Глава 2К и з и л: Если встретите вора, то в силу вашего звания можете его заподозрить,
что он человек непорядочный. А чем меньше с такими людьми связываться,
тем лучше для вашего достоинства.
В т о р о й с т о р о ж: А если мы наверняка знаем, что он вор, надо нам его хватать?
К и з и л: По правде сказать, в силу вашего звания можете его схватить.
Но я так полагаю, тронь деготь — замараешься.
У. Шекспир, «Много шума из ничего»
Нимфадора Лестрейндж заворочалась в постели и нащупала выключатель стоявшей на тумбочке лампы. Все-таки в чем-то магглы были правы: нажать на кнопку было куда легче, чем вытаскивать из-под подушки волшебную палочку, прогонять остатки сладкого сна и зажигать Люмос. К тому же, голубоватый свет в спальне посреди ночи оживлял в памяти первые дни супружеской жизни, а бывшей Тонкс было тяжело возвращаться к ним даже в мыслях. Под оранжевым торшером загорелась лампочка; электронные часы показывали половину первого.
Доре до сих пор время от времени казалось, что стоило ущипнуть себя покрепче и открыть глаза, и она снова окажется в родительском доме, на площади Гриммо или в аврорате, задремав над кипой архивных отчетов. Сумасшедшие три дня, закончившиеся бегством в совершенно чужой мир, пролетели будто сон, оставив после себя вполне осязаемую реальность. Иногда в хамелеонную голову Тонкс закрадывались крамольные мысли — а не поторопилась ли она? Конечно, она любила и была любима, и это было огромное счастье, но стоило ли так поспешно сочетаться браком с человеком, который, хоть и спас ее отца, все равно был почти чужим? Однажды Дора неосторожно упомянула свои сомнения в письме к матери и получила в ответ целый трактат. На пяти листах пергамента миссис Тонкс пыталась провести психологический анализ ситуации (точнее, излагала «взгляд со своей колокольни»), давала кучу противоречивших друг другу советов, местами предавалась ностальгии («Когда я выходила замуж, то не знала, что Тэд обожает этот варварский регби!») и завершала письмо утопическим: «Слушай, что подскажет твое сердце». Нимфадора прислушалась и обнаружила, что при появлении Рабастана в радиусе десяти дюймов сердце начинало биться чаще, а при сокращении расстояния до трех дюймов и меньше почти выстукивало чечетку. Если бы в такие моменты кто-нибудь припомнил Тонкс ее замешательство, она бы отрицала его с настоящим аврорским пылом.
Конечно, далеко не все выходило гладко, особенно поначалу. Первую брачную ночь в дешевом маггловском отеле молодая госпожа Лестрейндж провела на узкой кушетке; в записке от профессора Суицидуса, приложенной к необходимым зельям, без обиняков было приказано «воздерживаться как минимум неделю». Глядя на хрипевшего во сне перевязанного мужа, Нимфадора была готова ждать чего угодно и сколько потребуется, лишь бы Раба выздоровел. Но все оказалось не так просто.
Накануне второй брачной ночи, уже в квартире Мэрион, Лестрейнджи принялись спорить о том, что следовало рассказать тетушке Доры, а что — оставить в тайне. Мисс Тонкс была старой девой с безупречной репутацией и размеренной жизнью, в которую не пристало врываться азкабанским заключенным и бывшим аврорам. Так ничего толком и не решив, молодожены застыли возле двуспальной кровати, вопросительно глядя друг на друга.
— Ладно, — спустя минуту проговорила Дора, — я пойду, переоденусь, а ты накапай двадцать капель из синего пузырька, выпей и ложись. Я это... скоро вернусь.
— Ага, — отозвался Рабастан.
В узкой ванной комнате молодая миссис придирчиво посмотрела на себя в зеркало и встряхнула фланелевую ночную сорочку, которую одолжила тетя Мэрион. Рубашка была до пят и вся в каких-то ромашках, на рукавах и манжетах топорщились мелкие кружева. Цветочный скафандр застегивался под горлом на три крошечные пуговки; Дора тяжело вздохнула и натянула сорочку через голову.
- Доброй ночи, мадам Лестрейндж! – проворчала новобрачная, делая неуклюжий реверанс. Девушка в зеркале скептически ухмыльнулась и обрела шевелюру цвета розовой жевательной резинки.
К счастью, супруг уже спокойно спал, по-детски положив руки под щеку. Нимфадора заботливо поправила одеяло и легла с левой стороны кровати. Мирно тикали часы, за окном чуть слышно шелестел почти облетевший парк. Бывшая мисс Тонкс сунула палочку под подушку и, свернувшись калачиком, вскоре задремала.
Госпожа Лестрейндж проснулась посреди ночи от странного ощущения, будто ее щекотали по спине. Было необычно, по-новому тепло, над ухом кто-то осторожно дышал. Дора разлепила веки и недовольно фыркнула в подушку.
— Не дергайся, — раздался за спиной тихий голос Рабастана, — а не то нечаянно царапну... — щекотка опустилась от лопаток к пояснице, Тонкс захихикала.
— Что ты делаешь?
— Догадайся с трех раз, — горячий шепот обжег ей ухо. — Застежки найти не смог, пришлось Сектумом.
— Чего?
— Нам Темный Лорд когда-то показывал вечернее платье, так на нем разрез был во-от досюда... — щекотка пропала, но под рубашку тут же скользнула мужская рука; Нимфадора облилась холодным потом.
— Раба, тебе это... нам пока нельзя...
— Да что ты говоришь... — разрезанная сорочка явно не по своей воле поползла вниз, обнажая правое плечо. Девушка вздрогнула, и села на постели, испуганно глядя на мужа.
— Профессор Суицидус написал, что н-неделю н-н-нельзя...
— Плевал я на профессора, — улыбнулся Лестрейндж. — Мы ведь женаты, чего тут скромничать?
— У тебя раны откроются, — сделала еще одну попытку Дора.
— Ерунда. Иди сюда, моя хорошая, — Рабастан попытался поцеловать ее, но госпожа Лестрейндж вырвалась и отступила к стене.
— Нет! Я не хочу, чтобы тебе стало хуже! Если целитель так сказал, значит, так оно и есть!
— Нимфадора, ты в своем уме? — разозлился бывший Пожиратель. — Ты хоть знаешь, сколько у меня не было женщины? — Тонкс нахохлилась и ничего не ответила. — Четырнадцать лет! А потом еще год... через год. Ты еще будешь надо мной издеваться?
— Здравствуйте, пожалуйста! По-твоему, я все выдумала? Это предписания специалиста...
— Да я здоров как гиппогриф!! – воскликнул Рабастан и тут же захрипел, схватившись за сердце. Тонкс охнула и бросилась к столику с зельями.
Приняв два снадобья, Лестрейндж немного успокоился, но все равно выглядел страшно обиженным. Пропустив мимо ушей испуганные «вот видишь!» и «тебе нельзя нервничать!», Раба отвернулся от жены и остаток ночи хранил оскорбленное молчание. Устав извиняться за неизвестно что, Тонкс тихонько всплакнула и тоже закуталась в одеяло. Совместная жизнь началась как-то драклово.
На следующий день разборка повторилась, но уже на пониженных тонах, поскольку Рабастан щадил свои легкие, а Нимфадора — еще и уши тетушки Мэрион. Старая дева сделала вид, что ночью ничего не слышала, но зачем-то повела молодоженов в супермаркет, где особенно долго бродила по отделу мебели и материалов для ремонта. Лестрейндж настроился на то, что новая родственница тоже решила подыскать колыбель для «когда-нибудь-малыша», но у мисс Тонкс на уме было совсем другое.
— Посмотрите, какая замечательная кухня, — вздыхала Мэрион, кончиками пальцев касаясь столешницы из искусственного мрамора. — Готовить в такой — одно удовольствие! И сколько удобных ящиков, все под рукой! Ох, а эта плитка точь-в-точь под цвет моих занавесок! Вам больше нравится глянцевая? А мне — матовая, это так элегантно...
— Что она тут забыла? Зависла на два часа, драклы все... — прошептал Раба, но жена осторожно пихнула его в бок.
— Помолчи, Мерлина ради! Я потом тебе все объясню! Что-что, тетя? Простите, я отвлеклась.
— Я сказала, что эти обои отлично оттенили бы фото Эйфелевой башни в вашей комнате, — грустно повторила Мэрион, раскатывая образец. — Такие милые фиалки, и вот эти полосочки по диагонали... — Рабастан закатил глаза и тяжело вздохнул: кажется, он начал понимать, что к чему.
Презентовав мужу рулетку и книгу «Ремонт для чайников», весьма довольная собой Тонкс отправилась по магазинам одежды. В маггловских лавках захватывало дух от разнообразия, и следовать рекомендациям экономной спутницы было крайне сложно. В конце концов, чтобы отвязаться от заботливой тетушки, Дора купила ей ярко-розовый шелковый халат и отправила домой под предлогом того, что «Стэн, наверное, уже разнес все по кирпичику». Мэрион заохала и тут же исчезла в толпе магглов, а госпожа Лестрейндж с наслаждением нырнула в мир дамского белья, благоухавшего духами из соседнего отдела. Спустя час она вышла из магазина, нагруженная покупками и с улыбкой до ушей; право, иметь хранилище, полное денег, было очень даже неплохо!
Прохладную тишину на лестнице нарушало только мяуканье за дверью соседского кота, но, переступив порог «своей» квартиры, Нимфадора невольно выпустила из рук пакеты и зажала уши. Какофония из стука двух или трех молотков, скрипа пилы и отвратительного визга дрели заполнила все помещения, отражаясь от стен, пола и потолка чудовищным эхом. На кухне с грохотом упала доска, и раздался взрыв азкабанской брани.
— Раба! Что ты там делаешь? Годрик великий, тебе же нельзя заниматься тяжелым физическим трудом!
— А я им не занимаюсь, — мистер Лестрейндж слез с табурета и движением палочки остановил оркестр ударных и режущих инструментов. — Я создаю видимость и слышимость творческого процесса «круши-ломай».
— Где тетя? — только и смогла выдавить Тонкс.
— Тетю я отправил погулять. Сделай милость, не мешай, мне еще до драклов всего надо трансфигурировать, — сверло снова взвыло и вгрызлось в толстую обшарпанную доску, от которой ножовка сама собой отпиливала трехдюймовые планки.
И низзлу было понятно, что Рабастан нарочно старался вывести жену из себя. Тонкс поджала губы и ушла в спальню, но тут же поняла, что находиться в квартире было просто невозможно. Второе Муффлиато на уже поставленные Заглушающие накладывалось плохо, и Доре оставалось только поскорее бежать из эпицентра ремонтных работ. Усевшись во дворе на детские качели, она то и дело поглядывала на предусмотрительно завешенные газетами окна и нервно грызла ногти; развлекаясь подобным образом в адском шуме, немудрено было и оглохнуть.
— А твой муженек молодец, — прозвучал над ухом лукавый голос; Дора даже подпрыгнула от неожиданности. Мэрион улыбнулась и протянула племяннице шоколадку. — Только и попросила, что две полки приколотить, а он вон какую деятельность развел. Пообещал какой-то сюрприз и выставил меня из дома!
— Да уж, — буркнула Нимфадора, разворачивая липкую обертку, — от него только сюрпризов и жди...
— Дорогая, я, конечно, старая дева, но кое-что понимаю в жизни, — мягко возразила мисс Тонкс. — И слух у меня превосходный. Поверь, любой мужчина начнет дурить, если не будет заниматься делом. Тем более, если он волшебник — и не вздумай отрицать, я сразу это поняла, да и Тэд все изложил весьма подробно. — Мэрион открыла старомодную сумочку и показала спрятанное во внутреннем кармане письмо. – Поэтому не пили его, что бы он ни вытворял: пусть даже колет дрова или изобретает велосипед, все лучше, чем безделье и нехорошие мысли. — Нимфадора вытаращила глаза, но ничего не ответила. — Ой, гляди, рукой машет! Наверное, можно возвращаться!
Удивительно, но тетушка оказалась права. После трансфигурации скромных интерьеров квартиры Мэрион во что-то, очень отдаленно напоминавшее мебель из магазина, Рабастан яростно принялся за починку электроприборов. Пару раз его «стукнуло», и горе-мастер запустил чайником в стену, но на следующий день битва с маггловской техникой возобновилась (мисс Тонкс молча радовалась тому, что у нее не было автомобиля). Спаяв разорванный провод, вычистив и правильно собрав все детали, Лестрейндж вскипятил воду и так возликовал, что полдня ходил за женой с чайником в руке и чуть не полез хвастаться к соседям — дружелюбной пожилой паре, которая помнила Нимфадору «еще вот такусенькой». Подвергнув Репаро старенький миксер, дребезжавший дверной звонок и музыкальную шкатулку, бывший Пожиратель почувствовал себя настоящим мастером на все руки и, казалось, совсем забыл о ранах и невзгодах.
Однако, забыть о магическом прошлом, или хотя бы отодвинуть его на второй план, заслонив бытовыми проблемами, оказалось невозможно даже через несколько месяцев после бегства. Родольфус, Андромеда и Молли засыпали их письмами, полными предостережений и советов. Иногда приходили короткие записки от Люпина — судя по всему, он вяло отбивался от новой кандидатки на «лапу и сердце», а миссис Уизли уже вязала очередной матримониальный свитер. Руди строго отчитал невестку за траты, а брата — за разгильдяйство, и порекомендовал обоим начать зарабатывать свои галлеоны. С трудоустройством госпоже Лестрейндж помогла тетушка; Рабастан же долго обдумывал наличие у себя каких-либо годных для маггловского общества талантов и решил попытать счастья в клубе «Джангл». С тех пор у молодой семьи появились не только собственные источники дохода и жилье, но и новая головная боль.
В том, что муж ее любил, Нимфадора не сомневалась ни минуты, хоть и устраивала иногда сцены с громогласными утверждениями обратного. Но побывав на вечеринке в «Джунглях» и увидев тамошних обитательниц, Тонкс всерьез задумалась над тем, а не поменялся ли у нее боггарт. Конечно, Рабастан рассказывал, что в заведении были весьма симпатичные девушки, которые танцевали и разносили напитки, но почему-то все эти девушки в прямом смысле слова охотились за ее, Нимфадоры, супругом, о чем супруг предпочел умолчать. Доре пришлось собрать все свое аврорское хладнокровие, чтобы с достоинством выдержать натиск блестящих бикини и дождь из лимонада — но, вернувшись домой и приняв свой истинный облик, миссис Лестрейндж расплакалась от обиды и усталости.
— Зачем нам это? Неужели ты не можешь найти другую работу?! — напустилась она на мужа. — И слепому понятно, чего добиваются эти нахалки!
— Но там хорошо платят, а у булочника напротив можно достать газеты — его брат сквиб, я же тебе говорил, — неубедительно оправдывался Рабастан.
— К драклам сквиба! Ты видел, как меня унизили?! Эта Рокс, или Лекс, или как ее звать, ухмылялась мне прямо в лицо!
— Согласен, они те еще штучки, а вот Линда совсем даже неплохая... Да успокойся ты, дракон все спали, я же совсем не это имел в виду! Дора, ну... — но Дора только хлопнула дверью спальни, вслед за чем послышался «Коллопортус». Раба ругнулся про себя и лег спать на диване в гостиной, полный уверенности, что понять этих женщин может только чокнутый.
Когда волей случая открылся рыцарский поступок Рабастана, Тонкс совсем потеряла покой. Заметка Скитер и справедливый гнев Родольфуса только подлили масла в огонь. По вечерам Нимфадора без конца смотрела на часы и начинала жутко волноваться, стоило мужу опоздать хотя бы на десять минут. Ночные дежурства Рабастана превратились для нее в пытку, а любой звонок в дверь заставлял вздрагивать. Новости в «Пророке» становились все тревожнее, многим соратникам Гарри пришлось уйти в подполье, и Тонкс все чаще мучили угрызения совести из-за того, что она сама пряталась, не в силах хоть чем-то помочь скитавшимся по Британии гриффиндорцам. Делиться подобными переживаниями с Рабастаном было, разумеется, немыслимо.
В прихожей звякнули ключи, послышался шорох и стук, затем скрипнула дверь ванной. Нимфадора вздохнула не то с облегчением, не то с досадой: супруг так и не приучился ставить на душ Муффлиато. Зевнув, госпожа Лестрейндж снова взглянула на часы и похолодела.
Час ночи! Дежурство закончилось еще в одиннадцать! Где же... где же он пропадал все это время?! Воображение услужливо рисовало картины, одну страшнее другой; а вдруг в квартире был вовсе не Рабастан? Но зачем грабителю или врагу с порога лезть под душ? Он пустил воду, чтобы заглушить Непростительное! Повинуясь аврорскому чутью, Дора вытащила волшебную палочку и бесшумно сползла с постели, съежившись между кроватью и тумбочкой. Выключив лампу предательски дрожавшей рукой, ведьма выставила перед собой оружие и прислушалась, затаив дыхание. Шум воды стих, снова заскрипела дверь, к спальне приближались чьи-то шаги...
— Импеди...
— Дорочка, ты что? Напугать меня решила? — Рабастан увернулся от заклятия и выронил полотенце. — Я старый больной человек, меня пугать нельзя!
— Фу-у... это еще кто кого! — отозвалась Тонкс; она вылезла из укрытия и забралась под одеяло. — Где тебя дракон носил два часа?
— Ты ревнуешь? — осклабился Лестрейндж; он лег и засунул под подушку волшебную палочку.
— Еще чего! Но все-таки, где ты был? Я беспокоилась... — промурлыкала Нимфадора, устраиваясь под мышкой у мужа и ласково щекоча чуть заметные шрамы у него на груди.
— Намекнул нашим цацам, чтобы не трепались про мои подвиги, — принялся перечислять Рабастан, — дождался последнего «Пророка», поговорил немного с тем сквибом из булочной... А тебе что, не спится, красавица моя? — Дора игриво помотала головой и прижалась к мужу. Тело обвили горячие сильные руки, сердце застучало быстрее, и счастливые супруги уже были готовы слиться в поцелуе, когда Лестрейндж вдруг замер и резко отстранился.
— Что? Что такое?
— Тихо! — бывший Пожиратель приложил палец к губам и посмотрел в сторону темной прихожей. — На площадке... там кто-то шастает...
— Это Упи...
— Тихо, я сказал! — Нимфадора села в постели и тоже настороженно прислушалась. Действительно, возле входной двери раздавались чьи-то шаги и приглушенное бормотание. На миг звуки стихли, но тут же послышался робкий стук, и одновременно звякнул дверной звонок.
— Их двое! — затаив дыхание, прошептала Тонкс.
— Если не больше. Дем-ментор все... — господин Лестрейндж молниеносно натянул штаны и вытащил оружие. — Значит так, я пойду, встречу этих молодцов, а ты... Дора, ты помнишь, что нужно делать?
— Я пойду с тобой! — проглотила слезы Нимфадора.
— Нет! И думать об этом не смей! — Рабастан схватил жену за локти и легонько потряс. — Ну? Что, где, куда?
— Если я услышу... ох, заклятие, то Задымляющее в гостиную, потом Эксплоди на эту стену, — Дора указала налево.
— Нет, на другую! На эту было в старой квартире! — разозлился Лестрейндж. — Взрывное сюда, потом еще дыма, и через черный ход на улицу! Потом сразу дезаппарируй, поняла? — стук и звонки стали настойчивее, раздался лязг, будто кто-то дергал за дверную ручку. — Не мешкай, хватит с вас и одной Лили Поттер! — аврорша побелела как полотно и вцепилась мужу в руку.
— Не ходи! Не надо, пожа... — но Рабастан оттолкнул жену и в два шага пересек спальню. Прижимая руку к горлу, стараясь заглушить сдавившие его рыдания, Дора тоже вылезла из-под одеяла, лихорадочно вспоминая сложные Разрушительные чары. Прислонившись к двери, она затаила дыхание, готовая, если что, взорвать если не стену, то двух-трех ломившихся врагов.
— Кто? Чего вам нужно? — рявкнул в прихожей Рабастан; он боком встал у косяка, следя за поворачивавшейся ручкой.
— Я же говорил, не надо было приходить, — послышался сиплый шепот с другой стороны.
— Нишкни! Мы… а Нимфадора Тонкс здесь живет? — спросила какая-то девушка. Судя по голосу, она не на шутку испугалась, но старалась держать себя в руках.
— Нет здесь никакой Нимфадоры, проваливайте к чертям! — зарычал бывший Упивающийся, держа палочку на изготовке.
— А вы, верно, м-м-мистер… ох, Лестрейндж? — выдавила девица. — Нам очень нужно поговорить с вашей женой.
— Значит так: считаю до трех. Если на счет «три» вы не вымететесь отсюда, плакали ваши руки-ноги! — Рабастан пришел в себя и приготовился драться до последней капли крови. — Раз, два…
— Гарри, бежим, пока…
— Стойте! Раба, стой, не надо! — Тонкс будто очнулась от оцепенения и ворвалась в тесную прихожую, задевая и смахивая на пол все на своем пути. — Это же… это Гарри и его друзья! Перестань целиться!
— Так я им и поверил! Я бы сам превратился во что-нибудь похожее, чтобы подобраться к вашим, — отрезал Пожиратель. — Амикус, — он глянул в глазок и грубо рассмеялся, — ты теперь рыжий?
— Не знаю никакого Амикуса, — обиженно выпалил вихрастый парень за дверью. — Меня зовут Рональд Билиус Уизли, я…
— Знаю я эти штучки! Чем докажешь? — перебил Рабастан. — Дора, задай ему контрольный в голову.
— Контрольный вопрос? Ох, сейчас… ребята, погодите, я что-нибудь придумаю! — разволновалась Нимфадора. — Вот: Рон, какая любимая песня Молли?
— Про котел, полный горячей и сильной любви! — радостно откликнулся рыжий. — Ну, знаете, Селестина Уорбек: о, приди, ты приди, мой котел помешай, если сделаешь это как нужно… — фальшиво заныл он.
— Достаточно, всех соседей перебудишь! — гаркнул Раба. — Значит, он правду говорит? — Тонкс энергично закивала. — Тогда заходи, только сначала положи палочку на коврик! Вы двое тоже — положите, и марш к той стене, чтобы я вас видел! И чтоб без глупостей! Солнышко, возьми его на мушку.
Кажется, девица в глазке фыркнула, но, тем не менее, послушно положила оружие на пол. То же самое сделал и второй ее спутник — черноволосый паренек в старомодных очках. Лестрейндж даже сглотнул от нахлынувших чувств: впервые знаменитый Гарри Поттер находился так близко и был так покорно беззащитен. Не опуская палочку, Рабастан отпер дверь и буквально втащил в прихожую того, кто именовал себя Рональдом Билиусом.
— Так вот ты какой, младший Уизли! — осклабился бывший заключенный, припирая рыжего гостя к вешалке. Тот, однако, столь же беззастенчиво таращился на представителя вражеского лагеря в клетчатых пижамных штанах.
— Здрасьте, — промямлил он, стремительно багровея и тут же снова бледнея. — Тонкс, прости, пожалуйста, что мы заявились посреди ночи, без приглашения…
— Брось, Рон, какие глупости! Как вы, целы? Наверное, голодные как гиппогрифы! — пуще прежнего всполошилась госпожа Лестрейндж; ее муж вернулся к входной двери.
— Ремус и Хмури посоветовали нам тебя найти, — запинаясь, продолжал оправдываться Рон. — Они сказали, что вы… ты можешь нам помочь. Адрес твоя мама передала через мою маму Сне… профессору Снейпу, а тот отдал его Кричеру. Это эльф на площади Гриммо, помнишь?
— Ну и комбинация! А если бы кто-нибудь перехватил записку? — насмешливо поинтересовался Рабастан.
— Ее каждый раз во что-нибудь трансфигурировали, — объяснил Уизли, вытаскивая из кармана деревянную пешку. — Неужели вы думаете, что мы бы стали подвергать вас… Тонкс опасности?
— Я ничего не думаю. Так это твои приятели? Поттер и, как ее… Гармония Грейнджер? — Раба ткнул пальцем в глазок.
— Гермиона, — поправил его Рон, тут же заливаясь краской по уши. — Это благодаря ей мы вас нашли. Я совсем не ориентируюсь в маггловском Лондоне, а Гарри жил в другом пригороде. Мы решили, что ходить с картой слишком рискованно.
— Вы все правильно сделали, — успокоила его аврорша. — Скорее зови их сюда, в подъезде же холодно! Раба, хватит с нас осады на сегодня, да ты и сам вот-вот простудишься!
— Переживу. Сначала заберу их палочки, а там приглашайте хоть самих Основателей, — проворчал младший Лестрейндж. — Стойте, где стоите, и не дергайтесь! — крикнул он сквозь дверь и выскользнул на лестничную клетку. Цель и дичь Темного Лорда жался к стене, с ненавистью глядя на врага и стараясь заслонить растрепанную девушку, которая сжимала в руках сумку.
— Всего лишь небольшая предосторожность, — растягивая слова, произнес Раба, помахивая в воздухе подобранным оружием. — Добро пожаловать, мистер Поттер. Кажется, это вы угостили меня Ступефаем в министерстве магии?
— Я бы сделал это снова, если бы мог, — процедил гриффиндорский герой, но подруга с замысловатым именем дернула его за рукав.
— Какой ты грубый, Гарри… Впрочем, вы не лучше, мистер Лестрейндж, — представляете из нас преступников. Рон ведь уже доказал, что мы не поддельные, — укоризненно заметила девушка.
— Прошу прощения, юная леди, — деланно раскланялся Рабастан, — но здесь я хозяин, и я буду решать, удовлетворяют меня ваши доказательства, или нет. Топайте, раз Дора вас зовет, милости просим, но имейте в виду: если мне что-то не понравится, Ступефаем вы не отделаетесь, — он жутковато улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону квартиры.
Несмотря на глубокую ночь и пережитые волнения, Нимфадора не чувствовала и признаков усталости. То и дело опрокидывая или рассыпая что-нибудь, она суетилась на кухне, стараясь приготовить не то поздний ужин, не то ранний завтрак для трех утомленных скитаниями гриффиндорцев. Поначалу Гермиона пыталась ей помочь, но от дрожавших рук девушки толку было не больше, чем от маленького землетрясения.
— Иди, приляг на диване, я сама со всем справлюсь, — уверяла ее Дора, но Гермиона, казалось, не могла оставить ее в покое. Сев за стол, она сжала в ладонях чашку чая и только тогда спросила:
— Значит, это правда? Хоть миссис Уизли и писала нам, но… Тонкс, я до сих пор не верю своим глазам!
— Чему не веришь? Что я вышла замуж за Пожирателя? — госпожа Лестрейндж вывалила в кастрюлю пачку макарон. — Да, к этому сложно привыкнуть, но так уж получилось, и я счастлива, — поспешно добавила она.
— Просто ты и Ремус… все думали, что вы… Мерлин, как же я бестактна, извини, пожалуйста, — Гермиона вспыхнула от стыда и уткнулась в чашку. Нимфадора грустно улыбнулась, помешивая макароны. Она понимала, что рано или поздно придется давать объяснения непосвященным, но надеялась, что это произойдет скорее поздно, чем рано.
— Расскажи, как дела у вас троих, — Тонкс старалась придать своему голосу бодрости, но сквозь нее все равно сквозила тревога. — Мы же совсем ничего о вас не знаем.
Гермиона открыла рот, но будто мысленно пресекла себя и продолжала молча пить чай, хмуря брови.
— Послушай, — Дора выдвинула табурет и села напротив гриффиндорки, — ты можешь быть со мной абсолютно откровенна. Хоть я и люблю Рабастана, идейно я была и остаюсь на вашей стороне, не сомневайся в этом. И я не стану выбалтывать секреты Ордена даже мужу… да они ему и не нужны, — Тонкс потерла переносицу и заметила, как пристально Гермиона смотрела на ее кольцо. Очевидно, время для абсолютно откровенных бесед еще не пришло; миссис Лестрейндж вздохнула и вернулась к кастрюле, готовой извергнуть макароны прямо на плиту.
Мисс Грейнджер вторично прокляла себя за вопиющую невежливость, но все равно не могла отогнать навязчивых тревожных мыслей. Стоило ли идти на поводу у Рона и разыскивать Нимфадору, которую, собственно говоря, никто из них не знал достаточно хорошо? Мерлин упаси, разумеется, они верили в ее отзывчивость и аврорский долг, но у Гермионы в голове не укладывалось, как эти понятия могли сосуществовать с любовью к Упивающемуся Смертью. Господин Лестрейндж производил — гриффиндорка судорожно глотнула остывшего чаю — неизгладимое впечатление, от которого хотелось незамедлительно убраться куда подальше. А теперь, благодаря советам орденцов, настойчивости Рональда и ее собственной глупости, они оказались у врага под боком.
— Помоги, пожалуйста, — Грейнджер очнулась и поспешно приняла из рук Тонкс горку тарелок и столовые приборы. — Отнеси это в гостиную, а я притащу эти полуфабрикаты, — Нимфадора обкладывала макароны на блюде маленькими колбасками, стараясь не смотреть на гостью. Гермионе показалось, что глаза у нее покраснели.
В маленькой комнате, служившей и столовой, и гостиной, и неким подобием кладовки (большой шкаф в углу по настоянию Аластора Хмури был набит вещами «для экстренного случая») Рон услужливо занимался увеличением кофейного столика до размеров, годных для ночной трапезы. Развалившийся на диване Рабастан лениво наблюдал за его попытками, а Гарри стоял у окна, глядя на улицу сквозь крошечную щель между задернутыми шторами. Недолго думая, Гермиона сунула ему всю посуду, а сама, воинственно подбоченившись, обратилась к хозяину квартиры:
— Мистер Лестрейндж, я, конечно, не привыкла общаться с такими людьми, как вы, и никогда не помышляла о подобной чести, — Раба хмыкнул, — но позвольте все же кое-что выяснить. Когда вы вернете нам палочки?
— Когда сочту нужным. По правде говоря, я тоже не знаю, чего от вас ожидать, — прищурился бывший Пожиратель.
— Но мы уже показали достаточно доверия, придя сюда, — заметила гриффиндорка. — Не слишком гостеприимно делать из нас… пленников. Если наше присутствие вам так неприятно, то не волнуйтесь, утром мы уйдем.
— Переночевать только дайте, — пробормотал Уизли, косясь на диван.
— Полегче на поворотах, мисс. Когда и как вы уйдете, тоже буду решать я, — стальным тоном ответил Лестрейндж. — Но можете быть спокойны: я так же жажду видеть вас в своем доме, как профессор Снейп — Пивза в лаборатории.
Рон хихикнул и осекся. В гостиной повисла неловкая тишина, но тут из кухни появилась Тонкс.
— Давайте просто поедим и ляжем спать, — она вдруг почувствовала себя совершенно разбитой и присела на подлокотник. Раба притянул жену к себе, но Нимфадора отстранилась — наверное, слишком резко, потому что Лестрейндж помрачнел и злобно зыркнул на Гермиону, передававшую друзьям полные тарелки. Правда, аппетит у всех был испорчен; прожевав половину своей порции, Рабастан поднялся и ушел в спальню, заменив пожелание доброй ночи хлопком двери и Заглушающим. Гарри и Рон тоже положили вилки и молча воззрились на Тонкс.
— Дора, я даже не знаю, как… Прости, мы не хотели вам мешать, — минуту спустя сбивчиво начал Поттер; Уизли повесил голову. — Мы не вовремя, и вообще, надо было хотя бы предупредить…
— Гарри, ну как ты себе это представляешь? — воскликнула Гермиона. — О каких предупреждениях может идти речь, когда каждый шаг — новый риск! Нам просто не надо было приходить, и все тут! Я сомневалась с самого начала, но вы с Роном…
— Вот только не надо вешать на меня всех драклов! — перебил Уизли. — Ты прямо как моя мама, лишь бы найти крайнего!
Было видно, что гриффиндорская троица продолжила какой-то недавний спор, повторяя уже высказанные обвинения, приправленные усталостью и отчаянием. Нимфадора переводила взгляд с одного на другого, удивляясь сходству этой ссоры со многими словесными стычками в Ордене Феникса — еще при жизни Дамблдора и Сириуса. Кто из сидевших в ее гостиной был новым «Сириусом», Тонкс не могла определить, а вот Гермиона горячностью и интонациями очень напоминала Аластора. Гарри, и без того взволнованный, совсем разнервничался и повысил голос. Рон пытался одновременно нападать и защищаться: и то, и другое у него выходило неважно, но каждое обидное слово заставляло Грейнджер болезненно морщиться.
— Кто все время жаловался, что отморозил себе зад, и нам нечего есть? — кричала Гермиона, пунцовая до корней волос. — Вот и ужин, и постель, Рональд Уизли, чего еще угодно вашему высочеству?!
— Я бы и на голой земле спал, будь от этого прок! Только все ваши планы низзлу под хвост не годятся!
— А ты сам хоть раз предложил что-нибудь толковое? — напустился на товарища Гарри.
— Слушайте, мне завтра рано на работу. Вы можете… просто замолчать?! — в сердцах выкрикнула Тонкс. То ли от очередного неловкого движения, то ли от выброса стихийной магии ее нетронутая тарелка соскользнула со стола, усыпав пол черепками и макаронами. Нимфадора вскочила и в слезах бросилась в ванную. Заперев дверь, она до конца включила холодную воду и стояла над раковиной, подставив под струю дрожавшие руки.
Только этого ей не хватало — раздора в собственном доме. К горлу подступал горький комок, стоило Нимфадоре представить себе, что думает о ней Рабастан и ожидающие помощи друзья. Неужели, чтобы всем угодить, ей придется разорвать душу пополам? И почему она должна кому-то угождать, почему ее собственное шаткое спокойствие никого не интересует? Стоило их жизни чуть-чуть наладиться, и как снег на голову свалились эти… Тонкс вцепилась себе в волосы, будто хотела с корнем вырвать гадкие мысли.
Необходимо было «остудить чувства» и собрать волю в кулак, как говаривал ее отец, но Доре казалось, что в голове перепутались даже элементарные истины. И она еще надеялась, что, убедив родителей в чувствах Рабы, решит самую сложную проблему! Как бы не так: взгляд Гермионы светился таким жгучим упреком, какого она не видела даже в глазах Люпина во время треклятой операции «МОПС». Они даже не были как следует знакомы, и все равно юная гриффиндорка горела желанием образумить ее — в этом госпожа Лестрейндж не сомневалась. Что ж, возможно, она вправду полная дура, которой следует вправить мозги; только она уже так много оправдывалась, словно и впрямь совершила страшное преступление.
Глубоко вздохнув, Тонкс пригладила посеревшие волосы и покинула свое сомнительное убежище. На кухне кто-то звякал посудой; Рон, зевая, раскатывал на полу в гостиной невесть откуда взявшиеся спальные мешки. Увидев Нимфадору, он смущенно потупился и шмыгнул носом.
— Не глупи, Рон. Можете трансфигурировать эти кресла. Давай, помогу, — предложила аврорша, в два счета превращая мягкую мебель в неказистые койки с подушками. — Вот так, сойдет. А где Гарри?
— Он под… — Уизли покосился на дверь спальни и продолжал шепотом: — Гарри под мантией-невидимкой. Он тебе доверяет, просто… ему так лучше думается, как бы в одиночестве.
— Ладно, как хотите, — махнула рукой Тонкс. — Ох, прошу, только не начинай снова извиняться, у меня уже голова трещит. Спокойной ночи. — Рон проглотил приготовленную фразу, кивнул и принялся сворачивать мешки.
Как Дора и ожидала, Рабастан погасил свет и то ли спал, то ли притворялся спящим. На всякий случай сняв Заглушающие чары, миссис Лестрейндж тоже легла и уставилась на мужнину спину. Она протянула руку и погладила Рабу по плечу, но тот вздрогнул, как от удара, и отодвинулся на край кровати, по уши закутавшись в одеяло. Давясь слезами обиды, Нимфадора тоже отвернулась, глядя в угол, который еще недавно собиралась взорвать в случае вторжения. Что ж, вторжение произошло, хотя и носило несколько иной характер.
Гриффиндорские беглецы тоже лежали без сна, прислушиваясь к мерному тиканью часов. Гермиона ворочалась на диване, борясь с желанием установить на «пожирательской квартире» дополнительную защиту. Рон и выбравшийся из-под мантии Гарри ежились на коротковатых креслах-кроватях.
— Гермиона! — Девушка зашарила на тумбочке в поисках выключателя. — Да не надо зажигать, в глаза слепит! Я же только хотел спросить… — Уизли замялся, — ну, когда мы им скажем, зачем на самом деле пришли?
— Хочешь нарваться на Круцио — иди и скажи сейчас! — огрызнулась Грейнджер.
— Еще чего! Только мне все это совсем не нравится, — прошептал Уизли, скрипя пружинами. — Может, обойдемся как-нибудь своими силами?
— Своими силами мы пока ничего не добились, — проворчал из-под одеяла Гарри. — И низзлу понятно: это наш единственный шанс.
