Глава 1Большинство пришло к выводу, что сотайчо пора на покой. На пенсию, то есть. Ибо в последнее время... но об этом говорили шёпотом и оглядываясь - Рюджинджакку никто ещё не отменял - он замучил всех. Придирался к Кучики, заставляя переделывать отчёты и посылая его отряд в самые отдалённые районы Руконгая на патрулирование, объявил своему любимцу Укитаке, что тот слишком, недопустимо даже, мягкий, а Кьёраку, вступившемуся за растерянного друга, вообще заявили, что он совесть пропил. Иначе почему за него работает Нанао? Отряд Зараки послал высаживать сакуры и сливы... Бойцы ругались и норовили поколотить кого-нибудь саженцами.
Хитсугае трижды велели следить за своей фукутайчо, а в ответ на резонное, что Матсумото Рангику - взрослая женщина, и следить за её нравственностью нет нужды, он мигом схлопотал выговор и очередное поручение из серии "Хитсугая, как самый младший, должен выполнять всё то, за что не берутся старшие тайчо". Маюри тоже влетело - у него в лабораториях полетела пара переключателей... И сотайчо банально ошпарился слишком горячей водой. Капитаны роптали, но пока терпели.
Однако Готей никогда долгим терпением и покладистостью не отличался. Зато народ там служил исключительно талантливый, да и фантазией не обиженный...
И однажды тёмной ночью стройная фигура прокралась к чистой стене. Налетела на кого-то, вывернувшего из-за угла, прошипела что-то невнятное сквозь зубы.
- Сам такой, - ответили ему басом. - И вообще, ты чего тут?
- Уж не думаете ли вы, что я должен перед вами отчитываться?
- Давайте не будем ссориться, - мягко сказал ещё кто-то.
- Нашли время, - проворчал кто-то мелкий - в темноте было видно лишь светлую взъерошенную шевелюру.
- Вы все будто дети малые, - язвительно сообщил из темноты кто-то... рогатый.
Зажигать свет, хотя этим простейшим заклинанием владел каждый рядовой, никто не спешил. В случае чего можно будет честно сказать - ничего не знаю, никого не видел.
Узкий серп луны - и тот скрылся за тучами.
- Это что тут у тебя?
- Краска, разумеется.
Жизнерадостное ржание резко оборвалось, будто смеющемуся заткнули рот.
- Хотите, чтобы весь первый отряд сбежался?
- Ам-м-м... - тоном пониже. - Нет, Кучики, я с тебя балдею. А как же законопослушность? Это ж хулиганство!
- Чувствую, сакуры высаживать будем вместе... - сокрушённо вздохнул мягкий голос.
- Прорвёмся, Джуу-тян, - успокоили его. - Если что, за тебя посадим.
- А сидеть за него тоже будете? - язвительно поддел Маюри.
- Это не хулиганство, - с достоинством. - Это... справедливое возмездие.
- Кучики, я тебя обожаю.
- Вы меня пугаете...
- Мне вот интересно, почему мы все собрались тут именно сегодня? - спросил задумчиво Укитаке-тайчо.
Нет, как раз он-то убеждал Шунсуя, что Яма-джи просто устал немного, вот и раздражается... Не потому, что в очередной раз пришёл к выводу, что весь нынешний Готей - цирковое сборище. Потерпеть немножко - и к сотайчо вновь вернётся его обычное расположение духа. Но Шунсуй заявил, что оставлять всё это "так" - не дело. Припомнив развесёлые годы в Академии и собственные хулиганские выходки, вооружился углём и притащил Джууширо сюда.
Но оказалось, что Шунсуй и Джууширо вовсе не первые, возжелавшие увековечить образ сотайчо на этой чудесной белоснежной стене.
- Так темно же! - доступно объяснил Зараки. - Луны нет. Самое то для всех тёмных дел!
Предусмотрительный Бьякуя принёс с собой кисть и краску, а Хитсугая заранее запасся помимо пастели лаком для волос Матсумото - чтоб закрепить результат.
Рисовать поручили понятно кому... В художественных талантах семейства Кучики никто не сомневался. То-то сотайчо порадуется!
- Берите мои краски, - ворчливо сказал Куротсучи. - Несмываемые!
Краски были приняты с вежливой, хоть и несколько сквозь зубы, благодарностью.
- Не лезьте под руку!
- Так интересно же!
- Когда подобный вам громила так близко, это отвлекает!
- Ха, так и знал, что ты ко мне неравнодушен!
- Бьякуя-Бьякуя, давайте вы не будете меряться занпакто здесь? - урезонил Укитаке.
Бьякуя скрипнул зубами, но вернулся к прорисовыванию деталей. Положил последний щедрый мазок, склонил голову набок, оценивая собственное творение.
- Эт-то что?..
- Впе... впечатляюще, что и говорить...
- Жуть какая...
- Ты уверен, Кучики, что портрет узнать можно?
- Ничего, узнают. Борода же есть! - ответил за надменно вскинувшего голову Бьякую Кенпачи.
...Сотайчо, узрев собственный портрет в своеобразной манере (но с бородой и посохом, что не оставляло иллюзий по поводу того, кто являлся его оригиналом) в полный рост - и невинные физиономии своих командиров, рассердился.
Сперва устроил устную выволочку всему строю, а потом мстительно объявил первое мая праздником. Праздником труда. Трудиться должен был понятно кто...
Весь Готей в полном составе, во главе со своими командирами, старательно наводил порядок в Сейретее - выметал улицы, протирал окна домов, выходящие на главные улицы, а затем также дружно отправился сажать фруктовые деревья и цветы. Аристократам отвертеться тоже, разумеется, не удалось.
Впрочем, Бьякуя как-то очень быстро приспособил для землекопательных работ Зараки, а против того, чтобы разбрасывать семена и втыкать саженцы, он ничего не имел.
Зато портрет, нарисованный экспериментальными красками Маюри и проступающий сквозь любую другую краску, которой его пытались замазать, грел душу каждому шинигами. И День труда не казался таким уж тяжёлым..
Глава 2Сейретей и Руконгай постепенно восстанавливали из почти руин, оставшихся после проходивших здесь боёв. Работы предстояло еще много, но Общество начинало походить на себя прежнее.
— Завтра у нас знаменательный день, — объявил торжественно Кьёраку-сотайчо на капитанском собрании.
Оба поредевших ряда капитанов, уже настроившихся привычно дремать вполглаза, подобрались и настороженно переглянулись.
Укитаке-тайчо безмятежно улыбался.
— Поскольку День Труда ввёл наш уважаемый Ямамото Генрюсай-доно, то предлагаю продолжить славную традицию, почтив тем самым его память.
Взгляды капитанов стали очень выразительными: кажется, уважаемый сотайчо позабыл, по какому поводу рисовался портрет его предшественника? Самодурство командиров здесь никак не поощрялось.
— Совместный труд на пользу Обществу — сближает, — мягко, но внушительно сказал Укитаке.
Иногда капитаны начинали сомневаться в том, сколько у них командиров.
— Вот именно, — строго глянув на капитанов и улыбнувшись другу, сказал Кьёраку. — Итак, что включает в себя труд на пользу Обществу... Джуу-тян, будь добр, разъясни.
— Мы почти восстановили здания в Сейретее, в Руконгае полным ходом идёт ремонт... Но в ходе войны пострадали не только здания. Наша цель — восстановить в полной мере зелёные насаждения. Как-то: сливы, сакуры, апельсины... — («Хурму!» — буркнул кто-то неопознанный). — И клёны. Это в первую очередь. Во вторую — разобьём цветочные клумбы... Бьякуя, ты же у нас разбираешься в цветах?
«Как и вы, дорогой наставник», — выразительно промолчал Бьякуя, которому трудовая сливосакуроповинность совсем не улыбалась. Не княжеское это дело!
— А сакуроцветение, Бьякуя, карается сакуронасаждением, — добавил Кьёраку, который вовсе не был в восторге от того, что ему пришлось выбивать деньги на ремонт после сравнивания обновлённых мечей Зараки и Кучики. — Проще говоря, будешь высаживать любимые сакуры. Нет, конечно, я непростительно снисходителен и демократичен — так и быть, можешь выбрать сливы вместо сакур.
Бьякуя подавил детское «а почему я?!» — ведь не далее как вчера после прозвучавшего в его адрес сакраментального "Давай подерёмся!" по городу носился Куросаки, удирая от Кенпачи, возжелавшего сравнить, чей тесак больше, а отвечает за всех он один!
В ходе погони было проложено несколько новых переулков, снесена пара домов (всё равно их было проще снести, чем восстановить!) и наскоро сооружена главная площадь, которой в городе раньше не было. После Нозараши появилась.
Ну да, потом, так и не поймав шустрого Куросаки, Кенпачи явился к нему, Бьякуе, в офис и вежливо предложил оторвать от стула то место, на котором сидят, дабы заняться достойным мужчины делом. То есть помериться занпакто.
И ведь не то чтобы они оба не умели управляться с новыми способностями мечей... Просто направленные друг на друга эти способности оказались... несколько взрывоопасны.
Но почему обвиняют только его, Бьякую?
— И да, к слову, — многозначительно сказал Кьёраку. — длинной бороды и посоха у меня нет — на тот случай, если кое-кто решит увековечить мой образ. И воздержитесь от сюрреализма, будьте так добры. И от амбассадоризма.
Бьякуя немедленно сделал вид «я-не понимаю-о чем-вы» — самый надменный из имеющихся у него.
Рядом хрюкнул несносный Зараки — прозрачный намёк дошёл даже до него.
— Не огорчайся, Зараки, — немедленно отреагировал Кьёраку. — Пойдёшь к Бьякуе в напарники — помнится, в прошлом году вы неплохо сработались. Отработаете заново взаимодействие — глядишь, Совет сэкономит на ремонте. И вы все — не думайте, что удастся отлынивать. Каждому не явившемуся завтра для труда на благо Общества — выговор с занесением в личное дело.
Капитаны недовольно зашевелились.
— Бьякуя, — мягко сказал Укитаке. — Пообещай мне не рисовать портрет Кьёраку-доно. — «И не подрывать тем самым его авторитет» — повисло в воздухе..
(Была бы тут Исэ Нанао, она бы непременно фыркнула: «Какой авторитет, о чём вы? Человек, который испаряется в тот момент, когда я говорю о множестве бумаг, которые надо просмотреть, предпочитающий розовое хаори белому, а общество девушки... то есть лейтенанта — бутылке. Ну какой тут авторитет?» И в доказательство хлопнула бы сотайчо папкой.)
Бьякуя подумал и сказал:
— Даю слово, что не буду рисовать портрет Кьёраку-сотайчо.
Сой Фон воззрилась на Бьякую с профессиональным подозрением, Хицугая недоверчиво хмыкнул.
— Что-то ты подозрительно легко согласился, — толкнул Бьякую в бок Зараки.
Бьякуя отодвинулся от мужлана и промолчал.
— Вот и молодец, — похвалил Укитаке, заставив давно выросшего бывшего ученика чуть заметно поморщиться.
Что там дальше говорил сотайчо, никто не слушал: отважные капитаны, не горя желанием очень уж сближаться, ломали головы, как избежать «труда на благо Общества».
* * *
Поутру Кьёраку проснулся от шума. За воротами шумели, смеялись и просто неприлично ржали аки кони. Сотайчо, мучимый нехорошими подозрениями, поспешно привёл себя в порядок, вызвал бодрую и свежую, ему на зависть, Нанао и послал её узнавать в чём дело. Нанао почему-то задерживалась, и Кьёраку пошёл сам, уже предчувствуя, что увидит.
Ворота первого отряда приблизительно на высоте Зараки-тайчо украшал плакат, где красовалось нечто с заячьими ушами и в розовом халате. И... э... несколько волосатое. Бьякуя сдержал слово — сам он портрет не рисовал. Но не один же он всесторонне одарён в семье Кучики!
...Слив, сакур и яблонь ударная пара Зараки-Кучики под бдительным присмотром самого сотайчо, побив все рекорды, высадила втрое больше,чем остальные трудящиеся (кроме рекордов Зараки попытался побить саженцем яблони напарника, но тот доблестно отбился саженцем сакуры).
В том числе была озеленена новоявленная главная площадь, прозванная в народе «площадь "Давай подерёмся"».
