймс Поттер не только сам лишился жизни, но еще и не смог уберечь свою жену. А он бы, Северус, смог. Без сомнения, смог бы. Ты просто не того выбрала, Лили. Ты ошиблась и дорого заплатила за это. И, сама того не ведая, похоронила еще одного человека, превратив его жизнь в банальное существование, состоящее из череды до противного одинаковых, постылых дней.
Последний вздох и последний беглый взгляд в отражение. Пора. Он слишком давно там не был.

Снейп вышел в коридор и в первом же повороте чуть не столкнулся лоб в лоб со своим крестником. Увидев его, Северус сразу же помрачнел, представляя, как этот на первый взгляд милый парень сегодня с каменным выражением лица будет пытать однокурсницу.
Но внешний вид Драко скорее опровергал эту мысль. Парень был... растерян?
- Крестный? Как хорошо, что ты тут! – воскликнул Драко. Казалось, сначала он удивился, увидев Снейпа, но тут же обрадовался. У Северуса от такого проявления чувств со стороны крестного сына даже дар речи на секунду пропал, что делало Драко честь, поскольку нечасто это случалось со слизеринским деканом.
- Мне нужно тебе кое-что сказать, - как ни в чем не бывало продолжал парень. Внезапно он с тревогой оглянулся по сторонам и понизил голос: - Но не здесь.
С каждым словом Малфоя-младшего Северус понимал все меньше, а удивлялся все больше.
- Идем же! – настаивал Драко, видя, что Снейп и не думает двигаться с места. Юноша был чем-то взволнован, что заставило взволноваться и Северуса.
Драко вообще ничем нельзя было поразить. Став верным слугой Лорда, он исполнял любой его приказ, не задумываясь. Что же должно было случиться, чтобы парень так взвинтился? Не иначе Поттер пожаловал на прием.
- В чем дело? – только и смог вымолвить Северус, пока Драко тянул его за руку в ближайшую комнату, оказавшуюся одной из гостевых спален, которую, судя по огромному количеству пыли и спертому воздуху, давно не использовали. Но Малфой упорно хранил молчание.
- Драко, что с тобой? – снова спросил Снейп, когда за ними закрылась дверь, а крестник наложил чары против подслушивания. Он терпеть не мог, когда не понимал чего-то. А здесь непонятного было предостаточно, даже в избытке.
- Все нормально, - дал парень «гениальный» ответ. - То есть, нет. То есть… сейчас объясню.
Он глубоко вздохнул, очевидно, раздумывая, с чего начать. Северус терпеливо ждал, пока тот соберется с мыслями.
- Я сейчас буду говорить вещи, которые покажутся тебе полнейшим абсурдом, но ты должен мне поверить, - не в состоянии справиться с волнением, Драко вцепился в плечи Снейпа и стал его трясти, сам того не сознавая.
Нда, впечатляющее начало.
- Драко, не трогай меня, - отрезвляюще холодно заговорил Снейп, не без труда сбрасывая сильные руки молодого человека с плеч, - успокойся, ты сам на себя не похож.
- Не удивительно. Потому что я не я – ответил Драко-не-Драко, таким тоном, будто понять последнюю фразу – проще простого. Далее последовали сбивчивые объяснения. - Я вселился в здешнего Драко. Попал сюда из параллельного мира; там все по-другому. Это уже не первый. Я прыгаю из одного в другой, правда, не знаю как. За два дня я успел побывать инвалидом и министром магии. Но там не было Темного Лорда. А теперь я здесь и он тоже. И я не знаю, что мне теперь делать. Мне надо отсюда выбраться, но я не знаю как… - закончил он совсем тихо и уныло.
Для Северуса ситуация после таких слов яснее не стала. Какой, к чертям, параллельный мир? Какой министр магии? Его крестник явно не в себе. Отправить его в Мунго, что ли?
- Если я, увидев тебя, засомневался в твоей адекватности, то теперь мои сомнения рассеялись полностью. Ты сошел с ума.
- Но я говорю правду! – возразил Драко, словно капризный ребенок. - Посмотри на меня. Я растрепанный, растерянный, мечусь из стороны в сторону в панике. Какой из меня Пожиратель? Я не тот Драко, которого ты знаешь.
«Тот Драко, которого я знал и любил уже давно пропал без вести», - с грустью подумал Снейп и обратился к неизвестному парню, который стоял перед ним:
- Но почему я должен тебе верить? Вдруг ты не Драко Малфой, а какой-то шпион в его обличии?
- И ты туда же! – разочарованно воскликнул молодой человек.
- Что значит «туда же»? – Северус начинал злиться. - Ты хоть понимаешь, какого уровня эта магия? Сам ты не можешь так просто разгуливать по параллельным мирам. Кто тебе помог?
- Волшебник.
Гениально! А он-то подумал, что тыквы с грядок Хагрида.
- Он, его зовут… - Драко запнулся, вдруг осознав, что ничего не знает, про мага, которому доверил свою судьбу и жизнь. - Он сказал, чтоб я называл его… Мерлином.
Северус скептически приподнял бровь. Слизеринский декан уже прикидывал варианты, чем могли шибануть его крестника в очередной схватке с аврорами. Заклинание явно авторское, пока не распространенное.
- Ладно. Хорошо. Хорошо, слушай, - снова зачастил Драко. От нервных переживаний он принялся ходить по комнате, но вдруг остановился, резко развернулся в сторону Снейпа и указал на него пальцем. - У тебя аллергия на омаров… Ммм… Что еще? Ты терпеть не можешь папины сигары, но никогда от них не отказываешься из вежливости. Достаточно, нет? Ладно, хорошо! Хорошо, хорошо… Когда мне было шесть, родители впервые оставили меня у тебя на выходные. Ты кормил меня кашей, которую я не хотел есть, отчего твои ценнейшие пробирки полопались и зелья разбрызгались по всей кухне. Теперь ты мне веришь? – с надеждой в голосе закончил парень.
- Драко… - теперь уже Снейп не знал, что говорить.
- Веришь? – настаивал юный Малфой. - Или в этой реальности все не так?
- Так, - признал Северус.
- Вот видишь, я же говорил! - просиял Драко и тут же продолжил с воодушевлением: - Помоги мне выбраться отсюда. Если не из этой реальности, то хотя бы из замка, подальше от Лорда. Иначе он все поймет, и я труп. Он хочет меня видеть. Это ведь собрание? Он будет пытать меня. Помоги!
- Я не всесильный, Драко, тебе это известно. Я не могу помочь тебе с твоими межвременными и пространственными скачками…
Парень заметно сник. Но он и сам прекрасно знает, что Северус не Мерлин, или кто бы там ему не помогал. Тем не менее, Снейпу было неприятно смотреть на опечаленного крестника. Он искренне желал помочь Драко, пусть даже такому, абсолютно незнакомому.
- Но зачем тебе вообще понадобилось попадать в другую реальность? Как это получилось?
- Чтобы исправить прошлое, - просто ответил Драко. - Я сидел в Кабаньей голове, ко мне подошел волшебник и предложил путешествие в другую реальность. А я - то ли по пьяни, то ли от безысходности, то ли от всего вместе - согласился.
- И что же тебя не устраивало в твоем прошлом? – заинтересовался Снейп.
- Смерть моей невесты.
Довольно неожиданно, и совсем не в духе Драко. Но ведь теперь уже неясно, что же «в его духе».
- Паркинсон? - Северус предположил самое очевидное, хотя уже ни в чем не был уверен.
Драко отрицательно покачал головой, однако не спешил называть имя возлюбленной.
- А кого же тогда? – почти с нетерпением спросил Снейп.
- Если я назову ее, ты снова перестанешь верить в то, что перед тобой Драко Малфой, - с какой-то глупой улыбкой ответил крестник.
- Сомневаюсь, чтобы ты бы мог удивить меня еще больше, - поспешил заверить его Снейп в предвкушении имени. В конце концов, это же он – Северус Снейп, что его может удивить?
- Гермиона Грейнджер.
Гермиона Грейнджер. Грейнджер Гермиона. Хм… нестандартно, совсем нетривиально. Замечательно, просто чудесно. А главное, НЕ очевидно. Снейп резко выдохнул. Большего бреда он еще не слышал, а ведь он почти два десятка лет проработал в Хогвартсе.
И тут же в голове мелькнула совсем другая мысль, перекрывшая эту огромную, как весь мир, сенсацию. Полное мрачной жестокости лицо парня. Ты умрешь, грязнокровка! Полные отчаянной решимости глаза девушки. Зато не предам! И Круцио между ними.
- Боюсь, тебе сейчас никак нельзя в Банкетный зал, - твердо сказал Снейп.

***

Как сильно и без остатка нужно любить человека, чтобы отправиться за ним в никуда? Весь смысл жизни должен заключаться в нем и только. Можно приспособиться ко всему и смириться со всем. Пережить и двигаться дальше – другого выбора нет. Иначе быстрая и беспощадная волна, несущая на своем гребне новые события, жизни и эмоции, с головой накроет тебя вместе с твоим жалким, никому более неинтересным прошлым. Так когда-то давно решил для себя Северус. Ему нужен был смысл жизни, и он его нашел – искупление. Искупление давнишних ошибок. Его «грязнокровка», брошенное в сердцах, она так и не простила. А эгоистичное желание спасти любимую ценой жизни ее мужа и ребенка он сам себе никогда не простит. И черт с ним, пускай Поттер полная копия своего отца, но он же и ее плоть и кровь тоже. То, что осталось после Лили, и что он, Северус, не оставит после себя.
Ни одна рана не кровоточит вечно. Боль может не уходить, но она обязательно притупится. Так случилось и с ним. Но, похоже, это не случай Драко. Ему пришли на помощь. И возможно, такое путешествие в равной доле сулит как счастье, так и погибель, но для его крестника не все потерянно. Северус почувствовал сиюминутный, но острый укол зависти: почему же к нему никто не явился, когда его затягивал омут боли и обреченности? Где был этот уникальный маг, когда он ходил по краю и был готов сорваться в пропасть, последовав за смыслом своей жизни? Что за несправедливость? Он бы сделал все и даже больше, лишь бы вернуть Лили. Но думать так теперь уже не имело смысла…
С такой невеселой мыслью Северус Снейп вошел в зал, заставив себя забыть об этом навсегда или хотя бы на ближайшее время. «Торжество» еще не началось, Господин пока не соизволил почтить их своим присутствием. Повсюду небольшими группками стояли Пожиратели, негромко переговариваясь между собой, приветствуя новоприбывших. Иногда даже был слышен смех, нечастый гость угрюмого поместья.
В центре Банкетного зала (мрачного в своей мнимой праздничности) вместе с Беллой и Рудольфусом стоял Люциус, исполняя роль хозяина, на деле таковым уже давно не являвшийся. Снейп знал, что он с огромным удовольствием уступил бы эксклюзивное право на проживание Темного Лорда кому угодно - Волан-де-Морт не стесняясь хозяйничал в поместье Малфоев. А Люциус, хоть и хорошо скрывал свое раздражение по этому поводу, все же выказывал едва уловимое недовольство. Наверняка и сам Лорд об этом знал, но, похоже, был рад позлить своего скользкого слугу. Малфоя нервировало все: сомнительные личности, которые по лордовой милости ошивались в поместье и пили в непомерных дозах раритетные вина; гневные вспышки Повелителя из-за невыполненного задания, грозящие порой дойти до края; настроение Нарциссы, превратившейся за месяцы войны в живого призрака, бессмысленно блуждающего по имению. Радовал лишь сын, который своей преданностью обеспечивал всей семье милость Лорда.
Сейчас Малфой слушал какую-то вдохновленную речь Беллы и скучающе-презрительно взирал на людей в зале, большинство из них сам он никогда бы не позвал в свое поместье. Увидев Снейпа, Люциус тут же воскликнул:
- А, Северус, давно не виделись! – мужчина был рад любой возможности отделаться от дражайшей супруги Рудольфуса. Зельевару ничего не оставалось, как выручать его от назойливой Беллы. Впрочем, сама Беллатриса особой любви к Северусу не питала, даже не смотря на очевидное благоволение ее обожаемого Лорда.
- Где так долго пропадал, уж не поменял ли сторону? – едко спросила леди Лестрейндж. Конечно же, она знала, что Снейп никогда не скажет правды, - равно как и не снизойдет до придумывания лжи, чтобы ответить ей - но не преминула подколоть.
- Где я пропадал, и что делал, не твоего ума дело, Беллатриса, - спокойно, но достаточно резко заметил Снейп, - добрый вечер, Люциус, Рудольфус.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
- Ты и вправду немного опоздал, Северус, в чем дело? – спросил Люциус, полностью игнорируя негодующую свояченицу, которая, однако, решила пренебречь дерзостью Снейпа.
- Меня задержал твой сын.
- С ним что-то серьезное? – озадаченно спросил Люциус. - Опять обморок?
- Да, я нашел его лежащего без сознания прямо в коридоре по дороге сюда. Я помог ему вернуться в спальню, - ответил Северус, прекрасно зная, что отца Драко здоровье сына волнует только потому, что, лишившись наследника, он, вероятнее всего, лишится расположения Лорда, а впоследствии и жизни.
- Что-то не похоже на него. Мой племянник бы не отлеживался, зная, что за ним посылал сам Лорд, – поспешила высказаться Белла. Вряд ли она подозревала Драко в измене, скорее просто злилась на Северуса, а потому отпускала неприятные комментарии.
- Он рассказал мне про случай в столовой, - как ни в чем не бывало продолжал Снейп, - но этого мало, чтобы поставить диагноз. Слишком распространенные симптомы. К тому же я не колдомедик.
- А что это может быть? – спросил Рудольфус. Смешно, но из всех троих за своего родственника по-настоящему переживал лишь он.
- Все, что угодно, - пожал плечами зельевар, - от тривиального недомогания до драконьей оспы. Нужно время, чтобы разобраться. Но болезнь вполне может оказаться заразной, так что я лично запретил выходить ему на люди, хотя он рвался попасть сюда.
В этот момент в зал вошел Лорд в сопровождении Петтигрю, который боялся отойти от хозяина и остаться один на один с Люциусом. Все разговоры резко оборвались. Пожиратели замерли в ожидании вердикта. Казнить или миловать. Что сегодня предпочтет Лорд?
Темный маг медленно осмотрел зал, как бы пересчитывая верноподданных, высматривая, все ли здесь (будто могло быть по-другому). Томительный миг и его и без того уродливое лицо исказила кривая усмешка. Все бесшумно вздохнули с облегчением. Сегодня обойдется без жертв…с их стороны. Лорд проследовал к столу и сел на излюбленное место у окна. Пожиратели продолжили свои прерванные разговоры, предпочитая не навязывать свое общество Повелителю. Лишь четверо без слов направились к нему.
- Добрый вечер, Северус, - «добродушно» обратился к Снейпу Лорд, - и ты тут.
Можно подумать, что его появление здесь сюрприз и что он мог отказаться от сомнительной чести присутствовать на этом празднестве.
- Рад видеть вас в отменном расположении духа, Господин.
Темный Лорд ответил едва заметным кивком.
- А где же Драко? – обратился он к Люциусу.
- Мой Лорд, он не сможет присутствовать на собрании. Он болен, - оповестил Северус Лорда, прежде чем Малфой успел что-либо ответить.
- Вот как? – Волан-де-Морт, ничуть не удивившись, отпил из кубка. – И что же с ним?
- Я пока не знаю, но если бы вы милостиво разрешили мне сейчас побыть рядом с ним, я, вероятно, смог бы понять причину такого внезапного недомогания.
Темный Лорд долгие мучительные мгновения вглядывался в глаза Северуса, медленно крутя в руках кубок, а затем промолвил:
- Если Драко не явился на собрание, значит, по очень уважительной причине. Вряд ли его свалила бы с ног обычная простуда. Иди к нему, Северус, но смотри, не заболей сам, а то, как же я без тебя, - почти нежно закончил Господин. Он поверил Северусу, однако, не до конца. И не удивительно. Что ж, это большее, на что мог надеяться зельевар.
- Слушаюсь, мой Господин, - ответил Снейп и поспешил удалиться из зала, куда с минуты на минуту могли привести Грейнджер. А пересекаться с ней, тем более при новых обстоятельствах, Северус хотел меньше всего.

***

- Жаль, - патетично продолжил Лорд, когда его шпион затерялся в толпе, - а я так надеялся, что как раз сегодня наш любимый Драко наконец-то прикончит эту грязнокровку. Она мне уже наскучила.
- Лорд, позвольте, это сделаю я! Это было бы для меня большой честью, - поспешила предложить свои услуги Белла, присев в реверансе перед своим кумиром, раболепно взирая на него.
- Какой честью? – скучающе спросил Темный Лорд. – С каких это пор убивать грязнокровок стало честью? Порой ты просто невыносима, Беллатриса.
Женщина несмело склонилась перед Хозяином, и уже хотела молить о прощении за свою до смешного глупую оплошность, как тот сказал:
- Хочешь выслужиться передо мной, вот тебе задание. Иди к Драко и выясни, в чем там дело. Что-то мне не нравится эта внезапно вспыхнувшая болезнь, как бы она не переросла в эпидемию.
Белла тут же поспешила к выходу, радуясь доверию Повелителя, словно маленький ребенок шоколадной лягушке.
За окном, позади Волан-де-Морта, в сумерках вечернего неба сгущались тяжелые колючие тучи.


Глава 12


14 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор

Трудно вообразить более не похожих друг на друга людей, чем сестры Блэк.
В одной из кладовых опустевшего поместья до сих пор пылится портрет дочерей Кигнуса и Друэллы. Невзирая на долгие годы Азкабана в обществе чудовищ, высасывающих прошлое, Белла хорошо помнит тот день. Родители заставили их позировать для именитого, по словам матери, художника. В комнате было душно, а бархатные платья с тугими корсетами доводили до полуобморочного состояния. Казалось, целую вечность пришлось сестрам наслаждаться обществом друг дружки.
Нарциссе повезло: поскольку она была светловолосой, ее усадили в кресло по центру. Старшим сестрам отвели места по бокам, но ни одна не желала вставать так, как того хотел мастер. Сначала в комнате обосновалось напряженное молчание. Даже художник почувствовал взрывоопасную атмосферу и, чтобы расслабиться, предложил поговорить. Но тут же был осмеян. Затем сестры принялись в обычной манере пускать язвительные замечания одно другого витиеватей, что непривыкшего человека приводило в шок. Как же рад был волшебник закончить свою работу!
Со скептической насмешкой Меда скрестила ноги и облокотилась на спинку кресла. Цисса сидела в три четверти идеально прямо, словно швабру проглотила. А Белла вовсе повернулась спиной к сестрам и скрестила руки на груди. Ничего общего с теми семейными портретами, которые висят в картинных галереях каждого уважающего себя рода. Сестры Блэк - такие разные внешне и по характеру - были похожи в одном: они знали цену себе и друг другу. Три лидера никогда не могут ужиться рядом, и потому с самого детства девушки разошлись по разным этажам родового поместья, чтобы пересекаться как можно реже. Но в тот день им пришлось находиться в одной комнате. А жара и фальшиво улыбающийся художник никак не способствовали хотя бы временному перемирию.
Беллатриса не знала, что больше им не суждено собраться вместе. После удушливого дня в доме Блэков грянула настоящая гроза. Старшая сестра готовилась к свадьбе с Лестрейнджем и не подозревала, что вступит в брак не первой. Меда сбежала, прихватив с собой лишь палочку, и вышла замуж за жалкого маггла, покрыв позором всю семью. Отец негодовал, рассылая эльфов на ее поиски, мать флаконами глотала успокоительные зелья. Спустя месяц Андромеда прислала короткую записку, в которой убеждала родителей смириться и не искать ее, так как она счастлива.
Мистер и миссис Блэк вычеркнули дочь из жизни. Белла и Цисса притворились, будто ничего не поменялось - Меда всегда была чокнутой. Со слезами на глазах мать испепеляла колдографии с изображением Андромеды. Дрогнувшей рукой отец выжег ее имя с фамильного древа. Да вот художник действительно оказался весьма талантливым - никто не смог «убрать» среднюю сестру с портрета. А потому картину спрятали подальше.
Не взирая на тень, брошенную на чистокровнейший род, Белла все же вышла замуж за Рудольфуса, надеясь, что теперь-то ее жизнь изменится. И действительно, в их семье был только один лидер, и явно не Лестрейндж. Вопреки ненависти к сестрам – особенно к предательнице Андромеде – Белла осознала парадоксальную вещь: именно они сделали ее личностью. Безупречная Цисса всегда апеллировала к внешнему виду Беллы, а прямолинейная Меда поддевала ее за консервативные взгляды на мир. Ни дня девушки не давали друг другу расслабиться. А сейчас она вынуждена проводить скучнейшие месяцы в компании мужа, который без ее позволения рот боялся раскрыть. Белла часто затевала ссоры, в душе желая, чтобы он накричал на нее и поставил на место. Но Рудольфус лишь мямлил нечто невразумительное и, краснея, просил прощения. Вскоре муж для Беллатрисы стал кем-то вроде домашнего эльфа, безропотно исполняющего любые прихоти «хозяйки».
Порой доходило до абсурда: Белла приходила к родителям, разыскивала в поместье Нарциссу и ругалась с ней вдрызг, интуитивно догадываясь, что и оставшейся в одиночке сестре этого недостает. Эмоциональная разрядка помогала сестрам поддерживать тонус, чтобы не превратиться в рафинированных посредственных аристократок, проводящих дни за вышиванием и походами к модисткам.
И когда уже Беллатриса была уверенна, что окончательно свихнется от своей тошнотворной жизни, появился Он – настоящий лидер. Могущественный волшебник, за которого не жалко было отдать жизнь. Одним лишь внешним видом он вселял такую уверенность и непоколебимость, что Белла была очарованна с первого взгляда. Его слова, жесты, а главное, горящие глаза гипнотизировали девушку, приводя в полнейший восторг, граничащий с экстазом. И сердце билось чаще. Кто-то бы назвал это любовью, страстью, одержимостью, Беллатриса не знала таких слов. Но она знала, что ради этого мужчины стоило убивать десятки неугодных волшебников и сотни магглов, ради него стоило сидеть все те годы в Азкабане. И даже превратившись в подобие змеи, тень себя прошлого, Лорд не потерял своей прелести в глазах преданнейшей последовательницы.
Вот только она никогда не была в числе привилегированных особ. С помощью различных ухищрений Беллу обошел Люциус, затем Снейп – какой-то невзрачный зельевар-полукровка. Лорд считал женщин, даже Лестрейндж, слишком подверженными своим чувствам, а значит – слабыми, ненадежными. Но когда ее опередил сопливый племянник, это было уже слишком. Она блистала в знатном окружении своими незаурядными талантами и поистине мужской силой воли, в то время как это существо верещало и беспомощно барахтало ножками в колыбели.
Потому Белла и не хотела детей – это слабость. Нарцисса перестала быть личностью сразу после рождения Драко, она больше не ставила на первое место себя. Выращивая сына и отдавая ему все жизненные соки, Цисса, словно нежный тепличный цветок, просто зачахла. Она пожертвовала ради ребенка всем, а он в ответ лишь грубил или вообще игнорировал. Когда год назад Нарцисса внезапно слегла и за считанные дни скончалась, Драко не проявил ни малейших эмоций. Казалось, ему было абсолютно все равно, кто лежит в гробу – совершенно незнакомый человек или его мать. Так стоило ли отдавать всю себя такому неблагодарному созданию?
В тот день Белла лишилась второй сестры, и больше ничто не могло вернуть тех чувств, которые она испытала, когда родители согнали их в гостиную, чтобы талантливый художник нарисовал портрет. Но Беллатриса никогда не возвращалась в дом, где провела свое детство. Если очень постараться, можно сделать вид, будто его никогда и не было.

Лестрейндж нетерпеливо поднималась по многочисленным высоким ступеням, в который раз проклиная строителей замка. Ни родовое поместье ее отца, ни мужа не было и в половину таким огромным. Ей здесь не нравилось, особенно после смерти сестры. Беллатриса предложила бы Лорду любой замок Лейстренджей, но он облюбовал поместье Люциуса, потому что знал, что Малфой от этого не в восторге.
Поднявшись в башню, где жил Драко, Белла остановилась в нерешительности. Раньше она бы просто разнесла дверь и вихрем влетела в комнату племянника, застав его (если он там есть и если это вообще он) врасплох. Но теперь Беллатриса твердо знала, что именно за эту безмерную импульсивность Лорд ее не любит: так она ничем не отличается от других женщин. Поэтому стоило подождать. Спешить уж точно было некуда: пока Снейп в комнате, она ничего не сможет узнать.
С хрупкой надеждой Беллатриса подошла к двери. Конечно, кто бы и сомневался - чары против подслушивания. Но Лестрейндж не сильно расстроилась, такая предосторожность только подтверждала подозрения Лорда.
Чтобы остаться незамеченной, Белла отошла вдаль коридора. Через некоторое время вышли Снейп и Драко, из их разговора нельзя было разобрать ни слова. Вскоре они скрылись за поворотом, а Белла направилась в комнату, желая найти там что-то подозрительное: зелья, пергаменты, чей-то труп, в конце концов. Но она даже не представляла, что находка превысит все ее ожидания.

***

Драко казалось, что если через пару минут Снейп не явится, то он протопчет ковер до самого пола. Сидеть, лежать или стоять в ожидании было просто невозможно, потому он ходил кругами, изредка меняя направление, чтобы голова не закружилась. Малфоя раздражало тиканье часов и снег за окном, полог на кровати и яблоки на блюде. Слизеринец едва сдерживался, чтобы не крушить все вокруг.
Это же так просто – Северус никогда не любил, ему не понять, что сейчас переживает Драко. Как тяжело слизеринцу сдержаться, чтобы не пуститься бегом в подземелья, плюнув на все предосторожности. Только годы отцовского воспитания и жесткой дисциплины заставляли Малфоя оставаться на месте. Хотя в какой-то момент он хотел привязать себя к кровати, чтобы не сбежать.
И вот, когда Драко подсчитывал уже семьсот пятьдесят второго гиппогрифа, наконец, вошел Снейп. Он так долго поднимался по лестнице, но даже не запыхался, а, значит, вовсе не спешил. И снова Малфой чудом сдержал себя, чтобы не сорваться на крик. Этот человек – единственный шанс на спасение Гермионы и его самого, нельзя быть несдержанным.
- Ну что, она жива?
- Ее не было, – ответил Снейп и поспешно добавил: – Это хорошо. Значит, сегодня ее решили не трогать.
Весьма своевременное уточнение. Только сейчас Драко понял, что весь дрожит, он выдохнул и опустился в кресло возле камина. Расстегивая ворот мантии, Северус сел напротив.
- Мы должны забрать ее, - уже спокойнее сказал Драко, - и как можно скорее. Вдруг Он передумает.
Северус закрыл лицо руками и устало вздохнул, будто перед тем, как прийти сюда, победил с сотню Темных Лордов.
- Интересно, как это будет выглядеть? – раздраженно спросил он. - Мы просто спустимся в подземелья и, не взирая на охрану и пиршество в Банкетном зале, уведем отсюда?
- Но должен же быть какой-то выход, - Малфою казалось, что он никогда так не напрягал свои мозги. Он находился в родном доме, но не мог сделать и шагу без того, чтобы не угодить в опасность.
- Гораздо важнее сейчас придумать, как отправить домой тебя, - заявил Снейп. Драко этот вариант совсем не понравился, дома его ничто не держало.
- Я не хочу туда возвращаться, а если бы и хотел, то все равно не знаю, как это сделать. Но не это главное – надо помочь Гермионе.
Брови Снейпа поднялись в удивлении, Малфой это заметил.
- Прекрати удивляться, как я ее, по-твоему, должен называть?
- Последний раз это было «жалкая грязнокровка», - хмыкнул Снейп, - если ни что-нибудь похуже.
- Это был не я.
- Знаю-знаю, но мы отошли от главного: что нам с тобой делать. Расскажи все в мельчайших подробностях.
- Не знаю, что сказать, - Драко развел руками. - В моих перемещениях нет никакой логики. И давай все же сконцентрируемся на Гермионе, ей помощь сейчас нужнее.
- Если Лорд поймет, что ты – это совсем не ты, то помощь уже никому не будет нужна: ни тебе, ни мне, ни мисс Грейнджер.
- Но я не могу ее просто так оставить. А если так и не смогу выбраться, а она все равно умрет? Что тогда делать?
- Вот поэтому нам надо в первую очередь позаботиться о тебе.
- Нет, мы спасем ее, а там… - Драко подскочил, но крестный крепко схватил его за руку.
- Что там? Ну что?
Малфой открыл рот, но так ничего и не сказал. Ведь он и сам прекрасно понимал, что действовать сгоряча равно самоубийству.
- И вообще, с каких это пор ты страдаешь комплексом героя, как Поттер?
- Сказал шпион Ордена… - хмыкнул Драко и тут же задумался. - Кстати, почему они до сих пор не здесь?
- Уверяю, я делаю все возможное, и нам пока не предоставлялось случая помочь. Ключевая мысль в том, Драко, что ты - не за Орден. И даже если сейчас побежишь ее вызволять, никто из них не поверит. Здесь ты самый жестокий Пожиратель, твоей бессердечности завидуют даже Кэрроу и Белла. Ты детей убиваешь и пытаешь беременных женщин.
Драко побледнел, по телу снова прошла дрожь. Да, он любил поддевать однокурсников, но только словами, несколько раз наказывал домовиков… А такое он и представить себе не мог. Как же это тяжело – осознавать, что ты чудовище, хоть и в другом мире. И как хорошо, что Гермиона убедила его перейти на сторону Поттера.
- Почему я стал… как... я…
- Так должно было случиться. Моя вина в этом тоже есть.
- Меня Гермиона спасла. Она помогла мне сделать выбор и не стать убийцей.
- А здесь так не случилось, - возразил Северус. - Потому лучше тебе оставить все как есть.
- Нет. Я спасу ее с твоей помощью или без нее.
- Тебя убьют, - покачал головой крестный.
- Значит, буду молиться, чтобы перед смертью не пытали. Я не могу так… зная, что она тут, рядом.
Драко не догадывался что Северус понимает его как никто другой. И еще неизвестно, не рвался бы он так же в подземелья, находись там Лили Эванс.
- Это не твоя Гермиона. Не та девушка, которая тебя любит.
- Я должен помочь ей, даже если она ненавидит меня.
- Мы что-нибудь придумаем, - уклончиво ответил Снейп. - Идем в библиотеку, поищем информацию.
- А мне точно можно?
- Теперь ты уже боишься выходить из безопасной комнаты, да? Или наоборот решил в подземелья тайком сбегать?
Второй вариант показался Драко весьма заманчивым.
- Ты сказал Лорду, что я, возможно, заразный…
- Значит, скажу, что нет. Он все равно не отправит тебя на задание, не будучи уверенным в тебе, успокойся, - Северус поднялся и махнул рукой, чтобы Драко следовал за ним. – Пойдем, у меня нет времени шерстить всю библиотеку самому.
Драко встал и по привычке посмотрел перед выходом в зеркало. Как этот парень, которому нравились зелья, и который нравился половине девчонок Хогвартса, стал безжалостным убийцей?

Прошло пару минут, прежде чем открылась дверца шкафа и оттуда почти что выпала, как с костра снятая, Панси. Паркинсон долго не могла прийти в себя, еще и еще раз прокручивая услышанное. Девушке казалось, что она попала в другой мир, где Пожиратели борются за права грязнокровок и вонючих магглов, а Орден на них плевать хотел. Но ведь шкафы не переносят во времени и пространстве, не так ли?
Из диалога Панси четко осознала, что все это время Северус был на стороне Ордена. Не сенсация, конечно, слухи ходили давно, однако легче не становилось. Ведь он растил их как своих детей, чтобы потом предать в любой удобный момент. Дементор с ним, со Снейпом. Про какой еще дом говорил Северус, ведь Малфой-мэнор – родовое гнездо предков Драко. А был ли это Драко? Ей очень хотелось верить, что нет.
Словно в тумане Панси доковыляла до кровати и разрыдалась. Это был не он, не мог быть! Любимый слуга Лорда не может любить шлюху Поттера. Она всего лишь блеклая и заносчивая идиотка, так почему же Драко, ее Драко, хочет, во что бы то ни стало, спасти Грейнджер? Сначала Паркинсон не понимала, о ком они говорят, но когда услышала имя «Гермиона», прозвучавшее из уст ее жениха, чуть не вывалилась из укрытия. С каким пылом он говорил про нее, Панси о таком могла лишь мечтать. Нет, это был не...
Паркинсон подскочила на кровати и даже перестала плакать. А что, если это Поттер? Сначала падает в обморок при Темном Лорде, потом Снейп хочет отправить его домой, то есть в штаб-квартиру этого проклятого Ордена. Тогда понятно, почему он так говорит про грязнокровку. Только в таком случае, где же ее Драко? И что значит «не твоя Гермиона»? Выходит, Грейнджер тоже, что ли, не Грейнджер?
Размышления Панси оборвал скрип дверной ручки, медленно опускающейся вниз. Панси испугалась, что они так скоро вернулись и теперь убьют ее. Она хотела спрятаться, но успела сделать лишь пару шагов. Но неожиданно для Паркинсон, в комнату вошла Беллатриса. Женщины отходили от шока всего несколько секунд, прежде чем направить друг на друга палочки.

***

За окном уже совсем стемнело. Драко зажигал очередную свечу, с ностальгией вспоминая об электричестве в доме Грейнджеров. Рядом Северус изучал содержание энной книги, барабаня пальцами по столу. Покончив с освещением, Малфой направился за новым фолиантом, не спеша прогуливаясь между рядами и изучая надписи на корешках. Ему хотелось размяться.
Эта библиотека была все тем же огромным помещением, где Малфои веками собирали лучшие образцы мировой литературы. На потолке все в том же месте был отколот кусочек лепки, стеллажи стояли на своих местах. И книги по темной магии не забрали. Ручонки мерзких министерских работничков вряд ли когда-то доберутся сюда, если даже Орден боится сунуться. Драко отдал бы всю эту вековую мудрость за жизнь Гермионы, не задумываясь. А вот она была бы против, ведь книги – это святое.
- Нашел что-нибудь интересное?
- Нет. Здесь много чего о пытках, проклятиях, зельях. Но про перемещения… если честно, я не припомню, чтоб у нас имелись такого рода книги.
- Могут быть лишь скромные упоминания, - возразил Снейп, аккуратно переворачивая страницу какой-то ветхой книги.
- Может, поискать в рунической литературе? – спросил Драко, подойдя к стеллажу со скандинавскими рукописями.
- Ты же вроде с Мерлином говорил, - усмехнулся Северус.
- А вдруг это был Один?
- А вдруг это была зеленая горячка? Тебя феи с гномами не посещали?
- Нет, только восставший из мертвых декан, - парировал Драко и тут же осекся. Но было уже поздно.
- Что ты сказал? – Северус резко встал и подошел к Драко. Малфой видел каждую морщину Снейпа, они казались ему трещинами на старом портрете.
- Забудь.
- Вот уж вряд ли! Что тебе известно о моей смерти? - потребовал Снейп.
- Зачем тебе это знать? – с грустью спросил Драко. – Я из другой реальности, а не из будущего.
Декан смотрел на Драко, не отрывая глаз. Блондин слышал тиканье часов и завывание ветра за окном.
- Ты умер, когда я шестой курс закончил, - сдался Малфой.
- Вот как, – крестный стоически воспринял сказанное, парню показалось, что он даже почувствовал облегчение.
- Поттера спасал, - уточнил Драко. - Не зацикливайся, пожалуйста.
Северус сдержанно кивнул и вернулся к книгам. Малфой решил перевести тему.
- И почему в моей библиотеке нет раздела: «Путешествия по параллельным мирам с помощью чокнутого старика»?
- Полагаю, твой отец хотел заняться этим в будущие выходные, - ответил Снейп, надевая перчатки, чтобы открыть книгу, чья обложка, будто кровью пропиталась. Драко подозревал, что так оно и было. Магия крови всегда считалась самой могущественной.
- Кстати, об отце, - Драко продолжил двигаться вдоль стеллажей. - У него и его братии есть планы на эту ночь?
- Зачем тебе? – спросил Снейп, и Драко понял, что тот раскусил его. Не удивительно, Северус заботился о своем крестнике гораздо больше Люциуса, и любил его как родного. Хотя это был Снейп из другой реальности. Здешний оказался не таким, раз допустил, чтобы Драко убивал ни в чем неповинных людей.
- Хочу убедиться, что папа не будет меня беспокоить. Я не готов с ним говорить, он в два счета меня раскроет, - Малфой пытался говорить, как можно более убедительно.
- Нет, Драко, даже не думай. Ты не спустишься в подземелье в его отсуствие, - ответил Снейп.
- Значит, его все-таки не будет? – уточнил Малфой.
- Я не говорил этого, - ответил Северус с каменным выражением лица. Он захлопнул очередную книгу и встал. – С меня довольно, скорее всего, мы ничего не найдем, а мне уже пора. И я умоляю - не наделай глупостей. Если тебе плевать на свою жизнь, обо мне подумай.
Драко пропустил сарказм мимо ушей. Он уже все придумал, и хотел удостовериться, что его не потревожат ни пьяные пирующие Пожиратели, ни отец.
- А где мама? – внезапно спросил Малфой.
Северус, собиравшийся уходить, резко остановился.
- Драко… - начал было он, но так и не смог продолжить.
- Что? – спросил блондин, хотя догадался, что крестный хочет сказать. – Нет, не может быть.
Драко больше не хотелось оставаться здесь ни секунды. Ни его инвалидность, ни отвратительные отношения с сыном и женой не были и в половину мучительными, как осознание того, что мамы нет рядом. После смерти Гермионы, она оставалась единственным человеком, который вселял в Драко желание жить дальше.
- Мне очень жаль.
- Когда это случилось? – Малфою казалось, что они с Северусом поменялись местами, и Снейп избрал ту же тактику: меньше знаешь, крепче спишь.
- Не важно, сам говорил – ты не из будущего, а из другого мира. Я найду способ отправить тебя отсюда, а ты найдешь другую реальность, где будет Нарцисса.
- Я даже не думал, что ее может не быть.
- Успокойся, ты не задержишься здесь надолго, ясно?
- А как же ты? – вдруг спросил Драко. – Что с тобой будет?
- Надеюсь, Орден победит, и я упеку тебя за решетку вместо поцелуя, - Снейп пожал плечами и направился к выходу. В сиянии свечей его лицо казалось болезненно желтым.
- Крестный.
- Что еще?
- На твоем месте, я разрешил бы казнить меня. Не хочу быть животным ни в какой реальности.
- Приму к сведенью, мистер Малфой, - грустно усмехнулся Снейп. - Не засиживайся.
Тяжелая дверь медленно со скрипом отворилась, Северус ушел. Драко мысленно обратился к Мерлину, чтобы увидеть крестного еще хоть раз.
Он отправил книжки по местам и через некоторое время вышел. У него был план.


Глава 13


14 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор


- Что ты здесь делаешь?
- Это ты что здесь делаешь?
Беллатриса Лестрейндж и Персефона Паркинсон несколько секунд недоумевающее смотрели друг на друга и почти одновременно выхватили палочки.
- Куда пошли Снейп и Малфой? – властно начала Белла, внимательно изучая растерянное лицо девушки. Ее раскусить проще, чем ту ловкую парочку.
- А что же сама у них не спросила? – быстро сориентировалась Панси, покрепче сжав древко. Ей ужасно хотелось поправить выбившуюся прядь, спадавшую на глаза, но делать лишних движений нельзя. С Лестрейндж надо быть крайне внимательной – Авада у нее всегда в запасе, даже для мужа.
- Не твоего ума дело. Живо рассказывай, что у вас за тайны от Лорда?
Палочка Беллы угрожающе дрогнула. Она попыталась прочитать мысли Панси, но та поставила блок. Женщины продолжали неподвижно стоять и разглядывать друг друга, будто одна вовсе не лезла в голову другой, а та в свою очередь совсем ничего не прятала. В сиянии слабых затухающих свечей обычно бледное лицо Пожирательницы казалось оранжевым, будто облитое тыквенным соком.
Паркинсон и сама хотела получить ответ на вопрос Лестрейндж. Огромных трудов ей стоило защищаться от опытной в делах легилименции тетки Малфоя и одновременно думать, что значил его разговор со Снейпом. Первоначальная мысль о том, что Драко – это Поттер, была неверна. Панси поняла это, прокрутив еще раз подслушанную беседу. Снейп говорил: «С каких это пор ты страдаешь комплексом героя, как Поттер?» Следовательно, то был не Золотой Мальчик. Но кто? Уизли? Да, зельевар называл парня Драко, но вдруг это для конспирации?
Слишком тяжело было сосредоточиться под прицелом.
- Будешь говорить или нет? – настаивала Белла, приподняв подбородок. Она хотела смотреть на Паркинсон с превосходством, сверху вниз, но замысел осложнялся высоким ростом Панси.
- Я тебе не прислуга, обращайся так со своим муженьком, – бросила в ответ девушка.
- В порошок сотру! – будто и не слизеринка вовсе Белла почему-то всегда попадала на крючок. Вывести ее из себя было проще простого, но вместе с тем и опасно. Панси соображала, что делать, но не смогла отказать себе в еще одной колкости:
- Это вряд ли, в Азкабане не больно уж много практики было, верно?
Ей хотелось, чтобы вернулся Драко. Да, он убьет ее за то, что подслушивала, с другой стороны, Лестрейндж он любит еще меньше. Внезапно в шкафу что-то упало, и Паркинсон допустила роковую ошибку, обернулась на звук – очень зря. В нее тут же полетел Петрификус Тоталус, который, естественно, отбить она не успела. Что ж, могло быть и хуже…

***

План Драко был до безобразия прост и заключался, главным образом, в его полном отсутствии. Годами слизеринец наблюдал, как сказочно везет во всем Поттеру. Иначе, почему всегда в матчах против их факультета гриффиндорец ловил снитч? А приключение с троллем? Если бы не Гермиона, долго бы эти два тупоголовых первокурсника еще прожили? Или если бы Уизли не сыграл в шахматы, прошел бы Поттер к зеркалу? То же самое можно сказать и про маховик времени. И перечислять дальше и дальше…
Отчаяние закрывало Драко доступ к аналитическому мышлению, которым он неплохо владел. Обычно такой изобретательный на всякие коварные хитрости сейчас он ничего не смог придумать, а потому рассудив, что наглость – второе счастье, решил идти напролом. Просто не мог сидеть сложа руки. Да и времени думать не было, Гермиону в любой момент могли забрать, и тогда он уже ничего не сможет поделать.
Медленно и осторожно, будто не у себя дома, Драко крался по бессчетным широким и узким коридорам. В замке стоял напряженный полумрак, снизу доносился приближающийся гул банкета. Хоть бы не зацепить какой-нибудь доспех, хоть бы не оступиться на лестнице, ведь когда больше всего нужно быть собранным, становишься таким неуклюжим. У Драко пересохло в горле, он постоянно кусал губы, чего раньше за собой не наблюдал.
С каждым новым этажом идти становилось страшнее и страшнее. И родное поместье уже казалось чужой территорией, полем битвы с огромной вероятностью поражения. В отличие от Поттера, всегда норовившего сразу броситься в самую гущу, Драко спокойно мог часами сидеть в засаде и выжидать, наблюдать. И будь эта ситуация всего лишь игрой в прятки, было бы даже забавно пощекотать себе нервы. Но здесь другое – у него нет права на ошибку, дойти надо, во что бы то ни стало.
Он вовремя увернулся от какого-то незнакомого Пожирателя, тащившего за собой смеющуюся девицу. Малфой провел их презрительным взглядом – какой только сброд не шатается по дому. Хотя если бы Люциус узнал, что за птица его сын, посчитал бы Драко еще большим сбродом и отрекся навсегда, что отец, впрочем, и сделал в другой реальности. Хотя Нарцисса оправдывалась, что Люциус лишь пытался сохранить свою жизнь, а в душе всегда был с Драко. Малфой-младший очень в этом сомневался, но никогда с матерью не спорил, все же действительно немало проблем он им доставил, сбежав с Гермионой.
Спускаясь по лестнице, слизеринец наткнулся на эльфа, который нес маленький серебряный поднос с кувшином вина – не для той ли парочки? Завидев хозяина, маленькое существо тут же низко склонилось, умудряясь удерживать поднос в равновесии.
- Ты меня не видел, – коротко отчеканил Драко и пошел дальше. Хоть домовиков не нужно опасаться, и на том спасибо. Но тут его везенью пришел конец, из-за поворота бесшумно вышел Флинт – давно призрак в его реальности. Хотя Драко уже перестал удивляться, встречая покойников, его все равно передернуло. Но гораздо страшнее было сознавать, что Лонгботтом занял место Директора в каком бы то ни было мире.
- Малфой? Вооооот ты где!
Сосредоточив все знания о здешнем себе, Драко с кристально холодной раздражительностью ответил:
- Да, это я.
- А тебя все ждут, - продолжал Флинт, нисколько не смутившись.
- Знаю.
Драко смотрел на своего располневшего однокашника: мешки под глазами, залысины, на шее красовался глубокий шрам, будто собака вгрызлась – подарок Люпина? Маркус явно пытался выставить его напоказ, но такое «хвастовство» казалось смешным.
В реальности Малфоя Флинт был женат на младшей Гринграсс, изначально предназначавшейся ему, Драко. В лучших традициях Средневековья Астория, еще не успевшая окончить Хогвартс, пошла под венец; старшую Дафну женили на Забини. И все в угоду Волан-де-Морту, который подозревал семью в нелояльности. В последние недели перед победой над Темным Лордом Маркуса ранил кто-то из Ордена, и по данным Авроров он скончался, оставив малолетнюю вдову с ребенком под сердцем.
- В Зал направляешься? Говорят, тебе нездоровится.
Святой Мерлин, неужели даже последний пикси в саду знает, что он упал в обморок?
- Мне уже намного лучше, – не стал отрицать Драко.
- А ты нас всех оспой не заразишь? – в отрицание своих же слов Флинт приобнял Малфоя за плечи и криво ухмыльнулся, обдав перегаром от огневиски.
- Убери лапы.
- Ладно-ладно, чего ты? – не испугавшись угрозы Маркус, тем не менее, отступил. Пора было с ним прощаться, но как можно более непринужденно. Малфой взглянул на старинный гобелен на стене: за столом пировали вельможи и знатные дамы, а развлекали их трубадуры с ученым медведем на цепи.
- Куда ты шел?
- На ратный подвиг со своей палочкой, если ты понимаешь, о чем я… – ухмыльнулся Маркус, довольный вульгарной шуткой.
О да, там наверху в одной из комнат древнейшего из сохранившихся в Англии поместий кто-то уже упражнялся со своей палочкой.
- В уборную, что ли?
- Ага, – Флинт зевнул. – Не буду больше пить, завтра после обеда на задание. Говорят, нашли группу Авроров, скрывающуюся среди магглов, вот повеселимся!
- Флинт, ты женат? – внезапно спросил Драко и тут же пожалел. Игра в конспирацию висела на волоске, который сейчас приравнивался к Нити жизни. Ну какое ему дело до этого Флинта?
- Нет, а зачем? – удивился Маркус. – И вообще, разве ты не знал?
- Да вот не могу припомнить, был я на твоей свадьбе или нет.
- Уж такое событие, поверь, ты бы точно запомнил!
Малфой терпеливо кивнул.
- Милисента Булстроуд хороша, – призадумался Флинт, а Драко поблагодарил Мерлина за то, что Пожиратель так пьян, – рожа, конечно, страшная, зато в теле, как я люблю. Панси вроде тоже ничего, в смысле, как для тебя. Вот кто должен, наконец, жениться! Ждем тысячного убитого врага и свадьбу, как ты и обещал.
- Конечно, – выдавил ошарашенный Малфой. Он приказал себе не думать, что – пускай в совсем другой реальности – мог уничтожить столько людей, – ладно, не буду тебя задерживать.
- Ну, бывай, а я, пожалуй, уже отчаливаю.
Мерлин Всемогущий, да это же прекрасно! Значит, он не вернется в Зал и не расскажет, что видел Драко! Пожав Маркусу руку, даже чересчур сердечно, Малфой двинулся дальше. Похоже, ему начинает везти, как Поттеру.
Благо, на пути ему больше никто не встретился. Плотно закутавшись в мантию, слизеринец ступил на крутую каменную лестницу с высокими грубо обтесанными ступенями, ведущую в подземелья. Нервная дрожь предательски забралась в тело.
С самого детства Драко запрещали спускаться сюда. Мальчику сказали, что тут живет злой дракон, который ест непослушных детей, и Малфой поверил. Немного подросши, юный наследник замка все же пытался попасть в подземелье, однако не решался дойти до конца, каждый раз сворачивая назад на последних ступенях. Нет, он больше не боялся дракона, но неизвестность страшила гораздо сильнее.
Вскоре Драко предпринял экспедицию, к которой присоединилась и Панси. Оказалось, в ее поместье тоже есть таинственный подвал, но девочка там уже побывала и бесстрашно направилась в подземелья Малфой-менора. Парню ничего не оставалось, как последовать за ней – не может же он быть трусливей какой-то там девчонки, да еще и в родном доме. Драко мутило от страха, но и от интереса, они спустились так глубоко, куда он еще не заходил. Однако Нарцисса поймала их на горячем и велела выметаться. Сейчас Драко уже понимал, что ничего такого там не было, но сама мрачная атмосфера могла напугать детей и превратиться не в один ночной кошмар.
После возвращения Темного Лорда подземелье почти никогда не пустовало. А Малфой получил возможность беспрепятственно попасть на неизвестную территорию, вот только почему-то не хотелось. Как он и предполагал, там было темно и сыро, а спертый неприятный воздух отнюдь не прибавлял желания находиться в этом на удивление маленьком пространстве. Взору Драко предстало всего лишь несколько камер с тяжелыми дверьми и насквозь проржавевшими решетками в маленьких оконцах, куда время от времени должна была посматривать охрана. В Меноре не служил Филч, который бы любовно смазывал орудия пыток. Хотя они тут тоже имелись, спрятанные за массивной дверью справа в такой же маленькой комнатушке.
Драко не понимал: неужели хваленые в своем ужасе подземелья не более чем эта мини, нет, даже микротюрьма? На что Люциус ответил, что кое-что пострашнее спрятано дальше, а основу подземелий составляют подземные ходы, которыми при нужде пользовались многие столетия подряд.
Дойдя до последнего поворота перед камерами, Драко напустил на себя как можно более строгий вид и пошел навстречу опасной авантюре, ожидая вступить в словесную дуэль с охранниками Гермионы, а возможно даже и в самую настоящую. Но выйдя из-за угла, он чуть не рассмеялся своей удаче: его невесту стерегли Крэбб и Гойл. Увальни тут же обернулись, схватившись за палочки, но завидев друга, так же быстро их опустили. Н-да, зря он раньше недооценивал схему Поттера «действуй, а там видно будет».
Драко с облегчением смотрел на своих одноклассников. Он всегда недоумевал, как они в виду полного отсутствия мозгов попали на Слизерин, где каждый – личность. С другой стороны, куда им деваться? Не на трудолюбивый же Пуффендуй, не говоря о других факультетах.
Потеряв Панси в своей реальности, Малфой очень переживал за парней – к счастью, оба остались живы. Но к счастью ли? Крэбб попал в Азкабан, а его жена Булстроуд сбежала заграницу. Куда – не знал даже сам Винсент. Гойла же отправили в Мунго, у него слетела крыша из-за какого-то заклятия. Малфой навещал его пару раз, но, не узнав в исхудавшем отупленном создании своего друга, больше не приходил.
Драко застал ребят за игрой в карты, которые они поспешили смести со стола. Крэбб и Гойл смотрели на Драко с боязнью, не смея первыми заговорить. Безусловно, ему это было на руку, но почему так гадко на душе от себя такого?
- Дежурите? – спросил Драко, пытаясь держаться хозяином положения. Да он и так им был.
- Полвечера уже сидим, - ответил Гойл, - ты пришел кого-то забрать?
Кого-то? Значит, здесь есть еще и другие; хотя, почему бы и нет, чего же камерам простаивать. И как Драко не хотелось помочь всем пленникам, он не мог отвлекаться. Он не Поттер, не Уизли и, в конце концов, не сама Гермиона, которые из кожи вон лезли даже ценой собственной жизни.
- Да, мне нужна Гермиона Грейнджер, – раздумав, что это слишком лестно для гриффиндорки, Драко поспешил добавить, – где эта поганая грязнокровка?
- Тебе уже лучше? – спросил в свою очередь Крэбб, пока Гойл колдовал над самой дальней дверью недлинного коридора. – У тебя кровь на губе, это из-за болезни?
Парень провел языком по губе. Действительно, на нижней уже запеклась кровь. Драко был настолько взволнован, что не почувствовал ни боли от прокушенной губы, ни гадкого вкуса крови – больше всего он боялся себя выдать, увидев Гермиону после недель страданий. Как мило: Винсент, сам того не подозревая, подсказал ему, что делать дальше. Драко приосанился:
- Именно, так что пошевеливайтесь, если не хотите заразиться.
- Ты заразный и ведешь ее в зал к Пожирателям?
- Нет, тупица, я лично займусь ею.
- Лорд не давал по поводу нее никаких распоряжений, – сказал Гойл, сняв последние заклинания. Он уже держался за дверную петлю, приделанную вместо ручки.
- Вот через меня и дал, – Драко нервничал, слишком все удачно получалось до этого момента, хоть бы не сорвалось, – или, по-твоему, он сам лично должен за грязнокровкой прийти?
- Нет, конечно, – ответил Гойл, нервозность Малфоя он воспринял как властное нетерпение, это ничем хорошим закончиться не могло, Грегори заглянул в камеру: – Ану, вставай, шлюшка поттеровская.
Драко едва не накинулся на этого умника с кулаками, но услышал тихий хриплый стон своей любимой и забыл обо всем на свете.
- Живей, – повторил приказ Гойл. Ах, это маленькое начальство, надо над кем-то покомандовать. Как ни пытался Малфой сдерживать себя, но не смог. Он резко рванул в камеру и чуть не задохнулся.
Его самая дорогая и любимая на свете Гермиона лежала на холодном полу вся в синяках и ссадинах. В углу валялся прогнивший кусок мешковины, который по идее должен был служить «кроватью», но девушка и до него не смогла доползти, распластавшись в центре комнаты. Правая рука была неестественно вывернута, ноги распухли, волосы слиплись от высохшей крови. В камере воняло рвотой, испражнениями и плесенью. На появившихся врагов гриффиндорка отреагировала вяло, похоже, была без сил. Ну что ж, хотя бы не будет потом задавать лишних вопросов, и так каждая секунда дорога.
Драко хотел подбежать, взять на руки и убаюкать это несчастное хрупкое создание, которое когда-то было талантливейшей ученицей Хогвартса. Нет, стой на месте, Малфой, этого делать нельзя!
- Она сама не дойдет, – сообщил очевидное Гойл.
- Без тебя вижу, я ее левитирую.
Парень достал палочку, но резко развернулся и направил древко на Гойла. Тот ничего не успел сообразить, лишь в глазах промелькнуло удивление, прежде чем они закрылись.
- Малфой, что ты…
Крэбб был настолько ошарашен, что даже не попытался сопротивляться, Драко уложил и его.
Кто бы ни ставил этих тюфяков на стражу, расчет был на то, что когда в Бальном зале пирует сотня Пожирателей, только сумасшедший может сюда сунуться.
Малфой быстро подбежал к выходу, прислушиваясь, не идет ли кто – ничего, кроме потрескивания факелов. Довольный он почти равнодушно прошел мимо тел школьных товарищей и зашел в камеру Гермионы.
Что же делать?
Идти так же нагло и напролом, как сюда? Нельзя ее просто так левитировать, а вдруг какой-нибудь еще Флинт захочет прогуляться до отхожего места? Но спрячь он ее в какой-нибудь мешок или одеяло, подозрений это вызовет не меньше. Жалко, с Поттером нельзя проконсультироваться. По идее, в такие моменты появлялся Дамблдор или Снейп и спасали народного героя. А кто спасет подонка?
Что же делать?!
Он подошел к Гермионе и нежно погладил по щеке. Та не отреагировала, лишь по вздымающейся груди можно было угадать, что в девушке еще каким-то чудом держится жизнь.
Что же делать?!


***

14 декабря 1998 год, площадь Гриммо, 12. Штаб - квартира Ордена Феникса

Только что вернувшись с очередной мелкой вылазки, которая так ни чем и не закончилась, Гарри Поттер с досадой швырнул мантию на кровать и теперь, как завороженный, смотрел на размытый от запотевшего стекла свет уличного фонаря. Свет он не включал, не хотелось.
По информации разведчиков в том небольшом переулке в Уэльсе должна была состояться встреча Пожирателей, но никто так и не пришел – только зря тратили время и ресурсы. А он уже успел обрадоваться, что смог выбраться из дома.
По настоянию старших товарищей, Гарри должен был «беречь себя» для главного боя с Волан-де-Мортом и случайно не попасться в лапы Пожирателей. И как гриффиндорец не настаивал, что ему нужно набираться практики в сражениях, отпускали его крайне редко и под плотным кольцом охраны, так что и палочкой взмахнуть боишься, чтобы в своих же не попасть.
Забот у Мальчика-который-выжил, хватало, однако все они были монотонными: ежедневные совещания, планы боевых действий и засад… все это путалось в голове и превращалось в сплошную кашу, в которой он мог разобраться только наедине с собой.
Но больше всего сейчас его беспокоило совсем другое. Гермиона. Вот из-за кого он не мог спокойной спать уже больше трех недель. Если бы не Снейп, который следил за тем, чтобы она оставалась живой, Гарри сгорел бы от неизвестности и давно уже кинулся на помощь подруге. Впрочем, с каждым днем этот «план» казался ему все более привлекательным.
Они с Роном оставили подругу одну всего на час, отлучились ненадолго по следам Пожирателей, решив не будить уставшую девушку. Вот только эти самые Пожиратели, в свою очередь, шли по их следам и окружили палатку, где спала оставшаяся без охраны Гермиона. Не сам Гарри Поттер, конечно, но тоже весьма ценный трофей, полезный информатор. Как же опрометчиво, как глупо! Они недостойны быть ее друзьями и будут вымаливать прощение всю оставшуюся жизнь. А в том, что им удастся вернуть Гермиону, Гарри не сомневался ни секунды, иначе он просто не выдержал бы.
Гриффиндорец ненавидел себя за это и за то, что из-за него страдало и погибало столько людей и магов, и магглов. Они надеялись на него, ждали, когда закончится этот кошмар, беспрекословно верили, что Мальчик-который-выжил – панацея от всех бед. А он, словно фарфоровая кукла, сидел здесь и вынужден был ежедневно сражаться лишь на словах со своими соратниками за право выйти из штаба.
Даже Рон, такой же бесшабашный, как и сам Гарри, после пропажи Гермионы встал на сторону товарищей и не допускал своего самого близкого друга к битвам.
Но нельзя сказать, что о Гермионе забыли. Лучшие умы Ордена еще неделю назад разработали план по ее спасению, а Невилл несмело, но весьма амбициозно предположил – что, если убить двух зайцев сразу и пойти в атаку на Темного Лорда? Ведь если уж лезть в осиное гнездо и быть покусанным, то лучше один раз. Такая дерзкая идея вызвала массу дискуссий, слишком много было на кону, но Гарри проявил твердость характера:
- Сейчас можете не пускать меня дальше кухни, но Гермиону я спасать пойду, даже если придется всех вас обездвижить. А если я все равно уже буду там, где и Волан-де-Морт, то зачем оттягивать неизбежное?
Далеко не все были этим довольны, но на этот раз Гарри отстоял свое мнение. И его можно было понять – жить с осознанием того, что когда-то там, еще неизвестно когда, придется вступить в схватку с чистым злом и с большой долей вероятности погибнуть, слишком тяжело. Можно запросто сломаться и просто не дожить до самой дуэли.
И пошел кропотливый процесс доработок, который продолжался по сей день… А Гарри стал замечать, что его почему-то по вечерам, будто магнитом, тянуло к окну, куда он порой смотрел часами. Парень не мог объяснить, в чем состоял магнетизм той улицы, которую он уже выучил до каждой кочки, или неба, которое теперь ежедневно скрывалась за мохнатыми молочными тучами. Но каждый вечер он стоял у окна, опершись руками об подоконник, прислонившись лбом к стеклу. Будто где-то там далеко, кто-то так же стоял у окна и тоже ждал какого-то знака…
Стоял он так и сейчас, когда в дверь настойчиво постучали.
- Гарри, ты не спишь? – донесся взволнованный голос. Поттер испугано рванул к двери, резко открыв ее. На пороге стояла запыхавшаяся Джинни. Она даже не удивилась выключенному свету.
- В чем дело?
- Тут Снейп! Срочно тебя зовет!
- Как Снейп? Он же должен быть в Малфой-меноре…
Джинни хотела было что-то объяснить, но быстро передумала:
- Идем скорей! Он сам все расскажет.
Стремительно пробежав мимо недовольной матушки Сириуса, Гарри очутился на просторной кухне своего дома. Здесь собрались все члены Ордена, что были в этот момент в имении – Кингсли и семейство Уизли. В центре комнаты стоял крайне смятенный Снейп.
- В чем дело? – с порога спросил Гарри, проходя мимо повернутых в его сторону рыжих голов.
- Дело плохо, похоже, придется-таки применить наш план прямо сейчас, – ответил за Северуса Рон.
- Помолчи, не тебя спрашивают, – строго сказала Молли.
У Гарри сбилось дыхание, кухня закружилась и поплыла, в фокусе остался лишь слизеринский декан. Парень посмотрел на Снейпа с такой надеждой, будто тот был способен вернуть его родителей, и внезапно услышал свой же шепот:
- Она… ее убили?
- Нет, но сегодня, скорее всего, убьют, и не только ее, там есть еще несколько пленников. Не знаю, кто они, – ответил зельевар, откидывая со лба непослушную прядь привычным жестом. Он никогда не чувствовал себя своим здесь, а сейчас особенно. Снейп знал, что недоверие к нему все еще было сильным, и некоторые стоявшие в этой комнате просто не верили в его слова. Плевать, он хочет спасти девочку. Но еще больше своего новообретенного крестника.
Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы собраться. Огромный камень упал с души – Гермиона жива… Вот только короткое слово «еще» совсем не радовало. Давно надо было уже на что-то решаться, и Поттер выпалил то, что уже так давно хотел сказать:
- Значит, пора начинать.
- Но мы еще совсем не готовы, нельзя горячиться, – возразил Кингсли Бруствер. Молли и Артур тут же поддержали друга.
Поттер попытался отмахнуться:
- Так мы всегда будем неготовыми, нам всегда будет что-то мешать. Если мы нападем сейчас, будет лучше – когда прорабатываешь план до мелочей, все равно что-то да не получится!
- Гарри, это не шутки, – поддержал Бруствера и осторожный Чарли Уизли. – Это тебе не к холодильнику ночью красться. Снейп сказал, что там сегодня вся верхушка пирует.
- Вот именно, – добавила миссис Уизли, – сейчас все наши сидят по домам, занимаются своими делами. Мы не готовы в первую очередь морально. А их там гораздо больше.
Она подошла к Гарри и по-матерински приобняла его, будто пытаясь усмирить гриффиндорский пыл.
Холодок пробежал по спине парня. Он чувствовал себя мучеником, которого пытают и который в своих страданиях мечтает о гильотине, но лишь дойдя до эшафота, понимает, что все еще хочет жить. «Я могу умереть через какой-то час. Но мне ведь будет уже все равно, не так ли?» И перед его глазами встала другая картина – Гермиона, которую бьют, унижают, морят голодом и жаждой, но которая так ничего и не рассказала.
- Мы не можем быть уверены в том, что Гермиону убьют именно сегодня. Если не убили сразу, значит, она все еще им нужна, – снова подал голос Бруствер. – Идти нашей маленькой группкой в логово зверя, где собрались хищники всех мастей, чистое самоубийство.
- Нельзя так размышлять, – вклинился Рон. Его возмущению не было предела и больше материнское увещевание не сдерживало его. – Мы и так ждем непонятно чего уже три недели. Три недели ее там пытают, а мы все переливаем из пустого в порожнее. Все Пожиратели там? Отлично! Это же джек-пот – пора действовать! Гарри, разве ты не хочешь покончить со всем этим разом?
- Рональд Артур Уизли, тебя никто… – начала Молли, но Гарри уже не слушал, что она говорила. Ей возражала Джинни, свои голоса подали и близнецы, а перебивал их всех густой бас Кингсли. Но Поттер смотрел на Снейпа и одним взглядом спрашивал, что делать. Лишь его мнение имело значение сейчас, лишь он знал, что на кону, и стоит ли игра свеч. Северус ничего не сказал, но Гарри было достаточно едва заметного кивка.
- Срочно свяжитесь со всеми, – скомандовал он таким тоном, что даже старшие притихли. – Мы выдвигаемся! А если не хотите, мы с Роном по старинке пойдем вдвоем.
И он решительно направился в свою комнату, чтобы собраться, дав всем понять, что не желает слышать никаких возражений. На кухне продолжились ожесточенные споры осторожных с безрассудными. Молчал лишь Снейп, но Гарри чувствовал его поддержку, и это все, что ему было нужно.


Глава 14


14 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор

Глядя на Гермиону, Драко прокручивал в голове с десяток никудышних вариантов. Тусклый свет делал ее уставшие карие глаза черными дырами, от чего становилось жутковато. Она то просыпалась, то снова отключалась – пыталась остаться в сознании, понимая, что здесь враг, но сил не хватало. Малфой вспомнил, как точно так же с отчаянием и неверием смотрел на свою невесту – нет! – тело невесты всего каких-то несколько дней назад. Стоп, дней? Ему казалось, что с тех пор прошли годы, ведь за это время он уже успел прожить несколько жизней. Да и не его это Гермиона…
Пускай он не хочет здесь оставаться, пускай эта реальность тоже не для него, но он не может снова дать ей умереть. Я спасу тебя, Грейнджер! Ты вернешься домой к родителям, которые никогда не заставили бы тебя убить кого-то, в отличие от моего отца. Выйдешь за Поттера или, там, Уизли. Хоть за Лонгботтома – да за кого хочешь! Нарожаешь детей, возглавишь Министерство Магии. Все у тебя будет хорошо, а сейчас потерпи немного.
Гермиона попыталась что-то сказать, но из горла вышел лишь едва уловимый хрип. Точно – ей нужно попить! Эта простая мысль заставила Малфоя, наконец, сдвинуться с места и начать что-то делать. Он решительно направился к столу мимо неподвижных тел горе-стражников. На столе лежали карты рядом с полупустыми стаканами и бутылкой. Вот дьявол – тут только огневиски! Но это лучше, чем ничего. Или нет?
Драко поднес горлышко к носу, будто надеясь, что там может оказаться вода. Машинально заглянул под стол и не нашел ничего, кроме двух выпавших из колоды карт. Валет и король задиристо грозили друг другу кулаками.
Он направился к Гермионе с бутылкой, все еще не зная, давать алкоголь или нет – может, это приведет ее в чувство?
Грейнджер опять потеряла сознание. Слизеринец отложил бутылку и поднял девушку на руки, бережно прижимая. Да, мозг понимал, что это совсем не та Гермиона, но гормоны работали по-другому. Хотелось крепко-крепко обнять ее и поцеловать, а затем зарыться лицом в ее волосы, хотя раньше эта пушистость всегда раздражала Драко, ведь спать в обнимку с ее волосами в носу было невозможно - вернуть бы эти времена хоть на час...
Будь что будет – пришел же он как-то сюда, смог убрать Крэбба и Гойла, пускай даже они те еще бестолочи. А теперь нужно прорваться в ближайшую пустую комнату и засесть там.
За одной из дверей послышался шорох; проскользнула мысль о других узниках, но Драко знал, что им уж точно ничем не поможет. Еще больше исполнившись решительности, он отправился наверх. Однако удача более не сопутствовала ему. Всего на 20-30 ступеней выше стояла Беллатрисса – будь неладна эта неудовлетворенная мужем стерва!
- Привет, дорогой племянничек, – медовым голосом начала Лестрейндж, спустившись на две ступени, после чего ее тон резко изменился: – Если ты и, правда, мой племянник. Куда ты ее несешь?
Тетя целилась в голову Драко, так что пытаться достать свою палочку с Гермионой на руках было невозможно. Малфой собрал все хладнокровие и укрылся броней невозмутимости – в этом он лучший, он должен это сделать ради беззащитной изувеченной девочки.
- В зал.
- Не ври. Ты хочешь унести ее из замка.
- С дороги! Я не обязан перед тобой отчитываться.
Конечно же, Белла не сдвинулась с места, лишь спустилась еще на ступень, Драко в свою очередь поднялся, но встретил остерегающий взгляд.
- Я сразу поняла – тут что-то нечисто. Ты и Снейп – вы заодно, – она помахала своей палочкой, будто Северус стоял рядом. – Недаром Темный Лорд поручил мне проследить за вами. Он видит вас насквозь, но великодушно решил дать тебе шанс, мерзкий же ты предатель.
- Что видит? Что я не смогу самостоятельно отнести грязнокровку на наш милый банкет? Последний раз говорю – отойди.
- Это я тебе последний раз говорю: выкладывай, что здесь происходит. Ты только потому до сих пор не лежишь тут мертвым, что я не раскрыла ваших со Снейпом шашней. Ты стал совсем другим. Ты ли это, Драко?
Она резко вытянула руку, и Малфой приготовился падать назад под ударом заклятья, но Белла, похоже, действительно ждала все тайны на блюдце. Драко решил положить Гермиону.
- Не двигайся!
- Мы оба знаем, что ты меня не убьешь, отец тебя в порошок сотрет. И, сдается мне, Лорд не сильно по этому поводу расстроится.
- Жалкая ты мразь! – любое замечание по поводу отношений с хозяином приводило Беллу в бешенство как по хрестоматии. – Я отведу грязнокровку в зал, а ты будешь идти рядом. И пускай только Лорд действительно не посылал тебя за ней, ты разделишь ее участь. Акцио, палочка.
Глядя, как из кармана вылетает единственная защита, Малфой понял, что проиграл. Ясно вырисовывалась картина: уже через пять минут он будет стоять перед Волан-де-Мортом. Гермиону убьют у него на глазах, а потом придет и его черед. Как ни странно, умирать было не страшно, эта мысль даже в каком-то смысле умиротворяла. Ведь его настоящая невеста уже там, в лучшем мире, где они встретятся и будут вместе безо всяких идиотских параллельных вселенных. Но одного он действительно боялся – пыток. А предателю их не избежать.
- Отойди от меня, убийца, – процедил он сквозь зубы.
Глаза Беллы недобро сверкнули:
- А вот теперь, парень, кто бы ты ни был, у тебя ооочень большие проблемы. Настоящий Драко Малфой мог обозвать меня как угодно, но не убийцей, потому что он сам главный палач на службе у Темного Ло…
Внезапно пламенная речь прервалась. Лестрейндж неестественно выпрямилась и замерла, а всего через секунду задубевшая медленно повалилась на ступени. Сзади стояла Паркинсон, она держалась за перила и почему-то тяжело дышала.
- Панси! Как ты… – начал было благодарный парень, но слизеринка перебила его, спускаясь навстречу:
- Я всего лишь отдала ей недавний должок. Никогда не считала, что месть нужно подавать холодной.
Тут она обратила внимание на Гермиону и снова сжала палочку сильнее:
- Я тебе жизнь спасла, так что рассказывай, что здесь происходит. Ты под Империусом?
Драко засуетился, он не знал, что сказать. Правду? Это слишком долго, да и не поверит она в такое – он бы и сам не поверил. Но что придумать? Надо было выбираться отсюда. Он устал держать Гермиону, и вероятность встретить еще одного врага на ступенях не сильно прельщала.
- Панси, дорогая, нет времени объяснять. Лорд ждет меня наверху, Он приказал принести Грейнджер.
- Рассказывай эти сказки тем двум придуркам, которых ты обездвижил!
Дьявол, как он мог так облажаться! Не на шутку перепугавшись от пренеприятнейшего разговора с Беллой, он совсем позабыл об однокурсниках, которых не одарила вниманием тетка. Отсюда Гойла не было видно, но Крэбб смирно лежал возле стола, и догадаться, что случилось с Грегори, было несложно.
Панси тем временем медленно направила палочку на Драко. В ее движениях сквозила неуверенность. Малфой был сильнее и физически и магически. Все ее преимущество состояло в скорости, но и это она, кажется, ставила под сомнение. Еще бы! Если, как сказал Снейп, Драко в этой реальности машина смерти, то ясно, почему Панси боится, даже в очевидно выигрышном положении. Она просто не представляет, что он может выкинуть в следующий момент.
Малфой заговорил, сам поражаясь тому бреду, который несет:
- Да, ты меня раскрыла. Я действительно не хотел нести ее в зал. Я хотел отнести ее, обменять на наших…
- Хватит, Драко, я не идиотка! – она хотела было спуститься на пару ступеней ниже, но решила не покидать выгодной высоты. – Слышала твой разговор со Снейпом – вы сотрудничаете с мерзким Орденом. Или ты мне сейчас все объяснишь, или я сдам тебя Лорду. Выбирай, с кем разговаривать приятней.
Что ж, похоже, придется записывать себя в предатели крови. Хотя он ведь таковым и является в своей настоящей жизни, которая, казалась уже не столь реальной.
Оставил родителей ради какой-то грязнокровки! Как недостойно наследника благороднейшей фамилии… Но ведь дело было не только в этом. Настоящий Драко, а не здешний, до чертиков боялся Волан-де-Морта и интуитивно понимал, что служение Ему не приведет ни к чему хорошему даже в случае полной победы зла. Быть у Него на побегушках – значит, всю жизнь зависеть от настроения непредсказуемого монстра, делать все, что Он пожелает, и никогда не быть хозяином ни в родном доме, ни себе самому.
И Малфой рассудил, что проще будет умереть в бою, чем всю жизнь бояться расправы из-за любого подозрения. А если бы Поттер выиграл без него, то его семье, мягко говоря, не поздоровилось. Необъяснимая никаким чистокровно-слизеринским расчетом любовь к Гермионе была весомой причиной, но никак не единственной.
Драко почувствовал дрожь в уставших руках.
- Да, Панс, я выбрал другую сторону. Мне кажется, что Лорду не выиграть, и теперь каждый сам за себя. Снейп предложил мне переменить сторону, и я согласился, пока не поздно. Забрать Грейнджер отсюда – это задание на мой «испытательный срок». Так я смогу доказать свою верностью.
Драко ощущал весь ужас того, как это звучит для сподвижницы Темного Лорда, но с каждым словом он приобретал уверенность в себе и даже хотел предложить Паркинсон примкнуть к нему, но вовремя остановился.
На лице Панси читался шок. Она выпучила глаза, губы дрожали, а голова медленно поворачивалась из стороны в сторону. И тут она выпалила то, к чему Драко никак не был готов:
- Ты ее любишь?
- Что?
- Я все знаю! Я слышала, что ты говорил Снейпу!
Вот черт, что еще она слышала? Где этот Мерлин со своими перемещениями, когда он так нужен? Эй, старик, мне надоело играть в этом спектакле, давай следующий! Возможно, сидеть в своем поместье в инвалидной коляске было не так уж и плохо, не говоря уж о должности Министра Магии.
Но его реальностью сейчас была Паркинсон – девушка, чью любовь предали и растоптали. Кто знает, возможно, Беллатриса была не самым плохим вариантом.
- Как ты мог? Она же всего лишь блеклая грязнокровка! Что ты в ней нашел?
У Панси потекли слезы, она слегка опустила палочку и оперлась на перила, и Драко понял, что это его шанс.
- Я не знаю, что ты там слышала из нашего со Снейпом разговора, но ты явно чего-то недопоняла.
- Что в словах «я спасу ее с твоей помощью или без нее» я поняла не правильно? Не похоже, что это всего лишь задание!
- Но так оно и есть! Послушай… Я только положу Гре… грязнокровку. Ладно? И все тебе…
Драко начал было медленно опускать Гермиону, глядя Панси в глаза, но поддержание зрительного контакта у Паркинсон доверия не вызвало. Девушка запаниковала и резко выкрикнула:
- Эварте Статус!
Драко приготовился отлететь далеко назад, прикидывая, свернет ли себе шею, пока будет падать по ступеням, или все же поломает позвоночник. Но ничего не произошло. Разнервничавшись, Персефона не смогла четко выговорить заклинание… Зато смог кто-то другой – в проходе сверху показалась неразличимая женская фигура, которая пустила в Панси зеленую молнию, и слизеринка упала, покатившись по лестнице. На мгновение у Драко появилась мысль поймать подругу, ведь руки уже были свободны, но он запретил себе это делать.
Не успел он подумать, кто же эта загадочная спасительница, как женщина сама спустилась навстречу. Перед Малфоем собственной персоной стояла… Белластриса Лестрейндж.
Он уже ничего не понимал в этом дурдоме. Увидеть свою целую и невредимую тетку, тогда как ее же тело лежало тут рядом, было чересчур даже для него – всего за каких-то 15 минут в самый последний момент его спасает уже вторая женщина, причем первая спасла его от той же самой, что теперь спасла… Аааа!!!

Какого…
дементора…
здесь…
происходит?!


Внезапный вопрос Беллы-не-Беллы поставил все на свои места:
- Ты какого пикси творишь? Мы же договаривались, что поисками Гермионы займется Рон.
Этот деловой тон настолько не пристал фанатичке Лестрейндж, что Малфой едва не прыснул от смеха. Большой взрыв в его голове собрался назад в четкую картину. Его так часто спрашивали за сегодня, он ли это, что Драко быстро смекнул – кто-то из Ордена выпил оборотное зелье. Теперь бы еще понять, кто перед ним стоит и кем должен быть он сам. Похоже, сюда проникла целая команда орденцев. Наверняка, их направил крестный.
- Я просто увидел этот проход и решил спуститься, Снейп упоминал о подземелье, куда заточили Гермиону. И вот угадал!
- Что ты угадал? Мы же разработали четкий план… Стоп, Гарри, это ты?
Надо быть редкой идиоткой, чтобы назвать имя человека, сомневаясь в том, он ли это. В такой-то ситуации! Но эту мысль тут же перебила тревожная: а что, если она сейчас попросит назвать себя? Вариантов, конечно, немного. Кто там в Ордене… МакГонагалл? Она бы в жизни так не сглупила. Молли или Джинни Уизли? Возможно. Была еще та раздражающая его кузина Тонкс. Не держи эта псевдо-Белла палочку наготове, здесь бы уже валялось две Лестрейндж.
Драко глупо надеялся, вдруг и эту Беллу кто-то отключит, и уж на этот раз он своего не упустит. А пока надо заговорить незнакомке зубы.
- Я, конечно. Или ты решила, что настоящий Малфой придет сюда спасать Гермиону?
- Тогда скажи мне, Гарри Поттер, какой пирог у тебя любимый: черничный или клубничный?
Драко едва не расплакался от счастья. Живя несколько месяцев в штаб-квартире Ордена, волей-неволей начинаешь подмечать привычки других. За это время Малфой запомнил, что Рон Уизли кладет в кофе целых четыре ложки сахара. Бррр… Что рыжая малявка заплетает на ночь косу и любит шляться по дому в пижаме весь день. Что могучий Кингсли хотел бы завести собаку, но его маленькая и сварливая жена не позволяет, а Люпин питает слабость к своему потрепанному чемодану, который Тонкс пыталась выбросить несколько раз.
Воспоминания рутины, которая раньше либо раздражала либо не вызывала вообще никаких эмоций, теперь разлилась по телу волной тепла. И пусть тогда Лорд еще не был повержен, пусть Драко терпели только из-за Гермионы, но это было самое лучшее время в его жизни. Те короткие мгновения счастья, которые уже не вернуть, когда Она – серьезная и смешная одновременно – бессменно была рядом.
- Ни тот, ни другой, – спокойно ответил Малфой, – мясной и только мясной. Желательно в исполнении несравненной Молли Уизли.
И тут Драко увидел нечто настолько необычное, что все его скачки во времени и пространстве показались обыденностью. Он увидел улыбку на лице Беллатрисы Лестрейндж. Не злобную ухмылку, не надменную усмешку, а добрую и открытую улыбку.
- Бери Гермиону и идем скорее, у нас не так много времени. А тебя ждет ответственное дело. Ты ведь, кажется, сегодня Лорда убить собирался.
А вот теперь Драко точно не хотелось никуда идти. Он замешкался, мечтая о возможности вернуться в одну из камер с Гермионой и там пересидеть весь этот дурдом. Черт, так и надо было сделать с самого начала!
- Там еще люди, их тоже надо освободить, – обратился Драко к незнакомке, – позаботишься о них?
- Даже не знаю, – задумалась «Белла», – наверху я буду нужнее.
- Когда Он поймет, что здесь я, уже ничего не будет иметь значения.
Женщина колебалась, но все же решила спуститься:
- Быстро посмотрю, кто там, и что можно сделать. Было бы хорошо отправить их отсюда.
С наисерьезнейшим выражением лица Драко кивнул и дал незнакомке пройти. Но тут она произнесла то, что никак не входило в планы Малфоя:
- Оставляй Гермиону здесь, я о ней позабочусь.
Этого еще не хватало! Он блестяще обвел орденку вокруг пальца, а теперь снова надо пускаться в хитрости… Дамочка, катились бы вы к дементору, я больше никогда не отпущу Гермиону!
Молниеносно Драко схватил палочку, которая валялась на полу, так и не долетев до его настоящей тетки, и пустил в ненастоящую Остолбеней. Все произошло так быстро, что псевдо-Белла не успела разобраться, что к чему. Ее выражение лица, озабоченное судьбой узников, даже не успело смениться на удивленное. Обездвиженное тело удачно облокотилось о стену. Быстро, но аккуратно, Малфой уложил ее на ступени. Все же эта незнакомка спасла его от Панси, и слизеринец не хотел, чтобы, очнувшись, она полетела вниз.
Проход наконец-то был пуст. А значит, срочно нужно удирать. Трясущимися то ли от усталости, то ли от нервов руками Драко не без труда поднял Гермиону. Она снова очнулась, снова попыталась что-то прошептать, и снова погрузилась в небытие.
Давай, думай, Малфой, это же твой родной дом! Где здесь можно укрыться?
Проблема состояла в том, что все мало-мальски неприметные комнаты находились на верхних этажах. На первом же – огромный и вечно прохладный холл, как ни утепляй его заклинаниями. Банкетный зал, где сейчас сосредоточилось всё и все, кого Драко так боялся. Несколько гостиных, оформленных в разных стилях: Средневековье, Ренессанс, Барокко… По тому, в какой комнате гостя будут принимать, можно было понять, насколько его уважают хозяева. Картинная галерея с портретами надменных предков, старинными гобеленами и доспехами (неужто за бутафорным рыцарем прятаться?), столовая, где Драко недавно упал в обморок, кухня…
Точно, кухня! Ни один чистокровный маг не опустится до того, чтобы зайти туда, где копошатся трудяги-эльфы, которых так любит… любила Гермиона. Малфои и только Малфои их хозяева, и никакой Темный Лорд не вынудит этих преданных созданий выдать Драко.
Пробежать всего ничего, два коридора – и он в безопасности. Это ведь совсем несложно. Гермиона открыла глаза, бессмысленно смотрела на Малфоя пару мгновений. Похоже, она даже не узнала его, дело совсем плохо. Надо спешить!
Драко завернул за угол и увидел… нет, это уже было слишком. Лучше бы он встретил еще одну Беллу. Но перед ним стоял он сам.
Видеть себя со стороны было очень необычно. Как «живое» зеркало с чужими эмоциями. Хотелось подойти, потрогать, рассмотреть – не каждый день выпадает такой шанс. Но этот Малфой уж точно не захочет быть музейным экспонатом. Потому что, хвала Мерлину, перед ним стоял Гарри Поттер. Ситуацию спасало то, что «Малфой» напротив был куда более растерянным, не столько из-за настоящего Драко, сколько от того, кто покоился на его руках.
- Что ты сделал с Гермионой, тварь паршивая? Куда ты ее несешь? – возмущенный псевдо-Драко поднял палочку и направил на… в общем-то на себя самого. Однако применять ее явно не собирался, думая, что слизеринец прикроется Гермионой.
- Поттер, я не хочу с тобой ругаться, – сразу же перешел к делу Драко. От неожиданности гриффиндорец отшатнулся, чуть не врезавшись в рыцарские доспехи позади. – Да, я знаю, что это ты. Признаю, план с оборотным зельем хорош, это приведет их в замешательство ненадолго. Только, как вы друг друга различа…
- Меня не интересует мнение отморозка! Отдай мне Гермиону, и, возможно, я не стану тебя убивать, – пригрозил Гарри. На родном бледном лице проступил незнакомый Малфою румянец. Н-да, актер из него так себе, как он собирался обмануть Лорда? И как донести до злейшего врага со школы, что совсем не собирается причинять вреда ни ему, ни, тем более, Гермионе. Какие аргументы привести? Причем желательно за минуту.
- Забирай ее, – Драко протянул полуживую девушку. В голову пришла мысль, что это проще, чем, если бы перед ним стоял Поттер в настоящем обличии. Так он как будто вручает ее самому себе. Однако противник не спешил брать подругу на руки. – Ну, давай, ты же сам только что просил отдать ее. Она твоя.
- В чем подвох?
- Никакого подвоха. Ты ее требовал – получай.
- Зачем вообще ты вынес ее из тюрьмы? Куда нес?
- Отсюда подальше, от Него. Он хотел убить ее сегодня.
- С чего ты вдруг заделался альтруистом? – крепкой рукой Поттер держал направленную на Малфоя палочку, но внимание его рассеивалось.
- Ты точно хочешь сейчас это услышать? У тебя так много времени? – Драко искусно перевел тему, и любопытный гриффиндорец купился:
- Как ты узнал, что это я? Стоп… Это точно Гермиона? А вдруг ты решил сбежать отсюда и превратил свою Паркинсон в Гермиону, чтобы…
Поток его мыслей прервал смех Малфоя. Умора, просто умора.
- Поттер, как с таким бардаком в голове ты хочешь победить Лорда? Мне стыдно, что такие идиотские мысли вытекают из моего рта, – однако же не время для смеха, драгоценные минуты убегают. – Давай так, глупый очкарик в обличии истинного джентльмена, мы с тобой сейчас вместе спрячем Гермиону на кухне. Там рядом со своими любимыми эльфами она будет в безопасности. Я даже согласен нести ее туда под прицелом твоей палочки. Ну что, по рукам?
Поттер продолжал в растерянности смотреть на Малфоя . Да, он вынудил его отдать Гермиону, но не понимал, куда денет. Его мысли должен был занимать не этот белобрысый хорек, в чей шкуре он сейчас оказался, а Темный Лорд. На нем он должен был сконцентрироваться, а что теперь? Он обязан спасти подругу, которая столько времени терпела пытки и издевательства Пожирателей. Совесть не позволит оставить ее здесь с Малфоем. Пусть даже Волан-де-Морт важнее всего, но Он подождет.
Из соседнего коридора донесся дикий грохот и чьи-то испуганные крики. Поттер крикнул Малфою: «Бежим!» Драко беспрекословно подчинился. Выглядело это нелепо, будто они мальчишки, которые совершили шалость и теперь пытаются скрыться от Филча.
Совершенно не зная поместья, Поттер кинулся в первый попавшийся коридор. С драгоценной ношей на руках Драко пытался не отставать. Они проследовали мимо бессчетных портретов, где разбуженные грохотом предки Драко метались из рамы в раму. Высокие арочные своды коридора отлично ловили шум и крики, доносившиеся из-за угла. Однако куда яснее Драко слышал свое сбившееся дыхание и пульс в висках.
Гриффиндорец то и дело оборачивался, будто пытался поторопить Малфоя взглядом. Его нетерпение нарастало с каждым шагом. В конце концов, он, позабыв об осторожности, забрал у порядком подуставшего слизеринца Гермиону. Драко вздохнул с облегчением, медленно разжимая онемевшие трясущиеся руки.
- Малфой, не время! – крикнул Поттер, пытаясь расположить на руках девушку поудобней. – Ты здесь хозяин – где нам спрятаться?
От Него нигде не спрячешься, подумал Малфой. А еще он подумал, что было бы неплохо вернуться в ту реальность, где он был Министром Магии. Отбить Гермиону у рыжего Уизли было бы очень просто, дал бы Астории большие отступные за развод, ну и…
- Ты совсем кретин? Хватит стоять столбом, нам надо спрятать Гермиону. Не в эти же доспехи ее засунуть! Живее думай!
Драко очнулся. Таааак, он сейчас в Западном крыле, значит, добежать до кухни уже не вариант. Тогда можно отправиться в Зеркальный зал, где мать любила устраивать посиделки с такими же высокомерными чванливыми леди, как она сама. За одним из зеркал есть тайный ход. Туда-то он и унесет Гермиону, а Поттер пусть с Лордом сражается. Драко отметил, что исход этой эпичной битвы его совсем не волнует.

***

- А теперь, Малфой, выкладывай, какого дементора здесь происходит?
Гарри аккуратно положил Гермиону на кушетку и теперь выжидающе смотрел на врага. Издалека доносились приглушенные звуки борьбы. – Я не оставлю тебя здесь с ней наедине.
В круглом Зеркальном зале всегда было светло и уютно, как, наверное, во всех нормальных домах, а не в этом средневековом замке, где, возможно, вообще никто никогда никого не любил.
Драко редко бывал здесь и всегда днем, когда мама распивала чаи с подругами и звала «своего дракончика» рассказать стишок или что-то еще в этом роде. Мерлин, вот были времена!
Вечером же при свечах зал выглядел поистине устрашающе. А отражения сразу двух Малфоев во множестве зеркал приводили в замешательство.
- Ты меня слышишь? Я спрашиваю, что здесь происходит?
- Вообще-то ты пришел в мой дом еще и… мной. Кажется, объясняться должен не я.
- Не переводи стрелки. Зачем тебе Гермиона?
Вот что ему сказать? Значит так, Мальчик, который чего-то там сделал в детстве и теперь его все любят, слушай мой рассказ. Неделю назад Гермиона Грейнджер, которую я со второго курса называл грязнокровкой, которая ударила меня по лицу на третьем, с которой мы всю жизнь друг друга ненавидели… В общем, неделю назад она была моей невестой, и ее убили, а я прыгаю по альтернативным вселенным в ее поисках. И кстати, я был Министром Магии. Неплохое начало истории?
Драко посмотрел в окно, за которым уже ничего не было видно. Темнота окутала Малфой-мэнор на следующие несколько часов. А ведь он может больше не увидеть рассвета. Хотя какая разница? Ведь он никогда не увидит его с Гермионой. А мама больше не позовет в этот зал читать стишки или играть на фортепиано. У нее не осталось подруг, а сама она стала бледной копией прежней себя. Хотя в этой реальности она вообще умерла. И снова эта боль! Вот только что бы ни случилось в его жизни или жизнях миллионов других волшебников и магглов, ночь все равно будет приходить.
- Ты часто смотришь в окно по вечерам, Поттер? – внезапно заговорил Драко, повернувшись к гриффиндорцу. Казалось, его собеседник остолбенел. Да, вопрос был не очень в русле их светской беседы, но чтобы прямо так испугаться?
- Откуда ты… Я не… – Поттер был в замешательстве.
- Нашел хоть один ответ? Почему ты выжил тогда в младенчестве? Почему приходится сражаться с Ним, хотя ты этого не заказывал? Сколько еще тебе удастся прожить?
- Если ты решил перейти на нашу сторону, то уже слишком поздно, нечего ко мне поддабриваться. Ты убил кучу людей!
- И я смотрю. Я так отдыхаю, вижу там пустоту, где хотелось бы спрятаться от проблем. Вот так пройти сквозь окно и раствориться в темноте.
О да, его школьный враг чувствовал все то же самое, это читалось по его лицу. Но признаваться он явно не хотел.
- Малфой! Прекрати пустые разглагольствования – отвечай, зачем украл Гермиону?
- Украл из собственных подземелий? – Драко ухмыльнулся.
- Они не твои, они, как и все вы, как и твой зад, принадлежат Волан-де-Морту.
- Ну вот ты и ответил на свой вопрос. Я хочу, чтобы мои подземелья принадлежали мне. Хочу сам распоряжаться своей жизнью, для себя жить.
Поттер удивленно поднял бровь, но тут же его лицо приняло маску презрения.
- Когда все это закончится, Малфой, ты сгниешь в Азкабане. Это я тебе обещаю.
- Легко быть изначально на стороне добра, да? Когда ничего не теряешь, когда по умолчанию хороший, когда все вокруг тебя любят. Легко осуждать «неправильных».
- Да уж, конечно, – гриффиндорец уже забыл о Гермионе, о врагах вокруг, так он злился на Малфоя. – Мне было очень легко изначально не знать родителей, жить в чулане под лестницей в доме, где меня ненавидели, пока тебе эльфы чистили виноград от косточек. Легко потерять крестного, которого только-только обрел. Легко жить с осознанием, что каждый день может быть последним! Пока ты, бедняжечка, пытал и убивал людей.
Слизеринец ничего не успел ответить. Дверь, защищенная всеми известными им чарами, с легкостью распахнулась. На пороге стоял Он.

***

Драко в ужасе застыл – ну вот и все, сейчас его убьют. Сердце грозило разорваться, отстукивая в горле и висках. Волан-де-Морта, похоже, нисколько не смущал тот факт, что он видел перед собой двух Малфоев. Поттер, кстати, выглядел очень достойно перед лицом смерти. Драко понравились решительные черты на своем лице. Надо будет взять на заметку.
- Должен признать, – начал Темный Лорд, не обращаясь ни к кому конкретно, – затея с оборотным зельем весьма неплоха. Интересно, сколько же времени вы собирали волосы моих подручных? Или это ты им помог, Малфой? Вы всегда были в первых рядах предателей.
Никто не ответил. Нисколько не разозлившись, Волан-де-Морт продолжал:
- Ладно, спектакль окончен. Признавайтесь, кто из вас Поттер, и быстро все решим, а то в Банкетном зале жаркое стынет.
Ну давай, скажи, что ты – это ты. С тобой он разберется попозже, а сам быстренько линяй отсюда, прихватив Гермиону. Лорду сейчас точно не до тебя. Но к своему удивлению Драко молчал. И Поттер тоже не подавал голоса, видимо, обдумывал, как можно вывернуть ситуацию с пользой для себя.
- Нет? – скучающе спросил Темный Лорд. – Что ж, сами напросились.
Он взмахнул палочкой и в одну секунду все зеркала с диким грохотом потрескались, застыв на несколько секунд, а затем усыпав пол большими и крошечными осколками. Драко прикрыл голову руками.
- Я чувствую тебя, чувствую твое присутствие, но не могу понять, кто из вас двоих мне нужен. Поэтому остается один выход – убить вас обоих. Хотел сделать это по-другому, но раз ты так боишься дуэли…
И тут Драко увидел направленную на него палочку – осознание того, что смерть может наступить в любую секунду, сковала слизеринца ужасом. В горле бешено отстукивала кровь, он начал задыхаться, однако все равно молчал, слова не то что застряли в горле, они даже не всплывали в мозгу. Вот и все. Гермиона, моя хорошая, я иду к тебе. Надеюсь, рай одинаковый во всех реальностях. Надеюсь, я его заслужил.
- Стой! Это я Гарри Поттер!
Волан-де-Морт усмехнулся, не спеша повернувшись к гриффиндорцу в слизеринском обличии.
- Ой, ну надо же, благородство взыграло. Святой Салазар, как же вами, идиотами, легко манипулировать. Вы даже врага своего не дадите убить.
Малфой медленно опустился на колени, пожалуй, впервые в жизни радуясь, что не он в центре внимания. Попытался вернуть себе дыхание. Тем временем Лорд пустил синюю молнию в Поттера, и тот медленно начал становиться собой.
- Хочу убить тебя в твоем настоящем виде. Для порядка, – уточнил Темный Маг.
Гриффиндорец непроизвольно взглянул на остатки зеркал, которые еще каким-то чудом, а точнее магией, остались прибитыми к стене.
- На меня смотри, когда я тебя убиваю, – приказал Великий Темный Лорд, который внезапно совсем невеличественно пошатнулся и упал…
…Ваза разбилась, засеивая пол новыми осколками. Сзади стояла насмерть перепуганная еле живая Гермиона. Какая же умница, не растерялась! Кто бы мог подумать, что самого ужасного волшебника современности можно так просто оглушить вазой. Все на секунду застыли. Поттеру хватило ума первым прийти в себя. С хваткой ловца он достал из мантии палочку и мгновенно направил ее на Волан-де-Морта.
Драко видел, как между палочками противников образовалась мощная связь – зеленый свет толщиной с канат. Но что случилось дальше, он уже не узнает. Как же вовремя и не вовремя он уходит отсюда…




Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2024 © hogwartsnet.ru