Небо пустого цвета

Глава 1

Небо пустого цвета. Нас пожирает листопад.
Исход из слепого лета и вслед погоня наугад.
Кипит колокольный лепет, дымят забытые войска,
А вдруг всё то, что ищем, обретается при вскрытии
Телесного родного дорогого себя!
Вселенская Большая Любовь...

Гражданка.

***
Я всегда знала, что буду учиться на Гриффиндоре.
Я всегда знала, что после школы пойду в команду «Холихедских Гарпий» и со временем стану ее капитаном.
Я вообще, надо сказать, росла самоуверенной маленькой стервой.
Жизнь с разлету заехала мне по носу древком метлы.
Шляпа зачислила меня на Равенкло, не успев даже коснуться моей головы, короткостриженной после болезни. Профессор Флинтвик потом сказал, что с такими янтарными глазами, как у меня, дорога к птицам была указана мне с рождения.
В тот год, когда я закончила Хогвартс, в Гарпиях не было набора. И на следующий год, и потом тоже. Я пошла в «Кенмарские Коршуны». Чтобы с началом Первой Магической Войны вернуться в Хогвартс — учить и охранять детей.
Мне казалось, я даже не люблю детей.
У судьбы на самом деле отличное чувство юмора. Выйти замуж за квиддич — что может быть смешнее и банальнее для девочки с Равенкло?
Только пара сотен просчетов и преглупых поступков, которые эта девочка с упорством Даррена О'Хара — легендарного вратаря Коршунов — будет совершать всю оставшуюся жизнь.
Тут еще такая штука…
Примерно в семидесятых я крепко подсела на маггловское кино.


***
На черном фоне надпись:
ОЛИВЕР ВУД, 16 ЛЕТ,
КАПИТАН КОМАНДЫ ГРИФФФИНДОРА ПО КВИДДИЧУ.



Надпись исчезает, появляется Оливер, крупный план, так что сначала на экране только его глаза, затем камера отъезжает, и мы можем рассмотреть его лицо.
Оливер сильно избит, под глазом чернота, щека рассечена, кровь запеклась вокруг пореза, он постоянно трогает грязным пальцем разбитую губу.
Он пытается смотреть куда угодно, только не в камеру.
За кадром голос мадам Хуч:

МАДАМ ХУЧ:
Ты расскажешь мне, что случилось? Ты будешь сотрудничать, Оливер?


Вуд молчит, смотрит в сторону.

МАДАМ ХУЧ:
Я могу снять с Гриффиндора хоть сто баллов, тебе в любом случае придется рассказать мне все. Речь идет о твоем будущем, ты же не хочешь, чтобы эта драка помешала твоей карьере в квиддиче?


Оливер поднимает взгляд и неохотно разлепляет губы.

ОЛИВЕР:
Что вы хотите узнать?



***
Понятия не имею, как нам с Поппи удается дружить столько лет.
На моих занятиях и соревнованиях дети калечатся, Помфри их выхаживает. Не знаю уж, как она еще не отравила меня тихонько. А что? В легкую. Вместо капель от головной боли, которые она дает мне пару раз в месяц, могла бы подсунуть яд.
— Что за глупости, Роланда, что это за ужасный спорт? Скажи мне, ну зачем, зачем все это нужно? Ушибы, переломы, ссадины, стресс, перенапряжение, дети сходят с ума, непонятно за что воюют, а ты и рада!
— Дорогая Поппи, если бы они не делали всего перечисленного, это бы означало, что я плохо выполняю свою работу.
— Твоя логика аморальна!
— А твое занудство бесполезно! Детям нужно летать, им нужно поддерживать соревновательный дух. Это спорт, даже магглы знают в нем толк. Выпьешь моей фирменной настойки?
— Ты неисправима, девочка.
— Да какая я тебе девочка, Поппи… Не трави душу. Вот, пять капель, твоя доза.
Она пьет со мной и вздыхает, а я бешусь, потому что знаю, что права.
Я знаю, что это просто... ну… сублимация. Замещение. Они подростки.
Это закон жизни, они обязательно будут воевать.


***
На черном фоне надпись:

МАРКУС ФЛИНТ, 17 ЛЕТ.
КАПИТАН КОМАНДЫ СЛИЗЕРИНА ПО КВИДДИЧУ.


Надпись исчезает.
Камера отъезжает от окровавленного рта Маркуса. Крупный план его лица. Губы приоткрыты, и мы видим, что Марк постоянно раскачивает языком передний зуб. На челюсти слева расплывается синяк, Маркус слизывает кровь с десен и харкает ею на пол.
Он с вызовом смотрит в камеру.

МАРК:
Ну и что вам надо? Че, и так непонятно? Ну, подрались, ну че теперь? Расследование? В Азкабан меня? Он, между прочим, тоже хорош.

МАДАМ ХУЧ:
Я не спрашивала о нем, я хочу узнать о тебе. Почему ты полез в драку, Флинт? Ты был зачинщиком? Я не понимаю, что за повод может найтись, чтобы избить другого человека в мясо! На вас обоих живого места нет!

МАРК:
Вы хотите знать причину? Вы серьезно, что ли? Слуште, нам не нужна причина. Он гриффер, если вы не заметили. Он мой враг. И не нужны мне никакие поводы, еще чего…


МАДАМ ХУЧ:
Почему ты ставишь знак равенства между спортивным соперником и врагом?


Маркус скалится разбитым ртом и пожимает плечами.


***
Я знала, что близнецы Уизли принимают ставки на игры.
Ну, что ж, все, как в жизни, я сознательно закрывала на это глаза. В конце концов, своей главной задачей я считала подготовку ребят к реальному миру. Хогвартс — это сказка, защищенное спокойное место, безопасное и уютное. Глупые баллы — ничто по сравнению с настоящими успехами и поражениями. Мне, как преподавательнице, хотелось видеть своих ребят сильными и вооруженными.
— Вооруженными чем, Роланда? Злобой, ненавистью, боевыми заклятьями?
— Нет. Уверенностью. Знаниями. Внутренней силой.
— Это невыносимо. Мы спорим столько лет… Накапай мне еще пять капель своей настойки, Хуч.
— Злишься? Когда ты зовешь меня по фамилии, значит — сильно злишься.
— Я помню тебя вот на той койке с переломом ноги, в соплях и слезах. Могу звать тебя, как захочу.
— Не говори никому про слезы, Поппи.
— Да уж не скажу. Ты все крепче делаешь. Нарочно?
— Жизнь такая, Поппи. В следующий раз будет послаще и послабей.
Мальчишки должны драться, правильно?
Девочки должны иметь право доказать, что они не хуже парней.
Ведь так же? Так?


***
Пленка идет рябью, на мгновение становится черно-белой, потом снова цветной.
Кадры перемешиваются, сначала на экране Оливер, потом Марк, потом снова Оливер и т.д. Их слова нахлестываются друг на друга.

ОЛИВЕР:
Он поганый человек. Злобный, подлый. Он слизеринец, понимаете? Они способны на все. На их факультете учился Тот-Кого-Нельзя-Называть! Они все там виновны, вы же в курсе! Вы же тоже их не любите!

МАРК:
Да я уж усек. Не надо тут в добренькую учительницу играть, а? Самое лучшее расписание — Гриффиндору, директор у нас болеет за Гриффиндор, им поблажки, им подарки, а мы — против всех, ясно вам? Против всех!

ОЛИВЕР:
Они грязно играют! Девчонки после игр всегда жалуются. Они никого не щадят. Я не знаю… зачем все это говорить? Я что, поделюсь чем-то новым?! Это что, сюрприз для вас?! Извините. Все-все, я не кричу. Прошу прощения, мадам Хуч. Просто, вы спросили…

МАРК:
Против всех, ясно?! Были и будем! Они чистенькие, только потому что дурацкая шляпа их куда-то там отправила! А на их прекрасном факультете половина грязнокровок! Не затыкайте рот, не надо было спрашивать, блядь! Вы думаете, ваш любимый Оливер пострадавший? Да они цепляются вечно, потом получают…

ОЛИВЕР:
Да, я начал, и что? В прошлый раз — он. А Кэти после игры тошнило, слизеринские загонщики ее раскрутили на метле. Слизерин — это диагноз!


МАРК:
Да пошли вы!


Харкает кровью в камеру, подтеки сползают по экрану.


***
Поппи не воевала. Точнее, воевала — лечила раненых в Первую Магическую Войну.
Однажды мне удалось ее напоить, и она призналась, что лучше бы на передовой была, дралась, как все, чем эти жуткие раны врачевать да трупы омывать.
Мне такое даже представить сложно. В смысле, лечение. Я только разрушать умею. Ненависть пестовать.
Это не то чтобы самокопание. Просто знаю за собой, и не люблю.
А что люблю?
Когда цифры на табло сменяются во время игры. Жизнь, значит, идет.
— У Вуда два ребра сломаны, глаз к счастью не пострадал, но чуть бы правее пришелся удар, и ослеп бы на одну сторону. На щеке шрама не останется, я аккуратно зашила. Перелома руки нет, но сильный ушиб, я наложила шину.
— Ого...
— Флинт не лучше. Два зуба выбиты — я закрепила. Смещение челюсти — это сейчас мы с тобой вдвоем вправим, он отказывается обезболивающее пить, орать будет, очень неприятная процедура. Костяшки у него набиты, но он, наверное, промахнулся и в стену ударил, палец чуть не выбил, сейчас холод прикладывает сидит. Ну и надеюсь, он кровью плюется не потому, что внутреннее кровоизлияние, а из-за зубов.
— Ясно. Спасибо тебе.
— Они это руками, Роланда. Голыми руками.
— Да поняла я. Больше ничего не скажешь? Ну, обычное свое.
— Нет. Давай, ты поможешь мне с челюстью Маркуса и иди, хорошо? Я сегодня устала что-то.
Я не ревела, наверное, с того самого дня, как на пятом курсе с переломом лежала на кровати в Больничном крыле. Поппи тогда уже была не так, что бы совсем юная. До сих пор не знаю, сколько ей лет.
Дни рождения отмечаем, а про возраст — не говорим. Смешные тетки.
Вон как смешно сейчас: рыдаю у себя в тренерской, словно последняя дура, вою.
Это же мы сами, преподаватели, профессора, даже директор. И я, я сделала их такими, я научила ненавидеть. Неправильно, все неправильно.
Песочные часы эти с камнями — рубинами, топазами, сапфирами, изумрудами… Не нашлось лучшего применения драгоценностям? Баллы эти идиотские, первенство. Эхо Первой Магической до сих пор мечется по Хогвартсу, отдается в ушах у каждого.
Мне страшно, как тогда, когда я поняла, что в Гарпиях мне не играть. И на Гриффиндоре мне не учиться.
И особенно страшно то, что я не знаю, как нам всем дальше быть.


***
Кабинет мадам Хуч, по стенам висят дипломы, награды, несколько живых портретов с игроками разных команд, за стеклом в шкафу медали, снитчи-призы трепещут крыльями, квиддичная атрибутика на столе: флажки, свисток, расписания игр. У стены стоят свернутые флаги факультетов с вышитыми на них гербами.
Мадам Хуч расположилась в центре комнаты, справа от нее на стуле Вуд, слева — Флинт.
Оливер сидит, ровно держа спину, Флинт — наклонившись, опираясь локтями на расставленные колени и свесив между них руки.

МАДАМ ХУЧ:
Так, ну что, начнем? Как я уже говорила, я хочу попробовать отработать новую программу, рекомендованную лучшими психиатрами и психологами больницы Святого Мунго. Программа налаживания взаимоотношений между жертвой и агрессором.

МАРК:
Кто же тут жертва? А, я знаю, я знаю! Вуди, малыш, тебя кто-то обидел?

МАДАМ ХУЧ:
Мистер Флинт! Мы договаривались! Никаких разговоров, пока я не дам слово. Вы оба согласились на эту программу.

МАРК:
Молчу-молчу!


Делает вид, что закрывает на замок рот и выкидывает ключ. Все это время Вуд с ненавистью смотрит на него.

МАДАМ ХУЧ:
Для начала я хочу сказать, что никто из вас не является жертвой. Просто ситуация, как вы уже поняли, вышла из-под контроля. Квиддич — это не ненависть, не вражда, в первую очередь — это игра, понимаете? Она так и называется: спортивная игра. Это не значит, что нужно мочить соперников, как только представится случай.

ОЛИВЕР:
А мне вот ни равенкловцев, не хаффлпаффцев не хочется мочить, мадам Хуч, что же делать?

МАДАМ ХУЧ:
Разговаривать. Я понимаю, вы оба взрослые, у Маркуса скоро выпуск, но вы подаете пример своим командам, своим факультетам. Я хочу изменить хоть что-нибудь. Вот так вот, честно вам скажу, как взрослым. Вы станете мне помогать?



И Марк, и Оливер молчат и отворачиваются. Мадам Хуч переводит взгляд с одного на другого, но капитаны не реагируют.

МАДАМ ХУЧ:
Вы оба — командиры. Оба — очень уважаемые люди на своих факультетах. Посмотрите, у вас много общего. К вашему мнению прислушиваются, в ваших силах изменить ситуацию. Парни, надо что-то делать!


Оливер усмехается краем губы и качает головой. Марк демонстративно разглядывает плакаты на стенах.

МАДАМ ХУЧ:
Хорошо. Начнем с тебя, Маркус. Какие у тебя претензии к Оливеру Вуду.

МАРК, ухмыляясь:
Он гриффер.

МАДАМ ХУЧ:
И все?

МАРК:
Мало?

МАДАМ ХУЧ:
А у тебя, Оливер, я так понимаю, основная претензия в том, что Маркус Флинт — слизеринец?

ОЛИВЕР:
Нет, профессор. Моя претензия в том, что Маркус Флинт — мудак, а уж потом слизеринец.



Флинт молча кидается на Вуда, сбивает его вместе со стулом, и они катятся по кабинету, нанося друг другу удары. Врезаются во второй стул, он падает.
Мадам Хуч взмахивает палочкой и выкрикивает: «Локомотор Виббли!». Обездвиженные Вуд и Флинт застывают.
Крупный план, в кадре — замершие озлобленные лица Оливера и Марка.
Затемнение.


***
Каким-то чудом Поппи уговорила меня остаться еще на один учебный год.
Целый год я вынимала из ящика стола заявление об уходе на имя директора, и уговаривала себя дождаться лета. К счастью для меня, квиддич отменили из-за Турнира Трех Волшебников.
А двадцать пятого июня Темный Лорд вернул себе тело при помощи крови Поттера. Конечно, я осталась в Хогвартсе, учить и защищать детей.
Забавный факт: когда-то я была железно уверена, что совсем не люблю детей.
А Поппи…
Она снова не вышла на передовую. И хорошо. И правильно.
Хоть что-то здесь — чертовски правильно.