Глава 2. Внезапное слияниеС твоей красою не сравнится луна, как ни чарует взгляд.
С твоей улыбкой не сравнится, как ни сверкает, райский сад.
Хотанский мускус не заглушит волос твой дивный аромат,
И в том, что ты не совершенство, твой нрав один лишь виноват.
(Масуд Сад Салман)
Наблюдать за человеком – наиглупейшее занятие, как я успела понять за эти две недели. Наблюдать за кем-то вне зоны твоей досягаемости – наибесполезнейшее. Поведение человека, наблюдаемое со стороны, может много тебе рассказать... Но не
без звукового сопровождения! Как я могу проанализировать его реакцию, если не знаю, на что он реагирует?
Наблюдать за ним на уроках? Себе же во вред. Мне разве только разорваться остаётся, чтобы успеть выполнить задание, и одновременно проследить за его поведением, которое вряд ли что-то мне поведает, потому что он тоже будет поглощён работой. Хотя есть определённое удовольствие в том, чтобы исподтишка смотреть, как он тихо переговаривается с Забини, или с Паркинсон, и на его губах вспыхивает самодовольная усмешка.
В-третьих, не будем наивны, но наблюдения очень привлекают ненужное внимание. И убивают твоё собственное – вроде ты пытаешься сконцентрироваться, мысли крутятся, как жернова, и за их какофонией происходящего вокруг тебя даже не слышно. А универсальный ответ “я задумалась” через неделю наведёт окружающих на мысль, а о чём ты, собственно, так напряжённо думаешь.
Единственным моим пунктом могла быть библиотека... Но за всю неделю Малфой появился там всего раз.
И как после такого прикажете наблюдать за ним, если позволите, в
естественной среде? Уверена, Гарри и Рон посоветовали бы мне воспользоваться Мантией-Невидимкой. Но я ещё не настолько лишилась гордости, чтобы подглядывать за жизнью Драко Малфоя, словно пускающая слюни по объекту воздыхания дурочка. Боже упаси, нет, нет и ещё раз нет! И ещё пару миллионов раз, для пущей уверенности.
Я взглянула на Малфоя через стол. Его губы кривились в этот момент в издевательской усмешке, и я почувствовала почти сожаление... За это время я успела понять, что Малфой и правда – тоже человек. Со своей жизнью, со своими отношениями. Кощунственно, но я даже осмелилась предположить, что у него есть друзья. Есть чувства. Нет, определённо, Малфой был просто человеком, не хуже и не лучше остальных. Ну, может, конечно, и хуже, но какой Малфой человек
наверняка... я никогда не узнаю.
И когда я смотрела на его губы, мне становилось по-настоящему грустно, что я никогда не узнаю, что они могли бы значить в моей судьбе.
Знаю, это будет сложно, но теперь мне надо научиться игнорировать его. И продолжать жить своей жизнью... Какой она была до того, как в ней прочно поселился Малфой.
Я поднялась из-за стола раньше, потому что мне нужно было зайти к профессору Гектору Фравардину. Очередной везунчик, отхвативший год преподавания в Хогвартсе на должности профессора Защиты от Тёмных Искусств. Забавный мужчина со своими чудачествами (взять хоть его манеру речи – повышать голос он просто не умел, как, казалось, и вообще проявлять какие-либо эмоции, и говорил ласково-мурлыкающим тоном). Тощий и болезненный, с очень бледным лицом, тонкими пепельно-чёрными волосами, ниспадающими до бровей, которые природа, словно извиняясь за жидкую шевелюру, наоборот сделала кустистыми. Глаза у него были выкаченные, как у рыбы, и блёкло-голубые, словно замутнённые. Кроме того, он страдал от какой-то болезни – однажды, по его указанию, мы переписывали отрывок из текста, чтобы он мог нам расшифровать его, так как учебник давал чересчур сжатый вариант, но, подняв глаза от книги, обнаружили, что его за кафедрой уже нет. Оказалось, что у него был обморок, и он тихонько сполз под стол... Но предмет он знал прекрасно, и обладал поистине люпиновским терпением.
И уж конечно он был гораздо лучше нашего предыдущего учителя – ветерана Первой войны из аврориата, с вечно красным лицом. Он постоянно орал, что мы тупые бездари и ничего не умеем, и ни разу не дал нам нормально взмахнуть палочкой на его уроке, пока сам однажды, демонстрируя, как
правильно атаковать n-ным заклинанием из его запаса, не отправил в нокдаун самого себя.
Шла я к профессору Фравардину по поводу своего проекта – такую форму защиты ТРИТОНа я выбрала для большинства предметов. Я предупредила декана, конечно, но пока приступила лишь к работе по Зельям. У профессора Фравардина, видимо, было ко мне какое-то дело в связи с грядущей работой, хотя я и не представляла, что это может быть.
Постучав, я вошла в кабинет. Он сидел за столом, проверяя работы одного из курсов.
– Мисс Грейнджер. Входите, прошу вас. У Вас есть ко мне что-нибудь?
Я моргнула.
– Вы сказали мне придти и согласовать что-то по поводу проекта, сэр, – напомнила я ему.
– Конечно-конечно, – меланхолично пробормотал он. – По поводу проекта. Дело в том, что я подумывал о том, чтобы разделить работы между двумя учениками из разных факультетов. Понимаете?
– Межфакультетское сотрудничество? – радостно отозвалась я. – Это просто здорово! Для нашего курса, правда, поздновато, но если Вы и для младших курсов введёте такие работы – просто фантастика! Учителя уже опустили руки и ничего не делают, чтобы прекратить это глупое соревнование. Между тем, это педагогически ошибочно – с ранних лет прививать детям дух соперничества и метить их глупыми штампами.
– Верно, верно... – кивнул он, прерывая мой поток сознания. – Но дело в том, что не так много учеников решили защищать проект по моему предмету, и большинство из них не так хороши в нём, как вы. Я почти решил позволить вам отдельный проект, но нашёл достойную кандидатуру. Первой я хотел спросить вас, полагаясь на вашу сознательность и рационализм. Дело в том, что это ученик Слизерина...
Я моргнула. Защищать проект среди слизеринцев мог только один человек, я поняла это ещё до того, как профессор Фравардин назвал имя.
– ...К тому же он Староста, и, я рассчитываю, с его стороны споров не возникнет также. Мистер Малфой – его имя.
Даже предугадав это, я еле сдержала истерический смешок и закашлялась, чтобы скрыть это. Драко Малфой, возможности понаблюдать за которым вблизи я так искала и о которой уже решилась забыть... И вот она, эта возможность, сама плывёт мне в руки. Но, как известно, само плывёт в руки и кое-что ещё, поэтому мне стоило отказаться. Раз уж я всё равно решила, что вся затея не имела ровным счётом никакого смысла. Лучше я буду считать, что никогда по-настоящему не знала этого человека, чем в очередной раз подтвержу тот факт, что он просто мелочный гад, вокруг которого я нарисовала иллюзорный покров зрелости.
И, естественно, я ответила
да.
– Я не могу представить себе обстоятельств, при которых он бы согласился, но если Вам нужно моё согласие, профессор, то я даю его, – произнесла я, думая: “Посмотрим, что из этого выйдет...”
~*~*~*~
Хотите навязать мне какого-нибудь остолопа? Ничего у вас не выйдет...
Я смотрел в базедовые глаза нашего нынешнего преподавателя по Защите, размышляя, возможно ли, что его болезнь, о которой судачат в школе, влияет на мозг? Иной причины для его предложения о “содружестве факультетов, народов и галактик” я не нахожу. Хотя, может он просто нечистокровный. (Правило Малфоя № 7: “Нужно избегать общества грязнокровок – у них не всё в порядке с головой”)
Я представил себе отожравшуюся харю МакМиллана, одного из решившихся на проект, который, будучи Старостой, иной раз пытается вякнуть мне что-то умное, но тут же обделывается под моим красноречиво-убийственным взглядом, и ответил Фравардину:
– Я
категорически против.
– Могу я узнать причину? – ничуть не смутившись осведомился он.
– Они все идиоты, – чистосердечно признал я.
Профессор чуть улыбнулся.
– Я предполагал, что вам не захочется тратить время на кого-то, не способного отвечать вашему интеллекту...
– Тогда к чему этот разговор? – нетерпеливо перебил его я.
– Я нашёл кандидата, достойного с вами посоперничать.
Неужели? Мой скепсис ясно читался на моём лице.
– Мисс Грейнджер, староста Гриффиндора.
Я фыркнул. Не мог же он всерьёз предполагать, что я опущусь до “сотрудничества” с этим факультетом. Ладно, Грейнджер не была круглой дурой, и, пожалуй, она единственная из всего этого обезьянника способна связывать слова в разумные предложения. Но, было маленькое, незначительное… НО!!!
– Профессор, она гр... магллорождённая.
– Это проблема? – лениво удивился он.
– Да! – разозлился я его заторможенности. – Это всё равно что делать проект с
(куском дерьма гиппогрифа) … домашним эльфом! С прислугой. Даже хуже…
– Понимаю, – медленно кивнул он, но я видел, что ни черта он не понял. – Боюсь, однако, что не могу позволить вам работать одному. Вы вольны выбрать любого ученика из списка подавших на проект, – он пододвинул ко мне пергамент.
Поколебавшись, я взял его и, на всякий случай, пересчитал имена, не доверяя ему – может, разбить на пары не получалось. Но их было чётное десять, и я пересчитал ещё раз, не доверяя и себе. Всё равно десять. Помимо грязнокровки и меня проект по защите взялись делать трое хаффлпавцев, чьи имена стёрлись из моей памяти, стоило мне на них взглянуть, потому что хаффлпафцы обладают интеллектом флоббер-червя, и с ними я проект делать не стану. Рэйвенкловцев было пятеро – странно, что не все, с их бравадой и себялюбивой верой в собственную мозговитость. Фамилии троих не принадлежали к чистокровным (уж тех-то я знал по фамилиям, поверьте – Правило Малфоя № 5: “Знай своё окружение”), и они отпадали сразу – ещё подхвачу от них чего-нибудь, не дай бог. Были ещё Мэнди с монструозной фамилией Броклхерст и девица Турпин со сверхоригинальным именем Лиза, которое носит 70% женщин этой планеты (хотя в Хогвартсе она такая одна), но меня непременно вытошнит им под ноги, стоит любой из них открыть рот, а девушки не любят, как блюёшь им на туфли.
– Ни один из них не отвечает моим стандартам, – высокомерно заявил я профессору.
– Печально, печально... Тогда вам стоит отказаться от проекта, я так думаю?
Пардон?!
– У меня идея получше. Почему бы
вам не отказаться от проекта?
– Я полагаю, это значит
“нет”. В таком случае вам в напарники я назначаю мисс Грейнджер, – он живо вписал её имя против моего и поднялся из-за стола, собирая вещи. – Вам следует встретиться и выбрать тему. Сообщите мне в течение месяца о вашем решении.
– Но!..
– Всего вам доброго, мистер Малфой, – Фравардин доброжелательно улыбнулся мне и свалил.
И как вам это нравится? Чёрт языкастый... Назначить мне в пару... эту...
это... Я застонал от раздражения. Я собирался закончить большую часть проектов до Рождества, чтобы подготовиться к ТРИТОНу по остальным после, ... но как тут уложишься в срок, когда всякие зарвавшиеся Сеньоры Психопаты ставят тебе палки в колёса?!
Я безапелляционно заявляю, что наотрез отказываюсь работать с Грейнджер в паре, и уж тем более решительно не стану проводить с ней в кабинете ни единой секундочки вдвоём. Вот ещё! А, чтоб вы знали, Правило Малфоя № 4: “Всегда держать данное слово”.
Ровно через две недели мы молча сидели в пустом кабинете. Именно столько мне удавалось её избегать. Хотя нет, ошибочка – я вовсе не избегал её. Малфои никогда и ни отчего не бегут! Этого правила нет пока в списке, но я первым дело внесу его, воротясь домой на каникулы. С Грейнджер же... я просто не хотел пересекаться. Я был полон намерений сдержать данное себе слово. А она всё испортила!
И теперь мы сидели в давно заброшенном классе и молчали. Ненавижу сидеть и молчать – такая трата времени!
– Ну? – нетерпеливо вскинулся я.
Она всё это время смотрела на меня и теперь даже обрадовалась. Меня затошнило – подумать только, я сделал что-то, что обрадовало грязнокровку. Назначьте мне профилактическое
Круцио, принимать на ночь вместо снотворного.
– Полагаю, нам нужно разобраться с темой нашего проекта.
– Сама додумалась, или кто подсказал? – деланно изумился я.
Она приподняла бровь, и я решил, что удар был слабоват. Надо поменьше общаться с Блейзом.
– Я надеялся, что несчастье лицезреть тебя обойдёт меня стороной, – лениво добавил я, отворачиваясь – это прозвучало гораздо более презрительно.
– В таком случае, не вижу смысла затягивать эту встречу. Почему бы нам быстро не решить эту проблему и сократить эти неприятные минуты до минимума? – поджав губы (жест явно перенятый у МакГоннагал), предложила она. Чёртова рационалка. Меня всё это ужасно злило.
– Мне кажется, ты упускаешь из виду то, что я нахожусь здесь против своей воли. Ты меня почти что силком сюда затащила, а на пару с тобой я не соглашался – этот чокнутый меня уболтал и просто вписал. Так что, раз моё мнение всё равно не учитывается, почему бы тебе самой не выбрать любую долбанную тему, а я просто с этим соглашусь, потому что мне, по чести говоря, с горы, о чём будет доклад. То, что я делаю его с тобой, заведомо лишает меня получения даже наночастички удовольствия.
С этими словами я покинул кабинет. Я себя чувствовал так, словно не мылся пять дней. Чёртовы чокнутые вестники перемирия, дипломаты-кретины и грязнокровые зубрилы. Меня передёрнуло. Сколько ещё придётся потратить времени, прежде чем эта пытка закончится?
~*~*~*~
Малфой определённо намеревался превратить наше задание в сущую пытку.
В первую нашу встречу он просто грубо слинял, но что случилось потом... Весь список тем, предложенных мною для проекта, показавшихся мне глубокими и интересными, он долго и со вкусом критиковал, несмотря на ежеминутные замечания о том, что ему претит даже находиться со мной в одной комнате.
Итак, наблюдение первое: Малфой
обожает учить людей. Последствие эгоцентричности, я полагаю: не то, чтобы он ставил себе целью поучать кого-то – не его стиль – но он за аксиому считает то, что знает всё лучше всех.
Темы, которые я сочла оптимальными для его проеденной делами Пожирателей психики – Совершенствование Тёмных Искусств за пределами борьбы с ними, Негласный список Непростительных заклятий и способы их нейтрализации и Универсальная формула защиты от большинства черномагических проклятий (и многое другое) – он в наглую обсмеял, заявив, что имеет “определённые сомнения насчёт опыта и знаний такой некомпетентной и несведущей посредственности, вроде меня, чтобы анализировать половину предложенных тем”, а другую половину советует “раскатать страниц на шестьсот и сделать проект для Маггловедения, а потом издать в виде руководства для грязнокровок”, а также он категорически не понимает “почему должен тратить своё время на занятие заведомо обречённое, похороненное узостью моего мышления и заваленное тяжёлой могильной плитой моей переоценки собственных сил”.
О боги... За этот день я узнала о себе столько нового! Не считая бессменной пластинки о том, что я грязнокровка, и поэтому мой интеллект существенно занижен из чисто физиологических принципов, он
ни разу не повторился.
Чувствует мое сердце, сотрудничество наше будет изнурительным и неплодотворным...
Устало откинувшись на стуле, я расстегнула пуговицы на манжетах и верхнюю пуговицу воротника, приканчивая свой список. На его ехидство я уже не обращала внимание.
– Овладение чужими телами и их проявления?
– О, не сомневаюсь, опыта у тебя полно... Только мне не светит наблюдать Поттера в тепличных условиях, большое спасибо.
– Психокинетическая связь между разумом и ядром волшебной палочки?
– Не имеет смысла, учитывая беспалочковую магию.
– Бессознательная инвольтация к эгрегору и прочие ментальные конденсаты человеческой энергии, – одна из моих самых сильных тем.
– ... – Малфой даже не почесался отреагировать на этот раз, почти спя на своём месте.
– Ты ведёшь себя, как идиот, – резко произнесла я, приводя его в чувства.
Он открыл, было, рот, чтобы прокомментировать и это, но сообразил, что речь уже не о Защите, и неодобрительно посмотрел на меня.
– Ты когда-нибудь прекратишь?
– Нет, – безразлично пожал плечами он.
Я раздражённо запрокинула голову назад.
– Малфой! Мерлина ради, ты не моё время тратишь. Можно уже согласиться на что-нибудь и освободить нас от сомнительного удовольствия лицезреть друг друга ещё на неделю.
– Не моя вина, что ты ещё не предложила ничего стоящего, – сдвинул брови юноша. – Я не собираюсь спускать проект в унитаз только потому, что кое-кто выбрал идиотскую тему.
– А что ты предложил бы? – оскорблено отозвалась я.
– Об отсутствии дихотомического деления магического искусства, хотя бы, – лениво обронил он.
Я изумлённо уставилась на него.
– Что? – тихо переспросила я.
Он самодовольно хмыкнул.
– Дихотомическое деление предполагает образование двух взаимоисключающих частей одного целого, двух частей, не связанных друг с другом и полярно...
– Малфой, я знаю, что такое дихотомия, – прервала я его. – Несмотря на твои биологические теории о моей отсталости, в природе существуют вещи, в которых я не менее компетентна. Просто... до того, как Фравардин назначил нам совместный проект, именно эту тему я выбрала для себя.
Малфой, не особенно довольный моею осведомлённостью, тут и вовсе взъярился.
– Так чего ты резину тянула?! И после этого я трачу наше время?!
– Откуда мне было знать, что ты окажешься таким чертовски рациональным! – сердито откликнулась я. – Чистокровные маги – самый ярые приверженцы дихотомического деления! Большинство магов в принципе так лицемерны, что считают, будто между Тёмным и Светлым Искусствами не может быть ничего общего. Связь отметается, как неприемлемая.
Малфой перебил меня, решив, видимо, распечь меня позднее, а сейчас предаться дискуссии:
– Об этом я и говорю. Само рассуждение о магии – дихотомия. Но эта дихотомия ложная! Либо связь есть, либо её нет. А так как первый вариант неприемлем, а значит ложен, истиной автоматически становится второй. Но кто сказал, что есть только две возможности? Третью, четвёртую, десятую... никто не ищет. В этой политической демагогии нам сознательно стараются внушить ложную дилемму, так как она позволяет сузить пространство возможных решений.
Я думаю, в этот момент он просто забыл, с кем говорит. Да и я тоже. Не часто среди учеников Хогвартса можно найти кого-то, кто способен поддержать мой темп. Кого-то равного по силам. А он рассуждал с таким упоением, что я еле успевала слушать,
что он говорит, зачарованно следя за движениями его губ. Интересно, думал ли он тоже, что и я? Но нет... Я уже фантазирую. Малфой меня за равную точно не посчитает.
– Никто, – продолжал Малфой, – однако, не задумывается о промежуточных заклинаниях. Не светлых и не тёмных. Ими пользуются обе стороны, что уже предполагает отсутствие различий. Магия – неделимое целое.
– Нельзя также забывать о человеческой природе, – вмешалась я. – Взять хотя бы Смертельное Непростительное Заклятье. Человек, совершающий убийство, преступник. Но в глазах Министерства любой, убивающий преступника – герой, и в тюрьму его не посадят. Законы морали имеют очень гибкие границы. Любая магия – неважно, какой моралью руководствуется при этом маг – может иметь как хорошие, так и плохие последствия, в зависимости от того, кто оценивает ситуацию. Это единственная дихотомия в этой проблеме, но это не дихотомия магии, а дихотомия жизни. То, что хорошо одному, плохо другому. Поэтому различия между магией, творящейся с хорошим умыслом, и магии, творящейся с плохим, делать нельзя, потому что нет законов морали, которые бы измерили магию.
– Я поражён, Грейнджер, – Малфой и правда казался впечатлённым моим рассуждением. Даже назвал меня по фамилии... Я удовлетворённо хмыкнула.
– Итак, теперь, когда этот маленький диспут закончен, пожалуй нам пора прощаться.
Я кивнула, поднимаясь со своего места.
– Полагаю, нужно подумать над аргументами? – уточнила я. – Как мы представим это...
Малфой не стал даже дослушивать и вышел.
– И тебе “до свиданья”, – пробормотала я себе под нос.
~*~*~*~
– До свиданья, Грейнджер, – отшатнулся я. – Я умываю руки.
– Нет, дослушай до конца...
– Я наслушался достаточно этого бреда, – беда с этими грязнокровками. Только я подумал, было, что её интеллект приближен к нормальным человеческим параметрам, как реальность отхлестала меня по лицу. Правило Малфоя № 3: “Никогда не сомневайся в других правилах!”
– Ну я же не предлагаю созывать ассамблею и доказывать, что базис наших представлений о магии... просто чей-то софизм, уловка! Или что это вообще трансцендентально, и никто из ныне живущих в этом посему не сможет разобраться.
– Уж лучше бы это, – скривился я. – В таком случае ты бы хоть понимала,
о чём говоришь.
– А что тебе не нравится в том, что я говорю сейчас? – невозмутимо спросила она.
– Грязнокровка, очнись! – я, конечно, согласился на её маленькое условие называть её по фамилии, но привычки иногда берут вверх, – Ты говоришь о создании мощного Тёмного артефакта!
– Нейтрального... – и она ещё осмеливается меня поправлять!
– Нет, грязнокровка! Тёмного. Чтобы нас тут же не четвертовали, понадобится именно что ассамблея и принятие новой Поправки, в которой будет указано, что магия цельна и не делима на противоположности. И то, даже после этого, затея всё равно опасна! Это плохой аргумент, Грейнджер.
Пло-хой!
– Нет, Малфой, это прекрасный аргумент, – интересно, эта черта грязнокровок или просто женщин – всё время
возражать? – Мы создадим артефакт на основе всех мыслимых Светлых Компонентов и по полной зарядим его Тёмной магией.
– Грейнджер... – я вздохнул и пояснил ей, как ребёнку, спрашивающему у родителей, почему нельзя самим творить галлеоны. – Это невозможно...
– Почему?
– Потому что это несовместимые компоненты.
– А другие аргументы у тебя есть? – радостно спросила она.
Я открыл рот, но не смог ничего придумать.
– Тогда в чём проблема? – легкомысленно произнесла она. – Мы же и должны доказать, что несовместимости нет. Создать из частей целое.
– Гря... Грейнджер... Это теория, а не аксиома. То, что Полоумная Лавгуд верит в морщерогих кизляков не значит, что они есть. То, что я верю, что времяисчисление – лажа, не значит, что это так. То, что мы предположили, что в магии нет дихотомического деления, не значит, что мы правы. Возможно, разделение в алхимии было сделано под сложившийся устав, а на самом деле дихотомия такая же, но по другому признаку.
– Никто не пытался сделать этого с тысяча двухсот пятидесятого года, – напомнила она мне.
– Да, и, если я не ошибаюсь, потому что Роджер Бэкон, который решился смешать несовместимое, подорвал всё к чёртовой матери.
Грязнокровка пожала плечами.
– Я смешивала алхимические компоненты, и взрыва не произошло... Думаю, что катастрофы не произойдёт и в нашем случае.
– Но ты этого не знаешь! – победно воскликнул я.
Она снова беспечно пожала плечами.
– Предлагаю рискнуть.
Я устало прикрыл лицо, потом поднялся и, не говоря ни слова, направился к двери.
– Куда ты? – обеспокоенно окликнула она меня.
– Заказывать себе надгробие.
“Дракониус Малфой, Лежит на месте этом. Сперва философ был, А ныне стал шкелетом.”
Она фыркнула, и я мысленно напомнил себе больше не отпускать шуток про собственную кончину в присутствии гриффиндорцов. Забыл, как их это веселит.
Что до моего неожиданного согласия подписаться под этим конченным делом? Ну, в конце концов Правило Малфоя № 1: “Малфой всегда прав”.
